Пробуждение Зверя (гет)

Наспех вытерев лезвие катаны от крови, Леонардо, не оглядываясь более, по пути перепрыгивая через неподвижные тела бывших противников, вновь бросился к лифту, от которого в ходе недолгого сражения они успели отдалиться. Проверять, насколько безопасно поворачиваться к тем спиной, он оставил Дону, напрочь забыв и о привычной осторожности, и о стратегии с тактикой. Кем же были неудачливые агрессоры — волновало и того менее. Больше не были. Остальное не имело значения. Всю силу, всю скорость и стремление вложил Леонардо в этот отчаянный бросок. Застывшая, зловеще-неподвижная точка на экране передатчика, обозначавшая мастера, горела перед мысленным взором, затмевая собой всё. Всемогущие боги, только бы успеть. Пусть даже это последнее, что они смогут сделать.

Донателло неслышной тенью следовал за ним, зорко оглядываясь по сторонам. Чуть заметно морщился, глядя под ноги — его, в отличие от брата, покоробила необходимость применять оружие на, как ученый сильно подозревал, жертвах эксперимента, вероятней всего, того же, что охватил безумием Манхэттен совсем недавно. Может быть, этих несчастных еще можно было вылечить, образумить. Может… вот только когда? Кому? Ответа не было — да и будет ли вообще? Мотнув головой, Донателло зло напомнил себе, что сэнсэй важнее всех неблагодарных людишек скопом. И Эйприл… неожиданно он сообразил, что они совершенно забыли о подруге. Но не сбавил шага, про себя понадеявшись, что остались еще Майки с Рафом. Все-таки группы выбрали разные направления, и возможно, братьям повезло больше. Если бы знать…

До лифта оставалось лишь несколько метров, когда створки его неожиданно разъехались, и братья невольно притормозили, сжав в руках оружие. Конечно же, всё не могло пройти так просто, четверка, которую они одолели — с меньшей легкостью, чем ожидали, но все-таки одолели, — только начало. Не дожидаясь приказа Лео, Донателло отступил в противоположную от брата сторону. Быстро огляделся, оценивая диспозицию. Больше пространства для маневра, больше отвлекающих моментов для врага — кем бы он ни оказался. Неплохо. Как бы там ни было, они пробьются наверх. К учителю. Не один, так другой.

И вот он, наконец, показался. Неожиданно медленной, тяжелой поступью, что могло бы в другой день и других обстоятельствах вызвать небрежную усмешку Микеланджело и колкость Рафа — окажись они здесь. И старшие поддержали бы их. Главное преимущество ниндзя ведь в незаметности и маневренности, так? Не раз и не два Сплинтер втолковывал им это, и наверняка был прав… но почему тогда Шредер с ног до головы покрыт подсыхающей кровью? Донателло мог бы предположить, что вся она его собственная, но наметанный взгляд искал — и не находил сколь-нибудь серьезных ранений. Да и несерьезных, честно говоря, тоже. И клочья какой-то ткани, свисавшие с изогнутых лезвий доспехов, слишком уж напоминали цветом кимоно мастера. А это значит…

Слуха коснулся рваный выдох — и, скосив глаза в сторону брата, Дон понял, что самое страшное произошло. И это вовсе не более чем вероятная смерть мастера. Отнюдь. Теперь шанс… нет, даже не на победу — просто на спасение — зависит от него. Только от него.

* * *

Леонардо не рассуждал ни о чем. По пути сюда он еще пытался строить в уме какие-то варианты стратегии, нападения и защиты, маневров и обходов; рвал усилием воли путы паники и отчаяния, ведь надежда успеть и спасти оставалась. Слабая, еле тлеющая — но все-таки она была. Сейчас же, при одном лишь взгляде на торжествующе ухмыляющегося Шредера (похоже, учитель сумел-таки сбить с него маску и даже оставить след — кровоточащие борозды на правой щеке), — душа оборвалась и рухнула вниз, в пропасть. Не успел. Они один на один с этим монстром, и все проклятия и мольбы бессильны что-либо изменить. И остается только одно…

С невнятным яростным возгласом Леонардо метнулся вперед, отведя катану для решающего удара. Предостережения и опасения были забыты, сметенные волной гнева, захватившей некогда хладнокровное и здравомыслящее существо черепашьего лидера. Не было ничего, лишь боль, нерассуждающая, беспощадная, остро пронзившая нутро при осознании невосполнимой потери — да ярость, такая же слепая, неудержимая, жадно требующая расплаты. Сейчас же, немедленно. Ни единого шага, ни одного лишнего вдоха не заслуживает эта тварь. И все кончится здесь и сейчас…

— Погоди, — Донателло едва успел, кое-как сунув за пояс посох, перехватить брата за локоть, оттащить назад. Буквально в последний момент, рискуя и собой, и продуманной тактикой, опасно подставляясь незащищенным боком. При желании Шредер мог достать их обоих, не убить, так хотя бы ранить, обездвижить. Мог без труда. Рассуждать, отчего же не стал, лишь ехидно ухмыльнулся, у Дона не было ни времени, ни желания.

Глухо рыкнув, Леонардо не глядя отмахнулся. Крепкая оплеуха немного отрезвила его — и черепашка разглядел-таки, узнал брата. Тот цепко удерживал его за правую руку и — Лео догадывался — не пожалеет ударить и по больному, лишь бы остановить. Не дать погибнуть и ему, позорно и бессмысленно.

— Нас только двое, — прошипел Донателло вполголоса, оттаскивая его еще дальше. Взгляд не отрывался от Шредера: тот почему-то не спешил нападать, но мог сделать это в любую секунду. А он никак не уследит за обоими — смертельным врагом и слетевшим с катушек братом.

Пришел в себя или нет? Дон покосился на Лео, но — как и прежде — ничего не мог определить: даже в минуты бешеной ярости лидер оставался верен себе, и лицо его бесстрастностью могло бы посоперничать с маской Шредера. Впервые в жизни Донателло готов был проклясть эту его особенность.

— Вспомни, что говорил мастер, — он рискнул-таки отпустить Лео — лишь затем, чтобы схватить за плечи и сильно встряхнуть. Зачем-то оглянулся на пройденный коридор — то ли надеясь увидеть там подмогу в лице младших, то ли, напротив, желая обратного. Сердито мотнув головой, продолжил: — Так ты его не одолеешь. Нужен план. Ты же лидер, гамадрил тебя задери! Почему я должен тебе это говорить?

Леонардо встряхнул головой, как оглушенный бык, приходя в себя. Да, Дон прав, сейчас нельзя поддаваться эмоциям. Черепашка огляделся проясненным взором, прикидывая, как выгоднее использовать условия боя, про себя сетуя, что их только двое. Но не в этом ли был их план? Теперь, когда учителя больше нет… в груди остро кольнуло; Лео крепче стиснул зубы, превозмогая боль, заставляя себя дышать ровно — теперь задача отвлекать Шредера перешла на них. И делать это надо с ясной головой.

— Прости, Дон, — он благодарно кивнул брату, тот разжал руки, достал из-за спины оружие. — Я просто… неважно. Просто спасибо.

Тот кивнул в ответ, подарив ему слабую полуулыбку. Братья, не сговариваясь, снова разошлись, обходя Шредера с разных сторон. На сей раз не спеша напасть — но пристально, зорко отслеживая каждое, даже почти неразличимое движение. Все, что поможет предугадать намерение врага, использовать любое преимущество. Их слишком немного, чтобы пренебрегать малейшим из них.

— На ловца и зверь бежит, — глухо усмехнулся Шредер. — Что ж, тем лучше, не придется гоняться за вами по сточным канавам.

Сделал еще один шаг, отдаляясь от прикрывавших спину створок, потом еще. Все так же замедленно, словно через силу. Леонардо запрещал себе надеяться, что все это — последствия поединка со Сплинтером, однако… почему нет? Сэнсэй наверняка дорого продал свою жизнь, и теперь то, что не удалось ему, смогут осилить они, вдвоем. Шредер дьявольски силен и быстр, но все же не бессмертен. Лео с удивлением поймал себя на том, что эта мысль радует его, но оставил самоосуждение на потом. Великая цель стоит немалых жертв — что ж, пусть будет так. И будет не напрасно!

— Вижу, вы неплохо повеселились… — Шредер кивнул на разбросанные по коридору неподвижные тела; издевательски сощурился. — Ну и как ощущения — по ту сторону добра и зла?

Леонардо скрипнул зубами и сильнее стиснул рукоять катаны. Не поддаваться. Мерзавец нарочно провоцирует их. Что бы ни значила его странная фраза, она — лишь попытка вывести их из равновесия. Обреченная заранее. Многозначительно кивнув Дону, он ответил ухмылкой на ухмылку, оскалом на оскал.

— Мы все еще по разные стороны, Шредер, — процедил он, также оглядываясь на погибших, но — с презрением и горечью. — Мы не прячемся за спинами невинных, как ты.

— Да, — подхватил Донателло, прокручивая в руках посох. — Ты же так мечтал схватить и уничтожить нас, Консервная банка. Вот они, мы, — он ударил кулаком по своему пластрону. — Не бежим и не прячемся. Чего медлишь? Смотри, опять упустишь шанс, будешь локти кусать.

Леонардо с трудом подавил желание удивленно оглянуться. Неужели это Дон, их компьютерный гений, неразговорчивый и флегматичный? Не знай он, что братья сейчас в другом конце Технодрома — решил бы, что Майки незаметно прокрался вслед за ними. Лео мельком покосился на Шредера — кажется, издевка возымела свое действие. Но ниндзя, пусть и не без труда, совладал с собой — и, бросив бешеный взгляд на насмешника, выжидающе скрестил на груди руки. Лезвия наручей — те, что еще не были покрыты кровью, — зловеще полыхнули багровыми отсветами в мигающем свете.

— Не вижу смысла напрасно тратить время. Вы, сопляки, не ровня мне и всей ватагой, что уж говорить про двоих, — Шредер с силой стиснул кулак; в глазах мелькнули безумные искорки, но голос все еще звучал ровно. — Вы были обречены изначально. Не тратьте время на бесполезное сопротивление…

— Ты говоришь так всякий раз — перед тем как сбежать, — грубо перебил его Леонардо, через силу отведя взгляд от обагренного кровью тэкко-каги на правой руке ниндзя, словно бы нарочно, в издевку, выставленного напоказ. Впрочем, наверняка не словно. Черепашка сжал зубы, усилием воли расслабил плечи, опустил вооруженную руку, оставив вторую на поясе, на рукояти куная. Неважно. Учитель будет отомщен, пока же… он скосил глаза на Донателло, не выдавая себя поворотом головы, и, поймав еле заметный кивок, продолжил: — Но сейчас тебе некуда отступать. Да и незачем. Неужели хочешь снова попытаться переманить нас на свою сторону? — лидер сухо усмехнулся такой абсурдной мысли, развел руками. — После того, что ты сделал с мастером? С Эйприл? Со всеми несчастными, погибшими по твоей вине? — Леонардо чуть заметно дернул подбородком, словно указывая куда-то себе за спину, шагнул вбок. — Или лишь заговариваешь зубы до прибытия своих солдат? Не способный справиться с нами сам?

Маневр подействовал: Шредер смотрел лишь на него, не оглядываясь на Дона. Тот же незаметно, по полшага, отступал в противоположную от лидера сторону, выходя из поля зрения противника. Не делая резких движений, используя лишь те секунды, когда мигающий свет погружал площадку в полумрак. Леонардо спрятал торжествующую улыбку, стараясь смотреть так же холодно и непримиримо, даже не оглядываться на брата. Все-таки Дон непревзойденный тактик. Лидер и сам бы не заметил его отхода, не будь тот его планом. А может, и исполнить лучше не смог бы. Конечно, Дону не справиться со Шредером, да и посох — не аргумент против стальных доспехов. Но отвлечь, задержать на секунду-две — вполне по силам.

— Однако они успели оставить свой след. Даже совсем неподготовленные увальни, — Шредер издевательски ухмыльнулся, и, чувствуя на себе пристальный, почти сканирующий взгляд, Леонардо сразу вспомнил обо всех порезах и гематомах, полученных в короткой схватке. — И это лишь малое, что вы получите, если не покоритесь судьбе.

Шредер шагнул в его сторону, и Леонардо непроизвольно подобрался, готовый и к нападению, и к защите. Ловко подвешенный язык никогда не был его преимуществом, и скоро переговоры закончатся. Пора. Он уже почти не видел Донателло за спиной их общего врага, — а значит, не видел и тот. Время захлопывать капкан.

— Лучше умереть с честью, чем жить на коленях, — бросил он вызывающе, гордо подняв голову. Отступил еще на шаг в сторону, намеренно как можно громче, и сделал издевательски-приглашающий жест правой рукой. — Но не надейся, что мы не прихватим с собой и тебя.

— Что ж, тем хуже для вас, — неуловимое, смазанное движение в его сторону заставило Леонардо машинально дернуться. И тут же шокированно замереть на месте: вместо того, чтобы кинуться на него — ведь и стоял он гораздо ближе Дона, и всячески провоцировал врага, — тот необъяснимым образом оказался рядом с Донателло, сбив того с ног. Когда и как Шредер успел преодолеть немалое расстояние, не успел заметить ни один из братьев. Выбитый из руки Донателло посох, хрустнув, сломался под ногой ниндзя; владелец же его, сдавленно охнув, вскинул руку к лицу — наступив на одну ладонь черепашки, Шредер тут же в кровь разбил его нос коленом. И, перехватив за шею, вздернул на ноги — казалось бы, без особых усилий, словно мутант был котенком. Оглушенный болью и неожиданностью, Донателло все же успел подхватить здоровой рукой занозистый обломок посоха. Но, угрожающе взмыв, оружие замерло, не завершив удара: лезвия тэкко-каги угрожающе застыли возле глаза черепашки. — Встретьте свою гибель!

* * *

После приглушенного полусвета лифтовой кабины тревожные аварийные сполохи наотмашь ударили по глазам, вынудили сощуриться. Мышцы непроизвольно напряглись; взгляд безошибочно выделил из пляшущей мешанины теней и света темные неподвижные островки — тела выживших пленников, пополнивших ряды его солдат, увы, так ненадолго. Рука непроизвольно сжалась в кулак, размазывая полузапекшуюся кровь. Ничего — это тоже ненадолго. Глаза сощурились почти до щелочек, ловя, как в перекрестье прицела, их — два приземистых непроглядно-черных силуэта на багрово-оранжевом фоне. Абсолютно одинаковые оскалы и алые отблески в глазах. Истинное лицо хваленых героев этой выгребной ямы.

«Наконец-то! — отозвалась в мозгу зеркальным отражением его собственных мыслей кровожадная ухмылка Зверя; кровь в жилах ускорила ток, закипела предвкушением скорой расправы. На сей раз неминуемой. — Я так долго этого ждал…»

В который раз он и его заклятые враги стояли вот так: клинок к клинку, глаза в глаза, веря, что очередная схватка станет последней, решающей. Но сегодняшняя не просто казалась — была. Глухой, предвкушающий рык Зверя дрожал в горле, готовый вот-вот выплеснуться вместе со шквалом ударов. Уж если Хамато Йоши хватило много меньшего, чем он ожидал, про этих и говорить нечего. Уже сегодня Эйприл не из кого будет выбирать, не за кого бояться — потому что соперников ему больше не будет.

— Я никогда тебе этого не прощу! Никогда…

Отчаянный выкрик пронзил мозг вспышкой молнии; перед внутренним взором мелькнуло искаженное болью и гневом лицо Эйприл, отчаяние и мольба в ее глазах. На миг зажмурившись, Шредер стиснул зубы, мотнул головой, отгоняя морок. Нет, не сейчас. Этот спор затянулся слишком надолго. Выученики проклятого Йоши, вечная помеха и раздражитель, они должны исчезнуть с лица Земли и наконец-то оставить его в покое. Навсегда.

— Я не могу быть с тобой таким… Зачем ты снова делаешь мне больно?..

Темный смазанный силуэт, метнувшийся в его сторону, — был он или лишь привиделся в конвульсиях теней? Машинально приготовившись отбивать удар, Шредер все же не мог полностью сосредоточиться на противостоянии. Каждое беспощадно отраженное эхом памяти слово било под дых, острым лезвием проворачиваясь в ране. Эйприл… единственная, ради кого он жил на свете, кто стоил этого гребаного обновленного мира. Шредер не знал — и не хотел даже задумываться, что связывало его любимую и гадких подземных тварей, не понимал никогда. Но ей и не нужно было этого понимания. Даже на грани опасности, рискуя собственной жизнью (так, по крайней мере, казалось самой Эйприл), — она готова была поставить ее на кон. Ради них.

«Ну, давай, распусти тут нюни, — раздосадованный рык Зверя отозвался болезненной пульсацией в затылке. — За ручку препроводи к своей ненаглядной, да поцеловать на прощание не забудь. Пусть она сделает свой х…в выбор, снова оставив тебя в дураках. Ты ведь этого хочешь, да, Саки?! Этого?»

Волна ярости захлестнула все его существо, ведь Шредер знал, абсолютно точно был уверен — все так и будет. Для Эйприл всегда были важнее панцирные уроды. И останутся, пока живы. Они всегда будут стоять на его пути, и мерзкий грызун… Шредер, не удержавшись, скосил глаза в угол, где, как он знал, расположена невидимая отсюда камера, — он должен получить сполна. Месть свершится, во что бы то ни стало, а потом…

— Пожалуйста…

Голос звучал еле слышно, а лицо… лица Шредер не видел и вовсе. А может, не хотел видеть. Жалкая, сжавшаяся на полу фигурка, потухший взгляд и вялые, через силу, движения… Она уже не была его Эйприл, лишенная самого дорогого, потерявшая себя и сам смысл существовать. Саки дорого бы дал, чтобы забыть такую Эйприл — и не мог. Бесстрастно запечатленное на пленке воплощенное отчаяние стало его неизбывным кошмаром. Да, тогда она убивалась так, когда потеряла его… вернее, думая, что потеряла. Сейчас же у нее совершенно нет для этого повода… а точно ли нет? И не будет?

До боли стиснув кулаки, Шредер сделал шаг навстречу врагам. Потом еще один. Полнящая все его существо ярость — его или Зверя, Саки уже не различал, — захлестывала разум, бешеным псом рвалась с цепи — и стоило неимоверных сил удерживать ее хотя бы временно. Да, он даст проклятым мутантам бой, но на своих условиях. Пусть первыми бросятся на него, открыв слабые стороны. Так будет проще захватить их с наименьшими потерями, пока оставив в живых, ради Эйприл, а потом… что делать с ними потом, тогда и решим.

— Ты спятил?!. — ударила в виски огненная вспышка. «Сопляк» и множество других гадких эпитетов, на которые был так горазд его внутренний демон, лились как из помойного ведра. Шредер не прислушивался. Хватало и слов мерзкого мутанта, каждое из которых стоило того, чтобы запихать ему в глотку, растереть кровавой пеной по чешуйчатой морде. Сощурившись, Саки мысленно смерил взглядом расстояние до противника, прикидывая, в какой момент правильнее и лучше заставить того подавиться сказанным — и тут только заметил отсутствие второго. И даже не видя, догадался, куда тот делся. Губы дрогнули в злорадной ухмылке.

Он медленно, подчеркнуто-внимательно скользнул взглядом по расчерченному шрамами, попятнанному кровоподтеками коренастому силуэту мутанта — не преминув отметить это и вслух. Нет, Шредер не возлагал больших надежд на подопытных, но они постарались и правда неплохо. Эксперимент можно считать успешным…

— А еще лучше — повторить. Когда под боком столько отменного материала, грех это не использовать, — змеиное шипение Зверя перекрыло очередную дерзкую реплику мутанта. Что ж, так даже лучше — ведь ничего нового он не услышит. А вот с мнением дьявольского альтер-эго Шредер был согласен полностью. Глупые земляне сами предоставили ему потенциальное оружие, которое станет реальным, принадлежащим лишь ему, уже сегодня. И займется этим сразу же, как только закончит с питомцами Эйприл. Один из них остановился, словно собираясь напасть, — а значит, и второй должен быть недалеко. Почти наверняка за его спиной. Шредер тоже замер, на грани возможного вслушиваясь, игнорируя при этом сторонние звуки вроде воя сирены и вызывающего окрика мутанта. Поймал взглядом приглашающий жест и торжествующе ухмыльнулся. Да, ты прав, глупый сопляк, — пора!

— Тем хуже для вас, — и, не давая мутанту опомниться, Шредер стремительно и ловко перекувыркнулся назад — благо, трупы несостоявшихся воинов валялись далее по коридору, не мешая передвижению. Вторая черепаха тоже не ожидала маневра, но все же успела вскинуть посох… лишь затем, чтобы тут же получить им по физиономии. И почти сразу же — два мощных удара в корпус и подбородок. — Встретьте свою гибель!

Попытка черепахи сохранить равновесие была заранее обречена на неудачу — Шредер отметил это мимоходом, ребром ладони выбив посох и для верности наступив на него, а заодно и на дернувшуюся за ним руку. «Жалкая тварь!» — с чувством злобного превосходства выдохнул он в лицо оглушенному противнику. Еще один сильный удар, на сей раз в жалко хрустнувший нос, — и, удерживая черепаху за шею, Шредер поднялся на ноги. Мутант был на целых полторы головы ниже — отчего мог лишь кончиками пальцев коснуться пола, даже не надеясь на надежную опору. Впрочем, скоро им уже вообще не на что будет надеяться.

* * *

— Боже, только не это. Как же так? Мастер Сплинтер… — Эйприл прижала ладонь к губам, сдерживая рыдание. Изображение расплывалось перед глазами предательской рябью, но даже так девушка не могла не узнать в размытом буроватом неподвижном силуэте того, о ком совершенно позабыла, умоляя Шредера о милосердии. Оттого, что Сплинтер крайне редко сопровождал черепашек в их вылазках? Веря в его силу и мастерство — кто еще мог противопоставить хоть что-то Шредеру, если не он? Да какая теперь разница!

Резким порывистым движением Эйприл протерла глаза, наклонилась вперед, ближе к экрану, обхватив себя руками — ее трясло, словно в ознобе. Сморгнув, снова до боли уставилась в экран, как будто надеясь что-то изменить. Напрасно: маленькая скорчившаяся на полу фигурка оставалась неподвижной. Цвета изорванного почти в клочья кимоно было не разобрать из-за крови, ею же, кажется, было заляпано все помещение, а в особенности — пол под телом Сплинтера.

С силой прикусив губу, Эйприл одернула себя — слишком уж не вязалось холодное, бездушное слово «тело» со всегда приветливым черепашьим учителем, верным другом, не раз помогавшим ей словом и делом. Не хотелось даже думать, что его больше нет… взгляд снова метнулся к экрану, и, шумно выдохнув, Эйприл спрятала лицо в ладонях.

Ноги подкосились, и девушка неловко осела на пол, ударившись об опрокинутое кресло локтем. Но боль — и в нем, и в не раз расшибленных коленях — ощущалась глухо, притупленно. Все тело словно бы отнялось, стиснутое колючей проволокой отчаяния. Все зря, все напрасно… И наверняка мастер не последняя жертва. Не удержавшись, Эйприл снова оглянулась на экран; нет, изображение на нем неумолимо оставалось прежним, больше похожее на изломанную куклу. Каким-то чудом уцелевший посох валялся в нескольких дюймах от хозяина, словно бы в издевку — рядом с рукой. Почти наверняка Сплинтер в последние минуты видел его, силясь дотянуться. До последнего веря, что сможет… Про себя Эйприл прокляла дьявольскую жестокость Шредера.

Приподнявшись на коленях, она еще раз, почти машинально, окликнула Сплинтера, забыв, что тот не может ее слышать. Взгляд рассеянно скользнул по изрядно помятой, местами искрящей панели управления позади крыса, по огромной раме окна переместителя чуть далее… и тут только Эйприл поняла, где находился Сплинтер. В зале управления, всего-то в нескольких комнатах от нее. Совсем близко, буквально через стенку! Она была так же близко, как и посох — но совершенно так же ничего не могла сделать. Ничего! Эйприл с рыданием ударила по панели кулаками.

— Будь ты проклят, монстр! — выкрикнула она в отчаянии, обессиленно согнулась, обхватив себя руками. — Ты и твоя жестокость…

С громким щелчком экран погас; Эйприл же, словно пробудившись от беспамятства, вскинула на него воспаленный взгляд. Шредера в зале управления не было, а значит, нетрудно предположить, куда он мог направиться. И зачем. Сердце снова стиснули холодные щупальца паники. Шокированная неожиданной потерей, она совсем забыла про остальных своих друзей — которые, очень может быть, сейчас в дюйме от такой же судьбы.

Вцепившись в панель, Эйприл с ощутимым трудом поднялась. Колени по-прежнему подгибались, но она не обращала внимания. Вновь застучала по клавишам, лишь болезненно поморщилась, когда на экране вновь мелькнуло изображение из командной рубки. Сейчас важнее — попытаться спасти его сыновей, хоть кого-то из них. Эйприл была уверена, Сплинтер хотел бы того же самого. В памяти неожиданно всплыло, что Шредер отдавал приказы своим «новобранцам» как раз отсюда. А значит, сможет и она. Ладонь ожесточенно пошарила сбоку от панели. Где-то здесь. Где-то… Ага, вот. Вытащив микрофон, Эйприл вымученно улыбнулась. Переключила изображение на другой экран, и не заметила, как когтистая рука, прижатая телом, чуть заметно шевельнулась…

* * *

Двигаться… Единственное, что еще оставалось в сознании теперь, на грани неспешной смерти и бесконечного кошмара. Вместе с кровью и страхом из покалеченного тела по капле вытекала жизнь, но — медленно. Достаточно медленно, чтобы попытаться еще хоть что-то предпринять. Вся жизнь его была борьбой с собой и беспощадными обстоятельствами, ничего не изменилось и сейчас, на грани…

Откуда-то сверху, из включенного динамика до слуха доносились отзвуки голосов. Сплинтер не прислушивался. Они еще живы. Остальное неважно. Склонив голову набок, он взглянул на собственную руку. Кунай был всажен неглубоко, лишь кончиком впиваясь в пол — видимо, Шредер слишком торопился покончить с его сыновьями. Шумно выдохнув, крыс перекатил голову на другой бок, болезненно сощурился от стиснувшей виски дурноты. Но когда зрение прояснилось — вымученно улыбнулся разбитыми губами. Он не ошибся — вторая рука была закреплена так же ненадежно. А значит, остается шанс. Не более… Но и не менее.

Когти со скрипом скрежетнули по полу: напрягшись всем телом, Сплинтер вытянулся, пытаясь достать выступающими резцами до маленькой рукояти куная. По дюйму, по полдюйма… Медленно, но верно, все ближе к цели. Еле различимая, то и дело тонущая в багровом мраке рукоять стала видна четче. Боль тут же вгрызлась в другую руку: пронзившее ее лезвие ограничивало движение, все глубже впиваясь в мякоть, доставая почти до кости. Скрипнув зубами, Сплинтер мысленно позволил волне боли разойтись по всему телу, принимая и впитывая ее, двигаясь через нее, превозмогая судорожное напряжение. Боли нет. Смерти нет. Все видимое лишь иллюзия. Есть долг — то, что превыше всего существующего.

Последним рывком он вцепился зубами в рукоять, потянул, стараясь не выпустить ее, скользкую от крови, изо рта. Перед глазами потемнело вовсе — но глухой удар затылком о плиты пола и неожиданная свобода в искалеченной руке говорила, что все не напрасно. И осталось лишь повторить экзекуцию еще раз.

Она заняла больше времени, чем он ожидал — но в конечном итоге тоже увенчалась успехом. Если, конечно, можно назвать успехом неспособное подняться на ноги, изломанное, кажется, в тысяче мест израненное тело. Сознание вновь норовило ускользнуть, но болезненный возглас кого-то из сыновей — слух тоже подводил, не давая разобрать точно — подстегнул волю. Перед глазами прояснилось; на экране, кажется, мелькнул кто-то из учеников. А может, и не один. Присматриваться было некогда. Сосредоточив внимание на наименее пострадавшей руке, Сплинтер уперся покалеченной и толкнулся. Слишком слабо, чтобы подняться, даже чтобы просто сдвинуться с места — но приблизившись на дюйм к еле различимому на грани поля зрения посоху. Потом еще на дюйм. И еще… Передышки занимали много больше времени, чем передвижение, — и со стороны могло бы показаться, что он не сдвигается с места вовсе. Обманчивое впечатление — как и многое в жизни. Сплинтер запрещал себе верить в него. Лишь надежда успеть что-то изменить давала силу совершить почти невозможное.

Достигнув наконец цели, Сплинтер откинулся на спину, позволив себе несколько секунд покоя и расслабления, после же, зажав в более здоровой руке посох, вновь приподнялся на локте. Несмотря на пелену перед глазами и пьяно шатающиеся стены, он знал, куда направляется. Добраться до двери шанса не было — даже окажись она не заперта. Панель управления много ближе. Та самая, изрядно покореженная его ударами. Губы вновь тронула болезненная усмешка. У богов на небесах своеобразное чувство юмора — и то, что он так надеялся разрушить, теперь может всех их спасти. Или погубить — как уж сложится. О том, как он это сделает, Сплинтер пока не задумывался. Все мысли, все усилия до капли уходили на то, чтобы сделать еще один рывок — и остаться в сознании. Подумать он успеет на месте — если успеет вообще. Нет, не «если» — когда. Только так.