Вальпургиев рассвет (джен)

За прошедшие полтора десятка лет Беллатрикс мало чего так ждала, как готовности зелья. Время текло, как последние дни перед освобождением; она просто не находила себе места. Процесс развивался без малейшего ее участия, и она прекрасно это понимала своим умом. Но чтобы подавить иррациональное беспокойство, ей требовалось все больше и больше усилий. В конце концов Сириус даже повысил на нее голос, когда она пришла смотреть на котел третий раз за вечер.

— Беллс! — сказал Бродяга. — Ты просто опрокинешь котел и будешь потом бегать еще месяц! Хватит!

Тонкс согласилась участвовать в деле без лишних вопросов. Перспектива поправить тетушке здоровье вызвала у нее только искреннюю радость, которая по-настоящему согрела Беллатрикс. Они несколько раз отработали проникновение в пещеру. Они убедились, что за пещерой нет постоянного наблюдения; фальшивый Волдеморт рассчитывал только на давно созданную систему защиты. Ждать и догонять — две самых трудных вещи; догонять было некого, а вот ждать предстояло еще очень долго.

В этом тянущемся, как патоке, январе просьба поговорить с Андромедой показалась Белле глотком свежего воздуха.

* * *

Она беззвучно возникла в саду Тонксов и пару секунд прислушивалась к окружающим звукам. До Беллы донеслись звуки классической музыки; ничего подозрительного, ничего опасного. Она двинулась вперед, к дому, в окнах которого горел свет. В черном плаще с глубоким капюшоном она выглядела ожившим приветом из прошлого; для полноты образа не хватало только маски. Дверь открылась за миг до того, как Беллатрикс шагнула на крыльцо. За порогом стоял грязнокровка.

— Мистер Тонкс, — поприветствовала его Белла. — Мне необходимо поговорить с сестрой.

— Мадам Блэк, — Тед кивнул ей. — Проходите, Андромеда ждет вас в гостиной, до конца по коридору и налево.

Беллатрикс первый раз была дома у Тонксов; кое-какие вещи она уже видела в доме Снейпа. Ей хватало знаний, чтобы ничему не удивляться. В доме царил образцовый порядок; наверное, даже белье на полках лежало идеально ровно. Тед ее не сопровождал; их отношения оставались сдержанно-холодными, и никто не торопился их улучшать.

— Здравствуй, Белла, — сказала Андромеда. — Присаживайся. Я надеюсь, что в следующий раз ты предупредишь о своем визите раньше, не за час, а чуть раньше.

— Здравствуй, Андромеда, — Беллатрикс уселась в кресло.

Их разделял журнальный столик; мебель и ее расстановка немного напоминала Гриммо.

— Я внимательно тебя слушаю, Белла, — Андромеда оставалась спокойной. — Ты хочешь говорить о дочери и Поттере?

— Да, — Беллатрикс и не думала увиливать. — Хочешь сразу перейти к сути?

— Если у меня с утра состоялся разговор с дочерью на повышенных тонах, после чего Нимфадора отправляется через камин на Гриммо, а вечером я получаю от тебя сову, то суть предстоящего разговора я могу угадать с вероятностью, близкой к единице. И да, я хочу сразу перейти к сути, — Андромеда взмахнула палочкой, и к сестрам поплыл чайник и две чашки. — Ты собираешься рассказать мне о политической важности этого брака?

Беллатрикс рассмеялась.

— Нет, — она покачала головой и посмотрела Андромеде в глаза. — Не буду, не стану, не собираюсь. Совсем. Ты чистокровная и про расчет в браке знаешь без моих объяснений. Зачем стоит связать Гарри Поттера с семьей — ты тоже знаешь. Зачем это все проговаривать?

Андромеда помолчала. Белла не без удовольствия отметила ее недоумение.

— Меда, милая, ты удивишься, но у меня есть любимая племянница и я хочу, чтобы она была счастлива. У ребят все всерьез. Поэтому сейчас меня беспокоят твои отношения с дочерью. Раз мы сразу перешли к сути, то позволь сказать прямо: не заставляй дочь повторять твои шаги по обустройству своего счастья. Мне бы не хотелось, чтобы вы поссорились.

— И ты…

— …И я, если дойдет до конфликта, ее поддержу, и поселю ее на Гриммо, и дам приданое, — Беллатрикс говорила негромко, с холодным змеиным спокойствием. — Если тебя это утешит, то не только и не столько ради выгод семьи, а ради спокойствия моей племянницы. Не требуй от дочери того, чего сама не соблюдала.

— Вы что, сговорились с Тедом? — резко спросила Андромеда.

— Нет, не сговаривались, — покачала головой Беллатрикс. — А что говорит отец Нимфадоры?

— То же самое. У них все серьезно, она его любит, зачем им мешать, тем более, что Поттер — хорошая партия...

Беллатрикс отпила травяной чай, размышляя о том, как причудливо складывается судьба.

— Белла, ему шестнадцать лет! — добавила Андромеда. — А Нимфадоре двадцать три.

— Этот недостаток быстро пройдет. А Дора — метаморф, ей при желании всегда будет семнадцать, — Беллатрикс помедлила. — Послушай. Парень рано потерял родителей. Он уже спасал от мучительной смерти своих друзей. Поверь, он достаточно пережил, чтобы рано повзрослеть.

— Скоро возобновится война!

— Они поженятся после войны. Меда, признай уже, что споришь по инерции.

— Если после войны… Мерлин с тобой, Белла, я могла бы долго спорить, но ты метко заметила: я действительно не хочу требовать от Доры то, чего сама не соблюдала.

— Рада, что мы это выяснили. И да, вот что. Андромеда, я скоро исчезну на пару-тройку недель. Есть дело, которое я не могу доверить никому другому.

Андромеда помолчала, обнимая чашку обеими руками.

— Удачи, Белла…

* * *

Зелья готовы. Котел страданий стоит на столе. Сидят бок о бок Сириус и Тонкс. Замерли у входа домовые эльфы. Прохаживаются по комнате Руквуд и Пенелопа. Наступала та самая последняя минута, в которую еще можно отказаться от задуманного. Беллатрикс втянула воздух — несколько недель она ждала этого момента, и теперь, когда осталось только дать приказ, она стоит, как у последней черты.

Так надо. Надо, потому что она уже опасается встать в группу с шестикурсниками. Потому что каждый день шумит за ушами от давления. Потому что за три недели они облазили всю пещеру и уверены в том, что ритуал останется незамеченным. Потому что труды Кассиопеи надо использовать. Потому что она сто раз объяснила задуманное самой себе.

— Удачи нам всем, — Беллатрикс поднялась с дивана. — Я иду переодеваться.

В комнате по соседству она с неохотой сняла любимое платье и распустила волосы. Ее дожидалась длинная, в пол, льняная рубаха. В круге у колдуньи не должно быть ничего металлического, кроме жертвенного кинжала: ни колец, ни амулета, даже крючков на белье. Чуть поколебавшись, Беллатрикс сняла теплые носки. «Хорошо, что рубаха хотя бы белая, а не полосатая», — подумала она.

Когда она вошла в комнату, Сириус бросил на нее понимающий взгляд, но все ассоциации с Азкабаном он оставил при себе. Руквуд одобрительно кивнул и отошел ко входу.

— Все готовы? — Сириус и Тонкс встали с мест. — Кричер, Винки! Мы начинаем!

Они вновь оказались на ровной каменной площадке, которую окружало черное озеро без конца и края. Зеленое свечение лишь отодвигало плотную, густую тьму. Здешний мрак был гораздо плотнее обычной темноты. Где-то под темными водами дремали инферналы и покоилась призрачная лодка, без которой они все прекрасно обошлись. Стук котлов с зельями показался громом.

— Все тихо, — прошептала Тонкс.

— Смотрите в оба, — приказала Беллатрикс. — Я подготовлю круг.

Площадка ничем не уступала иному ритуальному залу. Линии получались ровными и четкими. Сосредоточенно, ни на что не отвлекаясь, Белла вывела двенадцатиконечную звезду, обвела ее кругом и начертила между лучами руны. В свете мерзкого зелья белые линии казались светло-зелеными. Только с последней черточкой Беллатрикс ощутила, что ее пробирает холод; такой же, как в камере Азкабана, будто в подступающем мраке висят дементоры. Во мраке! Догадка пронзила ее. Вот он, ее третий вход во мрак!

— Я готова, — сказала она, делая шаг назад от круга. — Давайте ритуальную чашу.

Холод и страх отступили, торжество от догадки прогнало его. Она приняла из рук Тонкс розовый пластмассовый тазик, выглядевший насквозь чужеродным в этом месте. Впрочем, кто-то же в давние времена рискнул использовать стальной кинжал вместо костяного ножа. Кто-то впервые начертил круг мелом. Почему ей запрещено взять легкий и удобный сосуд из пластмассы, а не дерева или хрусталя? Беллатрикс отнесла розовый тазик в центр круга, к ритуальному кинжалу. От красной половины зелья пошел пар; в круге повис тяжелый соленый запах. Синяя половина лилась легко; бинарное зелье загустело, задрожало и стало похожим на желе, такое же зеленое, как все, что попадало под изумрудный свет хранилища. Беллатрикс опустила внутрь ритуального тазика котел страданий и подошла к каменной чаше. На гладкой поверхности отразилось ее напряженное лицо.

— Сириус, племянница, — она посмотрела обоих. — Зелье надо выпить до конца. Мы знаем, что оно меня не убьет. И поэтому ваша задача — проследить, чтобы я выпила все. До конца. Даже если его придется лить силой. Вы меня поняли?

— Да, — тихо произнесла Тонкс.

Сириус решительно кивнул.

— Даже если придется лить силой, — повторила Беллатрикс и потянулась за кружкой.

Зелье оказалось так же легко набрать, как простую воду. От изумрудной сияющей жидкости не исходило никакого запаха. Помедлив пару секунд, Беллатрикс решилась и выпила зелье залпом. Ничего не произошло. Только на языке остался странный привкус, как от слегка подсоленной воды.

— Я не могу умереть, — внезапно зазвучал высокий холодный голос.

Белла чуть не уронила кружку. Прямо из ниоткуда на каменный пол ступил Волдеморт. Не младенец, не змееподобный гомункул, а зрелый красивый мужчина с тронутыми сединой висками. Такой, каким Беллатрикс видела его в четырнадцать лет.

— Белла…

Волдеморт говорил, не открывая рта. Теперь Беллатрикс видела, что он полупрозрачный; что Сириус не слышит его слов и не обращает на него внимания. Это всего лишь ее страхи, вызванные действием изумрудного зелья.

— Я потерял тело, я потерял душу… я слишком поздно понял, куда ведет меня эта дорога. Не к вечной жизни, а к вечной агонии… Пока я не умер в первый раз, я еще оставался собой. Но не сейчас…

Беллатрикс, зажмурившись, помотала головой. Нет, нет, это всего лишь иллюзия.

— Беллс? — негромко позвал ее Сириус.

Белла кивнула и, не открывая глаз, не слушая шепота, на ощупь зачерпнула еще. Судорожно выдохнув, она выпила вторую кружку. Рядом что-то негромко стукнуло.

— Работает, — сказал Сириус. — Беллс, работает.

Беллатрикс приоткрыла глаза и уставилась на круг, как на главное сокровище, стараясь не смотреть по сторонам. Над зельем поднималось красное марево. Котел работает! Надо лишь напитать его досыта, не обращая внимание на иллюзии…

—…Звезда моей жизни, как жаль, что я так и не увидел тебя.

Не в силах сопротивляться, она повернула голову и увидела мужа. Невероятно исхудавший Рудольфус стоял рядом с Волдемортом. В его глазах Беллатрикс не увидела ни упрека, ни разочарования — только бесконечную печаль.

— Жаль, кузина, что мы не узнали правду, — израненный Регулус Блэк поднялся из воды.

— Нет… — прошептала Беллатрикс. — Это иллюзия.

Но даже если это иллюзия, то являются ли их слова ложью? Один за другим они пришли сюда рассказать о своих страданиях и о том, что рядом с ними в смертный час не было Беллатрикс. Могла ли она спасти Регулуса? Могла ли она хотя бы попытаться остановить Темного Лорда от рискованного шага? Могла ли она остаться с мужем? Раз за разом она оказывалась далеко от тех, кому она была нужна в самый страшный час.

Беллатрикс уставилась на котел, наливавшийся алым. Пить. Только пить эту дрянь, иначе все зря. Не говоря ни слова, она решительно зачерпнула новую порцию и принялась пить мелкими глотками.

* * *

Сириус увидел, как в глазах сестры что-то заблестело. Не допив, Беллатрикс замотала головой и осела прямо на каменный пол. Кружка выпала из ее руки, и недопитая изумрудная жижа целой вереницей капель отправилась назад, в каменную чашу. До тошноты ненавидя себя, Сириус поднял кружку и зачерпнул еще.

— Беллс? — он присел рядом и коснулся ее плеча.

Дрожащими руками Беллатрикс взяла зелье и поднесла его к губам. Ее зубы застучали о край кружки. Она пила очень медленно, тяжело вздыхая после каждого глотка. В полном молчании она опустошила третью кружку. Сириус принял кружку из ее рук и поднялся.

— Не хочу… — жалобно донеслось снизу.

— Надо, — отрезал Сириус; он чувствовал себя так, будто ему полосуют ножом сердце, но отчаянно старался не показывать ни капли из переполнявшей его жалости. — Беллс, надо. Ты сама приказала. Вот, возьми и пей. Пей!

— Не хочу, не хочу, не хочу, — простонала Беллатрикс. — Сириус, мне больно… я не могу…

— Пей! Можешь!

Белла отпила еще пару глотков и замотала головой. Бродяга подхватил кружку и снова поднес ее к губам кузины.

— Надо, Белла, надо, моя хорошая, — уговаривал он ее. — Надо. Осталось совсем немножко, сейчас котел наполнится. Давай, Беллс, давай, скоро все кончится. Давай.

Беллатрикс покорно допила еще одну кружку изумрудного зелья и опустила руки. Она часто дышала. Потом она заговорила, и Сириус вздрогнул; он видел ее в истерике и в ярости, но ни разу не видел, как Беллатрикс жалобно плачет, как маленькая напуганная девочка.

— Нет, нет, пожалуйста… — всхлипывала она. — Я хочу, чтобы это прекратилось… пожалуйста.

Она подняла голову и посмотрела сквозь Сириуса расфокусированным взглядом.

— Вот, выпей еще, — солгал Сириус. — Выпей, скоро все прекратится.

Он поднес к губам Беллы кружку и, к его ужасу, Беллатрикс покорно выпила все до последней капли. Она вздрогнула и зашептала, глядя перед собой на что-то, видимое только ей одной:

— Он исчез… Руди, он исчез. Почему ты не взял меня с собой? — она всхлипнула. — Почему я не сдержалась, Руди? Я подвела всех. Если бы я только знала!

В полном молчании Сириус наполнил кружку.

— Он умер! — выкрикнула Беллатрикс, послушно выпив еще порцию зелья. — Он умер еще до того, как вы пошли его искать! Если бы я только знала, если бы я хоть немного знала!

Она застонала и съежилась, будто ее обступили призраки.

— Если бы я знала! — повторила она и разрыдалась. — Мой Лорд, почему я не смогла уберечь вас? Зачем вы сделали крестраж? Почему вы отвернулись от нас? Почему вы не пришли ко мне?

Тяжело дыша, Сириус зачерпнул из каменной чаши. Он отчаянно, изо всех сил пытался не осмысливать жуткое сочетание: он сочувствует женщине, оплакивающей Волдеморта. Беллатрикс задергала ногами, пытаясь встать; силы оставили ее.

— Пить… — донеслось снизу.

— Пей, пей, тебе станет лучше, — врал и умолял Сириус, содрогаясь от отвращения к себе, и снова Беллатрикс покорно открыла рот, позволив влить зелье.

Несколько секунд она тяжело дышала, потом свернулась калачиком и закрыла глаза.

— Мой Лорд, за что? Не отворачивайтесь от меня! — она задрожала, как осиновый лист. — Пожалуйста, нет, не надо, не оставляйте меня!

— Тонкс, — громко сказал Сириус. — Помогай. Если они и сейчас не очнулись, то и не очнутся. Я один в нее уже ничего не волью, а осталось еще на пару раз.

Тонкс подошла к съежившейся Белле и приняла кружку от Сириуса. Бродяга взял сестру за плечи, поднял ее и прислонил к постаменту. Она отпила небольшой глоток и замотала головой:

— Нет, нет, я больше не могу!

— Тонкс! — рявкнул Сириус. — Лей, пока я ее держу! Лей, иначе все напрасно!

Беллатрикс выпила еще, как ребенок, умирающий от жажды, и зашлась плачем, вырываясь из рук Сириуса. Котел сиял; темно-красный свет одолел изумрудный, и теперь пещера выглядела еще более зловещей.

— Почему? Мерлин, я бессильна хоть что-то сделать! — застонала Белла.

— Готово, — Тонкс зачерпнула зелье и почувствовала, как кружка царапает по дну чаши. — Осталось чуть-чуть.

— Лей! — лицо Сириуса стало страшным. — Не тяни! Лей!

От новой порции зелья Белла вскрикнула и забилась в руках Сириуса, пытаясь свернуться в комочек.

— Мама, мама! Не надо, пожалуйста! — Беллатрикс выла, как раненое животное. — Это книжка Рудольфа Лестрейнджа, мама, не надо! Даже лорд Волдеморт сказал, что ее не стыдно читать чистокровным! Не надо!!! — голова Беллы дернулась. — Это правда, мама! Мама, за что?! Мама, я не виновата! Что я теперь ему скажу?!

— Осталась одна порция, — одними губами произнесла Тонкс.

— Лей! — прошипел Сириус.

— Неправда, неправда, неправда! — Беллатрикс повторяла как заведенная. — Он сам мне сказал, что ему интересно со мной говорить! Сам! Лорд Волдеморт не мог мне наврать! Не мог!

Беллатрикс выпила остаток зелья, отчаянно застонала и обмякла в руках Сириуса. Через очень долгое мгновение ее веки задрожали, и она пошевелилась.

— Воды… — прошептала она.

— Кричер, — скомандовал Сириус, — неси из дома графин.

То ли Волдеморт что-то не предусмотрел, то ли на домового эльфа не действовали чары этого места, но вода из графина в его руках не исчезла.

— Я жива… — прошептала Беллатрикс, осушив сосуд до дна. — Что с котлом?

— Взгляни, — попросил Сириус. — Он насыщен.

Из круга вырывались лучи кроваво-красного света.

* * *

— Беллс? Беллс, ты в порядке?

Сириус навис над ней, как в Отделе Тайн. «Он все слышал», — запоздало подумала Беллатрикс. Но Бродяга смотрел обеспокоенно, только лишь обеспокоенно. Мгновением позже Белла сообразила: а что нового он мог о ней узнать? Что такого она сказала, чего он не слышал за десять лет в Азкабане? Она шумно выдохнула. Призраки исчезли, слова затихли, но тупая ноющая боль осталась.

— Бродяга, — Беллатрикс слабо улыбнулась. — Я совсем не в порядке. Но сил на ритуал у меня хватит.

Ее лучший друг кивнул и протянул руку. Беллу повело в сторону, когда она поднялась на ноги. В ушах шумело. В боку и груди кололо несколько игл. Каменный пол холодил ноги. Усталое, измученное тело напоминало обо всех болезнях и лишениях.

— Я сама, — она покачала головой. — Тонкси, смотри за озером.

Она шагнула в круг. От камня внутри круга поднималось приятное тепло. Беллатрикс взялась за кинжал, и в тот же миг ее отпустили все страхи и воспоминания. Она заговорила, и ее холодный голос разнесся под сводами пещеры. Где-то там, в темной воде, ей почудилось шевеление. Она знала эти фокусы; отвлекаться нельзя ни на что. Беллатрикс подняла кинжал на уровень глаз — и не стало ничего: ни пещеры, ни каменной чаши на другом краю островка, ни Сириуса с Тонкс: все ее внимание поглотил клинок и мерцающие руны.

О ты, вечная и неизбежная,

Внемли моему зову.

Узри мое подношение!

Я пробуждаю Круг!

Беллатрикс взмахнула кинжалом; руны и звезда вспыхнули ровным белым светом. Круг ожил, и вместе с волшебством пришел холод. Ледяные пальцы погладили босые ноги, сомкнулись на лодыжках не хуже кандалов Азкабана. Белла снова уставилась на кинжал, прогоняя все мысли; она не рискнула даже пошевелить ногами. Клинок и слова — вот единственное, что могло удержать ее внимание.

О ты, что ждет каждого из нас,

Откликнись на мою просьбу!

Я произношу твое имя,

Лишь одно из многих.

Йа Эрешкигаль!

Ледяные ладони поднялись выше и прошлись по ее телу сквозь тонкую рубаху. Сердце забилось неожиданно тяжело, пульсируя болью, после каждых трех-четырех ударов будто задумываясь на мгновение: продолжить биться или наконец поддаться слабости и холоду. Тяжело дыша, Беллатрикс выпрямилась и поднесла кинжал к самому лицу.

О ты, перед кем равны все,

Я приношу тебе дары,

Выкупая подобное подобным,

Я вновь зову тебя по имени!

Йа Танатос!

Чтобы стоять и говорить, ей приходилось напрягать все оставшиеся силы. Почему-то Беллатрикс была уверена, что если ноги ее не удержат — все сорвется, и она падет не только в физическом смысле. Холод поднялся еще выше; она совсем не чувствовала ног. Но они ее держали, и Белле этого было достаточно. Рассчитанный двумя магами ритуал превратился для нее в дикое, еще первобытное испытание воли.

О ты, чье царство не уменьшается,

Даруй мне отсрочку неизбежного!

Верни мою молодость!

Я вновь зову тебя по имени!

Йа Хель!

Она отказывалась признать поражение. Даже сейчас, когда ледяные пальцы щупали ее сердце, будто примеряясь, как удобнее его вырвать. Беллатрикс услышала хрип и не сразу поняла, что слышит свое собственное дыхание. В ушах зашумело, и в этом шуме ей слышались голоса. Десятки, сотни голосов. Мужские, женские, детские. Похожие на шепот из-за арки в Отделе Тайн и одновременно такие разборчивые. Ей хватило сил тряхнуть головой и продолжить говорить, не задумываясь над тем, что ее голос по-прежнему звучит на всю пещеру,

О ты, бесстрастнейшая,

Я призываю тебя по своей воле,

Я отдаюсь твоей воле,

Я вновь произношу имя!

Йа Мортис!

— Я скрепляю свою мольбу кровью! — крикнула Беллатрикс и резанула кинжалом ладонь.

С первой же каплей крови, упавшей в зелье, ледяные пальцы сдавили ее сердце. Боль ушла; она просто перестала ее чувствовать. Могильный холод захлестнул ее, вытесняя последние крохи тепла из ослабшего тела. Беллатрикс успела отрешенно подумать, что смерть совсем близко. Что-то подхватило ее и подбросило ввысь так, что она выпустила кинжал. Клинок упал внутрь круга и воткнулся в камень, прямо посреди разлившегося бурлящего зелья, так похожего на густую кровь. Забурлила и вода в озере; отовсюду выныривали руки и головы, мужские, женские, детские. Армия мертвых двинулась к островку, но Беллатрикс этого уже не видела.

* * *

Беллатрикс вновь оказалась в комнате старого особняка Риддлов. В камине потрескивали дрова, за окнами расстилалась беззвездная чернота. Кресло, похожее на трон, стояло высокой спинкой к камину. Ничего другого Беллатрикс даже не успела рассмотреть — ее внимание моментально оказалось приковано к женщине, сидящей на этом троне. Похожая на саму Беллу, но совершенно седая Кассиопея Блэк сдержанно кивнула.

— Бабушка Кассиопея? — недоверчиво спросила Беллатрикс.

Только сейчас она заметила, что сквозь строгое черное облачение Кассиопеи еле заметно проглядывает обивка кресла.

— Не совсем, — отозвалась старая волшебница. — Я всего лишь воспоминание, которое ждало несколько лет.