Вальпургиев рассвет (джен)

Белла вернулась домой, когда большие напольные часы показывали одиннадцать вечера. По своему распорядку дня Беллатрикс примерно в это время отрывалась от книг и бумаг и задумывалась над тем, что пора бы уже пойти спать. Поздний отход ко сну занимал в жизни Беллы место где-то рядом с носками и теплой постелью.

Дементоры появлялись в коридорах Азкабана между девятью и десятью часами вечера. После их прохода Беллатрикс практически мгновенно отключалась; чудища оставляли ее выжатой, как лимон. Один раз в порядке эксперимента Белла рискнула заснуть до прибытия дементоров. Это закончилось тем, что ведьма посреди ночи перебудила половину коридора своими воплями. От одной твари могли просто остаться неприятные ощущения. Но несколько дементоров превратили сон заключенной в сплошной кошмар.

Едва лишь придя в себя после Азкабана, Беллатрикс заметила, что не может нормально засыпать до десяти вечера, а сразу после этого часа ее начинает клонить в сон. Ведьма ломала эту привычку точно так же, как с силой разводила в стороны уже не скованные цепью руки. Она стала ложиться спать поздно вечером и вставать в восемь утра. На полчаса позже того момента, когда в коридоре Азкабана слышался скрип тележки, на которой везли бачок с завтраком.

Остальные домочадцы укладывались раньше, особенно беременная Пенелопа. Беллатрикс и не удивилась тому, что дома темно и тихо. Ведьма сделала пару шагов и услышала странный звук из коридора. Опять Пенелопа? Беллатрикс остановилась. Она явственно различила тихий смешок и возню. Нет, это явно не Пенелопа. Это может быть только Тонкс; племянница стала часто появляться и ночевать на Гриммо. Она тренировалась с Беллатрикс, она делилась известиями из министерства, наконец, она общалась с Гарри — последнее Белла особенно ценила после истории с Пенни.

«Изумительно», — подумала Беллатрикс. Если племяннице не спится, то не спится явно с кем-то еще. Этот кто-то — явно не Сириус, так что выбор невелик. Белла с шумом набрала воздух, стараясь не злиться. Она подошла к двери, демонстративно шумя каблуками и чуть громче, чем надо, потянула за ручку. Там, в коридоре, все поняли сразу — когда Беллатрикс вышла из гостиной, в коридоре оказалась только Тонкс.

Белла даже не сразу поняла, что эта девица, удивительно похожая на шестнадцатилетнюю Андромеду — ее племянница. Нимфадора предстала перед тетушкой в джинсах и криво застегнутой блузе. Даже в слабом свете «Люмоса» Белла увидела, что под блузой ничего нет.

— Так, ты одна? — без предисловий спросила Беллатрикс.

Тонкс только кивнула.

— Пойдем-ка в гостиную, — Белла взяла племянницу за руку и чуть не потащила ее к камину.

Едва волшебницы зашли в гостиную, Беллатрикс плотно закрыла дверь.

— Поттер? — быстро спросила ведьма.

— Да, — кивнула Тонкс.

— Вы уже? — Белла чуть наклонила голову, разглядывая племяшку.

— Нет еще, я...

— Хорошо, — Беллатрикс будто не видела, как Дора покраснела и возмущенно замотала головой. — Я тебе кое-что сейчас скажу, в конце концов, ты у меня дома. Милая моя, я более чем уверена, что мама тебе рассказала, как меня сделали папа с мамой. И поэтому…

— Тетушка, я… — Тонкс попыталась вставить слово.

— И поэтому! — Белла повысила голос моментально, без всякой увертюры. — Я тебе ничего не скажу про твой выбор и про возраст — ты большая девочка, в конце концов. Пороть уже поздно. Но вот одно я тебе скажу.

Беллатрикс подошла ближе к Тонкс и чуть ли не нависла над ней.

— Если ты решишь… поразвлекаться, — Белла стояла нос к носу с Дорой, — не будь дурой и тщательно думай о последствиях.

— Послушайте, тетушка, — Нимфадора вклинилась в паузу. — Да, мама мне говорила, но у Гарри было свое детство…

— Похоже, ты ему уже не подруга и не старшая сестренка, — заключила Беллатрикс.

— И это тоже, — прищурилась Тонкс; ее волосы стали из каштановых темно-рыжими. — Но я знаю границы. В конце концов, он еще несовершеннолетний.

— Моему отцу это не помешало, — Беллатрикс отошла к окну. Ведьма выудила сигарету и прикурила от палочки. — Все-таки это… неожиданно.

— Вы ведь не расскажете? — в голосе Доры впервые прозвучало что-то похожее на беспокойство.

— А зачем мне это делать? — Беллатрикс выпустила колечко дыма и чуть приоткрыла окно. — Это просто нецелесообразно — докладывать Андромеде о твоем увлечении. В конце концов, ты поступаешь в ее стиле. Главное, чтобы ты потом не прибежала к матери со слезами и воплями, что ты беременна, что ты не знаешь, что тебе делать, и что отцу… ну ладно, тут ему скоро будет пятнадцать. Кстати, этот твой облик — я угадала, что это твои шестнадцать лет?

— Вообще-то да, — Тонкс улыбнулась. — Профессор Спраут страшно злилась, когда я ходила с каким-нибудь экзотическим цветом волос.

Белла помолчала. А стоило ли вообще их пугать и высказывать все это племяннице? С другой стороны — не ждать же, пока этим двоим надоест обжиматься в темном коридоре? Она очень хорошо знала, чем все это может кончиться — Сигнус с Друэллой тоже «ни о чем таком не думали».

— Вот что, — Беллатрикс помедлила. — Племянница моя, я тебе скажу только одно. Будь поосторожнее.

— Я буду.

Тонкс чуть помедлила и скрылась в коридоре. Дверь закрылась, оставив Беллу наедине со своими мыслями. Ведьма, еще раз подумав, решила, что это дело Нимфадоры. Пусть девочка разбирается сама. Спустя пять минут Беллатрикс в носках и пижаме нырнула под одеяло. Пока она шла до спальни, в доме стояла тишина.

* * *

— Милая моя, у двух нормальных людей не может быть все и всегда безоблачно, — Беллатрикс покачивалась в кресле. — Особенно, если ты имеешь дело с нами. Так что то, что у тебя были какие-то недопонимания с Сириусом — скорее норма.

Пенелопа слабо улыбнулась. Женщины сидели одни в гостиной и, как выражалась Беллатрикс, «шушукались».

— Ну, наверное, да, — сказала маленькая Блэк. — Но я надеюсь, что со временем все будет лучше. Хотя вам виднее.

— Не в плане материнства, — Белла сделала неопределенный жест. — Но да, со временем начинаешь лучше понимать мужа. А он тебя. Кстати, результаты анализа уже пришли? Кого ты ждешь?

— Мальчика, — Пенелопа погладила себя по животу. — Сова прилетела только четверть часа назад.

Беллатрикс прищурилась от удовольствия и закачалась в кресле.

— Это очень хорошо, — наконец, произнесла она и снова замолчала.

Волшебница хотела растянуть подольше этот момент и все, что с ним связано. Приятное тепло, Пенелопу на диване, мерный скрип своего любимого кресла — эти вещи сейчас накрепко привязывались к одному, самому важному. У семьи будет наследник.

— Ваша с Сириусом история чем-то напоминает сказку, — перед тем, как Беллатрикс заговорила, прошло полминуты. — Встреча, роман и свадьба. Это действительно не так часто случается.

— А как это бывает обычно? Все длится дольше? — Пенелопа подалась вбок, к Белле и приготовилась слушать.

— Обычно, милая моя, старые семьи, говоря «брак», подразумевают союз, — назидательно произнесла Беллатрикс. — Сама ведь догадываешься, почему. Слишком много вопросов связаны с деньгами, долями в предприятиях и связями в Министерстве. Так что дольше длится только планирование. Нет, если тебя это вдруг расстроило, то могу тебе сказать, что с моей стороны тоже был расчет — можешь ощутить себя нормальной чистокровной леди. В этом плане ты не хуже любой чистокровной невесты.

— Любопытно знать, каков был расчет, мадам Блэк, — Пенелопа приняла подачу.

— Ну как же, — пожала плечами ведьма. — Здоровая, симпатичная, неглупая волшебница, которая готова рожать и чьи дети могут считаться чистокровными. Если учесть, что вы друг другу понравились, то это окончательно склонило чашу весов в твою пользу.

Не сговариваясь, Пенелопа и Белла засмеялись.

— С такой логикой трудно спорить, — согласилась маленькая Блэк. — Но я понимала свою основную ценность. Я же немного начитанная.

— У любой начитанной девицы создается ощущение, что главная ее характеристика в глазах семьи — ширина бедер. Это, конечно, немного не так, но одну вещь хорошо бы понимать: чистокровная леди — комендант семейной крепости. Даже если она вдруг полукровка. Кстати, поэтому бабушка Кассиопея так и не вышла замуж. И даже я в браке возилась с… семейной крепостью. Можешь себе представить меня пекущей блинчики? Нет? А я иногда пекла.

— Вообще-то могу, — прищурилась Пенелопа. — Вы же показывали мне.

— Если только, — Беллатрикс прикрыла глаза. — Знаешь, отношения строят долго и старательно. В этом смысле у вас с Сириусом действительно вышла сказка — вам обоим хотелось пожениться. Я в свое время проревела всю ночь перед свадьбой. Лезло в голову столько всякой ерунды… ты даже не представишь, да и я не хочу сейчас это рассказывать. А потом, спустя годы, мне одной совой пришло разрешение на свидание и извещение о смерти. И я снова ревела, еще сильнее, чем перед свадьбой.

— Вот этого я точно себе не представляю, — очень тихо сказала Пенни.

— И не стоит, милая моя. Рожай, воспитывай ребенка, занимайся умным делом, потом война кончится… и я подскажу тебе пару хороших мест, куда можно съездить с Сириусом.

* * *

Поттера собирали к Малфоям тщательно и со вкусом. Сириус поначалу высказался в стиле, что парень отправляется не на Северный полюс и не на смотрины невесты, но Беллатрикс была неумолима. Это к Уизли можно отправляться в джинсах и толстовке, чтобы отметить день рождения — там очень неформальная обстановка. Это заниматься можно не при параде. Если парень собрался к Малфоям — то некоторые условности соблюдать все же стоит. Гарри отбыл в Малфой-мэнор в костюме, причесанный и начищенный. Парень выглядел прилично по любым меркам.

— Ну, будем надеяться, что он не опозорится, — произнесла Беллатрикс, когда Поттер скрылся в камине.

— Мне кажется, Беллс, что ты чересчур серьезно к этому относишься, — Сириус плюхнулся на диван. — Я еще понимаю, если бы…

— Если бы что? — Беллатрикс выразительно сложила руки на груди. — У Уизли он жил. Малфоев он не знает, кроме моего племянника. Поэтому пусть лучше выглядит не как только что из Норы.

— Допустим, — Бродяга принялся разглядывать потолок. — У тебя опыта больше.

— Безусловно, — кивнула Беллатрикс. — Поттер — не ты и не его папа. Это закомплексованный и нервный ребенок. Поверь, я хорошо это понимаю; сама была такой лет до шестнадцати. Ему еще только придется вырабатывать самоиронию и повышать самооценку.

«Правда, этим уже занялась племяшка», — мысленно добавила Белла.

— По меньшей мере, это уже воспитание, а не обучение, — хохотнул Блэк.

— Не могу с этим поспорить. Что бы ты ни говорил, в Хогвартсе его должны учить, а воспитывать его должен ты. Кстати, я рада, что Пенелопа успокоилась.

— Ну да, раз вместе с нами собирала Гарри, то, значит, не ревнует, — Сириус перестал смотреть в потолок и уставился на кузину. — Но я, честно, даже представить такого не мог.

— Привыкай, — пожала плечами ведьма. — Беременные женщины — они такие. Непредсказуемые. Это еще ей не хочется странного. И твое счастье, что она любит поспать.

Блэки помолчали несколько секунд перед тем, как Белла перескочила на другую тему.

— Скоро опять осень, скоро опять Хогвартс, и, кстати, скоро очередная бестолочь будет вести ЗОТИ. И опять нам придется учить детей.

— А ты попросись профессором в Хогвартс, — с очень серьезным видом сказал Сириус.

— А в глаз? — прищурилась ведьма.

— А за что? — парировал Блэк.

* * *

Гермиона Грейнджер не жила тем, чем обычно живут девушки в ее возрасте. Все то, что начинает делать девочка, которой хочется повзрослеть, как-то прошло мимо нее. Даже на Святочный бал она пошла с Крамом не потому, что Виктор был всемирно известным ловцом, а просто потому, что ей было с ним интересно. Впрочем, болгарин в этом вопросе полностью ее понимал.

Даже визит к Малфою Гермиона воспринимала как возможность узнать что-то новое и выяснить, наконец, ответ на интересующие ее вопросы. Все-таки она всегда была умной девушкой и понимала, что старое поместье древнего рода — целая кладовая знаний. Достаточно было послушать, что говорил Гарри о своей жизни у Сириуса. Он описывал огромную библиотеку, сумрачный зал, думосброс и приемы окклюменции — Гермиона догадывалась, что за пределами программы Хогвартса скрывается очень и очень многое, но только после рассказов Гарри и Малфоя она хотя бы примерно начала представлять, сколько и чего она еще не видела в магическом мире.

«Нора» напоминала обычный деревенский дом, но даже там, если приглядеться, постоянно всплывали необычные вещи вроде часов семьи Уизли. Что могло быть в Малфой-мэноре — она пока и представить не могла. Их разговоры с Драко напоминали диалог слепого и глухого. Одна не понимала, о чем спрашивать, другой не знал, о чем говорить. Да и возможностей нормально побеседовать у них не было.

Гермиона всегда была умной девушкой, и могла разложить по полочкам свои мысли и идеи. На отмечание дня рождения Поттера прибыла делегация слизеринцев. Малфой, Нотт и Паркинсон, может, и не очень уместно смотрелись в «Норе», но они там смотрелись своими. Чистокровными у чистокровных. Им все было понятно, они не путались в помещениях, они гоняли квоффл всей толпой, и они ни капли не напоминали чопорных и надменных поганцев. Поэтому Гермиона собиралась в мэнор тщательно, посоветовавшись с Джинни.

Главное, что она терпеть не могла в чистокровных — их отношение к одаренной магглорожденной девочке как к экзотическому животному. Поначалу ей даже хотелось прийти в Малфой-мэнор в нормальной маггловской одежде, но от этой идеи она отказалась. Гермиона всегда была умной девушкой, и понимала, что добьется этим только того, что сама посадит себя в клетку в зоопарке. Она явилась вместе с Роном и Джинни, в приличной мантии и под нее подобрала дома одежду, похожую на школьную форму. Судя по всему, она сделала все правильно — леди Малфой, которая встречала их вместе с Драко, никак не показала неудовольствия или брезгливости.

— Так, смотри, — объяснял ей Малфой. — Как ты и хотела, пока мы гоняем квоффл, я тебя усажу в библиотеке. На всякий случай, говорю еще раз: о книжках спрашивай домовика, если что-то надо, тоже попроси эльфа. Они проинструктированы.

Гермиона слушала вполуха, рассматривая стены усадьбы. Портреты со спящими людьми, необычные вещи, странные символы — все это впечатляло ее по-настоящему. Как Хогвартс, только другой Хогвартс — маленький и только слизеринский.

— Слушай, Малфой, — неожиданно спросила Грейнджер. — Ты обещал мне рассказать про традиции именования детей.

— Ну, тебе уже говорили, что каждая семья имеет свои традиции, — начал Драко, не особо снижая темп шага. — Например, Блэки очень часто называли детей в честь небесных тел. Интересно, кстати, что мальчиков — почти всегда, а девочек — просто регулярно, но это не суть важно. Много кто дает имена в честь античных мифов. Чаще всего имена чистокровных — это обычные английские имена, только достатутные.

— Ну да, традиции…

— Именно. У нас, например, часто давали французские имена, потому что корни рода Малфоев во Франции.

— А почему тебя тогда назвали Драко? Дракон?

Малфой негромко рассмеялся.

— Я бы не хотел, чтобы моя мама была матерью дракона. Но вообще-то да, дракон. Только созвездие. Когда дядюшка Регулус пропал без вести, единственным потомком Блэков остался я, и моя мама назвала меня в их традициях. Хотя дедушка Абраксас не хотел.

— А дедушка как хотел?

— Ты не поверишь, — усмехнулся Малфой. — Он хотел, чтобы меня назвали Джеффри. Ну сама представь, как бы это звучало — Джеффри Малфой!

Драко принял надменную и горделивую позу. Гермиона не удержалась и фыркнула.

— Да, Драко, действительно лучше, — согласилась она. — Ой, а это что?

— Это? — Малфой отследил ее взгляд. — Это наше генеалогическое древо. Можем посмотреть, если хочешь, только не очень долго — мне еще тебя вести до библиотеки.

Гермиона с интересом поглядела на древо. Про некоторых из указанных там людей она даже читала в учебнике истории. От Септимуса Малфоя вниз вели три линии. Но из трех его сыновей женился лишь один. После него Малфои всегда заводили одного наследника. Только пару раз в семье было больше одного ребенка, когда первернцем рождалась девочка.

— А вот и дедушка Абраксас, который хотел назвать меня Джеффри, — показал Драко.

Гермиона увидела небольшой портрет весьма привлекательного и надменного мужчины. Правее от него располагались Люциус Малфой и Нарцисса Блэк, и уже от них, соединенных двойной линией, тянулась ниточка с именем Драко.

Гермиона всегда была не просто умной, но и очень внимательной девушкой. Еще при беглом просмотре ей показалось что-то странное. Она даже сделала шаг вперед, чтобы поближе рассмотреть ткань. Полотно выглядело так, как будто кто-то его прожег или порвал на месте между Люциусом, Нарциссой и Абраксасом. Прожег и потом залатал очень и очень тщательно — цвета ткани почти не отличались.

Гермиона всегда была бестактной, но при этом все-таки умной девушкой. И поэтому она не сказала ничего.