Гермиона Грейнджер и Кубок Огня (джен)

Позднее воскресное утро заглядывало в окна ярким солнечным светом, словно ноябрь решил на денëк прикинуться маем. Задумчивая Гермиона сидела в удобном кресле у окна в гриффиндорской гостиной. К сожалению, она совсем не чувствовала тепла, еë мысли были заняты последними событиями в еë жизни.

Накануне она зашла к главе своего факультета, чтобы справиться о подготовке к предстоящей встрече с родителями. Профессор вкратце ввела еë в курс дел, так что Гермиона знала, что МакГонагалл, как самый знакомый Грейнджерам представитель волшебного мира, сама аппарирует на несколько сотен миль к югу рано утром в субботу, встретит её родителей на вокзале Кингс-Кросс, благополучно проведет их через барьер на платформу девять и три четверти и сопроводит в долгом путешествии в Шотландию на Хогвартс-Экспрессе.

Чтобы не привлекать раньше времени внимания Министерства к официальному протесту Гермионы против обеих предлагаемых ей альтернатив: участие в Турнире или изгнание, — Дамблдор благоразумно решил обойтись без официального разрешения для магглов на посещение Хогвартса. Вместо этого он заказал отдельный номер в «Трëх метлах». К счастью, эти выходные не выпадали на даты посещения Хогсмита учениками, так что Гермиона вряд ли могла встретить знакомых. Но при этом никто не должен был видеть и то, как она покидает территорию замка — одна или в компании директора. В первом случае это было прямое нарушение школьных правил, во втором — порождало много ненужных вопросов и сплетен. Так что во избежание лишнего внимания Гермионе было приказано явиться в кабинет директора ровно в одиннадцать сорок пять. Было уже одиннадцать тридцать, и она решила, что пора выходить — пунктуальность всегда была одним из ее достоинств.

Заранее зная пароль, она быстро прошла мимо каменных стражей и поднялась к кабинету директора. Время ещё оставалось. Твёрдо решив следовать своим инструкциям до конца, Гермиона даже не попыталась войти пораньше, вместо этого она потратила несколько оставшихся минут на размышления. Она прокрутила последние двадцать четыре часа в своей голове и вернулась к теме, которая занимала еë мысли всë утро, а также всë время прогулки по почти необитаемым воскресным коридорам.

Проснувшись в субботу утром, она с облегчением обнаружила, что голова больше не болит. Была ли эта затяжная боль результатом лёгкого сотрясения мозга, которое она перенесла в четверг, или всего лишь следствием недельного стресса, Гермиона не знала. Она просто почувствовала облегчение. Живоглот приветствовал еë пробуждение громким мурлыканьем, как будто понимая, что его хозяйка чувствует себя намного лучше.

Большинство гриффиндорцев продолжали держаться в стороне. Несмотря на все его ошибки и проступки, Рону сочувствовал практически весь факультет. Гермиона знала, что хоть она, строго говоря, и была в своём праве упрекать Рона за драку с Малфоем, но, учитывая причину драки, она тем самым потеряла большую часть поддержки своего факультета. Она и в самом деле чувствовала себя виноватой, всë-таки Рон заступился за неë, и не имеет значения, насколько справедливым было наказание, назначенное Снейпом. Гермиона всегда твердила, что насмешки Малфоя не стоят того, чтобы из-за них попадать в неприятности, но с того самого вечера в библиотеке она уже не могла оставаться спокойной при виде этого гада.

К её не очень хорошо скрываемому огорчению, Гарри по-прежнему оставался холоден к ней. Да, она доказала, что в их Трио не только Рон умеет сначала ляпнуть, а потом подумать, но Гермиона сомневалась, что причина в этом. Возможно, Гарри просто надоело препираться с двумя своими друзьями. Но где-то в глубине души еë терзала мысль, что это как-то связано с пятничной встречей Гарри с Дамблдором. Она надеялась, что его не наказали за стычку с Грюмом. Хотя после еë разговора с МакГонагалл не должны были. Она пару раз пыталась заговорить об этом с Гарри, но он уходил от разговора и вообще как-то настороженно с ней держался.

С другой стороны, возможно, Гарри страдал совсем по другим причинам. Джинни, которая, к лёгкому удивлению Гермионы, по-прежнему оставалась на еë стороне в конфликте с Роном, впервые обратила внимание Гермионы на эту возможность во время субботнего ужина.

— Джоу Чанг, — прошептала Джинни, когда они сидели бок о бок за гриффиндорским столом, поглощая густую тушëную говядину с клецками.

— Хм? — не поняла Гермиона, еë мысли были заняты другим.

— Смотри! — на этот раз локоть Джинни мягко ткнул еë в ребра. Это успешно привлекло внимание Гермионы.

— Что? — с лёгким намеком на раздражение Гермиона отложила нож и вилку и оглянулась через плечо на стол Рэйвенкло. Джоу сидела в середине группы пятикурсниц. Они смеялись и сплетничали, что было типичным занятием для многих других студентов Хогвартса в субботу вечером. Она определённо не делала ничего необычного.

— Нет! — прошипела Джинни и, когда Гермиона повернулась к ней с озадаченным видом, лёгким, но настойчивым движением головы указала на Гарри.

Гермиона взглянула на Гарри, который сидел по диагонали от неë. Его внимание было приковано к той же точке, на которую только что смотрела Гермиона. Но если сама она смотрела с недоумением, то лицо Гарри выражало какую-то странную смесь восхищения и тоски. Конечно, он не заметил, что стал объектом пристального внимания. Казалось, его мысли витают где-то очень далеко.

— Это смешно, — добавила Джинни с лёгким ядом, тыча ножом в клецку и нанося ей серьёзную рану.

— Ты о чëм?

— О нëм. — Джинни пристально посмотрела на Гарри. — Он запал на Джоу чёртову Чанг.

— Шутишь? — ответила Гермиона таким же тихим голосом.

— Если бы… Да ты посмотри на него! Думаю, бедняга совсем пропал.

Гермионе показалось, что Джинни была немного расстроена, когда вернулась к своему тушëному мясу.

«Да ладно, — скептически подумала Гермиона. — Гарри влюбился?» Она продолжила исподтишка наблюдать за ним. «Правда, что ли?» — мысленно удивилась Гермиона. Но, собственно, чему тут было удивляться. В конце концов, Джоу была спортсменкой, ловцом, как и Гарри, и, по общему согласию экспертов в этой области, то есть Лаванды Браун и Парвати Патил, считалась самой красивой девушкой до пятого курса включительно.

Еë растущее подозрение усилилось, когда она заметила, как взгляд Гарри оторвался от неподвижной точки, медленно двинулся по Большому залу и снова замер. На лице Гарри промелькнуло раздражение и разочарование. Он вздохнул и печально посмотрел на свою тарелку. Гермиона украдкой обернулась, чтобы понять, что произошло.

Джоу больше не сидела среди своих сверстников за столом Рэйвенкло. Гермиона снова проследила за взглядом Гарри и нашла девушку среди хаффлпаффцев. Она стояла там и разговаривала с Седриком Диггори, и что-то в их позах наводило на мысль о странной невинной близости между ними. Гермиона, лишённая личного опыта, слабо разбиралась в таких вопросах, но даже она распознала признаки зарождающихся отношений в языке их тел: румянец на лицах, короткие вспышки улыбок, интимный шëпот на ушко.

Явное уныние Гарри говорило о многом. Теперь они с Джинни выглядели одинаково недовольными ситуацией, заметила Гермиона с лëгким удивлением.

«Похоже, это правда», — вынужденно признала Гермиона. И испытала небольшой шок, когда поняла, насколько сильно это еë задело.

Так что если у Гарри Поттера начались проблемы с девочками, то у Гермионы имелись свои собственные вопросы в области непривычных для неë отношений, над которыми стоило поразмыслить.

Утро она провела в библиотеке. Из-за общего осуждения она всë ещë чувствовала себя неуютно в гриффиндорской гостиной. Кроме того, у неё накопилась целая стопка домашних заданий. Так что Гермиона отправилась в библиотеку раньше обычного, сразу после завтрака. Она хотела понять, какие вообще права есть у неë и еë родителей. От этого напрямую зависело еë будущее в Хогвартсе и в волшебном мире в целом. Она пока не нашла никаких сведений о том, что Министерство может законным образом лишить еë магических способностей, и даже возможно ли вообще такое «наказание».

Когда она подошла к столу, который уже вся школа считала «еë», то обнаружила, что он уже занят одним всемирно известным болгарским квиддичистом, спокойно читающим «Историю Хогвартса».

Гермиона была немного польщена, когда Виктор упомянул, что скучал по ней последние два вечера. Она даже уловила намёк на беспокойство в его искажённой акцентом речи. В остальном первая половина утра прошла спокойно. Их занятия лишь изредка прерывались, когда кто-нибудь из фан-клуба Виктора проявлял особо неуклюжую попытку скрытого наблюдения за кумиром.

Естественно, именно представительница Гриффиндора первой набралась смелости подойти к нему за автографом. Это оказалась некая Ромильда Вэйн. Когда Виктор безропотно вытащил перо, бесстыдница уже сидела на столе, безжалостно расплющивая задницей пергаменты Гермионы. Мисс Вэйн слегка приподняла блузку и томно изогнувшись на полированной столешнице дерзко попросила подписать «чуть выше пупка». Гермиона громко фыркнула. Виктор, не моргнув глазом, нацарапал что-то на предложенной плоти, а затем демонстративно перевёл взгляд с обнаженного живота мисс Вейн на свою книгу. Ромильда одарила его слащавой, но несколько вымученной улыбкой, а затем неторопливо удалилась, плавно покачивая бедрами. Уходя, она бросила на Гермиону такой убийственный взгляд, после которого зеркало Еиналеж не подлежало бы восстановлению.

Убедившись, что их никто не подслушивает, Гермиона спросила Виктора, почему он позволяет такое.

— Она не делать вред, — пожал он плечами. — И настать день, когда они не спросить.

Они разговорились. Виктор оказался довольно прост в общении. Он признался, что его тяготит такое внимание и что он предпочëл бы, чтобы его оставили в покое. Временами это значительно осложняло ему жизнь, поскольку большинство людей смотрели на него исключительно через призму спортивных достижений. Нездоровый интерес со стороны одержимых женщин и некоторых более чем странных волшебников, как выразился Виктор на своём ограниченном английском, уже разрушил одни зарождавшиеся отношения дома, в Болгарии.

После его слов Гермиона, слегка смутившись, всё же спросила:

— А почему ты проводишь время со мной?

— Чтобы отпугнуть другие девушки, ты так думать? — почти улыбнулся Виктор.

Гермиона отрицательно помотала головой.

— Ты первый девушка здесь, кто не видеть игрок в квиддич, — объяснил Виктор. — Ты не спрашивать, ты не искать меня, как они, — он указал на дальний стеллаж, из-за которого показалась женская голова и тут же исчезла под их пристальными взглядами.

— Ты… как сказать… интересный мне, Герми-вон-на Грейнджер, — медленно произнес он, пытаясь донести до Гермионы, что говорит про интерес скорее интеллектуальный, чем эмоциональный. — Ты специ… особенный, не?

— Нет, я самая обычная, — покачала головой Гермиона.

— Ты чемпион, — спокойно возразил Виктор.

В этот момент Гермиона почувствовала, что просто обязана рассказать Виктору всю историю своего предполагаемого участия в Турнире Трёх Волшебников, начиная с того момента, как Кубок Огня выкинул еë имя, и заканчивая предстоящей встречей с родителями. Это заняло некоторое время, потому что Гермиона старалась говорить так, чтобы Виктор понял. У неë была дурная привычка выплескивать свои слова на собеседника одним сплошным потоком.

Завершив рассказ, Гермиона почувствовала себя намного легче, словно избавилась от бремени, которое носила в себе всю неделю.

— Думаю, я понимать, — сказал Виктор слегка неуверенно. — Я не понимать почему, но я думаю, что то, что ты говорить… правил… правда, да? Это то, что ты огорчат, да?

Когда она спросила Виктора, зачем он решил принять участие в таком потенциально опасном соревновании, болгарин опустил взгляд на свои большие руки.

— За мой семейство, мой школа и мой страна, — просто ответил он. — Это большой честь.

— А что это значит лично для тебя? — спросила Гермиона.

Виктор поднял голову и посмотрел ей в глаза с искренней прямотой.

— Вызов. Сложна задача. Ты можешь быть… стать… — казалось, он раздосадован тем, что не может подобрать правильные слова. Наконец он вздохнул. —…лучший, если смочь победить свой вызов. Я хотеть быть лучший.

И теперь, стоя у дверей директорского кабинета и ожидая, когда истекут последние минуты до назначенного времени, Гермиона размышляла, были ли мотивы Седрика Диггори и Флёр Делакур такими же, как у Виктора? Анжелина хотела славы, в этом не было никаких сомнений. Виктор Крам не нуждался в дополнительной славе — той славы, что у него уже есть, ему хватит на всю жизнь. Гермиона покачала головой. Наверное, она никогда не сможет понять, в чëм тут логика.

— А, мисс Грейнджер, — голос Дамблдора вырвал еë из размышлений. Директор стоял у подножия винтовой лестницы, ведущей в его кабинет. Гермиона так глубоко задумалась, что не услышала, как горгулья скользнула в сторону. — Точно в срок.

Текст переведён JulsDo