Пакт (джен)

На улице было уже темно. Валил густой снег, и пусть даже он был белым, с ним темнота казалась ещё более глубокой. Пробивающиеся из окон огоньки выглядели необычайно крохотными, а фары проезжающих машин вспыхивали и тут же исчезали.

В отдалении по-прежнему маячила башня Завоевателя, что указывало на то, что я всё ещё вижу отблески мира духов. Вероятно, именно это и влияло на моё восприятие, изменяло соотношение света и тени, искажало очертания предметов.

Башня была символом власти Завоевателя. Судя по всему, Иным её было видно из любой точки города. Иным, а также безрассудным практикам вроде меня, которые не слишком преуспели в том, чтобы удержать в себе человеческую сущность.

Как бы то ни было, теперь окружающая действительность была искажена гораздо меньше, чем тогда, когда я вошёл в полицейский участок и направился в морг. Трудно было сказать, возвращался ли я к нормальному состоянию или же просто болтался туда-сюда между реальным миром и миром духов. А может быть, изменения просто пришли к некоему равновесию, и теперь я смотрел на мир через лишь слегка «духовно окрашенные» стёкла.

И всё же я выбрался. Не без потерь, но выбрался.

Я пошевелил рукой, чтобы медальон соскользнул мне в ладонь, затем открыл его и потёр большим пальцем внутреннюю поверхность.

— Джун.

Ко мне подлетел Эван. Никто из прохожих словно бы и не заметил, как он спикировал и приземлился на моё плечо. Я отодвинул капюшон в сторону.

Я ощутил, как формируется связь. Чтобы усилить её, я мазнул пальцем вдоль стены.

— Джун.

— Ты хочешь, чтобы я её притащил? — спросил Эван. Он устроился в пространстве между поднятым капюшоном куртки и моим лицом.

— Не думаю, что у тебя получится. Джун для тебя слишком тяжёлая и неудобная, — ответил я, оглянувшись через плечо. — Блин. Я обещал, что буду её согревать. Вряд ли ей там прям уж холодно, но… я беспокоюсь.

Беседа с Эваном не привлекала особого внимания — должно быть, тут сыграл роль мой потрёпанный и, вероятно, безумный вид. К тому же моя связь с миром оставалась чертовски слабой, и даже те, кто слышал мой голос, приходили к выводу, что я пьян или беседую по беспроводной гарнитуре. Что же касается смысла слов — я шёл куда медленнее любого прохожего, и никто не задерживался возле меня достаточно долго, чтобы расслышать, о чём я бормочу.

Я ужасно устал, но уже успел достаточно далеко удалиться от полицейского участка. Смахнув снег с лавочки на автобусной остановке — и едва не рухнув при наклоне — я наконец-то присел.

— Что я могу сделать? — спросил Эван. — Насчёт Джун?

— Ничего. Это… сейчас будет некстати. Неправильно во многих смыслах, — ответил я. — Но если я укреплю связь, то она сможет найти путь ко мне, ну или я хотя бы не дам ей исчезнуть и потеряться, прежде чем вернусь в участок.

Эван поёжился.

— Если замёрз, можешь снова превратиться в призрака.

— Нет уж, лучше мёрзнуть, но быть живым, — ответил он.

— Как хочешь, — согласился я. — Но ты в порядке?

— В порядке. Только шея болит.

— Сильно?

— Слегка. Если бы сильнее болело, я бы снова стал мёртвым. Сейчас меньше плохо, чем раньше.

— Хорошо, — кивнул я. — Здорово. Мне бы не хотелось, чтобы со мной тебе стало хуже.

— И мне, — поддержал Эван.

Говорить было особо не о чем, так что мы просто продолжали сидеть на месте. Эван вертел головой по сторонам, наблюдая за городским движением.

По его меркам, он уже довольно давно не бывал в городе.

Одна из машин по мере приближения к нам замедлила ход. Ощутив связи между собой и теми, кто внутри, я напрягся. Неужели нас ждёт автоматная очередь из окна автомобиля? Или как там выглядит аналогичное действие у практиков?

Это оказался Фелл. А с ним и Роуз на заднем сидении, или, точнее сказать, в отражениях окон. Остановился он прямо посреди полосы. Нарушив правила парковки, отметил я про себя. Идущая за ним машина просигналила, когда водителю пришлось перестраиваться.

Я попытался встать, но не смог. Я ощущал себя стариком. Оцепеневшим и бессильным.

Прохожие с подозрением косились на меня. Наверно, принимали меня за нарика или алкаша, как раньше предположила Роуз. Или считали свихнувшимся бомжом.

Не хотелось это признавать, но для меня всё же имело значение то, что обо мне думают окружающие. Этим определялось моё о себе суждение, моё самовосприятие. Мне не нравилось выглядеть оборванцем. Я уже обещал себе когда-то, что буду развиваться, прилагать постоянные усилия к тому, чтобы стать лучше, сильнее — как в общем смысле, так и в отношении того, с кем и как я имею дело.

Фелл вышел на дорогу и, не обращая внимания на встречные автомобили, любой из которых мог задеть его открытую дверь, обошёл машину спереди и направился ко мне.

В левой руке он держал пистолет. На секунду я задумался, не допустил ли ошибку, попросив Роуз вызвать его. Никто из окружающих словно не замечал пистолета, да и сам Фелл, казалось, забыл о нём.

Он протянул мне правую руку. Я ухватился за неё, и Фелл рывком поднял меня на ноги.

Впрочем, этим его помощь и ограничилась. Как только я выпрямился, он отпустил меня, и мне пришлось самому ковылять к передней пассажирской двери, на которую я навалился, чтобы не упасть.

— Спасибо, что приехал, — поблагодарил я.

— У меня не было выбора, — ответил Фелл и, помолчав, добавил как бы между прочим: — В этот раз ты решил тянуть до последнего.

— Может тогда поедем? — спросил я.

Потом потянул за ручку и обнаружил, что дверь заблокирована.

Некоторые вещи меня просто выбешивали — а вот это, определённо, бесило особенно сильно. Мало что могло сравниться с такой ситуацией, когда меня пытались вынудить чего-то просить.

— Можно? — спросил я, указывая на дверь.

— Мне дали задание отвезти тебя к зданию фабрики, — сказал Фелл. — Повернись-ка, погляди на меня.

Я так и сделал, опершись боком на дверь, чтобы не упасть.

— В чём дело? — спросил я.

— Я не обязан тебя везти, если есть веские основания сомневаться, что ты — это ты. А ты сейчас выглядишь как одержимый какой-то иной сущностью.

— Ты со мной шутки шутить собрался? — я ощутил, как меня охватывает раздражение.

— Я бы не особо удивился, — абсолютно спокойным тоном произнёс Фелл, — если бы ты сейчас повернул голову на триста шестьдесят градусов, прицельно выпуская во все стороны потоки блевотины.

— Зашибись, — сказал я. — А может, лучше поговорим о том, как местный практик, служащий в полицейском участке, устраивал демонстрации силы, действуя вопреки интересам Завоевателя? И что это именно я с ним разобрался? Разве я не заработал этим хоть немного снисхождения?

— В глазах какого-нибудь другого Лорда? Вполне вероятно. В глазах Завоевателя? Куда менее вероятно. Ну а лично мне на это и вовсе плевать.

— Так как же мне тогда доказать, что я — это я?

— Это к тебе вопрос, а не ко мне, — ответил Фелл.

— Может, какие-то подробности наших предыдущих встреч? — предложил я. — Я пиздец как устал, но что-нибудь да вспомню.

— Если ты одержим, то дух, что тебя захватил, имеет доступ к твоим воспоминаниям.

— Тогда, может, ты или Роуз расскажете, как обычно распознают одержимых? — спросил я.

— Обращаются за помощью к специалистам, — ответил он. — Либо руководствуются здравым смыслом. Специалиста под рукой нет, а здравый смысл подсказывает, что с тобой что-то не так.

— Я только что разобрался с бесом, с ебанутым зверогоблином и с практиком, одержимым вендеттой, и всё это в течение двух с половиной суток. Если бы я выглядел как обычно, вот тогда-то и следовало бы беспокоиться.

Когда я проговаривал это у себя в голове, оно звучало как-то убедительнее.

Я повернулся в сторону.

— Роуз, ты мне не поможешь?

— Блэйк, не нужно с ним спорить.

— Роуз…

— Продолжать это задание — плохая идея. Я успела кое-что почитать. Мы слишком мало знаем. Мы не готовы. Точно не к этому и в особенности не сегодня.

То, как она подчеркнула последние слова… Она явно имела в виду наш шанс разобраться с Завоевателем. Привести в действие план, использующий Поза.

Я испугался, что Фелл сообразит, о чём речь, но тот просто стоял с раздражённым видом, держа пистолет наготове.

— Очень сложно защищаться от настолько абстрактной сущности, — продолжала Роуз. — Особенно в условиях отсутствия информации. А ты даже ходить сейчас едва способен. Фелл не хочет тебя подвозить? Ну так просто… просто смирись с этим. Смирись, что ты не сможешь пойти и вот так вот запросто остановить абстрактного демона. Ты попробовал, у тебя не вышло. Ты выполнил свои обязательства перед Завоевателем.

— Но не перед Эваном. Я обещал ему, что буду бороться с настоящими чудовищами, — возразил я.

— Ты сможешь. Обещание Эвану никак не связано с обязательством перед Завоевателем. Шансы на то, что кто-то случайно забредёт на фабрику и станет жертвой абстрактного демона, очень невелики. Судя по всему, оно защищено от людей, — сказала Роуз.

— Так и есть, — подтвердил Фелл.

— Потрать остаток вечера на то, чтобы прийти в себя, — продолжала Роуз. — Мы встретимся с Завоевателем, как было условлено, и решим этот вопрос.

Снова не слишком хорошо замаскированный намёк на предстоящее столкновение с Завоевателем.

Я уже качал головой.

— Блэйк, ты сможешь заняться этим в другой день. Завтра, или может послезавтра.

— При той скорости, с которой нам на головы валятся неприятности? — спросил я. — А если учесть всё то дерьмо, в которое мы можем встрять? Я не особо в этом уверен.

— Я практически ничем не могу тебе помочь, — настойчиво произнесла Роуз. — Я почти не могу воздействовать на твой мир. Я… меня засунули сюда, чтобы я могла стоять у тебя за плечом, могла направлять тебя. Но ты же меня не слушаешь! Ты выбрал фамильяра, даже не узнав моего мнения. Ты бездумно шагаешь вперёд, доверяя только собственным инстинктам. Ты вообще представляешь, что я после этого чувствую?

— Представляю, — раздраженно ответил я. — Но при всём уважении, это меня чуть не покрошили на части, именно меня едва не застрелили и чуть не сожрали заживо. Это я дрался с полчищами блядских белок, кошек и ещё чёрт знает какого зверья, включая кровожадного родича Бэмби…

— Поаккуратнее, — предупредила Роуз. — Ложь.

— …если его можно так называть, — добавил я, хотя и был вполне уверен, что подобное высказывание вполне безопасно. — Я тот, кто ходит на линию огня, Роуз. Я тот, кто связывает. Работай вместе со мной. Не надо работать против меня.

— Я и работаю с тобой. Я только пытаюсь удержать тебя от пути, который ведёт к твоей гибели. Возможно — только возможно, это далеко не факт — что если ты нарушишь обещание, данное Эвану, то потеряешь часть силы. Но если погибнешь — то потеряешь всё.

— Из каждой стычки я выхожу чуть более сильным, — возразил я. — И с новыми инструментами.

— После каждой стычки ты разве что на части не разваливаешься. Я бы сказала, что ты, выражаясь образно, на соплях держишься, да только и сопли у тебя не свои. Сначала одалживал силу у меня, а теперь ещё и у Эвана.

Я взглянул на Эвана, пытаясь понять, что он об этом думает.

— Мне кажется, — подытожила Роуз, — что ты попал в ту же ловушку, что и большинство дьяволистов. Включая бабушку. Неспособность или нежелание смотреть вперёд. Ты слишком сосредоточен на настоящем.

— Настоящее вообще-то важно.

— Я уверена, что бабушка именно так и думала. Но ты идёшь по той же дорожке, что и она. Достигнешь конца — и окажешься в тупике. Либо все те проблемы и последствия, которые ты откладывал, навалятся на тебя скопом, и тебе придётся идти на серьёзные жертвы. Либо ты совершишь ошибку. Или ещё что-нибудь произойдёт.

— Или ещё что-нибудь, — вздохнул я. — Да, наверно, ты права.

— Бабушка прошла этот путь до конца, ей пришлось выбирать наследника… и она признавалась, по крайней мере мне, что слишком затянула с этим, что недостаточно нас подготовила. Но я не могу не задаваться вопросом, для чего она установила для нас именно такие правила. Ходить на собрания, читать книги на будущее. Хотела заставить нас строить планы и готовить фундамент. Как думаешь, может, она надеялась, что мы справимся лучше? Что не повторим её ошибок?

— «Делай что я говорю, а не то, что я делаю?» — предположил я.

— Смотри вперёд, — поправила Роуз. — Думай не только о сегодняшнем дне.

— Что возвращает нас к сегодняшнему дню, — сказал я. — К текущим проблемам. Их вроде как трудно не принимать во внимание.

— Тогда сосредоточься на них. Но… неужели мы не сможем найти способа работать сообща? Прийти к компромиссу? Позволь мне сосредоточиться на перспективе, а сам занимайся текущими делами, и потом мы вместе поищем способ это объединить, хорошо? Только, блядь, не затыкай уши, когда я пытаюсь дать тебе совет!

Нехарактерный для неё уровень раздражения.

На секунду я задумался — может, это не я, а она одержима?

— Хорошо, — сказал я. — Ладно. Пойдём на компромисс.

— Спасибо.

— Если у вас двоих ещё есть что повыяснять, — сказал Фелл, — то я, пожалуй, поеду.

— Не надо, — сказал я. — Думаю… чем бы дело ни кончилось, мы будем тебе помогать.

— Да неужели? — спросил он.

Я не ответил. Мысли путались. Я думал о Роуз, о демоне.

Я не мог сказать об этом Роуз в присутствии Фелла, но для противодействия Завоевателю нам нужно было больше огневой мощи. Особенно если мы хотели справиться с Позом и Завоевателем одновременно.

Как минимум, если нам удастся что-то сделать с демоном, мы привлечём на свою сторону Рыцарей.

Что ответила бы на это Роуз? Сказала бы, что выигрыш несоразмерен риску и что нам нужно использовать то, что у нас уже имеется.

Интуиция мне подсказывала, что этого недостаточно. Даже будучи притворщиком, будучи гораздо более слабым, чем ему хотелось казаться, Завоеватель всё же был для нас слишком силён. Я прямо сейчас видел его башню, я имел возможность сравнить его с другими практиками, и я видел Завоевателя в его собственном мире после того, как Роуз отключилась.

— Роуз, у тебя есть мысли насчёт того, как нам быть с тем демоном? — спросил я.

— Кое-какие есть, но разрозненные и не проверенные. Как только он проскользнёт через твою защиту, тебя не станет. Я не знаю, что при этом произойдёт со мной и с Эваном, но думаю, что ничего хорошего.

Провалюсь сквозь трещины в реальности. Вроде бы впервые о таком мне рассказали Рыцари. Тот, с кем подобное случится, если и не исчезнет полностью, то отправится туда, куда попадает всё, чему не за что держаться в реальном мире.

— Звучит пугающе, — признал я. — Давай… давай подумаем о компромиссном варианте. Что если бы мы нашли способ это сделать? Что если мы набросаем какой-то план, который позволит нам быть в известной степени уверенными, что меня, выражаясь словами Фелла, там не сожрут?

— Не могу себе представить ничего такого, что могло бы дать мне такую уверенность, — возразила Роуз.

— Не уверенность. Некоторую степень уверенности. Неожиданности могут произойти в любом случае, и с ними мы ничего поделать не можем. Но если забить на невезение и прочие случайности…

— Как раз их мы и должны принимать во внимание, учитывая нашу семейную карму.

— К чёрту карму. Жизнь — говно, всегда такой была. Мне приходилось драться за всё, что у меня есть, даже до сих пор приходится. В этом смысле ничего не поменялось. Я вот к чему веду. Мы с тобой сейчас сядем в эту машину. Доедем до фабрики. Поговорим. Наметим план. Ты будешь относиться к этому с полной серьёзностью, безо всяких двусмысленностей. Если к тому времени, как мы туда доберёмся, у нас не будет прочной основы, мы развернёмся и уедем. Или пойдём пешком, если Фелл будет против. Или, ну я не знаю, друзей попрошу подвезти.

— Извини, что я это говорю, Блэйк, но я уже представляю, как мы туда приедем, я скажу, что мы не готовы, а ты всё равно туда пойдёшь.

— Клянусь, что не пойду туда, если ты так скажешь, при условии, что твои слова не будут расходится с нашими общими интересами. Власть в твоих руках, Роуз.

Клятва. Невозможность лгать была помехой, причём помехой существенной, но и в правде была своя сила.

Роуз не ответила.

— Всё, что от тебя мне нужно — это чтобы ты показала лучшее, на что способна наследница Торбёрнов, с момента, когда мы сядем в машину, до прибытия на фабрику. Или до нашего возвращения, если мы действительно туда войдём. Вот та часть компромиссного решения, которую я ожидаю с твоей стороны. А если я не смогу достаточно убедительно обосновать, почему нам нужно туда пойти, то мы не пойдём. Такова моя часть компромисса.

— Хорошо. Только… дай мне минуту подумать.

Я кивнул.

— Не припоминаю, чтобы разрешал тебе садиться в машину, — напомнил Фелл.

— У некоторых практиков есть что-то вроде барометров, показывающих их положение в миропорядке, — начал я.

— Инструменты либо нечто аналогичное, верно, — согласился Фелл.

Я начал стаскивать с себя куртку, Эван затрепыхался, вылезая из капюшона, и я едва не упал. Потом чересчур долго не мог вытащить руки из рукавов.

Я стоял и мёрз посреди улицы, под снегопадом — настолько сильным, что он успел навалить шапки снега у меня на плечах — демонстрируя свои изрезанные запястья и татуировки.

В темноте их едва можно было разглядеть.

— Надеюсь, с птичкой на твоём плече ты будешь обходиться бережнее, чем с теми, что у тебя на татуировках.

— Уж постараюсь, — пробормотал я, пытаясь восстановить дыхание. Предшествующая борьба с курткой делу не помогала.

— Выглядят ужасно. Ещё немного, и свидетельство было бы не в твою пользу.

— Возможно, — сказал я.

— Чёрт, так ты что, действительно сам себя вскрыл?

— Похоже, что так, — согласился я. — Нужно было сделать себя меньше.

— Возможно, у тебя получилось, — сказал он.

И разблокировал дверь машины.

Я открыл её и скорее свалился, чем сел на пассажирское кресло. Эван вспорхнул и приземлился ко мне на руку. После такого ничтожного усилия у меня ушло унизительно много времени на то, чтобы восстановить дыхание.

Дункан оказался прав. Я был болен. Только это была не простуда и не лихорадка. Ко мне подбиралось нечто более коварное.

Фелл завёл машину и тронулся с места.

А я попытался наполнить лёгкие воздухом, но закашлялся, так и не сумев восстановить дыхание. Я был уверен, что Роуз не упустит возможности вставить шпильку по поводу моей способности к активным действиям.

— Ты готов? — спросила Роуз.

Шпильки не последовало. Я испытал прилив признательности.

— Да, если и ты готова, — ответил я. — Введи нас в курс дела.

— Дьяволы и демоны подразделяются на хоры. Если по порядку: хор тьмы, хор хаоса, хор разрушения, хор безумия, хор дикости, хор греха и хор смуты. В данном случае, судя по проявлениям, мы имеем дело с демоном тьмы.

— Тьмы? — уточнил я. — Вроде кто-то не так давно говорил нам нечто другое?

— Разве что только тебе. Мы не знаем, откуда берутся демоны, но они являются своего рода противовесом для сил созидания, культуры, развития и порядка. Хоров на самом деле не существует… есть лишь определённые концепции, к которым тяготеют те или иные существа, включая демонов и дьяволов. Удобный метод, чтобы разложить их по категориям.

— По категориям раскладывать опасно, — заметил я. — Типа назовёшь какую-то тварь гоблином, а она потом окажется чем-то совершенно другим. Ты будешь готовиться к встрече с гоблином, а встретишься с сюрпризом.

— Да.

— Однако, если у тебя гибкий ум, — продолжил я, взглянув на Эвана, — у этого гоблина можно отыскать другие, нехарактерные для гоблинов слабости.

— С этим у меня самые большие сложности, — признала Роуз. — Такое чувство, что за всем этим стоит какая-то теория, какая-то рациональная схема — а потом ты сталкиваешься с магией времени или ещё какой-то фигнёй, которая в эту схему явно не встраивается. Я хочу вычислить эти основополагающие законы, и поэтому продолжаю читать, штудирую от корки до корки. Если мы поймём внутреннюю логику этого мира, то сможем кое-что выяснить наверняка. Мне не нравятся Иные, имеющие двойственную природу или не входящие ни в одну категорию. Особенно если это самые жуткие Иные из разряда демонов.

— Мне видится так, — ответил я, — что жёстких и точных правил тут нет. Это на самом деле вообще не наука. По крайней мере, не такая, как математика, где можно докопаться до самых основ и тем самым понять всю систему. Больше похоже на уроки английского. Или на теорию искусства. Где нужно осмыслять, выделять символы и общие черты, искать собственные средства выражения и точку зрения, или даже вырабатывать свои личные правила и классификации, если представляется такая возможность. Законы математики существуют сами по себе, ждут, когда их откроют. А в литературе или искусстве ты можешь прокладывать свой собственный путь.

Я заметил, как Фелл смотрит на меня через зеркало заднего вида.

— Без комментариев, — отреагировал он.

— Английский я просто ненавидела, — заметила Роуз.

— Аналогично, — согласился я. — Миссис Газо?

— Чёртова миссис Газо, — подтвердила Роуз.

— Если уж на то пошло, то я ненавижу многое из того, чем мы сейчас занимаемся, — признался я.

— Это точно.

— Если твоя сильная сторона в том, чтобы докапываться до сути, — тогда давай так и продолжим, ты будешь рассматривать ситуацию по-своему, а я по-своему.

— В том, что ты сейчас сказал, самое важное то, что ты хочешь продолжить обсуждение, — заметила Роуз.

Я кивнул.

— Времени у нас осталось всего ничего.

— Хорошо. Тогда давай примем в качестве допущения, что наш демон является созданием тьмы. Практически любой миф о творении связан с определённым набором ключевых идей. Одна из самых универсальных — идея света. Солнце, огонь и прочее в том же духе в сознании людей неразрывно связано с творением. С рождением вселенной, планет, общества и всего остального. Следующие по распространённости — идеи воды и земли, но на соответствующих хорах нам сосредотачиваться не нужно.

Я кивнул.

— Значит, хор тьмы.

— Противоположность идее созидания. Можно даже предположить, что это самый сильный хор. Энтропия в наиболее чистом виде.

— Я тебя понял, — сказал я. — Но мне что-то не идут на ум хорошие способы защиты от таких вещей.

— У меня были кое-какие мысли. Но боюсь, что этого будет недостаточно. Слишком много сомнительных моментов.

— Мы защищаемся от сущностей с помощью элементов, составляющих их противоположность — если только они не являются достаточно слабыми для того, чтобы их можно было отпугнуть родственными элементами, — сказал я. — А что за идеи у тебя возникали?

— У меня была мысль отогнать тьму огнём. Прометей, Хепри, Солнце. Огонь фигурирует в мифах. Огонь занимает ключевое положение в мифах и вообще в культуре. Я хочу сказать, что благодаря огню человечество сумело когда-то пережить те времена, когда Иные рассматривали людей исключительно как свою добычу. Огонь — это основа цивилизации.

— То есть нам нужна горючая жидкость? — спросил я. — Сделаем огненный круг?

— Возможно, — согласилась Роуз. — Если бы ты стоял на пороге комнаты с демоном, я бы именно это и посоветовала. Не знаю, сработает ли это, но лучше уж сгореть заживо, чем позволить демону добраться до тебя.

«Мою душу он забрал бы в любом случае», — подумал я. Но вслух об этом говорить не стал.

— Ты думала про огонь, — продолжил я. — Но?..

— Но огонь рано или поздно погаснет, Блэйк. Либо будет неконтролируемо распространяться, а мы не знаем, что может произойти, если сгорит вся фабрика. Я не знаю точно, к какому хору можно отнести Барбаторума, но он тоже абстрактная сущность, и бабушка связала его, используя прямые, чёткие линии.

— Ну да, — кивнул я.

— И как же с помощью огня провести прямые и чёткие линии?

— Да, с этим проблема, — согласился я.

— Есть ещё один вопрос… и если мы рассматриваем дьяволизм с двух точек зрения, как науку и как искусство, то это скорее по твоей части. Если вспомнить истории, где описываются злые создания подобного калибра, то именно у них огонь обычно выступает в качестве подручного средства.

Я вздохнул.

— Есть такое.

И всё же сейчас мы занимались генерацией идей, а не их отбраковкой.

— А что если бы я попробовал создать огненную диаграмму при помощи грёз? Чтобы обойти некоторые из связанных с огнём сложностей?

— Это было бы хорошо в том случае, Блэйк, если бы ты делал это в одиночку. Но в данном случае присутствует посторонний — сам демон. Возможно, он поверит в огонь достаточно сильно, чтобы тот начал вести себя как обычное пламя.

— Понятно, и это возвращает нас к первому пункту, — вздохнул я.

— Или он не поверит в то, что это огонь, поскольку его опыт отличается от нашего, и мы всё равно попадаем в нулевой пункт, — добавила Роуз.

— Нулевой? — я удивлённо поднял бровь.

— Ты понял, что я имела в виду.

— Грёзы не сработают, — сказал я. — Хорошо, попробуем что-то другое. Что если взять… что-нибудь светящееся? Могу себе представить кусок раскалённой докрасна цепи.

— Или несколько светильников дневного света, если рассуждать чуть более практично?

— Или так, — согласился я.

— Это вариант, — произнесла Роуз. — Но я не уверена, как именно его лучше реализовать. И твоя, и моя идеи не лишены внутренних недостатков.

Я поглядел в зеркало заднего вида и встретился с ней взглядом.

— Но у нас по крайней мере есть идеи, — добавила Роуз. — Это уже шаг вперёд.

— Какие ещё бывают формы света? — спросил я. — Молния? Не представляю, как мы могли бы её создать, но электрический разряд, он в каком-то смысле упорядочен… если не считать его непредсказуемости. Электричество подчиняется законам природы, а нам как раз и нужно что-то упорядоченное, что можно противопоставить абстрактной сущности.

— Сделать молнию — это было бы… впечатляюще, но не уверена, что нам удастся раздобыть катушку Теслы в такой поздний час.

— Тогда лунный свет, — предложил я.

— А как ты собираешься сконцентрировать лунный свет? — поинтересовалась Роуз. — И как придать ему достаточную упорядоченность для того, чтобы он мог остановить кого-то вроде абстрактного демона? С помощью линзы?

— А как упорядочивают всё остальное? — спросил я, откинув голову на подголовник. — Установкой границ.

— Границ?

— Пока у чего-то нет границ, оно не имеет формы. Границей света служит темнота.

— Мне кажется, ты малость бредишь, — вздохнула Роуз.

— Фелл, у тебя в бардачке случаем не найдётся фонарика?

— Фонарик у меня есть.

— Я был бы очень признателен, если бы ты дал его мне.

— Именно дал, не одолжил?

— Именно дал. Или нужно будет по пути заехать в магазин на заправке.

Фелл съехал на обочину. Он вылез из машины, и я услышал звук открываемого багажника. Мимо проходили пешеходы. Среди них я заметил фигуру, которая не была человеческой. Это был призрак, настолько вытянутый кверху, что его голова была на метр выше всех, кто находился на улице.

Пассажирская дверь отворилась. Фелл протянул мне дорожный набор.

— Хочу выразить… — начал я. Он захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Через секунду он открыл водительскую дверь.

— …глубокое уважение человеку, который всегда и ко всему готов, — закончил я.

Он снова завёл двигатель, взглянув через плечо назад, прежде чем выезжать на дорогу.

— Я даже могу не придавать значения тому, что ты только что хлопнул дверью мне в лицо, потому что рад, что мы направляемся туда, куда нам надо, — добавил я.

— Мы уже говорили о том, что я обо всём этом думаю, — ответил он. — Сейчас ты помогаешь Завоевателю прибрать к рукам одну из этих тварей, и ты знаешь, как я к этому отношусь.

— Знаю, — согласился я.

— Возвращайся к вашему разговору. Единственная помощь, которую ты от меня получишь — это помощь в устранении тебя самого из общей картины. Либо та помощь, которая входит в мои обязанности.

— Ты ему не нравишься, — заметил Эван.

— Я вообще немногим нравлюсь, — ответил я. — Впрочем, и у этих немногих сейчас наверняка появилась масса вопросов, касающихся ареста по обвинению в убийстве. Но мы сейчас не об этом. Давай, Роуз, лучше продолжим наш мозговой штурм.

— Давай. Мне отчего-то кажется, что материальные преграды эту сущность не удержат.

Я порылся в наборе, который мне выдал Фелл, нашёл фонарик и отложил его в сторону. Затем обнаружил набор первой помощи. Я принялся обрабатывать порезы, используя грёзы там, где татуировки были нарушены, и закрывая повязками все прочие раны.

— Рыцари применили базовые меры предосторожности, и это не сработало. Или может быть, что-то сработало, и ровно поэтому они и остались живы. Значительная часть нашей проблемы в том, что мы не можем определить, что именно у них сработало из-за того, что это действенно, а что — просто потому что им повезло. Метод проб и ошибок не работает, если информация об ошибках стирается из памяти и из материального мира.

— Проведённая на полу черта, возможно, не выдержит, — сказала Роуз. — Но поскольку я хочу мыслить скорее в позитивном, чем в негативном ключе, и предлагать лучшие из возможных шагов, то считаю, что нам стоит рассмотреть иное направление для мозгового штурма.

— Иное направление? — переспросил я.

— Что если не свет, а, к примеру, творение?

— Круг, который мог бы расти?

— Просто рассуждаю вслух. Не знаю, каким образом ты мог бы это сделать, но… меня беспокоит то, что огонь скорее уничтожает, чем создаёт. Он растёт, но этот рост недолгий. Если бы нам удалось найти что-то, способное расти, при этом сохраняя внутренне присущую ему упорядоченность…

— Огонь не уничтожает, — возразил я. — Он преобразует.

— Но мы ведь говорим о магии как об искусстве, верно? Не как о науке? Ты же сам это предложил?

— Что нужно сделать, чтобы убедить тебя? — начал раздражаться я. — Чтобы ты начала верить, что это может сработать? Что у нас есть шанс войти туда и связать эту тварь?

— Мне потребовались бы несколько имеющих смысл вариантов. Определённое количество идей, которые выглядят разумными с учётом того, что нам известно о демонах и их образе действий.

— Трёх хватит? — спросил я.

— Согласна, — сказала Роуз. — Три хороших идеи.

Оставалось родить три идеи.

— Можем ли считать огонь за первую? — спросил я, подняв коробок спичек.

— И что ты жечь собрался? — поинтересовалась Роуз.

— Я надеюсь, что у нашего ко всему готового Фелла отыщется в багажнике канистра бензина.

— Хочешь себя подорвать? — поинтересовался Фелл.

— Не исключено, что устрою самосожжение, — не открывая глаз, ответил я, — а может, вместе с собой спалю и всё здание. Это достаточная причина, чтобы ты дал нам канистру?

— Достаточная, — согласился Фелл.

— Огонь я согласна считать за половину идеи, — сказала Роуз.

— Получается, нужно ещё две с половиной, — ответил я.

— Что-то, что ассоциируется с ростом… Растения? — предположила Роуз.

— Венок сделать?

— Не так-то просто будет найти что-то, что на самом деле растёт круглый год, — сказала она.

— Возьмём тогда вечнозелёное растение, — предложил я. — К примеру, остролист?

— Хм. Можно просто сосновые ветки. Я не уверена, что в твоём состоянии можно сплести что-то сложное, и не знаю, какая степень упорядоченности требуется. Может, достаточно просто сложить их в кучу?

Я кивнул и взял в руки фонарик.

— Что касается света… если можно, я покажу…

Я повёл фонариком туда-сюда, прикрывая его второй ладонью так, чтобы между пальцев пробивалась лишь узенькая полоска света.

Линия.

— Тьма, — пояснил я, кивая туда, где света не было. — Потом свет, а потом снова тьма.

— Хорошо, — сказала Роуз. — Одна идея есть.

— Давай считать за полторы, если прибавить лунный свет? — попросил я.

— Может быть. Ладно.

— А если мы вытащим аккумулятор из машины Фелла…

— Нет! — отрезал Фелл.

— Но спросить-то стоило, — сказал я. — Хорошо, если мы стащим аккумулятор из чьей-нибудь машины…

— Так намного лучше, — одобрил Фелл. — Если ты собрался снова отправиться за решётку, то пожалуйста, не стесняйся.

— Будем считать это ещё одним вариантом, — уклончиво ответил я. — Мы ведь на правильном пути, Роуз?

— Если мне допустимо выражать негатив, то эти варианты не создали у меня ощущения готовности к действиям.

— Но это шаг вперёд?

— Определённо.

— Тогда давай продолжим в том же духе, — сказал я. — Вопрос защиты хотя бы отчасти проработан, и если не нравится идея с растениями, мы сможем сымпровизировать или придумать что-то ещё.

— Нам нужно оружие, — сказала она. — От защиты не будет проку, пока у нас не будет способа атаковать демона.

— Можем обсудить оружие, — согласился я. — Сколько у нас ещё времени?

— Полчаса есть, — ответил Фелл.

— Должно хватить, — сказал я. — Те же самые идеи годятся?

— Свет, огонь, энергия, творение, — перечислила Роуз. — А ты сможешь соорудить факел, не подпалив собственную шевелюру?

* * *

Старая фабрика. «Канадское льняное масло» — гласила едва читаемая надпись на фасаде. Здание выглядело зловеще. Массивное, с огромными окнами, которые больше скрывали, чем показывали. На отшибе высилась одинокая труба котельной. Окружающие здание деревья, тонкие и согнувшиеся под тяжестью льда и снега, больше походили на запущенную лесную поросль. Стены покрывали граффити — свидетельство того, что в своё время сюда забредало множество людей, желающих изучить здание и оставить свой след. Но это было ещё до того, как здесь обосновался демон.

Само здание фабрики кое-где уже начинало разваливаться на части. Пожарная лестница наполовину обвалилась, а от навеса над въездом для грузовиков оставался лишь ржавый каркас.

С момента, когда Фелл остановил машину, прошло уже пять минут. Я сидел совершенно неподвижно и оглядывал фабрику, пытаясь запомнить как можно больше.

Трудно было избавиться от ощущения, что если сейчас я спрошу Роуз, она ответит отрицательно. В каком-то смысле она постоянно мне противоречила — если я говорил «белое», её первым побуждением было сказать «чёрное». Отчасти это было хорошо. Полезно, когда кто-то рядом не даёт тебе расслабляться. Утомительно, неприятно, но полезно.

И всё равно я не собирался что-то предпринимать или говорить первым.

— У нас недостаточно знаний, — наконец произнесла Роуз.

— Их никогда не будет достаточно, — ответил я ещё до того, как вспомнил о своём решении держать язык за зубами.

Если подумать — возможно, это как раз я ей противоречил.

— Если ты хочешь меня убедить, Блэйк, то сейчас самое время.

— Я считаю, что эту тварь нужно остановить, — начал я. — И для этого есть целая куча причин. Некоторые личные, некоторые связаны с Эваном, другие с Завоевателем, ну и вообще. Если мы подождём день или два, возможно, ничего и не случится. Никто сюда не забредёт, чтобы наткнуться на демона. А как насчёт недели? Или двух? Всё становится неопределённым, мы можем только гадать.

— Вот мы и гадаем, — вставила Роуз.

— Автор «Крови чёрного агнца», — продолжил я, — предполагал, что разбираться с подобным дерьмом — работа дьяволистов. В каком-то смысле на нас взвалили эту обязанность. И если мы хотим сделать хоть что-нибудь хорошее в нашей короткой и жестокой жизни, то это наш шанс.

— Только не в том случае, если ты собираешься передать связанную тварь Завоевателю, — возразил Фелл.

Помочь мне убедить Роуз он и не пытался.

— Мало ли чего в той книге написано, — произнесла Роуз.

— Я просто спрашиваю себя… если не мы его остановим, то кто тогда? И что существенно изменится, если мы отложим всё до послезавтра? Прочтём пару книжек и во всём разберёмся? Или же он останется тем же, что и сейчас — жуткой непостижимой тварью, против которой у нас есть лишь несколько более или менее обоснованных догадок?

— Если уж мы вынуждены полагаться на обоснованные догадки, то даже малая толика исследований может многое изменить, — сказала Роуз. — Блин, да мы могли бы раздобыть что-нибудь вроде катушки Теслы, чтобы плеваться молниями. Или заказать магический круг у какого-нибудь изготовителя неоновых вывесок. Мы сможем подготовиться получше.

— Звучит просто невероятно убого, — заметил Фелл. — Если вы что-то из этого и вправду попробуете, и оно сработает, я посчитаю себя оскорблённым от лица всех практиков.

— Фелл, твои замечания нам не помогают, — скривился я.

— Но ты ведь хочешь знать, удастся ли нам добиться какого-то существенного прогресса, который оправдывал бы риск задержки? — уточнила Роуз.

— Именно, — подтвердил я. — Давай скажем так: мы должны это сделать. Вернее, я не могу говорить за нас обоих, но за себя могу: я должен это сделать.

— Раз уж ты так ставишь вопрос, — сказала она, — и поскольку нам нужно сравнивать возможные выгоды с вероятностью того, что другого случая у нас не будет, а значит, нам угрожают все связанные с этим последствия — то я считаю, что, наверное, решение остаётся за тобой.

— За мной?

— Я не знаю, позволяет ли твоё физическое состояние заняться этим, — сказала она. — Докажи, что позволяет. Выйди из машины без помощи Фелла или Эвана, достань канистру из багажника и дойди до деревьев, и мы начнём изготавливать вечнозелёный защитный круг.

Я потянулся к ручке двери.

— Блэйк.

Я замер.

— Для начала скажи мне, что ты к этому готов.

— Думаю, мне придётся быть готовым, — ответил я.

— Это не ответ. Подумай хорошенько, прежде чем снова открывать рот. Потому что если ты ответишь «да», и это будет неправдой… мы закончим, не успев начать. Ты не можешь себе позволить потерю, которую понесёшь, солгав.

Я вздохнул.

— Думаю, что смогу это сделать, — произнёс я.

— Ладно, — согласилась она. — И всё-таки ты немного подстраховался.

— Так и есть, — согласился я, не тратя сил на споры.

Про себя я молился, чтобы это оказалось правдой.

Я открыл дверь машины и заставил себя двигаться.

Ноги едва сгибались, скованность не проходила. Как будто я заставлял двигаться не тело, а собственный труп.

Обеими руками я взялся за правую ногу и переместил её вправо, потом повторил то же самое с левой.

Я скорее сполз, чем встал с сиденья.

— Не забудь дорожный набор, — напомнила Роуз.

Я поморщился и нагнулся, чтобы взять набор. Фонарик, спички, массивные свечи длительного горения, видимо, чтобы ставить на дорогу, приличный кусок непромокаемой ткани, спасательное одеяло… Весу в нём было будь здоров.

Я поднял его обоими руками. Забинтованные руки завопили от боли.

Я добрался до багажника и уронил набор на землю.

— Тссс! — сказал я Эвану. Затем открыл медальон и нарисовал на канистре руну ветра, после чего потёр крышку пальцем, чтобы собрать побольше скопившегося там тёмного налёта, и сделал то же самое с дорожным набором.

— Тссс? — не понял он.

— Я тут немного мухлюю, — признался я. — Не выдавай.

— Понял.

Я поставил канистру рядом с машиной, сунул шланг ручной помпы в бензобак и набрал бензина. Потом закрыл багажник и медленно поковылял в сторону деревьев.

За ними в бледном свете луны возвышалась фабрика, сверху донизу разрисованная граффити. Тёмные окна выглядели зловеще.

Казалось, даже лунный свет здесь был не таким ярким. В других местах Торонто окрестности были дополнительно освещены отражающимися от снега огнями, но сейчас мы были вдалеке от города, источников света почти не было, и даже небольшое облачко, скрывающее луну, могло серьёзно повлиять на освещённость.

Ноги стали глубже проваливаться в снег, и я слегка зашатался.

Руки, сжимающие сумку и ручку полупустой канистры, заметно тряслись. Я забеспокоился, как бы моя ноша не выскользнула из пальцев.

Но деревьев мне удалось достичь благополучно.

Я положил набор в снег и вытащил оттуда пару отражателей.

— Ты справился, — констатировала Роуз.

Я кивнул.

— Фелл мне кое-что сказал, и я склонна ему поверить.

— И?.. — выдохнул я и сразу вынужден был замолчать, чтобы судорожно вдохнуть.

У меня что, сократился объём лёгких? Я вспомнил, что нарисовал на груди руну ветра. Блядь.

— Раз уж так оказалось, что ты и в самом деле дал трещину и в тебя пробираются духи, то, может быть, твой собственный дух нуждается в большей, чем обычно, поддержке.

— Я бы не возражал, — сказал я. — Но ведь таким образом ты прислушиваешься к советам чувака, который мечтает, чтобы мы облажались?

— Думаешь? — переспросила она. — Он же хочет, чтобы эту тварь остановили.

— Но не хочет, чтобы Завоеватель достиг успеха, — возразил я. — Почувствуй разницу.

— Верно, — согласилась Роуз. — Но ведь и мы не хотим, чтобы Завоеватель достиг успеха, так?

— Не хотим, — подтвердил я. — И мы потеряли кучу времени, которое было необходимо, чтобы распланировать всё, что с этим связано. Нам придётся использовать то, что у нас уже есть.

— Верно, — повторила Роуз. — Тогда начнём с вечнозелёного защитного круга? И ещё нам понадобятся факелы. А я тем временем, наверно, начну заниматься планами насчёт Завоевателя.

Я принялся обламывать с дерева ветви и сплетать их вместе.

— План основан на том, что я вычитала в «Крови чёрного агнца», — сказала Роуз. — Нам нужно натравить их друг на друга. Тем или иным способом. Это один из основных вариантов, предложенных в книге.

— Ага, — подтвердил я, — я тоже на это натыкался, когда её листал.

— Как думаешь, мы сможем это сделать?

— Думаю, что могли бы, — согласился я. — Но легко не будет. Завоеватель… он слабее, чем хочет казаться. Если Поз это сообразит, он получит чистую победу. Нам нужно усилить Завоевателя, но так, чтобы он оказался на равных с Позом. И ещё нам нужно ухитриться уйти оттуда живыми.

— Точно, — согласилась Роуз. — Но у нас есть гоблин?

— Правильнее сказать, гоблин есть у него. Но он… не слишком надёжно связан. Очень уж неохотно он на это согласился. Подозреваю, что мы могли бы без особых усилий освободить его.

— Отлично, — сказала она.

— И ещё на нашей стороне Рыцари. Вернее, будут на нашей стороне, но только если мы изловим ту тварь или как минимум заметно продвинемся в этом направлении.

— Хорошо, — ответила она. — Дай мне минуту подумать, а сам продолжай подготовку. Начни с самого важного.

Я кивнул и посмотрел в сторону фабрики.

Начать с самого важного.

Руки тряслись так сильно, что мне едва удавалось сплетать ветки.