Пакт (джен)

Я не раз уже оказывался в таком положении, когда я в растерянности пытался что-то срочно придумать, чтобы не попасть в западню или не быть убитым.

Но текущая ситуация, как оказалось, по части смятения была куда хуже прочих, пусть даже неминуемая смерть или западня мне, судя по всему, не грозили.

Я запозданием понял, что меня поймали детишки Бехаймов. Более того, я был окружён со всех сторон.

Осознать это было, в общем-то, не особо сложно.

Куда сложнее было понять, как я оказался в мире духов, если всего лишь минуту назад был в реальном мире.

И это тревожило уже сильнее.

Кроме того, я вдруг оказался в незнакомом месте. Это был дальний конец призрачной версии парковки полицейского участка. Она была со всех сторон окружена забором, только у дальней стороны виднелись обветшалые ворота, рядом с которыми притаился Старик Время в балахоне и с длинной бородой. Вокруг него по земле были разложены золотые цепи, напоминающие вялые щупальца спрута.

Трое Бехаймов отрезали мне путь к зданию, а с противоположной стороны были Старик Время и парень в солнечных очках.

Вид у всех пятерых был мрачный, хотя, надо сказать, лица были слегка искажены — в какой-то мере из-за того, что мы находились в мире духов, а в какой-то из-за того, что мне никак не удавалось сфокусировать взгляд.

Но ведь я же только что с вами разобрался?!

Девушка, которую порезала Мэри, тоже была здесь, её руки были скрыты рукавами. То ли ей удалось почти мгновенно разрулить ситуацию, то ли…

...То ли что?

Я видел, как Бехаймы провели ритуал, чтобы остановить время вокруг бабушкиного дома, видел и то, как Дункан возвращает время назад. А теперь ещё и это.

Они что, «отмотали» себя к более раннему состоянию? Но как это объясняет моё появление здесь? Или, быть может, они остановили время и поменяли то, что сочли нужным?

У меня больше не было ни рюкзака, ни молотка с нацарапанными на нём рунами, хотя всё, что я положил в карманы, осталось на месте.

Эван шумно вспорхнул ко мне на плечо.

— Привет, парень, — вполголоса приветствовал я его.

— Привет!

Бехаймы стояли, уставившись на меня, но не двигались с места. Чёртов мальчишка со стикерами всё время шелестел большим пальцем по краю стопки.

— Ты тоже ничего не понимаешь? — спросил я полушёпотом.

— Мы сейчас не там, где должны были, — согласился Эван.

— Это точно, — подтвердил я.

Похоже, парень в очках нас услышал, потому что на его лице промелькнула улыбка.

— А где Роуз? — спросил Эван.

Я повернулся, осматривая тёмные окна стоящих поблизости машин.

Ни нашей обитательницы зазеркалья, ни Иной с ножом там видно не было.

— Хороший вопрос, — согласился я.

Окружающее выглядело слишком жутко, слишком неуместно.

Что-то было сильно не так.

— Есть какие-нибудь идеи, как бы нам отсюда смыться? — спросил я, ещё тише.

Эван повернул голову, указывая направление.

Я покосился в ту сторону, не двигая головой. Там стоял полицейский фургон. Совершенно неброский, выделяющийся разве что красной с синим полосой и логотипом полиции на боку. Он был развёрнут передом ко мне, а задом к забору из сетки-рабицы.

А что, годится.

Я бросился вперёд, и в тот же миг Эван слетел с моего плеча.

Я оттолкнулся одной ногой от бампера, ступил на капот, поскользнулся и полез на крышу уже на четвереньках.

Один из Бехаймов явно что-то проделал, потому что мои ноги вдруг начали двигаться медленнее, чем верхняя часть тела, как будто я брёл по пояс в воде. Плечо жутко болело, а я не мог вспомнить ничего, что могло бы вызвать такую боль.

Эван пролетел мимо, помогая втащить ноги на крышу, и это позволило мне стряхнуть нахлынувшее наваждение.

Крыша фургона была скользкой из-за мокрого снега, но я всё же сумел удержать равновесие.

Верхний край забора теперь оказался на уровне моей шеи. Даже в нынешнем плачевном состоянии мне не составляло труда допрыгнуть до верха.

Но сделать это мне не удалось.

Причиной был… Эван? Он пролетел мимо и весьма ощутимо толкнул меня в сторону.

В результате моя нога соскользнула с крыши фургона, и я рухнул прямо на багажник стоящей рядом полицейской машины.

В тот момент, когда я готовился к прыжку, пацан с бумажками опрометью кинулся к ограде. Вытянув руку, он тремя пальцами прилепил один из листочков на ближайший столб.

Я ощутил запах озона. Не было ни искр, ни чего-то похожего на электрические разряды, но запах был настолько сильным и отчётливым, что стало понятно, что прикосновения к ограде я мог бы и не пережить.

Кряхтя, я скатился с машины, стараясь не коснуться сетки.

— Извини, — сказал Эван, приземляясь ко мне на плечо.

Я снова закряхтел, уже тише, одновременно пытаясь размять пострадавшее плечо.

Остальные трое уже были рядом. Девочка-подросток, девушка постарше, которую порезала Кровавая Мэри, и парень в солнечных очках.

— Лейрд собрал своих племяшек, чтобы они делали за него всю грязную работу, так? — съехидничал я.

— Не только племяшек, — ответил мальчишка со стикерами.

— Мы добровольцы, — сказала та, на которую напала Кровавая Мэри. — Мы тебя вынесем, и наша семья станет жить лучше — а значит и мы тоже, поскольку мы приняли в этом участие.

Я с трудом удержался от язвительного ответа.

— Понятно, — сказал я. — И какие планы? Убить меня?

— Связать тебя, — ответил парень в очках. Потом повернулся к мальчишке: — Крейг?

Крейг оторвал от пачки один листок. Самый верхний, который я уже видел. С изображением часового механизма.

Что я тут делаю? Что происходит?

Я же их уже одолел. Удрал от них.

Старик-Иной всё ещё маячил около ворот, отрезая мне путь к бегству.

Оставшиеся пути отступления сводились к тому, чтобы лезть через сетку — что было бы непросто, особенно теперь, когда они были к этому готовы — или вернуться обратно в здание.

Я не был уверен, что туда стоит возвращаться, но с имеющимся выбором…

Я медленно забрался на багажник стоящей рядом машины. Детишки переместились так, чтобы находиться на одинаковом расстоянии от меня.

— Давай ещё раз, Эйнсли, — скомандовал Солнечные очки, обращаясь к девушке, пострадавшей от рук Кровавой Мэри.

Эйнсли одной рукой достала из сумочки полосатую свечу, которая тут же вспыхнула сама собой. В другой руке у неё уже были несколько иголок.

У меня сложилось ощущение, что если враг собирается использовать иголки, то вряд ли это сулит что-то хорошее.

Я сделал широкий жест рукой…

И Эван понёсся в сторону Эйнсли, нацеливаясь на её свечу.

Его полёт прервался за полшага до Эйнсли, а я почувствовал себя так, словно меня только что сбила машина. Я зашатался и упал спиной на сетку забора.

Наверное, правильнее было бы сказать, что я чувствовал себя как птица, с размаху влетевшая в твёрдую поверхность.

— Кажется, мне это никогда не надоест, — довольно сказал Крэйг, всё ещё держа в руках стопку стикеров.

— Тихо, — шикнул на него Солнечные очки.

Эйнсли воткнула иголку в свечу, возле самого основания.

— Час ноль, — пробормотала она. — Давайте начинать.

«Эта лишь иллюзия боли, — уговаривал я себя. — Всего лишь игра воображения».

Я попытался подняться на ноги и обнаружил, что мне не хватает сил.

Они перевернули всё с ног на голову и поставили меня в худшее из возможных положений.

Хотел бы я знать, как у них это получилось.

— Час первый, — произнесла Эйнсли, вонзив иглу в ближайшую к основанию свечи полосу. — Я связываю твои ноги, Блэйк Торбёрн. Связываю те косолапки, на которые ты впервые поднялся в младенчестве. Связываю те ноги, которые теперь держат тебя, взрослого, и те скрюченные, что станут твоими, когда ты достигнешь преклонных лет.

Я ощутил, как мои ноги всё сильнее наливаются тяжестью.

— Я отвергаю твоё связывание! — выплюнул я. — Мне сообщили, что я хрена с два доживу до этих ваших преклонных лет. Третья часть ко мне не относится.

— А это и неважно, — заметил Солнечные очки.

Эйнсли мрачно кивнула.

— Блядь, — пробормотал я.

Она вытащила очередную иголку.

— Час второй. Я связываю твои ноги опрометчивостью юности, превратностями взрослой жизни и немощью старости.

Мои ноги сделались ещё тяжелее, как будто на них положили что-то увесистое.

Я попробовал было подняться, хватаясь за крыло машины, но мои ноги теперь словно весили в три раза больше, чем всё остальное тело.

Эван изо всех сил замахал крыльями, пытаясь отлететь подальше от детишек.

Солнечные очки пнул его ногой.

Я не рухнул на землю только потому, что и так уже всем весом навалился на крыло полицейского фургона.

— Час третий, — произнесла Эйнсли. — Я связываю тебя оградой твоей колыбели. Связываю ограничениями, которые накладывает карьера. Связываю стенами твоего последнего пристанища, твоего гроба.

— Иди нафиг со своим связыванием, — проговорил я задыхаясь, не в силах подняться с земли. — Я уже один раз отверг его и отвергаю снова. Я никогда не рассчитывал на то, чтобы сделать карьеру, да и вряд ли теперь смогу. Я дьяволист, и практически каждый мечтает убить меня нахрен. Так что скорее всего я и до старости не доживу. Отвергаю, отвергаю, отвергаю!

— Это всё не про тебя, — снисходительно пояснил Солнечные очки. — Это так говорится, чтобы силы мира духов понимали, о чём речь. Но ты давай, не останавливайся, выскажи всё, что думаешь!

— Час пятый… — начала Эйнсли.

— Один пропустила, — сказал я, когда она воткнула очередную иглу в податливый воск. Расплавленный воск потёк прямо по её пальцам, скапливаясь на иголках, но она даже не поморщилась.

Она тряхнула головой. Иглами была утыкана уже почти четверть свечи, правда, несколько полос она пропустила.

— Я связываю тебя, чтобы ты оставался на месте до тех пор, пока тебя не освободит моё слово или пока этот малый тотем не будет разрушен. Да не сойдёшь ты с того места, где ныне преклонил колени.

Я решил попробовать разрушить заклятье с помощью Эвана, как делал раньше.

— В таком случае я хочу улететь, — сказал я. — Эван, слушай мои слова. Нас с тобой роднит стремление к свободе, желание двигаться вперёд, не останавливаясь. Мы с тобой связаны; что моё, то твоё, а что твоё — то моё. Одолжи мне свою силу, дай мне крылья.

Эван попытался сдвинуться с места, но в очередной раз покатился кубарем от удара чьего-то ботинка, а я оказался на четвереньках, едва способный вздохнуть в промежутках между стонами.

— Пробуешь наугад, верно? — спросил Солнечные очки.

— Стараюсь, — ответил я.

— Это могло бы сработать, если бы ты не…

Эван, который до этого успешно притворялся полумёртвым, прошмыгнул у самой земли и укрылся под ближайшей ко мне машиной ещё до того, как кто-нибудь успел снова его пнуть.

Я поймал его.

Но ничего не изменилось.

— Поднажми, Эйнс. А ты, Крэйг, сбегай позови отца. И проследи за барьером у входа — мы же не хотим, чтобы кто-нибудь явился ему на выручку.

Мальчишка с бумажками оглядел нас, а затем опрометью кинулся к дверям.

— Час восьмой, — изрекла Эйнсли, вонзая в свечу ещё одну иглу. Она держала её так, что иглы торчали в промежутках между пальцами, и ручейки расплавленного воска змеились по тыльной стороне ладони. — Я забираю свободу, которую ты так ценишь, Блэйк Торбёрн. Забираю твои крылья, твои коготки, твою способность ползать и скакать, бегать и летать. Забираю так, как время забирает всё сущее.

Сила, которая прежде прижимала меня к земле, теперь давила со всех сторон.

— О, да ты стихами заговорила, — подколол я, стараясь преодолеть ощущение беспомощности. — Милота какая.

— Стараюсь, — ответила она.

— Эван, — позвал я.

Солнечные очки подошёл ближе. Я увидел у него в руках золотой диск, большой, почти с блюдце величиной.

Собирается побить моего фамильяра?

— Приведи помощь, — попросил я Эвана и швырнул его назад и вверх, подальше от противника.

Солнечные очки шагнул вперёд и поднял диск, но Эван уже нырнул к земле за забором, обеспечившим ему некоторую защиту. Через несколько секунд он исчез за углом здания.

Солнечные очки слегка расслабился.

— Один, — принялся считать я, — два, три, четыре, пять…

— Час… — заговорила Эйнсли.

— …Шесть, семь, восемь…

— Эйнсли, — предостерегающе произнёс Солнечные очки.

— …Девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать…

Способ был совершенно детсадовский, но я намеревался использовать все возможные пути, чтобы нарушить её сосредоточенность. Цифры, которые она называла, были важны — не знаю, почему именно, но это было так, — и я собирался продолжать счёт, пока для этого оставалась возможность.

Когда таким приёмом пользуются дети, они называют цифры в случайном порядке. Но Тай однажды показал мне правильный способ — в тот момент я пытался посчитать размеры выставочной конструкции. Если говорить числа подряд, то заставить кого-то сбиться будет гораздо проще. Он начнёт обращать внимание на порядок чисел, и собственные подсчёты вылетят у него из головы.

— …Восемнадцать, девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два…

— Закрой мне уши, — попросила она.

Солнечные очки закрыл её уши ладонями.

Она принялась ощупывать свечу свободной рукой, пересчитывая иголки.

— Час тринадцатый…

Я замолчал. Считать дальше не было никакого смысла.

Солнечные очки и младшая девчонка одновременно повернули головы в сторону двери.

— Проблемы, — озабоченно заметил Солнечные очки.

— Кто-то угодил в нашу ловушку, — сказала младшая девчонка. — Дальше они пройти не должны.

— Верно. Но лучше за этим проследить. Будь внимательной.

Она кивнула.

— …Связываю то, что уже было связано, — продолжила Эйнсли.

Я заскрипел зубами.

Что же предпринять?

Я не представлял, как освободиться, и не знал способа связать их быстрее, чем они свяжут меня.

Кинуть в них чем-то? Ничего под рукой нет.

Воспользоваться практикой?

Но как?

Я почувствовал, что к нам приближается Лейрд. Выходит, Крейг, мальчишка со стикерами, его сын?

— …Связываю тебя троекратно, — договорила Эйнсли.

Моё сердце бешено колотилось, во рту было сухо. Я замерзал, скрюченный, прижатый к промёрзшей и покрытой снегом мостовой, и влага от растаявшего снега проникала сквозь мои джинсы.

— Тебе не кажется, что это как-то чересчур? — спросил я.

— После того, что было в туалете — нисколько, — ответила она. Потом сунула руку в карман, скривилась и вытащила очередную иголку.

— Но тебе же ничего не угрожало. Там не было ничего демонического.

— Вот это было именно что чересчур. Использовать подобную тварь против такой, как я?

— Когда другие имели дело со мной, они не особо сдерживались, — заметил я.

— Я сдерживаюсь, — сказала она, глядя на меня сверху вниз. — Знаешь, что сделал бы с тобой Крейг? Он запер бы тебя в теле старика. Состарил бы тебя лет на девяносто, чтобы ты от старости лишился рассудка и дара речи. А дядя… он разрешил бы Крейгу оставить тебя в таком виде.

— Уничтожить человека всего лишь стикером? — спросил я.

Похоже, мой потенциальный спаситель застрял где-то по дороге, оказавшись в ловушке, а вместе с ним застрял и Эван.

Мне оставалось только тянуть время.

— Крэйг очень способный. Он начал раньше, чем большинство из нас, и… — она осеклась, когда Солнечные очки пихнул её локтем в бок. — Час двадцать первый.

Она уже приближалась к самой верхушке свечи.

— А тебе не больно? Воск же горячий?

— Я связываю… — начала она.

Соседняя машина дрогнула, затем накренилась. Шины с одной стороны оказались пробиты.

Я услышал громыхание. Сетка ограды задрожала.

— Доставай посеребрённые цепи, — велел Солнечные очки.

— Мы же использовали их, чтобы запереть выход.

— У нас были ещё. Тэнди!

Младшая девочка вытащила из сумки блестящую цепь.

— В богатеньких семьях детям покупают крутые тачки, — сказал я. — А вам, значит, вместо этого выдают… защитные цепи?

Солнечные очки оставил мою подколку без внимания.

— Куда её положить? — спросила Тэнди. — Вокруг него?

— Нет. Эйнсли, закончи связывание, чтобы они не смогли его передвинуть. Тэнди, защищай нас.

— Но мы все втроём в этот круг не поместимся.

— Тогда только меня и Эйнсли.

— А я как же?

— Давай сюда цепь и беги. Укройся в здании.

Тэнди на секунду застыла, потом сделала как ей велели — швырнула цепь ему под ноги и метнулась в сторону двери.

Раздался громкий удар. Ближайшая к двери машина тронулась с места. Она двигалась не то чтобы быстро, но всё же двигалась, перекрывая путь к двери.

— Ой, пожалуйста, только не это, — заскулила Тэнди. — Только не эта дрянь в стиле ужастиков.

Снова грохнуло. Соседняя с первой машина покатилась вперёд.

Одна за другой машины приходили в движение, их тормозные шланги были перерезаны, а коробки передач каким-то образом переведены на нейтраль.

— Связываю тебя в последний раз, — говорила Эйнсли. — Связываю…

Автомобиль слева от меня затрясся, от грохота стало больно ушам. Машина тронулась с места.

Находясь в безопасности защитного круга, Солнечные очки и Эйнсли, не сдвинувшись ни на сантиметр, ожидали её приближения.

Она сделала ещё одну попытку.

— Связываю…

Раздался грохот, и теперь покатился автомобиль уже справа от меня.

Дверь распахнулась. Внутри никого не было.

Автомобиль двигался на скорости не больше семи-восьми километров в час, но Солнечные очки не переставал следить за дверью, которая грозила вот-вот врезаться в него и в Эйнсли.

Когда она оказалась достаточно близко, он изо всех сил пнул её. Дверь захлопнулась.

Раздался визг Тэнди. Она перебиралась через капот одной из машин, чтобы добраться до двери, но свалилась на покрытую снегом мостовую. На её лодыжке сомкнулись две руки.

Она бросила взгляд под машину и завопила с удвоенной силой, пытаясь отползти подальше на трёх конечностях.

— Сюда, Тэнди! — крикнул Солнечные очки.

Он не видел маленькой фигуры, ползущей по открытой двери машины.

Фигура была ростом с шимпанзе и примерно такой же волосатой, правда, растительность покрывала её неравномерно — меньше на голове, больше на теле. Хвоста не было, а жутковатая пасть демонстрировала неровный ряд клыков.

Но самое жуткое впечатление производило то, чем эта тварь себя украсила. На лице красовался самодельный монокль неправильной формы, который удерживали на месте осколки стекла, воткнутые прямо в глазницу. Член был пропущен сквозь набор металлических шайб и перемотан кусками проволоки, превращавшими его в некую пародию на абстрактную скульптуру.

Увидев меня, он осклабился, потом подмигнул, ухватился за ручку над дверью, пару секунд покачав свисающими причиндалами, и запрыгнул в салон.

Солнечные очки всё это время был занят второй из мелких тварей, нападающей на младшую девочку. Эта вторая была самкой, толстобрюхой, такой же волосатой и такой же разряженной. На ней был импровизированный рюкзак, ошейник и туго натянутый короткий отрезок ржавой цепи, образующий что-то вроде пародии на стринги.

Ну и мерзость.

Потеряв самообладание, Солнечные очки бросился к своей то ли кузине, то ли сестре.

— Связывай его, Эйнсли! — заорал он.

Эйнсли поглядела на меня.

— Я связываю тебя, Блэйк Торбёрн, отметкой двадцать первого часа. Связываю тебя в восьмой раз, удерживаю тебя на месте путями исчисленными и бесчисленными…

Автомобиль за её спиной, тот, куда прежде забрался гоблин-самец, взревел, вспыхнули огни заднего хода.

— В сторону! — крикнул ей я.

— Связываю тебя…

— Эйнсли, — торопливо произнёс я, — я связываю себя сам, до того момента, пока ты не освободишь меня. Только уберись нахрен куда-нибудь в сторону!

Колёса машины проскальзывали по обледеневшей земле, и это подарило Эйнсли немного времени. Она поглядела на меня расширившимися глазами, потом отскочила вбок.

Машина пронеслась всего в паре сантиметров от неё. Тварь не выше метра ростом каким-то образом умудрялась управляться с рулём и педалями. Колёса повернулись, и гоблин дал по газам.

Автомобиль заложил полицейский разворот на обледенелом асфальте, и его задний бампер словно гигантская кувалда пронёсся в метре перед моим носом, а затем врезался в одну из припаркованных рядом машин.

Нисколько не пострадав при столкновении — скорее, наоборот, ощущая прилив сил, судя по его восторженному виду и неугомонности, — гремлин полез на крышу полицейской машины.

Самка в это время вытанцовывала круги около парня в солнечных очках, который в ответ пытался пнуть её ногой, одновременно рукой прижимая к себе Тэнди. В другой руке он держал золотой диск, который время от времени направлял в сторону гремлинши, пытаясь поймать её отражённым лучом света.

Эйнсли же продолжала пятиться, удалившись от них на максимальное расстояние. Все машины на вытянутой прямоугольной парковке теперь оказались у одной из сторон ограды, а Эйнсли осталась у противоположной, и укрыться ей было практически негде.

— Расхерач! — закричал я, припомнив, как зовут эту тварь. — Возвращайся к тому, кто тебя призвал!

Он соскочил с крыши и с напыщенным видом направился ко мне. Морда чванливая, пузо выпячено, руки болтаются по сторонам.

В какой-то момент его руки нырнули за спину, и сразу после этого в них появились инструменты. Грубоватые самоделки, годные, кажется, на то, чтобы кое-как сыграть роль отмычки, универсального ножа или оружия.

В его взгляде не было ничего кроме злобы.

Как там говорила Мэгги? Бешеные собаки. Те, кого стоит спускать с поводка лишь на очень ограниченное время.

Вот только сейчас её не было рядом, чтобы остановить или отозвать этих тварей.

Я оглянулся вокруг и заметил серебряную цепь, брошенную Эйнсли.

Потянувшись к ней, я понял, что от места, где моя рука касается асфальта, до цепи остаётся ещё минимум метр.

Мои ноги были всё равно что приварены к земле. От пояса и ниже я был парализован, удерживаемый на месте каким-то семикратным проклятием.

Я поглядел на Эйнсли, которая всё ещё сжимала в руках свечу.

Она посмотрела на свечу, потом перевела взгляд на меня.

И помотала головой.

Я слегка скис.

Не было смысла тратить силы на споры.

Я стащил с себя куртку и бросил её вперёд, пытаясь хоть чем-нибудь зацепиться за цепь.

Это могло бы сработать, если бы не мешали снег и талая жижа.

Я снова закинул куртку, надеясь, что в этот раз у меня получится лучше.

Небольшой взрыв едва не лишил меня сознания, а на куртке появились порезы.

У гоблина в руках была трубка, снабжённая лямкой, чтобы можно было вешать на плечо. Хотя нет, там были две трубки, вставленные одна в другую. Неужели какой-то самодельный дробовик?

Он снял оружие с плеча, вытряс из него ружейную гильзу, затем сунул руку за спину и что-то оттуда вытащил.

Я заметил, что сумки у него за спиной не было. Как не было и штанов…

Не прекращая шагать в мою сторону, он извлёк нечто, напоминающее ружейный патрон гремлинской работы. Патрон отправился в малую трубу, большая труба была надвинута сверху.

Я закрыл лицо руками.

Он саданул большей трубой по меньшей. Раздался выстрел.

Я завопил от боли.

Хреновина была сделана абы как, так что раны оказались поверхностными, но тем не менее меня подстрелили.

— Говнюк сраный! — заорал я, опуская руки. Из многочисленных порезов текла кровь. В одном месте из руки торчала гнутая скрепка, в другом — осколок стекла.

Тварь мерзко захихикала.

— Мелкий ублюдок, — прохрипел я. — Клянусь, когда и если я выберусь отсюда…

Меня прервал лязг и грохот.

Я поглядел в сторону остальных.

Говножуйка, самка гоблина, сидела под раскрытой крышкой капота автомобиля, придерживая её рукой. Из двигательного отсека валил дым.

Солнечные очки бросился на неё.

Гоблинша нырнула прямо в двигательный отсек, а на руку парня рухнула крышка капота.

Мелкие ублюдки.

Не то чтобы я собирался жаловаться… Вот только они атаковали кого попало, и в число кого попало попал и я…

Дверь, ведущая в здание, приоткрылась и с глухим стуком упёрлась в борт машины, остановившейся перед самым входом.

Сквозь щель с трудом протиснулся Крейг. Несколько секунд он пытался понять, что происходит. Парковка была разгромлена, его родным угрожала опасность.

— Что за фигня тут творится?

— Гремлины! — прокричала в ответ Эйнсли с другого конца парковки.

Я снова попытался достать цепь с помощью куртки.

В это раз она слегка зацепилась. Я не сумел подтащил цепь к себе, зато собрал её в кучу.

Ухватившись за концы обоих рукавов, я наконец смог захватить цепь воротом куртки и подтянуть её поближе.

У Расхерача, судя по всему, иссяк запас патронов. Он приближался ко мне, держа в руках лезвие.

Всё ещё стоя на коленях, неспособный двинуться с места, я взмахнул цепью.

Цепь ударила его по морде, и он покачнулся, скорее от неожиданности, чем от боли.

Я взмахнул ещё раз. Цепь захлестнула его горло и запястье.

Я подтянул его поближе. Он принялся вырываться, и я накинул на него ещё пару витков цепи.

— Бросай оружие! — заорал я.

Он не послушался.

Натянув цепь, чтобы пережать ток крови, я несколько раз ударил мелкой сморщенной лапой по мостовой, пока он не выпустил лезвие.

— Я запрещаю тебе кусаться или причинять мне вред, — прорычал я.

— Ни-ни-ни, у нас же любовь-морковь, — прохрипел он в ответ, коверкая слова. — Отчпокай меня прям тут, дьяволист, отчпокай хорошенько. У меня там много чего острого понапихано. Уж я тебя этим покусаю.

Я держал его крепко. Но оставалась ещё вторая, и она сидела на капоте машины, прижимая руку парня в очках. То ли Крейг, то ли Лейрд пытались при помощи магии состарить дверь, превращая её в ржавчину, но та была металлической, и процесс шёл не быстро.

Крейг и Тэнди держались в стороне от Солнечных очков и гремлина, опасаясь подходить ближе.

— Эйнсли, — попросил я. — Освободи меня, и я помогу тому парню в солнечных очках.

— Не могу, — ответила она. — Я давала обещания. Я должна относиться к этому серьёзно.

— Всё как раз-таки серьёзно.

— Не могу! — повторила она так быстро, что я засомневался, слушала ли она вообще то, что я говорил.

— Можешь. Тот парень в солнечных очках…

— Оуэн.

— Если двигатель взорвётся, Оуэн пострадает. Я связал сам себя, чтобы спасти тебе жизнь. Ты…

— Ты и так был связан, — выпалила она, продолжая качать головой, словно отрицая всё мной сказанное. — Тебе не обязательно было это делать.

— Я же спас тебе жизнь! — разозлился я. — А ты, выходит, собираешься принести его в жертву ради какого-то там блага семьи?

— Я…

— Если так, тогда чем ты, блядь, лучше меня? — заорал я.

— Я всегда буду лучше тебя! — завопила она в ответ с истеричными нотками в голосе. — Даже если бы я позволила умереть сотне человек, я была бы лучше тебя, когда ты просто дышишь!

Я застонал от бессилия, пытаясь не обращать внимание на гоблина, который, пытаясь освободиться, ритмично помахивал своими причиндалами у меня перед носом.

Переубедить её было невозможно.

— Оуэн! — прокричал я парню в очках, — Втолкуй хоть ты этой дуре!..

— Со мной всё норм! — выкрикнул он в ответ.

— Жуйка! — завопил Расхерач, как будто копируя мою интонацию. — Давай херачь!

Подруга поглядела на него и широко осклабилась.

Потом пнула ногой ветровое стекло, пробив в нём дыру, и прыгнула внутрь.

— Блядь! — выругался Оуэн. Он налёг на крышку капота, но та не открылась даже после того, как тварь убралась оттуда. — Заклинило!

— Дебилы! Вы что, ради этого сдохнуть тут собираетесь?

— Ради того, чтобы остановить тебя? — переспросил он.

Двигатель машины взревел.

— Да запросто, — договорил он.

Малолетние дебилы с промытыми Лейрдом мозгами.

— Если ты её остановишь, я тебя отпущу, — пообещал я Расхерачу.

— Отсоси!

Дверь продолжала ветшать на глазах.

— Я отпущу тебя, если пообещаешь преследовать Лейрда Бехайма. Я чувствую связь с ним, он по ту сторону двери.

Расхерач поглядел на меня.

— Согласись причинять вред ему одному, пообещай уйти из Торонто и оставить людей в покое на десять лет, и я оставлю тебя свободным настолько, насколько это позволит связывание Мэгги.

— Чё, реально? — переспросил он. — Ваще свободным?

— Свободным. Если не станешь трогать людей.

Я заметил на его физиономии нерешительность.

— Сойдёт!

Не исключено, что я что-то упустил из виду, но интуиция подсказывала, что этот мелкий ублюдок не привык просчитывать на несколько шагов вперёд.

А, пофиг.

Я отпустил цепь.

Одной проблемой меньше.

Колёса автомобиля начали вращаться, переднюю часть повело в сторону из-за плохого сцепления с асфальтом. Оуэн выпучил глаза.

Чтобы не оказаться на её пути, он задрал ноги и заполз на капот машины.

Но ему это не особо помогло.

Одна лодыжка оказалась зажата между бампером его машины и бортом соседней.

Он завопил от боли.

— Эван, — заговорил я, наклонив голову. — Эван, я вызываю тебя по имени, по тем связям, что соединяют нас…

Я ощутил, как появляется связь.

— Эван, мы с тобой связаны. Ничто не может нас разделить. Давай это используем.

Что-то щёлкнуло.

Спустя полминуты Эван спустился к мне с небес.

— Ну наконец-то, — сказал я.

— У тебя кровь идёт.

— В меня стреляли, — пояснил я. — Но, думаю, всё обойдётся. А тебя что задержало?

— Ловушка. Мэгги попалась. Я попробовал ей помочь, но с ней у меня не получается так просто, как с тобой.

Я кивнул.

— Потом услышал, как ты зовёшь, — продолжал он. — И решил прийти. Я искал помощь. А кроме неё никого не нашёл.

— Ну что ж, — ответил я. — Значит, будет та помощь, какая есть.

Мы оглядели сцену побоища.

Жуйка кое-как ухитрилась отъехать задним ходом к ограде и теперь пыталась переключить передачу, чтобы снова рвануть вперёд.

Эйнсли вытащила ещё одну свечу, явно пытаясь что-то сделать по поводу гоблинов.

Остальные двое детишек после появления Расхерача укрылись в здании, под защитой дядюшки Лейрда.

Расхерач забрался под одну из машин. Я совершенно не представлял, что он там затевает.

Какое-то безумие.

— Я не могу тебе помочь, — разочарованно сказал Эван. — Раньше мог, а теперь нет.

— Это я знаю, — ответил я. — Значит, больше никого найти не получилось?

— Только Мэгги, и ещё Фелл что-то делал прямо напротив полиции.

Что-то делал? Интересно, что именно.

Хотя сейчас мне было в общем-то всё равно. Что-то делал, ну и отлично.

— Роуз в доме, и мне кажется, её монстры тоже. Она не может оттуда выйти.

Да что ж за хрень там творится?

Неужели я что-то упустил?

— Эван, — сказал я, опустив глаза, — нам требуется подкрепление.

— Подкрепление?

— Либо бес, либо меч. Они оба у Фелла?

— Они в машине, а он рядом с ней.

Я кивнул.

— Ты хочешь беса, да? — с надеждой спросил Эван.

— Бес… он опасен. Не хотелось бы.

— Тебе нужна Гиена, — разочарованно протянул он.

Он разочарован во мне?

— Да, Эван.

— А это обязательно?

— Если этого не сделать, могут погибнуть люди.

— Они могут погибнуть из-за него.

— Нет, — возразил я. — Думаю, нет. Если только мы всё сделаем аккуратно.

— Не получится аккуратно с такими как он.

— Но мы можем постараться, — сказал я. — Слушай. Отыщи меч. Скажи ему… блин, мне снова приходится действовать наугад. Но он в той же мере связал себя сам, как и я его. Он подчинился моей воле, а ты — продолжение моей воли. Скажи ему, что он получит свободу сроком на десять минут, при условии, что согласится вернуться в прежнее, связанное состояние, когда эти десять минут истекут, независимо от того, что за это время случится со мной или с ним. Скажи, что он не должен причинять вред кому-либо или чему-либо, если на то не будет явного разрешения. Скажи, что он должен будет сделать всё, что я… нет, что ты ему скажешь.

— Я?

— Да, Эван. Тебе от этого хоть немного легче?

— Не особо.

Я кивнул.

— А что дальше?

— Скажи, что если он согласится, у него будет шанс с нашего разрешения пролить чью-то кровь.

— С нашего разрешения?!

— Он увидит возможность пролить кровь, которой в ином случае у него не было бы. Он получит шанс побыть страшным, чем-то большим, чем просто меч. Быть может, этого будет достаточно, чтобы он согласился. Если нет, возвращайся сюда.

— Ладно, — ответил Эван. В его голосе слышалась дрожь.

— Ты в точности запомнил, что я говорил? — спросил я.

— Запомнил.

— Ты простишь меня, Эван?

— Да! — ответил он с неожиданной решимостью. — Потому что хоть ты и поступаешь глупо, но сердце у тебя в правильном месте.

Сказав это, он улетел.

Автомобиль не двигался с места, хотя его колёса бешено вращались. Не просто пробуксовка. Его что-то удерживало.

Эйнсли воткнула во вторую свечу уже четыре иглы, воск стекал с неё горячими ручейками, по внешней стороне рукава и вовнутрь. Он явно обжигал сильнее, чем раньше, поскольку она время от времени вздрагивала, но тем не менее продолжала произносить заклинания и вставлять новые иглы.

Свеча уже настолько растаяла, что двадцати одной полоски на ней явно не оставалось.

Дверь в полицейский участок развалилась примерно на пять частей. К этому моменту от неё не осталось почти ничего кроме паутины ржавчины.

На парковку выскочил Лейрд в сопровождении двух младших детей. Я порадовался тому, что ощущение связей меня не подвело.

Лейрд поглядел на происходящее.

Затем он вытащил пистолет и пальнул по двери буксующего автомобиля.

Рёв двигателя стих.

Лейрд помог Оуэну «Солнечные очки» открыть капот, потом схватил парня за локоть и потащил к стене участка.

Я услышал невнятное бормотание, потом Оуэн вроде как кивнул.

Лейрд выпрямился. Он мельком поглядел на меня, потом приблизился к машине, просунул руку сквозь дыру в лобовом стекле и повернул руль. Затем кивнул Эйнсли.

Она разорвала связывание, и машина покатилась вперёд. Колёса всё ещё вращались, но скорость была вряд ли выше десяти километров в час.

Автомобиль уткнулся в кучу собратьев на дальнем конце парковки.

— Под машиной гремлин! — крикнула Эйнсли.

Лейрд заглянул под колёса.

Я увидел, как гремлин шмыгнул прочь.

То ли испугался незнакомца, то ли каким-то образом смекнул, что Лейрд отнюдь не новичок.

Лейрд зашагал в мою сторону.

Сработало какие-то устройство, и из-под машины вылетел непонятный предмет. Подобно хоккейной шайбе, он проскользил точно под занесённую ногу Лейрда.

Тот замер, держа ногу на весу.

Потом отставил её в сторону, нагнулся и осторожно поднял предмет.

Это оказалось что-то вроде миниатюрного медвежьего капкана.

— Полагаю, работа Мэгги, — произнёс Лейрд.

Я кивнул.

— Остальные твои приятели либо заняты, либо попались в ловушки, расставленные Дунканом и его сыновьями. Роуз связана внутри здания, и я разбил там большую часть отражающих поверхностей в мире духов. В течение ближайших дней или недель эти вещи найдут причины сломаться и в реальном мире, но мы с этим как-нибудь справимся.

— Похоже на подпорченную карму, — заметил я. — Подкидываете мирозданию кучу грязной работы по увязыванию всех этих дел.

— Ну, я надеюсь, — ответил Лейрд, — что мирозданию мы это как-нибудь возместим.

— Берём взаймы у будущего ради настоящего? — спросил я.

— Я бы сказал, что всё в точности наоборот, — ответил Лейрд, обшаривая глазами окрестности в поисках гоблина.

— Мне кажется, у меня провал в памяти, — посетовал я.

Лейрд довольно улыбнулся.

— И у твоей, как там её, Роуз? С ней, похоже, то же самое.

— Что ты сделал?

— У меня есть любимая цитата, как бишь там… «Кто не помнит своего прошлого, обречен пережить его снова». Возможность применить один и тот же трюк дважды, если противник не становится опытнее, невероятно полезна.

— Я спрашиваю, что ты сделал?

— Можешь спрашивать сколько угодно. Я ни слова больше не скажу на этот счёт.

— Знаешь, тебе пришлось бы очень-очень постараться, чтобы попасть в число людей, которые мне нравятся.

— Я в курсе. Пережить это мне поможет знание, что как это ни иронично, я тем самым оказываю тебе услугу.

— Услугу, значит?

— Остальные в большинстве своём предпочли бы видеть тебя мёртвым. А я хочу, чтобы ты хотя бы какое-то время оставался жив, но при этом не представлял бы угрозы.

— Живым, но немощным старикашкой?

— Всё же это лучше, чем быть мёртвым, учитывая, куда движутся твои дела.

Он остановился прямо передо мной.

Его поза была величавой. Особенно с учётом того, что я стоял на коленях, скрючившись и дрожа от холода, а он возвышался надо мной в своём плотном пальто, выпятив колесом грудь, отставив челюсть и рассматривая меня с нескрываемым презрением.

Не такими я представлял себе практиков.

— Завоеватель скоро будет здесь, — сказал Лейрд. — Он достаточно сообразителен, чтобы держаться в стороне, пока королю соперника не объявят шах.

— Очень мило с его стороны, — пробурчал я.

— Очень может быть, что именно я твой лучший союзник, — продолжал Лейрд. — Завоеватель хочет тебя убить, а я — всего лишь связать. Чем скорее ты признаешь поражение, тем лучше будет нам всем.

— Ты лжёшь, — ответил я.

— Такого рода обвинения многие сочли бы смертельным оскорблением, — сказал он.

— Отлично, — ответил я. — Тогда добавь в список оскорблений, которые тебе причитаются: «иди ебись конём». Ты мне не союзник. А вот он — да.

Лейрд повернулся.

Гиена шёл прямо на него. На его разорванном ухе сидел Эван, растопырив крылья.

— А, этого мы и ожидали, — сказал Лейрд. — Крейг, уведи Оуэна и Тэнди в здание!

— Вы этого ожидали? — не поверил я.

— Именно. А ты, похоже, попал впросак, — ответил он.

Я повернулся и посмотрел на гоблина.

Гиена дошёл до изгороди и замер.

— Шевелись давай, псина! — командовал Эван. — Подчиняйся, остолоп!

Гиена зарычал от бессилия, но так и остался стоять перед оградой.

Той самой оградой, что окружала парковку.

Окружала металлическим кольцом, способным сдержать даже вполне серьёзного гоблина.

— Ты не стал использовать беса. Не знаю, высказать ли уважение твоим принципам, или посочувствовать твоей недальновидности.

— Мы с Эваном сами тебе сейчас посочувствуем, — ответил я. — Эта тварь — не какая-нибудь мелюзга, и не важно, прячешься ты за оградой или нет. Эван!

Похоже, мой тон и поза что-то подсказали Лейрду, поэтому он не дал мне закончить фразу. Он шагнул ближе и с разворота врезал мне каблуком по зубам.

Я завалился на спину, изогнувшись дугой, животом кверху, поскольку колени были по-прежнему привязаны к земле заклятием Эйнсли.

— Фуфкай вунеф! — прошепелявил я разбитыми губами, указывая пальцем.

— Что? — не понял Лейрд.

— Пускай дунет! — радостно завопил Эван. — Слышал, уродина? Давай дуй, вон туда!

И волк дунул изо всех сил.

— Эйнсли! — заорал Лейрд.

Эйнсли прикрыла утыканную иглами свечу своим телом. Выдох Гиены так и не смог добраться до горящего фитиля.

Но к другому эффекту дыхания Гиены она оказалась не готова.

Я ощутил запах даже здесь, на приличном отдалении.

Эйнсли же зашаталась, а потом сложилась пополам и блеванула.

При этом ей не удалось сохранить сосредоточенность, необходимую для того, чтобы защитить свечу от ветра, не слишком приближая её к себе, чтобы не обжечься и не уколоться.

В какой-то момент свеча погасла.

Меня отпустило, и я рухнул на спину.

— Не шевелись, — приказал Лейрд.

Раздался щелчок предохранителя.

Сбоку, шатаясь, подошла Эйнсли. Из глаз лились слёзы, одной рукой она зажимала рот и ноздри.

— Я виновата, дядя, — простонала она.

— Ничего страшного. Не спускай глаз с гремлина.

— Я его вижу, — подтвердила она.

Они поглядели в сторону ограды, а следом за ними и я.

Расхерач висел на ограде, вцепившись растопыренными пальцами в ячейки сетки и удерживаясь на ней когтями полусогнутых ног.

— Дядя, пристрели его! — прохныкала Эйнсли.

— Я должен держать на прицеле дьяволиста. Свяжи его сама.

— Хорошо, — шмыгнула носом Эйнсли.

Затем она достала откуда-то очередную свечу.

Гоблин погасил её, выпустив зловонную струю мочи. Прижать пальцем конец садового шланга, чтобы струя летела как можно дальше, может каждый, но этот гоблин достиг поразительной дальнобойности при помощи накрученной на член проволоки и других подобных «украшений».

Лейрд поспешно отскочил вбок и завертелся из стороны в сторону, задирая свободной рукой отворот пальто в попытках закрыться от струи.

— Ненавижу гоблинов!

— А я, если так дальше дело пойдёт, возможно, скоро их полюблю, — признался я.

— Всё это не имеет значения, — отрезал Лейрд. — С минуты на минуту здесь появится Завоеватель…

Гоблин перестал цепляться за сетку и поднял руку. Мне удалось разглядеть, что именно он в ней держит.

— …и тогда всё будет кончено.

Липкий стикер с нарисованной на нём руной.

Расхерач ухитрился её активировать.

На сей раз электрическую дугу было видно.

Эйнсли истошно завизжала. Лейрд затрясся, а затем рухнул как подкошенный. Следом за ним с ограды камнем свалился и сам гоблин.

Эйнсли кинулась за пистолетом, но я успел раньше и направил оружие на неё.

— С учётом всех обстоятельств, думаю, я вёл довольно честную игру, — сказал я.

Она выпятила челюсть и сжала губы. В углу рта всё ещё виднелись следы блевотины.

— Сейчас ты выпустишь Роуз из здания, — продолжил я. — А не то с твоим дядей Лейрдом может случиться что-то такое, о чём ты пожалеешь.

Она не двинулась с места.

— Тебе наплевать, что с ним станет? — уточнил я. — Хотя, наверное, ничего удивительного. Мне тоже твоя семейка не нравится.

— Ха-ха, — ответила она без малейшего признака веселья.

Интересно, это может считаться ложью?

Если нет, мне стоило бы это запомнить. Бывают случаи, когда без сарказма просто не обойтись.

Я проверил пульс Лейрда. Пульс был.

— Ты же не сделаешь ему ничего плохого? — спросила она.

— Если бы я хотел ранить кого-то из вас, я не стал бы спасать от удара машины.

Судя по всему, Лейрд уже начал приходить в сознание.

Что ж, он получил по заслугам.

Я попытался оттащить Лейрда в сторону, не выпуская из рук пистолета.

Именно в этот момент прибыла помощь. Дверь отворилась, и вошёл Восковик в сопровождении Кровавой Мэри.

Эйнсли шарахнулась прочь от Кровавой Мэри и продолжала пятиться, пока не упёрлась спиной в один из фургонов.

— Твой рюкзак у Восковика, — сообщила Роуз из ближайшего ветрового стекла.

Человек в пятнах воска передал мне рюкзак.

— Первым делом надо выручить Мэгги, потом спасаем остальных от Дункана и валим отсюда, — сказал я.

— Похоже на реальный план, — одобрила Роуз. — Восковик, отправляйся к фасаду здания. Сможешь узнать нашего друга?

— Да, хозяйка, — смиренно ответил Восковик.

— Ступай помоги ему.

— Да, хозяйка, — повторил Восковик.

Выглядело это малость жутковато.

— Дела почти сразу пошли наперекосяк, — сказала Роуз. — Я вырубилась примерно на полчаса. Потеря памяти.

— Они провернули какой-то фокус, — объяснил я. — Со мной и с Эваном было то же самое. Они сумели нас разделить, но мы всё равно вышли победителями.

— Поосторожнее насчёт лжи. Мы не можем быть уверенными насчёт того, что произошло в тот период, о котором ничего не помним.

— Я в этом довольно-таки уверен, — возразил я, наблюдая Взором за Мэгги, которая нетерпеливо переминалась внутри прямоугольной магической диаграммы, прикованной к земле золотыми цепями.

— Уверен в том, что мы вышли победителями?

— У нас есть Лейрд, — сказал я, указывая на обмякшее тело Лейрда, свисающее из пасти Гиены. Сопли, стекающие из носа гоблина, капали Лейрду на плечо. — И ещё, мне кажется, я понял, в чём их секрет.

— Какой секрет?

— Секрет силы Бехаймов.