Мистер Поттер, что это за вид?!  (джен)

Гарри открыл глаза и резко сел. Он был… у тёти с дядей. Голова болела и пульсировала на затылке. Поттер коснулся её, нащупывая шишку.

— Ну, ты и дурак! Простофиля! — Дадли сидел на корточках, а его большой рот расплылся в злой ухмылке.

— Что ты тут делаешь? — Гарри оттолкнул его. — Это сон? Шутка? — он ущипнул себя за ногу. Место засаднило. — Не может быть.

Страшная догадка потрясла его.

— А ну хватит валяться! — из кухни вышла тётя Петуния. Её резкий, звонкий голос резанул по нервам. Оказывается, Поттер уже успел отвыкнуть от этого. — У тебя куча дел!

С трудом поднявшись, Гарри вышел. На деревянных ногах он прошёл на кухню, где сидел дядя Вернон. Окинув племянника неприязненным взглядом, он фыркнул и вновь уткнулся в газету.

— Двигаешься, как улитка, — рассерженно сказал дядя.

— Садись, не стой столбом, — тётя Петуния поставила тарелку с овсянкой, — после тебя ждёт посуда, — она махнула в сторону мойки.

Страшная мысль не отпускала Гарри. Он подошёл к раковине, чувствуя ком в горле, дрожащими руками открыл кран и взял в руки мыльную губку.

— И поживее! — рявкнула тётя, окидывая его неприязненным взглядом.

— Да, тётя, — подавленно отозвался он.

Это был один из тех завтраков, которые он терпел все одиннадцать лет: Дадли, у которого нос и рот измазаны в каше, его недовольные поросячьи глаза из-за того, что приходиться есть здоровую пищу, дядя Вернон, который тоже терпел эту диету ради обожаемого сына, и тётя Петуния, сюсюкающаяся и улыбающаяся, оттирающая кашу с щёк своего ангелочка. И был Гарри, которому доставалось каши совсем немного, зато горы грязной посуды. Только одно было непонятно — почему он оказался здесь. Что случилось с философским камнем, профессором Квирреллом и Волдемортом? Не могло ли всё это быть его сном?

После того, как посуда была тщательно вымыта, а Петуния специально провела по ней пальцем, проверяя на наличие жира, Гарри кинулся в гостиную, где висел календарь. Он показывал двадцать восьмое августа.

Сердце тревожно забилось. В голове вертелись мысли о скачке во времени, о предвидении. Может, ему удалось на короткий миг увидеть столь ярко и подробно своё будущее? Если всё это правда, то ему стоит подготовиться. И очень основательно.

Эти мысли несколько утешили и успокоили. Он вернулся к себе в каморку под чердаком в поисках волшебной палочки, книг и мантии. Ведь он точно уже должен был быть в Косом переулке. Но не под кроватью, не в других уголках дома ничего обнаружить не удалось. Он даже мельком заглянул в спальню Дурслей.

— Что ты тут выискиваешь? — визгливо спросила Петуния.

— Ничего, — быстро помотал головой Гарри. — Потерял оловянного солдатика.

— Несобранный вечно! — тут же рявкнула тётя, не сводя подозрительно сощуренных глаз.

— Извините, я больше не буду, — он вышел, потупив взгляд.

На смену двадцать восьмому августу пришло двадцать девятое. Дадли хвастался новой школьной формой, щеголял в шляпе и слушал восторженные вздохи родителей. Гарри иногда проходил мимо кухни и смотрел на безобразное ведро, в котором красилась его «новая» школьная форма. Если всё это не сон, не галлюцинация, то в школе его ждут издевательства и насмешки. Он закрывался в своей «конуре» и тешил надежду, что все магические вещи родственники спрятали, потому что не хотят его отправлять в Хогвартс, но эта надежда была слишком прозрачной.

Тридцать первого августа Гарри лежал в саду. Старая форма Дадли не стала угольно-чёрной, как на это надеялась тетя Петуния, а приняла цвет грязно-коричневый. И выглядела хуже, чем до этого. Поттер примерил её. Пришлось трижды согнуть концы брючин, а рукава закатывать. Но и тогда приличного вида добиться не удалось.

Жизнь вернулось в привычное, людское, маггловское русло. Гарри не ждал сказки, он вдруг смирился, что всё не более, чем сон, в который он так охотно поверил. Теперь же реальность раскрыла свою пасть и смотрела красными глазами.

— Эй ты, обед готов! — Петуния высунулась из окна и позвала племянника. Поттер неохотно поднялся. Будь его воля, он бы так лежал до зимы, а зимой его накрыло бы снегом.

Он медленно поднялся. У входа его вдруг охватил сильный страх. По телу прокатилось ледяная волна, а лоб стало жечь. Гарри коснулся шрама пальцами, принимаясь сильно его тереть. Но боль не проходила.

Гарри вошёл в дом, с удивлением отмечая, что он стал иным. Интерьер не изменился. Всё та же безвкусная уродливая мебель. Помпезная, дорогая и страшная. Всё то же расположение. Но всё, словно было подёрнуто изморозью. Поттер медленно шёл к столу, отмечая, что в доме слишком холодно для последнего дня лета.

Тётя Петуния стояла у стола. В руках у неё была зажата тряпка, взгляд смотрел прямо на Гарри, но сама она не трогалась с места. Дядя Вернон занимал своё привычное место во главе стола. Он застыл с поднятой рукой, пальцы которой сжимали ложку. Дадли не было, но его место занимал кто-то другой.

Сердце больно забилось в груди. Гарри стал осторожно пятиться назад.

— Не стоит, — стул со скрипом отошёл, и некто поднялся.

Но Гарри продолжал шаг за шагом приближаться к двери.

— Не нужно убегать, Гарри, — Тёмный Лорд вышел из-за стола и теперь, развернувшись, смотрел на Поттера. Красные, узкие, словно щёлочки, змеиные глаза смотрели с преувеличенной лаской.

Поттер закричал и бросился на выход, но замер на краю ступенек.

— Бежать некуда, Гарри, — весь сад растворялся прямо на глазах. — Тебе некуда бежать, Гарри.

Голос звучал будто внутри его головы.

— Ты не сбежишь, Гарри, никогда, — Поттер, истошно закричав, прыгнул в ослепительную белизну, спиной ощущая, как Волдеморт потянулся к нему, чтобы схватить рукой.

* * *

Свет был тусклым. Гарри поморгал, пытаясь заставить мутную картинку перед глазами проясниться. Он был словно в воде: звуки доходили до него с помехами, а перед глазами всё бежало рябью.

— Как вы можете…

— Это… мера…

— Подвергать его!..

— Профессор!

Он смутно ощущал, что говоривших было трое. Голоса казались знакомыми, но он никак не мог понять, где их слышал. Поттер попытался пошевелиться. Тело пронзило болью. Из горла вырвался стон.

— Гарри, ты меня слышишь? — говорящие прекратили спорить. Они обступили его неясными образами. Он неопределённо кивнул.

— Мистер Поттер, как вы себя чувствуете? — чьи-то тёплые пальцы прошлись по лбу.

— Где он? — с трудом проговорил Гарри.

— Кто, Гарри?

— Вол… де… морт.

Присутствующие замялись.

— Он ушёл, — сказал чей-то мягкий голос. — Не волнуйся, ты в безопасности.

— Где я?

— В лазарете, Гарри, — постепенно зрение прояснялось. Он уже видел очертания серебристо-серой бороды и голубых заботливых глаз. Рядом с левой стороны от директора стоял мужчина с тёмными волосами в чёрной мантии. С правой от директора — Минерва Макгонагалл.

— Профессор Дамблдор, профессор Снейп! — Гарри резко сел. Люди перед глазами запрыгали. Он схватился за голову и часто задышал. Тошнило.

— Ложитесь, ложитесь, — директор положил руки на плечи и мягко надавил, укладывая. — Вы ещё слишком слабы.

— Что случилось? Где Квиррелл? А Рон и Драко? Гермиона? — события последних событий закружились в голове. Вопросы роем жужжали.

— Всё хорошо. Они в порядке. Совсем недавно были здесь. Отдохни, Гарри, ты очень устал, — директор говорил ласково, почти шёпотом. И Поттер правда ощутил сильную усталость. Друзья были живы. И он тоже. А главное, что Хогвартс существует, а то, что он видел, только сон, иллюзия.

Гарри провалился в тихий, спокойный сон.

* * *

Северус Снейп, нахмурившись, наблюдал за тем, как засыпает Поттер. Прошли почти сутки после того, что случилось в подземельях. И всё это время Гарри был попеременно то в бреду, то без сознания. И только после того, как мадам Помфри и сам Снейп пропоили его всеми необходимыми зельями, применили ряд заклинаний, им удалось сбить ужасающий жар, и Гарри заснул беспокойным сном. Сейчас он выглядел намного лучше. Мучительная краснота сменилась приятным оттенком розового, ресницы не дрожали из-за вращающихся глаз. Только губы были искусаны. Но дышал Гарри спокойно и размеренно.

— Директор, мы не можем просто закончить разговор, — с нажимом повторил Снейп, возвращаясь к спору, который так не вовремя прервал Поттер.

— Это была необходимая, я бы даже сказал, спасительная мера.

— Подвергать четверых первокурсников смертельной опасности?! — сбился со своего наиграно равнодушного тона Северус. — Если бы я не успел, они бы стали ужином цербера!

— У меня всё было под контролем, — очки-половинки сверкнули. Снейп едва удержался от едкого замечания, что директора пришлось вызывать из Лондона. А стало быть, держать под контролем, находясь в Министерстве Магии, он ничего не мог. И только своевременная помощь преподавателей смогла уберечь четверых детей одиннадцати лет от неминуемой страшной гибели. Но разве можно в этом убедить директора, который давно не считался с чужим мнением?

— Что с камнем? — задал другой вопрос Северус, устало потерев переносицу.

— Я связался с Николасом. Полагаю, камень будет уничтожен.

— Тем лучше.

— Но ведь тогда он… — не договорила Минерва. В споре она особого участия не принимала. События этой ночи будут ещё долго заставлять её нервничать и вскакивать по ночам. С одной стороны, она не могла не согласиться с профессором Снейпом. Им и правда просто повезло. Но с другой — неужели самый могучий волшебник всех времён, возможно, сильнее самого Мерлина, мог так беспечно поступить? Профессор Дамблдор сам сражался против Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Да. Он умрёт, — просто ответил Альбус. — Но, думаю, он успеет перед этим закончить все свои дела. Мадам Помфри, позаботьтесь о Гарри, — обратился он к школьной медсестре, которая что-то делала у своего стола.

— Конечно, профессор Дамблдор, — она скрылась в кабинете.

— То, что Герой Магической Британии оказался на больничной койке, не останется незаметным для общественности, — сузив глаза, ответил Снейп. Он пытливо смотрел на директора, но тот не изменился в лице.

— Конечно. Наш Гарри — персона общественная и очень известная. А теперь приятного вечера, мне ещё нужно уладить некоторые дела, — он взмахнул полами своей темно-фиолетовой мантии и двинулся к выходу, но возле самой двери остановился. — И зря вы, профессор Снейп, не верите мне.

— Вы о чём? — недоверчиво спросил Снейп. Минерва рядом напряглась.

— Что я беспечно оставил школу и своих учеников.

— Вы настаиваете, что…

— Я знал, что профессор Квиррелл одержим Волдемортом.

Макгонагалл в ужасе прикрыла открывшийся рот рукой. Северус стиснул челюсти. Но Дамблдор одарил их любезной улыбкой и вышел.

* * *

Снейп был прав. Отсутствие Гарри заметили сразу. Когда он не явился на завтрак, студенты беспокойно оглядывались, но не задавали вопросов. Начиналась пора тестов и контрольных, а за ними экзамены. Возможно, что Золотой мальчик просто проспал, потому что занимался всю ночь. Гриффиндорцы чувствовали, что они стали предметом всеобщего внимания, и беспокойно жевали овсянку.

Утром Перси специально собрал всех в гостиной факультета и настоятельно просил никому не говорить, что Гарри Поттер в Больничном крыле. Тем более, если верить Минерве Макгонагалл, то жизнь Гарри вне опасности и ему нужно просто отдохнуть. Сама декан тоже провела воспитательную беседу со своими студентами, а троих участников событий и вовсе почти час продержала в своём кабинете. Выходили оттуда Гермиона, Рон и Драко мертвенно бледные. Малфой потом тут же ретировался в свои подземелья. Друзья только и успели пожелать ему удачи и стойкости — впереди был разговор с не менее рассерженным Снейпом. А сами гриффиндорцы попали прямиком в когтистые лапы своих сокурсников.

— Что вы делали?

— Вы сбежали?

— На вас напали?

— Где Гарри?

Гермиона и Рон долго выдерживали, пока не поняли, что молчанием не добьются ничего, только разожгут ещё больший интерес. Пришлось представить упрощённую версию того, как они вчетвером попали на запретный третий этаж и узнали то, чего знать было нельзя. Но теперь всё обошлось, они не умерли самой страшной смертью, как могли бы. А Гарри в лазарете, так как его ранили. Но ничего серьёзного. Скоро он вернётся.

— Лучше нам пока ничего другим не говорить, — решил, выслушав их, Перси. Он выглядел встревоженным и задумчивым. — Но лучше будет, если Гарри скоро вернётся.

Но в тот день Гарри не появился ни на обеде, ни на ужине. На вопросы остальных представители львиного факультета находили сотню неотложных, чрезвычайно срочных дел, которые требовали их немедленного присутствия. Одним только эссе для зельеварения была озабочена по меньшей мере половина студентов. Да и по школе очень энергично циркулировали слухи, что Северус Снейп был где-то на севере, где просто варварские методики воспитания путём пинков и щелбанов, что он нашёл это весьма эффективным и непременно хочет испытать на своих учениках. Особенно что-то, связанное с горохами и коленями. Попадать ему под горячую руку никто не хотел.

Драко выдерживал натиск в одиночку. Снейп не брал с него слова ничего не говорить. Профессор, наоборот, едва ли не сочился неким превосходством и ехидством, прекрасно понимая, что скрыть подобное невозможно, а длительное молчание будет только подогревать интерес жаждущей публики.

— Драко, ты не хочешь ничего нам рассказать? — спрашивал его Маркус в который раз. Малфой помотал головой.

— Мне нечего говорить.

— Разве? — приподнял бровь Флинт. — А почему твой лучший друг отсутствует?

— Он неважно себя чувствует, — это нельзя было назвать стопроцентной ложью. Гарри и правда чувствовал себя неважно.

— Он простыл? — тут же всполошилась Пэнси.

— Нет.

— Может, у него вирус? — встрял какой-то семикурсник.

— Может, он поранился? Тут на лестницах бывает очень опасно. И Пивз часто жестоко шутит.

Версии следовали одна за другой. В гостиной становилось шумно, каждый считал нужным высказаться. Драко, пользуясь всеобщим волнением, осторожно ушёл.

Но Гарри не появился и на следующий день, и через день. И как-то резко одним утром за завтраком всем стало известно, что Гарри Поттер — Мальчик-Который-Выжил в тяжелом состоянии находится в Больничном крыле под неусыпным присмотром мадам Помфри и всего педагогического состава.

Откуда это стало известно — никто не знал. Сначала говорили, что один равенкловец услышал разговор об этом Симуса Финигана и Ли Джордана. Но уже через час говорили, что это рассказывал Невилл Лонгботтом Кэти Белл. Кто-то уверял, что узнал от Безголового Ника, который рассказывал Серой Даме, что один из самых выдающихся представителей факультета Годрика Гриффиндора находится инкогнито в лазарете. Тайный источник уверял, что сам лично совершал вылазку в Больничное крыло, и войти туда беспрепятственно нельзя, но то, что там находится кто-то, — это совершеннейшая правда.

Так очень скоро весть об этом через письма и сов уже была известна за пределами не только школы, но и вообще Англии. Причина, по которой всеобщий любимец пострадал, была доподлинно неизвестна. Но большинство упорно уверяло, что дело не обошлось без знаменитого директора. Сразу вспомнилось затянувшееся гоблинское разбирательство.

Всё общество напоминало забродивший кефир и готовилось взорваться. Сам Гарри об этом ещё ничего не знал.

Но некая женщина тайно уже прибыла в школу, и ядовито-зелёное перо виднелось из её аккуратной, несколько старомодной женской сумки.