Altera fabula (джен)

Северус проснулся от того, что у него чувствительно ныла нижняя губа. Обнаружив на подушке капли крови, он моментально проснулся и ликвидировал пятна — привычка, накрепко въевшаяся еще с первого курса — но причину осознал не сразу. Сначала ощутил неудобство и привкус собственной крови во рту, потом вспомнил, о чем думал, когда засыпал. Вот как сработало, значит.

Он подошел к зеркалу и едва не фыркнул. Хорош! Нижняя губа, пораненная выступающими сверху весьма приличными клычками, распухла, болела и была украшена, если можно так сказать, конечно, специфическими ало-фиолетовыми разводами с парой багровых сгустков на ранках. На бледном лице, обрамленном черными волосами, это смотрелось весьма впечатляюще.

Он вызвал Темпус и задумался. Принцип он не совсем понял, поэтому радоваться успешной трансфигурации не спешил. Да, своеобразное ощущение, когда волшебство случилось с ним почти независимо от его воли. Клыки теперь надо было как-то убрать — без этого залечивать ранки смысла не имело. Он сосредоточился и через минуту посмотрел в зеркало снова. Ничего не вышло. И даже попытка отменить трансфигурацию с палочкой не помогла!

Идти так? Конечно, он может сделать иллюзию, что вернет ему обычный облик, но она будет слетать после каждой аппарации и любого заклинания, которое он вздумает применить. После перехода по каминной сети тоже, наверное. Он не пробовал, правда, но иллюзии всегда были достаточно хрупкой вещью. Кстати, именно поэтому он и не стал совершенствоваться в данном направлении, хотя искушение одно время было. Снейп представил, как заявится, сверкая клыками, под светлы очи директора, и усмехнулся. Выглядело более чем зловеще.

Надо убирать. Когда с трех попыток ничего не вышло, Северус, следуя своему правилу, плюнул и пошел готовить завтрак — времени оставалось не так и много.

Небольшая кофейная чашка с толстыми стенками отросших зубов не касалась, ссадины ныли, ну, да это была не боль — сущая ерунда. Волновало в данном случае больше всего то, что он мог ненароком оставить где-то капли своей крови, а это никуда не годилось.

Дожевывая бутерборд с сыром, он ощутил, как его челюстям постепенно становится… удобнее, поднялся и дошел до зеркала. Клыки уже почти не торчали. Вот, значит, как надо расслабиться — достаточно дать телу задание и — все? Очень интересно.

Так, время почти закончилось. Осталось быстро залечить ранки и отправляться за Поттером.

* * *

Гарри проснулся ни свет ни заря. Ему приснилось, как они ходят со Снейпом по какому-то парку и не могут найти могилу родителей Гарри. А потом тот спрашивает, все ли у него, Гарри, готово. «Готово к чему?» — хотел спросить он, но проснулся.

И в голову ему пришла простая мысль о том, что он же на кладбище-то никогда не был, и как там… что там делают вообще? Молча стоят рядом? Это просто, ну, а вдруг еще что-то полагается? Снейпа спросить — так он тогда, если что, не успеет подготовиться. О… цветы же! Он же в кино видел, как на кладбище все шли с цветами. Только это были похороны. А если те были уже давно, то как надо?

Гарри быстро собрался, наспех позавтракал и, вместо того чтобы вернуться к себе, обосновался в гостиной. А где еще ему устраивать засаду на тетю? Завтрак-то готовить она все равно мимо него пойдет!

Петунью вопрос племянника, выданный единым духом:

— Доброутро-тетя-цветы-каждый-раз-берут-на-кладбище-или-только-когда-похороны?! — едва не сбил с ног. Она оперлась на косяк и вопросительно посмотрела на кошмарного мальчишку, а тот добавил уже спокойнее:

— Мы с профессором к моим родителям сегодня идем. На кладбище.

Петунья медленно изменилась в лице и осела на ближайший стул.

— Лили…

— Тетя, что вообще полагается? Что я делать должен?

— Ты можешь поговорить с ней… — слегка рассеянно ответила та. — Скорбеть на кладбище полагается. За могилой ухаживать. Да, цветы, — слабым голосом произнесла Петунья Дурсль и медленно пошла прочь из дома.

— Она же не… — Гарри поднялся вслед за ней, но у черной двери уже раздался характерный хлопок. Черт, он же ничего не успел! Может, Снейп согласится куда-нибудь зайти за цветами? Скорбеть — это вообще как?

Когда он выскочил за дверь, за ней стоял профессор Снейп, как обычно, в черном, держа в руках два аккуратных букета. Белые лилии и синие ирисы, кремовые лилии и хризантемы. Откуда Гарри знал? А кто больше него в теткином саду ковырялся?

— Выбирайте, — ответил Снейп, кивнув вместо приветствия.

Гарри поздоровался и протянул руку к кремовым цветам, между которыми маленькими солнышками теплились небольшие хризантемы, но в этот момент дверь хлопнула, и на пороге черного входа появилась тетя Петунья с букетом.

Гарри распахнул глаза и мысленно охнул. Чтоб тетка вдруг срезала свои самые лучшие розы?!

— Ты хочешь пойти, Петунья? — непривычно глухо спросил Снейп.

Тетя сжала губы, и Гарри сразу понял, что она никак не может решиться даже на ответ. Она сунула в руки Снейпу букет, всхлипнула, помотала головой и почти бегом вернулась в дом.

— Держитесь крепче, Поттер, — предупредил Снейп. — Аппарация тем сложней, чем больше расстояние.

Гарри прижался к нему, забрав все три букета одной рукой, так что теперь походил на небольшую самоходную клумбу, а второй крепко сжал широкую ладонь. Через пару секунд они скрылись в аппарационном вихре.

Они вышли у самых ворот кладбища — очень, очень старого — это было видно и по деревьям, и по заросшим мхом памятникам. Идти оказалось совсем недалеко.

Простое прямоугольное каменное надгробье, высеченные имена, какая-то странная фраза… «Последний же враг истребится — смерть».

Гарри прочитал ее три раза, несколько раз переставил слова, но так ничего и не понял.

В это время Снейп наколдовал несколько ваз из валявшихся поблизости камешков, наполнил их водой и замер. Гарри подумал и решил, что будет лучше, если со стороны мамы свой букет поставит профессор. А он, Гарри, еще успеет. В следующий раз. В конце концов, не отцу же его Снейп цветы принес!

Взял одну из ваз, пристроил возле имени отца букет, представил, что маме бы он тоже понравился, и пошел за следующим. Букет от тети он поставил в середину. Получилось очень красиво: светлые, почти белые букеты, разделенные темно-вишневыми бархатными розами.

— Красота! — вырвалось у него, и он поймал недоумевающий взгляд Снейпа. — Э… разве нет? Вот только кому она нужна? Они ведь не увидят, так зачем все это?

— Это вам нужно, По… Гарри. Подумайте пока.

Снейп немного отошел, а Гарри задумался. Ну… раз просили. Думать вообще полезно, он давно это понял.

Пожалуй, ему самому понравилось, как стало выглядеть надгробие. Действительно красиво. И… что? Он представил, как если бы ничего этого не было. Нет, с цветами точно лучше.

Ему лучше? Но ведь он не будет каждый день ходить и смотреть. Хотя помнить будет, точно. Ну надо же.

Он присел и медленно провел ладонью по камню. Странно. Он все-таки не всегда был один. У него, пусть недолго, но были родители, дом и, наверное, счастье. Хорошо бы вспомнить, как это было, конечно, но даже если не получится — теперь он знает, что это просто было. Гарри не был уверен, стало ли ему легче или приятнее, но что-то изменилось в глубине, внутри, совсем чуть-чуть. Он медленно выпрямился.

Надо еще постоять или можно уже идти? Он вполне мог разговаривать с животными, но с камнями… Извините.

Глядя на подходящего к нему все ближе Поттера, Северус приготовился к пренеприятнейшему разговору о той самой ночи, но мальчишка просто взял его за руку, заглянул в лицо и тихо предложил:

— Пойдемте уже отсюда, а? — и тут же округлил глаза. — Ой, у вас получилось!

— Что получилось? — переспросил Снейп — мыслями он был пока далеко.

— Так клыки же! Вон, по губам видно. Как я раньше-то не заметил? Здорово же, правда? А кусать вы пробовали? А как убрали?

— Убрать оказалось сложнее всего, — признался Снейп, уже привычный к такому напору.

— Точно! У меня тоже…

Гарри принялся рассказывать о том, как в самый первый раз проделал сложнейшую обратную трансфигурацию, и Снейп понимал: кроме привычной магии, существует еще и вот такая… детская. Или нет, лучше будет назвать ее интуитивной. А ведь ему когда-то попадался такой термин, зря он тогда внимания не обратил.

Гнездившаяся неподалеку пара галок смотрела, как, дружески беседуя, идут по тропе двое в черном: мужчина и мальчик. Вот они остановились перед поворотом на главную дорожку, не сговариваясь обернулись, и мальчик прислонился к мужчине спиной, а тот словно невзначай положил руку ему на плечо.

Мгновение, — люди исчезли за стволами старых дубов, а галки слетели к самому памятнику: надо же проверить, не оставили ли им тут чего-нибудь съедобного. А еще через несколько минут из птичьих головок исчезли все воспоминания о тех, кто тут был — неподалеку из норки выскочила мышь. Еда!

* * *

Гарри и Северусу пришлось пройти мимо площади с памятником семье Поттеров, но скульптура не вызвала у Гарри каких-то особенных чувств. Он только спросил у Снейпа, похожи ли тут родители на себя, получил отрицательный ответ, криво улыбнулся, смерив взглядом каменного малыша на руках каменной женщины, и отвернулся.

«Что ж, приятно сознавать, что и в этом наши вкусы сходятся, — подумал Северус. — Хотя я ожидал от мальчишки совсем другого. Однако ошибся, и это определенно к лучшему. Осталось одно, самое неприятное».

Они приближались к тому самому месту, куда Снейп еще ни разу не мог заставить прийти самого себя. Но с Поттером, продолжавшим рассуждать об использовании вампирских зубов в — не поверите! — педагогической практике, это оказалось ошеломляюще просто. Правда, тут же его ошеломили предложением отращивать клыки и улыбаться тем ученикам, которые списывают контрольную.

— У меня не списывают, — отрезал он, подумав, что если он просто улыбнется, без клыков, эффект может быть ничуть не хуже. Проверить, что ли? Оп… пришли.

— Это мой дом? — скептически-разочарованно спросил Гарри, ткнув одним пальцем в ветхую ржавую калитку.

«Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для магглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью».

— Я чего не понял… — Гарри продолжал смотреть на табличку. — Это моей бывшей семье памятник или злой силе?

Северусу, приготовившемуся к тяжелой для него беседе, стало интересно, что еще выдаст этот незамутненный знаниями и условностями поттеровский мозг. Пока все шло просто удивительно. У него даже не ныло ничего внутри после кладбища, и Северус прекрасно понимал, кого должен за это благодарить.

А уж если вдуматься да кое-что вспомнить, мальчишка действительно мастак задавать интересные вопросы. Во что выльется этот?

— Это мемориал такой, — ответил он как можно нейтральнее.

— То есть я тоже к нему теперь не имею права прикоснуться? Это больше не мой дом?

Снейп закашлялся. «Точно, хороший вопрос. И что ему сказать? Что мальчишке придется с нашим министерством разбираться?»

— А где я жить должен? — продолжал Гарри. — Ну, потом, когда школу окончу? И вообще, это такая награда, что ли — отобрать у выжившего ребенка место, где он мог бы жить, чтобы сделать мемориалом?

Снейп изумленно узнал в тоне Поттера собственные ядовито-саркастические нотки и… не мог не одобрить. Потому что — а как еще-то? Хорош «подарочек» для того, кого назвали «юным героем», ничего не скажешь. Сказать кому…

— Знаете, Гарри, кажется, есть у меня одна мысль. Тягаться с министерством — уж не с вашей весовой категорией, это точно, до совершеннолетия вам далеко, да и после это не очень-то поможет, но есть парочка журналистов… И общественное мнение. Но об этом попозже.

Снейп мысленно уже представлял себе перрон Хогвартс-экспресса. Почему бы там не оказаться парочке журналистов, даже без разницы, каких? Отправка в Хог бедного сиротинушки, нищего, несчастного… да, вот точно такого, какого он забирал из хижины на островке! Заодно у него в кои-то веки среди этих засранцев-бумагомарателей полезные должники появятся.

«Может, Альбуса все-таки предупредить?» — мелькнуло в мыслях, но в этот момент Гарри отошел от калитки и посмотрел куда-то вдаль. В перспективе улочки виднелась неслабая туча, которую ветер быстро гнал прямо на них. В воздухе запахло свежестью.

Снейп притянул Гарри к себе, тот уже привычно схватил его за руку, и они аппарировали на Косую аллею.

* * *

— Альбус, позвольте представить вам Гарри Поттера, — были первые слова Снейпа, когда он придержал вывалившегося из камина мальчишку, чтобы избежать тесного знакомства его лба с полом — все-таки он в Хогвартсе каменный.

Несколько часов между посещением земли поттеровских предков и назначенным директором временем они провели вполне приятно. Снейп закупил необходимые ему вещи, Поттер узнал ответы еще на пару десятков вопросов, они прекрасно перекусили в маггловском ресторанчике неподалеку от Кингс-Кросс, после чего едва не пропустили время аппарации к камину в «Дырявом котле», увлекшись перебиранием старых книг в лавке старьевщика.

Гарри был изрядно удивлен — тут оказалось куда любопытней, чем в светлом и новеньком «Флориш и Блоттс», однако вытащить себя оттуда позволил безо всяких.

— Здравствуй, Гарри, — доброжелательно улыбнулся старый волшебник в ярко-синей мантии, которая рябила от двигающихся по ней круглых золотистых шариков. — Альбус Дамблдор.

Гарри проморгался и потряс головой. После сумрака в лавке и непроглядной темноты каминной сети зрелище было явно не для его глаз — их просто заломило.

— Извините, здравствуйте, директор, сэр, — он попытался шаркнуть ножкой, но получилось не очень.

— Вы можете звать меня профессор Дамблдор, — ласково улыбнулся тот. — Может быть, вы хотите меня о чем-то спросить, мистер Поттер? Могу я называть вас по имени? Гарри?

— Да, конечно — ответил Гарри, а сам подумал:

«Ну вот еще… Профессор у меня один… Директор Дамблдор будете. А что спросить-то?»

И тут его осенило.

— Так это вы мне письма присылали?

— Да, Гарри, — радостно улыбнулся старик, — Ты сохранил их? Ох, боюсь, их было слишком много, видишь ли, я немного не рассчитал с умножающим заклятием.

Гарри стало не по себе. Ведь если все то, что случилось с дядей и тетей, устроил лично директор, то он же может и с ним! А что было бы, если бы письма распечатывал он сам? А… сов он тоже умножал?

Альбус удивленно смотрел, как вежливый мальчик превратился в испуганного и бочком-бочком быстро оказался за спиной Снейпа, который в свою очередь не менее удивленно смотрел то на Альбуса, то на Гарри.

— А что с ними не так?

Возмущенная физиономия мальчика вынырнула из-за мантии Северуса Снейпа.

— Да все не так! Дядя вообще спятил!

— Как?! — всполошился Дамблдор. — Что случилось?

— Вы что в те письма такое засунули, что он… — Гарри осекся и подергал Снейпа за мантию.

Тот, подняв бровь, заглянул себе за спину.

— А может, не надо этот Омут памяти, а? — почти прошептал Гарри.

— Поттер, вам же здесь учиться. Я совершенно уверен, что директор вовсе не желал ничего плохого ни вам, ни вашим родственникам. Вам следует сейчас же разъяснить это недоразумение!

Дамблдор одарил своего подчиненного таким благодарным взглядом, что тот едва не вздрогнул.

— Гарри, я даже готов извиниться, но, право, хотелось бы знать, за что, — вздохнул директор. — Будь так добр, расскажи, хотя бы для того, чтобы я больше так не ошибался.

Гарри хмуро вышел из-за спины Снейпа и спросил:

— А мои воспоминания в вашем Омуте памяти тоже можно посмотреть?

— Вы готовы ими поделиться?

— Конечно. А то рассказывать долго. Это было… это просто бред какой-то был, вот.

— Ну… я никуда не тороплюсь, но если вы настаиваете…

* * *

Просмотром панического бегства семьи Дурслей они занялись втроем, причем Гарри комментировал, иногда довольно язвительно. Снейп молча наслаждался. Дамблдор грустил и думал, что с Дурслями что-то не так не только из-за писем. А Гарри думал, что этот Омут памяти, или Думосбор, оказался потрясающей штукой, и уже предвкушал, как увидит живую маму…

Директор же, едва вынырнул, действительно извинился.

— Зелье приязни, — почти то же, что на портале? — спросил Снейп. — И много у вас его еще осталось?

— Достаточно, — Альбус блеснул очками, и расспрашивать его дальше Северусу мгновенно расхотелось, и повернулся к Поттеру. — Я виноват, Гарри, не рассчитал количество…

— Магглам, — язвительно уточнил Снейп. — И количество, и концентрацию, я бы сказал.

Альбус сжал челюсти и сосчитал до десяти.

— В следующий раз обязательно буду консультироваться с тобой, Северус.

— А теперь можно мне тоже посмотреть? — встрял Гарри. — Вы же обещали. Про маму?

«Очень вовремя», — подумал Снейп, доставая флакон с воспоминаниями.

Гарри нырнул в омут, а его профессор с директором успокоились и завели мирную беседу за чашечкой чая. Самого простого чая, как определил Снейп, цейлонского. Директор, что удивительно, не торопился с расспросами, так что Северусу пришлось самому вещать про успехи Гарри Поттера в обучении — подробно, в деталях, чтобы время занять и ненароком не сообщить лишнее. Например, про вампирские увлечения и все, что с ними связано, и тем более про то, что он сам еще не успел все выяснить.

Через полчаса довольное лицо Гарри показалось над поверхностью клубящегося тумана.

— Спасибо, — прочувствованно произнес он и довольно улыбнулся Снейпу. — А можно еще?

— Может быть, мне тоже поделиться? — спросил директор.

— О, да, конечно! Спасибо!

Когда Альбус закончил вытягивать из виска чуть мерцающую туманную ленту и поместил ее в Думосбор, Гарри перед тем, как снова окунуться с головой в волшебную чашу, не удержался от вопроса:

— А это очень трудно? На каком курсе этому учат?

Беседа затягивалась, зато наконец перестала всех напрягать.

* * *

В Лютный переулок Снейп сегодня так и не успел. Засиделись они с директором и Поттером. Странная компания, надо отметить. Ясно было, что Гарри побаивается Великого Светлого (и правильно делает, кстати). Как и то, что для самого Альбуса этот факт оказался весьма огорчительным. Что ж, за пару недель, да из светлого в темного быстро не переквалифицируешься. Немудрено, что директор не привык к такому отношению. А чутье у Гарри отличное, не отнять…

Но не слишком ли картинно он испугался? Северус уже неплохо понимал, что мальчишка частенько играет на публику, хотя и сам вполне верит в то, что хочет изобразить. Убойное сочетание. Слизерин по нему плачет, как ни крути. Эх, придется как следует поработать, чтобы такого не случилось.

Когда уже в сумерках он аппарировал Поттера на Тисовую, их встретила Петунья, удивив обоих.

— Снейп, как добраться до… — она осеклась, — до могилы моей сестры? Смогу ли я, — она прерывисто вздохнула, и Северус не дал ей продолжить:

— Есть несколько вариантов, — он старался, чтобы его голос звучал успокаивающе. — Ты можешь добраться маггловским транспортом. В соседнем поселке живут и волшебники, и сквибы, и м… обычные люди. Место называется Годрикова впадина. Схему, где что расположено, я принесу или передам с Гарри. Второй вариант — я могу аппарировать туда тебя или вас с Гарри, это максимально быстро, но вызывает не самые приятные ощущения. Третий — если соберешься поехать маггловским способом вместе с Гарри, то лучше всего, чтобы я вас там встретил. Ему не стоит появляться в местах, где много волшебников, без присмотра.

— Магглы могут перемещаться вместе с волшебниками? Насколько это опасно?

— Если точнее, волшебники могут перемещать магглов, но полностью это безопасно только в том случае, если человек хочет переместиться туда же.

— Как можно хотеть «туда же», если не представляешь, как это выглядит?

— Или абсолютное доверие, — Снейп усмехнулся, глядя, как скривилась Петунья. — Или я опять-таки передам колдографию, тогда ты будешь представлять нужное место. Этого достаточно. Думай.

— Где вы были раньше, вы все? — внезапно горько спросила она и ушла в дом, не затворив за собой дверь.

Гарри быстро попрощался, и Снейп аппарировал домой, не дожидаясь, пока тот уйдет. А потому не видел, как мальчишка долго задумчиво смотрел в вечернее небо, а потом присел на крыльцо, из-под которого к нему на колени заскользило длинное черное змеиное тело. Ужик за лето неплохо подрос. А Гарри нужно было сегодня о многом подумать, и немногословный собеседник для этого очень даже годился.