Гермиона Грейнджер и Кубок Огня (джен)

В среду первый урок у четвëртого курса Гриффиндора начинался только после утреннего перерыва, так что засони имели законное право поспать подольше. Обычно Гермиона вставала рано, но не в этот раз. После вчерашнего напряжения, как физического, так и эмоционального, она не чувствовала настоятельной потребности пораньше встретить новый день. Это дало ей возможность обдумать письмо, которое ей предстояло отправить в Оксфордшир.

Сон еë был беспокойным, драконы не оставляли еë разум в покое, они подымались на дыбы и выдыхали ей в лицо своë адское пламя, терзали еë тело острыми как бритва когтями, рвали на части плотными рядами зубов. Несколько раз она просыпалась, как от толчка, резко садилась в кровати, пот стекал с еë разгорячëнного лба, сердце колотилось о грудную клетку, тошнота подталкивала желчь к горлу. Может, она даже кричала?

Только находясь в сознании, она могла избежать этих кошмаров, поэтому Гермиона лежала, изо всех сил стараясь не думать о вчерашних событиях.

Она как раз пребывала в том состоянии приятной дремоты, какое бывает сразу после пробуждения, но ещё до того, как разум окончательно сбросит остатки сна, когда дверь спальни резко распахнулась, вызвав тревожный писк из-за задëрнутых балдахинов Браун и Патил.

Гермиона взглянула на будильник, который показывал, что ещë только половина девятого и завтракать пока рано, затем на дверь, в проëме которой стояла знакомая фигура профессора МакГонагалл.

— П-п-профессор? — Гермиона попыталась сморгнуть остатки сна с глаз.

— Мисс Грейнджер, — голос МакГонагалл звучал немного встревоженно. — Пожалуйста, одевайтесь как можно быстрее.

Гермиона села на кровати.

— Почему? Что случилось?

— Министерство решило провести официальное расследование вчерашних событий, — ответила Макгонагалл. — Ну же, скорее!

Еë измученный разум определëнно не приветствовал такое развитие событий.

Гермиона выпрыгнула из уютной тёплой постели и быстро натянула свою обычную школьную юбку и наспех застегнула блузку. Времени на то, чтобы хоть как то привести в порядок растрепанные волосы, у неë не было. МакГонагалл взяла еë за руку и буквально потащила вниз по лестнице в общую гостиную.

— Что… что происходит?

МакГонагалл что-то бормотала себе под нос, но Гермиона не могла разобрать слов. Некоторые из них весьма напоминали ругательства, но никак не могли ими быть. Ей показалось, что она различила слова «бумагомаратель», «подтереться свитком» и что-то насчет анатомически неестественного размещения пера…

Гермиона всë ещë пыталась натянуть на ходу туфли, когда МакГонагалл зашагала через гостиную к проходу за портретом. Пришлось попрыгать на одной ноге, прежде чем удалось наконец обуться. МакГонагалл свирепо посмотрела на любопытствующих обитателей гостиной, которым в столь ранний час представилось такое необычное зрелище, покачала головой и вышла в коридор.

Оказавшись за портретом, МакГонагалл остановилась и повернулась к своей растрëпанной ученице, лицо которой всë ещë горело оранжевым, но хотя бы уже без бирюзы.

— На вас… ох, я отказываюсь в это верить… на вас была подана жалоба о факте мошенничества при выполнении первого задания, — МакГонагалл была искренне возмущена таким предположением.

— Мошенничество? — ошарашенно переспросила Гермиона. — Каким образом?

МакГонагалл двинулась вперёд, ведя их обоих вниз по ступеням башни и по коридорам к главной лестнице.

— Поступила жалоба на то, — на ходу рассказывала она, — что вы заранее получили уведомление о характере первого задания, причëм при прямом соучастии сотрудников Хогвартса. — При этих словах МакГонагалл повернулась и сурово посмотрела на Гермиону. — Совершенно очевидно, что все четверо чемпионов откуда-то знали, с чем им придëтся столкнуться, но проблема в другом. Если персонал школы оказывает помощь одному из своих собственных чемпионов — это очень серьëзное дело… по словам Барти Крауча! — последние слова были произнесены с изрядной долей яда в голосе. — А теперь, мисс Грейнджер, я спрошу только один раз. Кто-нибудь из Хогвартса предупреждал вас о драконах?

— Нет, — Гермиона энергично замотала головой. — Это был… — она замолчала, не испытывая ни малейшего желания впутывать Билла Уизли в эти дрязги. — Вы правы, я знала о драконах, но тот, кто мне о них сообщил, не работает в Хогвартсе.

— Хорошо, — кивнула МакГонагалл, принимая ответ Гермионы. — Я боялась, что Хагрид мог что-то сболтнуть.

— Так что же они хотят? Выгнать меня из Турнира?

— Совершенно верно, мисс Грейнджер. И мы с вами хорошо знаем, каковы будут последствия, если они добьются успеха.

— Получается, ради этого всë и затевалось? — спросила Гермиона у главы Гриффиндора.

— Сложно сказать, — ответила МакГонагалл. — У меня возникали такие подозрения, но, честно говоря, не верится, что ваши возможные недоброжелатели пошли бы на такие сложности, вместо того чтобы просто завалить вас на выпускных экзаменах.

— Может, это уже не имеет значения. После вчерашнего я не уверена, что хочу продолжать, — призналась она после некоторого молчания.

МакГонагалл побледнела.

— О, нет, нет, нет — так не годится! — воскликнула она. — Я не буду стоять в стороне и смотреть, как порочат ваше имя и имя Хогвартса!

— А как насчёт меня? — осмелилась возразить Гермиона. — Забудьте о репутации школы. Вчера я чуть не погибла! Я была дурой, когда решила, что смогу пройти через это невредимой. Если бы не…

Гермиона замолкла. Нет, она не станет втягивать в это Гарри. В конце концов, это может подвести заговорщиков к их изначальной цели.

Поколебавшись, МакГонагалл слегка наклонилась к своей ученице.

— Мисс Грейнджер… Гермиона, вчера вы сделали то, чем по праву сможете гордиться до конца жизни. Даже если не брать в расчëт репутацию Хогвартса, я не смогу спокойно наблюдать, как пятнают вашу. Я убеждена, что вы успешно справились с первым испытанием исключительно благодаря собственным заслугам, пусть и с небольшой сторонней помощью. — Гермиона с удивлением заметила короткую улыбку на лице МакГонагалл. — Если после взвешенных и здравых размышлений вы всë же решите отказаться от дальнейшего участия — хотя я не верю, что вы действительно этого хотите, — то пусть это будет на ваших условиях, а не на их!

Гермиона была поражена тем чувством, которое сквозило в словах МакГонагалл. Ещё больше она была поражена, когда та выпрямилась и посмотрела на что-то за спиной Гермионы.

— Разве ты не согласен, Аластор?

Гермиона резко обернулась. Профессор Грюм появился неестественно тихо, его странный волшебный глаз пристально рассматривал еë, вызывая почти физический дискомфорт.

Грюм хмыкнул.

— Девчонка сама вляпалась в эту историю. Она достаточно взрослая, чтобы выбраться самостоятельно.

— Чепуха, — отмахнулась МакГонагалл от грубого ответа своего коллеги. — Бедное дитя стало жертвой чужих интриг.

— Может быть. А может, и нет. — На этот раз на Гермиону у ставился живой глаз Грюма. — Кто подал жалобу?

Гермиона мысленно поставила все свои галеоны на то, что эта персона имеет непосредственное отношение к факультету Слизерин. Возможно, это был Малфой, старший или младший.

— Человек, от которого я никак не ожидала подобного! До сих пор не могу поверить! — пожаловалась МакГонагалл. — Один из моих собственных гриффиндорцев! Перси Уизли!

У Гермионы отвисла челюсть от такого откровения.

— Перси? — переспросила она. Воображаемые галеоны помахали ручкой, звякнув на прощание. — Он что, был здесь?

— В качестве официального наблюдателя от Министерства, — подтвердила МакГонагалл, поджав губы.

— Хммм! А мальчик-то, похоже, родился с волшебной палочкой по самую рукоятку в заднем проходе, — заметил Грюм, игнорируя слегка лицемерный протест МакГонагалл по поводу использования подобных образов в присутствии несовершеннолетних.

— Но Перси? — Гермиона была потрясена. — Почему?

— Мальчик взбирается на скользкий столб, — ответил Грюм. — Уверен, чтобы произвести впечатление на Фаджа, хотя в наше время это не так уж и важно.

* * *

У Гермионы не было времени вызвать Чери Бут, но МакГонагалл признала, что рассматриваемый вопрос не регулируется законом, магическим или нет. Речь шла исключительно о нарушении правил Турнира, и потому за вынесение решений отвечала коллегия из четырёх судей.

Гермиона, которая в данный момент была не столько озабочена своим дальнейшим участием в состязании, сколько возмущена тем, что еë назвали мошенницей, немного расслабилась. Когда правда станет известна, тогда она сможет свободно обдумать свои варианты, какими бы неприятными они ни казались.

Допрос проходил в той же комнатке при Большом зале, в которой Гермиону впервые назвали чемпионом. Четверо судей — Дамблдор, мадам Максим, Каркаров и Барти Крауч — сидели за большим дубовым столом. Людо Бэгмен, выглядевший так, словно хотел очутиться где угодно, только не здесь, стоял в стороне, обливаясь потом. С другой стороны, под прямым углом к судейскому столу, сидели Седрик Диггори и Флёр Делакур. Отсутствие Виктора Крама бросалось в глаза.

МакГонагалл жестом пригласила Гермиону сесть рядом с Флёр, которая нервно улыбнулась ей. Сама МакГонагалл села во втором ряду, позади трёх чемпионов, между профессором Спраут и явно встревоженным Хагридом. Она отогнала рукой жука, который кружился вокруг пустого стула. Грюм принялся накладывать на комнату серию незнакомых заклинаний.

— Параноишь, Грюм? — елейно поинтересовался Каркаров, напомнив Гермионе Риту Скитер.

— Я всë ещë жив, не так ли, Игорь? — ответил Грюм своим обычным мрачным тоном, прежде чем встать у камина. Его волшебный глаз непрерывно перескакивал с одного обитателя комнаты на другого.

Дамблдор поднялся.

— Мисс Грейнджер, примите наши извинения за то, что мы вытащили вас сюда в столь ранний час. Не могли бы вы помочь нам разобраться с некоторыми возникшими у нас вопросами?

По подсказке МакГонагалл Гермиона встала.

— Конечно, директор.

— Ну вот и хорошо. Мистер Бэгмен?

Людо Бэгмен шагнул вперёд. По всей видимости, чувствовал он себя крайне неловко.

— Да, что ж… — начал он. — К нам поступила жалоба… жалоба на ваши вчерашние действия — какими бы впечатляющими они ни были. В этой жалобе утверждается, что вы… вам… про драконов, мисс Грейнджер…

— Я думаю, мистер Бэгмен пытается сказать, — мягко вмешался Дамблдор, — что вы, мисс Грейнджер, были заранее предупреждены о том, что вам придëтся столкнуться с драконами на первом испытании. — Он повернулся к Бэгмену. — Верно, мистер Бэгмен? — Тот кивнул. — Тогда, мисс Грейнджер, может быть, вы просветите нас?

Гермиона глубоко вздохнула.

— Да, я знала о драконах заранее, как и все остальные.

Дамблдор, казалось, ничуть не удивился этой информации, хотя Каркаров тут же вскочил на ноги.

— Вот видите, она призналась! — лихорадочно заявил он.

Не обращая внимания на директора Дурмстранга, Дамблдор продолжил:

— Ясно. А теперь скажите, от кого вы получили эту информацию?

Гермиона пристально посмотрела на директора.

— Я не могу назвать имя этого человека, но, — она повернулась и посмотрела на Хагрида, — я могу заверить, что он не является ни сотрудником, ни учащимся школы Хогвартс.

Она понятия не имела, какие последствия могут постигнуть Билла и Чарли, если об их роли станет известно.

— Хорошо, — кивнул Дамблдор.

— Хорошо? — возмутился Каркаров, но Гермионе показалось, что его возмущение было немного наигранным, как будто он давал представление. — Я не могу принять на веру слова мошенницы! Уверен, это кто-то из вас, — его палец прорезал воздух, перемещаясь от Дамблдора к МакГонагалл, затем к Хагриду и, наконец, остановившись на Грюме, — предупредил еë!

МакГонагалл ахнула позади Гермионы, услышав это обвинение.

Демонстративно удерживая руку на вложенной в ножны палочке, Грюм прорычал в ответ:

— Хотел бы я посмотреть, что у тебя самого припрятано в рукаве, ты, скользкий…

Дамблдор поднял руку, чтобы утихомирить где тихие, а где и более громкие жалобы своих коллег. Затем он повернулся к Каркарову.

— Хотя я и не считаю, что ставить под сомнение правдивость слов юной ученицы — это верный путь, будет ли достаточно слова Верховного Чародея?

Каркаров, пробормотав что-то себе под нос, затих. Называть Дамблдора лжецом в лицо было неразумно, особенно для бывшего Пожирателя Смерти.

— Однако её видели, — вмешался Крауч деловым тоном, — в гостях у некоего Рубеуса Хагрида за день до первого испытания.

Гермиона услышала, как Хагрид нервно сглотнул.

— Мистер Хагрид преподаëт в Хогвартсе уход за магическими существами, и это был плановый урок, — спокойно объяснил Дамблдор, после чего снова обратил своë внимание на Гермиону. — Вы обсуждали драконов с Хагридом, мисс Грейнджер?

Гермиона кивнула. Лучше быть абсолютно честной.

— Я дважды обсуждала драконов с Хагридом… — Она надеялась, что его «О, Мерлин!» на самом деле было не таким громким, как ей показалось. — …уже после того, как узнала, с чем мне предстоит столкнуться на первом испытании, и не раньше.

На этот раз Каркаров применил менее драматичную тактику.

— Да какая разница, кто ей сказал? Она знала, а значит она мошенница.

Щёки Гермионы вспыхнули от такого незаслуженного обвинения. Она не мошенничала, по крайней мере, не считала то, что сделала, мошенничеством. Насколько она могла судить по тем сведениям, которые почерпнула из исторических хроник, внутренняя информация всегда играла значительную роль в Турнире Трёх Волшебников. Разве получение такой информации делало еë мошенницей?

— Игорь, если ты не возражаешь, мошенничеством это может считаться только в том случае, если участник соревнования получает несправедливое преимущество перед своими конкурентами, — резонно заметил Дамблдор. — Итак, мисс Грейнджер, когда вы услышали о драконах, какие действия вы предприняли? Помимо разработки вашего превосходно выполненного плана, разумеется.

На этот раз её щёки вспыхнули от такой высокой похвалы. Ответ Гермионы был прост:

— Я чувствовала, что обязана сообщить об этом остальным чемпионам.

— И вы сообщили им? — бесстрастно уточнил Крауч. Гермиона кивнула. Тогда Крауч повернулся к Седрику и Флёр. — Это правда? Вы были проинформированы о характере первого задания?

Седрик встал.

— Да, — подтвердил он громко и ясно, — мне сообщил друг Грейнджер.

— Oui, c'est vrai, — добавила Флер, и на еë лице мелькнул намёк на улыбку, несмотря на серьёзность ситуации. Гермиона была благодарна за то, что шармбатонка не стала раскрывать личность посыльного.

Дамблдор повернулся к директору Дурмстранга.

— Как видишь, Игорь, мисс Грейнджер не пыталась извлечь из этого какую-либо выгоду, следовательно, никакого мошенничества не было. — Он широко развел руками. — Всего лишь простое недоразумение.

Каркаров мрачно оглянулся.

— Однако существовал явный заговор против Дурмстранга. Нашему чемпиону ничего сказано не было.

— Это неправда! — выпалила Гермиона, на что Дамблдор приподнял бровь. — Я лично сказала Виктору. Спросите его, если не верите мне.

Каркаров бросил на неё взгляд, полный ненависти.

— Ты называешь меня лжецом, девочка? — угрожающе спросил он.

— Я уверен, что мисс Гр… — начал было Дамблдор, но не успел договорить.

— Да! — перебила директора Гермиона. — По всей видимости так! — громко заявила она, вызвав вздох отчаяния у МакГонагалл за своим плечом и восклицание: «Мерлинова борода!» — от Хагрида. Когда все уставились на Гермиону, она попыталась отступить. — То есть… конечно, это может быть всего лишь недоразумением…

Рука Каркарова опасно приблизилась к палочке.

— Я убивал и за меньшее, — прорычал он. — Вам повезло, что вы ещë ребенок.

— Ты не хочешь этого делать, — произнёс Грюм, шагнув вперёд и держа наготове палочку. Он остановился прямо между Гермионой и Каркаровым. — Странно, что здесь нет Крама, чтобы подтвердить твои слова, — задумчиво произнес Грюм, изображая притворное замешательство. — И, кстати, если подумать, я точно знаю, скольких людей ты убил, Каркаров, и почему.

Директор Дурмстранга вскочил на ноги так быстро, что его стул опрокинулся, и ответил злобным ругательством на каком-то незнакомом языке.

— Не начинай того, чего не сможешь…

— Довольно! — прогремел Дамблдор, и его голос сотряс комнату. Все замерли. — Аластор, убери свою палочку! — потребовал директор Хогвартса не терпящим возражений тоном, и бывший аврор убрал палочку в кобуру. — Игорь, пожалуйста, займи своё место.

— Даже вдвойне странно, если подумать, — снова задумчиво произнёс Грюм. — Крам что, имеет привычку таскать свой Нимбус у себя на шее?

С лицом, похожим на грозовую тучу, Каркаров повернулся спиной к Грозному Глазу. Гермиона подумала, что со стороны директора Дурмстранга это был либо очень храбрый, либо очень глупый поступок. Либо он полностью доверял способности Дамблдора контролировать ситуацию.

Каркаров болезненно улыбнулся.

— Достаточно ли будет слова директора Дурмстранга? — произнес он нараспев, бросив предыдущий аргумент Дамблдора прямо в лицо великому волшебнику.

Дамблдор проницательно посмотрел на Каркарова, затем повернулся к Гермионе.

— В отсутствие каких-либо доказательств мы не можем принять ваши заверения за истину, мисс Грейнджер, — печально сказал он.

— Но это правда, — запротестовала она. Чувство несправедливости вытеснило из головы Гермионы все предыдущие мысли о том, чтобы отказаться от участия в Турнире. — Я лично сказала Виктору в библиотеке.

— Это не имеет значения, — прервал спор ровный голос Барти Крауча. — Первоначальная жалоба не может быть доказана в любом случае, но теперь у нас появился новый вопрос, поднятый директором Дурмстранга, который является полноправным представителем их чемпиона в отсутствие последнего. — Он повернулся к Каркарову. — Вы желаете официально заявить о своей жалобе, директор?

Лицо Каркарова медленно расплылось в широкой хищной улыбке, больше напоминающей оскал.

— О да, конечно, мистер Крауч.

Раздались новые протесты со стороны Гермионы, МакГонагалл, Хагрида и даже Седрика, но Крауч не обратил на них никакого внимания. В его глазах мелькнула искорка жизни.

— Тогда ходатайство о дисквалификации… — он сделал паузу, — одного из чемпионов Хогвартса будет рассмотрено в установленном порядке.

— Мистер Крауч, — начал Дамблдор, — я думаю, что есть серьезное сомнения…

— Это нам решать, директор. — Он уставился на Гермиону своими усталыми равнодушными глазами. У неë появилось ощущение, словно на неë смотрит живой труп. — Честная конкуренция в Турнире Трёх Волшебников была поставлена под сомнение действиями одного участника, что, согласно правилам, является возможной причиной для дисквалификации. Решение определяется большинством голосов. Я голосую за исключение.

Как только Крауч объявил своë решение, из-за двери, ведущей в Большой зал, послышались звуки какого-то беспорядка. Пока Крауч стоял в нерешительности, ожидая, когда выяснится причина шума, Гермиона наклонилась к МакГонагалл и прошептала:

— Судей четверо. Каркаров, очевидно, проголосует за исключение. Что произойдёт, если голоса разделятся поровну?

— Тогда председатель имеет решающий голос, — с явной тревогой в голосе ответила МакГонагалл.

У Гермионы ёкнуло сердце.

— Только не говорите, что председатель — Барти Крауч.

— Боюсь, именно он, — ответила МакГонагалл, но прежде чем они смогли продолжить разговор, дверь распахнулась от вспышки магии, и в комнату вошёл Виктор Крам. Хотя для большинства присутствующих он казался невозмутимым, Гермиона подумала, что ещë никогда не видела его таким разгневанным. Он сердито посмотрел на открывшуюся перед ним сцену.

Каркаров снова вскочил на ноги.

— Какво правиш? Беше ти наредено да стоиш в кораба! — громко сказал он с явным удивлением в голосе.

Виктор не выказал никаких эмоций, разве что чуть сузил глаза.

— Моето присъствие като един ор избраните шампиони е необходимо.

И тут Виктор сделал нечто неожиданное. Он повернулся и обратился к Гермионе:

— Добро утро, Герми-вон-на.

Эмоции Каркарова читались как на ладони. Его рука взметнулась вверх, указывая на какое-то неопределенное место за стенами Хогвартса.

— Това не е вярно. Връщай се обратно веднага! Ще си говорим за неподчинението ти по-късно, — выкрикнул он сердито, хотя Гермиона не была уверена в причине его гнева — то ли его рассердило присутствие Виктора, то ли то, что его явно игнорировали.

Виктор повернулся лицом к своему директору, скрестив мускулистые руки на столь же крепкой груди.

— Ти не можеш, и няма да можеш да ме спреш да кажа това, което трябва да бъде казано, — спокойно сказал болгарин, после чего повернулся к Барти Краучу. — Что здесь происходить?

Дамблдор сделал шаг вперёд, заработав предупреждающее рычание Каркарова.

— Мистер Крам, похоже, теперь может сам говорить от своего имени, — лаконично ответил ему Дамблдор.

Затем он обратился к чемпиону Дурмстранга:

— Мистер Крам, мы всего лишь хотим выяснить, сообщала ли вам мисс Грейнджер, что в первом задании вы столкнëтесь с драконами?

Виктор приподнял бровь, но прежде чем он успел ответить, вмешался Каркаров.

— Предупреждавам те, Виктор, дръж си езика зад зъбите, или ще си имаш неприятности! — резко произнес он. Гермионе в его словах послышалось подозрительное предостережение.

Взгляд Виктора был холоден, как и его голос.

— Ако не кажа истината, не заслужавам ролята си като шампион.

Каркаров указал прямо на неë.

— Наистина ли си мислиш, че тази нечистокръвна си струва жертвата?

— Дори ако Герми-вон-на Грейнджер не беше моя приятелка, пак бих потърсил истината, — ответил Виктор, снова взглянув в еë сторону.

Гермиона была под впечатлением. Ей оставалось догадываться о сути разговора лишь по тону голоса и языку тела. Это было особенно трудно, учитывая, что Виктор не выдавал никаких эмоций ни голосом, ни выражением лица. Она предположила, что Каркаров не ожидал прихода Виктора и ничуть не обрадовался его внезапному появлению. Очевидно, именно она была в центре их разногласий.

— Пак то предупреждавам — това, че с известен, няма да те спаси. — Каркаров несколько сбавил тон, но всë ещë был разгневан. — Имам много влиятелни връзки, които могат с най-малкото дейстивие да ти вгорчат живота…

Что бы он ни сказал, это рассердило Виктора.

— Игор Каркарофф, напълно съм наясно ти кой си, и какъв си бил в миналото. — Гермиона впервые услышала, как Виктор повысил голос. Ответ мятежного чемпиона был отрывистым и чëтким, его правая рука сжала край мантии, возможно, нащупывая палочку. — Тези заплахи от твоиая страна са напразни. Какво ще направиш? Ще ме изхвърлиш от училището ли? Как мислиш, че ще реагира министърът?

Что бы там ни говорил Виктор, это совершенно вывело Каркарова из себя, вены на его шее и лбу вздулись, лицо побагровело. Он был в ярости.

— Ти си безнадежден. Мислиш си, че седейки на някава метла, ще се спасиш. Предупреждавам те… не, казвам ти, че си не прав. Нито нашия, нито тукашния министър мое да се предпази, а и не можеш да се осланяш на закрилата на Дъмбълдор завинаги. Каквото и да правиш, не можеш да избягаш ор последствията. Аз вдигам ръце от тебе — с твоите камъни, по твойта глава.

С жестом, который можно было истолковать как указание на то, что он больше не будет иметь никакого отношения ни к Виктору, ни к этому спору, Каркаров тяжело откинулся на спинку стула и обмяк, изображая отсутствие интереса к происходящему.

Виктор не отступил ни на дюйм. Он поднял предплечье в ответном жесте: кулак сжат, большой палец просунут между указательным и средним.

На мгновение Гермионе показалось, что Каркаров сейчас схватится за палочку в ответ на явно оскорбительный жест Виктора. Грюм, судя по обнажённой и готовой к бою палочке, думал так же. Он выглядел так, словно только и ждал повода уничтожить директора Дурмстранга.

— С вашего позволения! — раздался громкий голос Дамблдора, предупреждая начало возможной дуэли.

После того как все успокоились, Дамблдор снова повернулся к Виктору.

— Что ж, теперь, когда с этим разобрались, возможно, вы могли бы…

— Да, — кратко ответил Виктор. Он был явно не в настроении терять время. — Герми-вон-на рассказат мне о дракон. И она сказат, что другие тоже знат… нет преимущество.

Громкий вздох облегчения МакГонагалл был заглушён восторженным восклицанием Хагрида: «Ха! Так им!»

— Ах. — Сверкая глазами, Дамблдор повернулся лицом к Каркарову, который демонстративно смотрел в другую сторону. — Всего лишь простое недоразумение, не так ли, Игорь?

Каркаров, не оборачиваясь, только махнул рукой куда-то в сторону.

— Да-да, продолжайте этот фарс.

— Только он мог назвать правду фарсом, — проворчала МакГонагалл за спиной Гермионы.

— Ну и прекрасно, просто превосходно, — вмешался Бэгмен, который, похоже, всë это время надеялся на благополучное разрешение ситуации. — Ну, я не вижу необходимости продолжать…

— Что значит «нет необходимости продолжать»? — голос Барти Крауча был холоден, как открытая могила. — Мистер Бэгмен, объявлено голосование. Фактически голосование уже началось. — Он расправил плечи. — И мы обязаны его завершить.

Дамблдор придвинулся ближе к представителю Министерства.

— Барти, ты уверен? Кажется, всë и без того в порядке, даже если порядок процедуры чуть нарушен.

Воистину, Крауч мог составить достойную конкуренцию невозмутимости Крама. Он едва обратил внимание на слова директора Хогвартса.

— Идёт голосование, оно должно быть завершено.

Гермиона попыталась рассудить логически. Она не была мошенницей. Только что было убедительно доказано, что она проинформировала всех чемпионов, а значит не имела никакого преимущества перед своими соперниками. Ну, если не считать таковой венгерскую хвосторогу. Однако по результатам этого голосования её всё ещё могли дисквалифицировать, а затем исключить из Хогвартса и волшебного мира.

— Нет, — пробормотала она. — Этого не может быть.

Она не заметила, как Седрик поднялся на ноги.

— Мистер Крауч, директора и директриса, — начал он нервно, его лицо побледнело. — Позвольте мне совершенно ясно изложить свою позицию. Информация, которую я получил от Гермионы Грейнджер, позволила мне спланировать и выполнить первое задание. — Он повернулся и одарил её благодарной улыбкой. — Возможно, это даже спасло мне жизнь. Если вы отстраните мисс Грейнджер от участия в конкурсе, то у меня не останется иного выбора, кроме как уйти самому.

Это простое заявление вызвало небольшой переполох. Спраут что-то настойчиво говорила Седрику, и Гермиона уловила обрывки фраз: «…ты знаешь последствия… …твои родители, если тебя выгонят… …благородно, но глупо…»

Дамблдор присоединился к декану Хаффлпаффа:

— Мистер Диггори, при всëм уважении… — Остальное потонуло в фоновом шуме.

Мадам Максим тоже зашевелилась и вела столь же оживлённую беседу на своём родном языке с озадаченной Флёр.

Шум прекратился, когда раздался магически усиленный звук удара рукой по дереву. Все взгляды обратились к Барти Краучу.

— Очень хорошо. — Он перевёл свои безжизненные глаза на Дамблдора. — Ваш голос, директор.

Прежде чем Дамблдор успел ответить, заговорил Виктор:

— Я тоже выходить из соревнование.

Каркаров выдал вспышку интереса к этой новости.

— Крум, за съжаление ти винаги си си бил, и завинаги ще си останеш просто един глупак, — сказал он, закатив глаза. Виктора, казалось, не тронуло замечание Каркарова. Гермиона гадала, что же произошло между директором Дурмстранга и его звёздным учеником.

— Moi, aussi, — женский голос Флёр был приятным контрапунктом к разговору, в котором до сих пор доминировали мужчины. По крайней мере, эти слова Гермиона могла перевести достаточно легко. Она взглянула на мадам Максим, но вместо ожидаемого разочарования или шока заметила гордость на лице директрисы Шармбатона, когда та посмотрела на свою протеже. Флёр только нервно улыбнулась Гермионе.

И тут Гермиону осенило. Она была в безопасности! Ни один из руководителей не проголосует за еë дисквалификацию при таких условиях! Иначе их собственные чемпионы понесут то же наказание, что и она.

— Да будет так. — Барти Крауча невозможно было пронять ничем. — Дамблдор?

Директор Хогвартса занял своё место.

— Я голосую за то, чтобы мисс Грейнджер продолжила соревнование, — ответил он.

— Мадам Максим?

Статная француженка выглядела оскорблëнной.

— Это кажется смешно. Мой голос с Дамблë-дорр.

Два голоса против дисквалификации! Гермиона посмотрела на Каркарова, и холодная волна страха пробежала по её спине.

Каркаров оценивающе смотрел на Крама. Медленно на его лице стала проявляться зловещая улыбка. Очень осторожно он повернулся к Краучу.

— Дисквалификация.

На один удар сердца повисла тишина, затем все снова начали кричать. Флёр побледнела как полотно, мадам Максим, лицо которой приобрело оттенок яркой фуксии, ругалась по-галльски. Каркаров с чрезвычайно довольным видом откинулся на спинку стула. Виктор казался невозмутимым, словно заранее предчувствовал предательство директора, но при внимательном рассмотрении даже он казался бледнее обычного. Седрик откинулся на спинку сиденья, обхватив голову руками. Людо Бэгмен хлопнулся в обморок.

Барти Крауч, игнорируя все вопросы и оскорбления, поднялся на ноги, его мертвенно-бледное лицо ничего не выражало.

— Очень хорошо. Согласно правилам, решающий голос в случае равного распределения голосов имеет председатель судейской коллегии.

Гермиона знала, что будет дальше. Он уже проголосовал за её исключение и не изменит своего решения, даже если Турнир Трёх Волшебников будет уничтожен вместе с магическими жизнями четырёх его участников.

— Я отдаю свой голос за ди…

Он внезапно замолчал, на мгновение растерялся, но, видимо, вскоре собрался с мыслями.

— …продолжение.

— Что?! — взревел Каркаров, но его жалобы вскоре были заглушены новой вспышкой громких возгласов, на этот раз облегчённых.

— Святые Гаргульи! — Хагрид вытер лоб носовым платком размером со скатерть.

— Мистер Диггори, — строго добавил Крауч. — Неразумно направлять свою палочку против Министерства. У нас долгая память и широкие возможности. Ваш отец может напомнить вам об этом.

Гермиона была совершенно опустошена. Она прижала пальцы ко лбу. Должно быть, именно так себя чувствуешь после того, как едва избежал серьёзной аварии. Услышав грохот опрокинутого стула, она подняла глаза и увидела, как Каркаров вылетел из комнаты в сильном волнении.

Седрик, по-видимому, тоже пережил предсмертный опыт. Когда она поблагодарила его, хаффлпаффец кивнул.

— Долг оплачен, — только и смог сказать он.

«С процентами», — подумала Гермиона.

Мадам Максим поочерёдно нахваливала Флёр и проклинала Каркарова на своём родном французском. Вся эта какофония обрушилась прямо на Крауча, который сидел совершенно неподвижно.

Оглядевшись, Гермиона заметила, что МакГонагалл приводит в чувства Бэгмена.

Дамблдор был странно неподвижен. Но когда Гермиона присмотрелась поближе, то поняла, что это не совсем так. Он смотрел в сторону Барти Крауча слегка прищуренными глазами, словно обдумывая какую-то мысль. Гермиона оглянулась на Грюма, который помогал Краучу подняться со стула.

«Что-то случилось с Краучем, — подумала она. — Кто-то или что-то заставило его передумать в последнюю секунду».

Но кто? Грюм, стоящий на страже? Или Дамблдор?

Появление Виктора у её стула прервало её размышления. Она встала, чтобы поблагодарить его.

— Я очень благодарна, но тебе не следовало… — начала она.

— Не, я должен говорить правда. — Он нахмурился. — Будет… как ты говорить, трудно?.. — Гермиона кивнула. — Теперь мне будет трудно.

Гермиона вздрогнула. Если Каркаров действительно бывший Пожиратель Смерти, то он опасный противник. Виктор как будто прочëл еë мысли.

— Я знать о Каркаров. Но Министерство на мой сторона. — Он задумался. — Это не нов. Мы и раньше не соглашать-ся, но никогда…

— Что он тебе сказал? — поинтересовалась Гермиона.

Виктор покачал головой.

— Плохие вещ. — Он огляделся. — Не здесь. Позже. Я видеть тебя в библиотек?

— Да, — пообещала Гермиона и понизила голос: — Если станет слишком… трудно, Дамблдор поможет. Я в этом уверена.

Текст переведëн JulsDo

* * *

Примечание автора:

Oui, c'est vrai (фр.) — Да, это правда

Moi, aussi (фр.) — Я тоже

Неужели три других чемпиона стали бы так рисковать ради Гермионы? Я считаю, что Кубок Огня выбирает, основываясь не только на магических способностях, но и на моральных качествах.

Для тех из вас, кому требуется перевод «разговора» между Виктором Крамом и Игорем Каркаровым, вот он:

Каркаров: Какво правиш? Беше ти наредено да стоиш в кораба!

Каркаров: Что ты делаешь? Тебе приказано оставаться на корабле!

Виктор: Моето присъствие като един ор избраните шампиони е необходимо.

Виктор: Моё присутствие в качестве одного из выбранных чемпионов необходимо.

Каркаров: Това не е вярно. Връщай се обратно веднага! Ще си говорим за неподчинението ти по-късно.

Каркаров: Это неправда. Вернись сейчас же! Мы поговорим о твоём непослушании позже.

Виктор: Ти не можеш, и няма да можеш да ме спреш да кажа това, което трябва да бъде казано.

Виктор: Ты не можешь и не можешь помешать мне сказать то, что нужно сказать.

Каркаров: Предупреждавам те, Виктор, дръж си езика зад зъбите, или ще си имаш неприятности!

Каркаров: Предупреждаю, Виктор, держи язык за зубами, а то у тебя будут неприятности!

Виктор: Ако не кажа истината, не заслужавам ролята си като шампион.

Виктор: Если я не скажу правду, я не заслуживаю своей роли чемпиона.

Каркаров: Наистина ли си мислиш, че тази нечистокръвна си струва жертвата?

Каркаров: Неужели ты думаешь, что эта грязнокровка стоит таких жертв?

Виктор: Дори ако Херми-овн-нини Грейнджър не беше моя приятелка, пак бих потърсил истината.

Виктор: Даже если бы Гермиона Грейнджер не была моим другом, я всё равно искал бы правду.

Каркаров: Пак то предупреждавам — това, че с известен, няма да те спаси. Имам много влиятелни връзки, които могат с най-малкото дейстивие да ти вгорчат живота…

Каркаров: Ещё раз предупреждаю — известность тебя не спасёт. У меня много влиятельных знакомых, которые могут легко испортить тебе жизнь…

Виктор: Игор Каркарофф, напълно съм наясно ти кой си, и какъв си бил в миналото. Тези заплахи от твоиая страна са напразни. Какво ще направиш? Ще ме изхвърлиш от училището ли? Как мислиш, че ще реагира министърът?

Виктор: Игорь Каркаров, я полностью осознаю, кто ты и кем был в прошлом. Это пустые угрозы с твоей стороны. Что ты сделаешь? Выгонишь меня из школы? И как, по-твоему, отреагирует на это министр?

Каркаров: Ти си безнадежден. Мислиш си, че седейки на някава метла, ще се спасиш. Предупреждавам те… не, казвам ти, че си не прав. Нито нашия, нито тукашния министър мое да се предпази, а и не можеш да се осланяш на закрилата на Дъмбълдор завинаги. Каквото и да правиш, не можеш да избягаш ор последствията. Аз вдигам ръце от тебе — с твоите камъни, по твойта глава.

Каркаров: Ты безнадёжен. Ты думаешь, что сидение на метле спасёт тебя. Я предупреждаю тебя… нет, говорю тебе, что ты ошибаешься. Ни наш, ни местный министр не смогут тебя защитить, и на защиту Дамблдора нельзя вечно полагаться. Что бы ты ни делал, тебе не избежать последствий. Я умываю руки — все камни упадут на твою голову.

Каркаров: Крам, за съжаление ти винаги си си бил, и завинаги ще си останеш просто един глупак.

Каркаров: Крам, к сожалению, ты всегда был и всегда будешь дураком.