Вальпургиев рассвет (джен)

Утром в аэропорту было людно, шумно и по-прежнему непривычно. Беллатрикс шла в людском потоке, не теряя бдительности. Да, Статут, да, у фальшивого Волдеморта не должно быть людей, способных затеряться в толпе магглов, но между «точно нет» и «не должно быть» есть очень серьезная разница. Если бы она добиралась до Лондона нормальным способом, то сейчас она уже открывала бы дверь дома. Но в маггловском городе, где повсюду натыканы артефакты для слежения и множество любопытных глаз, аппарировать категорически не рекомендовалось. Вместо мгновенного прыжка ее должны ждать Сириус, Тонкс и машина.

Бродяга увидел ее первым. Когда Белла заметила его в толпе встречающих, он уже махал ей рукой. Тонкс оказалась неподалеку: Сириус поджидал Беллу, племянница страховала Сириуса. Пока они шли к машине, Беллатрикс вдруг поняла, что сейчас, в кругу двух очень близких ей людей, ей становится тепло. Так же тепло, как двадцать лет назад, когда она возвращалась в поместье Лестрейнджей после очередного задания.

Она ехала домой.

— Что случилось, пока меня не было? — Беллатрикс наклонилась вперед; ее лицо оказалось возле Тонкс и Бродяги, занявших передние кресла.

— Из серьезного: все тихо и очень спокойно. Работа идет по плану. Дома никто не передрался, что, я думаю, тоже неплохо, — Сириус говорил, не отводя взгляд от дороги.

— Из не такого серьезного?

— «Пророк» нарисовал…

— Знаю.

— И написал…

— Тоже знаю. Если они ограничили не выезд из страны, а работу волшебного транспорта, то какие ко мне могут быть претензии? Или они все-таки есть? Я имею в виду что-то за пределами страницы горячечного бреда.

— Все проходит гораздо мягче, чем мы опасались, Беллс, — пожал плечами Сириус. — Ну нарисовали карикатуру. Ну в «Пророке» написали чушь. Работа у них такая — чушь писать. Ты же сама все это предвидела. Но каких-то других действий Министерство не предприняло. Как говорит Пенелопа: «Вот если бы они не отреагировали, то тут и стоило бы усмотреть повод для беспокойства».

— Безусловно. Давайте я вас порадую. Дело того стоило.

— И что нам можно узнать уже сейчас?

Беллатрикс откинулась назад и пристегнула ремень, чтобы оказаться подальше от Бродяги. О том, кого она нашла в Москве, говорить нельзя ни в коем случае. Как бы ни хотелось. Как бы ни был счастлив Сириус, узнав о том, что его дядя жив и неплохо себя чувствует. То, что она не врет, а недоговаривает, могло быть только слабым утешением.

— Если коротко, то старые условия сохраняются, сотрудничество расширяется, а при обострении ситуации мы получим подкрепление.

— До обострения дойдет, — впервые заговорила Тонкс. — То, что буря нарастает медленно, не отменяет того, что она нарастает.

* * *

— Пойдем, племянница, нам надо поговорить.

Когда они вошли в кабинет, Белла уселась в свое любимое кресло. Позади остались путь по маггловскому Лондону и прибытие на Гриммо. Позади встреча с Руквудом и Мальсибером — оба поднялись на первый этаж, поприветствовали Беллу и снова скрылись в подвале — работать. Позади осталась очень спокойная Пенелопа. Всех их Белла сейчас была рада видеть. Даже Кричера.

— Хозяюшка Беллатрикс вернулась, — бормотал домовик, внося чай и печенье. — Наверняка хозяюшке было холодно… Хозяюшка не отдохнула с дороги, а уже совещается с молодой госпожой Тонкс Блэк. Кричер пойдет готовить покои хозяюшки…

— Там было очень холодно? — спросила Нимфадора.

— После Азкабана — нет. Садись поближе, разговор будет долгий и о разном.

Нимфадора подвинула стул; теперь она сидела не напротив, а сбоку; стол больше не разделял их. Белла снова, как и много раз до этого, отметила, насколько племянница в своем настоящем облике похожа на нее. По какой насмешке судьбы именно Беллатрикс раз за разом видит в семье то, что давным-давно рассказывал Сириус про Габсбургов и Хуана Хосе Австрийского? Почему «Тонкс Блэк» выглядят как имя и фамилия Нимфадоры? И, наконец, самое главное — когда Тонкс незаметно превратилась из кадра Организации в племянницу, которую Белла рада видеть? Зачем врать себе — Тонкс действительно для нее родственница, без всяких уточнений и оговорок.

— Тетушка, что-то не так? — спросила Тонкс, когда пауза затянулась.

— Нет, племянница, — Беллатрикс грустно улыбнулась. — Все так. Просто я становлюсь сентиментальной. Чем дольше я с тобой общаюсь, тем чаще мне кажется, что так могла бы выглядеть моя собственная дочь. Если бы она у меня была. Но кому это расскажешь, кроме Сириуса или тебя?

Тонкс помолчала, не отводя взгляд. В ее глазах Беллатрикс увидела не жалость, но сочувствие, сомнения и — неожиданно — понимание.

— Стесняюсь спросить… А вам тогда хотелось детей, тетушка?

— От любимого человека? Конечно, хотелось. Но я долго, очень долго думала, что успею потом. Как видишь, не успела, но печалиться уже поздно. В конце концов, у меня все-таки есть семья.

— Интересно, — Тонкс по-теплому улыбнулась. — Мне чем дальше, тем сильнее кажется, что так, как вы, могла выглядеть моя мама, если бы пошла в Аврорат. С определенными поправками, конечно.

— Не будем об этих поправках. Это не та тема, которую стоит поднимать. По меньшей мере сейчас.

— Не будем, — согласилась Тонкс.

— Единственное, что могу сказать — с некоторыми решениями иногда не стоит затягивать. Скажи мне, как у вас складывается с Гарри? Все хорошо?

— Более чем. Но есть сложность.

Тонкс поерзала на стуле. Отпила чай. Потерла подбородок, чуть не сбросив чашку локтем на пол. Беллатрикс терпеливо ждала, когда племянница соберется с мыслями.

— Маме не понравится мой выбор, — наконец сказала Тонкс. — Отец давно сказал, что я разберусь в личной жизни самостоятельно, но вот мама точно не будет в восторге.

— Почему? — Белла даже удивилась. — Чем же плох Поттер?

— Во-первых, хотя и не в-главных, возраст. Во-вторых, — Тонкс чуть подумала, — думаю, что это все из-за того, что мы его воспитываем и ему сочувствуем. У Гарри сложился образ… в общем, мама воспринимает его как моего младшего братца. Это не то, чего бы она хотела для меня. И то, что у нас все серьезно, ее вряд ли убедит.

— Тонкси, твоя мама в свое время сбежала из семьи к любимому мужчине.

— Это правда, но я не моя мама. И мне хотелось бы добиться своего так, чтобы с ней не ссориться.

— Это похвально. Хорошо, что я могу сделать? Поговорить с Андромедой?

— Это было бы хорошо, но не сейчас. Понимаете, тетушка, если вы пойдете с ней говорить до того, как я что-то скажу — это будет разговор не о моих отношениях, а о перспективах наших отношений для семьи. Всей семьи. Это очень важно, — Тонкс чуть придвинулась, — но начинать, наверное, стоит не с этого. Сначала я попробую решить проблему самостоятельно.

Беллатрикс отпила чай: небольшими глоточками, смакуя, пряча за питьем паузу на размышления. Возможно, это к лучшему. Андромеда, конечно, поймет ее аргументы. Но раз она сама сбежала к жениху, то действительно, пусть Тонкс объяснится первой.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Если потребуется, я поговорю с сестрой сама. В этом деле ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Я рада, — кивнула Тонкс. — Но, тетушка, у меня есть для вас серьезная новость.

— Я слушаю.

Белла поставила чашку. Серьезная новость от Тонкс после расспросов про Гарри Поттера могла означать что угодно.

— У меня остаются знакомые в Министерстве, — Дора снова потерла подбородок; на этот раз от ее неуклюжести не осталось и следа. — Так вот, там произошла утечка информации. Седрик Диггори сказал мне про портключ мадам Малфой, а он даже занимается каминами, а не ключами. Сведения пошли гулять среди сотрудников.

— Какой именно портключ? И когда? — быстро уточнила Беллатрикс.

— Во Францию, в район Лиона, сразу после того, как вы улетели в Москву, — безмятежно пояснила Тонкс. — Я понимаю, что мне совсем не нужно знать, что кому поручено в Организации, но об утечке я обязана вас предупредить.

Вот как. Интересно. Что Нарцисса могла делать во Франции? Конечно, Нарцисса занималась многими делами мужа. Но ведь почему-то она отправилась именно в тот момент, когда Беллатрикс не будет в Британии. Ничего хорошего эта новость не предвещала. Белла огляделась по сторонам, пытаясь хоть как-то успокоиться в знакомой обстановке. Секундой позже она встретилась взглядами с Тонкс. Нимфадора молчала; в этом отношении она не отличалась от феноменально спокойной Андромеды.

— Я думаю, ты уже поняла, племянница, что Организация ничего не поручала Нарциссе Малфой, — очень спокойно, даже слишком спокойно произнесла Беллатрикс.

— Не буду врать, я с самого начала допускала подобное. Что я могу сделать, тетушка?

— Пока что ничего сверхсложного, — Беллатрикс говорила медленно, будто выталкивая слова. — Обо всем, станет тебе известно о делах Малфоев в Министерстве, немедленно сообщай мне.

— Я сделаю, — кивнула Тонкс.

Беллатрикс прикрыла глаза; кровь давила, шумела за ушами, мешала думать и трезво оценивать ситуацию. Мерлин, почему именно Нарцисса? Ей отчаянно хотелось верить, что сестра не замышляет предательства.

* * *

Совещание в Малфой-мэноре затянулось до позднего вечера. С общей идеей согласны были все, но слишком много надо учесть. Малфой, Нотт и Яксли спорили по каждому пункту плана. Из-за длинного резного стола Беллатрикс встала выжатой, как лимон. Ночью ее настигло противное сочетание усталости с бессонницей. Тело назойливо ныло; то тут, то там проскакивали уколы боли. Раньше она бы просто выпила снотворное, но сейчас, лежа в тепле и тишине, Беллатрикс пыталась понять: что же она упускает?

Саботажа в денежных делах она не опасалась: может, она хуже Малфоя или Яксли разбирается в финансах и законах, но ее знаний хватает, чтобы оценить правильность решения.

Люциус почти сразу ответил на незаданный вопрос про Францию. Да, у Малфоев там есть собственность. Да, с ней надо было провести определенные манипуляции. Да, все это выглядело правдоподобно. Но самые правдоподобные объяснения обычно и оказываются хорошо подготовленной легендой. Беллатрикс не сомневалась — на месте Нарциссы она бы легко смогла встретиться с нужными людьми и до чего-то договориться. Вот только до чего?

Вариантов множество, но все они укладываются в простую фразу: «Я не доверяю Люциусу Малфою». Вот только заменить его некем.

Беллатрикс криво усмехнулась. Насколько ей было понятнее в семидесятых. Тогда она могла спокойно заниматься делом, которое ей удавалось. Сейчас приходится следить за целой группой скользких союзников. Она не врала самой себе. Если бы фальшивый Волдеморт не появился, если бы не запахло войной, Малфой, Нотт и Яксли легко бы обошлись без нее.

Детали, детали, детали… все дело в мелочах. Беллатрикс вспомнила лицо Малфоя, когда они говорили о Франции. Люциус великолепно владел собой, но Белла знала его слишком долго, чтобы видеть мельчайшие оттенки недовольства и беспокойства. «Уточни у сестры», — сказала Беллатрикс в ответ на какой-то пустяковый вопрос, и на мгновение на лице Малфоя отразилось серьезное беспокойство.

Белла вздрогнула. В груди похолодело, как будто кто-то помассировал ледяными пальцами ее сердце. Удар фальшивого Волдеморта до сих пор не прошел для нее бесследно. Беллатрикс села на кровати и помассировала виски. Как Мальсибер ни старался, боль и слабость продолжают ее терзать. Они могут только отступить, но не исчезнуть. Фальшивый Волдеморт сохранил достаточно колдовской силы от настоящего. Но насколько было бы лучше, если от настоящего Волдеморта сохранилась бы личность, а не способности к магии. Такого младенца Белла бы нянчила и выкармливала со всем возможным старанием.

— Опять дети, — пробормотала она под нос.

Подарок Кассиопеи все еще лежал в тайнике, подальше от любопытных глаз. Белла уже не сомневалась, что его обязательно надо использовать. Тянуть дальше становится просто опасно. То, что фальшивый Волдеморт еще не перешел к нормальной террористической войне — редкая удача. Но с котлом страданий та же самая беда, что и с выводом денег. Что делать в общем — прекрасно известно. Но как конкретно это сделать?

Белла снова улеглась в кровать, плотнее кутаясь в одеяло. Ее волновала не необходимость запытать кого-то. Гораздо сложнее то, что сначала надо найти мага, к которому Белла испытывает сильные эмоции. Потом надо будет объясняться с родней и Организацией. Беллатрикс твердо решила: завтра надо поговорить с Бродягой. Пусть аккуратно, пусть с кучей намеков, но поговорить.

Тянуть дальше невозможно.