Вальпургиев рассвет (джен)

Каркаров мелко дрожал и щурился от яркого света. Вместо роскошной мантии на Игоре было какое-то рубище. Растрепанный, грязный и по-настоящему жалкий волшебник превратился в бледное подобие себя прежнего. Даже его бородка выглядела как какой-то козлиный клочок растительности.

— Игорь Каркаров, — Крауч заговорил своим мерным, скрипучим голосом, — Вас доставили из Азкабана для дачи показаний перед Министерством магии. Вы заявили, что можете сообщить нам важную информацию.

Каркаров поднял взгляд. Он даже дернулся, чтобы встать, но вовремя почувствовал или вспомнил, что его держат путы.

— Да… сэр, — вместо привычной Белле вальяжности в голосе Игоря слышались угоднические нотки, — Я хочу быть полезным Министерству. Хочу помочь… чем могу…

По скамьям пронесся шепот. Каркаров смотрел на трибуну председателя, не поворачивая головы налево, туда, где в кресле подсудимой сидела Беллатрикс.

— Вы сказали, что готовы сообщить нам несколько имен и дать свидетельские показания, — продолжил Крауч. — Мы вас слушаем.

Белла пристально смотрела на Каркарова. Все то время, которое она его знала, волшебник держался с чувством собственного превосходства. Иногда складывалось ощущение, будто он родовит, как Блэки и силен, как Темный лорд. Даже когда он занимался с Беллатрикс Темными искусствами, он часто подчеркивал, что очень хорошо и глубоко знает предмет. «Нас учили по другой книге, но вам пока стоит начинать с этой», — говорил Каркаров, подразумевая: не с вашим уровнем лезть в книги, написанные до революции, читайте методичку.

Сейчас Беллатрикс видела рядом в крессе с собой не ученого и не члена тайной организации. Она видела лакея: Каркаров неожиданно показался ей домовиком, жаждущим услужить хозяину-Краучу.

— Не забывайте, — заторопился Каркаров, — Тот-Кого-Нельзя-Называть всегда действовал под покровом строжайшей секретности… он предпочитал, чтобы мы… я хотел сказать, его сторонники… я очень, очень глубоко раскаиваюсь, что был когда-то в их числе… Мы не знали друг друга, не знали имён… Это было известно только ему одному…

— Так вы можете назвать имена? — спросил Крауч.

Беллатрикс бы сказала, что Каркаров заливался соловьем, если в природе бывают соловьи, которым вечно не хватает воздуха. Он сдавал всех, буквально торгуясь за каждое имя. «Нет, подождите, есть еще кое-кто!» — чуть не взвизгивал он и называл еще одного человека. Долохов, Розье, Треверс, Мальсибер… Каркаров называл всех, но трибунал не догадывался только про Руквуда.

«Кого еще ты сдашь?» — презрительно подумала Беллатрикс. Ведьма еле сдерживалась, чтобы не заорать в голос; единственное, что заставляло ее молчать — все слова могут быть и будут использованы против нее. Как будто Каркаров не понимает, что нет разницы — сдаст он одного или нескольких Упивающихся. Ему уже обеспечен смертный приговор, с того самого момента, как он открыл рот.

Игорь, наконец, назвал Снейпа в последней, отчаянной попытка спастись. Беллатрикс не удивилась, что за зельевара вступился Дамблдор. Она-то знала, что Северус пришел в Хогвартс по приказу Темного лорда. Дамблдор высказался, и зал ненадолго замолчал. В этой тишине был отчетливо слышен издевательский смешок Беллы, от которого Каркаров вздрогнул.

— Хорошо, — процедил Крауч. — Кого еще вы можете назвать?

Каркаров медленно, тихо повернул голову.

— Женщину, которая сидит в этом зале, — волшебник сделал судорожный вдох. — Беллатрикс Лестрейндж.

Игорю хватило смелости на один миг поглядеть ей в глаза.

— Суду это и так известно, — произнес Крауч. — Уже установлено, что Беллатрикс Лестрейндж добровольно и осознанно вступила в организацию Сами-Знаете-Кого. Но вы можете рассчитывать на снисхождение, если сейчас ответите на ряд вопросов.

— Да… да, сэр, я весь внимание.

«Красные пытками выбивали признания у наших отцов», — кажется, так несколько лет назад говорил Каркаров. Беллатрикс даже не знала, чего она хочет — плюнуть или наорать на этого слизня. «Как хорошо, как славно, что он не был с нами», — запульсировала в ее мозгу простая мысль. Сейчас бы Каркаров рассказал все, а так… что он скажет такого, чего суд уже не знает?

— Что вам известно о роли подсудимой в организации? — Крауч задал первый вопрос.

— Она входила в ближний круг, — еще один судорожный вдох. — На наших… то есть на собраниях упивающихся… она всегда стояла близко к Сами-Знаете-Кому.

— Есть ли еще что-то более конкретное? — похоже, Крауча это начало утомлять.

— Да… да, есть еще кое-что. Беллатрикс была боевиком, я слышал, что она участвовала в операциях, но, — в голосе Каркарова прорезалось отчаяние. — Я не знал, я не занимался боевкой… но она… мастер темных искусств!

— Ты же сам меня учил! — выкрикнула Беллатрикс, окончательно потеряв самообладание.

— Ти-ши-на! — рявкнул Крауч. — Свидетель, у вас есть информация об участии подсудимой в какой-либо операции?

— Я… я занимался международным сотрудничеством, — Каркаров опять сделал судорожный вдох. — Я… точно не знаю, но берите любую, вы не ошибетесь!

— Очень хорошо, — произнес Крауч. — Суд примет ваше деятельное раскаяние во внимание. А вы пока вернетесь в Азкабан. Пригласите дементоров!

В помещение вплыла пара тварей, направляясь к Каркарову. Игорь задрожал, когда дементор взяли его под руки.

— Нет… нет… не надо… не надо опять в Азкабан… — шептал он одними губами.

Беллатрикс громко расхохоталась.

— Что, получил прощение?! — закричала она и перешла на русский. — Каркаров, поганый холоп! Теперь я знаю, что ваши отцы рассказывали все, стоило красным показать палочку!

Белла могла сказать очень и очень многое, но второй дементор с силой надавил ей на плечи, и ведьма забилась в своем кресле, стараясь стряхнуть с себя тварь. Когда Беллатрикс смогла отдышаться, Каркарова уже увели…

…Белла проснулась.

* * *

Ведьма огляделась по сторонам; когда ей приснился дементор, она сбросила с себя одеяло и проснулась от холода. Беллатрикс полежала пару секунд на кровати и свесила ноги, нащупывая тапки. Часы показывали половину шестого: до звонка будильника оставался еще час с лишним. Волшебница даже не пыталась полежать еще: попытка «поспать часок» обычно заканчивалась совершенно разбитым и сонным состоянием. Белла пошлепала приводить себя в порядок.

Поглощая овощной салат, ведьма еще раз вспоминала все, что ей посоветовал Яксли. Немного подумав, оба они пришли к выводу, что палочки у авроров нет. Была бы у них палочка Блэка, на которой висит «Круцио» — Фадж уже летал бы от счастья, а Беллатрикс сидела в изоляторе.

Она перечитала еще раз свои заметки и отобранные прецеденты. В очередной раз прокрутила все, что будет рассказывать следователю. Вспомнила формулировки статей законов. Очень похоже на последние часы перед экзаменом, только вот ставки неизмеримо выше. Беллатрикс вздрогнула и помассировала виски: нет, нет, ни в коем случае, сейчас не время вспоминать Азкабан!

Каркаров в свое время сдал всех, кого мог. Похоже, то же самое сейчас проделает Снейп. Беллатрикс часто задумывалась о взаимоотношениях Люциуса и его полукровного друга. В конце концов, она пришла к выводу, что профессор пытается усидеть на двух стульях. Сказать что-то более конкретное она не могла: Северус появлялся рядом с ней только и исключительно набегами и по просьбам Малфоев. Какие его цели, в какую игру играет Снейп, и играет ли вообще — знает, видимо, один только Мерлин.

Пламя в камине вспыхнуло зеленым. Белла отложила уголовный кодекс и подняла взгляд.

— Пора? — поинтересовалась она у Шеклболт.

* * *

Яксли встретил ее у каминов. Путь до департамента магического правопорядка они проделали втроем: Беллатрикс, ее адвокат и сопровождавший ведьму Шеклболт. Назвать ненавязчивое присутствие аврора конвоем Белла просто не могла. Конвой — это то, что было во времена Крауча. Атриум воспринял ее так же, как во время прошлого визита: создал коридор и островок тишины вокруг нее.

Во главе мини-процессии Беллатрикс дошла до поста, сдала на проверку палочку, получила жетон и двинулась к лифту. Все это уже было знакомо; ведьма даже успокоилась. Уже у самой двери в кабинет волшебница машинально отметила, что хотя бы кабинет следователя не тот же самый, где ей приходилось давать показания в восемьдесят втором. Они не дошли пары дверей.

* * *

— Как складывались ваши отношения с Сириусом Блэком?

— Мы практически не общались с того момента, как он поступил на Гриффиндор. У нас с ним были слишком разные взгляды и разные убеждения.

— Что вам известно о его жизни с шестнадцати лет?

— Я могу говорить уверенно только о двух моментах. Кузен жил у Джеймса Поттера, и кузена не было там, где была я. До Азкабана, естественно.

— Вы имеете в виду членство в Упивающихся смертью?

— Я имею в виду только то, что я сказала, — Белла уклонилась от прямого ответа, но через полсекунды добавила. — Но да, в организации я его не видела ни разу.

Перо следователя заскрипело по бумаге, фиксируя ответ. Джеймс Хокинс, ровесник Беллы, полукровка с невыразительным и сонным лицом, нравился Белле все меньше и меньше. Он не шумел, не орал, не предлагал с ходу явку с повинной — в его арсенале не было всех этих дешевых штучек плохого полицейского. Он даже не допрашивал, он беседовал, и именно поэтому с ним стоило держать ухо востро. Скажешь ему, что Сириус не состоял в организации — возникнет естественный вопрос: «А на основании чего вы в этом уверены? Вы знали всех, кто служил Сами-Знаете-Кому?» И что-то подсказывало Белле, что этот вопрос интересует Хокинса не меньше, чем материалы дела.

Сейчас следователя волновали взаимоотношения Беллатрикс с Сириусом. Как предполагала ведьма, следствие будет искать хотя бы косвенное подтверждение сговора двоюродных брата и сестры. С другой стороны, искать следует не там, а вся история их взаимоотношений — косвенное подтверждение невиновности кузена. Беллатрикс не особо скрывала, что собой представлял Сириус, тем паче, что Яксли помалкивал и всем своим видом демонстрировал спокойствие.

— Хорошо, — продолжил следователь. — Поддерживали ли вы с ним связь?

— Нет, — Белла покачала головой. — Для семьи он был белой вороной, с ним поддерживала отношения только моя сестра, Андромеда Тонкс. После ухода Сириуса из семьи я впервые встретилась и начала разговаривать с ним только в Азкабане. Мы сидели напротив друг друга.

Беллатрикс немного покривила душой. Сириуса она пару раз видела. Вот только рассказывать следователю об обстоятельствах таких встреч чревато.

— Каковы мотивы возобновления ваших отношений?

— Я боялась сойти с ума, — ведьма посмотрела куда-то в сторону. — У меня был выбор между дементорами, людьми, похожими на овощи и моим кузеном. Когда мы начали разговаривать, прошло больше шести месяцев, но меньше года. На третьем году моего заключения мы остались одни в блоке. И, повторюсь, я боялась сойти с ума.

— У вас есть предположения о том, как Сириус Блэк мог бежать?

— Совершенно никаких. Я не представляю себе, как сбежать из Азкабана.

— Говорил ли Сириус Блэк с вами о побеге?

— Нет.

— Хорошо, — следователь на мгновение сплел пальцы. — Объясните, тогда, пожалуйста, как у Сириуса Блэка оказалась палочка его отца и самые разнообразные вещи?

— Понятия не имею, — пожала плечами Беллатрикс. — Для начала вам стоит сказать, что вообще у него нашли, я совершенно не в курсе. Мне известна только судьба палочки Вальбурги Блэк.

О том, что волшебные палочки Ориона и Поллукса Блэков были заботливо спрятаны в одном из многочисленных тайников дома, Беллатрикс скромно промолчала. Разумеется, если бы авроры загорелись целью найти эти палочки при обыске, они бы их нашли. Но в первый раз к ней пришли, чтобы просто отправить за решетку, а во второй раз мракоборцы искали Сириуса, а не какие бы то ни было предметы…

* * *

…Бродяга сдался властям утром того же дня, когда Белла шла на допрос к следователю. Как сообщал «Пророк», Сириус Блэк пребывает под стражей и дает показания по «делу Петтигрю», как уже его окрестили журналисты. Кузен проходил по этому делу как свидетель и судить его должен был Визенгамот, что уже обнадеживало. Блэка держали в министерском изоляторе, а не в Азкабане.

Вторая полоса содержала комментарий министра магии. Беллатрикс с большим удивлением узнала, что, по мнению Фаджа, судебные ошибки и нарушение уголовно-процессуального кодекса — недопустимая вещь в стабильном обществе. Каждый волшебник вправе рассчитывать на справедливый суд: так говорил министр. По ходу дела, Фадж решил получить политические дивиденды, попинав ошибки Крауча.

Саму Беллу это волновало с другой точки зрения. Если министр ставит на оправдание кузена, то во имя чего она ходит под уголовной статьей? Только ради буквы закона или есть еще чья-то игра? Неужели за нее взялся не Долиш и не Амбридж, а сам Дамблдор?

Министерская бюрократия никуда не торопилась. Неприятнее всего было то, что Беллатрикс оказалась вне управления предприятием. Но, на счастье ведьмы, Нарцисса дала на этот счет недвусмысленный комментарий.

— Люциус исполняет свою часть сделки, — ответила леди Малфой. — Ты вложила больше средств, он вложит больше усилий по руководству. Белла, думай о том, как не сесть снова, остальное сейчас — ерунда.

Беллатрикс вняла совету и работала только и исключительно над свом делом. В своих изысканиях она дошла, наконец, до родовой книги и обнаружила то, что не чаяла увидеть. Бродяга не был вычеркнут из рода.

Вальбурга Блэк могла пожечь на гобелене несколько портретов. Но никто не дал бы стремительно сходящей с ума женщине черкать пером в родовой книге. Семья могла отлучить Сириуса от наследства. Но записи в книге имел право делать только глава рода, которым на тот момент был лорд Арктурус Финеас Блэк. Дед так и не вычеркнул внука, и из-за этого начиналась форменная казуистика.

Яксли, до которого срочно донесли эту весть, высказался предельно просто: «Он лишен наследства. Суд может счесть это достаточным условием для исключения из рода. Прецеденты были». Ситуация с наследованием того, что осталось от имущества Блэков, это только подтверждала: все родовые заклятия слушались Беллатрикс, как главу семьи, несмотря на то, что еще оставался один Блэк по мужской линии.

Формально Сириус еще мог считаться членом семьи, хоть и пораженным в правах. Де факто же Бродягу в шестнадцать лет выгнали из Блэков. Белла знала, что за укрывательство близкого родственника не полагается уголовная ответственность. По магическим законам двоюродный брат попадал в разряд близких родственников, но эти законы не предполагали изгнания из рода. Получалось, что родовая книга будет для Беллатрикс оружием последнего шанса. О том, чтобы положить ее на стол и сказать: «Он мой кузен, поэтому я могла его хоть у себя дома прятать», не могло быть и речи.

Племянник и его добровольцы прислали свиток, в котором как раз были изложены прецеденты, о которых говорил Яксли. Ведьма в очередной раз осознала, что надо тянуть время, пока не оправдают Сириуса.

* * *

Наконец, в самом конце второго допроса следователь по-домашнему улыбнулся и задал очень простой вопрос, на который очень трудно дать ответ.

— Госпожа Блэк, — заинтересованно произнес Хокинс. — Допустим, что вы не знаете ничего о побеге, об укрытиях Сириуса Блэка, о его планах. Но скажите — а как вы тогда выяснили, где и в каком облике скрывается Петтигрю?