Много смертей Гарри Поттера (джен)

— Вышло как-то грязновато, — тихо заметил Дамблдор.

Слагхорн остался у себя дома, в неведении об их визите. Насколько понимал Гарри, все стороны оказались в выигрыше. Горация не спросят о чем-то, чего он не знает, да и предать их тоже не сможет.

Гарри нахмурил брови.

— Что еще мы могли сделать? Уговорить его преподавать в школе, а затем ждать большую часть учебного года, пока мы пытались бы взять его измором?

— Такой вариант вышел бы добрее.

Они сидели в кабинете Дамблдора и огонь тихо потрескивал. Темнее, чем обычно, или, возможно, настроение Гарри окрашивало все в более мрачные тона.

— Глупый вариант... гриффиндорский выбор. Когда героический вид заботит больше настоящего спасения людей, — Гарри покачал головой. — Иногда прагматический подход — наилучший.

В конце концов, начни Дамблдор вмешиваться и Гарри ничего бы не добился, и Слагхорн все еще являлся другом директора. Дамблдор, как и Гарри, понимал необходимость содеянного. Ему могли не понравиться методы, но Дамблдору точно требовались результаты.

— К тому же, — продолжил Гарри. — Он ничего и не помнит. Мы исправим его ошибку, и Слагхорн сможет сказать себе, что в конечном итоге все разрешилось само собой.

— Я, в общем-то надеялся, что удастся уговорить его на преподавание, независимо от прочих наших дел, — мягко пояснил Дамблдор.

Гарри покачал головой.

— Вы видели, в каком он состоянии? Он преподавал бы не лучше Квиррелла в первом году, за исключением того, что не притворялся бы. Он уже не тот человек, каким вы его знали ранее.

Страх и травма после случившегося с ним явно довели Слагхорна до того, что он боялся собственной тени. Гарри одновременно как испытывал сочувствие к нему, так и не ощущал его. Он отлично понимал страх, но верил, что единственный способ победы над ним — дать ему отпор.

Единственный способ обрести хоть какой-то контроль над страхами.

Дамблдор откашлялся.

— Теперь мы знаем, что есть предел количеству крестражей, которые он мог создать.

— Я полагаю, что он сделал на один меньше максимума, — ответил Гарри. Заметил взгляд Дамблдора и поспешил объяснить: — Смерть внушает ему ужас ⁽¹⁾, а что такое полное растворение души, как не одна из форм смерти? Он не стал бы полагаться на волю случая.

— Превращение тебя в крестраж, скорее всего, ослабило его стабильность, — отозвался Дамблдор. — Его душа на грани исчезновения.

На мгновение Гарри вообразил, как обманом заставляет Волдеморта создать последний крестраж, после чего Темный Лорд просто исчезает сам по себе. Если бы не убийство и тот факт, что Гарри не мог придумать способа убедить Волдеморта поступить именно так, то он бы с энтузиазмом взялся за этот план.

— Я и книга — два крестража, — сказал Гарри. — Как мы выясним, что за вещи он использовал для остальных и где они находятся?

Чистейшая невозможность выполнения подобной задачи практически ошеломляла. Если бы действовал Гарри, то он создавал бы крестражи из повседневных вещей, а попутно наплодил бы еще и фальшивых. Если бы ему не требовалось возвращать их себе по какой-либо причине, то по крайней мере один из них он бы сбросил в океанскую пучину. Если же и правда потребовался бы доступ к ним, то тогда Гарри разместил бы их в местах, которые мог найти только он сам — за стеной в случайном маггловском доме, внутри статуи, которая не имела бы к нему никакого отношения.

Он бросал бы дротики в карту на стене и затем закапывал бы крестражи в местах попадания.

— Один крестраж он всегда будет держать при себе, — заявил Дамблдор, сцепив пальцы рук перед собой. — Так что даже если остальные окажутся уничтожены, он сохранит свой в безопасности.

— Змея, — откликнулся Гарри. — Никаких медальонов или кулонов на младенце Волдеморте я не заметил, и когда он возрождался, то определенно ничего на себе не носил.

— Согласен. Змея служит сосудом его духа и выступает защитником, — заметил Дамблдор.

— Разве из этого не следует, что змею он создал уже после того, как пытался убить меня в младенческом возрасте? — спросил Гарри.

Дамблдор кивнул.

— Полагаю, он собирался использовать твое убийство для создания последнего крестража. У него всегда преобладало эго, а использование смерти величайшего врага для обеспечения собственного бессмертия, такое приятно пощекотало бы его чувство иронии.

— Так что насчет остальных? — спросил Гарри.

— Он всегда восхищался Основателями Хогвартса, больше всех, конечно же, Слизерином, но и остальным отдавал должное. Думаю, для создания бессмертия он бы попробовал воспользоваться артефактами, наиболее тесно ассоциирующимися с ними.

— Стало быть, четыре, — заметил Гарри.

Дамблдор покачал головой.

— У него отсутствовал доступ к мечу Гриффиндора, и я знаю, где он находится. Тем не менее, он наверняка жаждал обладать чашей Хаффлпафф, медальоном Слизерина и диадемой Рейвенкло.

— Стало быть, мы опознали все предметы, за исключением одного, — мрачно сказал Гарри. — А ему нужен лишь один предмет, чтобы остаться здесь навечно, как пятно на маггловском ковре. Хуже того, мы не знаем, где он их все разместил.

— Полагаю, что он разместил их в местах, важных для него лично, — произнес Дамблдор. — Вполне возможно, что мы наткнемся на последний из крестражей в одном из этих мест.

Гарри коротко кивнул.

По крайней мере, хоть какая-то надежда, пускай и весьма туманная.

— Я поразмыслю над возможными местами, — заверил Дамблдор. — И мы обсудим совместную вылазку на их поиски.

Гарри сомневался, что Дамблдор стал бы держать его в курсе, если бы не способность к перезагрузке времени. Однако же способность имелась и Дамблдор поступил бы глупо, не включив Гарри в процесс. В конце концов, даже кого-то вроде Дамблдора могли застать врасплох и убить.

И действуй сам Гарри, он защитил бы крестражи наиболее погаными ловушками и заклинаниями из известных ему.

— Пожалуй, в будущем мы справимся лучше, головы будут свежее, — предложил Дамблдор.

Гарри коротко кивнул. Не дело, если Малфой или кто-то еще заметит, что он необычно поздно вернулся после своего наказания.

— Значит, в ближайшем будущем, — откликнулся он.

* * *

В течение следующих нескольких дней все вернулось в привычную колею. До последнего задания Турнира оставалось еще почти четыре месяца, и фурор из-за спасения Гарри сестры Флёр и Чо Чанг постепенно начал спадать.

Большинство людей, похоже, считали, что просто произошла какая-то ошибка. В конце концов, именно такую версию продвигало министерство, по их словам, произошел не саботаж, а просто ошибка персонала, чуть не вызвавшая смерть девушек.

Все это не помешало "Ежедневному Пророку" обрушить шквал критики на авроров, обозвать их некомпетентным за столь медленную реакцию, за то, что не перепроверили девушек дважды. С точки зрения министерства некомпетентность все еще оставалась лучше саботажа.

Чо Чанг заметно смущалась каждый раз, как видела Гарри, вероятно, в ее мозгу запечатлелось воспоминание о том, как она блевала ему в лицо. В конце концов, это зрелище проецировали на огромные экраны, и все видели его.

Уроки окклюменции продолжались, равно как и боевые занятия с Грюмом. Гарри сражался все лучше и лучше, Грюму уже не приходилось сдерживаться так, как в прошлом, даже когда Поттер занимался с ним в первый раз.

Гермиона работала над окклюменцией с такой одержимостью, которую Гарри обычно ассоциировал с собой. Также она обучалась ей быстрее самого Гарри, и это удивляло его, так как он считал, что у нее просто неподходящий тип личности, а не потому, что сомневался в ее способностях.

Хотя, удивляться, в общем-то, и не стоило. Она всегда хотела знать секреты всех вокруг, но вот своими тайнами делилась не так открыто, как Невилл. В каком-то смысле, Гарри не удивился бы, попади Гермиона в Дом Слизерина. Амбициозная, умная и хитрая, неистово верная, и она обладала определенной мстительной жилкой, которую Гарри полностью одобрял.

Методичная, осторожная и готовая залечь в ожидании, планируя следующий ход. У нее отсутствовали обычные скоропалительность и безрассудство гриффиндорцев.

Как ни странно, но Невилл выглядел большим гриффиндорцем, чем она, пускай он, в отличие от большинства учеников Дома, и не охотился за славой. Гарри гадал, сколько же слизеринских черт изначально существовало в Гермионе, а сколько передалось ей в процессе общения с ним. В конце концов, та личность, что существовала в одиннадцать лет, она изменялась. Гарри не сомневался, что часть гриффиндорцев стала более слизеринцами и наоборот.

День, когда ему предстояло обсуждение, внушавшее Гарри благоговейный страх, быстро приближался. У него сводило живот в предвкушении дискуссии, так как, несмотря на слова о том, что Дамблдор мог представлять лично для него опасность, шансы на это оставались невысокими. Дамблдор решил поддержать его, и, как полагал Гарри, ему пришлось бы совершить нечто довольно ужасное, прежде чем директор изменил бы свое мнение.

Также Гарри полагал, что пока Дамблдор считал его лучше альтернативы, ему предоставят довольно широкую свободу действий. Если бы директор изменил свое мнение... что же, для этого Гарри пришлось бы стать хуже Волдеморта — судьба, ужасная сама по себе.

Знание о том, что случилось с ним, изменит Гермиону. Оно фундаментально изменило самого Гарри, который не смог бы предсказать, как навредят ей даже просто знания о случившемся, полученные из вторых рук. Также он опасался, что это изменит ее мнение о нем.

Невилл, по крайней мере, не слишком хорошо справлялся с окклюменцией. Гермиона не поделилась причиной, по которой так целеустремленно занималась ей, и это означал, что мотивация Невилла отличалась. Лонгботтом не располагал ее прирожденным интеллектом или магическими способностями, пускай и не являлся тем недотепой, каким он сам себя считал.

Рассказать Гермионе, не посвящая в тайну Невилла, будет легко. У него могло и не оказаться выбора, если Невилл не освоит окклюменцию.

* * *

Второе "наказание" Гарри у Снейпа за неделю.

Студенты начали обращать внимание, ведь обычно Снейп игнорировал Гарри, но на этой неделе нашел причины придраться к нему. Гермиона и Невилл забеспокоились, но Гарри уверил их, что между ним и профессором ничего не произошло.

В действительности, Дамблдор решил обыскать многообещающее место и хотел, чтобы Гарри его сопровождал. Хитрость с наказаниями не продержалась бы вечно, не в том случае, стань подобные вылазки обыденным явлением, но на короткий срок ее хватило бы.

— Стало быть, вы не уверены, что мы хоть что-то найдем? — спросил Гарри, пока они тихо спешили по улицам Литл-Хэнглтона.

Дамблдор находился сбоку от Гарри. Директор наколдовал на них обоих чары хамелеона, чтобы Гарри не требовалось использовать мантию-невидимку, и применил заклинание, заглушающее их голоса, но все равно настоятельно посоветовал разговаривать тихо.

Дамблдор покачал головой и ответил:

— Я изучал ход жизни Тома еще до того, как ты родился. Полагаю, что спрятанные крестражи первым делом следует искать, повторив путь по важным для него местам.

Гарри кивнул.

— И почему это место важно?

— Здесь выросла его мама, — пояснил Дамблдор. — Полагаю, дальновидно будет начать с самого начала.

Они прошли мимо ряда деревьев, и в поле зрения показался дом. Переплетенные стволы наполовину скрывали его. Деревья блокировали свет и не давали разглядеть дом из долины внизу. Стены покрывал мох, и сквозь дыры в крыше виднелись балки, тогда как на земле валялась черепица.

В целом, дом выглядел так, словно его забросили еще до рождения Гарри. Вдоль стен росла крапива, дотягиваясь до крошечных, покрытый коркой грязи окон.

Вряд ли Том Риддл с гордостью признал бы подобное место своим жильем. В сравнении с ранее виденными Гарри волшебными домами этот выглядел, в сущности, довольно скромно. Даже Дурсли воротили бы от него нос.

Казалось, что не поддерживай дом деревья, и хороший порыв ветра обрушил бы его целиком.

— Нам следует быть осторожными, — заявил Дамблдор. — Если это и правда хранилище крестража, то не сомневаюсь, что внутри окажутся наводящие ужас заклинания. Оставайся позади меня и ничего не трогай.

В обычных условиях Гарри запротестовал бы, что он не настолько некомпетентен. Пусть физически ему оставалось только четырнадцать, но умственно он был на два года старше. В вещах, касающихся сражений, его навыки как минимум равнялись ученикам шестого года обучения, но более вероятно, что он не уступал семикурсникам.

Тем не менее, он ничего не знал о взломах проклятий, навык, который, как теперь осознал Гарри, ему требовалось отточить. В конце концов, разве есть лучше способ убить кого-то, чем послать ему проклятую вещь или наложить проклятие на унитаз в туалете?

— Я буду осторожен, — пообещал Гарри.

Когда они добрались до внешней границы, Дамблдор начал наколдовывать комплексную серию заклинаний, находящихся далеко за пределами всего, о чем только слышал Гарри. Похоже, тут находились предупреждающие заклинания, которые подали бы сигнал тревоги Волдеморту в случае нарушения периметра.

— Иди прямо за мной, — сказал Дамблдор почти десять минут спустя. — И не отклоняйся с пути.

Гарри последовал его указаниям до последней запятой, пытаясь даже наступать туда, куда ставил ногу Дамблдор. Он так сильно сосредоточился на задаче, что едва не уткнулся в спину Дамблдора, когда тот остановился перед входной дверью.

К ней оказались прибиты гвоздями иссохшие останки мертвой змеи. Гарри не знал, предупреждение это или украшение, но Дамблдор еще на десять минут занялся наколдовыванием заклинаний.

Все это оказалось слегка обескураживающим для Гарри. Он не привык сидеть, или, в данном случае, стоять, ничего не делая. Он все время чем-то занимался, учился, тренировался или периодически проводил время с друзьями. Не существовало времени, когда он просто ничего не делал.

Поэтому Гарри не находил себе места. Он не ворчал по поводу осмотрительности Дамблдора. В случае правоты директора подача сигнала тревоги оказалась бы пагубной по многим причинам. Если бы их убили и сработала сигнализация, то Волдеморт переместил бы все свои крестражи, и они никогда не нашли бы искомого. Даже если бы их не убили, крестражи все равно, скорее всего, оказались бы перепрятаны.

Дверь щелкнула и мгновением спустя распахнулась настежь. Гарри выглянул из-за Дамблдора и увидел, что внутри все обстояло еще хуже, чем снаружи. Маленькое и загроможденное помещение. Обветшалое и заполненное отходами, пылью, скопившейся за все время запущенности и пометом многочисленных животных.

По правде говоря, в одном углу скопились многочисленные скелеты животных, выглядевших так, словно они просто упали и умерли. Все еще валялись несколько свежих трупиков голубей.

Тот факт, что все трупы находились в одном углу комнаты, сам по себе являлся подозрительным. Тот факт, что вокруг трупов громоздились дохлые муравьи, явно убитые в попытках добраться до них, лишь увеличил убежденность Гарри в том, что в данном углу находится нечто смертельное.

Дамблдор бросил взгляд на Гарри, и не пришлось произносить предостережения вслух. Путь снаружи опасен, но находящееся внутри — смертельно.

Гарри обнаружил, что жалеет о своем приходе. Его расстраивало незнание того, что случится, если он всего лишь наступит не туда. Факт очевидной опасности угла не означал, что в комнате нет других ловушек, и это тут же доказал Дамблдор, осторожно сделавший шаг вперед лишь затем, чтобы торопливо отступить, когда едва видимое нечто прорезало то место, где он только что находился.

С палочкой в руке Гарри всматривался, пытаясь понять, не присутствует ли тут какого-то рода хранитель, невидимый для них. Они находились под чарами хамелеона и видели друг друга, но Гарри полагал, что это особое свойство магии, использованной Дамблдором. Оно не означало, что они смогут видеть всех, находящихся под чарами хамелеона.

Дамблдор нанес удар сплеча палочкой, и перед ними появилась золотистая силовая линия. Серия сложных движений палочкой, и линия скрутилась и изогнулась, часть ее приподнялась так, чтобы они смогли пройти под ней.

Молча указав на пол, Дамблдор показал еще одну линию, которой не заметил Гарри. Директор переступил через нее, и Гарри тщательно повторил его движения. Он ощущал, как капельки пота скапливаются на его бровях.

Гарри не сомневался, что Дамблдор в одиночку справился бы намного легче, директору не пришлось бы тратить время и энергию на присмотр за ним.

И тем не менее, Дамблдор вел себя так, словно его не раздражало и не расстраивало присутствие Поттера, поэтому сам Гарри твердо настроился создавать как можно меньше проблем.

Добравшись до границы линии, места скопления дохлых муравьев, Дамблдор покачал головой и снова забубнил заклинания.

Гарри подозревал, что все опять затянется надолго. Похоже, Дамблдор ставил осторожность выше скорости, и Гарри всецело соглашался с подобным настроем.

Дамблдор указал палочкой, и мгновение спустя доски пола взмыли в воздух, обнажая опорные балки. В грязи под полом Гарри увидел металлическую коробку.

— Если тебя не затруднит, — пробормотал Дамблдор.

Гарри кивнул.

Взмахнув палочкой, он поднял коробку в воздух и перенес ее к Дамблдору. Когда та пересекла линию, Дамблдор тщательно проверил коробку и только потом прикоснулся к ней.

Простое заклинание вскрыло замок, и внутри обнаружилось кольцо. Золотое кольцо с черным камнем.

— Том носил это кольцо, — сообщил Дамблдор, — все то время, пока учился в Хогвартсе.

Он подхватил кольцо, и Гарри медленно уронил коробку на пол. Его удивило, что Дамблдор не проверил дополнительно кольцо, прежде чем коснуться его, но предположил, что когда директор проверял коробочку, то заодно прощупал и чары на кольце.

— Хотя и не представлял, чем обладает, — негромко заметил Дамблдор. — Как и я, до недавнего времени.

— И чем же он обладал? — спросил Гарри.

Ему не понравился взгляд Дамблдора. Там отражалась странного рода жадность, выглядевшая неуместно на лице, обычно выражавшем спокойствие или тихое веселье.

— Доводилось ли тебе когда-либо слышать о Дарах Смерти? — тихо спросил Дамблдор в ответ.

Гарри нахмурился. Невилл как-то рассказывал им эту историю, своего рода басню чистокровных.

— Что-то о трех братьях, избегавших смерти, да?

Дамблдор кивнул.

— И после них остались три артефакта. Большинство считают дары легендой, но я знал, что это правда. Есть мантия-невидимка, которая с незапамятных времен передается из поколения в поколение.

И он многозначительно посмотрел на рюкзак, который нес Гарри.

Его мантия-невидимка? Та самая из истории о Дарах Смерти?

— Есть и старшая палочка, — продолжил Дамблдор.

Он вскинул палочку, и Гарри в первый раз заметил, что она отличается от других волшебных палочек. По всей длине ее покрывала резьба, и выполнена она была из такого дерева, которого Гарри раньше не видел.

Дамблдор владел палочкой, подаренной самой Смертью?

— И наконец — воскрешающий камень, — провозгласил Дамблдор. — Сказано, что пока держишь его в руках, он способен вызывать тени мертвых.

— Вроде привидений? — спросил Гарри.

— Больше, чем привидения, — ответил Дамблдор, — но меньше, чем живые.

Гарри уставился на камень. Что он сказал бы Колину или Эдриану, появись у него возможность вернуть их, пусть даже на короткий срок? Гарри сообщил бы им, как ему жаль? Поблагодарил бы за все, что они значили для него?

А они вообще вспомнили бы его? Гарри знал, каково это — умирать, но не имел ни малейшего представления, что там происходит с теми, кто умер по-настоящему. Текло ли для них время также, как для живых? Помнили ли они тех, кого оставили после себя? Что происходило впоследствии?

Он мог понять жадность Дамблдора. В конце концов, ответы на часть этих вопросов могли унять его страхи насчет того, чтобы умереть навсегда.

Гарри увидел, как Дамблдор надевает кольцо на палец, и моргнул.

— Вы что, сдурели? — выпалил он, но все равно опоздал.

Чернота уже ползла по руке Дамблдора, пока тот исступленно произносил заклинание за заклинанием. Беспомощность и ошеломление охватили Гарри, он не ведал магии, способной остановить такое, и то, что творил Дамблдор, кажется, лишь слегка замедляло распространение черноты.

Гарри отступил на шаг назад, не зная, что делать.

— Боюсь, я совершил ошибку, — тяжело произнес Дамблдор. — Нам нужно выбираться... Гарри!

Гарри посмотрел вниз. Он отступил назад на линию света, озаренную заклинанием Дамблдора. Внезапная острая боль, и ему начисто срезало ногу. Гарри закричал и упал, ощутив острую боль в шее.

Осознал, что в падении задел линию, загнутую вверх.

Мир вокруг вдруг завертелся кувырком, все смешалось беспорядочно и перепуталось. Гарри больше ничего не чувствовал, а когда перестал катиться и остановился, то увидел, как его тело тяжело рухнуло на пол.

Гарри слышал только тяжелый, потрясенный скрежет дыхания Дамблдора, и даже он быстро угасал. Зрение его начало темнеть.

Ему оставалось только надеяться, что в следующий раз они смогут оказаться на шаг впереди.

1) Игра слов, terrified также означает "напуган до смерти", то есть до смерти боится смерти

Вернуться к тексту