Много смертей Гарри Поттера (джен)

Целых три дня Гарри лежал ничком, ни о чем не думая. Он просто пялился в потолок и игнорировал тревожную воркотню мадам Помфри с профессорами.

Так продолжалось до тех пор, пока они не начали поговаривать об отправке пациента в Святого Мунго. Тогда Гарри начал двигаться. Невилл рассказал ему, что случилось с его родителями: уже двенадцать лет они заперты в больнице, без волшебных палочек и без свободы. А свобода нужна была Гарри, чтобы исполнить то, что ему жизненно необходимо.

Квиррелл заплатит за все. Так же, как Волдеморт и все последователи. Гарри был без понятия, как именно это сделает — он не был неуязвимым, и если ему нанесут смертельную рану перед точкой сохранения, то существовал риск застрять в таком состоянии навсегда.

Если враги когда-нибудь узнают о его способности, то они могут запросто запереть его в комнате гнить в безвестности. Ведь если он не умрёт, то и не вернётся отомстить.

Гарри следовало стать сильнее и как можно быстрее, а также перестать избегать конфронтации. Атака в лоб не сработала, но лишь потому, что он мыслил как гриффиндорец. Даже дитя сможет причинить вред взрослому, если у него есть достаточно времени для подготовки.

Квиррелл считал, что его защита неприступна. И Гарри намерен был доказать ему, что это неправда.

Первым шагом будет стребовать обещанное у профессора Флитвика. Обучение у мастера дуэлей определенно должно быть продуктивнее, чем то же самое у школяров, которые сами всё ещё постигали основы. Флитвик смог бы одолеть тролля одной левой, и Гарри жаждал стать таким же.

Вскоре его огорчили неприятной новостью — Флитвик поставил ограничение. Никаких летальных проклятий — и занятия только раз в неделю. Тем не менее, маленький профессор преподал Гарри науку стратегии, которую предыдущие наставники не могли толком облечь в слова. Гарри учился маневрировать и не терять голову во время сражения. Флитвик был искусным учителем — из тех, что раздавали пряник и кнут в положенное время.

После выписки из Больничного крыла несколько дней Гарри чувствовал себя будто в тумане. Всё словно застыло во времени и казалось ненастоящим. Но он верил, что это не продлится долго. В конце концов он впустил в себя чувства и познал внутреннюю боль, но это было всё-таки лучше, чем быть бездушной марионеткой.

В день, когда в расписании появилась Защита от темных искусств, Гарри пошёл в Больничное крыло и пожаловался на головную боль. В каком-то смысле так и было, но в первую очередь он опасался, что снова не удержит над собой контроль, если услышит обидные слова в адрес Пьюси. Сейчас было крайне неподходящее время для атаки в лоб. Повторяя одну и ту же неделю, он не добьётся ничего, кроме лишней боли.

У Гарри проскакивала занимательная мыслишка: попытаться победить Квиррелла путем болезненных проб и ошибок. Но он не желал рисковать, ведь ему была неведома суть способности, а также критерии временных границ, на которые он возвращался. Каким бы образом он ни выживал и как бы долго не оставался в живых, время возврата отодвигалось все дальше. Гарри был без понятия, было ли это просто совпадением или оно так и должно работать.

В следующий раз, когда подошло время ЗОТИ, Гарри успел немного прийти в себя. Он смотрел на Квиррелла — и в особенности на его затылок — так, что если бы мог убивать взглядом, то от того не осталось бы и мокрого места. Тем самым он успокаивал себя.

По какой-то причине теперь у Квиррелла начались головные боли. Гарри нашел в том мрачную иронию, поскольку его собственные боли стали стихать.

Издевательства прекратились, и без разницы, посчитали ли студенты его психованным или из сострадания. Гарри было наплевать. Главное, что появилась свобода передвижения без необходимости дергаться по поводу и без.

Три недели спустя, под конец ноября, Гарри сидел в библиотеке с Гермионой и Невиллом. Существовала опасность, что их увидят вместе, но шёл квиддичный матч, и риск сводился к минимуму.

Гарри полюбил квиддич, так как в это время все профессора были на трибунах. Пока в замке никого не было, он мог спокойно ходить, не боясь попасть в передрягу. В итоге он редко видел саму игру. Гарри не рады были видеть на трибунах как своего факультета, та и чужого. Невилл был бы не против сходить с ребятами на матч, если бы те того пожелали, а Гермиону спорт не интересовал.

Сезон стартовал с начала ноября, и сейчас проходил третий по счёту матч. Ещё одна игра, и квиддича не будет до февраля, к сожалению Гарри.

— Так ты поедешь домой? — спросил Невилл, на что Гарри кивнул.

— Мне небезопасно оставаться на каникулы.

Череда недель в Хогвартсе практически без свидетелей возможного преступления была бы сущим кошмаром. В распоряжении Квиррелла оставалась куча времени, чтобы угробить Гарри. По сравнению с этим дом Дурслей казался раем на земле.

Ни Гермиона, ни Невилл не поверили ему, когда он рассказал, что Квиррелл — агент Волдеморта. Они увидели в Гарри лишь параноика, который строит заговоры против невинного заики. Оставалась надежда, что они хотя бы засомневаются и впредь будут начеку.

— Я бы пригласил тебя в гости, — сказал Невилл. — Но бабушка знает о награде за твою голову. Она говорит, что мы не сможем защитить тебя, если что пойдет не так.

— Дома безопаснее всего, — сказал Гарри. — Конечно, мои магглы расстраиваются, когда сталкиваются с волшебством, потому я бы не хотел принимать сов. Гермиона дала мне свой номер телефона, и я смогу звонить ей, когда выдастся свободная минутка, и родные при этом не расстроятся.

Не сто́ило и говорить, что Дурсли не обрадуются, если они начнут получать странные звонки. Гермиона возмутилась было дискриминацией по магическому признаку, но Гарри быстро объяснил, что на нее разозлятся в любом случае: будь она обычной девочкой или ведьмой. Просто в последнем случае намного больше. В конце концов, она согласилась ждать звонков от Гарри.

— Пошли ей сову, и я попрошу Гермиону зачитать письмо по телефону, — предложил Гарри. — Я в свою очередь напишу ей письмо по маггловской почте, а она перешлёт его тебе.

Невилл кивнул, не до конца понимая, что представляет собой «телефон». Гарри пытался объяснить ему это несколько раз, но сдался и заключил, что тому придется увидеть маггловский прибор вживую, чтобы понять его.

— Недавно Рона чуть не убили, — сообщил Невилл.

— Чего? — Гарри насторожился.

Если Квиррелл принялся за не связанных с ним студентов, то ситуация усложнится новым злодейским замыслом.

— Он забрел в Запретный коридор на третьем этаже, — уточнил Невилл. — И рассказал, что увидел гигантскую трёхголовую собаку. Он едва вышел оттуда живым.

— Дамблдор предупредил всех об этом коридоре. Уизли в моем представлении не из того типа людей, которые прислушиваются к остальным.

— Вы лучше спросите, зачем вообще директору гигантская трёхголовая собака в школе, наполненной подростками? — Гермиона потрясла головой.

— Вся школа — это смертельная ловушка, даже без учёта Волдеморта, — Гарри взглянул ей глаза, начиная монолог. — Около неё лес с живущими в нем огромными плотоядными пауками, оборотнями и прочими монстрами. Совсем недалеко дерево, которое может забить тебя до смерти, если подойдёшь слишком близко. Лестницы двигаются сами по себя, и их не волнует, что ты можешь свалиться с них прямиком в пасть Смерти.

Он принялся загибать пальцы.

— На зельеварении мы как мартышки с гранатой — одно неверное движение, и БАХ — мы взлетаем на воздух. Я слышал от старшекурсников, что существуют кусающиеся книги. Каждый ребёнок здесь имеет в руках оружие, и это в том возрасте, когда издевательства набирают обороты. Принимая всё это во внимание, ты считаешь трёхголовых гигантских собак чем-то из ряда вон? Я скорее удивлен, что один из них не стоит на страже где-нибудь возле гостиной Гриффиндора.

Гермиона открыла было рот, но Гарри перебил её, не дав возразить.

— Что произойдет с маггловской школой, если в ней произойдет хоть одна подобная чертовщина? Её закроют на следующий же день. Родители открутили бы головы всему персоналу, и это считается частью нормального бизнеса.

— Я слышал, у магглов плохо с целительством, — вставил свое робкое слово Невилл.

— И это причина безбашенности волшебников, — сказал Гарри. — Сломал руку? Испари кость вместе с осколками, потерпи костерост одну ночь, и вуаля, рука как новенькая! Покусала гигантская собака? Вот тебе заклинание…

— Так они в своём праве? — неуверенно предположила Гермиона. — Волшебников нелегко повредить, сравнивая с магглами.

Гарри глядел на неё, недоумевая, как быстро — менее чем за три месяца — она переняла беспечность волшебников. Могла бы сохранить толику маггловской предосторожности.

— Нет магии, способной вернуть мертвых, — уронил он. — Студент умер, прошло несколько недель, и будто ничего не произошло!

— Не только здесь, — тихо произнесла Гермиона. — Девочку из моей старой школы… убил собственный отец.

Невилл выпучил глаза, а Гарри про себя подумал: в магических семьях такого не происходит или об этом просто замалчивают?

— Все скорбели, но всё вернулось в норму за пару недель.

Гарри нахмурился. Он не понимал человеческой беспечности. Адриан умер, а остальные вели себя так, будто он ничего не значил.

Из-за того, что он был из Слизерина? Факультет ненавидели так сильно, что вся школа брезговала почтить память одного из его членов? Гарри считал, что Адриан был популярен среди не-слизеринцев. Он никогда не жульничал, играл по правилам и был со всеми приветлив.

Он не был так уж дружелюбен по сравнению с барсуками или погружен в учёбу, как во́роны. Был просто хорошим человеком.

— Адриан стал мне другом, — вкрадчиво произнес Гарри. — Он помог мне, в то время как большинство издевалось надо мной, и никто его не заставлял. Ему было не чуждо сострадание.

— Это не значит, что всем наплевать, — нахмурилась Гермиона. — Просто большинство знает его только как игрока в квиддич. И никто не желает думать о нависшей над нами возможной угрозе.

— Ребята, вы должны быть начеку, — сказал Гарри. — Не нужно быть семи пядей во лбу чтобы перейти от визита тролля на Слизерин до прямого вреда моим самым что ни на есть друзьям.

— Мир не вертится вокруг тебя, — вздохнула Гермиона. — Даже если иногда кажется, что он уговаривает тебя, что так и есть.

— Так собака тебе не интересна? — спросил Невилл.

— Вообще, — подтвердил Гарри. — Идти любоваться на тварь, желающую меня сожрать, бесполезная трата времени.

* * *

Хотя издевательства в общем прекратились, атмосфера вокруг Гарри не стала теплее. От прессинга школьники перешли к отчуждению. Держа во внимание нападения Квиррелла, Гарри посчитал это к лучшему, заткнув свои внутренние стремления к обретению друзей.

На следующий день после того, как Гарри отметился в списке уезжающих на Рождество домой, ему прислали записку, в которой приглашали на разговор с директором.

— Я считаю, тебе лучше остаться на каникулы, — сказал Дамблдор. — Ранее я был занят и рассчитывал познакомиться поближе в это время.

— Я понимаю, вы боретесь против Пожирателей смерти, — сказал Гарри. — Но я не останусь наедине с Квирреллом в месте, не защищенном охранными чарами.

— Что навело тебя на мысль о том, что Квиринус — вражеский агент?

— Только кто-то из персонала мог провести тролля в школу, — ответил Гарри. Нельзя было выдавать директору истинную причину его знания о Квиррелле, являющимся приближенным к Волеморту, причем буквально. — Хогвартс считается самым защищенным местом в Магической Британии, и не в последнюю очередь благодаря защитным чарам.

— Авроры подозревают нескольких преподавателей, — спокойно отреагировал директор. — В том числе и меня.

— С вашей стороны на кону все, но выигрыша никакого. Как лидер сопротивления, вы слишком важны, и вредя вам, они делают одолжение сторонникам Волдеморта.

— Как насчет других подозреваемых?

— Макгонагалл ваша приближенная, — начал перечислять Гарри. — У Спраут недостаточно храбрости для совершения преступления. Трелони не хватает компетентности. Флитвик слишком переживает за…

— Говоришь, Квиринус недостаточно заботится о студентах?

— От него у меня болит шрам, — признался Гарри. — Когда я нахожусь рядом с ним, у меня возникают хронические головные боли, и к тому же он подделывает своё заикание.

— Этого недостаточно веские доказательства для авроров, Гарри, — сказал Дамблдор, вытянув конфетку из наполненной ими банки рядом. Он предложил угощение Гарри, на что он только покачал головой.

У него было достаточно мозгов не брать конфеты из чужих рук. С его удачей в начинке могла содержаться сыворотка правды или ещё какое зелье, что могло выдать его с головой.

— Даже если ты прав, — продолжил директор, — мне нужны эти доказательства. Существуют люди, у которых есть подозрительные связи с последователями Волдеморта, и без них мы никогда не сможем подтвердить это.

— Люди богатые и влиятельные, — пробормотал Гарри с цинизмом.

Он резонно сомневался, что кучка доказательств сможет приостановить копание в сторону бедных и беззащитных. По словам Невилла, магический мир прогнил, отчего люди Волдеморта продержались столь долго.

Директор не ответил, а просто взял ещё одну конфетку.

— Есть еще одно дельце, о котором я хотел с тобой поговорить, — продолжил он как ни в чем ни бывало. — Я собирался вручить её в качестве рождественского подарка. Но так как ты отправляешься домой и, насколько знаю, твои дядюшка с тётушкой не жалуют магический мир, я отдам тебе это прямо сейчас.

Директор встал с кресла, подошёл к шкафу и вытащил на свет некий свёрток.

— Что это? — спросил Гарри, разворачивая его.

— Она принадлежала твоему отцу, Гарри. Он отдал мне её на хранение, чтобы передать тебе, когда наступит время.

Гарри полностью развернул его, и струящаяся ткань стекла вниз. Руки, удерживающие ткань, стали невидимыми. Это была мантия-невидимка.

Гарри ощутил внезапный всплеск ярости. Он провел эти месяцы, дважды избегая травли и перебегая с места на места, только чтобы получить чертову мантию-невидимку. В то время она пригодилась бы весьма сильно.

Она могла бы спасти ему жизнь. Но он умер, потому что у него не было подобной вещи.

Дамблдор дал ему мантию только сейчас? После того, как издевательства только-только прекратились?

Гарри сжал мантию со всей силы, и боги ведают, сколько выдержки он потратил, чтобы выдавить из себя дружелюбную улыбку. Лучше поздно, чем никогда, она пригодится его планам в любом случае. С её помощью передвигаться по замку незамеченным станет ещё легче.

Для сражения первокурсника с преподавателем необходимо действовать из тени. Этот инструмент может стать решающим перевесом в негласной битве.

— Спасибо вам, — сказал Гарри.

Скорее всего, директор был слишком загружен, чтобы заметить препирательства первоклашек. Не то чтобы это помогало поднять настроение.

Гарри никогда не был свободен в исследовании замка, не тогда, когда смерть наступает на пятки. В субботу он экспериментировал с возможностями мантии, в то время как одноклассники наслаждались недавно выпавшим снегом, появившемся будто по мановению волшебной палочки.

Оказаться втянутым в битву снежками Гарри желал в последнюю очередь. Ведь он никак не был застрахован от ученика, которому могло бы взбрести в голову поместить камень в один из таких снежков.

Вместо этого он гулял по школьным коридорам, старательно избегая коридора на третьем этаже, где рыжик чуть не стал собачьим кормом.

Обычное шатание по общеизвестным местам погоды не сделает. То, в чем нуждался Гарри — это секретные проходы и прочие вещи, с помощью которых он сможет прятаться и быстро передвигаться по замку. Из таких мест на него могли устроить засаду, или же… Гарри сам установит ловушку.

Проверяя классные комнаты, он приметил одну, в которой стояло странное зеркало. Он осторожно подошел к нему. Зная, в каком месте он находился, даже неподвижные предметы могли нести опасность. Волшебники порой были достаточно глупы, чтобы разбрасывать где попало всякие артефакты.

Гарри взглянул в зеркало и быстро отшатнулся, отвернув взгляд и переменившись в лице. Он желал бы, чтобы оно показывало будущее, но разум говорил, что это маловероятно. Зеркало-предсказатель наверняка было бы известным на весь мир, будь это так. В таком случае Дамблдор использовал его, чтобы остановить Волдеморта.

"О, помянешь черта, он тут как тут".

— Интересное зеркало, — сказал Гарри.

— Да уж, не так ли? — сказал директор, смотря сверху вниз. — Что оно показывает, как ты думаешь?

— Ничего, что я уже не знал бы, — ответил Гарри, пожав плечами.

— Оно показывает ничто иное как наши самые сокровенные желания, — сказал вкрадчиво Дамблдор. — Многие века оно манило людей и доводило до точки невозврата.

Гарри нахмурился, усваивая новые знания. Предаваясь несбыточным мечтаниям, он ничего не добьется. По словам директора, зеркало не показывало ничего, кроме лжи.

— Смею предположить, ты видел свою семью. — Дамблдор грустно улыбнулся. — Обычно именно ее видят те, кто потерял или не знал своих близких.

— Не угадали, — сказал Гарри, покачав головой.

— Тогда что же ты видел? — директор нахмурился.

— Волдеморта и его последователей. Мертвых, всех до единого.

Директор смотрел на него безмолвно, на лице его читалась беспокойство. Гарри не понимал этого настроения. Это же очевидно. Все худшие моменты жизни, будь это плохое обращение от Дурслей или смерть Адриана Пьюси, произошли по вине Волдеморта, прямо или косвенно.

Пока жив этот человек, Гарри никогда не сможет завести семью или друзей без оглядки на их благополучие. Он не посмеет сделать это даже во снах. Все поступки до и после имели одну цель.

Квиррелл и Волдеморт должны гореть в аду.