Пробуждение Зверя (гет)

Впустую… Всё и вся вновь обратилось ничем, вернувшись к исходной точке. С каждым шагом, с каждым вдохом осознание это титановой балкой все сильнее давило на плечи, делая тяжеловесным, закаменевшим не только утомленное бесконечным днем (А был ли это только один день? Какая, в сущности, разница?), издерганное перепадами адреналиновых вспышек и апатии тело, но и саму душу… вернее, то, что от нее осталось. Пойманная наконец, жадно сжатая в нетерпеливой ладони мечта рассыпалась горсткой пыли, горьковато-сухим привкусом пепла саднила в горле, не давая глубоко вдохнуть. Несколько раз за время пути Шредер машинально обтирал руки о бедра, словно пытаясь стряхнуть ее, ощутимо колкую на пальцах. Всякий раз останавливался, не завершив движения, но не замедляя шага. Впустую…

Шредер не знал, да и не особенно задумывался, куда и зачем идет. Лишь бы не останавливаться. То, что держало его долгие годы, должно не подвести и сейчас. Должно… но что-то не срабатывало, заедало в давно отлаженном механизме, и даже маячившая где-то на окраине сознания тревога — назойливое напоминание о чем-то забытом и упущенном — застыла парализованная ядовитым жалом отчаяния. Шаг за шагом, в никуда, в неизвестность. Как всегда… Тусклые серо-стальные отблески панелей одинаковых коридоров не откладывались в памяти; разум, замкнувшись в себе, раз за разом гонял одни и те же мысли по привычному кругу. Йоши… Брат… Месть… Эти три слова давно стали для него звеньями одной цепочки, оттенками одной боли, одной пустоты. Было ли что-то кроме?..

Шаги гулко отдавались от металлической обшивки стен, раз за разом возвращая лишь его эхо. Опять и снова — лишь его. Эйприл осталась где-то позади, нянькаясь с негодным грызуном, но и эта гадкая мысль лишь приглушенным уколом отозвалась внутри, не породив гневной вспышки, только глухую тоску. Если уж совсем честно — разве не было так всегда? Даже теперь, когда Эйприл, казалось, принадлежала ему? Казалось… Да, именно так! Самое правильное слово! Можно было вернуться, поторопить ее… зачем? Все закончилось так, как должно было, и нет желания, сил, смысла пытаться что-то изменить. Впустую…

«Слабак…» — ядовитым шипением пробилась сквозь липкий морок безразличия неожиданная мысль. Произнесенная слабым, еле различимым, но таким знакомым голосом, что Саки замер как вкопанный, ошарашенно уставившись в стену. Этого не может быть. Не может! Он сам, лично, вот этими самыми руками свернул башку мерзкой твари, и она совершенно точно не должна вернуться. Эта мразь — лишь порождение его разума и никак не может быть сильнее своего создателя… Шредер с отвращением отбросил абсолютно ненужное воспоминание о том, кто на самом деле был творцом этого монстра, ожесточенно потер ноющий затылок. Плевать! Да хоть бы и сам повелитель демонов! Он сильнее кровожадного монстра, каким бы огромным и могучим тот ни был.

— Тебя больше нет. И никогда больше не будет, — громко проговорил Саки, неосознанно прислушиваясь к тишине коридора, сжал руку в кулак. Обыкновенно это простое движение добавляло уверенности и решимости, но сейчас оно лишь воскресило отвратную память о содеянном этими самыми руками, обо всей пролитой крови, причиненных страданиях. Но ведь были же не только они! Сжав зубы, Шредер напомнил себе Татсу-хиро, поистине грандиозные деяния, заслуженную гордость собой и своим творением. И неважно, какою ценой они были оплачены. Добро часто неотличимо от зла — великие слова… не будь они произнесены этим… чтоб его разорвало! Да что сегодня за день-то такой?!

«День нашего величия… — опять еле слышно, на грани звона в ушах отозвался голос. — Или ты забыл?..»

Снова он! Яростно мотнув головой, Саки вцепился в волосы на висках. Нет, не сейчас. Никогда более! Он прислушался к себе, но пока что тело было полностью послушно ему, да и разум по большей части тоже. Пока послушны… надолго ли затишье? Неужели и гибели от его руки этому монстру мало? Есть ли способ избавиться от него окончательно?

«Я — это ты, Шредер, так же как и ты — всего лишь мое продолжение, — злорадно прошипел голос; шелест умирающих листьев резко стал громче, хлестнул плетью: — Не более, чем тень, жалкая в своем нытье…»

«Что?!» Погребенная бессмысленностью случившегося, сошедшая было на нет ярость накатила новой лавиной, вмиг испарив недавнее безразличие ко всему. В какой-то безумный момент захотелось разбить себе голову, лишь бы заглушить навсегда это мерзкое шипение. Никакая ожившая галлюцинация не посмеет ему больше указывать и тем более издеваться! С трудом взяв себя в руки, Шредер ограничился ударом по ребристой поверхности очередной двери, но даже боль, пронзившая конечность от костяшек кулака до локтя, показалась обжигающе сладкой. Нет, черт возьми, не все потеряно. Он еще жив и многое может изменить!

«Вот сейчас я тебя узнаю. Можешь же, когда захочешь…» — в голосе демона прозвучали нотки самодовольства, но столь тихо, что при должном старании Саки мог не замечать его. Что незамедлительно и проделал, криво усмехнувшись: как бы то ни было, дьявольская тварь изрядно ослабела и уже не властна над его телом и мыслями. Так и быть, пусть живет, пока он не разберется, как избавиться от нее поосновательнее. А сейчас… кажется, на сегодня у него были иные, более важные планы, чем разборки с демонами и крысами?

Негромкий, но отчетливо торжествующий смех на грани сознания Шредер еще мог бы проигнорировать, но только не четкую, почти телесно ощутимую панораму города, послушным псом лежащего у его ног; не пестрый ковер многоликой толпы, ждущей своего героя. Зрелище, завораживающее взор, пробуждающее дух к новым свершениям… Случилось ли это на Земле или в незабытом прошлом, в Татсу-хиро? Не имеет значения. Прошлое станет настоящим, а потом и будущим, по его воле. Прямо сейчас.

Уже более осознанно оглядевшись, Шредер обнаружил, что машинально почти дошел до командной рубки. Удовлетворенно усмехнулся: умное тело само доставило его куда нужно. Падавший из послушно распахнувшегося дверного проема голубоватый свет стал еще одним приятным сюрпризом: оборудование и видеообзор настроены, и не придется тратить время на мелкие отвлекающие манипуляции. Он сразу сможет приступить к главному. Улыбнувшись шире, Шредер перешагнул порог… и по глазам ударила, ослепила и оглушила яркая вспышка, безжалостно выжигая все мысли, все чувства, кроме одного. Прошлое вернулось… но не воплощением мечты, а страшнейшим кошмаром…

…Выжженная, пустынная, вся в трещинах земля под низко нависшим буроватым брюхом неба, безжизненная даже более, чем титановые гусеницы Технодрома. Тишина, такая же мертвая, нарушаемая лишь механическим стрекотом снующих туда-сюда шлемообразных роботов, похожих на хищных птиц металлическими когтями выпущенных щупалец. Их невероятно много, полчищами прожорливой саранчи поглощают они небо и землю, затеняя собой все вокруг. И каждая тварь из этого зловещего «роя» находит свою жертву среди обреченно стоящих на коленях измученных людей, покорно ожидающих своей участи. Его братьев…

Лишь спустя несколько бесконечных мгновений Саки смог дышать, сообразив, что вместо пустыни Бархеоса видит главную площадь Манхэттена, а разноцветные фигурки людей, столпившихся невдалеке от бывшего Телецентра, пока еще не настигнутых угрожающе зависшим в небе «роем», лишь с первого взгляда и с перепугу можно перепутать с воинами Фут. Они не вызывали никаких чувств, будучи совершенно чужими, и все же зрелище было настолько до отвращения знакомым, что Шредер отвернулся. «Ты ничем не лучше, чем Кренг», — говорила Эйприл и, кажется, была права. Ему не нужна такая империя, не нужны безмозглые марионетки-киборги в роли подданных; не нужно вообще ничего, хоть сколько-то напоминающего об инопланетном маньяке. Все закончится сегодня… И за миг до броска к панели управления он уже знал, с чего начнет.

«Идиот!» — остро ударило в затылке, горячей волной отдаваясь в теле. Показалось, или сильнее, чем в тот раз?.. Саки не отреагировал. С этим безобразием он разберется позже, после более неотложной задачи. Чертова программа, он ведь точно помнил, что не успел ее завершить на момент, когда бешенство Зверя накрыло его девятым валом. Или же автовключение задано в ней изначально — мерзавцем Кренгом, только этим и будь тот помянут? Узнать было неоткуда, да и не один ли черт? Несколькими точными движениями выведя на вспомогательный экран все текущие процессы, Шредер быстро нашел среди них нужный. Времени осталось не так уж и много, но он должен успеть.

* * *

«Черт, ну где же она? Ведь точно была тут! Была…» — не сдержавшись, Эйприл отшвырнула бесполезную, но до безобразия похожую на нужную ампулу, рвано выдохнула. Слезы отчаяния душили ее. Девушка четко помнила, что оставалась еще одна ампула чудодейственного снадобья, невероятно быстро поставившего Саки на ноги. Оставалась именно здесь, в стороне от общей кучи, хотя Эйприл добросовестно обыскала и ее. Куда же та могла запропаститься, как раз тогда, когда нужна сильнее всего?

«Может, это он ее и забрал? — неожиданно осенило ее. — На всякий случай, если вдруг понадобится?..»

Мысль показалась дельной, и Эйприл торопливо поднялась, гадая, где же искать самого обладателя лекарства. Ни в одной из пройденных комнат, включая ту, с мониторами, его не оказалось, и это здорово тревожило. Слишком уж много помещений в Технодроме, и она может просто не успеть, даже если вдруг удастся быстро заполучить лекарство. Именно «если вдруг» — Эйприл сильно подозревала, что Саки навряд ли обрадуется, узнав, для чего ей это зелье. Очень мягко говоря… А ведь она так и не узнала, что с черепашками.

Точно! Запнувшись об очередной пузырек, некстати попавшийся под ноги, Эйприл со всей возможной скоростью, придерживаясь за стены, поспешила в командную рубку. Именно оттуда велось управление Технодромом и всеми его адскими механизмами; именно там следовало искать ответа на все вопросы. И того, кто способен их дать.

* * *

И конечно же, он обнаружился там — перед центральным монитором, на широком экране которого можно было рассмотреть каждое здание Таймс-сквер, каждого человека наводнившей его толпы. А на экране поменьше, рядом с главным, — странный механизм на крыше высотного здания, зловеще подмигивающий желтыми огнями в неведомом ритме. Не сразу Эйприл узнала в здании Телецентр; опорой же странному предмету стала главная передающая антенна диаметром в несколько метров — та самая, которую Берн хвастливо называл «самой большой тарелкой яблока».

Над крышей и вокруг нее застыли в воздухе не менее странные и страшноватые с виду полусферические планеры, похожие почему-то на хищных птиц с выпущенными когтями. На каждом из них мигал в том же тревожном ритме точно такой же ядовито-желтый огонек. «Птиц» было настолько много, что странный предмет, заметно превышающий их размерами, почти скрывался за «роем». Даже в самой неподвижности их было нечто зловещее, напоминающее хищника в засаде, и Эйприл нервно передернула плечами, отвернувшись от экрана. Ну, а что, она, собственно, ожидала увидеть? Свершившееся чудо и прекращенный апокалипсис?

Шредер не заметил ее прихода, даже когда Эйприл подошла к нему вплотную, остановившись за спиной. Он что-то торопливо набирал на чуть выпуклом центральном секторе панели управления, время от времени поглядывая то на один, то на другой экран, чего-то напряженно ожидая… Эйприл не хотелось даже думать, чего именно. Не напрасно ли она сама напомнила ему о завоевательских планах? Но как иначе было остановить Саки, заставить прислушаться к голосу разума, а не к гневу? Да и наивно было надеяться, что Шредер хоть на минуту забыл о давней мечте. Совсем недавно, в порыве отчаяния, Эйприл думала, что готова примириться даже с зомбированием ни в чем не повинных горожан, лишь бы ее друзья остались в живых, в относительной безопасности. Иногда приходится выбирать и чем-то или кем-то жертвовать, соглашаться на меньшее зло. Эйприл казалось, она примирилась с этой жертвой ради них, самых близких и дорогих. И лишь сейчас она понимала: казалось. Только казалось…

Очередное движение завершилось оглушающим грохотом, встряхнувшим пол под ногами. Испуганно отпрянувшая Эйприл зажала уши, непроизвольно глянув на потолок. Неужели невидимый барьер Технодрома дал-таки брешь, и их прямо сейчас… Уж не на это ли отреагировал Шредер, не это спешил предотвратить? Медленно, по шагу, девушка вновь приблизилась, опасливо озираясь по сторонам, но пока ничто не подтверждало ее подозрений. Даже сирена не включилась, как в прошлый раз. Так в чем же дело?

Затянутая блеклой пеленой пыли панорама бокового экрана внесла ясность: обрушился угол ближайшей к Телецентру высотки. Вздрогнув, Эйприл оглянулась на экран центральный: нет, кажется, никого из столпившихся на площади людей не задело. Более того, те словно бы не заметили грозящей им опасности, продолжая бездумно глазеть в пустоту.

Выйдя из ступора, девушка успела заметить — за миг до того, как разлетелась вдребезги надстройка верхнего этажа еще одного здания, на этот раз с левой стороны от Телецентра, — что разнес ее мощный лазерный луч, ненадолго ослепивший ярко-красной вспышкой. И взяться ему в городе было попросту неоткуда, кроме как… С ужасом Эйприл поняла, что, вернее, кто стал причиной этого вандализма — и с возмущенным воплем успела схватить Шредера за руку, сбивая очередной выстрел, даже не вспомнив, чем это может грозить ей самой…

— Что ты творишь?! Черт возьми, Саки, я думала, ты наконец пришел в себя и что-то понял… — запоздало девушка сообразила, что может быть, самое ужасное все-таки произошло, и не ругаться надо сейчас, а искать укрытие. Непроизвольно дернулась, но все же осталась на месте. Поздно… Остается лишь надеяться, что он ее услышит, и услышит именно Саки, а не его «демон». Шумно вздохнув, она продолжала уже спокойнее: — Ты же, кажется, собирался захватить город, а не стирать его с лица земли…

— А вам не все равно, мисс О’Нил? Теперь, когда я исполнил данное вам обещание? — неожиданно огрызнулся тот, сильным рывком освободился из ее хватки, на шаг отходя назад. От нее… Понимание этого неприятно царапнуло, как и формальное, сухое обращение, но до таких ли мелочей было? Эйприл выдержала пристальный горящий взгляд, но прежде чем попыталась не то что что-то спросить — хотя бы открыть рот, очередным движением Шредер переключил изображение с панорамы города на уже знакомую операционную. Сердце замерло в груди…

Четыре абсолютно одинаковых стола. Четыре неподвижных тела, ременными креплениями распятые на плоской поверхности. Грязновато-белые повязки, тут и там пятнающие их. И… всё. Ничего более. Эйприл ошарашенно сморгнула, когда изображение стремительно приблизилось, позволяя видеть ровный ритм осциллографа, подсоединенного к каждому из подопытных, еле различимое движение пластрона, говорившее о дыхании… И облегченно выдохнула сама. Они живы. Все четверо. Кажется, с ними не случилось ничего непоправимого, и значит, она не напрасно обнадежила… Эйприл резко вздрогнула, словно от удара тока. Сплинтер! Великий боже, она совсем забыла о нем. Что, если…

Она порывисто обернулась к Шредеру — и несказанные слова замерзли на губах, безнадежно застряли в горле, сердце же сжалось от тревоги и сочувствия. Девушка не могла даже представить, что он чувствует, ясно знала лишь одно: она нужна ему не меньше, чем изрядно пострадавшим друзьям. Как бы еще даже не сильнее — при том, что внешне казалось, Саки совершенно оправился от недавней травмы.

— Не надо, Саки, — подойдя ближе, Эйприл коснулась его плеча — осторожно, словно приближаясь к раненому животному, от которого не угадаешь чего ожидать. И тут же зло обругала себя за сравнение. Шредер не отреагировал, казалось, всецело занятый происходящим на экране — на сей раз боковом, соседнем. С тревогой Эйприл разглядела знакомый квартал, застывшую неподвижно толпу и стаю «птиц», все той же незримой угрозой зависших в воздухе. В чем была эта угроза, девушка не могла понять, но чувствовала ее так же явно, как и напряженную замкнутость Саки. И не знала, чего бояться больше. Однако все-таки решилась — и потормошила его настойчивее, в надежде все-таки быть услышанной.

— Ну, что еще?! — обернулся тот, грубо оттолкнув руку Эйприл. Девушка непроизвольно прижала ладонь к груди — столько холода и неприязни было в голосе. — Кажется, теперь вы должны быть довольны — все ваши уродцы живы и почти невредимы… — на миг Эйприл показалось: это «почти» Шредер проговорил с особым злорадством. Но нет: лицо его оставалось неподвижнее привычной стальной маски. — Ваше желание исполнилось, целиком и полностью, — какое теперь вам дело до всех остальных?

— Неправда! Я… — тут же бурно возразила Эйприл, но Шредер ее уже не слушал. Вернувшись к экрану, он набрал на панели какую-то сложную команду из множества непонятных символов. Сбившись, чертыхнулся, резко повернулся — и Эйприл невольно попятилась. Голубые глаза горели… нет, не прежним бешеным гневом и ледяным самодовольством — невыразимой болью и отвращением. К ней? К Сплинтеру? К себе самому — за проявленную слабость?

— Что? Что случи… — не договорив, Эйприл запнулась, краем глаза разглядев возле черепашек одетых в черное воинов Фут, и поспешно обернулась. Да, так и есть. Не слишком много, но не меньше, чем по двое-трое на каждого мутанта. Что же они делают? Девушке никак не удавалось рассмотреть, и это тревожило. Совершенно некстати кольнула мысль: уж больно долго черепашки не приходят в себя, а ведь прошло уже столько времени. И Эйприл уже было открыла рот спросить…

— С ними ничего не случится, — с кривоватой усмешкой заверил ее Шредер, не дожидаясь, надо думать, совершенно очевидного вопроса. Кивнул в сторону экрана все с той же пугающей отстраненностью. — Организм мутантов намного крепче человеческого и устойчивее к химикатам, так что я не поскупился на дозу транквилизатора — для верности, — на этой фразе Эйприл лишь болезненно скривила губы, но ничего не сказала. — Но если бы что-то пошло не так, мои воины бы меня известили.

Эйприл машинально кивнула, уже не глядя на экран и особо не прислушиваясь к пояснениям. К чему всё, если она с первых слов поверила, что Саки действительно не замышлял против ее друзей ничего дурного? Да и смысл — после того, как помиловал даже Сплинтера, которого ненавидел всю сознательную жизнь? И зачем она только спросила, когда на самом деле важно совсем не это? Когда с самим Саки творится что-то неладное, и он совсем на себя не похож. Так расстроил рассказ Сплинтера (Эйприл понимала неуместность слова «расстроил», но просто не могла сейчас подобрать более подходящего), или… что-то иное, худшее? Девушка вздрогнула, не желая и думать, каким оно может быть. И не могла не думать.

— Я совсем не об этом. Я верю тебе. И всегда верила, — порывисто шагнув навстречу, Эйприл схватила его за руки, обе сразу, как совсем недавно Сплинтера. Шредер снова попытался освободиться, но не слишком уверенно, да она и не собиралась отступать, напротив, подошла еще ближе, вскинула голову, заглядывая в глаза. Пытливо, заботливо, со всей нежностью, что смогла набрать в обессиленной потрясениями душе. — Что случилось? Не с ними всеми, — девушка досадливо дернула головой, имея в виду увиденное на экране и оставленное за дверью, — с тобой?

— Со мной? — с горькой иронией повторил Саки. Рывком перевернул руки ладонями вверх, взглянул на них, словно видя впервые. — А что со мной, Эйприл — помимо того, что ты уже знаешь? Разве может быть что-то хуже этого? — он так же кивнул куда-то за плечо, но Эйприл, даже присмотревшись, не смогла понять, что же он имел в виду.

— Я не понимаю, — растерянно пробормотала она.

— И не поймешь, — Шредер смотрел куда-то поверх ее головы, опять же, слишком, до ужаса напоминая ей Сплинтера. Воспоминание о нем странным образом встряхнуло девушку, обожгло стыдом и горечью. Но еще сильнее ударили до боли отрешенные, равнодушные слова Саки: — Да и так ли это важно?

— То есть как это неважно?! — вспыхнула Эйприл, уставилась ему в лицо в гневном непонимании. — И это говоришь мне ты — тот, кто мечтал о совершенстве во всем и едва не погубил ради этого мой дом и моих близких? Как ты вообще можешь говорить такую глупость? — она с силой сжала его руки, встряхнула в отчаянной надежде достучаться. — Или тебе все равно, что меня убивает сама мысль, что ты можешь стать похожим на Кренга…

Эйприл устало выдохнула и только сейчас сообразила: «что-то не так» было намного худшим, чем она ожидала. Ни одно из брошенных обвинений не было яростно опровергнуто, а ведь так было всегда, что при одержимости, что без нее. И глаза… тусклые, безжизненные, опустошенные, словно уже и не принадлежавшие живому человеку. Запоздало зажав рот, Эйприл догадалась: невольно она ударила в больное место, озвучив самое страшное.

— Поздно, — упало на плечи камнем подтверждение. — Уже стал…

* * *

«Нет выхода». Тошнотворно тоскливая, безжизненная фраза крутилась в голове, вновь и вновь путая мысли, сбивая очередную попытку дезактивировать дьявольскую программу. Кому она принадлежала — Зверю или его собственному измученному сознанию? Саки не желал гадать, да и не до того было сейчас. Иная, более неотложная и значимая задача никак не поддавалась решению ни одним из возможных путей, и мало-помалу начинало казаться, что его, решения, нет вовсе. И не было никогда.

Нет выхода. Поверить в это означало признать поражение, по сути расписаться в собственной никчемности, бессилии. Мог ли он позволить себе такое, да еще перед Эйприл? Да ни в жизнь! Сдаваться и отступать было вообще не в его привычках, даже при самой очевидной неудаче, — и Шредер пробовал снова и снова, сатанея от сжимающей горло безысходности. Даже не глядя на часы в нижнем углу экрана, он нутром чувствовал утекающее меж пальцев время, минута за минутой приближающее точку невозврата — и, сам того не заметив, перешел на более грубые, топорные методы, которые обычно высокомерно считал уделом тупых мутантов. Плевать на методы, на неизбежные жертвы и столь же неминуемую обиду Эйприл — лишь бы получилось. Хоть что-нибудь, как-нибудь…

«Как-нибудь… как же жалко и ничтожно! И так на тебя похоже… — злобное шипение снова стиснуло виски. Мотнув головой, Шредер вновь постарался сосредоточиться на программе, но голос неумолимо проникал сквозь все мысленные заслоны, озвучивая самое больное, самое насущное: — Было бы хоть ради кого…»

В самую точку, черт возьми. Эйприл… при одной лишь мысли о ней больно сжалось что-то в груди, а горло перехватила невидимая удавка. Титаническим усилием Саки заставил себя не оборачиваться. К чему, если ее все равно нет рядом, если опять и снова, говоря о непростом выборе (как будто его собственный был таким уж легким!), она выбирала не его. И выберет вновь. Тогда зачем, чего ради все это? Есть ли вообще смысл?.. Стиснув зубы, Шредер нажал на рычаг еще раз, до боли стиснув стальную пластину. Неважно! Он решил — и сделает, а остальное может катиться в в глубокую п*ду! Точка.

И у него получилось бы, непременно получилось, если бы не она… снова, в который раз… «Вот видишь…»— торжествующе прошипел голос в его сознании, колючей проволокой сжимая тело и мысли. Так же бесполезно, как и все прочее. Подсказки демона Шредеру не требовалось. Конечно, видел. Безусловно, понимал. В глазах Эйприл он был все тем же безжалостным монстром, способным разнести город в руины ради собственного удовольствия — коего, к слову говоря, Саки никогда не понимал, с отвращением наблюдая за изуверствами Кренга. Для него самого жестокость была лишь неприятной необходимостью ради великой цели, сама по себе оставаясь мерзостью, радующей лишь таких вот больных маньяков. Для него… но для Эйприл что он, что Кренг одинаковы, и она готова была помешать ему — и погубить всех из своего идиотского страха. Страха перед ним, своим избранником, без которого — по ее же собственным словам — не мыслила жизни.

Вспышка отвращения захлестнула с головой, и Саки едва-едва сумел сдержаться и грубо не отшвырнуть Эйприл в сторону. Пальцы хищно сжались, схватив пустоту, и спешно отшатнувшись, он с ужасом уставился на собственные руки. Всемогущие боги, неужели снова?! Именно сейчас, в самый неподходящий момент, когда дорога каждая секунда… Может… может, Эйприл была права, и теперь он не более чем марионетка засевшего внутри него чудовища, которое рано или поздно вновь наберет силы, вырвется на волю? Или уже…

С опаской оглянувшись на Эйприл, Шредер хрипло выдохнул сквозь зубы. На плечи навалилась непомерная, опустошающая усталость. Напрасно… Он не ошибся — все напрасно. Как будто Эйприл может волновать хоть что-то, помимо ее зеленых дружков! Город может кануть в бездну, он сам — обратиться в недавнего озверевшего монстра, а она будет думать лишь об этих склизких канализационных уродцах. В ее мире нет места никому иному. Что ж, он может порадовать ее, хотя бы этим…

Слово за словом, сухие, безликие, крали у него драгоценные минуты, и мало-помалу душу заполняла мерзлая пустота. Медленно, неумолимо таяла вспышка решимости, высасывая внутренние силы. И уже не было причины куда-то рваться, что-то менять. Нет выхода… Всемогущие боги, неужели это правда, и он действительно не способен ни на что, кроме разрушения и смерти? Что слишком поздно не только для Нью-Йорка — для него?

Тонкие пальчики вцепились в его руки, но и это Шредер ощущал, словно сквозь дурманящую пелену. Напрасно. Он взглянул на Эйприл, отчаянно пытавшуюся в чем-то его убедить, и невесело усмехнулся одним уголком рта. «Я верю тебе и всегда верила»… Еще одна красивая ложь, в которую, кажется, поверила и она сама. Он же знал цену всем громким словам и давно уже был сыт ими по горло, однако почему-то так сложно оказалось их отвергнуть. Потому что Эйприл? Вряд ли. Скорее, потому что они были тем немногим, что еще уцелело в выжженной душе, в исковерканном мире, где единственной беспощадной правдой было: поздно. Слишком поздно…

— Перестань… — Саки слегка вздрогнул, когда острые ноготки девушки впились в незащищенную кожу запястий, обыкновенно укрытую броней. Непривычное, несколько даже дикое ощущение вывело из оцепенения; Эйприл же, глядя в глаза, уверенно повторила: — Пока жив человек, жива и надежда, — Шредер скрипнул зубами, без труда вспомнив, кому принадлежала эта набившая оскомину фраза. Но возразить ничего не успел — Эйприл решительно и с толикой затаенной надежды добавила, не отводя взгляда: — К тому же, это ведь твоя техника…

И эта фраза стала последней каплей, прорвавшей плотину.

— Моя? — резким движением освободившись из цепких пальчиков, Шредер сгреб Эйприл за плечи, заставив девушку беспомощно выгнуться назад, цепляясь за него, чтобы не упасть; теперь уже сам вынуждая ее не отводить взгляда, ловить каждое слово. — Ну да, конечно, ведь мы с Кренгом для тебя одно и то же. Хотя знаешь… я бы, наверно, был бы рад этому, — он ухмыльнулся, с некоторым злым удовлетворением глядя в скривившееся в неверии лицо Эйприл, и повторил так шокировавшие ее слова: — Да, сейчас я был бы рад хоть на время стать им. Более того, дорого бы за это отдал — и знаешь почему? Тогда бы я знал, как выключить эту дрянь!

Последнюю фразу он почти выкрикнул — то ли пытаясь заглушить дьявольский смех Зверя (вот уж кто наверняка рад его неудаче!), то ли отвлекая себя от неумолимого таймера — хотя что толку? Это все равно не остановит его и ничего не изменит. Ничего…

Пальцы обессиленно разжались, то ли отпуская, то ли вовсе отталкивая Эйприл, — чтобы почти сразу же, судорожно сжавшись в кулак, жахнуть по панели. Без цели, наугад, лишь бы выплеснуть гнев и отчаяние, что вот-вот разорвут его на части. Не сумел, не справился… Слишком поздно…

— Ты сможешь. Я знаю это… — оставшаяся где-то вне поле зрения, Эйприл вдруг обняла его со спины, еле-еле сумев обхватить торс руками. Прижалась всем телом, словно пытаясь согреть, не говоря больше ничего — и в то же время много большее, чем способны передать слова.

На миг Саки ошарашенно замер, совершенно не представляя, как реагировать на подобное, потом медленно, осторожно коснулся ладонями тонких запястий. Демон шипел и брызгал ядом где-то внутри, да и тело, скованное напряженным ожиданием удара (недремлющий инстинкт, не раз спасавший его жизнь), могло подвести его. Но теплая доверчивая близость Эйприл была сильнее всего и вся. И от этой нерассуждающей веры было отчего-то нестерпимо больно. Может, оттого, что он давно не стоил ее? Или?..

Почувствовав движение, Эйприл ослабила объятья, робко вынырнула из-под локтя. Без лишних слов Саки привлек ее к себе. На миг уткнувшись лицом ему в грудь, девушка подняла голову и, поймав его взгляд, улыбнулась. С трудом дотянувшись, ласково погладила по щеке.

— Ты сможешь, — уверенно повторила она. — Ты всегда находил выход, что бы ни вставало у тебя на пути. Это лишь вопрос времени…

Время… вздрогнув, Саки непроизвольно оглянулся на экран, но Эйприл почти полностью загораживала его. Вот про что он совсем забыл за всей этой сентиментальной ерундой. Или же наоборот — забыл бы без нее?..

— То-то и оно, — нахмурившись, Шредер осторожно отстранил Эйприл, приглядываясь. Картинка вроде оставалась неизменной, но сколь долго это продлится? Этого-то он понять так и не смог. Самого важного… — Его-то у нас почти не остало…

Резко включившийся механический голос больно ударил по барабанным перепонкам, и от него синхронно поморщились оба. Но еще сильнее ударило по сознанию сказанное им: «Подготовка к установке ноотронных корректоров полностью завершена. Цель в пределах досягаемости. Автовключение через тридцать земных минут».

— А может, не осталось и вовсе.