Гермиона Грейнджер и Кубок Огня (джен)

Прогулка по коридорам проходила в неловкой тишине. Слова Гермионы о том, что она не сможет продолжать, тяжело висели между ней и Гарри. Гермиона вспомнила о родителях. Она обещала написать им о своих успехах и возможных планах на будущее.

Эта гнетущая тишина была нарушена в тот момент, когда Полная Дама отскочила в сторону с весёлым «Молодец, дорогая!», что оповестило о присутствии Гермионы всю гриффиндорскую гостиную. Какофония неразборчивых возгласов, криков и воплей вкупе со взрывом волшебного фейерверка, казалось, сотрясла старую башню до самого основания. Реакция гриффиндорцев была прямой противоположностью той, что они показали сразу после объявления чемпионов.

Пока Гермиона стояла на пороге, ошеломлённая толпой празднующих гриффиндорцев, сильные руки подхватили еë с двух сторон, и она оказалась на плечах близнецов, почти в шести футах над полом.

— Гордость Гриффиндора!

— Молодец, Гермиона!

Близнецы расхаживали с Гермионой по комнате, распевая ей дифирамбы, а весь факультет Гриффиндор аплодировал, топал и кричал. Ей пришлось нырнуть под знамя, вероятно, сделанное руками Дина, которое провозглашало еë укротительницей драконов. Она извивалась и пыталась сказать близнецам, что у неё болят ноги и что они должны еë опустить, но они либо не слышали еë криков, либо, что более вероятно, просто игнорировали еë протесты.

Когда шествие наткнулось на один из дубовых столов в центре общей гостиной, близнецы сбросили Гермиону с плеч на этот импровизированный подиум, так что она оказалась выше восхищенной толпы. В то время как Фред (или Джордж) призвал к тишине, другой громко потребовал:

— Речь!

С удивительной быстротой толпа затихла, и в гостиной воцарилась полная тишина. Только одинокий шальной фейерверк продолжал со свистом носиться по комнате, заставляя уворачиваться обитателей портретов. Все лица выжидающе уставились на Гермиону, которая вдруг снова вспомнила о своëм избитом, покрытом синяками и ожогами лице. Один или двое в толпе обратили внимание на еë яркую внешность, что только усилило еë смущение.

Что они хотят услышать?

Какая-то еë часть хотела ругаться и кричать, высказать им всë об их лицемерии и предательстве. Она хотела наказать тех, кто внезапно превратился в еë горячих сторонников, за то безразличие и осуждение, что они ей выказывали в течение последних пяти недель. Честно говоря, то, что она сейчас чувствовала, и то, как смотрела на них (о, она была уверена, что еë взгляд сейчас в полной мере отражал чувства!), никак не предвещало праздничной речи.

Она получила бы удовлетворение на самом примитивном эмоциональном уровне...

— Эмм…

И всë же рациональная часть мозга предостерегала еë от такого поступка. Некоторые мосты требовали ремонта, а не сжигания. Черчилль однажды посоветовал великодушие в победе.

— Ну же, Грейнджер. — Один из близнецов толкнул еë в ногу.

Как бы ни был силëн соблазн, разум Гермионы возобладал. Приняв решение, она глубоко вздохнула.

— Спасибо за вашу поддержку сегодня днëм, — сказала она. — Это много значит для меня, правда.

При этих словах некоторые буйные головы снова разразились безудержными аплодисментами и радостными возгласами. Гермионе пришлось жестом призвать их к тишине.

— Но на самом деле я не смогла бы этого сделать без помощи тех, кто поддерживал меня с самого начала.

Это замечание вызвало другую тишину, немного пристыженную — большинство присутствующих вспомнили своë отношение к Гермионе Грейнджер, когда она была названа чемпионом. К их чести, никто не возразил. К чести Гермионы, она не пошла дальше упрëка.

Гермиона повернулась, чтобы сойти со своего подиума, но обнаружила, что те же самые руки, что подняли еë сюда, теперь помогли ей спуститься. Она инстинктивно обняла Джорджа (или Фреда), и в уголках еë глаз выступили слëзы.

— Спасибо, — прошептала она, прежде чем отпустить одного и заключить в столь же эмоциональные объятия второго близнеца.

— Не стоит, Гермиона…

— Это была лучшая реклама наших фейерверков…

Близнецы просияли, и на этот раз Гермионе удалось обнять их обоих одновременно, чего она смогла добиться только на цыпочках.

Освободившись, Фред (или Джордж) повернулся лицом к притихшим гриффиндорцам.

— Это всë, ребята!

— Давайте веселиться! — завопил другой.

С этими словами взорвался очередной фейерверк, и вскоре к его шуму присоединился радостный многоголосый гомон. Теперь, когда с полуофициальной частью вечера было покончено, празднование перешло в другую, более весëлую фазу. Столы ломились от закусок, огромный чан тыквенного сока щедро разливал содержимое, а большой деревянный ящик был полон бутылок с охлаждённым сливочным пивом.

Гермиона пробралась сквозь толпу, большая часть которой расступилась, пропуская еë. Лаванда и Парвати заботливо расспросили еë о лице, озабоченно покудахтали и благосклонно отозвались о еë новых зубах. Симус похлопал еë по спине, а Дин одарил белозубой улыбкой.

Вскоре Гермиона обнаружила, что сидит на одном из диванов, наблюдая за всеобщим весельем, всë ещë потрясëнная внезапным изменением своего статуса от парии к фаворитке. Время от времени группы первокурсников осмеливались приблизиться к укротительнице драконов. Они украдкой показывали на еë избитое, покрытое синяками и причудливо раскрашенное лицо, прежде чем отступить, хихикая и хвастаясь дерзостью перед друг дружкой.

Невилл чинно сел слева от неë, а Джинни бесцеремонно плюхнулась справа.

— Легко они отделались, — небрежно заметила Джинни. — Я бы точно высказала всë, что о них думаю.

Еë глаза опасно сузились, когда она заметила Анджелину, болтающую с Фредом.

— Нет, так нельзя, — спокойно возразил Невилл. — Я думаю, ты поступила правильно, Гермиона. Иногда, подставляя другую щëку, можно добиться большего.

Гермиона повернулась и успела поблагодарить Невилла, прежде чем Джинни набросилась на неë с объятиями.

— Клянусь, я думала, что ты поджарилась, — прошептала Джинни на ухо Гермионе. — Мерлин, да мы все так думали. Меня чуть не стошнило… — Джинни выпустила подругу из объятий, и еë глаза озорно блеснули. — Но ты и это взяла на себя, да? — подмигнула она.

Гермиона порозовела при воспоминании о втором самом неловком моменте дня, когда еë вырвало на глазах у сотен людей. Первым была еë полуодетая встреча с Седриком. Гермиона понимала, что Джинни лишь пытается шутливо прогнать еë страхи.

— Я не поверила своим ушам, когда вышла на арену, — призналась Гермиона. Она немного поколебалась, прежде чем спросить: — Что заставило их всех передумать?

— Гарри, — загадочно ответил Невилл.

— Гарри? — повторила Гермиона. Невилл кивнул.

— Вчера вечером, — добавила Джинни. Гермиона опять повернула голову, как будто была зрителем на теннисном матче. Джинни поставила сливочное пиво, которое держала в руках, и выражение еë лица стало серьёзным. — По сути, он встал здесь и сказал остальным, что мы все гриффиндорцы, и что то, как они обращались с тобой, — позор для факультета. Сказал, что они забыли, что такое верность. Я так им гордилась.

— Серьëзно? — Это объясняло напряжëнную атмосферу в гостиной вчера вечером. — Гарри так сказал?

— Это ещë не всë, — добавил Невилл.

— Нет, не всë, — подтвердила Джинни. Гермиона снова крутанула головой. — Гарри заявил, что если они именно так понимают смысл фраз «держаться вместе» и «поддерживать друга», то могут подыскивать нового ловца на следующий год, так как он не хочет иметь никакого отношения к такой команде. Сказал Анджелине и всем остальным в лицо, что верность — понятие обоюдоострое.

Гермиона мало что знала о делах факультетской сборной по квиддичу, да и, если честно, не особо ими интересовалась, но она помнила, что, поскольку Оливер Вуд тем летом покинул Хогвартс, в команде появилась вакансия капитана. И, скорее всего, им должен был стать кто-то из наиболее опытных членов команды, а это Спиннет, Джонсон или, возможно, Белл. Гермиона прекрасно понимала, как важна победа в квиддиче для большинства гриффиндорцев, включая профессора МакГонагалл. А самое главное — она знала, как много эта игра значит для Гарри.

— Нет, он не мог так сказать… — выдохнула Гермиона. И, кстати, куда исчез сам Гарри?

— Ещë как мог! — горячо откликнулась Джинни. — Так или иначе, Фред и Джордж решили его поддержать и сказали, что сделают то же самое — уйдут из команды.

Глаза Гермионы расширились от такого откровения. Близнецы решили что-то сделать всерьëз? Никогда такого не было.

— Анджелина выглядела так, словно проглотила Костерост: на следующий год ей и так нужно искать вратаря, и вдруг она теряет разом двух загонщиков и ловца. Ха! Вот у них были лица! И тут появилась ты, ничего не подозревая. После того, как ты быстренько ретировалась в спальню, они решили, что Гарри прав и что они вели себя как кучка придурков.

Эта информация немного задела Гермиону. Она всë-таки надеялась, что сама заслужила поддержку гриффиндорцев, а не Гарри приставил палочку к их головам. Невилл, похоже, уловил еë настроение.

— Большинство из них и без того были готовы поддержать тебя, Гермиона, — мягко сказал он. — Просто… они не очень хорошо тебя знают, и поэтому пошли на поводу у общественного мнения. Кто-то поверил прессе. Кто-то… ну, — Невилл пожал плечами, — ревность, злоба…

Объяснение Невилла, хотя и, несомненно, было правдивым, не подняло Гермионе настроения.

В разговор вмешалась Джинни, явно отчаянно желая изменить и настроение, и направление разговора.

— Итак, Грейнджер, каково это — встретиться лицом к лицу с драконом? — спросила она и слегка склонила голову, словно рассматривая Гермиону под другим углом. — Мне нравится то, что ты сделала с зубами, — заметила Джинни между делом, прежде чем вернуться к своему первоначальному беззаботному вопросу. — Так что, не хочешь пойти по стопам Чарли?

Благодарная за перемену темы, Гермиона рассказала всë, что смогла или захотела вспомнить о своëм противоборстве с хвосторогой. Когда она дошла до того момента, когда поняла, что у неё не хватит времени схватить яйцо и убежать от огненного дыхания дракона, вклинился Невилл:

— Гарри тогда вскочил и попытался произнести какое-то заклинание. Мы все думали, что дракон тебя вот-вот схватит. Но, оказывается, там стояла какая-то защита, чтобы те, кто снаружи, не могли вмешаться в то, что происходит внутри. Гарри чуть не прилетело собственным заклинанием!

В такой защите был смысл, подумала Гермиона. На состязании присутствовали довольно сильные волшебники, любой из них мог попытаться повлиять на результат. Кроме того, должна была быть и защита, не позволяющая драконам сбежать или испепелить зрителей.

— Гарри чуть с ума не сошëл, — взволнованно подхватила Джинни. — Он так ругался, когда не смог пробить защиту! Я таких слов даже от Рона не слышала. Я не уверена, заметил ли кто-то его попытку, но через несколько секунд пламя погасло, и Хагрид утащил тебя прочь.

Так вот что это была за вспышка света, которую Гермиона увидела в тот момент, когда уже почти попрощалась с жизнью. Тогда она решила, что ей просто показалось. Гермиона вспомнила, что пламя лишь задело еë по касательной, попади дракон в цель, она была бы уже мертва. Но почему хвосторога промахнулась? Могла ли вспышка от заклинания отвлечь еë?

Неужели Гарри снова спас ей жизнь?

Словно по команде, предмет разговора внезапно возник перед ней. В одной руке Гарри держал две бутылки сливочного пива, а другой осторожно балансировал большой тарелкой, до отказа заваленной сосисками в тесте, мясными пирогами, сладкими булочками и заварными пирожными. «Определённо, выбор мальчика», — автоматически отметила Гермиона.

— Я подумал, после всего ты захочешь… ух-м!..

Гарри не смог продолжить свою речь, потому что Гермиона бросилась к нему на шею и крепко обняла. Пирожки и булочки посыпались с тарелки, но Невилл быстро убрал их заклинанием. Гарри ухитрился не выпустить из рук бутылки.

— Спасибо тебе, — горячо прошептала Гермиона ему на ухо. — Спасибо за всë, Гарри!

Если у неë и была мысль упрекнуть его за нарушение обещания, то она развеялась так же быстро, как упавшая с тарелки еда.

Она откинулась назад, чтобы посмотреть ему в лицо. Гарри явно был смущён и совершенно сбит с толку.

— Ч-что я такого сделал? — пробормотал он.

«Как это на него похоже, — подумала Гермиона. — В упор не видит ценности в том, что делает для других. Он ведь на самом деле не понимает, за что я ему так благодарна». Она снова обняла его.

— Никогда не меняйся, Гарри Поттер, — с чувством заявила она. — Никогда!

Покачав головой при виде этой сцены, Джинни быстро исчезла. Невилл тоже извинился и отошëл, сказав, что принесëт ещë еды. Гарри, освобожденный от мёртвой хватки Гермионы Грейнджер, всë-таки передал ей приятно прохладное сливочное пиво. Оно никогда не казалось ей таким вкусным, как в этот вечер. Лишь когда первый глоток скользнул ей в горло, Гермиона осознала, как сильно хотела пить.

После приличного перерыва Невилл вернулся с чуть более разнообразным набором закусок, чем ранее принëс Гарри. Гермиона обнаружила, что проголодалась, и с удовольствием принялась за бутерброды с лососем и огурцами, хрустящие палочки сельдерея и сливочный сыр. Утоляя накопившуюся за день жажду, она прикончила не только ещë одну бутылку сливочного пива, но и пару кружек тыквенного сока. Полностью насытившись, Гермиона позволила себе расслабиться на диване с друзьями. Она лениво покусывала кубики сыра с кусочками ананасов, иногда отвечала на вопросы и рассеянно гадала, соответствует ли вкус оранжевой мази еë цвету.

Вечеринка оживилась, когда Ли Джордан достал волшебный радиоприёмник, настроенный на станцию, передающую последние новинки волшебной поп-музыки. Фред танцевал с Анджелиной, а Джордж поймал Алисию Спиннет, причëм оба близнеца делали это с присущим им индивидуальным стилем, если не сказать изяществом. Гермиона смотрела на веселье со стороны, ощущая странную отстранëнность и благодушие, удивительные для человека, который не славился ни тем, ни другим.

Празднование в честь еë достижений было новым опытом для Гермионы Грейнджер. Еë академические успехи едва ли могли войти в школьные легенды. Независимо от того, сколько баллов она зарабатывала, всегда находились те, кто восстанавливал баланс, усиленно их теряя. Обычно на этом поприще выделялись Гарри, Рон, Невилл и, конечно, Фред с Джорджем.

Даже когда еë, Гарри и Рона наградили баллами в конце первого курса, что вывело Гриффиндор на первое место в соревновании факультетов, это произошло в обстановке Большого зала и до празднования в факультетской гостиной дело не дошло.

Теперь, размышляя обо всём этом, Гермиона обнаружила, что, возможно, не так уж и плохо, когда тебя вот так чествуют.

Как она могла отказаться от всего этого?

Как она могла подумать о том, чтобы продолжить состязание?

Она очень устала. Это был бесконечно долгий день. Сегодня она прошла испытание на прочность и вышла за все свои пределы. Наверное, стоит подумать обо всём этом завтра.

В любом случае было одно лицо, примечательное своим отсутствием среди общего веселья.

Извинившись, Гермиона поднялась с дивана и попыталась пробраться сквозь празднующую толпу. Получалось небыстро, она всë ещë оставалась в центре внимания. Сначала ей пришлось отклонить приглашение на Святочный бал от Кормака Маклаггена, который либо забыл, либо просто посчитал несущественным их последний разговор.

Затем еë поймала Анджелина Джонсон, чтобы лично извиниться за то, что вела себя, как она выразилась, «как настоящая стерва». Гермиона знала, как сильно она хотела принять участие в Турнире, но Анджелина призналась, что если бы она знала о том, что там будут драконы…

«Великодушие, Грейнджер, помни о великодушии», — повторяла про себя Гермиона. Извинения и поздравления Анджелины казались достаточно искренними, Гермиона приняла их и кивнула головой, и обе девушки с облегчением закончили этот неловкий разговор.

Всë это время Гермиона вглядывалась в счастливые лица, выискивая одно конкретное. Не повезло. Так что она подошла к лестнице, ведущей в спальню мальчиков. Оглядевшись по сторонам и пытаясь ускользнуть прежде, чем еë ещë кто-нибудь задержит, она начала подниматься по каменным ступеням.

Она надеялась, что события этого дня откроют Рону глаза. Не то чтобы это действительно имело для неё значение, пыталась она убедить себя, но ради Гарри она должна была хотя бы попытаться наладить отношения с Роном. После всего, что Гарри сделал для неë за последние несколько дней — до, во время и после первого испытания, — это было самое малое, чем она могла ему отплатить.

Дверь в спальню четвёртого курса была закрыта, но не заперта. Гермиона толкнула её, и массивная дубовая преграда бесшумно отворилась.

Полог на одной из пяти кроватей был плотно задёрнут, словно для того, чтобы отгородить владельца от шумного праздника внизу. Гермиона осторожно приблизилась.

— Рон? — позвала она тихо, хотя рядом никого не было.

Из-за занавесок балдахина донëсся легкий шорох, за которым последовал прочувствованный лаконичный ответ:

— Отвали!

Гермиона вздохнула и поморщилась. «Великодушие», — снова напомнила она себе и отодвинула занавеску. Рон, слава Мерлину, полностью одетый, сидел по-турецки посередине кровати. Он бросил на неё свирепый взгляд и отвернулся, подчёркнуто показывая, что намерен еë игнорировать.

— Нам нужно поговорить, Рон, — сказала она и сделала шаг к кровати.

— О чëм? — выплюнул он, резко повернув голову. Гермиона была ошеломлена горячностью его ответа. — Разве ты не хочешь вернуться к своим обожателям?

Она сделала глубокий вдох и собралась с мыслями. Каким-то образом Рону всегда удавалось взять совершенно неправильные ноты, уводя спор от аргументированной дискуссии в эмоциональную битву.

— Рон, ты же знаешь, что всë не так, — сказала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно.

— Нет? — Рон сердито спрыгнул с кровати и повернулся к ней лицом, заставив Гермиону отступить на полшага. — Ты только что обдурила дракона перед всей этой мордредовой школой! Гордишься теперь, разве нет?

У терпения Гермионы был предел, и Рон прямо сейчас настойчиво испытывал его на прочность.

— Рон, я чуть не погибла там! — огрызнулась она. — Неужели ты настолько непрошибаемый, что продолжаешь верить, будто я действительно хочу в этом участвовать? Ты серьëзно?

Лицо Рона стало пунцовым.

— Теперь это уже не важно, разве нет? Ты настроила моего лучшего друга против меня. Влепила мне пощечину на глазах у большей части Хогвартса. Даже мои собственные братья издевались надо мной из-за тебя!

— Я этого не делала! — взорвалась Гермиона. К ней вернулась сила, чтобы в последний раз встряхнуть еë избитое тело. — Ты сам это сделал, не рассказав мне о драконах! — прокричала она.

— Я бы рассказал тебе про этих долбанных драконов, если бы ты не сбежала!

Гермиона видела, что Рон был на грани взрыва. Он разминал пальцы, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Она не сомневалась, что будь на еë месте Симус, Дин или даже Гарри, они бы уже обменивались ударами.

— Когда? Когда ты собирался мне рассказать?

— В прошлую пятницу вечером, в гостиной. Ты видела, что я шёл к тебе, но отвернулась и сбежала. — Рон, похоже, чуть успокоился. — Из-за тебя мне пришлось два дня носить эти грёбаные рога.

Да, Гарри говорил ей о том, что Рон пытался ей всë рассказать в тот вечер, вспомнила Гермиона. Хотя у неë всë ещë оставались сомнения на этот счёт.

Поскольку спор ни к чему не вëл, она попыталась немного разрядить обстановку.

— Рон… — начала она, но он не позволил ей перехватить инициативу.

— Теперь это уже не важно. Я рад, что с тобой всё в порядке, хоть это и не улучшило твою внешность. Но теперь ты получила то, чего всегда хотела, — внимание всего волшебного мира. Гермиона Грейнджер, четверокурсница, совладавшая с драконом. Держу пари, МакГонагалл уже присудила тебе миллион баллов.

Потеряв дар речи, Гермиона уставилась на Рона с открытым ртом. Да как он… как он посмел… Еë гнев вернулся, многократно усилившись.

Рон резко подался вперёд.

— Гермиона Грейнджер, величайшая ведьма в мире! Ты можешь убедить в этом Гарри, но не меня. А теперь проваливай обратно на свою вечеринку, пока они не нашли себе нового героя, — с этими словами он снова вскочил на кровать и плотно задëрнул полог.

Вот оно! Кульминация американских горок этого бесконечного дня!

— Ты… ты… ох! Я никогда не думала, что даже Малфой может быть таким злобным и ревнивым говнюком, но ты, Рональд Уизли… ты побил все рекорды!

В бешенстве она вылетела из комнаты и бросилась вниз по лестнице, едва не сбив с ног удивлëнного Колина Криви. Не обращая внимания на растерянные и вопрошающие взгляды, Гермиона пронеслась через гостиную и взбежала вверх по лестнице в свою спальню.

Там она и осталась. Когда звуки музыки, веселья и игр поплыли вверх, проникая через закрытую дверь и задëрнутый полог, та, в честь кого гремело это торжество, легла лицом вниз на свою кровать и с удивлением обнаружила, что не может сдержать слёз.

Текст переведëн JulsDo