Маги, магглы и сквибы (джен)

Ухоженный палец нажал на вторую кнопку селектора.

— Джон, ты на месте?

— Уже бегу, сэр.

— Не торопись. Мне тоже полезно ноги размять.

Черные лаковые туфли прошлись по ковру с жестким коротким ворсом, постояли в лифте, опять прогулялись по ковру, по дубовому паркету, постояли в еще одном лифте и наконец остановились на крашенном серой краской скрипучем листе фанеры.

— Переехать поближе к группе не хочешь?

— Шеф, вы же знаете, у меня еще два проекта не закрыты. Хоть вы и обещали меня с них снять, а свалить их не на кого, и малькам о них знать не надо. И ковры я ваши не перевариваю. Пусть Синтия с ними нянчится. Они ей в рот смотрят… ну, может, не только в рот, молодняк, он известно на что глядит, но пока, черти, так работают, не мое дело. Прошлый сквиб был какой-то малахольный, а эти прямо звери. Может, тир так действует? Они каждый раз прямо копытами бьют, когда идут стрелять. Девка — тоже чёрт в юбке. Инструкторы скоро заикаться начнут. Короче, я там пока не нужен.

— Как знаешь, как знаешь. Ладно, рассказывай, что нарыл.

— К колдунам в Косую сходили. Мы с Харви притащили сюда половину книжного. Денег почти не осталось. Придется скоро в банк идти. Синтия говорит, Миа ее толково поводила. Полазили по всяким лавкам с цацками, похлопали глазками продавцам. С артефактами что-то странное. Всякая ерунда бабская — сколько хочешь. Красота, гадания, на удачу, для здоровья в лучшем случае. Ничего защитного нет или незнакомым не показывают. Таких очков, как у вас, нет, точнее — вообще никаких нет. Инструментов делать артефакты тоже нет. Спрашивали аккуратно. Все, что узнали, — такое сейчас в Лондоне можно найти только в Лютом переулке, но ходить туда не советовали. Не исключено, что там наша прошлая группа и пропала.

— Грейнджеры?

— С колледжем повезло. У них там была медкомиссия в понедельник, вот я вчера и мотнулся, порылся в файлах. Никакой Грейнджер там нет и не было никогда. Никто никаких расхождений до сих пор не замечал. Отличное было прикрытие, но теперь у меня реальные списки есть. Придет в министерство годовой отчет — и всех лишних можно разрабатывать. Хочется еще найти, где его подменяют, но то такое, может, пока лучше внимание не привлекать.

Грейнджеры-старшие вроде адекватные, но живут замкнуто. За неделю никто их не навещал. Один раз были вечером в книжном, там типа клуба книголюбов по пятницам. Работают вместе в собственной клинике. Ни с работы, ни из дома ни с кем не созванивались, все только через ассистентов. Из дома практически не выходят. Он музыку слушает, в наушниках, иногда что-то мастерит по профессии, она готовит, оба читают.

Самое главное — на стенах фотографии девочки. На одной она в мантии и с палочкой в руках. Палочку можно перепутать с указкой, но на мантии герб Хогвартса. Поговорили аккуратно с соседями на предмет аренды жилья в этом районе. Заодно узнали — девочка обычно появляется дома, когда и у всех школа заканчивается. Так что времени у нас всего полторы недели осталось.

Ближе трех кварталов снять — нет ничего. Так что «по-соседски» набиться не выйдет. Знакомство надо форсировать. Синди предлагает наезд.

— Синди справится. Снимай ее отовсюду. Мальков сам погоняешь. И еще раз подумай над переездом. У меня, сам знаешь, нет возможности там сидеть.

* * *

Человеческое тело с глухим стуком ударилось плечами и головой о капот, а когда машина остановилась, съехало вперед на мостовую. У Дэна перехватило дыхание. Пока он дрожащими руками пытался отстегнуть ремень, Эмма уже выскочила из машины и склонилась над пострадавшей — молодой женщиной в спортивном костюме. Когда у него получилось заставить себя подойти ближе, женщина уже сидела, привалившись спиной к припаркованному у обочины автомобилю. По ее правой скуле текла кровь. Женщина молчала и не двигалась, только изредка моргала.

— Как вы?

— Дэн, не мешай. Кровь из рассеченной брови, ободрана кожа на руке, пара ушибов, но ничего серьезного. Есть только опасность шока. Сейчас успокоим и отвезем в госпиталь.

Дэн знал, что с женой в таких ситуациях лучше не спорить. Эмма в молодости отработала год на скорой помощи и только после свадьбы доучилась на стоматолога, чтобы проводить больше времени рядом с мужем.

* * *

В просторном доме на Хэмпстед Гарден солнце било в столовую сквозь панорамное окно со стеклянной сдвижной дверью. Напротив друг друга за круглым столом сидели утомленные после утреннего происшествия и длинного рабочего дня Дэн и Эмма Грейнджер.

— Дэн, она удивительно приятная девушка. Отказалась от всех претензий и даже сказала при полицейском, что готова сама оплатить ущерб. Таких людей, кажется, не бывает уже, чтобы вот так сразу пешеход признавал свою вину. Тем более мы ее почти у самого перехода сбили. Да даже само то, что она сразу отказалась тебя задерживать и ты успел принять почти всех наших пациентов, и то уже стоит немало. И она такая мужественная. Я с ней побыла, пока ее не зашили и не перевязали. Мне ли не знать, должно быть довольно неприятно, но она только немного морщилась. Я ее потом домой отвезла на такси, она совсем рядом с нами живет, со своим младшим братом. Работает на министерство иностранных дел. Неважно. Я ее пригласила в гости, как только она лучше себя почувствует, ну и как-то так получилось… Понимаешь, в будни мы все заняты, а в следующую пятницу Гермиона приезжает, и нам будет неудобно, так что мы договорились прямо на это воскресенье.

Услышав такое, Дэн даже крякнул.

— Эмма, ну что за вопрос. Конечно, пусть приходит. Она нас и так выручила. Я как вспомню этот звук удара! Ужас просто! Удивительно, что у нас капот даже и не видно где помялся, но представляешь, во что это все могло вылиться? А если бы она вообще умерла у нас прямо на руках? Мы ее должны как минимум угостить получше, как ты умеешь, а если она такой приятный человек, как ты говоришь, кто знает, может быть, станет на одного друга больше. Честно говоря, с тех пор как мы переехали в эту часть Лондона, мы вообще почти никого не видим. Сидим тут вдвоем и только и ждем, когда Миона вернется из своей проклятой школы.

— Ну прямо уж проклятой. Хорошая школа. Надо ж ей научиться быть собой, какая уж она у нас получилась.

— Надо, но все равно, четыре года уже прошло, а я до сих пор не понимаю, как мы ее так легко отпустили. По полгода вообще не видим, а она нам ничего, считай, и не рассказывает. Так, Гарри то, Гарри сё, да оценками хвастается. И все, больше ничего там не происходит? Не верю.

— Я, честно говоря, тоже. Но чтобы подростки все рассказывали родителям без утайки? Вспомни, сам-то много родителям рассказывал?

— Эмма, я с тобой спорить не хочу, но это не значит, что мне ее молчание нравится. И я всерьез собираюсь этим летом ее разговорить. Сколько можно, взрослая уже девушка. И ладно бы она своих мальчиков от нас скрывала… или, думаешь, у нее кроме этих Гарри и Рона еще кто-то есть?

— Кто о чем, а папашка о дочкиных ухажерах!

— Нет, я как раз о том, что о них мы хотя бы имена знаем, и даже видели мельком пару раз, а вот все остальное — сплошная тайна. Так продолжаться не может.

* * *

В доме Грейнджеров Синтия еще не была. Ничем не примечательный снаружи, он оказался очень приятным внутри. Захотелось даже позволить себе немного позавидовать. Высокие потолки, светлые деревянные полы и мебель, кремовые стены и белый мраморный камин, а в комнатах, выходящих в сад, и окна в пол.

— Великолепное ощущение. Такой простор!

— Да, нам очень нравится. Окна три года назад переделали из обычных. Было такое время, что нужно было себя занять полностью.

— Что ж, получилось просто превосходно. Искренне вам завидую. Ой, какая девочка симпатичная! На Эмму похожа. Дочь?

— Да. Гермиона.

— Выросла уже, съехала, и пришлось ввязываться в ремонт?

— Почти. Она поздний ребенок. Пока еще только в школе-интернате.

— А есть еще фотографии?

— Конечно. Целая стена…

— Чудесная девочка. С возрастом все красивее. О! Цвета Гриффиндора!

Дэн вздрогнул, а Эмма выронила ложку, которой она помешивала соус к ростбифу.

— Вы знаете о Хогвартсе. Откуда?

— Младший братец моего бывшего оказался с талантами. Так что я наблюдала за всем этим лет пять, пока мы не разбежались. Но у них хотя бы трое детей, а вы совсем одни, получается? 

— Ну что вы, она же приезжает на каникулы.

— Но не слишком много рассказывает.

— Как вы… ну да, наверное, у всех так. Она через неделю должна быть дома. И я непременно с ней поговорю!

— Дэн, не заводи себя, пожалуйста. Ты же знаешь, какая она упрямая. Из нее все равно ничего не вытянешь. Сколько раз уже пытались.

— Вообще-то способ есть. Не все готовы им воспользоваться, но в случае того парнишки сработало.

— Синтия, вы же понимаете, что мы не будем привлекать психологов как и делать что угодно неэтичное!

— О! Никаких людей со стороны. Трудности другого плана. Мало кто из родителей готов отказаться от привычной роли и вести себя как взрослые.

— Синтия, вообще-то мы намного старше вас, и я не уверена, что ваш опыт с детьми…

— Эмма, возраст тут ни при чем. Дело в принятой на себя роли. Может оказаться, что и Гермиона сейчас взрослее вас. Это ведь очень трудно — начать относиться к своему ребенку как к взрослому. Моя мать так и не смогла, хотя мне уже за тридцать.

— Не может быть, вы выглядите хорошо если на двадцать пять!

— Ох, Эмма, я совершенно спокойно воспринимаю свой возраст. Ключ в принятии ребенка в качестве взрослого, выравнивании отношений, уходе от патронажа и установлении доверия, основанного на равенстве. Грубо говоря, с ребенком надо дружить. К сожалению, у многих родителей это не получается вообще никогда, они и в восемьдесят лет относятся к шестидесятилетним «детям» как к несмышленышам, без уважения. И судя по тому, что я услышала от Дэна, он пока еще совершеннейший родитель.

Дэн, к немалому удивлению Синтии, не выглядел задетым. Наоборот, судя по смене поз, он уже успел сделать какие-то выводы по ходу разговора и был нацелен на продолжение.

— Синтия. В том, что вы говорите, есть рациональное зерно. Но если мы переходим к новым ролям и играем в игру равных, то… на завоевание ее доверия уйдут годы. Мы ведь в совершенно неравном положении. В нашей жизни нет практически ничего нового, и получается, что нам нужно от нее очень много, а ей от нас? Мы же не можем ограничивать ее в правах или лишить нашей поддержки! Значит, мы так и останемся в роли просителей. Гермиона добрая девочка, но несколько ригидная. Пока она поверит, что мы поддержим ее безусловно, что мы не осудим ее выбор… Я совершенно не уверен, что она готова увидеть в нас больше, чем только родителей. В общем, этот процесс может занять долгие годы. А помощь ей нужна уже сейчас. Когда мы видели Гермиону в прошлый раз, она вся была как каменная внутри. Ужасное зрелище.

— Дэн, ваша оценка ситуации совершенно здравая, но отчаиваться заранее не нужно. Вы сами определили, в чем вы ей безнадежно уступаете. Вы практически ничего не знаете о мире магов, поэтому ей трудно вам что-либо объяснить — слишком уж издалека придется начинать. Значит, вам пора исправиться.

— Синтия, как?! Вокруг всей этой магии сплошная секретность. Мы не можем поехать в Хогвартс. Нам сказали, что мы его даже не сможем увидеть. Мы не можем дойти до их магазинов, а даже если бы и попали внутрь… что написано в их книгах и газетах, видит только Гермиона, а мы их даже найти в доме не можем, когда ее нет. Только вроде были тут — и опять куда-то затерялись.

— Тогда давайте считать, что я ваша добрая фея. Только я очень голодная фея. Но если ваш ростбиф так же прекрасен, как ароматы на кухне, то мы договоримся. Есть парнишка, которого в Хогвартс не позвали, но их книги и газеты он читать способен. А я страсть какая любопытная. Он меня даже за руку в Косую аллею водил. В общем, у нас есть свой проект, и мы уже много чего раскопали о мире магии. Я расскажу вам самое важное и подскажу, как зацепить Гермиону, чтобы она отнеслась к вашим словам серьезно, а вы… вы меня пригласите в гости, когда Гермиона будет готова с вами делиться тем, что у них происходит. Подходит вам такой вариант?

— Синтия, я даже не знаю…

— Эмма, нам подходит. Синтия, прошу к столу. Надеюсь, вы любите бургундское.