Altera fabula (джен)

Гарри замер, сливаясь со стеной в полутемном коридоре. Короткий испуганный вскрик Дадли и его шумное прерывистое пыхтение ясно выдавали, какое кино он смотрит, пока родителей нет дома. Кузен обожал ужастики. А потом обожал пугать Гарри. Переняв свежий опыт, так сказать. Так что решение заглянуть немного в будущее, возможно, свое собственное, было для Гарри отнюдь не простым любопытством.

Он сделал еще пару шагов на цыпочках и одним пальцем осторожно ткнул в дверь. Та легко поддалась, медленно и бесшумно приоткрываясь. Ему не нужно было много — взглянуть хотя бы одним глазком, чего так боится Дадли.

Не то чтобы ему тоже хотелось острых ощущений — ему их, вообще-то, и так хватало. Просто знать, что может грозить ему самому, всегда было полезно. И как раз помогало уменьшить если не количество, то интенсивность собственных переживаний уж точно. А то и противопоставить что, например, самому потрястись, поорать и повращать глазами, мол, страшно-страшно. Дадли с компанией, как правило, после этого довольно быстро отступали. Еще бы, столько шума.

И вот он всеми фибрами души внимал страху кузена. Фильм про удивительных, нечеловеческих существ, питающихся кровью и способных на кое-что особенное… Вот один из них взлетел по вертикальной стене на какой-то балкон, и у Гарри внутри что-то екнуло. Наверное, когда он оказался на крыше школьного пристроя, он прыгнул так же, как эти вампиры. Ему бы еще клыки… Внезапно его словно холодной волной окатило: а что если он такой же? Вдруг он… вампир? Наверное, у них тоже бывают детеныши? Может быть, потому его и называют уродом и ненормальным — он не просто не такой, как все?

Интересно, Дадли так же заверещит, когда Гарри ему улыбнется настоящей вампирской улыбкой? А клыки у него еще могут вырасти, или уже все, зубы сменились окончательно? А может, они у него уже есть, ведь у этих вроде как втягиваются, как когти у кошек мисс Фигг, просто он не научился, как их, того, доставать?

Жалко, фильм не удалось досмотреть— вернулись Дурсли-старшие, потом был скандал, но Гарри вовремя успел нырнуть в любимый чулан. Ну конечно, любимый — кроме него туда никто обычно не заходил. Тетка брезговала, дядя не помещался, Дадли… о, от него он всегда вовремя успевал закрыть дверь.

Он улегся на старый скрипучий диван и принялся фантазировать, трогая языком самую капельку выступающие зубы справа и слева от верхних резцов.

Вот если бы он лежал в гробу… Утро, тетка стучит, а он лежит себе. Она открывает дверь, а он из гроба встает и улыбается. И красиво клацает зубами! А в темноте его клыки блестят, прямо как в фильме!

Нет. Она позовет дядю, он вытряхнет Гарри из гробика и наподдаст так, что мало не покажется. И гробик разломает. А в школе сидеть надо, между прочим, почти целый день. Нетушки.

Интересно, дядя Вернон вампиров боится? А если… если бы у Гарри были такие клыки по-настоящему, чтобы тот боялся к нему руку протянуть? Чтобы если что — клац! — и нет руки! Хотя на дядину руку не клыки нужны, а безнопила, точно...

Так он и заснул, вместе со своими опасениями и мечтами о невозможном.

Утром он почувствовал, что нижнюю губу сильно саднит… а после умывания бегло посмотрел на себя в зеркало и обнаружил на ней две ранки — аккурат там, где воображал себе красивые и острые клыки.

Что бы про него ни говорили, дурачком Гарри не был. Он сразу вспомнил про то, как у него однажды отросли волосы. Значит, он может и… зубы? Он уставился в зеркало, оскалился и сосредоточился, но в это время в дверь заколотили. Начинался новый день.

В школе он был слишком рассеян — все время трогал свои клычки и не мог думать ни о чем другом, и то, что учителя его не особо замечали, наконец оказалось на руку. Выходить из класса, когда закончился последний урок, Гарри не торопился — он только-только почувствовал, как немного приподнимается верхняя губа, и не хотел, чтобы это заметил еще кто-то. В раздевалке он оказался последним, быстро схватил вещи, переобулся, благо в старые кроссовки достаточно было всунуть ногу, а потом подтянуть и крепко завязать шнурки, и, прикрываясь курточкой, выскочил на улицу мимо наблюдавшей за ними учительницы.

* * *

Гарри давно научился делать вид, что ему больно, гораздо раньше, чем ему действительно становилось невтерпеж, так что теперь никто не пытался ругать его за крики, а пару раз Дадли с компанией даже досталось от учителей за «плохое поведение». Первый раз после полученной ими выволочки парни его снова отловили, но Гарри ухмыльнулся и просто спросил, не поорать ли еще. И, к его огромному удивлению, Полкисс, быстро оглядевшись, тоже увидел пару учителей, идущих в их сторону, и оттащил своих приятелей.

Так что в школе постепенно его имидж сменился: хулиганом его считать перестали, но зато он стал обиженным и слабаком. На этом можно было сыграть, что Гарри не раз и проделывал, особенно когда кузен портил его тетради, однако, было обидно и противно. Хотелось стать сильнее, но как?

Он, конечно, понимал, что надо хорошо питаться, заниматься спортом, но что делать, если он физически не смог бы съесть даже половину того, что сжирал Дадли, даже если бы ему столько дали? Недокормленный организм привык и попросту не мог справляться с большими порциями. По крайней мере, не сразу. А о спортивных секциях нечего было и мечтать — все они были платными.

Последний год тетка почему-то начала от души потчевать его овсянкой, безвкусной, совсем без сахара, но Гарри догадался ее подсаливать — тут его не ограничивали, после чего рубал любо-дорого, но корм, видимо, все еще шел «не в коня», да и побегать приходилось. Ну хоть живот от голода больше не бурчал, если, конечно, за его хозяином не находили какой-либо новой провинности.

Кстати, сахаром он тоже научился запасаться: тетка не дошла еще до такого маразма, как пересчитывание кусков в сахарнице. Теперь на полке за учебниками Гарри прятал коробку с едой. Небольшую, но все время пополняемую то сухарями, то хлебом, то куском сахара. Того, что еда испортится, Гарри не боялся — запасец он обновлял почти ежедневно. И совесть его совершенно не мучила — летом он совершенно случайно узнал, сколько получает садовый рабочий у миссис Фигг. А он еще и по дому, и на кухне, между прочим. С ним по-честному не хотят, а он что, должен? Вот еще!

Гарри продолжал с каждым днем умнеть, так что находить его провинности становилось все трудней. Дурсли его, конечно, терпеть не могли, но в целом все же были достаточно адекватными, чтобы, например, не давать ему совсем уж непосильных заданий или ожидать, что он одновременно справится со всеми делами. Да и садистами не были, разве что у самого младшего проявлялись такие наклонности. А главное, общественное мнение довольно быстро оказывалось на стороне Гарри, стоило ему сделать жалобное лицо и подпустить слез. Хоть об этом все довольно быстро забывали, но использовать момент он научился по максимуму.

* * *

В самом начале учебного года Гарри получил один удивительный и немного жутковатый урок. Конечно же, в школе, точнее, на задворках ее. От одного новичка, жаль, тот не попал в его класс, уж Гарри бы постарался с ним сойтись. Увы, не успел — мешали и слишком короткие перемены, и компания кузена, и собственная робость. Теперь вот жалел, но толку-то — мальчишку, которого с первых дней дразнили гордым шотландцем, наверняка перевели в ту самую школу Святого Брутуса, которой Дурсли все время пугали Гарри.

Теперь он и сам понимал, что там, наверное, есть чего бояться, точнее, кого. Но этот новенький там, скорее всего, не пропадет. И Гарри понял, что он тоже так хочет. Точнее, совсем не так, но… Не в школу Святого Брутуса, а не пропасть, вот. Тот случай не раз вставал перед глазами, так что Гарри чего только не передумал об этом.

* * *

Из-за коробок с макулатурой под навесом на заднем дворе, где ему частенько раньше приходилось прятаться от Дадли с компанией, он видел, как двое парней классом старше зажали «шотландца». Удобное место, если знать что тут и как. А еще, если не успеваешь удрать, можно столкнуть коробку-другую, они гарантированно задержат преследователей. Гарри дернулся было, чтобы утащить новичка в узкий проход — в нем за ними едва ли угонятся, но тут весь вид ему загородила чья-то спина. Гарри осадил назад и забрался повыше, прячась за коробками.

Новичок, почти такой же мелкий и щуплый, как Гарри, убегать не собирался. Гарри уже сам приготовился дать деру — так, на всякий случай, но пацан что-то вытащил из кармана и взвился тоненькой пружиной прямо в ближайшего вымогателя, а тот вдруг всхлипнул и упал, его напарник заорал, отскакивая, кто-то побежал за взрослыми… чужая спина сползла куда-то вниз, и Гарри увидел много, очень много крови. И лежащего на боку трясущегося и хрипящего парня, обеими руками держащегося за шею.

Он смотрел со стороны и не мог оторваться, хотя вкус в рту стал неприятно-металлическим. Бежать теперь не имело смысла, лучше всего было спрятаться. А светловолосый новичок преспокойно стоял в луже крови своего врага и… у Гарри расширились глаза и его едва не стошнило: ухмыляясь, медленно облизывал окровавленную ручку. Или это был карандаш? Хотя какая разница!

Набежавшие зрители шаг за шагом начали отодвигаться. Девчонки завизжали, и даже одна из учительниц, прибежавшая первой, побледнела и ахнула, прикрывая рот руками. У кого-то началась истерика.

— Псих!

— Бешеный!

— Ненормальный…

— А может, он вампир?

Мальчишка расхохотался. Его так и увезли — смеющимся, потому что ни на полицейских, ни на учителей он не реагировал. Уроков в тот день больше не было.

* * *

В память Гарри это все врезалось намертво. Он даже однажды расковырял ссадину на коленке и слизывал свою кровь, пока та не прекратила течь. И сам удивился, поняв, что в этом нет совершенно ничего противного. Соленая и соленая. Не сказать, что вкусно, но по сравнению с теткиной овсянкой… Нормально.

Нет, поражать людей такими выходками, как тот парень, Гарри не хотел — ему хватало ума представить, что его ждет, вздумай он последовать его примеру. Психбольница или тюрьма, или одно за другим. Вот Дурсли-то обрадуются. Нетушки.

Поэтому он пока потихоньку тренировался «на вампира». Будь он старше, начитаннее и романтичнее, то, наверное, придумал бы что-то вроде «пробуждения своей природы», но Гарри был всего лишь десятилетним мальчишкой, хоть и видавшим виды. Сами тренировки проходили обычно на заднем дворе школы и изредка в парке. И в чулане, конечно — то, что касалось зубов. С каждым разом выходило все лучше.

Главные же тренировки заключались в том, что он вспоминал во всех подробностях, как тогда очутился на крыше школьного пристроя, и старался переместиться, но, конечно, не на крышу, а в то место, которое выбирал заранее, видимо, чутьем определив, что пробовать лучше когда цель недалеко. Он падал, обдирал колени, но однажды у него скрутило все внутренности, и он оказался ровно в той точке, что запланировал, ярдах в десяти от места, где стоял, возле старого раскидистого дерева.

Его долго рвало, но на следующий день он пришел и повторил все снова. Однажды ему пришла мысль о том, что, возможно, ему так плохо при перемещениях из-за того, что не хватает крови. Недолго думая, он сам цапнул себя за руку и, шипя от боли, зализал ранку.

Однако результат оказался плачевным — рука ныла и переместиться он так и не смог. Зато получилось на следующий день. А потом еще и еще. Гарри научился перемещаться даже за дерево, а еще наверх, на его ветки. Эх, умел бы он так раньше, горя бы не знал!

Хотя стоило быть осторожным — нехватало еще чтобы о его способности кто-то проведал!

* * *

Разговоры и пересуды школьного скандала держались долго, он слушал и запоминал — про маньяков, про сумасшедших, и по всему выходило, что их боялись все. Гарри надоело бояться и надоело быть слабым. Он хотел, чтобы боялись его.

Только он не собирался быть ни сумасшедшим, ни маньяком: он уже понял, что с ними в конце концов бывает. Наслушался. Нет уж, увольте. Он и так ненормальный, куда еще-то? Но научиться пугать других, а потом говорить, что им все просто показалось, да так, чтобы этим испуганным никто не поверил — это стоило попробовать.

Начал он с малого. Просто хорошенько пнул Дадли на перемене и быстро побежал в сторону учительской, возле которой дал себя догнать. И когда гневно сопящий кузен пришел в себя и готов был вытрясти из него душу, собственно, уже приступил, дверь, конечно же, отворилась и вся эта картина предстала перед учителем математики. А потом и еще двумя его коллегами.

Дурслю хватило дурости пожаловаться, что Гарри его пнул, а Гарри… являл собой обиженного котеночка — полные слез глаза и общая чистая невинность. Влетело кузену будь-здоров, а главное, тот долго не мог прийти в себя от самого факта, что наказан он, а не Гарри. Ведь это он пинал!

Зато Гарри оценил. Не спеша, с удовольствием он вспоминал, как учителя переводили взгляд с хрупкого щуплого него на молодого кабанчика кузена. И кто тут кого мог обидеть, кажется, даже вопроса ни у кого не возникало. Дадли же мог его попросту задавить этим, как его, вчера на уроке говорили... а, биомассой. И это было прекрасно видно со стороны.

Потом он точно так же подставил кузена со школьным зеркалом — собственно, разбил его Гарри, но выглядело все так, что это Дурсль его толкнул. Один осколок приемлемой величины Гарри незаметно подобрал: пора было экспериментировать с внешностью, то есть, с зубами, конечно же. Если волосы вырастить он мог, почему зубы — нет?

Больше он ничего подобного в школе не устраивал, просто сделал выводы, и жить ему стало намного легче. Дадли сдерживал сначала Пирс Полкисс, а потом и до кузена наконец тоже стало что-то доходить, и он задевал Гарри все реже и реже. На людях. Главным теперь было дойти до школы без потерь и так же добраться назад. Ну и на Дурслей, увы, подобное не действовало, они всегда были за своего сыночка, так что дома Гарри было сложнее всего. И с этим надо было что-то делать. Так что он наконец решился.

* * *

Дадли Дурслю в этот день не везло. Спросили самый трудный пример по математике, который он как раз не успел списать. Уродский кузен всю перемену ошивался возле учительской, и он не мог выместить на нем злость, а потому сорвался на друзей-приятелей. И теперь шел домой один. Ну, как шел, нога за ногу плелся. Мать снова будет вздыхать над замечаниями учителя, а объяснять ничего, естественно, не хотелось. А если она пожалуется отцу, тот не возьмет его в выходные в парк и даже может карманные деньги зажать. Один раз так уже было…

Он остановился невдалеке от калитки своего дома. Кажется, Поттер шел позади… Рука сама сжалась в пухлый, но увесистый кулак. Надо же, идет себе, совсем страх позабыл! Даже шага не замедляет!

Когда урод-кузен оказался возле калитки, Дадли недолго думая прижал его к заборчику, но вместо уже привычных воплей услышал… леденящее шипение.

Когда Гарри улыбнулся, душа у Дадли ушла в пятки, а руки обмякли.

Пара длинных клыков замерли так близко от его лица, что он забыл как дышать.

— Ш-ш-што, братес-с-с, нравитс-с-ся?

Дадли попытался сглотнуть, но во рту пересохло от страха.

— Я отцу скажу, — выдавил он.

— А я приду к тебе ноч-чью, — улыбнулся Гарри и ласково заправил волосы Дадли за ухо, открыв толстую шею. — Или нет. Я сперва сам к твоему отцу приду. А потом к твоей матери. И мы останемся с тобой вдвоем в доме, представляеш-ш-шь?

— Не надо! — голос у Дадли сорвался, и он быстро и горячо зашептал: — Гарри, пожалуйста, не надо! Я… я что хочешь сделаю!

— С-забудь о том, что я есть, для нач-чала. Но помни, что со мной лучш-ш-ше быть веж-ж-жливым.

Дадли оторопело смотрел, как клыки Поттера втягиваются обратно.

— Надеюсь, повторять мне не придется? — спросил тот уже совсем человеческим голосом.

Дадли закивал.

— Тогда двигай домой. Ты первый. Давай, пош-ш-шел, — прошипел Гарри, испытывая истинное удовольствие от того, как вздрогнула спина кузена и как тот одним прыжком заскочил от него на крыльцо.

* * *

Глубоко в душе Гарри ликовал, но не забывал, что ухо надо держать востро. Вон уже тетка косится, как они мирно переобуваются в прихожей. Подозрительно… Он взмахнул руками, опираясь на стену, будто Дадли его толкнул, и тетка отвернулась. Зато Дадли смотрел на него с ужасом.

— Я ничего не делал! — воскликнул он, портя всю картину.

Петунья быстро подошла к детям.

Проклятый племянничек стоял в стороне и вроде бы ни на что не жаловался… Хотя попробовал бы он!

— Дадличек, что у тебя случилось? Пойдем, пойдем, ты перекусишь и все-все мне расскажешь…

Уводя любимого сыночка на кухню, она не обратила внимания, какими взглядами обменялись сын и племянник.

Только краем уха Гарри слышал, как Дадли рассказывал о неприятностях в школе и о том, что не сделал он ужасно трудный пример по математике. Видимо, в экстремальных обстоятельствах Дурсль-младший все-таки начинал соображать.

* * *

— Ах, Вернон, дорогой, ты не представляешь, наш мальчик начал взрослеть! — растроганная и довольная Петунья вся сияла, встречая мужа.

— И в чем же это выражается? — поинтересовался тот, отряхивая зонт и ставя его на подставку у дверей. — Вот ведь дождь разошелся, сильный, как летом. Настоящий ливень.

— Ты не промок, милый? Снимай пиджак, рукав совсем мокрый…

Петунья продолжала что-то ворковать, пока они шли на кухню и только тогда, когда супруг устроился за своей тарелкой с пастушьим пирогом, начала рассказывать.

— Ах, наш мальчик начал наконец серьезно думать об учебе, — она сделала паузу, так что в чулане навостривший уши Гарри представил, как та промокает слезу умиления. — Он сегодня так беспокоился, что неудачно ответил на математике…

Гарри едва не заржал в голос. Назвать тупое мычание Дадли ответом — это надо было умудриться. Хотя он точно не будет тем, кто разуверит тетушку в обратном. Он вслушивался, представлял их лица, предполагал реакцию. С недавних пор он смотрел на родственников совсем другими глазами. Он их изучал. И вполне успешно, как показало дальнейшее.

Дадли, конечно, не выдержал — рассказал все матери, так что Гарри уже на следующий день призвали к ответу. Одарив кузена незамутненным взглядом, от которого тот почему-то вздрогнул, Гарри развел руками и с самой искренней физиономией продолжал недоумевать, чего от него хотят-то.

И только когда Петунья взвизгнула что-то насчет вампирьих клыков, сделал вид, что задумался, поморгав глазами.

— А может, тетя, он просто фильмов своих пересмотрел? — высказал он осторожное предположение. — Вы же знаете, что он, ну… любит смотреть такое. Я слышал, как вы его ругали, и не раз.

— Так, — Вернон встал и медленно потопал по лестнице в комнату сына. Петунья подхватилась за ним, и уже за ней сбежал Дадли. Гарри сел на краешек дивана и приготовился наслаждаться звуками сверху. О, да…

Дядюшка громил видеотеку сыночка.

— Это не мое! Это Пирса, я должен буду отдать! Папа! Не надо…

— Это тоже не твое?

— Это Денниса, а это Гордона.

— Надо будет поговорить с их родителями.

— Обязательно поговорим…

Тон Вернона Дурсля никому не обещал ничего хорошего.

Примечание к части

МегаООС Гарри — причины в этой главе. И да, это время, как раз предшествующее "Кумиру". Поэтому кто не читал, пока не читайте ;)

Дадли Дурсль лишился всей видеотеки, что прятал под своей кроватью. Да он и прятать-то толком не умел, как вполне справедливо полагал его кузен.

— Это все из-за тебя! — едва не со слезами потрясал кулаками Дадли, тем не менее не подходя слишком близко к «этому уроду Поттеру».

Гарри широко улыбнулся, и кузена отшатнуло, несмотря на то, что зубы Поттер увеличивать не собирался. Все-таки ему нужно было время и на то, чтобы отрастить их, и на то, чтобы убрать, а какова будет реакция старших Дурслей, он пока узнавать не торопился.

— Ну, ты приходи, если что… как соскучишься по своим вампирам, — Гарри подмигнул брату, а тот моргнул в ответ. Правым глазом, который продолжил дергаться, но Гарри уже отвернулся, делая вид, что рассматривает угол шкафа. А, ну да, ну да, отполировал он его давеча не очень качественно.

— Знаешь, без мяса немного скучно, — вполголоса произнес он, даже не оборачиваясь.

За ужином кузен молча выгрузил из своей тарелки все ромштексы прямо в мисочку Гарри — они едва вошли. Старшие Дурсли аж замерли, не находя слов.

— Дадличек… — прошептала Петунья. — Ты заболел?

— Мужчина должен есть мясо! — рявкнул Вернон.

Гарри быстро проглотил половинку ромштекса и начал интенсивно жевать вторую.

— Не хочу! — припечатал Дадли, потом всхлипнул и удрал в свою комнату, и встревоженные родители последовали за ним.

Гарри, само собой, времени даром не терял — ромштексы, что оказались перед ним, быстро исчезли, даром что съесть он успел только один, а остальные заблаговременно перекочевали в карман и теперь сильно нагревали ногу. Зато он уже похвалил себя за привычку держать в карманах пустые пакеты и теперь предвкушал приятный вечер.

Так что когда разгневанные родственнички вернулись, ответил просто:

— Вы же не сказали, что нельзя.

И остался прибираться на кухне, пока дядя с тетей решали у себя наверху вопросы воспитания своего отпрыска.

Дальше пошло одно сплошное удовольствие. Кузен делился едой, пока Петунья скрепя сердце не стала накладывать Гарри ровно то же, что и ему. Гарри с невинным видом отъедался, а поскольку его начали еще больше нагружать работой, то и мышцы немного подросли. Он, конечно, оставался весьма астеничным, но стал куда более крепким и жилистым. И выносливым, конечно. Правда, бегать почти прекратил — стимул исчез.

В школе ему стало спокойнее: кузен перевел внимание своей компании с него на младшеклассников, так что оставалось только следить, чтобы лишний раз не попасться на глаза тому же Пирсу. А как раз в этом Гарри и раньше весьма преуспевал — первым его всегда замечал Дадли, и только потом остальные. Его и на уроках-то учителя не спрашивали, пока их глаза не зацеплялись в журнале за строчку с его фамилией. И то частенько смотрели, как на новенького. Гарри было все равно — он привык.

Главное, что кузен перестал на него жаловаться, а Дурсли, соответственно, перестали интересоваться успеваемостью, так что учиться более-менее нормально стало легче. Запоминал Гарри все очень даже неплохо, но он был наверняка единственным учеником в школе, которого могли бы наказать за хорошие оценки. А теперь до них никому не было дела.

Нет, Гарри не был таким продуманным, чтобы сознавать важность учебы — ему просто не с кем было общаться, не с кем разговаривать, а на уроке ему хоть что-то рассказывали и иногда даже что-нибудь спрашивали. Чаще всего надо было повторить то, что говорил учитель уроком раньше. Это была практически единственная возможность удостоиться похвалы, пусть о ней даже и забудут через пару секунд или минут. Гарри очень любил, когда его хвалили — это бывало так редко! И да, только в школе, только за правильный ответ.

Так что когда кузен от него наконец отстал, появилась возможность перебазироваться на первую парту, ту самую, за которой сидеть никто не хотел. Зато теперь ему все было прекрасно видно с доски. А пластичный детский мозг усваивал информацию не без удовольствия: как-то же надо было достигать желанной похвалы.

* * *

Дадли начал баррикадироваться в своей спальне на ночь — видимо, на всякий случай. И вот настал день, точнее, вечер, когда Дурсли-старшие собрались в гости. Дадли, понимая, что останется с доме наедине с кузеном, пришел в ужас. И, конечно, напросился вместе с ними. Гарри радостно остался дома один — и прекрасно использовал это время, в первую очередь добравшись до телевизора и кассет.

Ужастики у кузена были, конечно, давно изъяты, но Вернон не любил лишние траты и вообще был рачительным хозяином, и купленные за свои кровные видеокассеты преспокойно лежали в спальне Дурслей. Так что Гарри мог спокойно смотреть и набираться опыта. Правда, увлекаться не стоило — можно было пропустить момент, когда Дурсли возвращались, особенно если уходили они пешком. Правда, это было крайне редко — и звук мотора дурслевской машины Гарри по-прежнему невероятно бодрил.

Дадли начали лечить у психиатра…

А Гарри постепенно наглел.

И конечно, в конце концов нарвался — тетка его застала как раз в процессе «втягивания» клыков.

Было много крику, визгов, но когда Вернон Дурсль попробовал скрутить племянника, явно готовясь выбить ему все зубы, чтоб неповадно было, тот вдруг исчез прямо из его рук.

Когда хихикание мальчишки раздалось с лестницы, у Дадли волосы встали дыбом, а Петунья со стоном осела на диван. Вернон бросился наверх, но чертов племянник уже оказался возле входной двери.

— Папа, ты с ума сошел! — крикнул Дадли, но тот никак не отреагировал, бросаясь за Гарри то в один конец комнаты, то в другой.

«Наверное, Дадли прав», — подумал Гарри, в очередной раз уворачиваясь от пыхтящего родственника. Тот уже дышал, как загнанная лошадь, но в глазах его совершенно определенно читалась уже не порка, а смерть. Гарри стало страшно.

Но долго гоняться за ним дядя все же не смог — его грузное тело осело прямо на пол, потом он завалился ничком, медленно закатил глаза, а его красное лицо начало на глазах белеть.

— Вернон! — кинулась к нему Петунья, а Дадли не шевелился, с ужасом глядя на Поттера.

— Я ничего ему не сделал! — крикнул Гарри кузену.

Ему тоже было страшно: смерти родственникам он не хотел. Наконец он вспомнил, что однажды рассказывали в школе, и вот он уже стоит рядом с дядей, выливая тому на голову воду из подвернувшейся под руку чашки.

Хриплый вздох… И дядя открывает мутные глаза. Тетка рыдает, держа его за пухлую руку, и Гарри становится стыдно: он чуть не довел… нет, он чуть не убил человека!

Тут Гарри припомнил дядино лицо и содрогнулся. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы у него не получилось ускользнуть. В конце концов, он же не заставлял его за собой бегать.

— Что это было? — прохрипел Вернон.

Гарри набрал побольше воздуха.

— Вампиры очень быстро двигаются. Вам меня не поймать. Предлагаю договориться: не трогаете меня, я не трогаю вас и вашего Дадли.

А потом пришлось пережить слезливую истерику Петуньи, и взгляд дяди ему стал нравиться еще меньше.

«Уж не думает ли он?.. Нет, надо сразу договориться», — решил Гарри.

— Думаете, не придавить ли меня по-тихому, когда я сплю? — спросил он и по ужасу, промелькнувшему в глазах, понял, что был прав.

— Прочитать ваши мысли не так и сложно, — вставил он практически цитату из какой-то книжки. Или это был фильм? Хотя не важно. — Не получится. У нас очень хороший слух. И чутье. Выгнать тоже не получится. А вообще есть правило — не питаться там, где живешь.

Родственники смотрели на него, как на опасного зверя, и Гарри стало одновременно грустно и странно приятно.

— Предлагаю нейтралитет. Моя комната наверху, рядом с Дадли.

Кузен всхлипнул и что-то нечленораздельно пробормотал.

— Да не бойся ты, я ж не идиот, в доме жить куда приятнее, чем в приюте. Хотя я, конечно, и там не пропаду. Но пока вы предоставляете мне крышу над головой, еду и мелочь на карманные расходы и одежду… Нормальную одежду, — он внимательно посмотрел на тетку, тут же поджавшую губы, но та почти сразу быстро-быстро закивала.

— И не трогаете меня, я поклянусь, что не трону ни вас, ни Дадли, и сдержу свою клятву, если вы будете выполнять то, о чем мы договоримся.

Договоренность, конечно, была достигнута, но…

Скоро Гарри понял, чего это на самом деле стоило.

Теперь иначе, чем «кровопийцей» его никто не называл, но шепотом, явно стараясь чтобы он не услышал. От него шарахались. Нелюбовь превратилась в ненависть и страх, и они душили Гарри куда хуже, чем обида на дядю, когда тот давал ему тумака ни за что. Все оказалось еще хуже, хотя внешне вроде бы дело пошло на лад.

Гарри стал наконец нормально одеваться и почти позабыл про то, каково это — чувствовать себя голодным, у него не болели синяки и ссадины, ему заменили очки… Точнее, он сам заменил, догадавшись наконец сходить к школьному врачу, которая отправила его в больницу, подробно объяснив, как туда добраться.

Работать его больше не заставляли, конечно. И Гарри… скучал. Ему еще никогда не было так одиноко. Он мечтал, чтобы его нашел «кто-то из своих», выискивал самую разную информацию о вампирах, до какой только мог добраться, но на проверку все оказывалось обычными сказками.

Зато его моментальное передвижение было самым что ни есть настоящим. Никакой «зов», никакие ритуалы, ради одного из которых он однажды прибил пару пойманных в школе крыс, после чего долго боролся с тошнотой, — ничего не помогало.

Он начал залпом проглатывать самые разные книги — это помогало справиться с тоской и одиночеством. Почему-то телевизор так на него не действовал… Наверное потому, что он быстро стал понимать — все это игра, обман, ложь… В печатные строчки почему-то проще удавалось поверить. Может, потому, что, читая, он мог сам придумывать картины, и они казались ему достовернее? Над этим Гарри, конечно, не задумывался, просто брал одну книгу за другой.

А иногда ему хотелось просто завыть от тоски. Тогда он уходил из дома, к огромному облегчению Дурслей, и часами гулял по городку. Как правило, в выходные, когда не надо было делать уроки.

К ним Гарри тоже начал относиться странно серьезно — в школе от него шарахались только Дадли и его компания, с остальными одноклассниками он даже мог теперь перекинуться парой фраз. Но увы — не больше. Сказывалось былое отчуждение, а еще Дадли всегда так смотрел, если кто-то заговаривал с Гарри, что тому было не по себе: ведь наговорит про него…

Собственно, так и вышло. Правда, дело закончилось тем, что то ли директор, то ли учительница пригласили какого-то психолога, и тетка в строгом костюме долго объясняла «глупым деткам», что вампиров не бывает и как плохо слишком много и часто смотреть дурацкие фильмы. Гарри вежливо кивал… Дадли косился, но молчал, конечно. Что такое заниматься с психологом, он уже знал — дважды в неделю ходил на «сеансы» и пил какие-то таблетки, так что вроде стал поменьше дергаться. Но Гарри все равно было противно.

А ведь как он сначала радовался…

Наконец беседа закончилась и психолог раздала им какой-то дурацкий тест. Любимый цвет… Конечно, черный. Любимое время суток? Он едва не написал правду, но вовремя спохватился и исправил «полночь» на «полдень».

Какое у него любимое время года? Лето… наверное. Или уже нет? Летом хотя бы тепло. Зато нет школы, которая теперь была для него небольшой, но отдушиной.

* * *

В конце первой же недели летних каникул у тети случился нервный срыв, и все время, что она пробыла в больнице, Гарри жил в доме один: Дурсли отправились к отцовой сестре, мисс Марджори Дурсль. И это оказалось совсем даже не весело. Хотя, когда не было ненавидящих взглядов, Гарри чувствовал себя немного лучше. Но как же тоскливо… Он и хотел, и не хотел, чтобы они вернулись, однако желание видеть хоть кого-нибудь постепенно побеждало.

Он даже прикормил мистера Лапку и почти увел его из любящих сморщенных ручек старухи Фигг. И постепенно начал уже проникаться самой старухой: та его не боялась. Она отвечала на его вопросы и даже как-то раз спросила, почему он не ходит каждый день в магазин. Если бы у нее так не воняло кошками, он бы, наверное, уже решился прийти к ней в гости в ответ на ее приглашение, но стоило ему вспомнить царивший в ее доме запах, как желание пообщаться улетучивалось. Интересно, у всех вампиров такое тонкое чутье?

Он даже нашел на карте Трансильванию, но это оказалось так далеко… Ему пока туда точно не добраться.

А еще он сделал случайно удивительное открытие: вампиры могут говорить со змеями!

Все началось из-за кота — Гарри почти все время теперь за ним таскался, слишком скучно было одному. Кот не был против: его не тискали и на руки не хватали, в отличие от девчонок, живших через пять домов. Мальчишка просто ходил следом, не приставал, только смотрел. И Гарри однажды увидел, как кот шипит, грозя когтистой лапой кому-то спрятавшемуся в немного подросшей траве. Конечно, в следующее мгновение он стоял рядом и недоуменно смотрел, как кот переругивается с совсем небольшой черной змейкой с яркими желтыми пятнами на голове.

Гарри не сразу вспомнил, что это безвредный уж, но вот шипение, к собственному удивлению, понял. И даже ответил…

— Не ругайтесь…

Кот подпрыгнул и недоуменно уставился на него, а змея подняла голову повыше и… поздоровалась!

Гарри помотал головой.

— Здравствуй… те.

Мистер Лапка уставился было на мальчика, но счел за лучшее побыстрей ретироваться. А Гарри узнал, что он «говорящий», и что этот дар может помочь ему управлять змеями, причем любыми. Однако, куда больше его обрадовало то, что круг общения наконец расширился.

С тех пор ужик поселился под крыльцом задней двери, и Гарри не раз в красках представлял, как отреагируют на это Дурсли. Вернутся же они когда-нибудь… Ладно, когда вернутся, тогда и придется решать проблему. Вдруг да не заметят?

Гарри принялся заново изучать все, что мог «о своих сородичах». Но ни в одной из книг и ни в одном фильме не нашел, чтобы кто-то из вампиров разговаривал со змеями.

* * *

Когда машина Дурслей въехала во двор, Гарри с трудом удержался, чтобы не броситься со всех ног их встречать. Он был готов даже сумки и чемоданы тащить, но сумел сдержаться. Вместо этого он побежал на задний двор и предложил Ужу спрятаться получше и не отсвечивать, на что тот прошипел, что таким топочущим двуногим его врасплох не застать — он слышал даже, как они приехали. Успокоенный Гарри поднялся к себе и тихо закрыл дверь. Он знал, что чем позже его увидят, тем всем будет спокойнее. Его так никто и не позвал, и он решил, что, наверное, это к лучшему. Но показаться, что он еще тут, все равно надо. Вроде бы. Он вышел на лестницу и негромко поздоровался. Тетка вздрогнула и уронила сумку.

«Я стеклянный, я стеклянный», — повторял он про себя снова и снова, и вот взгляд Вернона, полыхнувший было ненавистью, соскользнул с него, став задумчиво-нейтральным. Стало немного легче. «Все-таки лучше, когда тебя не замечают, чем когда ненавидят», — решил Гарри, на цыпочках вернулся в свою комнату и упал на кровать, едва до нее добравшись. Почему-то у него моментально исчезли все силы.

* * *

Темной-темной ночью Гарри сидел на подоконнике и, свесив ноги на улицу, смотрел на звезды. Рядом сидел здоровенный черный кот с кисточками на ушах, как у рыси, и очень умными глазами. Кот, кстати, после переименования в графа Дракулу на «мистер Лапка» откликаться перестал, так что Гарри его даже зауважал.

— Хоть ты меня не боишься, — Гарри погладил кота. — Жалко, что ты говорить не можешь.

Дракула повернулся и посмотрел на Гарри нечитаемым взглядом темно-янтарных глаз.

— Когда я подрасту, я возьму тебя с собой в Трансильванию. Может, там мы найдем кого-нибудь, ведь не может быть, чтобы все мои родственники умерли! Вампиры вообще бессмертные!

Кот взмахнул хвостом и отвернулся.

— Правда, если папа и мама что-то натворили… нехорошее, их могли убить, — прошептал Гарри. — Но чеснок на меня не действует точно, я проверял. А осиновый кол… Что-то сдается мне, если вогнать в сердце даже просто, например, вязальную спицу, результат будет одинаковый что у человека, что у вампира. Дракула…

Кот не реагировал, уставившись куда-то вдаль.

— Как же хочется, чтобы они меня нашли. Хоть кто-нибудь! Ведь как-то я здесь оказался?

Новая мысль вползла, отдавшись холодком где-то в ребрах, и Гарри прошептал:

— А может, меня просто выбросили, потому что я… ну, это, мне крови совсем не хочется. Ни своей, ни чужой… Потому что я неправильный вампир? И они от меня отказались?

Дракула невнятно мурлыкнул и принялся бодать Гарри в плечо. Когда тот начинал так сильно грустить, это всегда помогало…

С приездом Дурслей для Гарри закончился хоть и интересный, но самый длинный в жизни месяц. Ну, как ему поначалу казалось. Потом-то он быстро понял, что к лучшему ничего не изменилось. Дурсли отдохнули от него, однако относиться к нему лучше не стали. Да и с чего бы?

«Страдал от одиночества? Дура-ак, — самокритично думал Гарри. — Лучше быть одному, чем среди тех, кто тебя боится и терпеть не может».

Липкая, брезгливая ненависть родственников, которую он чувствовал почти всегда, стоило им на него посмотреть, душила. Хотя в чем-то теперь Гарри их даже понимал.

Больше всего ему было интересно, кто вообще додумался подкинуть его в эту семью, а не в какой-нибудь приют. Ну и вообще, как все это случилось?

«Ведь все равно должно же быть хоть что-то, записка или письмо какое-нибудь, да просто документы! — пришло ему в голову наконец. — Вот почему я раньше об этом не подумал, пока Дурслей не было и была возможность хорошенько поискать? Книжки читал, детские. Кино смотрел. Дур-рак с клыками! Теперь неизвестно сколько ждать, пока снова один в доме окажешься».

Спрашивать что-то у тетки и тем более у дяди совершенно не хотелось. Гарри стал стараться как можно реже попадаться на глаза и по возможности не пересекаться с родней, благо, еду ему Петунья все-таки на кухне оставляла, и даже вполне приличную. Вот только котлеты и бифштексы часто бывали непрожаренные, приходилось самому доводить их до готовности. Хотя никто об этом не знал: когда Гарри появлялся на кухне, оттуда уходили все. Впрочем, как и во всех других местах. Кажется, только Вернон не боялся оставаться с ним наедине, но и тому это явно не нравилось.

Начались «стеклянные» дни» — Гарри почти все время приходилось представлять себя незаметным, прозрачным, и в конце концов это едва не привело к очередному ухудшению.

Изнывая от безделья, он смотрел в окно на траву, уже слишком высокую, чтобы газон выглядел аккуратно. Кажется, подстригать лужайку лучше всего именно ему — вдруг Ужик попадется? И он решил наконец предложить свои услуги, чем напугал до заикания тетю, появившись «из ниоткуда». Ну да, про свою прозрачность он думал теперь постоянно, а как это воспринималось со стороны — понятия не имел. До этого момента.

— Не-не-не смей та-так больше делать! Не смей во-возникать рядом со м-м-мной! — истерично кричала Петунья на оторопевшего племянника, пока тот пытался ее уверить, что ничего плохого не замышлял, а совсем даже наоборот.

— Что он натворил? — подошел Вернон, картинно поигрывая бейсбольной битой, и Гарри округлил глаза.

После чего последовало что-то вроде рекламы по телевизору, только наяву, так сказать, в натуре. Дядя показывал, как хорошо на кончике биты закреплена серебряная проволока, как она быстро разрезает воздух, а Гарри пытался унять дрожь. Да, он смотрел кино не только про вампиров. Криминальную хронику тоже показывали — а какой мальчишка не стал бы такое смотреть? Ему доводилось видеть, что бывает от таких вот бит. Понимание, что это может коснуться его, сковывало страхом, но именно его показывать не стоило.

— Я же вам дал уже слово, — хриплым голосом произнес он, из последних сил стараясь казаться спокойным. — Хотя если вам так удобнее… — его голос сорвался. — Да я просто лужайку подстричь хотел!

Гарри держал лицо из последних сил. Было просто жутко. Вернон сильный, и если он не промахнется, то ему, Гарри, точно не выжить. И по скорости… исчезать у него со свистом точно не получается. Да и перемещается он совсем недалеко. Наверное, он действительно не настоящий вампир, потому его и оставили как… бракованного.

Мистер Дурсль что-то хмыкнул, успокаивая жену, и ушел в гараж, откуда через некоторое время раздался стрекот газонокосилки, а потом и крик:

— Поттер, иди, работай!

Гарри проходил один круг за другим, почти не обращая внимания на то, что высокая трава закончилась, но наконец остановился. Он выключил косилку, завел ее в гараж, тщательно протер, закрыл чехлом и присел рядом. Терпко пахло свежесрезанной травой и немного машинным маслом. Все мысли куда-то улетучились кроме одной: его сегодня обещали… убить.

Это было страшно. Это было обидно, хотя странно, наверное, обижаться, пугать-то он первым начал. Наконец до него дошло, что он сам представлял теперь, по мнению Дурслей: смертельную опасность для них. Так что… все правильно. Но как же плохо!

В окнах дома зажегся свет, но его никто не звал. И больше никогда не позовет.

Гарри подтянул к груди худые коленки, крепко обнял их и тихо заплакал.

Вдруг на него повеяло каким-то странным ветром — теплым, а не по-вечернему прохладным, он поднял голову и увидел размытый силуэт странного старика с длинной белой бородой в каком-то синем халате с желтыми пятнами. От изумления он даже встать сразу не смог, а потом старик что-то невнятно пробормотал, взмахнул рукой и исчез.

Гарри потер глаза. Никого не было. Неужели это ему привиделось?

«Наверное, так. Просто я слишком хочу, чтобы ко мне кто-нибудь пришел. Кто-то, кому я мог бы быть нужен». Он вздохнул, окончательно вытер глаза, водрузил на место очки и решил, что постарается прожить и так. Как-нибудь. Сам. Тем более что ему теперь в другую школу идти, где не будет Дадли, и где его не все знают. Может, удастся хотя бы с кем-нибудь познакомиться.

Так что уход из дома, к которому был уже почти готов, Гарри пока отложил. А потом хорошо подумал и решил временно распроститься с этой идеей. Потому что — куда он денется-то? Полиция вернет. Еще только хуже сделает, как всегда.

Близился его день рождения, а там еще месяц — и школа, а значит, что-то новое, плюс еще его почти целый день и так не будет в этом доме. Может, найдется какая-то секция или кружок, чтобы не надо было платить? Да он даже петь в хоре согласится! Наверное.

* * *

Альбус Дамблдор был в ужасе.

— Бедный мальчик. Что же ты наделал, Геллерт, — шептали сухие бледные губы старика. — Что же ты наделал? И как мне быть с этим теперь? Смогу ли я исправить хотя бы самое главное?..

Сорок шесть лет в Нурменгарде, в облике, точнее, в теле Геллерта научили его многому. А самое главное, он перестал быть истинно Светлым. Перестал, потому что когда Геллерт месяц назад явился в его темницу, сумел победить его по-настоящему. Сорок шесть лет, из которых он месяц оплакивал Геллерта, еще один — свою доверчивость и глупость, и любовь. А все остальное время готовился к единственной ментальной атаке, которая дала бы ему шанс вернуться. Или умереть.

Хотя он готов был не возвращаться — если Геллерт сам был Великим Светлым, как он не раз слышал и читал — в Нурменгарде никто не обрадовался бы свихнувшемуся могучему магу, так что условия, в которых содержали Альбуса, были вполне приемлемыми. Он сознательно бы остался тут вместо него, если бы мог поверить в то, что Геллерт действительно изменился. Его не было долго, очень долго.

Но он пришел и рассказал такое, что Альбус не смог иначе. И теперь в просторной холодной камере остался… нет, самого Геллерта там уже не было — только его оболочка, иначе бы ничего не вышло. Но ритуал обмена душ предполагал обратные действия, как ритуальные, так и жесткое прямое вторжение. Это было страшнейшим насилием, которое Альбусу пришлось совершить над самим собой: он убил. Он уничтожил личность того, кто был когда-то его самым близким другом. И пускай крови на его руках фактически нет, он убийца — до конца своих дней. Но он не мог поступить иначе.

Геллерт. Одно имя отдавалось стоном едва ли не до костей. Как он иронизировал над своим званием Великого Светлого! Орден Мерлина, подумать только, он получил орден Мерлина за победу над самим собой. И гордился — как это вообще возможно? Он готовил магическую Британию к краху, рано или поздно ее ожидающему, формируя собственными руками силы зла и точно так же якобы силы света. Когда он рассказал про становление Тома Реддла как Темного Лорда, Альбус едва не умер сам. Ведь это именно он был виноват, это он фактически заставил мальчика пойти тем путем — Геллерт только продолжил. И теперь рассказывал с таким удовольствием, словно шахматист, выигравший партию.

А его выпускники, совсем еще молодые, доверившиеся ему: молодой Поттер, кажется, совсем не имел мозгов — отдать драгоценную мантию в такое страшное время и — кому? Как они могли ему верить? Как он мог? И когда Геллерт сказал, что эта игра его прекрасно забавляла, Альбус атаковал — жестко, яростно, все свои силы и всю свою личность бросив через один только ответный взгляд. Геллерт был сильным менталистом, но Альбус без пары месяцев сорок шесть лет тренировался.

Он вошел в его разум, как нож в масло, разрезая и не заботясь о результате. Он раскрошил его как овощ, как корни перед варкой зелья, так, что из тела и изгонять-то было практически некого. Он убил, убил жестоко. И вышел как во сне, вдыхая летний воздух, благосклонно кивая стражам, прошел за антиаппарационную границу и активировал лежащий в кармане портал.

Он вернулся в Хогвартс и был потрясен тем, что никто ничего не заметил — даже то, что он едва держался на ногах. Как будто не было всех этих лет… Нужно было привыкнуть, как-то войти в колею, но не получалось. Хотя Геллерт здесь сослужил ему неплохую службу. Яркие одежды, сладости, склонность к эпатажу сделали естественными и то, что он спотыкался поначалу едва ли не на каждом шагу, резко останавливался и менял направление движения, был фантастически рассеян… Геллерт и изображал из себя рассеянного чудака. Даже Фоукс покосился пару раз, а потом стал вести себя как ни в чем не бывало. Глупая волшебная птица…

Как же больно. Альбусу казалось, что себя он тоже убил, да в какой-то мере так оно и было. Из друзей Геллерт почти никого не оставил. Старина Дож, уже не очень хорошо соображающий, да Минерва, хвала Мерлину, хоть постарела, но осталась собой. С остальными еще разбираться и разбираться. Но некогда, некогда — надо готовиться к учебному году, надо перечитывать дневники и записи предателя, надо срочно входить в свою роль, чтобы не допустить войны и успеть исправить хотя бы жизнь мальчика!

Не до боли, хотя она теперь всегда на месте, всегда под кожей, стоит хоть на минуту остановиться. Не до слез — они никому не нужны, плакать незачем, хоть и есть, кого оплакивать, но если уж совсем честно, то ему, Альбусу, и нечем. Все, что он может, это расплатиться по счетам остатком своей жизни. Успеет? Не успеет? Хватит? Не хватит?

Какая разница. Вперед.

А для начала он зачарует письмо для Гарри, чтобы хотя бы последний месяц его дом был для него действительно домом. И чтобы его опекуны, как их там… Дурсли, да, действовали так, как если бы мальчик был им нужен, если бы это был их ребенок, чтобы они любили его и берегли!

* * *

До дня рождения Гарри оставалось пять дней. Понятно, что никакого праздника не будет, но ему очень захотелось узнать, откуда Дурсли вообще узнали о его дне рождения — он-то сам ведь не мог рассказать! Спросить? Или лучше не спрашивать? Может, попросить это в качестве подарка?

Вообще после того, как Дурсли приняли на вооружение биты, жить стало на удивление легче. Тетя, конечно, ничего такого в руки не брала, но она ходила только вместе с мужем или сыном. А вот Дадли даже начал с Гарри разговаривать!

— Почему ты отражаешься в зеркале? — спросил он, зайдя вслед за Гарри в гараж.

Тот только плечами пожал. Откуда ему знать?

Да, теперь к Поттеру вернулись обязанности по приборке в гараже и частично в доме, и мытью дядиной машины. Правда, Вернон просто так, чтобы занять его, работать не заставлял, и племянник занимался делами только тогда, когда это действительно было нужно. А потому и не протестовал. В конце концов, они же его одевали и кормили.

Дадли помахал битой.

«Наивно, конечно, — подумал Гарри. — Но я точно не буду разуверять, что он может быть быстрей меня».

Разговор оказался на удивление интересным для обоих: Дадли по поводу вампиров, оказывается, неплохо поднаторел. И несмотря на свою глупость тоже был любопытным мальчишкой, хоть и избалованным сверх всякой меры.

Они даже план составили на будущее лето: уговорить Дурслей отправиться в Румынию. Ну или куда-нибудь поблизости, где Гарри мог бы поискать «своих» и сбежать к ним. Дадли это более чем устраивало, так что разговор их даже немного сблизил.

А потом началось ЭТО. За завтраком дядя Вернон распечатал какой-то странный толстый конверт, из которого на него словно плеснуло какой-то пылью, помотал головой, ошарашенно глядя то на сына, то на племянника, и начал читать.

Тетя Петунья только руками всплеснула, когда дорогой супруг взревел:

— Гарри не поедет ни в какую школу волшебства! Мы должны защитить его, и я это сделаю!

И потрепал Гарри по плечу, от чего того едва не впечатало в стену. А Вернон продолжал разглагольствовать, что волшебство — это настоящая угроза и племянника надо… спасать.

Что Дадли, сидящий у окна, что Гарри, выскочивший из-за стола — так, на всякий случай! — только рты раскрыли. А потом переглянулись, и Гарри пожал плечами, мол, понятия не имеет, кто это сделал и тем более, как.

Письмо оказалось только началом. Дядя Вернон даже взял выходные до конца недели. Видимо, исключительно для того, чтобы бороться с письмами — те проникали в дом в конце концов через любую щель.

Вот еще одно письмо распечатала тетя, после чего принялась охотиться на письма вместе с мужем, ласково разговаривать с Гарри и старательно объяснять всем, что волшебство — совершенно ужасная вещь.

— Ничего не понимаю, — доверительно пробормотал Гарри кузену, глядя, как Дурсли-старшие дружно заколачивают камин. — Если это письмо для меня из какой-то волшебной школы, то меня туда как-то приняли, и я должен буду туда поехать, так?

Дадли утвердительно кивнул.

— Получается, вам же всем только хорошо от этого будет?

Кузен снова покивал и покосился на родителей странным взглядом.

— Вы же хотите от меня избавиться, вот и избавитесь, ведь так и надо? — Гарри продолжал изображать капитана Очевидность, повысив голос в надежде, что взрослые его услышат.

— И что делать-то? — наконец разродился Дадли.

Гарри наклонился к нему поближе:

— Может, у тебя получится утащить одно письмо, мы прочитаем и все узнаем, а потом я отправлюсь в эту свою школу и вы меня больше не увидите? А твоих родителей, кажется, заколдовали. Чем-то таким в письме, так что открывать надо будет осторожно.

В поросячьих глазках кузена мелькнуло одобрение.

На следующий день оба мальчишки сидели в гараже, как будто сроду никогда не воевали. Дадли был ужасно собой доволен: ему удалось утащить письмо. Гарри со всей торжественностью, с какой только мог, поклялся, что никогда не укусит брата. А главное — им обоим было просто до ужаса любопытно.

— Смотри, нет ни марок, ни штемпеля, — Гарри покрутил конверт. — Как оно пришло-то?

Дадли усмехнулся и показал глазами на дерево: на сухой ветке около вершины сидела ужасно недовольная и какая-то очень растрепанная…

— Сова?! — поразился Гарри. — Вот же ни фига ж себе! И как ты?..

Кузен молча достал из кармана рогатку, и Гарри понимающе фыркнул. После чего оба намотали на носы шарфы и спрятались за гаражом. Гарри надел перчатки и аккуратно, стараясь держать руки подальше, распечатал письмо, достал странный коричневатый листок и осторожно им встряхнул. С него слетело небольшое облачко пыли, словно бумага давно где-то лежала без дела. Оно никого не задело, но и не оставило никакого следа на недавно политом газоне, правда, это заметил только Гарри. На всякий случай он потряс конвертом и бумагой еще раз, после чего они вернулись обратно в гараж.

Мальчишки перечитали письмо дважды. И оба частенько почесывали затылки — совершенно непроизвольно.

— Дурацкое все, — резюмировал Дадли, и Гарри понял, что впервые склонен с ним согласиться.

— Мне даже список, что надо в собой в школу собирать, перечитывать не хочется, — поделился Гарри. — Вот как я им должен отправить ответ совой? Пойти в лес, поухать, может, кто прилетит?

— Эта не полетит, — пожал плечами Дадли и уточнил: — К людям даже близко не подлетит.

— А у меня столько сов, прямо огромный выбор! — сыронизировал Гарри, но Дадли только спросил, где он их прячет, так что пришлось ответить, что пошутил.

— Если они знают даже место, где я сплю, они должны понимать, что отправить ответ я не смогу? Мне что, на почту с этим идти?

Тут наконец Дадли рассмеялся — у него получилось представить, как Гарри пытается отослать по почте письмо с таким вот адресом.

— А если в ящик положить? — вдруг предложил он.

Гарри уставился на кузена.

— Так не влезет же, — выдал он, првертев явно неформатным конвертом. — И что на почте подумают? Их же все равно туда привозят!

— Вызовут на наш адрес этих, психиаторов.

Гарри вздохнул, но поправлять кузена не стал. В такую «школу» ему точно не хотелось.

— И тебя увезут! — радостно продолжил Дадли.

— А потом привезут, — ответил тот. — Я скажу, что проспорил и потому прикидывался. А вас начнут для профилактики расспрашивать, что произошло да как, а потом кучу тестов заставят заполнять…

Дадли содрогнулся. Тесты он терпеть не мог еще в школе. Любые. Так что решил, что все-таки имеет смысл Поттеру помочь, иначе они от него никогда не избавятся.

Гарри пытался приманить сову на котлету, периодически от нее откусывая.

Дадли ржал — выдержать такое на полном серьезе и взрослый вряд ли бы смог. Наконец Поттер оставил свои бесплодные попытки (котлета закончилась), а сова улетела, сильно припадая на одно крыло.

Мальчишки пошли в дом, где снова и снова пытались донести до Дурслей-старших свое видение ситуации, но им это опять не удалось.

— Точно, заколдовали, — хмурился Дадли. — Как расколдовать?

— Блин, Дэд, если бы я знал, думаешь, за совой бы с котлетой бегал и вообще продолжал бы фигней страдать? — воскликнул Гарри шепотом. — Ведь я хочу уехать. Вы хотите, чтобы я уехал. И что за фигня происходит, когда все может наконец-то получиться?! Что за дерьмо?!

— Ага, — поддержал его Дадли. — И что делать, непонятно. Ни в каком фильме такого не было.

— Погоди, — когда кузен упомянул про кино, Гарри кое-что вспомнил. — У тебя ножик с собой?

Дадли широко раскрыл глаза и огляделся вокруг. Про биту он как-то забыл…

— Да не будь ты идиотом, я же поклялся! И вообще, я думаю, можно попробовать кровью капнуть на письмо, вдруг зачтется как ответ?

В следующую секунду рядом с ним оказалась пухлая широкая ладонь кузена, на которой лежал небольшой складной нож.

Гарри сжал челюсти и полоснул себя по пальцу…

Письмо они закапали в разных местах и стали ждать результата, оглядываясь по сторонам. Ничего не происходило.

— Может, ночью? — предположил Дадли.

— Может, — кивнул Гарри. — Твоих бы не разбудить, а то не знаю, что начнется.

— Ну вы же по-тихому… того… обычно умеете же.

Гарри пососал палец и встретился с любопытным взглядом кузена.

— Что?

— Ну, это… как оно?

— Что оно?

— Ну, кровь.

— В смысле, как? — не сразу понял Гарри. — А, ты про это. Не знаю, кровь как кровь. Соленая. Ты забыл, как тебе зуб вырывали? На вкус то же самое. Ну, когда вырвали уже.

Дадли вздрогнул и поморщился — воспоминание было не из приятных. Но может, у Поттера кровь какая-нибудь особенная? Интересно, если ее попробовать, можно стать вампиром? Так же быстро и бесшумно двигаться было бы прикольно. И зубы…

— Гарри! Дадличек! Молоко на ночь и спать! — непривычно ласково позвала их миссис Дурсль.

А на следующее утро относительно спокойная жизнь закончилась.

Примечание к части

Кажется, я обложила себя со всех сторон. Дамби — не гад, реально. Сьюшность тоже низзя, ничего кроме детской магии. Не, тут рояльчик или клавессинчик надо будет сообразить! Да погремушку хотя бы. Ох, как же мне теперь дальше-то? Оёёй. Пошла сажать кусты для роялей — про них я ничего не обещала )). Держитесь, дорогие читатели.

На следующее утро на Тисовую был совершен налет. Совы были повсеместно. И манна небесная наличествовала, то есть, конечно, удобрения, да. Старшие Дурсли в темпе рок-н-ролла собирали чемоданы. Чинно сидящие рядом мальчишки наблюдали за этим с тоскливой безнадежностью во взоре.

— Никогда больше не буду стрелять в сов, — доверительно прошептал кузен.

— Думаешь, это они из-за того, что обиделись? — Гарри поправил лямку школьного рюкзачка.

— А фиг их знает.

Гарри скорчил грустную рожицу и кивнул. Дадли вздохнул. Показываться на улицу обоим совсем не хотелось.

— Да, — продолжил рассуждать Гарри. — Если они адрес знают, то и лицо, наверное, запомнили?

Пугать кузена он вовсе не хотел, скорей наоборот. Надо бы его как-нибудь прикрыть, ведь письмо-то он для него добывал!

— Может, шляпу какую наденешь? — предложил он Дадли, глядя, как дядя Вернон, пыхтя, тащит в машину здоровенный чемодан. — Или зонт возьмешь?

Дадли фыркнул, но на подставку, где стояло целых пять зонтов, покосился. Мимо прошла хмурая тетя Петунья с двумя большими сумками, на мальчиков она не взглянула, даже на собственного сына. Помогать себе взрослые почему-то запретили.

Дадли потянулся к вешалке и снял с нее бежевое канотье с темной ленточкой — часть формы его новой школы — и нахлобучил его себе на голову.

— Дурацкая шляпа, — нахмурился он, глядя на свое отражение.

— Пусть лучше шляпа пострадает, чем голова, — возразил Гарри. — Я бы прикрыл тебя, но… сам понимаешь.

Они посмотрели в зеркало, в котором было совершенно четко видно, что Гарри за Дадли спрятаться удастся без проблем, даже место останется, но уж никак не наоборот.

— А ты, оказывается, ничего. Когда не шипишь, — вдруг прокомментировал кузен, глядя отражению Гарри в глаза.

— Да и ты ничего. Когда не дерешься.

— Расскажешь, как ты зубы отращиваешь? — перешел Дадли к самому интересному, полагая, что скоро им станет не до того.

Гарри покосился на братца.

— Тебе правда интересно?

— А тебе бы не было?

— Мальчики, быстро в машину! — воскликнула миссис Дурсль, открывая входную дверь с улицы и звеня ключами. — Бегом!

Ждать себя они не заставили. Дадли рыб… ой, нет, пушечным ядром пролетел по дорожке и запрыгнул на заднее сиденье качнувшейся от его напора машины. За ним рыбкой нырнул Гарри — он следовал за братом почти шаг в шаг. Совы, к счастью, их полностью проигнорировали. Зато когда машина стартанула, дружно снялись и полетели за ней.

Мистер Дурсль выругался себе под нос и включил максимально разрешенную скорость. Тетя Петунья молча сжалась на переднем сиденье. Примерно через полчаса птицы отстали.

— Как думаешь, надолго? — Дадли, которому после совиного эскорта было немного не по себе, весьма интересовал этот вопрос.

— Черт их знает. Ты бы лучше дядю спросил, куда мы едем, что ли.

Дадли спросил, но остался без ответа — его отец сидел в позе гонщика, напряженно вцепившись в руль. Машина вырулила на скоростное шоссе, и ее хозяин останавливаться не собирался. Бегство продолжалось.

Пока Гарри шепотом рассказывал кузену, как и что он делает с зубами и как тренировался исчезать и возникать неподалеку от места, где стоял, время понемногу шло. К разговору начала прислушиваться миссис Дурсль, но ничего против не говорила — видимо, колдовство из писем все еще действовало.

Мальчишки успели обсудить, как быстро из старших может выветриться «эта дрянь», а Гарри дал слово сам себе, что, когда попадет в школу, первым делом постарается узнать, что эта пакость собой представляет и как от нее избавиться. Вот только самому бы в подобное не вляпаться.

Он посоветовался с Дадли — с кем еще-то? Тот вошел в положение и начал вспоминать всякие меры защиты, но из доступного их оказалось не так и много. Ничего не есть и не пить, не смотреть в глаза… а, да, еще намотать на нос марлю и дышать через нее.

М-да. Хорош он будет первокурсничек. Но должны же у волшебников, если это в самом деле они, быть какие то… о! — амулеты! — вспомнил слово Гарри. Но тогда где их взять?

Он поделился этим с братом, а тот довольно здраво предположил, что такие вещи могут входить в школьный набор.

— В письме этого не было,— засомневался Гарри.

— Ну ты все равно же пойдешь покупать всякие там…

— На какие шиши? — вскинулся Гарри. — Ты соображаешь, что говоришь?

Они глубоко задумались.

Время летело быстро, машина не останавливалась, а им обоим уже давно хотелось в туалет и покушать. Наконец, когда Дадли вздохнул мечтательно насчет поесть, Гарри вспомнил, что благоразумно выгреб с собой немного своих старых припасов, и зарылся в свой рюкзачок. Так что они похрустели сначала сухариками, потом сахарком, потом снова сухариками…

— Мама, я хочу пить! — заявил Дадли капризным голосом, но та не отреагировала.

Мальчики переглянулись, пихнув друг дружку локтями.

— Что, совсем никакой воды нет? — почти безнадежно произнес Гарри и… получил бутылку с водой.

— Она теперь больше тебя любит, — пробормотал Дадли в полной прострации, глядя, как Поттер открывает бутылку минеральной воды и тут же жадно к ней прикладывается.

— Не думаю, что это надолго, — Гарри обтер горлышко, передавая бутылку брату. — Не огорчайся, пей давай. И мне оставь, пожалуйста, я только три глотка сделал.

Они все ехали и ехали. Дядя Вернон несколько раз круто разворачивался, что-то бормоча насчет того, чтобы кого-то сбить со следа, но мальчишки точно проверили — «на хвосте» никого не было. Даже сов. После того, как они едва не хором сообщили об этом в третий раз, им удалось упросить Вернона остановиться у автозаправки. Но как только все нужды были, так сказать, удовлетворены, машина вновь понеслась навстречу подозрительно темнеющему небу.

Ночь в какой-то старой, захудалой и ужасно неуютной гостинице показалась мальчишкам благословением — их под конец пути все-таки укачало, так что стоило оказаться в кроватях, как они уснули. Гарри даже не помнил, что ел на ужин, хотя что-то ел, это точно.

Рано утром их разбудили, накормили невкусным завтраком, загрузили в машину и отправились дальше. А еще дядя запихал в мусорное ведро очередную пачку писем, пришедших уже на адрес этой гостиницы.

— Что-то не выветривается, — хмуро заметил Дадли полусонному Поттеру.

Тот в ответ только плечами пожал. Разговаривать не хотелось. В школу волшебства тоже уже не особо. Это что же за волшебники такие, так над людьми издеваться? Вот у вампиров все просто: поймал, укусил и все. Некоторые покусанные бывает, даже выживают и дальше живут себе. Хотя да, многие вампиры относятся к людям просто как к пище. Многие, но не все!

Гарри задумчиво посмотрел на шею дяди Вернона и попытался представить это в качестве своего бутерброда. Или чая. Внутри нехорошо потянуло, а в конце концов пришлось сдерживать тошноту. Черт… Он же не сможет кусать людей! Хотя, может, это он знакомых не сможет? А если ему и солнце не страшно, и крови совсем нисколечко не хочется, особенно чужой, и в зеркале с ним все в порядке, может, он и не вампир вовсе? Но… кто он тогда? Неужели волшебник? Но тогда они все умеют отращивать зубы и кусаться? Зачем?

Погрузившийся в глубокую задумчивость Гарри очнулся только когда они приехали.

* * *

И он впервые увидел море… Огромная сине-серая вода вздымалась волнами до самого горизонта. Это было неуютно, но все равно красиво. Холодный ветер проникал сквозь одежду, и Гарри непроизвольно поежился. Наверное, они где-то на севере, в Литтл-Уингинге было куда теплее. Каменистый берег короткой косой резко уходил в море, а прямо напротив них был скалистый остров, показавшийся ему огромным грозным каменным замком. Вот только у замка не было ни ворот, ни дверей, ни окон — только несколько грубых ниш.

— Папа, что мы тут делаем? — срывающимся голосом спросил Дадли.

Дядя Вернон кивнул на остров, а потом ткнул пальцем в сторону его вершины, и мальчики заметили возле нее какую-то хижину.

— Сегодня вечером обещают шторм! — радостно провозгласил дядя Вернон, а тетя едва не упала в обморок — мальчики с двух сторон поспешили ее поддержать.

— Он сошел с ума, — одними губами произнес Дадли, и Гарри непроизвольно взял его за руку. Кузен дрожал и, кажется, не только от холода.

— Он опять брал в руки письма, — прошептал ему на ухо Гарри. — Я думаю, все из-за этого. Чертовы волшебники.

Петунья с недоумением переводила взгляд с сына на племянника и обратно, не понимая, почему они оба ее поддерживают и так дружно перешептываются. В последние дни она была настолько не в себе, что ей было трудно говорить.

— А вот и джентльмен, который любезно согласился одолжить нам свой ялик! — провозгласил дядя Вернон, размахивая руками в сторону подплывающей старой лодки.

— Отец умеет грести? — сдавленно пискнул Дадли.

— Твой отец в юности был серебряным чемпионом по гребле… в колледже, — слабым голосом приоткрыла тайну Петунья.

— Ого… — Дадли посмотрел на отца с уважением и некоторой опаской.

— Значит, шансов нет, уплывем, — Гарри совсем не обрадовался.

— Зато не перевернемся, — Дадли смотрел на то, как старик причаливает и передает веревку от лодки его отцу. — Наверное.

— Все на борт! — бодро скомандовал Вернон, придерживая лодку за нос.

Первой, чуть не взвизгнув от того, как под ней покачнулась лодка, села Петунья. Дадли, поддерживающий мать, последовал за ней.

Гарри решил в последний раз испытать удачу.

— Может, вы меня просто оставите? Это ведь все из-за меня, то есть за мной…

Тетя смотрела на него с надеждой, как и брат.

— Нет! — отрезал дядя. — Нельзя!

— Но почему? Если это за мной, просто оставьте меня, и от вас все отстанут! Вы вернетесь домой, меня заберут в эту чертову школу… И все будет хорошо.

Гарри старался говорить как можно убедительнее: его наконец-то слушали. В один момент он даже поверил, что вот сейчас все так и будет, как он говорит — он останется на берегу, а Дурсли вылезут из лодки и поедут домой. Но дядя Вернон подхватил его подмышки и молча зашвырнул чуть ли не на колени Дадли, который тут же съежился в комочек.

—Дад, ты видел, я старался.

Сзади тихо всхлипнула тетя Петунья.

Пошел дождь, который постепенно усиливался, так что стало еще холоднее. Дядя Вернон лихо греб, а лицо его все больше краснело. Мальчики жались друг к дружке, Петунья куталась в плащ, который вскоре стал промокать, но тут они наконец причалили.

Мальчишки так дружно рванули к хижине — скорее, хоть под какую-нибудь крышу! — что несколько раз падали, скользя на камнях, но почти не обращали на это внимания. И вот они ввалились в домик — грязный, провонявший морем и водорослями.

«Хорошо хоть не рыбой», — подумал Гарри.

— Да-а-а, — протянул Дадли. — С днем рожденьица.

Гарри хихикнул и выглянул в окно. Небо окончательно затянуло тучами. Но пока они были вдвоем с Дадли — кто бы мог подумать! — приключение продолжало быть приключением.

Дадли обследовал холодный отсыревший камин и отыскал коробок спичек. Пока они бежали наверх, то, конечно, неплохо согрелись, но мокрая одежда уже начинала неприятно холодить разгоряченные тела. Гарри обшарил обе комнаты в поиске дров, но безрезультатно. Единственное, что он смог — отыскать какие-то тряпки и плотно заткнуть ими щели в оконной раме, чтобы из них сильно не сквозило. Щели оказались такими большими, что в комнату проникала влага, а из-за дождя в доме повисла мелкая мокрая взвесь.

Дадли то и дело выглядывал за дверь, видимо, все-таки беспокоился о матери. Наконец взрослые ввалились в дом, мокрые и обессиленные. Дадли обнял мать, а Вернон залез в сумку, достал из нее пару одеял и немного еды.

Когда он прикрикнул на Гарри, протянувшего руку за чипсами, тот даже обрадовался и обменялся взглядами с Дадли. Тот пересел поближе, утащил пакет с чипсами и начал с аппетитом хрустеть, не забывая предлагать их Гарри. Вернон нахмурился, но промолчал.

Петунья завернулась в одно из одеял, подвинулась, чтобы супруг мог присесть рядом, и о чем-то тихо-тихо с ним заговорила.

— Кажется, у него проходит, — шепнул Гарри. — Черт, я даже рад.

— Вот только толку мало, — пробурчал Дадли. — Отсюда уже никуда не деться. Эх, на час бы раньше!

И точно: Вернон, словно скидывая с себя морок, провел по лицу ладонью, встал и пошел к двери. Но стоило ему открыть ее, как в хижину ворвался ветер с дождем — оставалось только закрыть дверь поплотнее и ждать, когда погода станет приемлемой. Настолько по-дурацки он себя еще никогда не чувствовал.

Хотелось сорвать злость на племяннике, но жена рассказала то, что он не слышал от мальчишки, и ему стало жутко. Может, он был и прав, спасая Поттера от этих их колдунов? Но куда ему с ними тягаться… Настроение было отвратительным. Да и неприязнь к племяннику вернулась, несмотря ни на что. Но надо же, Дадли шепчется с ним, как будто с приятелем… Странно…

После того как они перекусили, Вернон попытался сжечь пакетики из-под чипсов и печенья, а Петунья начала устраивать постели. В доме нашлось еще несколько слегка заплесневелых одеял, пару из которых она постелила на старую софу, где устроились мальчики, а потом взрослые ушли во вторую комнату. Только там она наконец тихо расплакалась, принимая сбивчивые виноватые объяснения Вернона.

Дадли уснул первым. Он долго ворочался, раскидывался во сне, пинался, так что в конце концов Гарри решил перебраться на пол, подстелив одеяло, а сверху укрывшись дядиной курткой, которую тот, уходя, накинул на мальчиков.

За стенами противно завывал ветер, по крыше барабанил дождь, стены вздрагивали, и Гарри было страшно думать, каково им придется, если хижина вдруг развалится.

Нет, все-таки надо будет попасть в школу. Вернутся же они домой когда-нибудь! А до сов он доберется, на рогатку с кузеном он уже договорился. Как же хочется есть!

Интересно, а могут письмо отнести почтовые голуби? О том, что кто-то держит голубятню в Литтл-Уингинге, он вроде слышал…

Альбус чувствовал, как его голова раскалывается от обилия фактов, мыслей, все новых и новых данных, поступающих к нему когда-то вовремя, но чаще, увы, поздно. Он разрывался на части, однако всюду просто катастрофически не успевал. Он почти ничего не знал о многих магах из своего окружения, а доверять скупым характеристикам из дневников Геллерта не мог — тот, кажется, имел особый неприятный талант замечать не то чтобы самое плохое, но все, за что можно зацепить крючок так, чтобы человек затанцевал на его веревочке.

Несколько раз Альбуса едва не вырвало прямо во время чтения. Дневники семидесятых годов были особенно мерзкими. Опыты по скрещиванию, ментальные закладки — и все ради того, чтобы разыграть очередную шахматную партию живыми людьми. Притащить в школу оборотня, совершенно не контролирующего себя, допустить его проживание вместе со всеми, допустить травлю одних учеников другими… Конфронтацию факультетов, просто так, ни за что — за выбор Шляпы. Сами ли мальчишки придумали тогда себе название «мародеры»? Если подумать, это скорей в духе Геллерта. Того, каким он стал. Кстати, Шляпу надо осмотреть, желательно до приезда детей.

И во всем виноват он, Альбус, со своей идиотской верой во второй шанс. И от этого он теперь во веки не отмоется.

В дверь постучали так, что едва не снесли ее с петель.

«Хагрид, — трудно было не догадаться. — Интересно, зачем пожаловал?»

Полувеликан ввалился к нему весь в слезах и соплях. Пришлось приложить немало труда, чтобы понять, что стряслось: во время поздних родов умерла старая самка фестрала. Пока Хагрид с неподражаемыми звуками, которые сделали бы честь духовому оркестру, изливал свое горе в платок размером с приличное банное полотенце, Альбус быстро просматривал записи известного магозоолога.

«Козье молоко, смешанное с настойкой заунывников…» — пробормотал он себе под нос.

— Северус! — крикнул он в камин, где через десяток секунд появилось недовольное лицо зельевара. — Настойка заунывников у тебя найдется?

— Сколько нужно?

— Полпинты или пинта будет?

— Сейчас принесу.

Дамблдор подошел к столу, быстро что-то написал и повернулся к Хагриду.

— Жеребеночка, как я понимаю, придется выкармливать, — начал он под аккомпанемент великанского носа. — Я написал брату, козье молоко будешь брать у него. Северус сейчас принесет настойку заунывников, добавлять по чайной ложке на пинту молока. Справишься?

Великан рассыпался в благодарностях и славословии так, что Альбуса передернуло. Что за извращенное удовольствие находил в этом Геллерт? Зачем? Для чего вообще он вывел себе такого жутковатого «мальчика на побегушках»?

На Снейпа, который пришел очень быстро, он посмотрел, как на избавителя. Но тот сунул ему в руки небольшую бутыль, хмуро поинтересовался, не надо ли еще чего, попросил, чтобы его не беспокоили до вечернего собрания, и так же стремительно вышел. Хагрид, прижимая к себе бутыль и пергамент с инструкцией, выскочил вслед за ним. Альбус перелистнул страницу.

«После месяца детенышам фестралов в молочную смесь добавляют кровь любых животных, но особенно хорошо они развиваются, если это кровь волшебных существ: вейл, великанов, кентавров…» — он отложил книгу.

Нет, про кровь он ничего Хагриду пока говорить не будет. Вот месяц пройдет… Надо записать. И обязательно поставить напоминание. В конце концов, может быть, лесник договорится с кентаврами?

В кабинете от этих напоминалок было уже не продохнуть — зато пока они крутятся, можно быть спокойным насчет того, что хоть что-то идет как надо.

Вечер оказался тоже с сюрпризом. Хагрид, уже немного воспрявший, пришел сообщить, что жеребеночек хорошо кушает, а потом разрыдался о том, что никак не может пойти к Гарри. Альбус едва не спросил, к какому еще Гарри, но, к счастью, вовремя вспомнил про Поттеров и всём вытекающем. Вот только знал он не обо всём — Геллерт писал не для посторонних, так что о многом приходилось только догадываться.

— Хагрид… напомни мне, почему это должен сделать именно ты?

— Так вы же сами, директор… Помните, мы жребий тянули?

— Жребий, значит?.. — Альбус подумал, что еще немного, и у него будет нервный срыв. Хотелось побиться о стенку головой и пойти на кухню готовить профессорам еду. Или мантии чистить. Он резко выдохнул.

— А почему это надо сделать именно сегодня?

— Так завтра же у него день рождения, — хлюпнул носом Хагрид. — А я вот...

Альбус закатил глаза, благо, никто не видел. Подождет Гарри еще пару деньков, ничего не слу…

Но тут Хагрид начал рыться в карманах, пока не вытащил нечто — из-за его ручищи было не разглядеть, что, и помахал ею так, что Альбуса обдало ветерком.

— И вы какую-то штучку настроили, чтобы, стало быть, как только, так сразу… Ну, то есть на день рождения ево…

В изготовлении порталов и их настройке Альбус и в лучшие времена был не силен. Нет, он мог, конечно, но времени бы это заняло минимум пару дней. Да и вообще после Нурменгарда он был силен разве что в ментальной магии.

— А жеребеночка надоть каждые два часа кормить, — заныл Хагрид.

— Иди, Хагрид, занимайся своим делом. Я найду, кем тебя заменить.

Славословия в его адрес быстро удалялись, а Альбус прикидывал, как, если портал самоактивируется, отреагируют мальчик и его родные на прилетевшую незнамо откуда штуковину, которую он так и не смог идентифицировать. Может, просто уничтожить? Минерва аппарирует по адресу и сделает все, что полагается. Кстати, что за штуковина-то, хотя бы чем это раньше было?

Альбус внимательно рассматривал связанную в кольцо каким-то очень хитрым узлом веревку, нахмурился, достал палочку, провел ею над порталом и обмер. На нем висело еще несколько довольно неприятных заклинаний, четко ограничивающих его работу. И самоактивация тоже была. Такую вещь пускать в «свободное плавание» он не мог. Уничтожить? Тоже неизвестно как это могло повлиять на Гарри — кровные завязки часто были непредсказуемы — собственно, потому Альбус и не занимался этим — осторожничал. И вот... зря не занимался, так хоть немного бы представлял себе последствия. Но пока это не так...

«Где он кровь-то мальчишки взял? — недоумевал Дамблдор. — И что еще успел с ней наворотить?»

Жизнь чем дальше, тем отчетливее превращалась в кошмарную задачу с огромным множеством неизвестных. И это множество все росло. Бежать, бежать хоть на край света, пока не спятил!

Альбус призвал поток холодной воды и растер усталое лицо. В одном из зеркал он увидел свое отражение, и, глядя себе в глаза, произнес:

— Ну что, «великий человек», досиделся? А завтра еще в Визенгамот!

Лицо в зеркале жалобно скривилось, и Альбусу стало так противно, что он отвесил сам себе приличную оплеуху.

«Соберись, старик. Со Снейпа еще надо будет эти дурацкие обеты снять, — прикрыл глаза маг. — Вот только как ему самому все это объяснить? Кстати… Он же как раз замешан в этом деле с маленьким Поттером, может, его и послать? Человек ответственный, и, хоть меня явно недолюбливает, ладно, я успел узнать, почему, но знаю, что жизнь мальчика ему доверить можно. А потом я действительно сбегу. Надо только список составить всех, на ком Геллертовы чары, амулеты, закладки — вот как только их сниму, так и все».

Не знал, не знал Альбус хорошую русскую поговорку о том, что мечтать не вредно...

* * *

Снейп немного поартачился, но стоило ему подержать в руках портал, кивнул головой и хмуро посмотрел на Альбуса. Видимо, тоже понял кое-что или почуял.

— Обратного нет?

— Как видишь. Нет, это не моя работа, я заказывал…

Снейп смерил его нечитаемым взглядом и молча вышел. Альбусу осталось подвести итоги дня с оставшимися деканами факультетов. Конечно, он мог попросить остаться и его, но, кажется, и так перебор.

* * *

Гарри потряхивало от холода. Он уже думал забраться назад на софу, плевать, что придавит Дадли руку и ногу, но в это время дверь в хижину отворилась, как будто ее никто не закрывал на замок.

На пороге высилась страшная черная фигура, и он закричал бы, но от страха и холода мог только стучать зубами.

Фигура произнесла какое-то странное слово, и Гарри увидел высокого худого мужчину в черном, держащего мягко светящийся шар на кончике какой-то палки. Ветер подхватил плащ, закрутив его совсем как в фильме, и сердце Гарри екнуло. Если это за ним… Он поднялся с пола и сделал шаг к мужчине. И встретился с удивленным взглядом черных как ночь глаз.

Неужели это за ним?! Неужели то, что он придумывал — правда? Дыхание перехватило...

Незнакомец захлопнул дверь, и на звук выскочили Дурсли-старшие. Тетя Петунья взвизгнула. Она что… знает этого вамп… человека?

Ему уже хотелось быть таким же.

Но тут отмер дядя Вернон и зачем-то начал трясти своей двустволкой, сначала молча, а потом как пошел сыпать оскорблениями! Он что, совсем дурак? Ах, ну да… Ой, что будет… Гарри в ужасе посмотрел на человека в черном, и вдруг на дядю сверху полилась вода — как будто из банки выплеснули!

Тот умолк, словно подавился, на полуслове, а несчастные обитатели хижины в ужасе разглядывали потолок, испугавшись, что от ветра уже сносит крышу. Но нет, ничего подобного — серые доски были совершенно целыми и даже сухими! Гарри открыл рот. Дадли что-то хрюкнул и испуганно свернулся клубочком под одеялами.

Гарри с радостной улыбкой повернулся к незнакомцу. Он уже посмотрел на магию, и то, что творил этот человек, казалось вполне уместным. Ведь если у кого-то истерика, то вода — это самое то. В школе учили. И... вряд ли бы дядя стал пить из стакана.

* * *

А потом незнакомец направил на дядю свою палку и… высушил! Мячик света взлетел под потолок, а из кончика палочки, как из фена тети, только очень большого, подул горячий ветер, и в хижине потеплело.

Гарри ничего хорошего от магов не ждал, но этот дядька, кажется, был ничего. Да и тетя вроде его откуда-то знала, а она уж точно не водит знакомств совсем уж с ненормальными, сколько раз об этом говорила. А потом мужчина представился. Сухо и холодно. Гарри обалдел: к нему пришел целый профессор! Кстати, школы, в которой он будет учиться. Э, надо бы с ним отношения наладить!

Он как можно искреннее поблагодарил профессора, но тот, кажется не оценил. Или наоборот? Какой-то он сердитый…

Хотя, если его кто-то вытащил ночью из постели и заставил переместиться сюда, это у мужика нервы вообще как стальные канаты, точно. И если он возьмет его с собой, это может быть как минимум интересно. Почему-то рядом с ним Гарри был уверен, что ему ничего плохого не грозит. Со спятившим дядей Верноном, когда тот прикидывался добреньким, было куда страшнее.

Дядя, кстати, все еще молчал, и правильно делал. А профессор повернул палочку и начал сушить сам себя — точно, дождь ведь на улице! Может, он подождет хотя бы пока распогодится? На улицу сейчас Гарри ни капельки не хотелось, но если что, его ведь тоже высушат, правда?

Температура в комнате понемногу поднималась, а потом профессор зажег камин, и стало даже уютно. Дадли заулыбался и робко придвинулся к огню. Профессор сообщил, что огня и тепла от него хватит до утра. И одним движением превратил дядину куртку, которая свисала с плеча Гарри, в теплый уютный плащ — совсем как у него самого.

Гарри оценил — и камин, и плащ. Определенно, это был первый нормальный волшебник и нормальный взрослый, главное теперь его не упустить… Он подошел и смело взял его за руку. И лишь потом вспомнил про очки.

Профессор только палочкой взмахнул.

Нет, волшебство, кажется, не такая плохая штука!..

И Гарри смело шагнул с ним к порогу — наплевать, что там, за дверью, продолжается гроза, он первый раз в жизни идет, держа кого-то за руку. И не просто кого-то, да.

* * *

Они даже намокнуть не успели. Жуткие и противные ощущения, от которых во рту почему-то возник привкус недавно съеденных чипсов — и вот он оказывается в доме самого профессора. Самом потрясающем доме! Темном и мрачном, как в кино. Может, он все-таки вампир, и профессор Северус Снейп тоже? И имя у него такое… подходящее.

Книги… Сон после перемещения как рукой сняло, и Гарри с восхищением смотрел на заставленные полки. В такой комнате да пожить… и одному, небось, никогда не будет скучно. Может, профессор оставит его у себя? Это было бы круто. Гарри решил сделать для этого все, что может. Вот только бы узнать, что именно — вряд ли волшебнику требуется помыть машину и прибрать вещи в гараже. Наверное, вообще лучше всего не трогать никакие вещи.

Его еще и покормить решили! А потом профессор Снейп долго смотрел ему в глаза, так, что в голове что-то щекотало, а потом отвел взгляд и выглядел при этом почему-то виновато. Странно. Но кажется, профессор решил о нем позаботиться? Это уже грело душу, так что Гарри решил для себя, что постарается завоевать право на этого человека. Если он и дальше будет таким, конечно. А пока прислушался к тому, что тот рассказывал про него, Гарри.

Насчет сейфа от родителей и наследства он не очень-то поверил, несмотря на ключик. Зато точно понял, что если у него каким-то чудом появятся деньги, профессор на них претендовать не собирается. Кажется. Все-таки вот так взять и поверить… это немного страшно. Кажется, Снейп тоже это понимает…

Вкусный ужин, отдельная маленькая комнатка — неужели в самом деле это приготовлено для него? Но в доме больше точно никого не было, кроме них. Может, Снейп ему все-таки родственник? Тогда почему он ничего не говорит?

Так и не додумав до конца последнюю мысль, Гарри провалился в сон.

* * *

Ранним завтраком ему, кажется удалось приятно удивить профессора. Приятно, но немного слишком. А потом…

Оказалось, что все-таки они просто волшебники. Ага, просто. Гарри давно знал, что просто в жизни ничего не бывает. А вот то, что он может стать очень-очень крутым, это здорово. Главное, профессор совсем не испугался его клыков и даже поинтересовался, как это у него, Гарри, получилось!

Как же здорово, когда есть с кем поговорить! Если профессор поможет ему стать таким сильным, Гарри готов что угодно сделать, главное, чтобы ему никогда не попадаться так, как Дурсли. А то пошлют ему письмецо, и привет, будет делать все, о чем попросят. Но, кажется, этот неприятный вопрос лучше отложить, пока он не узнает о профессоре больше. Эх, а он уже приготовился его Старшим называть… А оказалось, это просто транс-фигу-рация. То есть не просто, конечно, но здорово, что он так умеет. Гарри несколько раз повторил новое слово, а профессор объяснил, что это такое.

А как он его слушал!

А потом рассказывал, да так, что Гарри даже записать захотелось. Жалко только, профессор про вампиров сказать ничего не мог — не видел, не встречал, в Англии не водятся. Вроде бы. Про домовиков тоже было жуть как интересно, но меньше, чем про вампиров. Зато этих ему обещали показать!

А потом ему даже дали палочку подержать — ту самую, которой колдовал профессор! Правда, Гарри ничего такого не почувствовал, просто как будто тяжесть в руке, ну и тепло. Но Старший сказал, что это нормально, мол, у каждого волшебника своя палочка, самая-самая. Гарри, конечно, тут же захотелось свою палочку. И когда профессор сказал, что они за ней завтра пойдут, чуть снова его не обнял. Только ему, кажется, это не очень нравится…

Вот только как это — одна? А если сломается или потеряется? Надо будет спросить.

А потом началась самая восхитительная в его жизни учеба.

Потому что можно было разбить чашку и даже подзатыльника за это не получить! Господи, как же повезло-то… Снисходительный кивок профессора, когда Гарри прыгал от восторга, впервые починив чашку Репаро безо всякой палочки, мальчика только приободрил.

Нет, вот это был урок! Дадли обзавидуется. Он переколотил всю посуду, а потом все восстановил, правда, с помощью профессора. А еще Снейп от-леви-тировал ее на полку прямо по воздуху. Класс. И профессору, кажется, все-таки нравится Гарри Поттер… Вот бы они с ним были родственниками! Но даже если это и не так, Гарри теперь точно знает, с кого будет брать пример!

Старший терпеливо отвечал на все-все-все вопросы и даже сам рассказывал обо многом. Вот только про политику Гарри не очень понял кроме того, что это тоже плохая тема. Но постарался запомнить, чтобы потом все как следует обдумать.

* * *

А после того, как профессор Снейп отвел его в магазин и одел с ног до головы во все новое, они отправились в настоящий волшебный мир — на Косую аллею.

Почему Косая, Гарри сразу понял — ни один дом прямо не стоял. Вот только зачем? И вход был противный какой-то, разве нельзя мусор транс-фигу-рировать? Да и трудно убрать разве? Тогда хотя бы не воняло!

Увидев свой сейф, точнее, его содержимое, Гарри обомлел. А потом еще и еще, потому что Снейп запихивал золотые и серебряные монеты в… его, Гарри, карманы. И кошелек ему в руки всучил. А себе ни одной не взял. Гарри даже возмутиться попробовал — его же кормили, а сколько на одежду потратили! — но с таким профессором не больно-то повозмущаешься — от одного взгляда язык к небу приклеивается.

Потом они почти бегом пронеслись по магазинам. Хотя какое «почти», Гарри, чтобы успевать за профессором, все время приходилось бежать. Хорошо хоть в самом интересном месте удалось немного осмотреться. Гарри не успел налюбоваться на совершеннейшую гадость в витрине и подумать о Дурслях, но вспомнил про то, как они ехали, как болтали с Дадли, и решил, что торопиться с пакостями не станет. Конечно, если кузен будет себя хорошо вести. Ведь в каникулы они обязательно встретятся. Ох, ему будет что рассказать!

До него не сразу дошло, куда девается все, что они купили. Оказалось, есть такое заклинание, которое может уменьшить вещи во много-много раз. А потом увеличить. И им ничего не будет!

— Сэр, а обычные вещи тоже так можно или только волшебные?

— И те и другие, только маггловские вещи быстро изнашиваются.

Гарри задумался, как же лучше всего называть профессора Снейпа, если вдруг понадобится быстро его позвать. По фамилии вроде не очень, как будто он одноклассника зовет. По имени вообще нахально. Хотя имя красивое. А пока «профессор Снейп» выговоришь, можно несколько раз аппа-ри-ро-вать! И решил обращаться к нему «сэр» — это ведь вежливо и быстро.

С палочкой оказалось все не просто. Во-первых, лавка была какая-то совсем захудалая, потому что если тут делаются самые лучшие палочки, то Гарри уже страшно, где делается все остальное. Ведь палочка, как он понял — самое важное для волшебника. Это и оружие, и орудие труда, и вообще…

Продавец был еще хуже. Конченый псих. Правда, Гарри благоразумно кивал и молчал, кто же с психами спорит? Почему профессор привел его именно сюда, неужели других мест точно нет? Правда когда «его» палочка оказалась в руках, все вопросы куда-то исчезли. Но все равно после того, как продавец рассказал историю его палочки, Гарри стало не по себе, и он поглядывал на нее с опаской. Вон, профессор Снейп точно недоволен. Нет, пусть лучше она полежит. Вдруг удастся присмотреть другую, нормальную? Гарри несколько раз сегодня чувствовал приятное тепло, вот только чокнутый старик почти сразу выхватывал те палочки прямо из рук.

Хотя, кто его знает, может и правильно. Гарри ему и так половину магазина разнес. Если все клиенты у него такие, магазин же ремонтировать должны два раза в неделю минимум, откуда в нем столько пыли? Специально принесли? И окна… Они же волшебники, им что, лень стекла протереть? Вон у Снейпа дома все чисто, все по полочкам. Тетя права, все волшебники ненормальные. Это только ему с профессором Снейпом повезло. Наверное, в счет трудного детства. Гарри как-то читал тетину книжку про какое-то там равновесие, наверное, оно и есть.

Живот Гарри недвусмысленно забурчал, и профессор повел его кормить. В кондитерскую! Он чуть не пискнул от счастья, но сумел сдержаться. Бурных восторгов профессор Снейп не признает — наконец уяснил для себя Гарри. Но в результате у него получился самый потрясающий день рождения в жизни.

Его завалили подарками, одели с ног до головы, купили все к школе и даже научили первому заклинанию — вот это был самый шикарный подарок, а вовсе не палочка. Только профессор как-то странно смотрел в сторону после того, как Гарри его поблагодарил…

Возвращение на Тисовую стало неприятным сюрпризом. Еще горше было узнать про то, как погибли родители, и то, кем его считают в волшебном мире. Они все психи, точно. Как только профессор-то с ними живет? Там хоть один нормальный, кроме него, есть? Гарри припомнил всех, кого видел на Косой Аллее, и понял, что вцепится в своего профессора руками, ногами и, — как там тетя говорила? —  всеми фибрами души, во.

Когда Гарри увидел, что профессор Снейп показывает клыки, чтобы припугнуть Дурслей — точно, как у него… Зачем он его обманул? Или вампиры вынуждены скрываться и среди волшебников тоже? Ох. Ладно, главное, профессор обещал прийти за ним завтра.

И было уже все равно на то, что Дурсли вновь от него шарахались и злились. Профессор снова показал себя очень приличным чело… волшебником. Усыпил всех и даже по кроватям разложил. Гарри обязательно так научится, не будь он Гарри Поттер, вот!

Северус Снейп прекрасно помнил тот день, когда его патрона словно подменили — радушная улыбка старого чудака восемнадцатого июля выглядела особенно фальшивой. И поведение чересчур чудаковатым, аж до спотыкания о собственную мантию. Что было странно, так то, что это выглядело более естественно, чем раньше, когда директор пытался кого-то разыграть, апеллируя к своему возрасту. Слишком достоверные движения (каких не должно быть) и слишком недостоверная маска на лице (что странно при его-то умениях). Впору подумать, что великий светлый попросту пьян, но нереально же!

Да и взгляд — цепкий, внимательный, оценивающий и… любопытный? Будто первый раз его видит, а не знает как облупленного. Черт-те-что. Далеко идущих выводов Снейп не делал — смысла не было. Деваться ему все равно некуда — обеты не спали. Значит, все-таки Дамблдор? Хотя не все ли равно?

Еще больше удивило, что его попытку заартачиться (чисто в исследовательских целях) директор воспринял чересчур спокойно. Даже попытки надавить данными десять лет назад клятвами не сделал. Мерлин знает, что он задумал, посылая его — его! — вместо верного и преданного до мозга костей недалекого Хагрида. И фонивший темной магией портал, который должен самоактивироваться этой ночью, только добавил вопросов.

Снейп, конечно, кое-что сумел расплести и снять, прежде чем пакость активировалась, так, чтобы браться за активный портал можно было голыми руками. Правда, зачем там навешены чары дружелюбия и что-то, направленное на кровь Поттера, так и не понял. Неужели директор настолько не доверял Хагриду, что решил подстраховаться? А когда во время того, как он снимал заклятие дружелюбия и чары «защитник», ему вдруг захотелось пойти испечь торт, Снейп решил, что это точно чересчур. Зато вполне в духе директора. Он задавил идиотское желание в зародыше, но оно нет-нет да аукалось, пока он наконец не оказался на острове посреди штормящего моря — как только туда Поттера занесло-то? Зато все глупости словно смыло дождем, и больше подобного, хвала Мерлину, не появлялось.

А потом все вообще пошло наперекосяк. Потому что Поттер… Нет, определить это лохматое чудо словами или даже парой фраз слишком сложно. Он перевернул все представления о нем как о капризном герое за пару часов. А может, и за первые пять минут.

Быть не просто удивленным — шокированным! — десяток раз в течение одного только вечера Снейпу еще не приходилось. Он уснул, как камнем в воду канул — без сновидений, без раздумий и совершенно без сил. Душевных. С надеждой, что утром все как-нибудь образуется.

Утром образовался Поттер. Возле его кровати. С идеально поджаренными тостами на тарелке и вполне профессионально сваренным кофе. Кажется, именно это стало началом конца Северуса Снейпа как злобного деспотичного мерзавца, ужаса подземелий, слизеринского ублюдка и прочая, прочая.

Мальчишка смотрел на него, словно он был по меньшей мере ожившим Мерлином, говорил осторожно, вежливо и удивленно хлопал такими же колдовскими глазами, как у его матери, на все, что видел в его доме. Даже выражение было до ужаса похожим, особенно когда Снейп начал отвечать на его расспросы. Не отвечать? Да это просто невозможно было!

При самом легчайшем поверхностном чтении оказалось, что Поттер возмечтал о том, чтобы жить тут, вместе с ним, Снейпом, а для этого был готов на… Снейп едва не проклял свой талант менталиста. Вот что полез? Жил бы спокойно, ничего такого не зная…

«Глаза Лили» стали вовсе не так важны по сравнению с пониманием того, что, кажется, у него получилось завести себе ребенка Поттера в качестве личного домовика… Ребенка Лили. За которого она отдала жизнь и которого Снейп мог бы ненавидеть хотя бы по одной этой причине. Но вместо этого он, кажется, все больше ее понимал.

Завтрак в постель… И это при том, что сам мальчишка ничего не ел без его разрешения! Впору самому побиться головой о стенку. А, точно, это он еще вчера собирался. Как еще день-то пережить?

Да, он тоже давно поклялся, если что, отдать свою жизнь за «ребенка пророчества», и, хотя никогда не пожелал бы этого, но сделал бы без раздумий. Продолжая ненавидеть его всей душой.

А теперь… Мальчишка вел себя как шелковый, и при этом явно не притворялся. Ненавистный поход за покупками оказался вполне приемлемым: Поттер кивал на все подряд, шустро перебирал ногами, не проявляя ни желания зависнуть возле магазина метел, ни вообще куда-либо увильнуть. А еще свои деньги ему всучить пытался. Вот только еще поттеровских денег ему не хватало. Тьфу.

Поттер напоминал брошенного щенка, слишком похожего на того, каким когда-то был и он, Северус. Но у него хотя бы мать была. Этот же, стоило с ним заговорить, смотрел своими глазищами так по-щенячьи, что Северус, наверное, не удивился бы, если бы тот тявкнул и завилял хвостом. Ребенок…

Однако вместо хвоста у ребенка оказались клыки, так что Северусу немного полегчало, хоть и ненадолго. Он даже потрогал доверчиво подставленный зуб, чтобы убедиться, что это не иллюзия. Мальчишка легко и играючи увеличивал их, так же спокойно убирал прямой и обратной трансфигурацией и, ничтоже сумняшеся, считал, что все волшебники так могут. Уровень маленького волшебника определенно впечатлял.

А еще мальчишка мечтал о вампирах. Ну, это было уже понятно, кстати, надо будет тоже кое-что по этой теме посмотреть. Применять легилименцию Снейп опасался, но и отказаться было невозможно: надо было поскорей понять, разгадать загадку мальчишки. И он получил очередную порцию информации, на сей раз о том, что он, Снейп, его нашел, потому что они родня, а даже если и нет, то все равно он ему родной, потому что единственный нормальный из всех встреченных им волшебников?! Ну… иногда Снейпу и самому так казалось, что греха таить. Да и насчет «юного героя» он тоже задумывался, и не раз.

Некоторые чувства и мысли мальчика оказались удивительно созвучными с тем, что думал и чувствовал сам Северус. Родня, говорите? Бывает и не кровное родство…

А бывает и кровное, но такое, что лучше бы его не было. Поведение Дурслей тоже ставило Северуса в тупик, пока Гарри не шепнул ему про колдовство в письмах. Тогда картинка более-менее начала складываться. Но в нее совершенно не вписывалась та кипучая ненависть и страх, с которыми родственники встретили Гарри, когда он вернул его на Тисовую.

Снейпу впервые за много лет захотелось… похулиганить. А заодно посмотреть, как Поттер отреагирует на иллюзию его клыков. Что ж, удовольствие он получил, точнее, они оба. Правда потом пришлось раскладывать по местам тела «дорогих» родственничков.

Он обошелся с магглами мягко: тем и так досталось от волшебников, пусть просто поспят. У них достаточно поводов для ненависти, но при чем тут Гарри? Надо будет потом по возможности их на закладки проверить. Хотя не может никакое колдовство держаться столько лет без подпитки! Неужели сам Альбус или кто-то из его подручных-магов следил за этой семьей? Снейп ощутил, как в нем растет желание поискать этого мага, найти и засунуть ему его палочку в… скажем, горло.

А клятый мальчишка уже влезал под кожу, задавая умные вопросы, посверкивая скромными очочками, почти незаметными — легкая оправа, прозрачные почти до невидимости линзы, а как слушал! Ни один ученик еще не внимал его объяснениям с таким интересом и даже жадностью.

И ведь не просто слушал: мотал на ус, понимал, запоминал — об этом можно было судить по следующим вопросам, которых было бесконечное количество, но для ребенка, выросшего с магглами, ни один из них не был дурацким. Почти то же самое много лет назад спрашивала у него одна умная чудесная девочка. У этого Поттера с головой полный порядок, это точно.

Вообще порой Северусу становилось очень не по себе — в восхищенном внимании Поттера он частенько ощущал себя, как завязшая в густом сахарном сиропе муха. Пока наконец не заметил хитрого и любопытно-испытующего взгляда, который ребенок искоса бросил на него, когда они заходили к поставщику ингредиентов. Его немного отпустило, значит, для Поттера не все еще потеряно. И ему не придется проводить оперативное лечение по отсечению такого рудимента, как доверие. Мерзкая операция, даже думать об этом противно. Но если это будет необходимо, он сделает. В самом лучшем виде.

То, что мальчишка не выказывал ровно никакой брезгливости, озадачивало. А проявленный интерес вселял иррациональную надежду… на что? На будущее? Северус четко знал, что его будущее ограничено — максимум десяток лет он еще протянет, пока Поттер не станет совершеннолетним, не встанет на ноги и не займется тем самым пророчеством, пропади оно все. Тогда он сможет уйти куда глаза глядят. Если выживет, конечно. Связывать себя с мальчишкой? Верх идиотизма!

Но что, если Гарри будет не на стороне директора, а на его, Северуса, стороне? Снейп мысленно фыркнул — глупо надеяться. Он ребенок! Альбус пару раз угостит его своим чаем со сладостями, и тот побежит за ним, как на веревочке. Он такое уже не раз видел. Все таланты, все способности Поттера будут еще одним щупальцем Дамблдора, и… он неожиданно понял, что совершенно не хочет отдавать ему мальчишку.

Лучше вырастить из него оружие для себя. О, он с этим справится. В конце концов, один общий враг у них есть, хоть и развоплощенный, но раз метка до сих пор не исчезла, проблемы еще впереди. А насколько он знает Темного Лорда, их будет предостаточно. Не для этого ли Дамблдор передал мальчишку именно ему? Снейп почувствовал, что сам себе противен. Прятаться за этой вот тощей спиной? Ну уж нет.

«Я рехнулся, — решил Снейп. — Или тот портал все-таки на меня подействовал. Но Альбус! Он же не мог не понимать! Получается, это все с его подачи? Что он задумал? Какую новую игру?»

Вывести Дамблдора на чистую воду еще никому не удавалось, но как же Северус теперь об этом мечтал! Как хотелось наконец вытрясти всю правду о его задумках, головоломных комбинациях, если тот, конечно, сам это все знал. В последнее время старик производил странное впечатление. Очень странное.

* * *

Альбус встретил его на пороге словами о том, что весь изождался. Северус пожал плечами, мол, когда смог, тогда и пришел. Когда директор услышал, что Гарри находится у себя на Тисовой, то странно скривился. Как же хотелось в этот момент взять его и как следует потрясти! Вот только он не успеет — обет сработает, и останется от Северуса Снейпа одна дымящаяся неприятно пахнущая кучка. Кто-кто, а Снейп знал, как мерзко воняет паленая плоть. Все, никаких эмоций, не стоит ничего показывать бородатому интригану.

Как бы директор ни нажимал на его болевые точки, маска равнодушия сидела как приклеенная, заменив его лицо, но, кажется, тот все же что-то заподозрил, — слишком подозрительным был взгляд поверх очков-половинок. Северус решил опередить события.

— Почему вы вручили Поттера именно мне?

И мысленно улыбнулся. Судя по реакции, директор был к такому не готов.

«В конце концов, сколько можно говорить? — подумал Снейп. — Можно уже и послушать».

Он нисколько не надеялся, что старик скажет правду, но хот какой-то намек из хитросплетений его слов можно попытаться вытянуть. Собственно, этим Северус обычно и занимался.

Прямой ответ на прямой вопрос его поразил: Альбус раскаялся. Да ладно? Хотя… Это бы звучало совсем бредово, но директор рассказал о старой сквибке, что «присматривала» за Дурслями и Гарри, а это было уже серьезно хотя бы потому, что было легко проверить. Правда, Альбус узнал бы об этом почти сразу и потом долго сетовал бы на недоверие, доводя своим фарисейством до белого каления, но Снейпу было что ответить на это. Он бы даже попытался быть вежливым.

Картинка, обрисованная Альбусом, словно перед глазами стояла. И вполне соответствовала тому, что Снейп узнал о мальчике и его опекунах. Набежавшая на глаза старика влага Северуса едва вообще не дезориентировала. Да что такое происходит, в конце-то концов? Мало ему Поттера с его неожиданным как понос доверием, теперь еще и директор с крокодиловыми слезами? Нет, Северус Снейп определенно не собирается играть в этом театре абсурда.

— Альбус, мне пора идти.

Старик прикрыл глаза. Ну такой несчастный, что Северус не мог поверить. Просто чересчур. Но с другой стороны, такой артистизм директору, сколько он его знал, свойственен не был.

— Кто вы? — Снейп на всякий случай взял палочку наизготовку, но держал руку за спиной.

Вместо того, чтобы высмеять его бредовый вопрос, старик… поклялся своей магией, что он действительно Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор!

Глаза у Снейпа медленно расфокусировались, а директор продолжал говорить о своей вине перед Гарри Поттером, перед ним, Северусом Снейпом, про то, как ему противно осознавать это и как он хотел бы все исправить.

— Что вы хотите, Альбус? Непосредственно от меня? — непослушными губами прошептал Северус.

«Мерлин мой, может быть, пора его вообще того… хотя бы в Мунго?! Или... Может, рискнуть и попробовать хотя бы самое простое? Насколько искренне и глубоко его так называемое раскаяние? Последняя проверка...»

— Вы готовы освободить меня от данных вам обетов и клятв?

Согласие потрясло.

Северус почувствовал, что сходит с ума вместе с этим старцем, который Великий светлый маг. Может, его сумасшествие заразно?

Но тут старик кое-что пояснил, и Снейп понял, что его клятвы действительно сначала удерживали его самого — на самом краю, заставляли цепляться за жизнь, которая ему была тогда совершенно не нужна.

Получается, ему помогли? Выстоять, вырасти, стать хотя бы тем, кто он есть? Может, ему еще поблагодарить за это?

«Может, и поблагодарить», — промелькнуло в мыслях.

А Дамблдор стал выглядеть… довольным, так что пришлось снова насторожиться. Да ведь старый манипулятор в этом весь: через эмоции, которые он доводит до абсолюта, выйти, зацепить, как рыбу на наживку. Хм. И на что он теперь будет его цеплять? Снейп был уверен, что никаких клятв с него не снимут. Ладно, даже интересно будет посмотреть, как старик будет открещиваться от данного обещания. У него это получалось совершенно гениально, вот только научиться подобному Снейп так и не смог. Ну теперь хоть удовольствие получит, как в театре.

Но удовольствие получил Дамблдор. Потому что лицо Снейпа, когда тот еще раз подтвердил обещание, стало живым и потрясенным. Маска спала, как не было ее. Проступила растерянность и странная беззащитность. Альбус едва сам не наплевал себе в бороду.

— Предложи время сам, когда тебе будет удобно. Это займет, — Дамблдор нахмурился, вспоминая записи Геллерта, — около двух часов, если все сразу.

— Завтра, — уронил Снейп, неверяще глядя на него.

— Хорошо.

Черные глаза на миг зажмурились.

— Что я должен за это?

— Ничего, — с усилием выдавил из себя Альбус, и это не ускользнуло от внимания Снейпа. — Это я тебе должен.

Ничего… а как ему нужен соратник, хоть один! И какое искушение оставить все на своих местах, пусть даже так! Знать, что хоть один человек в точности выполнит твое поручение, что бы там ни было, Мерлин, как же это заманчиво... Но нет. Пусть Северус решает сам. Альбусу Дамблдору, уже не светлому и не великому, хотя все еще считают его таковым, не нужны марионетки. Ему нужны друзья. Никого, почти никого Геллерт не оставил… Старческие узловатые пальцы сжались и тихо хрустнули.

И Снейп проявил — что это, глупость или великодушие? Он сам дал обратный ход… И согласился помогать Гарри. Нет, в плену дневников Геллерта Альбус слишком плохо стал думать о людях. И в этом он неправ. Снова неправ.

В душе того, что перед ним, Альбус отчетливо видел юношу, убитого смертью любимой. Неужели до сих пор он держится только теми самыми обетами и клятвами? И кажется, сейчас он это понял — взгляд изменился, потеплел, да и голос, который всегда был холоден, оказался удивительно приятен, когда в нем появились мягкие нотки. Нет, он совершенно не знает Северуса Снейпа...

Они немного поговорили о Гарри, о других профессорах, даже померились виной — каждый принял свою, и не только свою. Им еще никогда не удавалось поговорить так откровенно, и Альбус почувствовал надежду. Крошечную, но от которой стало много легче. Может быть, он все-таки будет не один.

Но для этого надо раскрыть карты перед Снейпом. А к этому тот вряд ли готов. Да и готов ли он сам, Альбус Дамблдор?

Примечание к части

Подробности и общая картинка, пожелания о которых уважаемые читатели высказывали в комментах к главам 5 и 6 имеются во вбоквеле "Кумир в черном": https://ficbook.net/readfic/8945752. Это для всех, кто хотел бы посмотреть, как именно это было — как общались Гарри и Снейп, каким словами, что при этом думали.

Автор не делает рерайт в этом фике, а старается раскрыть некоторые оставшиеся за кадром вещи из "Кумира".

Разговор с Дамблдором занял гораздо больше времени, чем Северус предполагал. Так что в конце него он совершенно невежливо достал палочку, наколдовал Темпус и округлил глаза: Поттер сидит в парке уже больше часа. Он кивнул и, ни слова не говоря, вымелся из кабинета директора, не обращая внимания, как светло и искренне улыбался старик ему вслед. Ну и хорошо: он бы в такое просто не поверил.

На лестнице к выходу он резко притормозил, сообразив, что можно было уйти в Хогсмид камином директора, а оттуда уже аппарировать. Возвращаться к Дамблдору не хотелось совершенно, однако очень некстати вспомнилось, как Поттер что-то говорил о самостоятельных «быстрых перемещениях», но обсудить этот вопрос они не успели. Они вообще много чего не успели, а время поджимает.

«Черт знает, что мальчишка может устроить», — подумал Снейп, летя через одну ступеньку вверх по лестнице. Нет, он нисколько не беспокоится, но совершенно не желает быть виноватым, если что-то случится с ребенком!

Дамблдор не успел слова сказать, как его зельевар исчез в зеленом пламени, а через несколько секунд, отряхиваясь, выходил из «Головы Борова». Аберфорт только хмыкнул ему вслед в ответ на кивок — вот вам и все приветствия. А Северус Снейп, обругав сам себя клушей и наседкой, уже исчез в вихре аппарации.

* * *

Судя по тому, что дракклов мальчишка уже держал в руке палочку, Снейп успел вовремя. И, конечно, с ходу попытался устроить выволочку, вот только уперся в стеклянный от непролитых слез взгляд. А потом мальчишка судорожно вздохнул.

То есть они одновременно вздохнули. Даже звук был почти одинаковым. И чувство. Облегчения. И даже ничего объяснять не надо… Хотя нет!

— Что вы собирались делать?

— Ап-па-ри-ровать к вам… к дому. Я хорошо крыльцо запомнил!

— Вы с ума сошли! — Снейп едва не застонал, представив, во что это могло вылиться. — Аппарация доступна только совершеннолетним магам, желающие проходят специальные курсы, а потом сдают специальный министерский экзамен и только тогда, — вы слышите, Поттер?! — получают разрешение.

— То есть в школе этому не учат?

— Учат на старших курсах. А вы еще даже не школьник! Поттер, если уж я должен видеть вас у себя в доме, я предпочту, чтобы вы были в целом виде, а не по кускам! Вас могло расщепить…

— А что это такое?

Вместо ответа Снейп протянул руку, за которую мальчишка тут же радостно уцепился, но мимо прошла какая-то пожилая пара, так что им пришлось пройти за руку до поворота аллеи. Гарри понравилось. Снейпу было… непривычно. А еще он до сих пор был рад, что успел вовремя.

* * *

Стоило им оказаться в доме, как Гарри уткнулся ему головой под дых, прошептав:

— Я боялся, что вы не придете, сэр…

Северус прикрыл глаза и досчитал до пяти. А потом до десяти. И только тогда понял, что его рука лежит у Поттера на плече. Он осторожно убрал ее — нет, видимо, на портале не все чары ему удалось обезвредить, иначе почему он так реагирует на Поттера? Это же Поттер?

Зеленые глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Черт знает что… Ладно хоть не ревет. Снейп совершенно не представлял, что будет делать в этом случае. Разве что просто добавит воды?

Глаза, кстати, уже совершенно сухие — вот и отлично. Теперь надо сказать пару слов про расщепление, лучше пострашней, и обрадовать мальчишку тем, что его учеба начнется на месяц раньше.

Какой может быть реакция нормального подростка на этот факт? Как минимум скривится.

А перед Снейпом сидел совершенно счастливый Поттер.

— Вы хотя бы представляете, сколько вам придется работать, чтобы догнать ваших сверстников, которые воспитывались в семьях магов?

— Значит, я буду у вас весь этот месяц?

Снейп закашлялся. И пока восстанавливал дыхание, узнал, что Гарри Поттер может прибираться, готовить, за продуктами ходить, а деньги на них у него есть. Он что, боится, что Снейп его не прокормит?! Мастер зелий, декан Слизерина? Хотя откуда ему знать-то. Мерлин, во что он ввязался?!

— Мистер Поттер. Если вы еще не заметили, скажу вам, что я не в восторге от данной перспективы, а еще больше от того, что вы, кажется, полностью забыли наш вчерашний разговор в парке.

Как же он сник! В конце концов, если Поттер будет вести себя так же, как вел, он вряд ли помешает. Разве что расспросами. Точь-в-точь, как когда-то Лили. Такими же словами и с таким же выражением лица.

— Не думаю, что вам будет сложно ночевать у себя на Тисовой.

— Да! — засиял ребенок. — Я готов! Вы, наверное, дадите мне что-то почитать?

— Нет, для начала установим, каковы ваши навыки письма.

— Э… ну я умею писать!

— Пером?

— Чем? Настоящим? С чернилами? А почему?

Встретившись взглядом со Снейпом, Гарри взял в руки перо и задумчиво повертел его в пальцах.

— Вот так, — показал свой вариант удобного хвата Северус.

— Ага… — скопировал его движение Гарри.

— Вот прописи для детей. Ваше дело — выполнить все задания максимально аккуратно и быстро.

— А можно я сначала не тут? — попросил Гарри. — Не хочется портить, мне бы сперва отдельный листочек, можно? Сэр?

— Держите, — вздохнул Снейп. — Экономный вы мой.

Мальчишка непонятно с чего просиял и пристроился к чернильнице.

Минут десять Гарри Поттер старательно измывался над листочком, расставляя на нем палочки, кружочки, крючочки и кляксы. Стоит сказать, количество последних неуклонно уменьшалось.

Снейп сидел за соседним столом, просматривая разные выпуски «Зельевара», и делал выписки в здоровенный талмуд.

Гарри поднял голову и подождал, пока профессор не оторвется от своего дела. Ждать пришлось не очень долго — тот встал, чтобы поставить несколько журналов на место и взять следующие.

— А все-таки почему перо и чернила? — спросил Гарри еще раз и наконец удостоился ответа.

Оказалось, что чернила совсем не обычные, а магические. А перо само по себе нейтрально к волшебству.

— То есть это я уже магию делаю? — поразился он, глядя на листок, довольно страшненький, кстати.

— Магию творят, Поттер. И — нет, конечно.

— А в школе мы сразу будем это делать?

— Начиная со второго курса и далее по нарастающей. Знаки, из которых состоят заклинания, пишут на самых разных объектах. Записи волшебных превращений, сделанные маггловскими вещами, довольно быстро выцветают. Да, это даже лекций касается.

— А карандаш?

— Самые неумехи так и делают.

— То есть первокурснику писать пером не обязательно?

— Нет. Если вы считаете, что у вас без тренировки будет все прекрасно получаться, мистер Поттер…

Гарри тут же посадил кляксу и приуныл. Он пролистал прописи и увидел очень странные закорючки.

Снейпу пришлось объяснять про греческий алфавит, а потом и доставать самоучители — вопросы из этого ребенка сыпались, хоть Силенцио накладывай. Однако появления новых учебников тот совершенно не испугался, скорей наоборот. Быстро пролистал, посмотрел оглавление — ну надо же! И снова начал задавать вопросы.

— А если чернила залить в перьевую ручку? Ну, как у магглов?

— Испортите и то, и другое.

— Почему?

Снейп вздохнул.

— Насыщенные магией предметы плохо совместимы с обычными — те разрушаются при контакте, ломаются, рассыпаются, покрываются плесенью, портятся любым способом.

— А сделать, чтобы такого не было, нельзя?

— Есть такая отрасль, артефакторика. И если вы собираетесь до нее добраться хоть когда-нибудь…

— Понял, пишу! — в глазах мальчишки блеснул хитрый огонек, и он взялся за тетрадку.

Снейп искоса поглядывал, как слишком понятливый ученичок сопит, старательно царапая пером толстую бумагу. Да, пергамент давать рановато, проколет… Хотя вроде уже что-то получается.

Гарри в свою очередь искоса поглядывал на Снейпа. Исписав несколько страниц, он почувствовал, что пальцы начинает неприятно сводить — все-таки стержень пера по сравнению с привычными ручками слишком тонок.

Он поерзал, еще раз взглянул на Снейпа и выходящие из-под его руки тонкие и четкие линии и упрямо прикусил губу. А потом улыбнулся, сложил исчерканный листок, обмотал им стержень пера и довольно улыбнулся: стало удобнее.

Северус боковым зрением следил за этими процедурами и не мог не оценить находчивости. А еще вспомнить, как неудобно было учиться писать пером ему самому. Он не особо любил вспоминать свое детство, но сейчас это оказалось так легко и уместно, а главное, не вызывало ни уныния, ни грусти, ни злости. Было и было…

Он вызвал Темпус и удивился: ребенок упражнялся больше часа! И ведь даже не пискнул…

— Достаточно, Поттер. Показывайте, что там у вас.

Гарри протянул ему прописи, немного краснея. Да, огрехов хватало, Снейп сразу выбросил бы такое эссе, но для первого раза… Для самого первого раза было даже неплохо.

— Продолжите после ланча. А сейчас читайте, — он протянул ему старую-престарую книгу о волшебном мире Идэссы Сакнденберг, правда, немного адаптированную — по ней в детстве училась его мать.

— А если вопросы?

— Спрашивайте.

— Но вы же работаете…

«Удивительная деликатность, — подумал Снейп. — Вот только откуда?»

Поттер как будто услышал его мысль — сразу ответил:

— Я часто уроки делал в библиотеке, ну, чтобы к Дурслям не идти. Так наша библиотекарь очень не любила, если ее кто отвлекал. Может, я запишу вопросы?

— Пером? — улыбнулся Снейп.

— Ну, — мальчик тяжело вздохнул. — Да, надо, наверное, больше тренироваться.

— Возьмите, — Снейп протянул ему вполне маггловскую ручку и блокнот.

— Спасибо, сэр. Но… может, пером правда лучше?

— Чтобы вы закапали мне чернилами раритетный экземпляр?

— Ра-ри-тетный? Сэр, а словарь у вас есть?

— У вас есть блокнот для вопросов.

— Да, сэр!

И мальчишка, шевеля губами, погрузился в чтение. Блокнот он открыл очень быстро, но дальше Снейп за ним не следил — отправился на кухню, чтобы приготовить поесть.

* * *

За стол Поттер явился с шальными глазами и подозрительно потрепанным блокнотом, который тут же протянул Снейпу. Тот мысленно охнул: исписан он был до половины. Нет, надо срочно искать какую-то систему, иначе ему совсем не удастся поработать, он уже несколько затянул с парой заказов.

— Сэр, — Поттер прожевал и проглотил очередной кусок, но Северус сделал упреждающий жест, и тот замолчал. В конце концов, поесть-то он спокойно может?

Снейп теперь мог расслабиться только с момента, когда Гарри что-нибудь отправлял в рот и ровно до момента, когда тот проглатывал. Вопросы следовали после каждой порции. И хорошо, если один. Нет, он давно бы заткнул не в меру любознательного мальчишку, но тот спрашивал почти исключительно по делу. Каждую свободную минуту.

Снейп убрал за собой посуду и пролистал блокнот. Часть вопросов оказалась зачеркнутой — значит, Поттер нашел ответ в книге. Хотя стоит проверить…

Гарри ответил на все его вопросы, пусть не особенно складно, но об идеале Снейп в данном случае даже не мечтал: ребенок что надо понял, и ладно. Занятия с ним почему-то напомнили Снейпу школьные уроки курса Продвинутого зельеварения. Там почти не было тех, кого зелья по-настоящему не интересовали, так что в череде школьных будней это была настоящая отдушина.

— Я отвечу вам, когда вы справитесь с обеими книгами, — он протянул блокнот обратно. — Пока не вижу смысла. А сейчас я хотел бы отправить вас домой — вы сможете заниматься там?

Гарри поскучнел.

— А можно я тут? Я все понял про книги, которые брать нельзя, если хотите, даже со стула не встану…

— Я не настолько жесток, — дернул щекой Снейп. — Да и сидеть неподвижно в течение нескольких часов не рекомендуется.

— Но вы же сидите, — удивился Гарри.

— Я взрослый, мой организм уже сформировался. Кстати, завтра оденьтесь поприличнее, я договорился о визите в Мунго.

— Спасибо, сэр. А сколько денег взять?

— Если это будет нужно, я аппарирую нас к банку. А пока… Ладно, занимайтесь, можете немного пройтись около дома — магглы сюда почти не заглядывают в это время, но из зоны видимости не выходить. Вы должны все время видеть дом. И постарайтесь меня не отвлекать.

— Хорошо, сэр, спасибо!

Гарри помыл руки и уселся обратно за свой стол.

«Надо будет подогнать его под ученическую парту», — подумал Северус, заметив, что ноги мальчика не достают до пола. Он повернулся к спуску в лабораторию, но не успел сделать и пары шагов, как услышал просительное:

— Сэр…

— Чего вам еще, Поттер?

— А вам помощь не нужна?

— И чем же вы можете мне помочь? Сварите Бодроперцовое?

— Что? Нет, конечно, но я вроде неплохо могу резать… помыть чего, потолочь. Вы вчера сами говорили!

— Ваши кухонные таланты, возможно, вам пригодятся.

— Значит, можно? — за столом мрачной гостиной снова расцвело очкастое солнышко.

Снейп вздохнул.

— Не сегодня. В настоящий момент у меня нет для вас работы. Но когда появится, я припомню ваше предложение, — он попытался, чтобы это прозвучало как можно более угрожающе, но для мальчишки, судя по его довольному виду, это было что о стенку горох. Снейп забеспокоился, не начал ли он терять квалификацию.

* * *

Гарри сидел на кухне в коттедже на Тисовой, пил чай и думал.

Стоило ему вернуться домой — Снейп теперь аппарировал прямо во внутренний двор, и там же договорился забрать его завтра в девять утра — Дурслей словно сдуло. Только Дадли выглянул из-за двери, так что Гарри радостно улыбнулся в надежде, что кузен остался таким же, каким был во время поездки.

Но — увы. Стоило махнуть ему рукой, мол, присоединяйся, что расскажу, тот быстро потопал вверх по лестнице к себе и, судя по звукам, заперся на оба замка. Гарри загрустил было, но надолго его не хватило. Он пролистал блокнот.

Волшебный мир оказался очень сложным и очень странным. И совсем не сказочным, то есть не таким, каким его описывали в детских книжках. Разве что в некоторых, с плохим концом. Он неторопливо доел оставленный тетей Петуньей ужин и привычно убрал посуду.

Очень грустно было, что сегодня профессор ему ни одного заклинания не показал — только посуду очищали все так же, зато Гарри удалось ничего не разбить. И про палочку у профессора не спросил. И про письма. И... Хотя, если у него самого от вопросов голова пухнет, то профессору, судя по его виду, тоже не весело. Как бы не перестараться.

Гарри чувствовал, как будто идет по тонкому льду глубокой лужи — резкое движение, еще немного — и неплохие отношения между ним и профессором, сменятся… ой, лучше даже не думать. Снейп, конечно, самый нормальный из волшебников, но надоедать ему точно не стоит. Как и любому взрослому.

Директор ему не внушал никакого оптимизма, вполне хватило писем — Снейп подтвердил, что этим занимается именно он. Сильному волшебнику очень просто копировать имена и адреса из Книги, и именно его слушаются все домовики школы. Гарри едва не спросил, что за Книга такая, даже язык себе прикусил. Легонечко. Снейп рассказал сам. А Гарри в конце концов решил, что будет терпеть изо всех сил и вопросов задавать поменьше. В конце концов, в книгах и впрямь можно найти ответы, правда, пока читаешь, вопросов получается еще больше. Но если Снейп сказал, что это временно… Гарри попробует поверить. Вот только глаза устают.

А вообще одно из обещаний профессор уже завтра собирается выполнить — поведет его в волшебную больницу. Гарри было страшновато, он и школьный медпункт не особо любил, но необходимость в нем не раз прочувствовал на собственной шкуре. Вообще после «любящего дядюшки» Гарри было удивительно хорошо и спокойно рядом с хмурым и часто недовольным Снейпом. Он был такой... настоящий. А как было здорово его удивлять!.. Интересно, что он сейчас делает? Наверное, варит какое-то сложное зелье. Как же хочется заглянуть в лабораторию хоть одним глазком! А про письма Дурслям он говорить подождет, важнее узнать, вспомнит ли об этом профессор. Может, он только кажется приличным волшебником, кто их всех знает?

Гарри тяжело вздохнул — мысль была горькой и неприятной, однако она была. Он давно разучился доверять безоглядно. Но так хотелось надеяться…

Альбус Дамблдор, именуемый Великим Светлым, (точнее, старательно продолжающий им прикидываться, но после убийства личности Геллерта Гриндевальда уже не обманывающий сам себя), думал. Усиленно, аж мозги скрипели. Головоломка под именем Северус Снейп не складывалась, несмотря на то, что он прочитал все записи и просмотрел все, что нашел об этом волшебнике. Видимо, Гринедвальд просто не все фиксировал — несколько важнейших точек были опущены. Почему и зачем, хотелось бы знать, а еще лучше — понять, что же там произошло. У Альбуса возникло стойкое ощущение, что дело это совсем тухлое, даже для Гела.

Одна часть вопросов касалась его матери, Эйлин Принц, другая — его детства. Довольно странного детства, как ни крути. И встреча с той девочкой, Лили — нет, не сама встреча, но очень уж похоже на запечатление. А ведь мальчик давно вышел из того возраста, чтобы это заработало, да что там — чтобы вообще возникло само по себе.

С ненавистью, взращиваемой со школьной скамьи, все было более-менее понятно, но Распределение? С такими задатками, как у этого — какой, к Мордреду, Слизерин? Шляпу почистить, что ли… Да, надо будет, только руки все не доходят, чистка-то требуется весьма и весьма мудреная. Альбус бросил взгляд на шкаф, в котором мирно спала Шляпа, и вздохнул, возвращая мысли в старое русло.

Дальше вообще было черт-те что, особенно с собеседованием в грязном трактире, само по себе натуральное издевательство, если подумать. То, что Геллерт практически сфабриковал Пророчество, было яснее ясного, то, что неглупый юноша пошел, как на веревочке, по выстроенной им траектории, в целом тоже было понятно. Но с какой стати он постоянно винит в смерти Лили Поттер лично себя? Ведь в то время он понятия не имел даже о том, что та беременна! Он и про замужество даже мог не знать, хотя последнее вряд ли, конечно, времени прошло достаточно. Почему он до сих пор настолько зациклен на этом? Если это все — на ментальных закладках, впору с ума сойти, причем давно уже. А этот держится как-то, значит, дело в чем-то еще. Как бы не навредить…

Альбус давно понял, что в голове у его подчиненного много чего понакручено, но как разбираться с этим, пока не представлял. Работа с мозгом — очень тонкая вещь. И… страшная. Он боялся самого себя, боялся мясницкого ножа собственного разума, в который сам же его превратил. Боялся, что тот не вернется к прежней форме — тонкий, изящный скальпель, а чаще просто щуп… Однако операцию проводить рано или поздно придется, и делать это — ему. Но пока одна мысль об этом вгоняла старого и опытного мага в дрожь. Бедный мальчик…

Зато чем больше Альбус узнавал, тем меньше его терзала совесть за то, что сделал с бывшим другом. И, хотя его смерть не спасла еще никого и никого не освободила, хотя бы ребенок был в безопасности. Гарри Поттер, перед которым, по идее, были виноваты все до единого.

Альбусу очень хотелось узнать о нем еще немного, и, обнаружив, что Северус сегодня вечером вернулся в свою школьную лабораторию, он поспешил к нему. Да, Альбус решил не отрывать его от дел, а заодно посмотреть наконец, как тот живет и работает — может быть, это даст ему возможность сделать хотя бы небольшой шажок к пониманию загадки по имени Северус Снейп?

Полы очередной «звездной» мантии цвета электрик взметнулись, когда он отчего-то заторопился на лестнице, ведущей в подземелья. Вот что бы Геллерту не выбрать менее вырвиглазные расцветки, а?

Уже подходя к лаборатории, Альбус заметил, что дверь слегка приоткрыта. Хорошо, значит он не застанет Снейпа врасплох или за чем-то нежелательным. Он сделал несколько шаркающих шагов и открыл дверь.

«Загадка» что-то сосредоточенно мешала в котле.

* * *

Северуса работа всегда успокаивала: был в необходимой для нее сосредоточенности какой-то умиротворяющий компонент. Кипящий котел был островком спокойствия, местом его власти, способом выживания, в конце концов.

Видеть за этим занятием дилетантов было практически невыносимо. Но приходилось. Чертов директор, ведь говорил же ему, что куда легче было бы с ЗОТИ, если уж он обязан торчать в Хогвартсе. Впрочем, первые годы это было для него необходимо — отсидеться, переключиться — о да, толпа подростков в пубертатном возрасте отлично переключит кого угодно с чего угодно, а уж если вы за них еще и отвечаете… Зарекомендовать себя лояльным гражданином… хотя это было все равно, что барсу пятна отмывать. Ему самому в то время было все безразлично: тьма в душе, чернота снаружи. Нормально. Гармонично даже.

Его процесс был открытым — он признал тогда все, хотя слышал едва ли половину. Зачем его вытащил Дамблдор, да еще так картинно — он тогда даже не понял и не удивился. Какая разница. Жить, не жить… Поклясться, пообещать… Когда память о той ночи начала отступать, он постепенно ожил, тогда до него и дошло. Вот только на себя было уже плевать.

Минимум движений, минимум эмоций — по крайней мере, в том, что обращено к людям. Судьба навсегда отняла у него ту часть его мира, где было что-то хорошее — что ж, пусть теперь мир ничего хорошего ждет и от него.

Надо же было возникнуть этому мальчишке! Поттер, проклятое имя, от которого никогда не было ничего хорошего и от которого Снейп никак не мог ожидать того, что он увидел. Кого увидел.

Мальчишка, который повел себя с самой первой минуты так, словно Снейп его своим появлением осчастливил, переворачивал все его представления. О нем. О себе. Таких Поттеров быть на свете не могло, это аномалия. Нахальная, жадная до знаний и вообще любой информации, зубастая… мда, очень зубастая. Снейп усилием воли согнал с лица расплывшуюся по нему дурацкую улыбку. Ведь был уверен, что к такому его лицевые мышцы в принципе не способны, а вот поди ж!..

Вдобавок приспичило же директору как раз перед этим проводить на себе какие-то эксперименты, видимо, ментального плана, в результате которых стало совершенно непонятно, что собой представляет личность, именуемая Альбус-и-так-далее-Дамблдор. Но ведь поклялся, значит, все-таки он. С другой стороны — Альбус. Поклялся. Ничуть не лучше, чем уткнувшийся в него носом Поттер.

Услышав шаркающие шаги, он подумал о Филче, притормозил реакцию в котле и приготовился поставить зелье на Термостазис, но вместо старика-завхоза перед ним нарисовался… директор. Сам.

Снейп от удивления чуть мешалку не выронил. Но не мог не позволить себе крошечную, но все же греющую душу мстюльку: вернул зелье в прежний режим и решил не отвлекаться, пока не доделает или пока Альбус не возмутится. Даже пари сам с собой заключил, что вперед. Ставил на Альбуса.

И проиграл. Все-таки к обновленному директору он не привык, определенно. Тот мирно сидел, сложив ручки и понемногу осматриваясь, почти как Поттер в его гостиной первое время, только без восторгов, и внимательно смотрел за его работой, ни слова не говоря. Да, такое не к добру. Он закончил, погасил огонь, закрыл котел и повернулся к директору.

— Чем могу быть полезен?

— Я думал, у тебя есть ко мне вопросы, — начал тот. — Вот, появилось немного времени, чтобы я мог на них ответить.

— Вы… пришли ко мне, — глаза Снейпа расширялись с каждым словом, — чтобы ответить на мои вопросы?!

— Ну и узнать о Гарри.

— Кхм… — Снейп снял защитные перчатки и потер переносицу. — Обычно вы вызывали меня к себе.

— Я помешал? — поставил седенькие брови умильным домиком директор, и Северус снова вцепился в свою переносицу.

Он отошел от лабораторного стола и пригласил Дамблдора в кабинет. Там ему было удобней беседовать, все настраивало на деловой лад, а главное, это наконец помогло ему переключиться.

* * *

— Чаю?

Ну как же без классического вопроса. Тут и время, чтобы подумать, пока чашки с ароматным янтарным напитком окажутся в руках собеседников достаточно, даже если распоряжение будут выполнять по зову директора молниеносные домовики Хогвартса. Да и нервы, в последнее время изрядно расшатанные, чем-то успокаивать надо. И нет, кофе для этого предлагать не стоит. Не тот случай.

— Альбус, что было наверчено на портале?

После первой пары глотков вопрос чудесным образом приобрёл обыденное звучание. Похоже, и сам Дамблдор его ожидал, а потому ответил, как ему и следовало:

— Э… а что там было?

— Вам нравится делать вид, что поставите мне долгожданный зачет, если я сам перечислю? Вы уже не мой профессор! — Северус совершенно не хотел заводиться, но его выдержка в последние дни то и дело давала сбои. И какие! Благо кроме него самого и Поттера об этом никто не знал.

— Но пока еще ваш директор, Северус, — устало и как бы разочарованно ответил Альбус: старик явно не хотел давить ни интонацией, ни взглядом. Но отвечать пришлось.

Снейп вздохнул:

— Я снял чары приязни и завязанного на кровь Защитника… Альбус, это же натурально темные заклятия, и на крови Поттера! У меня в голове не укладывается! Кто теперь на вас работает — это же совершенно незнакомый почерк?

Дамблдор молчал и кивал, а Снейп заводился все больше, пока не сорвался:

— Я хочу знать, что со мной происходит! Почему я ношусь с Поттером, как курица с яйцом? Дамблдор, это сильнейший маг, я вроде не слабый, но ведь чуть сам Поттеру мордредов тортик не испек!

И вот тут директор широко открыл глаза и… хихикнул:

— Северус, а ты умеешь?

Снейп мысленно поблагодарил Поттера за подготовку: именно такая неожиданная реплика не завела его возмущение еще дальше, а наоборот, охладила. Потому что… тренировался буквально час назад. Его взгляд скользнул по столу и уголок рта дрогнул.

— Желаете попробовать? — он взял в руки журнал, аккуратно погладил пальцем по корешку, поставил нижним обрезом на стол и сверху картинно оперся подбородком, обратив обложку от себя, чтобы директор мог все хорошо рассмотреть.

— Туше, — весело и как-то очень живо, не как раньше, рассмеялся Дамблдор. — Жалею, что не могу сделать колдофото.

— Они звук не воспроизводят, — парировал Снейп.

— И это правильно. Такие шутки, они хороши для двоих. Но предложение тортика от человека, поигрывающего журналом «Ядодел», меня, безусловно, всякий раз бодрило бы…

— Меня больше всего взбодрил бы ваш ответ на мой вопрос.

— Я нашел только то же, что ты озвучил, больше ничего — вздохнул Дамблдор. — И я был уверен, что для тебя все это снять несколько проще, чем для меня. Я… могу экранировать, поставить щит, но убрать темные заклятия, тем более кровные…

— Значит, это не ваша работа. А я уж думал, вы на досуге… — Снейп сделал паузу, в ответ на его сарказм Альбус закашлялся чаем, быстро отстраняясь и убирая капли, а тот продолжил, естественно: — Тогда чья?

— Пока могу сказать только то, что больше этот маг никому не навредит. Клянусь своей магией.

— Мда. Вот теперь я вас действительно узнаю, — хмуро процедил Снейп. — Несмотря на клятву.

— Северус… Ты подумал о том, чтобы убрать с тебя что-либо? Может, позволишь посмотреть…

Снейп наклонил голову, отводя глаза, хотя сами они начали напоминать черные пустоты, в которых Альбус сразу почувствовал щиты.

— Не позволю.

Голос Снейпа показался чужим, ему не принадлежащим. «Геллерт… сволочь, что ты на мальчика понавесил?!» — мысленно воскликнул Альбус, но только головой покачал.

— Как скажешь. Без менталистики я могу только снять твое обещание защищать Гарри. Ты же не обидишь мальчика без него?

— Снимайте, — Снейп выдержал приличную паузу и ехидно спросил: — Или я должен сначала принести клятву о том, что не обижу вашего Поттера?

Альбус Дамблдор еще ни разу в своей жизни не видел, чтобы ухмылка была одновременно саркастичной, печальной и усталой.

— Да что ты говоришь, Северус, нет, конечно…

«Так вот к каким отношениям он привык, — Альбусу было самому от себя противно, хоть в данном случае он сам «ничего такого не делал». — Нет, делал… Выпустил на волю, дал второй шанс, надеясь, что его самопожертвование будет не напрасным… эх».

Он достал палочку — свою старую, с детства служившую ему верой и правдой, и сосредоточился.

Отзывать клятву, всех слов которой он не знал, да еще оказавшуюся то, что называют «с подвыподвертом», оказалось делом не пяти минут. Но вот последние линии медленно, словно нехотя, покинули костлявое запястье, Снейп вздохнул, глядя с удивлением, все еще смешанным с недоверием.

— Надеюсь, о результатах расскажешь?

Тот молча кивнул.

Только по пути к себе Альбус Дамблдор сообразил, что так ничего нового и не узнал про Гарри Поттера, ребенка пророчества, героя и прочая, прочая. Кстати, а что, если мальчик спросит, откуда взялась его история? Ведь спросит, если совсем не дурак… И что отвечать-то? О, Мерлин, Мерлин…

Ночью Гарри снова сидел на своем подоконнике — по вкусу было ему это время, несмотря на то, что за день уставал и голова иногда была как ватная. Пока он смотрел на звезды, в ней как-то постепенно сам укладывался прошедший день.

Гарри его жизнь нравилась все больше. Тихие Дурсли его устраивали, особенно в плане кормежки. И даже иногда развлекали. Особенно забавно было смотреть, как ускорялся Вернон, стоило ему завидеть племянника. А еще как-то вечером Гарри с удовольствием наблюдал, как тот сам мыл свою машину: пыхтение было слышно со второго этажа. Ради такого зрелища вернуться от Снейпа пораньше определенно стоило, так что даже хорошо, что он его выставил.

Дадли по-прежнему закрывался на два замка. Гарри задумался: вот бы научиться проходить сквозь стены! Но потом раздумал. Дрожащий как заячий хвостик кузен этого не стоил, а дел и так хватало.

Воспоминания про разговоры с кузеном постепенно сходили на нет, хотя пообщаться Гарри по-прежнему был бы не прочь. Было что рассказать, эх! Статут, правда… Но какой нафиг Статут, когда в семье он вообще-то второй волшебник — первой была мама? Можно подумать, кто-то чего-то не знает, ага. Может, если им рассказать об устройстве волшебного мира, они наоборот, успокоятся? Узнают, что колдовать ему нельзя…

«Ага, — ответил Гарри сам себе. — И дядя опять битой размахивать начнет. Ну уж нет. Хм, значит, и в моем случае в этом Статуте есть смысл».

Увы, поделиться можно было только с графом Дракулой, да тот особого интереса не проявлял — кот был взрослым и очень даже сам по себе. Зато не обижался, если сам внимания не получал — когда Гарри возвращался, ему обычно хотелось только спать. Ужик же вообще был… Змея и змея. Его интересовало, кого бы съесть и как самому не попасться. А у Гарри голова по-прежнему пухла от вопросов, но он, кажется, начал уже к этому привыкать.

Заниматься он продолжал со всем старанием, но если после того, как он закончит эти несчастные прописи, Снейп выдаст ему такие же новые, он его, наверное, покусает… Хотя пока нельзя. И вообще, надо бы узнать у него побольше не только о том, что пригодится в школе.

Особенно Гарри интересовала недвижимость Поттеров — продолжать жить у Дурслей он совершенно не хотел. Однако он заметил, что вопросы про его семью Снейпу не нравятся, а сердить единственного нормального волшебника, пока что расположенного к нему, было, мягко говоря, недальновидно.

С ним еще никто так не возился, и терять это совершенно не хотелось. Тем более, что там его в волшебном мире ждет? Судя по тому, что он недавно видел, ничего особо хорошего. Значит, стоит как следует подготовиться. А кто поможет-то? Гарри вспомнил угодливые до приторности улыбочки продавцов в книжном, противные рожи гоблинов, сумасшедшие гримасы Олливандера… Мадам Малкин разве что была на нормальную похожа, ну так не швею же расспрашивать об устройстве мира, верно? Хотя кое-что, может, и стоит спросить… Про Снейпа, точно. Тот про себя вообще ничего не рассказывает!

Гарри ужасно нравился его образ. Сразу видно, что это крутой, темный и сильный волшебник. Хотелось так же. До того дохотелось, что волосы, кажется, начали понемногу расти и перестали торчать во все стороны. Ну, сперва он перед зеркалом их приглаживал, конечно. А потом как-то само.

А еще ему нравились язвительные замечания профессора. После откровенной и тупой ругани Дурслей это было… это было стильно, вот! Эх, раньше бы с ним встретиться — он бы в школе мог ответить кое-кому!

Гарри придумал пару таких ответов Полкиссу, а потом зевнул и потянулся. Эх, завтра же к врачу…

* * *

В Мунго в целом все оказалось почти как в обычной больнице, вот только на некоторых пациентов смотреть было реально жутко. В коридоре Гарри шарахался от людей, которые не очень-то были на людей похожи: кто-то шел сам, кому-то помогали, самые страшные летели на носилках. Перемещающиеся по лицу огромные бородавки, ухо на затылке, как потом выяснилось, третье, лишние конечности, птичьи клювы, когти… Пока они шли до детского отделения, было на что посмотреть. Да еще Снейп ехидно комментировал и промолчал только раз, когда мимо бегом пролетели два санитара с носилками, на которых лежал просто очень бледный человек, над кожей которого выступали жуткие черные сосуды.

Когда они пришли, Снейп не без удовольствия обратил его внимание на молодую мать, держащую на руках ребенка года на три-четыре младше Гарри, по его прикидкам. У того не было кистей обеих рук, но кровь не шла и боли, видимо, тоже не было. Парнишка был зареван, но сидел спокойно, правда больше всего Гарри впечатлило спокойствие его матери. Ведь ее ребенок в жизни теперь ничего не сможет сделать руками! Как можно?

Каково же было его изумление, когда Снейп объяснил, что примерно так выглядит расщепление. А женщина, обернувшись на их разговор, посетовала на неслуха, который схватился во время аппарации за косяк двери дома так, что она даже не успела глазом моргнуть. И вот теперь придется несколько дней пить костерост, отращивать новые руки.

У Гарри чуть глаза на лоб не полезли.

— Теперь вам понятно, что аппарировать самостоятельно ни в коем случае нельзя? — спросил Снейп, когда мамаша с ребенком прошли в один из кабинетов.

— Но ведь я так уже много-много раз делал!

— Что?! Когда?

Но в это время их пригласили в соседний кабинет.

— Элиэн Логан, дежурный специалист? — уточнил Снейп, пожимая руку поднявшемуся из-за стола врачу в песочно-желтой мантии и такой же шапочке.

— Здравствуйте, профессор Снейп, — ответил тот и поднял брови, переводя взгляд со Снейпа на Гарри и обратно.

— Сначала клятву о конфиденциальности, мистер Логан. Или вы просто забудете о нашем посещении.

— Так врачебная тайна же, декан!

Снейп внимательно посмотрел на целителя, а Гарри успел подумать, как удачно, что он попал к ученику профессора. Хорошо бы наладить контакт.

— Ладно, если вы настаиваете…

Гарри запоминал формулировку, стараясь ничего не упустить. Вот запястье доктора-волшебника оплела тонкая светящаяся нить, а когда она погасла, тот продолжил:

— Буду рад помочь вам и вашему сыну, профессор.

— С чего вы взяли, что это мой сын? — поразился Снейп, а у Гарри внутри екнуло: что-то будет.

Целитель ухмыльнулся и посмотрел за их спины, так что они синхронно обернулись и увидели свое отражение.

— Поттер, — пробормотал Снейп. — Это еще что?

— Я ничего не делал!

Сзади весело фыркнул целитель.

— Потом поговорим, — Снейп обернулся к мистеру Логану и кивнул на Поттера. — Общий осмотр, но прежде всего ме… на… вам стоит тщательнее осмотреть глаза и шрам на лбу.

И приподнял со лба Гарри отросшие черные волосы — уже почти прямые.

— Гарри Поттер? — изумленно произнес целитель.

— Вот именно. И сентенция насчет нашего родства не делает чести вашему профессионализму.

Целитель прокашлялся, пряча улыбку, достал палочку и начал делать перед Гарри какие-то пассы, а потом отправил в соседнюю комнату — раздеться и лечь на кушетку. Уходя, Гарри видел, как целитель что-то зашептал Снейпу, и тот хмуро кивнул в ответ.

А потом прибежали еще какие-то целители, Гарри крутили-вертели, махали палочками вокруг него, наконец разрешили одеться и напоили каким-то не очень приятным зельем. А потом положили обратно, мистер Логан взмахнул палочкой и сказал: «Сомнус»…

Гарри это заклинание знал! Его хотят усыпить? Глаза стали смыкаться, но внутри родилась злость. Она постепенно разрасталась, пока не затопила его целиком, и в тот же миг глаза открылись и он сел, подозрительно глядя на взрослых.

— Какая потрясающая сопротивляемость! — воскликнул кто-то. — Молодой человек, вы просто уникум!

— Сами вы уникумы, — обиделся Гарри. — В жизни бы не догадался, что для того, чтобы разобраться, что у человека со зрением, его надо раздеть, покрутить со всех сторон, а потом еще и усыпить!

Целитель Логан многозначительно хмыкнул и покосился на хмурого Снейпа, который быстро уткнулся носом в какие-то записи, а потом повернулся Гарри.

— Мы провели полную диагностику вашего организма, мистер Поттер. Вы ведь никогда не были в нашей больнице?

Гарри кивнул.

— Первичная диагностика необходима. Теперь вы будете наблюдаться у нас, как и все волшебники, проживающие на нашей территории, и повторно вы будете ее проходить после совершеннолетия, а потом — по желанию, обычно раз в десять лет. А вот для того, чтобы разобраться с вашим шрамом, нужно, чтобы вы уснули. Во время бодрствования активность вашего мозга влияет на это, — целитель осторожно дотронулся до лба Гарри, но шрама не коснулся.

— Так бы и сказали, — пробурчал Гарри. — А то неизвестно, чего от вас ждать.

— Мистер Поттер, мы же врачебную клятву давали… Никогда не вредить пациентам!

— До недавнего времени я жил у магглов и считал волшебство сказкой, так что извините, я не в курсе.

Пришло время удивляться целителю, но град его вопросов Снейп довольно быстро прервал, переадресовав к Дамблдору, которого целитель, видимо, тоже неплохо знал — сразу замолчал. Так что Гарри был снова благодарен Снейпу. А потом, конечно, преспокойно уснул, особенно после утвердительного кивка профессора.

Только через два с лишним часа они покинули больницу и отправились на скрытую в кустах небольшого запущенного парка аппарационную площадку.

Гарри довольно улыбался: у него наконец-то были новые, совершенно потрясающие очки! Во-первых, в них он гораздо лучше видел. Во-вторых, они почти не чувствовались, а самое главное — не спадывали ни при каких обстоятельствах! Последнее было совершенно восхитительно, и Гарри то и дело тряс или наклонял голову, чтобы еще раз убедиться в этом. Это точно стоило и дюжины галлеонов, и всего потраченного времени.

— Поттер, вы так хотите обратно в больницу? — не выдержал Снейп. — Соскучились?

— Э, нет, сэр.

— Тогда прекратите выкручивать себе шею, вывих, конечно, лечится быстро, но ощущения, говорят, не самые приятные. Что вам неймется?

— Волшебство, конечно, вещь странная, — Гарри поднял на него радостные глаза. — Но иногда просто потрясающая!

Снейп вместо ответа вздохнул, протянул ему руку, и их тут же утянул аппарационный вихрь.

* * *

Снейп был зол, как мантикора и… растерян. Он уже ожидал, как его погребет под собой бурный поток вопросов от Поттера, его планы на день накрылись медным тазом, а нужно было еще раз просмотреть копию больничной карты — в Поттере обнаружилось немало неприятных вещей. Так что придется еще Дамблдору вопросы задавать, а это само по себе было довольно-таки муторным и малоэффективным занятием. Иногда даже рискованным. Ах, да, еще серьезно поговорить с Гарри по поводу его внешнего вида. И выяснить про его аппарацию или что там это на самом деле. И сделать ревизию ингредиентов для варки витаминного зелья для мальчишки.

Нет, знал же, что от Поттера нельзя ожидать ничего хорошего!

Он потер переносицу и посмотрел на мальчишку в ожидании того, что сейчас из него посыплется вопрос за вопросом. Тот, конечно, спросил, но совершенно не то, что ожидал Северус:

— Профессор, почему вы так огорчились?

Снейп издал какой-то невнятный звук и прошел на кухню.

— Идемте обедать, Поттер.

— О, рыба с картошкой!

Проголодаться они оба успели довольно основательно, так что некоторое время у каждого из них было время подумать, с чего начать разговор. Гарри наметил десяток-другой вопросов, но благоразумно решил потерпеть, хоть было и непросто.

— Для начала я хотел бы узнать, что вы сделали со своими волосами.

— Ничего, сэр! Правда! Они сами. Ну… я один раз водой перед зеркалом пригладил, и с тех пор они такие.

Снейп печально обозревал на голове Гарри укороченную почти что копию собственной прически.

— Зачем?

Гарри пожал плечами.

— Вы хоть представляете, что будет, когда вы явитесь в школу вот в таком виде? Что подумают о вас и ваших родителях?

— Что папа был тот еще рогач, — заявил нахальный мальчишка, практически лишив Северуса дара речи. К сожалению, не успел он досчитать до десяти, как речь прорвалась сама:

— А что подумают о вашей матери?!

— Ей уже все равно, — неожиданно упавшим голосом выдал мальчишка и сгорбился.

Северус вскочил:

— Как вы смеете? — он хотел взять и потрясти за шкирку этого наглеца, но тот вместо того, чтобы съежиться от страха, рванулся к нему, хватая за обе руки, и, глядя прямо в глаза, едва ли не закричал:

— Ей правда все равно! — из глаз брызнули слезы. — А я ничего, ничего о ней не знаю! Даже где они оба похоронены. Даже фотографии ни одной не видел. Мне сказали, что они были безработными и погибли в автокатастрофе, потому что были пьяными — и это все! И вы ничего не хотите говорить… — он отпустил руки Северуса и оперся на подоконник, касаясь лбом стекла.

Снейп судорожно выдохнул и на секунду прикрыл глаза. Какое Мунго, какой Дамблдор, какой шрам… Рука сама протянулась и легла на черноволосую макушку.

— Ваша мать была в детстве моим лучшим другом.

— Вы ее любили? — спросил Гарри, глядя в окно. — Своего лучшего друга?

— Да, — коротко ответил Северус, глядя, как по улице ветер гонит несколько желтых листков.

Осень будет ранней.

— А…

— Конечно, я расскажу. И даже покажу, если хотите, но для этого нужно договориться с директором. У него есть удивительный артефакт — омут памяти. Думаю, если вы сами его попросите, он разрешит им воспользоваться. И… — Снейп отстранился, — одну колдографию я вам дам.

Через пару минут Гарри разглядывал фотографию, с которой ему улыбалась и махала рукой симпатичная рыжая девушка с зелеными глазами.

— Я правда могу ее взять? А как же вы?

— У меня есть еще такая. Курсе на пятом, думаю, вы и сами научитесь делать копии. А может, и раньше. И давайте договоримся, Гарри…

Мальчишка вскинул на него свои невозможные глаза.

— Завтра вы приведете свои волосы в привычную им форму нескромного вороньего гнезда, а я аппарирую вас в Годрикову впадину. Там они жили, там и похоронены.

— Хорошо. Спасибо, сэр.

— Вам меньше всего стоит походить на меня, в том числе внешне.

— Но почему?

— Об этом я вам тоже расскажу, — упавшим голосом произнес Снейп, но тут ему пришла, кажется прекрасная идея, и он едва не прикрикнул на Гарри: — А сейчас давайте-ка пошевеливайтесь! Пора готовиться к работе. Будем готовить зелье для укрепления вашего зрения. Резать вам придется много… и не только резать!

Смотреть, как похоронное выражение на детской еще мордашке сменяется предвкушением, оказалось на удивление приятно. Может, в чем-то верно его предположение, и мальчишке любое занятие или интересное дело помогают так же, как и ему, Северусу? Они прошли в гостиную, где на рабочем столе Поттера, уже подогнанном по его росту, лежали готовые к занятиям прописи — оставались последние страницы.

— Для начала вы выучите правила поведения в лаборатории, — Снейп протянул ему небольшую брошюрку.

— Это все? — обрадовался Гарри. — Я быстро. А может, мне их переписать, ну, пером?

— Хорошая мысль, — одобрил Снейп.

«Хм, действительно, два в одном — и с пером достаточно поупражняется, там страницы на три… и в голове что-то да останется».

— Я подойду через двадцать минут, — Снейп направился вниз, в лабораторию, а Гарри кивнул, не отрывая глаз от текста.

«Северус, может, хватит уже кривить душой, особенно перед собой-то? В этой лохматой голове все, что надо, остается и даже на правильных местах оседает, пора уже признать».

Он обновил защитное заклинание на столе и достал старую пару перчаток из драконьей кожи.

«Не рановато ли для таких далеко идущих выводов? Хотя сам же собрался работать с парнем. Героя надо вооружить, да получше. Лили не простила бы, если бы я этого не сделал».

Он уменьшил заклинаниями перчатки до детского размера и внимательно оценил собственную работу. На пару часов хватит.

После Лили мысли перекинулись на ее родственников. Точно, хотел же их посмотреть на предмет закладок — слишком неадекватным для нормальных людей было их поведение. Вот об этом он первым делом Поттера и расспросит.

* * *

Когда знания Гарри были тщательно проверены, они наконец спустились вниз, надели рабочие мантии, куда больше напоминающие халаты, и перчатки. Гарри рассматривал необыкновенные переливы на чешуе. Драконья кожа! И, главное, подошли замечательно! Неужели профессор купил заранее?

Да, Гарри мог сегодня себя поздравить. Снейп действительно оказался лично знаком и, видимо, замешан в том, что происходило с его родителями, и, кажется, про маму он сказал правду… Все же здорово, что была возможность научиться делать жалобное лицо и даже плакать, когда было нужно. Вот только благодарить компашку Дадли за это он точно не будет.

Гарри сосредоточился: уходить в свои мысли, пока Снейп говорит — как минимум не полезно. Потому что говорить он не очень-то любит и фигушки повторит, если прослушаешь.

А что с такими прослушавшими бывает, Гарри сегодня в больничных коридорах насмотрелся.

Снейп проинструктировал его о том, что и как предстоит нарезать, и выдал длинный, темный, почти черный нож, даже выглядевший хищно, так что Гарри едва не завибрировал от восхищения. Нарезать у него получалось ловко, нож был потрясающим. Снейп посмотрел за его руками, чуточку поправил, а потом отошел и занялся своими делами.

— Поттер, вам ваши родственники жить не мешают?

— Да я их не вижу почти…

— Да? Расскажите-ка поподробнее, если не сложно. Начиная с того, что там было с письмами.

Снейп рассудил, что решать ребусы и разгадывать загадки будет постепенно. По частям. И начнет с более-менее понятного. После рассказа Гарри о поведении Дурслей и сопоставления того, что он сам наблюдал, с воспоминаниями мальчишки, Северус окончательно удостоверился, что ментальные закладки у Дурслей-старших наличествуют. Насчет младшего он был не уверен и смотреть не собирался: потом выяснится. У детей и подростков такое долго не держится — растут. В конце концов, он что, добрый самаритянин?

Решая этот вопрос, он собирался достигнуть, во-первых, понимания типа закладок и оптимального способа их снятия, который, вполне возможно, ему еще пригодится, во-вторых, обеспечить безопасность Поттера: все-таки, если он станет жить с лояльно или хотя бы нейтрально настроенными людьми, ему же, Снейпу, будет спокойнее. И в-третьих, он это точно сможет сделать независимо ни от кого и ни от чего, а значит, задача является более-менее простой и решаемой. Черт, хоть блокнот по примеру Поттера заводи, чтобы записывать дела и по мере выполнения вычеркивать. Вычеркивать…

Он свернул с привычного пути, которым обычно направлялся в Хогвартс из Хогсмида, и вызвал немалое удивление продавца в «Писарро» одним своим появлением. Хотя что такого-то? Обычный черный блокнот. Тем более, почти что мимо шел…

Общение с Дамблдором он сегодня решил ограничить и надеялся, что копия результатов обследования Поттера вполне подойдет для затыкания любопытства дорогого директора.

Он оказался прав. Старик, правда, сначала хотел выслушать его мнение о мальчике, но Северус рассказал (в самых общих чертах, конечно) о визите в Мунго, протянул результаты обследования и не без сарказма предложил их с выражением озвучить. Альбус схватил свиток, уткнулся в текст и примерно на середине чтения вцепился себе в бороду. С каждой строчкой вид директора становился все хуже, и Снейп было испугался того, что у уважаемого директора пробудилась совесть. Что после этого будет, предсказывать не взялся бы никто.

Дамблдор дочитал и уставился на Снейпа глазами раненой лани. Стоп… С кем, с кем он его сравнил?! Ладно, он потом об этом подумает.

— Я страшно виноват перед мальчиком, Северус, — совершенно упавшим голосом промолвил директор. — Я и предположить не мог…

Так. Кажется, действительно совесть. И с этим срочно надо что-то делать! Где она, любимая маска старого злобного и сволочного мизантропа?

— Альбус. Вообще-то меня в настоящий момент мало интересуют как ваше раскаяние, так и причины такого состояния вашего избранного. Могу сообщить, что витаминное зелье мы с ним доварим сегодня, зелье роста и кальциевые добавки я взял в Мунго. Меня интересует, что делать с темным проклятьем, закуклившимся, как установили медики, в знаменитом шраме мальчишки. Что. Мы. Будем. С этим. Делать? Вы слышите меня, Альбус?

Тот тяжело вздохнул.

— Проклятие нужно будет снять, конечно.

— Кто это сделал? Тот же маг, что работал над порталом?

Дамблдор кивнул.

— Вы уверены, что такой волшебник не несет больше опасности для… гм, остальных?

— Уверен, — в глазах Альбуса мелькнул отблеск стали, но это Снейпа не остановило — он продолжал задавать вопросы.

— Северус, — Дамблдор надавил голосом. — Ты действительно хочешь знать? Так, что готов дать еще один Непреложный обет?

— Вы это оцениваете не меньше, чем…

— Да, — перебил Дамблдор. — И ты будешь единственным, кто располагает этой информацией, кроме меня самого, — голос директора звучал глухо, а взгляд был непривычно жестким, даже для него.

— Скрепит, как всегда, Фоукс? — Снейп протянул руку.

Он слишком устал путаться в загадках и был согласен на любой шанс узнать и понять хоть что-нибудь. А клятв на нем… Хотя Обет — только второй. И клятв на одну меньше. Альбус Дамблдор недавно слишком сильно изменился.

После того, как их руки трижды обвило светящимися путами, Северус услышал:

— Я его убил.

— Вы?! — выдохнул Снейп. — Альбус… Невозможно!

Старик посмотрел ему в глаза, и он почувствовал в его взгляде совсем не тот блеск ментального скальпеля, беспощадного и изящного, как было раньше. Это был настоящий тесак! И он был… в крови.

Северус отшатнулся и медленно осел в заботливо подставленное кресло.

— Так вот почему вы уже пару недель на себя не похожи.

— Я не мог иначе. Просто не мог.

Альбус Дамблдор сейчас совсем не выглядел старым чудаком, зловредным, но обаятельным, недобрым, но тем не менее — Великим Светлым. Перед Северусом сидел усталый, пропитанный болью старик, сильный, опасный, и очень внимательно смотрел на него.

— Ты прав, что отказался от снятия закладок, — с горечью сказал директор. — Я сам еще не готов к такой… тонкой работе.

— А если бы я согласился?

— Я бы отстранился и вышел, как только почувствовал бы опасность. Я не враг тебе, Северус Снейп.

«Но и не друг, — подумал Снейп. — Хотелось бы верить в лучшее, но что-то уже очень хочется покинуть этот гостеприимный кабинет».

* * *

Ноги сами несли его прочь из замка, хотя, прежде чем идти домой, он собирался спуститься в лабораторию — оборудование в школе закупалось по его заказам и было весьма на высоте. Дома держать все это было попросту негде. Но после того как вышел из замка, Северус Снейп автоматически продолжал переставлять ноги. Куда? Куда переставлялось.

— Северус! Доброго тебе вечера, — раздался голос Помоны Стебль, и он понял, что дошел до теплиц.

— Приветствую, мадам Стебль, — ответил он все еще автоматически, глядя на нее немного расфокусированными глазами.

— О! Он и тебе клятву дал? — вдруг спросила она, и Снейп резко встряхнулся и пришел в себя.

— Кто? — уточнил он на всякий случай, уже предполагая, каким будет ответ.

— Да Альбус же, — Помона хихикнула. — Думаешь, ты у меня тут первый такой гуляешь?

— Что? — Северус почувствовал себя дурак дураком, но больше ничего сказать не мог.

— Пойдем чайку попьем, расскажу…

— Знаешь, наверное, даже и не чайку, а…

— Чтобы у меня да не нашлось? — подмигнула та.

Через несколько минут они сидели в лаборантской одной из теплиц и пили… нет, не чай.

К мадам Стебль давно выстроилась очередь желающих узнать рецепт ее легендарной настойки, но с момента выстраивания она так и не подвинулась — герболог еще никого не осчастливила. А вот угостить — угощала. Отказываться дураков не было.

Снейпа понемногу отпускало, по мере убывания изумрудной с янтарными искорками жидкости в небольшом пузатеньком тумблере — Помона Стебль во всех случаях предпочитала эти низенькие стаканчики всей остальной посуде. Ну, если речь о выпивке, конечно.

Мадам Стебль рассказывала, а он слушал, слушал… Ну да, конечно, не он один такой наблюдательный, остальные деканы ничуть не хуже. И первой оказалась, как ни удивительно, Минерва МакГонагалл. Хотя кто, как не она, ближе всех и чаще всех общался с директором?

— … вот точно с таким взглядом, как ты, между теплиц ходила, и даже внимания не обращала, что я ее зову. Я уж потом, когда ее лицо увидела — точь-в-точь как у тебя сегодня! — сама подошла да к себе за руку привела. Ну, она мне и рассказала, что решила, мол, Альбус — это не Альбус, даже приготовилась, что нападет на нее та тварь… А он возьми и поклянись, что Альбус. Своей магией, да. И ничего. То есть это действительно Альбус, ну да ты же сам только что видел. Вот ей, Минерве, конечно, а не магии, прогуляться и захотелось. Потом Филиус был… Тоже такой, словно пирога с патокой от ипопаточников наелся. Нет, сама-то я уже не пошла, — она махнула пухлой ручкой. — Зачем мне Альбусовы клятвы? Я коллегам доверяю. Так что ты, Северус, третий будешь. Ну да ты всегда из нас был самый терпеливый… Ну как, полегчало? А то давай я еще…

— Благодарю, Помона. Я, пожалуй, пойду.

— Да конечно же, иди, Северус… Вот только одного не пойму, почему всех к моим теплицам-то тянет?

— Наверное, подальше от начальства, поближе к… — на лице Северуса быстро промелькнула улыбка и исчезла, словно ничего не было. — Кстати, может, твоя настойка действует как антидепрессант и в то же время успокоительное?

Мадам Стебль хитро улыбнулась.

— Секреты мои выведывать вздумал? Даже под клятву не скажу, — хихикнула она. — Мы тут теперь по пятницам вечерком собираемся, ну, кто в курсе. Обсудить ситуацию, то-се. Нервишки успокоить. Ну и ты заходи.

— Обязательно зайду, как только время будет. И еще раз благодарю — и за приглашение, и за угощение, и за…

— Да будет тебе. Мы сейчас все в одной лодке, при таких-то делах…

* * *

Несмотря на то, что часы на кухне недавно пробили полночь, Гарри был довольным и усталым, но спать и не думал. Работа в лаборатории оказалась просто восхитительной! Руки у него быстро воспринимали новые движения, благо опыта было не занимать, пусть он был и самый простейший. «База у вас уже есть», — вспомнил он удивленный голос Снейпа и еще раз улыбнулся. Кем-кем, а уж бесполезным мальчишкой он его теперь точно не будет считать!

Участвовать в варке зелья для себя самого оказалось увлекательно. Тем более что оно было из класса «легких растительных зелий», а еще каждый шаг комментировал специалист. Гарри, правда, не все понял, но им же еще завтра продолжать! В блокнотике появилось полтора десятка новых слов — он записал их, как только вернулся на Тисовую, по памяти. Завтра спросит.

Познакомить его с полной классификацией зелий Снейп пообещал в школе, и хорошо, а то пока голова и так пухла. Особенно удивительным оказалось, что котел кипит совсем не как вода — можно спокойно зачерпнуть и попробовать — не ошпаришься. Оказалось, магия, как всегда. Булькание и магическое кипение вовсе не варят, а помогают быстрее вытягивать нужные вещества. А многие витамины вообще портятся, если их варить! Вот так да, тетя-то не знает, что ли? А может, она ему так в мясе витамины оставляет?

Когда Гарри спросил, как оно, которое в котле, узнает, что нужное, что ненужное, Снейп вздохнул и ответил, что растительные зелья потом процеживают, и все ненужное остается на фильтре. А остальное Гарри узнает потом. Если захочет. Пф, он еще сомневается!

От резаных и толченных трав, натертых корней и каких-то минералов приятно пахло — Гарри уже помнил такой запах от мантии Снейпа. Значит, он часто витаминные зелья варит? Они же простые? Их всякий может сварить… О, всякий, только с разным качеством? То есть я тоже смогу? На следующей неделе, если все выучу? Йес-с-с… Интересно, а яд сварить трудно? Ну, простенький какой-нибудь… Как «зачем»? Мало ли. Уметь-то надо! Только вместе с противоядием? Все-таки, ему достался самый нормальный из этих волшебников!

А как Снейп работал! Завораживающе четкие движения, собранность и в то же время свобода — Гарри высказать это, конечно, не мог, просто видел. И это было здорово.

Кроме того, когда работа у Гарри была чисто механической и нудной (то есть почти все время), а Снейп ничего не отсчитывал и не измерял, он отвечал на его вопросы. Правда, не на все, но все-таки это было много лучше, чем сидение над прописями и чтением. Снейп с ним разговаривал!

О нем и о его жизни у Дурслей вообще здорово поговорили. Гарри много нового и немного страшного узнал и, пожалуй, был даже почти готов больше не обижаться на родственников. Все-таки интересно, кто их обрабатывал и, главное, зачем. Снейп не сказал, а Гарри не стал расспрашивать — что-то подсказывало, что ответ ему не понравится.

Так долго он беседовал с Северусом Снейпом — да что там, вообще с кем-либо из людей! — наверное, впервые. Мысленно Гарри отнес сегодняшнюю работу в лаборатории к самому лучшему времени своей жизни.

Единственное, что профессор сразу же пресек — это разговоры о нем самом.

Гарри вздохнул, порылся в нагрудном кармане и достал колдографию матери. Он осторожно провел пальцем по краю, и молодая девушка приветливо ему помахала.

— Здравствуй, мама. Ты такая красивая, но ты, наверное, и сама знаешь. Мне рассказал твой друг, что ты отдала за меня жизнь… Знаешь, а я много лет хотел, чтобы было наоборот. Даже когда тетя говорила, что вы с папой погибли в машине во время аварии.

Девушка еще раз улыбнулась.

— А я скоро пойду в школу. В Хогвартс. Но я почти ничего не знаю, а волшебный мир такой странный. И люди в нем странные, а некоторые даже жутковатые.

Мама махала ему рукой.

— Старик Олливандер, ну, ты его точно знаешь, он помнит тебя, папу и ваши палочки, он выбрал мне палочку, сестру той самой, которая убила тебя! — Гарри всхлипнул, но мама продолжала улыбаться как ни в чем не бывало. — Я не хочу ее! Но я не знаю, как сказать профессору. Вдруг он решит, что это просто каприз? А я совсем-совсем не капризный, правда, мама.

Голос Гарри повеселел, а мама снова улыбнулась.

— Да! Я теперь знаком с твоим лучшим другом, Северусом Снейпом, он здорово… он самый нормальный и вообще… классный. Он учит меня, помогает и все объясняет. Он строгий, конечно, но только по делу, а не как дядя с тетей. И я очень хочу его попросить, ну, про палочку, только не знаю, как…

Девушка по-прежнему безмятежно улыбалась и махала рукой, а Гарри вдруг почувствовал раздражение.

Она… не настоящая! Она только и может, что улыбаться и махать рукой. Это… не мама. Может, лучше было бы, если она не двигалась — тогда он хотя бы не ждал ответа?

Пальцы мальчика разжались, и колдофото скользнуло на старый потертый стол, а Гарри не оборачиваясь потопал к кровати. Нет, он и не думал плакать. Просто было пусто и противно. Хорошо, что недолго — уснул он очень быстро и не помнил никаких снов, если они вообще были.

Рассветные лучи осветили лежащую на столе карточку с красивой рыжеволосой ведьмой, которая все так же радостно продолжала махать рукой…

* * *

Северус Снейп аппарировал, как и раньше, прямо во внутренний двор Дурслей. Какая защита, какие заклинания, что за чушь ему Альбус втирал еще год назад, или уже два? А он, дурак, верил — тоже не лучше. Не мог же старик бояться, что Северус расскажет кому-то из бывших коллег, после всех-то клятв? Где логика, где смысл?

Задняя дверь скрипнула, и на пороге появился бледный, хмурый и, кажется, не выспавшийся Поттер. Северуса это сразу насторожило, но мальчишка, похоже, не собирался признаваться в том, что с ним произошло. Снейп быстро просканировал его на предмет проклятий и ядов — магглы магглами, но мало ли? Нет, ничего.

Все выяснилось, когда они оказались в его гостиной.

— Сэр, а можно сделать так, чтобы колдография не двигалась? — спросил мальчишка с физиономией, словно только что похоронил любимую кошку.

Снейп хотел уже возмутиться, но от фигурки Поттера просто несло подозрительно знакомой безнадегой.

— Зачем это вам?

— Она не настоящая.

— В смысле?

— Ну… Я вчера с ней разговаривал, рассказывал, — мальчишка горько ухмыльнулся. — Посоветоваться хотел. Она же никогда не ответит. Я дурак, да?

— Вы, — Снейп сглотнул непонятно откуда взявшийся в горле комок, — говорили с колдографией?

— Ну, у меня из собеседников дома еще кот и змея, так что сами понимаете…

— Значит, — насупился Снейп, картинно скрещивая руки на груди, — когда вы приходите домой, у вас еще остаются силы на разговоры? Я обязательно ликвидирую это упущение! В лабораторию, Поттер!

Мальчишка встрепенулся, и уныние на его мордашке сменилось робкой радостью.

— Вы мне покажете что-то еще? Что-то новое?

— И новое, и старое, — сварливым голосом начал Снейп, но постепенно разошелся: — Покажу, расскажу, и варить заставлю!

Он сурово нахмурился, но Гарри это ничуть не обмануло: как и он сам, профессор очень хотел сгладить неловкую ситуацию проверенным средством — работой. Гарри быстро поднялся и пошел вслед за ним к лестнице в лабораторию, но тут Снейп остановился.

— У вас это с собой?

Гарри нашарил за пазухой колдографию и передал ему. Снейп достал палочку и, выводя ею круг и перечеркивая его крест-накрест, произнес: «Стазис», — и вот в руках у Гарри просто фотография мамы. Обычная, неподвижная. И сразу стало легче — он не задумывался, почему.

— А вы… вы с ней иногда разговариваете?

— Для этого мне не нужны колдографии.

— Ну да, вы ее помните…

— Я не забыл о том, что обещал вам… Гарри, — вздохнул Снейп. — Сегодня вечером вы отправитесь домой, а я переговорю с директором.

— А может быть, я ему напишу, сэр? — мальчишка вздохнул. — Пером?

Снейп взъерошил черные волосы, уже не такие прямые, какими они были совсем недавно, и Гарри улыбнулся, наконец-то открыто и светло.

— Идею одобряю. Но тогда мы сегодня не успеем в Годрикову Впадину.

— Угу, — Гарри с готовностью кивнул. — Наверное, так даже лучше… пока. Я не знаю…

— Одевайтесь уже, мистер Поттер, и беритесь наконец за дело! Вон стол, а вот вам инструкция, как работать с травой моли.

— Моль — это трава? Я думал, она одежду ест…

Снейп фыркнул, легонько ткнув Гарри носом в книгу.

Одиночество мальчишки он до сего времени не воспринимал, но сегодняшние его слова резали хуже ножа. Или лучше? Нет, какое, к Мордреду, сочувствие? У Северуса Снейпа нет сердца, он его давно старательно себе ампутировал и до сих пор исправно прижигал, чтоб не выросло чего, не дай Мерлин.

А теперь в его грудной клетке, кажется, нагло обосновалось живое очкастое черноволосое и зеленоглазое недоразумение и деваться никуда не собиралось несмотря на все прилагаемые усилия. Наоборот, обживалось все лучше и лучше. Это было неправильно, неудобно, неприятно, невозможно! Но иначе не получалось. И… хотел ли он? З-з-зараза…

Зараза сосредоточенно шуршала, ломая куски коры, чтобы те входили в ступку и с любопытством поглядывала на стоящие рядом банки с бубонтюберами. Волосы прибраны, мантия застегнута, рукава опущены, чтобы защитить кожу запястий. Весь такой собранный и деловой змееныш. Не придерешься.

— Накладывать чары Стазиса вы научитесь на пятом курсе точно, — как бы невзначай сообщил Снейп, а Гарри мотал на несуществующий, но, кажется, уже очень длинный и крепкий ус. — Это входит в вопросы аттестационных министерских экзаменов. А если вам сильно приспичит, то и на втором. Если нужно будет подновить на этом снимке, принесете.

— А где еще используются такие чары? — Гарри перестал брякать пестиком в ступке и ссыпал в специальную емкость толченую кору черного дуба. — Вчера вы вон на тот котел не их накладывали?

— Вы заметили? — одобрительно поднял бровь Снейп.

«Заметил и даже запомнил. Уникум, а не ученик… Может, не обязательно его к Дурслям сегодня отправлять? И не только сегодня, а вообще, пока не приведу их в порядок? Нет, сегодня — в Хогвартс, да и режим выдерживать надо. А здесь мы можем слишком увлечься…»

Снейп не заметил, что впервые за много лет использовал совсем другое местоимение.

Идти к Дамблдору после недавнего признания Северусу вовсе не улыбалось. То, что тот уже никакой не Великий Светлый и сам себя этим не обманывает, с одной стороны, было на руку. Мысли и поступки темных Снейпу были куда ближе и понятнее, чем незнамо что светлое, которое его патрон проповедовал в последние годы — оно ему просто иногда мозги выносило. Однако надеяться, что Альбус станет проще, было бы глупо. А самое главное, пусть Светлым тот быть и перестал, но остался Великим, и это было отнюдь не просто слово. Дамблдор был силен. Очень силен. И справиться с ним, если что, у Северуса шансов не было.

Значит, остается держаться той грани, чтобы не быть записанным ни во враги, ни в друзья — по большому счету, если речь идет о темном Альбусе, одно другого не лучше. Хотя… Ладно, время покажет. И надо будет как-нибудь посетить коллег на, так сказать, вечеринке у милейшей Помоны — мало ли, может, что-то он упускает из виду.

С другой стороны, Дамблдору в любом случае придется держать марку и быть для всех Великим и Светлым. Хотя что ему эта задачка? И не задачка вовсе. Вырядится в очередную мантию с летающими снитчами, в бороду ромашек… то есть колокольчиков навтыкает, да пару раз выскажется, как он обычно умеет — много слов, а что сказать хотел — неделю думать будешь, а потом выяснится, что близко не угадал. И, главное, все так по-доброму, по-отечески. Хотя пока по Альбусу не сказать, чтобы ему это нравилось, в отличие от его, так называемой предыдущей версии.

Он столкнулся с директором на входе в его кабинет — похоже, последний тоже туда торопился.

— Добрый вечер, Северус!

— Вы торопитесь, директор? — Северус чуть поклонился вместо приветствия. — Я помешал?

Альбус нахмурился, о чем-то раздумывая, но потом сделал приглашающий жест, и они вошли. Когда Снейп подошел к креслу, директор испытующе посмотрел на него и произнес:

— Располагайся, Северус. Если у тебя разговор долгий, то я попросил бы тебя подождать полчасика.

— Тогда кратко, — Снейп не стал садиться. — Можем ли мы с мистером Поттером как-нибудь воспользоваться вашим думосбором? Я обещал показать мальчику его мать.

— Конечно, конечно! — обрадовался Альбус и, кажется, весьма удивился. — Я буду счастлив вам помочь, особенно в таком-то деле! Ты даже не представляешь, как меня порадовал… Я оставлю тебе для связи свой камин, скажешь, когда соберетесь?

— Завтра во второй половине дня, если можно. Прийти камином мы тоже можем?

— Хорошо, — директор наклонился над столом, быстро переложил какие-то бумаги и внимательно посмотрел в блокнот, подозрительно напомнивший Северусу его собственный новенький органайзер. — В пять часов вас устроит?

— Договорились.

— А теперь я хотел бы…

— Конечно, — кивнул Снейп, стремительно развернулся и вышел.

— Хотел бы я задать тебе еще несколько вопросов, — покачал головой ему вслед Дамблдор. — Увы, времени нет совершенно. Ох, кажется, это мне аукнется, но не оставлять же Магистерий, или что это представляет собой на самом деле, там где сейчас лежит, раз уж написано, что надо забрать! И почему я должен был послать за этим Хагрида, да еще вместе с Гарри?

Он сделал два не по-старчески упругих и быстрых шага к камину, бросил в него Летучий порох…

— Косая Аллея, Гринготтс!

И через несколько секунд оказался за дальней колонной возле входа в банк.

«Как вовремя я нашел эту тетрадь, — думал он, летя в тележке к сейфу номер семьсот тринадцать. — Интересно, что это будет? Неужели Геллерт ухитрился выпросить-таки его у Николаса, но зачем? Не верю, нет, не верю! Надо будет написать Фламелю, только как-нибудь аккуратно… Мало того, что расстались мы, мягко говоря, не совсем довольными друг другом, неизвестно еще, что Геллерт ему наговорил и что наворотил!»

Распаковывать при гоблинах небольшой сверток он не стал и развернул его только когда вернулся к себе, и не в кабинет, а в апартаменты. И долго смеялся. Большая, с полтора кулака темно-красная стекляшка была действительно красивой… и только. Может быть, Геллерт вообще не связывался с Фламелем, и это с самого начала было мистификацией? Но тогда кого он собирался обмануть? Увы, в записях этого не значилось, даже намеком. Оставалось ждать.

Альбус вернулся в кабинет и снова перечитал все заметки своего, так сказать, предшественника, которые относились к «философскому камню». Найти хоть намек, хоть какую-то ниточку к нему и к тем, кто с этим связан, не удавалось.

В ближайших строчках значились какой-то греческий охранник, большой любитель хорошей музыки, игра с местной флорой в Лаокоона, кошкины шахматы, летающие отмычки под вопросительным знаком и логика зелий слизерина, причем с маленькой буквы. Альбус мысленно пожелал, чтобы у любителя музыки уши свернулись в трубочки, вспомнил предков Лаокоона в несколько неприличном ключе, потом у него мелькнула мысль про Минерву, но та в шахматы никогда не играла. Кажется, теперь он просто ненавидит загадки.

Дверь распахнулась, и в кабинет ввалился сияющий Хагрид.

— Доброго вам вечера, директор, — начал он.

— И тебе, Хагрид. Судя по тебе, с малышом фестрала все в порядке?

— Спасибо, директор! Все хорошо, маленький уже быстро бегает, недавно мне чуть рукав не сжевал… Кусаться норовит, такой весельчак! Я что спросить хотел… щеночка-то привести уже али погодить? Ой, он такой хороший, ласковый, я его Пушком назвал. Это ж какая радость, что вы его выписали у этого, как его, Ди-мит-ра-пу-ко… Ди-мит-ро-ко-пу… как они живут с этим? Грека, значит. Может…

Что-то в глубине души Альбуса екнуло. Греция, значит, охранник? Щеночек?

— А давай-ка я сам с тобой пройдусь, — предложил он. — Хоть немного развеюсь. Он же у тебя в надежном месте?

Всю дорогу до его хижины лесник разливался соловьем, так что благодаря его оговоркам директор уже прекрасно понимал, кого вскоре увидит. Предчувствие его не обмануло… Директор смотрел на молодого монстра с непередаваемым выражением, а его губы шептали, кажется, «Пушок».

Между тем трехголовая громадина, завидев Хагрида, активно завиляла хвостом и радостно гавкнула в три глотки — аж в ушах зазвенело. Обнажились клыки с пол-локтя величиной...

Альбус зажмурился. Что ему с этим делать? Где Геллерт взял денег на щенка цербера? Куда его теперь, а главное, как он связан с бутафорским философском камнем?

Хагрид активно миловался с новым питомцем, не реагируя ни на что вокруг, так что пришлось звать его под Сонорусом, а учитывая наличие церберенка, то еще и помелодичнее.

В хижине лесника оказались-таки сопроводительные документы. Слава Мерлину, щеночек был взят, так сказать, на передержку, на один год. Однако сумма все равно впечатляла. Оказалось, Хагрид ее передал из рук в руки при получении щенка. Пушок… Мда. Альбус забрал все бумаги, простился с лесником и уже почти дошел до поворота, как за спиной раздался трубный глас:

— Так, значит, в школу-то мне его пока не приводить?

«Ни в коем случае», — подумал Альбус, но вслух сказал:

— Лучше всего будет, если он поживет у тебя, Хагрид, раз уж вы так подружились. Ты умеешь ухаживать, пусть, хм… малыш побудет на воздухе. Нет, в школе ему будет тесно, неудобно, запереть придется, дети ведь. А ты будешь выгуливать его, только после того, как замок закроют на ночь!

— Спасибо, директор! Конечно, директор! Вы великий человек, директор! Самый, самый лучший! Я ваше доверие целиком оправдаю, вот увидите!

Да, осчастливить Хагрида совсем не трудно. Но накладно.

Видеть Альбус уже ничего не хотел, но мысли начали понемногу складываться в интересную картину. Кажется, муляж камня — приманка. Но почему Геллерт вообще решил, что это именно такой камень? Эликсир философов, жизненный эликсир, красная тинктура, как называли его профессионалы, — ради Мерлина, где тут камень вообще? Или это должен был решить кто-то другой, тот, на кого приманка рассчитана? Тогда это не должен быть достаточно сведущий человек, да и Фламель тут определенно ни к чему.

Директор улыбнулся. Он теперь знал, что напишет бывшему учителю. Но вот кого и зачем он будет ловить?

* * *

Гарри не нравилось и напрягало ежедневное возвращение «домой» только в самые первые дни — скоро ему стало почти все равно. Дурсли, напуганные Снейпом, его не трогали и вообще делали вид, что их нет. Еды было вдоволь: и тетя на столе оставляла, да и если в холодильник залезть, ему слова никто не скажет, в этом Гарри был уверен. Правда, делать это не имело никакого смысла — на столе всего хватало, и даже с избытком. Гарри так сытно есть никогда не ел, не привык.

Поужинав, он отправлялся в свою комнату и больше не показывался, пока Дурсли не ложились спать. Выходил только для вечернего туалета — смысл по дому бродить? Куда приятней посидеть на подоконнике, если погода хорошая, конечно.

Сегодня она не баловала — весь вечер моросил легкий и по-осеннему нудный дождь. Гарри вытащил из рюкзачка, с которым теперь почти не расставался, книгу, которую все-таки Снейп заказал по его просьбе, аккуратно положил ее на стол, а потом забрался почти с головой в школьный сундук, выуживая из него учебник по трансфигурации для первого курса. Он решил сравнить.

Профессор уже несколько раз просил его вырастить клыки и очень внимательно наблюдал за этим процессом, а сегодня Гарри еще старался ему в глаза смотреть — оказывается, так тоже можно понимать, что думает или чувствует другой человек. Легилименция называется.

Скрывать Гарри было особо нечего, так что согласился он легко. Было ужасно интересно, ведь если у Снейпа получится…

По лицу мальчишки скользила хитрая улыбочка. Да, он своими выращенными зубами действительно может кусать, и вообще они очень даже острые! Жалко, Снейп не показал ему свою иллюзию снова, но Гарри прекрасно помнил, как это было. И реакцию Дурслей тоже. Воспоминание об этом, наверное, всегда будет поднимать ему настроение. В этом он нуждался, особенно после мыслей о семье, точнее, бывшей семье. Нет, не будет он пока думать о них. В конце концов, это уже никому не поможет — только огорчаться, и Снейпу, и ему самому. Хорошо бы завтра все разом — и на кладбище сходить, и на место, где жили, взглянуть, а директор бы разрешил посмотреть воспоминания, а может, и своими бы поделился — жалко ему, что ли? И все. Успокоиться наконец и закончить с этим.

Гарри хмуро посмотрел на фотографию матери на книжной полке. Фото отца по идее тоже надо, но спрашивать про него у Снейпа что-то мешало. А, ну да, наверное, тот ему не очень-то нравился хотя бы потому, что его лучшая подруга за него вышла. Любопытно, почему, конечно, но в эти взрослые «кто кого любит или не любит и почему» Гарри лезть не хотелось. Может, потом?

Пока он мечтал о том, что хотя бы часть их дома окажется пригодной для жилья. Потому что на Тисовой было слишком тоскливо. Это место никогда не было его родным домом, он ничего здесь не мог считать своим, и молчаливые взгляды Дурслей подтверждали это ничуть не хуже, чем пренебрежение, оскорбления, ругань и… все, что было раньше.

Нет, все! Лучше еще позаниматься. Он еще раз взглянул на фото, — неподвижное было куда лучше, — раскрыл оглавление обеих книг и начал сравнивать.

«Интересно, а новый учебник для первого курса Снейп вообще открывал?» — подумал Гарри. Потому что в нем было все совершенно непонятно. В книге было куда лучше, хотя для чтения ему все-таки понадобился словарь. Как можно лучше представить, это он понимал. А формулы куда? И как это связано с движениями палочки? И если что-то большое превращают во что-то поменьше, куда девается лишнее? А если он, например, превратит свой старый школьный рюкзак в… ну, скажем, собаку, она будет весить столько же, сколько пустой рюкзак? А если в нем еще что-то будет? Оно тоже превратится или выпадет?

Гарри достал блокнот и принялся записывать свои вопросы. А потом попробовал поискать ответы на них в книгах уже прицельно. И даже нашел!

Глава называлась «Закономерности изменения массы и объема при трансфигурации неживых объектов», а сразу за ней шла такая же глава про живые, а потом из неживого в живое и наоборот.

Хмурясь, он пытался понять, что значит первая зубодробительная формула и что вообще в ней за закорючки. Даже срисовал на всякий случай, правда, не помогло. Зато очень захотелось спать. Да… завтра он увидит место, где целый год он жил с родителями. Вот что за несправедливость — целый год же! Почему он ничегошеньки не помнит?

* * *

То, что все пошло наперекосяк, совершенно не желая соответствовать его планам, Северус Снейп понял сразу. Наверное, еще когда утром увидел хмурого Поттера. Чертов мальчишка разбередил старые раны, правда, если уж быть честным, то там, где у Снейпа — рана, у Гарри вообще… ампутировано. И почему-то ему на это не плевать, зачем-то он думает — о Мерлин! — о справедливости, тьфу ты, пришло же такое в голову!

Нет, все-таки какая-то дрянь к нему с того портала прицепилась. Жаль, диагностировать у самого себя ее не получалось. Директор был тут тем более не помощник, а в Мунго… Спасибо, уже обращались.

Он вздохнул. Пожалуй, детство у Поттера было куда хуже, чем у него — переломы ребер, вывихи, куча выбитых суставов, особенно пальцев — неужели этот змееныш, так старательно прикидывающийся ангелочком, записной драчун? Пока в это трудно было поверить, но факты говорили сами за себя. А еще этот шрам, вот уж не было печали.

Польза тем не менее от мальчишки есть: подсобный рабочий, несмотря на возраст, вполне получился. Хотя теперь, когда Северус знал, как тот рос, хозяйственные навыки Поттера удивляли куда меньше, чем поведение ребенка в первые дни.

Первые дни… Он вспомнил завтрак в постель и усмехнулся. Ясно же, что мальчишка хотел выслужиться. Вот хитрец! Кстати, с таким-то набором качеств Поттеру прямая дорога на Слизерин. Что политически крайне нежелательно, да и не только политически.

Что он будет делать среди детей тех, кто проиграл из-за него прошлую войну? Зубки показывать? Ох, не дай Мерлин! А значит, надо будет с ним поговорить, только поближе к школе. Горькие воспоминания о том, каково было ему, полукровке, на факультете, где тон задавали аристократы, Снейп постарался быстрее вернуть в один из дальних чуланов своей памяти. И это он просто полукровка. А что будет с Гарри? Хоть у себя в комнатах его сели. Нет, не надо им обоим такого счастья.

Завтра еще предстоит совершенно мерзкий день, и проклятый Поттер снова будет топтаться по его мозолям, наверное, еще хуже, чем сегодня. Хотя… Все сразу, все неприятное — за один день, это, наверное, оптимально. Как говорил Долохов, «быстрей начнем — быстрей кончим». А пока…

Он сосредоточился, вспоминая, какой настрой был у Гарри, когда тот отращивал свои маленькие, аккуратные, но тем не менее впечатляющие клычки. Когда и на третий раз у него не получилось, он отправился в лабораторию — витаминное зелье было готово, и надо будет, чтобы Поттер выпил его утром, сразу. Аппарировать в Годрикову впадину Снейп решил прямо от Дурслей — смысла мотаться туда-сюда он не видел. Оттуда можно будет отправиться в пару лавок на Косой Аллее — не все можно заказать с доставкой. Надо было бы еще навестить одного поставщика в Лютном, но куда девать Поттера? Впрочем, его можно попробовать замаскировать.

Снейп усмехнулся своим мыслям. А может, дать оборотное? В виде домового эльфа Поттер бы даже частично соответствовал, кстати. Хотя можно будет и после школы зайти. Давать мальчишке воспоминаний больше, чем на полчаса просмотра, он не собирался.

Собрав все необходимое на завтра, Северус спокойно отправился спать. И ведь надо же было ему перед сном решить снова попробовать поттеровский способ трансфигурации…

Северус проснулся от того, что у него чувствительно ныла нижняя губа. Обнаружив на подушке капли крови, он моментально проснулся и ликвидировал пятна — привычка, накрепко въевшаяся еще с первого курса — но причину осознал не сразу. Сначала ощутил неудобство и привкус собственной крови во рту, потом вспомнил, о чем думал, когда засыпал. Вот как сработало, значит.

Он подошел к зеркалу и едва не фыркнул. Хорош! Нижняя губа, пораненная выступающими сверху весьма приличными клычками, распухла, болела и была украшена, если можно так сказать, конечно, специфическими ало-фиолетовыми разводами с парой багровых сгустков на ранках. На бледном лице, обрамленном черными волосами, это смотрелось весьма впечатляюще.

Он вызвал Темпус и задумался. Принцип он не совсем понял, поэтому радоваться успешной трансфигурации не спешил. Да, своеобразное ощущение, когда волшебство случилось с ним почти независимо от его воли. Клыки теперь надо было как-то убрать — без этого залечивать ранки смысла не имело. Он сосредоточился и через минуту посмотрел в зеркало снова. Ничего не вышло. И даже попытка отменить трансфигурацию с палочкой не помогла!

Идти так? Конечно, он может сделать иллюзию, что вернет ему обычный облик, но она будет слетать после каждой аппарации и любого заклинания, которое он вздумает применить. После перехода по каминной сети тоже, наверное. Он не пробовал, правда, но иллюзии всегда были достаточно хрупкой вещью. Кстати, именно поэтому он и не стал совершенствоваться в данном направлении, хотя искушение одно время было. Снейп представил, как заявится, сверкая клыками, под светлы очи директора, и усмехнулся. Выглядело более чем зловеще.

Надо убирать. Когда с трех попыток ничего не вышло, Северус, следуя своему правилу, плюнул и пошел готовить завтрак — времени оставалось не так и много.

Небольшая кофейная чашка с толстыми стенками отросших зубов не касалась, ссадины ныли, ну, да это была не боль — сущая ерунда. Волновало в данном случае больше всего то, что он мог ненароком оставить где-то капли своей крови, а это никуда не годилось.

Дожевывая бутерборд с сыром, он ощутил, как его челюстям постепенно становится… удобнее, поднялся и дошел до зеркала. Клыки уже почти не торчали. Вот, значит, как надо расслабиться — достаточно дать телу задание и — все? Очень интересно.

Так, время почти закончилось. Осталось быстро залечить ранки и отправляться за Поттером.

* * *

Гарри проснулся ни свет ни заря. Ему приснилось, как они ходят со Снейпом по какому-то парку и не могут найти могилу родителей Гарри. А потом тот спрашивает, все ли у него, Гарри, готово. «Готово к чему?» — хотел спросить он, но проснулся.

И в голову ему пришла простая мысль о том, что он же на кладбище-то никогда не был, и как там… что там делают вообще? Молча стоят рядом? Это просто, ну, а вдруг еще что-то полагается? Снейпа спросить — так он тогда, если что, не успеет подготовиться. О… цветы же! Он же в кино видел, как на кладбище все шли с цветами. Только это были похороны. А если те были уже давно, то как надо?

Гарри быстро собрался, наспех позавтракал и, вместо того чтобы вернуться к себе, обосновался в гостиной. А где еще ему устраивать засаду на тетю? Завтрак-то готовить она все равно мимо него пойдет!

Петунью вопрос племянника, выданный единым духом:

— Доброутро-тетя-цветы-каждый-раз-берут-на-кладбище-или-только-когда-похороны?! — едва не сбил с ног. Она оперлась на косяк и вопросительно посмотрела на кошмарного мальчишку, а тот добавил уже спокойнее:

— Мы с профессором к моим родителям сегодня идем. На кладбище.

Петунья медленно изменилась в лице и осела на ближайший стул.

— Лили…

— Тетя, что вообще полагается? Что я делать должен?

— Ты можешь поговорить с ней… — слегка рассеянно ответила та. — Скорбеть на кладбище полагается. За могилой ухаживать. Да, цветы, — слабым голосом произнесла Петунья Дурсль и медленно пошла прочь из дома.

— Она же не… — Гарри поднялся вслед за ней, но у черной двери уже раздался характерный хлопок. Черт, он же ничего не успел! Может, Снейп согласится куда-нибудь зайти за цветами? Скорбеть — это вообще как?

Когда он выскочил за дверь, за ней стоял профессор Снейп, как обычно, в черном, держа в руках два аккуратных букета. Белые лилии и синие ирисы, кремовые лилии и хризантемы. Откуда Гарри знал? А кто больше него в теткином саду ковырялся?

— Выбирайте, — ответил Снейп, кивнув вместо приветствия.

Гарри поздоровался и протянул руку к кремовым цветам, между которыми маленькими солнышками теплились небольшие хризантемы, но в этот момент дверь хлопнула, и на пороге черного входа появилась тетя Петунья с букетом.

Гарри распахнул глаза и мысленно охнул. Чтоб тетка вдруг срезала свои самые лучшие розы?!

— Ты хочешь пойти, Петунья? — непривычно глухо спросил Снейп.

Тетя сжала губы, и Гарри сразу понял, что она никак не может решиться даже на ответ. Она сунула в руки Снейпу букет, всхлипнула, помотала головой и почти бегом вернулась в дом.

— Держитесь крепче, Поттер, — предупредил Снейп. — Аппарация тем сложней, чем больше расстояние.

Гарри прижался к нему, забрав все три букета одной рукой, так что теперь походил на небольшую самоходную клумбу, а второй крепко сжал широкую ладонь. Через пару секунд они скрылись в аппарационном вихре.

Они вышли у самых ворот кладбища — очень, очень старого — это было видно и по деревьям, и по заросшим мхом памятникам. Идти оказалось совсем недалеко.

Простое прямоугольное каменное надгробье, высеченные имена, какая-то странная фраза… «Последний же враг истребится — смерть».

Гарри прочитал ее три раза, несколько раз переставил слова, но так ничего и не понял.

В это время Снейп наколдовал несколько ваз из валявшихся поблизости камешков, наполнил их водой и замер. Гарри подумал и решил, что будет лучше, если со стороны мамы свой букет поставит профессор. А он, Гарри, еще успеет. В следующий раз. В конце концов, не отцу же его Снейп цветы принес!

Взял одну из ваз, пристроил возле имени отца букет, представил, что маме бы он тоже понравился, и пошел за следующим. Букет от тети он поставил в середину. Получилось очень красиво: светлые, почти белые букеты, разделенные темно-вишневыми бархатными розами.

— Красота! — вырвалось у него, и он поймал недоумевающий взгляд Снейпа. — Э… разве нет? Вот только кому она нужна? Они ведь не увидят, так зачем все это?

— Это вам нужно, По… Гарри. Подумайте пока.

Снейп немного отошел, а Гарри задумался. Ну… раз просили. Думать вообще полезно, он давно это понял.

Пожалуй, ему самому понравилось, как стало выглядеть надгробие. Действительно красиво. И… что? Он представил, как если бы ничего этого не было. Нет, с цветами точно лучше.

Ему лучше? Но ведь он не будет каждый день ходить и смотреть. Хотя помнить будет, точно. Ну надо же.

Он присел и медленно провел ладонью по камню. Странно. Он все-таки не всегда был один. У него, пусть недолго, но были родители, дом и, наверное, счастье. Хорошо бы вспомнить, как это было, конечно, но даже если не получится — теперь он знает, что это просто было. Гарри не был уверен, стало ли ему легче или приятнее, но что-то изменилось в глубине, внутри, совсем чуть-чуть. Он медленно выпрямился.

Надо еще постоять или можно уже идти? Он вполне мог разговаривать с животными, но с камнями… Извините.

Глядя на подходящего к нему все ближе Поттера, Северус приготовился к пренеприятнейшему разговору о той самой ночи, но мальчишка просто взял его за руку, заглянул в лицо и тихо предложил:

— Пойдемте уже отсюда, а? — и тут же округлил глаза. — Ой, у вас получилось!

— Что получилось? — переспросил Снейп — мыслями он был пока далеко.

— Так клыки же! Вон, по губам видно. Как я раньше-то не заметил? Здорово же, правда? А кусать вы пробовали? А как убрали?

— Убрать оказалось сложнее всего, — признался Снейп, уже привычный к такому напору.

— Точно! У меня тоже…

Гарри принялся рассказывать о том, как в самый первый раз проделал сложнейшую обратную трансфигурацию, и Снейп понимал: кроме привычной магии, существует еще и вот такая… детская. Или нет, лучше будет назвать ее интуитивной. А ведь ему когда-то попадался такой термин, зря он тогда внимания не обратил.

Гнездившаяся неподалеку пара галок смотрела, как, дружески беседуя, идут по тропе двое в черном: мужчина и мальчик. Вот они остановились перед поворотом на главную дорожку, не сговариваясь обернулись, и мальчик прислонился к мужчине спиной, а тот словно невзначай положил руку ему на плечо.

Мгновение, — люди исчезли за стволами старых дубов, а галки слетели к самому памятнику: надо же проверить, не оставили ли им тут чего-нибудь съедобного. А еще через несколько минут из птичьих головок исчезли все воспоминания о тех, кто тут был — неподалеку из норки выскочила мышь. Еда!

* * *

Гарри и Северусу пришлось пройти мимо площади с памятником семье Поттеров, но скульптура не вызвала у Гарри каких-то особенных чувств. Он только спросил у Снейпа, похожи ли тут родители на себя, получил отрицательный ответ, криво улыбнулся, смерив взглядом каменного малыша на руках каменной женщины, и отвернулся.

«Что ж, приятно сознавать, что и в этом наши вкусы сходятся, — подумал Северус. — Хотя я ожидал от мальчишки совсем другого. Однако ошибся, и это определенно к лучшему. Осталось одно, самое неприятное».

Они приближались к тому самому месту, куда Снейп еще ни разу не мог заставить прийти самого себя. Но с Поттером, продолжавшим рассуждать об использовании вампирских зубов в — не поверите! — педагогической практике, это оказалось ошеломляюще просто. Правда, тут же его ошеломили предложением отращивать клыки и улыбаться тем ученикам, которые списывают контрольную.

— У меня не списывают, — отрезал он, подумав, что если он просто улыбнется, без клыков, эффект может быть ничуть не хуже. Проверить, что ли? Оп… пришли.

— Это мой дом? — скептически-разочарованно спросил Гарри, ткнув одним пальцем в ветхую ржавую калитку.

«Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для магглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью».

— Я чего не понял… — Гарри продолжал смотреть на табличку. — Это моей бывшей семье памятник или злой силе?

Северусу, приготовившемуся к тяжелой для него беседе, стало интересно, что еще выдаст этот незамутненный знаниями и условностями поттеровский мозг. Пока все шло просто удивительно. У него даже не ныло ничего внутри после кладбища, и Северус прекрасно понимал, кого должен за это благодарить.

А уж если вдуматься да кое-что вспомнить, мальчишка действительно мастак задавать интересные вопросы. Во что выльется этот?

— Это мемориал такой, — ответил он как можно нейтральнее.

— То есть я тоже к нему теперь не имею права прикоснуться? Это больше не мой дом?

Снейп закашлялся. «Точно, хороший вопрос. И что ему сказать? Что мальчишке придется с нашим министерством разбираться?»

— А где я жить должен? — продолжал Гарри. — Ну, потом, когда школу окончу? И вообще, это такая награда, что ли — отобрать у выжившего ребенка место, где он мог бы жить, чтобы сделать мемориалом?

Снейп изумленно узнал в тоне Поттера собственные ядовито-саркастические нотки и… не мог не одобрить. Потому что — а как еще-то? Хорош «подарочек» для того, кого назвали «юным героем», ничего не скажешь. Сказать кому…

— Знаете, Гарри, кажется, есть у меня одна мысль. Тягаться с министерством — уж не с вашей весовой категорией, это точно, до совершеннолетия вам далеко, да и после это не очень-то поможет, но есть парочка журналистов… И общественное мнение. Но об этом попозже.

Снейп мысленно уже представлял себе перрон Хогвартс-экспресса. Почему бы там не оказаться парочке журналистов, даже без разницы, каких? Отправка в Хог бедного сиротинушки, нищего, несчастного… да, вот точно такого, какого он забирал из хижины на островке! Заодно у него в кои-то веки среди этих засранцев-бумагомарателей полезные должники появятся.

«Может, Альбуса все-таки предупредить?» — мелькнуло в мыслях, но в этот момент Гарри отошел от калитки и посмотрел куда-то вдаль. В перспективе улочки виднелась неслабая туча, которую ветер быстро гнал прямо на них. В воздухе запахло свежестью.

Снейп притянул Гарри к себе, тот уже привычно схватил его за руку, и они аппарировали на Косую аллею.

* * *

— Альбус, позвольте представить вам Гарри Поттера, — были первые слова Снейпа, когда он придержал вывалившегося из камина мальчишку, чтобы избежать тесного знакомства его лба с полом — все-таки он в Хогвартсе каменный.

Несколько часов между посещением земли поттеровских предков и назначенным директором временем они провели вполне приятно. Снейп закупил необходимые ему вещи, Поттер узнал ответы еще на пару десятков вопросов, они прекрасно перекусили в маггловском ресторанчике неподалеку от Кингс-Кросс, после чего едва не пропустили время аппарации к камину в «Дырявом котле», увлекшись перебиранием старых книг в лавке старьевщика.

Гарри был изрядно удивлен — тут оказалось куда любопытней, чем в светлом и новеньком «Флориш и Блоттс», однако вытащить себя оттуда позволил безо всяких.

— Здравствуй, Гарри, — доброжелательно улыбнулся старый волшебник в ярко-синей мантии, которая рябила от двигающихся по ней круглых золотистых шариков. — Альбус Дамблдор.

Гарри проморгался и потряс головой. После сумрака в лавке и непроглядной темноты каминной сети зрелище было явно не для его глаз — их просто заломило.

— Извините, здравствуйте, директор, сэр, — он попытался шаркнуть ножкой, но получилось не очень.

— Вы можете звать меня профессор Дамблдор, — ласково улыбнулся тот. — Может быть, вы хотите меня о чем-то спросить, мистер Поттер? Могу я называть вас по имени? Гарри?

— Да, конечно — ответил Гарри, а сам подумал:

«Ну вот еще… Профессор у меня один… Директор Дамблдор будете. А что спросить-то?»

И тут его осенило.

— Так это вы мне письма присылали?

— Да, Гарри, — радостно улыбнулся старик, — Ты сохранил их? Ох, боюсь, их было слишком много, видишь ли, я немного не рассчитал с умножающим заклятием.

Гарри стало не по себе. Ведь если все то, что случилось с дядей и тетей, устроил лично директор, то он же может и с ним! А что было бы, если бы письма распечатывал он сам? А… сов он тоже умножал?

Альбус удивленно смотрел, как вежливый мальчик превратился в испуганного и бочком-бочком быстро оказался за спиной Снейпа, который в свою очередь не менее удивленно смотрел то на Альбуса, то на Гарри.

— А что с ними не так?

Возмущенная физиономия мальчика вынырнула из-за мантии Северуса Снейпа.

— Да все не так! Дядя вообще спятил!

— Как?! — всполошился Дамблдор. — Что случилось?

— Вы что в те письма такое засунули, что он… — Гарри осекся и подергал Снейпа за мантию.

Тот, подняв бровь, заглянул себе за спину.

— А может, не надо этот Омут памяти, а? — почти прошептал Гарри.

— Поттер, вам же здесь учиться. Я совершенно уверен, что директор вовсе не желал ничего плохого ни вам, ни вашим родственникам. Вам следует сейчас же разъяснить это недоразумение!

Дамблдор одарил своего подчиненного таким благодарным взглядом, что тот едва не вздрогнул.

— Гарри, я даже готов извиниться, но, право, хотелось бы знать, за что, — вздохнул директор. — Будь так добр, расскажи, хотя бы для того, чтобы я больше так не ошибался.

Гарри хмуро вышел из-за спины Снейпа и спросил:

— А мои воспоминания в вашем Омуте памяти тоже можно посмотреть?

— Вы готовы ими поделиться?

— Конечно. А то рассказывать долго. Это было… это просто бред какой-то был, вот.

— Ну… я никуда не тороплюсь, но если вы настаиваете…

* * *

Просмотром панического бегства семьи Дурслей они занялись втроем, причем Гарри комментировал, иногда довольно язвительно. Снейп молча наслаждался. Дамблдор грустил и думал, что с Дурслями что-то не так не только из-за писем. А Гарри думал, что этот Омут памяти, или Думосбор, оказался потрясающей штукой, и уже предвкушал, как увидит живую маму…

Директор же, едва вынырнул, действительно извинился.

— Зелье приязни, — почти то же, что на портале? — спросил Снейп. — И много у вас его еще осталось?

— Достаточно, — Альбус блеснул очками, и расспрашивать его дальше Северусу мгновенно расхотелось, и повернулся к Поттеру. — Я виноват, Гарри, не рассчитал количество…

— Магглам, — язвительно уточнил Снейп. — И количество, и концентрацию, я бы сказал.

Альбус сжал челюсти и сосчитал до десяти.

— В следующий раз обязательно буду консультироваться с тобой, Северус.

— А теперь можно мне тоже посмотреть? — встрял Гарри. — Вы же обещали. Про маму?

«Очень вовремя», — подумал Снейп, доставая флакон с воспоминаниями.

Гарри нырнул в омут, а его профессор с директором успокоились и завели мирную беседу за чашечкой чая. Самого простого чая, как определил Снейп, цейлонского. Директор, что удивительно, не торопился с расспросами, так что Северусу пришлось самому вещать про успехи Гарри Поттера в обучении — подробно, в деталях, чтобы время занять и ненароком не сообщить лишнее. Например, про вампирские увлечения и все, что с ними связано, и тем более про то, что он сам еще не успел все выяснить.

Через полчаса довольное лицо Гарри показалось над поверхностью клубящегося тумана.

— Спасибо, — прочувствованно произнес он и довольно улыбнулся Снейпу. — А можно еще?

— Может быть, мне тоже поделиться? — спросил директор.

— О, да, конечно! Спасибо!

Когда Альбус закончил вытягивать из виска чуть мерцающую туманную ленту и поместил ее в Думосбор, Гарри перед тем, как снова окунуться с головой в волшебную чашу, не удержался от вопроса:

— А это очень трудно? На каком курсе этому учат?

Беседа затягивалась, зато наконец перестала всех напрягать.

* * *

В Лютный переулок Снейп сегодня так и не успел. Засиделись они с директором и Поттером. Странная компания, надо отметить. Ясно было, что Гарри побаивается Великого Светлого (и правильно делает, кстати). Как и то, что для самого Альбуса этот факт оказался весьма огорчительным. Что ж, за пару недель, да из светлого в темного быстро не переквалифицируешься. Немудрено, что директор не привык к такому отношению. А чутье у Гарри отличное, не отнять…

Но не слишком ли картинно он испугался? Северус уже неплохо понимал, что мальчишка частенько играет на публику, хотя и сам вполне верит в то, что хочет изобразить. Убойное сочетание. Слизерин по нему плачет, как ни крути. Эх, придется как следует поработать, чтобы такого не случилось.

Когда уже в сумерках он аппарировал Поттера на Тисовую, их встретила Петунья, удивив обоих.

— Снейп, как добраться до… — она осеклась, — до могилы моей сестры? Смогу ли я, — она прерывисто вздохнула, и Северус не дал ей продолжить:

— Есть несколько вариантов, — он старался, чтобы его голос звучал успокаивающе. — Ты можешь добраться маггловским транспортом. В соседнем поселке живут и волшебники, и сквибы, и м… обычные люди. Место называется Годрикова впадина. Схему, где что расположено, я принесу или передам с Гарри. Второй вариант — я могу аппарировать туда тебя или вас с Гарри, это максимально быстро, но вызывает не самые приятные ощущения. Третий — если соберешься поехать маггловским способом вместе с Гарри, то лучше всего, чтобы я вас там встретил. Ему не стоит появляться в местах, где много волшебников, без присмотра.

— Магглы могут перемещаться вместе с волшебниками? Насколько это опасно?

— Если точнее, волшебники могут перемещать магглов, но полностью это безопасно только в том случае, если человек хочет переместиться туда же.

— Как можно хотеть «туда же», если не представляешь, как это выглядит?

— Или абсолютное доверие, — Снейп усмехнулся, глядя, как скривилась Петунья. — Или я опять-таки передам колдографию, тогда ты будешь представлять нужное место. Этого достаточно. Думай.

— Где вы были раньше, вы все? — внезапно горько спросила она и ушла в дом, не затворив за собой дверь.

Гарри быстро попрощался, и Снейп аппарировал домой, не дожидаясь, пока тот уйдет. А потому не видел, как мальчишка долго задумчиво смотрел в вечернее небо, а потом присел на крыльцо, из-под которого к нему на колени заскользило длинное черное змеиное тело. Ужик за лето неплохо подрос. А Гарри нужно было сегодня о многом подумать, и немногословный собеседник для этого очень даже годился.

Стоило Снейпу добраться до дома, как его камин вспыхнул зеленым пламенем и в нем показалась голова директора.

— Северус, можно тебя на пару слов?

— Может, так поговорим?

— Я открыл для тебя камин. Это не займет много времени.

И вот они сидят — снова за чаем, в тех же самых креслах, что и совсем недавно. Только Гарри нет.

— Что вы хотели узнать, Альбус?

— Что ты рассказывал Гарри обо мне?

— Ничего особенного, — Снейп спокойно пожал плечами. — Я знаю, что такое пиетет, и уверен, что ребенка вмешивать во взрослые отношения точно не стоит.

Он посмотрел на Дамблдора, но тот молчал, явно ожидая подробностей. Ну да ради Мерлина…

— Конечно, я не мог не сказать, что вы директор школы, Верховный чародей Визенгамота, — Снейп усмехнулся. — Потом мне пришлось полчаса рассказывать, что такое Визенгамот и почему он так называется, что делает и так далее. У этого ребенка после одного вопроса рождается еще десяток, а то и два, если вы заметили.

Директор кивнул, чуть улыбнувшись.

— Все ваши регалии были перечислены в письме, так что я точно ничего нового ему не открыл. Да про МКМ пришлось объяснять около часа, я себя уже ходячим справочником почувствовал. Ну, а все остальное в книгах, наверное, прочитал. Меня, к счастью, не расспрашивал. Вы не беспокойтесь, Альбус, мне кажется, у вас не будет с ним проблем. Поттер неплохо понимает, что такое субординация. А настраивать ребенка за или против кого-либо, думая отсидеться за его спиной, — на лице Снейпа появилась брезгливая гримаса, — это уже чересчур. Уж очень размеры разные, не находите?

— Но мальчик совершенно мне не доверяет! Такая глупая ошибка! Я хотел исправить, но сделал только хуже…

— А вам это настолько необходимо?

Снейп заметил, что его вопрос впервые, кажется, поставил Альбуса в тупик, и мысленно улыбнулся. Поттеровский метод прекрасно работал. Ему очень хотелось домой — отдохнуть и помолчать наконец-то. Сегодня ему было о чем подумать. И он решил добить дорогого директора еще одним поттеровским способом — пониманием:

— Вы в те дни были сам не свой — в таком состоянии немудрено совершить ошибку. Но что изменится от того, что вы казнитесь? В следующий раз вы изучите вопрос подробнее, чтобы не допустить никакой оплошности. Чему вы огорчаетесь? Это просто опыт, Альбус. Неужели у вас никогда не было неприятных уроков? А теперь позвольте мне откланяться.

Снейп встал, шагнул к камину, зачерпнул пригоршню летучего пороха и обернулся.

Слегка расфокусированный взгляд Альбуса Дамблдора стал достойным завершением его непростого дня.

* * *

Не дай Мерлин тебе, Северус, узнать, какие неприятные уроки были у Верховного Чародея! Особенно последний. Да и предпоследний тоже. И предпредпоследний.

Битва с Гриндевальдом… Какое, право, громкое название для приватного разговора в старом немецком замке! Как был искренен Геллерт, когда просил дать ему шанс все исправить!

Каким глупцом оказался он сам, что поверил ему. Почему, почему он был так непроходимо глуп?!

Может, потому, что Гел позволил победить себя в дружеской дуэли и безо всяких возражений отдал Ту Самую палочку, сам уже тогда предвидя, что все это ненадолго?

В результате Альбус сам, по собственной воле согласился на ритуал. Наверное, Геллерту было легко его просчитать. И в результате отдал все — и себя, и Старшую палочку, которая теперь должна быть где-то тут. Отобранная у того, кто был Геллертом, тогда, в камере, тоже слушалась, но не была той самой, Бузинной. Какое-то черное дерево.

После того как Альбус узнал, что тут творил его предшественник, ее и в руки брать было противно — ладно хоть нашел свою старую палочку, и спасибо, что она признала его и нормально работала. Сколько он ни обыскивал собственные апартаменты, находилось что угодно, кроме того, что он так жаждал найти. Спрятанное в замке искать — что иголку в стоге сена, но ведь хранилище или тайное помещение Геллерт вряд ли бы устроил далеко от своих покоев. Где-то должна быть зацепка…

Альбус Дамблдор перебирал флаконы с воспоминаниями. Он пересмотрел те из них, что относились к «Мародерам» — почему-то одна из подписанных «Лили Эванс» оказалась среди них. Случайно? Намеренно? Так и осталось загадкой. Приличная девочка…

А ведь Гарри наверняка и про отца спросит. Он вздохнул. Из истории Джеймса придется вырезать по ломтику, ведь мальчик должен гордиться своими родителями… И начать надо бы уже сейчас — мальчик такой непредсказуемый. А его доверие Альбусу нужно. Необходимо даже!

Он перебирал записи воспоминаний. Чтобы просмотреть их все понадобится немало времени, у Альбуса его не было. Геллерт удивительно качественно развивал самые неприглядные черты не только у Джеймса Поттера сотоварищи, были и другие, постарше, помладше… Кстати, почему в центре — именно эти четверо? Чем они привлекли его внимание? Альбус потер лицо ладонями и провел ими по волосам. Как же противно.

И с поведением магглов, которым отдали Гарри Поттера, точно что-то не то. Надо бы посмотреть. Он достал уже наполовину исписанный органайзер и грустно ухмыльнулся. Он теперь похож на Гарри — стоит потянуть за одну ниточку, как вытягивается целый клубок новых проблем и вопросов.

Но сначала он все-таки приготовит воспоминания о Джеймсе Поттере для его сына. Записей и воспоминаний о нем больше, чем про Эванс, но хорошего там куда меньше. Должен ли Гарри знать всю неприятную правду — да и насколько это правда? Ведь, возможно, Геллерт занялся мальчиками еще до их поступления в школу. Ведь не могло не быть в них хоть чего-то хорошего!

Он снова окунулся в Омут памяти. Джеймс-старшекурсник вызывал несколько меньше нареканий, так что Альбус начал смотреть с конца. Один из последних эпизодов, где Джеймс Поттер уже в аврорской мантии передает что-то ему прямо в руки, внезапно насторожил. Где этот сверток? Что в нем?

Очередной обыск, который он провел в собственных покоях, ответа не дал. Стены, что ли, начать простукивать? Внезапно его осенило позвать домовика и отправить прибраться в… пусть будет «скрытой комнате». Все-таки соображать он стал уже не так легко и стремительно, как в молодости.

Эльф направился в спальню и растворился в стене прямо за балдахином директорской кровати — вот же! Нет слов… Дамблдор подождал, пока тот вернется — хватило пары минут, прибирать-то там было нечего, отправил слугу на кухню, подошел к стене, достал палочку и рассек палец, приложив его над местом, откуда появился домовик. Самая обычная дверь распахнулась в темный коридор, в котором тут же зажглись синие магические факелы. Ну наконец-то.

* * *

Северусу Снейпу не спалось. День, который, как он считал, займет второе место среди почти бесконечной вереницы самых плохих дней его жизни, оказался удивительно спокойным и простым. Никакого надрывного раскаяния, даже боль потери словно притупилась. Не потому ли, что рядом стоял этот ребенок — продолжение Лили?

Раньше, стоило ему задуматься о своем прошлом, становилось тяжело, словно он перебирал не воспоминания, а камни — большие, громоздкие, тяжелые. Мерзкие. Сегодня все было совершенно иначе. Теперь стоило ему представить кладбище, как возле камня тут же нарисовывался Поттер, задумчиво поглаживающий его еще детской ладошкой. И обязательно задавал какой-нибудь вопрос не по теме.

Даже то, что призраком смертельной вины преследовало его постоянно, почти во всех снах — дом Поттеров с обваливающимся куском крыши — быстро перетекал в воспоминание о том, как Гарри тыкал пальцем в ржавую калитку.

Теперь изо всех его страданий нагло торчали то любопытные уши, то коленки, то локти Поттера — не превращая их в фарс, вовсе нет! Просто мальчишка был точно так же со всем этим связан, и, кажется, до Северуса стало доходить, что он никому в жизни не был так нужен, как ему. Даже Лили. И эта мысль не была горькой — она просто была.

А ведь он себе на вечер даже огневиски приготовил — выпить, чтобы забыться… а забывать-то оказалось и нечего. Что для него значил прошедший день и его необычное тепло? Шаг к свободе?

Нет, самый важный шаг он сделает, когда сумеет рассказать Гарри все как есть. Другой вопрос, сумеет ли? Внутренний голос упрямо твердил, что с этим лучше не затягивать, но Северус Снейп так давно привык с ним спорить и, как правило, побеждать…

Завтра, если только удастся, нужно будет поговорить с Петуньей, скорее всего, ее удастся убедить в том, что с разумом ее и ее мужа поработали, и согласится снять закладки. Теперь это для него — самое важное. Безопасность Гарри.

* * *

Выходных у Снейпа теперь не было совсем. Да он и смысла в них не видел — по крайней мере летом. Продолжал свои дела: варил зелья на продажу, изучал новые вопросы, экспериментировал в лаборатории. Теперь к делам прибавилось еще одно, по имени Гарри Поттер. И оно ужасно огорчалось, если ему намекали на выходные.

При всем при этом надо было отдать должное: времени мальчишка отнимал не особенно много. Его помощь в приготовлении простейших ингредиентов была удобной, а отвечать на его вопросы оказалось той еще гимнастикой ума. Пути мыслей Гарри Поттера поначалу казались неисповедимыми, но стоило тому начать объяснять, а Северусу — вдуматься, все оказывалось настолько ясным, что даже странно становилось: как же иначе-то, почему раньше-то никто не догадался?

Да и времени на достойную подготовку ребенка к школе оставалось совсем мало. Так что когда Снейп заикнулся о выходных и увидел искреннее огорчение на живой физиономии Гарри, он просто объявил о том, что, раз так, выходных у них не будет до самого Хогвартса. Поттер не огорчился ни на йоту, что для Снейпа было уже ожидаемым, но по-прежнему удивляло. Все-таки Гарри Поттер — это какая-то другая порода детей. Или даже вид.

Конечно, Северус заметил, что далеко не все занятия вызывают у его подопечного энтузиазм: к тем же прописям тот охладел довольно быстро. Успехи были, но до идеала… Да кому этот идеал нужен, в конце концов? Непреодолимую тягу к знаниям Поттер выказывал в трех областях: Чарах, Зельеварении и Трансфигурации. Второе место занимала история — в ней он специально выискивал своих любимых вампиров. Ну, нашел-таки. И теперь горел желанием побывать в Бэкингемшире, а также аббатстве Мелроуз и замке Алнвик.

Снейп заявил ему, что составлять компанию в подобных путешествиях не намерен, и Гарри вроде бы унялся. Было ясно, что передышка временная, но, к счастью, на фаната Поттер походил меньше всего: ему было ужасно интересно. Просто его детская настырность все усугубляла.

Но именно она часто давала пищу для новых мыслей и идей, так что сосуществование с Поттером можно даже было иногда отнести к взаимовыгодным. Единственное, что омрачало чело Северуса Снейпа — мысли о перспективе разговора о его собственной истории, его роли в том, что Гарри остался сиротой, и о Пророчестве, будь оно трижды неладно. Говорить о своей жизни… Он думать-то о ней не любил!

* * *

Субботним утром Снейп аппарировал на Тисовую, где на ступеньках черного входа его уже поджидал любимый ученик.

После краткого приветствия Гарри обрадовал его тем, что его тетка желает пообщаться. Действительно обрадовал, Снейпу это было очень даже на руку. Вот только куда девать остальных членов семьи, чтобы не мешали? Усыпить их на часок-другой? Это он и предложил хозяйке дома.

Более тихого и в то же время бурного скандала ни Гарри, ни Снейп в своей жизни еще не наблюдали, не говоря о том, чтоб поучаствовать. Правда, Гарри быстро выставили, но он слышал, что Северусу опять пришлось поклясться в том, что будет действовать на благо и только на благо.

Если бы не необходимость, Северус давно бы развернулся и ушел. С некоторых пор он терпеть не мог давать обещания, не говоря уже о клятвах, но вот сегодня он снова поклялся. Своей магией. Перед магглой. Нет, он постарается как можно скорей забыть об этом позоре! Зато теперь в гостиной сидела только Петунья Дурсль, хмуро глядя, как ее супруг и сын мирно похрапывают в креслах. И с ней можно было нормально разговаривать. Ну… почти.

— Когда ты это понял? Что с нами что-то не так? Это очень заметно?

— Нет, только для тех, кто знает. Когда ты спросила про могилу сестры.

— Если ты нарушишь клятву, она будет обжигать тебе запястье? Что вообще будет?

— Какое тебе дело? — он немного помолчал. — …Клятва заблокирует мою магию. Я не смогу колдовать.

— Это так ужасно?

— Взрослые маги, как правило, не выживают.

Петунья вскинулась от удивления, но со вздохом опустилась обратно на диван.

— Почему я тебе верю?..

— Наверное, потому, что мне совершенно все равно, останетесь вы полусумасшедшими или нет, а значит, нет никакого смысла обманывать? Или потому, что могу сделать все, что собирался, без твоего согласия?

— Тогда зачем ты его добиваешься? — пискнула Петунья.

— Потому что так безопаснее для твоего мозга, — равнодушно ответил Снейп. — И потому, что вменяемые родственники нужны Гарри.

— Почему ты не заберешь мальчишку к себе, если уж он тебе так дорог?

— Так, — Снейп поднялся. — Лечиться будешь, или мы уходим?

— Для того, чтобы… чтобы причинить вред, моего согласия ведь не нужно?

— Иногда у тебя даже получается думать, какая радость, — пожал плечами Снейп и повернулся к окну. — Поттер, будьте так любезны перестать дышать в занавеску — свежий воздух принесет вам больше пользы!

Гарри, ухмыляясь, ретировался. Выставить-то его выставили, но он уже несколько раз подходил к окну, чтобы послушать разговор, а в конце концов не вытерпел и залез на подоконник, потому что хотелось видеть лицо… вот только чье, он определиться не смог. Теткино? Снейпа? Потому и начал возиться, чтобы устроиться поудобнее. Зря, — теперь из открытого окна не доносилось ни звука. Заглушающие чары. Да, наверное, античары тоже существуют, но вряд ли Снейп ими поделится. Не в ближайшее время точно.

Проявить настырность и вернуться Гарри в голову не пришло: он уже знал, насколько опасно отвлекать волшебника от работы. А уж легилимента… Его это направление пока не привлекало совершенно. Узнавать, что думают другие? Ему бы со своими мыслями справиться для начала. Хотя про то, что на уме у его профессора, он поинтересовался бы, конечно, но — как там Снейп сказал? — не та у него весовая категория, да.

А потом он угощал профессора чаем со сконами с сыром, пока непривычно притихшая тетка укрывала пледом своего Дадлика и объяснялась с разбуженным супругом.

Но вот она позвала их… Разговор с дядей проходил по очень похожей схеме, так что Гарри преспокойно отправился в сад, понимая, что ничего интересного уже не будет. Лужайку, что ли, подстричь? Вроде еще рано. Поливать? Вечером надо будет, а пока тоже рано. Точно! У ограды кусты подстричь! Он открыл гараж, переоделся и… увлекся. Кусты быстро закончились. Точнее, не сами кусты, а лишние ветки. Низкие кусты Гарри не любил — за ними очень неудобно прятаться.

Он прошелся до дома, поглазел в окно, в котором виднелся Снейп, все так же сосредоточенно сидящий напротив дяди Вернона, зашел в дом, был выгнан с кухни, едва сунул туда нос, и наконец вернулся в гараж: решил все-таки подстричь лужайку. А то все делом заняты, а он, как дурак, который ничегошеньки не умеет…

* * *

Альбус Дамблдор еще ни разу, несмотря на свою длинную жизнь, не испытывал одновременно облегчение, радость, отвращение и ненависть. Будь его воля, он бы медленно поджаривал мозги Геллерту, а не резал! Что он наворотил… Из найденных обрывков складывался отвратительный фарс, главным героем которого должен был стать ребенок. И ведь станет, если он, Альбус, ничего не предпримет.

В потайном коридоре оказалось три двери: в кабинет, в небольшую лабораторию и в хранилище. В последнем чего и кого только не было, но директор не стал рисковать и нарушать Стазис. По крайней мере, пока не разберется с безопасностью замка. Он парой взглядов оценил лабораторию и расположился в кабинете, где пробыл почти до утра, и наконец-то начал хоть что-то понимать.

От обилия дел глаза разбегались, но он решил начать с относительно простого и однозначно полезного: привести жизнь Гарри Поттера в более-менее нормальное состояние. Для этого нужно было немного. Вернуть его родственникам вменяемость, убрать несколько совершенно лишних вещей в их доме и настроить наконец нормальную магическую защиту для его обитателей.

Уснуть ему удалось под утро, так что на Тисовую Альбус Дамблдор аппарировал гораздо позже, чем собирался. Вид Гарри Поттера, юного героя магической Британии, в рваных штанах и растянутой грязной футболке, увлеченно таскающего туда-сюда тяжелую газонокосилку, полоснул словно ножом по сердцу. Все, скоро он избавит бедного ребенка от непосильного труда!

Когда Гарри повернул за угол дома, Альбус распахнул калитку и быстро прошел к дверям.

Картина, которую он застал, совершенно его шокировала.

Петунья Дурсль сервировала стол, рядом с которым сидел ее супруг, мирно разговаривающий с… Северусом Снейпом! Альбус уже собрался отступить, сделав шаг назад, потом решил накинуть на себя дезиллюминационное, но Снейп его заметил и вскочил, доставая палочку… Он что, собрался с ним драться? Для чего? Неужели защищать этих магглов?!

Пришлось вежливо поздороваться, представляться, извиняться за вторжение…

Глаза Северуса Снейпа открывались все шире и шире. Дурсль хмурился, толстый мальчишка в кресле засопел и повернулся, за окном мерно трещала газонокосилка. Первой отреагировала хозяйка дома. Она поздоровалась и сразу же поинтересовалась, неужели входная дверь оказалась открытой.

Альбус извинился еще раз, дорывая Снейпу шаблон, однако тот виду не подал.

— Какими судьбами? — спросил он.

— А вы, Северус?

— Я за Поттером зашел, естественно было бы пообщаться с его опекунами. Это было давно необходимо, — он выделил голосом «давно», едва сдерживая сарказм. — А вы-то как?

Газонокосилка смолкла.

— А я нашел записи своего, хм-м, помощника, — отчитываться перед Снейпом было неприятно, но тот явно имеет большое влияние на Гарри. — Вот… решил исправить, что могу. Но вижу, ты уже справился. Моя помощь больше не нужна, так что позвольте откланяться…

— Здравствуйте, директор Дамблдор, сэр! — раздался из коридора голос Гарри Поттера, а потом показался и он сам — взлохмаченный, с травой в волосах, вытирающий руки какой-то тряпкой. — Вы ведь расскажете нам, как правильно вскрывать волшебные письма? Дяде и тете очень интересно, правда?

Вернон Дурсль начал медленно багроветь, а его супруга, наоборот, побледнела. Снейп с удовольствием наблюдал, как директор теряется, решая, что же делать… Окончательно портить впечатление о себе у Гарри Поттера великий волшебник не хотел. Северус свой вывод сделал и решил немного помочь.

— Присаживайтесь, Альбус, — пригласил он его и тут же обернулся к хозяевам дома. — Ничего, что я так? Все-таки не первый год работаю под началом этого уважаемого волшебника.

«Альбус, с вас должок. Пока небольшой, но, надеюсь, вы запомните».

Лекция о корреспонденции в волшебном мире и ее роли в решении многих вопросов, кроме передачи информации, была весьма и весьма познавательной. Дамблдор все валил на помощника, был вполне вежлив с Дурслями и частенько косился на Гарри. Тот же, недолго думая, слетал за тетрадью, чтобы сразу записать — информация-то ого-го какая полезная! Так что Гарри Поттер являл собой прилежного ученика, конспектирующего лекцию.

Дурсли, еще только пришедшие в себя, не знали, что и думать, а их тщательно инструктировали, как правильно вскрывать подозрительные конверты, что в них и на них может быть, ну и так далее. Снейп смаковал момент: наконец-то господин Верховный Чародей выполнял его работу. Да, будет что вспомнить, когда начнется учебная текучка.

— Я удовлетворил ваше любопытство? — спросил Дамблдор, поднимаясь. — Знаете, дела…

— Вы называете это простым любопытством? — встала вслед за ним Петунья, и в коттедже на Тисовой, 4, в который раз уже сегодня запахло грозой. — У меня к вам много вопросов, господин директор, но для начала скажите мне, как вы, волшебники, вроде бы взрослые люди, могли оставить ребенка на каменном крыльце на ночь в конце октября?! Я вас спрашиваю!

Она повернулась к племяннику.

— Гарри, сделай милость, сходи погуляй.

Тот выскользнул из-за так и не накрытого окончательно стола и отправился в коридорчик, ведущий в сторону кухни и задней двери.

— Можешь взять кусок пирога!

— Да, тетя.

Дамблдор приоткрыл рот, но промолчал.

А осмелевшая Петунья, наконец получив возможность высказать тому, кого считала главным виновником безобразия, в которое волшебство превратило ее жизнь, разошлась так, что ее супруг только с гордостью на нее посматривал. Причем как женщина, превыше всего ценящая порядок, свои претензии выстроила четко по хронологии.

Она высказалась о том, как изменяется поведение нормальных детей всего после полугода обучения в волшебной школе, о воспитании некоторых школьников, об их презрительном отношении к тем, кто «не как они» — Снейп едва не покраснел — настолько доходчиво она описала свои мысли и чувства. О, ей было о чем сказать! О тех, кто имел наглость ломать чужие судьбы и едва не сорвал ее собственную свадьбу, о той, кто бросила на руки единственной сестре больных родителей и даже не приехала на похороны. И наконец дошла до племянника.

— Ночью едва не подморозило! У ребенка было воспаление легких! А лечить я его могла только в маггловской больнице и маггловскими лекарствами! Не имея никаких документов о его рождении, медицинской карты, в конце концов! Хоть кто-то у вас там голову на плечах имеет или нет? Вы все там в сказке живете?

— Вопрос риторический, как я понимаю, — Снейпу надоело и он привстал, в очередной раз спасая положение, и посмотрел на Альбуса. Тот еле заметно кивнул.

— У нас с мистером Поттером на сегодня были планы, — заявил он, направляясь туда же, куда ушел мальчишка. — Было приятно, — в голосе снова звучал сарказм, — и необыкновенно познавательно пообщаться. Поттера верну в девять вечера.

— Да хоть совсем не возвращай, — все еще в сердцах сказала Петунья.

— Надеюсь, вы это не серьезно? — спросил Дамблдор, и его очки-половинки странно сверкнули. — Понимаете, материнская кровная защита имеет некоторые особенности… Я готов вам все объяснить, если хотите.

Идя по коридору на выход, Северус слышал, как Дамблдор начинает свой рассказ, и снова был доволен тем, что ему не придется все объяснять самому. Директор остался на лекцию номер два. Замечательно. Даже великолепно.

Дверь была распахнута, из садика доносился запах свежескошенной травы и… шипение.

Увидев на крыльце черное тело с желтыми пятнами возле головы, Снейп моментально наклонился и схватил ужа, бросил перед собой платок, быстро трансфигурировал из него небольшой флакон и поднес его куда-то к хвосту. По стеклу медленно стекли несколько маслянистых капель, и только потом Снейп понял, что на него шипит не один только уж…

Слушать еще одну лекцию про защиту, основанную на магии Крови, Гарри счел лишним. По первой паре фраз директора он определил, что Снейп давал ему куда более серьезные сведения, хотя суть и одна. А вот что тетя их обоих знала — это новость! Надо будет попробовать ее хорошенько порасспросить. Интересно, как теперь она будет к нему относиться? Его маму, свою сестру, она, кажется, все-таки любила… Что-то будет теперь?

Гарри не заметил, как поделился своими размышлениями с заползшим к нему на колени ужиком, который за это время изрядно подрос, как и свойственно молодым змеям, и стал вполне себе ужом. Тот успокаивающе зашипел, что «родственные отнош-ш-ения, конечно, неплохо, но всякая уважающ-щ-щая с-с-себя змея по жизни сама по с-с-себе».

Гарри ответил, что он как-то ни разу не змея, и завязалась беседа. Уж, чтобы было удобнее разговаривать, сполз с коленей Гарри назад на теплый, нагретый уже полуденным солнцем камень, но тут крыльцо сзади дрогнуло, и его кто-то схватил чуть ниже головы!

— Спасите! Помогите! — кричал… хотя, конечно, шипел перепуганный уж, а потом прикинулся мертвым, даже не чувствуя, как что-то из него вытекает в подставленную склянку.

— Не обижайте его! — подскочил Гарри.

С такой экспрессией, да с двух сторон, на Снейпа еще не шипели. Осознав, что именно слышит от Поттера, он выронил змею, и моментально «оживший» уж, отчаянно ругаясь, метнулся под крыльцо. К счастью, руки опытного зельевара успели чисто автоматически запечатать сосуд с ценным ингредиентом. В воздухе сильно запахло… нет, не грозой, а тем самым ингредиентом. А Северус, вместо того чтобы одним взмахом палочки очистить воздух, прислонился к двери и медленно сполз на крыльцо рядом с Гарри.

— Что с вами, профессор? — зеленые глаза участливо заглядывали в лицо, и, хвала Мерлину, мальчишка перешел на человеческий язык. Снейп зажмурился. Может, ему померещилось? Нет, не с его везением.

— Давно вы со змеями разговариваете, Поттер? — слабым голосом спросил он, отчаянно надеясь на невозможное, но ответ моментально лишил его всех иллюзий.

— С этого лета. Когда Дурсли уехали, вот. А что случилось-то? И зачем вы его так схватили, он же испугался! А как ругался на вас… Ой, как ругался! — Поттер хихикнул.

— Поттер, без знаний о том, что обо мне думает ваш хвостатый приятель, я точно обойдусь. А вы приготовьтесь ответить мне на один вопрос по истории, только, — Снейп поднялся, наложил на флакон Стазис и убрал его во внутренний карман мантии, — давайте уже отправимся.

— А, вы у него взяли какой-то ингредиент! А для чего?

— Руку, Поттер!

* * *

После небольшого, но серьезного экзамена по истории, связанной с Салазаром Слизерином, который Гарри сдал достаточно успешно, попутно выяснив, что у него за «темный дар», они со Снейпом почти поменялись ролями. Поттер оказался ничуть не менее дотошным, чем его учитель. Откуда мог взяться такой дар, кому передавался, — детские вопросы, но в результате они постепенно перешли на историю Гонтов, Певереллов, а там и до родословной самого Поттера уже не так далеко осталось. Однако дальше Гарри сделал совершенно другое умозаключение.

— Получается, что если все почти волшебники Британии — друг дружке родня, а чистокровные так точно, то на парсет… пар-сел… тьфу, короче, на змеином языке куча народу может говорить, просто никто не признается? Ну, потому что, — Гарри хмыкнул, — не оценят?

Северус устало вздохнул. От родословных, которыми он обязан был интересоваться, так сказать, по долгу службы, он давно в восторг не приходил. Да, он прекрасно знал о проблемах близкородственных браков, и даже о генетике и наследственности. И успел подумать, что если ему самому достался бы такой дар, то уж точно молчал бы об этом. Так что предположение Гарри имело смысл. Важно было другое.

— Гарри, — он серьезно посмотрел на него. — Какие выводы вы должны из этого сделать?

Мальчишка задумался всего на пару секунд и тут же улыбнулся:

— Конечно, не светиться! Правильно, сэр?

Снейп облегченно вздохнул и кивнул. Ему определенно повезло в том, что Гарри Поттер унаследовал, если можно так сказать, мозги своей матери, а не отца. Но нет, озвучивать это он не собирается, лучше тихо порадуется сам за себя. И, наверное, за мальчика.

А потом тот учинил ему настоящий допрос. Про ужа своего, конечно. Снейпу было нетрудно обрисовать суть десятком предложений.

— Когда уж испуган, он выделяет из клоакальных желез густую неприятно пахнущую жидкость и притворяется мёртвым, что мы недавно и наблюдали. Запашок вы тоже имели возможность оценить, не так ли?

Гарри понимающе усмехнулся и кивнул.

— Резкий и отвратительный запах на самом деле нестойкий, он быстро исчезает, но в составе одного достаточно редкого зелья замечательно отпугивает докси. Кстати, вы уже читали про этих волшебных домашних вредителей?

Гарри помотал головой.

— Тогда ищите и читайте. Мне сегодня удалось получить незаменимый компонент для доксицида — качественного зелья, хотя существуют подделки. Да, Поттер, это вещество — самый настоящий яд, и у меня его часто заказывают. Особенно аристократы — для докси в портьерах их особняков настоящее раздолье.

— Но как, если запах улетучивается?..

— В том и соль, что быстро. Вы согласитесь долго находиться в комнате с таким запахом? А в доме жить? То-то и оно. Докси, на которых попадает яд, быстро погибают, а остальные спасаются бегством от запаха, и тут уже дело за домовиками или самими волшебниками. Кстати, укус этих тварюшек ядовит, хоть и не смертельно, но неприятностей доставить может.

— А можно было просто договориться? Я ведь мог ужа попросить, он мне доверяет! Или доверял, — Гарри нахмурился. — Вдруг он теперь вообще ко мне не выйдет?

— Нет, попросить и договориться нельзя — да спросите своего ужа, в конце концов! Если он может пугаться самостоятельно, я буду только рад предоставить ему место в террариуме и ежедневную кормежку. И еще будьте добры перечитать о змееустах — что значит «не выйдет»? Вы можете… Ах да. Подготовьте мне эссе как раз по поводу того, что вы, Гарри Поттер, можете лично, как змееуст.

Снейп поднялся, собираясь в лабораторию, но остановился.

— Надеюсь, это ваш последний сюрприз? Хотя бы на сегодня?

— Это парсел-танг, — Гарри улыбнулся, наконец-то победив произношение нового слова, — сюрприз, что ли? Откуда бы мне знать? Я думал, все волшебники со змеями разговаривать могут. И вообще с разными животными.

Снейп слегка побледнел.

— С кем еще вы разговариваете, полиглот вы наш?

— С графом Дракулой…

— Гра?.. С кем?

— А, простите. Я кота так назвал. Черного. Он теперь почти мой, и новое имя ему понравилось. Хотите познакомлю?

— И что, он вам так и ответил, что понравилось? — Снейп напрягся.

— Да нет, мурлыкает он. Он очень умный! Профессор, а можно в школу взять кота, если он не совсем мой?

— Что значит «не совсем ваш»?

— Да он у миссис Фигг живет, в доме напротив. Или не в доме. У нее куча котов, и все такие.

— Умные и на Дракулу откликаются?

— Здоровенные, — уважительно произнес Гарри и показал руками: — Во! И с кисточками на ушах.

«Так. Еще не все сюрпризы, значит, — подумал Снейп. — Кто в Литтл Уингинге, мантикору ему в зад, держит низзлов?»

— А познакомьте-ка меня с ним…

Загадка недолго оставалась таковой: Северус вспомнил, от кого слышал имя миссис Фигг. Кажется, даже видел: она состояла в Ордене. Значит, это та полоумная старуха? Вот кто Поттера прохлопал! И Дамблдор поставил такую следить за благополучием Гарри? Кажется, снова есть о чем с ним поговорить.

«Порадовался, что твоя жизнь стала легче, Северус Снейп? Получи…» — он вздохнул.

— Гарри, задание вам ясно?

— Да, сэр!

— Приступайте. Меня в течение часа не беспокоить.

— Понял, — разочарованно вздохнул Поттер. — А потом можно я вам помогу чем-нибудь, там? — он кивнул в сторону лестницы.

— Всенепременно.

Довольный Гарри зарылся в свитки, оставив книги на потом. Снейп задумчиво смотрел на черноволосую макушку. «Он снова засыплет меня вопросами… Что бы сегодня ему дать такое, чтоб хоть ненадолго отбить охоту к зельеварению? Эх. Даже вообразить не мог, что когда-нибудь задумаюсь над подобным вопросом», — с такими мыслями Северус Снейп наконец удалился в свое любимое помещение. Он надеялся вернуть изрядно пошатнувшееся сегодня душевное равновесие и хоть немного прийти в себя.

* * *

Поначалу Гарри вовсе не было скучно. Сообразив, насколько полезное задание дал ему Снейп, он перерыл все лежащие на столе книги, задумался, нельзя ли призвать как-нибудь написанные слова «змееуст» и «пар-сел-танг», представил возможные результаты в виде вороха выдранных страниц, а вот лицо их владельца благоразумно представлять не стал. Он начал быстро листать одну книгу за другой, выискивая нужные слова, как охотник — дичь. Выхватив новую мысль, он не глядя царапал ее пером на тонком, но плотном листке.

Когда первая волна увлечения схлынула, он взглянул на свои записи и округлил глаза. Да, навык чистописания оставлял желать лучшего. Даже листочек ухитрился порвать и проткнуть, причем не единожды. Надо переписывать — Снейп такое и смотреть не будет. Некоторые пункты толком было даже не разобрать — к счастью, Гарри смог вспомнить, а что не вспомнил, о том додумался.

Если Гарри начинал думать, обычно просто так это не заканчивалось, и этот раз не стал исключением.

«Так… Если я могу трансфигурировать что-то у самого себя, с остальным ведь тоже может получиться? — размышлял он. — Снейп ведь рассказывал, что как раз самое трудное — это себя, значит… а не заняться ли мне пером? И не сделать ли из него нормальную человеческую ручку?»

Он сосредоточенно посмотрел на уже изрядно потрепанное, даром что волшебное, перо, и начал представлять, как в нем образуется внутренний стерженек с чернилами. Вспомнил про свойства волшебных чернил, нахмурился, засунул перо в чернильницу, снова сосредоточился… Сколько времени прошло, его уже совершенно не интересовало.

* * *

В это время в лаборатории Северус Снейп думал о Гарри Поттере, парселтанге и о том, что и как сказать директору. Да, и почему-то о низзлах. Все шло к тому, чтобы вообще ничего не рассказывать, но Северус слишком хорошо знал, что кота в сумке не спрячешь — вылезет. И что с этим что-то надо делать.

Что Дамблдор вообще хочет от мальчика? Зачем ему его доверие? Для чего он в принципе начал все эти странные игры вокруг Пророчества? Снейп считал, что уж Гарри-то все исполнил, что ему предназначалось, точнее, судьба исполнила.

Фигг, которая за своими низзлами и полуниззлами света не видит — кандидатуры хуже для того, чтобы присматривать за ребенком, кажется, не найти. Дурсли, настроенные резко против мальчишки — со всеми вытекающими. Детство, большую часть которого героя буквально держали в черном теле. Воспитывали стойкость? Но почему тогда держали в глубочайшем секрете подвиг его матери? Ладно, его родителей. Хотя в чем подвиг Джеймса Поттера, Снейп понимать отказывался.

Героя надо воспитывать «под знаменем» — чтобы он знал, чему служит. Но у Поттера этого не было. Его личным знаменем стал черный плащ и клыки вампира. Нет, об этом Альбусу тоже совершенно незачем знать.

И какую же роль господин директор отводит ему, Северусу Снейпу? Зачем столкнул их, неужели их связь тоже запланирована для очередного «высшего блага»? Снейп не верил в такие цели, и Дамблдор не мог этого не понимать. Тогда как он мог допустить то, что произошло, и не протестовать по поводу их дальнейшего общения и… сближения?

Понять это было жизненно необходимо. А для этого — да, говорить и говорить с Дамблдором.

Тут Северуса осенило, да так, что пришлось кинуть Стазис на недоделанную основу для Доксицида. Это не Дамблдор убил своего темного мага, это тот его прикончил и занял тело!

Северус слышал об обмене душ, правда, удручающе мало — информация не была легкодоступной, что вполне понятно. Но в библиотеках старых родов она должна храниться, и этот или хотя бы похожий ритуал он найдет! Главное, это как раз все объясняло.

«Кто у меня есть из подходящих должников? К кому обратиться лучше, к Малфою или Нотту? Эйвери!.. Точно! Он, возможно, по старой памяти будет даже рад помочь».

Такой же холостяк, так же увлеченный наукой, но не той, что нынче популярна, после краха Повелителя Эйвери почти безвылазно сидел в своем особняке в компании домовиков, но когда Северус посылал письмо, отвечал всегда. И если Малфою или Нотту даже намекнуть ни о чем нельзя просто так, то Эйвери, старина Эйвери… Проверить, конечно, надо, насколько он изменился, но в принципе тот всегда умел хранить тайны.

Пару его, Северуса, секретов Лэндон Эйвери знал еще со школьной скамьи — больше было некому довериться в поиске надежного канала сбыта ядов, и до сих пор к нему не было никаких претензий.

Снейп составил план действий, который никогда не доверит бумаге. Письмо Эйвери было готово, письма Малфою и Нотту ждали своей очереди.

Если он найдет четкие описания симптомов того, что новая душа заняла тело Дамблдора недавно, а в историях об успешных ритуалах это точно должно найтись, ему будет что противопоставить директору. Особенно если слить свои воспоминания, если они будут соответствовать этим признакам, и оставить надежному человеку. Точно, Эйвери. Хотя… Малфой тоже не преминет этим воспользоваться — Дамблдора тот давно не переваривает. А у Нотта можно будет проконсультироваться, примет ли такое Визенгамот.

Одна проблема — обет и клятвы на нем остались. Почему Альбус, или кто он там сейчас, предложил их снять тогда и до сих пор не отозвал свое предложение? Втирался в доверие? А что, тоже вариант — он и так почти купился. Вот только действовать директору надо было незамедлительно. И все-таки, кто же тот, что назвался Альбусом Дамблдором, каковы его цели, чего он хочет?

План в голове выкристаллизовался до полной ясности, так что Северус успокоился, закончил основу и решил отправиться наверх, посмотреть, каких результатов достиг Гарри Поттер.

Каково же было его удивление, когда тот выдал ему практически идеально написанное эссе! Ладно, не эссе, но небольшое сочинение. И ведь практически ничего не упустил! А почерк-то, почерк! Фантастика. И Северус не выдержал.

— Как? — спросил он, переводя взгляд с листка на Гарри.

Мальчишка радостно улыбнулся и показал ему… ручку-перо! А потом сбивчиво принялся рассказывать про свой первый опыт трансфигурации неживого в неживое. Северус мысленно ахнул. Это не талант, это гений! И такого… в герои?! Это же совсем надо мозгов не иметь!

Внешнее спокойствие он, однако, сохранил и даже спросил Гарри:

— Полагаете, все свойства остались точно такими же?

Мальчик пожал плечами, но встречный вопрос задать не преминул:

— А как проверить?

— В лабораторию, — Снейп сделал приглашающий жест, и вот они уже в цокольном помещении, из которого постепенно исчезает неприятно знакомый запах.

— Пока я проверяю чернила и свойства вашего пера, можете заняться потрошением лягушек. Вон там, — Снейп махнул модифицированным пером в угол.

— Да без проблем, — согласился Поттер. — А что куда раскладывать? А то я ведь просто нашинкую…

Пришлось давать срочный мастер-класс по вскрытию лягушки — правда, Северус был к этому готов.

— Это у нее печень такая? А сердце где? А их в каких зельях употребляют?

— Если вы недостаточно разобрались в анатомии земноводных, вот копия страницы атласа, — Снейп взмахнул палочкой, и перед Гарри появилась картинка, довольно похожая на то, что перед ним лежало, надо сказать.

— Печень вот в эту кювету, сердце и легкие — в эту, икру, если попадется, тоже отдельно. Хотя это маловероятно, из весенних запасов тут оставалась пара штук, не более. С кожи соскрести слизь, ее вот сюда…

— Ух ты, какие они полезные! А кожу отдельно не надо? — спросил Поттер и схватился за самый маленький нож, как заправский живодер.

— Лучше скальпель и ножницы.

— Ага, — Гарри с готовностью поменял инструмент, а Снейп, чтобы его ученику жизнь медом не казалась, убрал с лягушек Стазис.

Сопение, пыхтение, щелкание ножниц…

— А-а-а! Она убежала!

— Вот такой иглой надо разрушить спинной мозг. Вы же видели!

— Угумс…

«И хоть бы глазом моргнул!»…Шлеп… Шмяк.

— Поймал! Помыть надо? Сейчас помою…

И снова тишина.

Он это делает голыми руками?

— Поттер, возьмите перчатки, они хотя бы не скользят!

— Угу… А икру куда? Сюда? Это же аквариум!

— Вырастут головастики — потом не надо будет ловить.

Гарри представил охотящегося за лягушками Снейпа и фыркнул. А потом сообразил, что тот, скорее всего, давал задание своим школьникам, ну, или деревенским мальчишкам. И вспомнил, что краем уха слышал из того, что некоторые его бывшие одноклассники про лягушек рассказывали.

— А… они сами, что ли? Икра-то еще внутри. А как же это… самец?

— Какие познания, Поттер! Семенная жидкость травяных лягушек у меня уже собрана. Впрочем, если вам попадется, выглядит это вот так, — в сторону Гарри отправилась еще одна скопированная страничка.

— Спасибо. Ого… Я только про мышей лабораторных в школе читал. Оказывается, лягушки тоже бывают! Класс!

Щелк. Звяк. И тихо-тихо — плюх. И снова задумчивый голос Поттера:

— Сэр… А ноги куда?

— Зачем вам ноги?!

— Ну… лягушачьи лапки, говорят, едят…

Снейп едва не впечатал в собственный лоб старый черпак, которым разливал по флаконом зелье, так захотелось хлопнуть себя по лбу.

— Черт, Поттер, вы же не ели с утра! Темпус… Мда.

«Как я мог так опростоволоситься? Ладно, сам не почувствовал голода, увлекшись, но ребенок-то! И ведь какой терпеливый… Интересно, он бы попробовал эти самые лапы? О чем я думаю?! Ох, с Поттера станется, лучше не наводить его на мысль, а то еще и накормит. Из любопытства и самых лучших побуждений, естественно».

— Ну… Ага. Может, я пойду приготовлю?

— Попробуйте.

— Правда можно?

— Что в моем разрешении вам непонятно?

* * *

С приготовлением обеда Гарри справился минут за сорок. Бульон, гренки, мясная поджарка, макароны… Полуфабрикатов в холодильном ларе у Северуса Снейпа с некоторых пор было достаточно. Быстро накрыв на стол, Гарри заглянул в лабораторию.

— Быстро вы, — поднял голову от каких-то бумаг профессор. — Сейчас приду, еще пара минут, начинайте без меня. Не надо морить себя голодом. Почему вы сразу не сказали?

— Ну… привык. Дома, ну, когда… — Гарри быстро перевел тему. — Перо-то как?

— Мне придется вас огорчить, — ответил Снейп. — Чернила в вашем пере не имеют нужных свойств.

Гарри разочарованно вздохнул, но Северус и не думал останавливаться:

— Но сама идея неплоха. Осталось разобраться в устройстве волшебного пера, понять, почему оно так работает, и зачаровать только нужные сегменты. С чернилами я вам, так и быть, помогу. И можно будет патентовать как изобретение. Правда, вряд ли это удастся несовершеннолетнему школьнику, и не факт, что будет сильно популярным. Но можно попробовать. Вы же помните, что именно мы упражняем и для чего?

— Так можно наконечник сделать острый!

Мысль занять Поттера его же собственной идеей оказалась просто чудесной… Как только Северус снабдил его необходимой литературой (весьма немалым количеством!), Гарри без разговоров согласился провести следующий день на Тисовой. Или, если понадобится, еще день.

— А написать я вам смогу? — спросил он. — Как сообщить, если что-то будет получаться или, наоборот, не будет?

— Я сам зайду к вам, когда будет время.

Гарри сник. Вот если бы у Дурслей был камин… точнее, если бы он работал — наверное, проблем бы не было. Увы, по словам Снейпа выходило, что необходимо еще и подключение к каминной сети. А это дело не быстрое, к тому же требующее оплаты. В том числе ежемесячно. Конечно, бюджет Поттера вполне потянет такие расходы, но для начала надо лично идти в банк, а у него, Снейпа, совершенно нет времени, чтобы сопровождать мистера Поттера по его личным делам. А еще согласятся ли Дурсли — тоже большой вопрос.

Нет, Гарри не обиделся. Просто стало грустно. А еще начало казаться, что Снейп с этим странным директором Дамблдором о чем-то сговариваются. А кому такое понравится? Так что вечером после всех дел Северус Снейп доставил на Тисовую довольно задумчивого ученика. А это настораживало.

— Гарри, я не думаю, что мне имеет смысл приходить завтра утром, но около семи вечера будьте неподалеку. Я приду.

— А если я не успею, — Гарри кивнул на кипу пергаментов и стопку книг. — Мне это не прочитать, точно. Если только искать, но вдруг не все быстро найду? Вы все равно придете?

— Да, Гарри.

— Просто чтобы проверить, все ли у меня в порядке?

— В том числе и это. За твоими родственниками тоже надо немного понаблюдать. Если что-то заметишь странное — записывай.

Гарри согласно кивнул и немного повеселел.

«Подумать только, мальчик еще в школе не учился, а уже почти сделал пусть простой, но настоящий артефакт! И такого — растить для войны? Бред! И он докажет это Альбусу, чего бы то ни стоило».

Северусу Снейпу предстояла большая, сложная и, наверное, длительная и не совсем безопасная работа.

После визита к Дурслям Альбус воспользовался тем, что вернулся к себе очень тихо и незаметно для всех остальных — с Фоуксом. Вопросы о фамильяре, конечно, у него тоже возникли, немало, и не самых радостных, но тот служил пока, как и прежде. Вроде бы. А все предыдущие годы, видимо, точно так же служил Геллерту. Значит, все эти привязки и прочие танцы с бубнами ориентированы на физическую оболочку, то есть тело — иначе… Иначе Геллерт даже не задумывал бы обмен!

Хотя что, собственно, он знал о фениксах? Только то, что рассказал торговец в далекой Долине мельниц в Сорренто. Удача — купить птенца, который едва не спалил самого продавца и его имущество — но его ли то была удача?

Альбус внимательно посмотрел на себя в зеркало и наконец понял: его тело было куда более старым и изношенным, чем ему полагалось! Многочисленные морщины, мешки под глазами, узловатые пальцы и седина, благородная седина. А ведь мадам Марчбэнкс, которая у него экзамены принимала, до сих пор продолжает трудиться и в министерстве, и в экзаменационной комиссии, и выглядит… да как его ровесница выглядит, а то и помладше! Что-то тут не так. Нурменгард?

И дело не в обмене душ, уж этот-то ритуал и все ему подобные Альбус изучил тщательнейшим образом — у предшественника оказалось неплохое собрание записей на эту тему. Наверное, лучшее в Европе.

Стоп. Разбираться с собой он будет позже, для начала надо поработать с тем, кого Геллерт предназначил на роль мальчика для битья и одновременно то ли первого помощника, то ли слуги, — Альбус до сих пор не мог понять эту извращенную идею. Хотя… Держи друзей близко, а врагов — еще ближе, — где-то это ему попадалось.

Снейп его, мягко говоря, не любил — ну, а кто, скажите, любит своих кредиторов, особенно таких, кому долг никогда не вернуть, хоть наизнанку вывернись? Он не верил ему, он его опасался — и правильно, конечно. Геллерт умел требовать. Геллерт умел вынимать самую душу. И этот узел лучше расплести или разрубить — он слишком мешает не только двигаться дальше, но и просто жить, потому что Снейп — умен. Этого у него не отнять. И все его подозрения насчет него, Альбуса, совершенно оправданы. Удержит ли зельевара от раскапывания сути клятва, данная ему тогда? И что будет, если?..

А, собственно, что будет-то? Что он потеряет, если расскажет все как есть или даже покажет воспоминания? Да ничего, по идее. Расскажет другим? Да кто ж ему поверит? У Снейпа рядом — никого, кроме разве что Гарри Поттера, а что там может мальчишка? Да и наоборот — оба будут знать, что дело не в нем, не в Альбусе Дамблдоре, что вовсе не он срежиссировал спектакль и долго вырезал для него кукол — из них, из живых людей.

Альбус не мог пока признаться даже самому себе, что ему был отчаянно нужен хоть кто-нибудь, кто понимал бы, в каком он положении, и кто знал бы о том, что вины на нем нет. Нет, есть, конечно, но совсем не та. И с тем, что поверил Гриндевальду, он уже разобрался и больше не допустит подобного. Ни-ког-да. Нет, дружить он больше не сможет, но и кукловодом становиться не станет. Ему нужны соратники, каким бы трудным и непривычным это ни казалось. Иначе… он станет вторым Геллертом.

Но вопрос Северус ему задал интересный. Правильный. Нужно ли ему, Альбусу, чтобы Гарри Поттер ему доверял? Если никаких планов на мальчика у него нет, то, право, какая разница? Но почему-то обидно. А еще тоскливо и одиноко — даже в Нурменгарде так не было. Может, потому что не было той тяжести, которую он сейчас на себя принял — не подумав заранее, справится ли с ней один. Пока вроде бы справлялся, но, кажется, получалось не очень. Взять хотя бы тот прокол с Дурслями… Хотел как лучше, а выяснить подробности не удосужился. Да что там — в голову не пришло.

Он все больше узнавал в себе черты… Геллерта, словно они перешли к нему вместе с телом и должностью, которые тот так долго занимал с его же попущения. И это нравилось ему все меньше.

Оба — убежденные одиночки в работе и в игре под названием «жизнь», оба — видящие себя не фигурами, а игроками, оба — уверенные, что знают и понимают других, а главное, знают, «как правильно». Нет уж. По этой дороге Альбус уже прошелся. Так что для начала он соберет себе… команду, пусть в ней пока и будет всего один человек. А Гарри Поттер… Да Мерлин с ним, с Гарри Поттером. Найти бы Тома, точнее, то, чем он стал! Найти и, пока не поздно, исправить. Если получится. А если нет?

Выход из безвыходного положения обычно там, где был вход, но что, если он слишком далеко, а главное — давно? Никакой маховик времени не отмотает… Наверное. Так что этот вопрос тоже стоит записать.

Альбус Дамблдор открыл черный ежедневник и вздохнул. Еще месяца не прошло с его возвращения, а свободных страниц оставалось всего ничего.

— Джеминио, — взмахнул он палочкой над чистыми листами, а потом прилежно засел за записи. В этом он тоже не желал походить на Геллерта, оставившего ворох свитков, обрывочных кусков текстов, зашифрованных заметок, склянок с отрывочными воспоминаниями без дат, а некоторые и без подписей, разбирать которые придется еще неизвестно сколько.

* * *

В это время мальчик, который не доверял никому, сидел в гостиной вместе с родственниками. Обсуждалось… волшебство. Дурсли-старшие скрипели зубами, и Гарри их, по большому счету, прекрасно понимал.

Директор родственников все-таки обрадовал сообщением о том, что среди волшебников Британии вампиров сроду не водилось, так что отрастающими зубками их теперь было не напугать. Правда, он же объяснил им насчет детского волшебства и выбросов — наконец-то! Так что насчет своей безопасности Гарри больше мог сильно не беспокоиться — по крайней мере, в стенах дома.

Родственники вели себя как пришибленные, но только поначалу. Самым первым пришел в себя кузен и едва в рот к Гарри не залез, требуя показать ему, как отращивают клыки. Ну, Гарри было не жалко. В конце концов, он ими еще никого не кусал…

Дадли оказался не дурак — предложил опробовать твердость клыков для начала на бутерброде, затем — на куске буженины (на этом этапе заинтересовался и мистер Дурсль), но когда Гарри в зубы принялись совать мороженую курицу, возмутился не только он, но и тетка, что ее племянника крайне удивило. Хотя ее резон был совсем иным, и она его высказала так, что от Поттера моментально отстали:

— Я, конечно, сварю вам суп из обслюнявленной жеваной курицы, и только попробуйте мне его не съесть!

Дадли изменился в лице и начал рассматривать кусок мяса, не задетый клыками брата, на предмет спасения пары кусков буженинки для себя любимого. А вот дядя только хмыкнул и озвучил стоимость. Гарри подскочил.

— Так у меня же теперь… У меня есть деньги! В банке Гринготтс! Давайте я вам верну?

— За кусок мяса? — недоверчиво хмыкнул Вернон. — Да ты у нас сэр Темплтон?

— Да почему… Да хоть за все это время!

— Гарри, — вздохнула тетя, останавливая супруга выразительным взглядом. — Мы получили на тебя пособие, когда оформили документы. И все еще получаем. Так что по поводу еды можешь не беспокоиться. Одежду, как вижу, тебе уже купили. Если еще что-то необходимо…

Гарри едва не сорвался — вот, значит, как обстояли дела, когда его попрекали едва ли не тем, что он ходит по полу этого дома и пользуется его крышей! Но быстро сообразил, что колдовство с родственничков сняли вот совсем недавно и претензии им предъявлять просто глупо. Вот бы найти того, кто их заколдовывал, он бы его… Гарри открыл было рот, чтобы высказаться по этому поводу, но перед глазами, прямо как настоящий, встал Снейп. И, конечно же, спросил, что именно одиннадцатилетний еще даже не школьник готов противопоставить взрослому и весьма умелому ментальному магу.

Гарри закрыл рот, грустно подумал о том, что придется все-таки учить менталистику, и вздохнул:

— Надо поискать для вас защиту, ну, чтобы снова… не того…

— Нам уже объяснили, что защиту делают только для магов, в основном — наследников магических семей, — в голосе тетки все сильнее звучало горькое ехидство: — Дурацким магглам она понадобиться в принципе не может.

— Как это не может? — вскинулся Гарри. — Погодите… А ведь волшебники бывают и магглорожденные… И могут быть в самых разных семьях! И как тогда? Я узнаю!

— У Снейпа? — осведомилась тетя. — Ему на магглов еще в детстве было плевать.

— А вы расскажете? — Гарри решил, что за возможность узнать побольше о своем учителе со стороны надо хвататься срочно и обеими руками.

Так что он действительно вцепился в миссис Дурсль крепче, чем репей в собачий хвост, и узнал-таки массу интересного о ее детстве рядом с сестрой-волшебницей и ее приятелем, о едва не сорванной свадьбе, о… Даже муж и сын внимали ее рассказу не без трепета. Да, тетя Петунья имела полное право ненавидеть волшебников. И мама, его мама, увы, представлялась совсем иной — и совсем не такой, какой он хотел бы ее видеть. Снейп, кстати, тоже выглядел не очень, но все-таки тете больше всего доставалось именно от сестры…

— Она была ведьмой, Гарри, что ты хочешь?

— И я… я тоже буду таким?! И никуда от этого не деться?! Но почему так? Моя мама, ваша сестра, она же в детстве нормальной была?

— Все началось после того, как она уехала в этот ваш Хогвартс.

— Я читал, что есть антимагические наручники… А значит, можно сделать что-то еще, такое, что блокировало бы применение магии к людям! — заявил Гарри. — И я этому научусь!

Вернон Дурсль грузно поднялся, сделал пару шагов в сторону кухни и повернулся к племяннику.

— Спасибо, Гарри, что ты все еще считаешь нас людьми, — выдавил он.

Гарри поплохело.

— Как же иначе-то?.. — выдохнул он.

А дядя горько усмехнулся.

— После всего, что было… И ведь все из-за тебя, верно? Если бы тебя не было, никому бы в голову не пришло заколдовывать нас. Мне трудно простить тебя за это.

— Можно подумать, я сам к вам на крыльцо прикатился! — возмутился Гарри. — Прямо спланировал. В возрасте года с небольшим, ага.

— Не обижайся, — внезапно тихонько ткнул его в плечо Дадли. — Папа это не всерьез.

— Да нет, очень даже всерьез, — нахмурился Вернон. — Мне трудно простить себя самого за все, что творил все эти годы. Неужели ты, Гарри Поттер, настолько святой, что в состоянии простить это нам?

— Э… — Гарри захлопал глазами, — так это же не вы сами, это оказалось колдовство…

— А ты уверен, что оно бы так хорошо держалось, если бы не было тому причины в нас самих?

Гарри взялся обеими руками за голову, а потом бессильно опустил их на колени.

— Дядя, — жалобно произнес он. — Мне одиннадцать. Я кое-чего не понимаю и многое не могу объяснить. Давайте как-то попроще, что ли. Как жить-то будем?

— Лучше всего, если бы ты смог оказаться от нас как можно дальше, — вздохнул Вернон. — Но, как я понимаю, пока не разобрались с этой самой кровной защитой, мы можем на это счастье не рассчитывать.

— Я бы только за, — пожал плечами Гарри. — Вот только я недавно побывал там, где мы жили, ну, когда… Так вот, дом опечатало министерство, вроде как памятник, а жить там нельзя, потому что половины крыши нет. Ну и с несовершеннолетними волшебниками проблема, как и просто с детьми, не полагается одним.

— Пришлют тебе опекуна… Снейпа того же.

— Это было бы здорово, — наконец улыбнулся Гарри. — Но ему нельзя. Есть там… особенности.

— Ну да, герой, об которого убился главный террорист, передан под опеку бывшему члену той самой террористической организации, — фыркнула Петунья Дурсль. — Если у волшебников есть хоть крохи разума…

Гарри вспомнил всех волшебников, что успел увидеть, и не сдержался:

— Насчет разума, тетя, там точно крохи. И не у каждого. Снейп вообще самый нормальный из всех, кого я видел, честно. Ну, может еще пара врачей в Мунго, хотя…

В памяти предстало радостное воркование мистера как-его-там над его лбом: «Какое прелестное проклятие! Как интересненько закуклилось! И совершенно чудесно зацепилось, прямо за мозг! Да, пока что даже не представляю, как это убрать, пока пациент жив!» Гарри помотал головой, отгоняя образ восхищенно сюсюкающего колдомедика ростом под два метра и с руками силача.

— Не, точно самый нормальный. А вот насчет террористической организации можно поподробнее?

* * *

Северус Снейп окончательно дозрел до разговора с директором, но перед тем как направиться в его кабинет, решил немного проветриться и упорядочить мысли, а главное, вопросы, которые собирался задать.

Учитывая, что Альбус практически любого посетителя мог заговорить почти до полной невменяемости, шансы у него были невысоки — разве что записать все, что желал бы обсудить и о чем узнать, а потом, пользуясь записями, постараться выдерживать нужный курс. Но идти на приватную беседу со шпаргалкой было как-то не комильфо.

Снейп нахмурился и пнул ногой небольшой крапчатый камешек, тут же булькнувший в озеро. Минуточку… А почему, собственно, не комильфо? С каких пор он считал, что перед директором всегда нужно вести себя, как на экзамене? Пусть Альбус удивляется, что ему вопросы по бумажке читают, ему-то, Северусу, что с того?

Да, смотреть на себя со стороны оказалось делом не только весьма любопытным, но и полезным, спасибо Поттеру. Северус развернулся спиной к озеру и быстрым шагом направился к школе. Времени было достаточно, учитывая то, что договоренность с Дамблдором была весьма обтекаемой — «зайти вечером», да и для записей много не понадобится — минут за пять-десять все набросает.

Не успел он дойти до теплиц, как к нему прилетела пухлая глазастая неясыть Помоны. Мадам Спраут приглашала его на внеочередное неафишируемое собрание деканов.

«Может быть, это и к лучшему, — решил он, поворачивая к ближайшей теплице. — Взгляд со стороны, да не один, может облегчить задачу. Впрочем, как и осложнить. Мне что, снова клясться или обет давать, чтобы уважаемый директор тут же не узнал об их новой коалиции?»

У входа он почти столкнулся с Минервой, которая, как ни странно, вполне доброжелательно его поприветствовала. «Уж не подменили ли еще одну?» — подумал он, но тут их догнал Флитвик, и через пару минут заседание, если это можно так назвать, началось.

От настойки Снейп сразу отказался, сославшись на занятый вечер. А вот Филиус порадовал, вручив всем артефакты ментальной защиты — гоблинской!

«Значит, все очень серьезно, если этим даже Гринготтс заинтересовался, — подумал Снейп. — Или это личная инициатива? Ладно, узнаю потом».

Для того, чтобы его «приняли в общество», пришлось поделиться, как и когда, а главное, почему он понял, что Альбус — не Альбус. А потом выслушать других, что было, конечно, познавательно.

Первой начала Минерва — та быстро определила, что Дамблдор как-то не так двигается, а главное, что у него теперь другая манера разговора. Но вот охарактеризовать эти изменения так и не могла. Лучше? Хуже? «Не так», и все тут.

— Кошка есть кошка, — вздохнул Флитвик, — не в обиду ни в коем случае, Минерва. Все-таки ты всегда была к нему ближе всех нас, разве что Северус иногда…

МакГонагалл едва не зашипела, и до Северуса вдруг дошло, в чем причина их почти застарелой вражды: ревность! Банальная ревность к начальнику, который дает «особые поручения» другому человеку, проявляет к нему — преступнику! — даром что ничего не было доказано, — совершенно особое отношение, фактически покровительство. Почему он раньше-то это не понял, не увидел? Словно мальчишка в очках снял очки с него самого…

С Помоной все было проще: директор явился к ней в теплицы, чего еще ни разу не случалось, одним жестом угомонил дьявольские силки и спросил, не надо ли ей чего для учебного процесса. Да, достаточно было чего-то одного, чтобы заподозрить неладное!

Флитвик же поразился приобретению «щеночка» для Хагрида — а главное, тому, что сам директор явно запамятовал о том, что собирался с ним делать. Да, Хагрид сам и просветил…

Версий о том, что же именно произошло с директором, было много, одна другой сказочней и неправдоподобней. В одном они сошлись: обойти клятву было возможно, только если лже-Дамблдор заранее принял полное имя настоящего.

— Возможно ли такое вообще? — спросил Снейп, но внятного ответа дать никто не смог.

Что ж, у коллег хотя бы имелись зачатки логики.

— Негодяй украл все! — неожиданно стукнула ладонью по столу Минерва. — Даже его имя! Мы должны отомстить!

— Я бы так не горячилась, — заявила Помона. — Сначала надо все досконально выяснить.

— И я бы не спешил, — кивнул Филиус.

— Ну конечно! Ваши заявки на оснащение кабинетов уже удовлетворили…

— А твою нет?

— Я… — Минерва замялась. — Я не могу к нему идти!

— Ты до сих пор не подала? — всплеснула руками Помона. — Ну, знаешь… Кто бы и чье бы место ни занимал, дети должны учиться, а для этого условия надо улучшать! Ты декан Гриффиндора и профессор трансфигурации или, прости, ради Мерлина, личный помощник директора? Вон, бери пример с Северуса. Он у нас самый терпеливый…

Снейп чуть не облился чаем. Да, чего про себя только ни узнаешь… Хотя да, директор, еще когда только появились первые странности, заходил к нему и спрашивал насчет необходимых ингредиентов, оборудования — ну так это каждый год бывало, с зельеварением иначе невозможно.

Да, Альбус предпочитал вызывать к себе, но и зайти для него было не из ряда вон выходящим. Так что Северус тогда просто порадовался тому, что у него забрали весь список, а через несколько дней эльфы притащили все, указанное в нем, прямо в лабораторию — ему осталось только расставить по местам и убрать, что надо, в хранилище.

Странности он заметил, только тогда они его мало интересовали. А вот когда его послали за Поттером… Это, пожалуй, и стало переломным моментом. Да и сам Поттер…

Коллеги как раз начали интересоваться его подопечным, и Снейп вдруг подумал — почему бы и нет?

— Хотите познакомиться с мальчишкой? Он уже был в Хогвартсе, нам нужно было воспользоваться Омутом Памяти. Так что с директором, точнее, его новым воплощением, он знаком. Полагаю, это не последний раз, так что… предлагайте, у кого и как.

— Может быть, лучше на нейтральной территории? Например, у Фортескью?

Снейп снова едва не поперхнулся и отставил чашку подальше.

— Вы что, серьезно думаете, что я его по кондитерским вожу?!

— Ну… это же ребенок! — развела пухлыми ручками мадам Спраут.

— Да и ты, Северус, — подхватил Флитвик и пронзил его по-гоблински просвечивающим взглядом, — тоже изменился. Правда, не настолько, как наш уважаемый директор, но все же, все же.

— Чтобы кормить детей конфетами? — саркастично изогнул бровь Снейп, коллеги дружно фыркнули, а Флитвик извинился. — Гарри Поттер очень интересная личность. И я не хотел бы излагать подробности, чтобы вы могли составить о нем свое собственное впечатление. А насчет нейтральной территории… Послезавтра в десять мы должны быть в Мунго.

— Все деканы дружно отправятся лечиться, — хихикнул Флитвик. — Забавное зрелище.

— Ничуть не забавнее, чем если они так же дружно соберутся откушать мороженого, — парировал Снейп.

— Туше, — поклонился тот. — Но если вы придете в школу, то, может быть, мальчик попросит, ну, например, экскурсию в какую-нибудь теплицу?

Снейп представил троих деканов за рассадой и едва сдержал ухмылку. Нет, это опять действие Поттера, точно. Да ему раньше и мысли бы такой не пришло! Ведь каждый из коллег прекрасно сможет при необходимости отыскать соответствующее своей специализации дело в теплицах. А потом действительно впору было ухмыляться: предвкушающая улыбка на лице милейшей Помоны прекрасно дала понять, что кто-кто, а она-то эти дела уже нашла и даже списочек мысленно составила.

На том и договорились. Северус первым покинул интересное общество, для начала изучив, а потом защелкнув на правом ухе небольшую серьгу-амулет, которая почти сразу стала невидимой. Его примеру последовали и все остальные.

— Не доверяете? — хмыкнул Флитвик, как ни странно, одобрительно.

— Проверяю. А заодно восхищаюсь работой, — ответил Снейп и, несколькими кивками окончательно распрощавшись, вышел на по-вечернему прохладный воздух.

«Ах да! Список!» — вспомнил он и полетел в свои подземелья.

В башне директора зажегся теплый свет.

Правда — тоже оружие.

Дело лишь в дозировке.

Что теперь делать нужно?

Как-то вышло неловко...

Трудно менять привычки,

Трудно учиться верить...

Утро в окно стучится.

Утро стучится в двери.

С. Клевчук

— Я уже заждался вас, Северус, — поприветствовал Дамблдор Снейпа, едва тот вошел.

— Мы не оговорили точное время, — ответил он. — Вы могли послать домовика.

— Не хотел отрывать профессора зельеварения от, несомненно, важных дел, — Альбус выдержал паузу. — Присаживайтесь. Чаю?

— Не откажусь.

Чай и на этот раз оказался просто чаем, что само по себе было достаточно удивительно.

Снейп достал из кармана небольшой листок.

— Что это?

— Список вопросов, ответы на которые я хотел бы сегодня получить, — просто ответил Снейп.

— А… можно мне? — протянул руку директор.

— Конечно, — кивнул Снейп, доставая палочку. — Джеминио! Пожалуйста, Альбус.

— О чем вы договорились с уважаемыми коллегами? — взгляд голубых глаз был до безобразия проницательным, но Северус не повелся:

— Мадам Спраут просила содействия для того, чтобы внести некоторые изменения в теплицу номер три, так что сходили, посмотрели. Мы справимся, Альбус, не стоит вам обращать внимание на такие мелочи.

— Ну, если то, что меня считают вселенцем в собственное тело — мелочи… Ритуал экзорцизма, я полагаю, Филиус уже принес? Роли распределены?

— Ну что вы, директор. Мы всего лишь обсудили, как оптимально подготовить отсек для разведения дьявольских силков, комплекс удобрений и защитные чары, по вашему, кстати сказать, приказу. Ведь вы месяц назад распорядились об их выращивании? Нам, конечно, интересно, для чего это потребовалось, но вы же все равно не скажете, верно?

Альбус Дамблдор задумчиво потер щеку. Да, не скажет. И не из вредности, а потому что записей насчет дьявольских силков еще не нашел, так что Снейп принес ему настоящую новость. Месячной давности, да. Конечно, эти растения не особо опасны, но сколько он их велел развести, а главное, зачем? Не признаваться же, что самому интересно. Хотя…

Он пробежал глазами по вопросам Снейпа и хитро блеснул очками-половинками. Нет уж, пока он должен узнать ответы на свои. Даже если придется вот так:

— В ваших предположениях насчет обмена душ вы, Северус, совершенно правы.

И тут же мысленно отдал должное выдержке зельевара: тот и бровью не повел. И даже удержался от вопроса, продолжая молчать в ожидании продолжения. Так что пришлось рассказывать опять-таки самому.

— Вот только клятва была самой настоящей, и я, когда давал ее, ничуть не кривил душой и не обманывал ни вас, ни себя. И каковы будут ваши выводы?

— Альбус, или кто вы еще — полный тезка директора… Вы хотите, чтобы наше общение в стиле экзаменатор — экзаменуемый продолжалось и дальше?

— Вам это не нравится?

— Мне надоело. Но вывод вообще-то пока один — тот, кем был директор до вас, не был Альбусом Дамблдором.

— Северус, вы не представляете, какое удовольствие наблюдать за тем, как вы делаете совершенно правильные выводы, — улыбнулся в бороду Дамблдор. — А потому разрешите старику хотя бы иногда задавать подобные вопросы. Обещаю, что не буду этим увлекаться. А сейчас позвольте пригласить вас к Омуту памяти. Вы же знаете, что воспоминания подделать невозможно, а потому — так будет проще. Я буду рядом с вами, так что можете сразу спрашивать, если потребуется. Здесь вся моя не такая уж и длинная история.

* * *

После Омута памяти глаза у Снейпа были совершенно ошалелые.

— И вы не возьмете с меня никакой клятвы?

— А кто вам поверит, если что? Да и кому вы расскажете? Деканам? — Альбус выдержал паузу, но Снейп быстро нацепил безразличную маску, разве что дописав на ней легкий интерес. — Да знаю я, знаю, что во вверенной мне школе происходит. Не так-то это и трудно, вовсе не обязательно быть директором и иметь какие-то особые возможности, с этим связанные. Достаточно было понаблюдать за коллегами и их поведением после того, как клятвенно подтвердил им, что я тот, кем являюсь. Тенденция прогулок вокруг замка, общее впечатление, ну и свойственное людям желание разобраться — достаточно, чтобы сделать выводы. А расскажете вы им — мне же проще. Не поверят — значит, пока и не надо. Все равно деваться им некуда, впрочем, как и мне. А теперь не угодно ли перейти к вашим вопросам? Они ведь не потеряли своей актуальности?

— Скорей наоборот.

— Да-да. Мои планы по поводу Гарри. Нет планов. Никаких. Мальчик должен расти, учиться и все прочее, что должен ребенок не столько другим, сколько себе самому. По поводу вас — я уже сказал, снять все, чем вас «облагодетельствовал» мой предшественник, и по возможности нивелировать его влияние. При условии, что вы сами не против. То же касается и остальных его… — Альбус запнулся, подбирая определение.

— Шахматных фигур?

— Не совсем шахматы, но да, хорошее сравнение. Их около трех десятков человек, — предупредил он вопрос, который уже вертелся у Снейпа на языке.

— Ого.

— Да, работы много. Про школу я даже не говорю, но тут хоть все ясно и понятно. Хотя для чего нужны щенок цербера и дьявольские силки, хочу узнать не меньше вашего. Ах да, еще подделка под философский камень, хотите посмотреть?

Брови у Снейпа поползли вверх совершенно самостоятельно. А уж когда директор достал из ящика стола приличный кусок красного стекла, зельевар едва не рассмеялся.

— На кого это рассчитано? На полного идио…

— Школяра, быть может?

— Магглорожденного или… или совершенно тупого и не интересующегося не только зельями, но и историей магии и великими ее достижениями. Надо просмотреть списки первокурсников — таких должно быть не так и много.

— Гарри Поттер может оказаться среди них? — сверкнул очками Дамблдор.

— Уже нет, — ответил Северус. — Но если бы вы послали Хагрида, то, безусловно, мог бы. Хотя мне пришла еще одна мысль… Этот, с позволения сказать, камень видели только вы? А кто-то мог просто узнать о том, что философский камень будет храниться в Хогвартсе?

— Думаете, это рассчитано на то, чтобы заманить Тома? Чему вы удивляетесь, Северус? Вашего лорда звали Том Реддл, он, скорее всего, полукровка Гонтов, хотя изучить этот вопрос так, чтобы быть полностью уверенным, я не успел. Но в виде духа он не сможет… Но вы правы, Северус, то, что дарует жизнь, возможно, и является сейчас главным предметом его стремлений. Хотя лично я не знаю ни одного способа достигнуть телесного воплощения души с помощью этого камня.

— Вы же вроде бы работали с Фламелем? — удивляться происхождению Темного Лорда было некогда, так что Снейп переключил внимание на суть проблемы, которая, скорее всего, предстанет перед ним уже в этом учебном году.

— Да, два с половиной года. И именно поэтому могу с довольно большой долей уверенности заявить, что философский камень не воплощает души.

— Оживить тело и вселиться? — предложил он еще вариант.

— А это да, возможно. Но тогда… кого-то надо убить. Гарри Поттера?

В глазах Снейпа промелькнуло то, от чего у Альбуса отлегло от сердца.

— Нужно обезопасить и Гарри, и остальных учеников, — заявил он, и Снейп ожидаемо кивнул. — Что ж, буду таскать этот сувенир в своем кармане.

— И не доверите его охрану никому? — Снейп определенно не мог без легкого сарказма.

Что ж, Альбусу было чем ответить:

— Вы имеете в виду щеночка, засыпающего при любых относительно музыкальных звуках, и безусловно занимательное растение для третьекурсников, которое боится света?

— Это как раз было бы в характере вашего предшественника.

— Благодарю, — скривился Альбус. — Значит, он меня еще и идиотом выставил.

— Ну, не так чтобы… Но директор вел себя довольно экстравагантно.

— Мерлин… Эти дурацкие мантии кажутся мне теперь куда меньшим злом.

— Ну, если вам полегчало, то обращайтесь.

— Всенепременно. Главное, мы с вами уже установили, что нас может ожидать в ближайшее время, а значит, постараемся приготовиться.

— Вы не хотите возрождения Лорда?

— Лорда — нет. Геллерт обрисовал мне его устремления довольно четко, и это было почти отражением его собственных мыслей — о сверхлюдях-магах. Каюсь, в юности я этим тоже переболел. А вы?

— Переболел — хорошее слово, — покивал Снейп, явно понимая, о чем речь. — Но что дальше?

— Планы Геллерта, — Альбус помрачнел. — Если бы я их знал! Но до сих пор не могу разобрать окончательно — многие данные разрознены, перемешаны, записи и воспоминания не датированы. Но если вы мне поможете, буду рад.

Недоверчиво-скептический взгляд черных глаз заставил вздохнуть:

— Нет, Северус, я не собираюсь взваливать на вас дополнительную работу. Тем более ту, что образовалась по моей же вине. Вы совсем не обязаны…

— Именно после этой фразы вашего предшественника я шел и делал все, что он скажет, — уныло оскалился Снейп. — Так что я готов.

— Нет, Северус. Я не знал об этой закладке, — директор пожал плечами. — Я уберу ее, если вы мне доверите это сделать, конечно. Клянусь, что не наврежу!

Снейп длинно вздохнул и повел головой из стороны в сторону, словно воротничок стал ему тесен. Директор снова поклялся ему, и в этот раз даже безо всякой просьбы! Ну и дела…

Хотя он же ничего, почти совершенно ничего не знает об этом Альбусе. Он быстро перебрал воспоминания, начиная со времени замены директора, и понял, что пока ничего плохого, собственно, тот не сделал — ни ему, ни еще кому-либо. Разве что Дурслям, но, как выяснилось, там тоже все было из лучших побуждений. Осталось понять, почему не сделал — по идейным соображениям или потому что просто не успел. Так, еще раз…

Пожалуй, для школы и для деканов немало хорошего уже сделано — он ведь заметил, что в подземельях стало теплее, да и старые окна вроде бы заблестели. Не говоря уже об оборудовании кабинетов — не то чтоб он не чаял получить некоторые полезные вещи — для своего зельевара и бывший директор не скупился, понимал, что к чему, но все равно этот раз был куда более щедрым.

— Вы все обдумали, Северус?

— Я хочу знать, что вам известно обо мне.

— Взаимно. Думаю, мы будем друг другу как минимум полезны. И насчет снятия всего, что там у вас наверчено, подумайте, Северус. Конечно, за один раз вряд ли получится, но поверьте, все эти годы я упражнялся в ментальной магии, и отнюдь не только в атаке. Полагаю, я — виртуоз, иначе мне не удалось бы одолеть Гриндевальда. Он еще в юности был намного сильнее в менталистике, чем все маги, которые мне известны даже по книгам.

— На ком же вы тренировались, если не секрет?

— Годится любое существо, имеющее головной мозг. От крысы до…

— Охранника?

— Да.

— И вы не ушли раньше?

— Я ждал Геллерта. Я знаю, что виноват в том, что продолжал ему верить. Но кто знает, что бы мы могли натворить вне стен замка? Нурменгард хорошо экранирован. Не пострадал никто кроме тех, кто должен был.

— Хорошо. Я… готов. Хотя погодите, — Северус вовремя вспомнил про серьгу-артефакт — не стоит, чтобы директор, каким бы он ни был, знал об этом. Иметь в рукаве хотя бы один козырь всегда стоило. — Давайте лучше оставим это на потом, а пока — о планах. Что вам вообще удалось выяснить?

— Тогда предлагаю начать хронологически.

— С пророчества?

— Скорей, это середина, но давайте с него. Хотя я кое-что нашел и о вашем детстве и юности. Впрочем, эти записи могу вам просто отдать — копии, конечно. Успокоительное только примите заранее. Нет, — остановил он жестом вскинувшегося было Снейпа. — Я не сомневаюсь в вашей выдержке. Меня самого после изучения этого вопроса изрядно трясло, а я, уж поверьте, имею отнюдь не хрупкие нервы. Геллерт долго и методично делал вас крайне уязвимым, таким, кого можно глубоко ранить одним намеком и заставить ненавидеть — одним словом. Так что просто поберегите себя. Вы мне очень нужны, Северус. И мне, и Гарри, и Хогвартсу. Не представляете, как я рад, что у вас с мальчиком сложились неплохие отношения. Никто для него не сделает того, что уже сделал Северус Снейп. И… благодарю вас за это.

«А еще себя за идею послать за Гарри именно вас, — подумал Альбус, пока Снейп переваривал сказанное. — Пожалуй, за все прошедшее здесь время это было лучшим, что я придумал».

— Итак, о пророчестве, — Снейп пришел в себя быстро, очень быстро, так что Альбус решил, что, пожалуй, отдаст ему все записи, а не только «относительно мягкие», мальчик справится. Он все-таки вырос сильным, несмотря ни на что.

— Пророчество было сфабриковано, но, как известно относительно таких вещей, вера тех, о ком оно было, вернее, того, о ком оно было, перевела его в разряд самоисполняющихся.

— Значит, это и моя вина.

— И ваша, — вздохнул Альбус, предпочитая пока не спорить с этим, — и много кого еще, но в первую очередь моя и Тома. Это я первым из волшебников увидел в нем, тогда еще мальчике, зло — и теперь думаю, не это ли стало началом, определившим его путь? А уж тем, что именно его выбрал Геллерт в качестве пугала, определенно. Но это долгая история, и сейчас я не готов говорить о ней.

— Но пророчество исполнилось? Или все-таки нет?

— Неужели у вас есть сомнения? — Альбус покосился на левое предплечье Снейпа. — Метка ведь жива. А раз так, то и ее хозяин жив, хоть и не находится в телесном воплощении.

— Значит, он попробует воплотиться. А для этого ему придется пробираться в Хогвартс по следу философского камня. Интересно, кто передаст информацию и как? Хотя сейчас это мы уже вряд ли выясним.

— Несомненно. Так что мои планы по поводу этого просты: найти, поймать, обезвредить и… попытаться исправить хотя бы что-то.

— Думаете, он будет пытаться добраться до Поттера, чтобы занять тело или убить?

— Почти уверен. Может быть, и то и другое. Хотя Том вряд ли захочет снова стать ребенком. Вы же поможете Гарри подготовиться и защититься? Я… вот, кстати, — директор вскочил и вскоре вернулся с небольшой коробочкой. — Тут несколько защитных артефактов и сотня галлеонов, сами разберетесь.

«Да, это действительно совершенно другой человек, — подумал Снейп. — И, пожалуй, с ним иметь дело приятней — он хотя бы платит. И не темнит в каждой фразе, говоря загадками. Наверное, будет интересно, хотя артефакты следует проверить как можно тщательнее. Может, даже Флитвика привлечь».

— Благодарю, — кивнул он, принимая шкатулку. — Передам и прослежу, чтобы тут же все примерил. Что насчет коллег? Их уже можно будет обрадовать?

— Какой прогноз вы бы дали для них? Как долго они будут терпеть? Кто первым не выдержит?

— МакГонагалл, конечно, — Северус начал с последнего вопроса. — Абсолютно преданный прежнему, — он особенно выделил это слово, — директору человек. Она даже не находит возможности прийти к вам для утверждения списка необходимого на этот год оборудования.

— Даже так? А домовика со списком послать тоже не додумалась? Эх, Минерва, Минерва…

— Но что, если Гриндевальд поработал и с ней? — предположил Снейп. — Мне ее чинопочитание всегда казалось, м-м, несколько избыточным.

— Возможно, ты прав. Но если я ее приглашу к себе, это может ее спровоцировать.

— Вам ли не уметь унимать дамские истерики? — хмыкнул Северус.

— А что? — обеспокоился Альбус. — Я часто таким занимался?

— Ну, как директор школы, имели некоторую практику. Особенно при возникновении различных мезальянсов, которые вы почему-то весьма одобряли.

Дамблдор изменился в лице.

— Северус, не возражаете, если я к следующей беседе составлю свой список? А вы мне расскажете обо мне. Взгляд со стороны на предыдущую версию, так сказать. Надеюсь, насчет обратной замены вы не задумывались?

— Да как-то пока нет, — дернул уголком рта Снейп. — Этот вариант предпочтительнее, и не только по моему мнению. Мистер Флитвик и мадам Спраут ко мне точно присоединятся. Хотите узнать, на чем вы засыпались перед милейшей Помоной?

— Конечно. Но только если вас это не затруднит. А рассказ о сегодняшнем оставляю на ваше усмотрение.

Они разошлись далеко за полночь. Правда, Дамблдор все же выразил готовность исполнить свое обещание насчет закладок, но уже совершенно откровенно клюющий носом Северус вздохнул, что раз уж он столько лет это все терпел, то уж одну ночь как-нибудь поспит — ночевать он собирался в своих покоях декана. А с утра можно будет спокойно, без серьги пойти и все сделать, не побеспокоив директора своей паранойей.

Хотя артефакт уже сослужил свою службу — за все время беседы мочка правого уха не нагревалась ни разу, и это больше каких-либо слов убедило Северуса в том, что этому Альбусу Дамблдору можно рискнуть и поверить.

* * *

Вопрос о том, как жить дальше, был решен и в доме на Тисовой улице. Общий язык помогло найти то, что сам Гарри был далеко не в восторге от волшебников. Ну и, конечно, совершенно не желал походить на них — кроме Снейпа, понятное дело. Жаль, о нем удалось выяснить не так и много — что тот был влюблен в его маму, что ненавидел отца — ну да это ясное дело. Что был в лагере «врагов», тех самых «пожирателей смерти».

В образ Темного мага, служащего делу света или делающего такой вид, это вполне укладывалось. Хорошо бы тот не служил больше никому, кроме себя. Тогда Гарри, пожалуй, окончательно решит, что он стоит доверия. Спросить прямо? Можно попробовать… Завтра утром.

Гарри широко зевнул и вытянулся на кровати, пожалуй, впервые почувствовав покой и безопасность в доме. А главное, хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне.

Увы, он и предположить не мог, насколько он обманулся. Но к лучшему или худшему — об этом пока не знал никто.

Примечание

По поводу того, можно или нет подделывать воспоминания, в каноне полной ясности нет. Да, я смотрела. О подделке речи не было — было утаивание и обрезание части воспоминаний. Так что этот вопрос каждый автор решает по-своему. Я решила, что в этой версии будет так.

Семья Дурслей и Гарри Поттер впервые за много лет мирно завтракали вместе. Это было странным для всех: спокойное поедание классического английского завтрака. С небольшими отступлениями, правда, вроде кексов с изюмом. Гарри, кстати, сам вызвался с ними помочь — очень хотелось потренироваться размешивать без палочки. Правда, за первый опыт тетя его чуть на месте не прибила — яично-сахарная смесь, закрутившись маленьким смерчиком, выскочила из кастрюли и начала летать над столом, Петунья едва успела поймать ее в другую кастрюлю.

— Ну вы даете! — восхитился Гарри и глазами захлопал, а тетя только усмехнулась. Да, семь лет с сестрой-волшебницей определенно не прошли даром.

— Вон!

— Я нечаянно, — повинился племянник и даже немного покраснел. — Я правда помочь хотел.

— Хочешь помочь — бери венчик и взбивай или марш отсюда! — поджала губы тетя, а Гарри тут же вспомнил, как пригодилось его умение держать нож и резать тонко-претонко, и вообще… Интересно, в зельеварении что-нибудь взбивают? Надо будет сегодня спросить.

Когда племянник послушно взял венчик и старательно застучал им, Петунья приятно удивилась. Сестра никогда не оставалась, чтобы помочь. И уж тем более не бралась за «маггловские» приспособления. А уж сколько раз все тесто или заготовки оказывались на стене или потолке — и не пересчитать. Ее сын не такой… пока не такой. Может, и правильно она не особо кормила Гарри — теперь он хотя бы цену пище знает?

Глядя, как мальчишка ловко сервирует стол, она вдруг задумалась о собственном сыне… Но тут спустился Вернон, а за ним и Дадличек, день закрутился — подать на стол, налить, убрать, положить добавку. Вот только добавку теперь получали все, а не только Дадли. Петунья нахмурилась, когда тот потянулся за порцией Гарри, и треснула ложкой по столу.

Подпрыгнули все дружно — от изумления. Но ей оказалось достаточно метнуть на сына строгий взгляд, чтобы призвать того к порядку. И все продолжалось чинно-мирно: Дадли и Гарри сосредоточенно ели, Вернон шелестел газетой, присела позавтракать и сама хозяйка. Наконец все поели, Дадли уселся в гостиной перед телевизором, Вернон, слегка уколов усами висок жены, отправился на работу, а Гарри унесся к себе наверх за вещами.

Рвение мальчишки к учебе при том, что в волшебную школу тот не особо стремился, казалось Петунье несколько странным. Неужели из бывшего голодранца получился хороший педагог?

Она вздохнула. Снейп, поди, мальчишку совсем не кормит, только учебой загружает, с него станется. Она отложила четыре кекса в плотный бумажный пакет, потом подумала и добавила еще четыре. Может, если бы она хоть раз догадалась поделиться с вечно голодным оборванным мальчишкой хотя бы яблоком, что-то могло пойти иначе?

Когда племянник появился у задней двери, она молча сунула ему пакет и ушла в гостиную, чтобы ничего не объяснять — тот едва успел поблагодарить. Может, не все так и плохо? Она задумалась. Собственный сын даже за завтрак спасибо не сказал…

Гарри вышел на крыльцо, в сад, откуда Снейп его обычно забирал по утрам, и принюхался к пакету, а потом, конечно, сунул туда нос и возрадовался. Было приятно: несмотря ни на что, тетя Петунья подумала о нем. А судя по количеству, то — о них. Он улыбнулся и подставил лицо скупым лучам августовского солнышка.

Первые десять минут он просто блаженствовал, сидя на крылечке и перебирая в уме свои планы на сегодняшний день: о чем спросить, какие заклинания хочется разобрать и так далее. Вторые десять минут он беспокойно оглядывался и подпрыгивал на месте. Потом сбегал в гостиную и убедился, что не прошло еще получаса. Правда, Снейп предупреждал его, что может иногда задерживаться, чтобы он просто ждал, так что не стоит волноваться… Но Гарри был так уверен, что сегодня будет, как обычно, все вовремя!

Гарри достал из рюкзачка учебник чар, полистал, нашел место, где остановился, и попробовал читать, но почему-то в этот раз сухой текст его совершенно не увлек. Он через силу дочитал вводную статью про левитационные чары, промаялся еще немного, сбегал до гостиной еще раз… Полчаса. Время тянулось, как резиновое.

Конечно, он не выдержал. Или выдержал, это с какой стороны еще посмотреть. Да, выдержал целый час, между прочим. Слопал кекс — пусть противному Снейпу меньше достанется, раз он так! Ведь мог бы хоть сову прислать, трудно ему, что ли? Второй кекс, последовавший за первым уже на чистой злости, встал в горле враспор и еле дал себя протолкнуть по назначению. Тут-то Гарри и задумался — даром что его так качественно пугали расщеплениями.

Перед глазами пронеслось видение мальчонки без кистей обеих ручек, но он вспомнил его совершенно спокойную мать — точно! Всё же нарастят, если что — и ему тоже! А пацан был совсем мелкий, не то что он, Гарри. И начал вспоминать инструкцию, которую у него тогда Снейп отобрал. Ну и подумаешь. Он сосредоточился, и предложения одно за другим встали перед внутренним взором, словно листок был у него в руках.

«Ага… ага… и это, конечно, тоже, — перечислял он в уме пункты инструкции еще раз, продолжая смотреть на свои пальцы. Лишаться их он не хотел ни в коем случае. Все правила казались настолько сами собой разумеющимися, что Гарри решился.

Он представил себе крыльцо и дверь дома в Паучьем тупике и прянул было в воздух, но тело почему-то само скорчилось, руки обняли коленки, его скрутило, понесло, и вот… к горлу подкатил кисло-сладкий комок и тут же оказался на том самом крыльце, к которому Гарри так стремился. Рядом с самим Гарри.

Второй кекс он удержал внутри себя только силой воли: жалко было добро переводить. Желудок еще немного покувыркался, предлагая на выход то яичницу с беконом («Ваще обнаглел! Самому нужна!» — возмутился Гарри), то сконы с сыром (Гарри мысленно погрозил ему немного чумазым кулаком), наконец кувыркание прекратилось, и он смог перевести дух.

Одновременно на его глазах прямо из воздуха соткался белый как мел профессор Снейп, страшно оскалился и бросился к нему. В то, что он — ужасный Темный маг, Гарри теперь поверил беспрекословно. Он сдавленно пискнул и хотел сбежать, но ноги словно приросли к месту, а затем его покинули последние силы, а за ними и сознание.

* * *

Северус Снейп впился пальцами в перила, а потом оперся всем весом на балюстраду Хогвартского моста: ноги не держали. Воздух, казалось, можно было резать кусками — острыми, беспощадными, безумно вкусными, — он пил его и не мог напиться. Хорошо, что он успел уйти — так, что директор ничего не заподозрил и никто не попался по пути. Повезло.

Когда Дамблдор освободил его от закладок, это оказалось слишком большим шоком — Северуса хватило только на то, чтобы, заморозив тонкий внешний слой на кипящей лаве собственной души, продолжать казаться равнодушным и спокойным, считая каждый шаг, выйти, спуститься по лестнице и только потом помчаться, переходя на бег — прочь, на воздух, куда-нибудь, только не оставаться в каменных стенах. Ноги сами принесли его на мост, и вот теперь он наконец мог сбросить маску и быть… кем? Просто быть.

Никому не должным, никого не любящим, ни в чем не виновным, свободным от обетов и клятв… Эйфория? Да черта с два. Дыра на месте души расширялась и, казалось, готова поглотить его — кто он безо всего этого? Что он? Зачем?

А ведь Альбус предупреждал — это он сам уперся, чтобы избавиться ото всего разом и не возвращаться к этому больше никогда, и не поддавался ни на какие уговоры. Какой же он идиот. И успокоительное вылакал, пока ночью смотрел свое собственное «дело». Директор был прав, ему не стоило читать все сразу. И вот запаса больше нет, а дышать воздухом свободы все больней и больней — его так много, что он разрывает грудь. Сдохнуть — проще.

На краешке сознания крутилась какая-то мысль, мелкая, но в дыру почему-то никак не проваливалась… Поттер! Мальчишка, наверное, уже топчется у себя во дворе, ожидая, когда за ним придут. Сердце, заполошно стучащее где-то в горле и мешающее дышать, ухнуло вниз и наконец забилось ровно.

— Темпус! — взмахнул он палочкой и, выругавшись, тут же аппарировал, но не к Дурслям — к себе. Показываться кому-либо в таком состоянии было нежелательно, а уж мальчишке особенно. Голова наконец заработала, и он вспомнил, что дома — конечно же! — всегда есть неприкосновенный запас зелий, как раз на такой вот случай. Ему хватит и пары минут. Дом родной…

* * *

На крылечке родного дома он увидел бледно-зеленоватого Гарри Поттера в обнимку с рюкзачком, оттирающего рукавом что-то с крыльца. Кровь?!

«Нарушил запрет!.. Аппарировал! Мог расщепиться так, что костей не собрать!» — в первый момент Северус был готов его убить, в следующий — сгрести в охапку и держать, пока не удостоверится в том, что это чудовище вообще живо, но увидел, как Гарри испуганно пятится от него, а потом падает, и в лице его не остается ни кровинки.

«Перенапряжение!» — мелькнуло в голове, и вот он уже хватает мальчишку, не глядя бросает Экскуро на крыльцо — оставлять биологический материал где попало точно не дело, заносит ребенка в дом, укладывает на диван, тут же призывая один флакон за другим, наклоняется, прислушиваясь.

Дышит. Слабо, поверхностно, но — дышит. Сердчишко стучит — тихо, но ровно, без перебоев. И только потом чувствует, что его собственную спину холодит от пота, и наконец призывает себе флакон с успокоительным. И, кажется, вспоминает, как это — нормально дышать.

Ну держись, Поттер, сейчас узнаешь, что тебе предстоит. Выделения джарви великолепно подходят для приведения в сознание обморочных девиц — это Снейп на собственном факультете давно понял, как-никак за десять лет деканства чего только ни случалось. Но вот такого мальчишки, аппарирующего без палочки, на одном только ослином упрямстве, не попадалось точно.

Он протянул к его носу тампон, Гарри закашлялся, расфыркался и открыл глаза. А Снейп с удивлением понял, что он сам… в норме. И усмехнулся, вспомнив слова учителя по боевой магии о том, что клин клином вышибают. Вот это как, значит, в действительности. Работает. И протянул мальчишке флакон с укрепляющим.

Тот, глазом не моргнув, выпил положенную порцию и схватил его за руку.

— Я думал, вы меня убьете… сэр. Я это… спасибо. Извините.

— Какое красноречие, мистер Поттер, — фыркнул Северус, подавая второй флакон, который тут же был послушно опустошен. — Нет уж, просто так взять и убить вас — это слишком легкое и быстрое наказание. Для начала я приведу вас в порядок, а потом как следует помучаю.

Он сдвинул брови, чтобы казаться как можно строже, но чертов Поттер был абсолютно неправильным ребенком, и с этим, кажется, уже ничего не поделать.

— Ага… — расплылся в счастливой улыбке мальчишка, так и не отпуская его руки.

Снейп длинно выдохнул и отвернулся. Дыры больше не было. На ее месте вполне удобно обосновался взъерошенный тощий и непонятно чем довольный чертенок. Нет, это все совершенно непостижимо! Но действительно легче.

— Вы мало насмотрелись в Мунго, Поттер? Не пойти ли нам завтра на полчаса пораньше — провести для вас экскурсию, чтобы… хотя нет, на осмотр морга будет достаточно десяти минут. Больше вы вряд ли выдержите, да и, скорей всего, вам не покажут.

Гарри покаянно вздохнул. Снейп был прежним Снейпом, язвительным, строгим, но не тем бледным убийцей с горящими яростью глазами, от которого мороз по коже. Таким он увидел его сегодня впервые и надеялся больше никогда… ни за что…

«А что, если вампиры как раз такие?» — подумал он, но пересмотреть свое увлечение пока не был готов, и вместо этого попытался встать или хотя бы сесть. Голова закружилась, и он откинулся назад, тяжело дыша.

— У вас магическое перенапряжение, Поттер. Все необходимые зелья вы уже получили, следующий прием не раньше, чем через полтора часа. Но поскольку говорить вы в состоянии, то извольте рассказать, с какого возраста начинается обучение аппарации и почему. Или вы думаете, что министерство установило такие границы, потому что чьей-то левой пятке захотелось?

— Но ведь у меня сколько раз получалось!

— Получалось что? — глаза Северуса расширились — он вспомнил, что мальчишка действительно что-то такое говорил…

* * *

Снейп уже час сидел возле дивана, на котором сморило Гарри Поттера сразу после его подробнейшего рассказа о «детских забавах», начиная от бегства на крышу школы до «тренировок». Потрясающе, просто потрясающе. Все планы на день летели кувырком. Ну да ладно, главное, с мальчишкой все обошлось — жив, цел, не выгорел, только обессилен и испуган. Но это надо же, беспалочковая аппарация, да еще на такое чудовищное для ребенка расстояние! С ума сойти.

Снейп заложил пальцем книгу и посмотрел на Гарри. Чудовище мирно сопело носом, свернувшись на боку под новым теплым пледом. Нет, купленным вовсе не для Поттера, просто что-то же надо было бросить на пустую постель в маленькой спальне наверху!

Сколько же в нем еще может быть скрыто? Определенно, надо прочитать Стокера — если мальчишка читал именно это или смотрел, то, скорей всего, именно описанных там способностей от него и следует ждать. Телевизор купить, что ли? Но тогда надо его как-то экранировать — не отказываться же от колдовства в собственном доме ради сохранения не особо нужного маггловского прибора.

Северус окончательно отложил новую, недавно купленную очередную книгу для родителей волшебников — к детскому колдовству и эти авторы относились слишком несерьезно. Советы были просто дурацкими: отвлечь, пресечь, выгнать на улицу, предварительно разозлив, чтобы ребенок выпустил магию и не развалил дом… да, разваливать окрестности, конечно, предпочтительнее. Интересно, что бы они делали с собственными детьми, аппарировавшими вот так — неизвестно куда?

Он активировал Темпус и начал будить мальчика. Тот улыбнулся, едва услышал его голос, и как только открыл глаза, получил еще пару порций зелья, после чего проснулся окончательно и сел, опираясь на спинку дивана.

— Спасибо, профессор! Я в порядке, правда! А что мы сегодня будем делать?

— В течение ближайшей пары суток минимум волшебство вам будет недоступно, — заявил Снейп, и Гарри мгновенно сник. — Будете читать и заниматься чистописанием. Прошу, — он сделал приглашающий жест, и Гарри перебрался за свой стол, все больше напоминающий школьную парту.

— Голова не кружится?

Гарри помотал головой. Ему было на удивление хорошо и наконец-то спокойно. Стол, свитки, книги, перо — все уже привычное. Он цел. И убивать его, кажется, раздумали окончательно, а остальное не страшно.

— А теперь вы напишете подробно все про ваши «прыжки», особенно про последний — так, как будто бы это инструкция для того, кто совершенно не представляет, как это сделать. И запишите еще вопросы…

Гарри кивнул и взял в руки перо-артефакт — собственное произведение, которым уже немного гордился.

— Как давно вы это проделываете? Как все начиналось? Какие причины вызывали аппарацию? На какие расстояния? По каким признакам вы поняли, что это именно аппарация, когда узнали о ней? А еще…

Снейп достал палочку, проделал какое-то замысловатое движение, и в руках у Гарри оказалось снова самое обычное перо. Он тяжело вздохнул.

— Это на весь день?

— Не думаю, что вам захочется сегодня активно передвигаться.

— А если?..

— Тогда я найду вам дело в лаборатории.

— А…

— Пишите, Поттер. Я приду ровно через час.

* * *

Писать инструкцию оказалось невероятно трудно. Гарри часто упускал важное просто потому, что для него это само собой разумелось, так что первый вариант профессор полностью забраковал.

— А можно я вас тоже спрошу? — немного обиженно попросил Гарри, разминая пальцы, когда Снейп просмотрел часть его новой работы и назадавал еще кучу вопросов.

— Ладно, спрашивайте, — согласился Снейп и удивился, что мальчик не стал вытаскивать свой блокнот.

— Расскажите мне о Пожирателях, пожалуйста. И о Во… Темном лорде. Тетя сказала, что вы долго были среди них. Почему вы ушли?

Северус нахмурился. Все-таки повезло, что Дамблдор снял все, что было на нем — теперь воспоминания не вызывали боли — только пустота, только память. Но сможет ли он рассказать мальчишке все? В конце концов, его не все касается!

— Ой, — хлопнул себя по лбу Гарри. — Чуть не забыл! Профессор, я тут… тетя к чаю дала! Вы же, наверное, тоже проголодались?

«Однако, изящно он напомнил мне насчет обеда, — отметил про себя Северус. — Хозяин из меня действительно так себе».

Рассказывать о самом больном за чаем казалось дико, но только поначалу. Северус, сам удивляясь собственному спокойствию, изложил просто факты, стараясь не вспоминать, что он тогда чувствовал и думал. Да, обвели его как последнего дурака. Или даже первого.

Почему его не насторожило собеседование в грязном трактире с довольно специфической репутацией? Почему ему просто-напросто не стерли память — уж Обливиэйт у директора всегда был на высоте? Почему он не видел тогда ничего, словно слепой щенок?

Но факты, события и все, что с ними связано, так или иначе стали укладываться одно за другим, и его прошлое перестало быть смазанной черной дырой, представая перед ним совсем в ином свете. И сказать, что в нем не было ничего хорошего, было бы неправильно. Он тогда защитил Мастерство. Его первые изобретения получили наконец признание. И да, руку к этому приложил именно Темный Лорд, точнее, Малфой, но с его подачи.

Как Северус Снейп мог пройти мимо бесплатного обучения боевой магии? Ладно, не бесплатного — зельями он всегда платил по счетам, но ведь поди найди того, кто согласился бы на такую оплату! Все складывалось так, что он просто не мог не пойти к Пожирателям, да еще и гордиться этим. Потому что только там он смог получить то, чего так жаждал — знания, опыт и славу.

Только там он переставал думать о Лили… Лили Поттер. Хотя продолжал мечтать о том, как станет кем-то, о ком все волшебники будут говорить с уважением, и она, конечно, узнает об этом. И… да он понятия не имел, что у нее будет ребенок! У беременных ведьм не принято шастать где попало, а, э-э, то есть посещать общественные места, конечно же.

Когда же он узнал, а главное — от кого? Северус не мог вспомнить… Лорд ему точно не отчитывался. Выслушал тогда часть пророчества и отвернулся, словно Северуса вообще не было. И не вспоминал об этом — по крайней мере, при нем. Сколько Снейп ни напрягал память — в голове был только белый шум. Но он точно знал, что бросился к директору до того, как все произошло, иначе зачем были все эти клятвы?! Хотя потом, когда тот не защитил Лили, было, по идее, еще смешнее — с чего он, Северус, начал ему служить? За то, что тот вытащил его из Азкабана? Да ему было плевать!

— Когда все изменилось? — вдруг спросил Гарри, до этого момента внимавший каждому его слову. — То есть когда лорд перестал быть нормальным?

— Хороший вопрос, — ответил Северус. — Он менялся постепенно. Сначала все жестче и жестче наказывал тех, кто рискнул вызвать его недовольство. А первые рейды боевиков начались, наверное, когда мне начали заказывать кроветворное и… кое-что еще.

— И вы варили?

— А у меня были варианты? — Снейп обнажил левое предплечье, ожидая, что мальчишка скривится и отпрянет, но тот пододвинулся ближе и хмуро склонился над его рукой, осторожно проводя пальцем по хвосту змеи.

— А что она может делать?

— Вызывать из любого места, позволять аппарировать в незнакомое место, если там находится Лорд, наказывать за неповиновение, сообщать об изменении активности Темного лорда.

— Наказывать? Как?

— Локальный круциатус. Вижу, вы уже прочитали. Нет, мне прилетало не часто — руки у зельевара трястись не должны. Меня наказывали лично, по ногам.

— Погодите… после смерти волшебника его чары исчезают, верно? Тогда почему?..

— То-то и оно. Лорд не погиб окончательно, только развоплотился. Так считает директор, и я склонен с ним согласиться.

— А когда он воплотится, то что?

— Метка потемнеет. И я, скорее всего, получу приказ немедленно явиться.

Вот тут Гарри наконец сморщился:

— И убрать — никак?

— А зачем? Как еще отслеживать его активность? Одно время метка была почти не видна, видимо, он находился не в Англии, а теперь — вот, вполне видима. Он где-то здесь. Его дух, душа, сущность, если хотите.

Гарри прикусил губу.

— А можно как-то поймать его до этого, воплощения?

— В нашей стране таких специалистов нет. Видите ли, Темные искусства преследовались у нас очень, очень давно, а в результате не осталось ни одного шамана, ни некроманта, ни даже тех, кто мог бы провести экзорцизм.

— А священники?

— Тоже интересная мысль…

— Значит, и вы, и директор теперь против Темного лорда?

— Он начал быстро изменяться примерно за полгода до вашего рождения, так что у меня была возможность оценить сомнительную радость служить тому, кем он стал. Но у меня был долг, и я был обязан его вернуть.

— Вернули?

Снейп пожал плечами. Убив Лили, Темный лорд, по идее, нарушил данное своему вассалу слово, а значит… И ведь это ему тоже не приходило в голову. Метка еще тогда должна была перестать действовать — если она была действительно тем, о чем говорил лорд. Она должна была исчезнуть! Вот теперь понятно, что она есть на самом деле — клеймо, рабское клеймо, через которое можно управлять.

Гарри снова сморщился и потер лоб. Почему-то ему было неприятно смотреть на метку, а в мозгах начинали стучать какие-то странные молоточки, отвлекая, путая, и в конце концов голова просто разболелась.

— Налюбовались? — Снейп одернул рукав, полностью закрывая руку.

— А нельзя сделать так, чтобы вам не надо было идти на вызов? — Гарри как-то сразу понял, что недоубитый Волдеморт обязательно вернется, и его это совершенно не устраивало. Пока прежде всего потому, что его профессору придется общаться с этим чудовищем лично. И это наверняка будет похуже, чем яростный Снейп, которого он сегодня видел и теперь точно не забудет.

— Лорд намного сильнее вас? — задал он совершенно нетактичный, но важный вопрос.

Снейп дернул щекой.

— Если волшебники всю жизнь упражняются в определенных чарах, как вы думаете, у кого больше шансов?

— У того, кто раньше начал. Угу. Понял. Тогда директор сильнее всех?

— Считается, что так.

— А значит, он победит. Тогда зачем вам идти, если ваш лорд позовет?

— А как еще его обнаружить, Поттер? — Снейп вдруг переменил тему. — Отдохнули? Марш за работу!

— Так сам придет?

— Поттер. Вам час на то, чтобы закончить, и полчаса, чтобы переписать на чистовик. Потом немного передохнете, выпьете это, — перед Гарри оказались еще два знакомых сосуда, — и сделаете конспект вот этой главы. Да, про историю разработки аппарационных и антиаппарационных чар.

День клонился к вечеру, Снейп, не спавший уже вторые сутки, устало поднимался в собственную гостиную и мечтал лишь о том, чтобы отправить мальчишку домой и наконец завалиться спать, как услышал тихое похрапывание. Гарри лежал щекой на пергаменте, слегка приоткрыв рот, перо торчало откуда-то из-за уха, а на лбу отпечатался уголок старинного фолианта, который тот, видимо, во сне отодвинул на самый край стола.

Отправив ученичка Мобиликорпусом досыпать в кровать, Снейп аппарировал на Тисовую и постучал в дверь.

Открыла Петунья.

— Что с Гарри?

— Перенапрягся. Я сегодня задержался, — женщина кивнула, значит, была в курсе, и он продолжил: — И вместо того, чтобы дождаться меня, как мы договаривались, он аппарировал, так что я обнаружил его под собственной дверью, белым, как твои потолки, и совершенно обессиленным. Пусть выспится, ему нежелательно эти пару дней соприкасаться с активным волшебством.

— И ты пришел только для того, чтобы сообщить об этом? — в голосе миссис Дурсль звучало такое удивление, что Снейп решил немного… продолжить.

— И поблагодарить за кексы. Знаешь ли, мы с Поттером не голодаем, но было вкусно.

И так удлиненное лицо Петуньи вытянулось еще больше, так что Северусу впервые за сегодняшний день захотелось рассмеяться.

— Ты, что ли, его обедами кормишь? — прорезался дар речи у миссис Дурсль. — Ты умеешь готовить?

— Нет, я умею заказывать пиццу, — не смог удержаться он. — Я зельевар, если тебе это хоть о чем-то говорит! Доброй ночи.

Петунья приоткрыла, а потом захлопнула рот, а Северус Снейп исчез из ее садика, как и не было его. Она развела руками, потом пренебрежительно взмахнула ими и ушла в дом. В конце концов, какое ей дело до того, почему так изменился бывший ухажер и лучший друг ее покойной сестры?

Примечания:

Спасибо уважаемым Бете и Гамме за скорость проверки текста и — дорогим читателям, помогающим вылавливать оставшихся "блошек"!

Примечания:

* Храп — часть морды лошади. Над носом. На всякий случай, а то надоело смотреть на "ошибки"!

— Горазды вы поспать, Поттер, — услышал Гарри, а потом на его лицо упал неяркий утренний свет — Снейп отдернул с окна занавеску.

Он медленно открыл глаза и охнул, вспомнив вчерашний день. Снова откуда-то накатила слабость, так что попытка сесть не увенчалась успехом, а Снейп нахмурился, сосредоточенно глядя на него, и призвал уже знакомую пару пузырьков с зельями, которые Гарри тут же выпил. Не то чтобы сразу полегчало, но хотя бы голова перестала кружиться.

— Надо было вас раньше разбудить, — Снейп казался раздраженным, и Гарри напрягся, но вскоре понял, что недоволен профессор исключительно собой. — Зря я решил, что сон для вас лучше лекарства. Если вы через пять минут не встанете, придется отменять визит в Мунго.

— Я встану, — сипло пообещал Гарри, но Снейп только посмотрел на него скептически и вышел.

Через пару минут в комнате запахло горячим хлебом и кофе. Гарри сглотнул и попробовал сесть. Зелья точно подействовали — получилось, и он даже спустил ноги с кровати и немного покачался на ней. Аккуратно сложенная одежда висела рядом на спинке стула, и до него дошло, кто его укладывал спать — раздевал, складывал одежду… Вообразить Снейпа заботливым папочкой было невозможно, но больше-то — некому! Гарри представил себе его лицо, подхихикивая, оделся и ссыпался вниз по лестнице, когда Северус как раз собрался уже идти наверх — проверять его состояние.

Тот критически окинул его взглядом, кивнул — и вот они торопливо поглощают скудный завтрак — кофе, тосты, и — достаточно? Гарри, конечно, съел бы больше, но если вспомнить ощущения после аппарации, то, наверное, стоило потерпеть. Снейп словно мысли его читал:

— Аппарация вам не показана еще пару дней, так что поедем на автобусе.

Гарри расширил глаза и подумал, что ослышался. Снейп усмехнулся.

— Волшебном автобусе. Впрочем, скоро сами увидите и, хм, насладитесь.

Насчет наслаждения Гарри как-то сразу заподозрил неладное, даже третий тост на всякий случай отложил, и правильно сделал. Хотя это он, конечно, только потом понял.

Трехэтажный фиолетовый автобус с грохотом — потому что вряд ли это можно было назвать «громким хлопком», — возник перед ними совершенно неожиданно. Гарри аж присел, а Снейп поморщился и с ужасно недовольным видом вошел внутрь, едва открылась дверь. Гарри, конечно, последовал за ним, хоть и хотелось осмотреть автобус снаружи.

Пока Снейп рассчитывался за билеты, сквозь зубы цедя «нет» на все предложения Шанпайка, сушеная голова, подвешенная у водителя, скорчила Гарри мерзкую рожу, так что тот не выдержал и оскалился в ответ. Выпустив клыки, конечно. И даже облизнулся, хоть и противно было. Когда наглая мертвая, почти черная рожа стала почти серой и удивленной, Поттер гнусно улыбнулся и плюхнулся на переднее сиденье, потащив за собой Снейпа.

Тот заметил, какой взгляд мальчишка бросил на сушеную голову, и поднял бровь.

— Я за тобой слежу! — буркнул голове Гарри и отвернулся к окну.

Снейп фыркнул. Голова же что-то быстро зашептала водителю. Тот искоса оглянулся на новых пассажиров и открыл было рот, но не успел выговорить ни слова, как нарвался на отповедь Снейпа — мол, деньги заплачены, почему мы все еще не возле Мунго?

Но все-таки водитель щелкнул себя по зубам и вопросительно перевел взгляд с Гарри на Снейпа, и только после его кивка стартовал — так, что их вжало в кресла.

То, что в окно смотреть вредно для всего — желудка, нервов и настроения, Гарри понял быстро, а потом представил, как оно будет тормозить, и покрепче вцепился в подлокотники кресла. Снейп одобрительно кивнул. Сушеная голова скорчила издевательскую рожу, и Гарри разозлился: будут тут ему всякие!..

Додумать он не успел — вылетел из кресла при торможении, как ни цеплялся. Снейп же использовал инерцию, чтобы встать и оказаться у двери, так что успел его поддержать, как будто все так и задумывалось. Кондуктор только языком поцокал, Гарри не понял только, от досады или от восхищения — торопился на твердую землю. Да, после больницы им точно не стоит перекусывать, если возвращаться тем же способом!

А потом был обещанный Снейпом морг Мунго — да, профессор слов на ветер не бросал. Гарри проникся: живописать то, что он увидел, даже не стоит. Скажем только, что местами это походило на витрину лавки мясника, а местами вообще ни на что не походило.

После этого их приняли те же самые колдомедики, что и первый раз.

* * *

Северус Снейп пребывал в раздумьях. Проклятие во лбу Поттера вызывало массу неприятнейших вопросов, особенно после того, как выяснилось при глубокой диагностике, что оно не похоже ни на одно из известных проклятий. А потому — не снялось ни одним из способов. Гарри только хватался за лоб и орал или просто обмякал, так что воздействие приходилось прекращать. Снейпа тоже припрягли работать — следить за тем, чтобы проклятие не распространилось, ну да попробовали бы не припрячь! Сильных менталистов, способных контролировать процесс, в Мунго не было, а оставлять Гарри без страховки он не собирался.

Он бы, конечно, сам порылся в библиотеке клиники, но кто ж его пустит? Хотя, наверное, стоит попытаться — вроде бы он тут не совсем посторонний.

Поттер же пока отлеживался, отдыхал — все-таки вмешательства повлияли на него не лучшим образом — колдовать ему не придется, наверное, неделю. Кроме того, мальчишку напоили еще каким-то зельем, в котором Снейп признал интересно усовершенствованное Укрепляющее, в результате чего загорелся идеей пообщаться с местными коллегами, тем более что достаточно давно знал обеих.

Еще когда он был самым сопливым из деканов Хогвартса, Поппи Помфри устроила ему подработку в Мунго, порекомендовав колдомедикам, с которыми вместе училась, пару его зелий, так что теперь Снейп задумался, не зря ли он тогда отказался от зачисления во внештатные сотрудники. Все же и клиника, и больница Мунго имели определенный авторитет. И библиотека была бы доступна.

Хотя тогда он был так загружен, что у него не оставалось бы времени даже для пары часов сна… А вот теперь он, пожалуй, может себе такое позволить. Тем более что за некоторыми специфическими вещами они все равно к нему обращаются.

Наконец он дождался, пока Поттер почувствует себя готовым двигаться, встанет, зашнурует свои ботинки, и жестом пригласил его следовать за собой. Зельеварня находилась в отдельном крыле, во избежание — экспериментировать коллеги любили, и не всегда помещение оставалось после этого целым. В отличие от самих коллег, так что Снейп совершенно правильно отдавал должное их профессионализму.

Гарри с интересом крутил головой — в Мунго, когда привыкнешь, становится очень, очень интересно! А уж привыкать он умел. Когда они зашли в длинное сводчатое помещение, он едва не подпрыгнул от радости, так что Снейпу даже не пришлось ему объяснять, что они попали почти что в «святая святых» — место, где делают лекарственные зелья.

Патрисия Джонс, как и ее сестра-близнец Кордилия, была шустрой сухонькой старушкой, точнее, так выглядела. На молодого зельевара они обе положили глаз — исключительно в профессиональном смысле, конечно! — еще когда наблюдали в составе комиссии за его защитой. С тех пор одной из их целей стало сманить его к себе на работу. Только вот сам мальчишка вовсе не горел желанием общаться, и они поделать ничего не могли — Хогвартс и его директор весьма надежно хранили своих сотрудников от «посторонних контактов». Так что если бы не Поппи, стажировавшаяся у них в юности по простейшим зельям, скорее всего, ничего бы и не случилось.

Потом взаимодействие понемногу наладилось, и Северус не раз был благодарен неплохой моральной и материальной поддержке в виде заказов на достаточно сложные и дорогие зелья, с которыми «бабушки» якобы по возрасту уже не справлялись.

На самом деле эти заказы решали целый ряд вопросов: во-первых, конечно, освобождали пожилым дамам время на новые эксперименты (нет, им и спустя сотню лет не надоело!), во-вторых, давали их «подшефному» возможность хорошо заработать, а главное, были настоящими стажировочными заданиями, которые он должен был бы пройти прежде, чем занять должность ведущего зельевара Мунго. Впрочем, уходить на заслуженный отдых ни одна из мисс Джонс пока что не собиралась.

Для ничего не подозревающего насчет этого Снейпа просто справиться с подобным заказом в школьных условиях было задачей непростой и весьма интересной. Именно поэтому он никогда не отказывался. Увы, заказ, чтобы быть оплаченным, должен быть реальным и завизированным Главным целителем, так что «стажировка» изрядно растянулась — на три с половиной года. Тем не менее у Мунго уже несколько лет был запасной Ведущий зельевар, способный справиться с приготовлением всего необходимого для клиники, и неважно, что сам он об этом понятия не имел.

Если бы Северус видел истинно кошачью грацию пожилых леди во время работы, никогда бы не поверил в их притворное кряхтение и письменные жалобы на возраст, всякий раз приходившие в письмах с заказами. К счастью, этого пока так и не произошло: обе мисс Джонс, когда к ним явились посетители, мирно распивали чаи в собственной комнате отдыха, совмещенной с библиотекой. Северуса Снейпа и «его мальчика» тепло приветствовали и, ни о чем не спрашивая, тут же облагодетельствовали чашками чая с молоком и персональными тарелочками с… картошкой фри и сырными тарталетками.

Гарри радостно проглотил первую, почти не жуя — времени с утреннего завтрака прошло немало, да и что они ели-то? То ли мисс Кордилия, то ли мисс Патрисия предложили сгонять за сладостями домовика, но Гарри и Снейп вежливо отказались: оказывается, никто из собравшихся не любил сладкое.

Гарри сразу сообразил, что они с профессором нынче сладкое «не любят» из вежливости, — и точно! —оказалось, что Снейпу кое-что от милых старушек надо. Трое взрослых минут пять порассыпались во взаимных любезностях, а потом перешли к деловому разговору, в котором Гарри мог уловить только некоторые знакомые слова. Он сперва немного поудивлялся, что профессор Снейп, оказывается, умеет быть обходительным, а потом даже немного заревновал, чувствуя, что обе дамы имеют какой-то вполне реальный интерес к его профессору. Он мысленно попробовал представить их с клыками и чуть не ахнул: они им прекрасно подошли. Делиться своими выводами он, конечно, благоразумно не стал. Просто запомнил.

Тем не менее встреча прошла в такой теплой и дружественной атмосфере, что Гарри был почти очарован. Оказывается, бывают добрые волшебницы, вот только очень старенькие. Хотя… Гарри чувствовал, что тут что-то не так, вот только понять не мог, что именно. И только когда они вернулись в Паучий тупик, сообразил: глаза! Не бывает бабушек с такими молодыми глазами!

Снейп его наблюдения пропустил мимо ушей, занятый тем самым усовершенствованным Укрепляющим и еще парочкой рецептов, которые старые ведьмы сунули ему «на дорожку» в качестве пирожков. Идеи выглядели весьма многообещающими, только один компонент выпадал. Как добраться до «рога фестрала», у которых, как известно, сроду никаких рогов никто не наблюдал, было совершенно не ясно. Однако фыркнуть и сказать, что это просто сказочка или неудачная шутка, Снейп не мог — рецепт был подлинным, уж это они первым делом проверили, а источник, то есть автор — более чем уважаемым.

Так что Снейп вскоре направился в лабораторию, а загрустившего Гарри снова усадил за чистописание. На удивление, сегодня перо легло в руку удобно и привычно, и писать стало приятнее. Гарри даже увлекся, делая красивые утолщения, слегка надавливая на перо прежде, чем развернуть линию — получалось очень даже красиво. Еще приятней было получить молчаливое одобрение Снейпа, а потом и рассказ о том, что для виртуозного владения заклинаниями нужно палочкой именно такие утолщения делать, только своей магией.

Гарри вспомнил про палочку, сестра которой убила его родителей, и нахмурился. Снейп с удивлением посмотрел на него, но ничего не сказал. Может, ждал, что Гарри начнет просить «дайте мне попробовать»? А тому даже брать в руки ее не хотелось. Вот только как сказать об этом? Или притерпится как-нибудь? Забыть, что сумасшедший продавец наговорил ему, Гарри точно не сможет.

После плотного обеда они оба устроились с книгами: профессор обложился какими-то справочниками, а Гарри после того, как поинтересовался, кто такие фестралы, был удостоен нехилого фолианта под названием «Полный список существ магического мира», который еле смог поднять. А стоило ему открыть его на случайной странице…

Раздался громкий рык, щелкание челюстей, Гарри вскрикнул и резко захлопнул книгу, тряся рукой. Снейп обеспокоенно посмотрел на него:

— Укусили?

— Не, — помотал головой тот. — Не успели. У меня реакция хорошая.

— Не можете себя не похвалить? — привычно скривил уголок рта Северус.

— Ага, — кивнул Гарри и искренне вздохнул: — Только вы иногда и хвалите, а больше некому.

Снейп открыл рот. И, не проронив ни звука, закрыл. Когда это он его хвалил?

— То есть без доброго слова вы жить не можете?

— Как же не могу? — удивился Гарри. — Еще как могу. Но с добрым же приятнее.

Снейп закашлялся.

— Все волшебные бестиарии требуют особого обращения, — начал он. — Моя ошибка, что не потребовал с вас повторить правила техники безопасности, так что давайте-ка, мистер Поттер, перечислите их сами.

Гарри поднапрягся и оттарабанил все правила, радуясь, что хоть писать их его не заставили.

— Хорошо, — выдавил Снейп, не иначе как в свете сказанного насчет добрых слов. — Теперь открывайте. Да, на оглавлении. Расстояние до страниц, пальцы как держите? — окликнул он увлекшегося Гарри, и тот снова закрыл книгу.

— Теперь вижу, в чем ваша проблема — вы слишком увлекаетесь, чтобы помнить о правилах. Придется с этим поработать. Сначала напи… ладно, расскажите, кого и как собрались искать. А потом я посмотрю сам процесс.

— Я хочу найти фестралов. Но в оглавлении их нет.

— К каким существам они относятся?

— Опасным?

— Класс опасности?

— Так я не знаю. Тут тоже не указано.

— Что еще вы знаете про них?

— Что у них есть рога?

— Нет у них рогов! — Снейп шумно выдохнул.

— Фестралы относятся к крылатым лошадям, — как можно спокойнее начал объяснять он, собрав остатки терпения. — Ищите непарнокопытных.

Сколько же еще мальчишке учить, сколько он уже выучил, но ведь до сих пор не знает элементарного! За что ему все это? Для чего нужно было держать Поттера у магглов, ведь родственников в магическом мире у него имелось достаточно? И если уж не запятнавшим себя «сочувствием идеям Темного Лорда», так тем же Тонксам могли ведь отдать?

Пока он размышлял, Гарри аккуратно просмотрел первые страницы, представлявшие собой тематический каталог, а потом перешел дальше.

— Нашел! — довольный возглас оторвал Снейпа от воспоминаний о кошмарной недавней выпускнице — метаморфе, переворачивающей котлы или даже целые столы, и о том, не стал ли бы и Гарри таким…

— Что именно?

— Рог фестралов! — Гарри сиял. — У них это… копыта роговые, вот.

Снейп едва не с размаха хлопнул себя по лбу. Через пару секунд над фолиантом склонились две черноволосые головы. Снейп читал быстрее, так что скоро он отошел к книжному шкафу в дальнем углу и начал там что-то раскапывать.

А Гарри восхищенно смотрел на огромных вороных коней, которые, кажется, стали воплощением его новой мечты о своем животном.

«У них тоже клыки, — радовался он. — И крылья кожистые, и кровь они любят! Может, они были конями вампиров? Ух какой…»

Он осторожно протянул палец и погладил вороной храп*. Фестрал на картинке повернулся боком и поднял крыло, а Гарри с удовольствием начал под ним начесывать. Фестрал вытянул вперед голову и смешно выпятил верхнюю губу.

— Ты такой классный, — пробормотал Гарри, почти тыкаясь носом в книжку.

Надо же было в это время профессору Снейпу оторваться от своего чтения! Хотя он как раз выяснил, что для того, чтобы работать с копытами фестралов, волшебники не годятся: их магия плохо влияет на свойства самого рога, так что придется поискать какого-нибудь сквиба или… точно! — такой «почти сквиб» сейчас как раз сидит в его гостиной. И…

— Поттер, что вы делаете? — Снейп спросил то, что было очевидно ему самому, наверное, впервые в жизни — просто поверить не мог. Поттер любезничал с магически нарисованным фестралом, и, судя по выражению лица мальчишки, нравилось это обоим!

— Они потрясающие, — поднял голову Гарри, довольный как стадо слонов.

— Рад за вас обоих, — вырвалось у Снейпа, а Гарри тут же подумал, что и профессору тоже, наверное, можно что-нибудь почесать. Он в кино видел… о, как симпатичная женщина гладила какого-то мужика по голове и шее. Ему вроде нравилось. Гарри тогда подумал, каково это, но когда погладил по голове сам себя, ничего особенного не почувствовал.

— Думаю, Гарри, нам придется познакомиться с ними поближе, а вам особенно, — Снейп протянул ему свои записи.

Разбирать четкий летящий почерк было довольно легко.

— То есть копыта им подпиливают сквибы? Это как? И при чем тут я? А, это потому что мне пока колдовать нельзя?

— Пока у вас магическое истощение, вы не испортите редчайший ингредиент.

Гарри подскочил, просияв:

— И мы пойдем к фестралам? Сейчас? Я готов!

Снейп вздохнул. Вот какое лекарство дать этому мальчишке от восторга, интересно? Успокоительное?

— Завтра, Гарри. А для начала вы назубок должны выучить технику безопасности. Я проверю. И хватит уже развлекаться, дочитывайте главу, марш в душ и спать. Я предпочел бы не иметь больше чести работать вашим домашним эльфом.

— А…

— У вас ровно полтора часа. Мы выходим завтра в четыре утра.

— Потому что они темноту любят? — догадался Гарри и уткнулся в книгу.

А Северус Снейп раздумывал, что лучше: оставить Поттера в собственном доме безо всякого присмотра и отправиться за мясом или уже завтра утром одолжиться у Хагрида. Поскольку Хагрида им в любом случае было не миновать, а тот оставался должен за противоожоговую мазь, решение пришло быстро. Зато мелькнула своевременная мысль о том, что можно будет совместить эту вылазку с экскурсией в теплицы. Надо написать Помоне.

Когда Гарри вышел из душа, то краем глаза заметил взметнувшееся в камине зеленое пламя и насторожился. Конечно, он не мог не услышать слова:

— Помоне Спраут! — свиток послания улетел адресату.

Гарри на цыпочках повернулся и начал подниматься по лестнице, хмуро думая, кто это еще такая, и много ли их, кому там пишет его профессор. И что, интересно, им всем от него надо?..

После сонного зелья Гарри уснул, не успев коснуться подушки.

Снейп разбудил его, когда было еще совсем темно. Перекусывать они не стали, да спросонья не очень-то и хотелось. Гарри, зевая во всю пастюшку, с хрустом потянулся и вздохнул, поймав удивленно-изучающий взгляд профессора Снейпа. А потом зевнул еще раз, да с таким смаком, что и профессор прикрыл половину лица ладонью и явно сделал то же самое. А потом объяснил юному адепту, что открывать рот во всю ширь неприлично. А иногда и небезопасно: что-нибудь залететь может.

— Но здесь же только мы, — возразил Гарри, но тут раздался знакомый уже бабах, и пришлось срочно грузиться в автобус. Несмотря на раннее время, внутри уже сидели три довольно солидных ведьмы и один молодой парень, который сошел через пару минут у Дырявого котла. Дамы, тихо зеленея и пошатываясь, выгрузились еще минут через десять, а потом автобус очень сильно тряхнуло, сжало, снова тряхнуло, словно хотело вытрясти из пассажиров все внутренности, и недовольный Шанпайк объявил: «Хогсмид!». Спать больше не хотелось совершенно.

Гарри вылетел из автобуса и очутился на краю какой-то странной, причудливо-призрачной деревеньки почти в полной темноте — свет Луны едва пробивался между аккуратно сгрудившимися облаками. Картинка почему-то показалась немного жутковатой. Он инстинктивно попятился, уткнулся спиной в твердый живот Снейпа и сразу почувствовал облегчение.

Снейп поморщился, взял его за руку, и они зашагали в сторону, к дому на отшибе. Чем он являлся, Гарри так и не понял — то ли гостиница, то ли еще что. Снейп отсутствовал всего пару минут, а когда вышел, в руке у него была метла. По виду так самая обычная, которой дворники улицы мели — решил Гарри. Снейп же смотрел на то, что держал в руке, мягко говоря, нерадостно.

Когда профессор опустил метлу, придерживая ее одной рукой так, чтобы Гарри было удобнее на нее забраться, тот сперва недоверчиво потрогал ее пальцем и ощутил странную вибрацию, словно внутри работал маленький моторчик. Он взглянул на Снейпа и перекинул ногу через черенок. Вот только что будет, если он хоть немножко наклонится? Что такое турник и как на нем сидеть, Гарри еще по школе помнил, а тут — оно же летающее! Болтаться головой вниз очень не хотелось. Он окончательно залез на метлу, и она чуть сдвинулась вверх. В паху сначала неприятно сдавило, а потом всего Гарри словно приподняло, и стало совершенно удобно.

— Ого! — воскликнул он, косясь через плечо на Снейпа, седлавшего метлу с выражением великомученика.

Тот прижал его к своему животу каким-то чарами, и Гарри сразу перестал волноваться: поди, сам-то профессор не навернется, а значит, и он останется цел… и головой вверх.

Первый полет был потрясающим! Прохладный ночной воздух вкусно пах лесом и травами, вдали на фоне неба вырисовывалась громада Хогвартса издали, правда, как игрушечная, и Гарри надеялся рассмотреть замок утром, когда рассветет. Он уже почти простил этому миру отсутствие вампиров, потому что вот так летать… это само по себе дорогого стоило. Да что там — это было просто восхитительно — так, что хотелось заорать!

* * *

Они опустились на мягкую траву возле деревянной хижины на опушке черного-пречерного леса, и Гарри вздохнул — полет показался уж очень коротким, он только-только во вкус успел войти. Снейп аккуратно слез с метлы, а потом одним движением поставил вертикально, скатив с нее Гарри, который надеялся еще немного хотя бы просто посидеть в воздухе.

— Идемте, Поттер, — хмуро сказал он, приглашая Гарри первым подняться по трем здоровенным ступенькам, и последовал за ним, а потом постучал в дверь.

Из-за двери послышался оглушительный лай, но стоило ей распахнуться, как здоровенная черная псина метнулась в дальний угол и больше не показывалась, только сопела. На пороге же воздвиглась гора то ли меха, то ли еще чего, а сверху, едва ли не с потолка, раздался гулкий голос:

— Фу, Клык! Ой! Гарри! Гарри Поттер! Как я рад! — и к нему наклонился самый настоящий великан.

А кем еще может быть мужик с кудлатой черной бородой от глаз до середины груди, ростом с полтора профессора и ручищами размером больше его, Гарри, головы?!

Гарри, будучи уже довольно начитанным, не утек стремглав только потому, что сзади его подпирал профессор Снейп. Значит, бояться вроде как не стоило?

— За… здравствуйте, — голос его немного дрогнул, и он взглянул в маленькие черные глаза, которые на крупном лице смотрелись как букашечки.

Великан осклабился, и Гарри не без трепета уставился на его зубы. А потом Снейп представил ему Хагрида, который и правда оказался великаном, только наполовину. Что сам Хагрид здороваться со Снейпом не стал, Гарри не понравилось. Он запомнил. А полувеликан продолжал радостно бухтеть про то, что… Что, простите?

— Ты меня совсем-совсем не помнишь, Гарри? Нисколечко?

«С чего бы? И почему его это так огорчает? Он что, мой родственник? О нет, боже упаси…»

— А я тебя еще вот таким помню… Вот таку-усеньким! Годик тебе был, недавно исполнился!

Судя по жесту, Гарри в годик был размером с трехмесячного котенка. Но стоило ему услышать о возрасте, когда он «познакомился» с Хагридом, точнее, наоборот, Хагрид с ним, Гарри насторожился. А лесник все рассказывал: как доставал его из родного дома, какой был мотоцикл, как они на нем летели по воздуху в Литтл-Уингинг… Гарри едва не поинтересовался, не он ли крышу развалил — а что, такому раз плюнуть! — но сдержался. Когда же тот наконец закончил живописать великого человека Дамблдора, то грустно спросил:

— И за что вы все меня так?

— А… э? Как? — Хагрид присел от удивления, и стул под ним жалобно скрипнул.

— Ну вообще-то у меня потом воспаление легких было, еле вылечили. Я ж почти всю ночь там пролежал. В конце октября. Постучать в дверь не могли?

После недолгой паузы, во время которой Хагрид, кажется, вспоминал, как дышать, хватая воздух ртом, а потом бурно зарыдал, Снейп зашипел было на Поттера, но — смысл? Все уже было сказано, не исправить. Осталось как-то, желательно побыстрей, привести в себя сентиментального лесника и заняться наконец делом. Задачу успокоить Хагрида он поручил Поттеру: сам наворотил — пусть сам и расхлебывает, он же, Северус, лучше посмотрит, что приготовлено к сегодняшнему… мероприятию.

Он окинул взглядом столы, обнаружил котелок с кусками свежего мяса, рядом — пустую сумку и сложил туда мясо, предварительно зачаровав ткань, чтобы не протекала.

Поттер сработал на удивление быстро и четко: сообразив, что он в безопасности, ухватил лесника за бороду, сказал, что раз он сейчас жив-здоров, то и ладно, и спросил, правда ли, что Хагрид обещал показать им фестралов. Тот аж подскочил от радости, чем-то неприятно напомнив Снейпу домовика, просморкался в кусок скатерти, заменявшей носовой платок, подобрал котомку с мясом и вторую, с почти совсем свежими крысами, и они наконец вышли из хижины и отправились в сторону леса.

— А это… — Хагрид притормозил, и Гарри едва не ткнулся ему в живот. — Он их увидит, Гарри-то?

— При мне десять лет назад Волде… один гад маму убил, если вы не в курсе, — хмуро заявил Гарри, глядя в сторону чернеющих невдалеке деревьев. — Хоть я и не помню, как точно все было, но понимать-то уже в состоянии. Или это не пойдет?

Хагрид после этого заявления что-то простонал и прикусил губу, а Снейп бросил скупое:

— Проверим.

И вот несколько кусков мяса разложено, капли крови на траве кажутся совсем черными, а от озера и из леса, да и просто вокруг медленно поднимается туман. Только благодаря ему Гарри и догадался, что они пришли: жгуты тумана начали закручиваться, обрисовывая где ноги, где — круп, где — часть морды, но пока не складывались в определенную картинку.

А Хагрид уже ласково разговаривал с каким-то Тенебрусом, гладя невидимое животное, и оно, кажется, относилось к этому весьма благосклонно. Снейп просто стоял рядом, и Гарри вопросительно посмотрел на него.

— Поттер, — вздохнул Снейп. — Вы что, не дочитали главу? Или умудрились уже все забыть? Вспоминайте, как вчера общались с иллюстрацией, она не случайно сделана такой.

Гарри улыбнулся, вспоминая, как его палец гладил морду фестрала и как это тому понравилось, протянул руку… И почувствовал под ладонью атласную кожу, точнее, шкуру, а потом и увидел. Это оказалось намного чудеснее, чем в книге — он едва не захлебнулся от восторга, увидев, какую морду он гладит.

Мощные грозные клыки цвета слоновой кости, тонкие ноздри, иссиня-черная шкура и светящиеся белыми звездами глаза!

— Какой ты красивый! — благоговейно прошептал Гарри, прижимаясь к тонкому храпу щекой.

Хагрид и Снейп смотрели на мальчонку одинаково потрясенно. А потом фестралы подошли ближе, Гарри потянулся к сумке лесничего, и те начали очень аккуратно брать угощение прямо из его рук. От такой картины Снейп, хоть и считал себя ко многому привычным, слегка подзавис, а Хагрид снова до слез расчувствовался.

Движения здоровенных худых черных лошадиных фигур были такими четкими и пластичными, что Гарри подумал: «Ну совсем как профессор», — и сам удивился сравнению.

Снейп спокойно дал себя обнюхать, но гладить никого не стал, а достал специальный контейнер, и Гарри наконец вспомнил, зачем они, собственно, пришли. Он подошел к профессору, а за ним потянулся и один из фестралов, и Гарри не выдержал — взял Снейпа за руку и положил ее на морду животного.

Северус с удивлением ощутил тепло атласной шкуры, и пальцы сами прошлись по ней — то ли атласной, то ли бархатной, смотря в какую сторону гладить. Автоматически почесывая лоб животному, он вспомнил, что волосы фестралов — тоже довольно редкий и ценный ингредиент. Трансфигурировать гребень из платка было минутным делом, но заняться вычесыванием гривы пришлось самому. Ну что ж, он не против.

Фестрал довольно всхрапнул и прижался к нему костлявым плечом, подставляя холку.

«Черт, — подумал Северус, глядя на медленно, бесшумно и невероятно грациозно двигающихся в тумане животных. — А ведь действительно красиво! Своеобразное чувство…»

— А как копыта… того? — прошептал рядом Гарри, и наваждение развеялось.

* * *

Копытный нож в ручище Хагрида смотрелся почти что зубочисткой. Мастер-класс оказался коротким: лесничий знал все стадо и знал, у кого копыта требуют обработки — кому обрезать, кому просто расчистить, у кого натоптыши, у кого разрастания… Показал, как держать и что срезать.

А потом уже самому Гарри пришлось попотеть… И то, что Снейп набрал с собой Укрепляющего и еще какого-то особенно противного зелья, которое тем не менее здорово прибавляло силы, было просто замечательно.

Пока Гарри наскреб достаточно пресловутого рога, лесничий уже попытался поругать Снейпа из-за того, что тот эксплуатирует ребенка, а небо постепенно становилось все светлее и светлее. Правда, самому Гарри было вовсе не до того: на него навалился сверху очередной фестрал, видимо, приняв его за недостающую собственную ногу. И Гарри теперь точно знал, что худыми и легкими они были только на вид…

Снейп объяснять леснику ничего не стал — только фыркнул и трансфигурировал для того еще один нож, чтобы тот сам занялся делом. Но почти в унисон Северусу фыркнул стоящий рядом с ним громадный вороной крылатый конь, и оба недоуменно уставились друг на друга, а потом и в черных глазах, и в светящихся белых мелькнуло что-то вроде понимания. Кивнули друг другу они так же синхронно… А потом на поляну упал первый солнечный луч, подсветив пласты тумана теплыми желтыми полосами. Утро.

Стадо стало медленно уходить в лес, а за ними и Хагрид — надо было заканчивать работу с копытами: сделать это сам Гарри, конечно же, не мог — у него не было ни навыка, ни сил, несмотря на все зелья. Зато «рог безрогого фестрала» в достаточном количестве был загружен в специальный контейнер с антимагическими стенками, наполнив его до самых краев. Волосы из гривы и хвоста, тоже тщательно упакованные, находились в простой кожаной сумке зельевара, напоминающей ягдташ.

Погладив самого крупного фестрала, который, приятельски ткнув мордой в плечо Снейпа, покидал поляну последним, Гарри задумался. Оказывается, лесник хорошо умеет ладить с животными. Наверное, совсем плохого человека они не подпустят же, так? Он озвучил этот вопрос задумчивому Снейпу, тот рассеянно кивнул… Гарри его еще таким не видел — странно, ведь профессор всегда был именно что профессором: собранным, знающим, руководящим и требующим беспрекословного послушания. Ну… почти всегда.

— Значит, Хагрид не плохой, просто это… не очень умный. Правильно?

— Совершенно верно, Поттер. К сожалению, у великанов и их потомков есть некоторые чисто анатомические особенности мозга, не позволяющие развивать аналитическое мышление, — ответил Снейп, глядя на исчезающую за стволами широкую спину.

Гарри тяжело вздохнул, почесал в затылке и повернулся, подставляя щеку солнечным лучам. Было промозгло, ноги в старых кроссовках промокли, но внутри разливалось странное тепло.

— Ой, а это же Хогвартс там? Ух ты-ы-ы…

Замок в лучах утреннего солнца, играющих лоскутами тумана, казался картинкой из доброй прекрасной сказки.

— Желаете прогуляться? — спросил Снейп на всякий случай, хотя уже представлял себе ответ.

— А можно?! Ураа!

Два сияния, солнечного утра и Гарри Поттера, для Снейпа, привычного к унылости подземелий что своего места работы и жизни, что собственной души, показались явным излишеством. К счастью, поднимающийся туман вскоре образовал легкую, но сплошную облачность. А Северус неожиданно подумал, что его склонность к полумраку и способность хорошо ориентироваться в темноте очень даже схожи с описываемыми особенностями неких антропоморфных клыкастых существ, но тут же сам себя оборвал — он всего-навсего терпеть не мог излишнего сияния!

И вот теплицы мадам Спраут… Где-то там их уже должны были ждать. Начало восьмого утра — час, конечно, ранний, но в учебную пору преподаватели в это время всегда уже на ногах. До чего же интересный день им предстоит, да и начался он, надо сказать, весьма, весьма… поучительно — думал Северус Снейп, неторопливо шагая и отвечая на вопросы Гарри.

Северусу было весьма любопытно, как пройдет знакомство Гарри Поттера с деканами факультетов, но чтобы мальчик раньше времени не волновался, предпочел ничего ему не говорить. Пусть остается самим собой — жизнь уже не раз показала, что пока это самая лучшая стратегия.

Самим собой Гарри и оставался, весьма активно расспрашивая его о том, что и где находится. Чем ближе они подходили к теплицам, тем конкретнее становились вопросы. Стоило Снейпу открыть дверь, а Гарри сделать первые пару шагов внутри…

— А тут растут нужные нам ингредиенты? — Поттер посмотрел жадным взглядом на Дьявольские силки, о которых прочитал пару дней назад, и начал медленно к ним приближаться. Не успел Снейп схватить его за шкирку, чтобы вытащить из опасной зоны, как растение… отодвинулось.

А потом одна плеть метнулась к Поттеру, но тот первым вцепился в нее и оттяпал копытным ножом метра полтора. Растение обиженно «утекло» в угол, а довольный Поттер протянул еще шевелящееся щупальце Снейпу — тот глазом моргнуть не успел: все действие заняло едва ли секунду.

«Готовый браконьер. Придется объясняться с Помоной. Впрочем, с ней-то договориться будет несложно… Вот ведь паршивец, он же и нож у Хагрида спер! Поттер — воришка?..»

— Мистер Поттер! — провозгласил он, но осекся: ему вдруг показалось, что говорить о том, что красть нехорошо, убирая в сумку только что присвоенное растение, несколько странно. Не вовремя, если быть точнее. Мда. И не будет вовремя, если он на глазах мальчишки не рассчитается со Спраут.

Гарри смотрел выжидающе, но после возгласа Северуса в проходе послышались шаги.

В том, что именно Минерва МакГонагалл отвоюет себе право первой поприветствовать Гарри Поттера, Снейп не сомневался. Так что он представил ее как декана Гриффиндора, а остальное предоставил Гарри.

Минерва, как ей всегда было свойственно, выступила с не особо короткой и довольно прочувствованной речью. Северусу слышать это не хотелось, поэтому он отошел и начал присматриваться к побегам Дьявольских силков — брать так уж брать.

«Ваши родители… Гриффиндор… Герои…» Наконец мадам иссякла и сделала паузу.

— Я бы предпочел живую маму героической, — выдал Гарри, печально глядя ей прямо в глаза. — И папу тоже.

Мадам тихо и как-то очень по-кошачьи мявкнула и замолчала. Северус прикрыл рукой уголок рта, который зазмеился улыбкой — ехидной и грустной одновременно. Ехидства, правда, было больше. Краем глаза он заметил, как за этой же сценой из-за куста волшебной рябины наблюдает Флитвик.

— Но вы… вы можете ими гордиться! — уже не так уверенно заявила Минерва.

— Я просто хотел бы, чтобы у меня были родители. Остальное не обязательно, понимаете? — Гарри смотрел на нее так разочарованно, как мог смотреть мальчик, которому только что окончательно доказали, что Санты не существует. — Детям это иногда нужно, особенно маленьким.

— Но я…

— Надеюсь, вы не помните меня еще «вот такусеньким»? — Поттер явно передразнивал Хагрида, но язвительность в его голосе можно было на хлеб намазывать.

МакГонагалл онемела.

— Ну хоть за это спасибо, — горько закончил Гарри.

«Какое редкое для нее состояние… Ну Поттер! Ну артист…» — Снейп едва не пожалел коллегу, но вовремя вспомнил, что та точно так же участвовала в операции передачи ребенка Дурслям. В первую ночь ноября. На крыльцо. С проклятием во лбу.

Пауза затянулась: Снейп делал вид, что занят и ничего не слышит, Флитвик — что его вовсе тут нет, МакГонагалл все еще не могла отойти от услышанного, а Гарри…

Гарри уважительно здоровался с мадам Спраут, которая немного задержалась, а, уловив некоторую напряженность, прекрасно представилась сама. И начала интереснейшую, по мнению Гарри, экскурсию.

Мальчишка явно наслаждался ее рассказами о теплице, о растениях, о том, какая забота им нужна, о факультете Хаффлпафф и его традициях. Расстроенная и совершенно выбитая из колеи МакГонагалл тихо распрощалась, Флитвик пошел следом за Гарри, хотя, конечно, тоже представился, но пока не проявил никакой инициативы — оставался наблюдателем.

Гарри улыбался. Он весьма проникся и гербологией, и мадам Спраут, которая оказалась дамой очень приятной, но внутреннего восторга, как сегодня утром от полета или от фестралов, он не испытывал. Гарри совершенно не привык к такой заботливости — она казалась ему чрезмерной, хотя он и чувствовал искренность, но… нет, не привык.

Филиус Флитвик спокойно ждал своей очереди. Задавать вопросы мальчику он уже не видел смысла. Пусть спрашивает сам, если ему интересно.

— А вы что преподаете, сэр?

— Чары, или заклинания.

— Чары — это здорово! А палочка обязательно нужна? То есть для некоторых не обязательна, я читал, — Гарри вскользь посмотрел на Снейпа. — На уроках колдовать обязательно палочкой?

— Если вы хотите попробовать без, но не выполните задание, получите «тролль» за урок — это низшая оценка. Но если выполните, то можете претендовать на высший балл. Вам чем-то не нравится ваша палочка?

— А правда, что палочки сами выбирают волшебника?

— Чем это вас не устраивает?

— Кто главный? Я или палочка? Это просто инструмент, или она на меня тоже может как-то влиять?

— Очень, очень интересный вопрос, мистер Поттер, — ухмыльнулся в пушистые усы Флитвик. — Думаю, курсе на третьем вы сможете найти на него ответ.

— Только на третьем? — поморщился Гарри. Но потом воодушевился: — Вы будете учить нас делать такие артефакты, как палочки?

— Нет, мистер Поттер, — мягко ответил профессор. — Этот раздел называется Артефакторика и в Хогвартсе не изучается уже, дай Мерлин памяти… более шестидесяти лет.

— Но почему?

— Полагаете, простой школьный учитель знает ответ на этот вопрос?

Гарри недоверчиво посмотрел на Флитвика, и тот усмехнулся.

— Упразднили предмет еще во времена директора Диппета. Можете, когда поступите, посмотреть информацию в библиотеке. Или купить несколько старых изданий Истории Хогвартса и сравнить. Конечно, если это вас действительно интересует.

В зеленых глазах зажглись упрямые искорки.

Гарри импонировала сдержанность профессора Флитвика, а еще очень понравилось, что он был с ним почти одного роста, это было удобно. Но принять его за равного даже мысли не появлялось. Полугоблин-загадка. Кажется, Гарри уже захотелось ее разгадать — впрочем, не только эту! Интересно, на обратном пути они могут зайти в книжный?

Пока Гарри общался с последним из деканов, Снейп рассчитался с мадам Спраут за оттяпанный его учеником побег, сходил еще за одним — копытный нож оказался весьма удобен, но и его, кстати, надо было вернуть, а остальные «травки» хозяйка принесла ему сама. Снова садиться за стол он не стал — подозвал Гарри, и они, распрощавшись, направились к выходу.

Никто не обратил внимания, как профессор Флитвик спрятал ухмылку в своей бороде. На каком факультете окажется Гарри Поттер, для него было решенным вопросом. Вот только… нужно ли это беспокойство ему самому, как декану?

День, который начался так чудесно, да что там — удивительно волшебно, понемногу покатился под откос, когда Снейп велел вернуть нож Хагриду, а главное — извиниться перед ним. Гарри попытался было отвертеться, мол, зачем леснику теперь два ножа, но в ответ получил такой взгляд… И, конечно же, экспресс-опрос про продолжительность удержания чар в разных случаях, в результате чего он уже понял, что ему светило: очередное эссе по трансфигурации. Хотя Гарри быстро сообразил, насколько это будет полезно ему самому — в голове вместо ответов на вопросы профессора всплывали какие-то обрывки. Сведения были такими разрозненными…

— А почему в учебнике это прямо не написали?

— Каковы ваши предположения? — Снейп, как и один его коллега-полугболин, любил отвечать вопросом на вопрос.

«Интересно, они с Флитвиком дружат? Я бы не удивился», — подумал Гарри.

В это время Снейп тоже размышлял о том же самом своем коллеге. Ну и о Поттере, само собой, как без него.

«Филиус подкинул неплохое задание для развития логического мышления, да и памяти заодно. Интересно, попросится Гарри в книжный или нет? Вспомнит или предпочтет забыть или отложить решение вопроса?»

Гарри не забыл. Нож он отдал и извинился явно «не от души», хотя внешне придраться вроде было не к чему, а Хагрид опять расчувствовался, ну да Северус уже знал, о чем и как они будут говорить, когда доберутся до дома. Следующей целью была Косая аллея, точнее, несколько лавок на границе ее и Лютного, и тот самый старьевщик. У Снейпа было немаленькое искушение вместо магазина завернуть в библиотеку к Малфоям или к тому же Эйвери или Мальсиберу — у них точно было то, что нужно, но куда девать Поттера? Хотя и в Лютном им вдвоем с мальчишкой тоже нечего делать.

Решение сходить самому принял быстро, но немного сомневался, как бы не пожалеть.

В Паучьем тупике состоялся быстрый разбор поведения юного клептомана, Поттер даже покраснел, когда Снейп спрашивал, для чего тому копытный нож и где он спрятал свое личное стадо фестралов или хотя бы одного пони. А потом намекнул на личный сейф Гарри Поттера и на обстановку в хижине лесника.

Выводы Гарри сделал. Хоть он и не считал особо плохим то, что слямзил понравившийся ножик, но при полной картине выходило… эх, стыдно выходило. Некрасиво. Будто он как Дадли, когда тот забирал у Гарри своих же старых сломанных солдатиков. Думать об этом было так неприятно, что мысли сами перескочили на Хагрида.

И вообще — он же читал про великанов, знает, что детей они вообще прямо на камни кладут, даже зимой — и ничего им не делается. Великаньим детям, в смысле. Так что со своими претензиями ему явно не к Хагриду. Ну и ладно. Зато контакт с лесничим может быть полезным — мало ли кто и что ему в Запретном лесу понадобится? Фестралов подоить…

— Профессор, а фестралье молоко в зельеварении применяется?

— Поттер, — простонал Снейп. — Вы хоть что-то уяснили себе из того, о чем я вам говорил?

— Да, сэр!

— Значит, это и напишете. Что, у кого и когда брать можно и что нельзя, а главное, почему. Когда закончите, то вот вам справочник, — он бухнул на стол здоровенный талмуд. — Поищете в нем молоко фестрала. Хотя я думаю, что вернусь раньше, и вы приступите непосредственно к тому, чтобы отбывать наказание. Да, почему и за что вы наказаны, тоже надо написать.

— А вы… куда? — рискнул поинтересоваться Гарри. Ну, а вдруг ответит? Тем более наказание ему и так светит, так что больше его будет, меньше ли — какая разница? Вот только Снейп больнее дяди лупит или нет?

— За книгами, которые вы просили.

— Но я бы мог купить…

— И где вы их искать собираетесь? Да еще несколько версий? Полагаете, они где-то лежат и ждут не дождутся, пока вы за ними явитесь? — Снейп развернулся и пошел к камину. — Вы их неделю искать будете, и то если повезет. У меня нет столько времени.

«Что я делаю? Кому я объясняю свои поступки и с каких это пор?!» — Северус едва успел убрать удивленное выражение с собственного лица.

— Эйвери холл, — зеленое пламя взметнулось, и профессор унесся по своим делам.

Точнее, по его, Гарри Поттера, делам — задание-то ему дали!

«Не-эт, Снейп все-таки добрый, просто хорошо маскируется», — решил Гарри и занялся для начала справочником. Потому что интереснее.

* * *

Что Гарри нашел, так это то, что фестралов подоить еще никто не пробовал.

«Не родился еще такой… эм-м… ну не факт, не факт», — подумал было он. Однако проснувшийся было энтузиазм после осознания слова «подоить» быстро погас — как это делается, Гарри даже отдаленного представления не имел. И Снейпа о таком уж точно лучше было не спрашивать. А вот Хагрида… Очень удачно, что тот до сих пор чувствует себя виноватым, может, раскрутить и удастся. Мужик простой, хозяйственный. К фестралам опять же, подход имеет. Эх, как жалко, что самостоятельно аппарировать можно будет только после шестнадцати!

«Что-то я замечтался, — урезонил сам себя Гарри. — Пора браться за дело, а то учитель будет недоволен». Того, что ему влетит от Снейпа, Гарри не особо опасался — гораздо хуже было его огорчить: ведь если он вдруг откажется с ним заниматься, это же… Это будет совершенный крах! Гарри вздрогнул и на листок быстро побежали строка за строкой — благо Снейп был вполне лоялен к письменным приборам и, если дело касалось конкретных вопросов, совершенно не брезговал вообще ничем пишущим и брал любую бумагу, что под руку подворачивалась.

«Добрый» Снейп вернулся довольно быстро, нагруженный пятью Историями Хогвартса разных лет и еще какими-то сумками, которые унес в лабораторию. Дописать Гарри, конечно, не успел — про фестралов мечтать было уж очень увлекательно. Снейп вернулся из лаборатории, сложил книги аккуратной стопкой, критически глянул на листок, заполненный всего наполовину, молча мотнул головой в сторону, откуда пришел и сообщил, что свой проступок Гарри Поттер будет отрабатывать там. Руками и одновременно языком — расскажет устно все, что не успел дописать.

Гарри постарался скрыть свою радость и идти в самое интересное в этом доме место хотя бы не вприпрыжку. Наказание ему досталось своеобразное — собирать гной бубонтюберов. Когда профессор рассказал и продемонстрировал, что и как, Гарри старался кривиться, хотя чего там особенного-то — подумаешь, гнойники давить. Ну, большие, ну, вонючие. Так в перчатках же — на кожу эту дрянь ни боже упаси! Да еще щит сверху, чтоб если что далеко брызнет, никуда не улетело — добро пропадать не должно.

«Тоже мне, проблема, — подумал он. — А вот если представить, как этим гноем Полкиссу, да в рожу… Хотя у него и так прыщей хватает. Во, если представить, что это Полкисс, и с такенными вот прыщами — х-ха!»

Пульк. Чмяк. Гарри быстро увлекся.

— Итак, на чем вы остановились?

— Брать чужое не имеет смысла, особенно когда его мало и если это что-то особенное…

— Почему?

— Потому что очень заметно.Чвяк-с-с… Но можно попросить попользоваться, — тут Гарри отвлекся и поднял вопрошающие глаза на Северуса. — Только ведь — а вдруг не дадут? Еще и спрячут подальше, хотя самим не надо, а я точно знаю, что мне пригодится?

Снейпу крыть было нечем: у него и самого имелся весьма схожий опыт. Но сказать все-таки что-то было нужно. И лучше всего — правду.

— Люди разные, — начал он издалека, как Поттер подхватил:

— Ага, я уже понял. У Хагрида забрать тот нож неправильно было — все равно что у рыбака — удочку. Он ему нужен для дела, а второго такого нет, и вряд ли много денег, чтобы купить. Тут я точно виноват, не подумал. Трансфигурация у вас я не знаю сколько держится, но через несколько дней он бы точно ножа хватился. И, ой, — Гарри отвлекся от очередного пузыря, — он ведь о вас мог подумать плохо, так что я еще перед вами должен… Пульк, чвяк. извиниться! Хлюп. Простите, пожалуйста.

…Плямк. Чвяк. Гарри начинало затягивать… Однажды ему досталась обертка от какой-то игрушки кузена, в такой пупырышек. Там только воздух был, правда, но тоже прикольно.

Снейп задумался, а потом спросил:

— Как вы думаете, Га… Поттер, волшебнику, хорошо владеющему трансфигурацией, вообще понадобится хоть что-то чужое?

Гарри снова оторвался от своего увлекательного занятия:

— Ну это смотря что. Если редкую книгу почитать?

— Существует заклинание умножения — Джеминио.

— Так это же временно. А если надолго?

— Трудно произнести его еще раз?

— А копии точные получаются? А если волшебные рисунки — ну, как в этом? — Гарри кивнул на Бестиарий.

Разговор продолжился. Снейп просветил Гарри по поводу различных заговоров и проклятий, которые многие маги накладывают для сохранности на свое имущество, и о том, что можно заполучить, хватая чужое голыми руками…

— А в перчатках из дракона? — практично спросил Гарри.

— Вы собираетесь стать вором? — Снейп поднял бровь и так посмотрел, что Гарри понял: шутки кончились.

— Ни в коем случае! Хотите, поклянусь? — он заглянул Северусу в глаза, и тот тихо фыркнул. — Просто мало ли что? Вдруг случайно увижу или даже подберу что-то?

— В волшебном мире «что-то» просто так никогда не валяется. Запомните. Иначе вы попадетесь в ловушку, и обычное проклятие вроде тех, результаты которых вы видели в Мунго, может показаться вам мелочью. Вы понимаете, что есть целая группа магов — взрослых магов! — которые готовы на вас поохотиться?

— Но зачем?

— Потому что они читали про ваше геройство. Потому что они или их близкие служили Темному Лорду. Потому что, черт побери, вас разрекламировали так, что…

Гарри представил прыщеватую рожу того, кто собрался на него охотиться, и с удовольствием сдавил очередной пупырь с гноем. Чвяк!

— А куда это перелить?

* * *

Глядя на то, как его довольно скалящийся — потому что просто улыбкой это назвать было никак нельзя — подопечный выдавливает мерзкие гнойники, явно смакуя процесс, профессор Снейп нервно дернул щекой.

«Даже спрашивать не хочу, что этот мальчишка себе представляет, кромсая бубонтюберов. Нет, из этого светлый маг точно не получится. Альбус обвинил бы меня в том, что это все — мое влияние. Тот Альбус. Этот, скорее всего, тоже. Или все-таки нет? В любом случае не хотелось бы с ним говорить об этом».

Но тут Поттер отвлек его очередным интересным вопросом насчет защиты о Джеминио, Северус ответил, а потом он вспомнил, что Гарри без магии и без специальной защиты от нее прекрасно может поработать с целым рядом особо ценных ингредиентов. Волосы фестрала наличествовали, так что можно было кое-что сварить и впрок. Работа закипела, и как-то Северуса перестало волновать то, что Гарри остался при своем мнении — тем более что возникла, как всегда, масса других вопросов. Да и назвать это мнение неправильным язык не поворачивался.

Гарри интересовали многие вещи, и надо было отдать уму мальчишки должное — он желал понять, а не просто узнать, осознать, а не выучить. Новым вопросом стали как раз способы блокировать магию — самому Северусу было любопытно свести все разрозненные сведения вместе. Ведь стоило выделить общие черты заклинаний, рунных цепочек и зелий — и вопрос раскрывался иногда совершенно с другой стороны.

* * *

Оставшиеся до школы дни слились для Гарри в сплошную череду чтения, письма, изучения простейших бытовых заклинаний, беспалочкового колдовства и помощи в лаборатории. Последнее по сравнению с остальным было чистым отдыхом, особенно для головы: Снейп, конечно, постоянно задавал ему всякие каверзные вопросы, но очень четко показывал, что и как Гарри должен сделать, чтобы нарезать или как иначе правильно измельчить тот или иной ингредиент. Главное самому Гарри задавать вопросы никто не мешал, ему даже начало казаться, что Снейп им радуется. Хоть и не всегда отвечает.

Как правило, когда Снейп не отвечал, начиналось самое интересное — практика.

Нет, антимагическую защиту для Дурслей они еще не изобрели, но мысли уже были вполне определенными.

Гарри еще никогда так рьяно не учился. Самым нудным было изучение всяких родословных — но и там нашлось то, что напрямую касалось его: узнать-таки, кто ему родственники. А таких оказалось на удивление немало.

Жалко, до тех самых томов истории руки все не доходили: профессор хоть и разрешил их брать с собой на Тисовую, но Гарри все чаще возвращался туда уже совершенно ни к чему не способным, кроме как спать. Да, было трудно, но нереально увлекательно! А кроме того, он был готов на все, лишь бы стать настоящим сильным темным волшебником. Ну и делу света он послужит, раз уж профессор Снейп говорит, что надо.

Колдовать палочкой ему тоже разрешили, но Снейп быстро заметил, что Гарри смотрит на нее как на врага и удивился. Так что пришлось признаться.

В результате у Гарри появилась палочка от Джимми Киделла, пихта и волос фестрала — Гарри чуть не запрыгал от счастья. А ту самую сестру палочки-убийцы, которую даже в руки брать не хотелось, Гарри убрал в свой сейф, когда им все-таки пришлось еще раз посетить Гринготтс: галлеоны, которые взял Снейп для него в первый раз, заканчивались.

* * *

До школы оставалась всего пара дней, когда профессор завел речь о выборе факультета, и результат их разговора Гарри очень огорчил. Хотя аргументы Снейпа были железными. Да что там, железобетонными! Так что когда контраргументы у Гарри закончились, ему осталось только сопеть и соглашаться. Хотя в душе, конечно, он хотел на Слизерин и только на Слизерин.

За это время они успели многое. Конечно, догнать тех, кто воспитывался в волшебном мире, Гарри не мог, но по крайней мере не выглядел абсолютным варваром. А кое-что он знал и получше некоторых чистокровных — и не всегда это касалось маггловского мира!

А самое главное — он долго думал и все-таки разорился на еще одни очки — точнее, Снейп нашел специалиста, который из великолепных очков Гарри сделал артефакт, в специальном режиме дающий возможность видеть магические потоки. А потом пришлось снова заказывать обычные очки, потому что когда Гарри наконец снял обновленную версию, глаза у него то сходились, то в разные стороны разъезжались и он вообще ничего толком не видел, кроме пляски цветовых пятен. Увлекся, чего там.

Правда то, что он «почти ослеп» после того как слишком долго смотрел через артефакт, так напугало Гарри, что больше он не стремился все время его использовать.

Снейп по наущению Гарри тоже немного «побаловался», но поскольку зрение у него было в порядке, четкости восприятия не было, и ему не особо понравилось. Но все же он задумался, не сделать ли такие и себе. Над котлами во время процесса иногда возникали очень интересные переливы, а еще появилась мысль дозировать магию во время помешивания. А потом и еще пара мыслей, и еще. Вот только стоило это удовольствие…

Поттер с родительскими галлеонами мог себе такое позволить, а Северус, который мог тратить только лично заработанное, после эмоциональной, но непродолжительной беседы со своей внутренней жабой согласился с тем, что ему пока хватит Поттера в комплекте с очками. Все равно мальчишка сам транслирует все, что видит — даже в голову к нему лезть не обязательно, не то что в глаза смотреть. Кстати, тоже весьма интересный и требующий изучения феномен.

В последний вечер перед школой разговор был снова о распределении. Хотя сначала Гарри рассказал, как он пройдет на платформу, пообещал, что не будет вызывать Люмос без палочки, пока идет к озеру, что не будет задираться и вообще все время в поезде проведет за чтением и желательно за закрытой дверью. А познакомиться он еще успеет, семь лет впереди. Запирающее заклинание Снейп благоразумно отрепетировал с ним несколько раз, пока не остался доволен. И вот потом…

— Гарри, поймите, на Слизерине вы будете, конечно, недалеко от меня, но за несколькими стенами. И на факультете Мальчик-который-угробил-Темного-Лорда — не морщитесь, пора бы привыкнуть, что большинство предпочитает верить официальной версии! — будет фактически в логове врагов. Лично мне как декану такая головная боль не нужна.

Гарри вздохнул.

— Может, тогда к барсукам?

— Давно ли вы заделались ярым коллективистом? Учтите, стоит вам там чихнуть, как всем станет интересно не только ваше самочувствие, но и причины, к нему приведшие. То есть простудиться вы, конечно, можете, но будьте любезны ответить, почему так произошло, где, как и ради чего. Уверены, что выдержите такую тотальную заботу?

Гарри передернуло. С такой стороны он к вопросу не подходил. Видимо, зря. А Снейп продолжал:

— Так что или к воронам, или ко львам. А политически — Гриффиндор и только Гриффиндор.

— Это к тем, которым если чихнешь, по фи… без разницы, заметят, только если помрешь, и то не сразу? К той тетке, которая меня годовалого на крылечке бросила?

— Зато там за вами точно никто не будет присматривать.

— Ну да. И до подземелий дальше всего идти. Тогда я буду хамить, скандалить и нарываться на отработки!

— На здоровье.

— Я буду самым отвратительным зельеваром!

— Попробуйте.

Голос Снейпа был спокоен и холоден, так что Гарри вдруг тоже стало прохладно. Где-то внутри.

— Так что же… Это — все?

— Что именно? — нахмурился Снейп.

— Мы больше не будем… — Гарри замялся, не зная, как правильно спросить. Заниматься? Работать? Быть вместе?

— Не знаю, что вы там себе вообразили, но у нас не закончена работа с волосами фестрала, у меня есть ряд вопросов по поводу вашей, прости Мерлин, стихийной аппарации, у вас — вот это, — он обвел широким жестом несколько стопок книг, сложенных на рабочем столе Гарри.

— Вы их возьмете? — облегченная улыбка засияла, а глазки хищно сверкнули.

— А вы как думали?

— Никак, — притворно сердито ответил Гарри. — Я же к вам в голову не лазаю.

— А вы попробуйте как-нибудь, — Северус улыбнулся, глядя на недодумевающего мальчишку. — Хотя бы ради интереса.

— А что, так можно?

— Не сегодня, — усмехнулся Снейп. — Давайте вашу руку, и марш домой. В поезде вам вряд ли удастся выспаться.

Примечание к части

Несколькими главами назад автор обещала вырастить кусты для роялей. Ну вот, ждала пока подрастут. Спасибо тем, кто остался со мной и моими героями. )) Первый заход музыкальных инструментов подошел. Ну и... Наконец-то Хогвартс. Да, в следующей главе.

На вокзал своего племянника заранее и безо всяких проблем привез дядя Вернон, даже тележку ему взял для удобства. И до платформы, точнее, до перрона между девятой и десятой, проводил лично несмотря на то, как тот выглядел. Точнее, его багаж. Гарри крутил головой — неужели никому не интересно, куда прется мальчишка с совой в клетке?

Ан нет, нисколько. Очевидно, на Кингс-Кросс видали и не такое. Ну да, вон та пожилая леди с копной ярко-розовых кудряшек, таким же розовым пуделем на руках и сигареткой в углу рта выделялась куда сильнее. Гарри, надо сказать, нисколько не огорчился. А вот других, таких же, как он, школьников так и не увидел. Видимо, хорошо заранее приехал — ну так дяде на работу ведь. Тот всю дорогу (на светофорах, конечно) косился на сову Гарри, почти слово в слово повторяя то, что говорил Снейп о том, что кто-кто, а птичка могла бы и своим ходом добраться.

На сове, скромной серой неясыти с медово-янтарными глазами и хищным клювом, к немалому удивлению своего ученика, настоял профессор в их последний визит на Косую аллею. Он же и привязать ее лично к Гарри помог — дал какое-то зелье, которое тот добавил птице в корм. После этого она шла на руки только к нему и менее охотно — к Снейпу. А вот с магазинами проблем не было, Гарри в качестве тестирования отправлял ее и за пирожными, и за тетрадками, и за новыми перьями, и снова за пирожными, пока Снейп не пресек немотивированные траты и не прикрыл лавочку. Впрочем, поправиться ни Гарри, ни профессору в ближайшее время не грозило.

Сову Гарри назвал Хедвиг и, поскольку у него впервые в жизни появилось собственное живое существо, ему, конечно, совсем не хотелось с ней расставаться. Тем более что птица явно обладала если не умом, то неплохой сообразительностью.

А вот с внешностью своей Гарри решил все же рискнуть и навлечь на себя неудовольствие профессора. Его черные волосы за ночь после пары горячих пожеланий неплохо подросли, с помощью теткиного геля он соорудил густую челку, которая спадала до самых глаз и закрывала больше половины лба — маскировал шрам, его главную визитную карточку в мире волшебства. И наплевать, что челка казалась немного сальной, главное, она отлично выполняла возлагаемую на нее функцию. Тетя, правда, увидев его утром, хмыкнула, но в конце концов маскировку одобрила, сказав, что сына Джеймса Поттера в нем ни одна собака не узнает.

Около самого прохода, то есть колонны, которую зачем-то принято таранить собой, чтобы попасть в волшебный мир, точнее, на Хогвартс-экспресс, он увидел шумное и странное многодетное семейство. Покопавшись в памяти, идентифицировал их как Уизли, проскользнул мимо, не без замирания сердца и еще чего-то внутри миновал колонну и наконец очутился на довольно людной платформе.

«Значит, волшебники попадают сюда еще как-то, — догадался он. — Надо будет разведать!»

Профессор объяснил ему, что вагон первокурсников — следующий за вагоном старост, а тот всегда в голове состава, так что Гарри бодро докатил свою тележку куда надо, обращая внимание только на то, чтобы не проехать ни по чьим ногам и ни в кого не вписаться. А потом порадовался, что чары левитации освоил неплохо — даром, что ли, у Дурслей чемодан поднимать учился без палочки целую неделю!

И хоть профессор говорил, что его теперь никто не примет за маггловоспитанного, Гарри все-таки волновался. Очень не хотелось оказаться хуже других. А потому решил все же достать палочку — что с ее помощью колдовать надежнее, он тоже давно знал. Ну как давно… почти пару недель, как только появилась эта, новая, фестраловая, как он ее про себя называл.

Как Гарри забирался в вагон, он помнил плохо: все внимание было сосредоточено на чемодане. Что заклинания — штука коварная и имеют свойство спадать, стоит только чуточку отвлечься, он уже знал. А самому тащить… Нет уж, дудки!

Первые несколько купе были заняты, но потом ему повезло — следующее оказалось пустым.

Хедвиг из клетки на столе внимательно наблюдала, как гнездится ее человек. Вот он разложил вещи, спрятал чемодан, раскрыл школьную сумку, положил на столе рядом с клеткой несколько книг и пару журналов для чтения, а потом выглянул в окно.

В дверь постучали, и Гарри сообразил, что так и не наложил чары. И вот егоикупе пополнилось еще одним пассажиром — лохматой и несколько бесцеремонной девочкой. Впрочем, пальцы в клетку она не совала, сказала, что Хедвиг красивая (можно подумать, кто-то сомневался!), и начала довольно активно общаться.

Гарри было слегка не по себе от такого фонтана вопросов, но благодаря теснейшему общению с одним язвительным зельеваром он теперь всегда знал, что ответить. И даже как. Так что девочку он сумел впечатлить до того, что та сама попросила у него почитать или хотя бы взглянуть, что он читает.

Девочку звали Гермиона Грейнджер, была она магглорожденной и, кажется, неглупой, а главное, слушала, что ей говорят, так что Гарри решил рискнуть. Он постепенно разговорился, поделившись довольно важными для нее сведениями. И книгой. А в результате опять забыл про дверь.

Так что скоро та снова отъехала, явив довольно крупного рыжего мальчишку в неопрятной мантии, который, увидев, что они уткнулись в книги, ни слова не говоря, ретировался.

А дети нашли общий язык, пусть не сразу, но им друг с дружкой становилось все интереснее. Сначала когда они переговаривались по поводу прочитанного, а потом постепенно перешли и к своим личным историям. Как ни странно, у девочки из довольно благополучной семьи и у подкидыша Гарри нашлось немало общего — у обоих совершенно не было друзей-сверстников. Гарри, правда, не думал, что это так уж важно, но… Девочка с великолепной памятью, которая любит учиться, вменяемая, хоть и дикая, если с точки зрения магов — так он сам был бы не лучше, если бы не Снейп. Почему бы и не да?

Гарри дал ей книгу Виндиктуса Виридиана про защиту от проклятий, и та уткнулась в нее: очень хотела научиться ставить щит, хотя бы самый простой. Напугал ее Гарри тем, что она, совсем не в сказку попала, а волшебный мир, который не самое уютное место для тех, кто ничего о нем не знает. И неприятностей с непривычки и от незнания можно немало огрести, если как следует не подготовиться.

Для Гермионы все это было в новинку — все ее неприятности исчерпывались тем, что ее не приглашали в компании, куда ей бы хотелось, или родители почему-то не покупали книгу, которая ей казалась нужной. Ах да, еще молочный суп. А вот Гарри в этом деле оказался весьма и весьма сведущ. И говорил так, что почему-то верилось. Хоть и не особо хотелось, если уж откровенно признаться.

В купе заглядывали еще разные ребята, в основном первокурсники, но только один задержался — хрупкий блондинчик с зализанными гелем волосами, который с места в карьер начал выделываться, моментально определив в Грейнджер магглорожденную.

«Драко Малфой, — понял Гарри. — Слизерин. Двоюродный племянничек. Или троюродный? Мда. Сразу ссориться или погодить?»

Племянничек явно нарывался... Спасибо Снейпу еще раз — осадить аристократика у Гарри получилось на раз-два. Эх, если бы он раньше научился так отвечать!

Малфой покрылся красными пятнами и выскочил вон, едва не потоптавшись по ногам, кажется, телохранителей — пары здоровенных парняг, по виду особо умом не блещущих. Хотя вид — он бывает очень даже обманчивый. Уж Гарри-то знал.

Но больше всего впечатлилась, как выяснилось, Гермиона. Она едва не плакала, и Гарри, увидев это, чуть в ступор не впал. Девчоночьи слезы определенно были не тем, что ему нужно для счастья, да и вообще… нужно.

Впрочем, ему опять удалось выкрутиться — утешать он совершенно не умел — просто предложил перекусить. Тетя положила свой фирменный пирог, а уж он-то кому угодно поднимет настроение, в этом Гарри был уверен! Ему вообще от любых грустных вопросов еда прекрасно помогала… Интересно, так у всех? Кажется, с Гермионой прокатило.

Потом они занялись чарами, да так, что даже не заметили, как время пролетело. Незадолго до прибытия в Хогсмид из купе сначала ненадолго ушла Гермиона, а потом и Гарри вышел — мало ли что девчонке понадобится перед дорогой, а когда вернулся, они заспорили по поводу факультетов. И снова ему пришлось просвещать соседку, а в конце концов и назвать ей свое имя полностью.

К счастью, сей замечательный момент округления глаз был безнадежно испорчен объявлением о прибытии, так что мисс Грейнджер осталась бы стоять с отрытым ртом, но надо было выходить. А там Гарри загрузил ее вопросом, что было бы, если бы они сами забрались в свои чемоданы — доставили их до школы или нет? И как? Ясное дело, интересовало его это чисто теоретически, экспериментировать на себе, так, чтобы неизвестно кто применил неизвестно какие чары — крайне неразумно! Но если все узнать, то, например, если пойдет сильный дождь…

В результате Гермиона быстро пришла в себя, хоть и продолжала смотреть на Гарри с удивлением и еще каким-то странным чувством… он пока не понял. Она, если честно, тоже не поняла — все и так было для нее чересчур. Магия, сказка, оказавшаяся не то чтобы страшной, но довольно неуютной, правила нового мира, отношения, кастовость — мамочки-и-и…

А тут еще и прыгать на полутемный перрон, идти за огромным полувеликаном Хагридом — спасибо, Гарри просветил, — и фонарем, который разве что только его великанский нос и освещал.

Но Гарри шел рядом как ни в чем ни бывало и продолжал теоретизировать, так что она отвлеклась — и вот они уже на берегу озера, а вдали светится теплыми огнями прекрасный замок.

Гарри вид тоже оценил, хотя хмурился и шевелил губами, кажется, что-то прикидывал в уме. На самом деле он решил, что тоже выставит оценку за то, как тут все устроено. Нет, он себя никем особенным не воображал — просто хотелось каких-нибудь четких ориентиров. Может ведь он понять, что хорошо, а что плохо?

Так, Хагрид получил уже несколько минусов: за отвратительное освещение, точнее сказать, его отсутствие, за нерасчищенную дорожку к озеру, а когда поплыли, то и вообще странное что-то объявил: сам стоит во весь рост, а им надо зачем-то пригнуться. Нет, Хагрид точно с логикой не дружит, скорей всего, даже знаком никогда не был.

А потом в воду свалился один первокурсник, которого гигантское щупальце почему-то закинуло в лодку прямо рядом с Гарри. Хотя… куда попало, туда и закинуло — что там он мог из-под воды видеть. Спасибо, не утопил. Хотя, может, у волшебников с ним договор какой?

Гарри представил себе Гигантского кальмара, подписывающего договор, и едва не рассмеялся. А потом пришлось заняться мальчишкой — оказалось, что когда рядом так активно страдают не пойми почему, Гарри становится неуютно.

Мальчик по имени Невилл Лонгботтом — бывают же такие говорящие имена! — был своим новым соседом успокоен, обогрет, а потом и высушен с помощью двух смуглых черноглазых девочек-близняшек, по крайней мере его мантия уже была похожа на мантию, а не на мокрую тряпку. А параллельно мальчик немного рассказал о себе, правда, начал почему-то с жабы и бабушки.

По поджатым губам соседки по купе Гарри сразу понял, что Гермиона так прониклась трудной жизнью Невилла, что, кажется, задумала что-то.

«Ну… интересно, — подумал он. — По парню видно, что с ним явно не все хорошо, так что терять вроде особо нечего. А вот лучше может и стать. Наверное».

И вот они уже в замке…

МакГонагалл, не обратившая ровно никакого внимания на мокрого Невилла, получила от Гарри жирный минус, и как на декане он поставил на ней крест. Пусть Снейп его как угодно наказывает, под руководством этой мадам провести целых семь лет Гарри не собирается. Вобла сушеная.

Заместитель директора удалилась, после чего Уизли, который заглядывал к ним в купе, начал вещать что-то про тролля — то ли соседей решил попугать, то ли просто приколоться. Но от того, с какой уверенностью он вещал, а остальные дружно внимали, Гарри едва себе по лбу не постучал, однако сдержался. Только Гермионе шепнул, что и такие вот чистокровные бывают, так что ей тушеваться особо не стоит.

— Может, он так шутит? — предположила она шепотом.

— Ага, — вздохнул Гарри. — По лицу видно, правда?

Уизли размахивал руками и таращил глаза, кажется, на полном серьезе расписывая тролля и прочие ужасы.

— Этого на Гриффиндор. Там бойцы нужны, ага, — пошутил Гарри, но Невилл, не видя его лица, принял это за чистую монету и тихо охнул.

Гарри обернулся, оценил бледность его лица и общую зашуганность, придвинулся ближе и начал что-то быстро шептать на ухо: ситуация вышла — лучше не придумаешь.

В конце концов ему удалось пошатнуть уверенность Невилла, что тому ни жить ни быть надо на Гриффиндор. Гарри окончательно уверился, что последнему там делать нечего, и продолжил гнуть свою линию, в том числе и о том, что взрослые могут быть неправы.

Лонгботтом от этой, надо сказать, совершенно справедливой и простой мысли тихо ушел в астрал. И даже пропустил бы появление призраков, если бы Гарри не заговорил с Кровавым бароном. Ну а с кем еще он мог заговорить, как не с кровоточащим — призрачно, конечно? Ну а бессмертные, неуязвимые… никого не напоминает? Гарри напомнило, и он проникся новой формой жи… существования. И захотел узнать об этом побольше — в принципе, как всегда, чем весьма развеселил Барона, вогнал в ступор почти всех остальных учеников и даже явившуюся за ними мадам МакГонагалл.

Но Гарри все-таки успел договориться, что в гости придет, побеседовать. Гермиона, несмотря на испуг, решила пойти тоже. А когда Невилл попросил взять его с собой, Гарри понял, что, кажется, нарушает самое главное правило: не светиться. Эх. Ну да ладно… В подземелья Слизерина он теперь мог спокойно ходить — кто ему помешает общаться с Кровавым бароном?

Зал был огромным и великолепным — слишком великолепным, хотя… Если кто-то здорово владеет трансфигурацией, золотые тарелки — ерунда. Вот небо — это впечатляло, да. Еще бы со свечей не капало… Гарри с опаской покосился на канделябр, зависший почти над его головой, и немного посторонился, отодвинув и Гермиону. Та взглянула наверх и кивнула, придвигаясь еще ближе.

— Кажется, я знаю, на какой факультет я хочу. Вот только… Вдруг я не подойду?

— Тогда не подходи, а подбегай.

— Тебе все шуточки, — Гермиона фыркнула.

— Это я так волнуюсь.

— Ты? — удивилась Гермиона, а Невилл рядом грустно вздохнул:

— К воронам?

Гарри твердо кивнул.

Что бы он ни обещал профессору Снейпу, жить-то на факультете — ему. А впечатления о декане Гриффиндора пока были не самыми лучшими. Эх, хорошо бы на Слизерин, но… если туда попадет Малфой, то опять не лучший вариант. А он попадет, куда ему еще-то? Потомственный… Хотя кто ее знает, Шляпу эту?

Распределение началось…

— Грейнджер, Гермиона!

— Рэйвенкло!

Счастливая девочка побежала к столу под сине-бронзовыми знаменами под спокойные и сдержанные аплодисменты сидящих за ним и, присев за краешек, повернулась к Гарри. Он улыбнулся в ответ. Ей там точно самое место.

Гриффиндор встречал каждого новоприбывшего громкой овацией, что Гарри тоже не особо нравилось. Хаффлпаффцы вели себя намного спокойнее, но стоило новичку опуститься за их стол, к нему сразу же склонялось несколько голов — начинались расспросы. Слизерин реагировал спокойно и отстраненно — создавалось такое впечатление, что там уже все места давно расписаны.

Гарри вздохнул. Возможно, было бы весело внести разлад в эти чинные ряды, и профессор бы никуда не делся, но семь лет…

— Невилл Лонгботтом!

Спотыкающийся, но более-менее собранный Невилл тяжело промаршировал к табурету и уселся на него, прикусив губу и нахмурившись.

— Рэйвенкло!

Когда из-под Шляпы показалось ошарашенное, но счастливое лицо Невилла, Гарри усмехнулся. Значит, не зря возился с этим недотепой, что-то в нем есть. Осталось самому попасть куда надо.

Одна из близняшек, что плыли вместе с ними, тоже попала на «их» факультет, а вот вторая оказалась на Гриффиндоре. Странно.

— Поттер, Гарри!

Зал замер. Гарри поежился. Хоть профессор Снейп и говорил, какое внимание ожидает его в магическом мире, все равно было не по себе. Когда он шел к Распределяющей Шляпе, шепотки за спиной превратились почти в цельное гудение. Зато он в нем не без удовольствия различил чей-то голос, явно женский, кажется, от стола преподавателей:

— Это же как так? Почему он на Снейпа похож?

И даже успел мстительно улыбнуться любимому профессору, который едва не погнул вилку. Наверное, от радости. МакГонагалл тоже казалась растерянной, но тут Гарри привычным жестом взлохматил волосы, и, кажется, все встало на свои места. Вот только Снейп поглядел на него очень нехорошо.

«Вот и отлично, — решил Гарри, смело встречая его взгляд. — Сразу отработку и назначит!»

Под шляпой было темно, пыльно и немного душновато и не видно, как его профессор обреченно вздохнул. Гарри понадеялся, что все его предшественники хорошо мыли голову, и порадовался что Уизли идет в конце.

— Ага… так, так… Слизерин, однозначно…

— Чтобы сразу от меня избавиться?

— Что ты имеешь в виду, мальчик?

— Я же типа победитель кумира родителей почти всех тех, кто там учится…

— Ах вот как? Но все же ты бы мог…

— Чтоб все семь лет мучиться и не знать, когда и от кого прилетит? Это негуманно, уважаемая Шляпа!

— Ну что же… Убедительно. Умно. Да и учиться ты любишь. Тогда… Рэйвенкло!

Гарри с огромным облегчением стащил артефакт с головы и чихнул. А потом спокойно прошествовал куда ему полагалось и где его радостно встречали аж целых двое новых знакомых. То есть трое, только имя той девочки он забыл. Падма или Парвати?

Попировать ему удалось на славу, хотя живот он не набивал — в поезде они поели довольно плотно. Куда больше хотелось в… другие удобства, но как взять и выйти из-за стола, он представления не имел. А главное, куда?

Он уставился на Снейпа, который почти сразу почувствовал его взгляд, а потом у Гарри прошило лоб такой болью, что он чуть не сполз со скамьи под стол. Когда он помотал головой, приходя в себя, и вытер заслезившиеся глаза, то увидел, как его профессор нахмурился, косясь на своего соседа — довольно молодого еще мужчину в фиолетовой мантии и странном, тоже фиолетовом, головном уборе, похожем на большое осиное гнездо.

Гарри снова сделал большие глаза, стараясь «намекнуть» Снейпу на, гм, определенные неудобства. Тот спрятал за кубком смешливое фыркание, и через несколько секунд Гарри понял, что ему полегчало, и едва не подпрыгнул — до того это было… волшебно, черт подери! Эх, и если он здесь, он этому научится!

Гарри искоса посмотрел на директора. Тот сидел почти что на троне, но выглядел слегка странновато — словно все, что происходило в зале, его мало касалось. Это не очень-то было похоже на того Дамблдора, с которым он успел познакомиться. Интересно, Снейп что-то знает?

Пир заканчивался, школьники удивлялись, почему директор не произносит речь, но тот словно спохватился, поприветствовал всех и пожелал хорошей учебы. За краткость и внятность директор один из немногих получил от зевающего в кулак Гарри первый плюс…

А гимн так и не спели, но, кажется, никто особо не огорчился.

Голова все еще побаливала, в ушах шумело, и Гарри мог мечтать только об одном — кровати и сне. И хорошо бы побыстрей.

Проход к башне был удобным, недалеко от нее расходились в стороны четыре коридора: два — в сторону учебных классов и два — к другим факультетам. Один к башне Гриффиндора, а другой — в подземелья, к Слизерину и Пуффендую.

Староста, Роберт Хиллиард, их поприветствовал, предупредил про ранний утренний подъем и отправил по спальням, так что Гарри, немного воспрявший и взбодрившийся после прогулки по замку, решил с утра устроить на него засаду — вопросы у него были, и немало.

Спальни порадовали: места там было достаточно, чтобы не только спать, но и заниматься. Несмотря на то, что комнаты были рассчитаны на четверых, Гарри, Невилл и Маркус Белби оказались там втроем, как и остальные трое мальчиков, видимо, познакомившихся еще в поезде.

Фамилия нового соседа, такого же пухленького, как Невилл, вызывала у Гарри, пока он умывался, смутные ассоциации, которые оформились окончательно, когда он вернулся, а Невилл вышел.

Действительно, оказалось, что это дядя Маркуса изобрел волчье противоядие!

Гарри тут же забросил удочку по поводу возможного знакомства с гениальным дядей, получил в ответ, что семья Маркуса с ним не общается, потому что его отец с братом еще в юности поссорился, но быстро сообразил, что сам-то Маркус, кажется, дяде ничем насолить не мог… Почему бы ему не написать? Изобретение-то само по себе потрясающее! Сне… — Гарри поймал себя на том, что чуть не проговорился. Но нет, этот вопрос он так не оставит!

— Нас ждет интересная, увлекательная, а иногда и немного опасная жизнь! — заявил Гарри.

— Ничего так пожелание спокойной ночи, — не оценил Маркус.

Невилл молчал. Он вообще пока не оценил — все еще пребывал в раздрае. Бабушка… Но — Рэйвенкло! Он поступил на факультет самых умных! Он оказался достоин! Вот только справится ли он? Но ведь если нет, то Шляпа отправила бы его на другой!

А Гарри уже молча сопел и, кажется, видел первый сон.

Примечания:

В работе есть одно хронологическое несоответствие: Гриндевальд был "побежден" Дамблдором не в 1945, а зимой 1943-го, когда в Великой Отечественной произошел коренной перелом — якобы после лишения фашистов магической поддержки.

Либо версия от Akosta2005:

... я бы отнёс момент отхода Грини от дел на середину июня 1941 года — утопление "Бисмарка". Если предположить, что он в тот момент был на борту этого мамонтопотама, это объяснило бы жуткую удачливость начала боя (золотое попадание в "Худ", огромную живучесть линкора и т. д.). Но линкор ушатывают, Гриня попадает в плен (неудачно аппарировал).

У Гитлера же ситуация — всё готово к войне с СССР, давать задний ход не получится, да и честно говоря нет никакого желания. Отсюда и вытекает 22 июня (блин). И рушить гитлеровские планы приходится Советскому Союзу...

Естественно, это все чисто предположительно — прошу не забывать, что все-таки мы все еще пишем (и читаем) сказку...

Ну и, конечно, допущение, что индивидуальное развитие вида "великан" значительно отличается от человеческого.

И да, в шапке предупреждение о том, что работа не самая веселая, было.

Если дети после праздничного пира отправились по спальням, то педколлективу волшебной школы предстояло, увы, еще одно дело — совещание.

Северус Снейп предвкушал, как размажет (морально, конечно) нахалку Синистру, посмевшую высказать такое крамольное предположение, что Поттер и он… точнее, Лили и он… Хм. А не должно ли ему льстить такое предположение?

Появление Гарри в том виде, от которого он его предостерегал, пробудило самое неприятное предчувствие, что мальчишка ослушается-таки и рванет на Слизерин несмотря ни на что. В конце концов, он ребенок, и что там с ним приключилось в поезде, неизвестно. Надо было его просто взять и притащить в школу! Но тогда что-то вроде посвящения Поттер бы так и не прошел, но, может быть, и к лучшему? Но что сделано, то сделано.

После того, как распределение было завершено, у Северуса полегчало на душе. Не Слизерин, где Гарри был бы ближе, но у него совершенно определенно возникли бы сложности. Не Гриффиндор, что, в принципе, могло иметь место — за прошедший месяц Снейп имел возможность оценить порывистость и авантюризм подопечного, хоть и запрятанные довольно глубоко. Да и «политически» это было бы правильно — сам же ему говорил. Однако мальчишка выбрал Рэйвенкло, которому, в принципе, неплохо подходил по другим своим качествам. Но — герой, желающий оставаться нейтральным? Получится ли?

Филиус Флитвик весь вечер поглядывал на него с интересом, но тем не менее Северусу казалось, что тот немного настороже. Ну да, принять на факультет «того самого Поттера» — не факт, что удовольствие. Интересно будет узнать его впечатление о мальчике немного позже, когда тот познакомится с ним лучше.

Не то чтобы они были накоротке с деканом Рэйвенкло, но изо всех коллег Снейп определенно предпочитал общаться именно с ним. Хотя надо будет вести себя очень осторожно — полугоблин, он такой… Полугоблин, одним словом. Хорошо знакомый, но не факт, что хорошо известный.

А вот Дамблдор вызывал вопросы, и нешуточные. Такое чувство, что его подменили еще раз…

Снейп удивился тому еще несколько дней назад, когда работодатель не вызвал его в школу заранее — пришлось явиться самому. Не с детишками же ему ехать? Да и приготовить все, точнее, еще раз осмотреть, чтобы быть уверенным…

Быть уверенным… Да, после появления в его жизни Гарри Поттера с уверенностью дела обстояли не очень. Но странным образом это не делало жизнь отвратительной, как было бы раньше, скорее уж наоборот.

К директору, точнее, в один из пустующих классов, они пошли все вместе, сразу после окончания ужина. И это было странным — Дамблдор еще ни разу не проводил совещания не у себя. Что-то стряслось с его любимым кабинетом?

Все быстро расселись — сгрудились в кучку дамы помоложе, деканы устроились каждый сам по себе, демонстрируя на самом деле не существующую обособленность, Квиррелл забился в дальний угол и постоянно что-то писал, часто перечеркивая, но узнать, что именно, никто не стремился. Снейпу тоже подходить к коллеге не хотелось, словно отталкивало что-то. Да и запах был странноват — не то чтоб совсем воняло, но пахло так, словно тот давно не мылся. Для Квиринуса Квиррелла, правда, такое было из ряда вон. Болезнь? Проклятие? Тогда почему тот не обратился в Мунго? Или обратился и сейчас либо лечится, либо… Северус прогнал неприятные мысли и обосновался около двери. Потом подумал и пересел поближе к Дамблдору: хотелось понять, что все же с ним произошло.

Речь директора была непривычно краткой, четкой и необыкновенно сухой. Даже ни единого предложения насчет всеобщей дружбы и всеобщего же блага не последовало. Зато он спросил, все ли довольны расписанием и у всех ли наличествует все необходимое для учебного процесса хотя бы на полгода. Получив утвердительные ответы, сообщил, что заказы на новое необходимое оборудование и материалы нужно будет делать минимум за месяц-два, а потом пожелал им хорошего года и… вышел.

— Это он попрощался, что ли? — не поверила мадам Помфри.

— Вернется, наверное, — не очень уверенно предположила Помона Спраут. — Может, забыл что?

— Лично я жду еще пять минут и ухожу, — отрезала МакГонагалл.

— Уж не собираетесь ли вы навестить свой факультет, Минерва? — послышалось от «молодых коллег».

— Какое вам дело?

— Так, все, — Снейп встал. — Если я буду нужен, хотя очень надеюсь на обратное, все знают, где меня найти.

Он попытался нагнать Дамблдора, и это ему удалось. Но выяснить, что произошло — нет, хотя директор пообещал дать ему что-то там почитать для прояснения ситуации. Завтра или послезавтра. Почти сквозь зубы — так, словно делиться совершенно не хотел. Ничем. И выглядел таким усталым и потерянным, что Северусу даже жутковато стало — кто и что сотворил, чтобы сильнейший волшебник Англии выглядел вот так?

— Это личное, Северус, — впервые «новый» Альбус назвал его по имени, но ответил-таки на незаданный вопрос. — И очень… тяжело для меня. Но я справлюсь.

— Верю в вас, — только и смог вымолвить Снейп, но тут в потускневших голубых глазах мелькнула слабая искорка жизни, и директор горько улыбнулся:

— Спасибо, Северус. Отличные слова, просто отличные. И, что важно, весьма вовремя. Я не подведу, — он попытался улыбнуться и дотронулся до его плеча. — Ступай отдыхать. Хлопот теперь у нас всех достаточно.

— Не в первый раз, — пожал плечами Снейп. — Осилим как-нибудь. В конце концов, это просто очередной учебный год, не так ли?

— Конечно, — вздохнул Альбус. — Конечно. Спокойной ночи. И… благодарю тебя.

— За что? — спросил тот, но спина директора уже быстро удалялась, и догонять его второй раз… смысл?

* * *

Альбус Дамблдор возвращался в свои апартаменты как на казнь — он жил там же, где его предшественник, и от этого хотелось взвыть. После того, как перед ним открылся тайный ход Геллерта, точнее, после того, как он ознакомился с тем, что там находилось, он перестал чувствовать вкус к жизни. Совсем.

И дело было отнюдь не только в библиотеке Поттеров и еще пары родов, прервавшихся, как Альбус догадался, не без участия «дорогого друга». Не только в записях по исследованию размножения, точнее, скрещивания волшебных тварей и, что самое мерзкое, волшебников с тварями — оказалось, Геллерт нашел гримуар мага, который способствовал появлению Филиуса Флитвика… Но и сам понаделал — будь здоров сколько.

К счастью, большинство его опытов заканчивались неудачно, но вот один, весьма выдающийся, в том числе материально, был теперь лесником Хогвартса и, что самое удивительное, словно унаследовал ту же странную и противоестественную тягу сводить несводимых существ и получать странное и опасное потомство.

Дамблдор был потрясен: Хагрид «поступил» в Хогвартс совсем малышом — да и сейчас, по меркам великанов, не был еще взрослым… Это вырастают они быстро, а взрослеют очень, очень медленно. И перестают быть способными к обучению сразу после того, как перестают расти — видимо, поэтому Геллерт пристроил того учиться после того, как «крошке» Хагриду исполнилось два года и тот стал способен сам себя обслужить, да и выглядел отнюдь не малышом. Вот почему он, Альбус, помнит Тома, но совершенно запамятовал, чтобы в тот год поступал полувеликан — а ведь такого не запомнить просто невозможно! И вот такое беспокойное наследство ему теперь досталось…

Унаследовал он и много чего еще. Сосуды с кровью: разных магических существ, феникса, неизвестных Альбусу магов, старших и для чего-то — младших Уизли, Снейпа, Тома Реддла, что ожидаемо, конечно, ну, и Гарри Поттера, как без него. И Квиррелла… с ним-то что, кстати? Сам набор был, конечно, той еще задачкой, но помог Альбусу сориентироваться по поводу некоторых возможных недобровольных соратников. Или — пешек? Несколько темных гримуаров с пометкой рода Блэк — уж не за это ли в свое время был изгнан из дома Сириус Блэк?

Записи последнее предположение подтвердили. Чем дальше, тем больше мерзости. Сосуды с возбудителем Драконьей оспы. Лаборатория была местом даже не Темного мага — Чернейшего!

И вот… оно. Мантия-невидимка. Записи о Бузинной палочке. Записи о Дарах Смерти и то ли утерянном, то ли недоступном из-за строптивого мальчишки Тома наследстве Гонтов. Записи о Воскрешающем камне — последнем из даров. Кольцо с Воскрешающим камнем…

И цель, прочитав о которой, Альбус не мог найти себе места до сих пор.

Геллерт хотел вернуть ему сестру.

Все записи были подчинены этому — конечно, было и другое — страсть властвовать, страсть жить, но и — Геллерт был готов сделать все, чтобы вернуть Ариану. Чтобы они жили в его замке — гостями.

«Или почетными пленниками», — подумал тогда Альбус.

Но теперь он был уверен в том, что сестру убил не он сам — это было точно не его заклинание. Геллерт… знал. Винил он себя или нет, но собирался все исправить, и это, судя по записям, стало такой же его страстью, как все остальное. Для него было важно немногое. Сила, власть и… Альбус Дамблдор. И если тому нужна его сестра, то она будет… Так писал Геллерт. И ему было наплевать на цену, которую мир за это заплатит.

Если бы можно было поседеть сильнее, Альбус поседел бы.

Постепенно при чтении записей у него сложилась мозаика — пока частично, но все-таки кое-что прояснилось. Как-то должен был воскреснуть Том. За счет чего, каким образом — непонятно, но суть от того не менялась. По метке Снейпа Геллерт собирался отслеживать состояние Лорда Судеб Волдеморта — кто придумал Тому такое имя, интересно? Пожалуй, что сам Гриндевальд, вполне в его стиле. Вряд ли простой полукровка мог иметь такие амбиции. Впрочем, амбиции — дело наживное, это Альбус тоже узнал из записей.

Что-то странное «Темный Лорд» должен был творить, по крайней мере, агрессивные намерения в отношении самого Тома и довольно значительной части магов Геллерт не скрывал. Причем касалось это вовсе не полукровок и магглорожденных, как должен был провозглашать Том, а аристократов. Но почему те пошли за полукровкой? Почему сыновья сильных, известных родов встали под руку какого-то Тома Реддла? И каким чудом Гарри Поттер должен был снова его победить?

Цель всего этого была непонятна. Владение мантией? Но Гарри мог ее и просто подарить — ведь достаточно было войти в доверие к ребенку!

А вот и легенда о Философском камне — действительно чистая подделка. Правда, заказанная статья про ограбление Гринготтса так и не вышла, да и вопрос, собирался ли это делать какой-нибудь безумец, оставался вопросом. Но камень был приманкой для Тома, а значит, лучше всего будет не опровергать ничего из того, что просочится в прессу, если это, конечно, случится, и держать красную стекляшку при себе.

Но как смириться и жить с тем, что ему открылось, Альбус до сих пор не знал… И считал, что делиться этим ни с кем не имеет права. После разговора со Снейпом он едва держал эту тяжесть, а тут еще и апартаменты, где все, буквально все было пропитано теми мыслями!..

* * *

Дойти до родных подземелий Снейпу не удалось: на полпути его перехватил коллега Флитвик. Пошли в теплицы, ясное дело… По пути ему пришлось дать небольшое интервью о Гарри, хотя Снейп шел быстро, а слова ронял скупо, его коллега успел кое-что для себя уяснить. Что-что, а спрашивать полугоблин всегда умел.

На сей раз собрание было слегка расширенным — к компании примкнули мадам Бабблинг и мисс Аврора Синистра. Последняя не без опаски покосилась на Снейпа, но тот только фыркнул, что, мол, некоторые вопросы куда как более значимы, чем глупость, смороженная недостаточно дальновидной мадам.

Аврора приоткрыла было рот, чтобы возразить, но пассаж насчет недальновидности… от похлопывающего по карману мантии зельевара… Ей оставалось только вздохнуть.

Они обсудили поведение директора, которое беспокоило уже весь трудовой коллектив. Главное, никто не знал, чего от него теперь ждать, и этот мотив был настолько грустным, что Северус уже приготовился было поведать, что знает об Альбусе и его замене, но представил лицо Минервы МакГонагалл и передумал.

Вот только МакГонагалл так и не пришла. Расходились все за полночь, но так ничего и не решили, кроме как продолжать наблюдать и делиться наблюдениями.

* * *

— Ты действительно хочешь знать?

Такого больного взгляда Минерва у Альбуса еще не видела.

«У прежнего Альбуса», — поправила она сама себя. И не напрасно.

— Что ж, если ты готова, то слушай. Хотя… зря ты пришла сейчас.

И он вывалил на нее все — не щадя ни себя, ни Геллерта, ни ее саму, потому что закончились последние силы. Надо же было ей ворваться к нему с требованиями именно теперь! Возможно, еще час, даже полчаса, и он бы справился, но у каждого бывают моменты утраты контроля — были они и у него, «непогрешимого» Альбуса Дамблдора. Просто потому, что он тоже — живой.

Она поверила. Хотя, казалось, такого не могло быть никогда — все, что он говорил, просто в голове не укладывалось. Но старая кошка в ней чуяла, всей своей сутью чуяла — и «чужака», и все остальное, а потому…

А потому ему пришлось бросить все силы на то, чтобы она это пережила. И, о мать-магия! — это было совсем даже не простой задачей.

Он едва не надорвался, пока успокаивал ее ментальную бурю, но не мог успокоить чувства, так что старая женщина в конце концов просто рыдала, уткнувшись в его плечо — безнадежно, самозабвенно, и не могла успокоиться долго, очень долго. С изнемогшей от слез он мог бы легко снять закладки, но правило не делать ничего без ведома других было тем, что теперь отличало его от Геллерта. И это было для Альбуса важно, очень важно.

— Значит, все это время я… Гриндевальд! О, нет…

— Это не твоя вина, Минерва. Ты… не против, чтобы я звал тебя по имени?

— Нет, — ее губы едва шевельнулись.

— Я вижу у тебя закладки, которые готов убрать. Но только если ты сама мне разрешишь.

— Закладки? — она подняла глаза.

Альбус вздохнул.

— С каких пор ты стал спрашивать других? — ее голос звучал старчески глухо.

— С тех пор, как вернулся. С тех пор, как уничтожил… его.

— Вы правда были… вместе? — она буквально выдавила из себя этот вопрос. Ей не хотелось ничего ни знать, ни думать об этом, но это было важно.

— Да. В далекой юности. Я виноват во многом, но больше всего в том, что не разглядел того, кем больше всего дорожил. Но я… любил. Глупо и слепо.

— Альбус… — она болезненно прищурилась, а потом вовсе закрыла глаза и протянула к нему руку, и он осторожно сжал ее пальцы.

Железная леди Хогвартса, гордая шотландка еле сдерживала слезы, и на этот раз ей это удалось. Она все-таки была невероятно сильной женщиной.

— Сделай это. Убери. Я… буду благодарна.

— Я могу убрать яркость твоих воспоминаний о нем.

— Я согласна. Да, — она резко тряхнула головой. — Завтра я должна быть в форме, — она вздохнула, опуская лицо. — Кто бы смягчил твои…

— Это расплата за то, что я позволил натворить. Я должен заплатить.

Она подняла на него сине-серые, как грозовое небо, глаза.

— Мы — союзники, Альбус.

Он глубоко и медленно выдохнул, устало опуская веки.

— Ты не представляешь, что это для меня значит. Благодарю тебя. Благодарю и клянусь никогда не вредить тебе и никогда не производить ментальных и других воздействий без твоего добровольного согласия.

— Я принимаю твою клятву, Альбус Дамблдор. А теперь просто убери… все лишнее. Потому что сейчас я ощущаю себя грязной.

Их глаза снова встретились, и для усталого Альбуса Дамблдора началась долгая, кропотливая работа, которая вымотала его окончательно, так что он едва оставался в сознании, когда наконец смог ее завершить. А вот встать с кресла уже не смог — покачнулся и опустился обратно.

* * *

Северус уже собирался наконец лечь спать, как в его дверь постучали. Каково же было его изумление, когда он увидел на пороге Минерву МакГонагалл, которая, оказывается, пришла к нему за… Укрепляющим. Для директора.

— Вас тоже подменили? — спросил он, делая приглашающий жест, и тут же повернулся к двери в лабораторию. — Одну минуту.

Через минуту зелье было в руках МакГонагалл, но она почему-то не торопилась уходить.

— Я помню… я… вспоминаю, — пробормотала она. — Мерлин, как же я была слепа! Смогу ли я когда-нибудь загладить свою вину, Северус?

— Эм… еще минуту, будьте любезны, — ответил он и снова скрылся в лаборатории, откуда вскоре раздалось звякание фиалов с зельями.

— Еще одно укрепляющее, два зелья снов без сновидений и два тоника — взбадривающего эликсира на утро. Каждому. Мы все должны быть в форме завтра… Минерва.

И замер, словно истукан, когда она, быстро обняв его, буквально убежала прочь.

— Я тоже должен быть в форме, — пробормотал он, назначая лечение на сей раз сам себе. — Сон и тоник с утра, достаточно. А все остальное — завтра.

Засада Гарри на старосту увенчалась успехом, в том числе потому, что сам Роберт Хиллиард вознамерился устроить почти такую же засаду на своих первокурсников. Так что, можно сказать, они с Поттером друг друга нашли, встретившись в гостиной в полной готовности нос к носу, оба с блокнотами и ручками. Дотошность Поттера мистер Хиллиард имел счастье оценить раньше остальных, но такое было ему не впервой — все-таки Рэйвенкло.

Так что Гарри Поттер на факультете был спокойно принят, а после пары вопросов к старшим товарищам насчет того, кто же это позаботился выставить его героем и почему ему тогда до сих пор не дали орден имени Непробивного Лба, и чтобы с большой буквы обязательно, был еще и дружески со всех сторон похлопан. К счастью, далеко не все рвались дотянуться до героя и лишить его одежду остатков пыли, если таковая после эльфийской чистки имелась.

— Но тебе непросто будет, готовься, — предупредила его Пенелопа Клируотер, вторая староста.

— Я знаю, — вздохнул Гарри. — И знаю, что заставлять всех остальных работать головой — не моя задача. Но на тех, кто не хочет делать это сам, мне плевать, если честно.

— Наш вороненок, — одобрительно кивнула мисс Клируотер. — Можешь звать меня просто по имени, ребенок. В случае, если это будет необходимо, даже по короткому.

— Я справлюсь, мисс Клируотер, — улыбнулся Гарри. — И даже выговорю без запинок, честное слово, я тренировался.

— Ха-ха-ха!

— А язычок у Поттера интересно подвешен!

После просвещения по поводу правил ориентирования в замке, движения лестниц, вероятных трудностей, возможной помощи и том, где ее получить, первый курс Рэйвенкло в сопровождении старост дружно явился на завтрак.

* * *

Перебежки с толпой однокурсников и скачки по лестницам успели надоесть Гарри еще до обеда. На первый урок — Чары, к собственному декану их проводили старосты, а после этого урока ребята просто не могли понять, куда идти, и когда запыхавшийся Роберт прибежал откуда-то, махнул рукой и снова рванул бегом, понеслись за ним что было сил. К сожалению, скорость семикурсника и первокурсников были несопоставимы.

Поэтому они чуть не опоздали на лестницу, ведущую к кабинету Трансфигурации, и успели ввалиться в класс в самый последний момент.

— Впервые Рэйвенкло едва не опоздал всем курсом, — чуть удивленно приподняла брови профессор МакГонагалл. — Что ж, надеюсь это первый и последний раз.

«А мы-то как надеемся, — подумал Гарри, подталкивая все еще не успевшего перевести дух, а потому громко пыхтящего Невилла. — А еще мне почему-то кажется, что мы что-то пропустили!»

И тут мадам профессор исчезла, а на столе с тихим шорохом появилась красивая, серая в полосочку кошка.

Рэйвенкловцы только восхищенно пискнули, а потом дружно ахнули, когда профессор обернулась обратно. Гарри попискивал и ахал от души вместе со всеми — лучшей рекламы миссис МакГонагалл своему курсу, кажется, сделать не могла.

Так вот, значит, на что способен владеющий трансфигурацией волшебник? Можно совсем, то есть полностью, превратиться в вампира, пусть не настоящего, но чтобы тоже летать, взбегать по стенам и прыгать, не страшась любой высоты?.. Ух!

Надо же было случиться такому, что Минерва МакГонагалл именно в этот момент посмотрела на искренне восхищенную мордашку Гарри Поттера и вспоминала его родителей, их судьбу, себя… и оставленного на холодном крыльце ребенка. Нет. Она даст этому ребенку все, что только сможет — любые знания, если он попросит. Любую помощь.

Совершенно спонтанно она расширила свой первый урок законами трансфигурации и понятием о ее типах. Правда, на вопрос, для чего нужно превращать живое в неживое и наоборот, если толку от этого на самом деле немного, ответить оказалось трудно. Хотя…

— Профессор, а если я когда-нибудь смогу превратить свой платок в почтовую сову, она сумеет отнести письмо?

— Мистер Поттер, продолжительность трансфигурации зависит от силы волшебника…

— Прямо пропорционально? Независимо от расстояния до того, кто творит чары?

— Эм-м-м?..

— Ой, простите, мэм, Гермиона Грейнджер.

— Это материал четвертого курса, мисс Грейнджер. Но, если вы так хотите, можете почитать, я дам вам список литературы. — МакГонагалл сделала паузу, потому что ее вдруг осенило. — А если сделаете доклад, который поможет это понять не только вам, Рэйвенкло получит двадцать баллов.

Мисс Грейнджер и мистер Поттер радостно закивали:

— Большое спасибо, профессор! А если превратить, например, стул в хлеб или колбасу, их можно будет съесть?

— Да, конечно. Только результат будет примерно такой же, как от поедания древесины.

— То есть они не переварятся?

— Именно.

— Зато желудок будет полон.

— А… и как потом?

Фыркание и смешки Минерву, наверное, впервые в жизни не разозлили, а помогли вспомнить ее собственное детство. И то, как она, а вместе с ней и ее однокурсники задавались подобными детскими, дурацкими, смешными, но далеко не всегда простыми вопросами.

— Много лет назад, — она улыбнулась своим воспоминаниям, и класс затих, — я сидела вон за той партой. Трансфигурацию у нас тогда вел Альбус Дамблдор, на тот момент самый молодой профессор Хогвартса… Чему вы удивляетесь, мисс Патил? Тому, что всем взрослым когда-то было одиннадцать лет?

— Простите, профессор…

— Мэм, наверное, она удивлена тому, что взрослые это помнят, — встрял Гарри Поттер.

— Почему бы не помнить интересные и приятные моменты своей жизни?

— Вам нравилось учиться, профессор?

— Да, очень.

— Нам тоже очень нравится. Вы так замечательно рассказываете!

Минерва посмотрела на взлохмаченную девочку рядом с Поттером. Кажется… ах, да.

— Гермиона Грейнджер?

— Да, мэм.

— Задержитесь на минутку после урока.

И она продолжила рассказ — о той трансфигурации, которую учила, когда была такой же, как они…

После урока хватило несложного движения палочкой, и растрепа Грейнджер перестала походить на передвижную копну волос. Оставшиеся с ней Гарри Поттер и Невилл Лонгботтом дружно выдали:

— Здорово!

— Вы научите меня? — умоляющие карие глаза смотрели так, что Минерву, кажется, впервые в жизни проняло. А ведь это она околдовывала родителей девочки, чтобы те не мешали ей разбираться с отправкой их дочери в школу… Ох. Надо будет зайти в гости еще раз, проверить. Могла… да, тогда она и правда могла перестараться.

— Обязательно. В четверг после занятий в этом кабинете. И вот ваш список.

— Спасибо, профессор МакГонагалл! — запрыгали перед ней двумя резвыми котятами Грейнджер и Поттер. — Большое, нет, огромное спасибо!

Старая кошка внутри вдруг довольно замурчала.

— Бегите на обед! — поспешила отправить детей профессор МакГонагалл, пока те совсем не втерлись… куда? В душу? В сердце? В конце концов, ей предстояло еще немало хлопот с собственным факультетом — утром она это прекрасно увидела. Если бы она лично не зашла в гостиную и не вменила в обязанности старостам и старшекурсникам сопровождать в течение первых двух недель новичков, интересно, что было бы?

«Известно что, каждый год гриффиндорцы опаздывали», — подсказала память.

А ведь такая мелочь — всего одна ее фраза, и факультет не лишается баллов за опоздания! И ведь в голову даже не приходило. Гадость, какая гадость…

Дверь хлопнула — маленькие рэйвенкловцы наконец убежали.

«А интересная компания у них сложилась», — подумала Минерва МакГонагалл и, пока оставалось немного времени, пошла вносить в свой уже немаленький список еще одно дело. А потом, подумав, и еще одно. На обед она так и не дошла.

* * *

— Трижды, нет, стожды… так говорят вообще? А, плевать! Гребаные лестницы! — ругался Гарри, перепрыгивая обратно с очередного пролета, который пошел в ненужном, по его мнению, направлении. — Извини, Гермиона, но у меня уже живот от голода подводит!

— И мы тут уже шестой раз, — констатировал Невилл, когда они вышли в коридор непонятно какого этажа: Гарри, когда разозлился, окончательно дезориентировался.

— И где мы? — спросила Гермиона.

— В начале коридора третьего этажа.

— Нев, ты уверен? — решил уточнить Гарри, но тот только плечами пожал.

Снизу, из главного зала, который оказался еще и столовой, неслись аппетитные запахи, но попасть туда не представлялось возможным.

— Нет, ну как так? Мы просто! Хотим! Спуститься! На самый низ! — воскликнула Гермиона, и — чудо! — лестница, которая все это время висела в самом центре, тронулась и подъехала к ним.

— Хм, — Гарри потрогал перила рукой. — А вы, уважаемые, точно вниз, а не еще куда-нибудь?

Лестница отъехала.

— Гарри, а если она… обиделась?

— Кажется, я начинаю понимать, почему волшебники такие!

— Какие? — поинтересовался Невилл.

— Мяу! — ответила ему тощая кошка странной расцветки с разными, но чуть светящимися глазами.

— Какая ты худенькая, — умилилась Гермиона. — Может, возьмем ее с нами на обед, покормим?

— Для начала нам надо самим туда добраться, — заметил Гарри.

— Ты что? — удивился Невилл. — Это же кошка мистера Филча! Он скоро придет и нас накажет!

— За что? — удивилась Гермиона.

— Плевать! — откликнулся Гарри. — Лишь бы вывел наконец отсюда!

— Ой, мистер Филч!

— Ур-ра, мистер Филч!

Злобный завхоз, неловко увернувшийся от объятий бросившихся к нему непонятно чему счастливых детей, едва не впал в ступор.

— Вам нельзя здесь находиться, — начал он сурово.

— Да!!! Мы не хотим! — едва не подпрыгивал, о, да это же… это же Гарри Поттер!

— Заберите нас отсюда, пожалуйста, — странно вежливо попросила аккуратная девочка, явно тоже первокурсница.

— Вы должны быть наказаны!

— Да-да! — охотно согласилась девочка, и Филч потряс головой. — Но накормлены!

— Отработку к профессору Снейпу! — радостно подпрыгивал Поттер, кажется, всерьез намереваясь попасть к самому зловредному учителю школы. — Перечистим у него все котлы и вымоем вам что хотите, только заберите нас отсюда!

— Ур-р-р, — подтвердил животик плотного мальчугана, скромно молчащего рядом с товарищами.

Филч громко втянул воздух. Миссис Норрис взглянула на него с иронией и мяукнула.

— Ты думаешь?

— Мау, — ответила та и прошлась, слегка задев боком ногу Поттера, и мальчишка нагнулся, чтобы ее… погладить!

— Ну ладно… на первый раз. Марш за мной! — скомандовал он и двинулся куда-то в сторону, куда почти сразу подъехала лестница, и они медленно стали опускаться вниз, как на специальном лифте.

«Ни фига не сквиб, — подумал Гарри. — Вопрос только в том, зачем он прикидывается».

— Чем вы ее кормите, мистер Филч? Почему она такая худая?

Гарри едва успел наступить Гермионе на ногу, так что когда к ней развернулся разъяренный завхоз, та успела пролепетать что-то про то, что может заказать хорошие, просто замечательные витамины для кошек.

— Если ей, конечно, подойдут, она же волшебная… Но вдруг?

Филч пожевал губами.

— Ладно, приноси… те, мисс. Но сначала я сам на них посмотрю. Миссис Норрис вас найдет сама, когда вы ее позовете.

Дети уважительно посмотрели на его любимицу.

— Хорошо! Мы пошлем письмо моим родителям сегодня же!

— Пока, миссис Норрис…

— А вы разве не обедаете, мистер Филч? — удивился Невилл.

Старик смешался.

— Я… у себя.

— Ох, простите. Я знаю, некоторым может быть неприятна большая толпа. Еще раз извините.

Наконец они оказались внизу, а уж там три голодных живота заурчали одновременно, и первокурсники бросились в сторону Большого зала — успеть хотя бы на конец обеда, потому что многие школьники уже начали расходиться.

Только мистер Филч остался в коридоре, так до конца и не осознав, что же это, в конце концов, такое было и почему его щеки чувствуют непривычное напряжение, а губы растянуты. Ну да какие его годы. Гарри Поттеру предстоит провести в этой школе еще целых семь лет. Наверное.

* * *

Гарри долго вытягивал шею, но своего профессора на обеде так и не увидел. Впрочем, МакГонагалл тоже не появилась, так что он решил, что профессора обедают, видимо, где-то у себя.

За едой он все время ловил на себе косые взгляды, но пока не утолил голод, принципиально на них не реагировал. А потом, поймав особенно назойливое внимание какой-то девицы из-за стола с алыми знаменами, сделал вид, что подавился: закашлялся и согнулся, едва не под стол.

Испуганные Гермиона и Невилл, а потом и староста, склонились к нему.

— Ш-ш-ш! — шепнул Гарри, тихо поднимаясь. — Достало меня, как все смотрят. Может, дойдет?

Не дошло. Даже наоборот, хуже стало, потому что стоило ему приподняться и сделать вид, будто выходит из-за стола, как одновременно приподнималась еще куча народу, видимо, желающего с ним пообщаться. А вот Гарри этого совершенно не желал…

А потому уселся обратно.

«Обложили, — подумал он. — Надо думать, как теперь не опоздать на урок, но уйти последним. Непростая задачка, хотя вроде есть мысль».

Он осмотрел стол, на котором еще оставалась еда, и положил на салфетку самый аппетитный кусочек рыбы, а потом наклонился, словно завязывая шнурки.

— Миссис Норрис! — позвал он и через пару минут услышал долгожданное:

— Мяу?

И протянул под стол приготовленное подношение, которое кошка с довольным урчанием съела.

— Этот Филч! — тихонько, но от души возмутилась Гермиона. — Он недокармливает свою кошечку! Нет, все-таки я ему все скажу…

Под стол последовал еще один кусочек.

— Мяу?

— Миссис Норрис, — на всякий случай Гарри решил вести себя очень-очень вежливо — ему это в сложных ситуациях в школе почти всегда помогало. — Вы можете быстро привести нас туда, где будет урок истории магии? Пожалуйста.

Кошка встала, немного отошла от стола и оглянулась.

— Бежим! — воскликнул Гарри, подхватил сумку и вскочил.

За ним последовали Гермиона и Невилл, и они побежали. Миссис Норрис привела их за каких-то пять минут, за что была обласкана и превознесена как никогда в жизни.

Кабинет был открыт, и они оказались в нем первыми, тут же оккупировав две задние парты.

— Кажется, меня это все достало, — заявил Гарри.

— И что именно? — уточнила Гермиона, которую Гарри уже был готов переместить из просто полезных и приятных знакомых в пока пустующий разряд боевых подруг.

— Вопросы по ориентированию в замке и по движению лестниц. Роберт сказал, что они двигаются как-то… а, хаотично. Я не понимаю — зачем? Это они на лестницах так, что ли, сэкономить решили? Но как подумаю, что вот так… все семь лет, то просто зло берет.

— М-да уж, — поддержала Гермиона, а Невилл тихо охнул, представив, что все эти годы будет вот так добираться до столовой. И вообще куда угодно. Поттер правильно сделал, когда так повел себя перед кошкой, она же настоящий клад! Вот только вряд ли она одна справится…

Когда на урок явились остальные ученики — родного факультета и Слизерина, на Гарри снова стало давить внимание, но, к счастью, слизеринцы были достаточно хорошо воспитаны, чтобы не тыкать в него пальцами и не требовать показать шрам, как несколько гриффиндорцев утром после завтрака. Но все равно Гарри это бесило. Хотя лестницы все-таки хуже. Нет, покататься он не против, но… Перила для этого тоже неплохо подходят!

— А если удвоить количество лестниц? — предложила Гермиона. — Ну, так, чтобы одна о другую опиралась и мешала ей двигаться?

— А можно? — сразу засомневался Невилл.

— Надо у Снейпа спросить, — тут же предложил Гарри.

— У профессора Снейпа, — уточнила Гермиона.

— Да, конечно… А я как сказал?

— Ты просто по фамилии его назвал, Гарри, а это невежливо.

— Это я случайно. И вообще, я профессора очень даже уважаю, просто так короче. После ужина пойдем к нему?

* * *

На ужин профессора явились в полном составе, но Снейп так быстро расправился со своей едой, словно ее и не было, так что новоиспеченные приятели дружно рванули в подземелья.

— Вы это куда? — остановил их дюжий старшекурсник в зеленом галстуке.

— Здравствуйте, — поздоровалась Гермиона.

— К Кровавому Барону! — одновременно с ней ответил Гарри. — Он нас звал!

— Вас? Да ладно…

— Кто меня звал? — повеяло на всех холодом, когда призрак Слизерина вывернулся из стены. — А, это вы… Не ждал так рано. И что же так волнует нынче юные умы? Как вам первый день в этой школе?

Барон медленно поплыл вперед, а слизеринцам в коридоре осталось ошарашенно наблюдать, как от них удаляются три мелких вороненка, мило общаясь с их собственным призраком.

— Надо декану рассказать….

— Обязательно!

— Думаете, он не знает?

— Неважно. Такого у нас еще не было.

— Это же Гарри Поттер, кажется…

* * *

В это время Гарри наконец перешел к самому волнующему его вопросу.

— А вы не знаете, как пройти к профессору Снейпу? — спросил он.

— А вы не знаете, лестницы можно наджеминить? — одновременно с ним спросил вдруг осмелевший Невилл.

— Что-что сделать с лестницами? — удивился призрак, кивая Гарри, чтобы они следовали за ним.

— Ну, то есть удвоить?

— Мы думали, профессор точно знает, но может быть, и вы…

— Идите за мной.

Троица воронят в компании призрака факультета Слизерин продефилировала обратно, снова вызвала легкий культурный шок у нескольких проходящих мимо них по своим делам обитателей подземелий, а под конец, завернув за угол, и у главы того самого факультета, едва они оказались на его пороге.

— Чем обязан? — сделал каменное лицо Северус.

— Профессор, вы наверняка знаете, можно удвоить лестницы в замке? Вот господин Барон говорит… — Поттер кивнул на призрака, легко приписывая тому собственную идею навестить профессора.

— Зачем? — опешил Снейп. За десять лет его работы и семь — учебы такого в голову еще никому не приходило, но он быстро оправился от удивления. — Вам недостаточно имеющихся ста сорока двух, обязательно нужно, чтобы стало двести восемьдесят четыре? И что за дела у вас с нашим призраком?

— А чтоб расклинить их друг дружкой и ходить наконец нормально! — выпалил Гарри.

Что? Расклинить лестницы, чтобы сделать их неподвижными? А это чертовски любопытная идея! Кровавый Барон ухмыльнулся, отсалютовал декану и отправился восвояси. Но не далеко…

— И как поведет себя вторая лестница? Будет двигаться синхронно с первой? — продолжила Гермиона.

— Практика — критерий истины, — процитировал ей в ответ Гарри вместо Снейпа. — Не сделаем — не узнаем, — и сразу обратился к профессору: — А самим подвинуть как-то можно?

Снейп втянул носом воздух и быстро посмотрел по сторонам. Свидетелем их занимательной беседы был только Кровавый Барон, так что… Он быстро мотнул головой, приглашая их за собой, и исчез за дверью.

— Я уже придумал, что скажу, то есть за что попал на отработку! За неподобающую прическу в первый день! — тут же заявил Гарри.

«Сам себе назначил», — подумал Снейп, критически оглядев подопечного. Нет, сегодня он выглядел как нормальный Поттер. Но поскольку вторая «неподобающая прическа» обреталась тут рядом — волосы у Гермионы Грейнджер, несмотря на усилия МакГонагалл, опять распушились, он посоветовал ей заказать расческу-артефакт и даже назвал адрес магазинчика в Хогсмиде.

Пока Гермиона записывала, Гарри разулыбался: наконец он даст своей сове работу, а то ей, наверное, уже скучно!

— А вам чего, молодой человек? — обратился Снейп к третьему, пока незнакомому ему мальчику.

— Он с нами! — дружно воскликнули мисс Грейнджер и мистер Поттер.

— Невилл Лонгботтом, — представился мальчик.

— Группа поддержки, я полагаю. Ладно, — Снейп кивнул всем троим. — Мысль неординарная, поэтому уделю вам немного времени.

— Больше спасибо, сэр! А мы можем, если что надо на завтра приготовить, — начал Гарри.

— Завтра все еще простейшие вводные уроки, — ответил Северус. — Но если вы потрудитесь вон над теми тремя котлами…

— А вы нам в это время расскажете, да? — Гарри уже радостно и ловко засучивал рукава, приглядывая себе перчатки по размеру, и его новым приятелям ничего не оставалось, как последовать его примеру.

— Вообще-то эти заклинания изучают на втором и третьем курсах, — начал Северус. — Но раз мистер Поттер уже умеет удваивать, то, пожалуй, справится и с направленным левитированием. Это делается так…

— Я тоже могу, сэр, — пискнула Гермиона. — Гарри в поезде научил.

Снейп только хмыкнул. Да уж, с энергией Поттера и его способностями их всех ждет определенно нескучный год.

Три пары горящих жаждой знаний глаз следили за ним неотрывно, так что увлечься было немудрено…

* * *

Перед самым отбоем в гостиную Рэйвенкло миссис Норрис, теперь трепетно и нежно любимая не одним только хозяином, привела замечательную троицу первокурсников с абсолютно довольными лицами. На вопрос, где были, Поттер ответил, что на отработке у Снейпа.

Роберт Хиллиард неверяще ухмыльнулся:

— И сколько баллов сняли?

— Ни одного!

— Вы поэтому сияете, как начищенные котлы?

— Ну да! Мы же не подвели факультет!

— Мы и правда начистили, все три, — зачем-то отрапортовал Лонгботтом.

— Получили отработку, значит, все-таки подвели. Но как? Как вы сумели нарваться на отработку по зельеварению, если у вас еще не было самого зельеварения?

— А, — махнул рукой Поттер. — Это профессор меня за прическу, ну, вчерашнюю. Решил, что я его, как это… па-ро-ди-ру-ю, вот.

— А-а. Это он может. А она? — Роберт кивнул на Гермиону.

— Тоже из-за прически, — честно отрапортовала Гермиона. — У меня все время все разваливалось сегодня, пока профессор МакГонагалл не помогла. А это, оказывается, вредно и опасно. А я же магглорожденная, я не знала.

Гарри смотрел на подругу, на голубом глазу излагающую весьма пристойную версию того, что ее консультировал по поводу прически Северус Снейп, после того как с ней «не до конца справилась профессор МакГонагалл». Оказывается, действительно в зельеварении это едва ли не самое критичное! Надо же, он и не думал. А она уже знает! Ай да Грейнджер!

— Макко… Профессор МакГонагалл помогла тебе с прической? Грейнджер, ты, эм-м, точно ничего не перепутала?

Вокруг них уже собралась небольшая компания старшекурсников, и скоро стало не разобрать, где чья реплика.

— Мы оба видели, когда ее ждали, — выступили вперед Лонгботтом и Поттер.

— И потом из-за лестниц никак не могли добраться в столовую, — наябедничал Гарри.

— Они нас все время на третий этаж заносили, — доложил Невилл. — А потом нас Филч с миссис Норрис проводили.

— И не сняли баллов?

— Нет. А за что?

— Чудеса…

— Мы сегодня вечером собирались с девочками, — обратилась к Гермионе подошедшая Пенелопа Клируотер. — Но ты опоздала. Завтра сумеешь повторить?

— Наверное… Я постараюсь!

— Аманда, — Пенелопа указала ей на другую старшекурсницу с аккуратно уложенными темными волосами, и та кивнула, — будет тебя ждать в гостиной завтра утром. Проверит твою прическу и, если что, поможет. А сейчас всем пора спать.

— Мне одно интересно, где это вас застукал профессор Снейп, чтобы дать вам отработку?

— Мы к Кровавому Барону ходили, он нас поговорить звал к себе в подземелья.

— Что?! Когда?

— Перед распределением, конечно. Ну, когда тут у вас принято новичков призраками пугать.

— Ну, Поттер… Мгм. Значит, так. Мы не хотим, чтобы из-за вас факультет терял баллы. Это значит, что вы не будете встревать во всякие сомнительные мероприятия и разговоры…

— А мы разве встревали?

— Я предупредил. И пока не научились ориентироваться в замке, уж постарайтесь не отрываться ото всех.

— Это да! Мы постараемся! Спокойной ночи!

— До чего, оказывается, беспокойное хозяйство, этот героический ребенок, — вздохнул Роберт. — За один день столько насобирать на свою за… ох, извини, Пенни.

— Наверное, от обычного Авада не отскочит.

— Мне уже кажется, от этого отскочит что угодно. Уж очень он сам по себе. И девчонку за собой потащил… И этого маленького увальня Лонгботтома. Хотя тому, наверное, это будет полезно.

— А не она сама с ним таскается?

— Да какая разница? Год будет веселым, так что пойдем-ка и мы отдыхать.

Но в спальнях наших героев ожидали любопытные однокурсники. Только Гарри с Невиллом повезло: Маркус уже был в постели и только буркнул им что-то вроде «спокойной ночи». А Гермионе пришлось поделиться способами укладки волос от профессора МакГонагалл и адресом магазинчика от профессора Снейпа, только тогда девичья спальня первокурсниц погрузилась наконец в приятную и блаженную тишину.

«Это если здесь такой напор, что было бы у барсуков, интересно? — подумал Гарри не без страха. — Хотя надо побыстрей уснуть, чтоб завтра встать пораньше и, пока никто не видит, потренироваться на креслах!»

— Нев, ты спишь? — он присел на краешек кровати приятеля, отодвинув балдахин. — Завтра встаем раньше, пойдем тренироваться в гостиную.

— Ауо… Угу, — покладисто ответил их «группа поддержки» и мирно засопел.

Гарри с чувством выполненного долга нырнул в свою кровать. Все-таки иметь друзей, это, оказывается, даже очень интересно.

Не успел Гарри сомкнуть глаза, как в дверь их спальни тихонечко постучали.

«Витамины же! Витамины для миссис Норрис!» — сообразил он, хлопнул себя по лбу и пулей вылетел из постели. Грейнджер протягивала ему уже готовую записку. Умница все-таки она. Боевая подруга будет что надо. Он затащил ее в комнату — надо же показать, как правильно обращаться с совами, да и со своей совой познакомить — мало ли…

Когда Хедвиг улетела, Гарри переглянулся с Гермионой и охнул:

— Мы же совсем не подумали, что она всех разбудит!

— А если не проснутся? — забеспокоилась та.

— Ага, не проснутся… Почтовые совы, они же волшебные. Разбудит! — с видом знатока ответил ей Гарри.

Гермиона подумала о родителях, виновато вздохнула, глядя, как Невилл засопел и повернулся, и снова перешла на шепот:

— А если еще и соседей разбудит? — она сделала пару шагов к двери.

Гарри двинулся за ней — разговаривать все-таки лучше было не в комнате, где все спят, так что скоро они уже стояли в гостиной возле лестницы к девочкам.

— У вас же вроде свой дом? — уточнил Гарри, и Гермиона кивнула, а он решил, что стоит как-то ее успокоить. — И вообще, сова ночью — нормальное дело. Вот если днем… А так — ну подумают, что заблудилась. Да и кто полезет смотреть? Ненормальный только какой-нибудь. А таким никто не верит. Успокоилась?

— Ладно, будем надеяться на лучшее… А эти совы летают быстро? Может, она как раз утром прилетит или даже днем — далеко ведь!

Гарри задумался. Хедвиг он посылал только от профессора, чтобы не дразнить лишний раз Дурслей. Географию он, в принципе, знал, но где находится Коукворт относительно Лондона, до сих пор не представлял. Аппарация, и все. Черт, надо карту найти.

Сколько летит сова от Шотландии до Лондона? Да-с, задачка по математике. Вот только с неизвестными перебор. Где узнать скорость волшебной совы?

Он пожал плечами:

— Может, и утром.

— Ладно, спать пора. Прости, что я так, — Гермиона смутилась: до нее наконец дошло, что она только что бегала в спальню к мальчикам. В пижаме и халате. Ой. Ой-ё-ёй!..

Но Гарри, кажется, было совершенно все равно.

— Это ты извини, ведь я сам Филчу пообещал! Так что спасибо тебе! Надеюсь, у вас все крепко спят и никто не понял, что ты куда-то уходила.

— Спали вроде… Я не проверяла. Но если что, скажу, что… — она задумалась.

— Оставила тетрадку по зельеварению в гостиной и долго искала. И не нашла, потому что я ее упер. Списывать, — Гарри зевнул. — Спокойной ночи. Не забудь, утром мы хотели потренироваться, пока все спят.

— Спокойной ночи, — Гермиона взлетела по лестнице в девичью спальню.

«Эх, будильник заводить… Хотя если лестницы станут наконец нормальными, это стоит любых усилий!»

* * *

Ранним-ранним утром миссис Грейнджер разбудил стук в окно спальни. Увидев за стеклом сову, она ахнула и быстро подняла раму. Кем-то хорошо воспитанная птица церемонно протянула ей лапу с запиской и уселась на спинку кресла.

— Витамины для кошек? В пять утра?

— Надеюсь, у нашей дочки все в порядке? — поднялся с кровати супруг.

— Что-то мне так не кажется…

— Ладно, давай мне записку, я утром заеду.

Мистер Грейнджер посмотрел на сову.

Сова посмотрела на мистера Грейнджера.

— Может, ее покормить чем-то? — предположила жена.

— Предлагаешь пойти половить мышей?

— В холодильнике есть мясо, я могу разморозить в микроволновке…

Сова ухнула и перелетела поближе к миссис Грейнджер, и та немного сжалась: непривычно все-таки. И когти… Но, кажется, она понимает речь?

— Какая умная… — протянула она на всякий случай. — Подождешь на кухне?

Глядя, как дорогая супруга, истинная материалистка, атеистка, отличный челюстно-лицевой хирург, на полном серьезе разговаривает с совой, мистер Грейнджер ущипнул себя за… и слегка подпрыгнул. Но не только потому, что получилось больно и теперь на ягодице, скорей всего, останется синяк, а потому, что сова согласно кивнула, ухнула и полетела вслед за женой. То есть на кухню.

Завтракать они будут втроем?

* * *

Увидев троих первокурсников, перекидывающихся здоровенным креслом в общей гостиной, Роберт Хиллиард вздохнул и скрылся обратно в свою комнату. Разбираться не хотелось, так что он понадеялся, что когда все начнут выходить, это безобразие само прекратится. Нет, не светит ему нынче спокойно готовиться к экзаменам.

Эх, если бы он еще эти кресла пересчитал…

— Ого, — в гостиной наконец появился Маркус Белби. — Ну вы даете!

Кресло тут же свалилось — Гарри отвлекся.

— Контроль должен быть очень четким, — назидательно произнесла Гермиона и повернулась к Маркусу. — Тоже будешь?

— А можно?

— Почему нельзя? — оживился Гарри, передав наконец многострадальное кресло, точнее, его дубликат, Невиллу. Тот напрягся, но поднять его сумел.

— Молодец, видишь же, все прекрасно получается. Сосредоточься, куда ты его хочешь поставить, — подсела к тому поближе Гермиона. — Представь, как будто оно там стоит…

Кресло с противным треском заняло лестничный проем к девичьим спальням и даже подперло ближайшую дверь.

— Убирай быстрее, — шепнула Гермиона. — А то девчонки ругаться будут.

— Не получается, — Невилл покраснел, сделал пару пассов и расстроился.

— Бывает, — довольно равнодушно кивнула Грейнджер. — Маркус, пробуй.

— А как?

— Да просто. Вингардиум Левиоса и во-о-от такое движение.

— Вингардиум Левиоса, — осторожно подвигал палочкой Маркус, и кресло шевельнулось, а потом дернулось вверх.

— Получается? — удивился он. Кресло брякнулось обратно, но это было уже не так важно. — Получается!

— А что, не должно, что ли? Ты же маг! — хихикнул Гарри Поттер, неспокойное, но интересное соседство с которым Маркус уже имел возможность оценить.

— Представь, где оно должно стоять, а то девочки не смогут выйти, — посоветовала Гермиона, и у Маркуса перестало получаться.

Ближайшая к лестнице дверь дернулась, и послышалось чье-то возмущенное восклицание.

— Пятикурсницы, — вздохнула Гермиона, и Невилл судорожно выдохнул:

— Вингардиус Левиоса!

Гермиона уже собралась указать ему на ошибку в произношении первого слова, но кресло все-таки поднялось и двинулось вниз по лестнице, ковыляя, словно живое. Гарри хихикнул. Невилл тоже улыбнулся, потом нахмурился и перехватил палочку, поднимая кресло выше. Три сердитых пятикурсницы спускались вслед за странным предметом мебели, готовые примерно наказать нахальных «первачков» несмотря на их очень даже неплохие способности. А что, эти способности надо сразу в правильное русло, а не вот так!

Не достигнув последней ступеньки, кресло, к их удивлению, растаяло в воздухе, а двое первокурсников, мальчик в очках, ах, да, это Поттер, и лохматая девочка, достали блокноты, вызвали Темпус и начали что-то записывать. Исследование? На второй день школьной жизни? А пополнение у факультета нынче ничего…

— Твое Джеминио держится на девять с половиной минут дольше моего, — в голосе девчонки звучала зависть.

— А ты точно изо всех сил старалась?

— Чем вы тут занимаетесь и для чего? — наконец добрались до них пятикурсницы и тут же были посвящены в проблемы с лестницами, Джеминио и левитацией. Идею они оценили. Свежо.

— Джил, твое Джеминио точно сутки продержится!

— И твое немногим меньше.

— А что, давайте попробуем.

— А с исчезающими ступеньками что делать? — спросил плотный темноволосый мальчик.

— Вот вы и придумайте. Вам тут жить еще семь лет. А мы уже привыкли.

— Кажется, я понял! Это такое обучение здесь, да? Хочешь жить — разбирайся, решай и делай, правильно?

— Интересно мыслишь, Поттер. Одобряю, — Джиллиан Макфэйл улыбнулась мальчишке и наконец представилась.

— Значит, вы нам с лестницами поможете? — обрадовался тот.

— Ну… пока это будет интересно.

— Здорово! — он подпрыгнул от нетерпения. — Пойдем попробуем?

— А если кого прищемит? — остановила его порыв Джиллиан. — Надо вечером перед самым отбоем. Или рано утром, но рано лично я пас.

— Я тоже, — поддержала Джил ее подруга.

— Значит, сегодня вечером. Собираемся здесь, в гостиной?

— Хорошо, ждите. Только без нас ничего не предпринимать! Так… Грейнджер, я про тебя слышала от старосты. Ты когда волосами займешься?

— Ой, — спохватилась Гермиона, достала палочку и наложила заклинание. И вовремя — шестикурсница Аманда как раз выходила в гостиную и искала взглядом свою подопечную. Осмотрев ее со всех сторон, она убрала еще пару прядей, одобрительно кивнула, бросила коротенькое «Фикс» и улыбнулась.

— Теперь до конца дня точно продержится.

— Научи! Пожалуйста!

— Если ты научишь остальных.

— Конечно!

* * *

Через пять минут тщательно причесанная мисс Грейнджер и Гарри, собравший все-таки удлинившиеся за ночь черные волосы в аккуратный хвост, в небольшой компании ехали на лестнице вниз, к Большому залу.

— Здорово, что я Хедвиг в совятню не стал отдавать! — негромко заявил Гарри боевой подруге. — Вернется, отправим тебе за расческой.

— Но у меня почти нет волшебных денег… — растерялась Гермиона, заодно задумавшись о том, как прошло сегодня утро ее родителей, а ноги уже сами несли ее в сторону Большого зала. Организм желал завтракать, особенно после всякого разного. Вчерашнего. Новый и единственный пока друг бодро топал рядом.

— И что? Отдашь потом. У меня как раз маггловских, нормальных то есть, вечно не хватает.

— Но это же только в каникулы!

— А на кой они мне здесь? Грейнджер, ты чего? Или помереть собралась до каникул, что долг не отдать боишься?

— А… не знаю. Вообще тут всякое может случиться.

— Пожалуй, ты права, — вздохнул Гарри, перепрыгивая исчезнувшую ступеньку. — Тут может случиться действительно что угодно. Но мы должны быть к этому готовы!

* * *

Шепотки за спиной и толпы тех, кто желал на него посмотреть, едва не испортили Гарри завтрак. И, кажется, намерены были испортить все остальное.

— Бред, ну какой бред! — сердито шипел Гарри. — Какими же надо быть идиотами, чтобы поверить во всю ту чушь, что про меня понаписали. А кстати… Кто писал? И кто это все наплел? Хагрид? И все поверили?

— Надо просто не иметь здравого смысла, Поттер, — поддержал его какой-то парень с родного факультета. — А таких в школе навалом.

— С факультетом мне повезло, — улыбнулся ему Гарри. — Но это же капля в море.

— Ну так дай себя потрогать, раз все так рвутся, — предложил еще кто-то.

— Еще чего!

И тут Гарри обратил наконец внимание на непривычно тихого Невилла. Ну, то есть тот, конечно, был уже привычно тихий, но вот сейчас как-то чересчур.

— О чем задумался? — спросил его Гарри.

— У нас же сейчас полеты, — тяжело вздохнул тот.

— И что? Ты не ешь, потому что боишься, что тебя метла не поднимет? Она взрослого поднимает, некоторые даже двоих, так что не боись, с твоим весом точно справится. Не такой уж он большой.

— Да… Нет…

Гарри почесал голову и встал из-за стола — пора было идти на урок.

— Странная фраза для Рэйвенкло, — заметил тот же парень, что предлагал Поттеру дать себя потрогать.

— Да я просто не летал ни разу, — выпалил Невилл и совсем смутился, выбираясь из-за длинной лавки.

Гарри уже набрал воздуха, но вовремя сообразил, что рассказывать о своем потрясающем опыте не стоит. Вообще никому и никогда. Потому что это будет просто ужасное пятно на репутации его профессора, Ужаса подземелий и все такое. Он ему этого не простит.

— И я не летал, — соврал он не моргнув глазом. — И Грейнджер не летала. Зато у нас всех, и у тебя, кстати, сегодня прекрасно летало кресло. Мы — волшебники, а значит, у нас просто должно получаться все волшебное. Лучше, хуже, но все равно — получаться то, что мы хотим.

— Главное, пока не появилось уверенности, что сидеть удобно, от земли не отрываться особо, — поделилась своей стратегией Грейнджер. — Лично я собираюсь не взлетать, а просто ноги подожму. И попробую над землей, ну, как на велосипеде.

Пока Гарри и Гермиона объясняли сокурсникам, что такое велосипед, юные воронята плотной толпой прошествовали на летное поле.

— Ай да газончик, — оценил Гарри. — Тетя за такой свою шляпу съест. С розами.

— Зачем-зачем твоя тетя ест шляпы? — потрясенно уставился на него Невилл.

— О, слизеринцы идут… — перебил его кто-то.

— Погодите, у нас же с Хаффлпаффом занятие!

— Кто-то расписание поменял, — флегматично предположил Белби.

— Да какая разница?

— А вот и мадам Хуч, — Гарри вовсе не знал, как выглядят все профессора, но кем еще могла быть фигура, волокущая за собой по воздуху груду метел?

Пообщаться с другим факультетом не удалось — преподаватель полетов добралась до них раньше, тут же всех построила и молча вручила каждому по метле.

Гарри слегка оторопело рассматривал то, что оказалось у него в руках. Его приятели не особо от него отличались — было на что посмотреть. Потертые прутья, торчащие как попало, древко, о которое кто-то из девочек — соседок Грейнджер — уже занозил ладонь…

— За что их так? — задал риторический вопрос Гарри, пытаясь пригладить прутья своей метлы. А потом деловито повернул ее прутьями к себе и начал методично осматривать, поворачивать и что-то стряхивать.

— Что вы делаете, Поттер? — возмутилась мадам Хуч.

— Как что, проверяю, не развалится ли подо мной это несчастное создание, — деловито ответил Гарри и проворчал себе под нос: — Как же хреново быть единственным первокурсником, чью фамилию все точно знают.

Весь первый курс, вдохновившись его примером, занимался тем же — уходом за метлами. Потому что выглядели они довольно страшненько. Вот только остальным учитель вопросов не задавала.

Гарри продолжил:

— Потому что дорожку этим, в принципе, мести, конечно, можно, но летать… Как их так растрепать-то умудрились? Фехтовали на них, что ли, какие-то полудурки?

Метла в его руках дернулась и поникла. Гарри автоматически погладил древко.

— Турбулентность от таких прутьев вообще не рассчитать, — деловито добавила Грейнджер. — Вот закрутится, и только так свалимся.

— Грейнджер права, — поддержала ее Патил.

Мадам Хуч, пытающаяся снова всех построить, после слова «турбулентность» временно потеряла дар речи.

Драко Малфой, услышав от грязнокровки знакомый трудный термин, когда-то, лет в девять, глубоко поразивший его в устах папиного знакомого квиддичного тренера, округлил глаза и еще раз внимательно осмотрел свою метлу, кстати, одну из лучших. Выданный ему «полетный инвентарь» тем не менее мало походил на его представления о сколько-нибудь приличном инвентаре. И что сделал бы отец? А! Обратился бы с вопросом к преподавателю — ведь она за это все отвечает, кажется.

— Скажите, пожалуйста, когда проводилась последняя проверка метел и их летных качеств? — спросил он, немного волнуясь и стараясь этого не показать.

Мадам Хуч попробовала возмутиться, но ее голос был заглушен одобрительным гулом однокурсников обоих факультетов, которого удостоился Малфой за свой вопрос.

— Пока не приведу в порядок, даже не сяду на это, — провозгласила Гермиона Грейнджер, старательно расправляя прутья и проглаживая их пальцами, чтобы те легли хоть более-менее ровно и образовали правильный конус на конце, не замечая, как разомлевшая от "массажа" метла едва не мурлыкала.

— Не выйдет, — поморщился Малфой. — Этим должны заниматься специалисты.

— И где их взять? — практично поинтересовался Гарри. — И сколько это стоит?

О, Драко знал ответ на первый вопрос! Отец приглашал в мэнор специального мастера, который проверял метлы у игроков его любимых «Кенмарских коршунов». И уж он-то знал, как должна выглядеть правильная метла, а не это вот убожество. И вообще он, Драко Малфой, первый раз на метлу сел в пять лет — в свой день рождения!

Все это было вывалено на присутствующих, а в заключение он, конечно, пообещал сегодня же написать отцу. И в Попечительский совет. Потому что летать, само собой, хочется, но не на таком же!

Мадам Хуч открыла рот. А потом закрыла. Потому что если этот паршивчик напишет-таки своему папочке, то, может быть, наконец-то школьные метлы обновят?

— Напишите, мистер Малфой, а я готова, со своей стороны, приложить свои докладные записки за последние десять лет.

— Ого, — едва не хором выдохнули первокурсники. Кто-то подумал, как правильно они все сделали, что не рвались летать, кто-то загрустил, что сегодня полетать уже, скорей всего, не получится, и, конечно, каждый поделился разочарованием с соседями.

— Все встали и выровнялись! — с Сонорусом Роланда смогла преодолеть ставшие уже довольно громкими разговоры нахальных первокурсников. — Положите метлы справа от себя на землю. Будете учиться подзывать их к себе.

«И почему я с самого начала этого не сказала?» — спросила она сама себя, глядя, как дружно и дисциплинированно выполнили ее распоряжение все ученики до единого.

— А теперь вытянули руку над черенком метлы и скомандовали «Вверх»!

Гарри поднял глаза к небу. Верх — он большой…

Он вытянул руку и мысленно позвал: «Иди ко мне». Метла спокойно коснулась его пальцев. Он посмотрел на Гермиону. Стоило девочке протянуть руку над древком, как ее метла с готовностью взлетела и аккуратно, если не нежно, легла ей в ладонь.

— По-моему, они живые, — негромко предположил Невилл, глядя на старый, с трещинами, черенок в своей руке.

— А может быть, — поддержала Гермиона. — Живые же деревья и ветки, из которых вот это все, — она огладила древко, и метла осторожно потерлась о ее ногу. — Ой, правда! — удивилась она. — Бедненькая ты моя растрепа…

— Метла, наверное, прослезилась бы, если могла, — съязвил Малфой, все еще уязвленный тем, что магглокровкам рассказывают такие вещи про совершенно секретные магические артефакты. — Что, про имитацию жизни и искусственную жизнь никто не слышал?

— Точно! — потрясенная грязнокровка смотрела на него, широко открыв глаза. — Магическая искусственная жизнь! А искусственный интеллект у вас тоже есть?

Драко чуть не завопил. «Она что, и это знает?! Да что тут творится-то? Магглы осведомлены лучше, чем тот же Лонгботтом!» — Драко успел оценить вид Невилла и его приоткрытый рот.

И что? Ему теперь общаться с грязнокровкой? Отец такого точно не поймет.

А Грейнджер уже выдавала одно определение за другим, вот только ни одно из них не соответствовало действительности. И Драко не сумел справиться с собственным языком…

— Ух ты, — восхитилась Грейнджер. — А где про это почитать?

Драко не удержался и сделал рекламу фамильной библиотеке, и потом только напрягся, разглядев недвусмысленный хищный блеск в глазах грязнокровки — нет, она точно с ума сошла! — и назвал несколько книг.

— Помедленнее, Малфой, я записываю!

— Поттер… — Драко сглотнул, глядя, как тот строчит обгрызенным карандашом в маггловском блокноте. — Ты-то должен был знать, — добавил он, теряя последнюю надежду на то, что хоть что-то понимает в этом мире.

— Если от моего бронированного лба отскакивают чужие Авады, это вовсе не значит, что за ним находится Всемирная библиотека, — съязвил Поттер. — Хотя если учитывать ее объем и плотность, ее нахождение там многое бы объяснило. Увы, — он развел руками, — это не так.

«Да он же почти как наш декан», — мелькнуло в мыслях у Драко, но тут последовала очередная сентенция Грейнджер насчет искусственного интеллекта, весьма многообещающая с точки зрения магической артефакторики, и он опять не выдержал — ответил. А через несколько минут ему тоже захотелось кое-что записать.

Мадам Хуч, на глазах которой ее сугубо практический урок превратился в какую-то заумную теорию, от которой уже болела голова, приготовилась снова усилить голос Сонорусом, но вспомнила слова деда: «Молчи почаще, милая, за умную сойдешь». Чувствуя себя непривычно чужой на собственном уроке, из которого устроили себе праздник жизни противные умники, она только объявила об окончании занятия и забрала метлы, спаковав их заклинанием.

Последнее вернуло ей остатки самоуважения: она увидела, что за ней кое-кто записывает это заклинание, а потом та самая противная девчонка, Грейнджер, кажется, подошла и вежливо попросила показать ей движение палочкой. Несколько раз повторила, а потом попросила подкорректировать ее движение.

«Все-таки я учитель», — Роланда немного успокоилась, когда дети ушли, и мысленно начала готовиться к следующему уроку, кажется, впервые в жизни.

* * *

Зельеварение с гриффиндорцами прошло ожидаемо для Гарри. Снейп на него шипел и только что ядом не плевался, а Гарри мотал на ус, как это делать, и уже примерялся к тем, кто донимал его вопросами о той «геройской» ночи, и еле сдерживал предвкушающую улыбку. Но один раз все-таки не удержал — Снейп скривился со значением, и Гарри побыстрей скорчил ненавидящую рожу, представив на месте профессора пару рыжих близнецов с Гриффиндора.

Снейп едва заметно одобрительно кивнул, и на душе у Гарри отлегло. Все-таки эта шпионская игра может быть довольно увлекательной!

Весь урок, по крайней мере его теоретическую часть, он украдкой рассматривал гриффиндорцев — что это все-таки за люди? — и пришел к выводу, что ничего особенного. Такие же. По крайней мере, первокурсники. И пожалел, что у них почти нет уроков со Слизерином — их точно стоило узнать получше, особенно тех, чьи родители были на стороне Волдеморта.

Малфой был точно из «тех самых», но вроде так ничего… странный местами, конечно, но и полезный тоже.

Из подземелий он уходил с легкой тоской — он вдруг понял, что уже соскучился по своему профессору, а отработку сегодня получить не догадался — задумался. Может, к Малфою вечером зайти? Ах нет, сегодня же лестницы…

* * *

На обеде Гарри кусок в рот не лез, и опять из-за чужих взглядов.

«Они что, за семь лет не насмотрятся? Или уверены, что завтра я исчезну?» — ворчал он про себя, ответно уставившись в рот разглядывавшей его девице, на этот раз с Хаффлпаффа.

«Попросить наколдовать мне Сонорус у старосты, что ли, — размышлял он. — Тогда я всем скажу! Ох, скажу... Хотя нет уж. Лучше придумать что-нибудь этакое. Например, чтобы если на меня кто будет пристально смотреть, у него перед глазами расплывалось… Или нет, лучше щипало. И током било, если руки протягивают, — он снова вспомнил нахальных гриффиндорцев-старшекурсников и нехорошо прищурился. Электричество у магов не работает… Но молнии ведь все равно? А если сделать очень-очень маленькую молнию?

— Ты выглядишь так, словно хочешь сделать отбивную из отбивной, — потрогала его за руку Гермиона. — Или зарезать ее. Ты не огорчишься, если я скажу, что ее уже отбили?..

«Кажется, она тоже начала язвить… Видимо, это заразно», — подумал Гарри и тихим голосом поделился с ней своими соображениями про маленькие молнии.

— Это называется статическое электричество, — ответила Гермиона. — По идее должно работать, после уроков проверим, это просто. А вообще электрошокеры есть. На батарейках. Интересно, они здесь будут действовать?

Она рассказала о своих сомнениях Гарри, и на этот раз Грейнджерам решили отправить сову Невилла, на бедную Хедвиг и так свалилось немало. Самого Невилла обрадовали этим во время очередной Истории магии, но тот не протестовал. Ему тоже стало интересно, найдет ли его сова незнакомых магглов. Хотя поттеровская же нашла, почему бы его Сычу не справиться?

Бабушка, конечно, его контролирует, но не расскажет же ей Сыч, что его посылал не хозяин, а его друг? Невилл осекся. Как давно он начал считать Гарри Поттера своим другом? Они и знакомы-то всего ничего. И надо бы написать бабушке, но писать ли ей о Гарри? И о Грейнджер? Бабушка велела всего бояться, но рядом с Поттером это почему-то получалось из рук вон плохо. Невилл покачал головой. Нет, он напишет про факультет и, наверное, про лестницы. И хватит. Да они же еще к Кровавому Барону ходили! О нем точно не стоит, он же слизеринский, а бабушка ненавидит все слизеринское… Ой, и к Снейпу...

После уроков они устроились с домашними заданиями в гостиной — там хватало места и столов, даже наджеминивать не приходилось. К ним примкнул и Маркус Белби, а потом Падма Патил, соседка Гермионы.

Патил, кстати, и остановила Грейнджер, когда та расписалась на двойной объем эссе по зельеварению, причем девочка сделала это очень просто — спросив, была ли бы рада Гермиона на месте профессора, когда ей проверять еще кипу свитков от всей параллели.

Гарри мысленно поаплодировал новой знакомой, внося некоторые заметки в списки полезных людей.

Потом прилетела усталая Хедвиг, и отправить за расческой для Гермионы ее решили уже завтра.

Домашки оказалось много, прежде всего потому что едва ли не все задания рождали целый ворох новых вопросов. Так что они закончили уже почти перед отбоем, засыпав этими самыми вопросами пятикурсниц. Правда, те и не подумали на них отвечать, только кивнули на длинные стеллажи вдоль стен, мол, библиотека факультета вам на что.

И вот компания воронят отправилась в сторону Большого зала, как и уговаривались, за полчаса до отбоя. Грейнджер и Поттер вооружились блокнотами, как и их старшие товарищи, а Сьюзен, Маркус и Невилл остались зрителями.

— А если заклинание разом наложат несколько магов, оно дольше продержится? — спросил Гарри.

— Обычно результирующая равна средней арифметической, — непонятно ответила Лайза Мэдли.

— Не стоит, — покивала Гермиона. — Я тебе потом объясню.

До отбоя они не успели, но когда в коридоре замаячил мистер Филч со своей кошкой, Гарри с Гермионой радостно бросились к нему, заодно прикрывая общее бегство.

— Вот! — Гарри вытащил несколько упаковок. — Ее родители только что прислали, а мы не знали, как вас найти!

— Поэтому решили просто погулять, вы же ловите тех, кто после отбоя… нарушителей, — подхватила Гермиона.

Старый сквиб внимательно посмотрел на детей. Гарри уже склонился погладить миссис Норрис, которая, кажется, ничего против не имела.

— А миссис Норрис может сама определить, что ей полезно? — настырная девчонка решила как следует расспросить хозяина. — У кошек же чутье, а у волшебных кошек — тем более? Может, вы дадите ей понюхать? Только осторожнее, тут такая упаковка, я сама чуть не порезалась.

Такая забота… Филч осторожно достал таблетку и повертел перед глазами. Какие-то травы? Он понюхал. Вроде приятно. Действительно попробовать? Если эти странные не совсем противные дети что-то задумали, они от него не убегут!

Миссис Норрис таблетку оценила громким мурлыканьем. Так что ее хозяин удалился вместе с ней обратно к себе, и ни одна душа этой ночью не заметила, как ровно и даже красиво выстроились лестницы, замерев каждая на своем месте.

— Интересно, что будет утром?

— Если у них Джеминио держатся сутки, то все должно остаться как сейчас, — пожала плечами Гермиона. — Давай быстрей, мы же еще статическое электричество хотели попробовать!

— Точно! — Гарри ускорился.

Но им ничего не удалось: в гостиной их ждали все, чей отход они так мужественно прикрывали. Вопросы посыпались однотипные.

— Сколько сняли?

— Сколько отработок?

— Да ничего! — ответил Гарри. — Мы и так хотели Филча найти.

И просветил всех по поводу кошачьих витаминов, невероятной полезности миссис Норрис и «в целом нормального дядьки» завхоза.

— Да вы у нас действительно умники, — подвел итог староста, решив не признаваться, что уже приготовил им серьезную выволочку. — А теперь марш все спать, и чтобы до утра, нормального утра, а не за час до подъема, никто вас не слышал и не видел! Ясно?

— Агуа, — зевнул в ответ Гарри.

В конце концов, дней впереди еще много, не так ли?

Альбусу Дамблдору пришлось засучить рукава, причем не фигурально, а в самом прямом смысле. И благодаря кому? Милейшей Помоне Спраут… Впрочем, действительно милейшей, потому что она всего лишь спросила, когда теперь удобнее поливать Дьявольские силки. Ему с трудом удалось сохранить лицо и сделать вид, будто не удивлен тому, что потомственный герболог спрашивает его о таком. Он даже пробормотал, что отдает это на ее усмотрение, как лучшему специалисту, которого он знает.

Мадам зыркнула чуть искоса, кивнула и ушла. А ему оставалось только проследить за ней. Вечером, после отбоя, мадам Спраут спокойно поднялась в левое крыло третьего этажа, открыла дверь в пустую комнатку, подняла крышку люка почти в центре нее и выдала внутрь такое Агуаменти, будто тушила пожар. Вот, значит, они где. И на кой… они здесь? Простите, приличных слов не находилось. Ни одного, кроме предлогов.

Подумать только — директор школы, крадущийся за собственным работником на третий этаж! Ладно, не совсем крадущийся, замок помогал ему маскироваться, но сам факт! Зато он наконец нашел ту самую «полосу препятствий», где должен был лежать Философский камень, о которой писал Геллерт, но нигде и ни разу не указал ее местонахождение. Альбус даже думал, что это либо в подземельях, либо в Запретном лесу.

Пустующее место для щенка Цербера он оценил негативно. Держать животное там, где ему толком не развернуться — это же просто безобразие! Как же Хагрид все это должен был пережить, ведь он не больно-то подвержен заклинаниям? Или в его представлении «великий человек Дамблдор» — высшая инстанция разума? Тьфу.

Разбирать все это безобразие, то есть вытаскивать Дьявольские силки, пока дети в школе, было неразумно, и он, раздвигая стебли с помощью Люмоса, поминания Геллерта с его родителями и просто физической силы, благо успел наконец более-менее восстановиться после Нурменгарда, думал, а как, собственно, эту здоровенную плантацию сюда помещали. Неужели у милейшей Помоны есть переноска с чарами расширения? Или оно тут настолько давно, что успело разрастись до такого вот безобразия? Кстати, надо будет Северуса спросить, не надо ли ему чего на ингредиенты. А если бы еще сверху щеночек сидел, тщательно это все удобряя? Ужас.

Он отмахнулся от очередного норовившего опутать его за шею побега и усилил мощность Люмоса. Силки наконец застыли и начали понемногу расползаться. Альбус вызвал Темпус и едва не плюнул: оказалось, он уже почти полночи гуляет! Ну да, Спраут после отбоя тоже не торопилась. Пора идти наверх.

Что находится за силками, Альбус пока не узнал, но по обрывкам записей Геллерта предположил, что все его соратники чем-то несложным должны были удивить Гарри Поттера, и, очевидно, не только его. Странная все-таки идея — полоса препятствий для первокурсника, которая должна сдержать дух Тома. И это при условии, что духов вообще-то сдержать нечем, кроме специальных ритуалов, которые он, Альбус, со времени своего возвращения старательно изучает, но все еще сомневается, сумеет ли правильно провести. Он никогда не мог делать что-то, не понимая логики процесса, взаимодействия всех его составляющих, а тут… Учиться темной магии на старости лет — специфическое удовольствие.

Альбус тщательно обновил два запирающих заклинания, подумал и добавил третье, накинул улучшенные чары отвлечения внимания на дверь и отправился к себе. Вопрос о том, лезть дальше, чтобы лично узнать, что где находится, или просто спросить коллег о том, как они выполнили «его» задание, все еще стоял перед ним во всей красе, но в одиночку лезть вниз больше не хотелось. Да, он был силен, но и коллеги были не самыми слабыми магами, а многолетняя работа в школе сделала их довольно изобретательными. Неприятностей ему и так хватало. Попросить составить ему компанию Снейпа? Минерву? Лучше бы обоих, но взаимодействие этих двоих, кто был для него теперь ближе всех, оставляло желать лучшего. Вот как бы примирить их?

* * *

Северус Снейп после объятий и последовавших потом теплых и виноватых взглядов от МакГонагалл в принципе не знал, что с этим делать, так что предпочел пока просто скрываться. Даже прием пищи, за которым приходилось ежедневно встречаться с коллегой, едва не перенес в свои комнаты. Все удовольствие от гнобления гриффиндорцев постепенно сходило на нет, да и над кем там издеваться-то, Мерлин помоги? Над младшим Уизли? Так это чудо даже не осознало, что Снейп имел в виду, когда прошелся по «могучему интеллекту» рыжего обалдуя и посоветовал его хоть иногда напрягать. Вообще-то это был скорей комплимент, напрягать-то там по большому счету было нечего…

Да и остальные не лучше. Только одна девица хихикнула, Патил, кажется, Парвати. Странно шляпа разделила девочек-близнецов, странно. Но ведь ему нельзя терять имидж, который выпестовал так давно и старательно — собственный факультет оборзеет! А этого допускать никак не следовало.

А еще нужно выяснить, что там с директором стряслось — последние дни тот сам не свой. Держится, конечно, но видно, что с трудом. И, как обычно, ничего толком не говорит.

Странным образом душу грел первый и единственный пока урок у первокурсников Рэйвенкло и Гриффиндора. Гарри оказался все же на высоте, в том числе шпионской. Мальчишка мужественно не ответил ни на один вопрос, хотя Северусу казалось, что он слышит в своей голове скрип его зубов, удержал подпрыгивающую, очевидно, от распиравших ее знаний Грейнджер, незаметно подстраховал Лонгботтома, который, несмотря на то, что уже успел пообщаться с профессором зельеварения, тем не менее его явно побаивался. Ну хоть от страха не трясся, и то хорошо, потому что иначе создал бы серьезную опасность для всех. А так даже первое зелье худо-бедно получилось — конечно, не того качества, чтобы пользоваться им, но на «удовлетворительно» для первого раза потянет.

Уголок рта дрогнул в улыбке, когда он вспомнил явление Поттера на Слизерине в первый же день. Барон на его памяти впервые смеялся, смакуя момент, когда нахаленок легко перевел свою инициативу зайти к профессору Снейпу на него. Мальчишка, нашедший контакт с Кровавым Бароном, несмотря на сине-золотистый галстук, стопроцентно был настоящим слизеринцем.

Нет, Северус вовсе не будет доволен, если тот повадится таскаться к нему постоянно, но заклинания, запирающие двери в его покои, он оставил проницаемыми для одного-единственного несносного и неугомонного мальчишки исключительно для того, чтобы тот, если что случится (а что-нибудь случится обязательно), мог просто прийти и дождаться его. Но сам Поттер узнает это только опытным путем, и Снейп надеялся, что не очень скоро.

То, что год будет непростым в том числе благодаря Поттеру, Северус понимал. Слишком много вокруг этого ребенка сходилось разных странностей, но что именно — ни Альбус, ни он пока полностью распутать не могли. Записи, прах его побери, Геллерта, которые мордредов гений писал, конечно, только для себя, представляли собой ту еще кашу. Поэтому Северус каждый вечер брался за небольшую порцию — распутывать, хотя бы как он понимает. А потом отдавал Альбусу. С сопроводительной запиской, что он понял, а что нет.

В результате шеф так проникся, что даже ночные дежурства предложил снять. А толку? Теперь Северус и лишние бы взял — удобно же, пока обходишь замок, размышлять об очередном прочитанном отрывке, складывая мозаику. Правда, если не складывалась, то нарушителей ничто бы не спасло от двойного наказания… Но первые ночи в школе было даже на удивление тихо.

* * *

Северус не успел дойти до лестниц, подозрительно надолго замерших на одном месте, как под ноги ему бросилась серая полосатая кошка.

— Минерва? — он едва не споткнулся на ровном месте, когда декан Гриффиндора оказалась рядом с ним.

— Нужно поговорить, — она схватила его под руку и, не обращая внимания на его не слишком уверенный протест, буквально отбуксировала к себе — в апартаменты подле Гриффиндорской башни.

— Садись, — она сделала широкий жест, а потом Снейпу лишь оставалось смотреть округлившимися глазами, как та весьма щедрой рукой опрокидывает бутыль «Гленливет» над парой широких стаканов.

— Тебе известно про Альбуса, я знаю, — начала она безо всяких предисловий и сделала приличный глоток. — Почему ты никому не сказал?

— И кто бы поверил? — он покрутил стакан в руках. «Двенадцатилетний, односолодовый, и никаких добавок», — сообщил ему нос. Он сделал глоток.

Минерва криво улыбнулась:

— Хочешь узнать, чем меня проняло?

Он посмотрел удивленно:

— Почему я?

— Потому что… — она замялась. — Тебя это коснулось больше всех. Но не сломало.

— Ты уверена?

— Я… — она посмотрела ему в глаза так же виновато, как в первый раз. — Я надеюсь. Прости.

— Так чем же? — ему хотелось уйти от неловкости, и этот вопрос стал настоящим спасением для обоих.

Минерва наконец получила возможность поведать хоть кому-то о том, что недавно произошло между ней и Альбусом. А рассказывая, по реакции Снейпа догадалась: с ним было почти то же. По крайней мере, с него тоже снято ментальное влияние, которое прежде довлело над каждым из них, заставляя соперничать, враждовать и даже ненавидеть.

— Ну и как тебе свобода, Северус?

— А тебе? — ответил он вопросом на вопрос, но не замедлил и с настоящим ответом. — Странно. Беспокойно. И сильно добавилось работы. Но последнее, пожалуй, даже к лучшему — не дает расслабиться…

— И начать себя жалеть?

Он фыркнул.

— Вот уж в жалости никогда не нуждался. Особенно в собственной.

— Ты всегда был сильным. Я, — голос Минервы подозрительно дрогнул, — я восхищаюсь тобой.

— Умоляю, — поднял ладони Снейп. — Чтобы это было в первый и последний раз. Если мы будем смотреть назад и тешиться воспоминаниями, кто кому и сколько прошелся по любимым мозолям, то упустим главное. Что будем делать с Альбусом?

— Конечно, его нужно поддержать, — Минерва спрятала благодарные глаза, чтобы лишний раз не нервировать коллегу. — Может быть, пойдем к нему?

* * *

Директора на месте не оказалось.

— И где его носит по ночам? — возмутилась Минерва после того, как они с Северусом обсудили все, что могли, а такового имелось немало. Она даже помогла с одним из элементов мозаики о «защитных сооружениях», как Снейп именовал то, что было на третьем этаже: рассказала про волшебные шахматы.

— Почему ты думаешь, что Поттер вообще знаком с тем, что такое шахматы? — удивился Северус.

— Аль… — Минерва прокашлялась, — директор тогда сказал, что один из друзей Поттера будет шахматистом.

— Как думаешь, кого он имел в виду?

— Если бы он оказался на моем факультете, то вариант один — Рон Уизли.

— Уизли — шахматист? — поразился Северус. — Пойти съесть свою шляпу, что ли? Я не успел заметить в его девственном мозгу даже пары извилин!

— Лучше съешь пару булочек, это куда полезнее, — раздался за их спинами голос директора. — Вы не поверите, как я счастлив видеть вас столь мирно беседующими. Полагаю, у вас ко мне вопросы?

— Нет, скорее предложения.

— Тогда прошу, — Альбус широким жестом отодвинул горгулью, и они все прошли в его апартаменты.

* * *

Увидеть вместе тех, кого не знал, как побыстрей примирить, для Альбуса Дамблдора было приятным сюрпризом. Как же ему этого не хватало!

Ночная беседа оказалась весьма конструктивной. Демонтаж полосы решили провести в летние каникулы — пока несколько помещений, занятых неизвестно чем, никому не мешают, а холод для Дьявольских силков, растений не особо редких, но достаточно ценных, губителен.

— Добро пропадать не должно, его и так мало, — усмехнулся Снейп. — Готов поддержать вас в походе в «коридор ужасов», только предварительно выспаться было бы неплохо.

Согласились на том, чтобы пойти в ночь между выходными.

— Да, Альбус. Младший Малфой нажаловался отцу на качество метел, — доложил Северус, поднимаясь, чтобы уйти.

— Хорошо, — кивнул Альбус. — Роланда неоднократно писала письма в Попечительский совет, они пару раз даже удосужились ответить. В восемьдесят первом и восемьдесят пятом годах, если мне память не изменяет. Школьные документы я закончил разбирать не так давно. Спасибо, что предупредил, я подготовлю бумаги.

— Отлично, значит, вы во всеоружии, — впервые улыбнулась Минерва, складывая часть записок предшественника Альбуса. Да, она тоже вызвалась помочь. — Если бы еще Филиуса…

— Что нам мешает? — спросил Снейп. — Полагаю, двоим он поверит несколько быстрее. Насколько я его знаю, Флитвик решит все проверить лично. Пригласим его на ночную прогулку?

— Непременно. Доброй ночи, Северус, Минерва.

— Я бы сказал, утра, — Снейп кивнул на медленно светлеющее небо. — Бодрящее у меня закончилось, так что или к Помфри, или кофе.

* * *

Северус слишком долго спускался в подземелья, и едва ли не на полпути до него дошло: с лестницами что-то не так. Он огляделся. Они стояли неподвижно, опираясь друг на дружку, иногда то по одной, то по другой пробегала дрожь, но соседние не давали сдвинуться так, чтобы освободиться. Он усмехнулся.

Поттер все-таки претворил свою идею в жизнь. Интересно, кого и чем он сагитировал? Неужели старшекурсников? Снейп слишком хорошо представлял, что такое количество удвоений, да еще столь длительное, совершенно не по силам не только всему из себя замечательному первокурснику Поттеру, но и вообще никому из магов. Так что тут действовать должна была немаленькая компания… Интересно, что произойдет, когда «лишние» лестницы исчезнут?

Он легко сбежал по последнему лестничному пролету и отправился к себе. После бессонной, но весьма полезной и продуктивной ночи пара чашек кофе и пятнадцать минут на раздумья, прежде чем начнется новый учебный день, были весьма желанны. А потом вместо завтрака можно будет поставить основу для тоника.

* * *

Едва над Хогвартсом забрезжил рассвет, как трое самых ответственных студентов Рэйвенкло выскочили из своей спальни и, накинув мантии и вооружившись блокнотами, побежали в сторону Большого зала.

— Ух ты, стоят!

— Ай да мы! — девочки хлопнули друг дружку по ладоням.

— Еще добавим?

— Мне интересно, что произойдет, когда чары рассеются… Как они себя поведут?

Как нарочно, в этот момент одна из лестниц дрогнула и начала исчезать. Остальные стояли пока неподвижно, но вот…

— Пять секунд, — продиктовала Джиллиан Макфэйл своей подруге. — Мэри, запиши.

Первая лестница дрогнула и медленно сдвинулась вверх, постепенно набирая скорость. Одна за другой стали исчезать остальные удвоенные лестницы, и движение возобновилось в прежнем режиме.

— Ну что, все снова? — зевнула Джил в кулачок.

— Неохо-о-у-та, — Мэри даже не думала скрывать зевок.

— Зато какой утром был бы сюрприз…

— Тогда надо остальных позвать, — предложила Джил. — Иначе можем не успеть.

— Ага, и потом тащиться после завтрака до самой башни пешком? — возмутилась Мэри. — Сюрприз, ага. Гриффиндорки вы, что ли?

— Кто-то хотел, чтоб ее ножки постройнели, — хихикнула Мэнди. — Забыла, как дома тебя по утрам заниматься гоняли?

— Один был плюс в этой школе, — притворно захныкала Мэри. — Ладно, я за остальными.

— Так они тебе и встанут… и побегут…

— А мы объявим соревнование на самого сильного мага!

— Ха. Хотя интересно. Беги, тащи тех, кто проснется.

Через пару десятков минут все лестницы Хогвартса снова стояли как влитые. И это действительно стало сюрпризом для многих. Но на сей раз Гарри Поттер был совершенно ни при чем. Ну, почти.

Утро на факультете умных воронов началось рано. Конечно, все из-за тех самых лестниц, точнее, объявленного соревнования. Узнать, чьи чары удерживаются дольше всех, захотелось многим, да что там — всем. Правда, «жаворонки» и «совы» реагировали по-разному, но финал был один: в гостиной появился график дежурства по лестницам, график хронометристов и общий лабораторный журнал. Первокурсник Поттер и его приятели удостоились десятка дружеских похлопываний, пока не возмутились. Их быстро оставили в покое — идея горела, очередь выстраивалась.

Никому не хотелось оказаться последним, так что когда под конец в список дежурных записался сам Гарри, а за ним — Гермиона, Падма, Невилл и сильно сомневающийся Маркус, который только-только, к своему собственному приятному потрясению, освоил чары удвоения, старшие вздохнули — они уж точно не будут слабее первокурсников. В хронометристы их тоже записали и даже научили делать напоминалки: где и когда нужно быть.

Было интересно посмотреть на реакцию других факультетов. Хотя для Слизерина и Хаффлпаффа что-что, а это с утра было совершенно все равно — как лестницы на верхние этажи замка могли волновать обитателей подземелий при том, что еду дают на первом? А собрать информацию по Гриффиндору вызвалась первокурсница Патил, чья сестра по какому-то странному недоразумению попала на алознаменный факультет.

Завтрак преподнес очередной сюрприз — налет сов с почтой. Гарри к этому безобразию за пару дней в школе еще не привык, так что пришлось ему отставить овсянку с тем, что в нее нападало, и взяться за бутерброды. Конечно, он не особо огорчился, точнее, огорчился, но не этому. Его профессора опять не наблюдалось за столом! Гарри нахмурился. Кто ему не так давно в уши лил про режим? Нет, сегодня точно надо будет сходить «к Барону».

— Ого! Смотрите, кто-то все-таки ограбил Гринготтс! — раздалось со стороны гриффиндорских старшекурсников.

— Да ничего подобного, — ответил высокий рыжий парень со значком старосты. — Я уже прочитал. Ничего не унесли.

— И нарушителя не поймали, — поддержал его кто-то. — Может, ничего и не было?

— Не пойман — не вор!

— А может, гоблины просто не признались! Будут они волшебникам все рассказывать…

За соседним столом разгорался нешуточный спор, но Гарри он был совершенно не интересен. Его интересовал тип в тюрбане, в настоящий момент жующий булочку, по слухам, борец с вампирами. Сегодня у них наконец будет первый урок ЗОТИ, к которому Гарри еще утром приготовил дополнительный блокнот и несколько интересующих его вопросов — вот только что дописал вторую страницу.

* * *

Статья в «Пророке» произвела на Дамблдора гнетущее впечатление. Игра началась, а он только-только нашел, где она должна будет проходить. Он уже послал сову в редакцию «Пророка» осведомиться об ее авторе, сделал запрос в Гринготтс по поводу разглашения номера ячейки и вообще инцидента, как непосредственно касающегося его имущества, и теперь оставалось только ждать.

С утра он успел оценить застывшие лестницы, узнал об общефакультетском проекте рэйвенкловцев, подивился их временной сплоченности, успел подумать про Гарри Поттера, а потом пресса выбила его из колеи. Он пододвинул газету Минерве, и та обеспокоенно посмотрела на него прежде, чем принялась читать.

«Значит, Том пойдет в Хогвартс, — окончательно уверился директор. — Что ж, важно теперь не прозевать его. А главное, защитить детей. Что, если он выберет кого-то из них в заложники?» Это допущение было сколь неприятным, столь и вероятным. И что Гарри Поттер окажется кандидатом номер один, Альбус не сомневался. Флитвик, ему срочно был нужен Филиус Флитвик! Как декан тот имел больше возможностей позаботиться о мальчике, значит, его срочно надо было подключить ко всему происходящему.

«Если Северус с Минервой сегодня вечером всем расскажут, то завтра… Полагаю, пока информация дойдет до Тома, пока тот сориентируется, пара недель в запасе у нас имеется». Директор наконец вздохнул и окинул взглядом зал. Дети уже начинали расходиться.

Гриффиндорцы, когда им пришлось карабкаться по лестницам, громко ворчали, особенно когда под ноги попадались исчезающие ступеньки. Что поделать — они «наджеминивались» точно там же и такими же, как у исходных образцов. Рэйвенкловцы старательно перепрыгивали, но кое-кто тоже «влип», правда, был быстро освобожден приятелями.

«Надо выбирать для Джеминио нормальные лестницы! Ведь есть же такие, я их знаю! — решил Роберт Хиллиард. — Надо будет их пометить и сказать остальным». Он был весьма основательным и ответственным парнем, несмотря на молодой возраст. Собственно, потому и удостаивался чести быть старостой самого умного факультета уже третий год.

Некоторые благоразумные первокурсники — конечно, вроде Поттера, Грейнджер и их соседей по комнатам, вовсе не торопились в свою башню: школьные сумки со всем необходимым у них были уже при себе. Так что им всего-то требовалось дойти до четвертого этажа, где находился кабинет ЗОТИ.

«Где-то здесь, наверное, и личные апартаменты Квиррелла, — думал Гарри. — Интересно, он пойдет к себе или сразу в класс, как мы?» Он был весьма заинтересован встретиться с профессором как можно раньше.

* * *

Профессор маггловедения Квиринус Квиррелл плохо помнил прошедшее лето. Только благодаря своему дневнику-гримуару он знал, что намеревался провести отпуск в Лондоне, изучая магглов — к своей работе он относился серьезно, а значит, прожить хотя бы месяц среди простецов было необходимо. Слишком многое изменилось в их мире, и он должен был это узнать, что бы ни предписывала программа Министерства.

Министерство выпускник Рэйвенкло уважал только поначалу, но после более близкого знакомства это прошло. То же относилось и к Дамблдору, правда, до некоторого времени — пока Квиринус не начал работать под началом великого светлого волшебника. Некоторые вещи в бедной голове Квиррелла все никак не могли уложиться, а потом… «С начальством не спорят», — говорил Квиринусу разум, постепенно слабея, так что только преподавание позволяло ему держаться, потому он с таким тщанием и готовился к каждому уроку, и к будущему учебному году тоже.

Он едва успел разложить свои вещи в комнатах отеля «Олбани» — судя по тому, что магглы о нем писали, весьма знаковом месте для настоящих джентльменов, как перед ним возникли холодные желтые, с вертикальным зрачком, глаза — и с тех пор Квиринус Квиррелл перестал принадлежать сам себе.

Когда его новый жилец, поначалу представившийся как «твое альтер эго», окончательно раскрылся, и Квиринус понял, кому предоставил свое тело, так опрометчиво не оставив ни одного амулета на себе — право, что с ним могло случиться среди тех, кому не дано колдовать! Его заносчивость и самоуверенность стали ловушкой. Но сдаваться он не хотел. Невзирая на сильнейшую боль, которой его постоялец пытался отвадить его от самой идеи пойти к Дамблдору и во всем признаться, он к нему пришел…

И в результате получил должность профессора ЗОТИ, похлопывание по плечу и очередное «мой мальчик». Впрочем, в тот момент ему стало уже все равно… Дамблдор не был Светлым и, кажется, состоял в сговоре с тем, кто теперь пытался завладеть им окончательно. И больше ни один человек на свете не мог ему помочь — Квиринус в этом почему-то был совершенно уверен. Он в силу природной сдержанности и глубоко скрытых амбиций не сумел сблизиться ни с кем из коллег, терпеть не мог Снейпа, который несмотря ни на что ухитрился пролезть аж в Мастера Зелий, чем невероятно кичился, по мнению самого Квиринуса.

Появление в таком состоянии, в каком он был, дома, у родителей, могло быть фатальным: Темный Лорд был смертельно опасен для семьи полукровки. Мунго? Увы, с одним из целителей, его бывшим однокурсником, у него были свои счеты, а вероятность того, что он попадет именно к нему… С его-то везением — так бы и случилось. Его сокурсники всегда были сами по себе — да и факультет воронов был известным факультетом одиночек. Он просто не научился быть вместе хоть с кем-то.

Он боролся один — вот уже почти месяц. И сил оставалось все меньше и меньше. Квиринус часто заговаривался — особенно когда лорд разговаривал с ним в его голове, начал все больше и больше заикаться, с ужасом понимая, как Волдеморт отвоевывает все больше и больше частей его сознания, тела и мозга. Оставалось последнее — смерть. Но решиться на такое он долго не мог. А когда понял, что другого выхода нет и не будет… Это стало окончательной победой Волдеморта. Но не совсем. Добровольно сдаться Квиринус тоже не мог.

Тело понемногу начинало сдавать.

— Сдайся, — шипел в голове Волдеморт. — Сдайся, вверь мне свое тело, и я сделаю все, чтобы оно продолжало жить…

Квиринус молчал. Волдеморт, овладевший им и почти с ним сросшийся, теперь хотя бы не мог наказывать его болью — хотя бы потому, что сам уже ощущал ее практически как хозяин тела. Квиринус знал, что сдайся он — его душу просто выкинут вон, а значит, у тела будет другой хозяин. Он умрет задолго до своего тела, так что какая теперь разница?

Праздничный пир прошел для него как в полусне. А к вечеру он уловил противный запах — не первый раз, запах гниющей плоти преследовал его уже месяц, и к настоящему моменту он научился немного подчеркивать его чесноком, сочинив малоправдоподобную легенду о вампирах в надежде, что хоть кто-нибудь ухватится за несоответствие его самого всему, что он говорит. Но пока — увы. Быть может, найдется еще кто-то, кто хотя бы обратит внимание?

Обратиться еще к кому-то, кроме Дамблдора, он даже не думал. А Дамблдор… только странно поглядывал на него и спрашивал, не хочет ли он, Квиринус, что-то ему сказать? Как же хотелось вспылить и крикнуть: «Я же рассказал вам! Я рассказал вам все! За что вы заставляете меня так мучиться?» Но адская головная боль буквально лишала его сознания, стоило допустить, что он когда-нибудь это сделает.

* * *

В фиолетовом тюрбане, делающем его бледное лицо почему-то сине-зеленоватым, как у свежего покойника, профессор Квиррелл медленно шел к своему кабинету. Пережить еще один день и уснуть ничком, лицом в подушку, забыть обо всем — это стало его единственной мечтой и целью.

Звонкий мальчишечий голос вырвал его из состояния отрешенности — она единственная помогала ему держаться урок за уроком, день за днем. Впрочем, он уже начал сдавать: проверять домашние задания сил уже не было.

Зеленые глаза, черные волосы, собранные в аккуратный хвостик, длинная челка… Кто? Ах, это первый курс, он их знать пока не обязан.

— С к-к-кем им-м-мею честь? — нехотя выговорил он, понимая, что надеяться на передышку в два десятка минут уже нечего.

— Гарри Поттер, сэр, — ответил мальчик, морщась, как от боли.

— У вас болит голова? Вы хотите попросить освобождение от моего урока? Я его вам даю! Идите к мадам Помфри в Больничное крыло. Пусть мисс, — он повернулся к Гермионе, и та вежливо поклонилась и представилась:

— Гермиона Грейнджер, сэр.

— Невилл Лонгботтом, сэр.

— Падма Патил, профессор Квиррелл, сэр.

— Маркус Белби…

У Квиринуса звенело в голове. Его обитателя трясло от гнева, но выдать себя, точнее, своего носителя, он не мог — это дух понимал очень хорошо. Но вот же он, совсем рядом, этот мальчишка, из-за которого все случилось! Убить!..

Дети удивленно смотрели, как колбасит лицо профессора, пока тот не выдавил, что у него тоже очень болит голова.

— Сочувствую, сэр, — понимающе коснулся его рукава Гарри, и Волдеморт внутри Квиррелла что-то взвыл и уступил наконец бразды правления настоящему хозяину тела, полностью отключившись от него.

— Ох, — непроизвольно вздохнул Квиринус от невероятного облегчения. — Кажется, прошло. Благодарю вас, мистер Поттер, ваше сочувствие оказалось целительным, — даже попытался пошутить он. — Итак, что же привело вас так рано в мой кабинет? Желание учиться, столь свойственное юным рэйвенкловцам? Могу понять, я ведь тоже заканчивал этот факультет.

Он слабо улыбнулся. Квиринус сейчас боялся даже подумать о том, что кто-то из этих детей сумеет разгадать его загадку — Волдеморт тогда моментально захватил бы контроль, и как долго бы он смог сопротивляться его тяге к убийству?

«Пока тот не выкинул бы меня из тела окончательно», — решил он, и удивительным образом это словно облегчило его печальное будущее.

— Так что вы хотели бы узнать?

Он предупредительно распахнул дверь в класс и вошел первым, улыбаясь, услышав, как кто-то из детей шепчет: «И ничего он не заикается. Нормально говорит, что они напридумывали?»

«Может, они догадаются…» — думал он.

Гарри принюхивался. От профессора шел четкий запах чеснока и еще чего-то неприятного.

«Ладно, — решил он про себя. — Я сюда не нюхать пришел, а узнавать». И задал первый вопрос.

— Ва-вампиры? — побледнел Квиррелл, став совсем похожим на свежеподнятого покойника.

Увы, ему приходилось однажды контактировать с этими невероятными и опасными существами, и он отдал бы многое, чтобы не пришлось этого больше делать никогда.

— Нам уже рассказали, что вы победили кого-то в Африке, откуда у вас этот подарок, — Поттер покосился на тюрбан.

— Об этом вы узнаете на уроке, — ответил Квиррелл. — Знаете ли, повторять каждому ученику одну и ту же историю довольно утомительно и неэффективно.

— Простите, я не о том. Где вы их нашли? — в голосе Поттера звенело предвкушение.

— Кого? — всполошился Квиринус.

— Вампиров, — с придыханием повторил Поттер.

«Ах так…», — профессор Квирелл собрался с духом, сделал строгое лицо…

— Их не надо искать, — произнес он настолько загробным голосом, насколько у него получалось. — Они сами вас найдут. И вы этому не обрадуетесь…

— Так вы… — сияние зеленых глаз моментально сбило его с толку. Этот Поттер реагировал слишком странно. — Вы тоже! — непонятно чему обрадовался тот, а вслед за ним и девчонка, ах да, Грейнджер. А вот двое мальчиков с девочкой-индианкой повели себя более ожидаемо: насторожились и даже отступили на полшажочка.

И в этот момент Поттер улыбнулся. Ясно, светло, радостно… и на все имеющиеся зубы.

Увидев постепенно удлиняющиеся клыки, Квиринус Квиррелл грохнулся в обморок. Затылком крепко приложившись сначала о ближайшую парту, а затем и о пол.

Вызванная Гарри Поттером колдомедик транспортировала его в Больничное крыло незамедлительно.

Замещать профессора в течение всего дня пришлось Альбусу Дамблдору, и только на последнем уроке он смог передать бразды правления над четвертым курсом Рэйвенкло Северусу Снейпу, ничуть не менее усталому.

— В следующий раз приглашайте Флитвика, — сердито пробубнил Снейп, открывая конспекты коллеги. К счастью, они оказались в полном порядке. — Кому-то требовался сегодня Укрепляющий тоник, могу огорчить, он будет только завтра.

— Может быть, просто отпустить их, Северус?

— Чтобы занимались всякой ерундой? — вскинулся тот. — Может, вы тогда хотя бы с Квирреллом разберетесь? У меня метка почему-то все время чесалась в последние дни.

— И ты не сказал раньше?

— Я не был уверен. Она не темнела, не двигалась — ничего больше. А я ходил в лес за ингредиентами, так что…

— Вы подумали на комаров, понимаю. Хорошо, я в больничное крыло, а после урока жду вас с Минервой.

— Мне ее привести? — поднял бровь Снейп.

— Вряд ли это поймут, — улыбнулся Альбус. — Не нужно, я ей уже передал приглашение с домовиком. Просто приходите. Ума не приложу, что могло случиться с Квиринусом. Он что-то говорил о путешествии, о вампирах…

— Вампирах? — Снейп прикрыл глаза, гася веселые искорки. Кажется, он уже предполагал, что могло произойти. Если Квиррелл всем школьникам представлял свой тюрбан и его историю, как тогда, на педсовете… Поттер точно не выдержал. Но нет, рассказывать Альбусу о таланте мальчишки к частичной трансформации, если даже не метаморфизму, он точно не будет. Все козыри лучше держать в рукаве, и чем дольше, тем лучше. Жизнь научила…

Оставив последний класс на Северуса, Альбус быстро направился в Больничное крыло. Душа или что там от нее осталось, была не на месте, и, как выяснилось, предчувствия его не обманули. Поппи Помфри, видавшая виды школьная колдомедик, едва увидев его, буквально впала в истерику.

Она потрясала руками в ужасе, она отказывалась дальше работать в школе, она не желала находиться больше рядом с теми, кто мог сотворить с человеком такое…

Директору пришлось лично споить ей Успокоительное и применить весь свой талант, чтобы убедить, что это точно не ученики, и произошло это вовсе не в школе. Помогло напоминание о том, что Квиринус явился в этом дурацком тюрбане после летних каникул. Наконец, все еще всхлипывая и дрожа, колдомедик провела его к больному.

Квиррелл лежал ничком — то ли все еще без сознания, то ли крепко-накрепко усыпленный. «И слава Поппи», — подумал Альбус. Жуткая безносая рожа на затылке была страшной и злой карикатурой на того, кто когда-то был красавчиком Томом Реддлом. Рожа тихо сопела, светя фингалом под правым глазом и здоровенной шишкой во лбу.

— Что они с тобой сделали, Том… — охнул Альбус.

— Кто это у него? — дрожащим голосом спросила Помфри.

— Волдеморт, — печально проговорил директор и в следующий момент уже смотрел на лежащую на полу Поппи Помфри.

— Что ж вы все такие нервные, — с тяжким вздохом он достал палочку и отлевитировал не подающую признаков жизни мадам на соседнюю с Томом кровать. Посмотрел, немного подумал и загородил ее ширмой.

Северус на занятии, Минерва тоже, обратиться не к кому, а тащить в Мунго все это добро… Придется что-то делать самому. Вот только накладывать медицинские заклинания, даже диагностические, он никогда не учился. Дамблдор открыл один из шкафчиков, потом второй, восхитился порядком, в котором Поппи содержала запасы зелий, когда нашел искомое, и, приподняв ей голову, поднес к самому носу.

Она закашлялась и подняла на него слезящиеся глаза.

— Директор… Мне это не приснилось? — слабым голосом спросила она.

«Все помнит. Жаль», — подумал он, но делать ничего не стал, кроме того, что осторожно усадил ее и предложил Успокоительное. А потом, подавив очередной тяжкий вздох, начал свой рассказ, стараясь сделать его максимально коротким.

Поппи немного поплакала, но, хвала Мерлину, пришла в себя. И больше ни о чем не спрашивая, занялась пациентом, святая женщина.

* * *

Волдеморт после жеста сочувствия треклятого Гарри Поттера успел осознать, что до произнесения «Авада Кедавра» телом его носителя остаются считанные доли секунды, и, кляня все на свете, самоустранился. Сам отрезал себя от мира, чтобы не слышать и не видеть этого проклятого мальчишку, потому что удержаться дольше не смог бы.

Где-то далеко, на границе сознания, его носитель отвечал на чьи-то вопросы, но скоро того пробил страх, или даже ужас, тело затряслось. Волдеморт ощутил это как землетрясение от бомбежки — было точно так же жутко и хотелось спрятаться, а потом по лицу что-то ударило с такой силой, что хрустнула кость, он, точнее, они куда-то падали, еще удар — и темнота.

Выбираться из темноты не хотелось… Странно знакомый голос звал его, вот только Том никак не мог вспомнить, кому он принадлежит.

Увидев склонившиеся над ним два лица, в одном из которых он узнал школьного колдомедика мадам Помфри, а во втором — своего самого опасного и могущественного врага, зовущего его подозрительно ласковым голосом, Том пришел в ужас. Он попробовал шевельнуть хотя бы пальцем ноги — самое незаметное действие оказалось невозможным.

— Что они сделали с тобой, Том, — горестно выдал директор.

Стало совсем жутко. А тот продолжал, с полнейшего попустительства Помфри:

— Я виноват, мой мальчик, только, пожалуйста, не уходи, мы постараемся тебе помочь, — журчал грустным голосом Дамблдор, и дух Волдеморта понял, что бомбежка — это еще не самое страшное. Не уходить? Ага, сейчас.

С громким разочарованным воем он покинул свое пристанище, которое искал так тщательно все эти годы, и вылетел в окно.

Тело Квиррелла выгнуло дугой, и он закричал — страшно, срывая голос…

Лицо на затылке быстро исчезало, наливаясь багровостью и синевой огромной гематомы. Поппи Помфри, со страхом покосившись на директора, кинулась к камину — связаться с Мунго. Альбус не протестовал — если можно, надо спасти хотя бы Квиринуса… А там, может быть, он что-то и вспомнит, если же и не вспомнит, то уговорить его на сеанс легилименции он, как директор, сможет. Но тут его осенило.

— Фоукс! — он выкликнул имя феникса. Магическая птица появилась через секунду.

— Надо спасти этого бедного мальчика, — сказал он ему, — Помоги, пожалуйста.

На ужасно выглядящую голову бедняги Квиррелла — гематома продолжала раздуваться — закапали целебные жемчужные слезы самой волшебной на свете птицы.

Когда прибыли целители, пациент был уже вне опасности, что подтвердила и мадам Помфри. Она же удивленно вскинула брови, когда Альбус настоял на общем осмотре больного, уточнил о необходимости госпитализации, получил от заместителя ведущего целителя Мунго ответ, что теперь со всем справится школьный лазарет, раз уж он оснащен такими чудесами, и жадный взгляд на Фоукса, от которого птица взъерошила перья и подвинулась Альбусу за спину.

— Если Мунго необходимы слезы феникса, никто не мешает вам послать официальное письмо, — директор был убедителен как никогда. — Фоукс служит Хогвартсу, но иногда выполняет важные просьбы. Надеюсь, мы с вами поняли друг друга?

Целители задумчиво покивали, повздыхали и удалились. Очнувшийся Квиринус, дрожа, переводил дикий взгляд с одной стены на другую, стараясь не смотреть на людей.

— Его надо усыпить, — прошептала Поппи. — Господин директор, не могли бы вы…

— Зовите уже меня по имени, дорогая, — тихо предложил тот, подвигаясь так, чтобы ей было удобнее брать зелье. — Его сейчас лучше не тревожить, я правильно понял? Мне уйти?

— Совершенно правильно, дире… Альбус.

Он вышел, тихо притворив за собой дверь, а Поппи протянула пузырек с зельем Сна без сновидений больному:

— Обязательно выпей все до дна, иначе не выздоровеешь, — привычно нахмурилась она.

Ее всем давно известный немного ворчливый способ обращения с детьми не единожды успокаивал и ее пациентов, и ее саму.

— А я… я просто болел, да? — с надеждой спросил Квиррелл, беря ее за руку, словно был школьником. Кажется, он был совершенно дезориентирован. — Мне снился ужасный, ужасный сон!

— Да. Но больше он тебе не приснится. Теперь ты поправляешься, но сейчас тебе нужно хорошо отдохнуть.

Квиринус Квиррелл, еще ничего не соображая, откинулся на подушку и закрыл глаза. А потом с бешено бьющимся сердцем, но медленно и осторожно стал подсовывать руку под собственный затылок, но не успел завершить движение, как его унесло в мир сна — восхитительно спокойного и прекрасного тем, что там не было никакого Волдеморта. Вообще ничего не было, кроме блаженной тишины.

* * *

Падма Патил стояла у входа в башню Гриффиндора и злилась на толстую тетку в рюшах и кружевах, которая не пускала ее к родной сестре. Но через некоторое время портрет отъехал, и из-за него появилось двое одинаковых рыжих парней немного постарше нее.

— И кто тут у нас грустит под дверью? — засюсюкал было один. — Деточка забыла пароль?

— Эй, ты же вроде только что в гостиной сидела… — заморгал смешными рыжими ресницами второй, а потом широко распахнул небесно-голубые глаза и немного присел, чтобы оказаться с ней на одном уровне: — Ты сестра Патил! Она вчера вечером ревела, что не знает, как пройти в вашу башню. Но было поздно…

— Хотя близнецы должны…— подхватил первый.

— Помогать близнецам! — второй протянул руку. — Фред Уизли. Коротко Дред. А это…

— Джордж. Коротко Фордж. Конфету будешь?

— Сдурел? Таких интересных малышек…

— Точно, надо охранять.

— В том числе от нас.

— Но с этим мы точно справимся!

— И не дадим тебе конфету, потому что...

— Это блевательный батончик!

Братья хлопнули друг друга по рукам и утащили хихикающую Падму в гостиную своего факультета, куда она так стремилась.

Воссоединение сестер прошло почти что в лучших традициях Болливуда, кроме разве что танцев, хотя девочки все же на радостях сделали парочку па, оценить это было некому — любителей индийского кинематографа в гостиной не нашлось. И слезы, и радость сестер Патил гриффиндорцами были приняты снисходительно. Что возьмешь с малявок? Кроме того, близнецы Уизли перед всеми объявили, что отныне они будут их защитниками, раз уж в школе появилась еще такая же пара близнецов.

Наобнимавшись с сестрой, Падма рассматривала гостиную и — как можно аккуратнее — ее обитателей. Обилие красного ей не понравилось, а золото, точнее, позолота, показалась немного топорной — все-таки дома она привыкла к более изящным и вычурным вещам. «Разные культуры есть разные культуры», — подумала она и кивнула, внимая рассказу сестры об ее первых днях в новой школе.

В принципе все было почти как у них, вот только декан приходила совсем ненадолго, оставляла распоряжения и сразу уходила — Парвати уже несколько раз хотела ее попросить о свидании с сестрой, но… Старшекурсники были заняты и почти неуловимы, заданий сразу навалили немало, да и в целом Парвати была куда более робкой, чем ее сестра.

— За что меня Шляпа определила на факультет отважных, ума не приложу, — пожаловалась она.

— Может, как раз для того, чтобы ты такой стала? — предположила Падма.

— Все-таки ты действительно самая умная, — вздохнула сестричка. — А про лестницы не расскажешь? Говорят, это ваши?

— Конечно. Ты уже догадалась, что это наша работа?

— И твоя? — вытаращила глаза Парвати.

— У нас все участвуют! — гордо заявила та, обратив внимание, что к ним начали прислушиваться.

И рассказала о факультетском исследовательском проекте, четко и связно. Правда, Гарри Поттер как его инициатор как-то вылетел у нее из головы, но вот сама идея гриффиндорцам очень даже понравилась. Определить самого сильного — ого! Только вот делать все так же дотошно — заводить журнал и прочее, никому не хотелось.

— Так журнал можно тоже удвоить, — улыбнулась Падма.

— Такая маленькая, и такая умненькая, — восхитился кто-то из близнецов. — Молодец! Когда принесешь журнал?

— Ну вообще-то, — Падма замялась, — у нас очередь еще на два месяца. Примерно.

Кто-то присвистнул.

— А что? Кто придумал, тот первым и делает… — послышалось от кого-то из самых старших.

— Это справедливо.

— Через пару месяцев так через пару месяцев…

— Да вы все забудете к этому времени!

— Спорим?!

Шумные гриффиндорцы заставили Падму немного поморщиться. А потом она пригласила сестру к себе — дорога между башнями факультетов была довольно запутанной, но не для двух индианок, которые лет с четырех любили прятаться в зеленых лабиринтах, гостя у родственников на исторической родине. Достаточно было один раз пройти — и затруднений как не бывало.

На Рэйвенкло Парвати была приятно удивлена величиной гостиной и обилием в ней укромных уголков и ниш.

— Как у вас удобно! — не выдержав, вздохнула она.

— Так приходи к нам, — откликнулась сестра. — Ты с загадками точно справишься!

— А так можно?

— По крайней мере я ни разу не слышала, что нельзя. Но на всякий случай давай спросим у старосты.

Пенелопа Клируотер, начинающая староста, с удовольствием просветила девочек о том, в какое время можно принимать гостей, а потом выслушала Падму о ее визите на Гриффиндор. Хотя сестры «отчитывались» вместе, почти как Фред и Джордж, только не перебивая друг дружку, как те, а дополняя. И тут точно так же, как на Гриффиндоре, к ним начали подходить те, кому было интересно.

— Значит, гриффиндорцы будут вторыми. Надо остальным сказать, так нас до конца учебного года хватит!

— А может быть, декан знает более прочные чары? — предположил кто-то.

— Или как упрочить, продлить действие уже наложенных…

— Эй, так нечестно! Если кто-то будет использовать это, мы никогда не узнаем, кто сильнее!

— Можно сразу использовать и то, и другое.

— Тогда будет совсем долго, — пискнула Парвати. — А другие тоже хотят.

К ее удивлению, здесь к ней прислушались.

— Девочка правильно говорит, эксперимент должен быть чистым, — заявил высокий красивый парень с нашивкой старосты. — А чтобы не было разговоров, я иду договариваться с деканом.

И Роберт Хиллиард направился из гостиной, чтобы прямо в дверях встретиться с Филиусом Флитвиком.

* * *

Гарри Поттера в гостиной не было. Он сидел за своим столом в спальне и, хотя давно поставил точку в последней домашней работе, не торопился вставать: пытался анализировать происшедшее.

Квиррелл — лгун. То, что взрослые врут, открытием для него, конечно, не стало. Но зачем? Зачем ему врать какому-то там первокурснику? Хотя нет же — он всей школе врал! Неужели ему все верили?

Гарри подтянул босую ногу и поставил пятку на стул, на котором сидел, и облокотился на свою коленку. Так думалось почему-то уютней. Ему было не по себе: ведь профессор едва не убился из-за того, что испугался его клыков! Гарри совсем не ожидал такого! Ему очень хотелось, чтобы того все-таки вылечили. Он помнил, какое громадное облегчение испытал, когда услышал от Гермионы, что тот дышит. Ведь иначе бы он стал убийцей…

Господи, пусть Квиррелла вылечат! Только преподавать ЗОТИ все равно такому нельзя. Нет, все-таки почему ему все верили? Даже все взрослые, даже… Снейп? Он представил лицо своего профессора. Нет, такого быть не могло. МакГонагалл? Хм. Тоже маловероятно. Но почему тогда они все делали вид, что так и надо?

Гарри нахмурился и поболтал свободной ногой. Все-таки почему тот стал профессором? Хотя принимал-то Квиррела на работу директор… Все говорят, что он — сильнейший маг. Неужели он не мог почувствовать, не увидел, не понял, что заикающийся и шарахающийся от собственной тени чудик в тюрбане — не тот, за кого он себя выдает?

Кто-то из пятикурсниц, с которыми они на лестницы ходили, упоминал, что Квиррелл преподавал маггловедение. Чего его на Защиту от Темных Искусств понесло? Или профессору ЗОТИ больше платят, типа, за вредность?

Он сделал в блокноте пометку, о чем спросить у Снейпа, а мысли перескочили дальше — на то, сколько лет директору и действительно ли он видит людей насквозь, как о нем поговаривают. Судя по тому, что Гарри видел — поговаривали совершеннейшие глупости. Почти как о нем самом, если не хуже. Но неужели столько людей могут разом ошибаться? У них что, совсем головы не работают?

Он вспомнил, что говорил по этому поводу профессор Снейп, и поник. Жить в таком странном мире ему не хотелось. Возвращаться к Дурслям, несмотря на то, что они немного изменились, тоже. В конце концов, на Рэйвенкло вроде нормальные. На краю сознания пробежала крамольная мысль «а что, если и вампиры такие же?», Гарри затолкал ее поглубже, и…

— Поттер, ты ужинать идешь или продолжишь над книгами сохнуть? — в дверном проеме спальни стоял Маркус Белби, а за ним маячил Невилл.

— Ужинать, конечно, — бодро ответил Гарри и моментально собрался.

На ужине он снова безрезультатно искал глазами Снейпа — его опять не было. Директора тоже. Гарри забеспокоился уже не на шутку.

— Снейпа целый день не видно, — шепнул он себе под нос, но сидящие по обе стороны от него Гермиона и Невилл услышали.

— Он что, целый день голодный? — обеспокоилась Грейнджер.

— Надо к нему сходить, наверное, — подхватил Гарри. — И еды взять на всякий случай.

— Как? — удивился Невилл.

— Алисия, помоги, пожалуйста, — обратилась Грейнджер к старшекурснице, — можно нам корзинку из вот этой салфетки?

— Для чего? Тут вынос еды из-за стола не поощряется. Только если на пикник.

— Да-да! — подхватил Гарри. — Нам сегодня очень-очень надо на пикник!

— Уверены? — та подняла голову: потолок Большого зала был затянут плотными тяжелыми тучами.

— Мы в это… в галерею пойдем, там крыша есть!

Гарри благодарно посмотрел на Невилла. Надо же, так вовремя придумал выход!

Через пару минут им передали небольшую, но довольно глубокую корзинку со словами: «Смотрите не простудитесь», и ребята начали набивать ее всевозможными припасами.

* * *

Гарри с увесистой корзинкой, содержимым которой можно было накормить пяток Снейпов, повернулся к лестнице в подземелья и немного удивился, когда Гермиона и Невилл последовали за ним.

— А вы куда?

— С тобой, конечно. Ты что, один собрался на враждебный тебе факультет?

— О… — Гарри хотел возразить, но ноги уже сами несли его все быстрей и быстрей, вот-вот перейдут на бег, но из-за поворота уже кто-то выходил, пришлось сделать едва ли не танцевальное па — и вот он стоит в обнимку с… Драко Малфоем, который смотрит на него круглыми глазами.

— Да почему враждебный… привет, Малфой, — Гарри отпустил его и немного отряхнул ему мантию. — Я что спросить хотел, ты отцу уже написал?

Надо отдать должное Драко, тот пришел в себя быстро.

— А ты хотел бы добавить пару слов от Героя Магической Британии? Или шел сюда только для того, чтобы спросить меня, сделал ли я то, что всем пообещал? У тебя были сомнения?

Понемногу вокруг них собирались слизеринцы, и, если верить предчувствиям Гарри, ничего хорошего это им не сулило. При словах о герое Гарри поморщился, как от зубной боли.

— Малфой. Ты помнишь себя, когда тебе был год и два месяца? — ответил он вопросом на вопрос.

Драко нахмурился, и Гарри обратился к остальным:

— Кто-то из вас вообще годовалого ребенка видел?

Несколько согласных возгласов в наступившей тишине он услышал.

— Может, как-то объясните остальным, на что оно похоже? Обидно, знаете ли, сознавать, что потомки лучших родов магической Британии ведут себя… и ведутся на странную, мягко говоря, пропаганду.

— Что ты хочешь сказать? Что не убивал Лорда? — рявкнул, кажется, Нотт.

Гарри фыркнул.

— Вы точно маленьких детей вблизи не видели, — и вдруг сорвался, почти закричав: — Я говорить еще не умел! Ходить умел немного… — он ухмыльнулся. — Особенно хорошо получалось под себя, тетя говорила.

Раздались смешки.

— Так что все, что я мог сделать, это разве что срыгнуть или… сами знаете что, — ах, простите мою некр… некуртуазность! Смертельно, не правда ли?

Смех понемногу охватывал всех присутствующих — детское воображение, оно такое живое!

— А теперь вопрос! — объявил Поттер. — Если у вас после такого тяжелого учебного дня осталась хоть одна извилина в рабочем состоянии. Если в кроватке сидел годовалый малыш, умеющий только угукать, кто рассказал столько всего интересного, что выросший малыш до сих пор, если честно, в офигении? А если вы еще сумеете потрудиться головой, — в голосе Гарри невольно появились интонации Снейпа, — задайтесь еще парочкой интересных вопросов вроде «кому это было нужно» и «для чего это было сделано». Дурачков на вашем факультете не держат, я узнавал!

С этими словами он повернулся и направился к покоям декана.

— Вы все куда вообще? — наконец кто-то задал правильный вопрос.

— На отработку! — на голубом глазу заявил Лонгботтом.

— С корзинкой еды? — потянул носом, кажется, Гойл.

— А вдруг проголодаемся?

Слизеринцы уже не смеялись, а просто ржали. Кто-то представлял, как от мелких воронят полетят пух и перья, когда это все увидит их декан, кто-то представлял самого декана…

В это время три вороненка, точнее, Гарри, уже открывал заветную дверь, так что они не услышали девичий голосок, предположивший, что с этих станется Снейпа угостить, после чего несколько человек аж хрюкнуло и согнулось…

* * *

Северус Снейп, заваленный работами на проверку, равно как и записками Геллерта, встал и быстрым шагом прошел в личную лабораторию, чтобы помешать в одном котле Укрепляющий тоник, а в другом — Бодрящее зелье, так же быстро вернулся, сел за рабочий стол и допил …надцатую чашку кофе. Сегодня его, точнее, его и Минерву ожидали еще непростой разговор с коллегами в теплице номер три и вечерний чай с директором, который, кажется, имел тенденцию заканчиваться под утро.

Он услышал несколько взрывов смеха, совершенно не характерных для его факультета, а через несколько минут его дверь распахнулась и в комнату зашел единственный, кто мог зайти — Гарри Поттер. За ним на пороге — чары их не пускали — стояла знакомая парочка рэйвенкловцев.

— На отработку, сэр! — радостно отрапортовал Поттер явно для того, чтобы все в коридоре услышали.

Снейп быстро пропустил первокурсников внутрь и закрыл дверь.

— Какого Мордреда?! — загремел его голос так, что Гарри присел, а Лонгботтом, за которым спряталась Грейнджер, побледнел и попятился, отдавив девчонке ногу — та тихо пискнула и почему-то покраснела.

— Мы вам поесть принесли, — почему-то шепотом произнес Поттер, протягивая весьма соблазнительно пахнущую корзинку.

Снейп посмотрел на троих детишек, стоящих перед ним в позе сусликов, и выразительно повел бровью.

А потом трансфигурировал дополнительный стол из стула и, громко ругаясь насчет «всяких объедков, которые полоумные дети, неизвестно почему попавшие на факультет, где принято худо-бедно соображать, непонятно зачем притащили с собой», выгрузил туда ее содержимое, еще раз прогремел «Экскуро», уничтожил корзинку и саркастически посмотрел на заваленный стол, потом на детишек. И наконец ощутил, что его живот давно подвело от голода.

Суслики продолжали стоять смирно, на смущенных мордахах проступило нечто вроде раскаяния. Снейп, конечно, не поверил. В коридоре стихло, и он зашипел:

— Кого вы собрались кормить? У меня не водятся слоны и саблезубые тигры…

— Ур-р-р, — тихо возразил его живот, и Снейп чуть не собрался всех выгнать, как Поттер подпрыгнул от дружеского щипка Грейнджер и открыл рот.

— Ну… — начал он, постепенно смелея. — Вы вообще сегодня не ели! Мы все видели! А режим — это важно. И может, — он резко сбавил тон, — мы того… тоже проголодаемся.

Снейп оценивающе посмотрел еще раз на стол, потом на детишек.

— Столько отработки у меня сегодня не наберется. И не соблаговолите ли просветить меня, мистер Поттер, за что я вам сегодня назначил отработку?

— За Квиррелла!

— За профессора Квиррелла, — поправила его Грейнджер.

— Значит, и вы там были? Может быть, кто-то еще?

Детишки сначала радостно закивали, а потом отвели глаза и замотали головами. Ну, это Снейп прекрасно понял…

— Вы трое были, а насчет остальных не признаетесь. Ясно.

— Это я во всем виноват! — заявил, конечно же, Поттер.

— Не сомневаюсь, Поттер, — устало ответил Северус.

— Мы бы правда хотели вам помочь, сэр, — раздался наконец голос Лонгботтома.

«Вы умеете говорить?» — хотел было спросить Снейп, но осекся. Зачем? Мальчишка и так какой-то шуганый.

— Мне нечего вам доверить — не работы же вы будете проверять.

— Но если вы дадите образец… мы очень-очень постараемся! — заявила Грейнджер, которую он на первом же занятии идентифицировал как настоящую зубрилку. — Вы же все равно будете за нами просматривать… Но это будет быстрее…

Будет. Но проверять работы третьего и четвертого курсов — первокурсникам? Хотя Поттер как раз последним варил с ним Морочащую закваску, да и с Укрепляющим у него получилось довольно удачно, так что…

— Пробуйте. Джеминио! — и в руки к ребятам тут же полетели листочки с образцовым эссе. — Поттер, берете четвертый курс, — к Гарри пододвинулась кипа свитков, едва не завалившая его с головой. — Вы двое — третий.

Снейп приставил три стула к своему столу и мысленно потер руки. Три головы дружно склонились над пергаментами.

— Вы поешьте все-таки, профессор, — попросил Гарри.

Он очень хотел расспросить Снейпа про Квиррелла, про директора и вообще много о чем, но быстро понял, что время для этого, увы, совершенно не подходящее. Гарри Поттер слишком хорошо знал, когда надоедать не стоит.

Северус уже хотел ответить что-нибудь едкое, но почувствовал, что живот, кажется, снова приготовился что-то сказать, так что предпочел его заткнуть ну вот хотя бы этим куском пирога. М-м, вкусного. А потом рука сама потянулась за следующим куском, после которого он захрустел яблоком, тут же вспомнив про витамины для миссис Норрис, которые Филч притащил ему на исследование на предмет вредоносности либо полезности, клятвенно заверив, что готов хоть целый месяц делать ночные обходы вместо него.

К миссис Норрис и ее навыкам ловли не мышей, конечно, а нарушителей, Снейп, став деканом, относился очень даже хорошо. Кошка была тихим, непритязательным и ценным союзником, что поднимало ее повыше многих двуногих. Большинства, если честно. Так что Филчу упрашивать его не пришлось.

Снейп уже сделал первые тесты, и результаты его очень, очень заинтересовали. Если к этому составу добавить кое-что из магических ингредиентов, то вариант Укрепляющего в таких вот таблетках — это будет нечто совершенно новое! Вкус, конечно, отвратительный — ну так это же и не пить — проглотил, и все! Тем более последние дни ясно показали: средство будет актуально прежде всего для него самого.

— Мисс Грейнджер?

— Да, профессор? — вынырнула из вороха работ девочка и, кажется, приготовилась засыпать его вопросами, но он опередил ее, спросив про те самые витамины. Та пообещала заказать еще, после чего он улетел в лабораторию — чуть не пропустил время очередного помешивания.

А потом Снейп подумал о справочнике маггловских лекарственных средств, который, как выяснилось, достать проще простого — его тоже пришлют родители Грейнджер. Пожалуй, стоит самому взяться за письмо для них — так будет по крайней мере вежливо.

Он быстро набросал несколько строк, заглянул через плечо Гарри, а потом и его свежеиспеченным приятелям. Замечания, которые те писали, оказались довольно дельными… Вот только Лонгботтом просто подчеркивал ошибки, не рискуя оставлять свое мнение. Ну ладно…

На двери сработала сигналка, Гарри выпучил глаза на него, Снейп кивнул на лабораторию, и умненький Поттер быстро утащил своих приятелей туда, схватив первый попавшийся пустой котел, а еще два метнул в Грейнджер и Лонгботтома.

В результате вошедшая Минерва МакГонагалл увидела помешивающего зелье Снейпа в компании старательно надраивающих и так уже светящиеся котлы первокурсников.

Снейп вздохнул и решил дать общий отбой тревоги.

— Расслабьтесь, это свои… И марш уже к себе, мне нужно идти.

Гарри раскрыл рот. Снейп? Подружился? С МакГонагалл? И они вместе куда-то собираются? А он так ни о чем и не успел спросить… И работы они не все проверили, профессору наверное, еще на час хватит. Он обиженно посмотрел на Снейпа, но тот его взгляд проигнорировал и занялся своими зельями.

Они вернулись в кабинет, когда Снейп остановил горение огня под котлами и наложил на них Стазис.

«После расскажу», — прочитал Гарри быстрый росчерк пера профессора на чьем-то пергаменте. Он немного успокоился. Значит, с МакГонагалл его профессор общается исключительно по делу…

— А почитать? — вдруг вылезла Грейнджер. — Про Морочащую закваску?

— Вы еще не начитались? — удивился Снейп. — Или вы прочитали уже всю школьную библиотеку? Третья секция, вторая полка снизу.

— Ой, простите, — пискнула Грейнджер, убегая. Кажется, она надеялась успеть до отбоя.

— А что с Квирреллом? — попытал удачу Поттер.

Северус смотрел на него, медленно втягивая воздух…

— Он в больничном крыле, — ответила профессор МакГонагалл.

— Мы уходим, уже уходим, профессор! — Невилл подхватил Гарри и едва не вынес за дверь, после чего прислонился к стене, услышав:

— Благодарю вас, Лонгботтом.

* * *

— Северус… — Минерва не знала, что и сказать, так что остановилась, а тот лишь пожал плечами, накидывая мантию.

— Не думал, что вы зайдете.

— Ты в любом случае засиделся бы за работой, — ответила та. — Уж я-то знаю.

Они быстро шли по направлению к третьей теплице, и Минерва наконец не выдержала.

— Северус… Ты действительно изменился. Сильно, очень сильно. Я была уверена, что ты возненавидишь Гарри… А он, кажется, в тебе души не чает. И это видно. Что-то будет?.. Ведь твои слизеринцы…

— Я понимаю, Минерва, что ваш мир рушится, осмелюсь сказать, что мой уже давно в руинах, но у нас сейчас задача разрушить хотя бы некоторую часть картины мира у наших коллег…

— Да, конечно.

— Может быть, то настроение, в котором вы сейчас, вам поможет.

— Спасибо, Северус. Ты так добр ко мне…

— Бкпф-ф-ф!.. Я же просил, — Северус глубоко задышал, чтобы успокоиться.

— Теперь и ты в нужном настроении, правда?

— О да! Благодарю.

Коллеги их сообщение встретили настороженно. Однако, увидев полное согласие тех, кто до этого момента в подобном ни разу не был замечен, профессора призадумались. Видно было, что согласиться с такой версией событий им мешает прежде всего собственная гордость. Как же так — никто из них не заподозрил подмены еще тогда…

— Альбус в то время сильно изменился, но я думала, это связано с тем, что его так чествовали… И это его испортило, — Помона Спраут была единственной, кто признался. — Я и подумать не могла… Но мы и особо близко никогда не общались.

— Я согласен с милейшей Помоной, — кивнул Флитвик. — И я принимаю ваше приглашение. Все-таки надо поближе посмотреть на Альбуса… или кто он у нас. Хотя в принципе меня вполне устраивает текущая версия. Кто-то против?

Постепенно остальные коллеги согласились с тем, что тот директор, который у них сейчас, для школы полезнее, да и в общении несколько приятней, чем его предыдущая версия.

Больше не высказывался никто — уходили все задумчивые. Снейп договорился с Флитвиком о времени встречи в ночь между выходными, Помона забеспокоилась о своих растениях и тоже была приглашена — почему бы и не да?

У Дамблдора Северус с Минервой на сей раз задержались не очень долго. Тот порадовал их тем, что Квиррелл, когда Том освободил его от своего присутствия, пошел-таки на поправку и будет жить. Но окончательно поправится не скоро и будет ли достаточно дееспособен, чтобы вести предмет, неизвестно. Так что надо искать преподавателя ЗОТИ.

Северус вздохнул и предложил свою кандидатуру.

— А кто будет вести зельеварение? — едва не в голос спросили его.

— Пригласите вашего старого друга, Слагхорна.

— Как? — удивился Альбус. — Гораций Слагхорн никогда не был моим другом…

— Был. Вашего предшественника.

— А… Вот как. Северус, не скинешь мне воспоминания о том, как с ним дружил… он?

Северус поднес палочку к виску, и вскоре в омуте памяти засеребрились нити его воспоминаний. Потом то же самое сделала и Минерва, после чего директор остался с новой задачей, а они смогли наконец отправиться к себе.

«Ничего, — подумал Северус. — Завтра будет ему и Тоник, и Укрепляющее».

Когда Северус закрывал за собой дверь, его глаза слипались, но какая-то неправильность в комнате была…

На его диване бессовестно дрых Гарри Поттер.

Он подлетел к нему, хватая за торчащее плечо:

— Что случилось?!

— Я соскучился, — не открывая глаз, сонно проговорил чертов мальчишка и всхрапнул.

Снейп обреченно махнул рукой и сел просматривать эссе, которые все-таки кто-то допроверил, причем довольно качественно, местами даже копируя его манеру письма. Кто-то, дрыхнущий сейчас без задних ног на его диване. Пришлось укрыть его, трансфигурировать диван в более приличный, задуматься о смене мебели… А он сам наконец сумел добраться до собственной спальни.

Какой же длинный день…

Часы пробили полночь. Роберт Хиллиард, староста Рэйвенкло, сидел в гостиной и ждал самого кошмарного из своих подопечных — Гарри Поттера. Паршивец ухитрился за один день не только стать причиной выбывания из профессорского состава Квиррелла (этому Роберт огорчаться как раз не думал), но и огрести очередную отработку по зельеварению, причем какого-то совершенно глобального масштаба. И снова в день, когда зельеварения у их курса не было. Еще и справиться с ней не смог, несмотря на помощь двоих своих товарищей, а потому остался, пока не закончит. По словам этих самых товарищей. Он вспомнил предельно честные глаза Лонгботтома и Грейнджер и вздохнул.

Нельзя так нагружать первокурсников! Ох уж этот Снейп… Хотя, вероятней всего, Поттер тоже постарался. Но как? И что с этим делать? Если его поймает Филч, когда тот будет возвращаться — это потеря баллов и новые отработки. Если Снейп будет недоволен — то же самое. Идти в подземелья вызволять подопечного у потерявшего остатки стыда и совести зельевара? Увольте, у Роберта Хиллиарда на эту жизнь большие планы, ему еще пожить хочется.

Наконец он решил при первой же возможности поговорить о Поттере со своим деканом, зевнул и отправился в свою спальню. Да, с Избранным находиться на одном факультете оказалось не очень здорово, по крайней мере в роли старосты. Хотя мальчишка точно не дурак. Вот только Гриффиндор по нему плачет горькими слезами! К воронам-то его за какие их грехи засунули?

Профессор Флитвик порадовал сегодня своих старост дополнительным заклинанием — удвоенные лестницы теперь начинали мерцать за минуту перед тем, как развоплотиться. Это не просто добавляло безопасности — это был уже почти настоящий комфорт! Лестницы исчезали достаточно медленно, так, что самый неспортивный первокурсник смог бы успеть перебежать на другую. Пока Роберт готовился ко сну, он продумал пару вариантов, как добавить к исчезновению лестниц какой-нибудь звук, и потом никак не мог заснуть, выбирая между ревом сирены и звучанием клавиш рояля, которые сопровождали бы растворение каждой ступеньки. Первый вариант был простым, но скучным, для твердолобых. А второй с точностью наоборот. Вот что-то бы среднее…

* * *

Филиус Флитвик в это время тоже еще не спал — была его очередь патрулировать школьные коридоры. Возле первого лестничного пролета он остановился и долго стоял, казалось, совершенно ничего не делая. В действительности же он тестировал каждую из лестниц на предмет безопасности — не хватало еще, чтобы кто-то из учеников пострадал, свалившись на целый пролет. Опасности для жизни это, конечно, не представляло, если не спускаться по лестнице на голове, но все-таки. Он прекрасно знал, что деткам не надо особо стараться, чтобы навернуться и вниз головой…

В конце концов он достал палочку и отменил одно из заклинаний удвоения. Лестница вздрогнула и стала очень медленно, по ступеньке, растворяться, начиная с середины — точь-в-точь как исчезающие ступеньки, которые перепрыгивало уже большинство первокурсников.

«На исчезновение две минуты, плюс минута на мерцание… вполне достаточно. Еще бы неплохо добавить какой-то звуковой сигнал за минуту до начала процесса, и можно будет успокоиться, — решил он. — Интересно, как скоро до этого додумаются мои ученики? Ишь, таймеры навесили каждый на свое творение-удвоение!»

Он восстановил заклинание, поставил время, завершил проверку и повернул в сторону своих покоев. До завтрашнего полудня ни одна из лестниц не должна развеяться, а утром дежурные все проверят и обновят. Нарушителей в коридорах школы не оказалось ни одного, так что через пару часиков он еще прогуляется, так и быть, а пока — спать.

Поразмыслить по поводу смены директора («Или смены в директоре?» — усмехнулся он своим мыслям) Филиус уже успел. И пришел к простому выводу: работать стало лучше, новый Альбус ведет себя куда адекватней, и вообще директор ничем ему не мешает, даже наоборот, так что, вполне возможно, стоит ему иногда помогать. Если все изменилось к лучшему, то почему не поддержать? Докладывать «дорогим родственничкам» он об этом не обязан. Филиус тонко улыбнулся. Даже гоблины в договоре со своим родственником-полукровкой не могли предусмотреть такой вот весьма занятный поворот. Нет, о смене декораций в Хогвартсе им знать совершенно не обязательно. Никому не обязательно, если уж быть точным.

* * *

Артефакт у изголовья Северуса Снейпа зажужжал примерно за час до подъема. Его хозяин хмуро, но быстро встал и начал спешно одеваться: Поттер должен проснуться в собственной постели. А раннее утро, как Северус давно знал — время самого крепкого сна школяров, всех без исключения. Ну, и не только школяров.

Он прошел в кабинет, наложил на Поттера сонное заклинание — достаточно сильное, но кратковременное, чтобы вопросов по пути не задавал, и задумался. Встретить кого-либо совершенно не хотелось. Но левитировать Гарри и держать одновременно чары отвлечения внимания — чересчур даже для него, слишком эти заклинания энергоемки, а впереди не самый простой рабочий день. Он вздохнул, наложил на себя чары и взял Гарри на руки. Вроде не тяжелый…

Дойдя до первого этажа, Северус Снейп перевел дух. Тащить на себе одиннадцатилетнего подростка, хоть и некрупного, из подземелий в башню через весь замок, удерживая чары отвлечения внимания, оказалось довольно непросто и требовало неплохой физической подготовки. Северус понял, что двигаться нужно больше. Лестницы стояли как влитые, правда, если бы парочка из них поработала лифтом, он бы точно не возражал.

В Рэйвенкловской башне декан Слизерина возник грозным бесшумным привидением. Страж двери был разбужен усталым пинком и загадкой из области самых ядовитых зелий, на которую ответить не смог, а спросонья не понял, кто тут вообще должен задавать вопросы, так что проникнуть внутрь Снейпу удалось легко. Сгрузив на большой уютный диван сопящего Поттера с ноющего плеча, Снейп потер руку, скривился и снял чары. А потом устроил мальчишку, мгновенно оценив удобства гостиной — тут были даже пледы и подушки, так что он использовал парочку и бесшумно вылетел вон.

Страж двери хотел было каркнуть вслед, но Снейп обернулся и посмотрел так, что старый барельеф почел за лучшее скромно прокашляться.

На утро у Северуса Снейпа снова были большие планы, прежде всего по эксперименту с кошачьими витаминами. А главное, наконец можно было спокойно привести себя в порядок, например, умыться. И надо будет изобрести какую-то связь, чтобы Гарри не мотался каждый раз, вызывая совершенно ненужные пересуды.

Зайдя в душ, он парой движений палочки избавился от сюртука и расстегнул рубашку. Метка поблекла и совсем перестала его беспокоить, что вселяло хрупкую надежду, что недееспособность Лорда продлится еще достаточно долго. По крайней мере, они с Поттером успеют что-нибудь подготовить.

Знал бы он, что всю ночь в Запретном лесу дух Волдеморта очень хотел побиться о дерево, только вот беда — нечем было. Он бы и на Луну повыл, но голосовых связок у таких, как он, духов, точнее, кусков души, тоже было не предусмотрено. А все животные Запретного леса благоразумно обходили стороной место, где металось нечто темное и противоестественное. Даже любопытные молодые лисы только косились в ту сторону и морщили чуткие носы. Неизвестно по какой причине, но с этой поры запах чеснока и кусок души Волдеморта оказались накрепко связаны…

* * *

Утро на Слизерине началось со спонтанного общего сбора тех, кто присутствовал при эпичном шествии Поттера с корзинкой еды на отработку. Вопросы были заданы еще тогда, и не вина гордых аристократов, что многим плохо спалось. Кое-кто успел даже написать домой, но решились на это пара семикурсников — те, чьи семьи в последней войне свято блюли нейтралитет. Дети тех, кто служил Темному Лорду, были более осторожными и решили, что следует хорошо подумать, прежде чем задавать родителям вопросы «от Поттера». Но друг с другом обсудить им было что, и они не были бы слизеринцами, если бы не догадались перевалить часть проблем на другого. Удивительно, но этим другим оказался Драко Малфой.

Ну, а что, он первокурсник, а первокурсникам побегать полезно. Глядишь, и для себя что полезное извлечет, Малфой же. Так что его появления в гостиной ждали.

— Утра, Малфой… — Драко остановился, ответил, подошел к группе из пяти старшекурсников и выжидающе посмотрел на ту, кто пригласила его подойти. Староста, Джемма Фарли, немного наклонилась:

— Ты же с Поттером общаешься, верно?

Драко бросило в жар… Он хотел было откреститься, но ведь многие видели, как Поттер, приобняв его за шею — вот сволочь! — спрашивает, написал ли он отцу. Теперь не отмыться!

— Поговори с ним, он к тебе, кажется, неплохо относится… Нам любопытно узнать его мысли по поводу того, что тогда произошло в Годриковой лощине. Тебе это тоже должно быть интересным, не так ли?

«Что? Им надо, чтобы я общался с Поттером?!» — Драко был шокирован, однако изо всех сил старался этого не показать. Получалось так себе, но, право, какие его годы?

— Чем раньше ты это узнаешь, тем лучше для всех, — добавил семикурсник Элб Роули. — Так что давай, Малфой, двигайся.

Когда озадаченный первокурсник скрылся за дверью, Роули вздохнул:

— Малфой такой Малфой. К нему попробуй-ка плохо относиться, папаша мигом найдет, что устроить…

— Да у них это семейное, куда угодно без мыла влезут, — подхватила мисс Фарли. — Вон и к Поттеру как-то втереться сумел… Интересно, это его инициатива или его родителя?

— А тебе завидно? — поинтересовался Айвор Селвин, приятель Роули.

— Ну… а тебе нет?

— Главное, что это нам полезно, — Селвин повернулся к Пиритсу, склонившемуся над столом. — А ты что пишешь?

— Да вот, придумал, как отцу задать пару вопросов «от Поттера». Интересно, что ответит…

— Как?

— Да просто. Описать мелкого забитого Поттера в обносках и спросить, откуда такой герой выплыл. И герой ли, а если да, то кто свидетельствует.

— В обносках-то зачем? Он же нормальный вроде.

— А чем он мог обратить на себя внимание — мое внимание, да так, чтобы я, например, задался таким вопросом?

— Голова!

— Да, это мысль, — уважительно посмотрел на однокурсника Роули. — Пойду-ка я тоже… Про мелкого Малфоя только никому ни слова.

— Само собой.

Почти весь Слизерин припозднился к завтраку, зато паломничество учеников этого факультета в совятню едва ли не стройными рядами было трудно не заметить. Снейп, естественно, поинтересовался у старост, чем вызвана такая «повальная любовь к эпистолярному жанру». Услышав, что дело в Поттере, он уже почти не удивился.

Ну да, его змеи решили предъявить ультиматум «Герою», а тот… Снейп усмехнулся — он отлично представлял, что им мог ответить Поттер. И как. Прекрасная, должно быть, была картина.

«А это и неплохо, пожалуй, — решил он. — Вдруг хотя бы некоторые из них начнут немного думать сами, а не попугаями повторять родительские сентенции». В то, что родители смогут переменить свое мнение, ему не особо верилось. Но даже если задумаются, все вперед.

* * *

По мере приближения к башне Рэйвенкло ноги Драко все сильнее замедляли движение. Куда он идет?.. Как его тут встретят? Слизеринцев не любит никто! Он подумал про другие факультеты и поймал себя на том, что, кажется, благодарен Поттеру, что тот не гриффиндорец. Благодарен? Поттеру?! Спятил, не иначе.

В таком состоянии он даже не понял, что сказал ему страж дверей — Драко его и не слушал, если честно. А потому пришлось ему под дверью постоять, правда, не очень долго.

— Малфой, утра тебе, — мгновенно определила его какая-то старшекурсница. — Кого ждешь?

«Да уж, рэйвенкловцы действительно… Зря старался делать вид, что просто так стою», — успел подумать Драко, тут же ответив безо всяких затей:

— Доброго утра. Поттера.

— Загадку разгадать не смог? — чуть насмешливо поинтересовалась девушка.

Драко терпеть не мог, когда на него так смотрят. Свысока, как на ребенка неразумного.

— Какую загадку? — моментально надулся он.

— Разве страж тебе не загадал? — девушка сдержала смех и кивнула на барельеф ворона на двери.

— Э… Я думал, оно просто… Украшение такое.

Она все-таки рассмеялась, но закивала довольно дружелюбно.

— Все просто. Подходишь к двери, говоришь, что надо пройти. Иногда спрашивают, к кому, потому что просто так никто в гостиные не приходит. Тебе загадывают загадку, если ответишь — можешь заходить в нашу гостиную.

— И все? И никакого пароля? — изумился Драко. — Так просто?

— Иди, — легонько подтолкнула его девушка, и Драко сделал шаг.

— Что можно взять в левую руку, но нельзя в правую? — спросил барельеф ворона приятным и вполне человеческим голосом.

Драко задумался. Старшекурсница смотрела на него, и он немного заволновался, но мысль перебрать все, что его окружало, все же пришла сама, и он, выпалил:

— Локоть правой руки!

И тут же услышал ее аплодисменты, а дверь отворилась, и он нырнул в гостиную, с любопытством озираясь по сторонам.

В гостиной в это время Роберт Хиллиард пытался изо всех сил воспитывать недавно проснувшегося мистера Поттера…

— Малфой! — радостно подпрыгнул тот, едва его завидел, и сделал виноватые глаза, обернувшись к старосте. — Я все понял, Роберт, честное слово! Я пойду?

— Приветствую гостя факультета Рэйвенкло, — поклонился Хиллиард и представился.

Малфой ответил тем же, едва не шаркнув ножкой.

— Драко! — счастливо заулыбался Поттер, оттащив его в одну из укромных ниш. — Как ты вовремя, не представляешь.

Драко, несмотря на удивление, сориентировался быстро:

— С тебя причитается.

— Спрашивай, — ответил хитрюга Поттер.

— Почему ты не на Слизерине? — само вырвалось у Драко.

— Шляпу попросил, — ответил Гарри. — Сам посуди, что мне у вас делать? Ладно, слушай…

Через некоторое время Драко Малфой в компании Поттера, его грязнокровной подружки, Лонгботтома и Белби отправился на завтрак, ощущая себя то ли героем какой-то сказки, то ли странного сна. Пока Поттер умывался, его затащили в гости в мальчишескую спальню, потом повели в гостиную, где он узнал почти все, что хотел (про Поттера) и что совсем не хотел, но получилось интересно (про лестницы), потом попал под град вопросов чертовски умной грязнокровки, и уже не чаял выбраться, как наконец явился Поттер и все бодро отправились завтракать.

«Отец, увидев меня в такой компании, выдрал бы и забрал из школы, — подумал он. — А мама, наверное, просто бы в обморок упала. Нет, про это утро не должна узнать ни одна душа!» То, что почти весь Рэйвенкло в курсе, его почему-то не волновало.

* * *

В Больничном крыле тоже наступило утро со всеми вытекающими: проснулся пациент, единственный, к счастью.

Квиринус Квиррелл уже довольно долго, как ему казалось, не спал — думал. Сначала голова была словно чужая, но после того, как он ощупал затылок, а потом и осознал, что больше никем не одержим и даже неприятный запах больше его не преследует, впал в полнейшую эйфорию. Сколько времени он провел в состоянии абсолютного счастья, сказать трудно — этого не знал ни он, ни мадам колдомедик, которая мирно спала. У Поппи Помфри был очень, очень нервный день. А Квиринус не думал пока вставать с постели — ему было просто хорошо. Точнее, замечательно. Нет, великолепно!

Пока он не попытался вспомнить, как, собственно, тут оказался.

— В школе учится вампир!!! Надо спасать детей!

Он едва узнал свой голос — непривычно тонкий и хриплый.

Поппи Помфри прошаркала тапочками до пациента. Квиррелл был явно перевозбужден, так что она сразу, совершенно автоматически, призвала порцию Успокоительного.

— И кто же это? — участливо спросила она, постепенно просыпаясь.

— Гарри Поттер!!! — провозгласил пациент.

— Квиринус… — вздохнула Помфри и протянула ему зелье, проснувшись окончательно и прекрасно понимая, что с психами не спорят. — Пожалуй, тебя все-таки стоит проводить в Мунго, — она проследила, как тот опустошил флакон, и продолжила: — Гарри славный, вежливый мальчик… и прекрасно чувствует себя на солнце. Я видела это сама.

— А… — пациент уже начал расслабляться. — Хорошо, в Мунго так в Мунго. Но я должен его увидеть — увидеть днем, при свете! Сам! Мне не будет покоя… Я же видел, видел!.. У него клыки!

— Хорошо, хорошо. Вечером встанешь и погуляешь, когда у детей закончатся занятия. А я поговорю с директором о твоей нагрузке…

— Не надо!!!

Поппи тяжело вздохнула.

— А с Дамблдором-то что тебе не так? Альбус ведь сразу в Мунго тебе предлагал, хоть я и удивилась, а вот надо было его послушать. У тебя деньги на целителей-то есть, надеюсь? Вот, выпей, — она подала ему еще один пузырек, на сей раз с антидепрессантом, и подумала, что все-таки Снейп, несмотря на свой скверный характер, варит совершенно замечательные зелья.

— Д-да… — Квиринус понял, что надо спасаться и из Больничного крыла — кажется, Дамблдор и до школьного колдомедика добрался. Неужели и до целителей Мунго? Но как — у них же клятва! Нет, ему нигде нет спасения!

Он тихо всхлипнул и осушил пузырек. «Зато можно домой, к родителям», — подумалось вдруг. А потом во Францию, у него там есть знакомые… знакомая. Довольно милая особа. Он мечтательно вздохнул. Нет, жизнь, наверное, все-таки не так ужасна, как представлялось поначалу… Надо просто собраться с силами, уволиться, собрать вещи и отправиться подальше из старой доброй Англии. В солнечном и теплом Эльбасане он найдет, как устроиться.

* * *

День, начало которого было для многих довольно волнительным, пошел по накатанной колее. Уроки как уроки, задания как задания, все учителя на месте, даже в столовой. Гарри успокоился было, раздумывая, как снова пробраться к Снейпу. Тот, судя по его мимике, был в этом не очень заинтересован…

Во время обеда Гарри едва успел спасти тарелку с бараньим рагу от небольшой сильно помятой совы, которая сбросила записку и тут же улетела. Он развернул не слишком опрятный листок, прочитал и хмыкнул.

— Что пишут?

— Кто пишет?

Почти в голос поинтересовались с двух сторон Невилл и Гермиона.

— Хагрид в гости приглашает, — поделился Гарри. — После ужина. Пойдем?

Он был не так чтоб очень рад: пообщаться с Хагридом хотелось без лишних свидетелей. Гарри и сам планировал навестить лесника через недельку-другую, чтобы порасспрашивать про фестралов. А так… Делиться с кем бы то ни было тем, что он хочет добыть кое-что особо редкое для зельеварения и, конечно же, зельевара, пусть это даже новые друзья, он не собирался. Душа нараспашку — это точно не про него. Ладно, в конце концов, любопытно, для чего его зовут, а группа поддержки на первый раз не помешает.

Хагрид открыл дверь на частый стук кулачка Гарри — никого, кроме него, он сегодня не ждал, — и остолбенел от удивления: на ступенях его хижины стоял отнюдь не только Гарри Поттер. С ним были еще целых три симпатичных девочки, все как одна кареглазые и темноволосые, только пара, кажется, близняшек, намного смуглее, и два пухленьких скромных мальчика…

Пока Гарри знакомил с Хагридом Гермиону Грейнджер, Падму и Парвати Патил, Невилла Лонгботтома и Маркуса Белби, лесник пытался лихорадочно сообразить, что, собственно, делать. Ведь он-то думал, что Гарри придет один, разговор был… не то чтобы для всех-то!

Когда директор послал за Гарри вместо него Снейпа, Хагрид долго думал и в результате решил, что что-то пошло не так. Ведь для чего-то директор взял в Хогвартс Пушка — не только же для того, чтобы порадовать его, Хагрида? Хоть он и называл его своим другом, все-таки для директора это было как-то… неправильно, вот.

Поначалу ему и без того хватало переживаний, когда хоронил мать юного фестральчика, не перенесшую последних поздних родов, когда выкармливал его, но ккак только состояние малыша стабилизировалось и его забрало стадо, успокоился и снова начал думать. И додумался до того, что Дамблдор, наверное, хотел Гарри познакомить с Пушком-то. Ну, раз его, Хагрида, за мальцом собирался послать, чтобы в школу снарядить. Значит, он и познакомит. Мало ли, директор закрутился, дел же сколько — такая школа огромная! А у него еще Визенгамот этот, да Международная конфе… чего-то там, куда ж еще… Великий человек Альбус Дамблдор! И он, Хагрид, обязательно поможет великому человеку!

С таким мыслями лесник и уселся за записку, в которой приглашал Гарри Поттера к себе в гости. Правда, ему и самому ужасно захотелось увидеть, как они с Пушком познакомятся. Может, Гарри ему какую песенку споет?.. А еще может быть, Гарри что-то слышал, что Пушок охранять должен — директор давно, еще когда песика не привезли, говорил про охрану, а нынче вон и думать забыл.

А теперь возле его двери стоит целая экскурсия… О! Экскурсия!

— Пойдемте, ребятки, раз уж вас столько собралось… Ну, Гарри, ты привел всех своих друзей? Быстро ты это… дружишь.

— Так мы вместе учимся, — ответил тот, быстро и совершенно неосознанно подстраиваясь под речь полувеликана. — Что же, мне одному, что ли, всякое интересное? А поговорить потом с кем и о чем? Что это какой-то секрет, вы вроде не писали. Ведь не секрет?

Считать тайной существование молодого цербера, с которым через пару недель планировали проводить занятия по УЗМС старших курсов, было бы странно, но вот сказать про музыку и все остальное Хагрид при всех почему-то не мог.

Он мысленно плюнул себе в бороду — про секрет он не написал лишь из опасения, что Гарри не придет. Он вон какой… правильный. Слышал, как про него профессор Спраут с профессором Флитвиком говорила!

Гарри же никого не собирался просвещать, что группа поддержки нужна ему просто на всякий случай, потому что про великанов он много что читал. И надеялся, что бегает быстрее всех. Невилла с Маркусом так точно.

Разговор особо не клеился, а вот песик впечатлил всех. Да так, что ребятки дружно заторопились: кто про домашнее задание вспомнил, кто — про ненаписанное письмо домой. Хватило только вежливо попрощаться с Хагридом и побыстрей отправиться в замок.

Гарри тем не менее остался доволен: у цербера и слюна, и кровь, и шерсть были в перечне достаточно редких ингредиентов, так что скоро ему будет чем задобрить своего профессора. Уж слюней-то он точно наберет! Вот только надо хорошо подумать, что и как делать и кого брать с собой, если лесничий вдруг откажется. Хотя…

«Если я возьму после ужина кусок… нет, три куска мяса, то точно не откажет. Я ему, то есть его псине — мясо, Хагрид с псиной мне — слюни и все остальное. Все по справедливости. Черт, надо узнать, где и кто тут еду готовит, старшие только показали, в какой стороне кухня, надо сходить! Вот только с получением крови могут быть трудности, ну, да я, кажется, знаю… Надо только будет научиться шипы наколдовывать. О! Спичка же и иголки, точно!»

Он едва не подпрыгнул от радости, но его остановил протяжный выдох Невилла:

— Нет, я даже подумать не мог, как такую зверюгу могли притащить в школу?

За неделю мальчишки уже успели поделиться некоторыми воспоминаниями о жизни до школы, так что Гарри удивился:

— И это говорит парень, которого чуть насмерть не угробил родной дядя?

— Вы видели его слюни? — Белби едва не трясло от возбуждения — сказывалось, что все-таки он племянник зельевара. — Это ж золотое дно! А если еще шерсти вычесать…

«Придется брать в долю», — подумал Гарри, но не огорчился. Цербер большой, всем хватит.

— Предлагаю основать сообщество по добыче ингредиентов из Пушка. Кто со мной?

— Я! — тут же среагировал Маркус.

— И я, — не пожелала оставаться в стороне Гермиона.

— Мы подумаем, — уклончиво ответили сестры Патил. — Но если что, мы никому не скажем, клянемся!

Невилл колебался еще пару секунд, но вспомнил, что он «группа поддержки», со вздохом кивнул головой, получил ободряющее похлопывание от Гарри и дал себе слово, что будет учиться быстро бегать. Вот прямо завтра же утром и начнет.

Гарри думал, как бы встретиться с Хагридом наедине. Наверное, надо самому написать и назначить время, вот только когда? Хотя лесничий-то, наверное, будет посвободнее школьников — у него же уроков нет! Точно, вот вернется в башню и напишет, а Хедвиг отнесет.

Хагрид в это время уже старательно выводил слова новой «секретной» записки, которую собирался поскорее отправить Гарри. Встрепанная школьная сова уже ждала. Ведь должен же он был рассказать, как правильно управляться с Пушком! Ну и про охрану так ничего и не выведал… Почему он решил, что должен все это проделать, лесник не знал, но припекло его здорово.

* * *

Пока юные воронята провожали сестренку Патил, а после топали до своей башни, они успели обсудить многое. Например, где искать сведения о церберах, том полезном, что у них можно забрать без опасности для жизни, а главное, способах это сделать.

Белби не был особо богатеньким мальчиком, хоть семья его не бедствовала, у Лонгботтомов, как недавно выяснилось, едва ли не все доходы съедало Мунго, Гарри пока так и не привык толком к тому, что куча денег у него осталась от родителей, да и потом, много денег не бывает — это он еще от дяди с тетей уяснил так крепко, что вряд ли когда-то станет думать иначе.

Настроениям мальчишек поддалась и мисс Грейнджер, у которой магических денег по понятным причинам вообще не водилось, а за ней и ее соседка по комнате, правда, ту быстро отговорила сестра. Семья Патил была достаточно богатой, но поучаствовать хотя бы советом близняшкам, особенно Парвати, было интересно, а уж в той части, что касалась школьной библиотеки, они обе оказались не только не прочь, а очень даже «за». Так что по пути был разработан план, в частности, того, как бы заглянуть в каталог Запретной секции библиотеки и хорошенько его рассмотреть. Сценарий был расписан, роли распределены, и вот хихикающая Парвати исчезла за портретом Полной Дамы, а все остальные отправились к себе, на Рэйвенкло.

Написать Хагриду Гарри не успел — сова лесничего его опередила. Ну да, почему бы и завтра не встретиться, раз тот «совсем позабыл ему что-то важное сказать, только по секрету». Гарри ответил запиской, что придет завтра сразу после ужина, а потом засел наконец за Историю Хогвартса двадцатилетней давности, потому что книгу полувековой выпросила Грейнджер для легкого чтения на сон грядущий. Гарри было не жалко: голова-то у него все равно одна, все разом не влезет. А из Грейнджер после чтения всяко что-то интересненькое вылезет, даже стараться не надо, оно само.

* * *

В это время на Слизерине шла интенсивная интеллектуальная деятельность, какой там давно не бывало. Не потому, что дети здесь были глупее или ленивее «воронов», а потому, что их жизни были подчинены несколько другим принципам. И вот случилось такое, что эти принципы кое-кому показались странными, а там и пошло...

Письма были отправлены, и на многие уже прилетели ответы. В большинстве своем они содержали один и тот же совет, точнее, распоряжение: сидеть тихо и смирно, родители во всем разберутся. Но какой нормальный подросток в такой ситуации будет это выполнять? На факультете началось тихое брожение, сначала вылившееся в недовольство предками. В самом деле, Поттер-то — вот он, рукой подать, рядом с ними учится, как с ним ситуацию не прояснить? Общаться с ним не зазорно, не грязнокровка, вон, Малфой себе общается… А уж эти всегда знают, откуда ветер дует и зачем!

Того, что Драко Малфой исправно рассказывал о своих разговорах с Поттером, старшим ученикам показалось недостаточно. Малфой же, мало ли что. Здесь умолчит, там сделает вид, что забыл. А потому беднягу Гарри стали отлавливать где только могли и задавать один и тот же вопрос. Про геройство. Тот уже настолько задолбался, что даже злиться перестал и предложил явиться к ним на факультет и сделать официальное заявление. Этот вопрос в последнее время и обсуждался активней всего.

С одной стороны, никто, кроме слизеринцев, никогда не был в гостиной Слизерина. С другой стороны, возникали совершенно крамольные и какие-то сумасшедшие поттеровские слова: «Ну и что»?

Именно после них у слизеринцев менялось выражение лица и начиналась та самая усиленная умственная деятельность. Потому что… Чего у них в гостиной есть такого, чего нет у других? Инкрустированные столики? Для отличников по трансфигурации вообще не вопрос. Особой конструкции диваны? Да такие даже в продаже есть!

Магглокровки… Так Поттер даже не полукровка, а чистокровный, хоть и в первом поколении, раз оба родителя — маги. Кстати, про мать его еще вопрос, как это магглорожденная смогла защитить ребенка «кровной магией», доступной только волшебникам в нескольких поколениях, и то не всем? А полукровок и здесь немало, некоторые вообще ого-го. Декан, например… Кстати, о декане!

Закончилось дело тем, что старосты пришли к Снейпу в полном составе. За разрешением привести Поттера в гости. Офигение Снейпа длилось долю секунды, так что это даже не заметили. А потом он предложил в качестве подтверждения лояльности провести для «мальчика-который-выжил» экскурсию по факультету, обставив это как можно более громко и пафосно. Благонамеренный Слизерин должен произвести неплохое впечатление и на Министерство, и на родителей, если у тех остались зачатки разума, конечно. Но у тех, кто сумел откосить от Азкабана, должно было остаться и поболе. А о чем и как благонадежные слизеринцы по пути будут спрашивать Героя — уже дело десятое.

Старосты, а за ними и все остальные прониклись умом и коварством декана. Снейп же подхватился и бросился искать парные артефакты для срочной связи с Гарри, попутно выругав себя, что не подумал о них заранее. Раньше ему такие вещи были совершенно без надобности — с кем связываться-то? А теперь у Северуса уже сложился очередной план воспитания родного факультета с помощью Гарри Поттера. Подумать только, сколько пользы может быть от мальчишки! Не зря возился с ним летом, ой не зря. Толковый какой ученик…

Сквозные зеркала в каталогах оказались баснословно дороги, а главное, при потере доступны любому — значит, не годились. Протеевы чары следовало закрепить кровью, чтобы не давать доступа посторонним — сделать-то он может, не вопрос, но это дело было уже подсудным. И все-таки стоит подумать. Северус понимал, конечно, что Гарри его не выдаст, по крайней мере добровольно, но куда лучше, если ему не будет кого выдавать. Аккуратно стереть только момент с кровью, заменив на ложное воспоминание про найденную у Дурслей на чердаке пару блокнотов… Определенно, так он и сделает.

* * *

Утро первого в Хогвартсе выходного дня было ознаменовано впоследствии памятным для многих демаршем факультета Слизерин, официально пригласившим Гарри Поттера на экскурсию к себе на факультет.

После минутной паузы зал загудел. Кто-то возмущался, кто-то наоборот признавал право Героя погостить у всех подряд — хаффлпаффцы решили на следующий же день пригласить Гарри к себе, а когда Рон Уизли с Гриффиндора возмутился, что, мол, за почести такие герою, все остальные тоже хотят, получил в ответ, что если он научится отбивать лбом Аваду, то непременно получит приглашение куда угодно, и даже не одно. Надо отметить, ответили ему вовсе не слизеринцы, а четверокурсник Диггори, ловец команды деловитых барсуков. Красавчик Седрик уже неплохо понимал, что этим добавит себе популярности не только на своем факультете.

Так что сразу после завтрака мистер Поттер отправился в небольшое и достаточно приятное путешествие в уже неплохо ему знакомые подземелья Слизерина, хаффлпаффцы под предводительством старост затеяли генеральную приборку, а Минерва МакГонагалл была вынуждена собрать свой факультет в общей гостиной, дабы пропесочить и привести некоторых в чувство: шутка ли, изображать оппозицию общепризнанному герою? А то, что сам герой всячески отнекивается, так это он такой правильный и скромный.

Парвати Патил внимала декану, стараясь не упустить ни слова. Похихикать в кулак, конечно, приятно, но недальновидно. А рассказать сестре и всей ее компании, и посмеяться вдоволь вместе с ними куда веселей. Да и Поттер наверняка про Слизерин все расскажет, тоже ведь интересно. Так что появления Гарри ждали.

Тот же с неподдельным интересом внимал «экскурсоводам», а именно — старостам Слизерина, с готовностью отвечал на вопросы, обходя некоторые моменты так ловко, что Снейп потом диву давался. Например, насчет мага, который занимался с ним летом, сделал печальное выражение лица, тяжко вздохнул и шепотом сообщил, что дал самую страшную клятву никому не рассказывать о последнем месяце лета. Надо же было мисс Фарли задать этот вопрос, аккурат когда гостя проводили мимо кабинета декана!

А когда слизеринцы принялись гадать, была то Клятва Жизнью и Магией или Непреложный Обет, Поттер замолчал так многозначительно, что Северусу самому едва не захотелось пересмотреть все варианты самых страшных клятв…

Надо сказать, что слизеринцы еще после первого рассказа Малфоя стали задумываться насчет личности удивительного мага, который Поттера учил.

— Это Темный маг был, точно… — слышал Снейп неторопливо удаляющиеся по коридору шепотки, а затем аккуратно набросил на себя заклинание Абсолютного слуха.

— Точно, на крови клялся…

— Может… наш декан? Поттер к нему уже несколько раз бегал.

— На крови? Он может…

— Сдурели? Нет, этот точно в школе не преподает. Заметили, Поттер о нем грустит!

— Надо родителям написать. Пусть поищут.

— Думаешь, кто-то из наших?

— А кто еще может такую клятву взять, что о ней даже сказать нельзя, светлые, что ли? Пфи.

— А Поттер действительно ничего так себе… Интересен, и весьма. Скорее наш, чем светлый, заметили?

— Почему он не на Слизерине?

— Шляпу спроси…

— Да кто меня пустит?

— А если…

— Лезть в кабинет к Дамблдору? Ты что, гриффиндорец?

Услышав возмущенный ответ, Снейп перевел дух. Но чары на выход на ночь все-таки он нынче обязательно поставит!

* * *

В поместье Роули прилетело еще одно письмо. Отец семейства нахмурился, настрочил еще десяток, а разослав их, исчез из дома на несколько дней. Похожую картину можно было наблюдать еще у пары десятков семей. Вот только все они были разобщены и совершенно не склонны доверять кому-либо, поэтому прежде чем достичь какого-то консенсуса, им пришлось неоднократно встречаться и группами, и тет-а-тет.

В курсе всего был только декан Слизерина благодаря тому, что своевременно озаботился не столько перлюстрацией почты — это было слишком трудоемко, а у него хватало других дел — сколько настроениями своих подопечных. За десяток лет работы он вполне мог представить, кто из них и что именно способен написать. К тому же один из рыцарей на старых портретах в гостиной, сэр Оуэн, давно уже любил перемещаться на свой второй, куда более уютный портрет в комнатах декана и, сидя у камина за чарочкой, общаться с умным и сведущим человеком. Подковерные интриги велись так интенсивно, что как сам «ковер» не превратился в самолет, они оба только удивлялись.

Северус понемногу успокаивался: практически у всех бывших соратников основным мотивом было сохранение наследников и семей, что давало и ему, и Поттеру немало козырей. «Да и новому директору это все определенно на руку», — подумал он и принялся за проверку последней пачки эссе.

* * *

В Малфой-мэнор прилетело несколько сов. После беглого прочтения всех писем Люциус отобрал самые важные — те, что касались его единственного наследника. Некоторые он даже перечитал, а затем разложил на столе перед собой сначала письмо от сына по поводу учебных метел, затем — про факультет и Поттера, возмутился, что тот выполняет-таки задание старшекурсников, задумался… Достал письма о своем сыне, в том числе от мисс Фарли, мистера Гойла-младшего, Крэбба-младшего и Северуса Снейпа, сравнил их и почувствовал, что земля уходит прямо из-под ног.

А потом аппарировал и тоже несколько дней дома не появлялся, только изредка связываясь с озабоченной супругой.

Подобные эскапады провели едва ли не все бывшие Пожиратели, а результатом стало внедрение в Министерство еще пары внешне пока совершенно незаметных людей, а главное — резолюция министра о проведении в школе Хогвартс внеплановой проверки.

Дело оставалось за тем, чтобы войти в состав тех самых проверяющих… При двух десятках конкурентов это было непростой задачей, но Люциус Малфой сумел опередить бывших коллег и получил-таки место в составе нового Совета Попечителей. И даже испепеляющий взгляд незабвенной Августы Лонгботтом его не особо испугал. В конце концов, у нее тоже единственный наследник, как и у него, и мальчики, кстати, однокурсники… Драко что-то такое писал, кажется, он даже гостил у него в комнате, точно. Надо будет чем-нибудь порадовать сына.

Люциус Малфой мечтательно прищурился. Вот бы привлечь к раскопкам правды о Поттере мадам Лонгботтом, ведь если хорошо подумать, это и в ее интересах. Вот только вряд ли она будет с ним разговаривать. Хм. А вот со Снейпом — будет. Даром, что ли, они столько лет в Ордене Феникса обретаются? И он сел за новое письмо.

До вечера времени было еще много, и в гостиной Рэйвенкло небольшая компания воронят и одной львенки успела обсудить настроения на Слизерине, перспективы этого факультета как такового, поведение МакГонагалл, будущее посещение библиотеки и в целом развитие их собственной экскурсионной программы.

Не забыли самый острый и во всех смыслах душещипательный вопрос о сборе ингредиентов с Пушка. Гарри даже оценил, как песика удачно назвали — наверное, тоже в целях конспирации — вряд ли кто вздрогнет и подумает не то, услышав, что кто-то «пошел вычесывать Пушка». И решил после ужина выяснить это напрямую у Хагрида. А перед ужином надо бы на кухню зайти.

Гарри пощекотал грушу, как ему сказала какая-то из старшекурсниц (в именах он уже запутался) и оказался в одном из самых важных мест школы. Едва он пришел в себя от вида снующих туда-сюда домовиков и путано изложил свою просьбу, как рядом с ним появился еще один домовик.

— Гарри Поттера ждут… внизу, — заговорщически-тихо шепнул он. — Гарри Поттер знает?

Гарри, конечно, сообразил про Снейпа и утвердительно кивнул, стараясь побыстрей запихать куски мяса, тщательно завернутые в какие-то плотные пакеты, в сумку.

«Хорошо хоть догадался все выложить, кроме палочки», — подумал он. Гарри уже заметил, что некоторые старшекурсники носят палочки на предплечье в своеобразных чехлах вроде ножен, но пока он так не мог — его палочки были длинноваты и за все бы цеплялись, так что придется ждать, пока вырастет.

«Черт, как тяжело-то», — успел подумать он, как уже стоял пред темными очами любимого профессора. Домовик с тихим хлопком исчез.

— Здравствуйте, профессор Снейп, — озарил его искренней улыбкой Гарри.

Наконец-то его позвали! А Хагрид может и подождать, ничего с ним не случится.

* * *

Северус Снейп только что закончил приготовление специального зелья памяти для Дамблдора, у которого в голове перестала удерживаться чересчур обильная и пока все еще недостаточно хорошо систематизированная информация о похождениях его предшественника. Кроме обычной работы он был озадачен разбором записей Гриндевальда, срочной подготовкой учебных планов по ЗОТИ для старших курсов, письмами своих подопечных слизеринцев родителям (а завтра, между прочим, начнутся вопросы и от самих родителей, в том числе бывших коллег) и общим брожением умов на подконтрольном ему факультете. Это не говоря уже о проверке работ и подготовке к урокам на завтра.

Но вместо того чтобы работать, он смотрел, как Гарри Поттер радостно улыбается ему, с трудом удерживая на плече явно перегруженную школьную сумку. А между прочим, чары облегчения веса он накладывал лично! И что у него там?

Он еще раз посмотрел на сияющего мальчишку. Мда. Если он пойдет чисто слизеринским путем, времени это займет немало, а результат может быть и вовсе непредсказуемым, это же Поттер.

— Куда вы с этим грузом собрались? — задал он почти прямой вопрос и получил честный ответ, что это гостинец для песика Хагрида. Кормить собрался мальчик щеночка.

Вопросы отпали, кроме одного:

— Как вас туда занесло?

Хотя это было скорее не вопросом, а воплем души, а то бы Северус, наверное, немного иначе сформулировал. Но на Гарри, как гриффиндорца по призванию, прямой вопрос подействовал прекрасно. Он рассказал про письмо от Хагрида, про то, как сходил туда в компании однокурсников, ну и о том, что Хагрид желает ему сегодня поведать какой-то секрет.

— Только клясться не вздумайте, — предупредил его Северус. — Возможно, мне эта информация пригодится.

— Да я и сам не собирался…

— И слова не давайте, — Снейп вздохнул и сел на стул, показывая Гарри на табуретку напротив. — Кивай, просто кивай, лесничему этого будет достаточно. Вот, — он протянул ему темно-серый, чуть серебристый блокнот. — Средство экстренной связи. Если происходит что-то важное, что я должен узнать как можно быстрее, пиши.

Гарри повертел блокнот, внимательно глядя на обложку, улыбнулся и чиркнул пальцем о маленький затейливый замочек, который тут же впитал каплю его крови и раскрыл страницы. Снейп одобрительно кивнул.

— Протеевы чары. Все, что вы хотите мне сказать, появится у меня через пару секунд.

— Класс, — Гарри благоговейно погладил блокнот. — Значит, я могу вам писать!

— Что для вас непонятно в слове «экстренно»?

Северус представил, как будет нагреваться блокнот, если Поттер… да, про работу и все остальное можно будет забыть. Его едва не передернуло от таких перспектив и он строго уставился на Гарри.

— Ну… Только самое важное и если что-то действительно случилось. А если, предположим, Пушок мне руку зажует?

— Тогда вам уже ничто не поможет, так что можете меня не беспокоить. Ваши похороны или… то, что выйдет из Пушка, в моем внимании не нуждается. Но в случае если вам грозит опасность, сжимаете его изо всех сил, сработает портал. И держите всегда при себе. Я буду писать, когда вы можете прийти сюда. Зелье невидимости еще осталось?

Гарри кивнул и не удержался от вопроса:

— Это вы сами сделали?

Снейп смерил его нечитаемым взглядом. Он, конечно, мог не есть и не спать некоторое время, но это не могло изменить того, что в сутках всего двадцать четыре часа. Хотя после проверки эссе мелкими воронятами ему пришла любопытная идейка, которая могла бы заменить эссе и здорово сэкономить ему время. Оставалось протолкнуть это на очередном совещании, но теперь он был почти уверен, что директор даст ему добро. Да, Альбус-два, то есть настоящий, даже начинал ему нравиться.

— Заказал. Все, ступайте на ужин.

— А вы разве не…

Гарри не успел закончить фразу, как тот же самый домовик — он заметил это по цвету полотенца — оно на плече было чуть испачкано чем-то зеленым, — утащил его в коридор, ведущий прямиком к проходу в Большой зал.

Гарри усаживался за стол и думал, что надо будет побольше узнать о домовиках. Полезно. Ого-го, как полезно… Р-раз! — и ты на месте. Круче миссис Норрис! А говорят, в школе аппарировать нельзя. Ха! Оказывается, еще как можно, надо только знать, как с этими ушастыми договариваться. Эльфы, надо же! В последний год ему попалась парочка фэнтези, где были эльфы…

Отвечать на вопросы, куда он исчез, Гарри не стал, покосившись на подругу и уделив все внимание картофельной запеканке, а Гермиона не настаивала, увлеченная очередным журналом, кажется, «Новинки зельеварения».

Гарри поторопился выйти из-за стола, пока все остальные еще ели, только в карман сунул пару пирожков.

— Ты уже? — спросил Невилл.

Гермиона и Маркус только вопросительно взглянули, так что Гарри просто пожал плечами, мол, куда он денется, раз все живут в башне, и пошел прочь из зала, делая вид, что никуда не торопится. Но стоило ему миновать двери, как он сорвался на бег.

* * *

Как следует поторапливаться с сумкой не вышло, так что, с трудом добежав до Гремучей Ивы, Гарри притормозил и оглянулся. Фух, можно успокоиться — от замка его не видно. Он отдышался и уже спокойно пошел к хижине лесника. Плечо, на котором висела сумка, начинало ныть.

— О, Гарри! — Хагрид держал в руках приличного размера окорок, немного сочащийся кровью. — А я это… кормить Пушка собрался. Ты погоди, я ско…

— Я тоже хочу его угостить! — Гарри наконец скинул тяжесть с плеча. — Мне домовики помогли мяса…

Дальнейшие его слова утонули в восторгах Хагрида о том, какой он добрый и заботливый мальчик, весь в родителей. Теперь нужно было правильно сориентировать полувеликана, чтобы получить желаемое.

— Хагрид, а церберов где-то разводят?

— Так в Греции, известное дело…

— А для чего? Они, наверное, самые лучшие охранники или у них еще что-то используется, слюни там или шерсть?

Хагрид потряс головой.

— Это Снейп тебя, что ли, к зельям так приохотил?

— А почему вы не говорите, что я как мама? Она вроде по зельям на Гриффиндоре первой была, нет?

Лесник хлопнул себя по лбу.

Остальное было делом техники. Склянки для слюней у Гарри были приготовлены, вычесывать «щеночка» ему доверили, и, хоть Хагрид придерживал головы, а до этого Гарри угостил каждую, приближался он не без опаски. Но стоило ему пару раз пройтись по шкуре специальной щеткой, как пес откровенно разомлел. Однако зевать не стоило — Пушок перевалился на спину и задрал лапу, подставляя пузо, так что Гарри едва успел отскочить, чтоб его не придавило.

— Ну вот, поладили вы, — разулыбался счастливый Хагрид. — Ты тут про охрану спрашивал, так я что думаю… Не слышал ли ты чего? Директор ведь не напрасно Пушка-то выписал, верно? Может, ты чего слышал?

Маленький черный глаз хитро моргнул над кудлатой бородой, и Гарри засомневался, так ли прост лесник, как хочет казаться. Но через некоторое время его сомнения почти развеялись. Хагрид предполагал такую откровенную чушь, что нормальному взрослому в голову бы не пришла. Вот как, скажите, эта псина должна охранять замок? Постоянно бегать вокруг? Так он и побегает… за своим хвостом. Или посадить его повыше, откуда он будет бдить в три головы? Такой сознательностью щеночек, несмотря на три мозга и внушительные размеры, явно не обладал. Такому разве что на шею повесить охраняемое ну, или попой посадить так, чтоб сдвинуться не мог. Правда, эти соображения Гарри оставил при себе.

Зато согласился иногда приходить и рассказывать, что в школе говорят про Пушка и про директора. Хагрид его так долго благодарил, что Гарри едва не устал. Но прерывать не стал: ждал, пока тот сам предложит ему что-нибудь более материальное. Главное, чтобы по собственной инициативе.

Однако пришлось начинать самому, и Гарри попросил рассказать про родителей и выжидающе уставился в кудлатую бороду. Увы, кроме того, какими они были хорошими и как их все любили, лесник толком сказать ничего и не мог.

«Ну да. Это ж не зверушки», — разочарованно подумал Гарри.

— Раз их предали, значит, у них были враги? — спросил он, и лесничий окончательно стушевался. — Кто-то их не любил? За что?

После того как Гарри задал еще несколько подобных вопросов, на которые Хагрид только мычал что-то совсем не похожее на слова, Гарри был уже готов перейти к теме фестралов, но лесник вдруг спросил, не говорил ли ему про Пушка сам Дамблдор.

— Директор? Ну… я с ним как-то не особо общаюсь. Я же его только в столовой вижу.

— И он тебя даже не приглашал к себе и чаем ни разу не напоил?

— А это обязательно? — Гарри вытаращил глаза. — Он что, всех учеников приглашает или только первокурсников?

— Ну ты же того, — Хагрид снова смутился. — Ты особенный.

Гарри мученически закатил глаза.

— А, Гарри, ты про Гринготтс читал? — и Хагрид протянул ему смятую газету.

«Да что мне твоя газетка, ты мне про фестралов расскажи, если про родителей не хочешь», — так и рвалось у Гарри с языка, но он спросил вежливо:

— Хагрид, вы говорили, что жеребеночка, ну, осиротел который, когда вы должны были за мной идти, фестралы приняли. А как же он там теперь ест?

— А… дык это, у Ночки же жеребеночек родился! Аккурат через два дня после того, как вы с профессором приходили. Она и кормит двоих. Я ее того, подкармливаю, справляется.

— А вы чем жеребеночка выкармливали?

— Молоком, известное дело. Козье хорошо идет, но туда надо настойку заунывников, совсем капельку, но редкая штука. Мне профессор Снейп дал.

«Угу. Как что-то дал, так сразу и профессор», — подумал Гарри.

Про то, как он выкармливал фестраленка, Хагрид заливался соловьем. Гарри с огромным удовольствием слушал и запоминал. Ведь интересно, аналог тоже может подойти? Если фестраленку нормально, в зелье тоже может прокатить? Или нет?

— Хагрид… а подоить самку фестрала, и потом это под Стазис, можно? Или высушить и порошковое сделать, чтобы потом разводить. Ну, чтоб у тебя запас был, вдруг еще раз…

— Какой же ты добрый, Гарри, — растрогался тот. — Но в стаде-то нет таких больше, последняя была… Самая старая самочка.

И снова всхлипнул.

— Так ведь и эти состарятся, — резонно заметил Гарри. — Лучше все приготовить заранее.

— Какой ты хороший, Гарри. Как твоя мама… Добрый… Хлюп…

— Так это… когда доить пойдем? Я уже сушить умею и Стазис могу наложить. Или профессоров попросить, у них дольше продержится. О! А знаешь, мы же лестницы остановили!

— Да что ты говоришь?

— Рассказать?

Гарри дал леснику в руки ведерко и, не прерывая рассказа, медленно начал двигаться в сторону Фестральей ложбины: удивительные животные становились активней и выходили из леса поразмяться как раз к вечеру.

* * *

Возвращался в замок Гарри опять бегом — успеть бы до отбоя! Сумка снова оттягивала плечо, но он прижимал ее к животу очень крепко и бережно: галлон * уже тяжесть немалая, пинта* фестральего молока была по сравнению с этим сущей мелочью, но вот ценность ее была куда больше. Шерсть он уже не считал, да и весу в этой шерсти, пфе! До полного комплекта не хватало только крови цербера, но Гарри благоразумно решил, что это от него никуда не уйдет. И вообще надо бы получше продумать, как это провернуть. Приходить чесать цербера он теперь мог хоть каждый день, друзей ему тоже приводить разрешили, так что оставалось доработать технологию. Но доработать тщательно. Как их будет встречать собакин, как только свяжет их появление с уколом в лапу или еще куда, он прекрасно мог представить. А он свяжет. Опыт у Гарри имелся…

(*Английский галлон — 4,55 литра, пинта — 1\8 галлона)

Гарри был доволен: сам собрал, значит, и доход — ему. Профессор не обидит, проверено. Единственный взрослый, который действительно учитывал его, Гарри, интересы. Значит, и он будет… В голове устроили борьбу две мысли: Гарри хотелось сделать профессору подарок, но в то же время… за то, что добыл, что-то, может, тоже полагается? Ну да, все себе… а вы поживите столько лет приживалами, да с вечными попреками. Гарри хотел как можно скорее жить сам и на свои. То, что лежало в банке… для начала, может, и пойдет, но тратить — много ума не надо.

А вообще странно. Хагрид вон знает, что любая музыка усыпляет Цербера, хоть пой, хоть насвистывай, хоть на дудочке этой, как ее, флейте, играй. Значит, и взрослые знают. Так что слава добытчика редких ингредиентов от церберов Гарри точно не светит. Но с Хагридом имеет смысл общаться, может, еще какое «слово» знает. Приемчиков для самых волшебных тварей у него должно быть немало.

Нет, добытчиком ингредиентов Гарри становиться раздумал, еще пока шел к замку. Дело опасное, оплата… не особо, но на всякий случай стоит знать правильный подход к зверям. Мало ли что.

В коридорах Слизерина из-за позднего часа уже никого не было, так что к Снейпу Гарри впервые прилетел беспрепятственно. Но каково же было его удивление, когда он увидел, кто сидел во втором кресле напротив его профессора!

Впрочем, Минерва МакГонагалл была потрясена ничуть не меньше. Гарри ревниво сверкнул глазами, но дело было прежде всего.

— Вот, — заявил он, открывая сумку, из которой достал здоровенную емкость с полупрозрачной, слегка опалесцирующей жидкостью, а маленький непрозрачный сосуд рядом был полностью погребен под кучей шерсти. — Это надо под Стазис, а моего до утра не хватит.

— Где вы это взяли, мистер Поттер? — едва не хором воскликнули профессора, но Снейп вовремя замолчал — ему хватило слова «где».

— У Хагрида, — ответил тот, глядя на МакГонагалл. — Я это… щеночка ходил чесать. Он, оказывается, ничего такой. Когда сытый. Он меня сам пригласил!

— Щенок? — едва не пискнула Минерва.

— Хагрид, конечно.

Снейп автоматически опрокинул в себя флакон с успокоительным, предназначенным для Альбуса, и протянул такой же Минерве…

Гарри Поттер был срочно отправлен в башню своего факультета, а старая мятая газета отправилась в камин — нечего делать мусору в покоях декана Слизерина.

_______________________________________________________

* 1 английский галлон = 4,5461 литра.

* 1 английская пинта = 0,56826125 литра.

Что еще притащил этот чертов мальчишка? Северус Снейп рассматривал малый фиал для ингредиентов, в котором плескалась странная жидкость, запахом издали подозрительно напоминающая кофе, а вот цветом… Глубокий черный цвет с фиолетовыми искрами как бы намекал на опасность. Ну и «темность», конечно. Он приготовил реактивы для тестирования — совать это прямо под нос и вынюхивать знакомые запахи составных частей он поостережется, а в рот такое тянуть и подавно не будет. Но все же жидкость странно притягивала взгляд, особенно танец искр. Ну, Поттер…

Блокнот, лежащий на краю рабочего стола, засветился.

«Как чувствует, — подумал Северус, открывая и вчитываясь в торопливые мальчишечьи каракули. — Что?! Поттер подоил-таки фестрала?!» — Он хлопнул себя по колену и больше сдерживаться не смог.

От его хохота проснулся бы весь факультет, вот только стены были каменными и толстыми, а дубовые двери по звукоизоляционным свойствам не особо им уступали.

Ай да мальчишка! Вот ведь шельмец какой! Та-а-ак… каракули появились снова.

«В постели пишет», — догадался Северус, не замечая, как его пальцы поглаживают сосуд с уникальнейшим ингредиентом. Не входит ни в какие зелья? Ха. Просто никто еще не пробовал. Он будет первым. Первым. Ух…

От сонливости и усталости не осталось и следа. Он читал дальше и готов был сам себе выдать премию за эту прекрасную идею с блокнотами.

Значит, Хагрид хотел, чтобы Гарри знал, как нейтрализовать пса. Ну да, Гриндевальд явно притащил церберенка не просто так. И муляж Философского камня целиком и полностью укладывался в общую концепцию, как и волдеморда на затылке Квирелла. Правда вместо глупого щенка и простой до безобразия полосы препятствий камень теперь охраняет директор лично — просто и со вкусом. Главное, чтобы карман мантии не прохудился ненароком. Хотя Лорд вряд ли скоро им озаботится.

Логика задумки постепенно выстраивалась: натаскать мальчика-героя, намекнуть ему на камень — хотя бы той статьей, а потом как-то собрать Квиррелла с его придатком и Гарри на полосе препятствий… точнее, в ее конце. Да он что, совсем спятил?! Одиннадцатилетнего ребенка противопоставлять какому-никакому, но все же профессору! Взрослому магу! Да еще с темнолордством головы… Мало Альбус ему мозги пожег, мало!

Ладно, теперь хотя бы часть приготовлений ясна. И все записи, относящиеся к этому, можно будет отложить, чтобы не мешали.

Он аккуратно перелил и убрал молоко фестрала, предвкушающе-нежно улыбнувшись специальному флакону, в котором ни одно зелье не портилось практически неограниченно долгое время, и отправился к дорогому директору — кажется, пора обрадовать старика.

Альбус действительно порадовался, и они быстро пересортировали и отложили часть записей в какую-то папку — уничтожать их директор категорически отказался. Северус вручил ему зелье памяти и усовершенствованное Укрепляющее, получил взамен приличных размеров кошелек и сильно удивился.

— Любой труд должен быть оплачен, а уж твой… Мой предшественник тебе сильно задолжал, Северус, я тут нашел записи по зельям, что ты варил все эти годы. Я расплачусь, но не сразу.

— Вы мне отдаете это просто так? Я не должен буду за них отчитываться?

Дамблдор посмотрел сердито.

— Меньше всего я хотел быть неблагодарным, особенно в отношении тех, кто сейчас на моей стороне и всеми силами помогает мне достигнуть цели. Ты же не спишь почти, Северус, давно себя видел в зеркале? Бледный, под глазами черно, волосы слиплись… Думаю, пока мы можем не торопиться. Я еще раз все просмотрю, кажется мне, это что-то вроде сценария на нынешний учебный год. Для Тома и Гарри в первую очередь. И если тебе нужна любая помощь или возникает нужда в чем-то, Северус, ты знаешь, что можешь прийти ко мне.

— Вы так богаты, Альбус? — после стольких лет в такую беспримерную для директора щедрость верилось с трудом, но кошелечек в руке был увесистым и исчезать не торопился.

Дамблдор криво усмехнулся:

— Нашел кое-какое наследство. Кстати, если интересно полистать гримуары Певереллов, заходи, как будет время.

Северус скрипнул зубами.

— Похоже на не очень тонкое издевательство, Альбус-с-с…

— А вот такое издевательство не хотите? — директор пошарил в бумагах на своем столе, выудил конверт нежно-розового цвета и небрежно швырнул его Снейпу.

Тот начал читать, но тут же поднял изумленные глаза:

— Гилдерой Локхарт? Серьезно?

— Не угодно ли сгрузить свои обязанности на такого вот коллегу? — по язвительности тон Альбуса не уступал фирменному Снейповскому — видимо, разгребание за предшественником здорово допекло старика. — У нас, видите ли, договоренность на следующий год. Полчаса назад раскопал в зеленой папке. За что?! И да, Северус, я его опусы читал. Точнее, пытался. Он мне прислал это, — он потряс конвертом, — со своей новой книгой. С автографом.

Дамблдор выглядел так, словно съел полкило лимонных долек. Настоящих. С кожурой.

— Да я бы хоть на Хагрида сгрузил! — вырвалось у Снейпа, но он уже мысленно обругал себя за запальчивость и хотел было дать обратный ход, как Альбус покачал головой:

— И другого искать некогда. Вы и так света белого не видите, так что… Пусть будет Локхарт.

Росчерк пера, и послание исчезает в камине.

— Ну, Альбус… — Северус хотел было еще что-то сказать, но безнадежно махнул рукой.

— Спасибо, Северус. Я все-таки надеюсь, что это будет немного лучше, чем Хагрид. А теперь просто позволь себе передохнуть. ЗОТИ у старших я с завтрашнего дня возьму на себя, и на следующей неделе тоже, если, конечно, не успею утрясти все вопросы с нашим пи… — Альбус картинно вздохнул перед тем, как закончить слово: —…сателем.

Снейп поперхнулся от неожиданности и закашлялся. Надо же... как все достало старика. Такой Альбус раскрывался перед ним впервые. Неужели они наконец поймут друг друга?

* * *

Вторая неделя учебы шла тихо и мирно. Только после занятий в среду в одном из пустых классов состоялось небольшое совещание. Присутствовали только первокурсники, а вот то, что были они очень разными, одна даже с другого факультета, удивляло. Но общая цель объединяла и не таких. В данном случае она была весьма и весьма серьезной: Запретная секция библиотеки Хогвартса манила многих.

— А я говорю — каталог! — гнул свою линию Гарри Поттер. — Мало ли, может она мне и даром не сдалась, может, нету там того, что я хочу?!

— А что ты хочешь? — раздалось сразу несколько заинтересованных голосов, принадлежащих сестричкам Патил и Маркусу Белби.

— Ты сам-то в это веришь? — нахмурилась Гермиона.

— Не очень, — честно ответил Гарри. — Даже надеюсь на обратное. Но лучше проверить прежде, чем соваться.

— В каталоге может быть написано, где находится та или иная книга, — внес свою лепту Невилл. — У нас дома так…

— Точно! — подхватили Гарри и Гермиона, тоже хором.

— Значит, решено. Нам нужен именно каталог Запретной секции. Девочки, — Гарри повернулся к Падме и Парвати, — а вы уверены, что в обычном словаре этого, что там у вас, не найдут?

Близняшки гордо выпрямились и фыркнули:

— Если наш отец едва нашел!

— Ему пришлось обойти весь Канчипурам!

— Ну, раз весь Канчипа… канчипу… тогда конечно, — кивнул Гарри. После того как он узнал, что вампиры в Индии — это веталы, духи, вселяющиеся в трупы с целью просто раздражать и мучить людей из зависти, к культуре этой древней и, безусловно, интересной страны он слегка охладел. — Хорошо, пусть наследство вашей тетушки послужит утолению самой благородной жажды — нашей жажды знаний!

Гермиона Грейнджер посмотрела с уважением, а остальные — даже с некоторой оторопью, так что Гарри немного возгордился — как он задвинул!

— И все-таки перечень тем, что нас интересуют, нужен, — Падма Патил немного обиделась из-за того, что Поттер не заинтересовался великим городом тысячи гопур**.

(* Канчипурам — древний религиозный и культурный центр Южной Индии, один из семи священных городов индуизма.

**Гопура — надвратная башня).

— Конечно, — покивал Гарри. — Но все ли мы хотим их сообщить? — он обвел собравшихся взглядом.

— Может, клятву дадим друг дружке? — предложил Невилл.

— А ты умеешь?

— Н-не очень. Но я читал.

— Это может быть опасно! — встряла Гермиона. — Я тоже читала, можно случайно нарушить, а потом всю жизнь будешь мучиться. И вообще, это сложная магия, а у нас пока умения так себе. Но я могу сказать, что меня интересует все на букву «И». И вообще, мы же не хотим ничего такого плохого, чего бояться? Не друг дружки же?

— Это ты про искусственную магожизнь? — Гарри вспомнил, как они говорили об этом с Малфоем на уроке полетов. — Давай я к Малфою и подкачусь, попросим…

— Названия и авторов книг я записала, спасибо, Гарри. Предпочту поискать сама, чем быть обязанной… всяким.

— Очень даже не всяким, а наследнику известной семьи, — возразил Невилл. — Малфои те еще… конечно, но ссориться с ними не стоит.

— А кто говорить про ссориться? Просто я ничего не хочу у него просить! Принципиально! — Грейнджер аж ножкой притопнула.

— Да поищем, поищем, — успокоил ее Гарри. — А у него я и для себя могу попросить.

— Я сказала не на…

— Гермиона, тебе надо тогда еще в артефакторике смотреть, — перебила ее Падма. — Одушевление часто связывали с артефактами, защищающими дом. По крайней мере, у нас так часто делают. Папа неплохо на этом заработал в юности. Обещал брата научить, но он пока еще маленький…

— Хорошо, значит и на «А»…

— А мне на «В», — признался Гарри.

— И что ты все носишься со своими вампирами?

— Хочу, — набычился Гарри.

Гермиона, Невилл и Маркус дружно вздохнули. Гарри своим фанатством по поводу этой нежити их за последние дни успел достать.

Сам же Гарри вспомнил, что где-то читал о том, что важные вещи надо прятать на самом видном месте. Теперь если у него вдруг сами отрастут клычки — а такое бывало, когда он сильно злился, и отрегулировать не всегда удавалось, — все будут думать, что это он прикалывается или накладки сделал. Фанат потому что. А так ему все было на руку — и отношение к Снейпу, потому что тот на вампира похож, и то, что его тянуло в подземелья, и призраки интересовали…

— А я хочу справочник по опасным растениям, — признался Невилл. — Просто интересно же! У нас дома два тома есть, а их на самом деле двенадцать.

— Ну, нам все про змей, — призналась Парвати, которую не успела одернуть Падма.

— О! — Гарри радостно повернулся к ним. — Мне тоже!

— Э-э-э… Поттер, это немного личное, — Парвати явно насторожилась.

«Вот так да… они что, тоже интересуются парселтангом? Или змеями вообще?»

— Если найдете что-нибудь про парселтанг, зовите меня.

— Зачем тебе? — сестрички вылупились на него так, что стали выглядеть совсем на одно лицо.

— Просто интересно. У меня дома ужик жил, — похлопал невинными глазами Гарри. — Хороший такой. Нравятся мне змеи…

— О, а у нас дома удав! — воскликнула Парвати и обернулась к сестре. — Да перестань уже меня дергать! — И повернулась обратно: — В Индии удавы прекрасно ловят мышей и крыс, если кто не знает.

— Знаем, — подтвердил Невилл.— Я читал. Тогда надо смотреть словари.

В последнее время его уже мало что удивляло, если, конечно, это исходило от Гарри Поттера. Он вообще довольно быстро привыкал к обстоятельствам.

— Голова!

— А еще мне надо на букву «Ф». И на «Ц».

— Бестиарий тебе надо, если ты про цербера и фестралов.

— Нев… ну ты вообще гений! А Бестиарий это как?

— Это как справочник, только про магических живых существ, — подал голос наконец Маркус Белби. — У нас есть, меня старший брат им пугал, когда я был маленьким. Там такие изображения, они могут немного вылезать со страницы, если вовремя не захлопнешь. Так что надо осторожно, особенно кто первый раз.

— Они могут укусить?

— Они что угодно могут, только совсем оторваться от книги им нельзя. Короче, надо успевать вовремя закрывать. Я когда подрос, сам… — Маркус порозовел, — пугал себя.

— И родители тебе разрешали? — поразилась Гермиона.

— Почему нет? Волшебник должен знать опасных тварей, а руку мне один раз отрастили, больше не пришлось.

Гермиона временно потеряла дар речи. А потом разразилась длинной тирадой по поводу мер безопасности. Маркус с Невиллом и сестры Патил только плечами пожимали — если что, беги к колдомедикам, ну или тебя отнесут. Они только что голову оторванную не отрастят, а все остальное вроде не так и страшно.

Поддержку Гермиона нашла только у Гарри.

— Она права. Мы не можем позволить себе небрежность, — нахмурился он. — Потому что если кого-то придется нести в Больничное крыло, все обо всем догадаются, и фиг мы в следующий раз до запретных книг доберемся. Лично я так рисковать не хочу.

— Он прав, — кивнула Парвати. — Починить нас починят, но с библиотекой можно будет проститься. Ну, с той частью.

— Тогда обязуемся соблюдать…

— Да что еще соблюдать, ка-та-лог нам сперва надо, ка-та-лог! — потрясла каким-то журналом Гермиона. — Или он тоже умеет руки отгрызать?

— Не должен бы, — Гарри задумался и вспомнил про лестницы, исчезающие ступени, вреднючие двери и непонятный коридор на третьем этаже, закрытый специальными заклинаниями. — Хотя кто его знает. Ладно, значит, будем действовать, как и планировали. А можно на ваши кольца посмотреть?

Парвати и Падма дружно протянули ему правые руки.

— Только снимать нельзя.

— А что будет?

— Тебя отравит. Вон там, с краешку, видишь завиток?

Все по очереди рассматривали странные значки, напоминающие небольших причудливо закрученных змеек, бегущих по ободкам девичьих колец.

— Красивые… — протянула Гермиона.

Гарри щурился — узор был слишком мелким, чтобы он мог его разобрать.

— Можно заказать. Папа недорого возьмет, мы скажем, что для нашей подруги.

— Я подумаю. Это правда оберегает?

— Еще как.

— Тогда спросите, сколько это будет стоить.

— Смотря из какого металла. Надо рассчитывать под тебя, — Падма деловито достала блокнот. — Дата рождения, желательно точное время, место, где родилась, то же самое о твоих родителях. Это для простейшего, для сложного надо прямую линию родных до четвертого колена.

— А если выйдет золото? Или платина? Я же не смогу!..

— Твоим родителям разве не важно, чтобы ты была в безопасности?

— Я хотела сама…

— Сама ты можешь сплести браслет, — Парвати повертела своими довольно обильно украшенными запястьями. — Я научу. Хоть из ниток плети!

Девочки откололись и занялись интересующими их вопросами, но Гарри успел сделать мысленную заметку: волосы фестрала вполне могут сгодиться для такого рукоделия. Сказать им? Или только Гермионе? Ладно, лучше потерпеть, потом видно будет.

— Маркус, а тебе что в Запретной секции надо?

— Так у нас Бестиарий только один том. А их пятнадцать.

«Хорошо что нас не так много, — подумал Гарри. — Есть шанс, что не передеремся».

Над библиотекой Хогвартса и мадам Пинс начинали сгущаться небольшие, весьма симпатичные и очень любознательные «тучки»…

Парвати Патил выловить своего декана удалось первой — вот такое получилось чудо, на которое никто не рассчитывал. Заинтересовалась девочка, что у нее на колечке написано, которое тетя подарила. Имя тети произнести Минерва МакГонагалл постеснялась: выговорить «миссис Бхагватичаран Пракаш» с первого раза, да для англичанки… попытаться можно, но лучше без слушателей. Однако имя тети оказалось еще не самым страшным — на скромном серебряном девичьем колечке, которое ей доверчиво протянули после какой-то странной ритуальной фразы, очевидно, на родном языке, Минерва увидела ползущих змеек, сворачивающихся в явные знаки. То есть буквы, как была уверена Парвати. Или слова. И она хотела в качестве курсовой работы по чарам расшифровать, что же у нее там написано. Сама.

«Не дай Мерлин, это парселтанг!» — подумала Минерва и направилась к Филиусу Флитвику — коллега должен быть сведущ в подобных артефактах, да и, в конце концов, у него учится сестра этой девочки! У нее тоже точно такое же кольцо, почему она не пошла к своему декану? Почему все это — ей, Минерве?

Филиус Флитвик только порадовался энтузиазму учениц, желающих до всего дойти самим, и, хоть язык он узнал, конечно, — почему бы не дать им задание? На родине девочки, по их словам, бывают часто, пригодится. Тем более на колечках ничего такого ужасного, кроме защитных чар, нет. Чары, конечно, нестандартные и довольно редкие, но если они распутают и переведут на английский — он сэкономит время, а заклятие пополнит его коллекцию. В любом случае полезно. Конечно, пропуск в Запретную секцию библиотеки первокурсникам еще ни разу не давали, ну так и все словари еще какие-то пару десятков лет назад стояли себе в свободном доступе. От тролльего и парселтанга до демонических разных уровней — бери и разбирайся. Вот только мало кто решался. Глупости это, такие вещи прятать, словарь — он и в маггловском мире словарь. Да и Дамблдор, поди, теперь против не будет, если вообще заметит.

Профессор Флитвик лично не поленился дойти до директора, кстати, заодно понаблюдать за его состоянием и насчет ЗОТИ посоветоваться, а в конце разговора как бы невзначай подсунул разрешение. Альбус подмахнул, почти не глядя, только плечами пожал. И на следующий день сестры Патил получили заветный пергамент.

Мадам Пинс ожидаемо не поверила, несмотря на подписи. Но директора выловить смогла только перед уроком ЗОТИ, получила утвердительный кивок и, пребывая в некотором внутреннем раздрае, вернулась на рабочее место.

Слегка обиженные ее недоверием первокурсницы явились через полчаса с группой поддержки в лице еще четверых учащихся и, самое главное, их декана. Деваться было некуда… Флитвик и мадам Пинс взаимно пофыркали, чем, кажется, развеселили молодежь, а потому быстро прекратили, и профессор Чар отправился в преподавательский зал к дальним стеллажам.

— А можно мы сами поищем? — спросила библиотекаря одна из близняшек.

— Вы с ума сошли? — нахмурилась мадам Пинс. — Вас там половина книг поубивать может.

— Что вы! Я имела в виду не на полках, каталог ведь у вас есть? Можно посмотреть? Мы очень, очень аккуратно! Ну, чтобы вам самой не возиться? А сестра хотела взять исследование по разным каталогам, знаете, от маггловских до магических.

Парвати Патил после легкого тычка под ребра активно закивала.

— Ну, хорошо… — мадам Пинс с удивлением покосилась на гриффиндорский галстук, но все же с облегчением вздохнула.

Значит, сегодня не придется полдня торчать в Запретной секции, каталог дети могут прямо тут посмотреть, он не опасный. Если в него пальцами не тыкать, конечно.

Именно это она и изложила слишком любопытным деткам, заставила повторить правила работы и меры безопасности, после чего выдала им здоровенный пухлый том и удалилась к себе.

Шесть голов со всех сторон склонились над каталогом.

— Ой как все запутано… — вздохнула Падма.

— А почему не по алфавиту? — сразу выдвинула претензию Гермиона Грейнджер.

— Что это за классификация — по полкам? Разве нельзя по датам, авторам и тематике? — поддержал ее Гарри.

— А может, Джеминио? — предложил Маркус Белби. — Тогда мы быстрее справимся… И каждый почитать сможет.

— А получится? — засомневался Невилл.

— Не попробуешь — не узнаешь, — пожал плечами Гарри Поттер и полез в карман за палочкой.

Хорошо, что больше никто не слышал, о чем они шептались. Потому что тем же шепотом трижды было произнесено «Джеминио», и теперь каждый из компании первокурсников держал персональный дубликат каталога Запретной секции. В инструкции по безопасности о том, что так нельзя, ни слова не было.

— Продержится до завтрашнего утра! — гордо заявил Гарри Поттер. Ему было весьма приятно сознавать, что он самый сильный маг в этой компании. Но он тут же округлил глаза и шепотом воскликнул:

— Эй, погодите… а настоящая-то которая?

— Вот, — спокойно взмахнула рукой Гермиона. — С которой копировали, я следила. Мне что интересно, у дублей опасные свойства тоже сохранились или нет? Тоже будут норовить хлебнуть нашей кровушки, или расслабиться можно?

Она рассматривала здоровенный том, стараясь держать его плотно, поворачивать аккуратно и не гладить страницы пальцами.

— Я бы предпочла не проверять, — сказала ей под руку Падма. — И читать так, как если бы это был оригинал.

Книги вели себя почти как совершенно приличные волшебные книги.

Каждая страничка была небольшим приключением! По одним пробегали ящерки, проползали, что-то шипя, змеи, мелькали разные, иногда совершенно невообразимые существа, выглядывали люди — то ли авторы, то ли их испытуемые, а может, и жертвы.

— Если таков Каталог, — в голосе Гермионы явно слышалось, что называет она его с большой буквы, — то какова же сама секция?

— Я точно туда хочу, — высказал общее мнение Гарри. — Самая потрясная библиотека в моей жизни. Кажется, я уже не удивляюсь, почему у волшебников нет кино.

— Если они тут норовят палец проколоть, что там, в секции, будет? Съедят все, до чего дотянутся, остальное про запас разберут? — вполне логично предположила Падма. — Ничего такой безопасный Каталог!

Ей только что вынырнувший из-за очередного названия книги какого-то мага-путешественника странный волосатый крокодильчик едва не оттяпал палец.

— Да ладно тебе, — примирительно прошептала ей сестра. — Если все правильно делать, ничего не случится. Зато интересно-то как!

Безопасный каталог все-таки соответствовал Запретной секции, но причинять серьезные неприятности, кажется, не собирался, точнее, не мог. Подумаешь, то одно, то другое название прорастало щупальцами, которые норовили схватить за палец или за слишком любопытный нос. Или птички вылетали, или выбегал кто-нибудь, потом быстро растворяясь в воздухе. Дети быстро научились держать лицо подальше и вовремя убирать руки — книга реагировала только на касания текста пальцами и, видимо, когда до нее долетало дыхание и его влага. Про то, что кровь свою книгам давать нельзя ни в коем случае, их предупредили. Да кое-кто и читал уже о таком… Но как же увлекательно было, когда все происходило вот так, наяву! Немудрено, что они увлеклись и изучали страницу за страницей до самого ужина и, соответственно, времени закрытия библиотеки.

Минут за десять до этого момента Невиллу пришла мысль…

— Мы это все с собой возьмем или тут оставим?

— Оставить? — Маркус был потрясен. — Да ни за что же…

— С собой, конечно, — вынырнул из-за очередной страницы Гарри.

— А как?

Гарри едва по лбу себя не хлопнул. Мадам Пинс не была похожа на ту, что делает свою работу спустя рукава. Вынести книги просто так можно было не мечтать.

— Да ладно вам, — развел руками Маркус, — Грейнджер вечно целые стопки таскает, ей и засунем.

— Все шесть? — пискнула Парвати. Она свой-то том удерживала не без труда.

— Все пять. Одна копия — ее.

— Я ж не донесу! — возмутилась Гермиона. — И вообще, они большие!

— Так мы поможем, — кивнул Невилл. — Иди набирай.

— Глупости это, — подошла Падма Патил, — такие талмуды в любом случае будут бросаться в глаза. Надо убирать под мантию.

— Я это и хотела сказать…

— У меня влезет, только если живот к спине прилепить! — посетовала Парвати, примеряясь к своей будущей «контрабанде». — Юбочка узкая. А если расстегнуть, выпадет.

— Под кофту засунь. Ой. Хи-хи. Ты… повзрослела.

— А у меня ремень! — то ли похвастался, то ли пожаловался Невилл, с пыхтением торопливо запихивая свою копию за пояс.

Брюки подозрительно потрескивали, но через несколько минут он тоже запахнул мантию.

— Ну как? — он покрутился.

— Да ты, приятель, поправился килограммов на пять! — оценил Гарри. — Хорошо, что я тощий.

— Будешь как мячик на тонких ножках…

— Зато можно и спереди и сзади засунуть!

— Да что там под мантией видно!

— Во-о-от почему у волшебников такая мода. Полезная вещь, — оценила наконец Гермиона. — Была бы я в джинсах, как обычно, и речи бы ни о чем не было.

Сестры Патил хихикнули, но против того, чтобы потолстеть на интересную книжку, тем более временно, ничего не имели.

Гермиона, сплавив свой экземпляр Гарри, озадачилась отвлекающим маневром, и, пока мадам Пинс оформляла ее книги, остальные успели рассовать свежеиспеченную контрабанду кто куда, в основном под мантию — в школьные сумки Каталог не входил, даже в совсем пустые. Да, они даже думали про него теперь с большой буквы.

«Пора, пора озаботиться чарами и артефактами расширения пространства, сумки же я видел», — подумал Гарри.

А потом сообразил, что уже столько всего, о чем заботиться… как бы не порваться. Нет, как только он мог раньше считать, что учиться в магической школе-интернате будет скучно? А ведь даже не стремился сюда. Каким же он был… магглом!

Только в коридоре резко потолстевшие юные рэйвенкловцы поняли, как им повезло, ведь библиотечные книги без специальной записи и заклинания-разрешения мадам Пинс выносить было нельзя. Несколько дней назад Гермиона как раз наблюдала подобное, а потом и с другими поделилась, кто не видел. Она подошла к мадам Пинс, чтобы записать на себя еще одну «Историю Хогвартса» (того года выпуска в их коллекции не оказалось), когда кто-то из первокурсников попробовал утащить книгу, а в результате застрял в дверях, книга же преспокойно улетела на стойку библиотекаря. Скандал был… А тут они вышли себе спокойненько.

— Нам просто нереально повезло! — воскликнула она, и все быстро сообразили, почему.

— Значит, на дубли библиотечная магия не действует! — предположила Парвати. — Фу-ух.

— Может, они вообще обезмагиченные получились? — Невилл похлопал себя по солидному животу, что был под стать сорокалетнему любителю эля.

— Ну не здесь же смотреть! — шикнула на него Падма. — Придем — увидим.

— Погодите, мы что, в гостиной прямо так все разложим? — спросил он.

— Тоже мне, проблема. Сядем в сторонку, обложку от Трансфигурации напялим и будем изучать. Она как раз такая же здоровенная.

— Грейнджер, ты голова-а-а! — уважительно протянул Белби, а остальные согласно покивали.

* * *

Старшекурсники-рэйвенкловцы, особенно старосты, на этой неделе не нарадовались спокойному и чрезвычайно усидчивому Гарри Поттеру и его компании. Пятеро самых шилопопых первокурсников мирно проводили все свободное время в гостиной или в комнатах, сидя за Пособием для Трансфигурации для первого курса, и вникали, вникали, вникали… И даже кое-что выписывали. Видимо, хотят разобраться со всеми заданиями первого курса, — решили старосты. Ну и молодцы. Потом смогут напроситься на факультатив. Вдруг МакГонагалл расщедрится на анимагию?

Старшекурсники проходили мимо. Кто-то кивал, кто-то бросал одобрительные взгляды, но компания воронят, уткнувшихся в книги — это же такое естественное зрелище!

К концу недели блокноты и тетрадки распухли от записей, и, кажется, все нашли всё, что хотели. Дело было теперь за самой Запретной секцией. Хотя Гарри Поттер решил, что ограничиваться школьной библиотекой определенно не стоит, особенно когда Малфой то мимо пройдет, то сядет за соседнюю парту. Ну и что, что Малфой иногда надменный, как индюк, и такой же вредный, в конце концов, он точно не дурак. Вот опять сел в соседнем ряду. Наверное, это он не случайно, э? Гарри покосился и, увидев взгляд Малфоя, безоблачно улыбнулся.

* * *

Дистанцию с Поттером Драко, конечно же, держал. По мере сил и желания. Проблема была в том, что и того и другого постепенно становилось все меньше. Он даже тетрадку завел для наблюдений за Поттером. И в ней появилось немало интересного…

Шляпа предлагала П. Слизерин. Он сам отказался. Дурак! Но не совсем. Мотив — много врагов. Это мы, что ли, враги?

Кровавый барон пригласил П. приходить к нему в подземелья! В наши! Даже декан… (густо зачеркнуто)

П. дружит с Лонгботтомом и грязнокровкой Г.

П. не хочет летать на старой метле. Они действительно ужасные. Когда уже отец и Совет попечителей разберутся? Хочу летать!

Г. знает про летные качества метел и как рассчитывать турбулентность!!! Откуда?! Это что, знает КАЖДЫЙ маггл?

КТО СКАЗАЛ, ЧТО ПОТТЕР — ГЕРОЙ, там же НИКОГО НЕ БЫЛО?!

Об кого убился Т.Л.??? Написал отцу. Тот не ответил.

П. нахал! Недопустимое панибратство!

П. соображает в зельях. Ухватки, как у нашего декана. Сказать отцу или не сказать?

Мог ли Снейп учить П.?

Не верю, он бы голову ему откусил в первые же полчаса. Но проверить надо.

У П. наглость — второе счастье. Или первое. Ужасно невоспитан! В наши подземелья шастает, как к себе домой. А Кровавый Барон его поддерживает. Безобразие! Он бы так за своими смотрел, за нами то есть.

Говорят, Квиррелл уволился из-за П. Вот бы знать, почему. Если это правда, то я тоже так хочу.

Продолжаю следить. Вся воронья компания корпит над Трансфигурацией. Заучки. Но почему-то это их спокойствие вызывает опасения. Лестницы они уже поставили. Что дальше?

П. помогает кошка Филча! Что он с ней сделал?

* * *

Гарри Поттера всякие чистокровные заморочки интересовали мало, в отличие от библиотеки Малфоев, о которой Драко так ненавязчиво проговорился на уроке полетов. Полеты, кстати, отменили распоряжением Совета попечителей до полной замены всего парка школьных метел. Гарри грустил, но и без этого дел ему хватало. А еще он знал, что если потребуется, Снейп его научит.

Многие первокурсники, особенно рэйвенкловцы, отнеслись к отмене уроков полетов достаточно философски. Немножко побуянил Гриффиндор, да Драко Малфой строчил домой одно письмо за другим, предлагая разные модели. Конечно, в школе об этом никто не знал. В конце концов Драко получил довольно раздраженный ответ отца по поводу того, не соблаговолит ли дорогой сын закупить два десятка «Нимбусов» из своего сейфа. Ах, не хочет? А почему другие должны хотеть?