Пробуждение Зверя (гет)

Неотвеченный звонок Эйприл всколыхнул и взбудоражил подземное убежище непризнанных героев не хуже взрыва бомбы. Нет, сказать, что покой — частый гость черепашьего логова, было бы величайшей неправдой. Жизнь героя — всегда жизнь настороже, слишком много на свете земных и инопланетных негодяев, посягающих на город, всех и не перечесть. А уж с тех пор, как их главный враг окончательно слетел с катушек и превратился в неуправляемого кровожадного монстра — спокойная жизнь и вовсе стала недостижимой мечтой. Любой миг промедления мог стать губительным, и братья все как один жили в нескончаемом напряжении — не пропустить, не опоздать, защитить, если понадобится, ценой жизни. И все же не смогли. Не сумели…

Горечь последнего поражения тяжким грузом легла на панцири юных героев, особенно невыносимая — после сравнительно недавних успехов. Разве не их стараниями Шредер и Кренг носа не показывали из Измерения Икс, лишь пару раз пробившись на Землю? Или это не они, вчетвером и почти безо всякой подмоги, разрушали все коварные замыслы негодяев? Что же произошло? С какого дня, момента все пошло не так, обернувшись сущим кошмаром? Этого наверняка не знали ни черепашки, ни даже их учитель.

Отправной точкой стал разгром на военной базе. Но ведь и после него Шредер и Кренг на долгое время исчезли из виду… чтобы недавно, буквально дня-три назад, вернуться, вновь ввергнув город в хаос. В очередной раз, много хуже всех предыдущих. Хуже не невероятной, чудовищной силой врагов, не большим количеством жертв и разрушений — они, как ни печально сознавать, неизбежны при вторжении махины вроде Технодрома. И даже не зловещей, тянущей нервы неизвестностью — а ведь даже Дон до сих пор не выяснил, что могут предпринять враги, чем удивить и ужаснуть. Все перечисленное, особенно отвратное вместе взятое, было далеко не худшим. Отнюдь.

Худшим стали серьезные ранения двоих из них, по сути обезглавившие команду. Прошедшие два дня стали самым серьезным испытанием их терпения и прочности — испытанием неизвестностью. В городе не работала ни одна теле— или радиостанция, так что единственным источником информации «сверху» стали вылазки на поверхность уцелевших братьев. Вернее сказать, брата, ведь чаще всего такая миссия выпадала на долю Донателло. Не только и не столько потому, что он единственный не пострадал в день вторжения. Рафаэль злился и ворчал, выплескивая свой гнев в тренировочном зале, но учитель был непреклонен. И Леонардо мог его понять: слишком велик риск, что вспыльчивый брат, никогда не отличавшийся большим терпением, ввяжется в какую-нибудь заварушку. А то и вовсе не вернется… Раньше, в мирное время, такое было возможно лишь в крайнем случае. Пока этот «крайний случай» еще не наступил…

Два дня. Две выматывающие хуже любой схватки бесконечности напряженного ожидания… чего? Леонардо опасался даже представлять себе все возможные варианты развития событий. В ситуации, когда во власти бронированного монстра (а вернее, двух монстров разом, одного другого круче) оказался целый город вместе со всеми его обитателями, это убивало вернее оружия. Даже его самого, хладнокровного по натуре, не единожды посещала сумасшедшая, буквально самоубийственная мысль рискнуть, поставив на кон все. Как делали они не раз и не два, сражаясь за благополучие мира, который их никогда не примет. Может, и сейчас?.. Леонардо старательно гнал от себя эти мысли, но они возвращались вновь и вновь. Вкрадчиво нашептывали о тайном проникновении на Технодром в одиночку, подобно синоби прошлого; да даже о невероятном тандеме противоположностей — Дона и Рафа. Все, что угодно, лишь бы не сидеть на месте, не ждать, делать хоть что-то! Да, мастер Сплинтер, безусловно прав, и там, где не сладили четверо, что могут поделать двое, и все же… будет ли им куда возвращаться, когда Микеланджело и он сам наконец поправятся?

* * *

И вот сегодня, похоже, небеса, мать-природа, бесстрастные боги… да не суть важно, как ни назови! — услышали его. Услышали и ответили, но так, как Леонардо нипочем не пожелал бы никому другому. И уж тем более братьям. Они знали, что Эйприл должна со дня на день вернуться, но тихо надеялись, что военные силы, оцепившие Нью-Йорк, не пропустили ее в город, наравне с прочими, кого успели эвакуировать из опасной зоны. Да, подруга наверняка сейчас так же, как и они, мучается неизвестностью и ожиданием, беспокоясь об их судьбе, гадая о том, что сталось с коллегами из Телецентра, но она хотя бы в безопасности. Хоть за нее можно не бояться, самого близкого и дорогого им человека среди многомиллионного населения города!

Молчание передатчика подкрепляло эту надежду, иллюзорность которой понимал каждый из них, молча, про себя. Но не решался высказывать вслух, боясь опровержения. Злодейка-судьба слишком любит обламывать неосторожных. Могла же Эйприл потерять черепахофон при попытке (а она наверняка попыталась бы) проникнуть в город, могли ее заглушить излучения военной техники, да даже того же Технодрома. Ведь могли же, правда? Почему нет?..

И вот сегодня эта надежда рухнула, разбилась вдребезги — в тот самый миг, когда Леонардо в очередной раз пытался выплеснуть напряжение и тревогу, повторяя приемы сражения с одним мечом: выбитый сустав с повреждением связок на второй руке даже сейчас, спустя почти месяц, не позволял пользоваться ей в полную силу. В логове царила непривычная мрачная тишина, и Лео не хотелось даже гадать, чем заняты сейчас его братья. Недоброе предчувствие, смутным размазанным мороком прервавшее его сон, не оставляло в покое и сейчас. Однако по части предвидения мастером был лишь Сплинтер, а он пока молчал. И черепашка искренне надеялся, что ему лишь казалось. Чего только не причудится, когда весь на иголках и день, и ночь?

И вот этот звонок… У каждого передатчика, созданного Донателло была своя частота, и Леонардо хорошо помнил принадлежащие братьям. Эта была не из них. Кого-то из их человеческих друзей, не иначе. «Эйприл!» — мелькнула на краю сознания заполошная мысль. И правда, кому из их друзей-знакомых чаще всего требовалась помощь? Кто упрямо, раз за разом, находил приключения на свою голову, словно напрочь лишенный инстинкта самосохранения? Она, да еще Кейси, но он-то хотя бы мог за себя постоять! Да и не было у него средства связи с ними.

Увы, даже бросив оружие и молнией метнувшись к матам, где и оставил передатчик на время тренировки, Леонардо не успел ответить и подтвердить или опровергнуть догадку. Секунду-две, крутя в ладони вещицу, он старательно припоминал, кто еще, кроме Эйприл, мог позвонить? Ирма? Зак? Его маленькая подружка, чьего имени Леонардо не сумел вспомнить? Так и не определившись, он плюнул на тренировку и бросился в лабораторию Донателло. Лишь один он мог различить собственноручно введенные частоты. Да и кто бы там ни был, сброшенный звонок мог означать лишь одно — опасность для кого-то из близких. И опять же, лишь Дон мог вычислить, где искать несчастную жертву обстоятельств.

* * *

— Что такое? — гениальный брат встретил его на редкость неласково. Но, на свой взгляд, вполне заслуженно. Лидер команды так резко ворвался в его комнату, хлопнув дверью, что Донателло аж вздрогнул. И неосторожным движением стер старательно набранную программу, с помощью которой пытался подключиться к сети за пределами Нью-Йорка и хотя бы из тамошних новостей узнать, что происходит в городе и за его пределами. А ведь в руках могли оказаться и опасные вещества, и даже взрывчатка! — Что еще стряслось, что ты летишь, как на пожар? — но потом, вспомнив кое о чем, посерьезнел: — Майки хуже?

Леонардо энергично замотал головой, со стыдом сообразив, что наверняка поднял на ноги весь дом: ведь путь от тренировочного зала до лаборатории шел через все логово. А получившему неслабое сотрясение мозга и трещину в панцире младшему (спасибо сумасшедшему гонщику на мотоцикле, которого он, Лео, прозевал, отбиваясь от пеших врагов) лишь недавно стало лучше. Майки, конечно, храбрился и громко сокрушался об отсутствии пиццы, которую Дон никак не сообразит достать на поверхности, но к тренировкам Леонардо его пока не допускал. «А не зря ли? — морозным дыханием пробежалась под панцирем неуверенность. — В поисках Эйприл — или кого-то еще из друзей — понадобятся наверняка все четверо. И в форме». Ответа не было, и Леонардо еще раз зло покосился на бесполезную руку.

— Нет, — он шумно выдохнул, силясь хоть немного привести себя в подобие этой «формы». И протянул передатчик Донателло, коротко пояснив: — Нам звонили, но я не успел ответить. Кто-то из наших друзей в беде, и только ты можешь узнать кто.

«И где», — добавил Леонардо про себя, но вслух ничего не сказал. Иногда и всемогущий Донателло бывает бессилен.

— Сейчас выясним, — Дон быстро выхватил из его рук передатчик, подключил к портативному компьютеру, собранному когда-то из деталей нескольких неисправных — и теперь превосходящему каждый из них. — Сейчас… Так, пропущенные вызовы. Это Эйприл! — заключил он менее чем через минуту.

Сердце Леонардо сжала холодная рука. Предчувствие горьким тошнотворным комком вновь подступило к горлу. Значит, все-таки она. Как обычно. Как долго она уже в захваченном городе, среди озлобленных людей, под прицелом врага? Черепашка знал, что никто, кроме подруги, не ответит на эти вопросы, и не стал тратить на них время.

— Где? — так же лаконично спросил он, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Донателло нахмурился, нажал еще пару клавиш, наклонился, присматриваясь к непонятным брату символам на экране.

— Не знаю, — теперь его голос звучал так же встревоженно, как и у самого Леонардо. — Прости, Лео, но передатчик неисправен… а скорее всего, и вовсе уничтожен, и я не могу отследить его координаты. Но почти уверен, что она где-то в городе.

— Даже не сомневаюсь! — Леонардо в порыве чувств ударил себя кулаком по правой ладони и чуть поморщился: та все еще отдавала ноющей болью на резкие движения. — Вопрос только где? Где ее искать, чтобы успеть?

— В чем ты не сомневаешься, чувак? — в лабораторию без стука вошел Микеланджело. — В том, что мы порядком засиделись тут, и пора наведаться на поверхность, показать Футам, где раки зимуют?

— Точняк, бро, — следом за Майки в комнату вошел и Раф, и на зеленой физиономии отчетливо читалась хмурая решимость. Он все еще прихрамывал — слегка при быстрой ходьбе, заметнее — на тренировке, но упаси бог было хоть заикнуться о его нездоровье! Леонардо и не пытался, зная, что основная сила в духе, а не в теле. — Сколько можно отсиживаться взаперти? Пока Шредер не порешит полгорода, а Кренг не превратит остальных в мутантов?

Леонардо открыл было рот возразить, но передумал и молча кивнул.

— Почти, — безэмоционально бросил Дон, выключая компьютер и проходя в другую часть лаборатории — где держал вещества и устройства, пригодные для боя. — Эйприл в городе и снова попала в беду. Нам надо как можно скорее найти ее, пока не стало слишком поздно.

— А где хоть она? — Микеланджело слегка обалдел от переизбытка информации, но сумел выудить главное.

— Если бы знать… — вздохнул Леонардо. — Боюсь, нам придется разделиться и обыскать весь город, начиная с ее квартиры и Телецентра.

— Не придется, — неожиданно резко оборвал его Донателло. — В Телецентре ее точно нет, а даже если и была — надолго не задержится.

— Почему? — не понял Майки.

— Потому что, — сейчас выражение лица Дона было точной копией Рафа. — Поверь, братишка, тебе лучше не знать.

По правде сказать, Донателло предпочел бы обойтись без объяснений вовсе. Обследуя район, он уже наведывался на квартиру обеих подруг. Не застал там никого, и — что страннее всего — ни малейшего следа погрома. Обрушившийся на деловой район хаос словно бы обошел мимо жилые кварталы, в том числе и жилье Эйприл и Ирмы. О найденном же на месте «6 канала»… бывшего «6 канала» Дон до сих пор не мог вспоминать без тошноты. Хотя как логически мыслящее существо вроде бы должен быть готов ко всему. Вроде… к некоторым низменным моментам человеческой натуры привыкнуть невозможно, и в такие дни Донателло был рад, что ему не посчастливилось родиться человеком. И просыпался холодный гнев на тварей, недостойных считаться людьми и стоящими жизни. Особенно…

— Ты там уже был, — догадался Леонардо. — Но ведь это было минимум сутки назад. Сейчас все могло измениться.

— На квартире — может быть, — с неохотой признал Донателло, хотя про себя считал, что Эйприл вряд ли затаится там. — Но только не в Телецентре. Есть то, что изменить невозможно.

— Ясно, — Леонардо окинул взглядом братьев. — Ну что, тогда за дело? Через пять минут выступа…

Его слова прервала пронзительная трель сирены. Черепашки инстинктивно зажали руками ушные отверстия. Все, кроме Донателло. Он бросился к компьютеру, вновь включая его. Он-то сразу признал охранную сигнализацию, что установил невдалеке от входа в логово.

— У нас гости! Со стороны города, — крикнул он и, отключив завывающую сирену, первым выбежал в гостиную, прихватив от порога какую-то металлическую трубку — на смену посоху, оставшемуся в тренировочном зале. Братья, не теряя времени, последовали за ним.

* * *

По пути каждый из них успел вообразить самых ужасных врагов и монстров. Но тревога оказалась ложной: когда Донателло был еще на середине комнаты, в нее, также зажимая уши и, кажется, даже жмурясь, вбежала невысокая темноволосая девушка. И она была слишком хорошо знакома братьям, чтобы не признать.

— Ирма? — Донателло выглядел озадаченным, не спеша опускать импровизированное оружие. По правде сказать, он подозревал, что и Ирмы давно нет в живых, хотя и не нашел ее в числе жертв из Телецентра. Но куда еще могла пропасть подруга Эйприл, менее сумасбродная, чем журналистка, в такое неподходящее время — чтобы совершенно неожиданно объявиться сейчас? «И… Ирма ли это?» — проснулось совершенно обоснованное подозрение.

Едва переступив высокий порог, Ирма рухнула без сил. Она тяжело дышала, словно бежала всю дорогу. Неизменная длинная юбка была испачкана пылью, гарью и еще черте чем, волосы растрепались, на запястьях, полускрытые браслетами, синели гематомы. Очков же не было вовсе — поистине чудом она не заблудилась в переходах, мало знакомых ей.

Нет, это все же была она, невозможно так искусно притворяться. Донателло наклонился, собираясь помочь гостье встать — но Ирма сама вцепилась в его руки.

— Слава богу. Я уж думала, никогда не найду вас, — выдохнула она. — Это просто ужасно. Эйприл…

— Что случилось, Ирма? — подняв ее с пола, Донателло подвел гостью к дивану, на который та тут же обессиленно рухнула. Подошедший Микеланджело принес воды, и Ирма благодарно кивнула ему, тут же осушив стакан до дна.

— Так что случилось-то? — повторил вопрос нетерпеливый Рафаэль. — Что с Эйприл?

— Это просто ужасно, — снова захлебнулась словами Ирма. Глаза заблестели от непролитых слез, пальцы судорожно вцепились в обшивку дивана. — Шредер — сущий зверь.

— Мы знаем. Он как-то навредил Эйприл? Где она? — как можно спокойнее постарался спросить Леонардо.

Ирма еще раз судорожно выдохнула, поерзала на диване, словно ища более удобного места, и начала рассказывать.

* * *

Слушая сбивчивый рассказ Ирмы, Леонардо хмурился все сильнее. Вот оно — чего он так боялся, вынужденно оказавшись вдали от гущи событий. Дождались!.. С одной стороны, прояснилось местонахождение Эйприл, и это чуть-чуть обнадеживало, а с другой… а было их не одна и не две…

— Думаю, нашей гостье лучше всего оставаться здесь, — только сейчас Леонардо заметил Сплинтера, неслышно подошедшего к ним. — Здесь не слишком комфортно, но сейчас это самое безопасное место в городе, — он набросил на плечи дрожавшей в нервном ознобе Ирмы теплый плед. Затем серьезным взглядом обвел черепашек. — А нам, ученики мои…

— …пока Футы не доберутся и сюда, — тихо пробормотал Леонардо и уже громче добавил: — Простите, учитель, я знаю, мы восстановились еще не полностью, но мы не можем больше ждать. Эйприл не может. Надо найти ее как можно скорее. Это вопрос жизни и смерти.

Он ожидал возражений и уже был готов привести множество причин, почему нельзя медлить ни минуты, но учитель неожиданно кивнул.

— Ты прав, сын мой, — Леонардо даже вздрогнул, ощутив на плече теплую когтистую лапу. Такое знакомое, согревающее прикосновение, придающее силы и уверенности. — Иногда нам приходится выбирать из двух зол и жертвовать многим ради близких. И этот момент настал. Нельзя терять ни минуты.

Последняя фраза стала сигналом к действию. Черепашки разбежались по убежищу, готовя оружие и прочие подручные средства, могущие им пригодиться. Леонардо проводил взглядом учителя, отправившегося к себе. Смутное, тревожащее чувство какой-то неправильности, словно он упустил что-то важное, все еще теребило его. Но чем было это «что-то», подсказок по-прежнему не было.

* * *

Собственное снаряжение Леонардо было немногочисленным и компактным, на его приготовление ушло не слишком много времени, и он решил помочь Донателло. Наверняка лишним не будет. Лидер не слишком одобрял привычку Дона «все свое ношу с собой», тем более и было это «свое» обыкновенно громоздким и стесняющим движения. Но слишком часто именно его изобретения переламывали ситуацию в их пользу, и приходилось жертвовать маневренностью ради козыря в рукаве.

И точно: Донателло возился с их броневиком, что-то закрепляя на дверце, уже скрывавшей в себе портативную лазерную пушку и откидное сидение для артиллериста.

— А вот это ты зря, — брат непонимающе оглянулся, и Леонардо терпеливо пояснил: — Мы не сможем выбраться на поверхность на автомобиле: город почти пуст, и мы не сможем остаться незамеченными.

— А как же… — возмущенно вскинулся было изобретатель, готовый, если понадобится, грудью отстаивать все, что счел необходимым для проникновения на Технодром. — Нет, Лео, ты серьезно надеешься победить эту махину средневековым оружием? Да мы даже пробраться туда не сумеем, не то что…

— Ди прав, чувак, — согласился показавшийся из-за очередного громоздкого недостроенного механизма Микеланджело. Должно быть, Дон решил временно забыть о негласном правиле не допускать младшего в свою «святая святых». — Эта громадина не испепелила нас раньше, лишь потому что вечно не хватало энергии, а сейчас, похоже, этой проблемы нет. Мы станем жареными черепахами, стоит только приблизиться. Если уж даже вояки не смогли…

— Ты сказал! — требовательно ткнул пальцем в пластрон младшего Леонардо. — Даже военные, со всеми их вооружениями, не смогли нанести хоть малейший ущерб Технодрому. Да что там — даже приблизиться! Словно его окружает незримая стена. Я, конечно, верю в тебя и твои способности, Дон, — но ты уверен, что сладишь с ним?

— А что предлагаешь ты, лидер? — раздался с порога голос Рафаэля. — Если тебе не нравится этот план, у тебя наверняка найдется получше, иначе о чем спорить?

— Мы подберемся к Технодрому незаметно, по сточным трубам, как настоящие ниндзя, — уверенно заявил Леонардо. — Даже если Кренг и выставил там охрану — а я сомневаюсь, что они ждут атаки из-под земли, — видят они в темноте далеко не так, как мы. Мой план — не бить в лоб, что заранее обречено на поражение, а подкрасться поближе и уничтожить главное зло прежде, чем оно успеет нас увидеть.

— Ты пересмотрел фильмов, бро, — буркнул Рафаэль, но в его голосе Леонардо услышал одобрение. — Мы не супергерои, но черт, мы на что-то способны. И заставим Шредера пожалеть, что он связался с нами.

— В общем, задача ясна, — снова вернулся к командному тону Леонардо. — Берем все необходимое, но лишь что, что сможем унести не себе и что не затруднит движения. Донателло, тебя это касается в первую очередь.

— Да понял я, — недовольно проворчал тот, отходя от фургона. Еще раз тоскливо взглянул на него и, потерев ладони, прошел к стеллажам.

— Чувак, ты не первый раз торопишь нас, — бросив принесенное на пол, угрюмо вмешался Микеланджело. — Но клянусь пиццей, я так и не понял, в чем причина этой спешки. Эйприл не впервой попадать в плен, и ни разу это ничем серьезным ей не грозило. Отчего же сейчас…

— Оттого, что сейчас не раньше, Майки, — с выражением бесконечного терпения пояснил Леонардо, хотя уже хотелось кричать. — Раньше мы без труда могли понять, чего именно ожидать от наших врагов и на какие проблемы рассчитывать. Сейчас же мы не знаем ничего. Понимаешь? — ни-че-го! Да что говорить — ты сам видел, какое чудовище на самом деле Шредер. Еще при последнем столкновении с ним.

— Такое забудешь, — проворчал Микеланджело. Леонардо, подойдя ближе, коснулся его плеча, совсем как давеча его — Сплинтер, только не чтобы подбодрить — чтобы убедить вернее.

— А теперь вспомни, что Эйприл знает о нас все. О нас, единственных, кто еще может как-то помешать ему. И Шредеру известно об этом знании. И она на Технодроме, в полной его власти. Как думаешь, что он может с ней сделать, чтобы выпытать то, что ему нужно?

Микеланджело сглотнул.

— Чувак, ты же не думаешь, что…

— Я хотел бы не думать, Майки, — подавленно выдохнул Леонардо. — Правда хотел. Но просто не могу. Он способен на все, и я лишь надеюсь, что мы успеем вовремя. Клянусь, я готов на что угодно, лишь бы вытащить Эйприл оттуда. Только бы она была жива.

— Иногда я просто не узнаю тебя, Лео, — Майки немного помолчал, раскручивая в руке нунчаки. — И честно говоря, побаиваюсь. Ты всегда настаивал на том, что мы обязаны действовать честно, как истинные герои. А теперь…

— Теперь мы не можем по-другому, Майки, — Леонардо скрутил веревку вокруг крюка, прицепил к поясу. Взглянул на младшего, и тот поежился, видя незнакомые жесткие огоньки в глазах старшего. — После всего, что он сотворил, Шредер не достоин милосердия. Только так мы сможем его остановить, и если это станет пятном на моей чести, пускай. Дело того стоит. И не дай бог ему хоть пальцем коснуться Эйприл… — запальчиво закончил он. — Клянусь, я заставлю его пожалеть, что он не сдох еще до этого.

Микеланджело подавленно молчал. Вздохнув, Леонардо похлопал младшего по плечу.

— Мы справимся, братишка. Однажды все закончится и будет как раньше.

— Леонардо, можно тебя на минутку? — дверь негромко скрипнула, впуская Сплинтера.

— Да, конечно, учитель, — тут же встрепенулся тот, гадая про себя, многое ли из сказанного услышал сэнсэй. И как к этому отнесется? Про себя Леонардо был уверен в своей правоте и желал доказать это даже учителю… ровно до того момента, как встретился с ним глазами.

Леонардо так же бесшумно, как и Сплинтер, скрылся за дверью. Микеланджело посмотрел им вслед.

— Как раньше — точно не будет, — пробормотал он тоскливо. — Это уж наверняка.

* * *

Проследовав за Сплинтером в его комнатку, Леонардо долго и мучительно гадал, что же учитель собирался ему сказать, вдали от остальных. Наверняка что-то неприятное, в этом он был уверен точно. Отругать за излишнюю кровожадность? Напомнить, что никакая цель не стоит абсолютно любых средств? Но разве сам он не поступил бы так же, если бы угроза коснулась их, его сыновей? Леонардо отчаянно хотелось верить, что да. Но наши желания далеко не всегда осуществляются, даже касаясь самых близких.

Неторопливость учителя, зажегшего свечу, действовала на нервы, но поторопить его Леонардо не рискнул. Во всех действиях Сплинтера, в каждом слове и мысли был особый смысл, не всегда понятный сразу. Он по справедливости гордился собой, что чаще других братьев умел его разгадать, но сейчас не хотел даже пытаться. Возможно, братья уже закончили сборы и ждут лишь его. Ждет Эйприл, ждет целый мир под пятой этого хищника. Разве могут они медлить, когда все снова зависит от них?

— Я много раз учил тебя, что лишь спокойный духом и благородный сердцем выигрывает в битве, — начал Сплинтер. Темно-карие глаза пытливо уставились на ученика. — Но сейчас ты не можешь похвалиться должной концентрацией. Что гнетет тебя, мой сын и ученик? Что ты чувствуешь?

Леонардо мог бы повторить все сказанное братьям. Любая из этих причин никак не могла ужиться с покоем, а уж все вместе… Но он был уверен, что учитель уже знает или догадывается о них. И ждет от него чего-то иного.

— Я боюсь, учитель, — глухо отозвался он. — Мы столько раз спасали город и наших друзей, не единожды были на краю гибели, и казалось бы, это глупо. И все же мы оказались не готовы. И мне страшно: вдруг на этот раз мы не успеем? Вдруг все старания будут напрасны?

— Возможность поражения есть всегда, тут ты прав, — согласно кивнул Сплинтер. — Но я учил тебя также никогда не жалеть о совершенном. Особенно если сделал все возможное.

— Мы и сделаем! — горячо воскликнул Леонардо. — Все и даже больше! Эйприл, Ирма… да все случайные жертвы стоит того. Не могут не стоить.

— Ты хочешь сказать, что прежде, до этого сражения, ты старался не в полную силу? — хитро прищурился Сплинтер. — Или тогда цель не стоила крайних средств?

Леонардо смущенно замолчал, уставившись в циновку под ногами, потом снова вскинул взгляд. Упрямый, пронзительный, полный горечи и разочарования.

— Простите, учитель, но вы всегда говорили, что правда сильнее лжи, — высказал он наконец то, что долгие два дня тяготило сердце. — Что любое благо однажды окупится и будет не напрасным. Как и зло. Однако они… — Леонардо зло ткнул пальцем вверх, имея в виду Технодром и его обитателей, — …рушат, убивают и уничтожают совершенно безнаказанно, и никто, никто не в силах их остановить. Может быть, даже мы… — последнее далось тяжелее всего, Леонардо поперхнулся воздухом и тихо закончил: — Мы со всеми нашими благими намерениями не способны противостоять грубой силе и вынуждены полагаться на хитрость и коварство. Противопоставлять жестокость еще большей жестокости, лишь бы выжить. Я просто не понимаю — как так можно? Как?! Ладно Кренг, мы совершенно ничего не знаем о его виде, может, они изначально хищники и убийцы, но Шредер… Он же был вашим учеником, как и мы, и во что превратился? Кем сделала его жажда мести? — и ведь абсолютно ни за что. Я просто не способен такое понять.

В конце его речи Сплинтер опустил голову, словно став ниже ростом. Увлеченный Леонардо не сразу заметил это.

— Может быть, и есть за что, — тихо, почти неслышно проговорил крыс. Леонардо непонимающе уставился на него.

— Я не верю, учитель. Простите, но просто не верю. Никакой клан, никакая обида не стоит такого. Смертью карается лишь изуверское преступление против самой жизни, но вы, учитель… Нет, я никогда не поверю, что вы способны на такое. Ничто не стоит такой мести.

— И даже потеря близких? — переспросил Сплинтер, прищурившись, пытливо взглянул на него. — Как бы поступил ты, сын мой, потеряв невзначай своих братьев? И зная, кто в этом повинен?

— Учитель, но… — Леонардо задохнулся; на голову неожиданно, как тяжелая бетонная плита, упало понимание. Но поверить… поверить по-прежнему не получалось никак. Нет, кто угодно, только не Сплинтер. Он, Леонардо, как никто другой знает об отвращении учителя к насилию. Он не мог… просто не мог.

Тот тяжело вздохнул, видя сумятицу, явственно отраженную в глазах сына. Наверное, стоило рассказать об этом давным-давно, не в самый ответственный миг перед битвой. Наверное… кто бы мог знать, что все зайдет так далеко? Даже он, лучше многих знавший Шредера, не мог предположить, на что пойдет тот ради своих планов. Тот невероятно способный мальчик, болезненно самолюбивый последователь и соперник… что с ним стало? Когда, как он превратился в чудовище? Ведь не в тот день, когда потерял брата — это Сплинтер знал наверняка. Тогда… а так ли это важно, на самом деле?

— Я ни о чем не жалею, сын мой, и мне нечего стыдиться, — он нашел в себе силы спокойно выдохнуть, спокойно же, без дрожи опустить руку на плечо Леонардо. — Возможно, следовало бы поступить иначе… но случилось то, что случилось — а значит, так было суждено. Сейчас же важнее то, как мы поступим сегодня. Мы не имеем права позволить приумножиться злу — но и уподобиться ему тоже. Удар на удар самый простой и обманчиво верный выход, но это путь в бездну. Никогда не забывай об этом, Леонардо. Мы должны остановить Шредера — но не любой ценой.

— Учитель… — Леонардо выглядел смущенным и даже растерянным. История оборачивалась слишком уж неожиданной стороной, и он просто не знал, как на это реагировать. — Вы хотите сказать…

— Нет, вовсе не то, что ты мог бы подумать, сын мой, — прервал его сэнсэй, прекрасно догадываясь, что так ошарашило ученика. — Да, я в ответе за рождение Шредера, за то, во что превратился мой бывший ученик — но нисколько его не оправдываю. Я виновен перед ним… но лишь я, а не весь остальной мир и уж, тем более, не вы. Я мог бы понять его ненависть ко мне и желание свести счеты, но это зашло слишком далеко. И теперь я обязан остановить его. И поэтому сегодня я иду с вами. Когда-то, много лет назад, Ороку Саки объявил мне войну. Сегодня я принимаю вызов.

Нет, Леонардо не имел ничего против. Не признаваясь никому, в последнем сражении он держался лишь на обезболивающих, что втайне от братьев и даже учителя, взял у Дона. Догадывался ли о чем-нибудь тот, можно было лишь гадать, но вот учитель… он наверняка знал. И точно так же наверняка не одобрял. Но молчал. Последние два дня это не требовалось, но сегодня наверняка снова придется прибегнуть к крайнему средству. Лео и сам догадывался, чем аукнется ему впоследствии пренебрежение собой, равнодушие к ранениям и нехватка отдыха. Но это будет потом, после, а пока до него предстоит еще дожить. И даже то, будет ли это «после», целиком зависит лишь от них. От того, выдержат ли они, все они, это испытание.

— Я скажу братьям, — оглянулся он на дверь. Сплинтер остановил его одним взглядом.

— Мы скажем вместе. Нет, разумеется, далеко не все, — успокоил он нервно дернувшегося Лео. — После решающего сражения, когда оно наконец завершится. Если это еще будет важно. А сейчас пойдем, мой ученик. Нам предстоит много работы.

* * *

Как и ожидал лидер, братья были уже готовы и ждали лишь его. Все, кроме Донателло, который, скрестив ноги, сидел в углу и в последний раз проверял что-то невидимое за его панцирем.

— Пора, Дон, — Лео коснулся плеча брата и с любопытством заглянул через него. — Что бы это ни было, оно или сработает, или нет. Кстати, а что это? — он с сомнением осмотрел нечто напоминающее остекленную раму с рядом кнопок на правой стороне у ног доморощенного изобретателя. И, наконец припомнив вещицу, недоверчиво хмыкнул. — И ты всерьез думаешь, что пригодится?

— А почему нет? — вскинул голову тот, и лидер рассмотрел жесткие, непривычные, чуть пугающие искорки в глазах младшего. — Отправить Шредера и Кренга… да неважно куда, лучше бы куда-нибудь в безвоздушную атмосферу и решить нашу проблему раз и навсегда.

Леонардо неодобрительно покачал головой, и это почему-то еще сильнее раззадорило гения.

— А что не так? — запальчиво воскликнул он, нервно прокручивая в пальцах отвертку. — Чем это противоречит нашей пресловутой чести? Ты ведь сам говорил, что теперь мы действуем лишь на поражение, иные методы не помогут. А смерть от асфиксии быстрая и не слишком мучительная…

— Я не об этом, — досадливо мотнул головой лидер: рассуждения младшего задели по больному, но он не собирался поддаваться на провокацию. — Во-первых, как ты вообще рассчитываешь протащить это громадье на Технодром…

— Портативная усовершенствованная модель, — немного обиженно поправил его Дон и продемонстрировал сказанное нажатием кнопки. «Рама» у его ног со щелчком уменьшилась до размеров небольшой фрамуги.

— Все равно, — не согласился Леонардо, не глядя приматывая бесполезную руку к панцирю — как делал и в первом после ранения сражении. — Мы не сможем воспользоваться фургоном, а любая лишняя тяжесть лишь ухудшает маневренность. Шредер теперь не только дьявольски силен, но и быстр, и любое промедление может стать фатальным.

— Если надо, я могу понести его, — подал голос Раф. Насмешливо прищурился на насупленного лидера. — А что, ты и сам говорил, что готов на что угодно, лишь бы решить проблему Шредера раз и навсегда. А вот и решение!

— Уверен, что оно может нам пригодиться, но оставим его на крайний случай, — вмешался Сплинтер. — Ваша основная задача — выручить Эйприл и вывести из опасной зоны, защитив от нападения. Ороку Саки займусь я. В конце концов, как его бывший учитель, я в ответе за его действия.

Леонардо неодобрительно покачал головой, но спорить не стал. Что бы там меж ними ни было, в преступлениях Шредера повинен лишь он сам. Однако у учителя больше, чем у всех них, шансов справиться с ним. А там, когда Эйприл будет вне опасности, можно и помочь. Хотя бы с помощью изобретения Дона. На этот раз негодяй не уйдет безнаказанным.

— Погодите! А… а как же я? — с дивана вскочила позабытая всеми Ирма. Сейчас она казалась даже более напуганной, чем когда появилась тут.

— Сюда никто не проберется, — взяв ее за плечи, попытался остановить несвоевременную панику Донателло. — При уходе я снова включу сигнализацию, и незамеченной не проникнет и мышь.

— В холодильнике есть еда и вода, — вмешался Микеланджело. — Не пицца, конечно, но есть можно. Тебе хватит надолго, если мы задержимся.

— Дорогу на поверхность в случае чего найти ты сумеешь, люк совсем недалеко. Так что если мы не вернемся… — сурово приговорил лидер. Затем, видя, что Ирма задрожала сильнее, смягчился: — Мы вернемся. И приведем Эйприл. Все будет хорошо, Ирма.

— Хотелось бы верить, — проговорила та себе под нос, глядя им вслед, но спорить не решилась. В конце концов, она и вправду в лучшем положении, чем Эйприл, о которой Ирма старалась даже не думать. Конечно, оставалась малюсенькая надежда, что Шредер ее не обидит, но Ирма и сама понимала, насколько она иллюзорна. Этот монстр непредсказуем, и любой миг рядом с ним — тяжкое испытание. Бедная Эйприл! Хорошо бы черепашки успели вовремя. Ирма не простит себе, если по ее вине с подругой что-то случится. Оставалось лишь верить словам Леонардо и ждать, моля об удаче. Сколько бы ни потребовалось.