Вальпургиев рассвет (джен)

Регулус Блэк спал. Первенец и наследник семьи Блэков успел всласть накричаться, собрать все внимание и теперь спокойно лежал в своей кроватке. Беллатрикс методично покачивала колыбель; Пенелопа сидела напротив и откровенно наслаждалась отдыхом.

Белла очень хорошо представила, что было бы, заведи они с Рудольфусом ребенка в семидесятых — достаточно было просто поглядеть на молодую мать. Это на Гриммо с младенцем возилась Пенелопа. В доме Лестрейнджей нянчить детей было некому, если не считать Беллатрикс.

Она бы не смогла целиком посвятить себя воспитанию ребенка, она бы не смогла сидеть в стороне, пока муж и деверь воюют, наконец, одновременно заниматься детьми и стоять в ближнем круге она бы тоже не смогла. Все было понятно, логично и оговорено между супругами еще в семьдесят четвертом, во время медового месяца.

Они с Руди знали, что так надо, но сейчас Беллатрикс покачивала колыбель и отчаянно прогоняла мысли о том, какими могли бы быть их дети. Красивые, чистокровные, похожие на родителей — они бы застали другой мир, если бы все получилось так, как хотели Упивающиеся.

Беллатрикс очень тихо вздохнула и продолжила качать колыбель. Маленький Регулус Блэк спокойно спал. Ребенок был очень похож на Сириуса. И на Беллатрикс.

— Надо же, так тихо спит, — Пенни присела рядом с Беллой. — У нас так быстро уложить не получается.

— Это нормально. Я помню, как выглядел Люциус, когда только родился племянник. Там тоже возились они двое и стая домовиков.

— Если честно, я немного побаиваюсь лорда Малфоя, — призналась Пенелопа. — Мне приходилось читать и слышать про него разное.

Беллатрикс рассмеялась: негромко, чтобы не разбудить мальчика.

— Побаиваешься его? — фыркнула ведьма. — А как же тогда я? Мне даже немного обидно.

— У вас с Сириусом совершенно другие отношения, — ответила Пенелопа и покосилась вниз, на белые носки Беллатрикс, которые чуть приоткрывала длинная юбка. — Я в свое время много чего читала и слушала про семидесятые. Даже не верится, что у вас все так повернулось.

— Никому не верится. Даже нам самим не верится. Кстати, — Белла поглядела на невестку, продолжая покачивать колыбель. — А Нотта ты тоже побаиваешься?

— Нотта? Нет, — пожала плечами Пенни. — Он кажется более спокойным, что ли.

— Внешность очень обманчива. Нотт в свое время мог в чем-то не соглашаться с лордом Волдемортом, Люциус — никогда. Изо всех нас, пожалуй, у Фредерика больше всего ума и меньше всего амбиций. За пределами пропаганды, конечно, но ты это уже могла заметить.

— Могла. Я все-таки проработала немного в журналистике, — кивнула Пенелопа. — Мы уже разработали план. Если вы его одобрите, у нас будет своя периодика.

— Изумительно. Так вот, — продолжила Беллатрикс. — Нотт в свое время сотворил изумительные материалы, очень наглядные и действенные. На меня, по меньшей мере, действовали. Зайди в комнату к… брату Сириуса, погляди в верхнем ящике стола.

— Мадам Блэк, а вы мне расскажете про них про всех то, что можно рассказывать?

— А ты уверена, что тебе нужно это знать?

— Я думаю, что должна знать, кто приходит в мой дом, — Пенелопа машинально коснулась своего локона; она так и продолжала красить волосы в черный цвет.

— В твой дом? — улыбнулась Беллатрикс. — Это хорошо. Эльфы уже зовут тебя хозяйкой, так? — ведьма дождалась кивка и продолжила. — Продолжай в том же духе, и ты окончательно освоишься среди нашего надменного семейства.

— Я продолжаю, — очень тихо сказала младшая Блэк. — Скажите, такая дама, похожая немного на вас, только седая… это Ликорида или Кассиопея Блэк?

— Ликорида, — сразу ответила Беллатрикс. — Моя двоюродная бабка ни разу еще не появлялась на Гриммо. А что, она пробовала язвить? На моей памяти это была единственная женщина, способная заткнуть и уязвить тетку Вальбургу.

— Примерно, — сказала Пенелопа. — Я ее встретила в коридоре и она поинтересовалась — та ли я полукровная девочка, которую нашел Сириус?

— А ты? — Белла приподняла бровь.

— Я сказала, что я жена Блэка и мать Блэка и понятия не имею, о какой «девочке» идет речь, — Пенни прищурилась.

— А что она? — Белла даже перестала качать кроватку с младенцем.

— Она мне поаплодировала.

— Я бы тоже, если бы рядом не спал твой сын, — Белла повернулась к невестке. — Все правильно, моя милая. Ты уже родила наследника — это твоя программа-минимум, родить и воспитать наследника семьи. И если бы ты в такой ситуации вела себя как какая-то приживалка, поверь, я бы не смогла тебя уважать. Все правильно, веди себя вежливо, но твердо. Это лучший способ добиться уважения в нашем доме.

* * *

Они все-таки разбудили Регулуса. Через полчаса тихих разговоров обеим женщинам пришлось опять укладывать малыша, а не обсуждать соратников Беллатрикс. Но и получаса им хватило для хорошей беседы. Белла отлично помнила их всех — и оставшихся на свободе, и сидевших в Азкабане. Конечно, Пенелопе она рассказала далеко не все.

Ей ни к чему было слышать давние слова Роули: «Убейте сотню — вам захотят отомстить. Убейте десять тысяч, как Гриндевальд — враги выстроятся в очередь за вашей головой. Но если убить всего лишь нескольких, скрывая свои действия под завесой тайны и безмолвия — вся Британия будет вопить от ужаса, услышав наше имя». Так сказал Роули, и Волдеморт согласился с ним.

Строго говоря, Пенелопа спрашивала ее про то, что это за люди, а не про дела этих людей. Белла ни о чем не соврала — просто кое о чем не рассказала. Беллатрикс умолчала о делах Селвина и его боевой пятерки. Зато она хорошо описала, каким был валлиец в повседневной жизни: свирепым, опасным, увлекающимся средневековым оружием. Старинный топор и заколдованный кнут из коллекции Себастьяна всегда были предметом зависти Макнейра.

С Малфоем, Яксли и Ноттом проще. Пенелопа и сама знала, что Малфой хитрый перфекционист, что Яксли — квалифицированный юрист с твердокаменным характером, что Нотт — пропагандист и любитель истории. Она гораздо чаще видела этих людей и уже успела сформировать какое-то свое мнение.

Беллатрикс завернулась в одеяло. В свое время, году в семьдесят девятом, младший Крауч предлагал Волдеморту перейти к настоящему террору и вместо точечных акций устроить взрыв на атомной электростанции. Барти повторил ту же самую ошибку, которую регулярно совершают молодые, талантливые и амбициозные люди. Он решил, что до него никто таких идей не обдумывал.

Тогда именно Руквуд быстро и четко объяснил парню, что целью организации является не слом Статута, а взятие власти по одну из его сторон.

— Нам плевать на магглов, — тяжеловесно говорил невыразимец; Беллатрикс надолго и всерьез запомнила взгляд и интонации уставшего человека, — плевать во всех аспектах, которые не относятся к нашему миру. Мы, конечно, можем устроить взрыв реактора, но что мы получим для решения наших проблем здесь и сейчас? Мы должны держать в страхе грязнокровок, а не место, откуда они берутся.

Руквуда и Мальсибера еще можно вытащить. С остальными — сложнее. Чтобы добиться свидания с Долоховым, пришлось лезть вон из кожи и нести галлеоны в Министерство. Беллатрикс несколько месяцев ждала свидания с собственным мужем — остальным нельзя было послать даже посылку или письмо.

* * *

— Сын мой, — спокойно произнес Люциус Малфой. — Присядь, у нас будет серьезный разговор.

— Я весь внимание, папа.

Драко уселся в кресло. Интересно, о чем хочет говорить отец? О том, что было в конце семестра? Или, наоборот, взрослые решили поручить ему что-то ответственное?

— Что у вас происходит на Слизерине? — резко спросил Люциус.

— В каком именно плане? Отношений, настроений, событий?

Отец и сын пару секунд молчали, сидя друг напротив друга. Люциус думал, Драко ему не мешал.

— Думаю, что отношений, — негромко сказал старший, — про события я и так наслышан.

— В любом случае поймали Поттера, а не меня, — пожал плечами Драко. — Слизерин очень интересно поделился. Половина просто ни во что не вмешивается, а другая половина разделилась. Тоже примерно пополам. Могло бы дойти до драки, но декан пообещал, что покарает за любое выяснение отношений внутри факультета.

— Понятно… то есть тебя на Слизерине слушают?

— По меньшей мере, я отговорил нескольких людей вступать в Инспекционную дружину, — улыбнулся Драко.

— Хорошо, — Люциус забарабанил пальцами по подлокотнику. — В мое время у тебя могли бы быть проблемы хотя бы из-за отношений с гриффиндоркой, с этой девочкой Уизли.

— Отношений? — Малфой уселся в кресле, как на троне. — Папа, не пойми меня неправильно, но это прямо-таки идея!

— Я даже не знаю, как реагировать на то, что тебе в голову приходят такие идеи, сын.

— Я могу обосновать.

Люциус Малфой впервые за все время разговора удивился по-настоящему.

— Обосновать что? Пользу от того, что ты будешь встречаться с, Мерлин упаси, Уизли? Может, мне еще зайти к старшему Уизли в его каморку на работе и спросить — не поженить ли тебя с его дочерью? — лорд Малфой сочился ядом. — Боюсь, что эта семейка будет просто прыгать от восторга.

— Папа…

— Что? — отец поморщился. — Объясни мне, какие могут быть причины для общения с… как ее? Джиневрой Уизли? Рядом мало симпатичных девушек? Рядом мало других чистокровных девушек? Любой нормальный волшебник гордился бы попаданием в Двадцать Восемь, а не опровергал это, как Септимус Уизли.

— Перспективы, папа, — Драко позволил себе улыбнуться.

— Я заинтригован. Продолжай.

— Смотри, пап, — Драко подался вперед. — Сейчас Уизли — очень бедная многодетная семья, их младшая дочь — считай, бесприданница, и все то, о чем ты сказал. Но если с их двумя старшими детьми все более-менее понятно, то вот с младшими все интереснее. Посуди сам: один из них секретарь министра, близнецы заводят общее дело с нашей родней из Блэков, Рон Уизли — лучший друг Гарри Поттера, вокруг которого будут долго водить хороводы. Уизли сейчас бедны, папа. Но в перспективе их дочка — неплохая партия. Но она сама и ее родители пока этого не понимают. Вот и все.

— Это даже в чем-то логично.

— Ну, кроме того, Джинни, судя по ее матери, сможет родить несколько новых Малфоев. Не одного. Иногда я жалею, что у меня нет братьев. И да, мне с ней вполне нравится общаться. Мы богаты, папа. Даже без учета тех активов Блэков, которые остались в руках моей тети, мы можем позволить себе не думать о приданом.

Отец и сын посмотрели друг на друга с пониманием.

— Мне нравятся твои приоритеты, сын, и нравится то, как ты подаешь свою точку зрения, — кивнул Люциус. — Признаюсь, что я рад тому, как ты превращаешься из избалованного мальчика в молодого мужчину.

— Я вовремя это осознал, отец.

— Да, вовремя. Жаль, что в твоем детстве мне пришлось многое делать для семьи, но за пределами семьи. Хорошо, я не буду препятствовать, если твое общение с этой девочкой зайдет дальше. Но, тем не менее, я настоятельно советую тебе подумать еще раз перед тем, как заводить с девушкой разговоры о совместной жизни, — лорд Малфой помолчал. — Что же касается нескольких наследников… сын, у нас с твоей матерью была серьезная причина заводить только одного ребенка. У Малфоев есть один секрет в шкафу, и тебе пока рано его знать.

* * *

Беллатрикс рассмеялась во весь голос. Ведьма схватилась за живот, вытерла слезы и даже не задумалась о том, что на нее сейчас смотрит школьница.

— Как-как? — Белла всхлипнула. — Родовая магия? Что тебе еще о нас рассказывали? Оргии? Жертвоприношения?

— Не рассказывали, — Гермиона выглядела не столько оскорбленной, сколько расстроенной. — Я читала.

— Читала что? — Беллатрикс назидательно приподняла палец.

— Например, труд из Запретной секции «О старинных династиях Британии», шестнадцатый век. Там написано…

— …Я знаю, что там написано, — Белла не удержалась и смахнула несуществующую слезу. — Но этот труд представляет интерес только для историка, да и то — как сборник анекдотов.

Происходил какой-то сюрреализм. Белла спокойно отнеслась к тому, что на Рождество к ним в дом приехал Поттер. Белла спокойно отнеслась к тому, что с Поттером приедут его друзья — в конце концов, после сочельника на Гриммо явились не только Уизли и эта маггловская девочка, но и племянник.

Но вот к тому, что Грейнджер даже ее начнет воспринимать, как энциклопедию, Беллатрикс все же оказалась не готова. Волшебница посмотрела на школьницу; Гермиона сидела так, как будто вокруг — Хогвартс, а перед ней парта. «Забавный зверек», — подумала Белла. Вопросы и домыслы магглокровки не столько раздражали ее, сколько забавляли.

— Родовая магия — это выдумка средневековых нуворишей, которым надо было как-то объяснять тотальное превосходство старинных чистокровных семей не только в деньгах, но и в волшебной силе. Средневековый человек не то, что не ищет ответов на вопросы — он и не задается этими вопросами. Или принимает на веру ответ того, кого считает авторитетом. Поэтому в нашем обществе вплоть до Нового времени ходило множество бредовых теорий о крови и наследовании.

Беллатрикс оглядела покрасневшую собеседницу. Похоже, на Гермиону уличение в собственном незнании действовало сильнее, чем высокомерие.

— Подумай сама. Допустим, просто допустим, что какие-то способности волшебника передаются по наследству. Не общие способности к магии, а предрасположенность к каким-то ее областям. Но у любого ребенка два родителя. Как быть, если ребенок больше похож на мать? Родовая магия пойдет по женской линии? И как тогда может сохраниться разделение семей на области интересов?

— Никак, наверное, — пожала плечами Гермиона.

— Воспитание! — повысила голос Белла. — Только воспитание и происхождение. Чистокровные дети с рождения узнают все то, что вам, — ведьма прищурилась, — только приходится узнавать. Дело не в заклинаниях, которым учат в Хогвартсе. Я думаю, что в школе вас не учат включать… как его? Телевизор?

Гермиона почему-то решила не спрашивать, откуда Беллатрикс известно про телевизоры.

— Ну… да, не учат.

— Вы это узнаете сами, потому что варитесь в этом с рождения, — Беллатрикс поерзала в кресле, устраиваясь удобнее. — Знаешь, это даже забавно. Тебе прекрасно известно, кто я, мне прекрасно известно, кто ты, — ведьма не меняла интонаций: для нее колоссальная разница между ней и гриффиндоркой была чем-то естественным. — Но мне интересно проверить некоторые свои выводы. Если хочешь — зайди завтра днем после обеда ко мне в кабинет. Пройдемся по дому и посмотрим, насколько ты ориентируешься в нашем быту.

— Наверное, это будет интересно, мадам Блэк, — Гермиона подалась вперед; обещание новых знаний действовало на нее сильнее, чем снобизм.

— Очень хорошо, тогда жду тебя завтра днем. А пока что, — Белла фыркнула. — Наша родовая магия — это семья. Что удивительного в том, что дети, которые растут среди авроров, невыразимцев и взломщиков проклятий, отлично разбираются в черной магии?

Грейнджер ушла, оставив Беллатрикс наедине со своими мыслями. Перси и Флинт вышли на связь с интервалом в два дня. Сначала Маркус прислал сову с шифровкой — в отделе магического транспорта царит нездоровое оживление. Комитету по выработке объяснений спущено новое поручение: проработать положение об объяснениях чрезвычайных происшествий, вызванных колдовством. Даже без комментариев было понятно — речь идет о выработке объяснений в случае теракта магов против магглов.

Перси появился в поле зрения Беллы за два дня до сочельника. Они увиделись в Лондоне, возле книжного магазина. Беллатрикс заметила, что Уизли был не один — он вышел оттуда с этой маггловской девочкой, Грейнджер, усадил ее на автобус и только после этого отправился к месту встречи.

Уизли добавил нечто более интересное. Фадж уже прорабатывал варианты введения чрезвычайного положения. Но при этом даже в кулуарах никто не говорил о возвращении Волдеморта.

Именно после этого у Беллатрикс рухнули последние сомнения. Если бы Беллы Блэк не было — ее стоило бы выдумать, чтобы повесить на нее всех собак. Можно было обращаться в намеченные типографии, начинать информационную войну… и тем самым дать Фаджу повод бить по всей организации.

Прямое столкновение с Министерством могло или оказаться фатальным, или привести к неприемлемому ущербу для организации. Единственный надежный способ скинуть Фаджа, который видела Беллатрикс, сводился к одной фразе: показать всем фальшивого Волдеморта.

Они знали, что Поттер постоянно видит в своих снах дверь из Отдела Тайн. Они знали, что чудовищная змея не так давно напала на Артура Уизли — отец семейства жив, но по-прежнему лежит в Мунго. Все ниточки сходились к тому пророчеству, фрагмент которого знал Волдеморт и лишь несколько его доверенных людей.

Беллатрикс не знала, когда именно фальшивый Волдеморт попробует наступить на те же грабли, но догадывалась, чего именно он хочет — добыть полный текст предсказания. Но почему бы просто его не взять?

Нужен Руквуд.

* * *

«...Сейчас уже достоверно известно и подтверждено независимыми экспертами, что недавний побег из Азкабана не мог состояться без активной и хорошо организованной помощи извне. Возникает, однако, вопрос, кому вообще в нашей прекрасной стране сдались опасные террористы на свободе?

Разумеется, вы, наши проницательные читали, скажете, что вывод, в общем-то, напрашивается: в Британии есть только один круг, где людей, чудом и милосердием Министра миновавших Азкабан, привечают. Мы говорим, конечно, о сомнительной компании мадам Блэк и ее кузена. Кажется совершенно предсказуемым, что ее неясные предприятия привели к подобному исходу — к открытому противостоянию Министерству бок о бок с хорошо знакомыми ей бандитами и убийцами.

Но об этом еще скажет свое веское слово Визенгамот, а мы с вами должны подумать — так ли все просто? Давайте вспомним, как Блэки покидали Азкабан. Нет, первый раз Беллатрикс вышла из него совершенно законно, согласно нашей справедливой судебной системе полностью отбыв свой срок. Но мы достоверно знаем, что она не успокоилась, за что и оказалась в Азкабане второй раз чуть более чем через год. У нас, знаете ли, зря не сажают — это все, что мы пока что можем сказать, не нарушая интересов следствия.

Но кто же выносил решение о прекращении ее второго срока? Кто же был с ней так солидарен при "пересмотре" дела Блэка? И заодно — кто же по-настоящему заинтересован в раскачивании нашей с вами общей лодки?

Всплывает, поневоле всплывает монументальная фигура Альбуса Дамблдора. Мы знаем, что ему не впервой вмешиваться в размеренный ход правосудия: так, например, именно он пригрел возле себя мрачного типа по имени Хагрид. На совести полувеликана лежит душа маленькой девочки, но даже когда чудовище было изобличено Министерством, Дамблдор сделал все возможное, чтобы уберечь его от Азкабана.

Но даже это пока еще ничего не значит. Но, ведя расследование по делу Хагрида, мы обнаружили, что не меньшее влияние Дамблдор как профессор, уделял и еще одному ученику — Т. Реддлу, Тому, Кого Мы В Нашей Приличной Газете Не Хотели Бы Называть. До такой степени, что лично отвозил и забирал его с летних каникул! Опять же интересно, что свои частые переговоры с Г. Слагхорном, деканом Реддла, Дамблдор подчеркнуто не афиширует. До сих пор. Что же знает простой бывший преподаватель такого, что его так часто приходится умасливать?

Разумеется, если считать Того, Кого Нельзя Называть, чьим-то сторонним проектом, многие неясности предстают в новом свете. И почти открытая работа кружка его молодых почитателей в Хогвартсе, и неизвестно откуда взявшиеся у простого клерка деньги, и неторопливость Визенгамота в осуждении его действий. Кто знает, к каким результатам вела его настоящая работа?

Представляется очевидным, что Тот, Кого Нельзя Называть, погиб по непредусмотренным своим кукловодом причинам — Министерство нельзя так просто переиграть. Можно, впрочем, попытаться украсть его успех сочинением сказочек о маленьких детишках, но этот вопрос еще ждет своего исследователя.

Однако сам по себе Тот, Кого Нельзя Называть, ничего не значит. Важна его функция — антиобщественная и человеконенавистническая. Так что не мудрено, что, когда пришло время, его роль просто передали второй по яркости персоне в Упивающихся.

Кто передал? Тот, кто не поленился достать ее из Азкабана.

Казалось бы: при чём тут Дамблдор? Конечно, он как всегда ни при чём. Подумайте над этим».

«Пророк» высказался. Побег произошел. Явление фальшивого Волдеморта стало лишь вопросом времени.

* * *

За окнами квартиры стояла непролазная чернота, которую кое-где разрезали лучи фонарей и светящиеся окна в домах, похожие на редкие зубы. Снег повалил с самого обеда и уже несколько часов даже не думал прекращаться. Снежинки проносились быстрыми белыми тенями и опускались вниз, чтобы слиться с белой массой, покрывшей весь двор.

Старик стоял у окна и молча созерцал вихрь белых хлопьев. В комнате горел свет, и поэтому, кроме водоворота снежинок, в окне отражалось его лицо: спокойное, мрачное и холодное, как московская зима. Отражение все время подрагивало. Человек за окном стоял в окружении теней — метель породила множество призрачных картин, которые вились вокруг отражения.

Он простоял так несколько минут, когда в комнате что-то стукнуло. Старик даже не обернулся. Женщина молча поставила телефон на стол и шагнула к окну. Теперь за стеклом стояли двое — разные, но чем-то неуловимо похожие люди; так выглядят супруги, прожившие вместе столько лет, что начинают понимать друг друга без слов. Седые, древние и до сих пор крепкие. Вихрь вытянул их отражения прочь из маггловской квартиры и затянул куда-то вдаль, в другое место, в другое время, туда, где они оба были молодыми.

— Олег, пойдем ужинать? — спросила женщина.

— Чуть позже, — ответил Долохов. — Настюш, накладывай, я скоро приду.

Олег Михайлович снова остался один. Через полминуты он решительно развернулся и сел за стол. Старик аккуратно отодвинул палочку от маггловского телефона и, перед тем, как снять трубку, еще раз пробежался взглядом по полосе сегодняшней газеты. Он уже слышал новость по радио и успел ее прочитать — но что-то заставило его снова просмотреть статью.

«Британское министерство магии официально подтверждает, что в ночь на 13 января призошел массовый побег из тюрьмы строгого режима Азкабан. Как сейчас стало известно, все восемь сбежавших — осужденные к пожизненному заключению члены неогриндевальдовской организации «Упивающиеся смертью». В их число входят:

— Рабастан Лестрейндж, один из осужденных по резонансному делу супругов Лонгботтомов;

— Антон Михайлович Долохов, военный преступник и руководитель боевого состава «Упивающихся смертью»;

— Осмонд Треверс, осужденный за несколько убийств с особой жестокостью;

А так же пятеро других волшебников. Все сбежавшие крайне опасны.

Очевидно, что столь небывалый по дерзости и массовости побег просто невозможен без серьезной помощи извне. Как стало известно редакции, вопрос о введении чрезвычайного положения в данный момент обсуждается британским министерством.

Официальный Лондон связывает свои подозрения в организации побега с Беллатрикс Блэк, также состоявшей в ядах «Упивающихся смертью» и осужденной в 1982 году к десяти годам заключения в Азкабане. Хотя участие Беллатрикс Блэк в наиболее известных делах «Упивающихся смертью» было не доказано, неофициально мало кто сомневается, что она принимала деятельное участие в делах организации. В пользу этой версии говорит то, что двоюродный брат Беллатрикс, Сириус Блэк, до сего момента был единственным волшебником, сумевшим сбежать из Азкабана. Тем не менее, Сириус Блэк во время конфликта с Волдемортом состоял в рядах сопротивления. Это обстоятельство позволяет сомневаться в том, что Блэки, живущие в одном доме, совместно работали над побегом.

Председатель британского Визенгамота Альбус Дамблдор неоднократно заявлял, что Волдеморт смог каким-то образом избежать смерти. Эта версия кажется неправдоподобной, но, тем не менее, история внезапного исчезновения Волдеморта содержит много белых пятен, а научный и политический авторитет Дамблдора заставляет серьезно относиться к его заявлениям. Известно, что Игорь Каркаров еще летом сложил с себя полномочия директора Дурмстранга и до текущего момента не появлялся на публике.

Министерство магии Российской Федерации рекомендует воздержаться от посещения Британии…»

Старший Долохов отложил газету и снял трубку.