Руку мне дай... (гет)

Северус вернулся домой с запиской к заместителю начальника Отдела магического образования Долорес Амбридж — на специальном пергаменте с фамильной печатью Малфоев. Бумага должна была рассыпаться в пыль сразу после прочтения, чтобы не оставлять улик и компромата на подателя письма.

Он аккуратно спрятал ее в карман выходной мантии, которую купил зимой. Тогда Лили уговорила его зайти в лавку мисс Блюридж в Хогсмиде, мотивируя необходимость покупки походом на Рождественский бал. Северус, как всегда, вцепился в скромную черную хламиду с едва заметной вышивкой по вороту и манжетам, но Лили громогласно настояла, чтобы купить темно-зеленую, под цвет ее глаз. Он покорно согласился, только чтобы порадовать ее... И истратил почти все деньги, заработанные написанием эссе для однокурсников и продажей старшекурсникам некоторых деликатных зелий, в частности, Контрацептивных.

Бал тогда прошел для него очень предсказуемо. Лили постоянно приглашали на танец знакомые ребята с Рейвенкло и Хаффлпаффа, а он просидел весь вечер, забившись как мышь в небольшую нишу за третьей елью, чтобы не увидели Мародеры. Не хотелось омрачать любимое Лили Рождество дракой с ними и снятыми с обоих факультетов баллами.

Но сейчас вид мантии, висевшей в стенном шкафу, не вызвал никакого отклика в душе, только лишь тусклое воспоминание о том, как ее приобретали. Как быстро все перегорело у него в душе...

Интересно, что этому причиной? Наверное, то, что, как выяснилось, он не любил Лили настолько сильно, как думал, а она никогда не считала его своим настоящим другом? И как только подыскался подходящий повод — они «радостно» разбежались в разные стороны. Иначе почему они оба так мгновенно разочаровались друг в друге?

Но, если вдуматься серьезно, все, что ни делается — к лучшему. Вот теперь он признал этот факт по-настоящему.

Северус вздохнул. Чем быстрее он организует экстернат — тем лучше. Гризельда Марчбенкс показалась ему вполне разумной и умной волшебницей, которая была одинаково требовательна и к слизеринцам, и к гриффиндорцам. По крайней мере, так ему показалось на практических экзаменах по ЗОТИ, УЗМС и Трансфигурации с Чарами. Это немного подбодрило — значит, она не выгонит его взашей из предубеждения. Он сам попал к ней на Чарах и они неплохо побеседовали о теории создания заклинаний. Старушенция оказалась крепко подкованной и едва ли не азартно спорила с ним по поводу влияния фонем на конечный результат и эффективность заклятья. Потом она благосклонно потрепала его сухой сморщенной ручкой по рукаву, пожелав удачи и поставила «Превосходно».

Так что могло оказаться, что она помнит их увлекательную дискуссию и войдет в его положение...

Теперь со спокойной совестью можно было и лечь спать, хотя до рассвета оставалось часа три или четыре. Скоро придет Петунья и они проведут весь день вместе, на заднем дворе, готовя мясо и пудинг...

Блаженное сонное забытье наконец-то окутало голову, и Северус заснул с глуповатой улыбкой на лице, которая упорно не желала сходить при мысли об уже сегодняшнем дне.

* * *

Петунье в это время было не так спокойно и уютно, как ему.

Придя домой, она убедилась в совершенной упертости сестры — посуда так и лежала высокой горой в мойке, даже прибавилась пара тарелок, а в почти полном мусорном ведре валялись пакеты из-под жареной картошки и рыбы, продававшихся в местном кафе. Еще там же виднелись пустые красные банки Кока-колы и бумажные стаканчики из-под молочного коктейля.

Она усмехнулась. Впрочем, особой надежды, что сестра послушается, и не было. Видимо Лили решила — раз сестра не слушает ее, то и она поступит также.

Проблему с едой была легко решаема — карманные деньги у нее были в достаточном количестве. А вот посуду мыть... да горячей водой с мылом... ну, на это времени и желания не хватило, впрочем, как всегда.

Надо было ложиться спать — завтра утром приезжала мать, которая почти полтора месяца провела у тети Стейси, спасаясь от духоты в прохладном краю озер. Сейчас жара уже спала — дело быстро шло к осени.

Петунья развернулась и вышла из кухни. Пусть все остается как есть — нужно же показать матери, что ее младшая дочь ничего не хочет делать.

Утром она не стала ничего готовить — по опыту знала, что тетя отправит кучу всякой еды и выпечки, так что хватит на пару дней. Стейси обожала готовить и делала это просто виртуозно. Петунья часто шутила, что им бы нужно открыть что-то вроде кафе или паба, в Лейк-дистрикте большая проходимость за счет туристов, и можно было бы быстро раскрутиться и неплохо заработать даже не в сезон — домашняя еда никогда не приедалась, наоборот, в этом случае отпадала необходимость домохозяйкам самим стоять у плиты, и за небольшие деньги любой желающий мог насладиться пудингами, ростбифом и яблочными пирогами такими же, как в лучших семьях города.

Рейсовый автобус подошел точно по расписанию, и Петунья подхватила из рук миссис Эванс тяжелую сумку и объемистую плетеную корзину. После короткого объятия мать спросила:

— Как там Лиличка?

Петунья скривилась. Лиличка!

— Нормально. Наверное, спит еще...

— Ну, пусть отдыхает. Ведь скоро опять на учебу... Бедная девочка, почти весь год проводит одна, вне дома... Представляю, как ей там тяжело и одиноко...

Мать катила свой чемодан и, разговаривая, ушла немного вперед. Петунья перехватила ручку корзинки — что туда тетя Стейси положила — жареных кирпичей, что ли?

— Пет, не отставай! — недовольно крикнула мать.

— Да иду я, иду! — пробурчала Петунья, прибавляя шагу. Скорей бы уже дом! Хотелось забросить барахло в прихожую и удрать к Снейпу. Она так привыкла к его жилищу, что в свое уже особо возвращаться не хотелось. Наверное, это было мучительное тайное желание каждой женщины собственного уголка, уютного и чистенького жилья, которое принадлежало бы только ей... И чтобы она могла не терпеть нежеланных посторонних рядом, и можно было запросто попросить их покинуть ее дом... Быстрее бы заработать на свое, пусть маленькое, но свое гнездышко!

Она вздохнула и нагнала мать.

— Стейси почти все время пилила и поучала меня, — раздраженно начала миссис Эванс. — В конце концов, потому я и уехала на неделю раньше. Никакого терпения уже не осталось.

— А чем тетя была недовольна? — осторожно спросила Петунья.

— Тем, как я воспитала вас. Кто бы говорил — у нее вообще детей нет, так откуда она может знать, как было бы лучше для вас обеих? Да еще и мать поддакивала.

— А что бабушка?

— Ну, ей-то вообще сказать было нечего, а туда же... Что-то вроде, что она для нас со Стейси различий не делала, хоть у нас и разница в возрасте почти шесть лет, а все равно выросли разными. И как это, интересно, я к вам отношусь? Обе одеты, сыты, ничем не обделены, что этим старым клушам не так-то?

Петунья хмыкнула про себя.

Если бы дело было только в одежде, еде и подарках к праздникам...

Ну ладно, сейчас посмотрим, как мама запоет!

Миссис Эванс оставила чемодан в прихожей — потом Петунья разберет, а она так устала с дороги! Хотелось сесть в уютной чистенькой гостиной, положив ноги повыше и выпить холодного лимонаду, а потом принять ванну и отдохнуть немного.

Правда, в гостиной оказалось немного намусорено, но так — пустячки: крошки от чипсов на ковре и диване, на полу валялась пара конфетных фантиков, диванная накидка вся собрана неаккуратными складками, подушки разбросаны, а не разложены по линеечке, одна штора задернута до половины, а на стеклянном столике стоят грязная чайная чашка с засохшим пакетиком на блюдце и полупустая вазочка с конфетами.

— Что это? — недовольно спросила миссис Эванс. — Я же Лили предупреждала по телефону, что приеду сегодня, неужели не могли прибраться в доме?

— Я была занята, — невинным голосом сказала Петунья. — Да и в гостиную почти не захожу, только на кухню, и сразу к себе в комнату.

— Две здоровые девицы в доме, а порядка нет! — рассержено процедила мать и направилась на кухню. — Хотя бы чаю в своем собственном доме я могу получить?

Из кухни предсказуемо раздался гневный вопль.

— Пет!

Петунья поволокла тяжелую корзинку на глас матери.

— Девочки, я думала, вас можно спокойно оставлять дома одних! — миссис Эванс тяжело дышала, обозревая кухонные Эвересты.

— Мам, ну я тоже так думала, — спокойно сказала Петунья, ставя корзину на стол и доставая оттуда свертки. — Я же тебе говорю, меня целыми днями дома не бывает, я ухожу по делам. Оставляю все в полном порядке, еда приготовлена, все убрано и стоит на своих местах. Прихожу вечером — и вижу то же самое, что и ты. Так что... Ух ты, тетя прислала эклеров с кремом в шоколадной глазури, моих любимых! — и она отложила пакет с пирожными в сторонку.

— Ты что хочешь сказать, что это Лили столько посуды скопила?

— Ну да. Я дома вообще не ела последнюю неделю, — пожала плечами Петунья. На самом деле, так ведь оно и было? Она же трапезничала с Северусом.

— А ты почему не помыла? Или сестру не заставила?

— Не я же пачкала, — пожала плечами Петунья. — А Лильке я вчера сказала, чтобы она за собой прибралась, но, как видишь, она меня не слушается. Может, тебе удастся заставить ее хоть что-то делать? Мусор же вынести не надо много ума и усилий!

Она продолжала выкладывать гостинцы на кухонный стол — благо, на нем не оказалось мусорных завалов. Так, пастуший пирог — половину отрезаем, остальное в холодильник, имбирная коврижка — ням-ням, Северусу понравится, сладкоежке! Ягодные кексы, песочное печенье с миндалем, яблочный пирог с карамелью... все это делилось пополам и укладывалось в холодильник, шкаф и Петуньину сумку, которую обожал потрошить Снейп.

Петунья шустро убрала пустую корзину, скомкала бумажные пакеты и коробки из-под гостинцев, и решила великодушно вынести по пути на улицу мусор — а то как бы вонять не начало. Остальное пусть делают мать с Лили, а она и так опаздывает — время подходило к полудню.

— Мам, я ушла, у меня дела! — громко крикнула она, надеясь, что ее услышат на втором этаже. Ну и Лили не мешало бы уже встать, а то сидит до трех часов ночи, смотрит телевизор, а потом встать не может утром.

— Куда ты собралась? Я хочу поговорить с вами обеими! — но Петуньи уже и след простыл.

* * *

Надо же, и совесть нисколечко не мучила!

Петунья бодро шагала по улице, ощущая некоторое злорадство. Да-да-да! Конечно, жалко мать, которая, скорее всего сейчас возьмется сама перемывать ту гору посуды, которую нагромоздила Лили, но... неужели она и после этого будет причитать, что Лилечке надо отдыхать? Если так, то Петунья была бы полной дурой, оставшись дома. Потому из них троих, женщин, первой встанет и пойдет на кухню именно она, жалея мать. И так будет продолжаться годы и годы...

Нет, из бесконечного круга домашнего рабства надо высвобождаться разом, обрывая крепкие связи с кровью и болью, с угрызениями совести и малодушными мыслями оставить все как есть. Кто-то мог сказать, что не так уж велик и непосилен домашний труд, но оставаться заложницей таких отношений Петунья точно не хотела. Дело было не в том, что ее не ценили по достоинству, а в том, что со временем уже смотрели на нее как на домработницу, обязанную делать все по дому, а в случае, если чего-то не выполнялось по причине нехватки времени или занятости, начинались упреки и недовольство.

Впрочем, она сама поставила себя в такое положение. Не зря ведь говорят «Не хочешь себе зла — не делай людям добра», даже если эти люди твои родители и братья и сестры. Ведь в любой семье все должно быть построено не на основе взаимовыгодности, а на любви к детям, к родителям, друг к другу, чтобы желание помочь по хозяйству или в учебе было именно желанием помочь близкому, родному человеку. А не становилось автоматически его трудовой повинностью и обязанностью, без права поручить эту обязанность другому члену семьи.

Хотя... вот в случае с Северусом поговорка про добро и зло — это как раз то самое исключение из общего правила.

Теперь, когда решение уехать было принято, да еще и подкреплялось окончательно вот такими мелкими событиями и выходками, Петунья иногда чувствовала, как будто парит в воздухе . Вот уж поистине — выстраданное решение! Осталось только сообщить об этом матери и сестре. Ясно только одно — следующим летом она в родительский дом не вернется...

Подходя к дому Снейпа, Петунья увидела в небе дым — значит, Северус разжег печь и ждет ее! Стало еще радостнее и легче на душе. Конечно было бы интересно послушать, о чем будут беседовать мать с сестрой, и как Лили станет оправдывать свою лень, но... провести еще один день с Северусом гораздо лучше, спокойнее и увлекательнее.

И верно — Снейп сидел на раскладном табурете позади дома.

Петунья довольно отметила, что швы в печи все замазаны на совесть — нигде не струится дым, пламя ровное, гудит почти неслышно — значит, тяга нормальная.

Северус уже притащил все заготовленное со вчерашнего дня для барбекю, разложил аккуратно на том самом отреставрированном белом столе — настоящий натюрморт. Петунья еще подумала, что ему не привыкать — ведь зелья, судя по тому, что рассказывала Лили, это та же готовка, только из совершенно экзотических ингредиентов. Тоже нужно добавить того щепотку, этого четыре капли, помешать равномерно, не взбалтывая, нарезать продукты особым образом, растереть, растолочь, выжать...

— Привет! — лицо Северуса просияло при виде подруги. Он встал, принимая из ее рук сумку и не утерпев, сунул в нее немалый нос. Петунья засмеялась — это стало уже традицией, да и сумка пригодилась. Помнится, она еще думала, что купить — маленькую модную сумочку с множеством отделений для женских штучек и косметики или гобеленового пузатого монстра, отделанного коричневыми полосками кожи с двумя крепкими ручками.

Решила, что для учебников и папок с эскизами и сметами подойдет больше крепкий вместительный ридикюль и не ошиблась. Один раз даже отбилась от пьяного прохожего, заехав ему по уху тяжеленным баулом с книгами и продуктами.

— Сегодня пир горой! Мама приехала, привезла кучу гостинцев от тети Стейси, сплошная вкуснятина. Боюсь, после нашего пикник придется мне неделю сидеть на диете. — улыбнулась Петунья.

— Зачем? Я тебе сварю Блокатор жиров, — рассеянно пообещал Снейп, как ребенок копаясь в сумке и вытаскивая из нее пироги и печенья. — Теперь я понимаю, у кого ты училась готовить! — восхищенно вздохнул он. — Твоя тетя просто волшебница! Помню, Лили мне как-то раз давала попробовать печенье... МакГонагалл угостила ее. Такие шоколадные тритончики, кажется. Но эти лучше! — и он сунул в рот целый миндальный кругляш и довольно захрустел им.

— Ого! Средство для похудания... Это же мечта миллионов женщин! — удивилась Петунья.

— Нет, у нас тоже начали появляться всякие средства для уменьшения аппетита и веса, но... а твое как действует? — заинтересовалась она.

— Да просто, — прошамкал Северус сквозь очередную плюшку тети Стейси. — Это растительный концентрат, надо разводить по шесть капель на стакан воды и пить после еды. Блокирует жиры. И выводит их связанными из организма. Знаешь, у нас в Хогвартсе практикуют традиционную английскую кухню, так что там все жирное и калорийное... жареное, залитое соусами... в общем, я с непривычки мучился долго, пока вот не переработал старинный рецепт. Потом еще несколько раз состав менял, усовершенствовал, и сам пользовался. Не воспринимает мой ослабленный недоеданием организм жирной пищи, — усмехнулся он. — А так и печень не страдает...

— Снейп, ты знаешь, сколько можешь заработать на своем средстве для похудания? — cерьезно спросила Петунья. — Миллиарды!

— Фунтов? Ты серьезно? — не поверил Северус. — Да ерунда, кто его станет покупать?

— Похоже, ты не знаешь, на какой золотой жиле сидишь, — покачала головой Петунья.