Гермиона Грейнджер и Кубок Огня (джен)

К тому времени, как две представительницы факультета Гриффиндор, такие разные, но вместе с тем поразительно похожие по характеру, прибыли в кабинет профессора трансфигурации, слёзы беспрепятственно текли по щекам Гермионы. МакГонагалл жестом пригласила свою сбившуюся с пути ученицу присесть. Гермиона снова поймала себя на том, что сжимает салфетку и вытирает глаза перед своим любимым учителем.

— Не торопитесь, мисс Грейнджер, — сказала МакГонагалл. Еë голос сохранял холодность и деловитость, как будто опасные вещества, доставляемые с утренней почтой, были частью ежедневной рутины Хогвартса.

Наконец Гермиона почувствовала, что снова может говорить, и произнесла один простой вопрос:

— Но почему?

— Думаю, это очевидно, — ответила МакГонагалл коротко, но достаточно красноречиво…

— Эта статья… — глаза Гермионы достаточно высохли, чтобы увидеть, как МакГонагалл согласно кивнула. — Неужели люди действительно верят?..

— Боюсь, что да.

— Но это интервью… эта женщина, Скитер, исказила всë, что я сказала! — искренне возмутилась Гермиона.

— Верю. В этом мисс Скитер поистине хороша. — Она взяла номер субботней газеты. — Директор пытался предупредить вас.

Гермиона покачала головой, но не в знак того, что не согласна с МакГонагалл, а из-за явной несправедливости всего происходящего. Она больше не радовалась тому, что перехитрила эту чëртову репортëршу с еë газетëнкой.

— Мисс Грейнджер, волшебники известны своей подозрительностью к переменам, как вы, наверняка, заметили, — начала МакГонагалл так, словно учила несмышлëного ребенка первым принципам трансфигурации. — Особенно когда эти перемены приходят из мира магглов — слишком сильно волшебники боятся потерять свою индивидуальность. — Она сделала паузу, подбирая слова, затем продолжила: — Довольно большой запас знаний в волшебном обществе основывается на накопленном опыте, о котором, конечно, прежде всего говорит возраст волшебника. Но ещë большее значение имеет тот опыт, который из поколения в поколение накапливается в его роду. Так что родословная имеет решающее значение для восприятия обществом ведьмы или волшебника.

— И пол? — пробормотала Гермиона.

Макгонагалл смерила её уничижительным взглядом.

— Хотя некоторые, возможно, и предпочитают в это верить, на самом деле на протяжении веков между ведьмами и волшебниками всегда существовало гораздо большее равенство, чем между женщинами и мужчинами в маггловском мире.

Гермиона знала, что первая ведьма, ставшая министром магии, Артемисия Лафкин, была назначена на свой пост в конце восемнадцатого века, почти за два столетия до того, как Маргарет Тэтчер была избрана лидером консервативной партии, а после и премьер-министром Великобритании (1).

— Хотя… — МакГонагалл кивнула, как бы соглашаясь со своей протеже, —…я согласна, что за последние десятилетия был достигнут значительный прогресс в этом вопросе, — задумчиво произнесла она.

Да, действительно, размышляла Гермиона, глава Департамента Магического Правопорядка — ведьма, как и многие бывшие директора Хогвартса. Как и Миллисент Бэгнолд, которую на посту министра сменил Фадж.

— Так что именно отсутствие у вас магической родословной объясняет большую часть негатива, что вылился на вас после объявления о вашем участии в Турнире Трёх Волшебников, — продолжила МакГонагалл. — Избрание человека, не имеющего никаких магических корней, в обход более достойных по праву рождения кандидатов было воспринято как тяжкое оскорбление.

Заместитель директора наклонилась вперёд.

— Но чего я не понимаю, так это зачем, ведя борьбу с Министерством, вручать своим противникам оружие как против себя, так и против директора школы? — закончила она на высокой ноте, выдавая разочарование, которое росло в ней с момента прочтения субботнего выпуска газеты.

— Я хотела всё прояснить, — сказала Гермиона в свою защиту.

— Я не имею в виду ваши комментарии о Министерстве, хотя, Мерлин свидетель, обнародование подобных заявлений вряд ли поможет смягчить позицию властей по отношению к вашему участию, — язвительно ответила МакГонагалл. Гермиона внутренне улыбнулась; в конце концов, это был главный результат, которого она добивалась, — заставить Министерство поволноваться, чтобы для них стало предпочтительнее позволить ей выйти из Турнира на еë условиях, чем удерживать в числе участников. — Но вам понадобилось поднять вопрос о домашних эльфах! — всплеснула руками МакГонагалл.

Гермиона внутренне ощетинилась от такой откровенной критики.

— С ними обращаются отвратительно, они заслуживают…

— Мы не обсуждаем сейчас, справедливо ли их положение, — резко перебила МакГонагалл. — Поднимать этот вопрос в такое время было верхом неразумности!

Она сделала несколько успокаивающих вдохов.

— Мисс Грейнджер, — наконец продолжила она, — те, кто находятся у власти, вряд ли станут благосклонно выслушивать лекции о том, как им следует вести дела. — Она подняла руку, чтобы предупредить неминуемый протест Гермионы. — Независимо от того, насколько неправильно вас процитировали.

МакГонагалл снова глубоко вздохнула.

— И то, что поучать власть имущих взялась несовершеннолетняя магглорождëнная ведьма, только усугубило общественное возмущение. Сегодняшние утренние события — лишь закономерный результат.

Гермиона не поднимала глаз от своих туфель.

— Я думала, что, если вынести этот вопрос на всеобщее обозрение, это вызовет дебаты, откроет людям глаза на жестокое обращение, которому подвергаются домашние эльфы, — ответила она несколько более угрюмо, чем намеревалась.

МакГонагалл задумчиво посмотрела на неё, взвешивая свои дальнейшие слова.

— Мисс Грейнджер, никоим образом не желая пока отвлекать вас от вашего крестового похода, могу я поинтересоваться, на каком основании вы вынесли свои суждения?

— Ну, сначала это была история Добби, конечно, — ответила Гермиона. — Потом ещë была Винки — домашний эльф мистера Крауча. Бедняжка оказалась в такой неприятной ситуации… — она замолчала, заметив на себе пристальный взгляд декана.

— И это всë? — спросила МакГонагалл. Гермиона кивнула. — Два эльфа? Вы пошли в атаку на Министерство — нет, на всë волшебное сообщество — базируясь на статистике двух эльфов! — недоверчиво подняла брови профессор.

Гермиона редко чувствовала себя такой маленькой, как сейчас. МакГонагалл, похоже, на некоторое время потеряла дар речи.

— Я считала, — сказала она, когда наконец обрела способность выражать свои мысли, — что ведьма с вашим незаурядным интеллектом побоится формулировать какие-либо тезисы, основываясь на столь ограниченном объëме выборки, — припечатала она, окончательно раздавив Гермиону.

* * *

Беседа с МакГонагалл стала одним из самых неловких моментов в жизни Гермионы. Заслужив презрение учителя, которым она так восхищалась, она почувствовала себя почти физически больной. МакГонагалл особенно подчеркнула, что у Гермионы и без лишних сражений достаточно забот. Вдобавок она приказала домовым эльфам проверять всю совиную почту Гермионы, отмахнувшись от робких возражений своей ученицы о том, что она имеет право сама принимать решения о своей собственной почте. МакГонагалл не собиралась рисковать ничем, что могло бы расстроить Гермиону или отвлечь её от более важных вопросов.

Гермиона же, со своей стороны, поняла, что вся философия и программа еë гражданской ассоциации нуждается в полном переосмыслении, хотя признаваться в этом она бы не хотела, особенно Гарри и Рону.

Хагрид, зачастую проявлявший жалость даже к самым жутким созданиям, и тот пренебрежительно отнёсся к взглядам Гермионы на домовых эльфов.

— Они ж, акромя служения, ничего другого и не знают, Гермиона, — сказал Хагрид, когда ребята пришли к нему на урок по уходу за магическими существами. — И ничем другим ты их не осчастливишь, — он пожал плечами.

Гермиона не хотела начинать ещё один спор с тем, кто оставался не только её другом, но и учителем, поэтому промолчала. Хагрид гораздо больше встревожился, когда Гарри, расспрашивая Гермиону о еë самочувствии, упомянул об инциденте с гноем бубонтюбера.

— Едрить, Гермиона! — попенял Хагрид. — Тебе нужно быть осторожнее. Как знать, чего эти люди ещё удумают.

Но кроме сочувствия на лице Хагрида отразилось немалое беспокойство, особенно когда Гермиона и Гарри спросили, почему он так волнуется. Полувеликан уставился в землю и, переминаясь с ноги на ногу и стараясь не смотреть им в глаза, пробормотал что-то неразборчивое о секретах и Дамблдоре. Гермиона могла поклясться, что после этого Хагрид всеми силами пытался еë избегать.

После инцидента с гноем бубонтюбера Гарри назначил себя телохранителем Гермионы, особенно когда рядом были слизеринцы. Он отвечал яростными взглядами на приглушëнные комментарии и колючие шëпотки за спиной, в то время как Гермиона неустанно повторяла себе: «Игнорируй их». На уроке Хагрида Малфой проявлял осторожность, опасаясь открытыми оскорблениями навлечь на себя гнев полувеликана, но даже тут Гермиона продолжала чувствовать себя одинокой. Одноклассники явно сторонились еë.

Кроме нумерологии, Гарри находился рядом с Гермионой весь оставшийся день. Поначалу её это немного раздражало, и она предположила, что у него, наверняка, есть дела получше или поинтереснее. На что Гарри только улыбнулся и сказал, что ему больше нечем заняться, так что он вполне может проводить время с ней. Да, и не могла бы она посмотреть его домашнее задание по травологии? Нет, это не срочно и не особо важно.

Однако утренний инцидент потряс Гермиону даже больше, чем нападение Драко Малфоя в библиотеке. Она могла — нет, должна была — это предвидеть. Совершенно незнакомые люди пытались причинить ей серьёзный вред — это нервировало. Её вера в собственное суждение была серьёзно подорвана сначала тем, как Рита Скитер эффективно развернула еë же хитрость против неё самой, а потом и тем, как МакГонагалл открыла ей глаза на ошибочность еë позиции в отношении эльфов. «По крайней мере, — попыталась утешить себя Гермиона, — у Министерства появилась пища для размышлений».

Поэтому присутствие Гарри рядом с ней на протяжении всего дня было странно успокаивающим. Единственным недостатком стало то, что в библиотеку они тоже пришли вдвоëм. Виктор уже сидел на своëм месте за столом, который как-то незаметно превратился из «её» в «их», и по какой-то непонятной Гермионе причине Гарри чувствовал себя неловко в присутствии болгарина. Виктор был ещё менее разговорчив, чем обычно, и Гермиона, неспособная сосредоточиться на своих занятиях в такой напряжённой атмосфере, наконец убедила Гарри, что её можно оставить, и ей будет вполне хорошо в присутствии Виктора.

Гарри неохотно согласился уйти, но перед уходом обратился к Краму и жестом пригласил болгарина следовать за собой. Они остановились в нескольких ярдах от того места, где сидели. Со своей позиции Гермиона с изумлением наблюдала, как Гарри, сопровождая свои слова жестами, негромко, но довольно эмоционально пытался что-то втолковать Виктору, который в конце концов покачал головой из стороны в сторону. На оскорблëнное недоумение Гарри жест отрицания быстро сменился кивком. Она улыбнулась: Виктор ещё не совсем освоился с выражением согласия и отрицания, принятыми в Англии.

После этого Гарри ушёл, бросив последний неуверенный взгляд в сторону Гермионы. Виктор, как обычно, занял своё место напротив и открыл «Историю Хогвартса», даже не взглянув на неё.

Гермиона выдержала целых девяносто секунд.

— Что всë это было? — не вытерпела она.

Виктор не поднял глаз, но Гермиона была уверена, что на его губах появился намёк на улыбку.

— Той много те харесва, — сказал он, как показалось Гермионе, с оттенком веселья.

— Прости?

Виктор по-прежнему не поднимал глаз.

— Извинить меня. Твой… друг? Он просить, чтобы мы вместе идти… в края?.. — он взглянул на неё с сомнением. — Конец — это правильно? Когда мы конец, я брать Герми-вон-на обратно к твой друг…

Мозг Гермионы обработал мучительно выстроенные предложения Виктора.

— Когда я закончу здесь, в библиотеке, ты отведëшь меня обратно в гостиную, к Гарри? — перевела она.

— Да, — на этот раз он выглядел довольным. — Правильно. Это хорошо?..

— Да, — подтвердила Гермиона, постаравшись замаскировать облегчение. — Это хорошо.

* * *

Верный своему слову, Виктор проводил Гермиону до портретной дыры, скрывавшей вход в общую гостиную Гриффиндора. Такое событие дало сплетникам ещë один повод почесать языками. Несколько встреченных по пути учеников посмотрели на болгарина с откровенным удивлением. Но их реакция не шла ни в какое сравнение со злобным недоумением особо упорных поклонниц Крама, которые провели весь вечер в библиотеке в надежде получить аудиенцию у кумира. Ромильда Вейн выглядела так, словно проглотила червяка, настолько кислым было её лицо.

Со своей стороны также соблюдая обещание, Гарри ждал её. Гермиона с некоторым умилением наблюдала за ещё одним неловким обменом жестами между двумя молодыми людьми…

«Гарри — молодой человек? Когда это я перестала считать его мальчишкой?» Гермиона улыбнулась этой внезапной мысли.

Она нарочно не стала задерживаться надолго в общей гостиной, так что, хорошо выспавшись, встала в таком же прекрасном настроении, как и еë криволапый питомец.

Спустившись утром в гостиную, Гермиона обнаружила, что комната почти полностью пуста, если не считать стайки первокурсников, что-то оживлëнно обсуждавших за одним из угловых столиков. Мелькнула мимолетная мысль о Гарри, который ждал еë прошлым вечером. Она подумала, что это, несомненно, был трогательный жест с его стороны, но логическая часть еë разума подсказывала, что еë друг нуждается в отдыхе не меньше всех остальных.

И всë же ей хотелось, чтобы Гарри временно ослабил свой присмотр и дал ей некоторое время побыть одной. Она поняла это, когда увидела, что он ждёт её на своëм обычном месте за гриффиндорским столом в Большом зале.

К обеду Гермиона уже не стала бы употреблять слова «приятно» и «трогательно». Казалось, у неё появилась живая тень, и только её нежелание обижать друга мешало ей попросить его отказаться от роли преданного телохранителя.

Гарри умудрился бодрствовать даже на уроках истории магии, не поддавшись усыпляющему бубнежу профессора Бинса. Во время утреннего перерыва между занятиями Гарри последовал за ней по пятам в библиотеку, одним своим присутствием отвлекая Гермиону от выполнения домашнего задания по зельеварению. Виктора, как обычно, днём нигде не было видно. Ей было интересно, как он заполняет свои дневные часы? Тренируется? Она как-то мельком видела, как он бегал по берегу озера. А может, он проводит время на волшебном корабле, придерживаясь распорядка, о котором она и понятия не имела.

Обед в Большом зале показал, что Гарри внимательно следит за каждым еë движением. Ромильда Вейн наблюдала за ними с яростью в глазах. Джинни тоже заметила преувеличенное внимание Гарри к Гермионе, когда поняла, что тот даже ни разу не взглянул на стол Рэйвенкло. Похоже, они двое немного озадачили младшую Уизли.

Гермиона посмотрела на преподавательский стол. После визита мисс Бут в Хогвартс ни от неë, ни от «Матрикс» не было никаких известий, и наиболее вероятными посредниками для связи были Дамблдор или МакГонагалл. Но директор и его заместитель на обеде не присутствовали. «Странно», — подумала Гермиона.

Ни она, ни Гарри особо не радовались предстоящему уроку зельеварения после обеда. Гермиона догадывалась, что беспокоит Гарри. Слизеринские подземелья были самым логичным местом для любых нападок на неë со стороны змеиного факультета. Саму Гермиону больше волновала реакция Гарри, учитывая присутствие неизменного катализатора в лице профессора Снейпа.

Гермиона уже собиралась приступить к десерту, когда в Большой зал вошла непривычно взволнованная МакГонагалл. Она прошла к гриффиндорскому столу, направляясь прямиком к тому месту, где сидели Гермиона и Гарри, и остановилась перед ними.

— Мисс Грейнджер, я должна попросить вас пойти со мной.

Сердце Гермионы едва не остановилось. Она редко видела главу своего факультета такой бледной, и обычно это происходило из-за Гарри. В течение секунды в её голове пронеслись всевозможные сценарии. Что, если… Мерлин, нет! Неужели это её родители?

— Мисс Грейнджер, — повторила МакГонагалл с очевидной тревогой в голосе, — вы должны немедленно отправиться со мной.

Борясь с нарастающей тошнотой, Гермиона поднялась на ноги.

— Что случилось? — спросила она со страхом. Гарри едва ли на секунду отстал от неё, вставая из-за стола.

— Вас требует министр собственной персоной, — ответила МакГонагалл таким тоном, словно сама не верила в то, что говорит.

— Фадж? Здесь? — озадаченно переспросил Гарри.

МакГонагалл пригвоздила его говорящим взглядом, который легко можно было расшифровать как «вас это не касается, так что вернитесь на своë место».

— Да, мистер Поттер. Министр здесь и требует встречи с мисс Грейнджер.

— Вот чëрт! — ругнулся Гарри, но МакГонагалл против обыкновения пропустила грубость мимо ушей и немедленно вернулась к своей первоначальной цели.

— Следуйте за мной, мисс Грейнджер.

Бросив последний непонимающий взгляд на ошарашенного Гарри, Гермиона побежала догонять МакГонагалл, которая двигалась на удивление бодро. Поравнявшись с профессором, Гермиона с трудом подавила желание дернуть еë за мантию.

— В чём дело? Что ему от меня нужно?

МакГонагалл, всë ещё бледная как привидение, казалась немного испуганной.

— Он прибыл в Хогвартс с двумя аврорами. По-моему, он хочет вас арестовать!

Текст переведëн JulsDo

Примечания:

Той много те харесва = ты ему очень нравишься

В края = в конце

Примечания автора:

(1) Согласно коллекционным карточкам волшебников, Артемизия Лафкин была первой ведьмой, ставшей министром магии. Она приняла пост в 1798 году. Маргарет Тэтчер была избрана премьер-министром Великобритании в 1979 году.