Вальпургиев рассвет (джен)

Дементор скользил над рекой в ночной тишине. Река называлась Преголя, но существу до этого не было никакого дела. Вода под ним холодела и схватывалась тоненькой ледяной коркой. Корочка медленно, будто нехотя, таяла, когда дементор удалялся. В ноябре здесь еще даже не падал снег; слишком рано для замерзшей воды.

Дементор не приближался к маггловским домам. Слишком много тепла, слишком много электрического света, который злит таких, как он. Существо видело многое и успело запомнить: к городкам магглов не стоит приближаться. Там нельзя наесться.

Дементор беззвучно летел вниз по течению реки. Он все-таки видел многое и знал места, где всегда можно безопасно поживиться человеческим страданием и вдохнуть запах смерти, который не выветривался годами. Существо почти добралось до кольца фортов, когда неясное ощущение заставило его остановиться.

Дементор поднял взгляд к ночному небу. Теперь он чувствовал прямо над собой человеческий разум, который показался существу сгустком мрака. К нему примешивался слабый отголосок несложного мозга животного. Дементор повисел на месте; со стороны могло показаться, что он принюхивается. Прошла секунда перед тем, как тварь бросилась прочь, назад, вверх по течению. Существо действительно видело и помнило многое.

— Пошел отсюда, — негромко сказал волшебник вслед дементору.

Он выглядел сгустком мрака не только для зрения дементора; фестрал и маг в длинной темно-синей мантии казались пятном сплошной тьмы, на которой просвечивали две пары красных глаз. Волшебник снизился и несколько раз пролетел над фортом, осматривая местность. Через несколько минут он подал сигнал и на площадке прямо из воздуха возникли неясные фигуры.

* * *

Портключ тряхнул Барти Крауча с такой силой, что он не смог удержать равновесие. Его повело в сторону, и Барти уперся боком в какие-то перила. Сначала он машинально выхватил палочку и только потом выпрямился. Прямо перед ним возвышалось укрепление из красного кирпича. Пустые окна форта выглядели, как пустые глазницы. Барти никого не увидел и не услышал. Он сделал шаг вперед, и стук каблуков показался грохотом посреди торжественного, мрачного молчания. Ворота оказались закрыты; теперь он это ясно видел. Только теперь он сообразил обернуться… и тут же вскинул палочку.

С другой стороны моста стояли волшебники. Длинные мантии с глубокими капюшонами надежно скрывали их фигуры. В первый миг они показались Краучу дементорами; но дементоры не носят темно-синих мантий, и у их капюшонов нет красных краев. Крауч недоверчиво опустил палочку и обвел взглядом русских. Один, двое… девять человек, которые отличаются друг от друга только ростом. Даже в такую ясную ночь он не увидел лиц под капюшонами: одна сплошная чернота и по два красных огонька там, где должны быть глаза.

Крауч двинулся прочь от форта, к хозяевам этого места. Девять магов просто стояли и смотрели на него, как призраки, начисто лишенные хоть каких-то эмоций. Под их взглядом Барти стало не по себе. Что они ждут от него? Почему они молчат? Люди ли это вообще? Крауч открыл рот, но не успел сказать ни слова.

— Я так полагаю, перед нами мистер Крауч.

Девять магов разошлись, открыв взгляду Крауча высокого худого человека в черной мантии. Седые волосы, разные глаза, прямая осанка — старик полностью подходил под описание Верховцева, которое давал Темный Лорд. Взгляд Барти зацепился за трость: в руке Верховцева она казалась не опорой старика, а чуть ли не знаком власти.

— Думаю, вы уже осмотрели место и убедились, что никаких сюрпризов нет, — не слишком громкий голос Верховцева был, тем не менее, отчетливо слышен. — В таком случае можете звать своего хозяина. Господин Мытарь не замедлит к нам присоединиться.

Крауч кивнул и взялся за сквозное зеркало. Через несколько секунд на мосту возник Волдеморт. В отличие от Крауча, он сразу встал прямо и смотрел не на форт, а на людей.

— А, господин Верховцев! — Волдеморт улыбнулся. — Не могу не выразить свою радость от нашей встречи.

— Приветствую Вас в Калининграде, лорд Волдеморт, — произнес Верховцев.

Старик не сошел с места, шевельнулась только его левая рука, сжимавшая трость.

— Когда мы виделись в прошлый раз, я еще был молодым человеком и известен под другим именем, — Волдеморт двинулся вперед, в круг, ближе к Верховцеву. — Как видите, я усвоил ваш главный урок о самоконтроле. Думаю, что сейчас я продвинулся достаточно, чтобы произвести впечатление на внука ректора Воланда.

— Вполне возможно, — согласился Верховцев.

Двое волшебников подошли друг к другу. Крауч, нервно облизывая губы, остался в нескольких шагах за спиной повелителя, не доходя до безмолвного круга. Пара красных глаз встретилась взглядом с карим и голубым.

— Итак, лорд Волдеморт, — лицо Верховцева оставалось спокойным, как маска. — Вы хотели встречи и переговоров. Мы согласны.

* * *

Летом сорок шестого года в Дурмстранге стояла настороженная тишина. Замок отходил от впечатлений, полученных за первый послевоенный год. Война пощадила школу. В ней не было ни одного сражения. Пять лет назад те, кто помладше, отправилиь в эвакуацию, те, кто постарше, ушли на войну. Год назад отсюда вышел последний резерв Гриндевальда: если кто-то из них и остался в живых на Вислинской косе, то в Дурмстранг совершеннолетние школьники уже не вернутся.

Верховцев отошел от окна и машинально поправил висящий на стуле пиджак. Интересно, когда его предшественник понял, чем все кончится? Волшебник хмыкнул и сел за стол, уставившись на молодого человека.

— Мистер Риддл, — негромко произнес он, — вы, безусловно, правы. В Дурмстранге была традиция личного наставничества. Безусловно, мне предстоит обучать людей немного больше и дольше, чем я предполагал еще пару лет назад. Мне льстит, что вы в первую очередь назвали меня хорошим специалистом и только потом внуком Воланда. Но есть несколько моментов, о которых вы умалчиваете.

— Я весь внимание, господин Верховцев.

Следовало отдать Тому Риддлу должное: он выглядел, как очень перспективный молодой человек. Он явно не был обделен умом, колдовской силой и харизмой. Он явно умел расположить к себе человека. И это качество служило еще одной причиной не слишком доверять юноше.

— Я не буду говорить про объем работы, который может просто не оставить мне времени на ученика. Вы и так должны это понимать. Спрошу вас о другом: зачем вам это нужно, мистер Риддл? Для чего вы хотите учиться у меня Темным Искусствам?

— Вы ведь догадываетесь, чего может хотеть амбициозный молодой волшебник с приютским детством, господин Верховцев, — Том улыбнулся. — Знаний, силы, признания. Поэтому я и пришел к вам.

— И поэтому вы с таким аттестатом пошли работать после школы в магазин Борджина? — с невинным видом поинтересовался Верховцев. — Я сомневаюсь, что это было наиболее интересное из доступных вам мест работы.

— Одно из перспективных, — заметил Том Реддл.

— Перспективных. Чем же это перспективнее британского Отдела Тайн или аврората? Чем вас не прельщает министерская служба? Тем, что вы превращаетесь в часть системы?

Их взгляды встретились. Риддлу показалось, что голубой глаз Верховцева смотрит не на его лицо, а на его мысли. Все это напомнило ему Дамблдора. Том нервно облизнул губы, глядя на собеседника. Верховцев все молчал и смотрел своими разноцветными глазами, ожидая ответа. Наконец, Том медленно кивнул.

— Вот видите, — сказал Верховцев. — Если назвать вещи своими именами, вы хотите учиться для удовлетворения неизвестных мне амбиций. Но тогда зачем это нужно мне?

— Я вас понял, — хмуро произнес Том.

— Не до конца. Раз уж вы взялись за Темные искусства, то вам следует понять еще одну вещь. Хогвартс, насколько я знаю, учит защищаться от черной магии. В Британии Темным искусствам учат либо отпрысков некоторых старых семей, либо уже на месте работы. У Дурмстранга другая философия. Мы считаем, что человек должен увидеть все стороны магии. И здесь кроется очень неприятное для вас следствие. Как вы думаете, в чем опасность Темных искусств?

— В том, что это сильное оружие, которое нельзя доверить каждому встречному? — Том Реддл улыбнулся, держа хорошую мину при плохой игре.

— Отчасти. Чтобы такие заклятия работали как следует, вам следует желать. Желать власти, чужой боли, чужой смерти. Пробуждать сильные чувства, которые могут легко завладеть человеком. Это опасное знание, и, по моему глубокому убеждению, волшебник, желающий постичь опасное знание, должен чем-то за него платить. Я не о деньгах. Это… пошло. Тот, кто хочет только получить и ничего не отдать, отдаст все. Он станет рабом своих желаний. Если вы посмотрите на биографии тех, кто практиковал черную магию, вы увидите эту закономерность.

Верховцев помолчал, смотря на лицо Тома.

— Вас интересует, что отдал я. Это просто написано на лице.

Риддл кивнул в ответ, не думая отпираться.

— Думаю, что для меня это была часть личной свободы, учитывая мою работу на государство. Что-то мне подсказывает, что такой путь вы никогда не выберете, следовательно, мой опыт для вас малополезен.

— Вероятно, да.

— Поэтому я вам настоятельно советую перед тем, как практиковать черную магию и дальше, — Верховцев выделил голосом последнее слово, — задуматься о самоконтроле и решить для себя, чего же вы хотите. Без этого, я боюсь, ваше будущее туманно, несмотря на весь ваш потенциал.

* * *

— Позвольте представить вам Андрея Андреевича Мытаря, начальника нашего департамента международного сотрудничества, Чрезвычайного и Полномочного Посла.

Рядом с Верховцевым возник еще один человек. Его волосы не тронула седина — они оставались темными, хотя на голове уже появились залысины. Краучу показалось, что Мытарь чем-то неуловимо похож на Верховцева, хотя дипломат и был заметно моложе. Высокие скулы и, как ни странно, очки, только усиливали на это впечатление. Или эти двое были дальними родственниками, или обоих отметила одна печать.

— Мы внимательно вас слушаем в нашем кругу, — произнес Мытарь после рукопожатия.

— Ведь вы догадываетесь, господа, что даже после недавних событий Скримджеру осталось не так долго держаться у власти, — произнес Волдеморт. — Британское министерство магии падет в течение года. Вы согласны?

— Если вы как-то решите проблему Дамблдора, — сказал Верховцев.

— Это решаемая проблема. По тому, что директор Хогвартса почти не появляется на публике, вы можете сделать вывод об ухудшении его самочувствия.

— Допустим, — голос Мытаря оказался совершенно безэмоциональным.

— Следовательно, Министерство скоро будет моим. В сложившейся ситуации, я думаю, нам стоит обсудить сотрудничество.

Собеседники Волдеморта молчали очень долгую секунду.

— Очень хорошо, — сказал, наконец, Мытарь. — И какого рода сотрудничество вы нам предлагаете? Мы не можем по объективным причинам предоставить вам средства или бойцов.

— Бойцов и средств у меня достаточно, — Крауч видел Темного Лорда со спины, но почувствовал, что сейчас тот довольно улыбнулся. — Если я говорю о падении Министерства, как о свершившемся факте, то, наверное, недостатка в силах у меня нет. Но мне бы хотелось немного упростить задачу.

— Каким образом? — спросил Верховцев.

— Фадж успел основательно связаться с французским министерством. Я не исключаю, что после падения Скримджера они прибегут, как побитые собаки, к тому же Годфруа, и будут умолять о помощи. Я не хочу встречать французский аврорат. Я не хочу, чтобы Гарри Поттер нашел новый кружок, готовый поднять его на щит. Наконец, я не хочу, чтобы остатки моих противников на Острове получали поддержку из-за рубежа. И я думаю, что в этом мне можете помочь вы, несмотря на все наши разногласия в прошлом. Мир изменился достаточно, не так ли, господин Верховцев?

— Более чем, лорд Волдеморт, — сухо ответил старик. — Но все сводится к вопросу об условиях нашего сотрудничества.

— Я помню про цену, — довольно произнес Волдеморт. — Чего же вы хотите за саботирование решения о вводе авроров в Британию и неучастие вашего государства в конфликте?

— А так же Каркарова, — заметил Мытарь.

— Ах, да, мне в самом деле приятно, что вы наказали моего беглого слугу. Так чем же мне благодарить вас? Хотите, я подарю вам Антонина Долохова?

Барти открыл рот от изумления. Безликие волшебники переглянулись и зашевелились, как вампиры, ощутившие запах свежей крови.

— А зачем нам Антон Долохов? — произнес Верховцев через пару секунд. — Мир действительно изменился, лорд Волдеморт. Не скажу, что я рад этому, в моем возрасте поздно себя менять, даже моему коллеге уже поздно. Но я осознаю объективную реальность. Можете оставить Антона себе, я хочу более ощутимых вещей. Как вы думаете, Андрей Андреевич?

— Я думаю, что нам понадобится информация об интересах французского бизнеса, — сказал Мытарь. — Саботирование ввода авроров в обмен на информацию.

— И кроме того, — добавил Верховцев. — Я остаюсь тем же, кем был всегда. Мы окажем две услуги, и две должны получить взамен. У нас большая страна, в которой много проблем, лорд Волдеморт, и лично я не хочу их плодить. Поклянитесь, что вы никогда больше не появитесь на территории России. Если вы согласны, то мы сейчас же заключим Непреложный обет.

— Пусть будет так, — Волдеморт не раздумывал. — Давайте уточним формулировки.