Гермиона Грейнджер и Кубок Огня (джен)

Гермиона Грейнджер и подумать не могла, что когда-нибудь будет рада утру воскресенья. Более трёх лет она испытывала небольшое негодование по поводу седьмого дня в неделе, поскольку у них не было никаких занятий в этот день. Воскресенье — хорошая возможность, чтобы закончить любую домашнюю работу, но Гермиона, как и во многих других аспектах, отличалась от своих сверстников — у неё всё уже было готово к вечеру субботы.

Во-первых, ей не нужно было вставать ни свет ни заря, а поскольку она так толком и не спала этой ночью, это принесло ей некоторое облегчение. Она лежала в своей кровати, изолированная пологом от соседок, и собиралась с мыслями. Прошлая ночь не была сном, скорее уж это был кошмар наяву.

Второе преимущество, которое Гермионе давал выходной день, заключалось в том, что она могла потратить целый день на изучение литературы в библиотеке. Ей не нужно было ни на что больше отвлекаться, и она могла сосредоточиться на своём наиболее актуальном вопросе: найти законные основания для отказа от участия в Турнире Трёх Волшебников. Она надеялась найти что-то подходящее среди действующих норм маггловского законодательства о защите детей, потому что надежды на подобные законы в волшебном мире не было никакой. Барти Крауч, несомненно, был исключительно компетентен в таких вопросах, но даже он мог не заметить какую-то лазейку, затерявшуюся в веках юридической практики.

Дальнейшие перспективы стали более радужными, отчасти из-за того, что она планировала сделать что-то полезное для себя, а не читать нравоучения Гарри и Рону. Гермиона откинула полог с кровати. Полог Лаванды был всё ещё задёрнут, и, судя по доносящемуся звучному храпу, её соседка сполна использовала возможность поспать подольше. А вот кровать Парвати была пуста.

Зеркало в ванной выдало пару едких комментариев, но этим утром Гермиона была с ним согласна. Недосып и усталость в полной мере отражались на её лице. Беспокойный сон растрепал её волосы сильнее обычного, а глаза с тёмными кругами под ними припухли и покраснели. После прилежной чистки зубов и принятия освежающего прохладного душа Гермиона попыталась без использования магии, по старинке, привести в порядок свои волосы, продираясь расчëской через намертво спутавшиеся пряди.

Как только она сочла свой внешний вид более-менее приемлемым, Гермиона надела школьную форму и спустилась вниз, в гостиную. Достигнув последней ступеньки на лестнице, она сделала глубокий вдох. Судя по тому, что ей сказали близнецы несколькими часами ранее, она не была уверена, какой приём её может ожидать. Она слишком хорошо помнила, как повели себя по отношению к ней еë товарищи по факультету, когда она, Гарри и Невилл потеряли разом сто пятьдесят баллов на первом курсе. Гермиона не питала иллюзий по поводу своей популярности. Пока её ум и трудолюбие приносили Гриффиндору баллы, она оставалась приемлема для факультета, но в остальном её присутствие в лучшем случае было терпимо. Не из-за её воспитания или происхождения, нет, а потому что она всё ещё с трудом вписывалась в обычную жизнь вне школьных занятий. Её дружба с Роном и Гарри, приятельские отношения с Джинни и редкое общение с Невиллом — и больше, пожалуй, не было никого, кто захотел бы с ней пообщаться на внеучебные темы.

В это воскресное утро гостиная Гриффиндора встретила её небольшим шумом оживлённой беседы, но стоило ей обозначить своё присутствие, как разговоры сразу же умолкли. Все повернули головы в её сторону, и непринуждённая беседа сменилась неприятным перешëптыванием.

Гермиона почувствовала себя некомфортно и попыталась взглядом найти хоть одно дружелюбное лицо. Рона и Гарри в гостиной не было и в помине — для них ещё было слишком рано. Анджелина и Алисия смотрели на неë с каменными лицами. Гермиона уже была готова ощетиниться и защищаться, когда заметила Парвати, которая сидела в углу и пыталась выглядеть максимально незаметно. У неё это не получилось, поэтому Гермиона подошла к ней.

— Привет, Парвати, — поздоровалась она.

— Отвяжись, — ответ был настолько тихим, что Гермиона не была уверена, что расслышала правильно.

— Прости, что?

Парвати встала, в её глазах отчётливо читались испуг и обречённость.

— Оставь меня в покое, Грейнджер, — отрезала она и, задев её плечом, направилась в сторону лестницы, так ни разу не обернувшись.

Гермиона была настолько сильно ошеломлена, что не могла ничего сообразить. Она стояла, совершенно потерянная, посреди общей гостиной и понимала, что если сейчас к ней кто-нибудь подойдёт и что-то спросит, то она не сможет связать и двух слов. Но никто не подошёл и даже не намеревался.

Парвати не была её близкой подругой, она дружила с Лавандой и была больше похожа на Браун, чем на свою сестру из Рэйвенкло, но Гермиона полагала, что за годы, проведённые вместе в общей спальне, они хотя бы стали приятельницами.

Подняв опущенный ранее взгляд, Гермиона обнаружила, что все ждут еë реакции на этот публичный отпор. Некоторые взгляды были враждебными, другие — пренебрежительными. И под весом всех этих неприятных взглядов Гермиона поняла, что произошедшее на первом курсе — лишь цветочки.

«С этим будет непросто смириться», — подумала Гермиона. Было одно место, где она могла укрыться от всего. Стоит надеяться, что однажды ей всё же предоставится возможность объясниться…

Когда она подошла к портретному проёму, она отчётливо услышала слишком громкий шёпот. Голос принадлежал Анджелине.

— Зазнавшаяся сучка!

* * *

Гермиона думала, что хоть в библиотеке сможет найти укрытие за привычной стопкой книг, расположившись за своим любимым столом, но стоило ей там оказаться, как она почувствовала волну недовольства от тех студентов, которые уже находились в библиотеке в это воскресное утро.

Она знала, что вчерашние события только усугубят неприязнь слизеринцев по отношению к ней. Её привычка всё время отвечать на вопросы преподавателей ставила еë в авангард битвы факультетов за Кубок, благодаря ей Гриффиндор всегда получал большое число заветных рубинов, что не могло не бесить их основных конкурентов. А еë маггловское происхождение только усугубляло дело. Так что у Гермионы не было иллюзий насчёт того, как на историю с Кубком отреагируют слизеринцы.

Хаффлпаффцы имели полное право затаить на неё обиду, даже несмотря на то, что она вообще не была причастна к возникшей ситуации. Их сильная сторона заключалась в достижении общих целей — везде понемногу, а не так, как на других факультетах — в определённых областях, таких как квиддич для Гриффиндора и Слизерина или академические предметы для Рэйвенкло.

Седрик был, несомненно, героем для хаффлпаффцев, ведь он привёл их к победе над Гриффиндором на квиддичном матче в прошлом году. Гермиона не была знакома с Седриком лично, но знала его репутацию. Симпатичный парень, прямой и честный. Он вполне мог бы понять то, что сейчас с ней творится, если бы знал всю историю целиком. Но покуда всю историю не знал практически никто, она получала от хаффлпаффцев далеко не радушный приём. Этот вывод она сделала на основании того, как холодно её встретили Ханна Эббот и Эрни Макмиллан, когда она вошла в библиотеку.

Что её удивило, так это реакция Рэйвенкло. Она ожидала беспристрастного обсуждения вчерашних событий или даже споров по поводу того, как удалось обойти защиту Кубка, поставленную Дамблдором. Она довольно часто пересекалась с ними на занятиях по рунам и нумерологии и надеялась, что за те часы, что они провели вместе, у них сложилось правильное впечатление о том, что за человек Гермиона Грейнджер. Но вместо ожидаемой беспристрастности она наткнулась на ледяное равнодушие. Исключением была лишь та странная блондинка — однокурсница Джинни. Остальные намеренно отворачивались в сторону, когда она проходила мимо. И Гермиона с удивлением поняла, что это отречение задело её намного сильнее, чем она могла предположить.

Досадно было и то, что, кроме прочих, в библиотеке находился и Виктор Крам, а это означало одно — его поклонницы тоже крутились где-то неподалёку. Обычно они просто нарушали тишину и покой, которые были нужны Гермионе, чтобы сосредоточиться на учёбе. Но с этого дня помимо восхищённых взглядов на своего кумира те бросали надменные взгляды на его теперь уже прямого конкурента. Гермиона поняла, что если ей никак не выкрутиться и она всё же будет принимать участие, то значительная часть женского общества, наряду с большей частью Слизерина, будет поддерживать задумчивого Крама.

Как обычно, Гермиона пыталась отвлечься от переживаний и отгородиться от внешнего мира своими любимыми книгами. Сейчас она направила свои усилия на изучение правил Турнира Трёх Волшебников. К сожалению, пролистав старые пыльные тома, в которых была хоть какая-то мало-мальски важная с её точки зрения информация, она не обнаружила лазейки, чтобы отказаться от участия в Турнире. У организаторов была широкая свобода действий, но одна точка невозврата была неизменна: как только Кубок выбирал имя чемпиона, названный человек автоматически становился участником. И выйти из соревнования можно было только в случае дисквалификации, результат которой ей уже был известен, наличия серьёзных травм, полученных во время состязаний, или смертельного исхода. Несмотря на опыт прошлых Турниров, Гермиона сомневалась, что Дамблдор допустит, чтобы жизнь чемпионов оказалась под угрозой. Затем она вспоминала события трёх прошедших лет обучения и напряжённо сглотнула. Исключение из Турнира будет означать одно — она лишиться всего того, что сейчас определяет её жизнь. Она вспомнила, как на первом курсе, когда она ещë была самоуверенной всезнайкой, сказала Гарри и Рону, что исключение хуже смерти. Сейчас в этих словах была доля правды. Уже тогда ей казалось, что быть оторванной от волшебного мира сродни смертному приговору.

Даже Министерство Магии не могло вмешаться, потому что соревнование уже началось. Правила могли быть переписаны только заранее, как это сделал Дамблдор со своим возрастным ограничением. Официальным представителем был Барти Крауч, и его интерпретацию правил она услышала вчера. Нет, Гермиона не видела для себя никакой возможной поддержки со стороны волшебного мира. Любая поддержка означала полный отказ от текущей министерской политики, а учитывая, как медленно и неохотно продвигался любой намёк на реформы на протяжении всей магической истории, Гермиона не питала на этот счёт никаких надежд.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы найти детали соответствующего законодательства о защите детей магглов, особенно потому что ей пришлось исследовать законы, применимые как к Шотландии, так и к Англии и Уэльсу, учитывая две отдельные правовые системы, которые существовали в Соединенном Королевстве. Основным действующим законом в интересующей её области был Закон о детях 1989 года, который предусматривал защиту лиц, не достигших семнадцати лет. Он возлагал на школьную администрацию заботу о благополучии своих подопечных. Но Гермиона смутно помнила, что в Шотландии совсем недавно был принят закон, который вполне может иметь приоритет. Она поискала, но ничего подобного в библиотеке Хогвартса не нашла. Гермиона разочарованно швырнула книги на стол и нахмурилась, глядя на шушукающихся девчонок, которые пришли в библиотеку только затем, чтобы поглазеть на иностранного гостя.

Когда она копалась в волшебной периодике, содержащей последние новости из мира магглов, она заметила, что кто-то стоит перед её столом, основательно заваленным книгами и журналами.

«Очередная воздыхательница. Если я её проигнорирую, она уйдёт», — подумала она, не отрываясь от чтения статьи, в которой автор пытался описать принцип действия маггловского электричества. Она даже не обратила внимания на тактичное покашливание с целью привлечь её внимание. «Ну почему ты не видишь, что я не горю желанием общаться, просто уйди!» — взмолилась Гермиона.

— Мисс Грейнджер.

Гермиона аж подпрыгнула, стопка журналов от её движения повалилась на пол.

Мадам Пинс нависла над ней, закрывая обзор своей тенью. Выражения её лица с мрачно-неодобрительного сменилось на шокированное при виде такого небрежного отношения к библиотечному фонду.

— Извините! Мне очень жаль, мадам Пинс! — попыталась Гермиона выдать хоть какие-то извинения.

Библиотекарь была слишком занята, собирая упавшие журналы палочкой, чтобы обратить внимание на её извинения.

— Безалаберные студенты, не думают о чужом имуществе!

— Извините ещё раз, но вы меня напугали, — попыталась оправдаться пристыженная Гермиона.

Мадам Пинс одарила её таким взглядом, будто бы она испортила одну из её драгоценных книг.

— Хороший студент обратил бы внимание на то, что к нему обращается один из школьных работников, — надменно ответила она.

Гермиона заметила, что некоторые ученики притаились за стеллажами и тайком наблюдали за происходящим.

— Мисс Грейнджер! — грозно окликнула её мадам Пинс, привлекая внимание отвлёкшейся Гермионы. — Директор хочет вас видеть.

— Меня? — удивлённо воскликнула она. — Сейчас?

— Да, сейчас! — нетерпеливо подтвердила мадам Пинс. — Не заставляйте его ждать.

— Но… — Гермиона показала на книги на столе, разложенные в необходимом ей порядке с закладками во всех нужных и интересный ей местах.

— Поторапливайтесь! — строго сказала мадам Пинс. — После стольких лет управления библиотекой я знаю, что можно сделать с этими книгами.

Гермиона начала собирать свои бумаги и вытаскивать из книг закладки. Она кожей чувствовала на себе недобрые взгляды, поэтому решила показать, что не сломлена: она покидала библиотеку с гордо поднятой головой, игнорируя все эти взгляды и неприятные шепотки. Это не помешало ей заметить внимательный взгляд Крама, который сидел за соседним столом.

«Поехавшие фанатки», — подумала она зло, когда поклонницы Крама расступились, чтобы выпустить её из библиотеки.

Текст переведён Temp