Пакт (джен)

Рыцари не очень-то соответствовали образу, которого я ожидал от практиков.

Я, правда, не вполне понимал, чего именно я от них ждал и в чём они не оправдали моих ожиданий. Лэйрд… он был полицейским. Сандра — хорошо одетая, деловая женщина. В облике Мэгги и вовсе не было ничего примечательного.

Возможно, если присмотреться к таким, как Шиповница или Фелл, вполне реально было заметить некоторые несоответствия — например, что Шиповница одета не совсем по сезону, а Фелл предпочитает носить белое. Не то чтобы это сильно бросалось в глаза, максимум — могло несколько озадачить тех, кто об этом задумается.

Но эти ребята… они, в общем, были точно такими, каких ожидаешь встретить в безликом придорожном магазинчике посреди какого-нибудь захолустья. Их было четверо, трое парней и женщина. Самые обычные с виду люди, они сидели на своих местах, расслабившись, словно у себя дома — юноша за прилавком, мужчина и женщина у стола возле фасадного окна. Мистер Дробовик стоял вместе со мной около входа.

— Блейк Торбёрн, — представился я.

— Любезностей нам тут не надо, — сказал Дробовик. На вид он был лет тридцати с лишним, с длинными волосами, неряшливыми усиками и бородкой, в джинсах, обвисшем свитере и бесформенной куртке. У его ног прохаживался крупный кот.

Остальные были чем-то на него похожи. Футболки больших размеров, слегка поношенные джинсы. Одежда, которую носят скорее ради удобства, чем для красоты. Парень, сидящий у окна, был довольно плотного сложения, небрит и носил бейсболку, хотя за окном была зима.

— С именами проще, — сказал я.

— Имена дают определённую власть, верно? — сказал младший. Мальчик, лет четырнадцати, внешне похожий на Дробовика. Только без усов и бородки, и в футболке вместо свитера.

— Насколько я знаю, имена имеют силу, — ответил я. — Но это не то же самое, что власть над чем-то.

— А можно подробнее? — спросил сын Дробовика.

— Цыц, — буркнул Дробовик и повернулся ко мне: — Ты являешься врагом нашего… ну, не врага, а… проблемы. Так вернее будет сказать?

— Думаю, да, — согласился я.

— Это не значит, что тебе можно верить. Не стану притворяться, что я много понимаю в демонах или дьяволизме, но у меня зоркий глаз и хорошее чутьё, и думаю, что меня неспроста подмывало всадить в тебя заряд ещё там, на улице.

— Я рад, что этого не произошло.

— Тебе повезло, что я парень уравновешенный, Блэйк. Способный уследить за собой, понять, что я чувствую и почему. Но если бы мне пришлось это описывать, я бы сказал, что чувствую себя как моя, блин, жена, когда у неё ПМС.

— Как мило, — произнесла женщина у окна, закатив глаза. По её тону и реакции я понял, что она не является его женой. — Она что, тоже ружьё на тебя наставляет?

— Ей бы захотелось спустить курок, — сказал Дробовик.

— Чувствуешь себя раздражительным, дёрганым? — спросил я.

— Не без того.

— Я вчера связывал беса. Он вызывает подобные ощущения и у людей, и у животных. После его воздействия они ведут себя не так, как при обычных обстоятельствах. Сейчас… в общем, он больше на них не действует, но следы ещё остались.

— Ты его остановил?

— На данный момент да, — я решил подстраховаться. — Кто знает, что принесёт завтрашний день.

— Понятно. Как я уже говорил, в дьяволизме я не особо разбираюсь.

— Я тоже, — признался я . — Не удивлюсь, если окажется, что ты знаешь примерно столько же, сколько и я.

— Раз ты связываешь бесов, значит, знаешь больше нашего. Боюсь, что своих имён мы тебе не скажем. Считай это паранойей, если хочешь.

— Возможно, так и буду считать, — сказал я.

— Так можем ли мы тебе верить, Блэйк? Думаю, сейчас это основной вопрос.

— Я не могу лгать, — заметил я.

— Это не ответ.

— Скажу вам сейчас прямо и честно, — сказал я. — И надеюсь, что в итоге это не выйдет мне боком. Завоеватель, образно говоря, выкручивает мне руки, требует, чтобы я разгребал местное дерьмо. А к вам он меня направил, чтобы вы рассказали в деталях, с чем мне предстоит иметь дело на одном из его поручений.

— Мы в курсе, об этом Фелл нам сообщил, — сказал Дробовик. — Давай про то, о чём начал говорить на улице.

— Ну, демон с фабрики — это только одна из причин, по которой я здесь. Сомневаюсь, что вы способны рассказать о нём что-то важное. Настоящая причина в том, что я ищу союзников. Потому что вряд ли кому-то из местных понравится, когда Завоеватель перестанет гонять меня по мелким поручениям и начнёт использовать для чего-то более серьёзного.

— Вроде демонских штучек, — договорил Дробовик.

— Точно, — подтвердил я.

— А что, если я тебя пристрелю? — спросил он. — Тогда ты перестанешь бояться, что тебя используют. Будешь мёртвый.

Он это сказал так дружелюбно, так ненавязчиво, будто предлагал подвезти.

— Завоеватель будет не слишком тобой доволен.

— Он послал тебя разобраться с тем демоном, — сказал парень у окна. — Не думаю, что его особо заботит твоё благополучие.

— Справедливо, — сказал я. — Но всё же есть разница, погибну ли я потому, что не справился, или в результате вмешательства его подчинённых.

— А ты, я гляжу, мастак делать различия? — заметил Дробовик.

— Я так понимаю, это требуется от нас всех? — спросил я.

— Это почему это?

— Ну как же… вести дела с Иными, избегать словесных ловушек?

Он пожал плечами.

— Можно просто свести к минимуму общение с этими созданиями.

Я слегка нахмурился.

— Мне нужно чуть больше сведений о том, кто вы, ребята, такие. И имена бы точно не помешали.

— Мы Рыцари, — сказал Дробовик. — Но называть себя просто «рыцарями» — было бы пустым бахвальством, поэтому наше полное имя — Рыцари из Подвала. Такая шутка для своих.

— Подошло бы для игроков в ролевушки.

— Примерно так и есть.

— И на чём вы специализируетесь? — спросил я. — Вы занимаетесь…

— Мы по мелочам. Любители. Мы входим в совет, чтобы не оказаться впотьмах, если случится что-то важное, и чтобы знать, безопасно ли будет приобрести какое-то владение или завести фамильяра. Может, время от времени оказываем услуги в обмен на безделушки или крупицы знаний.

— Вы любители, — сказал я. — Это значит, у вас не особо много огневой мощи?

Он покосился на свой дробовик.

— Огневой мощи, которая имела бы значение против кого-то или чего-то, похожего на Завоевателя, — уточнил я.

— Не особо, — сказал Дробовик. — Против кого-то такого… нет.

То, как он избегал произносить имя Завоевателя, навело меня на мысль, что мне, вероятно, имеет смысл поступать так же. Чтобы вызвать Фелла, мне оказалось достаточно, чтобы между нами установилась связь. Наверно, не стоило Завоевателю знать, что мы о нём беседуем.

Вот чёрт. Я ощутил горькое разочарование, даже с оттенком отчаяния. Я вроде бы только нащупал путь, который мог привести подмогу, а оказалось, что рассчитывать тут не на кого. Время было на исходе, а у меня всё ещё не было ни одного стоящего союзника. А если учесть Роуз, то по числу союзников я оказался даже в минусе.

— Но ведь у вас есть зуб на того, кто тут всем заправляет? — спросил я.

— Зуб? — переспросил Дробовик. — Не сказал бы. Но он… в общем, он тот, кто он есть. Чужие интересы его не особо заботят. Умеет требовать что ему надо и не умеет отдавать.

Он бросил взгляд на своих товарищей, как бы ища подтверждения. Они кивнули, соглашаясь.

Большую часть времени они просто сидели, уставившись на меня.

— Вот почему мы время от времени ходим на собрания совета, — продолжил Дробовик. — Пользуемся случаем посмотреть, как он действует, не нужно ли нам отойти в сторону, побыть в тени. Обычно от нас требуется всего лишь время от времени появляться со склонёнными головами, выказывать должное уважение.

— Ясно, — сказал я. — То есть, получается, вы не особо хотите подставляться? Как вы и сказали, вам он не враг, скорее неудобство.

Он медленно кивнул и очень буднично произнёс:

— Тут ты, пожалуй, попал в самую точку.

Я вздохнул, облокотившись на прилавок.

— Хочешь чего-нибудь? — спросил Дробовик. — Может, у нас и нет того, что тебе нужно, но попить-поесть найдётся. Есть неплохие сэндвичи с тунцом и омлетом, вон там, в холодильнике. Кола и батончики, если хочешь перекусить.

— Сэндвич — это было бы здорово, — сказал я. — И кола, само собой.

Парень у окна поднялся с места, подошёл к холодильнику и достал требуемое.

— За счёт заведения, — сказал Дробовик.

— Спасибо, ценю ваше гостеприимство.

Он слегка кивнул, обошёл прилавок и уселся за кассу. Бросил взгляд на экран телевизора на стене. Передавали спортивные новости.

Вряд ли я получу здесь прямые ответы, имена или поддержку. Они были мелкой рыбёшкой. Любителями.

— А это нормально, быть такими… — я замялся в поисках подходящего слова.

— Низкоуровневыми? — предложил мальчишка.

— Действовать в таком ограниченном масштабе? — я выразился чуть более дипломатично.

— Не знаю, — ответил Дробовик. — Мы можем сравнивать себя разве что с местными.

— Можете мне что-нибудь рассказать о них? Проще будет понять, на чём сосредоточить усилия.

— Мы тут сравнительно недавно, так что с историей я не особо знаком. Сёстры Факела, насколько я понимаю, когда-то были просто землячеством или студенческим клубом в Университете, пока не заполучили себе что-то этакое. Сами себя создали. Каждый новый год в клубе выбирают кого-нибудь достойного быть допущенным в круг посвящённых. На девять десятых тайное общество, на одну десятую практики. Они скорее добудут своим членам особые условия по недвижимости или замолвят за них словечко в управе, чем выкинут какие-нибудь штуки, если ты понимаешь, о чём я.

Я кивнул.

— Они на чём-то специализируются?

— На элементалях. Самые базовые духи, которых встречаешь, имея дело с природой. Духи дождя, солнца, огня, урожая…

— Какие у них отношения с Завоевателем?

— Никаких. В совете они состоят лишь номинально. Наверно, заключили с ним сделку, поскольку всего лишь раз в году присылают представителя с подношением.

Я постарался это запомнить.

— Сфинкс, она…

— Я видел Сфинкса, Пьяницу и Астролога. И Фелла.

— А. Хорошо.

— Сфинксу я не очень-то понравился, — признал я. — Она не особо любит дьяволистов.

— Честно сказать, и мы тоже, — сказал Дробовик. — Но ты вроде бы не создаёшь проблем прямо сейчас, а мы не из таких, кто сразу лезет в драку.

— Это если забыть, что вы наставляете ружьё на незнакомцев.

— Это называется — быть готовым к тому, что драка сама тебя найдёт. Про тебя лично мы ничего не знаем… но чем обычно занимаются дьяволисты, краем уха слышали.

— Справедливо, — сказал я. Разорвал обёртку сэндвича и впился в него зубами.

— Сфинкс стара, и, возможно, к старым вещам у неё особое отношение. Преподаёт в Университете. Время от времени добирается до детишек, которые не особо тянут. Может, раз в десять лет или около того. Плохие оценки, депрессия, паника — проблемы растут как снежный ком, а потом в одночасье комната пустеет, и никто этого студента больше не видел.

— Про последнюю часть я не знал, — сказал я.

— Она такая, какая есть. Время от времени берёт студентку под своё крылышко, в буквальном смысле. Мы обсуждали это и пришли к выводу, что она находит отстающих и испытывает их. Прошедших тест берёт в ученицы, и они будто светиться начинают, понимаешь о чём я?

— Нет, не особо.

— Им всё само в руки начинает идти. Везунчики. Нужные люди сами к ним тянутся. Дела складываются наилучшим образом.

— Хорошая карма, — сказал я.

— Да. Оно самое. Девчонки проводят так года два-три, потом уходят, уже более мудрыми, более талантливыми, прямо-таки брызжут самоуверенностью. Мы видели, кажется, двух?

— Одна уехала через неделю после того, как мы вошли в совет, — сказала женщина у окна. — Вторая закончила в этом году. Уехала перед началом лета.

— Мне бы не помешала толика этой хорошей кармы, — сказал я. — Только думаю, что даже покровительство Сфинкс не помогло бы мне с тем огромным долгом, что висит на моей семье.

— Если ты ей не нравишься, сомневаюсь, что она изменит своё мнение. Старая собака и новые фокусы, знаешь ли.

— Полагаю, так и есть.

— Ну, кто ещё? Ты говорил про Пьяницу.

— Ага. Он тоже не особо от меня в восторге.

— Служитель культа Диониса. Оргии, вечеринки, сборища сатиров, нимф и прочих созданий, связанных с плодородием, гедонизмом или и тем и другим сразу.

— Есть какие-нибудь истории про него?

— Полно. Говорят, какое-то время назад он начал плести интриги. Делал одолжения направо и налево. Одна из Сестёр хотела ребёнка — он ей помог. Потом заставил Астролога закрутить шуры-муры с кем-то больше похожим на духа, чем на человека — и та была совсем не рада, когда заклятье разрушилось. Вроде бы даже стал копить про запас каких-то порочных тварей. Потом в начале двухтысячных всё развалилось. Теперь по большей части гуляет сам по себе, поддатый чуть сильнее и чаще, чем прежде. Мы в основном стараемся держаться от него в стороне. Мы с ним маршируем под очень разные дудки, если так можно выразиться.

Я глотнул колы, чтобы прочистить горло.

— Получается, вы слегка практикуете, вам это интересно, но вы не собираетесь подставлять шеи под чужой топор.

Дробовик кивнул.

— Астролог... Она сильна. У них династия. Когда один стареет, он берёт себе ученика, обучает его всему и передаёт ему титул и знания. Никогда полностью не понимал, чем она занимается. Предсказанием будущего, само собой. Связями — сто процентов. Призывом созданий с небес — определённо. Но всегда не напрямую, всегда следует какой-то системе из правил и отношений.

— Она не поклонница… парня, который тут всем заправляет?

— Не-а. Её наставник пожертвовал собой, стал одним из этих жалких духов в особняке Лорда Торонто, купив ей безопасность ценой своего посмертия. Она не платит никаких взносов и в пределах своего домена по большей части вольна делать что хочет. Покуда ходит на собрания и не действует против него напрямую.

— Получается, она не на моей стороне? Не получится уговорить её что-нибудь для меня сделать?

— Нет. Я думаю, она очень хотела бы скинуть Завоевателя, и она уже какое-то время ждёт своего шанса. То ли сил ей не хватает, то ли ещё почему, но дела именно так и обстоят.

Я кивнул.

— От Пастуха тебе пользы не будет. Он заправляет мертвецами. Разбирается с призраками, вычищает плохих, собирает хороших. Обычно держится в стороне, но когда появляется, то видно, что он в хороших отношениях с Завоевателем.

— Похоже, это проблема.

— Это часть здешнего пейзажа. Не более того.

— Пейзажи имеют большое значение, когда составляешь план битвы, — сказала женщина у окна. — Рельеф, стратегия.

— И то верно, — кивнул Дробовик. — Ладно, соглашусь, с ним могут быть проблемы. Кто у нас ещё?

— Глаз Бури, — сказал сын Дробовика, — и Слуга Королевы.

— Слуга Королевы не в счёт, — сказал Дробовик. — Катается в Англию и обратно, служит духу Короны и королевства. Сейчас в отъезде.

— Рад слышать.

— Глаз Бури — не человек. И он прислуживает нашему Лорду. О нём стоит побеспокоиться. Если Лорду нужно что-нибудь сделать, он посылает Фелла. Если нужно что-то разрушить, то отправляет Глаз.

— Что он такое? — спросил я.

— Пожарная тревога посреди ночи, — сказал Дробовик. — Когда все выходы уже перекрыты огнём.

Несколько туманно.

— Я имею в виду, скорее, к какому виду Иных он относится?

— Без понятия. Если тебе нужны точные ответы, лучше спроси кого-то другого. Но у человечества длинная история отношений с огнём. Уходящая в те времена, когда люди приносили жертвы богам и духам. В истории большинства крупных городов есть хотя бы один большой пожар, и в каждом из них найдётся кто-то вроде Глаза, воплощение памяти о тех жертвах и пожарах.

— Как по мне, чересчур расплывчатое объяснение, — сказал я.

— Что мне известно — и если кому-то есть что добавить, пусть добавит — так это то, что эта тварь меняется вместе с людским родом. Мы начали пользоваться проводами и электричеством, и Глаз стал меньше огнём и больше — бурей. Он живое напоминание о том, что чем бы мы ни овладели, чему бы ни научились в том, что касается энергии, — это по-прежнему представляет опасность, если не относиться к нему с должным уважением.

— И он служит прихотям Лорда Торонто?

— У него есть руки, ноги, туловище, голова, но по виду никто бы не назвал его человеком. Он всегда сам по себе, пока его не призовут. Если собираешься пойти против Лорда Торонто, не давай ему случая вызвать Глаз.

Я кивнул, вспоминая, как Завоеватель вытащил Роуз в свой мир. Интересно, как бы я мог помешать ему сделать то же самое с этим «глазом»?

— Выходит, мне имеет смысл встретиться с Астрологом, — сказал я.

— Может быть.

— А если мне всё-таки потребуется помощь, чтобы выйти против Лорда Торонто, — сказал я, тщательно подбирая слова, — могу ли я предложить вам что-нибудь в обмен на содействие?

Дробовик обменялся взглядами с остальными.

— Похоже, нет.

— Он хочет воспользоваться моими знаниями для чего-то дерьмового, — сказал я. — Убьёте меня сейчас — он рассвирепеет, и вам не поздоровится. Оставите меня одного, и он меня заставит делать что ему нужно, а у вас могут появиться проблемы.

Очень, очень маловероятное «могут», если принять во внимание его уговор с Пьяницей, но всё же не полностью исключённое.

— Так что, по-твоему, мы вынуждены тебе помогать? — спросил Дробовик.

— Нет, — ответил я. — Но ваша помощь принесла бы много пользы нам обоим. Могу даже что-нибудь добавить со своей стороны.

— Мы так высоко не метим, — сказал он.

— Я кое-что готовлю, — продолжил я. — Время наступит завтра ночью, ровно в полночь. Поможете мне — и получите доступ к ресурсам моей семьи, за вычетом… эээ… проблемных книжек. Книжек, которые мне и самому не особенно хотелось бы читать.

— Это означает, что мы перестали бы быть любителями, — сказал он. — Мы могли бы стать…

— Кем угодно, — сказал я. — Не уверен, но не удивлюсь, если в нашей библиотеке найдётся по крайней мере одна хорошая книжка по любой теме или дисциплине.

— Понятно, штука заманчивая, — отреагировал Дробовик.

— Как вариант, — сказал я.

— Надо бы спросить мнение остальных Рыцарей, но лично меня вполне устраивает быть любителем. Мы звёзд с неба не хватаем, просто нам повезло узнать о чём-то таком, мистическом. — Он бросил взгляд на фамильяра. — Нам не нужно влезать слишком глубоко, никто на нас не давит. Нет ни врагов, ни поводов всего на свете бояться, если не считать недавнего крупного проёба. Мы вполне счастливы, если пару раз в год раздобудем новую книгу или штуковину, с которой можно было бы сообща разбираться.

— То есть… — я замялся, подыскивая ответ, — вам нужно не так много? Не надо доступа ко всей библиотеке, хватило бы одной книжки раз в полгода?

Дробовик повернулся к остальным. Кто-то пожал плечами, кто-то кивнул.

— Такой разговор нам ближе, — сказал он. — Но риск всё равно слишком велик.

— Риск и так велик, — ответил я.

Он медленно покачал головой.

— Мы уже один раз вляпались в беду, когда решили, что у нас нету выбора. Ничем хорошим это не кончилось.

— Я как раз собирался про это спросить, — вставил я.

— Знаешь, я до сих пор не могу этого осознать. Забвение. Знать, что у нас скорее всего были друзья и семьи, люди, с которыми мы дружили, люди которых мы даже любили, и они были поглощены. Съедены настолько подчистую, что мы их даже и вспомнить не можем.

Я кивнул и поставил колу на ближайшую полку.

— Сочувствую вашим потерям, кем бы они ни были.

— Спасибо.

— Если у вас есть какие нибудь соображения, если можете рассказать о мерах предосторожности, которые не сработали, это бы очень помогло, — сказал я.

— Меры предосторожности? Да половину из тех, что мы применили, он поглотил. Мы не можем вспомнить ничего, что мы пробовали и это не сработало. Не можем вспомнить, что пробовали другие, если оно не помогло. Я знаю, что мы использовали круги, но он, возможно, просто не выбрался достаточно далеко, чтобы попробовать и их съесть.

— Какого рода круги?

— Самого обычного. Линии и усиливающие фигуры, и мы в центре.

Такие же использовались против Брадобрея. Предполагалось, что они сработали, потому что тот был абстрактным, как и демон забвения.

Ха.

Такой подход пришёл бы мне в голову первым и был бы одной из немногих догадок, основанных на имеющихся знаниях — и он был неверным.

Как защититься от существа, которое воплощает собой ничто?

— Что-нибудь ещё? — спросил я.

— Мы пошли на него не с пустыми руками. Со всяким барахлом мы вообще-то неплохо управляемся. Мечи, ножи, волшебные палочки. Только кто бы что ни принёс, всё это не сработало. Вот… в принципе и всё, что я могу сказать насчет оружия и защиты.

— Лучше, чем ничего, — сказал я.

Лучше, но ненамного. У меня не было ресурсов, чтобы провести исследования и выбрать наилучший путь, а то, что свидетельства и воспоминания были «поглощены», лишало меня возможности действовать хотя бы методом исключения.

— Я заснуть не могу, когда думаю об этом, — сказал сын Дробовика. — Об этой твари и о том, как она едва-едва промахнулась.

— Не стоило нам брать тебя с собой, — сказал Дробовик.

— Если бы не взяли, я бы всё равно не смог спать. Кого мы потеряли? Кем они были для нас? И ещё, подумай, что случилось с Марси…

Дробовик глянул на меня.

— Она была подружкой моего сына.

— Она ей и остаётся, я считаю, — сказал юноша. — По крайней мере, хочу так думать.

— Точно, — сказал его отец.

— Вы бы рассказали об этом поподробнее, — попросил я.

— Она пропала, — сказал Дробовик. — Через несколько дней после того раза. Мы об этом говорили, пытались понять, что случилось, искали её. Но ничего не нашли. Её не сожрал демон, иначе мы бы об этом вообще не знали, но…

— Я даже лица её не могу вспомнить, — сказал его сын. — И фамилию забыл.

— Думаю, что всех её близких поглотил демон, — сказал Дробовик. — Отца, мать, может, брата или сестру, подругу… У неё не осталось достаточно связей с этим миром, и она просто…

— Ушла, — закончил его сын.

— Ушла, — эхом отозвался отец. — Туда, куда уходят люди, когда проваливаются в трещины этого мира. Удивительно, правда? Были ли мы раньше другими? О чём мы мечтали и надеялись? Потеряли ли мы важных людей, которые должны были быть рядом, чтобы мы могли на них опереться?

— Иными словами, точно ли вы раньше были кучкой любителей без особого размаха? — спросил я.

— Я вспоминаю места, которые мы исследовали, — сказал Дробовик. — И они были большими. Фабрика, заброшенный хутор. Слишком большими для нашей убогой компашки. Даже если бы нас было вдвое больше, чем сейчас.

Парень у окна продолжил:

— И это гложет изнутри. Желание знать, что у тебя было до того, как это забрали, вымели подчистую. Мы не сможем сделать это снова. Не сможем пойти против чего-то настолько огромного и проиграть.

— Не можем рисковать, — подтвердил Дробовик.

Я прикончил сэндвич, продолжая размышлять. Никто из них больше ничего не добавил.

— Так значит, вы поддержите меня против Лорда Торонто, если это можно будет сделать безо всякого риска? — спросил я.

— Да, — сказал Дробовик.

— А пойдёте на небольшой риск, если я пообещаю по книге пару раз в год?

— Смотря какой риск.

— Пока точно не знаю, — сказал я. — Всё ещё пытаюсь сложить мозаику и придумать план.

— Тогда и мы не знаем, — ответил он.

— Справедливо, — согласился я. — Если мне нужно будет у вас кое о чём спросить, выслушаете меня?

— Номер вон там, на телефоне, — показал он, и его сын повернулся, чтобы развернуть ко мне аппарат, стоящий на прилавке.

Я записал.

— Собираюсь заняться демоном завтра, так что у меня будет время поговорить с Астрологом, — сказал я. — Сегодня в планах гоблин, которого называют Гиеной.

— Мы краем уха про него слышали.

— Помогите мне справиться с этой тварью. Любые советы, подручные средства, знания — всё это поможет мне быть в лучшей форме при встрече с Лордом Торонто.

— Тут тебе пригодится небольшая армия, — сказал Дробовик.

— Я иду один.

— Тогда скорее всего не выживешь. Слишком много в этих лесах мерзких, злобных созданий — и животных, и растений — и если ты собираешься туда пойти, то даже без учёта Гиены шансов выйти оттуда живым у тебя немного.

— А что сама Гиена? — спросил я.

— А Гиена каждую из этих тварей поймала и изувечила. Поразмышляй об этом. Подумай, сколько она там уже живёт и сколько раз ей приходилось сражаться.

— Так она боец?

— Это гоблин, так что да.

— А почему тогда ей дали кличку падальщика?

Дробовик пожал плечами.

— Кличку ей не мы давали. Может, по ассоциации со смертью и падалью, а может потому, что она больше похожа на зверя, чем на человека.

— То есть она четвероногая?

— Угу. Огромная, быстрая, сильная, и коварная по самое не могу.

— Полагаю так, что оружие из числа тех, о которых вы говорили, вы мне вряд ли дадите взаймы?

— Если ты там ввяжешься в бой, то скорее всего тот, с кем ты будешь драться, станет источником шума. Шум привлечёт к тебе других тварей. Пройдёт совсем немного времени, и ты окажешься один против толпы. И вряд ли эту проблему можно решить дополнительной огневой мощью. К тому же, если ты уже хорошо проявлял себя в драке, то, наверное, и подходящим оружием обзавёлся.

Я медленно кивнул.

— Выходит, драка — не вариант.

— Вариант. Просто чертовски говённый вариант.

— Тогда незаметность, — сказал я. — Наверно, это больше в моём духе.

— А ты знаешь, что у многих Иных органы чувств не такие, как у нас? — спросил сын Дробовика. — Не только обоняние, зрение и слух, но и другие способы заметить человека?

— Догадываюсь, — сказал я.

Он слегка покачал головой.

— То есть ты… собрался, типа, пробраться туда, и что дальше?

— Попытаюсь связать Гиену, — сказал я, — или умру.

— Ты знаешь, что будет, если она тебя убьёт, верно?

— Знаю, — подтвердил я.

— Думаю, шансов у тебя примерно как если выйти против Лорда Торонто в одиночку, — сказал сын Дробовика.

— Шансов против Лорда гораздо меньше, — вмешался толстяк у окна. — Лорд — это Воплощение, а Гиена — всего лишь гоблин средней руки. Но в любом случае драться с ним — скверная идея.

— Да, — сказал Дробовик, — тут я согласен.

— Мне не оставили выбора, — вздохнул я.

— Беги. Разумеется, Лорд пошлёт за тобой погоню, но не могу представить, чтобы драка с ними оказалась тяжелее, чем с Гиеной, — сказал сын.

— Есть кое-кто, кого я не могу здесь бросить, — возразил я. — Покоритель заковал её в цепи, и… ну и вот.

— Ты к ней привязан? — спросил сын. — Любишь её?

Хороший вопрос. Люблю ли я Роуз? Если да, граничит ли это с нарциссизмом? Или с близкородственной связью?

— У меня не очень большой опыт насчёт любви, — сказал я. — Наверно, есть люди, которых я люблю, и кому обязан за то, что они поддержали меня, за то что для меня сделали. Может быть, она тоже входит в их число, но…

Я запнулся. Не получалось облечь мысли в подходящие слова.

— Если ты и сам не уверен, может, стоит просто уйти, — сказал сын Дробовика.

— Не могу, — ответил я.

— Давал клятву? — спросил Дробовик.

Об этом я почти и забыл. Но ответить на вопрос было несложно.

— Ну, да, я кое-что ей обещал, и пока она не будет на свободе, не смогу сдержать обещание.

— Ясно. Все мы время от времени делаем глупости, — подытожил Дробовик. — Так что тебе нужно?

— Цепь, — сказал я.

— Какой длины?

— Какой длины я хочу взять или какой длины потребуется? — спросил я. — Разные вещи.

— Опять ты с этими своими различиями.

— Мне нужны километры цепи, — сказал я. — Но унести получится немного, иначе не смогу быстро передвигаться.

— Метров пять-шесть?

— Должно хватить, — согласился я.

Дробовик покосился на своего толстого приятеля возле окна.

— У нас и побольше найдётся, — сказал тот.

— Возьми болторез, отрежь сколько нужно. Только оставь замок на конце.

— Само собой, — сказал парень, с трудом вылезая из-за стола. У него была странная, тяжёлая походка, он сильно хромал.

Я заметил, что у него отсутствует половина ступни.

Дробовик посмотрел на сына.

— Иди поищи болторез и помоги ему.

Его сын ушёл. На нём ран не было.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Ты вроде неплохой парень, чем бы ты там ни занимался с демонами.

— Я уже говорил, это не мой выбор. Это звание досталось мне по наследству, совершенно против моей воли, а Лорд Торонто хочет меня использовать, чтобы прибрать к рукам силу и репутацию моей семьи.

— То есть ты не будешь трогать эти штуки, если представится такая возможность?

— Не могу обещать, — признался я.

— Почему?

— Я как раз вчера прочёл одну агитационную книжку. Там объяснялось, почему дьяволисты делают то, что делают. Объяснение было… не то чтобы совсем неправильным.

— Не уверен, что хочу его услышать.

— Если дьяволисты не будут связывать демонов, возникает вопрос: кто будет? — спросил я.

— Тогда против них должны объединяться сильные мира сего.

— Да неужели? Посмотри, что происходит прямо у вас в городе. Три совершенно незначительные угрозы — и никто не хочет с ними связываться. Их игнорируют до тех пор, пока игнорировать их становится уже невозможно. И что будет дальше? Ну да, возможно, местные шишки соберутся вместе. Вот только скорее всего с ними случится примерно то же, что и с вами. А может, будет ещё хуже, их поставят на колени или заразят порчей.

— И какой выход?

— Не знаю, выход ли это, но с ними разбираемся мы — такие, как я и моя бабушка. Принимаем расходы на себя. Взваливаем на плечи груз кармы, да и другие расходы тоже.

— Чтобы никому больше не пришлось этим заниматься?

— Не знаю, — сказал я. — Даже не уверен, допустимо ли это вообще. Может быть, это означает взять на себя такой груз, который непременно утянет нас ко дну, а заодно и ещё кого-нибудь. Слишком это грязное дело для того, чтобы у него мог быть другой исход.

— Если это так, — произнесла женщина, сидевшая у окна, — то мне не нравится, что мы оказываемся в этом замешаны.

— Я вас не виню. Но на самом деле точно я не знаю. Может, и есть способ заплатить цену и прожить остаток жизни так, чтобы закрыть долг и оставить мир после себя чуточку лучше. Если, конечно, наши дети не станут жертвой жадности и не используют полученные знания ради сиюминутного выигрыша, оставив внуков с катастрофически большим долгом.

— Я так понимаю, ты о своей семье говоришь?

— Именно, — сказал я. — А может, всё это неправда, и у ситуации вообще нет выхода.

— А если правда? — возразил Дробовик. — Может, нам стоило бы держаться подальше.

— Похоже, именно это все считают безопасным выходом, — ответил я. — Я бы не стал вас за это особо винить.

— Особо?

— Как ни крути, вы отступаете в ту минуту, когда местным действительно нужно собрать все силы. Завоеватель чертовски опасен, а вы закрываете на это глаза. И в этом, мне кажется, вы виноваты.

Дробовик не ответил.

Я прикончил остатки еды.

— Где мусорка?

Дробовик показал.

Я выкинул обёртку и бутылку в урну.

— Что ты знаешь про шаманизм? — спросил Дробовик.

— Работа с мельчайшими духами. Я знаю… кажется, три символа, которые с ходу могу использовать.

— Покажу тебе ещё два. Один для тишины, чтобы цепь не гремела.

— Тишина — это хорошо, — сказал я. — А второй?

Он показал мне свой дробовик. На тыльной стороне деревянного приклада был вырезан символ, который полностью покрывал одну сторону и даже заходил на другую. Я наклонился, чтобы рассмотреть получше, но он повернул оружие и протянул его мне. Вложил в руки.

Однако полностью он его не отдал, продолжая держать одной рукой.

— Ты вроде как говорил, что использовать оружие — плохая идея, — сказал я.

— Как стратегия — да, но на случай непредвиденных обстоятельств сгодится. Даю не насовсем, с возвратом. Не использовать его против моей семьи, не использовать никаким способом, который местный Лорд мог бы рассматривать как предательство с нашей стороны.

Я мог бы с ним поспорить, поторговаться об условиях, придраться к формулировке насчёт семьи, чтобы исключить малейшую вероятность случайного вреда.

Но дело того не стоило.

— Я клянусь сделать всё возможное, чтобы вернуть его вам, — сказал я. — Клянусь, что не использую его во вред вашей семье или так, чтобы Лорд понял, кого вы поддерживаете.

Он кивнул и отпустил оружие.

— Этот символ означает ветер.

— Ветер?

Он пожал плечами.

— Если мутить с другими стихийными силами, есть риск поломать механизм. А так он становится чуть полегче и бьёт чуток посильнее.

Я кивнул.

Те двое вернулись с цепью в руках и выложили её на прилавок.

Дробовик взял замок и повернул его тыльной стороной.

— Твоя кровь подойдёт лучше всего, — сказал он и принялся делать набросок символа.

Моя кровь. Я помялся, но после обработки всех моих ран грёз у меня уже почти не оставалось.

Если цепь не будет бесшумной, может пролиться гораздо больше крови.

Я проткнул палец и принялся рисовать по намеченным Дробовиком контурам.

— Ты дал мне своё оружие, — сказал я, кропотливо обводя рисунок.

— Ну да.

— Но своего имени, видимо, так и не скажешь?

— Ник, — представился он.

— Спасибо тебе, Ник.

— Эта тварь на фабрике так нас отымела, что мы даже понять не можем, сколько потеряли, — сказал он вполголоса. Я видел, как он бросил взгляд в дальний конец комнаты, где стоял его сын, будто желая убедиться, что парень его не слышит. — Наверняка раньше у нас была настоящая жизнь.

— Понимаю, — согласился я.

— Если хочешь остановить эту тварь или как-нибудь прижать, я тебе препятствовать не буду.

— Отлично.

* * *

Грузовик съехал к обочине.

Я поправил цепь, которую нёс на плече под курткой, обмотанную наискось вокруг туловища. Звяканья было почти не слышно.

Топорик у одного бедра, сигнальная ракетница у другого. Дробовик за спиной — его ремень пересекал цепь крест-накрест. В одном кармане канцелярский нож, в другом ручки и бечёвка. Гвозди и прочие строительные дела лежали в одном из рабочих карманов, а во втором — баночка из-под краски, в которой оставалось совсем немного грёз.

Я намазал себя грёзами, однако их оставалось совсем мало, и покрыть себя целиком не удалось. Вместо этого я раскрасил и кожу, и одежду отдельными мазками. Этим участкам я смогу придать цвета своего окружения.

— Я бы подвёз тебя дальше, но… — Тедди, толстяк, замялся, не закончив фразу. Причина у него была, просто он не хотел говорить о ней вслух.

Он боялся.

Я, если честно, тоже.

— Пожелай мне удачи, — сказал я.

— Удачи.

Я вылез на дорогу.

Призраки уже начали появляться из-за деревьев. Некоторые были почти прозрачными, другие настолько реальными, что с первого взгляда их невозможно было отличить от настоящих людей. Разве что ноги не всегда можно было рассмотреть, да лица были чересчур перекошены. И у всех виднелись жуткие укусы, оставленные гоблином.

Некоторые из них потянулись к нам. Пока грузовик разворачивался, я отошёл в сторону, и призраки предпочли вместо меня последовать за машиной.

Жаль, что так будет не всегда.

Я нанёс на ботинки руны тишины, так что хруст снега и веток был приглушен. Пришлось потратить ещё немного крови. Я мог бы использовать грёзы, но универсальность того, что оставалось в баночке, я ценил больше, чем потраченную кровь. Быть чуть более самим собой вряд ли поможет мне выжить в критической ситуации. Важнее иметь возможность изменить голос или внешность.

Я опасался, что придётся брести по колено в снегу, но заметная его часть, к счастью, оставалась на ветках сосен. Благодаря тишине, которую обеспечивали руны, я мог передвигаться с достаточной скоростью. Не бегом, конечно, но и не медленным шагом. Приходилось беречь силы. Предстоял поход на длинную дистанцию, и шансы на то, что в какой-то момент придётся бежать, оставались высоки.

Бросив взгляд за спину, я увидел, что один из призраков увязался за мной. Мужчина без руки, с коленями, вымазанными в крови, он то плыл по воздуху, то ковылял. Продвигался медленно, но неуклонно. Препятствия его не особо беспокоили.

Я слегка увеличил скорость.

Поодаль появился ещё один призрак. Побольше размером и больше похожий на Иного. Он пыхтел, задыхаясь, словно готов был вот-вот испустить дух. Его было трудно рассмотреть из-за переплетённых веток и теней, которые отбрасывали заснеженные ветви сосен.

Меня он не заметил и довольно скоро остался позади.

Пытаясь понять, как лучше обойти преграду из переплетённых веток, я помедлил, и первый призрак подобрался несколько ближе.

До меня донёсся его голос:

— Больно. Почему так больно? Моя машина…

Я огляделся по сторонам. Можно было продираться через ветки напролом, можно было обойти их стороной. В первом случае не удастся избежать шума, а второй путь вынудит меня приблизиться к призраку.

— Я… рука ведь не была сломана. Что с моей рукой, Дэй? Дэй?

Я отправился в обход. Времени на раздумья не было, иначе я мог оказаться в ловушке.

По мере того как расстояние между нами сокращалось, призрак становился всё более оживлённым.

— Дэй! Машина ударила с твоей стороны, Дэй! Это должна быть твоя рука!

Между нами было не больше пяти метров. Я обогнул заросли и начал увеличивать разрыв.

— Твоя рука, Дэй!

Я начал ощущать безрассудную, иррациональную злобу, и это подсказало мне, что он подбирается ближе. Он побежал, если так можно назвать его летящий способ перемещения.

Я ускорил шаг. Нужно увеличить дистанцию, и тогда он успокоится. Он реагирует только на приближение.

— Твоя рука! Мои ноги!..

Его ноги. Эта мысль и выражающие её слова несли в себе какую-то силу. Боль.

Беспомощность.

По моим коленям будто врезали битой.

Я рухнул навзничь.

— Твоя рука! Мои ноги! Зачем ты так поступаешь со мной, Дэй? Ты и раньше всегда мухлевала!

Чем ближе он подходил, тем разговорчивей становился.

Я пополз, пересиливая боль. «Это всё не по-настоящему. Это иллюзия».

Замечательные слова, но моё тело не торопилось им верить.

Я протащил тело вперёд. На глаза попалось дерево с низко растущими ветками.

Я полез вверх по стволу, полагаясь больше на силу рук, чем на ноги. Без шума обойтись не вышло. Призрак продолжал вопить, что тоже делу не помогало.

Кто-то отреагировал на звуки.

Как только я поднялся достаточно высоко, чтобы рискнуть помочь себе ногами, я начал двигаться почти бесшумно. Хватаясь за верхние ветки, я продолжал карабкаться выше.

Отрезая себе путь к отступлению.

Я поднялся метра на три, так что призрак уже не смог бы достать с земли мои ноги.

Он приблизился и остановился точно подо мной.

— Дэй! Чёрт бы тебя побрал, Дэй!

Подошла вторая тварь. Здоровенная, тёмная, грубая. За ней тянулся кровавый след, как будто её раны никогда не переставали кровоточить.

Блядь.

Огромная лапа ухватилась за ствол дерева, всего в полуметре от моей ноги.

Морда у твари была жуткой. Такими же жуткими были и её раны. Но, похоже, она была слепой.

И всё же она не собиралась никуда уходить. Вот блядь.

— Он знает. Он скоро придёт, — услышал я шёпот.

Я повернулся и увидел сидящего на ветке призрака: маленького мальчика в куртке с капюшоном.

Ни крови, ни ран на нём не было.

— Знает кто? — прошептал я в ответ.

— Волчище. Самый жуткий. Он знает. Бежать. Надо бежать, чтобы добраться до дома. Побегу, буду прятаться и так доберусь до дома.

Сказав это, он спрыгнул вниз. Оба — и призрак, и неуклюжий Иной — развернулись, но недостаточно быстро.

Мальчишку будто ветром сдуло.

Вот же мелкий прохиндей.

Ну а я остался там, где был.