Пакт (джен)

Союзников у нас не было. Не было даже надежды их приобрести.

Люди, собравшиеся в потусторонней копии моей квартиры, хранили молчание.

Да пошло бы оно всё к чёрту.

Я и раньше понимал, что шансы наши невелики, особенно после того, как отказался от сильнейших союзников ради возможности ударить по самой сути Завоевателя, забрав у него тех, кто ему принадлежал. Теперь у него были все тяжеловесы, общее численное превосходство, да ещё и опыт… возможно, многие столетия опыта.

Но даже зная всё это, я всё равно ввязался в игру. Я рассчитывал действовать обходными путями. Фелл, как я успел заметить, был способен ускользать от нежелательного внимания с помощью каких-то магических средств. Эван мастерски избегал ловушек. Роуз… ну, она существовала в мире, который был на один шаг удалён от реального, так что поймать её, скорее всего, было бы непросто. А в резерве оставались Рыцари и мой кабаль.

Я полагал, что мы могли бы ускользнуть от бойцов Завоевателя, может быть, разжиться какой-нибудь помощью и нанести удар с неожиданного направления.

Но это не сработает, если все, кто в принципе мог бы мне помочь, будут настроены против меня в той же степени, что и сам Завоеватель.

— И даже зная всё это, — спросил я Фелла, — ты решил встать на мою сторону?

— Да, и мне кажется, ты знаешь, почему.

— У тебя не было выбора, — предположил я.

— Не было, — подтвердил Фелл. — Большинство даже вообразить не может, что происходит со мной и моей семьёй. Им и дела нет до того, что мы у него всё равно что в рабстве. Так что да… выбора, в сущности, не было.

— Мне жаль, — сказал я.

Он пожал плечами, вылез из-за стола, прошёл через комнату и уставился в окно.

Я обвёл комнату взглядом. Многие вещи были не на своих местах. Словно всё переместилось немного назад во времени, и мои пожитки оказались раскиданы по квартире, как после недавнего обыска полиции. Некоторые участки будто бы выглядели более обветшалыми — краска отслаивалась, ковролин ближе к стенам казался замызганным. В середине комнаты он был чище, и от этого разница ещё сильнее бросалась в глаза.

Я поглядел на стол. Посередине лежал меч. Уродливый, неудобный, с торчащими из рукояти шипами и изображением Гиены на эфесе и навершии.

— Эван, — сказал я, — Гиену я забрал для того, чтобы он не достался Завоевателю.

— Я думал, это ты его поймал.

— Так и есть. Он пойман, и я не собираюсь делать ничего такого, что позволило бы ему вернуться к прежним занятиям.

— Но он ведь может снова освободиться?

— Теоретически да, но только если я ему это позволю. Он сейчас всё равно что собака на цепи. Уж лучше пусть эта цепь будет у нас, чем у Завоевателя.

— Мне это не нравится.

— Знаю. Честно говоря, мне и самому жутковато. Но другие варианты ещё хуже. Вот что, давай с тобой договоримся.

— Насчёт чего?

— Что я не стану освобождать Гиену без твоего разрешения.

— Хммм… — протянул Эван.

— Не торопись с решением, — произнёс женский голос. Повернув голову, я увидел Роуз в зеркалах на стене.

— Ты вернулась.

— Я вернулась, — подтвердила Роуз.

— А почему «не торопись»? — спросил её Эван.

— Блэйк уже давал мне подобное обещание. И даже не один раз. Обещал следовать моим советам. Обещал, прежде чем приступать к чему-то серьёзному, дать мне возможность высказать своё мнение. И знаешь, сколько раз он сдержал слово?

— Так нечестно, — запротестовал я.

— Согласна, — кивнула Роуз. — Именно что нечестно. Ты обзавёлся фамильяром, у тебя есть твой… круг или как там его.

— Кабаль, — подсказал Фелл.

— Ага. Кабаль. Подлил ещё больше масла в огонь. Теперь нам даже угрожает инквизиция!

— Справедливости ради, — заметил Тай, — говорят, что никто не ждёт инквизицию.

— Можно предотвратить проблемы с этой стороны, если сообщить им, что Алексис и Тай поклялись не касаться ничего, связанного с дьяволизмом.

— А мне вот, типа, интересно, зачем мы тогда здесь, — заговорила Алексис.

— Понимаю, — сказал я. — Нам ещё предстоит всё это подробно обсудить. Но то, что все вы здесь, значит для меня больше, чем я могу выразить словами. Честно.

— Может быть, ты и предотвратишь проблемы, — продолжила Роуз. — А может, они там решат подстраховаться, и однажды вечером вы отправитесь спать, чтобы утром уже не проснуться.

— Это вряд ли, — возразил я.

— Видимо, потому, что всё остальное происходит в точности как ты и планировал, не правда ли?

Я наклонился вперёд, нависая над столом.

— Если тебя это так беспокоит, скажу, что я не собираюсь каким-то образом ими управлять. Может быть, тогда мы будем в меньшей степени кабалем и в большей степени кругом, в который в числе прочих входит некто вроде дьяволиста.

— Двое «вроде дьяволистов», если считать и меня, — сказала Роуз.

— Ну да, — согласился я. — Хотя ты на самом деле не очень-то подходишь под это определение. Ты же ничего такого не делала. Сидела себе в сторонке, пока я разбирался с бесом.

Если я и выразился малость резковато, намекая на то, что от неё не было никакого прока, то лишь потому, что чувствовал себя немного загнанным в угол и в гораздо большей степени ощущал себя преданным. Я столько всего сделал, чтобы освободить её, а она теперь больше ставила мне палки в колёса, чем помогала.

— Я в большей степени Торбёрн, чем ты, — заявила Роуз.

Я уже готов был начать ей возражать. Но то, что я услышал, было настолько неожиданным, что мои мысли будто споткнулись.

— Будь осторожнее, а то так можно и солгать, — проговорил я.

Даже, пожалуй, скорее промямлил.

— Дьяволист из рода Торбёрнов должен быть женщиной или девушкой, — продолжала Роуз. — Кто из нас владеет голосом? Кто из нас двоих пользуется уважением Иных? Или ты хочешь поговорить о более абстрактных вещах? Хорошо это или плохо, но я оставалась в семье. Не знаю даже, насколько это было сознательным решением, но я сейчас вспоминаю разговор с бабушкой, когда она была при смерти. Она совершенно ясно дала понять, что хочет, чтобы мы сражались до последнего. А ты — сбежал.

— И ты за это его винишь? — спросила Алексис.

— Нет. Я только хочу сказать, что пусть даже я и девушка, застрявшая в зазеркалье, а Блэйк живой и во плоти, но я совершенно уверена в том, что я больше Торбёрн, чем он. Он покинул семью, а я осталась её частью. Вот только не подумайте, Алексис, Эван, что он в нём нет ничего от Торбёрнов. Он явно манипулятор не хуже остальных родичей.

— Я с тобой не согласен, — ответил я, — и, возможно, такие вещи стоит обсуждать наедине. К тому же сейчас это не важно.

— Именно сейчас это и важно, — возразила Роуз.

— Это не важно в сражении с Завоевателем, — уточнил я.

— А, тут я не уверена, — ответила Роуз. — Пойду принесу ещё книг и инструментов, мне же нужно проявить себя полезным бойцом. Хочу только попросить, чтобы вы как следует подумали, прежде чем принимать такого рода предложения Блэйка. Как он там говорил — действия значат больше, чем слова?

— Это было в другом контексте, — возразил я.

Но она уже исчезла.

Я распрямился на стуле и глубоко вдохнул.

— Чёрт бы меня побрал.

— Так, значит, она — это ты, если бы ты был девушкой? — спросила Алексис.

— Судя по всему, да.

— В женской версии ты та ещё стерва, — заметила она.

Мне нечего было ответить. Не хотелось демонизировать Роуз, наклеивая на неё удобные ярлыки. Слишком уж часто так поступали со мной самим, в том числе в последние несколько дней.

— Что же с ней там произошло, в мире Завоевателя? — спросил я.

— Она уже сказала, — ответил Фелл. — Завоеватель заставил её делать то, что ему требовалось.

— И что это было?

— На самом деле не так важно, что именно. Подумай о сути: Лорд Торонто заставил её делать всё, что ему было угодно. Подавил её волю, лишил всякой самостоятельности.

Эта мысль неприятно отозвалась во мне, и я поспешил отбросить в сторону и её саму, и возникшие в памяти картины.

— С тобой он поступил так же? — спросил я.

— Со мной, с моей семьёй, а до того с семьёй моего отца и моего деда. Он делал то же самое и с другими — а когда они ломались, выбрасывал за ненадобностью. И если ты проиграешь это ваше состязание, с тобой он поступит точно так же.

— А если выиграю, то обрушу на себя гнев всех местных.

— Именно так, — согласился он.

Я кивнул.

— Красивого решения нет, — сказал я. — Значит, сделаем некрасиво. Алексис, ты уже несколько раз задавала вопрос и заслуживаешь ответа. Ты хочешь знать, почему ты здесь, но я не выбрал тебя в качестве бойца?

— Думаю, я вроде как уже поняла.

— То, что вы со мной, мне само по себе помогает. И для этого вам необязательно быть бойцами. Я не хочу, чтобы ты, Тай или Тифф оказались на линии огня.

— И что нам тогда делать?

— Я не знаю, как долго всё это продлится. Может, несколько часов, а возможно, и несколько дней…

— Скорее меньше, — сказал Фелл, который так и продолжал пялиться в окно. Мне удалось включить только светильник на кухне, поэтому здесь окно было единственным источником света. Его было достаточно, чтобы видеть лица, но пока Фелл стоял у окна, комната оставалась в тени. — Долгим просчитанным баталиям Завоеватель предпочитает скоротечные бои, где инициативой обладает лишь одна сторона.

— Хорошо. Спасибо, это ценная информация, — сказал я. — Тогда кое-что меняется. Я собирался сказать, что Алексис, Тай и Тифф смогут подготовить для нас места, куда мы могли бы отступить, чтобы подкрепиться и отдохнуть. Даже будучи новичками, вы всё равно можете рисовать защитные круги. Но если всё закончится быстро… тогда надо меньше думать о еде и отдыхе, а больше о защите. Рыцари одолжили нам книгу.

— Она у меня, — показал Тай.

— Хорошо, — сказал я. — Мы не можем идти на них в лоб. Это было бы самоубийством. Вместо этого мы разделимся. Роуз сможет находить отдельные группы и поддерживать между ними связь. Мы будем передвигаться, обмениваться информацией и совместно использовать доступные ресурсы.

Сидящие вокруг стола обменялись кивками.

— Тай, Тифф и Алексис, я собираюсь держаться поблизости от вас. На самом деле я просто не в силах передвигаться ни быстро, ни далеко. Фелл, ты сможешь как-нибудь помешать им отследить нас?

— Спрятать людей сложно. И обходится это недёшево. Нас много, а противостоят нам самые разные силы. Для каждой из них потребуются свои защитные средства, либо нужно отыскать одно общее средство, которое скроет сразу от всех.

Я кивнул.

— Ну а если мы не станем прятаться?

— А что вместо этого?

— Что если их отвлечь? Пустить по ложному следу?

— Верно. Тогда я смогу кое-что подготовить.

Я снова кивнул.

— Рыцари?

— На сей раз мы собираемся отсидеться, — ответил Ник.

Только не это. У меня и без того союзников было раз-два и обчёлся.

— Я же не прошу вас сражаться. Просто немного помочь моему кругу по мелочи. Свозить туда-сюда.

— Это слишком близко к участию в сражении, — отказался Ник. — Извиняй. Я тебе с самого начала говорил, чего мы не сможем и не станем делать. Мы и так уже рискуем.

Я поморщился:

— Пожалуй, я вряд ли смогу заставить вас передумать.

— Может и смог бы, — сказал Ник, протягивая руку. — Спасибо, что не стал устраивать сцен.

Я сделал шаг вперёд и пожал его руку.

Они разобрали свои куртки, и через несколько секунд их уже не было.

Их решение задело меня. Нет, я их понимал, но всё равно задело.

— Твоя подруга только что ответила на сообщение, — сказал Фелл. — Ты её убедил. Она соберёт вещи, слиняет из дому и скоро будет здесь.

Я облегчённо выдохнул. Всё-таки Мэгги с нами.

Хотя в данном случае «скоро» означало «не раньше чем через час».

Я взглянул на часы, но обнаружил, что их нет на обычном месте — они просто валялись на полу.

Выходило так, что у нас остаётся ещё немного времени на подготовку, потом нам придётся почти час отражать атаки противника, и только после этого к нам присоединится Мэгги.

К сожалению, Мэгги не подходила на роль тяжёлой артиллерии.

Расстановку сил её появление не особо изменит.

— Ладно, — сказал я. — Оружие у всех есть?

Все кивнули.

— Нам нужно ещё что-нибудь, до того как мы выдвинемся?

— Хочу посмотреть вон ту коробку с инструментами, — сказал Фелл.

— Валяй.

Он открыл коробку и сдвинул верхнюю часть, чтобы получить доступ к нижней.

— Найди мне ножницы, а то здесь, похоже, их нет, — попросил Фелл, копаясь в инструментах.

Я пошарил в кухонных ящиках. Их содержимое было в беспорядке, как будто мою квартиру выпотрошили, разгромили, а потом навели порядок и разложили всё по местам, сообразуясь с тем, насколько привязан я был к тем или иным предметам и как часто я ими пользовался.

У меня было пять пар ножниц, но все они оказались на самом дне выдвижного ящика.

Я выбрал лучшую пару и протянул ему. Он уже отложил в сторону молоток и несколько гвоздей.

— Стой смирно, — приказал он и отрезал у меня прядь волос.

Затем взял за спинку один из моих стульев, стоявших в столовой, поднял над головой и разломал на части мощным ударом об пол.

Не настоящий стул, всего лишь его эквивалент из мира духов. И вдобавок самый дешёвый, из магазина, где все товары имеют совершенно непроизносимые названия.

Но всё равно это было неприятно.

— Это ты так стресс снимаешь? — спросил я.

— Нет, — ответил он, подбирая молоток и гвозди.

Больше никаких объяснений не последовало. Хоть он мне и помогал, но явно не собирался быть дружелюбным.

Самый длинный деревянный обломок он поставил вертикально к стенке. С помощью скотча он прикрепил к нему прядь волос.

Отступив треть от верхнего края, он парой точных ударов молотка закрепил горизонтальную планку.

Затем ещё одну, у основания, чтобы не дать конструкции упасть.

Из кармана он извлёк щепоть порошка и нарисовал несколько сплошных линий, заключив своё произведение в треугольник.

— Это что вообще такое? — спросил я.

— Это, — ответил Фелл, облизав большой палец и проведя им черту по паркету, — «ложная цель».

Я увидел, как связи перемещаются в сторону, как между его изделием и моими друзьями возникают точные копии моих связей.

Спина Фелла не давала мне как следует разглядеть конструкцию из щепок. Но как только он отошёл в сторону, я увидел, что в нарисованной порошком пирамидке сидит Блэйк Торбёрн. Он имел до того потрёпанный вид, что мне на секунду показалось, будто даже кромки его одежды изношены. Под глазами были круги, подбородок зарос щетиной, линии лица и шеи стали куда более резкими, чем следовало.

Его светлые волосы отросли настолько, что вполне могли бы закрыть глаза, и этого не происходило лишь потому, что они природы были волнистыми; а поскольку шевелюра была грязной, она вела себя точно так же, как мои собственные волосы, стоило им лишь немного испачкаться — то есть торчала в разные стороны густыми патлами.

Вероятно, примерно так я и выглядел в те времена, когда жил на улице. Увидев такого парня сидящим где-нибудь на тротуаре, на сложенной картонной коробке, я бы даже не взглянул второй раз в его сторону. Если бы только он не был как две капли воды похож на меня.

Я поднял руку и коснулся своей головы там, где у моей копии выбилась прядь. И ощутил под пальцами точно такой же завиток.

— Я что, правда так выгляжу? — спросил я.

— Один в один, — сказала Алексис. — Чёрт, вот же крипота. Он что, так и будет пялиться в никуда?

— Это же не человек, а несколько деревяшек от стула, — ответил Фелл. — Ну да, так и будет пялиться.

Наверно, и я сам бы выглядел так, если бы лишился рассудка. Так бы и сидел на полу спиной к стене.

— Мы можем с ним что-нибудь сделать? — спросил я.

— Можем, — подтвердил Фелл.

— Что если поставить ловушку? — предложил я.

— И как же? Я не особо разбираюсь в шаманизме и не хочу, чтобы взрыв или пожар разрушили твою квартиру.

— Ты имеешь в виду, здешнюю версию моей квартиры?

— Ну да.

— А почему бы и нет?

— Потому что то, что случится здесь, случится и там.

То есть у меня в настоящей квартире произойдёт какой-нибудь взрыв или пожар.

— А если что-нибудь не смертельное? — спросил я.

Он потёр подбородок.

— Так. Дай подумать… У тебя найдётся лента?

— Была где-то, — сказал я. — Сейчас попробую поискать.

На поиски ушло не больше минуты. Цветные праздничные ленты оказались в нижнем отделении ящика с инструментами.

Он размотал конец ленты и протянул мне.

— Привяжи её к самому большому и самому неудобному предмету, который ты способен поднять. Завяжи понадёжнее, чтобы нельзя было распутать узел или сломать то, к чему привязана лента.

Я отправился прямиком в кухню.

Плита? Посудомойка? Нет, слишком большие, чересчур тяжёлые.

Может, холодильник?

Вариантов масса, вот только к чему привязать ленту? Ручка плиты едва держалась на месте, а у холодильника вместо ручки было углубление на двери. К петлям подобраться было слишком трудно, и там я сумел бы завязать лишь самый простой узел.

А вот до микроволновки дотянуться оказалось проще.

Я сделал один оборот ленты вертикально, второй горизонтально.

Потом крепко-накрепко завязал.

Едва я закончил, как в кухню вошёл Фелл, шаркая пальцем ноги по полу. Там, где он проводил ногой по ленте, та будто бы исчезала. Только в промежутке между плитками ещё виднелся кусочек, как будто плитка была уложена поверх ленты.

— Потрясный фокус, — восхитился я.

Он ухватил пальцами часть ленты, обтягивающую микроволновку, повернув её так, чтобы я смотрел на неё точно сбоку. Затем посыпал микроволновку порошком.

— Это всё зачем? — спросил я.

— Твоё изображение окружено кольцом из ленты, снабжённым ловчей петлёй. Если кто-то подойдёт достаточно близко, он угодит в петлю, — объяснил Фелл, перед тем как вернуться в столовую.

Глядя на своего двойника, я ощутил неприятный холодок.

На паркете явно было что-то написано. Слова простые, но язык незнакомый.

— Что это за надпись?

— Условия, — ответил Фелл.

— Условия чего?

— Неважно. Не трогай.

Фелл направился к выходу из квартиры. Я слышал, как он сдвигает дверь шкафа. Звук был несколько грубее того, к которому я привык.

Алексис что-то писала на бумаге из того же блокнота, который я использовал для подготовки контракта с бесом. Заглянув через плечо, я увидел, что она копирует слова, написанные Феллом на полу.

— Он сказал, что это привяжет человека к предмету на другом конце ленты, — объяснила она. — Ловчая петля отпустит его только когда он возьмёт в руки этот предмет. А если поставит обратно, то петля снова затянется.

Я вообразил себе Лейрда, таскающегося повсюду с микроволновкой.

— Как я уже говорил, — заметил я, — может, Фелл и не всегда мне нравится, но я определённо его уважаю.

— Про тебя я мог бы сказать то же самое, — заметил Фелл.

— Спасибо, — ответил я.

— Мог. Бы.

Я поморщился. Сам напросился.

— Если это поможет, — заговорила Тифф впервые с того момента, как вошла в квартиру, — я тебя уважаю, и ты мне нравишься.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Ага, — поддержала Алексис, — и я тебя тоже уважаю, и мне ты тоже нравишься. Давай так всё и останется, да?

— Буду признателен, — сказал я и обернулся к остальным. — Ладно, давайте выдвигаться. Собирайте вещи!

Я снял со стены три осколка зеркала и сунул их в карман, потом забрал книгу с бесом и гоблинский меч. Книга отправилась в рюкзак вместе с бутылкой и некоторыми другими предметами.

Жутковатый двойник Блэйка так и остался сидеть в одиночестве.

Я решил, что не стоит слишком сильно задумываться о том, почему эта картина так сильно меня нервирует.

Фелл прошёлся по комнате прямо в уличных ботинках, всё ещё мокрых после недавней прогулки по улице. Он собрал в мусорную корзину щепки от разбитого стула, положил туда же молоток, гвозди и ножницы, затем, не дожидаясь никого из нас, вышел из квартиры с корзиной подмышкой.

Мы отстали от него всего лишь на несколько шагов.

Лифты не работали, так что мы воспользовались лестницей. Спускаться было тяжело, но я справлялся.

Я действительно чувствовал себя лучше рядом с Таем и Алексис. Ощутил прилив сил, начал восстанавливаться… Самочувствие было всё равно отстойным, но хотя бы не настолько плохим, каким могло бы быть. По крайней мере, я не падал лицом в пол, как тогда, после фабрики.

И всё же на полпути вниз я вынужден был остановиться.

В отражении дверного стекла появилась Роуз.

Я повернулся к Таю, который поддерживал меня, не давая упасть.

— Иди вперёд, — сказал я.

— Уверен?

— Нужно пообщаться с Роуз. Наедине. Сейчас догоню.

Он кивнул.

— И ты тоже, Эван.

— Я не могу улетать так далеко.

— Знаю. Просто… чуть подальше, где будет не слышно, хорошо?

— Агась.

Эван затрепетал крыльями и удалился. Иногда он летал очень изящно, а другой раз так, как сейчас — начнёт нормально, а потом примется изо всех сил трепыхаться, пытаясь не влететь в стену. Он ещё немного пролетел как положено и скрылся из вида за поворотом лестницы, откуда снова донеслось беспорядочное хлопанье крыльев.

— Ты в порядке? — спросил я Роуз.

— Не совсем.

Я кивнул.

— Мне жаль.

— Мне нужны поступки, а не разговоры. Мне тоже жаль, но я хочу возмещения.

— Чего именно ты хочешь? Я тебя освободил, наверняка это чего-то да стоит.

— В плен я попала исключительно из-за тебя. Ты же из кожи вон лезешь, чтобы не оставаться в долгу перед своими друзьями, даже перед совершенно посторонним человеком, который подвёз тебя в Якобс-Бэлл. Хочешь, чтобы всегда всё было по-честному.

— Ну да.

— Так почему же у меня ощущение, что в наших с тобой отношениях равновесия нет? Что я — единственный человек, с которым ты не пытаешься рассчитаться?

— Не знаю, — сказал я.

— Вот. И я не знаю. Ты согласен, что это именно так и выглядит?

— Нет. Пожалуй, я не согласен.

— Что ж, поразмысли об этом на досуге. Пораскинь мозгами. Знаешь, будет здорово, если вдруг решишь, что тебе в достаточной степени «жаль», чтобы что-то по этому поводу сделать.

Я кивнул.

— Тебе пора идти. Время на исходе, не стоит торчать неподалёку от квартиры, когда состязание начнётся.

Я кивнул.

— Мы всё ещё пара? Боевая единица?

— Нет. Третий раз всё решает, помнишь? Это был третий раз, когда ты меня срезал в тот момент, когда я не могла тебе ответить, и теперь нам очень трудно будет оставаться союзниками, Блэйк.

— Но мы союзники?

— Да. Мне действительно не хотелось бы, чтобы мы стали врагами.

— Ты думаешь, такой расклад возможен?

— Боюсь, что с самого начала к этому и шло.

— С абстрактным демоном мы же чертовски хорошо сражались вместе. Хоть и не победили, конечно, но, блин, мы могли лажануться куда сильнее.

— Да, могли.

— Почему же мы не можем сотрудничать, как тогда?

— Можем попытаться.

Так много ни к чему не обязывающих ответов.

— Общайся со мной, — сказал я вполголоса. — Мы не сможем ничего исправить, если ты будешь постоянно о чём-то умалчивать. Я… я знаю, возможно, я использовал тебя больше, чем помогал. Но, хотя это и не равноценный обмен, но я всё время старался быть…

Я замолчал, пытаясь подобрать слово.

Сказать «честным» было бы некоторым преувеличением.

— …откровенным. Старался действовать в наших общих интересах, — договорил я.

— Не сомневаюсь, — сказала Роуз совершенно ровным тоном.

— А вот ты не проявляешь откровенности. О чём ты умалчиваешь, говоря со мной?

— Это… не так просто объяснить.

— Что именно?

— Дело в Завоевателе. Когда он меня забрал, он заставил выложить всё, что я хотела от него скрыть.

— Ты рассказала про книги?

— Да. И когда он приказал, я принесла их ему. Он собирался заставить меня кого-нибудь призвать.

— Но наше состязание вынудило его повременить с этим, так? Тебе удалось забрать книги?

— Удалось, но это задержит его лишь на время. Если он победит, ты будешь в его власти, и книги он всё равно получит.

— Получит, — согласился я.

— Блэйк, было кое-что ещё. Я рассказала ему не только об этом.

— Блэйк! — заорали снизу.

— Что случилось? — крикнул я в ответ.

— Ничего! Только давай побыстрее!

Я вытащил из кармана зеркало и начал спускаться вниз по лестнице, держа его перед собой, чтобы Роуз могла меня сопровождать.

Она снова заговорила лишь когда я прошёл половину пролёта.

— Я рассказала ему о твоих слабостях.

Дерьмо, дерьмо, вот же дерьмо.

— То есть ты рассказала, что я не выношу физического контакта.

— Я ему много чего рассказала, Блэйк.

— О моих привычках, предпочтениях, образе мыслей?

— Блэйк… — произнесла Роуз.

— Что именно ты ему рассказала? — потребовал я.

— Я бы тебе объяснила, но я очень, очень опасаюсь, что если мы станем это сейчас обсуждать, то ты либо меня никогда не простишь, либо это настолько захватит твои чувства и мысли, что ты начнёшь косячить с текущими делами.

— Что ты рассказала?!

Мой голос раскатился по лестничному пролёту, отражаясь от стен.

— Я… я высказывала предположения. Говорила вещи, в которых не уверена. О том, почему ты такой, о самых разных аспектах. В том числе и про то, почему ты не любишь, когда до тебя дотрагиваются.

Я ощутил, как где-то в глубине моего сознания закопошились тёмные, гадкие чувства.

И среди них одно новое и непривычное. Ощущение предательства.

Я не винил Роуз за то, что она всё рассказала Завоевателю.

Или нет? Наверное, если бы я рискнул заявить подобное вслух, это оказалось бы ложью.

Пожалуй, в какой то мере я её всё-таки винил. Трудно было судить, не испытав подобное самому, но где-то в глубине души я задавался вопросом: разве не могла она сопротивляться Завоевателю дольше? И одновременно понимал, что вопрос этот ужасно несправедлив.

Однако настоящая проблема была в том, что она не рассказала мне обо всём сразу. В том, что она решила, что может об этом умолчать.

Именно это и уязвило меня в наибольшей степени. Выходило так, что она вполне могла позволить мне двигаться вслепую, в то время как у Завоевателя уже была наготове какая-нибудь жуткая безумная хрень, специально заточенная под мои слабости.

Недостатков у меня хватало. Я знал об этом. Я не стал бы спорить, даже если бы кто-нибудь сказал мне об этом ещё до того, как я потерял способность лгать. Но одним из самых больших недостатков, одним из тех, которые мне и вправду сложно было признать за собой, была моя внутренняя слабость.

Некоторые люди способны возвращаться к самым мерзким событиям из своего прошлого и извлекать из них некую силу. Ярость, которая в дальнейшем помогала бы им двигаться вперёд. Когда же я прикасался, пусть даже мельком, к худшим мгновениям собственного опыта, я почти всегда ощущал, как меня оставляют последние крохи сил.

Хотел бы я найти в себе достаточно злости, чтобы хоть что-то по этому поводу сделать. Я замахнулся, собираясь отшвырнуть осколок зеркала, который сжимал уже настолько сильно, что края врезались в пальцы.

Но опустил руку. Ничего не сделал.

Напряжение ушло, пусть даже эмоции никуда не делись. Рука безвольно повисла вдоль тела.

— Блэйк! — крикнули снизу. Наверняка Тай. — Нам нужно торопиться!

Роуз хотела равенства. Хотела уравнять счёт и хотела, чтобы я приложил к этому усилия.

Что ж, прекрасно.

И она тоже злилась на меня. Она ощущала себя преданной. Я всё время шёл вперёд, не оглядываясь на неё, а она была заперта в своём зеркальном мире. Пусть она и пыталась торговаться, но всё же действовала со мной заодно. По большей части.

Я мог бы поступать так же. Или хотя бы попытаться.

Я тяжело дышал, моё тело было в недостаточно хорошей форме для того, чтобы справляться ещё и с гневом. Словно старик, у которого голова не поспевает за руками и ногами. Даже, наверно, как выживший из ума старик. Голова работала, тело работало, а в результате получались только злость и сумятица.

Вот дерьмо.

Я заговорил, когда до остальных оставалась всего половина лестничного пролёта.

— Роуз?

— Что?

— Мы собираемся выбрать место, где можно будет перегруппировываться и которое мы сможем защищать, а потом разделимся. Сможешь быть у нас связной?

— Да, — отозвалась она.

— Спасибо. Ты способна передвигаться быстрее, чем любой из нас, так что постарайся следить за происходящим.

— Справлюсь.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарил я.

На том мы и закончили, придя хоть к какому-то взаимному соглашению.

Когда я спустился, все остальные уже стояли в вестибюле здания. Эван вспорхнул мне на плечо.

— На той стороне улицы призраки, — сказал Фелл.

— И что это означает? — спросил я.

— Пастырь подпитывает отголоски душ на окружающей его территории. Поднимает тех, что упокоились, ради одного самого последнего действия. Он уже близко.

— Он явится один? — спросил я.

— Обычно он действует один. Но если учесть, что им командует Завоеватель… поручиться не смогу, — сказал Фелл. — Нам пора убираться отсюда.

— Не возражаю, но… — начал я.

— В машину нам всем не влезть, — вмешался Тай. — Если только кто-то не согласится ехать в багажнике.

— За транспорт у нас отвечали Рыцари, — посетовала Алексис.

То, что они нас покинули, было паршиво.

— Смелые среди вас есть? — спросил я.

— Ты хотел сказать, самоубийцы? — переспросила Алексис. — Я точно знаю, о чём ты сейчас думаешь.

— По-моему, следует говорить «мне кажется» — вполголоса сказала Тифф. Видно было, что с нами ей неуютно. — Осторожнее.

— Нет, — возразила Алексис, взглянув мне прямо в глаза. — Я точно знаю.

* * *

Боже, как же мне этого не хватало!

Самым важным в жизни для меня были друзья, их чувства ко мне. Они являлись своего рода якорями, которые связывали меня с остальным миром.

А это было вторым. К этому я прибегал, когда ощущал себя ничтожеством, или когда хотел сбежать, от чего-то отвлечься, когда нужно было закончить какое-то дело, или начать что-то совершенно новое.

Побег к самому себе. Или, наоборот, побег от себя, когда возникала такая необходимость.

Байк разрывал пространство едва освещённых улиц города, и следом за ним вздымался вихрями лёгкий снег, припорошивший асфальт. Все окна были тёмными. Где-то наверху маячила луна, и её бледный свет, пробившийся сквозь пелену тумана, выхватывал из мрака белые сугробы, окружавшие дорогу.

Но я ориентировался не на свет, а на тьму. Асфальт выглядел как единый зияющий чёрный провал, кое-где присыпанный белым. Я обшаривал его глазами, выискивая наиболее тёмные участки, лишённые даже малейших признаков снега.

Езда на мотоцикле зимой — не самое сложное на свете занятие. Если дороги почищены, ничего невозможного в этом нет. Больше всего хлопот неизбежно доставляют другие водители. Люди за рулём часто ведут себя глупо, особенно зимой, а парню на байке, случись чего, достанутся все шишки.

Здесь же, по крайней мере, мы были единственными участниками движения. Дороги были пусты, тротуары по большей части тоже. Никто тебя не подрезал, никто не выскакивал из-за припаркованных машин.

Тиффани сидела позади меня. Поездка оказалась совсем не такой романтической, как она, возможно, рассчитывала. Я сказал ей, что хвататься за меня руками нельзя, поэтому она откинулась назад, вцепившись руками в поручни позади сиденья. Я подозревал, что она отправилась со мной, чтобы не ехать в машине вместе со всеми. А ещё я подозревал, что она уже сожалеет о своём решении.

Эван же спрятался за воротник моей куртки, туда, где заканчивалась не полностью застёгнутая молния. Он то и дело что-то вопил. Вероятно, на письме это можно было бы изобразить несколькими десятками «А», хотя за шумом ветра и рёвом двигателя его едва можно было расслышать. Время от времени он начинал хохотать — этот звук разобрать было проще.

Я был напряжён, изрядно замёрз и понимал, что далеко не так силён и ловок, как мне хотелось бы. Ещё и видимость была паршивой из-за этого тумана со снегопадом.

Но даже так я чувствовал себя лучше с каждой секундой поездки. Споры с Роуз и неприятности прошлой ночи оставались где-то позади, внутренняя батарея наполнялась энергией.

Я поддал газа и ощутил, что иду на поправку ещё быстрее. Двигатель ревел, байк чутко отзывался на мои действия.

Машина осталась позади. Вместо того, чтобы сбавить скорость, я поехал зигзагом от одного края улицы до другого, сначала осторожно, потом немного смелее, пытаясь поймать ощущение дороги, вспоминая, как ведёт себя байк, как на него влияет пассажир.

Приближаясь к тротуару, я замечал призраков. Их становилось всё больше.

Пастырь приближался.

Один из призраков стоял прямо по центру улицы, преграждая мне путь.

Я постарался объехать его настолько далеко, насколько мог. Оценив возможности, я въехал на тротуар.

Он бросился на меня. Мигнул и разом преодолел на удивление большое расстояние между нами. Наверно, именно так это и выглядело для того, кто сбил его когда-то, неверно оценив дистанцию.

Несколько мгновений спустя я услышал громкий удар. Я сбросил скорость и оглянулся через плечо.

Он сменил цель и кинулся под автомобиль, где сидели все остальные. Лобовое стекло пересекла трещина, на капоте появилась вмятина, а призрак исчез.

С каждой секундой число призраков на тротуарах увеличивалось. Новые отголоски душ. Некоторые будто тянулись по воздуху, следуя за прорехами в тумане. Возможно, это были отпечатки в ткани реальности в процессе создания. Оставляемые самыми отчаявшимися, злыми, запутавшимися людьми. Теми, кого требовалось только немного подтолкнуть, чтобы от них осталась лишь отметина, призрак.

Судя по увеличению их числа, мы двигались прямо навстречу Пастырю.

Посреди улицы я увидел виляющую из стороны в сторону машину. Вернее, призрачное эхо настоящей машины.

Если это что-то аналогичное призраку, который кинулся под машину Фелла, то, скорее всего, столкновения не избежать.

Я помигал поворотниками, на всякий случай посигналил и вдобавок показал знак поворота рукой, согнутой под прямым углом.

Потом свернул. На боковую улицу с односторонним движением, двигаясь с нарушением всех возможных правил.

Нужно было увести своих подальше от Пастыря.

Однако первым, кого мы увидели, оказался не Пастырь.

Тёмная фигура, широкоплечая, не ниже метра восьмидесяти, одетая в какое-то рваньё.

Глаз Бури. Рождённый городским пожаром Торонто 1904 года, он служил напоминанием о том, что стихии не полностью подчинились человеку.

Он поднял руки, и я увидел, как мир вокруг меня искажается. Появились всполохи света, что-то вроде рукотворного полярного сияния.

Впрочем, это было не какое-то загадочное природное явление. Это был самый обычный свет городских огней. Яркая вспышка озарила пространство за спиной Глаза, демонстрируя размеры эффекта.

В мире духов почти не было источников света.

Выходит, то, на что мы смотрели, не было частью мира духов.

Я сбросил скорость и заложил дугу, оставляя Глаз позади.

Огни у нас за спиной стали ещё ярче. Я понял, что это фары. Множество фар.

Мне приходилось оглядываться через плечо, одновременно следя за тем, чтобы увести байк подальше, не опрокинувшись и не угодив прямиком в одну из самых крупных выбоин. Поэтому я не вполне разглядел, что именно произошло дальше.

Впрочем, удар тела об автомобиль Фелла не шёл ни в какое сравнение с этим столкновением. Даже находясь метрах в семидесяти-восьмидесяти, я всё равно ощутил его как удар в живот. От грохота и сотрясения я на мгновение потерял способность соображать.

Последствия были ничуть не лучше. Одна из машин, взлетев вверх в окружении обломков, каждый из которых легко мог бы пробить мне череп, перевернулась в воздухе и приземлилась на крышу.

У меня не было никаких иллюзий насчёт того, что случилось с водителем.

Вторая машина заскрежетала тормозами, завиляла, подмяла под себя велосипедную стойку на тротуаре, и, наполовину развернувшись, рухнула обратно на дорогу.

Ещё одна вспышка света, похожая на блеск молнии, тоже оказалась светом фар. На этот раз она появилась не из-за спины Глаза.

Раздался визг тормозов, и машина, приехавшая с противоположной стороны, ударила ту, что снесла велосипедную стойку.

Я увидел мигающие вспышки — отпечатки душ пешеходов, задетых столкновением.

Разрыв увеличился, и теперь стало видно людей, стоящих на другой стороне улицы. Послышались вопли и предупреждающие крики. Люди бежали к месту столкновения трёх машин.

Никто из них не замечал Глаза, который шёл прямо посередине улицы.

Приближаясь ко второй из пострадавших машин.

Она, судя по всему, пострадала меньше двух других. Велосипедная стойка пропорола ей днище кузова. Ремонт будет непростым, но…

…Но Глаз приближался к ней не просто так.

— Слезай, Тифф! — завопил я.

— Что?

— Слезай! Быстрее!

Я довольно бесцеремонно спихнул её с сиденья, одновременно делая разворот, второй раз за последние десять секунд. Обратно в сторону Глаза.

— Эван, расчисти путь!

Он что-то ответил, но я не разобрал слов за рёвом ожившего двигателя.

Я увидел, как он описывает круг, и указал направление рукой, чтобы было понятнее.

Байк понёсся навстречу разбитым машинам и Глазу.

Я изо всех сил старался разглядеть водителя машины, обычную женщину из реального мира, которая сейчас безуспешно пыталась открыть дверь.

Приблизившись, я смог увидеть и пешеходов. Эван летал среди них, кидаясь то вправо, то влево, расталкивая их в стороны своим весом маленького мальчика и скоростью лёгкой птицы.

Я выехал на тротуар, перехватив руль одной рукой.

«Это ни за что не сработает».

«Ни за что».

Глаз не дал мне возможности в последний момент прийти на помощь. Прежде чем я успел схватить женщину-водителя и вытащить её из окна, он прикоснулся к машине.

Из развороченного днища, как назло, вытекал бензин, и Глаз поджёг его.

Ревущий столб огня сбил меня с ног. Со всех сторон доносились вопли. Женщина-водитель и те, кто пытался ей помочь, оказались охвачены пламенем, а очевидцы испытали боль иного рода. Парализующий ужас.

Ещё один взрыв, послабее, и машина упала на бок.

Я безуспешно пытался подняться на ноги. Пусть силы и восстановились немного, но их всё равно было недостаточно.

Нет. Тот второй взрыв произошёл не случайно.

Глаз Бури шагал прямо сквозь пламя, небрежно оттолкнув с дороги пылающую машину.

И направлялся он прямиком ко мне.