Мистер Поттер, что это за вид?!  (джен)

Гарри лежал на кровати в спальне для мальчиков и изучал колдографию. Отца он узнал сразу. Такие же чёрные волосы, такие же скулы и очки на носу, как и у него самого. Рыжую девушку он тоже знал — это была его мать, Лили Эванс в девичестве. Её фотографию Гарри видел однажды на чердаке, когда тетя Петунья загнала его туда прибираться. В самой дальней пыльной коробке лежало много кукол в батистовых платьях и фотоальбомы. Людей на снимках он не знал, догадываясь только по подписям, что это его родственники. Там же был двадцатилетней давности снимок сестёр. Он долго смотрел на улыбающуюся девушку возле тёти, пока не появилась сама миссис Дурсль, желавшая проверить, насколько плодотворно у него продвигается уборка. Фотографию она забрала, сильно помяв пальцами, и пригрозила, чтобы несносный племянник не смел больше копаться в чужих вещах.

А вот остальных на колдографии он не знал. И был уверен, что нигде и никогда не встречал. Ни парня со светло-русыми волосами, ни другого — с вьющимися чёрными волосами и наглыми глазами, оставался загадкой и последний в компании — невысокий полноватый паренёк.

— Твои родители? — спросил Рон, заметив Гарри, тихо пристроившись на краю кровати и заглядывая через плечо.

— Да, — с нежностью произнёс тот.

— Рыжая! Красивая, — улыбнулся Рон. Гарри прыснул от смеха. Для Уизли цвет волос был, кажется, первым поводом для симпатии.

— Но остальных я не знаю, — признался Поттер.

— Это можно узнать у того же Снейпа, — Рон завалился на кровать. — Быстрее бы каникулы. Мама приготовит рождественский пудинг и заливное.

— Везёт, — Гарри спрятал колдографию в чемодан. Возвращать он её не намеревался. А вот что делать с мантией, не знал. Он вытащил её из чемодана и поджал губы.

— Вернуть хочешь? — спросил Рон, догадавшись об его мыслях.

— Да. Так будет правильнее.

— Зачем? Хорошая вещь! Удобная! — Уизли не хотел расставаться с мантией, которая спасла их от исключения.

— Дамблдор всё равно узнает, — ткань была приятной на ощупь, слегка переливалась.

— Разве? — приподнял бровь Рон. — У него там столько барахла. Сомневаюсь, что он вообще вспомнит о ней когда-нибудь.

— А если вспомнит? — засомневался Гарри.

— Если бы она была ему нужна, то он не держал бы её со старыми альбомами и дряхлой метлой, — резонно заметил Рон, садясь. — Давай оставим её, Гарри, хотя бы до того момента, пока не найдём философский камень.

— Хорошо, — сдался Поттер, пряча её обратно в чемодан. В конце концов, имеет же он право на небольшую компенсацию за все те стрессы с гоблинами и банком.

* * *

Драко и Рон изучали главную находку — письмо Фламеля. Письмо было разложено на подоконнике. Гермиона, прочитав его, закопалась в книжки и что-то задумчиво мычала себе под нос.

— Ничего себе! — присвистнул Рон. — Это ведь выходит, что существует настоящий эликсир жизни и бессмертия!

— И это далеко не все его свойства, — добавила Гермиона, шелестя страницами.

Гарри запнулся. Ценность того маленького мешочка, который они с Хагридом забрали из Гринготса, была такой огромной, что не укладывалась в голове. Бессмертие, сила, власть — и всё это в каком-то камешке? Но он одного не понимал. Кому этот камешек нужен?

— Зачем кому-то бессмертие? — спросил он у резко замолчавших друзей.

— Гарри, ты что?! — изумился Драко. — Бессмертие — это дар! Неограниченная власть и свобода.

— Так-то оно так, — пожал плечами Поттер. — Но кому это надо в Хогвартсе?

Вопрос был уместным. Учительский коллектив, за исключением преподавателя по защите от тёмных сил, был неизменным уже долгие годы. И сомнительно, что кто-то из них мог оставаться на рабочем месте только из надежды, что когда-нибудь Николас Фламель по старой доброй дружбе отдаст свой драгоценный камень на хранение Дамблдору.

— Версия с Квирреллом отметена, как я понимаю? — спросил Драко.

— Не совсем. Он… — Грейнджер замолчала, подбирая слова. — В свободном падении.

— Тогда кто ещё? — Рон смотрел то на Гермиону, то на Гарри.

— У меня есть одно предположение, — Гарри дотронулся до шрама на лбу. Друзей передёрнуло.

— Не думаю, — ответил Малфой. — Он же исчез давно. Столько лет тишины.

— А как же фигура на третьем этаже? — напомнил Поттер.

— Я не отрицаю, что кто-то ищет твоей смерти, но чтобы ОН… — Драко замолчал.

— У нас нет доказательств, — развёл руками Рон.

— А ведь это было бы логично, — вдруг ответила Гермиона. — Кому ещё мог понадобиться эликсир бессмертия? Если он слаб и прячется, то вполне возможно.

— Но, постойте! — Драко слез с подоконника. — Он не мог бы сюда пробраться один! А это говорит о том, что есть кто-то, кто ему помогает.

— Тогда дело ещё опаснее, — Гермиона задумчиво взглянула на письмо, в котором известный алхимик делился своими опасениями о безопасности своего изобретения. Просил быть бдительным и осторожным.

* * *

Утро у Снейпа было ранним. Он поднялся, когда часы не показывали ещё и шести, и спустился вниз. Однако Агон был на ногах и уже что-то готовил. Увидев Северуса, он расплылся в широкой белозубой улыбке и пригласил к столу. Попивая ароматный чай и завтракая сдобными булочками, мужчины вели почти светскую беседу.

— Давно я в Лондоне не был. Лет этак десять точно, — Агон улыбался.

— Поверьте, он не изменился. Всё такой же унылый и серый, — Снейп не мог похвастаться любовью к столице своей родины. Он вообще был не из тех, кто придавал значение таким вещам, как родина, отчий дом и прочее. Он мог сказать, что, наверное, хранит теплые чувства к Хогвартсу, но не вдавался бы в подробности.

— Тем лучше, — усмехнулся Агон. — Я туда всё равно не скоро собираюсь.

— Вам не бывает тут… одиноко? — с трудом сдерживая кислую ухмылку, спросил Северус, пытаясь вывести разговор на интересующую его тему.

— Если честно, то почти нет, — Агон устроился поудобнее на стуле со спинкой, заканчивающейся где-то на уровне лопаток. — Да и иногда, вот как вы, ко мне захаживают исследователи, бродячие волшебники.

— Профессор Квиррелл, к моему великому сожалению, совсем ничего не рассказывал о своём путешествии.

— Он очень скромный! — тут же ответил Агон. — Поверьте, пока он тут жил, я его даже не замечал. Он либо сидел в комнате за книгами и свитками, либо целыми днями прогуливался по нашим лесам, иногда даже оставаясь ночевать в домах у лесников.

— Я многое слышал о ваших лесах и волшебных существах, их населяющих, — Северус внимательно следил за собеседником.

— И правильно слышали! Здешние леса необыкновенно богаты на живность! Подробно об этом вам могут и лесники наши рассказать. Ещё рано, но вы могли бы к ним прогуляться чуть позднее. Они очень словоохотливы.

После завтрака Снейп долго и досконально изучал небольшую, чисто прибранную комнатку. Сомнительно было, что тут могло хоть что-то сохраниться. Но Северус всё равно, в лучших традициях английского детектива, простучал все стенки, выбрался на чердак, приподнимал половицы. Если тут и было что-то, то Агон давно это уже спрятал или выбросил, благополучно забыв. Промаявшись так до двенадцати, Снейп отправился в небольшую гильдию лесников.

Леса Албании — несомненно, её богатство. Густые, обширные, не тронутые цивилизацией, с огромным количеством различных животных. Но кроме знакомых всем обычных зверей, жили там и весьма специфические создания.

— В старые времена тут даже драконы были! — восхищённо рассказывал плечистый великан по имени Фатос⁽¹⁾, которого настоятельно рекомендовал Агон. — И неудивительно! Тут такие дебри, что угодно может спрятаться.

Снейп согласно кивал. Интерес к флоре и фауне у него был весьма рассеянный. Будь времена спокойнее, а визит более свободный и бесцельный, он с удовольствием носился бы по лесам в поисках редких ингредиентов для некоторых зелий, возможно, даже привёз бы что-нибудь из трав для мадам Помфри и Помоны Спраут. Но такой возможности у него сейчас не было.

— А ничего странного не замечали в последние годы? — Северус рисковал, задавая такой вопрос прямо.

— Да нет, — пожал плечами лесник. — Я знаю, почему вы это спрашиваете, — вдруг сказал он.

— Разве?

— Да. Слухами земля полнится…

— И что вы на это скажете? — Снейп остановился, они шли по лесной тропинке, недалеко от хижины Фатоса.

— Были странности. Но связать их можно едва ли. Эти леса древние. И в них могут водиться вещи куда страшнее.

— Понимаю, — они снова принялись бродить в тишине.

— Но кое-что вас должно заинтересовать, — вновь заговорил Фатос.

— И? — прищурился Снейп.

— Вы знаете, в наших лесах одно время было много единорогов…

— Единорогов? — Северус вытянулся в ожидании.

— Да. Пару лет назад их популяция сократилась. Я находил тела, и крови в них не было. Надеюсь, вы понимаете, куда я клоню, — Фатос в упор уставился на него своими глубоко посаженными светло-карими глазами.

* * *

Гермиона шла по освещённому факелами проходу, прижав книги к груди. Она специально выбирала самую долгую дорогу к гостиной Гриффиндора, чтобы подумать. Грейнджер хорошо понимала, что и дальше откладывать их и без того весьма опасное и нарушающее с десяток школьных правил дело было ошибкой. Сейчас, перед праздниками, замок опустел. Многие уже собрались и уехали к родным, досрочно сдав контрольные и эссе, чтобы продлить себе время каникул и отдыха, другие же только готовились так сделать. Сама Гермиона с удовольствием поступила бы точно так же. Она успела сильно соскучиться по родителям, и, как бы ни привлекал волшебный мир, домой всё-таки хотелось. Грейнджер очень хотела поделиться своими впечатлениями, а простых писем было недостаточно, чтобы полностью выразить свой восторг.

После Рождества эта благоприятная лениво-тягучая атмосфера исчезнет. Снова приедут студенты, вернётся профессор Снейп, начнутся экзамены. Там уже не до поисков, расследований и приключений. Надо будет корпеть над докладами и без конца зубрить. Мало того, к тому времени многое может измениться. Если идти, то сегодня-завтра или в ближайшие дни. Но при этом оставалось нечто такое, что витало в воздухе, смешиваясь с праздничной суетой и не давая себя распознать. Что-то важное, что и она, и её друзья упускали.

Грейнджер нахмурилась, на секунду останавливаясь и пытаясь поймать эту рыбкой бьющуюся мысль. Ещё секундочку. Ещё мгновение.

Факел возле неё резко замерцал, будто на него подуло ветром. Холодок пробежал по позвоночнику. Гермиона зябко повела плечами, крепче прижимая к себе книги. Страх сковал её. Она боязливо обернулась, вглядываясь в полумрак коридора. В самом его конце, на небольшом пятачке, куда не попадал слабый свет огня, где таилась дверь с портретным входом, казалось, что кто-то стоял.

Гермиона тихо двинула ногой, проверяя, может ли она двигаться. Осторожно сделала робкий шажок, щуря глаза и сжимая книги. Уголки больно впивались в кожу через тонкую ткань кофты. Совсем близко с неясными очертаниями фигуры лился холодный лунный свет. Фигура тоже мягко подбиралась ближе. Скоро она оказалась у самой серебристой полоски, и Гермиона ясно увидела огромный капюшон. Фигура была небольшой, как пятилетний ребёнок, и странно горбилась, но при этом передвигалась бесшумно.

Ужас растекался холодом по венам. Фигура приближалась все быстрее. Гермиона резко развернулась и бросилась бежать. Сердце как будто засело где-то в горле. Кровь бешено стучала в ушах. Взгляд нервно скакал по запертым дверям и поворотам. Она, зажмурившись, лихорадочно пыталась придумать план спасения. Обернуться и взглянуть на преследователя она боялась. Вдруг Гермиона с криком вписалась во что-то и бешено засучила руками, выбрасывая книги.

— Мисс Грейнджер? — раздался удивлённый вскрик. Гермиона опасливо открыла глаза. Над ней возвышался профессор Квиррелл.

— П-п-профессор? — заикаясь, пролепетала она, без сил падая на колени. Сердце ненормально билось в груди, а бока и гортань свело болью.

— Ч-ч-что случилось? — волнуясь и заикаясь, спросил тот, опускаясь к Грейнджер и тормоша её за плечи.

— Там… там… оно, — она замолчала, сипло дыша. Щёки, словно измазанные перцем, горели.

— О-о-но? — испуганно уточнил профессор, опасливо выглядывая за поворот и вглядываясь в полумрак. — Там никого нет.

— Что?! — Гермиона, дрожа, поднялась и, пошатываясь, подошла к Квирреллу. Ноги были словно налиты свинцом. Коридор был тихим, в редкие открытые окна просачивался холодный воздух. — Как так? — поражённо спросила она, протирая глаза.

— В-в-вы п-п-ере-е-езанимались, н-на-а-аверное, — сам профессор выглядел не так в этом убежденным. На его лице застыла улыбка, напоминающая предсмертную ухмылку, а взгляд настороженно исследовал темноту.

— Простите, профессор, — вернув дыхание в норму, Гермиона принялась поспешно собирать книги.

— Всё хорошо, — кивнул Квиррелл уже куда теплее. — Не з-за-а-асиживайтесь допоздна.

— Хорошо, — она поднялась и вдруг спросила: — А куда вы идёте, профессор? Снова изучать пикси?

— Нет, я к Дамблдору, — неожиданно ответил Квиррелл.

1) Фатос — имя переводится, как "смелость".

Вернуться к тексту