Невилл и все, все, все (джен)

Этот год оказался для Хогвартса удачным. Неожиданно, хоть и очень ненадолго, в замке появился хозяин Салазар. Северус Снейп, декан Слизерина, оказался родственником хозяина и змееустом. Хозяин возвел его в ранг истинного директора. Новый директор свое звание не афишировал, льгот не требовал, вел себя скромно, зато взял под контроль Шуршика, сумел починить Шляпу, и его признали эльфы замка. И Хогвартс начал оживать!

А уж с появлением потомков Основателей старый замок почувствовал настоящий прилив магии. Стоило детям прикоснуться к чему-то, как заращивались трещины в стенах, обновлялись треснувшие стекла в окнах, исчезали сколы на ступеньках мраморной лестницы, даже факелы и свечи стали ярче гореть. А портреты! Хогвартс прекрасно знал, кто придумал, как их нейтрализовать, и кто это осуществил. C тех пор, как портреты перестали забирать стихийную магию студентов, даже магический источник, который питал Хогвартс, заметно оживился!

А какой превосходной оказалась идея с лестницами! Лишь разобравшись с ними, Хогвартс «почувствовал», сколько магической энергии уходило на то, чтобы поддерживать полуразрушенную конструкцию в рабочем состоянии. Кстати, и лестницы, подчиненные псевдо-директору, вполне можно остановить — нечего тратить магическую энергию на недостойного.

Хогвартс решил — Хогвартс сделал — и две лестницы, подчинявшиеся Дамблдору, остановились.

И вот, поздней ночью Альбус вышел из своего кабинета, осторожно левитируя зеркало. Оставалось лишь миновать коридор и пройти к нужной лестнице с движущимися ступеньками, которая поможет подняться на четвертый этаж, к нужному кабинету. Но дойдя до места, он с ужасом понял, что лестница, подчинявшаяся его мысленным командам, исчезла, и на ее месте оказалась обычная лестница Хогвартса с довольно крутыми ступеньками.

Ему теперь предстояла трудная задача: шагать на четвертый этаж по этим бесконечным ступенькам, левитируя зеркало. Идти, управляя зеркалом, было сложно, но Дамблдору повезло: он думал лишь о том, что ему надо добраться до кабинета Бинса, поэтому лестницы уловили его мысленный приказ и выстроились в прямую линию.

Кое-как добредя до кабинета истории, Альбус занялся обустройством и маскировкой зеркала. Перестраховываясь, он наложил на коварный артефакт столь сильные защитные чары, что обнаружить его без специальных очков стало совершенно невозможно. Наконец, он повернул назад, радуясь, что спускаться будет намного проще, чем забираться наверх, и шагнул на лестницу.

Везение закончилось между третьим и вторым этажом: его нога безнадежно застряла в ступеньке-ловушке, и Альбус не представлял, что можно предпринять в такой глупой ситуации. Звать на помощь дежурного декана бесполезно — их дежурство уже закончено; феникс на его зов давно не откликается, a с Хогвартсом он связываться боялся: за то, что домовики по его приказу детей пичкали всевозможными зельями, Альбусу грозило нешуточное наказание от замка — об этом его не раз предупреждали портреты истинных директоров.

На его счастье, закончив тестирование, Хогвартс отключил ловушки, и Дамблдор смог освободиться сам. Медленно ковыляя вниз — нога побаливала — Альбус заметил, что большинство портретов шляются неизвестно где, пришел в негодование и решил сегодня же убрать их с глаз долой в какое-нибудь заброшенное помещение. Вернувшись к себе, он отдал нужное распоряжение домовикам, yстало наколдовал «Темпус» — и настроение упало до нуля: времени на сон почти не осталось.

* * *

Северусу новость о лестницах и о паролях для них сообщила Василиса. Внимательно выслушав жену, он удивленно спросил:

— Вы с паролями не слишком перемудрили? Зачем их менять каждое утро? Я вообще не стал бы их применять — достаточно того, что лестницы ночью не двигаются. Кстати, и дисциплина будет соблюдаться лучше: гриффиндорцы не смогут носиться после отбоя по замку. Представляешь, какое счастье для преподавателей — вместо патрулирования обрести возможность спать по ночам!

— А если кому-нибудь из Гриффиндора понадобится ночью попасть в больничное крыло?

— Ладно, придумаем для них пароль, который будет действовать круглосуточно, и известим о нем старосту Гриффиндора. Персиваль — человек ответственный, ему можно доверять. А ты утром предупреди Филиуса: Дамблдору не стоит знать, что Равенкло принял участие в ремонте лестниц. Ни к чему привлекать внимание директора к нашим мальчишкам. А я свяжусь с Хогвартсом и все улажу.

* * *

Выполняя поручение замка, Почти Безголовый Ник, привидение Гриффиндора, просочился сквозь стену и направился к столу факультета, на котором когда-то учился:

— Господа, — сказал Ник, печально оглядывая недоступную ему еду, — Хогвартс восстановил работу лестниц. С сегодняшнего дня, после отбоя и до завтрака, лестница факультета Гриффиндор будет недоступна для передвижения, поэтому постарайтесь соблюдать правила и к моменту отбоя успевайте вернуться в свою башню.

Объявление вызвало взрыв негодования. Больше всех возмущался Оливер Вуд, капитан команды по квиддичу:

— А тренировки? — на весь Большой Зал взвыл он. — Я вывожу команду на поле в пять утра, а вы говорите, что лестница начнет работать около восьми! Это возмутительно!

Однако команда квиддичистов с ним не согласилась, и посыпались реплики игроков:

— Наконец-то мы не будем пропускать завтрак!

— И не будем носиться в темноте, не видя друг друга!

— И не будем приходить на занятия голодными, уставшими и грязными!

— Вы все — предатели! — прошипел Вуд, поняв, что команда взбунтовалась, и его не поддерживает.

Деканы переглянулись, и Северус решил вмешаться:

— Мистер Вуд! — ехидно заметил он, — вы действительно тренируете свою команду в темноте? Теперь я понял, почему у вас проблемы с зельями, и почему вы ни разу за все годы не выиграли кубка! Успокаивайтесь, и не мешайте людям завтракать, иначе я сниму с вашего факультета баллы за недостойное поведение за столом!

— А что случилось с лестницами? — заинтересовалась Синистра.

— Приведены в порядок, — подлетев к преподавателям, невозмутимо объяснил Безголовый Ник. — Теперь они работают так, как работали при Основателях. А факультет Гриффиндор наказан за многочисленные нарушения правил и режима. Хогвартс решил, что нечего ученикам бегать по замку после отбоя.

— Если не хотите опоздать, поторапливайтесь, — сказал Перси. — Первый курс, я сам провожу вас до кабинета истории.

Надутый младший Уизли промолчал, решив выказать свое недовольство после занятий, в гостиной Гриффиндора…

* * *

С обновленными лестницами первокурсники Равенкло без приключений добрались до кабинета истории, расположенном на четвертом этаже. Заняв парты так, чтобы сидеть как можно дальше от скандального Уизли и его не менее скандальных дружков, они с интересом разглядывали помещение и не находили ничего интересного: обычный кабинет с двумя шкафами, двумя столами, классной доской, камином и партами.

— Я слышал, — вполголоса сказал Кевин Энтвистл, — что в тот день, когда профессор Бинс умер, он прошёл прямо сквозь классную доску и начал вести урок, как ни в чём не бывало.

— А нам тетя Батильда говорила, что он был скверным учителем: только и умел бубнить исторические факты, превращая даже самые интересные страницы истории в нудное бормотание, навевающее сон, — не выдержав, высказался Гарри. — И свое занудство он сохранил и после смерти.

Услышав имя «Батильда», воронята насторожились: имя было редкое, к тому же это был факультет умников, которые многое знали еще до начала обучения. Но возникшие вопросы пришлось отложить — из классной доски вынырнул профессор Бинс.

Дети с любопытством разглядывали привидение: толстенький, почти лысый, старомодно одетый, профессор был более плотным на вид, чем остальные привидения Хогвартса. А круглые очки, каким-то чудом державшиеся на переносице призрака, походили на настоящие.

— Может быть он не успел снять очки перед смертью, поэтому они остались у на носу, — предположил Драко. — Надо же! Привидение в очках!

Услышав реплику, равенкловцы захихикали.

— Джеймс Поттер! Ведите себя прилично! — сделал замечание Катберт Бинс и приступил к рассказу о гоблинских войнах…

Невилл выдержал ровно пять минут, а потом громким шепотом заявил:

— Но это неправда! Гоблины не вмешиваются в дела волшебников! Да и зачем им воевать, если они могут просто купить поддержку любого мага! Тетя Батильда рассказывала, что гоблинам не на что обижаться: они прибрали к рукам все финансы волшебников и с удовольствием управляют ими!

Как оказалось, слух у привидения был превосходным, и его флегматичность мгновенно превратилась в ярость, от которой остатки волос привидения встали дыбом, а очки сползли на кончик носа. Профессор взмыл в воздух, и завис рядом с Невиллом:

— Батильда Бэгшот! — закричал он, потрясая полупрозрачными кулаками. — Как вы посмели произнести имя этой провокаторши в моем кабинете?! Да знаете ли вы, что эта смутьянка усомнилась в непорочности самого Мерлина? В своем так называемом учебнике она обнародовала факты, якобы уличающие Великого Светлого мага в гибели младенцев, и это была не единственная клевета в его адрес! А как она поступила со мной! После ее разгромной рецензии на мою книгу историческое сообщество отказалось ее публиковать! И вот я влачу жалкое существование здесь, в виде привидения. Я оказался навеки привязанным к этому кабинету и вынужден обучать вас, олухов, истории, и все потому, что прочитав ее отзыв на мою книгу, умер от разрыва сердца! Но она получила по заслугам — директор выставил ее из Хогвартса, и теперь она прозябает в безвестности, всеми забытая, а я преподаю, и это значит, что справедливость восторжествовала!

Закончив пламенную речь, Бинс негодующе поглядел на детей:

— Я слишком расстроен, чтобы вести урок, — заявил он и втянулся в классную доску.

— Тетя Батильда, значит, — многозначительно протянула Мариэтта Эджкомб, дважды услышав столь редкое имя и сразу поняв, о ком шла речь, — мальчики, вы должны рассказать, почему называете известного историка «тетей». И учтите, я от вас не отстану!

— Ну, не здесь же, — переглянувшись с друзьями, ответил Лонгботтом.

Гриффиндорцы, пробудившиеся от звуков пламенной речи привидения, тщетно пытались понять, что произошло. Ничего не выяснив, но, заметив, что учитель исчез, они подозрительно поглядывали на смутившегося Невилла. В это время в коридоре раздался звук шагов, и в кабинет вошел Дамблдор:

— Что случилось? — спросил он у студентов, озираясь в поиске преподавателя, — по какой причине профессор Бинс покинул кабинет, прервав урок?

Как, оказалось, спали не все: Уизли так переживал из-за коварных лестниц, что сон его не взял, поэтому кое-что он расслышал:

— Вот этот, — он жестом указал на Невилла, — назвал какое-то чудное имя, а профессор Бинс взбесился, раскричался, а потом сбежал из класса!

— И это имя — Батильда Бэгшот? — уточнил Дамблдор, прекрасно знавший историю Бинса, после которой он стал привидением. — Дорогие друзья! Можно понять профессора Бинса — Батильда Бэгшот сыграла крайне негативную роль в его судьбе. Должен сказать, что мисс Бэгшот последние годы была … неадекватна, поэтому ее пришлось с почетом проводить на заслуженный отдых. По мнению специалистов, ее учебники полны событий, которые ничего общего не имеют с реальной историей! Вы, скорее всего, не знаете, что Батильда ослепла, а затем куда-то исчезла, поэтому у меня есть подозрение, что ее захватили в плен бывшие сообщники Волдеморта. Вполне возможно, что учебники написаны не ею, она лишь взяла на себя авторство, а написал их волшебник, задавшийся целью посеять смуту в Магическом мире! Допускаю, что к этим учебникам имеет отношение злостная клеветница Рита Скитер.

Дамблдор видел, что смог убедить Гриффиндор, но вот студенты Равенкло смотрели на него крайне недоверчиво, а четверо из них ехидно улыбались.

Момент был благоприятный, и директор слегка коснулся сознания каждого из них.

То, что младший Малфой умеет защищать сознание, не стало для Альбуса неожиданностью: потомственный аристократ, их защите разума обучают с детства; Лонгботтом — внук и сын авроров, похоже, с мальчишкой тоже занимались на совесть; но вот откуда взялась защита у Дурсля и Поттера, которых воспитывали обычные маглы? И не просто защита — Дамблдор увидел абсурдную сцену: лес, ночь и поляна, полная зайцев, которые двигались в ряд, размахивая лапами, и пели, что они, хоть и боятся волка и сову, но, тем не менее, волшебную траву косят. Тут Альбус почуял резкий запах травы, вызвавший жуткую головную боль, и, очумело тряся головой, быстро вынырнул из чужого сознания.

В это время урок закончился, и дети покинули кабинет истории.

* * *

Слухи по Хогвартсу разлетелись мгновенно. Рональд гордо рассказывал всем желающим, как ненавистные вороны обидели несчастное привидение. Случайно услышав его разглагольствования, Гермиона не выдержала и высказалась вслух:

— Я скупила в книжном магазине Флориш и Блоттс все учебники истории, какие нашла, среди них был учебник Батильды Бэгшот! Хороший учебник, читается легко. Но какой из учебников правильный, я не смогла определить, — добавила девочка. — Все авторы совершенно по-разному пишут об одних и тех же событиях!

— Надо обращать внимание год издания, — со знанием дела, вполголоса заметила Пенелопа Кристалл, — некоторые учебники из школьной библиотеки были изъяты как устаревшие. Но мне кажется, их уничтожили по политическим мотивам. На мой взгляд, тебе нужен учебник Бэгшот, изданный в пятидесятых годах, — он самый правдивый, и поискать его можно у букинистов. Но, если ты решишь его отыскать, имей в виду, что Дамблдору не понравится твой интерес к ЭТОМУ учебнику — ты же слышала, как отзывался о мисс Бэгшот наш директор!

Надо заметить, что пребывание на Хаффлпаффе довольно быстро вывелo из Гермионы гриффиндорство, поэтому она уловила намек держать язык за зубами о своем интересе к учебнику…

* * *

А Рональд никак не мог успокоиться — ему так понравилось быть в центре внимания, что он рассказывал о происшествии всем желающим за обедом и ужином, а в гостиной Гриффиндора его рассказ оброс множеством дополнительных деталей. Оказывается, привидение не просто накричало на ненавистных воронов, оно угрожало им отомстить, и тогда разозленный Поттер собрался его уничтожить, так что от развоплощения несчастное привидение спасло лишь появление директора.

Персиваль, понимая, что его вмешательство Рона не остановит, а лишь добавит масла в огонь, безучастно наблюдал, как злосчастные уши брата в очередной раз увеличиваются и наливаются синевой. Из письма отца, полученного утром, Перси уже знал, что с него, Билла и Чарли снято клеймо предателя крови, a Билл смог каким-то образом договориться с гоблинами, чтобы в Хогвартсе его новая фамилия и новый статуc были скрыты.

И он прекрасно понимал, почему клеймо не исчезло у младших братьев, поскольку все их выходки постоянно наблюдал своими глазами. «Надо узнать, можно ли сменить имя, — подумал он, — как-то не очень хорошо звучит «Персиваль Перси», «Перси Перси» вообще звучит нелепо, а мое имя все сокращают именно так. Но пока в Хогвартсе я — Перси Уизли и останусь им хотя бы до летних каникул. Отец прав: надо держаться подальше от директора, он действительно разрушает все, к чему прикасается — вот и до Батильды Бэгшот добрался. Кстати, отцу надо послать сову с сообщением…»

* * *

Невилл и его друзья с опаской смотрели на студентов Равенкло, которые, если хотели что-то узнать, напоминали голодных акул, преследующих добычу. В этот раз их интересовала Батильда Бэгшот. Старшекурсники по праву назывались «умниками», поэтому причину нелюбви директора к автору отличного учебника выяснили давно, не погнушавшись на каникулах устроить допрос своим родителям и родственникам, среди которых нашлись осведомленные о причине разногласий мадам Бэгшот с Дамблдором и доведя впоследствии сведения до всех интересующихся этим вопросом. Камнем преткновения послужил учебник, в котором победитель Гриндевальда выглядел далеко не героем…

Предлог для изгнания нашелся легко: возраст у Батильды был преклонным, да и зрение, действительно, начало стремительно ухудшаться. Спровадив знаменитого историка на пенсию, Дамблдор этим не ограничился — бывшие ученики Батильды, попытавшиеся ее навестить, оповестили однокурсников, что увидеть ее невозможно: на страже почему-то стоят авроры и никого не подпускают к ее дому. Потом прошел слух, что она исчезла, и ее дом тоже исчез из поля зрения; и еще один, никем не подтвержденный, но и никем не опровергнутый, что она умерла и негласно похоронена. И вдруг столь редкое имя прозвучало из уст первокурсников, уже не первый раз удивлявших студентов факультета Равенкло.

— Итак, мальчики, отвечайте, — Пенелопа усадила всех четверых в гостиной, и вокруг них немедленно собрался весь факультет. — Та, кого ты, Невилл, назвал тетей Батильдой, — действительно бывший преподаватель Хогвартса, историк Бэгшот, или это абсолютно другой человек?

Невилл всячески тянул время. Сначала он достал жабу из кармана, затем долго устраивал ее рядом с собой в кресле, лихорадочно размышляя, что придумать. Пенелопа его обрадовала, дав шанс выкрутиться, свалив все на совпадение, но в гостиной появился Мурлыка. И надо же было ему вмешаться!

— Батильда? Вы говорррите о нашей кррррасавице Тиль? Видели бы вы, в каком виде Том пррритащил ее из Англии! Она была в одном шаге от смерррти! Хорррошо, что Тиль удалось вылечить и избавить от слепоты! Василиса может подтверррдить, она лечить помогала, — и кот указал лапой на сидящую в кресле жабу.

— Правильно я не хотела, чтобы дети взяли тебя в Хогвартс, — мгновенно превратившись, возмутилась девушка. — Что за болтливый язык, кот, тебе достался! Ты, как влюбился, весь ум растерял! Лучше бы ты мяукал, чем говорил, по крайней мере, от этого было бы меньше вреда! Ну и что теперь прикажешь делать? Стирать всем память?!

В гостиной воцарилась мертвая тишина — факультет пытался переварить увиденное и услышанное.

— Ты что, Лисса! — испугался Невилл. — Нельзя стирать память! А вдруг они станут такими же, как мои родители?!

— Непреложный обет? — нерешительно предложил кто-то.

— С одним условием: его должны дать все, без исключения.

Bзгляд Василисы не предвещал ничего хорошего, и равенкловцы задумались. С одной стороны, Непреложный обет — клятва серьезная, а с другой… Жаба, превратившаяся в девушку — было так интересно, кто она, почему прячется в жабьей шкурке. И, как вишенка на торте, — «тетя Батильда». Ведь понятно, что это та самая Батильда Бэгшот, и узнать о ней то, чего не знали другие волшебники, это круто. К тому же, если она преподавала четверке первокурсников историю, сколько интересного и неизвестного они знали! А под Непреложный обет можно было выяснить множество секретов четырех друзей, которые хотелось выведать с тех самых пор, как друзья оказались в гостиной Равенкло. Поэтому, подумав, вороны единодушно решили: клятве быть. Пенелопа как староста сказала об этом Василисе.

— А я скреплю, — Флитвик, наблюдавший сцену, стоя в дверях, вошел в гостиную.

Студентов интересовало все и сразу: почему Лисса скрывается в столь неприглядном виде, почему им всем пришлось дать ей Непреложный обет, где разводят таких необычных котов... Отделалась Василиса полуправдой, рассказав, что находится в Хогвартсе для того, чтобы защитить мальчиков. Вопрос от кого защитить, обойти не удалось: как только разговор зашел о Бэгшот, все секреты начали выплывать наружу…

* * *

— Вот так, по милости пушистого негодяя, меня рассекретили студенты Равенкло, — уже будучи в хорошем настроении, поздно вечером рассказывала Василиса мужу, обеспокоенному ее долгим отсутствием, — они тянули из меня сведения, как вампиры — кровь из жертвы! Выкручивалась, как могла, но кое-что пришлось рассказать.

— Надеюсь, о нашей женитьбе и о Лукоморье ты смогла умолчать?

— О Лукоморье, о Томе Риддле, о семье Гарри, о Салазаре смогла, а вот разговора о Дамблдоре избежать не удалось.

— Не тяни, рассказывай!

— Ты, скорее всего уже слышал о том, что Бинс закатил истерику на уроке? И все случилось потому, что один из нашей четверки заговорил о Батильде. Естественно, услышав это имя, вороны решили докопаться до истины. Пришлось начать рассказ с того, как Том спасал Тиль от авроров...

— А кто такой Том тебя не спрашивали?

— Нет, не спрашивали. Да и зачем? Мало ли в Англии Томов? И не сосчитать!

— Ясно. А дальше что?

— А дальше опять вмешался паршивец Мурлыка… Я хотела рассказать вкратце, что Батильду спасли, вернули зрение, а он опять ляпнул: «Тиль стала такой красавицей», но и этого ему показалось мало, добавил, что ее колдография напечатана в книжке, которая лежит у детей в спальне. И все. Отболтаться не удалось, пришлось принести книжку, знаешь — новый учебник Тиль, один из тех, которые нам недавно доставили, чтобы мы раздали их детям.

— «История магического мира со времен древности до средневековья»?

— Он самый. Мальчишки их притащили, раздали воронам, те принялись разглядывать колдографию, сомневаясь, что это — настоящая Бэгшот, и сомневались до тех пор, пока из одной из книг не выпало письмо Тиль, адресованное детям. Помнишь, недавно дети на денек отправились в Лукоморье? Оказывается, они связались с Батильдой и попросили ее рассказать о Дамблдоре. Раньше Тиль рассказывать отказывалась, говорила, что дети должны составить о директоре свое мнение, а не то, что сложилось под впечатлением от ее воспоминаний о нем. Северус, а ты знал, что Геллерт — ее внучатый племянник? — поинтересовалась Василиса.

— Откуда?

— Ах, да, в то время, когда Тиль появилась в Лукоморье, ты и понятия не имел ни о нем, ни о том, что я не жаба! Так вот, в письме, которое было прочитано всем факультетом, мадам Слизерин написала о том, что она была хорошо знакома с семьей Дамблдоров, и Геллерта с Альбусом, на свою голову, познакомила она. Но это все детали. А самым важным в ее письме была гипотеза о том, что настоящей дуэли между Дамблдором и Гриндевальдом не было и не могло быть, потому что Геллерт был к тому времени владельцем самой сильной палочки в мире — Бузинной. С этой палочкой Темный лорд был непобедим! Поэтому она утверждала, что Альбус обманул всех и все его награды и посты получены незаконно.

— Она оказалась права! — сказал Северус. — Геллерт к тому моменту уже был наказан Магией и стал сквибом. Какое там сражение! А что произошло с Тиль?

— Тиль здорово поплатилась за то, что написала в своем учебнике правду. И к тому же опубликовала в Пророке разгромную статью о глупых магах, которые, забыв об инквизиции, задумали интегрироваться в мир маглов. После этого тираж газеты и ее учебники изъяли, предупредив, что, если она посмеет сообщить засекреченные сведения о дуэли хоть кому-то, то отправится в Азкабан как пособница Гриндельвальда. Затем Дамблдор выставил ее из школы и устроил тюрьму из ее собственного дома. И это еще не все: слышал о таком проклятье «Нежелание жить»? Дамблдор проклял Тиль, а от проклятья ее с трудом избавила моя тетушка, только после этого мисс Бэгшот стала выздоравливать. А потом я позорно сбежала от воронят, не выдержав града вопросов. Но, ты, знаешь, Северус, то, что произошло, может быть, к лучшему: теперь мне не придется целыми днями быть в виде жабы.

— А что ты рассказала о себе?

— Пока я хлопала глазами, соображая, что придумать, Невилл уже выдавал версию о том, что я анимаг, дальняя родственница Алисы Лонгботтом. Алиса — крестная мать Гарри — очень переживала за его безопасность после двух попыток похищения, поэтому уговорила меня охранять мальчишек, прикидываясь безобидной жабой.

— Я факультет воронов хорошо знаю — они от тебя не отвяжутся, пока все тайны не выведают, — рассмеялся Северус.

— Не страшно, — беспечно махнула рукой Василиса, — им время понадобится, чтобы все переварить, а пока переваривают, мы успеем обсудить, о чем можно рассказать, а о чем необходимо промолчать. И потом, Непреложный обет не позволит им сболтнуть лишнего!

— Хорошо, что не вы еще не спите, — в пламени камина появилось лицо Кощея. — Северус, у меня к тебе дело есть...