Пакт (джен)

Я расхаживал по комнате с книгой о владениях в руке. От одной стены гостиной я шел к другой, затем поворачивал обратно и повторял всё по новой.

Я пересёк комнату ещё несколько раз, остановился у окна и краем книги отодвинул занавеску. Солнце только что село, и на улице сгущались сумерки. На второй день моего пребывания появился кое-кто из местных.

Даже если бы я ничего не знал, то уже давно понял бы, что они пытаются оказать на меня давление. Вдоль ограды стояли мужчины, женщины и несколько детей. Некоторые из них, как и я, расхаживали взад-вперёд, словно тигры в клетках. Другие сохраняли спокойствие, курили или держали возле ушей телефонные трубки. Некоторые «дети» забрались на каменную стену, и, держась руками за железные прутья и шипы ограды, не отводили от дома своих взглядов. Кто-то разговаривал, другие хранили молчание.

Большинство из них выглядели настолько нормально, что в другой ситуации я бы и не обратил на них внимания. Но некоторые — нет. Один маленький мальчик, который держался поодаль от остальных, непрерывно царапал ногтями свои голову, лицо, шею и руки. Его пальцы были измазаны его собственной кровью, по крайней мере, так это выглядело в сумерках. Я видел следы от царапин, тёмными линиями покрывающие всю его кожу. Но стоило мне потерять их из виду, когда он отворачивался, как они исчезали. Ещё там была женщина, чьё лицо скрывали волосы, воротник куртки и шапка. Но когда мне всё-таки удалось мельком увидеть его, оказалось, что на месте глаз и рта зияли бесформенные чёрные пятна. Она держала рядом с лицом сигарету, но ни разу от неё не затянулась. Остальные явно старались держаться от неё подальше, заранее уступая дорогу, когда она проходила мимо них.

Вдоль улицы проехал автомобиль. Я надеялся, что в свете фар сумею разглядеть больше, но луч скользнул по практически пустому тротуару. Никаких Иных, всего лишь небольшая группа детей, которые, спрыгнув с ограды, шли кучкой вдоль дороги. Лица спрятаны под шапки и в капюшоны. Ничего такого, на чём мог бы задержаться взгляд.

Несколько секунд ушло, чтобы глаза снова привыкли к полумраку. Иные вышли из теней, выступили из-за колонн, стоящих слева и справа от ворот.

Я отпустил занавеску и продолжил мерять шагами комнату. Уже в шестой раз я пытался прочитать одну и ту же страницу.

— Я из-за тебя начинаю нервничать, — голос Роуз заставил меня вздрогнуть. — Ты что, расхаживал здесь всё время, пока меня не было?

У неё были мокрые волосы. Она уходила, чтобы принять душ, но переодеваться не стала. Очевидно, водопровод с её стороны работал как ему и положено. Странно, ведь вода должна же была откуда-то поступать?

— Я и сам нервничаю, — сказал я. — Заказал пиццу, но не ожидал, что Иные понаползут сюда изо всех щелей. Там их уже с десяток стоит.

— А зачем ты заказывал пиццу? — спросила она.

— Голод — недостаточный повод? — спросил я в ответ. — У нас на кухне только самые основные продукты. А мне скоро уже дурно станет от сухих хлебцов, консервированной фасоли и тунца. Рано или поздно продукты всё равно придётся докупать, почему бы не начать уже сейчас?

— Но пицца — это не продукты.

— Пицца — это просто прощупывание почвы, — сказал я. — Захочет ли кто-то в городе иметь со мной дело? Если не получится заказать пиццу, значит, могут быть проблемы и с доставкой продуктов. А если я не смогу заказывать продукты, то надо будет искать надёжный, безопасный способ выходить наружу.

— А степень этой безопасности ты решил проверить на разносчике пиццы?

— Когда я звонил, их там ещё не было, — сказал я, и снова посмотрел за занавеску. — Мне сейчас сложно следить за временем. Распорядок сна нарушен, режим питания сбился, да и световой день сейчас короткий. Это опасно, и наверняка мне это ещё аукнется. Надо заново привыкать вовремя есть и ложиться спать. В общем, я просто не ожидал, что так быстро стемнеет, и уж тем более не мог представить, что Иные появятся таким вот образом.

— Понимаю, — сказала она. — У меня, правда, нет никаких физических потребностей, по которым можно судить о времени, и с моей стороны всё время жутко темно.

Я выглянул наружу.

К группе Иных присоединились ещё двое, и один из них непрерывно что-то говорил. Он направился к безглазой и безротой женщине с сигаретой и даже подошёл к ней ближе, чем на полтора метра, чего остальные всеми силами старались избежать.

Я пошёл к телефону. Обойдусь сегодня без пиццы.

— Бэлл-Пицца. Чем могу помочь?

— Я бы хотел отменить свой заказ, — сказал я.

— Ваш заказ уже оплачен. Пицца уже приготовлена и курьер выехал. Возврат средств невозможен.

— Всё в порядке. Оставьте деньги. Просто отзовите курьера, чтобы парень не терял своё время.

Недолгое молчание.

— Мне жаль, но возврат средств невозможен, пицца уже приготовлена. Её доставят в течение нескольких минут.

Судя по всему он строил из себя дурака, в голосе сквозило самодовольство.

— Вы специально не хотите меня понять? — начал я.

Но парень на том конце уже повесил трубку.

— Чёрт! — сказал я.

— Ну... и что теперь? — спросила Роуз.

— Не знаю, — ответил я. — Сомневаюсь, что он станет меня слушать, если я перезвоню. Не представляю, чего стоит ожидать, когда курьер приедет. Из того, что я уже прочитал, никаких выводов сделать нельзя.

Роуз кивнула.

— «Начала» и «Фамулус» раскрывают в основном вопросы взаимоотношений между Иными и практиками, а не между Иными и обычными людьми.

Со стороны было заметно, что она не находит себе места. Я подался немного вперёд.

— Ты только что говорила, что нервничаешь. Как именно это работает? Дыхание не учащается, потому что ты не дышишь. Ускоряется пульс? Или гормоны стресса в кровь выбрасываются и заставляют тебя ёрзать?

— «Нет» на оба вопроса, — сказала она.

Я отвернулся от окна и взглянул на неё.

— Моё тело не меняется, — продолжила она. — Стабильное, постоянное, застывшее. Но оно не делает ничего, кроме как... не знаю. Обеспечивает моё присутствие?

— И всё же ты нервничаешь.

— Мой мозг нервничает, — сказала она.

— Звучит как какая-то бессмыслица, но ладно, — отозвался я, взглянул на ту самую страницу, которую перечитывал последние двадцать минут, и затем бросил книгу на журнальный столик.

— Ты читаешь «Владения», — она склонила голову, рассматривая обложку. — Я тоже.

— Очень подходящая книга в нашей ситуации, — сказал я. — Читать про создание своего собственного убежища, когда враги толпятся у ворот. Кажется, что ритуал очень прост.

— Обманчиво прост, — сказала Роуз.

— Да, обманчиво прост, — согласился я. — Ты помечаешь территорию — типа проводишь границу и втыкаешь флаг, в магическом смысле. Затем произносишь несколько слов, которыми приглашаешь кого угодно и что угодно прийти и оспорить твои права. Испытание поединком, отгадывание загадок, откупные дары — можешь делать что пожелаешь. Чем больше территория, тем больше у тебя будет гостей. Каждый из них испытает тебя единожды, и ритуал завершится, когда не останется никого, либо когда наступит установленный заранее срок. Заяви права на пространство размером с чулан, и получишь от пяти до десяти вызовов. Заяви права на целый дом, и получишь полсотни.

— Мне кажется, этим стоит заниматься в последнюю очередь, — сказала Роуз. — Когда уже добудем фамильяра и инструмент, а значит, сможем худо-бедно сражаться.

— Вот только, — сказал я, — это типа уловка двадцать два, ведь так? Владение даёт постоянный приток силы, и чем оно больше, тем больше получаем энергии. Оно служит убежищем, и в нём можно менять правила, по которым работает мир, верно? Значит, чтобы заявить права на максимально возможное пространство, нам нужен инструмент или фамильяр.

— Да.

— Инструмент нужно напитывать силой, — продолжил я. — Вот только...

— Основной источник силы практика — его владение, — закончила за меня Роуз.

— Или фамильяр, — согласился я, — который может обеспечить как силу, так и помощь в работе с инструментом. Но мы не способны убедительно предлагать Иным возможность стать нашим фамильяром, пока не обладаем хоть каким-то источником силы…

— …в виде инструмента и владения, — закончила за меня Роуз. — Каждый из трёх требует двух оставшихся.

Я кивнул.

— Либо нужно идти на компромисс. Выбираем что-то одно, и делаем ритуал простым, как ты тогда и предлагала, выполняем минимально возможные требования. Завершив первый ритуал кое-как, используем полученные средства, чтобы средненько выполнить второй. И тогда, опираясь на результаты предыдущих двух, проводим третий ритуал по-настоящему хорошо.

Я снова начал расхаживать по комнате. Теперь руки были свободны, и я засунул их в карманы толстовки.

— А как с этим справляются другие практики? — спросила Роуз. — Бехаймы, Дюшаны?

— Думаю, у них есть поддержка, — сказал я. — Мама и папа, которые готовы поучаствовать в переговорах с фамильяром, готовы поручиться за своих отпрысков. Или договор с фамильярами заключается вовсе без участия детей, возможно даже до их рождения. А потом они просто приходят на всё готовое.

— Магические мажоры, — заметила Роуз.

— Типа того, — отозвался я.

— А что насчёт Северного Волшебника?

— А что с ним не так?

— Вижу, ты не читал чёрную книгу от корки до корки. Посмотри, что там про него написано.

Я начал рыться среди томов, пытаясь найти, куда же я засунул эту книгу.

— Я планировал прочитать её позже, перед собранием совета, когда закончу с основными четырьмя.

— Тебе не нужно передо мной оправдываться, — сказала Роуз. У неё в руках была собственная копия. — Так, посмотрим... Страница тридцать два.

Я открыл книгу.

Йоханнес Лиллегард, имя, вероятно, не родное. Практик. Прибыл в Якобс-Бэлл не позднее 13 августа 2009 г, в указанную дату появился на встрече совета. Йоханнес внешне выглядит не старше двадцати пяти, но все факты указывают, что он заявил права на своё владение шесть лет назад или ранее. Указанные владения охватывают большую часть города к западу и к северу от больницы, и включают также все новые кварталы к северу от моста.

— Что ещё за мост? — уточнил я, прервав чтение.

— Шоссе, — ответила Роуз. — Оно превращается в мост, когда пересекает болота.

Я попытался себе это представить и обомлел.

— Погоди, это же коммерческая зона к северу от шоссе? Там где железнодорожная станция, магазины...

— ...многоэтажки, торговый центр, коттеджная застройка — да.

— И это всё — его владение? В книге речь идёт о комнатах. В лучшем случае — о домах.

Роуз не ответила. Я встретил её взгляд, и она кивнула мне. Серьёзные уставшие глаза на измождённом лице.

— Тут должен быть какой-то подвох, — сказал я. — Такое нельзя получить просто так.

— Ну да, ты же ещё не дочитал книгу, — сказала Роуз. — Владения — они как торговые марки. Время от времени окружающие проверяют их на прочность. Ты обязан отреагировать, но у тебя будет преимущество обороняющегося. Законы мира на твоей стороне. Но если владения столь обширны, и кто-то преступает границы, а ты не можешь или не пытаешься их защищать — это ослабит тебя. Но свои владения Северный Волшебник защищает.

— Как?

Она лишь снова указала на чёрную книгу.

Я возобновил чтение.

В обсуждении с Эймоном Бехаймом и Сандрой Дюшан, мы единодушно согласились, что Йоханнес завладел территорией ещё до начала застройки, хотя мы и не уверены в том, когда именно это случилось, и как ему удалось сделать это в возрасте тринадцати или четырнадцати лет. Мара отклонила все наши вопросы, проявив даже большую, чем обычно, неразговорчивость.

Похоже, что тело Йоханнеса изувечено, что вне всяких сомнений является расплатой за его амбициозные притязания. У него не функционируют один глаз, одна рука и одна нога, хотя с виду они не выглядят повреждёнными. В качестве инструмента он использует старинную многоствольную флейту. Его фамильяр — Привратник Седьмого Круга (см. Астральные Воплощения: том 3, и Первичные Движители), по имени Фейсал Анвар, принявший облик очень крупной афганской гончей.

Дополнено:

6 февраля 2010 г Йоханнес во второй раз посетил собрание совета. Появилась возможность уточнить мои ранние наблюдения. Он высокомерен, хотя и небезосновательно. Загадочен. Большую часть времени проводит в пределах своего владения. Покидает его только ради защиты территории, либо редких посещений собрания совета. Это затрудняет сбор информации. Предпочитает использовать пространственные искажения.

Дополнено:

Вычитываю записи для своей будущей наследницы. Йоханнес — манипулятор. Он дразнит людей, играет на их желаниях и заманивает их навстречу погибели. С этим согласуется и выбор его инструмента. Он поддерживает власть над владением, разбив его на части, каждой из которых управляет Иной или более слабый практик. Избегай его. У тебя нет необходимости противостоять этой угрозе.

Я посмотрел на Роуз.

— Выходит, он очень силён.

— У него нет семьи, — сказала она. — Насколько мы знаем, он начинал с нуля. Но достиг многого.

— Ладно, — сказал я. — Судя по всему, выходит, что есть и другие варианты. Прямой подход связан с кучей трудностей и препятствий. Но может нам удастся найти обходной путь, которым воспользовался Йоханнис?

— Вот примерно это я и предлагала, когда говорила про охотников на ведьм, — сказала Роуз.

Опять она за своё. Я тряхнул головой.

— Ты слишком быстро отбрасываешь мои предложения! — воскликнула она, и эмоции в её голосе застали меня врасплох. Она была рассержена, раздражена. — Ты вообще хотя бы читал про них, Блэйк?

— Нет, — сказал я. — А ты?

— А я не могу. Мне нужно, чтобы ты повернул зеркало в кабинете. К чёрту, слушай. Мы можем изучить что-то и помимо фамильяров, инструментов и владений. Помнишь шаманистские трюки Лейрда?

— Да, — сказал я. — Тут я с тобой полностью согласен.

— Но когда я говорю про охотников на ведьм, ты не хочешь даже и слушать? Нам нужны их средства защиты! Если нас что-то и убьёт, то это будут такие вот необдуманные импульсивные поступки и идиотские умозаключения.

— Я не говорил, что мне не нравится идея защиты, — сказал я. — Но слова «охотники на ведьм» подразумевают, что они на кого-то охотятся. Нападают, а не защищаются. И мне кажется, способы защиты, подходящие практикам, мы найдём именно в книгах для практиков. Нам и так чтения выше крыши, так зачем ещё так всё усложнять — копаться в куче бесполезного мусора ради пары трюков, на которые мы и так всё равно где-нибудь наткнёмся? Давай компромисс? Сначала разгребём всё это магическое дерьмо, а охотников на ведьм оставим на потом, в качестве побочного проекта?

Я посмотрел на Роуз. Она нахмурилась — брови сошлись вместе — и нервно постукивала пальцами по какой-то поверхности перед собой.

Ещё одна наша общая черта — вспыльчивость. Однако что-то мне подсказывало, что Роуз не из тех, кто даёт волю своему гневу.

Если она собирается держать всё в себе, наверное нужно за этим следить. Как она будет выпускать пар? А если никак, то не приведёт ли это к кризису?

— Прекрасно, — сказала она с интонацией, которая так хорошо получается у всех девушек. Она глубоко вдохнула и выдохнула. Исключительно ради драматизма, как мне показалось. И продолжила уже почти совершенно спокойно: — Хорошо, мы отложим этот вопрос. Для выполнения первого из трёх ритуалов, в качестве первого шага нам доступны обман, коварство и манипуляция.

— Согласен, — сказал я. — Но это сложнее, чем кажется. Ведь Иные и сами от природы очень коварны. Будет непросто их перехитрить.

— Что ещё? Мы можем попробовать использовать наёмные силы, как это сделал он. Нам так или иначе придётся обзавестись какими-то связями среди Иных, чтобы выбрать из них подходящего фамильяра, верно?

— Тут есть одна проблема, — я подошёл к ней, взялся за зеркало, но затем остановился. — Можно?

— Да.

Я поднял зеркало с того места на книжной полке, где оно висело. Затем поднёс его к окну, раздвинул в стороны занавески, и поставил зеркало на подоконник.

Появилось пять новых Иных. Все толпились возле ограды. Оставшиеся никуда не делись. Они чего-то ждали.

Роуз была повёрнута к окну, и я не видел её лица. Она молчала. Я стоял, придерживая зеркало, и позволяя ей увидеть всё собственными глазами.

— Вот — наша главная проблема. Как в плане ритуалов, так и во всём остальном. Похоже, кто-то назначил за наши головы что-то типа награды. Или может быть, для меня или для нас отменили правила, которые защищают обычных людей, — сказал я мрачно. — Пока вот эти ребята пытаются испортить нам жизнь, мы не сможем провести ни одного ритуала.

— Всё это... — начала Роуз.

Но она замолчала, увидев, как на противоположной стороне улицы припарковалась машина. На крыше автомобиля был установлен какой-то знак.

На этот раз я сумел разглядеть, как Иные ускользают от луча света фар, буквально растворяясь в тенях или отступая за пределы видимости. Они прятались и от моего взгляда тоже, укрывались за оградой и за колоннами, стоящими по бокам от ворот. Но у меня возникло чувство, что они прячутся одновременно ото всех, кто мог их увидеть. Находили универсальное слепое пятно.

Парень вышел из машины с коробкой пиццы в руках, перешел улицу и направился к воротам.

— Останови его, Блэйк, — сказала Роуз.

— Я бы хотел, но как?

— Не знаю. Крикни ему.

Я подошел ко входной двери, распахнул её и проорал что есть мочи:

— Эй!

Из теней у ворот выступили Иные. Один из «детей», скрытый за каменной колонной, бросил взгляд в мою сторону. Я видел, как чуть дальше по улице женщина без лица приближается к парню со спины.

Он продолжал идти. Лишь крикнул что-то в ответ, но я не сумел разобрать слов.

— Поворачивай! Я отменил заказ! Возвращайся в машину! — ещё раз крикнул я.

И снова я не смог понять его ответ.

Я наблюдал, как Иные подбираются ближе.

«Маленький мальчик», ещё недавно царапавший своё лицо, шел вдоль улицы ему навстречу. Такой низкий, что я едва видел его за каменной стеной ограды.

Он шёл прямо прямо на курьера, не сворачивая в сторону ни на шаг, и когда казалось уже, что они вот-вот столкнутся, «мальчик» схватил парня за запястье и вскочил на каменную стену.

Мгновением позже, так быстро, что я не успел уследить, он ударил рукой курьера по перилам. Человек закричал, роняя коробку с пиццей на землю. Его ладонь оказалась насажена на острый штырь, торчащий из металлической ограды. Он пытался высвободиться, но «мальчик» всё ещё крепко держал его за руку.

— Эй! — крикнул я и шагнул через порог на крыльцо.

Одна из девочек оттолкнулась от коленей курьера, подпрыгнула, схватила его челюсть, и с каким-то нечеловеческим обезьяньим движением швырнула его в забор. Голова парня с размахом стукнулась о металлические прутья.

Я даже отсюда мог слышать звук удара, и это говорило о многом — чуть раньше я ведь даже слов его не смог разобрать. Непонятно было, слышал ли я звук, с которым сломался верхний ряд зубов, или это челюсть хрустнула под неожиданно большим весом существа, принявшего облик маленькой девочки.

Девочка оставила его и сейчас шла по верхней кромке ограды, раскинув руки в стороны. Косички болтались по бокам головы. Её слишком широкая для человеческого рта оскаленная улыбка — единственная черта лица, которую я мог разглядеть с такого расстояния — состояла из неестественно белых зубов, не совпадающих друг с другом по размеру.

Всё это время человек продолжал кричать. Вопли стали более сдавленными.

Ужас парализовал меня. Я что, только что убил этого парня, просто пригласив его сюда?

К нему подошла женщина без лица. Свою не занятую сигаретой руку она положила ему на затылок, и я увидел, как пальцы прямо под кожей продвигаются по его лицу. Она добралась до одного из глаз и сжала пальцы в кулак. Почти сразу ладонь продолжила движение, но на месте глаза кожа превратилась в завязанный узлом бесформенный комок плоти. Со вторым глазом она поступила так же.

Ещё одно движение пальцев возле горла и рта, и крики словно отрезало.

Плоть под её руками сминалась как пластилин.

Я уже не боялся, что он умер. Теперь я боялся, что он мог быть ещё жив.

— Блэйк! — доносился из гостиной голос Роуз. — Помоги ему!

Я сделал шаг вперёд, затем остановился, наблюдая за работой женщины без лица. Её пальцы извивались и ползали под кожей на черепе парня, выворачивая её наизнанку, затягивая внутрь клоки волос, сминая уши, укрывая его голову в складках его же собственной плоти.

— Блэйк!

Я вспомнил о случайной мысли, пришедшей мне в голову несколько часов назад.

Дом защищал как от Иных, так и от практиков.

Я оглянулся по сторонам и очень осторожно шагнул через порог за дверь, обратно внутрь дома.

Вчера Лейрд подошел прямо к двери.

— Он умирает!

Существовали определенные правила. Я не знал, какие из них продолжают действовать, местные могли отменить некоторые из них ради того, чтобы достать меня, и всё же правила существовали.

Я остался стоять на месте, продолжая наблюдать.

Она держала сигарету на уровне рта, словно собираясь в любой момент сделать затяжку. Она высвободила свою вторую руку, затем вновь погрузила её теперь уже в грудную клетку курьера.

Последовавшие следом сдавленное мычание и конвульсии были даже хуже, чем крики.

Болтливый Иной что-то бормотал не переставая. «Дети» издавали восторженные возгласы, смех и урчание. Остальные стояли вокруг в молчании, словно наслаждаясь зрелищем.

На улицу выехала машина, следуя в направлении, противоположному тому, откуда приехал курьер. Болтун подскочил к безликой женщине и заключал её в объятья. Он развернул её, чуть подался вперёд, одновременно откидывая её назад и прижимая к себе. Их жертва оказалась надёжно скрыта за их телами. Голова болтуна замерла в каком-то сантиметре от бесформенного лица женщины.

Машина проехала мимо, скользнув фарами по силуэтам, в которых пассажиры могли распознать влюблённую пару, целующуюся, стоя на тротуаре. Прочее осталось для них невидимым. Я наблюдал, как машина притормозила в конце улицы у стоп-знака.

— Блэйк, соль — это очищающее вещество. Она может быть использована против некоторых Иных, — сказала Роуз. — В кабинете её полно, если не сможешь найти на кухне. Иди брось в них солью!

Я не сдвинулся с места.

— Блэйк! Пожалуйста! — я услышал в её голосе отчаяние.

Машина повернула на перекрёстке и исчезла из виду. Двое Иных разжали объятья, и безликая женщина ударила болтуна. Жестоко, с яростью, с настоящим бешенством. Он лишь хихикнул, уворачиваясь от удара.

Женщина без лица не стала повторять попытку, и снова вернулась к своей жертве. Её рука прошла сквозь его грудную клетку и сжалась вокруг прута ограды. Плоть стала нераздельной с металлом.

— Проклятье! — кричала Роуз. — Сделай что-нибудь! Блэйк! Господи! Блядь!

Она ударила в зеркало.

Каким-то образом этот звук привлёк их внимание. Болтун посмотрел на меня.

Я медленно покачал головой. Я чувствовал себя дурно. Все фразы, все слова, которые я мог произнести, встали в горле комом.

Но я ни за что не выйду наружу.

Болтун сказал что-то остальным.

Я увидел, как курьер дёрнулся и выпрямился, брызгая кровью и разрывая собственную кожу и плоть. Из его наполовину оторванной свисающей нижней челюсти торчали осколки зубов.

Он рассмеялся, и это был не человеческий смех.

Когда он присоединился к веселящимся «детям», я позволил себе поверить в это. Он — не человек. И никогда им не был.

Просто ещё один Иной, провернувший вместе с женщиной без лица психологическую атаку.

Они всё ещё хохотали, когда я захлопнул дверь.

— Они… дурачили нас? — спросила Роуз, пока я шел к окну, к которому прислонил зеркало. — Они...

Я заметил движение за мгновение до того, как Роуз вскрикнула. Подхватив зеркало, я отступил в глубину комнаты.

По другую сторону окна стояла маленькая «девочка» с зубастым ртом и косичками, торчащими из под натянутой на глаза шапки. Она заскребла по стеклу своими длинными ногтями.

— Они хотели, чтобы я вышел наружу, — сказал я. — Дом это убежище. А территория вокруг — нет. Они специально держались за оградой, чтобы одурачить нас. Я чуть было на это не купился, но ведь Лейрд сумел подойти прямо к двери.

— Они умные.

— Книга предупреждала нас об этом.

— Насколько сильно ты был уверен? — спросила она. — Что он не человек?

Я не ответил. Роуз посмотрела на меня, и я отвёл взгляд.

Теперь Иные скреблись и стучали в оконные стёкла. Какой-то скрежет раздался около двери — кто-то из них стоял прямо на крыльце.

— Господи, — сказала Роуз.

— И вот с этим Молли сталкивалась каждый день, — сказал я тихо. Сердце бешено колотилось. Во рту было так сухо, что вновь заговорить у меня получилось лишь с третьей попытки. Но сейчас я испытывал не страх и не отчаяние. Я сжал руку в кулак. — В полном одиночестве. Слушая, как по ночам шумят эти твари. И ей некого было позвать на помощь.

— Нам сейчас тоже несладко, — сказала Роуз.

— Да, но у нас есть мы, — сказал я. — Ты меня спасла вчера ночью. Тот разговор с Падриком — если бы не ты, я мог бы и не вернуться. Кстати, спасибо за это. Не помню, благодарил ли тебя уже.

— Благодарил, дважды, но всё в порядке. Мы в одной команде.

Я кивнул. Мои мысли неслись с бешеной скоростью, но мне сложно было понять, в каком направлении.

— О чём думаешь? — спросила Роуз.

— Думаю... — сказал я, пытаясь собрать мысли в кучу. — Думаю, что мы почти готовы.

— Готовы?

— Мы видели, в какие игры играют практики. Мы немного видели, как действуют Иные. У нас есть понимание, чего мы хотим достичь, и теоретически мы даже знаем как. А ещё дело, возможно, в том, что я сейчас малость напуган и очень, очень сильно разозлён.

— Ты говоришь о пробуждении, — сказала она.

Я кивнул.

— Завтра будет собрание совета. Фамильяра, инструмент и владение можно отложить на потом.

— Да, — согласилась она. — Думаю, уже пора. Начнём прямо сейчас, или сначала перекусишь?

— Сначала надо решить два вопроса, — сказал я. — И еда к ним не относится.

Я вновь набрал номер пиццерии.

— Бэлл-Пицца, чем могу помочь?

— Я...

— Нет, — сказал он. — Тебя мы не обслуживаем.

— Я по поводу курьера.

— Мы никого не отправляли. Я спросил водителя, повезёт ли он заказ. И он сказал, что к дому с привидениями он не поедет.

Ирония заключалась в том, что этот дом наверняка был защищён от привидений лучше, чем любое другое место в Якобс-Бэлл.

— А я сказал ему, что там нет привидений, просто дом принадлежит семейству уёбков.

— Только одному из семейства, — поправил я.

— Это вы, мудаки, вы все, срать хотели на весь остальной город. Мой брат, знаешь ли, купил здесь дом, потому что он должен был подорожать. Да вот только вы нихуя не продаёте, а цена каждый год падает! А ещё платить нужно за ремонт. А вы...

— Я просто хотел убедиться, что курьер не приедет, — начал я, но он продолжал говорить, не слушая меня.

— ...уели там и издеваетесь над нами! Это из-за вас мы все сидим по уши в долгах. А ты, блядь, ещё, сука, пиццу хочешь?!

— Я несколько минут назад отменил свой заказ, не забыл?

— Иди в жопу! Я уже позвонил во вторую пиццерию. Хочешь пиццу — продай сначала дом. Мудак.

— Ладно, — сказал я. — Это всего лишь пицца.

Но он уже повесил трубку.

«Всего лишь пицца», — мысленно повторил я.

— Блядь, — сказал я, раздражение вырвалось на поверхность.

— Ничего удивительного. В смысле, ты же знал, что местные тебя не любят.

— Та женщина в кафе проявила толику уважения к моему горю, — сказал я.

— Можно оставаться приличным человеком, и одновременно всем сердцем нас ненавидеть, — сказала Роуз.

— Блядь, — повторил я. Раздражение никуда не исчезло.

— Разве это так важно? По сравнению с тем, что только что случилось на улице.

— Ты же принимала душ, да? — спросил я.

— Да?

— Извини за вопрос, но я так понимаю, твоё тело с той стороны не особо-то пачкается?

— Нет, — ответила она. — Уверена, что нет. Тут есть немного пыли, но я не потею.

— Можно ли сказать, что ты приняла душ ради того, чтобы испытать простую мирскую радость? — продолжил я. — Чтобы ненадолго почувствовать себя обычным человеком?

— Ладно, я поняла, — сказала Роуз. — Извини, что наезжала.

Я молча пожал плечами.

— Мне и самой не хватает таких простых вещей, — сказала она.

Я кивнул.

— Мы что-нибудь придумаем. Я помогу тебе всем, чем только смогу. Но сначала...

— Пробуждение, — сказала Роуз.

— Встретимся в кабинете, — кивнул я.

Я побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Ранее я открыл вторую секретную дверь на втором этаже, что значительно сокращало путь к нижней части кабинета. Сейчас, когда солнечного света не было и в комнате было куда темнее, чем днём, я зажег две масляные лампы на столе и возле стола, а когда этого оказалось недостаточно, то ещё четыре, стоящие по углам. Каждая из ламп освещала некоторую часть книжных полок и шкафчиков вокруг себя. Надписи на корешках отдельных книг, вытесненные фольгой или каким-то другим блестящим материалом, светились в лучах ламп мягким жёлто-оранжевым светом, особенно заметным на фоне тёмных обложек.

Когда я закончил, Роуз уже зажгла все лампы со своей стороны. Свет за её спиной создавал ореол вокруг её одежды и волос.

Она держала в руках циркуль из кованного железа, с шипом на одном конце и куском мела на другом. Я смотрел как она вонзает шип в пол, затем проворачивает его, очерчивая на полу большой круг.

Она отмерила рулеткой нужное расстояние, затем обозначила точку. Снова взялась за циркуль, и поймала мой взгляд.

— Блэйк?

— Ты тоже собираешься проводить ритуал?

— Если получится, — сказала она. — А ты ещё не начал?

— Я говорил, что сначала нужно решить два вопроса, — ответил я.

— Позвонить в пиццерию и...

Я пересёк комнату, взял с полки одну из книг, а затем вернулся в поле зрения Роуз.

— Нет, Блэйк.

Я взвесил книгу на руке. «Демонология», Р. Д. Т. Чёрный переплёт оказался на удивление гибким и мягким. Буквы на корешке и обложке были вытеснены золотом и переливались в свете ламп.

— Нет, — сказала она, словно повторяя это слово вновь и вновь с нарастающей силой, она могла загнать его мне прямо в мозг.

— Как ты там говорила? — спросил я. — Идиотские импульсивные умозаключения загонят нас в могилу?

— Если это — твоя альтернатива, то я голосую за идиотские импульсивные умозаключения. Лейрд говорил, что эти книги — магический эквивалент ядерных бомб.

— Я вовсе не предлагаю их использовать. Но я хочу знать, с чем мы имеем дело.

— Блэйк. Тебе ведь знаком тот момент в фильмах ужасов, когда ты кричишь на актёров: «Не поднимайся по лестнице!», «Не трогай светящийся череп!» Блэйк, не читай эту книгу!

Я нахмурился.

— О чём ты вообще думаешь? — спросила она.

— Об этих жутких тварях на улице. О женщине без лица, о тех псевдо-фэйри, на которых мы напоролись. И... чем эти вещи могут быть так сильно хуже них? Что делает их «ядерными»? Мы готовимся к собранию совета, и я не могу перестать думать о том, что каждый, кто придёт туда, будет совершенно точно знать, что происходит, а мы опять будем тупить. Нельзя, чтобы нас посчитали слабыми или глупыми.

— Но мы такие и есть: слабые и глупые, — сказала Роуз. — Мы необученные, невежественные новички, и у нас нет ресурсов, которые есть у других практиков. Ни инструмента, ни фамильяра, ни владения, никаких трюков или чего-то подобного.

— Нельзя показывать, что мы в настолько плохой форме. Лишь один крохотный кусочек информации, на который мы сумеем намекнуть, и мы напугаем их до усрачки. Я хочу, чтобы они поняли, что нас нельзя...

— ...оставлять в живых, — закончила за меня Роуз. — Я понимаю, ты хочешь знать, чего они все боятся, но ковыряться отвёрткой в пульте запуска ядерных ракет — это очень плохая идея.

Я поднял книгу повыше, взвешивая в руке.

— Ну давай же, — сказала она тише и мягче. — Недавно я согласилась на твой компромисс. Ты можешь ответить мне тем же?

— Чёрт, — пробормотал я.

— Это был утвердительный «чёрт» или отрицательный «чёрт»?

— Сделаем по-твоему, — ответил я.

Я направился к полке, чтобы положить книгу на место. Между страниц выглядывал листок бумаги, который помешал задвинуть книгу на место. Когда я потянул книгу на себя, чтобы его поправить, листок выскользнул из книги. Рядом с ним на пол упали кусочки засохшего сургуча и маленький ключ. Листок был сложен втрое и скреплён печатью. Судя по всему, ключ был вплавлен в сургуч, чтобы его можно было достать, лишь надломив печать.

— Не поднимай, — сказала Роуз. — Из этого не выйдет ничего хорошего. Замети под стол и не обращай внимания. Пожалуйста!

— Я бы так и сделал, — сказал я. — Но там была сургучная печать. И она только что сломалась.

— Звучит как отмазка.

— Может быть, — сказал я. — Но скажи мне, что ты не можешь представить, что рисунок какого-то монстра на этом листке оживает и выползает наружу.

— Ну вот, теперь ты мной манипулируешь, — сказала Роуз. — Играешь на моём страхе.

— Ты не ответила на вопрос.

— Да, я могу это представить. Теперь ты доволен?

Я не был доволен. Я взял в руки выпавшую страницу. Снаружи было лишь два слова.

Моей наследнице.

Я развернул листок.

Моя наследница,

Раз ты зашла так далеко, то на это у тебя должна была быть серьёзная причина. Тебя загнали в угол, или у тебя не оказалось иных альтернатив. Могу себе представить, что сейчас ты ограничена во времени. Ступая на этот путь, помни, что любая спешка губительна. С этого момента ты должна действовать чрезвычайно аккуратно.

Я оставила тебе кое-что. Или может правильнее было бы сказать, кое-кого. Я назвала его Барбаторум — каламбур, который показался мне забавным. Он является одним из древних, обладающим определенной репутацией и несколькими упоминаниями в легендах о былом, но память о его имени была утрачена. Ты сможешь найти эти легенды и примечания к ним в Тёмных Именах, стр. 38.

Ты найдёшь его в комнате в башне, для входа в которую необходим ключ. Не входить в круг — первое из правил твоей безопасности, список которых я привожу здесь, так как не вижу для них более подходящего места. Смею надеяться, что упоминать о таких очевидных вещах не требуется.

Забудь о вежливости. Не приветствуй его, никогда не проси его и не благодари. Не спрашивай его о том, может ли он или хочет ли сделать что-то. Не давай ему пищи. Не предлагай никакой помощи. У этих слов и поступков в прошлом были иные значения. Они либо освободят его, либо дадут ему власть над тобой. Иногда это совсем небольшая власть, но порой лишь её ему не хватает чтобы достичь своих целей.

Прежде чем войдёшь в комнату в башне, сними с себя все металлические и отражающие вещи и убедись, что помещение остаётся неосвещённым. Какую бы физическую форму он не принимал, он существует в более абстрактном качестве. И если на какой-то поверхности появится его отражение, он сможет воплотиться в этой поверхности, а затем шагнуть из неё наружу, покинув круг. По этой же причине никогда не смотри прямо на него, даже на мгновение, иначе он отразится в твоих глазах. Будь уверена, если ты не нарушишь эти правила, он никогда не сможет покинуть круг самостоятельно.

Он воспринимает течение времени иначе, чем мы. Он будет сидеть в круге, в который я его заключила, пока не погаснет Солнце. Разговор для него никогда не прекращался, поэтому прежде, чем вступить в диалог, ты должна прочитать заметки о нём в Тёмных Именах, чтобы продолжить с того места, на котором остановилась я или кто-то другой из нашей семьи. Иначе твоя реплика может смутить или разгневать его. Ты можешь начать или прервать беседу с ним в любой момент, и он не заметит паузы. Он не разговаривает, а потому в общении с ним я использую стенографию жестов, список которых ты найдёшь на последней странице записей о нём. Прошу тебя поддерживать актуальность этих заметок для тех, кто придёт после тебя.

Если ты намерена заключить с ним сделку, воспользуйся одним из шаблонов, приведённых в «Тёмных контрактах», которые ты найдёшь справа от стола. Если ты ограничена во времени, советую начать со страниц 15, 17, 29 и 77. Не импровизируй: слова необходимо выбирать с большой осторожностью. В последней трети книги ты найдёшь список рекомендованных терминов с примерами, которые ты при необходимости можешь подставлять в шаблоны. Не прибегай в этом к помощи мистера Бизли или его фирмы. По вполне очевидным причинам, им не стоит доверять в подобных вещах.

Ещё раз о самом важном: не отводи взгляда от круга, храни молчание и работай по контрактам из моих книг. Ответы на любые возникшие у тебя вопросы ищи в моих записях. Мне жаль, что не могу лично помочь тебе в этом,

Р.Д.Т.

— Что там? — спросила Роуз. — У тебя такое лицо, что мне страшно.

Моё лицо? Я коснулся щеки.

— Ты выглядишь так, будто кто-то только что умер.

— Нет, — сказал я. — Нет.

Я положил письмо на стол, и оно соскользнуло на пол. Я поднял его с пола и снова попытался положить на стол, но край бумаги выскользнул у меня из пальцев, и письмо снова оказалось на полу.

На третий раз я поднял его и развернул, чтобы рассмотреть при свете лампы. Небесно-голубыми чернилами, едва различимыми на белой бумаге, на лист был нанесён рисунок, напоминающий руну, которую Лейрд рисовал сахаром.

Держа листок обеими руками, я положил его на стол, прижав к поверхности. Он остался на месте.

Когда я обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на книгу, которую брал с полки, порыв воздуха, вызванный моим движением, снова сдул письмо на пол.

Однажды потревоженное, оно стремилось остаться потревоженным.

В качестве эксперимента я немного надорвал лист с края, нарушив одну из небесно-голубых линий рисунка. На этот раз, когда я положил листок на стол, он остался лежать там.

— Блэйк, ты меня пугаешь.

— Она оставила нам кое-что, — сказал я.

— Кое-что?

— Кое-что Иное. По основной её специализации. Оно в комнате в башне.

— Нет! — Роуз теперь выглядела так, как наверно совсем недавно выглядел я сам.

— Я должен проверить, — сказал я.

На этот раз возражений не последовало. Скорее всего, она просто была так потрясена, что потеряла дар речи.

С матово-чёрным ключом в руке, я направился к стремянке, оттуда на третий этаж, а затем наверх по винтовой лестнице к комнате в башне.

Я осмотрел себя, затем снял джемпер на случай, если застёжка молнии могла что-то отражать. Я ещё раз проверил, что ничего не упустил, ощупав руками всё тело с ног до головы.

Ключ щёлкнул в замке. Позволив двери распахнуться настежь, я очень осторожно направил взгляд в угол комнаты и начал медленно осматривать помещение, избегая центра. Справа от меня располагалось круглое окно с мягкой кушеткой под ним. Наверное, когда-то давно это было отличное место для чтения. Сейчас окно было заколочено плотными ставнями. Старые книги на кушетке напоминали груду кирпичей. Слева от меня стояли стол со стулом. Все бумаги на столе были надёжно прижаты к поверхности тяжелыми предметами.

На полу... на полу виднелся круг, нарисованный чем-то белым. «Круг», впрочем, было не вполне подходящее слово, учитывая всю сложность концентрических колец и линий, покрывающих пол, обрамлённых узорами, надписями и геометрическими фигурами, а также другие меньшие круги, вложенные в первый и столь же причудливо украшенные.

Почти сразу я заметил неладное.

Ножницы, по-видимому, упавшие со стола, пересекали линии самого внутреннего из кругов построения.

Внутри никого не было.