Вальпургиев рассвет (джен)

Альфард Блэк или Андрей Чернов? Он столько носил эту маску, что иногда ощущал себя доппельгангером. Жаловаться ему было не на что; решение принимал он сам, и свою часть сделки Верховцев выполнил не только по букве, но и по духу. Так бывало не со всеми, далеко не со всеми. Но чем дальше, тем лучше Альфард чувствовал, что маска прирастает к его лицу. Чем дальше, тем больше он ценил общество Маргариты. Он мог в ее присутствии быть прежним.

Когда он встретился с племянницей, его укололо давно забытое чувство: неприятная тоска по тому миру, в который он уже никогда не вернется. Умом он понимал, что к этому все шло с давних пор, но даже лучшие умы могут не избежать болезни эмигранта. Волшебная Британия осталась в его памяти страной, в которой функционировало государство и существовала элита, способная проводить самостоятельную политику. Беллатрикс сломала это воспоминание, как палку ломают об колено. Только сейчас он смог в полной мере прочувствовать, что несколько лет назад ощущали те же Долоховы.

— И как она? — спросила Маргарита, когда он вернулся поздним вечером из Ляхово.

— Гораздо лучше, чем я думал.

И все же: что должно было произойти, чтобы самая буйная из его племянниц превратилась в образец здравомыслия? Он не знал. Беллатрикс всегда была целеустремленной, непримиримой и вспыльчивой. Сейчас она… да, лучше не скажешь, она сгорела. Может, ее подкосил Азкабан. Может быть наоборот: она наконец стала собой, не пытаясь прыгнуть выше головы. Этого он тоже не знал.

Единственное, в чем он был уверен — Белла могла стать лицом организации в одном из двух случаев. Или там вообще не осталось политиков, или там осталось несколько умных политиков, которые дают собрать ей все препятствия на пути. И то, и то одинаково безрадостно. Страшно не то, что Беллатрикс руководит влиятельной группой британских магов. Страшно то, что Беллатрикс — чуть ли не единственная договороспособная персона в современной британской политике.

Следует отдать ей должное: пока удача на ее стороне. Четыре с лишним года Белла выдерживает все, что ей преподносит жизнь. Сириус оправдан; род Блэков продолжится. Белла выпуталась из истории с василиском. Выдержала давление Министерства. Наконец, смогла устоять против Волдеморта.

Все это давало основания для сдержанного оптимизма.

* * *

Когда Беллатрикс проснулась, ей в первый миг показалось, что она лежит в своей спальне на Гриммо, и на дворе стоит осень девяносто второго года. Чуть позже глаза чуть привыкли к темноте, до ее ушей донесся далекий шум двигателя, окончательно прогоняя неприятное ощущение. Небольшой термос с кофе дожидался ее с вечера. Беллатрикс выпила бодрящий напиток, окончательно возвращаясь в реальность. Впервые за долгое время она смогла несколько ночей подряд проспать без кошмаров и навязчивых видений. Даже тело на время прекратило напоминать о своих болячках.

Солнце еще не взошло, и Беллатрикс, сидя у окна, снова смотрела заснеженный двор. Кто-то еще затемно расчистил дорожки, но сейчас из окна не было видно ни одной живой души. Дача казалась то ли вымершей, как и ее собственный дом несколько лет назад, то ли спящей, как медведь в берлоге. Вот почему спросонья ей почудилось, что она дома на Гриммо. Белла еле заметно улыбнулась: нет, эта дача отличается от ее старого дома в принципиальной вещи. Здесь могут собраться единомышленники или партнеры, но здесь очень нескоро, если вообще когда-нибудь будет жить многочисленная семья волшебников. При всем сходстве внешней атрибутики здесь действует другой стиль мышления.

Одновременно с рассветом, едва только начало светлеть, под серое зимнее небо вышел Коровин, сменивший свой костюм на стеганую ватную куртку, зимние штаны и ушанку. Белла второй раз увидела его настоящего, без капли шутовства. Коровин быстро прошел к воротам, на ходу что-то говоря в коробочку с антенной. Маггловская рация? Неожиданно. В Британии в таком поместье мало кто предпочел бы рации сквозному зеркалу. Белла еле заметно, одними губами, улыбнулась. Вопреки стереотипам, человека в шапке-ушанке она увидела впервые. Одно лишь это утро несколько раз напомнило ей: здесь другая страна. Здесь иные ценности. Здесь нет союзников — только партнеры, у которых совпали интересы. Но именно это понимание ее успокаивало и придавало уверенности; если бы вместо рационального изложения взаимной выгоды Верховцев заговорил о высоких материях, она бы всерьез забеспокоилась.

В свете фонарей снежинки казались искрами от огромных волшебных палочек. Снег шел, шел, и конца ему не было видно. Беллатрикс коснулась пальцами шеи, того места, где раньше была татуировка с номером заключенной. Ей захотелось совершенно по-девчачьи выбежать на воздух, под снег, надолго отпугнуть воспоминания и страх холода. Азкабан — монстр, которого нельзя победить, но ему можно хотя бы противостоять. В конце концов, ее никто не ограничивал в свободе передвижения. Кто запретит ей пойти на двор?

Беллатрикс осторожно спустилась по лестнице; она поддалась общему настроению и старалась не шуметь. Как только она вышла в коридор на первом этаже , под потолком загорелись неяркие лампочки. Тихо ступая, она приоткрыла дверь в прихожую и увидела Верховцева. Старик аккуратно поправлял воротник пальто.

— Доброе утро, мадам Блэк, — он сразу заметил движение двери. — Вы тоже рано встаете?

— Доброе утро, Афанасий Васильевич, — Белла вошла в прихожую. — К сожалению, не всегда. Но я замечательно выспалась.

— В это время я обычно совершаю прогулку по лесу. Если Вы пожелаете, мадам Блэк, то можете составить мне компанию. Мы как раз вернемся к завтраку.

— С превеликим удовольствием, — Беллатрикс не колебалась ни секунды.

— Тогда позвольте, я помогу вам надеть пальто.

* * *

Двое волшебников — старик и женщина — шли по заснеженному лесу. Шли, не оставляя следов, даже не проваливаясь в снег; оба знали нужное заклинание. Мрачный лес принял их, пустил внутрь и растворил в себе. Смолк шум трассы. Впервые за очень долгое время Беллатрикс просто, без явной цели, гуляла по лесу и беседовала с интересным человеком.

— …Признаюсь, я в первые минуты ждала, что где-то рядом на страже появится desantnik в ушанке и с автоматом.

— Вам известно, что такое автомат? Насколько я помню, в «Пророке» даже поясняли, что такое пистолет.

— У Лестрейнджей внушительная коллекция огнестрельного оружия.

— И насколько она велика?

— В основном охотничьи ружья, вы знаете, как они выглядят, с переламывающимся стволом. Но есть и дробовик, и пистолеты, и даже оружие времен гриндевальдовской войны. В целом, я способна отличить пистолет от револьвера, а оба этих предмета — от винтовки. Когда я была респектабельной замужней дамой, — Белла покосилась на Верховцева; его лицо оставалось непроницаемым, — мне довелось попрактиковаться в тире. Муж обучал меня пулевой стрельбе, но не могу сказать, что у меня хорошо получалось.

— Любопытно.

— Что же именно вызывает у вас любопытство?

— Насколько мне известно, у магов из британских старых семей распространен крайний консерватизм в отношении изделий с той стороны Статута. По меньшей мере, среди тех, кого мне приходилось видеть.

— Не совсем, — Беллатрикс помедлила с объяснением. — Понимаете, Афанасий Васильевич, этот консерватизм был умело подогрет Министерством магии в шестидесятых годах. Во времена Нобби Лича, вы помните.

— Будет интересно, если вы расскажете, как это виделось внутри Англии.

— По зрелому размышлению я бы описала это так: борьба за права магглорожденных стала инструментом борьбы за власть. Новые семьи воспользовались ей как тараном и породили волну демонстративного неприятия маггловских вещей. Поэтому, например, мотоцикл моего кузена воспринимался не просто как эксцентричность, а как демонстрация позиции. По этой же причине коллекция мужа и деверя пребывала в подвале, надежно укрытая от посторонних глаз. Удивительно, но наши соратники знали о ней больше, чем остальное общество.

— Вальпургиевы рыцари тоже возникли на волне борьбы за права магглорожденных?

— Усилились, — Беллатрикс остановилась и посмотрела на ветви елок. — Организация сложилась еще до того, как я пошла в Хогвартс. Но после Нобби Лича в нее вошло много волшебников.

— Думаю, что и без этой волны ваша организация собрала бы многих магглоненавистников.

— Без этой волны, быть может, все закончилось бы политической борьбой, а Вальпургиевы рыцари остались бы консервативной партией. Глупо отрицать, все закончилось войной и террором. Но скажите, Афанасий Васильевич, — Белла развернулась к Верховцеву; ее глаза горели злостью. — Как бы вы отреагировали на слова об «исторической вине чистокровных перед магглорожденными»? Я не поверю, что вы бы это одобрили. Я отказываюсь поверить в то, что вы, ветеран войны с Гриндевальдом, не сочли бы такие слова в свой адрес оскорбительными. А эти слова напечатал «Пророк» в шестьдесят четвертом.

— Пожалуй, счел бы.

Беллатрикс вздохнула.

— И мы сочли. Не буду врать, мы творили всякое. Страшнее всего то, что мы своими же руками оставили страну без многих хороших волшебников. Но лицемерно каяться за дела, которые я совершила добровольно, в здравом уме и трезвой памяти, я не буду. Если это важно — сейчас мы не являемся неогриндевальдовской организацией. И никаких чисток по статусу крови мы не планируем.

— Это имеет определенное значение. Ваша искренность и убежденность делает вам честь.

— Благодарю.

На несколько минут Беллатрикс замолчала. Как Скримджер ухитрился ощутить душу Верховцева? Скорее всего, никак, министр просто изрек красивые слова для публики, жаждущей услышать хоть что-то обнадеживающее. Справедливости ради, букв «КГБ» в разных глазах Белла тоже не увидела. Желания всматриваться в глубины под ледяной корой у нее не было. Ей хватало того, она имеет дело с прагматиком. Но чем дальше, тем больше ей казалось, что она разговаривает с Дамблдором.

— Насколько хорошо вы стреляете? — спросила Белла.

— Когда-то стрелял неплохо. Сейчас не берусь оценивать свои навыки.

— Я научилась только попадать в стену из пистолета, — усмехнулась Белла. — В чем я убедилась, так это в том, что такое оружие требует серьезных навыков. Кроме того, маггловская криминалистика шагнула вперед, а Статут чтут все. В наших условиях огнестрельное оружие — сомнительное решение.

— Ну, хотя бы в стену, а не в потолок, — совершенно по-дамблдоровски улыбнулся Верховцев. — Кстати, вы бы не хотели дать интервью одному из наших журналистов? Мне следует готовить общественное мнение к некоторым решениям.

— Не вижу препятствий.

* * *

Белла уже привычным жестом отрегулировала дефлектор и прикрыла глаза, наслаждаясь волной теплого воздуха. Альфард молчал, и у нее было достаточно времени, чтобы спокойно осмыслить все, что происходило утром. Кроме предложения дать интервью, никаких просьб или пожеланий от Верховцева не прозвучало. Но ведь зачем-то он потратил несколько часов на разговор, обходя почти все сомнительные темы? Его не интересовали секреты Организации, нынешнее состояние дел. Беллатрикс не сразу смогла сформулировать: Верховцева интересовала она. Зачем? Он хотел составить свое собственное впечатление? Для чего бы ему это ни понадобилось, он узнал правду.

— Как ты, Белла? — спросил Альфард, когда они отъехали от дачи на несколько километров.

— Гораздо лучше, чем я думала, — она увидела, как дядя почему-то улыбнулся.

* * *

— Видишь ли, Беллатрикс, — Волдеморт взял из вазочки очередную ягоду. — Беда не в том, что они любят магглов. Беда в том, что они хотят запретить не любить магглов нам. Тебе, мне, твоему отцу. Они хотят заставить твоего двоюродного деда взять на работу маггла, даже если у него есть на примете волшебник лучше. И чем это может закончиться?

Ягода отправилась в рот Волдеморта.

— Ничем хорошим, очевидно, — Белла развела руками.

— Если они объединились, что же тогда остается делать нам?

— Ответить тем же? Объединиться и выработать общую программу?

— Именно. Вот поэтому я здесь.

— Жалко, что я еще слишком юная, — очень серьезно сказала Белла.

— Не беспокойся, Беллатрикс. На это противостояние ты совершенно точно успеешь.

…Сейчас, годы спустя, Беллатрикс сидела в московской квартире и вспоминала разговор, с которого для нее все и началось. Тогда, в юности все казалось простым и понятным, как сейчас кажется Поттеру и его друзьям. Война добра против зла, света против тьмы. Сейчас она могла бы одной фразой выразить, чем отличается та война от нынешней. В первую войну сошлись две стороны, убежденные в своей правоте. В этой войне все, кто мог между собой хоть до чего-то договориться, сошлись с теми, с кем договариваться нельзя.

Белла поднялась из кресла; пора приводить себя в порядок и готовиться к разговору. Через пару часов появится журналист.

— Вчерашняя британская газета доставлена.

Странный домовой материализовался из воздуха, потрясая номером «Ежедневного пророка».

— Дай ее сюда, — Беллатрикс протянула руку; домовик послушно вложил в нее газету. — Можешь вернуться к своим обязанностям.

— Исполняю.

Эльф исчез. Кажется, с машинами всегда следует явно подтверждать получение информациии и четко формулировать команды. Или нет? В любом случае не повредит. Чем дальше, тем крепче становилась ее уверенность в том, что все ее пребывание в Москве тщательно обдумано и спланировано принимающей стороной. Хорошо это или плохо? Она не знала. Но если не знаешь, что сказать — стоит сказать правду. Пусть любуются. Прагматики всегда договорятся с прагматиками, если у них есть общие интересы.

Белла развернула газету. На второй полосе красовалась крупная карикатура. Нарисованная с большим сходством Беллатрикс носила шапку-ушанку с большой красной звездой. Она закатала рукав платья, демонстрируя серп и молот на правом предплечье.

— Нет, ну кто бы сомневался? — громко спросила Белла у пустой комнаты.