Вальпургиев рассвет (джен)

Оказавшись в прихожей, Белла буквально свалилась на стул. Только через пару секунд она принялась стаскивать сапоги. Ее руки мелко подрагивали. Сняв один сапог, ведьма с опозданием поняла, что стоило бы сначала сбросить мантию, и рассеянно поднялась к вешалке. Она смогла попасть крючком в петлю только с третьей попытки. От шума распахнулись шторки на портрете Вальбурги. Старуха открыла было рот, но при виде племянницы просто уставилась на нее изумленным взглядом.

— Закройте шторки! — машинально приказала Белла.

Через секунду тишины она с удивлением осознала, что сварливая тетушка молча ей повиновалась. Беллатрикс уселась на стул и, наконец, продолжила переобуваться. В мыслях она была очень далеко отсюда.

Беллатрикс ждала, замерзая в каменном мешке. Беллатрикс ждала на Гриммо, когда она мало чем отличалась от сквиба. Беллатрикс ждала даже тогда, когда вернулся Сириус, и напряженно обдумывала: удастся ли ей, в случае чего, обработать кузена «Империо»? В Азкабане и потом, будучи больным полусквибом под надзором аврората, она могла только ждать. И вот, через почти тринадцать лет она дождалась.

Белла прикрыла глаза и запрокинула голову. В ушах стоял противный шум; ведьма слышала, как сердце гонит по сосудам ее кровь, и каждый толчок вызывал новый укол головной боли. Беллатрикс заставила себя подняться и отправиться в гостиную, где она снова свалилась — уже в кресло.

Темный Лорд позвал ее первой из всех. Он открыл ей свою тайну и доверил собрать последний и самый важный компонент зелья. Ведьма оскалилась: Волдеморт сейчас слаб, но он возродится вновь. Долгая война продолжится, и на сей раз трагическая случайность не повторится. Тогда всех мер Крауча не хватило, чтобы их остановить. А сейчас у руля стоит Фадж, князь серости, повелитель исполнительных идиотов. Когда Темный Лорд воскреснет, они вырвут власть, и тогда…

— А что будет тогда? — волшебница не сразу поняла, что произнесла эту фразу вслух.

Этот простой вопрос сломал преграду, которую Белла выстроила в своем разуме. Вслед за ним ожили другие, куда более пугающие вопросы и наблюдения. Беллатрикс, наконец, осмелилась задать себе один вопрос — что в этом младенце осталось от Темного Лорда, которого она знала?

Волдеморт видел будущее за пожаром войны; когда победа казалась уже близкой, он даже начал выдавать задания, не связанные с боевыми действиями. Пятнадцать лет назад Волдеморт знал, чего он хочет и как он к этому придет. Сейчас Поттер заслонил для него все; Белла никак не могла представить Темного Лорда, который и не пытался оказаться в курсе ситуации. По сравнению с этим все слова недоверия, все обидные и унизительные реплики уходили на второй план.

Только сейчас Беллатрикс отчетливо поняла, что Волдеморт — полукровка, и дело вовсе не в могиле отца-маггла. Только тот, кто не впитывал с детства знания и запреты, мог бы с гордостью заявить, что он не спасовал перед созданием крестража. Волшебник по имени Герпо Омерзительный. создал первый крестраж больше тысячи лет назад. Повторять его опыт рисковали немногие. Старые чистокровные семьи отлично знали, что это за магия и к чему она может привести.

«Крестраж не дает бессмертия. Он заменяет конечную жизнь на вечную агонию», — так было написано в старой книге из библиотеки Блэков. Фолиант, написанный еще в восемнадцатом веке, являлся переложением еще более древней рукописи. Автор мало внимания уделял высшему деянию зла, необходимую для создания крестража. Там содержалось куда более интересное. Те, кто создавали крестражи, почти никогда не возвращались из-за грани прежними. Черная магия ломала личность волшебников. Ломала их точно так же, как Азкабан пережевывал Рабастана и почти всех, кто сидел рядом с ним.

Любой чистокровный волшебник знал — если все вокруг не делают того, что ты хочешь сделать, то далеко не факт, что они этого не делают по причине собственной слабости. Может оказаться так, что это ты не знаешь чего-то общеизвестного. Но лорд Волдеморт повторил ошибку многих талантливых и многое знающих волшебников — он решил, что знает все. Теперь, разрешив себе критически воспринимать Темного Лорда, Белла видела его изменения. Он смог создать крестраж, смог вернуться в мир живых, но не сумел избежать распада личности.

Беллатрикс снова закрыла глаза. Перед ее мысленным взглядом стоял Рудольфус: огромный, сильный и теплый. Если бы муж знал, где лежит крестраж! Разве бы отправились они тогда к Лонгботтомам? Почему Волдеморт, который называл Лестрейнджей самыми верными и преданными соратниками, не открыл им свою тайну? Беллатрикс бы верно служила Волдеморту, будь у него не один, а хоть семь крестражей. Но Лестрейнджи ничего этого не знали.

Сейчас Рудольфус мертв. Рабастан превратился в бледную тень себя прежнего. Долохов и Руквуд заставляли себя жить. Они все сейчас могли быть на свободе. Но Темный Лорд не доверил свою тайну соратникам. Он не счел нужным делиться подробностями о том, как защитил себя от смерти. Он предпочел, чтобы самые лучшие его солдаты оказались в Азкабане.

Беллатрикс только сейчас поняла, что начинает всхлипывать, как в ту злополучную ночь, когда ей разрешили свидание с уже мертвым мужем.

* * *

Белла с шумом захлопнула книгу. Она отчаянно искала хоть какую-то зацепку, хотя бы призрачную надежду, что все помутнения Темного Лорда временны и его можно возродить таким же, каким он был. Но ее усилия оказались тщетными. Все книги и статьи по этой теме, которые она нашла в домашней библиотеке, утверждали одно и то же — распад личности необратим.

Прошел час. Прошел другой. Белла еще раз приняла зелье. Кричер, стараясь не шуметь, опять унес пепельницу. Беллатрикс знала, что при повышенном давлении курить не стоит, но ничего не могла с собой поделать. Ведьма еще раз посмотрела одну из книг, будто могла что-то упустить при первом прочтении. Но буквы не изменились.

Даже если принести кровь Гарри Поттера, Темный Лорд уже не возродится. Восстанет его подобие, восстанет бледная копия… тень. Вот что имела в виду Трелони, когда говорила о том, что Белла увидит тень своего господина. Прорицательница видела жалкое подобие того человека, которому Белла клялась в верности.

Беллатрикс отложила книгу. Решение крутилось у нее в голове, но она боялась произнести его вслух. Да что там произнести — она боялась даже думать о нем больше мгновения.

Прошло несколько минут. Когда часы пробили полночь, Белла, наконец, поднялась с кресла. Надо было решаться. Ведьма пошла к камину, и, зачерпнув летучего пороха, позвала:

— Сириус!

* * *

— Доброй ночи, Беллс, — Бродяга, как оказалось, еще не спал. — Что случилось?

— Прости, что я так поздно, — Белла боялась, что голос задрожит, — мне срочно нужно тебя видеть. Ты откроешь камин?

— Пожалуйста, — Блэк повел палочкой.

Беллатрикс выбралась в гостиную дома Альфарда. Сириус, судя по всему, и не ложился спать: Блэк встретил ее при параде.

— Я тебя внимательно слушаю, — Бродяга указал жестом на диван, — может, присядешь?

Белла двинулась к дивану, машинально отметив, что Сириус встревожен. С той самой ночи, когда над лагерем появилась Черная Метка, между двумя Блэками будто черная кошка пробежала. Сириус расслабленно держал палочку, но у Беллатрикс хватало опыта, чтобы понять — эта расслабленность мнимая. Бродяга был готов колдовать в любую секунду.

«Интересно, как он отреагирует?» — подумала Беллатрикс. Пожалуй, что с него станется даже не дослушать. Белла остановилась посреди комнаты и тут же отметила, как слабо шевельнулась палочка в руке кузена. Все это время ее не покидало неприятное ощущение, что в доме есть кто-то еще, кроме Сириуса и Поттера. Она стояла в самом центре гостиной и то ли услышала, то ли вообразила посторонний звук в коридоре.

— Сириус, — Беллатрикс очень медленно и спокойно подняла палочку, не целясь в кузена. — У меня очень, очень серьезный разговор. Возьми.

Белла протянула ему свою палочку, держа ее концом к себе.

— Я видела... — надо было сказать лишь одно слово, но оно никак не хотело вылетать, — я видела… Волдеморта.

Сириус промолчал. Он даже не поднял свою палочку. Он пристально глядел на кузину, и Белла поняла, что для него эта новость уже не сюрприз.

— Сириус? — недоуменно спросила она.

— Я в курсе, — кивнул Блэк. — Рем, Тонкс, покажитесь.

Мантия-невидимка полетела на пол. Оборотень стоял у самого камина, держа Беллатрикс на прицеле. В дверном проеме моментально появилась Нимфадора и точно так же наставила на Беллатрикс палочку.

— Как? — Беллы хватило только на один вопрос.

— Так уж вышло, — вздохнул Бродяга. — Тонкс, проверь, нет ли у нее второй палочки?

* * *

— Пусто, — девушка, охлопав Беллу, только развела руками.

— Садись на диван, Беллс, — Бродяга указал взглядом, куда надо сесть. — Ты сама понимаешь, что мы испытываем к тебе здоровое недоверие.

Беллатрикс аккуратно уселась, не сводя взгляда с Сириуса.

— Теперь я тебя внимательно слушаю.

Сириус подтянул стул и уселся напротив, на почтительном отдалении. Тонкс и Люпин разошлись по углам.

— Я хочу беседовать наедине, — Белла говорила тихо, но твердо.

— Это исключено, — покачал головой Сириус. — От Лунатика и Тонкс у меня секретов нет. Они все равно услышали бы мой пересказ. Да и с ними как-то спокойнее.

— При всем уважении, тетушка, я про вас наслышана, — встряла Тонкс. — И не оставила бы вас наедине с дядюшкой Сириусом.

— Так что говори сейчас, — подытожил Блэк.

Беллатрикс с шумом втянула воздух.

— Я видела Волдеморта, точнее, то, чем он стал, — первые слова пошли тяжело, но дальше Беллу прорвало. — У него крестраж, Сириус. Он тайком ото всех сделал крестраж и сейчас набирается сил. Вот как он решил пойти по пути бессмертия. Он хочет возродиться через кость, плоть и кровь.

— Что за кость, плоть и кровь? — недоуменно спросил Люпин.

— А, вы же не знаете… — Беллатрикс усмехнулась, но смешок получился скорее истерическим. — Кость отца, взятая без согласия, плоть слуги, отданная добровольно, кровь врага, взятая силой. Все это в такой последовательности кладут в зелье, и призрак облекается в тело. Или создается новое тело для души.

Тишину в гостиной, казалось, можно было пощупать.

— Он хочет вернуться, но ему нужна не абы какая кровь, а кровь Гарри Поттера.

Белла опустила взгляд и уставилась на носки туфель. Ее губы подрагивали.

— Погоди, — Сириус пару секунд переваривал услышанное. — Минутку. Ты вообще понимаешь, как я должен распорядиться тем, что узнал и чем это может кончиться?

— Конечно, я не понимаю! — Белла вскочила с дивана. — Действительно! Я прихожу к Сириусу Блэку и говорю: «Я видела Волдеморта!» Конечно, я не понимаю, что через полчаса встанет на уши Дамблдор! В самом деле, я же ничего не понимаю!! Наверное, я тебе все это сказала, чтобы ты сам мне отдал Поттера, да?!

Сириус открыл было рот, но Беллатрикс уже никого не слушала и не замечала, что, кроме них с Бродягой, в гостиной стоят еще двое волшебников.

— Тринадцать лет, ты это понимаешь?! — взвизгнула ведьма. — Тринадцать лет я ждала того, кто уже давно умер! Он не просто исчез, он умер! Умер! То, что сейчас хочет возродиться — это тень, которой наплевать на все, за что мы тогда воевали, ты это можешь понять?

— Я…

— Я его знаю с четырнадцати лет! Ты думаешь, что я не понимаю, кого увидела?!

Что-то внутри ведьмы надломилось. Белла рухнула назад на диван и разрыдалась, как маленькая девочка.

— Мой муж мог быть жив… куча людей могла не оказаться в Азкабане. Но он нас всех бросил, как пешки…

На Беллатрикс было больно смотреть. Она не видела, что происходит вокруг, но если бы подняла голову, то поняла, что Тонкс и Люпин чувствуют себя не в своей тарелке. Они ждали чего угодно, но не такого. Белла не увидела — почувствовала, как рядом с ней садится Сириус. Брат обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Не реви, — по-простому сказал Бродяга. — Не реви. Возьми платок.

Беллатрикс убрала руки от лица и нерешительно взяла носовой платок. Все еще комкая его в руках, она подняла взгляд на Блэка.

— Никто не ожидал, — Сириус говорил не про Волдеморта. Он говорил про ее реакцию. — Беллс, вытри слезы. Тонкс, принеси бальзам… хотя я лучше эльфа позову. Винки! Умиротоворяющий Бальзам сюда, живо!

Сириус протянул Белле флакон, но ведьма помотала головой.

— Я не могу, — тихо сказала она, — Мне надо к Малфою. Срочно.

— Белла. Один раз я съездил за крысой. Не надо бежать к Малфою. Не надо орать. Тебе надо прийти в себя и хоть немного поспать. Утром ты проснешься, хорошо все обдумаешь, и созовешь своих. В таком состоянии я тебя не отпущу.

— Он умер, — растерянно прошептала Беллатрикс и всхлипнула.

Ей уже было все равно. Куда-то убежала Тонкс, скрылся в коридоре Люпин. Исчезла домовуха, снова носившая простынку на манер тоги. Белла видела, но не реагировала на происходящее. Ее волновала лишь одна, наконец осознанная мысль: Темный Лорд умер еще в восемьдесят первом году.

Она просидела несколько минут, машинально протирая слезы платком Сириуса. Потом Бродяга взял ее на руки и понес в гостевую спальню.