Гермиона Грейнджер и Кубок Огня (джен)

— Я вам этого не позволю, — решительно заявила Гермиона. — Я не позволю отобрать у меня то, кем я являюсь.

— Вы можете ожидать судебного запрета на вашем столе завтра же утром, министр, — пригрозила Бут.

Амбридж одарила её ещё одной фальшивой улыбкой.

— Возможно, апелляцию вы и выиграете, — заметила она.

Гермиона взволнованно потянула адвоката в сторону.

— Нельзя, чтобы меня исключили! — почти взвыла она от отчаяния, умоляюще глядя на своего защитника.

— Но почему? Основания для восстановления были бы железными.

— Вы знаете, сколько времени требуется Министерству Магии, чтобы начать шевелиться? — с тревогой сказала Гермиона. — Речь даже не о неделях, а, скорее, о месяцах.

— Да, это так, — согласилась Бут. И тут её осенило: — Боже мой! Если вас исключат в ближайшие дни, вы не сможете принять участие в состязании. И контракт будет нарушен.

— Вот именно, — торопливо сказала Гермиона. — Моя магия все равно будет заблокирована из-за нарушения Клятвы Волшебника. И смысла возвращаться в школу уже не будет, ведь я всё равно уже не буду ведьмой!

— Я могу получить судебный запрет уже завтра, — размышляла Бут вслух. — Тогда вас не успеют выслать из Хогвартса.

— Но что если меня исключат ещё сегодня днём? — возразила Гермиона. — Как только меня лишат права участвовать в соревнованиях, я нарушу контракт. Завтра может быть слишком поздно!

Бут обдумала эту информацию, прежде чем повернуться к посеревшей МакГонагалл.

— Есть ли у министра такая власть? Потребовать немедленной высылки?

— Да, если есть достаточные основания, — ответила заместитель директора.

— Кто будет судить о достаточности оснований?

МакГонагалл посмотрела в сторону директорского стола, где Дамблдор всё ещё разговаривал с Фаджем.

— Решение выносит директор школы, после чего его должен утвердить попечительский совет.

Гермиона с облегчением выдохнула.

— Тогда всё в порядке, — пробормотала она.

Бут бросила на неё острый взгляд.

— А вы уверены, что директор не решит вас выслать?

— Я уверена, что Альбус… директор не сделает ничего подобного, — высказала своё мнение МакГонагалл, хотя и не так уверенно, как хотелось бы Гермионе.

Что-то не давало Гермионе покоя.

— Но… — начала она, изо всех сил пытаясь разобраться в своих мыслях. — Но если попечители пересмотрят его решение… они могут исключить меня во время Турнира, — поняла она. — Меня всё равно дисквалифицируют и накажут. — Она умоляюще посмотрела на МакГонагалл.

— Это возможно? — сразу же спросила Бут.

— Более чем, учитывая недавнюю статью, — ответила МакГонагалл. — Попечители уже не так консервативны, как раньше, но либералами их назвать сложно. Они вполне могут осудить мнение мисс Грейнджер.

Гермиона чувствовала, что её будущее висит на волоске, и волосок истончается с каждой минутой этого разговора. Она подняла глаза и пришла в ярость, увидев, что Дамблдор, как и прежде, расслабленно сидит в своём кресле. «Мордред тебя подери, сделай же что-нибудь!» — кричал её разум…

Директор поднял голову и посмотрел прямо на Гермиону. Ей даже показалось, что она увидела, как блеснули его глаза. Он прочистил горло.

— Есть одно затруднение с вашей просьбой, министр.

— Да? — удивился Фадж. — И в чём же оно заключается?

— Никто не будет исключён из Хогвартса: ни сегодня, ни завтра, ни в любое другое время, если уж на то пошло.

Фадж пошатнулся, как от удара.

— Не могу в это поверить! — закричал он. — Именно такого поведения я и ожидал от вас, Дамблдор. Вы на каждом шагу пытаетесь вставить мне палки в колёса!

Дамблдор покачал головой.

— Нет, господин министр, вы меня не правильно поняли. Видите ли, нет никаких оснований для возбуждения дела.

— Никаких оснований, Дамблдор? — мягко спросил Малфой, и от его ледяного тона у Гермионы поползли мурашки.

— О чём вы говорите? — Фадж порылся в портфеле, вытащил номер «Ежедневного пророка» и со звонким шлепком бросил его на стол Дамблдора. — Там всё написано чёрным по белому! — заявил он и с праведным гневом воззрился на безмятежного старца.

— О, я этого и не отрицаю, господин министр. Я лишь говорю, что ничто из напечатанного на этих страницах не может быть использовано в качестве основания для исключения мисс Грейнджер.

Гермиона первой из присутствующих поняла, куда ведёт директор.

— Гениально, — выдохнула она, заработав странные взгляды от двух рядом стоящих женщин.

— Нич… ничто не может быть… использовано? — совсем запутался Фадж. — Вы что, совсем разум потеряли? Это всё там, клевета и нападки на Министерство, слезливая история о том, что она не бросала своё имя в Кубок… и весь этот вздор о домашних эльфах! — Его лицо потемнело. — Действительно, ничего!

Вид Дамблдора по-прежнему не оставлял сомнений, что он полностью контролирует ситуацию.

— Верно, это всё там, господин министр, — согласился он, после чего наклонился вперёд, создавая впечатление дополнительной конфиденциальности. — Но я не вижу, как Министерство может принять меры по поводу интервью, которое было инициировано и полностью одобрено самим Министерством. — Он откинулся назад, и на его губах заиграла лёгкая улыбка.

— Полностью… одобрено?.. — Рот Фаджа открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы. — Что… что вы имеете в виду, Дамблдор?

Директор посмотрел на Гермиону.

— По-моему, была использована фраза: «официально санкционировано самим министром», не так ли, мисс Грейнджер?

Гермиону трясло, от нервов или от облегчения — она и сама не знала.

— Именно это нам и сказала мисс Скитер, — подтвердила она, едва сдерживая смех.

— Что?.. Что?.. — Фадж резко обернулся. — Я не верю… Долорес, это правда?

Амбридж выглядела так, словно проглотила муху. Она молчала, пока Фадж не зашипел на неё.

— Э-э… да, боюсь, что вы — я имею в виду Министерство — дали полное разрешение на интервью мисс Скитер.

Фадж порылся в памяти. Он явно не хотел принимать эту новую реальность.

— Нет… — он умоляюще посмотрел на Амбридж. — Я что-нибудь подписывал, Долорес?

Амбридж выглядела такой же больной, как и Гермиона несколько минут назад.

— Редактор настаивал на этом, господин министр. Он мог всесторонне осветить события только в случае эксклюзивного доступа к чемпионам. Всем чемпионам.

— Конечно, — любезно добавил Дамблдор, как будто нашёл лучик света, пробивающий тёмную тучу, которая наползла на Фаджа, — вы всегда можете подать в суд на мисс Грейнджер за клевету… — он подмигнул Гермионе, которая сразу же поняла значение его слов.

— Но вам придётся подать в суд на «Ежедневный пророк» в качестве ответчика, — выдохнула она. Гермиона знала, что Фадж никогда не согласится подать в суд на единственную широко распространённую магическую газету, которая, кроме всего прочего, ещё и исправно пропагандировала линию Министерства. Такой поступок попросту отправит его политическую карьеру в мусорное ведро. — Хотела бы я посмотреть, как вы это сделаете.

Фадж побледнел.

— Я… невозможно, — пробормотал он и повернулся к столь же поражённой Амбридж.

— Может… может… да! — Амбридж хваталась за соломинку. — Частный иск?.. за клевету… — она и сама сомневалась в таком варианте.

Чери Бут услышала достаточно. Она подошла к ошарашенному министру.

— Если вы предпримете какие-либо действия против моей клиентки, я подам на вас в суд… — она ткнула пальцем в лицо Фаджу, —…и на вас… — она хотела было ткнуть в направлении Амбридж, но остановилась и вместо этого презрительно отмахнулась от заместителя министра. — Да на всё чёртово Министерство, «Ежедневный пророк», Риту Скитер и всех остальных, замешанных в этом печальном эпизоде, — кипятилась она. — Мне всё равно, какие бумаги у вас есть, подписанные или неподписанные. Вы так погрязнете в судебных разбирательствах, что не будете знать, с чего начать, не говоря уже о том, чтобы закончить. И… — теперь её ливерпульские корни вышли на поверхность, —…если мы найдем какие-либо доказательства сговора с целью отправить невинного гражданина Британии в тюрьму, я обращусь к соответствующим… маггловским властям! Нужно ли напоминать вам, что мой муж вполне может встать у руля страны следующей весной?

На глазах у Гермионы румянец окончательно сошёл с лица Фаджа. Она знала, что все опросы общественного мнения указывают на победу лейбористов на следующих всеобщих выборах. И если к тому времени Фадж всё ещё будет министром магии, ему придётся иметь дело с мужем Чери в качестве премьер-министра. Она улыбнулась этой восхитительной иронии.

— Э-э… нет, не нужно. — Цветом лица Фадж сейчас напоминал бланманже. Амбридж же в этот момент до того походила на жабу, что Гермиона почти ожидала, что та проквакает следующую фразу. Малфой тихо кипел от злости. Она поспешила отвести от него глаза, его взгляд внушал ей тревогу.

— Но вопрос об участии этой девчонки в Турнире Трёх Волшебников остаётся открытым, — проворчал Фадж, всё больше раздражаясь из-за того, что упустил уже два шанса прижать Гермиону Грейнджер. — Там… есть… некоторые нарушения… — пробормотал он и указал на Гермиону. — Для начала она слишком молода.

— Ну наконец-то здравая мысль, — хмыкнула Гермиона, чем заслужила недовольные взгляды представителей Министерства. Может быть, её хромая на обе ноги стратегия всё же принесёт какие-то результаты.

— Но ты каким-то образом поместила своё имя в Кубок Огня! — громко обвинил её Фадж, изо всех сил стараясь переложить ответственность на кого-то другого. — С этого и началась вся эта чертовщина.

Гермиона устало вздохнула.

— Я уже говорила, что не помещала своё имя, не просила никого сделать это за меня и не накладывала никаких чар на Кубок. — Она посмотрела на Фаджа, потом на Амбридж. — Для вас это достаточно ясно? — сказала она, уперев руки в бока в устрашающей позе. Её собственная смелость в обращении к чиновникам министерства придала ей дополнительную уверенность.

— Нет? — удивленно сказал Фадж. — Тогда почему ты не сказала об этом раньше?

— Я думаю, министр, — спокойно ответил Дамблдор, прежде чем Гермиона взорвалась от возмущения, — что если вы посмотрите дальше мрачных заголовков и витиеватой прозы Риты, — сказал он, подняв со стола газету, — то обнаружите, что мисс Грейнджер сказала это самым публичным образом.

Мисс Бут шагнула вперёд.

— У моей клиентки нет никакого желания участвовать в предстоящем Турнире, — заявила она.

— Многие из нас так же считают, что мисс Грейнджер не следует допускать к состязанию, — вставил Люциус Малфой. — Видите ли, мы считаем, что чемпионы Турнира Трёх Волшебников должны представлять сливки волшебной молодёжи.

Гермиона сердито посмотрела на него.

— А ведьма, чьи родители магглы, эти сливки портит, — едко добавила она.

— Ты сама это сказала, — протянул Малфой. — Не я. — По какой-то странной причине его холодная улыбка напомнила ей медную пластину на крышке гроба.

Чери Бут нажала сильнее:

— Если бы мы могли прийти к соглашению относительно угрозы дисквалификации моей клиентки, то я уверена, что она бы спокойно ушла. Не так ли, мисс Грейнджер?

— Безусловно, — подтвердила Гермиона.

Малфой явно выглядел недовольным, словно упустил свою добычу.

— Я всё ещё считаю, что исключение — единственное наказание, которое соответствует проступкам Грейнджер, но… — он посмотрел как будто сквозь Гермиону, —…но если она выйдет из игры…

Ответ Малфоя на мгновение ошеломил Гермиону. Она предполагала, что если существует какой-то заговор, стоящий за появлением её имени из Кубка Огня, будь он напрямую направлен против неё или косвенно против Гарри, то Люциус Малфой должен быть в центре этого заговора. Но вот он здесь, фактически признаёт своё поражение. Это просто не имело никакого смысла.

— Ну… — Фадж судорожно искал любую альтернативу, но безуспешно. — Я не вижу, как мы можем обеспечить выход из Турнира без последствий. Барти?

Барти Крауч впервые поднял голову. Гермиона была поражена тем, как плохо он выглядел, гораздо хуже, чем во время церемонии проверки палочек. С оттенком сожаления она подумала, что он не жилец.

— Кубок Огня — последний арбитр, — объявил он глухим голосом, словно бесстрастно повторял заученную фразу из далекого прошлого. — Он закрепляет Клятву Волшебника, данную теми, кто помещает в него свои имена.

— Но я же не помещала! — Гермиона была на грани крика. Отчаяние начинало гасить любые проблески надежды, которую она втайне лелеяла.

Крауч поднял на неё свои безжизненные глаза, взгляд его был пустым и отстранённым.

— Это не имеет значения. Ваше имя, взятое из Кубка, является достаточным основанием для того, чтобы контракт стал обязательным к исполнению с вашей стороны.

— Это мы ещё посмотрим, — спокойно и чётко произнесла мисс Бут. — Ждите ходатайства о судебном запрете уже завтра, как только откроется Верховный Суд, министр.

— Вы можете делать всё, что захотите, — нейтрально заметил Крауч. — Не существует способа нарушить Клятву Волшебника, не понеся соответствующего наказания.

— Лишение магических способностей, верно? — спросила Чери Бут. Крауч только кивнул.

— Боюсь, что мистер Крауч прав, — подтвердил Дамблдор. — Если мисс Грейнджер выйдет из состязания, даже с молчаливого согласия всех заинтересованных сторон, то она будет лишена своей магии, — печально добавил он.

— Возможно, это и к лучшему, — пробормотал Фадж. — Нехорошо будет выглядеть, если кто-то из чемпионов выйдет из состязания до начала шоу. — Он взглянул на Дамблдора в поисках подтверждения своей мысли, но не нашёл ничего. — Это поставит под сомнение решения Кубка. Подорвёт весь дух Турнира. Похоже, из солидарности нам всё же придётся иметь с ней дело.

— В таком случае я буду добиваться судебного запрета на проведение самого состязания, — начала мисс Бут, но остановилась, когда Амбридж помахала знакомым листком бумаги в её руке.

— Я боюсь, что это исключит любые юридические действия, препятствующие проведению Турнира Трех Волшебников, — прокомментировала она с оттенком победы в голосе.

— Не хочу так думать, но, похоже, все юридические пути закрыты, — печально пробормотала она.

— Боюсь, что да, — ответила Чери Бут, не менее удручённая итогами этой встречи.

— Есть еще одна альтернатива, — сказал Дамблдор, в первый раз проявляя намёк на волнение. Он повернулся к министру. — Корнелиус, прошу вас ещё раз. Пожалуйста, отмените Турнир Трёх Волшебников, — попросил он.

Фадж посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Отменить? О нет, нет, нет!

— Может быть, это было бы к лучшему, министр, — вступился Люциус Малфой, снова вызывая сомнения в голове Гермионы. С каких это пор она и Малфой — любой Малфой — были в согласии по какому-то вопросу?

— Я не могу отменить Турнир, — оскорбился Фадж. — Как я буду выглядеть перед всем миром?

— Корнелиус, оставьте свои политические интересы, — взмолился Дамблдор. — Подумайте о справедливости. Мисс Грейнджер всего пятнадцать лет.

— Нет и ещё раз нет, об этом не может быть и речи. — Фадж посмотрел на Амбридж в поисках поддержки. Она не разочаровала своего хозяина.

— Турнир Трёх Волшебников — это важный шаг, который Министерство предпринимает, чтобы подтвердить свою ведущую роль в Британии и в Европе. Отмена такого события будет понята совершенно неверным образом.

— Да какая к чертям разница, как она будет понята! — Гермиона была немного шокирована словами Чери Бут, которые не подобали королевскому адвокату. — Речь идёт о жизни молодой девушки!

Фадж не мог смотреть в глаза ни Гермионе, ни её адвокату. Вместо этого он уставился на свой ярко-зелёный котелок, вертя его в руках.

— На пути к прогрессу неизбежны жертвы, — пробормотал он.

— Кроме того, — добавила Амбридж, — мисс Грейнджер вовсе не обязана участвовать в конкурсе. Окончательное решение остается за ней и только за ней. — Она улыбнулась своей болезненно-сладкой улыбкой. — Не правда ли, дорогая?

Теперь все взгляды были устремлены на Гермиону.

— Да, — поддакнул Фадж. — Нам нужно принять решение здесь и сейчас, не так ли, Барти?

— Первое задание должно было состояться в следующий вторник, двадцать четвертого ноября, — еле слышно ответил Барти Крауч. — Из-за смягчающих обстоятельств мы можем отложить его на неделю, но не более.

— Но это всего через две недели! — поразилась МакГонагалл.

— Всё уже подготовлено и не подлежит изменению, — без тени эмоций ответил Крауч.

Фадж повернулся к Дамблдору.

— Это правда. Мы уже запланировали привезти ещё одного… — он замолчал, поняв, что чуть не сболтнул лишнего. — Ну, вы знаете… — неуверенно закончил он. Дамблдор одарил его взглядом человека, который сильно разочарован тем, что видит перед собой.

— Поблажек не будет. Никому, — подчеркнул Крауч.

— И никаких шансов на отсрочку? Нет? Тогда нам нужно немедленно принять решение, — постановил Фадж, поворачиваясь к Гермионе. — Это ваш выбор, юная леди. Вы собираетесь участвовать в Турнире или нет?

Гермиона замерла. Она раз за разом проигрывала этот спор после встречи с родителями.

— Не торопитесь, Гермиона, — тихо сказала Чери Бут. — Мы всё ещё можем бороться.

Гермиона посмотрела на Дамблдора. Впервые за сегодняшний день директор выглядел печальным. Она перевела взгляд на МакГонагалл и увидела сожаление в её глазах. В этот момент Гермиона поняла, что ей больше неоткуда ждать помощи.

— Похоже, я все-таки решусь на это, — сказала она почти про себя. Собрав воедино всю свою хваленую гриффиндорскую храбрость, Гермиона кивнула. — Я остаюсь. Не по своей воле, а из-за возможной альтернативы. Так что, несмотря на протест, я приму участие в Турнире Трёх Волшебников.

В комнате на несколько мгновений воцарилась тишина. Затем Фадж хлопнул в ладоши, полный фальшивого энтузиазма.

— Хорошо. Отлично. Значит, решено. Хочешь что-нибудь добавить, Барти? — спросил он Крауча, но тот только покачал головой.

— Подождите минутку, — запротестовала Гермиона. — Никто не сказал мне, в чём состоит первое задание!

Барти Крауч медленно поднялся на ноги.

— Надеюсь, что нет, — многозначительно произнес он, и в его голосе наконец-то прозвучала искра жизни.

— Но как я должна к нему готовиться? — жалобно спросила Гермиона, и МакГонагалл шёпотом поддержала её.

Крауч посмотрел ей прямо в глаза.

— Как чемпион, вы должны быть готовы к любой задаче, — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Доброго дня, мисс Грейнджер. Мы встретимся снова через неделю, в следующий вторник.

Когда Крауч вышел, Амбридж торжествующе посмотрела на Гермиону. Было в этой женщине что-то до боли странное.

— Конечно, — начала заместитель министра гораздо более деловым тоном по сравнению с той фальшивой сладостью, что лилась из её уст ранее, — любое нарушение правил будет строго караться. — Её улыбка выглядела вымученной и фальшивой. — Будет справедливо, если все чемпионы выполнят свои обязательства в полном объёме. Никаких скидок не будет никому. — Амбридж сделала ударение на последнем слове.

— Ну, раз всё решено… — сказал Фадж с неподобающим дружелюбием. — Прошу прощения за… э-э… неприятное происшествие. — Он кивнул Дамблдору и МакГонагалл. — Директор, профессор. — Он остановился, подойдя к мисс Бут. — Дорогая леди, — с сарказмом произнёс он.

— Я не могу дождаться, когда мы встретимся вновь, — ответила адвокат в том же духе, и Гермиона не без злорадства отметила, что министр явственно вздрогнул после этих слов.

— Хм, да, — неуверенно ответил Фадж. — Идёмте, Долиш, Шеклболт. Я хочу вернуться в Лондон до того, как будет запущен в печать следующий номер «Пророка». По крайней мере, у нас есть одно объявление, которое мы можем сделать, — он торопливо прошёл мимо Гермионы в сопровождении двух авроров.

Люциус Малфой уходил последним из свиты министра. Он сначала прошёл мимо Гермионы, как будто её тут не было, но потом обернулся.

— Я не претендую на понимание твоей маленькой игры, — злобно прошипел он. — Но ты не победишь.

— Я точно так же не претендую на понимание вашей, — честно ответила она, находя его мотивы ещё более загадочными, чем когда-либо.

Гермиона осталась в кабинете с Дамблдором, МакГонагалл и Бут. Каждый из них выглядел в какой-то степени побеждённым. Впервые все три леди заняли предложенные им места, которые пустовали на протяжении всего заседания.

Чери Бут выразила своё разочарование по поводу достигнутых результатов, высказала своё мнение по поводу вероломства министра и его помощников и пообещала, что не перестанет искать лазейку, которая позволила бы Гермионе при желании выйти из конкурса без наказания.

МакГонагалл изо всех сил старалась подбодрить собеседниц. Она говорила, что ещё не всё потеряно, но, казалось, сама в это не очень верила.

Дамблдор говорил о том, как достойно мисс Грейнджер встречает жизненные препятствия.

Но все слова просто проходили мимо Гермионы.

Это произошло. Её первая битва была проиграна.

Но это была только увертюра.

Теперь вопрос был уже не в том, сможет ли она избежать участия в Турнире Трёх Волшебников.

Вопрос был в том, сможет ли она пережить первое испытание.

Текст переведëн JulsDo