Altera fabula (джен)

Идти к Дамблдору после недавнего признания Северусу вовсе не улыбалось. То, что тот уже никакой не Великий Светлый и сам себя этим не обманывает, с одной стороны, было на руку. Мысли и поступки темных Снейпу были куда ближе и понятнее, чем незнамо что светлое, которое его патрон проповедовал в последние годы — оно ему просто иногда мозги выносило. Однако надеяться, что Альбус станет проще, было бы глупо. А самое главное, пусть Светлым тот быть и перестал, но остался Великим, и это было отнюдь не просто слово. Дамблдор был силен. Очень силен. И справиться с ним, если что, у Северуса шансов не было.

Значит, остается держаться той грани, чтобы не быть записанным ни во враги, ни в друзья — по большому счету, если речь идет о темном Альбусе, одно другого не лучше. Хотя… Ладно, время покажет. И надо будет как-нибудь посетить коллег на, так сказать, вечеринке у милейшей Помоны — мало ли, может, что-то он упускает из виду.

С другой стороны, Дамблдору в любом случае придется держать марку и быть для всех Великим и Светлым. Хотя что ему эта задачка? И не задачка вовсе. Вырядится в очередную мантию с летающими снитчами, в бороду ромашек… то есть колокольчиков навтыкает, да пару раз выскажется, как он обычно умеет — много слов, а что сказать хотел — неделю думать будешь, а потом выяснится, что близко не угадал. И, главное, все так по-доброму, по-отечески. Хотя пока по Альбусу не сказать, чтобы ему это нравилось, в отличие от его, так называемой предыдущей версии.

Он столкнулся с директором на входе в его кабинет — похоже, последний тоже туда торопился.

— Добрый вечер, Северус!

— Вы торопитесь, директор? — Северус чуть поклонился вместо приветствия. — Я помешал?

Альбус нахмурился, о чем-то раздумывая, но потом сделал приглашающий жест, и они вошли. Когда Снейп подошел к креслу, директор испытующе посмотрел на него и произнес:

— Располагайся, Северус. Если у тебя разговор долгий, то я попросил бы тебя подождать полчасика.

— Тогда кратко, — Снейп не стал садиться. — Можем ли мы с мистером Поттером как-нибудь воспользоваться вашим думосбором? Я обещал показать мальчику его мать.

— Конечно, конечно! — обрадовался Альбус и, кажется, весьма удивился. — Я буду счастлив вам помочь, особенно в таком-то деле! Ты даже не представляешь, как меня порадовал… Я оставлю тебе для связи свой камин, скажешь, когда соберетесь?

— Завтра во второй половине дня, если можно. Прийти камином мы тоже можем?

— Хорошо, — директор наклонился над столом, быстро переложил какие-то бумаги и внимательно посмотрел в блокнот, подозрительно напомнивший Северусу его собственный новенький органайзер. — В пять часов вас устроит?

— Договорились.

— А теперь я хотел бы…

— Конечно, — кивнул Снейп, стремительно развернулся и вышел.

— Хотел бы я задать тебе еще несколько вопросов, — покачал головой ему вслед Дамблдор. — Увы, времени нет совершенно. Ох, кажется, это мне аукнется, но не оставлять же Магистерий, или что это представляет собой на самом деле, там где сейчас лежит, раз уж написано, что надо забрать! И почему я должен был послать за этим Хагрида, да еще вместе с Гарри?

Он сделал два не по-старчески упругих и быстрых шага к камину, бросил в него Летучий порох…

— Косая Аллея, Гринготтс!

И через несколько секунд оказался за дальней колонной возле входа в банк.

«Как вовремя я нашел эту тетрадь, — думал он, летя в тележке к сейфу номер семьсот тринадцать. — Интересно, что это будет? Неужели Геллерт ухитрился выпросить-таки его у Николаса, но зачем? Не верю, нет, не верю! Надо будет написать Фламелю, только как-нибудь аккуратно… Мало того, что расстались мы, мягко говоря, не совсем довольными друг другом, неизвестно еще, что Геллерт ему наговорил и что наворотил!»

Распаковывать при гоблинах небольшой сверток он не стал и развернул его только когда вернулся к себе, и не в кабинет, а в апартаменты. И долго смеялся. Большая, с полтора кулака темно-красная стекляшка была действительно красивой… и только. Может быть, Геллерт вообще не связывался с Фламелем, и это с самого начала было мистификацией? Но тогда кого он собирался обмануть? Увы, в записях этого не значилось, даже намеком. Оставалось ждать.

Альбус вернулся в кабинет и снова перечитал все заметки своего, так сказать, предшественника, которые относились к «философскому камню». Найти хоть намек, хоть какую-то ниточку к нему и к тем, кто с этим связан, не удавалось.

В ближайших строчках значились какой-то греческий охранник, большой любитель хорошей музыки, игра с местной флорой в Лаокоона, кошкины шахматы, летающие отмычки под вопросительным знаком и логика зелий слизерина, причем с маленькой буквы. Альбус мысленно пожелал, чтобы у любителя музыки уши свернулись в трубочки, вспомнил предков Лаокоона в несколько неприличном ключе, потом у него мелькнула мысль про Минерву, но та в шахматы никогда не играла. Кажется, теперь он просто ненавидит загадки.

Дверь распахнулась, и в кабинет ввалился сияющий Хагрид.

— Доброго вам вечера, директор, — начал он.

— И тебе, Хагрид. Судя по тебе, с малышом фестрала все в порядке?

— Спасибо, директор! Все хорошо, маленький уже быстро бегает, недавно мне чуть рукав не сжевал… Кусаться норовит, такой весельчак! Я что спросить хотел… щеночка-то привести уже али погодить? Ой, он такой хороший, ласковый, я его Пушком назвал. Это ж какая радость, что вы его выписали у этого, как его, Ди-мит-ра-пу-ко… Ди-мит-ро-ко-пу… как они живут с этим? Грека, значит. Может…

Что-то в глубине души Альбуса екнуло. Греция, значит, охранник? Щеночек?

— А давай-ка я сам с тобой пройдусь, — предложил он. — Хоть немного развеюсь. Он же у тебя в надежном месте?

Всю дорогу до его хижины лесник разливался соловьем, так что благодаря его оговоркам директор уже прекрасно понимал, кого вскоре увидит. Предчувствие его не обмануло… Директор смотрел на молодого монстра с непередаваемым выражением, а его губы шептали, кажется, «Пушок».

Между тем трехголовая громадина, завидев Хагрида, активно завиляла хвостом и радостно гавкнула в три глотки — аж в ушах зазвенело. Обнажились клыки с пол-локтя величиной...

Альбус зажмурился. Что ему с этим делать? Где Геллерт взял денег на щенка цербера? Куда его теперь, а главное, как он связан с бутафорским философском камнем?

Хагрид активно миловался с новым питомцем, не реагируя ни на что вокруг, так что пришлось звать его под Сонорусом, а учитывая наличие церберенка, то еще и помелодичнее.

В хижине лесника оказались-таки сопроводительные документы. Слава Мерлину, щеночек был взят, так сказать, на передержку, на один год. Однако сумма все равно впечатляла. Оказалось, Хагрид ее передал из рук в руки при получении щенка. Пушок… Мда. Альбус забрал все бумаги, простился с лесником и уже почти дошел до поворота, как за спиной раздался трубный глас:

— Так, значит, в школу-то мне его пока не приводить?

«Ни в коем случае», — подумал Альбус, но вслух сказал:

— Лучше всего будет, если он поживет у тебя, Хагрид, раз уж вы так подружились. Ты умеешь ухаживать, пусть, хм… малыш побудет на воздухе. Нет, в школе ему будет тесно, неудобно, запереть придется, дети ведь. А ты будешь выгуливать его, только после того, как замок закроют на ночь!

— Спасибо, директор! Конечно, директор! Вы великий человек, директор! Самый, самый лучший! Я ваше доверие целиком оправдаю, вот увидите!

Да, осчастливить Хагрида совсем не трудно. Но накладно.

Видеть Альбус уже ничего не хотел, но мысли начали понемногу складываться в интересную картину. Кажется, муляж камня — приманка. Но почему Геллерт вообще решил, что это именно такой камень? Эликсир философов, жизненный эликсир, красная тинктура, как называли его профессионалы, — ради Мерлина, где тут камень вообще? Или это должен был решить кто-то другой, тот, на кого приманка рассчитана? Тогда это не должен быть достаточно сведущий человек, да и Фламель тут определенно ни к чему.

Директор улыбнулся. Он теперь знал, что напишет бывшему учителю. Но вот кого и зачем он будет ловить?

* * *

Гарри не нравилось и напрягало ежедневное возвращение «домой» только в самые первые дни — скоро ему стало почти все равно. Дурсли, напуганные Снейпом, его не трогали и вообще делали вид, что их нет. Еды было вдоволь: и тетя на столе оставляла, да и если в холодильник залезть, ему слова никто не скажет, в этом Гарри был уверен. Правда, делать это не имело никакого смысла — на столе всего хватало, и даже с избытком. Гарри так сытно есть никогда не ел, не привык.

Поужинав, он отправлялся в свою комнату и больше не показывался, пока Дурсли не ложились спать. Выходил только для вечернего туалета — смысл по дому бродить? Куда приятней посидеть на подоконнике, если погода хорошая, конечно.

Сегодня она не баловала — весь вечер моросил легкий и по-осеннему нудный дождь. Гарри вытащил из рюкзачка, с которым теперь почти не расставался, книгу, которую все-таки Снейп заказал по его просьбе, аккуратно положил ее на стол, а потом забрался почти с головой в школьный сундук, выуживая из него учебник по трансфигурации для первого курса. Он решил сравнить.

Профессор уже несколько раз просил его вырастить клыки и очень внимательно наблюдал за этим процессом, а сегодня Гарри еще старался ему в глаза смотреть — оказывается, так тоже можно понимать, что думает или чувствует другой человек. Легилименция называется.

Скрывать Гарри было особо нечего, так что согласился он легко. Было ужасно интересно, ведь если у Снейпа получится…

По лицу мальчишки скользила хитрая улыбочка. Да, он своими выращенными зубами действительно может кусать, и вообще они очень даже острые! Жалко, Снейп не показал ему свою иллюзию снова, но Гарри прекрасно помнил, как это было. И реакцию Дурслей тоже. Воспоминание об этом, наверное, всегда будет поднимать ему настроение. В этом он нуждался, особенно после мыслей о семье, точнее, бывшей семье. Нет, не будет он пока думать о них. В конце концов, это уже никому не поможет — только огорчаться, и Снейпу, и ему самому. Хорошо бы завтра все разом — и на кладбище сходить, и на место, где жили, взглянуть, а директор бы разрешил посмотреть воспоминания, а может, и своими бы поделился — жалко ему, что ли? И все. Успокоиться наконец и закончить с этим.

Гарри хмуро посмотрел на фотографию матери на книжной полке. Фото отца по идее тоже надо, но спрашивать про него у Снейпа что-то мешало. А, ну да, наверное, тот ему не очень-то нравился хотя бы потому, что его лучшая подруга за него вышла. Любопытно, почему, конечно, но в эти взрослые «кто кого любит или не любит и почему» Гарри лезть не хотелось. Может, потом?

Пока он мечтал о том, что хотя бы часть их дома окажется пригодной для жилья. Потому что на Тисовой было слишком тоскливо. Это место никогда не было его родным домом, он ничего здесь не мог считать своим, и молчаливые взгляды Дурслей подтверждали это ничуть не хуже, чем пренебрежение, оскорбления, ругань и… все, что было раньше.

Нет, все! Лучше еще позаниматься. Он еще раз взглянул на фото, — неподвижное было куда лучше, — раскрыл оглавление обеих книг и начал сравнивать.

«Интересно, а новый учебник для первого курса Снейп вообще открывал?» — подумал Гарри. Потому что в нем было все совершенно непонятно. В книге было куда лучше, хотя для чтения ему все-таки понадобился словарь. Как можно лучше представить, это он понимал. А формулы куда? И как это связано с движениями палочки? И если что-то большое превращают во что-то поменьше, куда девается лишнее? А если он, например, превратит свой старый школьный рюкзак в… ну, скажем, собаку, она будет весить столько же, сколько пустой рюкзак? А если в нем еще что-то будет? Оно тоже превратится или выпадет?

Гарри достал блокнот и принялся записывать свои вопросы. А потом попробовал поискать ответы на них в книгах уже прицельно. И даже нашел!

Глава называлась «Закономерности изменения массы и объема при трансфигурации неживых объектов», а сразу за ней шла такая же глава про живые, а потом из неживого в живое и наоборот.

Хмурясь, он пытался понять, что значит первая зубодробительная формула и что вообще в ней за закорючки. Даже срисовал на всякий случай, правда, не помогло. Зато очень захотелось спать. Да… завтра он увидит место, где целый год он жил с родителями. Вот что за несправедливость — целый год же! Почему он ничегошеньки не помнит?

* * *

То, что все пошло наперекосяк, совершенно не желая соответствовать его планам, Северус Снейп понял сразу. Наверное, еще когда утром увидел хмурого Поттера. Чертов мальчишка разбередил старые раны, правда, если уж быть честным, то там, где у Снейпа — рана, у Гарри вообще… ампутировано. И почему-то ему на это не плевать, зачем-то он думает — о Мерлин! — о справедливости, тьфу ты, пришло же такое в голову!

Нет, все-таки какая-то дрянь к нему с того портала прицепилась. Жаль, диагностировать у самого себя ее не получалось. Директор был тут тем более не помощник, а в Мунго… Спасибо, уже обращались.

Он вздохнул. Пожалуй, детство у Поттера было куда хуже, чем у него — переломы ребер, вывихи, куча выбитых суставов, особенно пальцев — неужели этот змееныш, так старательно прикидывающийся ангелочком, записной драчун? Пока в это трудно было поверить, но факты говорили сами за себя. А еще этот шрам, вот уж не было печали.

Польза тем не менее от мальчишки есть: подсобный рабочий, несмотря на возраст, вполне получился. Хотя теперь, когда Северус знал, как тот рос, хозяйственные навыки Поттера удивляли куда меньше, чем поведение ребенка в первые дни.

Первые дни… Он вспомнил завтрак в постель и усмехнулся. Ясно же, что мальчишка хотел выслужиться. Вот хитрец! Кстати, с таким-то набором качеств Поттеру прямая дорога на Слизерин. Что политически крайне нежелательно, да и не только политически.

Что он будет делать среди детей тех, кто проиграл из-за него прошлую войну? Зубки показывать? Ох, не дай Мерлин! А значит, надо будет с ним поговорить, только поближе к школе. Горькие воспоминания о том, каково было ему, полукровке, на факультете, где тон задавали аристократы, Снейп постарался быстрее вернуть в один из дальних чуланов своей памяти. И это он просто полукровка. А что будет с Гарри? Хоть у себя в комнатах его сели. Нет, не надо им обоим такого счастья.

Завтра еще предстоит совершенно мерзкий день, и проклятый Поттер снова будет топтаться по его мозолям, наверное, еще хуже, чем сегодня. Хотя… Все сразу, все неприятное — за один день, это, наверное, оптимально. Как говорил Долохов, «быстрей начнем — быстрей кончим». А пока…

Он сосредоточился, вспоминая, какой настрой был у Гарри, когда тот отращивал свои маленькие, аккуратные, но тем не менее впечатляющие клычки. Когда и на третий раз у него не получилось, он отправился в лабораторию — витаминное зелье было готово, и надо будет, чтобы Поттер выпил его утром, сразу. Аппарировать в Годрикову впадину Снейп решил прямо от Дурслей — смысла мотаться туда-сюда он не видел. Оттуда можно будет отправиться в пару лавок на Косой Аллее — не все можно заказать с доставкой. Надо было бы еще навестить одного поставщика в Лютном, но куда девать Поттера? Впрочем, его можно попробовать замаскировать.

Снейп усмехнулся своим мыслям. А может, дать оборотное? В виде домового эльфа Поттер бы даже частично соответствовал, кстати. Хотя можно будет и после школы зайти. Давать мальчишке воспоминаний больше, чем на полчаса просмотра, он не собирался.

Собрав все необходимое на завтра, Северус спокойно отправился спать. И ведь надо же было ему перед сном решить снова попробовать поттеровский способ трансфигурации…