Пробуждение Зверя (гет)

Однажды это должно было случиться. Сейчас Сплинтеру казалось, что он знал о том всегда. Знал глубинной мудростью тела, помнящего о своей смертности, а может, подсознательным чувством изначальной жестокой природной справедливости, где на каждый предмет, на каждое действие есть свой противовес и ответ. На всё без исключений. Помнил и знал, но то ли из боязни, то ли по наивной самоуверенности старался не задумываться. И это казалось если не правильным, то как минимум оправданным: ведь он никогда и никому не желал зла, старался всегда и везде поступать по совести, уча тому же и сыновей. И ни о чем из свершенного не жалел… ну, ладно, почти ни о чем, но, всемогущие боги, разве он не ответил сполна за минутное малодушие — последующим изгнанием, мутацией и прочими бедами, выпавшими на его долю? Не заплатил с лихвой за всё и сразу? Или и это было лишь самообманом, дабы успокоить нечистую совесть?..

Сплинтер знал, как бесплодны и, в сущности, нелепы подобные размышления на краю гибели. Едва ли не хуже, чем пытаться дать отпор полному сил и ярости противнику в нынешнем жалком состоянии… пусть даже о подобном и не помышлял. Не о том следовало думать сейчас, когда реальность скукожилась до бессильного тела и неумолимо надвигавшегося вечного преследователя. С каждым шагом, с каждым затрудненным вдохом его темный силуэт заслонял, вытеснял все бывшее в комнате, и вскоре не останется ничего кроме… И все же, глядя в лицо своей беспощадной судьбе, Сплинтер не мог не гадать: было ли непростительной ошибкой пытаться сколь-нибудь отсрочить неизбежное? Уйти от расплаты за пусть невольную, но все же вину, обрекая тем самым на мучения и гибель множество иных, не повинных в их вражде? Все эти разрушения и жертвы — можно ли было избежать их, случись сегодняшняя встреча всё те же семнадцать лет назад, когда судьба в лице жестокого приказа мастера и роковой случайности впервые столкнула его и Саки, сделав заклятыми врагами?

Чернота приблизилась вплотную, окончательно погасив свет. Пелена, застилающая взор, размывала ее контур, обманчиво смягчая острые углы, но Сплинтер, даже не глядя, мог ощутить подавляющую ауру гнева и давней застарелой боли, упорной настойчивости и кровожадного торжества. Всего того, что делало Ороку Саки, которого помнил он, — Шредером, известным всем остальным. Опасным, коварным, безжалостным… но все же человеком. Способным услышать. Сплинтер даже не вздрогнул от угрожающего движения в свою сторону. Сегодня все должно закончиться. Так или иначе. Чем бы ни пришлось пожертвовать…

— Ну что, грязная крыса… — стремительно наклонившись, Шредер сжал в ладони оборванный ворот кимоно, безжалостно смяв старательно наложенные Эйприл повязки, рванул на себя. Резкое движение отозвалось дурнотой; голова же стала удивительно легкой и пустой, бессильно откинувшись назад. Вторая, свободная рука Шредера замерла в опасной близости от шеи старого сэнсэя. Вооруженная или нет, понять Сплинтер не мог, да и не было смысла — не он ли учил, что тело ниндзя должно быть самым совершенным его оружием? — Что скажешь напоследок? Так и быть, ради Эйприл сегодня я выслушаю любую твою муть. Чем бы ты снова ни пытался заморочить мне голову — потому что сегодня же все оно и закончится. Вместе с тобой. Я даже позволю тебе умереть быстро, — он жестко усмехнулся, — пусть ты того и не стоишь. Это намного больше, чем досталось Наги. Скажешь, нет?

— Не скажу, — через силу прошептал Сплинтер. Каждое слово раздирало горло осколком кости, жгло солено-едким комком давней горечи. Каждое могло стать последним. Но все это — такие мелочи в сравнении с тем, что ему должно сделать. Наконец-то… Замутненным взором найдя горящий взгляд Шредера, он устало выдохнул и продолжил, медленно, с трудом подбирая слова: — Наги-кун ушел… достойно… но видят боги… — хрипло вобрав воздух, крыс слабо шевельнул сплошь перебинтованной лапой, словно отталкивая кого-то невидимого за своей спиной, — …я всегда желал ему… иной судьбы. Как и тебе… и мне жаль…

— Да ладно? — не дав договорить, Шредер грубо встряхнул его. — Ну, конечно, жаль: что не прикончил сразу нас обоих. Но ты сильно просчитался, тварь, — он сильнее стиснул хватку. Что-то — то ли ткань, то ли само тело — хрустнуло, почти одновременно со вспышкой боли, пронзившей спину, выдавившей из груди вместо осмысленных слов непроизвольный стон. Поглотившая мир яркая вспышка приглушила и звуки, и лишь спустя несколько бесконечных мгновений Сплинтер сумел наконец расслышать обрывок, должно быть, последней фразы, полной еле сдерживаемой ярости: — …узнаю правду, которую ты так хотел скрыть? Боялся заслуженного возмездия? Ну, отвечай же, ублюдок! Да или нет?

Усилием воли удерживая почти запрокинувшуюся голову, Сплинтер из последних сил всмотрелся в еле различимое в мутной серо-черной пелене лицо бывшего ученика — так, словно удержать зрительный контакт было сейчас самым важным на свете. Даже не видя, он ощущал такой же напряженный пристальный ответный взгляд. Да, опустить глаза для Саки всегда было равнозначно поражению. Но не только… это крыс чувствовал не менее верно.

— Боялся… — еле слышно выдохнул он, — что ты… не поверишь… и никогда… не узнаешь ее… настоящую.

* * *

Захлестнувшая все его существо вспышка обжигающей ярости окрасила помещение и лохматую морду заклятого врага густо-бордовым, накалило воздух и сами нервы до предела. Слишком, до ужаса точно напоминая недавнюю безжалостную хватку Зверя. Мысль мелькнула и бесследно исчезла, лишь чуть разжались судорожно стиснутые на горле крысы пальцы; желание же уничтожить, разорвать, раздавить своими руками стало, кажется, только невыносимее.

Правда? Какая еще, ко всем чертям, правда?! В том, что проклятый Йоши оказался не по зубам даже четверым своим ученикам разом, тогда совсем еще мальчишкам, — и ему, Саки, просто повезло в тот день оказаться в стороне? Скрепя сердце, он уже принял это — да и роли давно переменились. В том, что из-за этой лживой твари он даже не знает, где обрел последнее упокоение брат, и навряд ли когда-то узнает? С этой невыносимой мыслью Шредер тоже смирился; слишком многое и многие исчезали из его жизни вот так, бесследно, не оставив после себя ничего. Однажды привыкаешь и к этому… В том, что в мире всегда прав сильнейший? Так он всегда это знал, а теперь — тем паче. И осуществит эту правду, эту справедливость прямо сейчас!

Должно быть, возвращение демона примерещилось не только ему: даже не оглядываясь, Саки почувствовал вцепившиеся в его локоть пальцы. Они заметно дрожали, как и запинающийся, прямо-таки пропитанный страхом голос, не оставлявший, однако, попыток переубедить его. И это почему-то показалось особенно невыносимым. Эйприл, его Эйприл, не должна его бояться, не должна рисковать собой даже ради него, не говоря уж о… Не прислушиваясь, Шредер резко дернул плечом, отталкивая девушку; но покачнувшись, она ухватилась за его запястье еще сильнее, тщетно пытаясь устоять, вынудив-таки переключить внимание на нее.

— Тебе же сказали… — прорычал он, рывком освободившись из цепких пальчиков. Про себя же не без злорадства отметил, что и слова многомудрого учителя ненадолго задержали Эйприл. Что ж, хоть так…

— Ты слишком много говоришь, — неожиданно с вызовом бросила та, приподнялась на коленях, сердито глядя на него. На миг Саки ошарашенно замер, но прежде, чем он успел разозлиться по-настоящему, Эйприл продолжила чуть мягче, прижав ладонь к груди неуловимо трогательным жестом: — Ты же сам хотел стать великим властителем, Саки, лучшим, чем все существующие. Но это возможно, только если правитель — еще и справедливый судья, который не казнит без суда и следствия. Он сильнее даже собственных эмоций и желаний. Так будь же им, а не кровожадным дикарем, черт возьми! Выслушай его, а потом уже выноси приговор…

Договорив, она шумно выдохнула, обессиленно ссутулилась, опустившись на пол и нервно сцепив пальцы. На какое-то время воцарилась тишина, в которой отчетливо были слышны гудение лампы под потолком да хриплое дыхание крысы. Словно бы умерли все звуки во Вселенной, оставив наедине их троих — и Эйприл была отнюдь не просто наблюдателем. Впервые, должно быть, это не раздражало, напротив — наполняло заслуженной гордостью. Он не ошибся в ней, и она на его стороне — а это, черт возьми, дорогого стоит! Саки мельком взглянул на Сплинтера, на сей раз с толикой презрительной жалости. Вспыхнувшая было ярость поутихла, да и много ли он потеряет, если дослушает старого дурака до конца? Пусть уж выговорится наконец и освободит их для более важных дел.

— Однако… достойный ответ будущей императрицы, — Шредер смерил девушку внимательным взглядом, чуть заметно усмехнулся. — Собственно, это я и собирался сделать, но будь по-твоему, — небрежно разжав пальцы, он оттолкнул бессильно рухнувшего навзничь Сплинтера, опустился на пол, демонстративно отодвинувшись чуть в сторону, сложил ладони на поднятом колене, всем видом являя снисходительное терпение. — Так какую-такую правду ты хотел мне рассказать, крыса? Чего еще о твоей двуличной натуре и трусливом бегстве я не знаю?

* * *

Услышанное далее Эйприл так и не смогла потом воскресить в памяти, как ни старалась. Хоть и понимала, сколь важно было оно для Саки, и вся обратилась в слух, боясь пропустить хоть слово, еле различимое в хриплом шепоте старого сэнсэя, и, кажется, разобрала каждое из них. Тщетно. В памяти не отложилось ни одного. Может быть, оттого, что внутриклановые распри и принятые там странные понятия о долге и чести были столь же чужды ей, как жизнь каких-нибудь инсектоидов в другом измерении, и многого из сказанного Эйприл попросту не поняла. Она ведь и черепашек не всегда понимала, стоило им начать обсуждать особенности того или иного стиля боя, или же какие-то научные тонкости, в случае с Донателло.

Очень может быть. Но скорее причина была в том, что Эйприл чувствовала себя в тот момент до отказа натянутой струной, непроизвольно вздрагивая и дергаясь при малейшем движении и звуке. Готовая… да буквально к любой реакции Шредера, и в то же время с ужасом ее ожидая, особенно остро осознавая свое бессилие. Саки, конечно, обещал… но слишком непредсказуемыми были недавние вспышки безумия, когда ничто не предвещало беды заранее. Честно сказать, Эйприл все еще опасалась, что в любой момент она может повториться. Кто знает, что станет детонатором на этот раз? А давняя ненависть к старому учителю настолько сильна, настолько до автоматизма привычна… и что самое худшее — отчасти даже оправданна…

Сдавленно всхлипнув, девушка тут же зажала рот рукой, отшатнулась назад, буквально прилипнув спиной к ребристой стенной панели. Нет, ей не верилось и сейчас, когда Сплинтер открыто признал свою вину в гибели старшего брата Саки. Признал совершенно незаслуженно и напрасно: ведь не его оружие прервало жизнь злосчастного Наги, или как там звали этого парня. Ошибка, роковая случайность, подставившая одного из учеников, попавшего в плен, под удар другого — разве может это считаться убийством? Эйприл была почти уверена, что Сплинтер, в ту пору еще отверженный сэнсэй Хамато Йоши, пытался помочь раненому, как только миновала опасность, грозящая ему самому, и его ли вина, что шанса успеть ему просто не дали? Наверняка, вынужденный бежать от незаслуженного преследования, он всю жизнь казнил себя за то, что не смог спасти, по сути, несостоявшегося своего убийцу. И в итоге стал причиной того, что так хотел предотвратить… Судорожно выдохнув, девушка слегка передвинулась, давая немного свободы затекшим ногам, перевела взгляд с обессиленно замолчавшего крыса на столь же безмолвного, угрожающего даже в полной неподвижности Шредера. Какая разница, что думает и в чем уверена она, если принимать решение… «нет, все-таки приговор», — поправила себя Эйприл, всмотревшись в его лицо, — ему?

Шредер выслушал признание бывшего учителя в полном молчании и неподвижности, даже не меняя нарочито расслабленной позы. В свете лампы прямо над головой резкие тени скрадывали черты лица, делали силуэт похожим скорее на неприступный гранитный утес, чем на живого человека. Лишь пальцы, до побеления ногтей стиснувшие колено, да вздувшиеся на шее и запястьях вены выдавали страшное напряжение. Они — да еще разорванная на уровне талии туника, даже вместе с обрывками плаща не способная скрыть плохо затянувшиеся шрамы — лишнее напоминание о цене, заплаченной, между прочим, за нее…

Эйприл еще раз неслышно вздохнула. До боли хотелось обнять возлюбленного, успокоить, поддержать хоть как-то… но вмешаться сейчас стало бы худшей ошибкой, и она предельным усилием воли оставалась на месте, не решаясь издать ни звука. Он сам должен принять это решение, каким бы оно не оказалось. Этого хотел Сплинтер. Это важно для самого Саки. Ей же остается лишь одно, самое, должно быть, сложное — смириться с ним.

— И ты правда думаешь, что я поверю в эту сказку? — после затянувшейся паузы резкий, циничный ответ прозвучал особенно громко и грубо. Вздрогнув, Эйприл непроизвольно подалась вперед, только сейчас заметив, что наложенные ей повязки уже изрядно пропитались кровью. Уже?.. Но нет, Шредер оставался на месте, лишь наклонился к Сплинтеру, в гневе стиснув кулак. — После того, как мои братья по оружию подтвердили твою вину, а мастер…

— Они сказали то… что велел мастер, — показалось, или Сплинтер беззвучно усмехнулся? Эйприл не поверила бы своим глазам, если бы он не продолжал тем же невозможно спокойным тоном: — Ты знаешь… насколько… ему можно… верить.

Девушка до боли закусила губу, нервно перебирая в пальцах оборку платья. Ну, вот что он делает?! Нарочно хочет свести на нет все ее усилия? Может… Эйприл сглотнула, совершенно подавленная неожиданной шокирующей мыслью… может, Сплинтер знает, что в любом случае не выживет, после таких-то страшных ран, и надеется умереть быстро, спровоцировав Шредера на смертельный удар? Она снова, на сей раз внимательнее, присмотрелась — но увы, даже сбившись, бинты и обрывки кимоно не давали оценить состояние раненого, да и наверняка не все различимо взором.

— Знаю, — Шредер недобро ухмыльнулся в ответ, неторопливо приподнялся. Даже вполоборота Эйприл не могла не заметить, каким неспешным оценивающим взглядом окинул он Сплинтера, и в животе ее словно образовался смерзшийся комок, разом выстудив все мысли и чувства. «Всё? Вот и всё?..» — Я знаю также, что перед смертью люди бывают невероятно правдивы, — на этих словах Эйприл таки не удержалась, испуганно ахнула. Шредер же продолжил, не обращая на нее внимания: — прекрасная возможность проверить, так ли это по отношению к животным.

На сей раз оставаться на месте было выше ее сил. Едва не запутавшись в подоле, Эйприл неуклюже вскочила, сделала шаг, другой. Замерла в нерешительности. Шредер по-прежнему не замечал ее, словно в комнате не было никого, кроме него и заклятого врага… да так, наверное, для него и было. Но Сплинтер — он смотрел вроде бы на Саки, но в то же время через его плечо — на Эйприл. Смотрел совершенно спокойно и невозмутимо, но как-то так, что придушенно всхлипнув, та остановилась, изо всех сил вцепившись в оборку платья — единственно доступное сейчас пальцам. «Верь мне», — сказал он. И она должна верить. Ради него. Чего бы это ни стоило…

— Ты в своем праве, — Сплинтер медленно выдохнул, опустив лапы бессильным движением. — Главное, что ты… наконец узнал… все, что было… А моя жизнь… изначально… в твоих руках. Как расплата… за Наги-куна.

— А вот тут ты ошибаешься, крыса, — злорадно оскалился Шредер, рывком поднялся на ноги, с превосходством глядя на беспомощного противника сверху вниз. Несмотря на видимую неподвижность, то и дело с силой сжимающиеся ладони выдавали нетерпеливое предвкушение. — Я говорил не о тебе, жалкая тварь, а о твоих панцирных отродьях, — он наклонился, пристально всматриваясь в сощуренные от дурноты и боли глаза грызуна. — Своей шкурой ты не слишком дорожишь, это я уже понял. А так ли ты будешь спокоен, когда я займусь ими?

* * *

«Да! Именно так! Наконец-то!» — клокотала в груди почти экстатическая жестокая радость. То, чего он ждал так долго, жаждал так неистово и страстно, едва ли не сильнее взаимной любви и неограниченной власти; то, что казалось почти невозможным и оттого особенно желанным. Всю жизнь, сколько Саки себя помнил, учитель казался неуязвимым для ударов судьбы, сломивших бы любого другого. Любого — но не Йоши, мать его крыса! Шредер никогда не понимал, в чем тот черпает внутренние силы, но факт оставался фактом: даже в трудные дни он сохранял поразительную невозмутимость духа. Казалось, ничто не способно сбить его с ног… наверняка лишь казалось, и Саки приложил немало усилий, чтобы найти его слабое место. Должно же оно быть даже у такого непробиваемого типа, хоть какое-нибудь! И вот наконец-то, пусть и по совершенной случайности, сумел найти. Уж теперь-то обманщику не уйти от ответа!

Наклонившись еще ниже, Шредер впился взглядом в мохнатую морду бывшего сэнсэя, чтобы, не дай боги, не упустить малейшего колебания или опасения, которое должно, просто не может не настигнуть крысу, каким бы стоиком и мудрецом тот себя ни считал. Жизнь надоедливых учеников двуличного Йоши — в его руках, и он может сделать с ними все, что пожелает. И сделает, если потребуется; даже Эйприл ему в том не указ. О да, он вынесет приговор, как она и предлагала! Но прежде… прежде он насладится долгожданным превосходством и торжеством. Боги свидетели, он заслужил.

— Саки… — придушенно, еле слышно всхлипнула Эйприл, но больше ничего не решилась добавить. Шредер спиной чувствовал отчаянный умоляющий взгляд девушки, с досадой скосил глаза в ее сторону: не вздумала бы снова вмешаться и все испортить, — но не повернулся. Не сейчас.

Ну же… Пальцы непроизвольно снова вцепились в отвороты потрепанного кимоно крысы, с силой сжали. Нет, навряд ли сладкоречивый лжец станет умолять его о пощаде, как когда-то — трусливое ничтожество, недостойное зваться мастером. Память о том, как тот сыпал словами, как трухой из дырявого мешка, готовый откупиться чем угодно и кем угодно от заслуженной кары, слегка пошатнула уверенность Саки. Да, он лучше всех других знал шакалью сущность отправившего их с братом на почти верную смерть; помнил, как легко и безоговорочно толпа готова поддержать сильного, переметнуться на его сторону. И все же — разве это делает Йоши лучше кого-то из них? Или он своим бегством не поставил себя наравне с ними?

Приглушенно зарычав, Шредер мотнул головой, отгоняя неуместные сомнения, и вытащил из-за пояса передатчик. Сунул буквально под нос Сплинтеру, демонстративно прижал пальцем кнопку вызова.

— Прямо сейчас мои солдаты притащат сюда одного из твоих недомерков, — процедил он, еще вернее свирепея, не видя столь желанного страха или хотя бы смятения. Хотя они точно были, когда он волей Зверя пообещал крысе такую же пытку, это Саки помнил наверняка. Или же Йоши считает его слабее проклятого демона?.. — И я медленно порежу его на куски у тебя на глазах. Или же лучше сначала снять панцирь?.. — Шредер притворно-задумчиво отвел взгляд; потом снова резко повернулся. — Что скажешь, тварь? По-прежнему будешь утверждать свою невиновность? Или придумаешь новую ложь, покрасивее и поскладнее?

— Незачем, — Сплинтер сипло кашлянул, неловко утерся, и сероватую обмотку на запястье перечеркнула алая полоса. Не первая и наверняка далеко не последняя, — равнодушно отметил про себя Шредер. — Я могу признать… все… что угодно… но это ничего… не изменит… не вернет… Ни тебе, ни мне… — с трудом отдышавшись, он взглянул на мучителя искоса, как-то по-птичьи. — Ты ведь все… решил… зачем медлить?

— Не смей подгонять меня, крыса! Здесь только я решаю, кому жить, а кому умереть, — тут же вспыхнул Шредер, еще сильнее стиснул ветхую ткань, угрожающе поднял руку. — Итак, ты готов умереть? Даже зная, что это никого не спасет?

К чему был этот никчемный, совершенно лишний вопрос, когда он все давно для себя решил? Если все сказанное и сделанное было лишь по просьбе Эйприл? Неважно. Внутренний таймер заканчивал обратный отсчет этой глупости, растянувшейся слишком надолго. Как должно… «Убей!» — звала неутоленная жажда мести. «Закончи это сейчас», — призывал разум. И они бесспорно были правы. За исключением одного… сущей малости, не дававшей, однако, покоя. Неужели и это для него не важно? Почему, черт возьми?!

— Даже так. Пусть все… закончится. Наконец… — Сплинтер еще раз посмотрел на него, на удивление ясно и спокойно для умирающего. И, чуть заметно кивнув чему-то понятному лишь ему, прикрыл глаза. Полностью покоряясь чужой воле.

Несколько звенящих напряжением, бурлящих в венах секунд — и Шредер медленно опустил руку. Несколько раз с усилием вдохнул и выдохнул, и лишь после этого смог разжать сведенные страшным напряжением пальцы. Непогасшая ярость все еще клокотала в груди, сжимала шипастым обручем виски — слишком давно, слишком уверенно ставшая сутью его существования, единственное наследие всех понесенных испытаний и утрат, она и сейчас не хотела сдаваться. Ведь заслуженно, черт его дери!.. И Йоши готов был ее принять, полностью, без остатка, чтобы сегодня всё закончилось для всех них. За всех, кто вольно или невольно стал виновниками боли Саки… да, сейчас, вопреки упрямой уверенности, в сознание прокралась коварная мысль, что та фатальная битва действительно могла пройти не так, как было известно ему со слов большего лжеца и мерзавца. Возможно, истинный виновник всего давно уже вне его досягаемости, и все было… напрасно?

Последняя мысль обухом ударила по голове, стиснула гидравлическим прессом, стерев в пыль все, что казалось живым и значимым, разом состарив его на десятки лет. Тяжело коснувшись пола, Шредер встряхнул головой, как оглушенный бык, неуверенно поднял правую руку до уровня лица, словно бы впервые ее видел. А может, и не словно — слишком привык он чувствовать тело и дух продолжением яростного стремления к очередной цели. Теперь же, вне гнева, вне ведущих его желаний они казались… странными? Пустыми, как вылущенная шелуха? Неважно. Он медленно поднялся на ноги и направился к смутно маячившему где-то за гранью видимого и осознаваемого выходу, с каждой секундой ускоряя шаг. Прочь, как можно дальше отсюда… Все, что оставалось, так же верно и неумолимо скрылось в пепельной дымке. Как должно…

* * *

Эйприл поначалу не поверила своим глазам, когда Шредер, уже, казалось, все для себя решив и занеся руку для смертельного удара (которого, девушка была уверена, будет более чем довольно), неожиданно, оттолкнул от себя Сплинтера, замер, напрягшись всем телом и незряче уставившись куда-то в стену. Снова?.. Эйприл непроизвольно задержала дыхание, съежилась, будто пытаясь стать меньше, приготовившись к худшему. Но нет: выждав какое-то время, показавшееся перепуганной девушке невыносимо долгим, Саки тяжело, с видимым усилием, поднялся и широким шагом направился к выходу из комнаты.

Эйприл хотела окликнуть его, но иссушенное, сдавленное спазмом горло выдало лишь хриплое сипение; не с первого раза поднявшись на неверные ноги, она подбежала к Сплинтеру, почти что упала рядом, трясущимися руками ища подтверждение увиденному. Но даже сейчас — не верила. Как? Почему? — об этом она подумает позже, а пока Эйприл сжала во влажной потной ладошке перебинтованную лапу старого сэнсэя, чувствуя, как как свалилась с плеч огромная беспощадная тяжесть. Лишь со второго взгляда она рассмотрела зловещие бурые пятна, тут и там проступившие сквозь перевязки, и сердце сжала холодная рука. Уж не в том ли причина, что Саки не захотел пачкаться, добивая уже обреченного? Не желая даровать быстрой милосердной смерти?

— Мастер Сплинтер, — голос сорвался; сглотнув, Эйприл продолжила тише: — Как вы? Он… — девушка опасливо оглянулась через плечо, пусть и знала, что «он» давно покинул комнату и не может ее услышать, — …не навредил вам?

— Все х… хорошо… Эйп… рил, — Сплинтер слабо улыбнулся окровавленными губами, но от этой улыбки невольно пробирала дрожь. Как и от взгляда, смотревшего на нее — и сквозь, видя что-то доступное лишь ему. С трудом дотянувшись, вторая лапа лишь смазала по руке Эйприл. Эйприл перехватила и ее; холодные пальцы еле ощутимо сжались, как запоздало поняла девушка, благодарно. — Позаб… ся о мальчиках.

— Вы… — Эйприл задохнулась словами, машинально поглаживая перебинтованную конечность, словно бессознательно пытаясь согреть. Мысли как ошпаренные метались в голове. Что… что же делать? Она не может потерять никого из них. Только не сейчас, когда все вроде бы решилось мирно… Вздрогнув, Эйприл оглянулась на дверь, только сейчас понимая, что представления не имеет, куда направился Шредер. И зачем. Что, если снова?.. страшное предположение неожиданно, словно яркой вспышкой, сменилось иным. Тоже по незнанию казавшимся страшным. Дарящим надежду. Лишь бы успеть… Снова вздрогнув, Эйприл вновь взглянула на крыса, но нет: тот еще дышал.

— Хорошо, мастер Сплинтер. Непременно, — тут же затараторила она, осторожно сжав холодные пальцы, потом аккуратно опустила перебинтованную конечность на живот раненого и стремительно поднялась, оправляя платье. — С ними все будет хорошо, обещаю. И с вами, — Эйприл кивнула в подтверждение своих слов, поспешно перебила, как ей показалось, попытавшегося что-то возразить Сплинтера. — Не говорите ничего, не тратьте силы. Только дождитесь, пожалуйста. Я сейчас…

И вскочив, опрометью выбежала из комнаты.