Гермиона Грейнджер и Кубок Огня (джен)

Гермиона проснулась рано утром после Святочного бала и в течение нескольких восхитительных минут лежала в своей тёплой постели, почëсывая за ушком мурлыкающего Живоглота и вновь переживая волнительные события прошлого вечера.

Пьянящий восторг слишком быстро сменился муками сожаления оттого, что она в конце концов приняла решение не целовать Гарри. Она просто струсила, побоялась услышать «нет», предпочла мучительную неопределëнность ясному ответу. Последние остатки эйфории улетучились. Она повернулась и зарылась щекой в подушку, проклиная своë малодушие. Да, она приняла это решение не без причин, но тем не менее оно было болезненным.

Когда Живоглот стал настойчиво тыкать мордой в плечо Гермионы, до неё дошло, что наступило рождественское утро. Это осознание вызвало ещё одну волну горько-сладких чувств в еë душе. Она так хотела провести это Рождество с родителями. В прошлом году она сама решила остаться в Хогвартсе и даже тогда чувствовала себя виноватой за то, что не проводила драгоценное время с мамой и папой. В этом году за неë приняли решение министерские бюрократы. На мгновение она снова ощутила вспышку гнева.

Гермиона твëрдо пообещала себе не позволить неприятностям испортить лучший день в году и решительно откинула одеяло, вызвав явное недовольство Живоглота столь резким перемещением. Первым делом она направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Аккуратная кучка подарков в ногах её кровати могла подождать.

Приняв душ, Гермиона наконец позволила себе заняться подарками. В огромном пакете с надписью «От мамы и папы» лежал традиционный набор книг и одежды.

Был и другой презент из дома, ожидаемый и гораздо менее желанный: письмо. Гермиона боялась его появления с тех пор, как впервые рассказала родителям о драконах. Настал момент истины, и теперь она не могла заставить себя развернуть сложенный лист и прочитать послание, которое вполне могло оказаться предвестником её ухода из мира магии. Гермиона решила отложить чтение письма на потом и положила его в ящик прикроватной тумбочки, после чего вернулась к другим, более приятным подаркам.

К её немалому удивлению, среди них оказался небольшой свëрток от Рона. Но ещё больше её удивило то, что подписан он был явно не почерком Рона. Она слишком часто исправляла его домашние задания, чтобы не узнать его угловатые буквы.

Озадаченная, Гермиона повертела свёрток в пальцах. Затем она быстро положила его и поспешила к своему сундуку, где хранила приготовленные заранее подарки.

Они исчезли. Все до единого. Не то чтобы Гермиона этому удивилась, домашние эльфы каждый год исправно выполняли роль Деда Мороза, доставляя подарки адресатам.

Как обычно, чтобы избежать предпраздничного ажиотажа и повышения цен, Гермиона озаботились покупкой подарков задолго до срока и ещë в их самый первый в этом году визит в Хогсмид купила для Рона набор его любимых сладостей в «Сладком королевстве». И, конечно, будучи весьма организованной особой, она в тот же вечер тщательно упаковала и подписала подарок.

И теперь она даже не знала, радоваться ей или огорчаться. Кипящий гнев из-за предательства Рона угрожал снова поднять свою уродливую голову.

Подавив негативные чувства, Гермиона осторожно развернула свой неожиданный подарок. Содержимое оказалось не менее неожиданным.

Это был маленький серебряный кулон со вставками из голубого камня, похожего на лазурит. Своей формой в виде то ли ключа, то ли креста, увенчанного петлей, он настойчиво напоминал Гермионе мультяшную фигурку призрака. Свисая с её пальцев, кулон вращался вокруг своей оси на тонкой серебряной цепочке.

Это был не подарок из магазина приколов. Он выглядел значительно более дорогим и продуманным, чем всë, что Рон когда-либо кому-то дарил.

Гермиона знала происхождение этого символа — это был анх, древнеегипетский символ вечной жизни. Она видела похожие иероглифы в отделе египтологии Британского музея. Гермиона осмотрела кулон более внимательно.

Судя по всему, на нём были рунические надписи. Гермиона пообещала себе узнать их значение как можно скорее. Конечно, это был подарок совсем иной категории по сравнению с тем, что Рон дарил ей раньше. Интересно, не приложил ли здесь руку кто-то другой, кто-то старше и опытнее? Главным подозреваемым был Билл. Это могло бы также объяснить почерк.

Она нахмурилась. Теперь ей придётся поговорить с Роном, даже если это будет просто формальное «спасибо».

Положив кулон на прикроватную тумбочку, Гермиона переключила своё внимание на другие подарки. Гарри, к еë радости, приподнëс ей «Магические иероглифы и логограммы» — учебник по древним рунам, необходимый для подготовки к СОВ. На этот раз Гарри думал о будущем. Она надеялась, что ему понравится книга по квиддичу, которую он получил взамен.

К завтраку Гермиона решила надеть симпатичный кремовый джемпер из подарка родителей. Спустившись в общую гостиную, она не сильно удивилась, обнаружив, что там никого нет. Наверняка, остальные гриффиндорцы сейчас либо отсыпались после вчерашних развлечений, либо были заняты срыванием обёрточной бумаги. Она уже сделала несколько шагов по направлению к выходу из гостиной, когда какой-то звук привлёк её внимание.

Из-за дивана торчала взъерошенная копна рыжих волос. Гермиона мысленно выругалась — это был тот самый Уизли, встречаться с которым она совсем не хотела. По крайней мере, до тех пор, пока не придумает, что делать и что говорить при этой встрече.

Рон выглядел не лучшим образом. Судя по его измятой одежде, бледному лицу и налитым кровью глазам, можно было смело предположить, что этой ночью он так и не добрался до своей кровати.

— Мордред! — приглушённо ругнулся он.

— Рон, — произнесла Гермиона ровным тоном, просто обозначая, что заметила его присутствие.

Встав, Рон отряхнулся. Гермиона заметила, что он изо всех сил старается не смотреть ей в глаза.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила она.

— Эмм… Счастливого Рождества, Миона, — ответил Рон с запинкой.

— И тебе тоже. Спасибо за подарок.

По крайней мере, этот дежурный обмен репликами не напоминал ссору, правда, от этого он не стал менее напряжённым.

— О… — Рон был явно смущён. — Это… ты… э-э, пожалуйста.

Они оба стояли в неловком молчании. Гермиона знала, что когда-нибудь им придётся поговорить, но ни один из них не был готов к этому разговору.

— Ну, я пошла завтракать, — наконец сказала она, прежде чем ворчливо добавить: — И не называй меня Мионой!

— Гермиона! — окликнул её Рон, когда она уже повернулась к выходу.

Она обернулась и скрестила руки на груди, всем своим видом выражая нетерпение.

— Что, Рон? — спросила она с драматическим вздохом.

Он выбрался из-за дивана, но старался не подходить слишком близко.

— Я хотел… ну, я ждал всю ночь, потому что… — казалось, он растерял не только слова, но и мысли.

Гермиона сердито посмотрела на него, но поняла, что если разговора не избежать, то говорить нужно здесь и сейчас. Лучше сделать это, пока гостиная пуста, чем устраивать очередную сцену на потеху публике.

Рон собрался с духом и посмотрел ей прямо в глаза.

— Я хотел извиниться за то, что вёл себя как последний кретин.

— Почему ты извиняешься, Рон? — огрызнулась Гермиона. — Это для меня или для тебя?

Её неожиданная атака застала Рона врасплох.

— Какая разница? — жалобно спросил он.

— Большая. Неужели ты думаешь, что простого извинения достаточно, чтобы простить то, как ты вёл себя весь последний месяц?

Рон тяжело опустился в одно из мягких кресел.

— Мерлин, ну кто бы мог подумать, что извиняться — такое трудное дело! — пробормотал он скорее себе, чем Гермионе, но она всё равно его услышала.

— Это зависит от того, что ты делаешь, чтобы твои извинения не были пустыми словами. Это Билл тебе промыл мозги? — спросила Гермиона.

— Да… Нет… Ну, вроде того, — запинаясь, выдавил Рон.

Гермиона насмешливо подняла бровь.

Рон провёл руками сначала по лицу, а потом по волосам, словно это могло стереть очевидную усталость. Он выглядел совершенно разбитым.

— Я хотел… вчера вечером. Но ты… — Он осёкся под обвинительным взглядом Гермионы. — Ладно, я всё испортил, да? Как всегда, — понуро сказал он. — Я уже неделю или около того пытаюсь извиниться, но никак не могу найти подходящее время, а если и нахожу, то ты тут же исчезаешь.

— Не пытайся свалить вину на меня, Рональд! — Гермиона поймала себя на том, что грозит ему пальцем, как провинившемуся ребёнку.

Рон мрачно уставился на камин.

— Да, я знаю, что виноват только я сам, — признался он. — Билл уже говорил мне об этом. — Он посмотрел на Гермиону. — Я не вру… Я пытался поговорить с тобой вчера вечером, но всё снова пошло наперекосяк, как это всегда бывает.

Он немного помялся, прежде чем продолжить:

— Слушай, ты хороший человек, Гермиона, ты мне нравишься. — Она посмотрела на него с откровенным недоверием. — Честно. Но дело в том, что мы, кажется, раздражаем друг друга.

В напряжённой тишине слова Рона эхом отдавались в пустой комнате. Гермиона разрывалась между желанием огрызнуться и выслушать его. Она поражалась, как они докатились до такого? Когда-то, не так давно, они были лучшими друзьями. Почему же сейчас им даже говорить друг с другом неловко? Почему они вынуждены искать безопасные слова, обходить больную тему, просто чтобы избежать новой ссоры? По мнению Гермионы, основной причиной был жуткий комплекс неполноценности Рона.

— Билл сказал поговорить с тобой как можно скорее, чтобы между нами больше не оставалось разногласий, поэтому я ждал здесь, — пожал плечами Рон. — Ты всегда встаёшь первой, и я подумал, что лучше всего поговорить с тобой именно в это время, когда вокруг никого нет.

Теперь её руки нетерпеливо упёрлись в бёдра.

— Когда твоё имя появилось из Кубка, я был уверен, что это твоих рук дело. — Он почти застенчиво взглянул на неё. — Ты же такая умная.

— Ты не поверил мне, — бросила Гермиона, игнорируя комплимент. — Я говорила, что не делала этого, а ты упорно продолжал обвинять меня в мошенничестве!

Рон отчаянно покраснел и совсем поник.

— Наверное, мне не хватило мозгов, чтобы придумать какое-то другое объяснение. Я видел только то, что ты, лучшая в классе, теперь чемпион Турнира. А тут ещё Гарри — самый молодой ловец за последнее столетие, «Мальчик-Который-Выжил» и всё вот это вот. — Его нижняя губа слегка выпятилась. — И я — бесполезный скучный Рон Уизли.

«Ага, — подумала она, — я попала в самую точку!»

— Ревность — не искупление, Рон, — огрызнулась она, но, заметив его озадаченный взгляд, добавила: — Это не оправдание!

Рон рассеянно кивнул головой.

— Я и не ищу оправданий, просто хочу объяснить… просто… я увидел вас двоих и подумал — всё. Игра окончена. Вы, ребята, больше во мне не нуждались.

— Рон, я знаю, каково это — быть одиноким. — Гермиона вспомнила свои первые недели в Хогвартсе. И эпизод с «Молнией» на третьем курсе. — Но у тебя было много возможностей прийти в себя. Я давала тебе… ох, я даже не знаю, сколько шансов. Когда мне так нужна была твоя дружба, твоя поддержка, да даже элементарное сочувствие, тебя не было рядом! — К концу её голос поднялся до мучительного крика.

— Если бы ты… — инстинктивно начал огрызаться Рон, но быстро опомнился. — Я пытался. Правда пытался. А потом была вся эта кутерьма с драконами…

— Вот этого я никогда не смогу забыть, — перебила его Гермиона. — Или простить. Ты знаешь, что было на кону.

Рон уронил голову на руки.

— Гарри знает, что я собирался всё тебе рассказать. Если не веришь мне, поверь ему! Я правда собирался рассказать, но почему-то не нашёл такой возможности.

Вспомнив, что Гарри уже намекал на это, Гермиона признала, что конкретно в этом случае у Рона действительно могли быть аргументы. Но только в этом.

— После того, как… ну, Фред и Джордж устроили мне взбучку, а Гарри и даже Джинни отвернулись от меня, я просто… ну, вроде как потерял свой шанс. Вот тогда я сдался по-настоящему. — Рон посмотрел на неё снизу вверх. — Честно говоря, я никогда не хотел, чтобы ты пострадала. Я был так рад, что ты справилась с первым заданием. Но потом я увидел, как все остальные поменяли к тебе отношение, и как… — его голос на время затих. — Сначала Гарри, потом ты, — прохрипел он наконец. — Это было именно то, чего я всегда хотел добиться. Что я мог сделать? Как я мог с этим соперничать?

— Не быть ревнивым болваном! Вот что тебе стоило сделать, Рональд! — с раздражением воскликнула Гермиона. — Почему ты считаешь, что должен соперничать со своими друзьями?

— Потому что не хочу, чтобы меня бросили, — ответил он безнадежно.

Гермиона начала расхаживать перед ним взад и вперёд.

— Ты смеешь намекать, что Гарри или я когда-либо тебя бросали? — почти прорычала Гермиона, снова погрозив ему указательным пальцем.

Рон вскинул руки в защитном жесте.

— Я ничего такого не имел в виду! — слабо запротестовал он.

— Тогда что ты имел в виду? — напирала она.

— Что… ну, Гарри попал в команду по квиддичу, — запинаясь, произнес Рон. — И спас камень, и всё это в первый же год. И вытащил Джинни, и убил эту громадную змею…

Гермиона не могла поверить своим ушам.

— Гарри рисковал жизнью… этот чёртов василиск укусил его! Как ты можешь этому завидовать?

Рон выглядел испуганным. Похоже, то, куда повернул разговор, стало для него неожиданностью.

— Не знаю, — пробормотал он. — Не то чтобы я завидовал… — он дрогнул под откровенно скептическим взглядом Гермионы. — Я не хотел… — жалобно сказал он. — Просто с Гарри постоянно что-нибудь такое случается. А со мной такого не бывает.

— Чушь собачья! — Гермиона была не в настроении выслушивать, как Рон сам себя жалеет. — Ты был с нами, когда мы отправились за философским камнем. И в Тайную комнату ты спустился вместе с Гарри. — Гермиона понимала, что это требовало от Рона настоящей храбрости, и всегда восхищалась этим.

— Да, но какой от меня был прок, а? Одна партия в шахматы — и я в отключке. И свою младшую сестру я спасти не смог. Застрял на другой стороне завала с этим идиотом. Гарри пришлось делать всё самому.

Гермиона помолчала, прежде чем ответить. Возможно, она смотрела на это с неправильной точки зрения. Возможно, проблемы Рона были связаны не с достижениями Гарри, а с его собственным отсутствием таковых. Неужели его так уязвляет то, что другие сравнивают его с Гарри? Неужели его собственная неудача в попытке спасти Джинни тяжким грузом легла на его совесть?

— Ты хоть знаешь, как много значит для Гарри твоя дружба? — спросила она.

— Хотелось бы думать, что не меньше, чем дружба Гарри значит для меня, — сказал он не задумываясь. — Но ведь почти все хотят дружить с Гарри из-за того, кто он такой. — Он поморщился. — Даже этот гад Малфой пробовал подойти к нему в поезде в первый год.

Гермиона понимала, что он имеет в виду. Слава Гарри была обоюдоострым мечом. Иногда казалось, что только они двое не смотрят на него сквозь призму славы Мальчика-Который-Выжил.

— А что насчёт меня? — спросила она угрожающе спокойным тоном.

Гермиона могла бы поклясться, что заметила промелькнувшую тень улыбки на лице Рона, когда он обдумывал этот вопрос.

— Ну… — начал он медленно. — Ты самая умная ведьма из всех, кого я знаю. Ты много чего знаешь и…

— Нет, — прервала его Гермиона. — Я имела в виду, мне ты тоже зави…

— Прошлый год! — воскликнул Рон, перебив её. Гермиона замолчала и вопросительно посмотрела на него.

Плечи Рона поникли. Это откровение было явно незапланированным.

— Конец прошлого года. Когда вы с Гарри ушли без меня и спасли Сириуса… и Клювокрыла…

— Мы не могли взять тебя с собой, — громко возразила Гермиона. — Ты был не в том состоянии, чтобы идти с нами.

— Может быть, но я видел другое, — горько возразил Рон. — Я видел, что вы справились без меня. Именно тогда я осознал, что не очень-то вам и нужен…

Гермиона перестала расхаживать по комнате. Она понимала, что Рон только что обнажил перед ней свою душу, чего она никогда от него не ожидала. Если честно, она даже не думала, что он на это способен.

— Я лежал в больничном крыле и чувствовал себя совершенно бесполезным. И тут меня осенило: вы с Гарри не нуждаетесь во мне. Вам достаточно друг друга. — Он уставился прямо на неё, отчего у неё по коже побежали мурашки. — Ты никогда по-настоящему не нуждалась во мне, и я подумал, что как только ты это поймешь — а ты умная, ты не сможешь этого не понять, — так всё и будет. Ты и Гарри, а я в стороне. Один.

Впервые за несколько недель Гермиона почувствовала проблеск сочувствия к Рону.

— Я никогда не думала… не знала, — сказала она скорее себе, чем ему.

Пожав плечами, Рон продолжил:

— Ты всё знаешь, Гермиона. Летом, когда мы снова встретились в Норе, всё казалось в порядке. Я тогда подумал, что ошибся. Со мной бывает… Всё было как прежде — мы вместе, втроём. А потом твоё имя выпало из этого проклятого Кубка, и я понял, что всё снова пойдёт наперекосяк. Зачем Гарри Поттеру и чемпиону Хогвартса такой, как я?

Мимолетное сочувствие Гермионы развеялось.

— Ты должен был понять, что я не бросала своего имени в Кубок, — сказала она. Её голос при этом был намного более спокойным, чем чувства.

— Честно говоря, я подумал, что ты просто решила доказать всем, что способна обойти защиту Дамблдора, — признался Рон и слегка покраснел. — Глупо, конечно, но я тогда вообще плохо соображал. — Он посмотрел Гермионе прямо в глаза. — Я знаю, это не оправдание. Но я просто…

— Спустил в унитаз три года дружбы — вот что ты сделал, — едко заметила Гермиона. Рон поморщился. — Но ведь это правда, разве нет? Иногда, Рон, я удивляюсь, почему мы вообще стали друзьями. Потребовался огромный вонючий тролль, чтобы столкнуть нас вместе… — Её глаза вспыхнули. —…и не думай, что я забыла, чья это была вина!

На несколько мгновений воцарилось неловкое молчание.

— Если… если я скажу тебе правду, — начал Рон, и его слова повисли в утреннем воздухе, — ты не проклянёшь меня?

Гермиона с сомнением посмотрела на него.

— Зависит от правды, — ответила она и демонстративно положила пальцы на палочку. Рон заметно побледнел.

— Ну… ты была настоящей занозой в заднице, когда только приехала, — торопливо пробормотал Рон. Глаза Гермионы сузились. — Ты только и делала, что всех поучала… Считала, что намного умнее нас. По крайней мере, так мне тогда казалось.

— Неужели? — выдавила Гермиона сквозь стиснутые зубы.

— Теперь я понимаю, что на самом деле ты хотела нам помочь. Ты просто… очень паршиво это делала. Ты была такой… негибкой. В тот вечер я довёл тебя до слёз. Я знал, что ты была права, но ты заставила меня почувствовать себя дураком, вот я и огрызнулся. Наговорил гадостей. Я тогда не понимал, насколько ты на самом деле была одинока. — Он опустил глаза. — Думаю, каждый из нас троих был по-своему одинок. Я знаю, это звучит глупо, учитывая пятерых братьев, Джинни и всё такое.

— Нет, — тихо ответила Гермиона. Она вспомнила мудрые слова Билла, сказанные прошлой ночью.

Рон нахмурился и потёр подбородок.

— Теперь ты вовсе не так ужасна, — добавил он. — Даже наоборот. Но когда Дамблдор назвал твоё имя, я увидел ту, прежнюю Гермиону, выскочку и всезнайку, которая пытается показать, насколько умнее всех нас. — Он посмотрел себе под ноги. — Глупо, знаю. Только я видел ещё кое-что. Мы больше не были Трио. Это были Гарри и Гермиона, и я где-то в хвосте, если кто-то вообще меня замечал.

Это было очень тяжело принять.

— Я всегда считала тебя своим другом, — наконец сказала Гермиона. — Вас обоих в равной степени. Я никогда не делала различий между вами. Я знаю, что ты такой же храбрый, как Гарри, гораздо храбрее меня.

Рон покачал головой.

— Я просто следую за Гарри. Он не думает об опасности, когда что-то делает. Да и я, если честно, не особо размышляю, прежде чем куда-то вляпаться вслед за ним. — Он снова посмотрел ей в глаза. — Ты же каждый раз прекрасно осознаёшь риски. Но это тебя не останавливает. Так что ты самая храбрая из нас.

Гермиона могла бы поклясться, что в его словах прозвучал оттенок восхищения.

— Во всяком случае, думаю, ты уже доказала это, — добавил он.

— А как насчёт драконов? — Рон, казалось, не совсем понял, о чём именно она спрашивает, поэтому Гермиона предельно пояснила свою мысль: — Чарли написал тебе о драконах. Почему ты не рассказал мне?

— А. — Рон сглотнул и побледнел ещё больше. — Я собирался тебе рассказать, правда. — На лбу у него выступила испарина. — Это определённо не мой звездный час. Я был идиотом, настоящим придурком…

— Рон!

— Извини, — автоматически произнёс он. — Ну… в кои-то веки мне показалось, что я знаю что-то такое, чего не знаешь ты. Я представлял, как всё тебе расскажу, как ты почувствуешь облегчение, избавившись наконец от неизвестности, и простишь меня за всё. И тем самым я докажу, что даже умная Гермиона Грейнджер не может обойтись без глупого Рона Уизли.

Выражение лица Гермионы стало жёстче. Она крепко обхватила себя руками.

— Но ты так ничего мне и не сказал, — холодно заметила она.

— Нет, не сказал, — вздохнул Рон. — Мне так нравилось иметь преимущество перед тобой, что я вроде как совсем потерял голову. Подходящий момент всё не наступал и не наступал, а когда я решил его не ждать и всё-таки попытался тебе рассказать, ты вообще не захотела со мной разговаривать. И ещё Крам этот… — добавил он кисло.

— Что не так с Виктором? — вскинулась Гермиона. — Он вёл себя как истинный джентльмен, в отличие от некоторых. — Она сердито посмотрела на Рона. — Ты сам прыгал от восторга, когда он сюда приехал.

— Он был моей заменой… — обиженно сказал Рон. — Как я мог соревноваться с легендой Чемпионата мира по квиддичу? — Размышляя о мотивах своих поступков, Рон покачал головой и самоуничижительно добавил: — И это был ещё один повод на тебя злиться.

Он потёр уставшие глаза подушечками пальцев.

— Не всё крутится вокруг тебя, Рон! — воскликнула Гермиона, мотнув головой. — Но, по правде говоря, мне действительно нужна была замена. Мне нужен был новый друг, так как ты, очевидно, освободил эту должность, — уколола она, надеясь, что шпилька попадёт в цель.

Попала. Рон без сил опустился в одно из мягких красных кресел.

— Я это заслужил, — тихо сказал Рон. — Я сам себе не могу простить, что не рассказал тебе. — Его взгляд скользнул вниз, на нервно сцепленные пальцы. — Я так хотел выбрать идеальное время, что профукал все возможности, и Биллу самому пришлось рассказать тебе о драконах. — Он сделал паузу. — Не мой звездный час.

— Ты играл с моей жизнью, — холодно сказала Гермиона, подчёркивая каждое слово.

Рон резко вскинул голову. Он выглядел таким же больным, как и в прошлом году, когда сломал ногу.

— Я бы тебе сказал! Честное слово! — В его голосе вдруг прозвучало отчаяние. Он вытащил палочку. — Если хочешь, я дам Клятву Волшебника, что угодно!

— Ты не знаешь, как это делается, Рон, — ехидно заметила Гермиона. — Ты, скорее, снесёшь крышу с Гриффиндорской башни.

Он насупился.

Они снова погрузились в неловкое молчание.

— Ну и что же нам теперь делать? — нарушил тишину Рон.

Гермиона тяжело опустилась на стул напротив него.

— Я не знаю, — призналась она. — А чего хочешь ты?

— Честно?

— Честно.

— Я… я видел, как ты смотрела на него вчера вечером…

— Нет, Рон, — резко оборвала его Гермиона, нахмурившись. Она направила на него указательный палец и решительно приказала: — Даже. Не. Думай.

Рон замахал руками, отчаянно пытаясь развеять впечатление, которое он мог случайно произвести.

— Нет-нет! — заверил он почти в панике. — Я не имел в виду… ну… — Он неуверенно указал на Гермиону. — Ты… и… — Он указал на себя. —…я… это было бы просто нелепо, правда?

Метая молнии взглядом, Гермиона молча уставилась на него. Она не была уверена, что больше выбило её из колеи: мысль о том, что Рон, возможно, когда-то испытывал к ней тот же интерес, что и она к нему, или что из всего её окружения именно Рон догадался о её скрытых чувствах к Гарри.

— Нет, вчера вечером ты выглядела потрясающе и всё такое, но что у нас общего, а? Ты терпеть не можешь квиддич и всё свободное время проводишь в библиотеке. — Рон покачал головой. — А ещё есть Гарри.

— Между мной и Гарри ничего нет, — холодно ответила Гермиона.

«Не то чтобы я возражала, если бы было», — призналась она себе.

Рон фыркнул и с озадаченным выражением покачал своей рыжеволосой головой.

— Ладно, я не могу винить тебя, если честно. — Затем он беспокойно заёрзал. — Я бы хотел, чтобы всё стало как прежде… — неуверенно сказал он, отвечая на первоначальный вопрос Гермионы, и с надеждой посмотрел на неё.

Но не встретил поддержки.

— Нет, слишком много было сказано и сделано. Я не думаю, что когда-нибудь снова смогу полностью доверять тебе, — ответила она с жестокой честностью.

К своему удивлению, она почувствовала, как что-то внутри болезненно сжалось, когда взгляд Рона потух вместе с его последними надеждами.

— Я… я… понимаю, — сказал он печально. — Тогда я… пойду. — Он встал и указал на лестницу, ведущую в спальню мальчиков.

Внезапно Гермиона осознала, что зашла слишком далеко.

Она вспомнила слова Билла о том, что они с Гарри были единственными настоящими друзьями Рона. Она видела, как сильно Гарри скучал по компании Рона, хотя он изо всех сил старался этого не показывать. Гарри умел скрывать свои чувства, когда это было нужно, но Гермиона Грейнджер слишком хорошо его знала.

— Рон, — тихо сказала она, — ничего не мешает тебе остаться друзьями с Гарри. У меня нет права вето на его жизнь.

Рон повернулся и посмотрел на неё, и в его глазах она увидела полное поражение.

— Так не выйдет, — обречённо сказал он. — Гарри ясно дал понять, что если я не смогу помириться с тобой, то и нашей дружбе конец. Он твёрдо намерен остаться рядом с тобой.— Он облокотился на подоконник и стал смотреть в заснеженное небо. — Думаю, ещё недавно это вызвало бы у меня новый приступ ревности. — Он снова посмотрел на Гермиону. — Теперь я думаю, что он прав. Тебе он нужен больше, чем мне. И ты нужна ему больше, чем кто-либо другой, Гермиона.

Он отвернулся и уныло поплёлся к лестнице. Очевидно, с его точки зрения, разговор был окончен.

Как была окончена и их дружба.

Что она обещала Биллу? Дать Рону время. Но было что-то ещё… более важное…

Гарри? А как же Гарри? Он пытался перекинуть мост через пропасть между двумя своими лучшими друзьями, но пропасть оказалась слишком велика, вынуждая его сделать выбор, отказаться от одного из них. И, судя по тому, что только что сказал ей Рон, Гарри уже принял решение.

— Рон! Подожди! — окликнула его Гермиона. Уже стоя на лестнице, он нерешительно обернулся, теперь его усталость была очевидна.

— Что? — спросил он тусклым голосом.

Прошлой ночью она поклялась, что не станет заставлять Гарри выбирать между уверенной дружбой и неизвестностью отношений, выходящих на новый уровень. То положение, в котором они находились сейчас, хоть и не давало определённости, зато было абсолютно безопасным. И Гермиона не хотела этим рисковать.

Так вправе ли она заставлять его делать столь же категоричный выбор между ней и Роном?

Нет, с её стороны это будет несправедливо по отношению к Гарри. Рон сказал, что Гарри нуждается в ней больше, чем в ком-либо другом. Но Гермиона была уверена, что, несмотря на весь длинный список недостатков Рона, он по-своему так же важен для Гарри, как и она.

Она в очередной раз прокляла этот чёртов Турнир.

Гермиона встала и сделала пару шагов к лестнице, ведущей в спальни мальчиков, но остановилась на безопасном расстоянии от Рона, давая понять, что большого сближения ждать не стоит.

— Я… я не знаю, сможем ли мы снова стать друзьями, — начала она.

Рон кивнул.

— Я знаю. Я и не заслуживаю этого, — грустно сказал он. — Ты, как всегда, права. Я действительно рисковал твоей жизнью.

— Но, возможно, мы сможем начать всё сначала. Я не думаю, что когда-нибудь смогу простить то, что случилось, и уж точно не забуду, но ради Гарри… — она сделала ударение на последних словах, — я готова заключить перемирие. Мы могли бы перестать вгрызаться друг другу в глотки при каждом удобном случае.

— Могли бы… — Рон не знал, что сказать.

— Но есть три условия, — добавила Гермиона, немного подумав. Рон осторожно кивнул. — Если я узнаю, что ты мне лжёшь или скрываешь от меня что-то важное — это конец. Второго шанса не будет.

— Согласен, — ответил Рон хриплым голосом. — Это меньшее из того, что я могу сделать.

— Во-вторых, если я когда-нибудь узнаю, что ты причинил вред Гарри, я убью тебя сама. — В её холодных словах не было ни намёка на шутку.

И снова на лице Рона промелькнула печальная улыбка.

— Это вообще не условие.

— И, наконец, ты ни с кем не станешь говорить о том, что, по твоему мнению, «происходит», — Гермиона изобразила пальцами кавычки, — между Гарри и мной. Особенно с Гарри.

Рон нахмурился и некоторое время молчал.

— Понял, — сказал он наконец с очевидным смущением.

Приняв это за согласие с предложенными условиями, Гермиона кивнула.

— Хорошо, тогда договорились.

Она отвернулась и направилась в сторону портретного проёма на свою столь запоздалую встречу с завтраком.

— Гермиона? — Она остановилась и повернулась лицом к усталому, но явно воспрявшему духом Рону. — Тебе… тебе понравился твой подарок?

Она требовала от него правды и теперь должна была ответить взаимностью.

— Это было очень приятно, спасибо, Рон.

Его нервная улыбка стала чуть шире.

— Я тебе ничего не купил, — признался он. — Мы были в ссоре и… ну, я не думал, что ты захочешь иметь со мной что-то общее.

— Я и не хотела.

Гермиона оценила его искренность. При обычных обстоятельствах она бы, скорее всего, рассердилась, но не сейчас. Она кивнула, чтобы он продолжал.

— Когда Билл вчера вечером со мной говорил, я признался ему, что у меня для тебя ничего нет. Он сказал, что у него в квартире кое-что есть, «арх» или что-то типа того. В общем, он подумал, что тебе это может пригодиться, учитывая испытания и всё такое.

«Да, — подумала Гермиона, — надо обязательно перевести эти руны».

— Я рад, что его сова прилетела вовремя. Мне придётся расплатиться с ним позже.

Это было бестактно, но это был Рон.

— Эм… этот подарок гораздо дороже, чём всё то, что ты покупал для меня прежде, — ответила Гермиона и вздрогнула от того, как это прозвучало — не намного лучше, чем предыдущее заявление Рона.

Рон не обиделся.

— Не так дорого, как потерянный друг, — спокойно заметил он. — Мне нужно поспать хотя бы несколько часов, — озвучил он очевидную мысль. — Увидимся позже, ладно?

Гермиона кивнула, удивляясь непривычно взрослой рассудительности Рона Уизли, и расслабилась, когда он исчез на лестнице.

Она не была в восторге от перспективы восстановления отношений с Роном, но полагала, что это всё-таки лучше, чем открытая конфронтация.

Ну и, в конце концов, сегодня Рождество.

Пусть это будет ещё одним подарком Гарри от неё.

Текст переведён JulsDo