Вальпургиев рассвет (джен)

Как только каникулы закончились, Беллатрикс сменила пейзаж за волшебными окнами и убрала учебник для младшей школы на дальние полки. Провожать Драко в Хогвартс Беллу не пригласили, за что она была только благодарна; не хватало еще встретиться на платформе с теми, кто в ту войну стоял на другой стороне.

Племянник уехал, и жизнь снова потекла своим чередом. Статьи, тренировки в боевом зале, библиотека. Беллатрикс тщательно готовилась к активным действиям. Неизвестно, кто открыл Тайную комнату, неизвестно, что же происходит с Поттером, но что бы ни случилось дальше, надо встретить это во всеоружии.

Собственное здоровье, наконец, перестало быть для ведьмы проблемой номер один. Гораздо больше беспокойства у нее вызывал Сириус. Андромеда сообщила, что Муди счел показания заслуживающими внимания, но на этом список положительных новостей исчерпывался. Слишком медленно двигалась машина бюрократии, и слишком недоверчиво в министерстве восприняли слова Муди. В последнем письме сестры проскальзывали тревожные нотки: придется мало что не доказывать невиновность кузена.

Беллатрикс рассудила, что против Аластора играла его репутация. Старый аврор достаточно параноидален, чтобы всерьез воспринять рассказ о Петтигрю. Но при этом Муди настолько параноидален, что его слова будут восприниматься с изрядной долей скептицизма. Сама Беллатрикс по этому поводу могла сказать лишь одно: «Так проходит слава людская». После войны прошло десять лет, и легендарного Муди теперь воспринимают, как чудака. Наверное, в аврорате даже вздохнут с облегчением, когда Аластор отправится на пенсию.

Повлиять на ситуацию Беллатрикс никак не могла; ей оставалось только ждать, хотя временами она всерьез думала, что найти в Британии одну крысу окажется проще, чем растолкать министерство. Не к Дамблдору же идти на поклон; даже если бы они могли поговорить, у директора сейчас куча других забот.

В Хогвартсе творилось непонятное. Снейп отмалчивался, Флинт не понимал ситуации до конца, к Люциусу Белла даже не рисковала обращаться. Она уже успела понять, что останется для Малфоев живым напоминанием о скелетах в шкафу Люциуса. Даже удивительно, что Нарцисса доверила ей обучение племянника. Но, что еще удивительнее, Драко начал ей писать. В начале февраля кроме совы от Флинта, на Гриммо прибыло послание от племянника.

«Уважаемая леди Блэк,

Хочу еще раз поблагодарить вас за уроки. После занятий для меня стала гораздо понятнее Защита. Староста говорит, что я смогу как следует сдать экзамен. Но мне кажется, что главный урок от вас я получил в первые пять минут первого занятия.

Сейчас я старательно учусь и тренируюсь в команде. Капитан мной недоволен и я хочу это исправить.

В школе пока тихо. У нас боятся того, что находится в Тайной комнате, и мама сильно волнуется, но я думаю, что раз я чистокровный, мне нечего опасаться.

Искренне надеюсь, что смогу научиться чему-то у вас этим летом.

Драко Малфой»

Прочтя письмо, Беллатрикс основательно задумалась. Если Нарцисса не может скрыть от сына свое волнение, в доме Малфоев действительно все на нервах. Интересно, как дражайшая сестра отнесется к тому, что ее сын уже переписывается с тетушкой? В конце концов, Белла рассудила, что, во-первых, родители Драко неизбежно узнают о письме, а во-вторых, мальчику стоит ответить. Он мог быть заносчивым, избалованным, откровенно нахальным — но, тем не менее, у парня были хорошие задатки. Вечером того же дня в Хогвартс полетела блэковская сова с коротким, но емким ответом.

«...Одобряю твое решение тренироваться всерьез. Надо либо играть в факультетской команде как следует, либо не играть вообще. Поскольку ты уже ловец и лорд Малфой сделал команде Слизерина такой подарок, не играть ты не можешь, следовательно, выбор невелик. Рада, что ты осознаешь эту ответственность.

Что касается учебы, советую вот что. Как чистокровный маг, ты знаешь много вещей из тех, которые не преподают в Хогвартсе. Попробуй заработать баллы для Слизерина с их помощью, разумеется, не показывая фамильных секретов...»

Если даже Драко, которого мама тщательно опекает от всех неприятностей, заметил волнение Нарциссы — это первый тревожный звоночек.

* * *

Второй тревожный звонок раздался в марте: Беллатрикс во второй раз нос к носу столкнулась с лордом Фредериком Ноттом.

Прошлым летом они уже один раз виделись. Тогда Нотт смотрел на ведьму, как на неприятное напоминание. Он не сказал ей при той встрече ни единого худого слова, но им и без слов было ясно, какая между ними пролегла пропасть. Лорд Нотт будто говорил: «Ну начни уже вспоминать былое». Беллатрикс хватило ума не доставить ему такого удовольствия.

Теперь, весной, чистокровный маг смотрел чуть ли не заискивающе. Ему неожиданно стало интересно, как чувствует себя Беллатрикс: восстановила ли она свои силы, все ли в порядке с ее здоровьем, не донимает ли ее аврорат. Весьма странный интерес для человека, который знал ее адрес и за полгода не написал ни строчки. Слушая Фредерика, Белла не удержалась от того, чтобы отплатить ему той же монетой.

— Если что, лорд Нотт, мой адрес: площадь Гриммо, двенадцать, — сказала Беллатрикс на прощание. — Пишите, если у вас будет возможность.

Как только на горизонте замаячил призрак Темного лорда, Беллатрикс снова стала кому-то нужной.

Уже вечером, устроившись в курительной комнате, Белла предалась воспоминаниям. Старший Нотт, каким она его помнила, был расчетливым и умным человеком; не боевик, но отличный штабист и мастер пропаганды. Припомнив карикатуры Нотта, Беллатрикс не смогла удержаться от смеха. Чего стоило только изображение мага в шикарно-нелепой мантии, вопрошающего у сына: «А Пушки Педдл — это футбол или регби?».

К сожалению для самого Фредерика, его таланты, чем дальше, тем меньше были востребованы. Нотт был рупором Темного лорда времен легальной политики. Когда Упивающиеся перешли к террористической войне, старина Фредерик со своей пишущей машинкой оказался практически не у дел.

Белла в очередной раз убедилась, что те, кто остались на свободе, играть будут не за совесть, а за страх. Они боятся Темного лорда, и если даже придут к нему вновь, то потому, что Волдеморт пугает их больше, чем министерство. Те, кто не боялся, уже давно в могиле или замурованы в Азкабане. Их отправили туда такие же молодые фанатики.

«Они боятся», — подумала Беллатрикс. — «Боятся и будут или цепляться за меня, как за соломинку, или избегать еще тщательнее». Но из поведения Нотта следовал еще один серьезный вывод.

Существует мнение, что Беллатрикс знает о Темном лорде гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И это мнение разделяют серьезные люди, такие, как Нотт.

* * *

Но в середине марта наступил и третий звонок. Взяв во время завтрака у совы очередной выпуск «Пророка», Беллатрикс нервно отставила чашку, расплескав чай по блюдцу. Одного взгляда на газету ей хватило, чтобы понять, что она там прочитает.

На первой полосе красовалась огромная фотография: перешептывающиеся трибуны, Крауч, нависающий над кафедрой, и Беллатрикс Лестрейндж, сидящая в кресле, как на троне. Фотограф сделал очень удачный снимок, запечатлев момент вынесения приговора. Зал суда снимали откуда-то сбоку, со средних скамей: подсудимая, точнее, уже осужденная, была как на ладони. Гордо поднятая голова и подчеркнутое равнодушие действительно смотрелись впечатляюще, вот только Белле до художественных достоинств кадра сейчас не было никакого дела. Над колдографией красовался заголовок, набранный аршинными буквами: «Черные тайны Хогвартса».

Беллатрикс отложила газету. Закурила прямо за столом, прикончив сигарету за несколько жадных затяжек. С опаской поглядела на номер вновь, будто заголовок и колдография исчезнут. Но газета с тем же самым текстом продолжала лежать на том же самом месте. Подождав еще пару секунд, ведьма подтащила к себе выпуск, взяв газету двумя пальцами, будто дохлую мышь.

«...директор Дамблдор занимает половинчатую позицию. Тем не менее, существует еще один нюанс, о котором не упоминает Министерство, видимо, не желая ворошить дела прошлых лет...»

«...Беллатрикс Блэк, вдова Рудольфуса Лестрейнджа, в данный момент находится на свободе. В отличие от многих известных волшебников, госпожа Блэк не являлась жертвой Первого Непростительного. Эта волшебница созналась в добровольном вступлении в организацию Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут...»

«...семейство Блэк подарило организации Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, сразу троих членов. Но место и Сириуса, и Регулуса Блэков в иерархии Упивающихся Смертью не идет ни в какое сравнение с положением Беллатрикс, носившей тогда фамилию Лестрейндж...»

«...из материалов уголовного дела известно, что Рудольфус Лестрейндж силой удержал свою супругу в поместье, отправляясь в дом Лонгботтомов. Можно только угадывать мотивы старшего из двух братьев, но в свете изложенного представляется, что им двигало стремление оградить от опасности ценнейшего из оставшихся членов организации...»

«...таким образом, мы можем констатировать, что наследница Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут сейчас находится на свободе. В этом смысле братья Лестрейнджи добились своего...»

Беллатрикс перевернула лист, чуть его не порвав. На следующем развороте оказалась еще одна ее фотография времен юности. Кажется, с шестого или седьмого курса. Ведьма быстро пробежалась взглядом по тексту. После исторической экскурсии, в статье шли выдержки из интервью с теми, кто знал Беллатрикс еще в юности. Разумеется, все интервью обошлись без упоминания имен.

«...она всегда была очень целеустремленной и убежденной...»

«...ее всегда привлекала черная магия. Вы знаете, что она изучила русский язык, чтобы лучше разбираться в Темных искусствах? Из первоисточника, так сказать...»

«...Очень, очень впечатляющая волшебница. Беллатрикс отличалась колоссальной магической силой и необузданностью. Страшное сочетание, если вдуматься...»

«...Я даже не удивляюсь, что она приняла метку. Беллатрикс всегда на дух не переносила магглов...»

Кроме однокурсников и просто знакомых, отметился даже кто-то из персонала Азкабана, тоже решивший остаться неизвестным.

«...Я видел, как она прибыла в Азкабан и как она шла на свободу. Конечно, тюрьма сильно ударила по ее здоровью. Но если поглядеть в ее глаза, сразу становится понятно — этот человек ни о чем не жалеет...»

Венчал статью простейший и, наверное, даже логичный вопрос. Если в мае из Азкабана вышла «наследница Сами-Знаете-Кого», а осенью в Хогвартсе началось, то куда смотрит аврорат?

На какой-то момент Беллатрикс показалось, что «Пророк» просто перепечатал фантазии слизеринцев из письма Флинта. Будто и в самом деле на Гриммо засела могущественная волшебница, а не медленно приходящая в форму женщина.

Было даже обидно.

* * *

К ней пришли почти сразу после пасхальных каникул. Культурно постучались в дверь вечером. Предъявили ордер на обыск и удостоверения. Белла помолчала секунду, разглядывая гостей: двое авроров, двое понятых и пожилая низенькая женщина в розовом платьице.

— Заходите, — Беллатрикс отошла в сторону. — Чем обязана сим визитом?

— Вам бы следовало следить за газетами, миссис Блэк, — у женщины в розовом оказался высокий, почти девчоночий голос. — Министерство всегда реагирует на подобные обращения.

Ведьма только пожала плечами. Чего-то подобного она уже давно ожидала. Все, что могло вызвать вопросы у авроров, еще летом было перетащено из дома в ячейку Гринготтса. Пусть себе обыскивают; их право.

— Ваше право, — протянула Белла с неопределенной интонацией. — Вы не представитесь?

Вместо ответа эта, за неимением лучшего слова, дама, протянула под нос волшебнице удостоверение. «Долорес Джейн Амбридж, помощник министра магии», — прочла Беллатрикс. Происходящее ей решительно перестало нравиться; Белле хватило увидеть, как авроры заходят в дом, чтобы понять — за главную у гостей именно эта женщина в розовом.

— А это ваша настольная книга? — поинтересовалась Амбридж, когда обыск дошел до библиотеки. — Вы даже сейчас увлекаетесь черной магией?

— Это классический труд девятнадцатого века, — холодно пояснила Беллатрикс, стараясь не сорваться. Полчаса в обществе помощницы министра уже довели ее до белого каления. — Вам требуется справка?

— Нет-нет, — приторно улыбнулась Долорес. — просто это так показательно... миссис Блэк.

— Что именно показательно? — крышка на котле блэковской вспыльчивости отчетливо начала прыгать. — За хранение такой книги не предусматривается даже штрафов!

— Это Министерство будет решать, за что полагаются штрафы! — Амбридж сорвалась на тоненький фальцет. — И за что полагается Азкабан!

— Мне всегда казалось, что это решает Визенгамот или трибунал, а не каждый министерский клерк! — Беллатрикс впервые повысила голос.

Взгляд чиновницы на миг вильнул в сторону. Каким-то шестым чувством Белла почувствовала подвох и резко развернулась; но один из авроров уже достал палочку и моментально приложил ее невербальным «Ступефаем»...

...Ее так и понесли наружу: в домашней мантии, туфлях без задников и подаренных Андромедой носках. С бумагами никто даже не возился: протокол об изъятии целой коллекции темных артефактов и сопротивлении при обыске был заранее составлен и подписан.

* * *

За прошедший год Азкабан ни капли не изменился. Все та же серая каменная громада и пасмурное небо; Беллатрикс почти не помнила ясных дней в этом месте. Точно так же где-то поодаль вьются дементоры; до вечерней кормежки тварей еще долго.

Все оставалось таким же, как и одиннадцать лет назад. Даже затянувшееся ожидание во внутреннем дворе. Разве что в тот раз не было дождя, под которым Беллатрикс успела вымокнуть до нитки. И, конечно же, в тот раз не было Хагрида.

— Рубеус, а вы тут что делаете? — Беллатрикс, наконец, решила тихонько поинтересоваться. — Вы тоже открыли Тайную комнату?

Полувеликан помолчал. Ведьма решила уже, что он оставит ее без ответа, когда Хагрид, наконец, заговорил.

— К нам пришли Фадж и Малфой. Четвертое нападение в школе, — даже косноязычие лесничего куда-то исчезло. — Дамблдора сняли с должности, меня обвиняют в том, что я открыл комнату. Дескать, если не так, то отпустят с извинениями...

Беллатрикс слушала и чувствовала, как внутри нее что-то с хрустом ломается.

Все происходило как и в прошлый раз: и мешковатая роба, и фотография, даже с ее старым номером. И чувство пустоты и безнадежности внутри. До разговора с Хагридом она надеялась, что Люциус одернет Фаджа и не даст отправить сестру жены в Азкабан с такими грубыми нарушениями. Как оказалось, зря.

Малфой был в курсе.