Вальпургиев рассвет (джен)

Артур Уизли встретил ее у поворота в Лютный переулок. Беллатрикс заметила его не сразу: ведьма спохватилась только в тот момент, когда рыжий волшебник рванулся в ее сторону, будто ловец за снитчем. Если бы не чей-то возмущенный возглас, Белла даже не обратила бы внимания на движение на другой стороне улицы. Как всегда, днем в Косом переулке было людно, а Беллатрикс почти не смотрела по сторонам, размышляя о своем.

— Здравствуйте, леди Блэк, — по голосу Артура было понятно, что пожелание здоровья тут чистая формальность.

— Здравствуйте, мистер Уизли.

Ведьма не без усилий сохранила спокойное выражение лица, когда Артур поморщился. Обмен приветствиями содержал понятный любому чистокровному подтекст. Главу чистокровной семьи принято называть «лорд» или хотя бы «сэр». Одно дело — слышать такое обращение от ничего не знающего грязнокровки, и совсем другое — от человека, прекрасно знающего такие тонкости. Холодное, чуть выделенное интонацией слово «мистер» из уст чистокровной ведьмы действовало сильнее, чем грубая фамильярность. Артур взялся играть по правилам этикета волшебников, и по этим правилам Беллатрикс показала ему свое отношение к Уизли.

— Я хочу предупредить вас, леди Блэк, — в голосе старшего Уизли появился металл.

Беллатрикс судорожно вдохнула, будто ей не хватало воздуха. «Посмел бы ты со мной так разговаривать лет пятнадцать назад?» — эта мысль пришла в голову ведьмы, стоило только ей услышать тон Артура. Старший Уизли даже не обратил внимания на ее раздражение.

— Оставьте в покое Гарри, — с расстановкой произнес Артур. — Лучше просто наслаждайтесь свободой.

«Вот как», — Белла сощурила глаза. Ведьма даже не успела глазом моргнуть, как ее рука легла на пояс. Только страшным напряжением воли она заставила себя не выхватить палочку. «Наглец!» — раздраженно подумала Беллатрикс. — «Как будто ты меня ловил, чтобы грозить мне Азкабаном!» У волшебницы чесались руки от желания проучить Уизли как следует. Если бы только у нее были силы! Белла прекрасно помнила, какими способами можно отделать противника; но эти методы годились для сильной ведьмы, а не для женщины, вспоминающей, как колдовать. От прежней Беллы, молодой, пышущей здоровьем и магической силой, остался разве что острый язык.

— Лучше не пускайте мальчика одного в Лютный переулок, — процедила Беллатрикс. — стоит ли удивляться, что такая знаменитость вызвала там повышенное внимание? Или вы обойдете весь Лютный, прося не трогать мальчика?

— Вы прекрасно знаете, почему я говорю это именно вам, — Уизли не обращал внимания на сарказм. — Я не прошу, а рекомендую.

Сейчас Беллатрикс уже видела некоторые вещи, на которые не обратила внимания, пока шла по переулку. Она заметила на крыльце Гринготтса пухленькую блондинку, заинтересованно наблюдающую за диалогом двух волшебников. Разглядела подозрительную рыжую макушку в отдалении. И, чуточку опустив взгляд, она увидела жало волшебной палочки, показавшееся из чужого рукава. В отличие от Беллатрикс, старший Уизли не таскал палочку на поясе. «Это провокация», — страшная догадка забилась в мыслях ведьмы. — «Они хотят, чтобы я дала им повод».

— У меня все в порядке со слухом, — Беллатрикс собрала все остатки выдержки. — Если вы закончили, то до свидания, мистер Уизли.

— До свидания, — Артур заканчивал фразу уже в спину ведьме.

* * *

Беллатрикс захлопнула книгу. У нее были два с лишним месяца, чтобы просмотреть богатую библиотеку Блэков. Разумеется, на Гриммо были далеко не все книги, накопленные семьей за века; что-то перекочевало в поместье Малфоев, что-то унаследовали многочисленные родственники по женской линии, но даже то собрание, что осталось в библиотеке, впечатляло. Как почти все блэковское, даже в неполном виде библиотека могла быть гордостью почти любого чистокровного семейства.

И во всех этих книгах, начиная от средневековых трактатов, и заканчивая периодикой восьмидесятых, содержалось одно общее утверждение: «Авада Кедавра» не блокируется никаким контрзаклятием. Беллатрикс могла продираться сквозь староанглийиский язык, могла перечитывать монографию дурмштранговского профессора или свежую статью — результат был один и тот же. Даже Квентин Трибл, общепризнанный эксперт по защите от Темных искусств, не приводил никаких способов защиты от этого проклятия.

— Как ему это удалось? — Белла произнесла этот вопрос вслух.

В ее распоряжении была отличная подборка литературы, предназначенной далеко не для школьников. У нее был огромный опыт и достаточно времени. И все это вместе взятое ни на йоту не приблизило ее к ответу на важнейший вопрос: каким образом мальчик выжил?

За время своего вынужденного бездействия в Азкабане Беллатрикс, сама того не замечая, начала считать, что самое серьезное препятствие на ее пути — решетка. Будто стоит ей только выйти на свободу, механизм запустится и все будет как встарь. Но ее представления сразу же разбились о чугун реальности.

Пока Белла сидела в каменном мешке, она успела многое обдумать и вспомнить. Ведьма примерно представляла, с чего она могла бы начать поиски. Например, отправиться в Албанию, где Темный лорд провел немало времени. Белла достаточно хорошо помнила обрывки разговоров и воспоминания своего повелителя, чтобы твердо уверенной — одним из мест, откуда стоит начинать поиски, является Албания. Можно было восстановить события ночи на Хеллоуин. Можно было осмотреть старые тайники. Но все это разбивалось о простой вопрос: а что дальше?

Беллатрикс успела придумать многое из того, что стоило бы сделать. Но она с трудом представляла себе, как это сделать. Сидя за решеткой, она не могла представить себе и половины проблем, подстерегающих ее на свободе. Министерство и аврорат сковывали ее гораздо надежнее железа. Например, если Беллатрикс решит посетить Албанию, о ее отъезде узнают в считанные часы. Самое позднее через полсуток об этом узнает Дамблдор, и директору потребуется минута, чтобы сложить два и два. Что будет дальше — предсказать нетрудно; Белла слишком хорошо знала Дамблдора и министерство.

Те из старого состава, кому удалось остаться на свободе, будут шарахаться от нее, как от прокаженной. Как еще себя должны вести жертвы «Империо» при виде террористки, чудом избежавшей пожизненного заключения? Только держаться подальше, чтобы никто и подумать не мог о том, что чистокровных и уважаемых волшебников что-то связывает с Беллатрикс Лестрейндж, которая уже несколько дней Блэк...

...Белла щелкнула зажигалкой. Трудно осознать, что сменив камеру на кабинет, ты почти не приближаешься к цели. Сейчас она, как никогда раньше, понимала Люциуса Малфоя; вполне возможно, что свояк гораздо раньше осознал неспособность найти и вернуть Лорда. Вполне возможно, что за его желанием управлять Беллой скрывается страх: что, если боевик поведет себя как слон в посудной лавке? Ведьма как-то холодно, отстраненно подумала, что Малфоя есть все основания так считать. Те качества, которые подняли Беллатрикс на вершину боевого состава, сейчас играли против нее. Ей ничем не поможет ни вспыльчивость, ни личная храбрость, ни чисто блэковская способность броситься в самое пекло очертя голову.

Но даже если предположить, что она найдет Темного лорда, проблемы, которые придется решать, только начинаются. Если Волдеморт и жив, то вряд ли он пребывает на пике своей формы. Надо будет искать, где его спрятать, надо будет искать способ вернуть его силы, и все это придется делать под колпаком аврората. Беллатрикс не сомневалась, что при первой же ее попытке всерьез взяться за старое Министерство не будет медлить ни секунды.

Но даже если предположить, что ей удастся незаметно для всех найти Темного лорда, количество проблем только возрастает. Выстраивать организацию и добиваться поддержки придется вновь. В отличие от молодых Упивающихся, Беллатрикс помнила еще те времена, когда лорд Волдеморт только искал себе сторонников и считался чуть ли не респектабельным политиком. Ничего из этого сейчас не сохранилось.

И, наконец, даже если предположить, что Темный лорд вернется во всей своей силе, оставался главный вопрос, который Беллатрикс очень долго боялась себе задать. С самого первого дня на свободе эта мысль витала на задворках сознания и, наконец, сейчас она обрела форму.

Зачем могущественному Темному лорду нужна Беллатрикс Блэк в ее нынешнем состоянии?

Белла всегда была достаточно циничной, но в свое время ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы понять: она Темному лорду не сестра, не жена, и не любимая женщина. Волдеморт ценил ее, даже уважал, но как преданную и сильную ведьму. Сейчас перед Темным лордом, окажись он в кабинете Ориона Блэка, предстала бы истощенная и постаревшая женщина, которая даже «Вингардиум Левиоса» может сделать с трудом. От старой Беллатрикс осталась лишь преданность, но что-то подсказывало волшебнице, что одной непоколебимой верности для Волдеморта будет недостаточно.

Единственным перспективным направлением, в котором можно было работать, оставался Гарри Поттер. Вспоминая произошедшую этим днем беседу с Артуром, Белла окончательно решила: мальчик заслуживает пристального внимания. Неважно, что двигало Артуром: желание не подпустить ее к ребенку или провокация. Неважно, подошел он к Беллатрикс по своей инициативе или все это было спланировано Дамблдором. Важно то, что стоило ей хотя бы приблизиться к Гарри Поттеру, как тут же последовала ответная реакция. Раз Уизли настолько сильно не хотят подпускать ее к мальчику, следует узнать о нем как можно больше.

Но как? Это еще один вопрос, на который у Беллы не был готов ответ.

* * *

Беллатрикс успела выйти из аптеки Стивенсона и пройти несколько шагов по Лютному, когда ей навстречу двинулся совсем молодой волшебник.

— Здравствуйте, леди Блэк, — нерешительно поприветствовал ее парень.

— Здравствуйте, — Беллатрикс сама пребывала в легкой растерянности. Что, во имя Мерлина, от нее нужно этому незнакомому юноше?

— Я Флинт. Маркус Флинт, — представился молодой человек.

Из рода Флинтов происходила жена Финеаса Найджелуса Блэка, это Белла помнила.

— Очень приятно, но я бы хотела знать, чем обязана.

— Я хотел бы поговорить с вами... — тихо произнес Флинт и неожиданно выпалил. — Я хочу поговорить о Темном лорде!

— Передайте своему начальнику, что они работают очень топорно, — холодно ответила ведьма.

На лице Флинта отразилась целая гамма чувств: от непонимания до возмущения.

— Юноша, вы в самом деле ожидаете, что я стану это обсуждать с кем ни попадя? — Белла шагнула вперед.

— Подождите, прошу вас! Я... я понимаю, как это выглядит...

— Как дешевая провокация, — вежливо подсказала Беллатрикс.

— Ну напоите меня тогда веритасерумом! Или примените легилименцию!

— Незаконный оборот сыворотки правды, до пяти лет в Азкабане. Неохота, — пожала плечами волшебница, но остановилась. Смутное предчувствие подсказывало, что надо довести разговор до конца.

— Я же чистокровный, леди Блэк! Я слизеринец и уже совершеннолетний! — Флинт выложил последний козырь.

— Об этом незачем орать на весь Лютный.

Беллатрикс вспомнила, как к Вальпургиевым рыцарям приходили разные люди. Кого-то приглашали. Кто-то приходил сам, как Беллатрикс. Сильнее всех ей запомнился Крауч-младший: Лорд лично привел на собрание смущенного парня. Тогдашний Барти чем-то напоминал нынешнего Флинта напряжением и сквозившей во взгляде жаждой. Вот только жаждой чего?

Младший Крауч поплыл во время следствия. Беллатрикс слышала, что парень на суде устроил истерику, умоляя отца не отправлять его к дементорам. «Поплывет ли этот?» — подумала Белла и удивилась тому, что уже рассматривает Флинта в качестве молодого пополнения. Может, это и в самом деле не провокация, а отчаянная попытка?

— Хорошо, — наконец кивнула ведьма. — Давайте поговорим...

* * *

...Ночью ей опять снился замок в Северном море.

Азкабан целиком серый. Но теперь он не казался Белле монолитной глыбой. За лето Беллатрикс стала хорошо различать свинцовый и стальной оттенки. В Азкабане всегда прохладно. Но прохлада бывает разной, как и серый цвет. Бывает холодок, как в тени, в котором приятно устроиться жарким летним днем. Бывает холод поздней осени, которому далеко до зимней стужи, но от него хочется закутаться поплотнее. В октябре в Азкабане стоял именно такой холод. От него не спасали тонкий плед и роба. Беллатрикс не слезала с топчана без крайней необходимости и отчаянно завидовала кузену, который почти все время спал в собачьем облике. Очередным утром ведьма почувствовала, что ей уже не так холодно. Она полежала несколько минут, привыкая к новым ощущениям, и аккуратно потрогала пол ногой. Камень оказался неожиданно теплым.

Через несколько дней пошел снег. Проснувшись ранним утром, Белла увидела, что снаружи предрассветное черное небо испещрено светлыми точками. Некоторые снежинки долетали до камеры сквозь узкое окно в стене Азкабана и таяли, стоило им оказаться за подоконником. Снег падал и падал, и казалось, конца ему не будет. Беллатрикс встала с топчана и, стараясь не шуметь, подошла к окну. В слабом и холодном свете колдовских факелов снежинки казались призрачными и по-настоящему волшебными. Белле хотелось стоять и смотреть, не отрываясь. Снег шел всю ночь; на длинном подоконнике его намело уже порядочно.

Беллатрикс стояла у окна, одетая лишь в тонкую полосатую робу. В паре футов от нее лежал снег, но в каменном мешке после промозглых октябрьских дней было даже тепло. Волшебница протянула вперед руку и ее ладонь тут же оказалась в зимнем холоде. Белла рассеянно провела пальцем линию по снегу. Рука и железное кольцо, обхватившее запястье, хорошо выделялись на белом фоне. Металл уже натер ей кожу: Беллатрикс смогла как следует оценить ссадины и шрамы на запястье. Ведьма вздохнула; это всего лишь первая ее зима в Азкабане. Впереди долгие девять с половиной лет, но замок уже начал разрушать ее здоровье.

Запястья и лодыжки чесались. Зуд ненадолго унимался только после чистящего заклинания, которым раз в две недели обрабатывали заключенных. Беллатрикс должны были расковать через три года, по истечении трети срока. Но если за шесть месяцев кандалы так растерли ей кожу, то что они сделают с ней за три года? Рядом не было весов, но Белла чувствовала, что успела основательно отощать. Во что она превратится к концу срока? Или... доживет ли она вообще до освобождения? Ведьма тяжело вздохнула. Может, Темный лорд не оставит ее? Может, в такое же раннее утро он разрушит стены Азкабана, чтобы вернуть тех, кто остался верен до самого конца? Белла надеялась, что когда-нибудь это случится.

— Доброе утро, Беллс, — Сириус изволил проснуться и поприветствовать кузину.

Одной из уступок, которые она позволила себе в Азкабане, было общение с Сириусом Блэком. Двоюродный брат мог быть полным лоботрясом, позором семьи, и совершенно не разделять ценности благороднейшего и древнейшего дома. Но более достойного собеседника у Беллатрикс попросту не было. Она вовремя осознала, что в одиночку просто сойдет с ума и тогда окончательно станет бесполезной.

— Доброе утро, Сириус, — Белла отвернулась от окна и подошла к решетке...

— ...И все же, Беллс, — начал Блэк, когда ведьма расправилась с порцией каши. — Если продолжить нашу беседу, то есть один интересный вопрос.

— Ну, задавай, — Беллатрикс уже смирилась с тем, что Сириус все равно его задаст рано или поздно.

— Пусть даже у вас получилось бы победить, — по лицу кузена было видно, что он это допускает лишь в теории. — Но что дальше? Какой мир вы собирались строить?

— Мир, уважающий наши традиции, — глухо отозвалась ведьма. — Такой мир, в котором грязнокровки знают свое место, а не воспринимают себя, как великих знатоков. Мы же жили раньше по-другому.

— Статут принимали, когда магглят не подпускали к Хогвартсу на пушечный выстрел, если ты помнишь, — заметил Сириус. — И как ты планируешь ставить кого-то на место? Если не пускать в наш мир магглорожденных, то получишь угрозу раскрытия Статута, а если пускать — все равно придется мириться с их существованием, или получишь вторых оборотней, нет? Кстати, что вы будете делать с численностью чистокровных магов? Беллс, ты говоришь лозунгами.

— А тебе так нравится происходящее? Так хочется расшаркиваться перед магглами?

— Нет, не нравится, — ответил Сириус после недолгой паузы. — Но ваши методы и цели мне нравятся еще меньше. То, что ты высказываешь, просто неубедительно.

— Кто-то не смог убедить Визенгамот, что хранителем была крыса, а при этом тоже был прав, — ядовито заметила Беллатрикс.