Маги, магглы и сквибы (джен)

Коротко стриженный седовласый мужчина с безупречной осанкой не спеша пил кофе у себя в кабинете. Кабинет был необычным — он был невелик, и в нем не было окон, как если бы это был угол младшего клерка, но не было ни стеллажей, ни завалов бумаг, только массивный сейф в углу, три тонкие папочки на полированной столешнице дорогого дерева, набор не менее дорогих письменных принадлежностей да надежный признак рабочего кабинета серьезного человека — кнопочный селектор с телефонной трубкой. Если бы в этот кабинет каким-то чудом смог проникнуть газетчик, то не усомнился бы в том, что столь тщательный подбор аксессуаров к идеально сидящему костюму может принадлежать только джентльмену из высшего общества. Лицо джентльмена показалось бы смутно знакомым, но чтобы найти о нём хоть какие-то сведения, понадобилась бы команда профессионалов. Впрочем, газетчиков в этом кабинете никогда не было и быть не могло.

Ждать оставалось недолго. Не все правильно поймут и примут его решения, но это неважно. Дело подчиненных — исполнять их наилучшим образом. Советовать, напоминать — это пожалуйста, но капитан на корабле может быть только один. А начальство деталями его работы давно не интересуется. Меньше знаешь — крепче спишь.

Рослый краснолицый мужчина средних лет в мятом костюме и с точно такими же папками в руке совершенно бесшумно просочился мимо двери, так же тихо ее прикрыл, и, не тратя время на расшаркивания, неожиданно громко пролаял густым голосом, от которого завибрировали мелкие предметы письменного набора и блюдце на столе.

— Это же молокососы!

— Джон, я все понимаю, но работать приходится тем, что есть.

— Знаю, сэр. Неужели лучше никого нет?!

— Нету, Джон, просто нет, — ответил джентельмен терпеливо.

— По моему запросу протралили от киля до клотика. Только эти трое смогли разглядеть связный текст, а не тот бред, который показывается всем остальным.

— Может, все же попробовать нормальных парней?

— Нет, Джон, прошлого раза мне достаточно. Пропавшего я по Никарагуа знал. Когда он из джунглей три недели выходил после провала, я даже не беспокоился. Он крокодилом позавтракать мог. А тут до базы полчаса неспешным шагом по его родному Лондону. О том, кто ходить разучился и агукает как ребенок, врачи говорят, на службу вернуться уже не сможет; хорошо, если за собой ухаживать научится.

Старший резко выдохнул, сбрасывая накопившееся раздражение, Джон потупился.

— Джон, хватит. Совы перестали прилетать, данных ноль, дело стоит. Это неприемлемо. Мальков в курс дела я сам введу, а ты пока сколачивай силовое прикрытие. Из проверенных, кто точно болтать не будет. Снайпера тоже — чувствую, понадобится. Что рассказать, сам определишь, но без моего разрешения — ни шагу. Времени две недели. Свободен.

* * *

— Паттисон, ты попала!

— А ты и довольна!

— Чего-о, да мне вообще плевать! Но ты все равно попала. Тебя мымра зовет.

Миниатюрная молодая девушка, в черном с головы до пят, развернулась, не доходя до своего стола, где все утро приходилось разбираться с отчетами командированных, решая самые дебильные вопросы. Сейчас она поднималась от юриста этажом ниже. Можно ли зачесть кассовый чек целиком, или «Секс на пляже» надо вычесть из суммы компенсации? Правила компенсации расходов командировочных занимали целый талмуд. Перцу добавляло то, что эта сволочь развлекалась «сексами» в Париже, то есть за франки, и не забудем необходимость учитывать местное законодательство. Черт бы побрал этих пустоголовых мужиков! Паттисон их вообще не переваривала. От них одни проблемы.

Мымра была явно встревожена.

— Ребекка, что случилось?

Чума! Сказать ей «а я откуда знаю?» или «мне еще не доложили», это автоматом нарваться на часовую лекцию. Мымра управлялась одними рефлексами, но от этого было не легче.

— Не знаю, мэм. Вы тут начальник, а я рядовой сотрудник.

— Детка (Детка?!), тут заходил один импозантный джентльмен, они настаивают на твоем переводе к ним. Я даже не могу сказать куда. Скажи мне, что случилось?

— Да не знаю я. Он же не ко мне заходил, — тут Ребекка поймала себя на том, что фенечка на запястье, которую она крутила второй рукой, больно впилась в кожу.

— Ладно, не важно. Вот тебе конверт, там должно быть все расписано, когда, куда, и что предлагают. А ты точно ничего не знаешь?

— Нет. Сама в шоке.

— Ладно, детка. Сдавай дела Поле, и удачи тебе на новом месте.

На «удачи тебе» Ребекка окончательно потеряла дар речи и вышла не попрощавшись. В руках у неё был самый обычный конверт размером с лист бумаги для писем, за исключением только штампа «Совершенно секретно. Лично в руки».

* * *

Широкоплечий сероглазый блондин лет двадцати с небольшим, чуть выше среднего роста, в мягкой белой водолазке и слегка потертых, но безупречно чистых голубых джинсах, небрежно опирался на спинку сиденья и изредка бросал взгляды на парня напротив. Он бы и без этого отлично обошелся, но больше смотреть было не на что. Обыкновенное на вид черное лондонское такси, в котором его везли обсудить «важное для карьерных перспектив спецзадание», имело совершенно непроницаемые стекла, видимо многослойные, потому что кроме собственного, довольно мутного, отражения, ничего разглядеть было невозможно.

Напротив сидел невысокий живчик примерно его возраста, чистенький и гладенький, из тех, кого другие парни обычно не любят, не понимая, за что их привечают девушки, заодно обвиняя в скрытом гомосексуализме, но блондин был выше подобной мелочной неприязни. В себе он был уверен, на него и так вешались все подряд, от морковок, которым и бриться-то еще не нужно, до старух за тридцать.

Живчику явно хотелось что-то сказать, но и странный автомобиль, и оранжевый конверт в руках, такой же как у блондина в рюкзачке, полный заманчивых, но и опасных слов, мешали решиться. По городу колесили с полчаса. Временами казалось, что водитель нарочно петляет, а сейчас остановился четвертый раз подряд. Ничего, кроме нескольких охраняемых периметров, не приходило в голову.

Замки на дверях отщёлкнулись, и молодые люди вылезли из машины в большом темном помещении. Света из коридора хватало только, чтобы уверенно ступать по ровному бетонному полу. В коридоре нашелся лифт без единой кнопки, который поехал вверх, как только они вошли. Дальше маршрут был понятен без объяснений и закончился в небольшой комнате, наполненной ароматом хорошего кофе. На простом металлическом стуле с черной тканевой подушкой «для посетителей», то есть совершенно без изысков, сидела худосочная девушка со слегка опухшим лицом с мелкими чертами, в темной одежде, и пила чай из тонкой чашки с розочками и позолотой. Как можно было наслаждаться чаем в такой атмосфере, было совершенно непонятно.

Вялые мысли о том, стоит ли напрягаться запоминать такое о такой, прервал сидевший за столом мужчина в возрасте, престранного вида. Густая шевелюра пепельно-серого цвета, очки в массивной оправе с толстыми дымчатыми стеклами, и такого же цвета бородкой и усами, как у этого русского марксиста, Троцкого кажется, вместе смотрелись вполне гармонично. Но вот с дорогим коричневым костюмом с искрой, золотыми запонками, и заколкой для галстука с красными камнями не сочеталась абсолютно. Костюм сидел как влитой, блондин был уверен, что хозяин к нему был привычен, а значит, растительность и очки служили дополнительной маскировкой. Однако...

— Добро пожаловать, парни. Как вы уже поняли, это ваше новое место службы. Да-да, ответственное задание на благо Британии начинается здесь и сейчас. Насколько ответственное, вы сами скоро поймете. Меня вы можете называть... для вас я буду «Эм», так вам будет понятнее и мое положение, и характер службы. Осталось узнать, как вас зовут. Думаю, вы уже догадались, что кто ваши настоящие имена не знает, тем и знать не стоит. Выберите себе кого-нибудь, с кем бы вы могли бы себя ассоциировать, и вперед.

— Мэгги, — представилась девица.

— Рональд, — сказал блондин.

— А я тогда Горби!

— Отставить цирк. Никакой системы в ваших именах не должно быть видно.

— Я все равно хочу быть Рональдом, хотя бы Роном. Совершенно нейтральное имя!

— Хорошо, но никаких Горби или Майклов с Мэгги.

— Тогда я буду Мия, как Мия Уоллес.

— А я Харви, как Харви Кейтель. Так ведь можно, это ведь имя не персонажа, а актера, да и вообще, мало ли Харви!

"Как я понимаю Джона", — подумал Эм, подавив вздох. Дело было важным, времени воспитывать сосунков не было, и уж конечно нельзя было дать им понять, как они действуют ему на нервы.

— Рон, Мия и Харви, большую часть времени вы будете работать в этом здании, на этом этаже, в этом коридоре. Выход в рабочее время только с разрешения, моего или моего заместителя. Джона я вам представлю завтра. В конце дня можно уезжать домой, машины и правила посадки те же, но лучше ночевать здесь, сами поймете почему.

На этаже есть шесть жилых помещений. Четные номера ваши, одежду ваших размеров принесут сегодня же. Горячее в столовую подвозят регулярно, кухня с запасами продовольствия в вашем распоряжении. Никакого расписания нет, но работы очень много. А сейчас прошу за мной в рабочие комнаты. Их две, тоже скоро поймете почему.

Это компьютерная. Шесть рабочих станций, копиры, принтеры и что там еще бывает. Я не специалист, при мне ругаться «Пентиум» или там «ОуСиАр» бесполезно. Заявки в письменном виде мне или Джону, на время обслуживания техники рабочий зал закрывается, все документы должны быть в файлохранилище, опечатаны. Знакомиться с персоналом запрещено, знать в лицо — тоже. Выносить материалы за пределы рабочих комнат даже не думайте. Вам не понравится.

Теперь главное. Вторая рабочая комната. В ней хранятся оригиналы документов, с которыми вы будете работать. Харви, посмотри. Знакомо?

— Да, сэр, очень похоже на то, что было в тестах.

— Читай.

— Третье задание Тремудрого турнира...

— Достаточно. Сделай копию и принеси сюда. Нет, подожди. Напиши ваши имена на чистом листе, чтобы проверить копир, потом уже запускай заметку у тебя в руках...

Через пару минут...

— Что получилось?

— Эээ... ерунда какая-то. Букв не разобрать, только какие-то полосы и пятна. Вместо заметки. Наши имена четко.

— Дальше не пробуй. В лучшем случае будет все то же, в худшем — сожжешь тут все, не только копир. Ваша работа начинается сейчас же. В комнате с оригиналами ящик входящих. Разобрать, и ничему не удивляясь, все, абсолютно все статьи и заметки перепечатать на машинках на обычную бумагу. Да, на механике. Напечатанное разложить по папкам в хранилище, составить оглавление всех заметок, набрать на компьютере, и занести в базу сегодня же. Инструкции в этом конверте. Все черновики, включая листок с вашими именами — в шредер. Сегодня с дурацкими вопросами ко мне не лезть. Лучше даже вообще никогда.

Закончите сегодняшнее — читайте накопленные материалы. Завтра в 0900 представляете аналитику по сделанной работе. Как делить обязанности, решайте сами, но если я только заподозрю, что кто-то не выложился на все сто, вместо оплаченного университета и всех остальных обещанных бонусов, до окончания контракта ваше место работы будет на буровой в Северном море. За дело!

В ожидании, пока Миа и Харви дожуют свои сэндвичи, Рональд допивал уже третью чашку кофе, и настроение его неудержимо портилось. Они как-то неожиданно закопались в карточках, читая перепечатки из чего-то, что можно было бы назвать газетой, если бы не бредовость содержания, и жесткие, почти как картон, но все же мнущиеся и совершенно не хрустящие листы буровато-желтого материала. В основном про себя, а когда бредометр зашкаливал — вслух, для всех. Почему вертящиеся на языке вопросы начальству задавать нельзя, было понятно. Начальство не справочная, и вообще, кто не использует собственные головы — никакой цены не имеет, но к утру нужна была «аналитика», а на часах уже полночь.

— Миа, Харви, времени больше нет. Что докладывать будем? Ваше мнение?

Мия как-то нервно выдохнула и развернулась на стуле лицом к нему и боком к Харви, сидящему напротив нее, но промолчала.

— Ладно, — сказал Харви. — Это дичь, но не бред. Если проверяют, не психи ли мы или еще какие опыты проводят, могли нанять профессионалов. В книжном и не такую чушь можно найти. Некоторые, говорят, вообще за спасибо пишут. Но лично я из простых и даже не придумаю, в какую игру меня могли бы сыграть, я ж никто, чтобы ради меня такие крутые двигающиеся картинки рисовать. Там же качество — просто охренеть! И одних «Пророков» штук сто, и остального еще. Это ж сколько денег — такое напечатать! Вы как, не из Виндзоров сами? Может, Рокфеллеры?

— К сожалению, нет, — сказала Мия.

— Моих предков в энциклопедии найти можно, но все же не того полёта птицы, чтобы ради меня такое городить.

— Ну, ты тогда крут, Рональд, а мой папахен — простой водила, — заметил, слегка скривившись, Харви.

— Ладно, безумие придется систематизировать. Кто начнет? Опять я? А кто будет записывать?

* * *

«Входите»! Молокососы постучали в 0900 и пару секунд, одеты опрятно. Рон в свое, из казенного видны только носки. Кончики волос, похоже, чуть не успели высохнуть. Белье однозначно свежее, такие парни за собой следят. Харви переоделся в казенные мягкие тонкие немаркие темно-серые брюки для путешественников налегке, белую футболку и серую спортивную куртку на молнии. Такие комплекты служба заказывала не столько из-за удобства в носке, сколько за то, что они не привлекали особенного внимания и не вызывали агрессии в местной гопоте. Миа разбавила тот же комплект собственной черной юбкой. Опрятны и, судя по блеску глаз и несколько рваным движениям, возбуждены, забив кофе недостаток сна. Хорошие признаки. Служба — это, конечно, вытрясающий душу бесконечный забег по пересеченной местности, на который не у всех хватит сил, но хотя бы основы дисциплины и субординации не надо вколачивать. Впрочем, пора посмотреть, сколько ребятки сгрызли в первый день и что горшочки наварили. Вдруг повезло, и они еще и не дураки? Этого, конечно, тоже категорически недостаточно, но работу сильно облегчит.

Эм, сегодня в сером в тонкую полоску костюме, с тем же набором постижа и очками, выглядел вполне гармонично. Еще пока он только тянулся пальцем с аккуратным маникюром к одной из трех потертых кнопок селектора, но не самой потертой, Рональд уже знал, что сейчас услышит. «Джон, они тут». Секретаря или дежурного наверняка вызывала бы самая потертая кнопка, а начальству их представлять рано. Ждать не стали, отправились в компьютерную. Вот еще одно подтверждение тому, что их часть используется только и исключительно для спецпроектов, и кроме как на лифте, к ним можно попасть разве что через вентиляцию или через оборудование столовой, хотя направляющие, по которым к ним скользила еда, были сделаны так, чтобы и ребенок не пролез, а искать окна было совершенно бессмысленно. В общем, все серьезно.

Джон зашел буквально через минуту после того, как они расселись за большим столом в центре компьютерной. Шесть футов роста, загорелая обветренная рожа с колючими голубыми глазами над красным носом-сливой. Наверняка не дурак выпить, но двигается быстро, бесшумно и гладко. Такой ни стул не собьет, ни локтем о косяк не ударится. Одет в такие же мягкие серые шмотки, только что в клетчатой рубашке вместо куртки. Вряд ли этот громила с массивными стальными Тиссо с массой кнопок, стрелочек и толстым стеклом любит косить под безденежных туристов или молодняк из рабочих кварталов. Скорее всего, как и они, ночевал на работе.

— Джон, Миа, Рональд, Харви, — Эм небрежно махнул рукой вокруг стола. — Джон — мой заместитель по этому проекту, его задача — безопасность, в том числе информационная. Он же руководит операциями в поле. Имеет право знать все и решать все оперативные вопросы, в том числе отменять мои решения, но о каждом таком случае вы должны доложить мне при первой же возможности. Джон?

— Так, ребятки, самое главное. Без моей или Эм санкции информация о проекте не может быть передана ни-ко-му. О любой утечке докладывать немедленно. Что важно, а что нет — не вашего ума дело. Даже вероятная утечка должна быть зарапортована и прекращена. Разговоры о делах в столовой вести запрещено. Я вчера не пресек, потому что интересно было вас послушать, но ЭТО МОГ БЫТЬ ЧЕЛОВЕК БЕЗ ДОПУСКА!

Трудно было понять, Джон еще только громко говорил или уже орал. Голос у него был низкий и сильный, будь дело в столовой, чашки бы уже дребезжали. Пределов его мощи узнавать не хотелось. Впрочем, Джон своей яростью управлял превосходно. Совершенно спокойным голосом он продолжил:

— Такой же селектор связи есть и в столовой в черном ящике на стене. Кнопки 1 и 2 — Эм и я, но Эм по ерунде не отвлекать, 9 — диспетчер. Ваши имена ему известны. Пока что звоните только заказать транспорт или если чп. Пока всё. Эм?

Думаю, достаточно. Пора приступать к главному блюду. Группа, докладывайте.

Как Эм и ожидал, Рон попробовал встать, но после сигнала рукой чуть наклонился вперед и, опершись локтями на стол, заговорил, лишь изредка поглядывая на листы бумаги, которые ему периодически подкладывала Миа.

— Анализ артефактов дает возможность сделать следующие предположения. На части или даже всей территории Британии существует законспирированная самоуправляемая группа лиц с невыясненными способностями, которые называют себя волшебниками, ведьмами и синонимами к ним. Места проживания — как минимум Лондон и Эдинбург, некоторые графства, встречаются названия более мелких населенных пунктов — как известных, так и таких, которые в Британской энциклопедии найти не удалось. Органы управления называются Министерство магии и Визенгамот. Силовые структуры — департамент магического правопорядка и аврорат, есть тюрьма. Есть упоминания о Международной конфедерации, из чего можно предполагать, что подобные группы существуют и на территории других стран, как минимум Франции, Германии и Италии, сведений об армии и пограничной страже пока не найдено.

Сведения о экономике минимальны. О производстве пока ничего, только о розничной торговле. Общественная жизнь включает в себя балы, обеды, спортивные состязания и церемонии, часть которых напоминает христианские, но статус религии не ясен. Часто встречаются отсылки к персонажам Круглого стола.

Самое интересное, хотя, пожалуй, надо сказать «неприятное» — существование термина для чужаков. Мы пока не встретили ни единого упоминания собирательного термина «люди», то есть мир делится на волшебников и остальных, которые называются маглами, но потенциально не считаются людьми, что вызывает вопросы в том числе и о биологической основе «волшебников». Встречаются упоминания о «маглорожденных» волшебниках, что дает основание подозревать, что волшебники скорее результат мутаций, что-то вроде Людей Икс из комиксов. Однако, даже если биологически мы один с ними вид, волшебники не ощущают родства с людьми. Упоминается несколько случаев применения к магам «Забвения» и о командах, применяющих «Забвение» к маглам, то есть волшебники не следуют нашим законам и потенциально представляют угрозу как минимум для населения Британии, если не для всего человечества.

Рональд сделал паузу и сел ровно. Миа подложила ему очередной листок. Рон сделал глубокий вдох и продолжил.

— Осталось выяснить, почему вы собрали здесь именно нас. Даже я, хотя и закончил колледж и прохожу стажировку в министерстве как аналитик… Наверняка у вас есть готовые и проверенные… черт, я даже не знаю, на какой орган власти вы работаете! Но Миа — простой бухгалтер, а Харви разбирается только в автомобилях. Но вы нам многое пообещали. Скорее всего потому, что мы можем копировать эту магическую дрянь, от которой взрываются сканеры. Мне показывали что-то похожее на страницу из «Пророка» на странном тесте неделю назад. Вы искали, кто может видеть, что в ней было намагичено, и нашли нас. Мы видим… — Рон остановился, видимо пытаясь подобрать нужные слова.

Пауза тянулась и тянулась, пока Харви не спросил, сглотнув: «потому что мы не люди?»

Джон и Эм переглянулись, Джон мотнул головой, и Эм улыбнулся куда-то в сторону Рона.

— Отличная работа. В качестве поощрения расскажу вам больше, что удалось установить с высокой степенью достоверности, и даже немного сверх того. Маги с людьми скрещиваются без проблем. Позже увидите, полукровки упоминаются довольно часто, потомство дают, то есть мы — один биологический вид. Мы все люди, даже если им удобно об этом забывать. Это раз.

Хотя вы правильно поняли, что какие-то способности у вас есть, вы не маги. Способностей у вас так мало, что маги вас за своих не примут, точнее — посчитают за недочеловеков. Пользуясь их терминологией, вы — «сквибы». То есть сами колдовать не сможете, но можете иногда чувствовать всякую паранормальщину. Это два.

Откуда берутся сквибы, пока непонятно. Пределов ваших возможностей мы не знаем. Узнать нужно, это будет частью вашей здесь работы. Постараемся обойтись без привлечения посторонних.

Газеты магов не открываются маглам, показывают им всякую чушь из подсознания. Если магл задумывается над смыслом, его мозг пытается структурировать содержимое, и получается что-то похожее на связный текст, но у каждого свой, и ничего общего с оригиналом. Ваших способностей хватает пробиться сквозь обманку.

Три: о магах, «кому положено», известно. Маги воевали во Второй мировой. Чаще в составе своих отрядов, сражались против вражеских магов, но и в наших частях на фронте тоже. За нашу общую страну. Маги и в прошлые века воевали за Корону, и в будущем могут быть невероятно полезны в сложной ситуации.

Что касается нынешнего положения… большая часть совместных усилий направлена на сокрытие существования магов в Британии и в мире. Обливиаторы передают данные своему представителю в Скотленд-Ярде, который закрывает ненужные расследования. Иногда наоборот — нас оповещают о потенциальных проблемах. Года два назад у них кто-то сбежал. Сказали, впервые за все время существования тюрьмы, но мы здесь не для того, чтобы принимать все сказанное на веру. Мы даже телевидение привлекли, без конкретики, конечно, только лицо — камеры просматривали, но пока глухо.

— Ладно, мы собрали специальную тайную группу для изучения магов. Почему? Миа?

— М-м-м, у магов что-то поменялось?

— Бинго! У магов Британии в семидесятых начался серьезный внутренний конфликт. Есть подозрение, что обстановка так до конца и не нормализовалась. Еще соображения? Харви?

— Не знаю, сэр. Я пока мало понимаю.

— Рональд?

— Хочу спросить, сэр. Вы упомянули магов в нашей полиции, но не наших наблюдателей в их органах власти. Такие есть?

— Браво! Во время конфликта за один месяц были последовательно убиты три представителя Короны в Визенгамоте. Продолжать отправлять людей на убой было бессмысленно. Пришлось обходиться тем, что нам передавали маги. Когда глава террористов был убит, мы вздохнули спокойно. Тогда нам вообще было не до магов. Новый кабинет пытался справиться с экономическими проблемами, кризисом в Родезии, Аргентина оккупировала Фолкленды. Мы согласились на то, что маги будут сами информировать нас о всех важных событиях, «пока не зачистят остатки экстремистов». Невообразимая беспечность!

— То есть мы уже больше 10 лет получаем информацию из вторых рук?

— Именно так, Рональд. И так дальше продолжаться не может.

Эм встал из-за стола и поманил всех за собой в кухню. Кофе варила какая-то машина футуристического дизайна, и он был чертовски хорош. Никто бы не удивился, если бы узнал, что зерна выбирал сам Эм.

Отдавая должное кофе, Эм молча разглядывал сквибов по-очереди. Рон делал вид, что поглощен кофе и ничего не замечает. Харви взгляд встретил, но в гляделки играть не стал и отошел долить сливок. Миа, перехватив задумчивый взгляд, вспыхнула, потупилась и сбежала налить себе воды. Джон, посмотрев на это, откашлялся и повел всех обратно в компьютерную.

— Наша первая задача?.. Харви?

— Возобновить добычу материала, сэр. Газеты, что мы разбирали вчера, были с той недели, а новых нет.

— Верно. Нужно возобновить поступление. Отсюда это сделать невозможно. Придется идти «в гости». Прошлый такой поход закончился потерей вашего предшественника и сопровождающего.

— Как потерей? Что с ними?

— Не вернулись. Знаешь, что такое Бермудский треугольник, Миа? Вот у нас такое прямо в центре Лондона. Третьего нашли, но он не только не знает, что произошло, — разговаривать разучился.

Джон обвел сквибов тяжелым взглядом, выдержать который не получилось ни у кого.

— Если кто думает, что тут у нас игра, — самое время передумать. Кто боится, может оставаться на базе. Перепечатывать их газеты и письма тоже нужно. Сегодня уже четверг, идти надо в выходные — так проще затеряться в толпе. Кто пойдет, решите с Джоном. Все свободное от непосредственной подготовки время читать архив. Нужна привычка всё называть в их терминах. Колдовство так колдовство, маглы так маглы. Иначе засыпетесь. И нужно привыкнуть к их одежде и аксессуарам. Джон, веди их на склад.

* * *

Склад размерами не поражал. Хотя кто знает, сколько тут помещений, правильно: «эта комната невелика» — поправил сам себя Рональд.

Джон был как-то необычно мрачен.

— Магической одежды у нас, считай, нету. Вот эти маскхалаты называются мантиями, ими прикрыть обычную. Ихнюю потом купим. Если успеем. Берите каждый по две, да подлиннее, чтобы только ходить можно было. Туфли обязательно, никаких кроссовок. Если вашего размера нет тут — купите сами, самые «для стариков», какие найдете. Никаких молний, липучек, резинок, с пряжками можно, только не пластиковыми.

Деньги не экономить, но чеки мне. Парни в брюках и рубашках, никакой рваной джинсы. Миа, тебе юбку подлиннее. Нет юбок по щиколотку — ищи платье в пол.

— Да где ж такое взять?!

— Нет в обычном магазине — ищи в необычном. Хоть для невест, хоть для бабок старых, хоть в театральном. Не найдешь — мне проще. Кюхе, киндер, кирш, как-то так.

— Кирш?

— Ты не понял за сидеть дома тем, кто даже тряпки себе купить не могут, или просто выделываешься?

Кляня себя последними словами, Рональд выдавил только «Простите, сэр, больше не повторится». Но тут прорвало Миа:

— А добираться как? Мы ж не знаем, куда возвращаться!

— Отвезут и привезут. С водителем разговоры не разговаривать, только сказать, куда ехать, сколько ждать. Без имен. Так, не отвлекаться!

Еще эти придурки в мантиях носят шляпы. Дикие на вид. У нас таких нет. Будет возможность — купим. Пока пойдете так, но завтра стричься. Не коротко, но чтоб аккуратно. Миа, тебе тоже все укладки-завивки, аккуратно, но не слишком вычурно. Украшений у тебя будет мало, так что что маскируешься под бедную, но честную. Подмигивать не надо. Шуток я не понимаю. Не осилите одеться и причесаться — отдыха на нефтяной платформе вам не видать. Опять отвлекся!

На дело выдам ювелирку. Ее тоже носят.

Деньги дам прямо сейчас, чтоб привыкли. Вечером играете в магазин. Как дети, с полной серьезностью. В хранилище должна быть папка всякой рекламы, там же написано про монеты. Что почем, надо знать, чтоб от зубов отскакивало. Кнат галлеон бережет. Это как пенсы и фунты, а шиллинг называются сикль. Кто не знает слова «шиллинг» — найдет в энциклопедии. На каждом компьютере своя копия. Голова от вас болит.

Джон выдал каждому по небольшому, но увесистому, фунта на два, кожаному мешочку.

— С этими чеков не дождетесь, под честное слово даю. Своруют у них там — прощу. Начнете раздавать сувениры подружкам — подведу под обливиаторов. И вас, и подружек. Будете заново учиться ходить и «мама» говорить.

Задача — заказать доставку газет, купить книг. С одеждой посмотрим, может быть, рискнем прямо там, на месте, заказать. Остальное потом, сейчас рискованно. Какие цены учим первыми?

— Одежда, книги, газеты, услуги почты, сэр!

— Верно. Еще цену почтовых птиц. Всё. Вольно, разойдись.

Джон вошел в компьютерную в своей обычной манере — быстро, внезапно, практически бесшумно. Лицо его было еще мрачнее, чем обычно. «За мной на склад, потом инструктаж», — бросил он и попёр по коридору на полной скорости.

«Какая скотина, — подумал Рональд, стараясь не отстать. — Все же было хорошо. Выспался наконец, душ с хорошим напором, на завтрак попали точно вовремя, только вошли — загорелся индикатор доставки, а свежее и горячее всегда лучше разогретого. И сконы чудесные, и кофе… интересно, эта кофе-машина дороже нашего «Остина»? Предвкушение неизвестного опять же. Вот поэтому Джон нас сейчас и будет обламывать. Для безопасности и пользы дела. Но все равно скотина».

— Один из вас должен остаться. Доброволец?

— Может быть, я? Пусть мальчики сходят.

— Плохая идея. Потом одна туда пойдешь, если мы потеряемся, или струсишь и дезертируешь? Ты мне сейчас будешь нужна примечать одежду. Потом закажем пошить, сколько сможешь толково описать. Да и компания с девушкой выглядит менее подозрительно, а больше с допуском никого нет.

— Тогда я останусь, вы ж в книжный пойдете, а не в мотосалон. Я в этих книгах не очень.

— Разумно. Харви.

— Конечно, сэр, я же понимаю.

— Ничего, чувак, мы тебе что-нибудь притащим интересного, правда, Миа?

Джон только поиграл желваками, но сдержался.

— Спасибо, вы там осторожнее. Главное, возвращайтесь. Это же не последний раз, да?

— Не последний. И хватит болтать! Вот вам цацки на шею. Должны блокировать мысли от чтения. Спрятать под одежду. Работают или нет, не знаю, читают там мысли прямо на ходу или нет — тоже, но некоторые маги мысли читать умеют. Это точно. В глаза никому не смотреть. От группы не отделяться. Если видишь, что товарищ куда-то поперся, а меня нет — одерни. Не получилось — зови меня. Если меня прихватит, попробуйте подсечку — может, очухаюсь. Если нет — быстро и тихо уходите. Оторвался от группы — то же самое. Ищешь выход. Не геройствовать. Удастся выйти на ту же улицу, машина вас подберет. Не подберет — возвращайтесь домой. Обычных денег возьмите с собой пару бумажек, а документы оставьте тут. Ну и самое главное — вот эта штука.

Джон достал с полки странной формы металлический предмет размером с кулак.

«Похож на спринцовку… нет, на оторвавшуюся танковую башню, — подумал Рональд, — только серебряную… наверное».

— Это наш единственный ключ. Последний оставшийся. Можно по официальным каналам запросить еще, но это их насторожит, и пойми какой пакости они туда насуют. Эта хрень старая, с войны еще, но работает. Выдает небольшой магический импульс на кончик, если половинки повернуть на 180, вот так. Приходится одной рукой держать, второй крутить, но как есть. Сейчас каждый по паре раз попробует. Куда ей на месте тыкать, я примерно знаю, но вообще смотрите, как колдуны делают, и запоминайте в точности. Все, поехали.

* * *

Весеннее солнце подсушивало лужицы после ночного дождя.

«Наверное, поэтому так хорошо спалось» — думал Рональд. — А может, устал».

В первую ночь на базе заснуть вообще не удалось. На второй день, пока раскопали цены, пока распродали весь виртуальный ассортимент зверинца, полсотни книг и магическую одежду на всех знакомых, проголодались как звери. Потом натолкались карри и долго тушили пожар во рту. Еле к полуночи улеглись, а подскочил ни свет ни заря. На нервах, наверное. Вообще-то Рональд нервничать не любил и считал себя человеком спокойным и уравновешенным…

— Рон, Рон! — Мия с каждым разом дергала за рукав все сильнее, и по делу. На противоположной стороне улицы он прочитал выгоревшую надпись по серым от времени доскам. «Дырявый котел». Точно как Джон описывал.

Странно было, что и вывеска, и такая же непрезентабельная дверь под ней, были видны, только если Рональд глядел прямо на нее, но стоило перевести взгляд на соседнее здание, и все как-то смазывалось. Пожалуй, если бы Миа его не остановила в нужном месте, он бы этот паб и не заметил. Джон его заест. Может быть, не до смерти, если повезет все купить и больше не подставляться.

На следующем перекрестке перешли дорогу и, по противоположной уже стороне, двинулись к книжному рядом с баром. Миа, как договаривались заранее, вела Джона под руку. Он перед выходом объяснял, что без контакта он дверь не увидит даже вплотную, и вообще ему в этом месте чертовски неуютно. Увы, неуютность практически невозможно использовать для поиска магических объектов. Похоже, она крепнет не по мере приближения к двери, а по времени нахождения в поле. Чем дольше ищешь, тем сильнее хочется уйти и не возвращаться. Показал Джон и запись с камеры. Сквибам и вывеска, и дверь были видны, но как-то размыты, чуть отведешь взгляд — и это уже какие-то пятна, а вовсе не дверь, хотя плакат на витрине книжного глаза мозолил постоянно. Джон на записи паба не видел вообще. Чертова магия! Как она прописалась на видеокассете?

В пабе воняло прокисшим пивом и гороховым супом из большого котла. До того, чтобы каждому готовить отдельно, бармен не снисходил, но, видимо, готовил сносно, посетители вовсю наворачивали густое варево, запивая пивом из огромных кружек. Куда только столько жидкости вмещалось? Выглядели посетители… почти привычно, если бы не самых диких форм шляпы: не только котелки и цилиндры, но и остроконечные, и даже инсталляции из множества предметов, непонятно как не разваливающиеся.

На вошедших никто, кроме бармена, внимания не обратил. Кивнули — и пошли в заднюю дверь. Там Джон достал «танковую башню», отсчитал кирпичи, ткнул в стену, повернул. Кирпич, до которого он дотронулся, задрожал, потом задёргался, в середине у него появилась маленькая дырочка, которая быстро начала расти. Через секунду перед ними была арка — достаточно большая, чтобы сквозь неё могли пройти все трое в ряд.

За аркой начиналась мощённая булыжником извилистая улица. Довольно тесная, две машины на ней, пожалуй, не разъехались бы, разве что Мини. Навстречу Джону и его подопечным шли трое мужчин в черных мантиях, один из них нес в руке здоровенную метлу, к которой было прикреплено еще несколько деталей непонятного назначения. Метла выглядело необычно ухоженной, показалось даже, что на полированной рукояти блеснула надпись золотом. Рон чуть посторонился, и колдуны молча прошли мимо, не пытаясь их поприветствовать, узнать или запомнить. Удачно. Заниматься разведкой в деловой части города, где слишком много людей, чтобы напрягаться их различать и запоминать, куда проще, чем в деревне. За первым же поворотом по обеим сторонам начались ряды лавок. Джон молча притер Мию к Рональду, и та понятливо перецепилась. Она и сама неуютно чувствовала себя под руку с Джоном. Они же совсем разные. Выглядела не как дочь, а как молодая дура со спонсором.

Джон неспешно шел чуть впереди, ровным шагом, ни в кого не врезаясь, не толкая и не ожидая, пока пройдут, но каким-то образом позволял Рональду и Миа легко удерживаться за ним, хотя толпа на улице становилась все гуще. «Удачно зашли, — думал Рональд. Тут не до нас, достаточно сделать морду кирпичом, и вряд ли на нас обратит внимание кто-то кроме карманников, которым в таких толпах раздолье». Навстречу прошла пара с цепкими взглядами. Явно представители закона, иначе зачем бы им напяливать на себя яркие красные мантии. Лениво мазнули взглядом, не задержав ни на миг. Вот и славно.

— Миа, я веду сквозь толпу, ты выглядывай лавки.

— Уже, вон там совы, на витрине и внутри.

Джон не то услышал, не то сам не зевал и вскоре проложил дорогу к крыльцу.

Внутри был страшный шум, поэтому пришлось подойти вплотную к прилавку, чтобы расслышать продавца.

— Доброе утро, уважаемый! Я обещал молодым людям по сове, и еще нам нужна подписка на газеты.

— Конечно-конечно, дорогой сэр. Молодежь пусть пройдется вокруг. Вдруг они какой-то сове понравятся. Так завсегда лучше, а не найдут, тогда я помогу. Какие газеты интересуют? Подписку лучше на почте оформить, но пока молодые люди заняты, рад буду подсказать.

— Я недавно вернулся в Британию. Нужно обо всем: и мне, и жене, и детям, и вот этим — племянникам. От политики до дамских штучек.

— Тогда «Пророк», конечно, в нем есть практически все, сэр, от декретов министра до результатов квиддичных матчей, и купи-продай, и все скандалы. Для жены «Ведьмополитен», конечно, там женские, кхм, дела, обязательно возьмите, а больше так и нет ничего, за что стоило бы платить. «Придира» хоть и бывает забавная, но можно голову сломать.

— Не много. Возьму все. Как лучше заказывать?

— Можно на год, можно пока не отмените, лично в руки или по адресу.

— А если дома никого нет?

— О, это несложно, надо на ящик заклинание наложить, и совы туда бросать будут почту. На почте точнее подскажут, я, простите, по старинке — сам получаю. Но еще надо доставку вперед оплатить.

— Благодарю. А вот и племянники. Выбрали?

Миа несла какую-то серую мелкую сову. В видах Джон не разбирался, ему достаточно было запомнить несколько примет, чтобы не путаться. У этой была легкая гетерохромия — правый глаз чуть зеленее левого, кончик клюва немного загнут влево и несимметричное темное пятнышко на груди справа, почти у шеи. Рональду в руки ни одна сова не далась, даже после того, как приказчик попробовал им что-то нашептывать, и Джон решил не упорствовать. Газеты доставят и так, а переписка с магами пока еще не актуальна. Сова сегодня скорее «на вырост» и как учебное пособие. Да и ходить по магазинам с одной клеткой проще, чем с двумя.

Следующей нашлась почта. Заклинания на ящик были бы идеальным вариантом, но наложить его было некому, маглам совы почту не носят. Не могут найти, потому что магии в них совсем нет? Рональду выписали «Пророк» и «Придиру», а Миа «Ведьмополитен» и вторую копию «Пророка». Заполнять бланки очиненными птичьими перьями оказалось сущим мучением, поэтому сразу после почты Джон затащил их в магазин письменных принадлежностей, где накупил пергамента, чернил и перьев для тренировок, да еще дюжину мелованных листов, если вдруг все же нужно будет писать письма серьезным магам.

У мадам Малкин купили по два полных комплекта одежды всем троим, а потом еще один комплект Харви. Джон чувствовал себя как после трехчасовой погони в джунглях, но возвращаться без книг было неразумно, а пакеты в руки уже перестали помещаться.

Судя по подслушанному разговору, удобно было бы воспользоваться сумкой с расширением пространства, но чтобы что-то достать из нее, маг должен был четко представить, что именно ему нужно. Взяли одну для опытов, но класть в нее что-либо ценное было бы безумием. Набрали зато разного размера сумок с одним только облегчением. Покупать их было примерно как расписаться в неполноценности — финансовой или магической, зато, утешил их продавец, их можно запросто складывать одну в другую. Расширенное пространство внутри расширенного могло дестабилизироваться с непредсказуемыми последствиями для содержимого обеих, а то и для владельца, а облегчение облегчения до отрицательных величин никогда не доходило и проблем не доставляло. В результате нахапали себе полшкафа книг — учебники по истории, чарам, зельям и непонятной трансфигурации — от первого класса до последнего, да еще и дополнительной литературы по истории и «Кто есть кто в магической Британии».

Из переулка выходили нагруженные как ишаки, но обошлось без происшествий, и удалось подсмотреть, какой кирпич использовать для прохода обратно в бар. Тащить огромные торбы с семикратным облегчением было даже забавно, как будто ватой нагружены, а не книгами.

Уже сидя в подобравшем их «обычном такси», Рональд поинтересовался, можно ли героям-разведчикам и героям-носильщикам получить пиво прямо в штаб-квартире или ему для этого надо взять выходной и ехать домой через весь Лондон. Оказалось, только сказочные агенты с двумя нолями жрут водку литрами, а потом умудряются успешно выполнять задания, а обычным, к которым он теперь де-факто относится, алкоголь в рабочее время категорически противопоказан. Так что пиво он будет видеть хорошо если раз в месяц. Только сказано все это было… грубо.

Вот и посмотрел на магов…

В понедельник утром все трое оказались на работе с вещами. Рональду было неуютно одному в заброшенной квартире. После смерти жены его отец не вылезал из командировок. Позволить какой-нибудь подружке захватить его целиком, чтобы ему и сбежать было некуда, Рональду тоже совершенно не хотелось, поэтому он старался проводить больше времени с друзьями или на тренировках. Вот и получалось, что дома его ждал только чайник и японская лапша быстрого приготовления.

Харви, наоборот, рад был бы привести домой девушку, если бы такая нашлась, но не было места. Квартира была маленькая, и комнаты ему не хватило. Все, что у него было, — отгороженная занавесью ниша в стене пять на семь футов, в которой с трудом помещались кровать, тумбочка и этажерка, да еще трое младших братьев, живущие в соседней комнате, каждый вечер допоздна бесились и галдели.

У Миа дома все было отлично: семья жила в собственном доме в городке Хорли в Суррее, недалеко от аэропорта Гатвик. Поезда в Лондон в часы пик ходили каждые пятнадцать-двадцать минут, но большая часть экспрессов в Хорли не останавливалась, а на обычных электричках, пусть они и были дешевле, надо было трястись больше часа, да пешком еще; в общем, чтобы попасть на работу к восьми утра, вставать приходилось в половине шестого. «Так что я обычно старалась в Лондоне ночевать», — закончила Миа. «У бойфренда», — ухмыльнулся Харви. «Дурак! У подружки, только у нее мать больная, поэтому тоже не очень».

В общем, каждый нашел свои комнаты в загадочном здании базы более удобными и привлекательными, чем собственные. Кроме того, всех троих порадовал пятничный чек, который Эм выдал им после разбора вылазки к колдунам, как они их называли между собой. Оказывается, все время, проведенное на базе, считалось как рабочее, да и часовая ставка превзошла самые смелые надежды. «Солдат спит — служба идет», — с улыбкой сказал Эм. «Но если не спит, а просто бездельничает — быстро пожалеет». «Северное море!», — хором сказали сквибы и разошлись, совершенно довольные жизнью.

* * *

В 0900 Эм и Джон вошли в компьютерную, где Рон, Миа и Харви уже углубились в перепечатки газет волшебников. После обмена приветствиями Джон сразу взял быка за рога:

— Так, что вам нужно для нормальной работы?

— Принимать почту, — сказал Харви, — вряд ли птицы найдут нас внутри секретного здания.

— И моей сове надо вылетать хоть иногда. Ну, то есть нашей, — поправилась Миа.

— Нужно поговорить с кем-то, кто уже занимался аналитикой, иначе мы потеряем кучу времени, переделывая уже сделанную работу, — добавил Рональд.

— Молодцы. Четко и по делу. Выход на балкон Джон вам покажет. Рон и Миа должны там появляться ежедневно для приема газет. Совы не всегда прилетают в одно и то же время, поэтому разрешаю вам там завтракать. Заодно и Харви посмотрит, как с совами обращаться. Это раз.

Вашего допуска для того, чтобы поговорить с людьми, которые о магах знают действительно много, пока недостаточно — это два. Но это и хорошо. Нам нужно, чтобы вы не приняли чье-то мнение на веру, а составили свое, нашли как можно больше загадок, задали как можно больше вопросов и нашли на них лучшие ответы. Разрешаю раз в неделю делиться со мной загадками, но вообще-то я жду от вас полного доклада. Загадка-вопрос-ответ-предлагаемые действия. Всегда будьте частью решения, а не проблемы. Ферштейн?

— Яволль, мон жэнераль!

— Вот и славно. За работу. Следующая встреча в четверг, время то же.

Эм выплыл из кабинета, оставив их в компании с мрачным донельзя Джоном.

— За мной, клоуны, покажу вам выход на балкон.

* * *

Балкон оказался довольно большим, но с видом на глухой бетонный колодец. Пластиковые стол и стулья на нем уже стояли, в углу висела на крюке открытая клетка, сова где-то летала. Из самого здания в колодец не доносилось ни звука, но Рону показалось, что он может расслышать не только приглушенный уличный шум, но и гудок буксира. У него крепло подозрение, что они сейчас сидят в самой штаб-квартире МИ-6 на набережной, но решил пока ни с кем своей догадкой не делиться.

Выяснили, что совы куда охотнее отдают газеты, если им показать еду: бекон вне конкуренции, но и колбаски тоже подходят, а выпечку, омлет или овощи предлагать нет смысла.

Быстрее всего получается разбираться с газетами, если один диктует, второй печатает, а третий забирает у них готовые копии, определяет в картотеку и заносит в базу. Мастером-печатником стал Харви. Миа не хватало крепости пальцев долго бить по клавишам механической машинки, а Рональду терпения. Сначала как-то так получалось, что чаще диктовала Миа, но через несколько дней она ворвалась в компьютерную и сказала, чтобы Рональд сам диктовал «этому козлу».

— Он к тебе приставал?

— Да! То есть нет! То есть он не руками приставал, а вечно смотрит на меня и всякие шуточки дурацкие шутит, а мне неприятно. Сам с ним там сиди, с дебилом!

Рональд уже и сам замечал и что Харви пытается Миа раскрутить на разговоры, потенциально ведущие ко всяким скользким темам, и что Миа, наоборот, от Харви сбегала и крутилась ближе к нему самому, еще не дотрагиваясь, но уже в опасной близости. Хорошо хоть облизываться и томно дышать не начала.

В принципе, Рональд против веселых и легких на подъем девушек ничего не имел. Миа, конечно, красавицей не была. Влияния спорта на фигуру заметно не было, не было ни сладкой мягкости, ни изящества обладательниц тонких запястий и лодыжек. Да если честно, вообще ничего вдохновляющего в Миа не было. Это вовсе не повод сказать девушке «нет», если она умна и не приносит с собой проблем и обязательств, но менять перспективы добиться серьезных успехов в таком головокружительном месте, как большое гнездо шпионажа, да еще на спецпроекте, в элитной группе, с толковым и благорасположенным начальником, на ничем не выдающуюся и, судя по всему, неопытную девчонку? Да еще разбираться с завистью подкатывающего к ней дурачка напарника? Меня за идиота держит или сама дура? Оба варианта хуже. Пошла она лесом! Только надо как-то вежливо. Какое бы неприятное качество проявить, чтобы отвяла? Черт, мне сейчас совсем не об этом думать надо! Чертова дура!

* * *

В 0900 в четверг в компьютерную вместо Эм зашла блондинка лет тридцати, выглядящая, по контрасту с массивным Джоном и его крупно вылепленными чертами лица, совсем мелкой. Хотя, если присмотреться, роста она была скорее среднего, футов пять с половиной, да и сложения тоже скорее крепкого.

— Миа, Рональд, Харви, это Синтия. Она будет вас прикрывать на заданиях. Слово ей.

— Привет, ребята. Когда я буду с вами работать, мне нужно знать, что вы можете, а чего нет. Поэтому мы сегодня выйдем в спортзал и немного разомнемся. Может, я вас и подучу немного.

— Синтия как Синтия Ротрок?

— В точку, Харви. И лучше Синди.

— А вы тоже умеете кун-фу?

— Так, мы тут по делу! Хватит трепаться! Я слышал, тут у некоторых мысли проскакивают совсем не о работе. Это прямо не запрещено, все совершеннолетние, но на обстановку влияет плохо. Поэтому лишнюю энергию вам поможет потратить Синтия.

Джон медленно водил взглядом по кругу. Не покраснел только Рональд.

— Что-то еще нужно для работы? Срочные сообщения для Эм? Тогда продолжаем по плану. Книги уже начали читать?

— Да, я взял историю, Харви — учебники по магии. Миа зарыта в моднополитен и составляет описания колдунской одежды.

— К понедельнику готовить Эм аналитику. Миа, тебе быть готовой встречаться с портным ко вторнику. Синтия, фас!

Джон вышел как обычно, ничего не потревожив, как и не было его, а Синди широко улыбнулась и сказала:

— Меня сняли со всех заданий, буду с вами, балбесами, толочься. Приказано обо всем составить собственное мнение, так что мне ничего не рассказывать. Только буду спрашивать, где взять материалы по теме, если сама не смогу найти. Физкультурой будем заниматься в будни по два раза в день, за час до ланча и через час после дневного сна. Божечки, что ж вы на меня так вылупились? Вы что, днем не спите? Голова же к вечеру не варит, если ей отдых не давать. Или вы просто целыми днями ерундой занимаетесь? Ладно, дело личное. Тогда в 1700. Если я вам вдруг понадоблюсь, моя комната номер пять.

* * *

Синтия закопалась в компьютер, и три сквиба, не сговариваясь, собрались со свежими газетами за печатными машинками, каждый за своей.

— Я чёта не понял, — начал Харви, — нас круглые сутки слушают?

— Может, и нет, но компьютерная точно под камерами. В этой комнате обычный шпион все равно ничего не прочитает, разве что старую газету сможет украсть, а там же — перепечатки для людей и база. Там вообще нельзя разговаривать, а тут… не знаю. Тут не меньше сотни газет, а сканер даже от одной может сдохнуть, если ее всю попробовать за раз отсканировать. Похоже, электроника магией глушится, на небольшом расстоянии точно, а дальше… хрен его знает, никто про это не пишет вообще. Надо самим опыты проводить. Или у Джона спросить. Если газеты кто-то собрал за три месяца, наверняка они прилично больше узнали, чем мы за неделю.

— Ну так и поделились бы! Что ж мы тут велосипеды изобретаем, если они все знают?!

— Миа, Джон же объяснял. Синди тоже прислали все заново самой учить. Если ей сразу все рассказать, она будет думать как мы, и если мы где-то налажали, то и она неправильно выучится, и дальше эти ошибки пойдут. А мы точно налажаем, даю зуб Харви.

— Хей, свои зубы давай, подонок!

— За подонка ответишь!

— Мальчики, у нас через час тренировка, вы там оба хорошо получите. По любому. Если здесь микрофоны работают, то еще и добавку. А вообще у меня вопрос. Чего это Джон такой параноик? Ронни, мы же там вдвоем были. Нормально там все. Ну, то есть они там немножко шизанутые, конечно, с совами своими, аптеками этими вонючими, но это у них просто ни телефона нет, ни интернета, короче, как у этих, я передачу смотрела по телеку, у амишей. Это такие религиозники, которые добровольно живут как в старину. Вот у них точно так же. Отсталые просто. Ну и не злые они. Я на лица смотрела — вроде нормальные. Вежливые.

Тут у Рональда сделался вид, как будто он съел что-то кислое.

— Миа, они нас отгородили от своего мира, нарочно. Что они замышляют, пока не ясно, но раз Джон и компания хотят против них шпионить… знаешь что со шпионами делают?

— В тюрьму, а потом меняют на своих шпионов?

— Сначала их допрашивают, чтобы узнать, на кого работают и что знают. Больно. А потом по обстоятельствам. Кого меняют, а кого по-тихому прикапывают. И знаешь что тут самое паскудное? Что допрашивать будут не только Джона, но и тебя, и нас с Харви.

— Жуть какая! Мы же в Лондоне!

— Ну, считай, что тебя боевики ИРА захватили, думая, что ты за ними шпионила. Они тебе скидку сделают за то, что ты в Лондоне попалась? Ты вообще представляешь, как можно доказать, что ты не верблюд? Лучше паранойя…

— Ха, паранойя, — влез Харви. — Я тут их учебник почитал школьный. Знаешь, Миа, что они могут наколдовать своими палочками?

— Что?

— Всё! Не только мантию по длине подшить. Могут парализовать, голоса лишить, связать, огонь накастить, воду, режущие проклятия, взрывные… Палки эти — они круче, чем любое оружие десантника. Шварц, который Хищника отпинал, против мага с палкой как ребенок будет. Маги еще телепортироваться умеют. Называется «аппарация». И они это все в школе проходят. Я ж только школьные учебники читал. А ты «отсталые». Вообще даешь!

Синтия ожидания оправдала с лихвой. После «лёгкой» разминки в спортзале этажом ниже на ногах остался только Рональд.

— Чем занимаешься?

— Скалолазанием.

— И всё?

— Сейчас да. Раньше еще виндсёрфингом.

— Неожиданно.

— Так мы не на сложность лазим, а на скорость.

— Хм, надо попробовать. Возьмешь с собой в следующий раз?

— Конечно!

— Будешь вот так лыбиться, знаешь что будет?

Синтия скользнула ближе, и Рональд упал на пол. Вставать не хотелось, даже дышать получалось с трудом.

— Вот этим будем заниматься, когда перестанете в обмороки падать от одной только разминки. Полезные навыки, особенно для девушек. Если хотя бы пара мышц есть, иначе плохо получается. В 1700 жду здесь же.

* * *

— Синтия, а я так смогу?

— Я с детства занимаюсь, а ты, похоже, лет пятнадцать проспала, как эта, которая в хрустальном гробу, вообще не шевелясь. То есть мышцы-то накачать можно, но развить скорость и гибкость выше среднего уже никак. Шпану раскидаешь, конечно, но моего уровня боец не выйдет.

— Жаль. А во сколько лет надо начинать карате заниматься или чем ты Рончика свалила?

— Чем валить — неважно. И чем заниматься — неважно, но тело запускать нельзя. Я карате занялась, когда была уже взрослой. Слышала про Брюса Ли?

— Конечно, кто ж не слышал? У нас пацаны всю школу спорили, кто круче, все Брюс Ли да Брюс Ли.

— А знаешь, что Брюс Ли был чемпионом Гонконга по ча-ча-ча? Это танец такой. Там и скорость, и четкость движений нужны, и дыхалка. Я до восемнадцати вообще только танцами занималась, потом уже встретила одного… ладно, долгая история. Короче, есть время — записывайся куда-нибудь и танцуй сколько можешь. Только не как вялые макароны, а чтоб лучше всех, чтоб пацаны глаз оторвать не могли. В общую группу новичков не иди. Тебе сейчас нормально бабосов капает — потрать на толкового инструктора по латине, и сразу к продвинутым. Нет, подожди месяца три, пока я тебя в форму приведу, и тогда уже, иначе никто тебя всерьез не воспримет.

* * *

Понедельник 0900. Джон, мрачно:

— Эм занят. Аналитику продолжаем, расширяем, докладываем ему в следующий понедельник. Сейчас отстаем, значит, потом будем наверстывать, поэтому в пятницу после первой тренировки все вон отсюда, и все дела там позакрывать. Миа, готова по одежде на завтра?

— Готова.

— В 1000 будет машина. Потом роешь свои ведьмополитены насчет причесок, украшений и чего там еще найдешь. Синтия, как они?

— Нужна пара месяцев ОФП, потом только можно над техникой и тактикой работать.

— Срочные вопросы? Нет? Работать, землю копытами рыть. Нет, стоп! Еще мы вам пергамента и перьев накупили. Каждый день по полчаса практики перед физкультурой. Проверю.

* * *

— Миа… Миа!

— Ну чего тебе?

— Ты всю жизнь будешь на этого козла заглядываться? Он же тебя в упор не видит.

— А ты, значит, видишь?

— Я вижу.

— Я вижу, как ты видишь. Слюнями пол закапал уже. Только одного и надо.

— Чего ты сразу? Ну, ты симпатичная. Очень даже. Я бы с тобой нормально замутил, как положено. Только нам же того, запретили разговаривать за личную жизнь, даже имена спрашивать.

— Ой, ладно, иди уже.

— А ты козла подождешь.

— Не твое дело, кого я жду! Оба вы козлы!

— Да ну, Миа!

— Не данукай, иди вон журнальчик себе купи и подрочи, а ко мне не лезь, понял?

— Блять, пиздец, больная. Вообще больше ни слова не скажу, и ты ко мне не подходи никогда.

* * *

— Синтия, нам сейчас эта коза трагического образа все на хрен порушит. Мелкий серый от обиды ходит, белокурая бестия не знает, как от нее отделаться, а она вообще не в себе, а в своих комплексах. С чего это, ей же не пятнадцать лет, чтобы бросаться на всех подряд?

— Джон, Рончик — он не все подряд.

— Твоя правда. Эм его тоже выделяет. Сильный, толковый, а что дури в нем полно, так это женщины даже любят. Ну а нам что делать?

— С мелким проще всего. Отправь к девкам, чтоб они его досуха выдоили. Сам придумай, куда лучше. Рончика с ним отпускать нельзя, если эта учует, она или его прямо тут в лоскуты попробует порвать, или сама убьется, а нам все трое нужны, да?

— Да. Кажется, что трое с запасом, но никогда не знаешь, как повернется, а замены им нет.

— А они, значит, особенные?

— Догадливая ты моя!

— Тогда… неотразимое оружие?

— Ты про сказать ей словами, чтоб отстала?

— Именно. Погорюет — и попустится.

— Ладно, поговорю с парнем. А то еще наврет, что асексуал или, наоборот, некропедозоофил, а потом дерьмо всплывет, и только хуже будет. А с мелким… Есть у меня пара должниц симпатичных. Накачают коктейльчиками, оттрахают, а потом выставят счет на недельную зарплату. Всем польза. Осторожней станет. Это важно. А про козу будет удивляться, чего он в ней нашел.

* * *

— Харви! Дело есть. По дороге домой заедешь пакет передать. Сядешь в баре гостиницы Новотель. Ровно в 05 и в 35 минут громко заказываешь Лонг-Айленд, и на, держи пачку Житана, положишь слева от себя. Пакет отдашь только лично в руки. Поднимешься незаметно в номер за человеком, который сядет рядом с тобой с длинным мундштуком в руках и попросит сигарету. Не боись, рутинная операция. Американцы Житан не курят, французы не пьют эту дрянь, а длинные мундштуки — вообще коллекционная вещь. Знаешь хоть, что это такое? Молодец. Когда связной появится — без понятия, но тебя волновать не должно. Солдат пьет Лонг-Айленд, служба идет, понял?

* * *

Понедельник, 120900Ajun95 (12 июня 1995 года, 09:00).

Джон вплывает в компьютерную в умопомрачительных форм костюме глубокого синего цвета, с жилетом с серебряным шитьем, и темно-серой мантии с заколкой белого металла с крупным синим камнем и в таких же перстнях на обеих руках. От такого перевоплощения потеряла дар речи даже Миа, которая целую неделю перерисовывала для портного наряды ведьм и колдунов. На Джоне вся эта нелепость ожила и выглядела… стильно и круто.

— Отличные новости. Эм сейчас подойдет. Все готовы?

— Да, сэр, только…

— Не понял! Харви, что за вид? Ты на службе. Привести себя в порядок. Бегом! Миа?

— Я в порядке.

— Не знаю, какая муха вас покусала… а ну все быстро за кофе! Распустились! Через три минуты чтоб были как огурцы!

Миа и Рональда вымело из комнаты раскатами грома.

Эм выглядел усталым. Но что-то еще мозолило Рональду глаз. Что-то, что он не мог сразу уловить. Костюм сидит, как будто мерку снимали, когда Эм сидел точно в той позе, что сейчас, аксессуары на местах… Усы оказались едва заметно несимметричны. На любом обычном человеке такую мелочь заметить было бы невозможно, но Эм всегда выглядел безупречным в превосходной степени. «Отклеился?» — подумал Рон.

Эм на его задумчивость, к счастью, внимания не обратил и, коротко поздоровавшись, распорядился:

— Рональд докладывает по общим вопросам, начнем с него. Потом вопросы и перерыв на кофе. Должны подвезти свежую выпечку. Потом Харви про возможности магии, обсуждение и перерыв на ланч. Доклад Миа уже перед глазами. Джон, как оно, удобно?

— На удивление, сэр. Костюм идеальный. Не жмёт, не трёт, хоть сейчас в бой. Только к мантии надо привыкать.

— Прекрасно. Тогда твоя очередь, Рональд. Не вставай. Тема большая.

— К сожалению, у меня больше вопросов, чем ответов. Начнем с истории, с ухода магов в тень. Статут секретности принят в 1689 году Международной конфедерацией магов, я дальше буду говорить «МКМ». Какова была причина, книги магов не раскрывают. Приняли — и все. Скорее всего, под давлением обстоятельств. Над действиями церкви в средние века маги только что не смеются. Мне кажется, это попытка замаскировать неприятные для них факты. Добровольно на себя такие обязательства не берут, только под давлением. Один из последних крупных судов над ведьмами в Сейлеме, всего три года после принятия Статута, наверняка был частью процесса навязывания Статута магам, но неясно кто какую роль играл: было это чистое давление церкви и светской власти на магов или операция МКМ, а местные церковники только щеки надували. Но я сомневаюсь, что маги всего мира добровольно тратят силы и отказываются заработать на людях или их ограбить…

— Маглов, так будет точнее.

— Да, сэр, конечно. В целом, похоже, магам запрещено открывать правду о существовании мира магов маглам, но самого текста Статута мы не нашли. Это может быть еще одним признаком того, что у магов сильна внутренняя цензура. Дальше: для сохранения Статута любой маг может применить к людям ментальные заклятия — ошеломляющее, внушения, забвения… возможно даже любые, не оставляющие следов, но в основном эту работу выполняют профессионалы. Но в любом случае получается, что маглы как минимум не имеют прав защиты личности. Как это сочетается с предположением о том, что маглы заставили магов уйти в тень, я не знаю. Может ли кто-нибудь пояснить?

— Пара фактов у меня есть. Вокруг правительственных зданий в Британии установлены магические барьеры и магические же указатели. Указатели видны только магам и предписывают воздерживаться в этой зоне от какого-либо колдовства. Сигнальные артефакты оповещают авроров, это магический спецназ, которые обязаны задерживать всех применивших в этой зоне магию. Также магам запрещено — неважно, намеренно или случайно — применять магию к королевской семье, членам Верховного суда и парламента. Нарушители объявляются вне закона. Вокруг важнейших строений — парламента, королевских резиденций — установлены подавители магии, которые не полностью блокируют колдовство, но значительно затрудняют. Отсутствие реакции авроров на магов-нарушителей будет де-факто объявлением войны, при этом вне закона оказываются все маги этой страны, и не только с точки зрения маглов, но и Международной конфедерации. Именно так Статут и удалось продавить по всему миру, несмотря на сопротивление местных магов — карательными операциями магов МКМ в большей степени, чем давлением магловских властей. В общем, все очень серьезно.

— Спасибо, сэр. Похоже, книги у колдунов действительно предназначены для сокрытия правды, а не для информирования читателей.

— Рональд и все остальные, запомните! Магловские книги по истории имеют ровно ту же цель. В частности, но не исключительно, потому что иначе никакой Статут секретности не мог бы существовать. Как маглы, посвященные в существование магического мира, используют и охраняют эти тайны — вопрос очень непростой, мы его будем обсуждать много раз.

Долг защищать Британию требует от нас разобраться в проблеме во всей полноте, но в то же время нарушение Статута с нашей стороны приведет к самым печальным последствиям, и не только лично для нас. Мы ходим по тонкому льду. Рон, дальше, пожалуйста.

— Вторая мировая война оказалась совместной войной маглов и магов. Немецкий маг Геллерт Гриндевальд пытался объединить оба мира. Боевые маги Рейха проводили свои операции по всему миру, часто с маглами в качестве пушечного мяса. В поисках артефактов отряды Гриндевальда отметились по всему миру, вплоть до Гималаев и Антарктиды. Информация о них просочились и к маглам. Любопытно, что фильмы о Индиане Джонсе одновременно искажают факты и переводят в плоскость мифологии — того, о чем серьезные люди имеют право говорить исключительно с демонстративным пренебрежением. Нельзя исключить возможность, что в Антарктиде может все еще скрываться часть боевой организации Гриндевальда, однако сам он отбывает пожизненный срок в специально для него построенной тюрьме.

Ближе к концу войны он был побежден на дуэли британским магом Альбусом Дамблдором, после чего победа над Германией стала свершившимся фактом, несмотря на сопротивление отдельных магов и подразделений Вермахта. Однако никаких подробностей о таком значительном событии не известно. Ни как была организована дуэль, ни что происходило во время нее, ни подробностей о состоянии Гриндевальда, ни где именно находится эта тюрьма. Тюрьма спрятана и от магов тоже, якобы чтобы Гриндевальда не смогли освободить его подручные, но с тем же успехом вся эта история может быть операцией прикрытия. Фактом остается только потеря Германией способности к сопротивлению в начале 1945 года, да и этому можно найти сугубо рациональное объяснение, без магических дуэлей…

Следующим значительным событием стало появление в Британии неизвестного супермага. Все без исключения источники упоминают его как Тот-Кого-Нельзя-Называть. Он терроризировал магическое и магловское население Британии все семидесятые годы. Впрочем, ему не удалось ни захватить власть в магической Британии, ни впечатлить маггловскую. Убийства маглов в магической литературе подчеркиваются, но ни сколько-то массового обезлюдивания населенных пунктов, ни провала численности населения согласно переписи не найдено. Я не ставлю под сомнение сам факт убийства маглов, но если это никак не отразилось на нашем мире, значит, жертвы были эпизодическими и бессистемными и обливиаторы справлялись со своей работой даже в разгар террора. Но в истории магов этот Которого-Нельзя выставлен убийцей в первую очередь маглов и боровшихся против его политики волшебников, но не населения волшебной Британии в целом.

Которого-Нельзя бесследно пропал не позже 31 октября 1981 года. Якобы пришел убить полуторалетнего малыша, от родителей избавился «убивающим проклятьем», а о карапуза убился сам. «Мальчик-Который-Выжил» — вроде бы единственный свидетель. История о событиях этого дня кочует из книги в книгу в неизменном виде, автор неизвестен, что заставляет заподозрить фальшивку. После исчезновения Того-Которого на его сторонников началась охота, многие попали в магическую тюрьму. Эта часть освещена в книгах минимально, без имен. С тех пор никаких значительных потрясений в общественной жизни не происходило аж до первого в истории побега из магической тюрьмы. Сбежал «правая рука Того-Которого» чуть меньше двух лет назад, если судить по нашим полицейским ориентировкам.

Единообразие версий ключевых событий может объясняться по-разному, но в худшем для нас случае магический мир Британии находится под жестким контролем министерства магии, возможно с участием других сильных фигур. Но есть вероятность, что ими контролируется только магический анклав в Лондоне, и в других городах можно будет найти альтернативные источники информации.

— Феноменальная работа, Рональд. Кто желает дополнить? Синтия?

— У меня меньше информации, но ощущения такие же. С той стороны доски сильный игрок, способный контролировать все ключевые поля.

— Еще кто-нибудь? Тогда перерыв до 1400, потом демография и экономика.

* * *

Рональд откашлялся, потупился, и так, глядя в записи, начал:

— Население и устройство мира магов для меня загадка. В книге «Кто есть кто» есть сведения о примерно шести сотнях человек из полутора сотен семейств. Это очень мало, видимо только аристократия. Прочитать всю книгу не было времени. Общее количество волшебников остается неизвестным, как и места проживания. Упоминаний переписи населения я тоже пока не нашел. Численность сотрудников Министерства магии установить не удалось, в газете перечислены всего шестнадцать человек, из которых в «Кто есть кто» нашлись двенадцать. Силовые структуры неизвестной численности, тюрьма с неизвестным количеством заключенных, и т. п. Эм, у вас эти сведения есть?

— Сведения есть, но могу ли я им верить? Часть из них получена от магов, не показавших себя ни честными, ни компетентными; другая добыта подобным твоему анализом разрозненных источников и так же ненадежна. Нет смысла себя винить, нам сейчас в первую очередь нужно понимать глубину нашего незнания. Продолжай.

— В Пророке за все три месяца упоминается десять профессиональных спортивных команд, три периодических издания, но только одна школа — Хогвартс. Это просто нелепо. Так не бывает. Директор Хогвартса, кстати, тот самый Альбус Дамблдор, победитель Гриндевальда, и он же Верховный Варлок Визенгамота, да еще и председатель МКМ. Если нам нужны кандидатуры Игроков, то Дамблдор как минимум один из них.

Как финансируется министерство, неизвестно. Упомянут один банк. О нем пишут, что им управляют гоблины. Гоблины упомянуты в истории в контексте «гоблинских войн». Иллюстраций мало, но мне кажется, что изображенные на них существа НЕ люди. Отдельная раса? Сколько на территории Британии гоблинов, также неизвестно.

Купленные книги мы дочитаем, но пока что я не вижу способа разобраться в этих вопросах в разумные сроки, не установив прямой контакт с магами, гоблинами или другими существами, допущенными в мир магов.

— Рональд, лучше сказать невозможно. Установление контакта и будет целью наших следующих операций. Завтра обзор магии от Харви, а потом надо планировать, кого можно использовать как консультанта, возможно втемную, и можно ли кого кого-то с той стороны завербовать сотрудничать с нами сознательно, желательно на постоянной основе. Это наша основная задача на ближайшее время. Но газеты, каллиграфию и вечерние тренировки с Синтией никто не отменял. Времени не теряем!

— Джон, какие-то они вяленькие у тебя.

— Работы много. Они ж как все новички. Нашли что-то интересное — и давай за полночь сидеть. А потом — чем больше знаешь, тем больше вопросов, еще глубже зарываются. Усталость копится. Синди им намекала днем кемарить, но молокососы ж самые умные, куда нам. Вот откат и пошел.

— Знаю, как их взбодрить.

— На аттракционы отправишь?

— В точку. Ну да что я, тебя ж я тоже когда-то опекал. Знаешь мои фокусы.

* * *

— Синтия, ну скажи, что мне делать? Он сказал, я ему не нужна. Я ему не нравлюсь. Я уродина, да?

— Нет, конечно. Но и он тебе не нужен.

— Ты что! Знаешь какой он? Он умный. Нет, он гений вообще! И он сильный, ты же сама видела. И симпатичный. Нет, не симпатичный — красивый. У меня прямо все замирает, когда его вижу. Даже очень-очень-очень красивый, с таким любая пойдет!

— Вот поэтому и не нужен. Ни он тебе, ни ты ему… Не реви! Не нужна потому, что ЕМУ никто не нужен. Люди ценят только то, что им дорого стоило. Не обязательно денег. А с ним любая пойдет, только свистни. Ну, может, не любая, но почти. Вот он никого и не ценит, только себя, умного и красивого. А ты симпатичная. Мы на тебя еще мужиков ловить будем — на живца.

— Не обманывай меня. Ты сама красавица, а меня просто жалеешь!

— Миа, ну из меня-то какая красавица? Я уже немолодая тетка. Только и умею, что по морде врезать.

— Вот ты придумала! Да на тебя все мужики оборачиваются, точно тебе говорю!

— Если бы все! Да оно и к лучшему.

— Ага, поймала. На кого смотришь? Нет, не говори, я и так знаю. Джон, да? Точно Джон.

— Не твоего ума дело. И вообще, это закон природы такой: кто нравится, тот и не смотрит. Потому что каждый хочет самого лучшего, а лучшего на всех не хватает. Редко кому повезет на взаимность, чаще приходится соглашаться на тех, кому нравишься ты, а не на тех, кто нравится тебе…

— Знаешь, я так не согласна. Лучше уж никто, чем кто попало!

— Эх, где мои семнадцать лет… Ладно, тренировка скоро. Пойдем, отлупим твоего красавчика.

* * *

— Эм, у нас проблема. Нет Синди напарника. Я на Стива очень рассчитывал, да он сломал ногу. Паскудно, месяца на два минимум. Джоша хорошо бы, но он сейчас по Китаю работает. Мне его не отдадут. Попробуешь?

— Нет, Джон. Мне, конечно, отдали бы, но я знаю, где он. Там дело горячее. Еще кто-то есть на примете или сам впряжешься?

— Ничего-то от вас не скроешь, шеф.

— Освободить тебя от всего остального?

— Так точно, сэр.

— Любопытство заедает или родительские инстинкты проснулись?

— Не могу сказать. Всего понемногу. Да я и так в ваше отсутствие почти все время тут сижу. Неспокойно мне. Чувствую, нет у нас времени.

* * *

— У тебя какой-то вопрос, Рональд?

— Да… Синтия, можешь мне объяснить, как избавиться от последнего захвата, что ты показывала?

— Это который ногами за шею, рывок в партер и удушение?

— Да. Непонятно было, как из такой позиции можно выбраться.

— То есть ты хочешь, чтобы я зажала твою голову у себя между ногами и дала тебе попрактиковаться разводить их пошире разными способами?

— Ну, эээ, если на это так посмотреть… я пойду, наверное. Хорошего вечера.

— Ронни, ты парень симпатичный, но мне нравятся мужчины умные, сильные и уверенные. А ты только что провалился по всем трем категориям.

* * *

— Докладываю. Кризис купирован. Правда, она теперь думает, что я по тебе сохну.

— Ммм, а ты не сохнешь?

— Джон, ты обалдел? Я тебя что, до пенсии должна ждать?

— Засохла, значит.

— Тьфу на тебя.

* * *

— Ну что, архимаг, готов на завтра?

— Ронни, ты издеваешься, да?

— Не понял. В чем проблема? Видел, как я сегодня блеял? «Не знаю, не нашел, не успел»… Делай морду кирпичом — и вперед. Они ж не школьные учителя, которые двадцать лет гоняют одну и ту же шарманку и только умеют ЧСВ чесать, выставляя учеников дураками. И вообще, ты сейчас точно больше всех нас о магии знаешь. Не ссы, нормально все будет.

— А может, давай я тебе расскажу, что узнал, а ты им завтра доложишь красиво?

— Харви, ты головой ударился? Задание тебе дали, тебе и делать. Им не надо, чтобы у нас у каждого одна только роль была любимая, а чуть в сторону — и мы котики с лапками. Готов двадцатку поставить, они следующий доклад Миа… нет, отбой, она ж им уже по моде отчет писала. Двадцатку на то, что кого-то из нас загрузят с какой-нибудь бабской фигней разбираться, а Миа отправят учиться стрелять или на полицейской машине гонять.

— Чур, мне доклад по женскому белью тогда, с движущимися картинками, а тебе по мужскому.

— Вот я в детсад попал. Забиваешься на двадцатку или как?

Бледный в зелень Харви нервно перебирал стопку мятых листов и уже вторую минуту молчал. Наконец его прорвало.

— Я прочитал все школьные учебники по магии и теперь вообще ничего не понимаю! Магия может всё. Огонь, воду, лед, ломать, чинить, открывать замки и закрывать, делать что-то невидимым и искать невидимое. Может людей лечить и убивать, связывать, мучить, дурить. Можно магией прыгать на большие расстояния: раз — и на месте. Сотни заклинаний. Чего она не может, я не знаю. Как это можно узнать вообще? Составить список всех умений, какие только бывают, и вычеркивать по одному? Мы ж только школьные учебники купили. Для взрослых же еще больше заклинаний должно быть!

Маги пользуются волшебными палочками и говорят заклинания, чтобы что-то сделать. Но надо еще воображать себе, что и как хочешь сделать, а то получится ерунда или вообще ничего. А сильные маги могут ничего не говорить, но у них все равно получается. А самые сильные вроде могут даже без палочки. А еще без палочки маги могут варить зелья из всякой гадости. И эти зелья тоже могут всякое делать. Тоже лечить, и отравить, и даже убить, и усыпить без вреда, и делать невидимым, а если неправильно делать, то зелья могут взрываться. Наверное, их можно и как взрывчатку использовать тогда. Хотя у нас же гранаты есть, нам не надо.

А еще они могут превращать все во все. Сначала учат неживое в неживое превращать, а потом живое в живое, типа кошку в птицу, и неживое в живое, а потом человека самого превращают во что угодно, чтобы он выглядел вообще как хочет. И зелья такие есть, чтобы превращаться в других. Если мы такие купим или сварим, мы, наверное, тоже так сможем. Будет круто. Можно из молодого превратиться в старого или вообще в женщину. Но самим зелья варить опасно, лучше купить.

А еще у них есть какие-то руны. Если руны начертить, получится как заклинание, почти готовое, в него магу надо только магию добавить. Наверное, можно делать, чтобы руны заработали, такой штукой, как у Джона, которой вы дверь в волшебную улицу открывали. Руны обычно на предметах чертят, чтобы сделать круче. Только мы этот учебник не купили, а в других очень коротко рассказывают. Зачарованные предметы называются артефакты, вы про них рассказывали, сэр. Палочки волшебные — тоже артефакты. Нигде не пишут, как их делать и где покупать. И не пишут, могут сквибы ими пользоваться или нет. Артефакт вы нам давали, который ворота открывает, работал даже у Джона. А зелья вроде маглам не помогают, а сквибам могут, потому что у маглов магии совсем нет, а у сквибов немного есть, просто мало. А как померять магию, не пишут. Пишут, что есть сильные маги, а почему они сильные и как стать сильнее — не пишут. Я уже себе всю голову поломал!

— Хорошо, Харви. Понятно, что вопросов много. Мы с Джоном очень мало можем к этому добавить. Надо искать тех, кто сможет, кто магии учился, сможет, а главное — захочет нам помочь. А сейчас перерыв. Булочки с корицей пахнут даже через две двери!

* * *

Напившись неизменно превосходного кофе с булочками с корицей, сконами и круассанами, собрались опять в компьютерной. Миа подумала, что она как-то незаметно ко всем привыкла.

Эм, как обычно, казался неподвижным и расслабленным, но поблёскивал очками, то есть все же незаметно двигался и успевал, кажется, смотреть на всех и каждого, с легким намеком на улыбку. Наверное, эти почти незаметные движения краешками губ можно было читать, но она пока еще не научилась.

Джон кривил губы и хмурил брови, но громовые перекаты вырвутся только для того, чтобы придать им ускорения, а вообще он был… безвредный? Ну, по контрасту с тем, как выглядел и рычал. Безвредный для своих, страшный для чужих.

Синтия улыбалась с отсутствующим видом, но, понаблюдав за ней на тренировках, Миа знала, что Синтии и смотреть не нужно, она совершенно точно знает, кто где находится, и всегда готова взорваться и выдать каждому по крепкой плюхе — неважно: кулаком, локтем, коленом, стулом — или шваркнуть головой о стену, так что искры из глаз. Не будь в комнате Джона, Синтия положила бы их всех секунды за три максимум. Хотя у них уже даже получалось на тренировках иногда уворачиваться, но что-то подсказывало, что Синтия с ними играет. В спаррингах по Синтии не попадал никто и никогда.

Красавчик, как Миа теперь называла Рональда, бегал глазами где-то по-верхам и чуть пошевеливал пальцами, как он делал всегда, когда пытался разобраться со сложным вопросом, а Харви… Харви делал вид, что его тут нет, еще старательнее, чем обычно.

Впрочем, злорадствовать настроения не было. Все было… правильно. Как будто она сидит дома с родственниками, только еще лучше. Интереснее и спокойнее одновременно. Эм, конечно, был дедушкой, но совсем не стариком, Джон — отцом, Синтия… не мамой, конечно — сестрой. Старшей. Харви — младшим, и только Рональд пока не вписывался в картину. Ну, пусть кузен. Еще не до конца свой. Интересно, что Харви почти перестал раздражать. Вот перестал надоедать — и стал вполне милым. Прямо даже можно было бы ему сейчас для ободрения волосы на голове поерошить или плечо пожать.

Похоже, в том, что с ней происходит, тоже без магии не обошлось. И все это за сколько — за неполные три недели? Да за такую работу надо зубами и когтями хвататься, что бы там Ронни ни рассказывал про магов-террористов.

* * *

Эм сложил вместе и слегка переплел пальцы рук и чуть поджал губы.

— За работу. — Голос его был молод и энергичен. — Сейчас все по очереди добавят, что посчитают важным из того, что они знают о магии и способностях магов. Нам нужно представлять их силы, чем они опасны. Можем даже поспекулировать об их уязвимостях, но это не так важно прямо сейчас. Составить список материалов, которые мы можем добыть сами. Ну и самое важное — определить кандидатуры информаторов и консультантов о мире магов. Кто, как их найти, как их разговорить, как обеспечить безопасность.

— Миа?

— Ну, мы когда были на магической улице, колдовства вокруг было много, а при нас никто вообще ни разу не колдовал. Только арку открывали палочкой один раз, а больше я их и не видела, никто палочками не махал, и слов, как Харви читал из учебника, не говорил. Значит, надо узнать не только как можно сильнее колдовать, но и как можно, чтобы оно долго не разваливалось, или что там с колдовством случается, что оно работать перестает? Или сильнее и надолго — это одно и то же? Хотя, может, там все на артефактах. Тогда надо узнавать, где артефакты покупать, потому что мы только сумки зачарованные купили, а больше ничего даже и не видели в продаже. В общем, надо еще по магазинам походить.

— Рональд?

— По магии я не очень. Но я немного думал, как магия мешает работать технике. У меня есть кассетный плеер, и я слушал музыку в комнате с газетами. Пока они в шкафах закрыты, плеер работает хорошо, звук чистый. Если рядом с газетой, то иногда только чуть хуже. А вот если плеер положить на стопку газет, а другой прикрыть, то почти совсем слов не разобрать, одно шипение. Кстати сказать, сам плеер от этого не поломался. Так что я думаю, газеты тоже артефакты, но очень слабые. Со сканированием я опыты не проводил, потому что сканеры гораздо дороже, да и смысла не вижу, потому что их с собой таскать неудобно. Но если добыть с запасом артефактов посильнее, то, наверное, можно будет попробовать сделать какой-то тестер магии. И надо проводить опыты с экранированием. От радиации и электромагнитных полей ведь можно закрываться. Возможно, удастся построить детектор магии, не реагирующий на радиопомехи, сварочные аппараты и т.п., но заранее сказать нельзя.

— Синтия?

— Я тут подумала, что если магия «может все», то, наверное, есть способ получения супер-бойцов с — повышенной силой, ускоренной проводимостью нервов, а значит, и рефлексами, и скоростью движений. У человеческого тела есть запас прочности, мы в предельные режимы почти никогда не выходим, но известно много случаев, когда в критической ситуации мать для спасения ребенка поднимала или отодвигала предметы такого веса, что профессиональный спортсмен бы не справился. Наверняка такое состояние можно намагичить, но для надежности надо еще поднимать крепость костей, связок и т. д. Я не уверена что маги прокачивают себе силу, если дерутся в основном на расстоянии, но ускорение реакций — очень перспективная тема, плюс еще регенерация. А еще я знаю, чего магия не может. Магия не позволяет жить вечно и не способна воскрешать мертвых.

— Джон?

— Маги могут быть очень сильны в бою. Убойная сила заклинаний большая, вплоть до мгновенной смерти. Есть и заклинания массового поражения. Есть щиты против летящих предметов, которые и какие-то заклинания могут блокировать. Но не будешь же все время ходить со щитом! Значит, у них в обществе должен быть строгий этикет. Палочки-то есть у всех. То есть каждый маг как бы все время ходит с пулеметом, огнеметом и базукой. Один выстрел — и враг мертв. Значит, палочку нельзя направлять на других, как и пистолет, и даже не стоит открыто носить в руках, как и любое оружие. Оружие должно быть в кобуре или ножнах.

Дальше: спать-то им надо! Во сне маги колдовать не могут. Значит, маги должны защищаться, как Миа описала — «длинными» чарами, может и артефактами. Скорее всего, еще и чарами против обнаружения. Значит, у каждого мага дом должен быть крепостью. Иначе не выжить. Враги с почти мгновенным перемещением на любые расстояния могут внезапно телепортироваться, убить и смыться до прихода полиции. Что значит — воевать против магов будет очень трудно, не столько даже в поле, сколько потому, что если они на бой не выйдут, мы их, скорее всего, просто не найдем. Так что работать над детектором нужно. Еще вопрос: можно ли отслеживать или блокировать телепортацию.

Следующий: как магические страны защищают свои границы, если можно мгновенно перескочить через Пролив, к примеру? Или у них есть чары огромной силы и протяженности? Или у них есть системы детекторов магии по всему Королевству и нарушителей найдут группы быстрого реагирования?

— Прекрасно. Разговор записан, вылазки к магам за книгами и артефактами составим. На сегодня достаточно. Утром представьте свои соображения по поводу контактов в мире магов. Кого привлекать, как их найти и так далее. У меня на сегодня все. Синтия, они твои.

Среда, 14 июня 1995 года, 0900.

— Как кофе сегодня?

— Как обычно, прекрасный кофе.

— Булочки свежие?

— Свежие, Джон… Ты на что-то намекаешь?

— Намекаю, Синтия? НАМЕКАЮ? Да я чуть от стыда под землю не провалился. Тут у нас есть звезды балета, подающие шефу записочки из трех слов на клочках бумаги из блокнота! Да, вы, двое голубков, это, по-вашему, работа? У вас было на пятнадцать часов больше, чем те двадцать секунд, что вы соизволили потратить на САМОЕ! ВАЖНОЕ! ЗАДАНИЕ, которое вам до сих пор давали.

Если бы Рональд нашел в себе силы, мог бы посмеяться, до чего по-разному Харви и Миа отреагировали на одни и те же слова. Вообще интересно, почему Харви красный, как помидор сорта Бычье сердце, а Миа белая как мел? В школе такого точно не рассказывали, он бы не пропустил.

Неловкое молчание прервал Эм, заходящий в компьютерную со своей неизменной четвертьулыбкой. Менялся только костюм. Сегодня это была благородная синева адмиральского мундира, только на месте орденских планок из кармана выглядывали кончики накрахмаленного платка. Эм обвел обвел рукой круг над столом, предлагая рассаживаться.

— У нас сложная ситуация. Я получил пять докладных, гм, записок, и основной, а часто и единственный вариант оказался одним и тем же. Все считают, что контакт нужно устанавливать с магами, у которых хотя бы один из родителей магл. Четверо из пяти подчеркивают, что идеальный кандидат — учащийся школы магии. Трое добавляют, что это должен быть старшеклассник. Или мы все мыслим совершенно шаблонно, или магический мир закапсулировался еще лучше, чем нам раньше казалось. Честно говоря, хотелось бы надеяться, что еще есть шанс на то, что вы попробуете мыслить шире, продумывая и неочевидные варианты, даже если их применимость и кажется вам ограниченной. Я понятно выражаюсь?

— Да, сэр. Мы понимаем.

— Не удивительно. Как раз ваша записка, Рональд, произвела на меня благоприятное впечатление. Мне кажется, вы подошли к делу ответственно, поэтому у вас, скорее всего, были и другие соображения, которые вы в процессе работы отсеяли как менее перспективные.

— Да, сэр. Еще можно просеять отчеты полиции о труднообъяснимых происшествиях и получить список задержанных по этим делам. Часть из них могут оказаться магами, нарушившими статут секретности, которые ведут дела в нашем мире. Можно попробовать работать с ними. Но этот путь куда более трудоемкий и опасный одновременно. Еще… — Рональд замолчал, повинуясь жесту руки.

— Довольно. Подробности обсудим в следующий раз. Главное тут вот что — нам нужны все идеи, на которые вы способны. Отбраковать лишнее проще, чем найти замену единственному провалившемуся плану. Вообще лучше вести работу по нескольким направлениям одновременно, только в решающие моменты концентрируя усилия на главном. Не бойтесь придумать слишком много. Сильный противник в состоянии предвидеть логичные и эффективные ходы и их заблокировать, поэтому не бойтесь предлагать необычное, как бы странно или смешно это ни выглядело. Всегда делайте больше, чем кажется необходимым. Вы скоро узнаете на опыте, что и этого часто недостаточно.

Джон тянул паузу не меньше четырех минут, пока опять не сделал движение рукой по кругу.

— На этот раз оставлю без последствий. Тем более, что вы сейчас сами все поймете.

Джон подал Эм лист бумаги из папки, которая лежала перед ним на столе.

— Детей возрастом от четырнадцати до семнадцати лет, выбывших из школ в возрасте между десятью и двенадцатью, для нас начали искать по запросу Синтии еще неделю назад. Результат: сто двадцать четыре выбывших из школ ребенка. Семьи сорока пяти детей согласно документам покинули страну. Двадцать шесть детей погибли вместе с родителями, по крайней мере их родственники в этом уверены. От семей восьми детей не удалось найти вообще никого. Родители остальных детей живы, дети погибли или пропали без вести, соседи детей не видели, дома следов детей нет. Всё. Тупик. И что теперь, разогнать вас всех по домам?

— У меня есть еще один вариант, сэр. Можно искать наоборот: кто появился в Хогвартсе, чьи имена известны из «Пророка». Если кто-то из них раньше учился в обычных школах, они могут быть теми, кто нам нужен. Если это окажутся дети волшебников, то мы будем лучше понимать, как волшебники их обучают и как маскируют.

— Браво, Рональд. Джон, проконтролируешь и составишь запросы.

— Позвольте еще добавить, сэр. Одну нужную фамилию я знаю точно. В газете писали, что некая четверокурсница Гермиона Грейнджер, подруга Мальчика-Который — маглорожденная. Возможно, о ней написали потому, что не по чину добычу ухватила, но, может быть, что маглорожденные вообще исключительно редки. Тогда это самый верный вариант. Имя достаточно редкое, даже если нужно проверить и всех Гермион, и всех Грейнджеров, у которых дети переводились из школы в школу четыре года назад, это не должно занять много времени.

— Синтия?

— Уже бегу, сэр. Думаю, получаса проверить базы хватит.

— Отлично. — Эм чуть смягчил выражение лица.

— Харви, Миа, Рональд. По итогам вашей работы за первые три недели принято решение считать вас прошедшими испытательный срок и оставить вас на проекте. Не заставляйте меня сомневаться в разумности этого решения, как сегодня утром.

Будете называться «группа Зулу-Браво» в присутствии других сотрудников, или просто «группа», Синтия тоже в группе, старший — Джон. Кроме работы по магам, будем продолжать общий курс подготовки агентов. На следующей неделе добавляем стрельбу, а потом и экстремальное вождение. Кстати, вот ваши удостоверения.

— Я теперь Миа Сатклифф, не Уоллес?

— А мы Рональд Уоллес и Харви Шварц!

— Кстати, а они настоящие? У меня прав на машину раньше не было!

— Права самые настоящие, специальной серии. Если нужна помощь — показывайте права любому офицеру полиции, и вам или помогут сами, или вызовут соответствующие службы. Если вопрос деликатный — называйте группу, тогда вызов придет к нам сюда. Засветить не бойтесь — названия групп постоянно меняются.

Следующую неделю называйте друг друга полными именами. Адреса пока прежние. Харви и Рональд, как я понимаю, водить умеют. Миа от работы по внешнему виду освобождается, у нее со следующей недели три раза в неделю курсы вождения. Газеты ваши, к ним добавляется книга по этикету магов. Купите в следующий поход на колдовскую улицу, как там ее…

— Косая аллея, сэр.

— Спасибо, Харви. Дальше: что-то мне подсказывает, работать вы теперь будете еще больше, и все больше по выходным, поэтому сегодня вечером по домам. Даю два дня закончить все дела, да так, чтобы никому из родственников и знакомых не пришло в голову вас искать и спасать, если на три месяца пропадете.

— О, вот и Синтия. Результаты?

— Есть Грейнджеры, живут в Лондоне, стоматологи. Гермиона — единственная дочь. Учится в колледже Гленалмон в Шотландии. Оценки из школы в министерство образования в конце года поступают. Больше Грейнджеров с девочками похожего возраста не найдено. Так что первым делом надо брать в разработку этих.

— Прекрасно, Синтия. Начинай копать в Лондоне. Не забудь ее старую школу. Джон, попроси наших из Эдинбурга устроить туда инспекцию от министерства образования, и поскорее, нужно успеть до конца учебного года. Съезди сам. Миа, Харви, Рональд — по домам. По возвращении с каждого по пять идей, кого еще можно привлечь в качестве информаторов.

* * *

— Ну что, Харви Шварц, гони двадцатку!

— Выйдем из машины — отдам, Рональд Уоллес.

В свернутой пополам купюре оказалась записка. «Вокзал Виктория, главный зал, 1100. Переоденься и переобуйся».

* * *

Рональд удивился не столько увидев Миа об руку с Харви, сколько тому, что они вышли из подземного перехода в противоположном конце зала в 1104. Четыре минуты опоздания? Миа всегда приходила на собрания раньше всех. Харви работал курьером в том же министерстве, что и Рональд. Все сотрудники большого здания знали, что и сам министр, и его замы лютовали по поводу малейших помарок в документах, небрежностей в одежде, а опоздания измеряли до секунд.

Работа Рональду нравилась, но особенных перспектив в ней он не видел. Министр и его замы как один демонстрировали все признаки синдрома конечной остановки. Считаные начальники отделов были не безнадежны. Увы, его собственный, еще нестарый, но уже одышливый, был некомпетентен абсолютно и способен только на аппаратные игры. Всех карьерных перспектив там было — перейти из стажеров в постоянные сотрудники и следующие лет двадцать работать и за себя, и за неблагодарное начальство.

Рональд в любом случае собирался искать работу не позже чем через пару лет, считая, что записи о полутора годах работы в министерстве будет вполне достаточно, чтобы иметь возможность выбирать, кому себя продать. Рональд искал начальство разумное, с которым было бы не скучно, и перспективное, чтобы вместе с ним забраться повыше и тогда уже монетизировать свои усилия, когда они могут отлиться в что-то весомое, например в хорошую машину или яхту.

Начиная с самой первой встречи с Эм, куда он намеренно пошел в джинсах, Рональд выискивал признаки интеллектуальной лени, ретроградства и самодурства, но пока что нашел лишь вполне приемлемую и рациональную требовательность к пунктуальности и общей работоспособности. Так что новым местом он был более чем доволен. А вот у Харви явно были вопросы.

Дураком Харви явно не был. Грамотно изъясняться в школах в дешевых районах не учат, семья из простых, но главное от второстепенного Харви отделял уверенно. Его провал в докладе о магии был неизбежен. Рональд, конечно, глубоко не лазил в эту тему, времени не было, но в тех учебниках по чарам, что ему попадалось, системы он не видел. Это трудно было даже назвать учебниками, скорее уж инструкциями по эксплуатации магии. Делай в точности как описано, и получишь вот такой эффект, миллион «как» при минимуме «если» и «почему». Складывалось ощущение, что составители учебников совершенно не желали, чтобы молодые маги понимали основы и на базе этого понимания могли заниматься магией как наукой.

Подошли Харви с Миа. Точнее, подошли требовательно разглядывающий его Харви и хмурая Миа. «Недовольна, что я мог увидеть их вместе?» — подумал Рональд. Харви осмотр удовлетворил.

— Миа взяла с собой ту же сумку, что и обычно. Мы ее оставили в камере хранения.

— Потому что микрофоны удобнее прятать в обуви или в сумке.

— То есть ты тоже догадался?

— Честно говоря, только после того, как прочитал твою записку.

— Мальчики, о чем вы вообще? Я думала, мы наконец погуляем как нормальные. Погода чудесная, весна скоро кончится, а мы все взаперти и взаперти! А этот меня встречает молча и волочёт в камеру хранения. А у меня там много нужного в сумке. Хорошо хоть руку подал, как джентльмен… ладно, давайте колитесь, что за тайны!

— Миа, Харви дали фамилию Шварц. Харви, я правильно понял?

— Правильно.

— И что с того?

— А с того, что «Шварц» за все время было произнесено ровно один раз, когда Харви тебе объяснял, что маги не отсталые. «Шварц» как сокращение от Арнольда…

— Да поняла я, не тупая! Молчи! Это может быть совпадением, но здоровее считать, что нет. Было это в комнате с газетами, где техника работает плохо, поэтому, если нас слушали, микрофоны мы должны были принести туда сами, поэтому все эти игры с переодеваниями, и сумку пришлось оставить. Мог бы и сразу про сумку написать, между прочим!

— Да забыл я про нее. Мы же их не носим!

— Ну да, вам одежду с карманами шьют, а нам без. Знаешь как я уже задолбалась от этого?!

— Не знаю. И вообще, есть важнее вопрос. «Что делать?» называется.

— Как что? Идти гулять, конечно. Солнце светит, тепло, птички поют, а поговорить можно и потом, не посреди этого дурацкого вокзала.

— Миа, ты чудо. Идем. У нас целый день впереди. У меня, кажется, уже триста лет не было, чтобы целый день свободен. И пива хочется.

— И суши.

— Хорошо, и суши. Идем, жизнь прекрасна!

* * *

Два вальяжно переступающих не совсем твердыми ногами молодых человека (повыше и посветлее — слева, пониже и потемнее — справа) поддерживали под руки миниатюрную девицу, которая, периодически хихикая, то и дело лезла размазывать по щекам молодых людей остатки помады. При этом ей приходилось вставать на цыпочки, и попадала она им и в шею, и в уши. Попытки что-то ей сказать были решительно пресечены.

— Ой, мальчики, все, не надо опять начинать по пятому кругу. Договорились же. Может, и проверяют. Догадаемся мы или тупые? Если догадались, то что делать будем. Тест такой. Главное — не дергаться сильно, а то черт… — девушка закашлялась и сплюнула.

— Да, договорились. Не дергаемся. О случайно найденных жучках докладываем Джону со всей серьезностью, но специально не ищем. Кодовые слова не забываем. Если что — встречаемся тут же. Все, залезай давай, поезд тебя вечно ждать не будет. Позвони, как доедешь. Обязательно!

Последние слова заглушили шипение и грохот захлопывающихся дверей.

— Черт, может, ее вообще не надо было отпускать?

— А куда ее? Я не думал, что мы так загуляем, у меня денег ей на гостиницу не осталось, у тебя тоже. Ко мне домой ее тащить? Так она ж нам групповуху устроит, и ни хрена мы ее не остановим. Знаю я таких. Маленькая-хрупенькая… трезвые они скромнее, а в пьяном виде не удержишь, что захочет, то и заставит сделать. Не боись, доедет нормально, а если какой дурак попадется непонятливый — лишнее оторвет и выкинет. Я видел, ее Синтия отдельно гоняла.

Ухоженный палец нажал на вторую кнопку селектора.

— Джон, ты на месте?

— Уже бегу, сэр.

— Не торопись. Мне тоже полезно ноги размять.

Черные лаковые туфли прошлись по ковру с жестким коротким ворсом, постояли в лифте, опять прогулялись по ковру, по дубовому паркету, постояли в еще одном лифте и наконец остановились на крашенном серой краской скрипучем листе фанеры.

— Переехать поближе к группе не хочешь?

— Шеф, вы же знаете, у меня еще два проекта не закрыты. Хоть вы и обещали меня с них снять, а свалить их не на кого, и малькам о них знать не надо. И ковры я ваши не перевариваю. Пусть Синтия с ними нянчится. Они ей в рот смотрят… ну, может, не только в рот, молодняк, он известно на что глядит, но пока, черти, так работают, не мое дело. Прошлый сквиб был какой-то малахольный, а эти прямо звери. Может, тир так действует? Они каждый раз прямо копытами бьют, когда идут стрелять. Девка — тоже чёрт в юбке. Инструкторы скоро заикаться начнут. Короче, я там пока не нужен.

— Как знаешь, как знаешь. Ладно, рассказывай, что нарыл.

— К колдунам в Косую сходили. Мы с Харви притащили сюда половину книжного. Денег почти не осталось. Придется скоро в банк идти. Синтия говорит, Миа ее толково поводила. Полазили по всяким лавкам с цацками, похлопали глазками продавцам. С артефактами что-то странное. Всякая ерунда бабская — сколько хочешь. Красота, гадания, на удачу, для здоровья в лучшем случае. Ничего защитного нет или незнакомым не показывают. Таких очков, как у вас, нет, точнее — вообще никаких нет. Инструментов делать артефакты тоже нет. Спрашивали аккуратно. Все, что узнали, — такое сейчас в Лондоне можно найти только в Лютом переулке, но ходить туда не советовали. Не исключено, что там наша прошлая группа и пропала.

— Грейнджеры?

— С колледжем повезло. У них там была медкомиссия в понедельник, вот я вчера и мотнулся, порылся в файлах. Никакой Грейнджер там нет и не было никогда. Никто никаких расхождений до сих пор не замечал. Отличное было прикрытие, но теперь у меня реальные списки есть. Придет в министерство годовой отчет — и всех лишних можно разрабатывать. Хочется еще найти, где его подменяют, но то такое, может, пока лучше внимание не привлекать.

Грейнджеры-старшие вроде адекватные, но живут замкнуто. За неделю никто их не навещал. Один раз были вечером в книжном, там типа клуба книголюбов по пятницам. Работают вместе в собственной клинике. Ни с работы, ни из дома ни с кем не созванивались, все только через ассистентов. Из дома практически не выходят. Он музыку слушает, в наушниках, иногда что-то мастерит по профессии, она готовит, оба читают.

Самое главное — на стенах фотографии девочки. На одной она в мантии и с палочкой в руках. Палочку можно перепутать с указкой, но на мантии герб Хогвартса. Поговорили аккуратно с соседями на предмет аренды жилья в этом районе. Заодно узнали — девочка обычно появляется дома, когда и у всех школа заканчивается. Так что времени у нас всего полторы недели осталось.

Ближе трех кварталов снять — нет ничего. Так что «по-соседски» набиться не выйдет. Знакомство надо форсировать. Синди предлагает наезд.

— Синди справится. Снимай ее отовсюду. Мальков сам погоняешь. И еще раз подумай над переездом. У меня, сам знаешь, нет возможности там сидеть.

* * *

Человеческое тело с глухим стуком ударилось плечами и головой о капот, а когда машина остановилась, съехало вперед на мостовую. У Дэна перехватило дыхание. Пока он дрожащими руками пытался отстегнуть ремень, Эмма уже выскочила из машины и склонилась над пострадавшей — молодой женщиной в спортивном костюме. Когда у него получилось заставить себя подойти ближе, женщина уже сидела, привалившись спиной к припаркованному у обочины автомобилю. По ее правой скуле текла кровь. Женщина молчала и не двигалась, только изредка моргала.

— Как вы?

— Дэн, не мешай. Кровь из рассеченной брови, ободрана кожа на руке, пара ушибов, но ничего серьезного. Есть только опасность шока. Сейчас успокоим и отвезем в госпиталь.

Дэн знал, что с женой в таких ситуациях лучше не спорить. Эмма в молодости отработала год на скорой помощи и только после свадьбы доучилась на стоматолога, чтобы проводить больше времени рядом с мужем.

* * *

В просторном доме на Хэмпстед Гарден солнце било в столовую сквозь панорамное окно со стеклянной сдвижной дверью. Напротив друг друга за круглым столом сидели утомленные после утреннего происшествия и длинного рабочего дня Дэн и Эмма Грейнджер.

— Дэн, она удивительно приятная девушка. Отказалась от всех претензий и даже сказала при полицейском, что готова сама оплатить ущерб. Таких людей, кажется, не бывает уже, чтобы вот так сразу пешеход признавал свою вину. Тем более мы ее почти у самого перехода сбили. Да даже само то, что она сразу отказалась тебя задерживать и ты успел принять почти всех наших пациентов, и то уже стоит немало. И она такая мужественная. Я с ней побыла, пока ее не зашили и не перевязали. Мне ли не знать, должно быть довольно неприятно, но она только немного морщилась. Я ее потом домой отвезла на такси, она совсем рядом с нами живет, со своим младшим братом. Работает на министерство иностранных дел. Неважно. Я ее пригласила в гости, как только она лучше себя почувствует, ну и как-то так получилось… Понимаешь, в будни мы все заняты, а в следующую пятницу Гермиона приезжает, и нам будет неудобно, так что мы договорились прямо на это воскресенье.

Услышав такое, Дэн даже крякнул.

— Эмма, ну что за вопрос. Конечно, пусть приходит. Она нас и так выручила. Я как вспомню этот звук удара! Ужас просто! Удивительно, что у нас капот даже и не видно где помялся, но представляешь, во что это все могло вылиться? А если бы она вообще умерла у нас прямо на руках? Мы ее должны как минимум угостить получше, как ты умеешь, а если она такой приятный человек, как ты говоришь, кто знает, может быть, станет на одного друга больше. Честно говоря, с тех пор как мы переехали в эту часть Лондона, мы вообще почти никого не видим. Сидим тут вдвоем и только и ждем, когда Миона вернется из своей проклятой школы.

— Ну прямо уж проклятой. Хорошая школа. Надо ж ей научиться быть собой, какая уж она у нас получилась.

— Надо, но все равно, четыре года уже прошло, а я до сих пор не понимаю, как мы ее так легко отпустили. По полгода вообще не видим, а она нам ничего, считай, и не рассказывает. Так, Гарри то, Гарри сё, да оценками хвастается. И все, больше ничего там не происходит? Не верю.

— Я, честно говоря, тоже. Но чтобы подростки все рассказывали родителям без утайки? Вспомни, сам-то много родителям рассказывал?

— Эмма, я с тобой спорить не хочу, но это не значит, что мне ее молчание нравится. И я всерьез собираюсь этим летом ее разговорить. Сколько можно, взрослая уже девушка. И ладно бы она своих мальчиков от нас скрывала… или, думаешь, у нее кроме этих Гарри и Рона еще кто-то есть?

— Кто о чем, а папашка о дочкиных ухажерах!

— Нет, я как раз о том, что о них мы хотя бы имена знаем, и даже видели мельком пару раз, а вот все остальное — сплошная тайна. Так продолжаться не может.

* * *

В доме Грейнджеров Синтия еще не была. Ничем не примечательный снаружи, он оказался очень приятным внутри. Захотелось даже позволить себе немного позавидовать. Высокие потолки, светлые деревянные полы и мебель, кремовые стены и белый мраморный камин, а в комнатах, выходящих в сад, и окна в пол.

— Великолепное ощущение. Такой простор!

— Да, нам очень нравится. Окна три года назад переделали из обычных. Было такое время, что нужно было себя занять полностью.

— Что ж, получилось просто превосходно. Искренне вам завидую. Ой, какая девочка симпатичная! На Эмму похожа. Дочь?

— Да. Гермиона.

— Выросла уже, съехала, и пришлось ввязываться в ремонт?

— Почти. Она поздний ребенок. Пока еще только в школе-интернате.

— А есть еще фотографии?

— Конечно. Целая стена…

— Чудесная девочка. С возрастом все красивее. О! Цвета Гриффиндора!

Дэн вздрогнул, а Эмма выронила ложку, которой она помешивала соус к ростбифу.

— Вы знаете о Хогвартсе. Откуда?

— Младший братец моего бывшего оказался с талантами. Так что я наблюдала за всем этим лет пять, пока мы не разбежались. Но у них хотя бы трое детей, а вы совсем одни, получается? 

— Ну что вы, она же приезжает на каникулы.

— Но не слишком много рассказывает.

— Как вы… ну да, наверное, у всех так. Она через неделю должна быть дома. И я непременно с ней поговорю!

— Дэн, не заводи себя, пожалуйста. Ты же знаешь, какая она упрямая. Из нее все равно ничего не вытянешь. Сколько раз уже пытались.

— Вообще-то способ есть. Не все готовы им воспользоваться, но в случае того парнишки сработало.

— Синтия, вы же понимаете, что мы не будем привлекать психологов как и делать что угодно неэтичное!

— О! Никаких людей со стороны. Трудности другого плана. Мало кто из родителей готов отказаться от привычной роли и вести себя как взрослые.

— Синтия, вообще-то мы намного старше вас, и я не уверена, что ваш опыт с детьми…

— Эмма, возраст тут ни при чем. Дело в принятой на себя роли. Может оказаться, что и Гермиона сейчас взрослее вас. Это ведь очень трудно — начать относиться к своему ребенку как к взрослому. Моя мать так и не смогла, хотя мне уже за тридцать.

— Не может быть, вы выглядите хорошо если на двадцать пять!

— Ох, Эмма, я совершенно спокойно воспринимаю свой возраст. Ключ в принятии ребенка в качестве взрослого, выравнивании отношений, уходе от патронажа и установлении доверия, основанного на равенстве. Грубо говоря, с ребенком надо дружить. К сожалению, у многих родителей это не получается вообще никогда, они и в восемьдесят лет относятся к шестидесятилетним «детям» как к несмышленышам, без уважения. И судя по тому, что я услышала от Дэна, он пока еще совершеннейший родитель.

Дэн, к немалому удивлению Синтии, не выглядел задетым. Наоборот, судя по смене поз, он уже успел сделать какие-то выводы по ходу разговора и был нацелен на продолжение.

— Синтия. В том, что вы говорите, есть рациональное зерно. Но если мы переходим к новым ролям и играем в игру равных, то… на завоевание ее доверия уйдут годы. Мы ведь в совершенно неравном положении. В нашей жизни нет практически ничего нового, и получается, что нам нужно от нее очень много, а ей от нас? Мы же не можем ограничивать ее в правах или лишить нашей поддержки! Значит, мы так и останемся в роли просителей. Гермиона добрая девочка, но несколько ригидная. Пока она поверит, что мы поддержим ее безусловно, что мы не осудим ее выбор… Я совершенно не уверен, что она готова увидеть в нас больше, чем только родителей. В общем, этот процесс может занять долгие годы. А помощь ей нужна уже сейчас. Когда мы видели Гермиону в прошлый раз, она вся была как каменная внутри. Ужасное зрелище.

— Дэн, ваша оценка ситуации совершенно здравая, но отчаиваться заранее не нужно. Вы сами определили, в чем вы ей безнадежно уступаете. Вы практически ничего не знаете о мире магов, поэтому ей трудно что-либо объяснить — слишком уж издалека придется начинать. Значит, вам пора исправиться.

— Синтия, как?! Вокруг всей этой магии сплошная секретность. Мы не можем поехать в Хогвартс. Нам сказали, что мы его даже не сможем увидеть. Мы не можем дойти до их магазинов, а даже если бы и попали внутрь… что написано в их книгах и газетах, видит только Гермиона, а мы их даже найти в доме не можем, когда ее нет. Только вроде были тут — и опять куда-то затерялись.

— Тогда давайте считать, что я ваша добрая фея. Только я очень голодная фея. Но если ваш ростбиф так же прекрасен, как ароматы на кухне, то мы договоримся. Есть парнишка, которого в Хогвартс не позвали, но их книги и газеты он читать способен. А я страсть какая любопытная. Он меня даже за руку в Косую аллею водил. В общем, у нас есть свой проект, и мы уже много чего раскопали о мире магии. Я расскажу вам самое важное и подскажу, как зацепить Гермиону, чтобы она отнеслась к вашим словам серьезно, а вы… вы меня пригласите в гости, когда Гермиона будет готова с вами делиться тем, что у них происходит. Подходит вам такой вариант?

— Синтия, я даже не знаю…

— Эмма, нам подходит. Синтия, прошу к столу. Надеюсь, вы любите бургундское.

Гермиона была ужасно рада увидеть наконец своих родителей, встречавших ее на вокзале, и дело было не только в том, что она по ним искренне соскучилась. Весь год был для нее одним сплошным испытанием, а закончился и вовсе ужасно.

Ее верный друг, Гарри Поттер, помимо воли оказался избран магическим артефактом для участия в опасном турнире волшебников, но вся школа посчитала его обманщиком. Турнир состоял из трех заданий, в каждом из которых Гарри пришлось встречаться с опасными существами вплоть до драконов и сфинкса.

Кубок, к которому он добрался одновременно с другим чемпионом Хогвартса, оказался портключом, перенесшим их обоих на заброшенное кладбище, где подручные Волдеморта, самого страшного волшебника Британии, проводили ритуал возрождения своего хозяина. Гарри заманили туда, чтобы насильно взять его кровь, дававшую ему, после жертвы его матери, защиту от Волдеморта. Гарри пришлось сражаться с возродившимся монстром. Ему чудом удалось сбежать самому и забрать с собой тело погибшего второго чемпиона.

Гермиона, как могла, старалась помочь другу готовиться к испытаниям и поддерживала его во всём, за что ее травили почти так же яростно, как и Гарри, и не только ученики. Беспринципная журналистка Рита Скитер ославила ее на всю Британию, и Гермионе начали присылать письма самого неприятного содержания. Ей даже пришлось лечиться от ожогов после того, как одно из писем забрызгало ее ядовитым гноем.

Добавило неприятностей и то, что она действительно согласилась прийти на бал с Виктором, чемпионом другой школы и мировой знаменитостью из Болгарии. Виктору она настолько понравилась, что он приглашал ее на лето приехать в гости в Болгарию. Читай — знакомиться с его родителями. Гермиона совершенно не была готова к таким поворотам в жизни. Ей не было еще и шестнадцати, да и Виктор, при всех его достоинствах, не был парнем ее мечты.

Этого не случилось бы, если бы ее друг Рон догадался пригласить ее сам. Но Рон не считал ее достаточно привлекательной и вспомнил о ней, только когда потерпел неудачу со всеми знакомыми девушками. А уж когда оказалось, что она блистает в компании знаменитого болгарина, начал устраивать ей сцены ревности. В результате большую часть года они только и делали, что ругались по самым разным поводам.

В общем, о неприятностях этого года можно было бы написать толстую книгу. Как ей хотелось наконец вырваться из этой безумной карусели, обнять маму и папу, спрятаться в своей комнате и выкинуть все ужасы из головы!

К сожалению, она даже не могла надеяться забыть, что Волдеморт, развоплотившийся много лет назад, напав на годовалого Гарри Поттера и его родителей, опять обрел тело. Волдеморта поддерживали волшебники, кичившиеся чистотой своей крови. Обычных людей они ненавидели. Они не гнушались убивать даже магов, целыми семьями, а уж обычным людям и вовсе нечего было ждать от них пощады. Ее родители были в опасности, и она совершенно ничего не могла с этим поделать.

* * *

После ужина Гермиона поднялась к себе в комнату. Ее не покидало ощущение, что что-то в доме изменилось, но она не могла понять, что именно. Что-то связанное с родителями. Они были какими-то… нет, сами они не изменились. Они по-другому обращались с ней. Очень осторожно, как будто боялись огорчить и обидеть. О жизни в школе и событиях этого года ее, конечно, спросили. Она же, не в силах составить складный рассказ из чего-нибудь не слишком страшного, рассказала только, что Гарри все же стал чемпионом, что они с Гарри помирились с Роном, который весь год вел себя по-свински… и родители почему-то больше не пытались ничего из нее выдавить. Очень странно. Они всегда хотели знать о ее жизни, чувствах и желаниях больше, чем она готова была рассказывать.

Спать так рано Гермиона была не готова, и она решила как-то прояснить ситуацию. Она отворила дверь и стала тихо спускаться по лестнице, чтобы не потревожить родителей, если кто-то из них уже пошел отдыхать. Мама и папа сидели в креслах у камина и негромко разговаривали. Тем не менее первые же услышанные фразы ударили Гермиону как молотом.

— Увы. С тем, как их растят в этом Хогвартсе, совершенно не удивительно, что у Того-Которого-Нельзя-Называть достаточно последователей.

— Да, нет никакого смысла и дальше прятать голову в песок. Наша девочка уже одной ногой с ними.

Кровь бросилась Гермионе в голову, в висках застучало.

— Мама, папа, что вы говорите?!

— Миона, девочка моя, не волнуйся, мы тебя по-прежнему любим.

— Мама, какой Тот-Которого-Нельзя-Называть? Откуда вы о нем вообще знаете?

— Ну как же, милая, ты нам еще перед первым курсом рассказывала, верно, Дэн?

— Да, милая. Точно помню, рассказывала.

— Папа, не надо надо мной смеяться. Это не смешно. Вам сказали, что он возродился? Кто?

— Спасибо, дочь, что сообщила нам эту, надо полагать — важную, информацию. Но мы говорили вообще, о картине в целом, не о новостях. Кстати, я почему-то не видел ничего такого в газетах.

— Папа, ну откуда это будет в газетах. Вам директор что-то писал?

Эмма и Дэн переглянулись.

— Дэн, тебе директор что-то писал?

— Нет. А тебе?

— Нет. Гермиона, нам твой директор ничего не писал.

— Тогда откуда вы… то есть вы ничего не знали!

— Гермиона, деточка, сама посуди. Откуда глупые маглы могут знать такие важные вещи?

— Папа, это совсем-совсем не смешно! Вы в опасности, вся Британия в опасности!

— А тебе, милая, потребовалось непременно подслушать наш разговор, чтобы нам об этом сообщить? Ладно, поздно уже. Иди отдыхай. Завтра расскажешь нам про вашего ожившего директора, которого нельзя называть.

Биение в висках теперь сопровождала ломота в затылке, в горле пересохло, но Гермиона все же нашла в себе силы продолжать:

— Да что ж это такое с вами! Директор Дамблдор, он, наоборот, борется с Волдемортом, ну или с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

— Борется? Зачем?

— Мама, ну чтобы защитить вас! Волдеморт ненавидит маглов и маглорожденных, как я.

— Почему?

— Волдеморт считает, что маглы неполноценные, как животные, злые и опасные.

— Понятно. А директор наоборот?

— Да.

— «Да» значит, что директор не считает маглов неполноценными, я правильно понял?

— Ну да, конечно.

— И вас тоже так учит?

— Ну конечно!

Эмма похлопала Дэна рукой по колену. Дэн надел очки и совершенно спокойным голосом сказал:

— Гермиона, нам важно получить от тебя от тебя ответы на некоторые вопросы.

«Вот ты и попалась, — подумала Гермиона. Развели как ребенка».

— Конечно, папа. Что вы хотите знать?

И первыми же вопросами он опять вывел Гермиону из состояния, когда ей уже показалось, что она начала понимать родителей, и сейчас — так или иначе, но все разъяснится и наладится.

— Гермиона, ты совершала уголовно наказуемые проступки?

— Папа!

— Да или нет?

— Конечно нет!

— Ты беременна?

— Папа!

— Извини, Гермиона, «папа» у тебя сегодня значит «да» или «нет»?

— Нет, и я вообще не понимаю…

Эмма опять похлопала Дэна по колену.

— Гермиона, пожалуйста, давай не будем устраивать тут соревнования, у кого громче голос, а ты просто постараешься один раз честно ответить на наши вопросы, чтобы мы поняли, в каком положении мы вообще находимся и что делать дальше. Это не займет много времени, я обещаю. Хорошо?

— Да, мама.

— Ты больна или проклята и тебе уже невозможно помочь?

— Нет.

— Тебе можно помочь, но болезнь твоя неприличного толка?

— Нет.

— Ты втайне от нас вышла замуж?

— Нет.

— Твои друзья совершали уголовные преступления?

— Нет.

— Ты или твои друзья совершили нечто настолько постыдное, что обсуждать это с другими людьми не представляется возможным?

— О боже, нет!

— Может быть, ты узнала, что мы не твои родители, и называешь нас так только по привычке, но на самом деле не считаешь нас семьей?

На это Гермиона смогла только молча мотать головой.

Тут уже Дэн похлопал жену по колену. Эмма посмотрела на него. И кивнула.

— Хорошо, Гермиона. Мне показалось, что мы можем считать, что ни ты, ни твои друзья не совершили ничего такого, что если бы мы узнали о ваших поступках, то встали бы перед моральной дилеммой, следовать ли нам требованиям закона или пытаться защищать вас. Это так?

— Да, папа.

— Еще мне показалось, что лично ты не совершила ничего такого, в чем тебе должно быть настолько стыдно, что ты никогда, ни при каких условиях не сможешь нам в этом признаться. Если я ошибаюсь, то обещаю никогда не пытаться добыть эту информацию ни от тебя, ни от кого-либо другого. Но мне нужно знать ответ. Это предположение верно?

— Да.

— Хорошо. Может быть, у тебя есть другие важные причины не рассказывать нам ни о своей жизни в школе, ни о жизни твоих друзей? Или все просто, и так же, как этот ваш Волдеморт, ты считаешь нас неполноценными — несчастными маглами, слишком глупыми, чтобы понимать, что у вас творится, и слишком слабыми, чтобы совершать разумные поступки?

Так плохо Гермионе не было никогда в жизни. В голове оглушающе стучало, кожа лица пылала, в глазах все расплывалось. Сил хватило только на «я не хотела, простите меня». Пообещать рассказать «все-все-все» уже не получилось, но иногда люди способны понимать друг друга и без слов.

— Бедная ты наша девочка. Иди к нам.

Следующую четверть часа Гермиона провела, плотно прижавшись к папе и маме, в двойном кольце их рук, и все ужасы последнего года наконец отступили.

У нее все же получилось вернуться домой.

Когда в дверь позвонили, Гермиона складывала посуду в посудомойку. Она уже очень давно не держала в руках грязной посуды, но взялась за дело когда оказалось, что мама руками отмывает ножи и парадные тарелки, которые почему-то не стоило доверять автомату. Гермиона вдруг поразилась тому, что боролась за свободу домовых эльфов, а ведь маглы всю свою жизнь, день за днем, переделывают множество примитивной ручной работы, не в состоянии ни произнести заклинание, как волшебники, ни щелкнуть пальцами, как это делают эльфы. О маглах она даже не вспомнила.

Как так получилось, что маглы… нет, не маглы — люди, она же сама не так давно была такой, почти как все, только со странными происшествиями вокруг, как когда страницы ее книг сами перелистывались, когда ей не хотелось вынимать руки из-под теплого пледа. Как так получилось, что она вслед за остальными магами в Хогвартсе, за теми же Уизли, стала волшебницей, окруженной маглами? Кто она теперь? Ее покусали слизеринцы, или родители опять правы, и разница между Слизерином и Гриффиндором куда меньше, чем ей казалось? От богатства вариантов и следствий захватило дух. Теперь ей найдется чем загрузить себя на несколько недель минимум. В книжный надо будет сходить… От раздумий ее отвлек незнакомый женский голос из прихожей.

— Гермиона, познакомься, это Синтия.

— Очень приятно, Гермиона.

— Рада с тобой познакомиться. Можешь называть меня Синди.

Синтия оказалась рядом, и Гермиона пожала протянутую ладонь, теплую и крепкую.

— Синтия поможет нам разобраться в том, что у вас там происходит.

— Мама?

— Гермиона, Синтия знает о мире магии, и она нам очень помогла, когда мы переживали о том, что с тобой происходит. Мы с папой считаем, что она может помочь и вам. Она тоже магла, но не глупая и не слабая…

— Мама!

— Извини, детка. Синтия хотела с тобой познакомиться, потому что у нее тоже есть проблемы. Это идея папы — пригласить ее как можно раньше. У Синтии есть такие свойства разума, которых нам с папой сильно не хватало. Мы ей очень благодарны и будем рады, если ты сможешь ей помочь. А принимать ли вам помощь от нее — это, конечно, ваше дело.

Через несколько минут все расселись за круглым столом в гостиной с видом на сад, налили каждому по стакану воды, а кувшин придвинули Гермионе.

— С чего начинать?

— Одним блоком сразу за четыре года будет, наверное, очень тяжело. Гермиона, ты лучше знаешь, что у вас происходило и как это лучше периодизировать. Постарайся выделить главное в каждом периоде. Мы, если не возражаешь, будем иногда задавать вопросы, а потом попробуем как-то подвести итог.

— На самом деле рассказывать не так сложно. Каждый год сильно отличался от предыдущих, так что получится четыре рассказа. Сложно будет вам слушать. Пообещайте мне, что не будете ужасаться слишком явно. Мы все живы и здоровы, так что это как страшная сказка с хорошим концом. Надо просто дослушать до конца. Хорошо? Обещаете?

— Конечно, милая. Мы будем мужественны, а папа еще и будет держать меня за руку. А я его. Начинай.

* * *

— На первом курсе я подружилась с Гарри Поттером и Роном Уизли. Мы случайно узнали, что в запретном коридоре на третьем этаже спрятано что-то очень ценное, что уже пытались украсть из Гринготтса в тот день, когда в банк заходили Гарри с Хагридом, хранителем ключей Хогвартса. Эту ценность охранял огромный волшебный пес Хагрида. Мы не лезли туда нарочно, так случайно получилось из-за глупых мальчишеских ссор со слизеринцами. Потом мы вычислили, что это должен быть философский камень, созданный другом директора Николасом Фламелем, который директор взял на сохранение. Один из учителей показался нам подозрительным. Он почему-то очень невзлюбил Гарри, а Гарри невзлюбил его. Этот учитель, его фамилия Снейп, постоянно попадался нам в разных двусмысленных ситуациях, и сначала Гарри начал за ним следить, несмотря на то, что директор всегда говорил, что доверяет ему, а потом и мы с Роном начали ему помогать.

Следили мы за ним потому, что философский камень мог помочь оживить Волдеморта. За камнем действительно охотился Волдеморт, только не с помощью Снейпа. Волдеморт вселился в другого учителя, на вид совершенно безобидного, по фамилии Квиррелл. Как потом оказалось, именно он стоял за многими происшествиями этого года. Он выпустил из подземелий горного тролля, чтобы попробовать в суматохе завладеть камнем, он выходил в Запретный лес, убивал там единорогов и пил их кровь, чтобы продлить свою жизнь.

После экзаменов, когда директор покинул замок, Квиррелл таки прошел мимо собаки Хагрида и других ловушек. Мы с Гарри и Роном пробовали предупредить нашего декана, но она от нас отмахнулась. Тогда мы решили сторожить камень сами, но увидели, что собаку уже усыпили. Допустить возрождения Волдеморта было нельзя, поэтому мы попробовали его перехватить. До последней комнаты дошел только Гарри. Там на него напал этот учитель, но оказалось, что у Гарри осталась от мамы какая-то защита против Волдеморта, и Квиррелл умер, а дух Волдеморта сбежал.

Гермиона пила воду, Эмма и Дэн переглядывались, не зная, что сказать, а Синтия что-то быстро черкала в блокноте.

— Гермиона, у меня много вопросов. Можешь не отвечать, но хотя бы послушай.

— Как вы установили связь между ограблением и охраной коридора?

— У Хагрида в хижине была вырезка из газеты. Гарри заметил, что ограбление было на его день рождения, как раз в тот день, когда они были в банке с Хагридом. А Хагрид при нем забирал маленький сверток из сейфа, в котором больше ничего не было.

— Как вы догадались, что это философский камень?

— Ммм, Хагрид сказал, чтобы мы не лезли в дела директора и Фламеля. Мы нашли, что Фламель — создатель философского камня. Гарри сказал, что то, что Хагрид забирал, было маленьким и твердым.

— Откуда стало известно, кто выпустил тролля?

— Об этом сказал Гарри сам этот учитель с Волдемортом в голове. Уже в комнате с камнем.

— А откуда вообще взялся этот тролль?

— Квиррелл привел его для защиты камня.

— То есть в замке были люди, которые знали, что тролля привел Квиррелл?

— Получается, так. Не знаю, знали ли деканы, которые помогали делать ловушки, но директор не мог не знать.

— Откуда известно, что единорогов убивал Квиррелл?

— Тоже сам сказал. Гарри видел, как пили кровь, но не разглядел, кто это был.

— Гарри видел, как пили кровь единорогов? Где? Когда? Кто еще это видел?

— У нас была отработка в Запретном лесу, и так получилось, что собака Хагрида, с которой шли Гарри и один противный слизеринец, сбежала, и слизеринец тоже, и Гарри оказался с убийцей единорогов один на один, но его спасли кентавры.

— Собака Хагрида. А сам Хагрид где был?

— А Хагрид был со мной и Невиллом, тоже с нашего курса.

— Тоже в лесу?

— Да, мы искали раненых единорогов.

— В Запретном лесу кто-то убивал единорогов, и этих единорогов искали Хагрид и первоклассники, я все верно услышала?

— Да.

— И часть первоклассников шла отдельно, в сопровождении собаки?

— Да.

— И они нашли убийцу единорогов, который как раз пил кровь. Это были дети, от которых хотели избавиться? Один, если я правильно поняла, герой магического мира, Мальчик-Который-Выжил, а второй?

— Второй — Драко Малфой. Его отец был сторонником Волдеморта, но когда тот развоплотился, то откупился от тюрьмы. Тоже очень противный тип.

— Почему было сложно пройти мимо собаки Хагрида, которая охраняла камень?

— Это была волшебная собака. Большая. С тремя головами. Цербер. У нее высокая сопротивляемость к магии.

— Но ее усыпили. Как?

— Оказалось, она засыпает под звуки музыки.

— Если это так просто, почему этот Квиррелл-Волдеморт не прошел мимо собаки раньше?

— Сначала не знал как, а потом ждал, когда директор покинет замок.

— А как он узнал, как пройти?

— Мы точно не знаем, но Хагрид как-то напился с одним незнакомцем в капюшоне и, возможно, проболтался ему. Это мог быть сам Квиррелл или какой-то другой помощник Волдеморта.

— Гермиона, последний вопрос. Вот этот Квиррелл-Волдеморт, что у него была за маскировка, что его никто не заподозрил?

— Ну, у него вообще-то был большой фиолетовый тюрбан, и от него постоянно пахло чесноком, потому что он боялся вампиров. И еще у Гарри болел при нем шрам, но мы тогда не поняли отчего. И он заикался. И вообще был какой-то бестолковый.

— Понятно. Спасибо. У меня больше вопросов нет. У твоих родителей есть, но прежде чем они тебя растерзают, я бы хотела, чтобы ты сама посмотрела на мои записи и сказала, какие ты видишь закономерности.

Синтия последовательно вырывала листы из своего блокнота и раскладывала их перед Гермионой на две неровные кучки, слева и справа от нее.

— Синтия, — сказала Гермиона сиплым голосом.

— Выпей водички.

— Это же невозможно!

— Что невозможно?

— Хагрид. Он же, он же…

— Вы его считали простачком? А теперь ты понимаешь, что он играл вами как хотел? Я правильно поняла? Не отвечай, и так понятно. А Квиррелл-Волдеморт под кого маскировался? Под гения? Ладно, поймешь еще, что маскировка под чудаков — одна из самых эффективных. Вроде как они и на виду, но никто не принимает их всерьез, поэтому на них редко падает подозрение.

Впрочем, Гермиона, не зная еще, в какой глубины кроличью нору она угодила, быстро собралась.

— Синтия, а ты откуда это все знаешь?

— Я? Гермиона, я вообще ничего не знаю. Я только записала ключевые слова, которые ты произносила. Потом спросила обо всем, что мне было непонятно. Я не слишком умна, мне почти все было непонятно, поэтому я просто записала твои ответы. А потом показала их тебе. Это все. Остальное сделала ты сама. Только не думаю, что ты закончила. Наверняка ты еще что-то сможешь добавить. Посмотри еще раз, а мы с твоими родителями чаю выпьем пока.

* * *

— Синтия, это же ужас какой-то.

— Какой?

— Ну, Хагрид, ему же директор поручал камень забрать, значит, он Хагриду доверяет?

— Не знаю. Наверное.

— Так это же получается, что Хагрид… или… Нет, так же еще страшнее получается!

— Давай, пугай нас.

— Получается, или Хагрид помогал Волдеморту завладеть камнем… но тогда почему он ему просто камень не отдал? Гарри говорил мне, что они встретили Квиррелла в Дырявом Котле в тот день. Или Квиррелл тогда был сам, без Волдеморта. Точно, Гарри не говорил, что у него там шрам болел. Или Хагрид помогал заманивать Гарри к Волдеморту? Я ничего уже не понимаю!

— Гермиона, ты знаешь куда больше меня — тебе и думать. У тебя наверняка есть еще много разных фактов. Их тоже надо вот так написать и добавить к этому пасьянсу. Но не думай, что будет легко. Это очень просто — найти одного подозреваемого, неважно — Снейпа или Хагрида, и все валить на него. Скорее всего, ты совершишь ошибку. Игроков часто не один и не два, они могут друг другу мешать, поэтому события будут хорошо объясняться, только если найти их всех.

С другой стороны, если ждать, пока тебе станет известно абсолютно всё, абсолютно точный ответ может уже никому не понадобиться. Вопрос о том, когда сведений уже достаточно, чтобы посчитать, что уже знаешь истинную подоплеку событий, и начать действовать, в общем виде неразрешим. Лично я постоянно пересматриваю, что мне известно. Можно сказать, живу в вероятностном мире и стараюсь, чтобы мои действия улучшали ситуацию в большинстве воображаемых мной раскладов.

К сожалению, уже поздно. Мне пора.

— Но ты еще придешь?

— Конечно. Завтра же. Дэн, Эмма!

— Да, конечно, Синтия, мы же обещали.

— Что вы ей обещали?

— Что не будем тебя ругать и вообще высказывать тебе наше неудовольствие, связанное с тем, о чем ты сама добровольно расскажешь.

— Синтия, я люблю тебя!

— Все, до завтра. Доброй ночи.

Гермиона встретила Синтию у двери. Растрёпана она была еще сильнее, чем вчера, тени под глазами намекали на ночь без сна — или почти без сна.

— Синтия, пойдем, послушай, что у меня получается. Я... я просто не могу, я взорвусь сейчас!

— Конечно, пойдем. Только ты мне ничего не говори.

— Как же так?! У меня такое получилось, что аж жуть, я сама себе не верю. Давай ты посмотришь быстренько?

— Думаю, у меня есть идея получше. Давай ты, наоборот, постараешься временно все забыть, и мы займемся вторым годом. Ты же родителям ведь не рассказывала еще, верно? Они, в отличие от меня, не со вчера ждут, а два года. Дэн, Эмма, доброе утро!

— Доброе утро, Синтия. Все накрыто, чай заваривается. Мы готовы начинать.

— Второй год начался с драки в книжном магазине в Косой аллее. Сцепились отец Рона и отец этого противного слизеринца Малфоя. Никогда не видела, чтобы взрослые маги на кулаках дрались. Гарри потом сказал, что ему показалось, что сразу после драки Малфой сунул сестре Рона какую-то черную тетрадку, но он не придал этому значения.

Тетрадка была с секретом. В ней была частица души Волдеморта, и когда Джинни, это та сестра Рона, начала в ней писать дневник, тетрадка отвечала. И пока отвечала — она подчиняла себе Джинни и пила ее силу. Джинни, сама того не зная, выпускала из Тайной комнаты чудовище Салазара Слизерина. Слизерин — это один из основателей Хогвартса, который жил тысячу лет назад. На первый раз чудовище чуть не убило кошку завхоза, а на стене была надпись «Тайная комната снова открыта, трепещите, враги наследника». Какое-то время ничего не происходило, а потом начались нападения на студентов.

Мы тогда не знали, что это за чудовище, но догадались, что это какая-то змея, потому что только Гарри его слышал, а в Хогвартсе только Гарри умеет разговаривать со змеями. Уже ближе к концу года, после того как у Хагрида передушили всех петухов, я догадалась, что это василиск, но когда хотела проверить свою догадку, застыла сама.

Хагрида арестовали. Оказывается, пятьдесят лет назад в замке погибла ученица, и в ее смерти обвинили Хагрида, потому что он тогда выращивал ядовитого паука-акромантула. Хагрид любит всяких страшных зверей. Он успел шепнуть Гарри и Рону, что пауки могут подсказать ответ. Гарри и Рон пошли к паукам в лес, и там их чуть не съели, но они все же получили подсказку и догадались где искать вход в Тайную комнату.

Сделать ничего не успели, потому что проклятая тетрадка опять подчинила себе Джинни. Когда Гарри и Рон пришли в учительскую все рассказать, в школе началась тревога, потому что Джинни пропала, а на стене появилась надпись, что она останется в Тайной комнате навеки. Учителя растерялись, Гарри с Роном тоже, а потом решили найти учителя Защиты, чтобы он им помог найти Джинни. Учитель пытался напасть на них и сбежать, но они его обезоружили и заставили пойти с собой. Гарри открыл проход, они спустились в подземелье. Там учитель запаниковал, отобрал у Рона палочку и попробовал стереть им память, чтобы сбежать, но палочка Рона была поломана, и учитель случайно стер память сам себе. Одно из заклинаний ударило в потолок, и Рону завалило проход, поэтому Гарри опять пришлось идти вперед одному.

Книжка выпила столько сил из Джинни, что с Гарри разговаривал уже почти телесный молодой Волдеморт. Оказалось, он создал эту книжку еще в школе. Точнее, тогда его звали Том Риддл, но он уже придумал себе новое имя. В общем, Волдеморт натравил на Гарри василиска, но Гарри победил василиска с помощью феникса директора и меча Гриффиндора, а потом уничтожил книжку ядовитым клыком. Сам он был ранен, но феникс его вылечил своими слезами. Джинни очнулась. Нас всех расколдовали. Хагрида отпустили и разрешили использовать волшебную палочку.

Чуть не забыла. Когда Хагрида арестовывали, тогда же и директора отстранили. От этого, конечно, никому лучше не стало, а когда Гарри победил, директора опять восстановили. Это тоже Малфой запугал попечителей и заставил отстранить Дамблдора.

— Преинтересный рассказ. Спасибо. Если тетрадь Волдеморта подкинул Малфой и ему же удалось отстранить на время вашего директора, то это интрига или Малфоя, или Волдеморта. Тут вроде бы все понятно. Вопросы скорее по чудовищу. Начнем с простого. Что такое василиск?

— Это такая огромная змея. Его называют Король Змей. Искусственно выведенное существо. Очень долго живет, очень сильное, очень ядовитое, да еще умеет убивать взглядом. Жертва превращается в камень. Потом выяснилось, что если на него смотреть не прямо, а через отражение или какой-нибудь предмет, то только становишься твердой, думаешь и чувствуешь ужасно медленно, но не умираешь.

— По школе ползал огромный Король Змей, способный убить одним взглядом, но его не пытались поймать и школу на закрыли? Почему?

— Никто не знал, что это василиск. Никто, кроме закаменевших, его не видел. Он ползал по трубам внутри стен, а выползал в заброшенном женском туалете с привидением. Потом оказалось, что это привидение той девочки, которую василиск убил в прошлый раз, пятьдесят лет назад, когда его выпустил сам Волдеморт. Но тогда никто не понял, что произошло, а Волдеморт обвинил Хагрида, который тоже был студентом. Волдеморт был старостой школы, и ему поверили все, кроме Дамблдора, но Дамблдор еще не был директором, и Хагрида исключили и сломали его палочку, то есть запретили колдовать.

— Хагрид, когда отправлял Гарри и Рона к паукам, он знал, что это за пауки?

— Шли они за пауками, убегавшими из замка, но пришли к потомкам Арагога, того первого паука, которого Хагрид вырастил.

— То есть Хагрид знал, что это ядовитые пауки, и посоветовал двум школьникам к ним сходить в гости?

— Ну, он думал, что их не тронут, потому что его самого пауки никогда не трогали.

— Кто-то кроме вас знает о том, что Гарри и Рон были в лесу и их чуть не съели?

— Э-э-э, не знаю.

— То есть в лесу находится неизвестное количество ядовитых пауков, которые могут запросто съесть школьника, но вас это совершенно не волнует?

— Ну, в Запретном лесу много всяких опасных существ. Он поэтому так и называется, что школьникам туда ходить запрещено.

Синтия пыталась как-то утрясти всю эту дичь у себя в голове. Такое отношение к смертоносной фауне она бы ожидала услышать от девочки из Камбоджи. После многолетнего террора с массовыми убийствами и публичными казнями, иностранных солдат, которые не то захватчики, не то освободители, но уж точно не ангелы, такие мелочи, как тигры в джунглях, уже не пугают.

— Теперь мне стало еще интереснее. Кто на год раньше отправил в лес с огромными ядовитыми пауками двух первоклассников в сопровождении собаки? Вам Хагрид приказал туда идти?

— Да. То есть нет. Сначала нас позвал на отработку мистер Филч, завхоз. Он нас отвел к Хагриду.

— И в какой момент обычная отработка превратилась в этот смертельный аттракцион?

— Не знаю, Синтия. Мне почему-то очень страшно становится. Страшнее, чем тогда ночью в лесу. Наверное потому, что тогда я шла рядом с большим, сильным и добрым Хагридом…

— Так, стоп. Вы туда НОЧЬЮ ходили? Дети. В Запретный лес. В лес с огромными ядовитыми пауками. Ночью. Искать убийцу. И единственный взрослый бросил двух детей посреди леса в сопровождении одной только собаки. Гермиона, это уже всё, или я еще что-то пропустила?

Дэн, плесни мне чего-нибудь на два пальца. И себе тоже. Поражаюсь вашей выдержке.

Дэн открыл бар и щедро налил коньяка в три широких бокала.

— Мы же врачи, Синтия. Мы умеем сдерживаться, хотя это и не легко. Нам повезло, что ты разбираешь весь этот кошмар с таким хладнокровием и дотошностью. Но вообще, конечно, это не школа магии. Это ожившие кошмары Кафки, где монстры ставят эксперименты на маленьких детях.

Синтия заставила себя молча отрешиться от услышанного и сконцентрироваться на коньяке, более чем просто хорошем, и не столько ради удовольствия, но чтобы не сорваться. Нужно было ослабить давление на Гермиону, чтобы суметь помочь девочке самой продолжать анализировать события, не пытаясь защищать себя, друзей или других людей, которых она может уважать, и кто, как подозревала Синтия, и стоит за всеми этими танцами со смертью.

— Гермиона, прости меня. Я действительно слабая магла, на которую слишком много свалилось. Но ты сильная девочка, поэтому ты сейчас соберешься и назовешь всех действующих лиц этой истории еще раз. С самого начала. Кстати, за что вам назначили отработку?

— Ну, Хагрид пытался завести себе ручного дракона… да, да, я понимаю, опять Хагрид, а мы просто как слепые котята видели только глуповатого здоровяка, а сами были такие умные и самостоятельные, что куда там. Неважно. Дракон рос слишком быстро, и мы нашли, как отправить его в заповедник. У Рона брат драконолог, и он с друзьями дракона забрал. А на обратном пути нас поймала декан. Сняла кучу баллов и влепила нам отработку.

— Ваша декан знала, что отработка будет вечером в лесу?

— Нет. Ой! Она же нас сама привела на отработку к Филчу поздно вечером. То есть отработки у нас почти всегда вечером после занятий, но в этот раз нас собрали уже после отбоя. Знала ли она про то, что мы пойдем в лес, я не могу сказать.

— Декан — это вашего факультета декан, которая от вас отмахнулась, когда вы хотели предупредить администрацию, что кто-то хочет украсть камень?

— Да, она.

— И твое мнение?

— Не знаю… может быть, она просто такая же слепая, как и мы?

— Не удивлюсь. Наблюдательные люди умны почти всегда, но среди кажущихся умными просто поразительно много слепых. Так увлекаются своими идеями, что дальше собственного носа не видят.

Ладно, Гермиона, мы сильно отвлеклись от второго года. Вот ты догадалась, что это василиск. Это было очень сложно?

— Довольно сложно. Василиск обычно убивает, а в тот год никто не умер. Я догадалась, только предположив, какое влияние могут иметь отражения и фильтры.

— А Гарри кому-нибудь кроме тебя рассказывал, что он слышал змею?

— Кажется, да. Но он тогда еще не знал, что это змея. Просто только он слышал голос.

— И никто не знал, что он умеет говорить со змеями?

— Тогда никто. Потом уже у нас был в школе дуэльный клуб, и там Гарри, чтобы спасти другого мальчика от змеи, приказал ей убираться. Тогда уже вся школа узнала.

— А откуда появилась эта змея?

— Ее наколдовал тот самый противный Малфой. Он хотел натравить ее на Гарри, но так получилось, что змею отбросило к Джастину, и тот очень испугался.

— И часто у вас дети в школе наколдовывают змей?

— Э-э-э… нет, я только тогда видела. Ой, перед тем, как Малфой наколдовал змею, ему профессор Снейп что-то шептал. А еще раньше профессор поймал нас с Гарри около закаменевшей кошки, и Гарри говорил ему про голос, который он слышит…

Гермиона остановилась, не в силах продолжать. Она смотрела на Синтию с широко открытыми глазами, уголки ее рта подрагивали.

— Синтия, я такая дура! Получается, профессор почти сразу проверил, что Гарри понимает змей. А директор несколько раз говорил Гарри, что доверяет профессору. Значит, или профессор Снейп директора продолжает обманывать, или директор уже тогда знал, что по замку ползает именно змея. А никаких змей, способных вызывать окаменение, больше нет, только василиск. Я перерыла всю библиотеку…

А еще директор знает, что Волдеморт умеет разговаривать со змеями. А еще он работал в школе, когда василиск убил ученицу в прошлый раз, и тоже знает, где она умерла. И он ничего нам не сказал!

— Гермиона, Гермиона! Остановись! Директор ничего и не должен был вам говорить. Он что, должен был помочь Гарри найти василиска, чтобы Гарри там побыстрее умер?

— Синтия, мне очень нужно поговорить с Гарри. То есть сначала хорошо подумать, но потом все равно поговорить с Гарри.

— Ну так поговори. Это же твой друг.

— Я не знаю как! Если писать письмо, получится слишком длинно, непонятно и неубедительно. И уже было так, что его почту перехватывали. А я не знаю, где он живет, только что с родственниками, которые его очень не любят. Они могут не разрешить ему сюда приехать и сами точно не повезут.

— Напиши письмо или позвони по телефону и узнай адрес.

— Телефона я тоже не знаю. И в адресной книге его нет.

— А как родственников зовут, знаешь?

— Дурсли. Отчим Вернон, его сын Дадли, а как тетку зовут, я не помню.

— Более чем достаточно. Где у вас телефон?

— Эмма, адрес и телефон Гарри я добыла. Но меня не покидает ощущение, что я злоупотребляю вашим добрым отношением. К вам только что приехала дочь, а я здесь толкусь целыми днями и постоянно ее от вас отвлекаю…

— Синтия, прекратите! Вы нам вернули дочь. Я вообще не знаю, что бы мы без вас делали. Она опять вежливо отговорилась бы какими-нибудь общими фразами, приправленными безопасными второстепенными подробностями, и уткнулась в книги. Мы ее каждый год увозили в июле во Францию на три недели, чтобы она хоть сколько-то времени провела именно с нами, а не окопавшись в своей комнате. Но теперь, когда я узнаю, какие кошмарные события вокруг нее происходят…

— Эмма, дорогая!

— Что, дорогой?

— Вокруг Гарри и его друзей, а не вокруг Гермионы. Но действительно, события совершенно неординарные. И что-то нужно делать, и делать срочно. По сравнению с этим ни наша работа в клинике, ни тем более отдых во Франции не кажутся важными. Я прямо завтра с утра позвоню нашему администратору, и она перенесет пациентов так, чтобы хотя бы один из нас был постоянно свободен. И ты, конечно, понимаешь, что тут самое трудное?

— Конечно.

Эмма обошла Дэна, и прижавшись к нему со спины, положила руки ему на плечи.

— Ты сейчас занят решением неразрешимой задачи. Тебе хочется немедленно забрать Гермиону из этой дикой «школы» и из волшебного мира вообще, и от этого Гарри, который на завтрак убивает ядовитых змей, а после обеда — темных волшебников, но ты понимаешь, что она тебе этого не простит. Может и вообще сбежать, и ты ни за что ее не сможешь найти, если только она сама не захочет. И что еще хуже — многие уже знают, что она водится с Гарри, поэтому даже если мы сбежим, ее все равно могут начать искать, и мы ее не сможем защитить. И не морщись. Я же знаю, что ты морщишься. Иди, звони этому Дурслю.

* * *

Дэн вошел в гостиную со странной слабой улыбкой, совершенно не гармонировавшей с темными провалами глаз. «Как будто его посреди приятной беседы ударили ножом в печень», — подумала Синтия.

— Можем забирать его в любое время, — сказал Дэн.

— И не привозить обратно, — добавил он безжизненным голосом.

— Что стоите? Собирайтесь, и поехали! Его там не «не любят». Пока я не упомянул Гарри, со мной общался обычный британец, может быть не образцовой вежливости, но вполне цивилизованный, а после… хорошо, что телефон проводит только звуки, иначе он бы меня всего обплевал. Нечего пацану там делать. Гостевая комната у нас есть. Ну, живее!

* * *

Дэн повел машину в прямо противоположную от Литтл-Уингинга сторону, чтобы побыстрее выехать на скоростное шоссе, но и там движение то оживлялось, то замирало. Во время одной из остановок Дэн пристально посмотрел на Синтию, сидящую на переднем сидении.

— Скажите, Синтия, каковы ваши цели?

— Что вы имеете в виду, Дэн?

— Синтия, вы очень эффективны во всем, что вы делаете. Слишком эффективны, чтобы я мог считать вас досужей физкультурницей, случайно попавшейся нам на пути. Давно вы следите за нами?

— Я узнала о вашем существовании меньше двух недель назад.

— И вы никогда раньше не были в нашем доме. Это было заметно. Но такие совпадения слишком маловероятны. Я говорю не только о том, что вам нужна помощь Гермионы и вы появляетесь в нашей жизни прямо перед ее возвращением. Вы же ничего не упускаете из виду. Я не знаю, можно ли застать вас врасплох. Но вы, ничего не замечая, выбегаете прямо перед нашей машиной, хотя мы ехали совсем не быстро, может быть, пятнадцать миль в час.

— Дэн, тебе не кажется, что это паранойя? Синтия что, сама бросилась под машину? Даже на такой скорости можно было получить инвалидность на всю жизнь, а ударившись на два дюйма ближе к уху — и умереть.

— Эмма, подожди. Синтия, если мои представления о вашей работе верны, вы вряд ли можете позволить себе быть откровенны. Но позвольте спросить вас еще раз. Каковы ваши цели?

— Прямо сейчас я хочу помочь детям. Еще, как я и говорила, я хочу, чтобы они помогли мне. Если у них это получится, я надеюсь сделать так, чтобы у них получилось вырасти без особых приключений и без необходимости воевать с волдемортами.

— Спасибо, Синтия. Пока что этого достаточно.

* * *

Худой парень в круглых очках, грязных линялых штанах и обвислой застиранной футболке размера на три больше нужного валялся на аккуратно подстриженной траве под прикрытием аккуратно обрезанных кустов и смотрел в небо. Небо было чистым, глубокого синего цвета.

Если бы Гарри Поттера, так звали молодого человека, спросили, что есть в его жизни хорошего, небом список мог бы начаться и закончиться. Совсем недавно он чуть не погиб, и только благодаря беспечности на голову более сильного противника смог сбежать и захватить с собой тело одного из лучших студентов Хогвартса, которого непрезентабельно выглядевший предатель смел с доски жизни небрежным движением палочки. Зеленый луч — и нет человека.

Правда, Гарри помог еще и странный эффект взаимодействия двух волшебных палочек, его и Волдеморта, и над его природой стоило бы поразмыслить, но сознание постоянно затапливало страшными картинами. Кровь, капающая с обрубка руки, безносый Волдеморт с горящими красными глазами, вылезающий из котла в новом нечеловеческом теле, безмолвный круг врагов в черных мантиях. Когда Гарри вернулся, директор выдоил из него все детали, оставив совершенно без сил. Гарри не смог поделиться деталями произошедшего на кладбище даже с друзьями, ограничившись только кратким пересказом.

Особенно противно было от того, что директор опять, не слушая никаких возражений, запер его к Дурслям. Где-то в большом мире Волдеморт собирает силы, Дамблдор с помощниками тоже не сидит на месте, и только Гарри проводит время в этом проклятом доме то выполняя вздорные требования родственников, то просто скрываясь от них.

Один раз его вытащили отсюда братья Уизли. Три года назад они втихаря взяли заколдованную отцом машину, прилетели в Литтл-Уингинг посреди ночи и выкрали Гарри прямо из комнаты на втором этаже, где он тогда был заперт на замок. Это была, наверное, лучшая ночь в его жизни.

Второй раз Гарри спасло чудо. Сестру Вернона, противную тетку, любившую собак куда больше людей, не исключая даже Дадлички, страшно раздуло, когда Гарри потерял контроль над магией. Тогда он сбежал из дома в ужасе. Несовершеннолетним волшебникам строго запрещается колдовать на каникулах. Его могли за это нарушение выгнать из школы и лишить права использовать магию, но обошлось. Сам министр магии встречал его у входа в Косой переулок. Оказывается, за Гарри мог охотиться сбежавший из тюрьмы якобы-правая-рука-Волдеморта Сириус Блэк, и министр был доволен уже тем, что Блэк не успел добраться до Гарри.

Кстати, Блэк тоже мог бы хотя бы черкнуть пару строк, раз уж он оказался его крестным отцом. Да, Блэку приходится скрываться, потому что свидетелю, который мог бы его оправдать, пусть и невольно, удалось сбежать в неразберихе, которой помог конфликт старых школьных врагов, но неужели Сириус не может ничего придумать?

Внимание Гарри привлекло негромкое урчание мотора и шорох шин. К его немалому удивлению, автомобиль остановился прямо за кустами. Улица была узкой, и все соседи парковались на подъездных дорожках к гаражам. «Интересно, к кому это гости?, — подумал Гарри. — К мисс Фигг, кажется, не приезжал никто и никогда, а Дурсли терпеть не могут сюрпризов». Четыре раза хлопнули двери.

— Вот тут он должен жить, номер четыре, — сказал знакомый звонкий голос, который Гарри тем не менее никак не ожидал услышать на Тисовой улице. Гермиона никогда раньше не была здесь, и расставаясь с ней два дня назад, он даже не надеялся увидеть ее раньше августа. Директор школы Дамблдор каждый год с упорством, достойным лучшего применения, требовал, чтобы Гарри проводил на Тисовой как минимум месяц, «чтобы восстановить защиту», и никогда не поощрял друзей его навещать.

Гарри рос в этом доме с тех пор, как его родители погибли в 1981 на Хэллоуин, но никакой защиты ни разу не почувствовал. Наоборот, этот дом прочно ассоциировался у него с оскорблениями и побоями. Конечно, ни тетка, ни ее муж сами его не били, но толкнуть так, чтобы он больно ударился, или кинуть в него чем-нибудь было в порядке вещей, а их сын Дадли с дружками и вовсе занимался спортивной охотой на Гарри, и когда считали, что соседи не увидят их забав, например в сумерках, запросто могли избить его прямо перед домом. В общем, если какая-то защита для него в этом доме и была, то очень несовершенная.

Гарри тихо встал с травы и пошел за компанией, идущей перед ним к теткиному дому. Гермиона шла между слегка полноватым мужчиной среднего роста в светлом костюме и шляпе и своей практически копией, лишь немногим более плотной, но с точно такими же непокорными густыми каштановыми волосами. Со стороны мужчины и чуть подотстав шла блондинка среднего роста. Руки ее явно были мускулисты, с минимумом жира. Крепкая задница, туго обтянутая джинсами, притянула взгляд. Гарри не часто разглядывал женщин сзади. Возможно. потому, что под мантиями мало что можно было разглядеть.

Гермиона… с родителями, наверное, подошли к двери. Гарри не стал дожидаться, пока мужчина позвонит.

— Меня ищете?

* * *

Дурсли вели себя удивительно корректно. Гарри не ломал себе голову, кто именно их утихомирил, а просто собрался со всей возможной скоростью. Залог мирного сосуществования с Дурслями — держаться от них подальше.

Несмотря на воскресенье, «Ягуар» Грейнджеров то и дело наглухо застревал в пробках. Хотя в просторной машине работал кондиционер, езда в рваном ритме изрядно утомляла. «На метле было бы намного удобнее и быстрее», — подумал Гарри. Добирались чуть ли не три часа. К концу пути все в машине были какими-то помятыми. За всю дорогу Гермиона только сказала, что ей нужно, чтобы он ее очень внимательно выслушал и сам много чего рассказал, но потом, потом. Сначала душ, обед и отдых.

Блондинка в джинсах по приезде немедленно испарилась, но с ней договорились встретиться завтра с утра.

Гарри досталась светлая большая спальня с обычной магловской простой деревянной кроватью, но с удобным матрасом, мягкими подушками и душистым бельем, и только Гермиона капнула дегтя.

— Гарри, я уже освободила тут всех домовиков, поэтому если только попробуешь развести здесь такой же свинарник, как на Тисовой, я тебя самолично заставлю вылизать всю грязь языком.

* * *

После обеда Гермиона подхватила Гарри под руку и потащила за собой через маленький мощеный задний дворик у самого дома и чуть вниз, на тщательно подстриженную лужайку, обрамленную деревьями, скрывавшими ее от соседей. Ближе к дальнему от дома краю лужайки росло раскидистое дерево, название которого Гарри так и не выучил в школе. Меньше чем растительность его интересовали разве что червяки и длинные слова с измами на конце. Под деревом Гермиона повалилась прямо на траву.

— Кто первый рассказывает?

Гарри уже насмотрелся сегодня на небо, поэтому прислонился спиной к дереву и начал разглядывать Гермиону. Он уже давно не видел ее в легкой одежде и без мантии, и уж тем более не видел ее одновременно так близко и один на один. Даже когда они отдыхали где-нибудь на берегу Черного озера, все равно хоть кого-то из других студентов Хогвартса было или видно или слышно. А тут она выглядела совершенно расслабленной, и Гарри не мог не заметить, какие у нее тонкие щиколотки, нежная кожа живота выглядывала из-под чуть задравшейся футболки, которая к тому же заметно оттопыривалась на груди. Даже удивительно. Гермиона всегда ела мало и без энтузиазма и выглядела скорее худой, чем стройной. Дальше взгляд пробежался по тонкой шее, изящному ушку с прядками волос…

— Гарри! Ты меня смущаешь. Ты мой лучший друг, и мне может быть даже приятно, что ты меня разглядываешь. Может быть, Виктор мне не все наврал про внешность, и я не совсем безнадежна, и меня еще кто-нибудь однажды пригласит на бал, но не надо делать лицо, как у Рона при виде этой французской вейлы! Вокруг такое происходит… у меня голова кругом идет. Ты расскажешь что-нибудь или мне начать? Ну говори же!

— Гермиона, давай ты. С чего это вы вдруг за мной приехали, да еще и сразу забрали? Как это Дурсли не устроили скандал, и что это за тетка была с вами?

— Гарри, это не «тетка», она ужасно классная. Ее зовут Синтия. Если бы не она, ты бы так и сидел у Дурслей. Это она тебя нашла. То есть нет, она сначала зачаровала моих родителей, и они устроили мне такую головомойку! Ой, какой это был ужас! Но зато меня саму как будто расколдовали после этого. Оказалось, у меня очень классные родители и все понимают. А я вела себя с ними по-свински, как слизеринка какая-то. Даже вообще непонятно, как так получилось? Не надо на меня так смотреть, я потом объясню.

Говорить в обычном для Гермионы темпе лежа было невозможно, и она уже сидела лицом к Гарри, обхватив руками колени. Гарри старался слушать Гермиону, не косить глазами и никак не выдать, что заметил между ее ногами белую ткань трусиков.

— Родители ее привели. Синтии нужна наша помощь. Она сама не колдунья, но про магов знает, и ей нужна информация. Папа в машине намекал, что она может работать на магловское правительство. Может быть, даже какой-то секретный агент. И я ей рассказала…

— Ты ей рассказала? Что? А Статут?

— Гарри, если она уже знает, значит, я ничего не нарушила. И вообще, я договорить не могу, и ты неправильно понимаешь. В общем, я ей только рассказала, что в школе было, и она как начала уточнять, и задавала простые такие вопросы, а получилось… Гарри, это ужас какой-то. Она сама ни слова не сказала, только показала мне, что записала с моих слов. Гарри, мы такие глупые. Нет, не глупые, совсем не глупые. Мы не только сами кучу подсказок расшифровали, мы еще много всякого нашли и сделали. Но мы наивные. Дети. Маленькие дети, которые вдруг решили, что они уже умные, взрослые и все знают. А нами играли как марионетками. Это куклы такие на веревочках…

— Гермиона. Я знаю, что такое марионетки.

— Ой, прости. Я уже привыкла, что маги не знают, потому что им не нужно за веревочки дергать, чтобы кукол анимировать.

— Ладно, рассказывай, кто нас дергал.

— Гарри, это сложно…

— Почему?

— Потому что, во-первых, она меня предостерегает от поспешных выводов. Говорит, может быть много версий, и все они могут быть немного верны, но могут быть еще такие, что объединяют другие версии между собой, и если их не найти, получится неполная картина, а неполная картина — это тоже заблуждение, и основываясь на заблуждениях, совершаешь неправильные поступки.

В общем, есть глобальное противоречие из-за невозможности получить полное знание вовремя, и если действовать поспешно, то нарастает вал ошибок, и получается примерно как у нас, когда мы постоянно попадали в приключения, из которых выпутывались только чудом, и бездействием в ожидании, пока все узнаешь до конца, что приводит к тому, что ты вообще ничего не делаешь полезного, и в результате проблемы накапливаются, и получается, что разгребает их часто кто-то другой, кто…

Тут Гермиона вытаращила глаза и зажала себе рот обеими руками.

— Гарри! Вторая причина в том, что я боялась, что выводы тебе не понравятся. А теперь я еще больше уверена, что они тебе не понравятся!

— И теперь ты будешь, как Дамблдор, оберегать меня от очередной неподъемной правды?

— Нет, Гарри. И хорошо, что ты сам его назвал. Потому что до меня только что дошло. Синтия же мне не совсем так объясняла, это я для тебя так сформулировала. И то, что у меня сейчас получилось сказать, объясняет Дамблдора, а Дамблдор объясняет почти все остальное…

— Гермиона, я тебя не понимаю. Дамблдор вообще почти ничего не объясняет. Знаешь как я уже задолбался от его умения ничего не объяснять вовремя! Мне и одного Дамблдора хватит. Давай без этих твоих, и рассказывай все, до конца.

Гермиона на минуту задумалась, а потом вскочила на ноги и, ухватив Гарри за руку, потянула его за собой.

— Я тебе сейчас все расскажу. Но не здесь, и не только тебе, а в доме, чтобы родителям потом не пересказывать.

— Ты хочешь все рассказать родителям? Да они тебя вообще в Хогвартс после этого не пустят, меня выгонят обратно к Дурслям, и тебе запретят ко мне подходить. Навсегда.

— Вот и я так неправильно думала, на основании неполной информации. И они тоже так же могли подумать. Но когда я им с Синтией рассказала достаточно, оказалось, что это я дура малолетняя, а мои родители очень классные. Я только сказала, что мне обязательно надо с тобой поговорить, и всё. Синтия тебя нашла, а папа поговорил с Дурслями и сказал, что мы едем тебя забирать. А мама согласилась. Я сама такое даже предлагать не смела… еще одно доказательство того, что я дура набитая, а родители у меня — золото…

— Или Синтия их все же заколдовала, — добавила Гермиона задумчиво.

* * *

Дэн и Эмма давно уже ушли к себе, Гарри тоже чувствовал усталость и улегся на кровать поверх покрывала, подпирая голову рукой, но Гермиона никак не желала понимать намеки и все продолжала вываливать ему свои соображения, наверное уже по четвертому кругу.

— Гарри, ну никак не получается, что Хагрид не заманивал нас охотиться за философским камнем. Без него мы бы не узнали, что коридор не просто закрыт, а что там что-то хранится.

— Ну уж нет, мы туда убегая от Филча попали.

— Как раз да. Мало ли что там люк был под Пушком? Его могли вообще как туалет для цербера использовать. А Хагрид нам заметку подсунул. У него вообще никаких газет в хижине не было никогда, только одна эта статья за все четыре года!

— Ну и что? Все тебе надо заговоры искать. Не мог Хагрид такое с нами делать. Или ты хочешь сказать, он хотел, чтобы мы там в подземелье завязли в этих чертовых силках, сражались с троллем и пили яд от Снейпа? Ну ладно, троллей Хагрид, может, и не боится, но в ловушки Снейпа он бы нас точно не толкал!

— Профессора Снейпа, Гарри. И это не я, это ты вечно заговоры ищешь. Кто весь год подозревал профессора Снейпа вместо Квиррелла?

— Если бы не Снейп, было бы намного лучше. Я бы сейчас с Сириусом жил!

Гермиона замолчала. Встала с пола, где сидела, прислонившись к спинке кресла, и обхватила себя руками.

— Да, я понимаю, у Сириуса интересно и никто не достает всякими глупостями. Не то что тут.

— Стой! Нет, ну куда ты пошла! Ну я же не в этом же смысле. Мне тут нравится, просто, ну ты знаешь. Дамблдор узнает что я здесь, и опять отправит меня к Дурслям. А так я бы мог жить с крестным отцом законно и нормально. А тут я на каждый стук в дверь оглядываюсь.

— Гарри, о профессоре Дамблдоре я тебе пока еще даже не начала говорить, потому что ты вообще меня не слушаешь. А у меня, как я ни пытаюсь придумать другие объяснения, все равно получается, что это именно из-за него тебе приходится раз за разом встречаться с Волдемортом. Нет, дослушай!

Помнишь, я тебе под деревом в саду говорила, что я все поняла? Я поняла, что это, может быть, он и не планировал, чтобы ты постоянно куда-то влипал, а просто такой у директора способ действий. Он сам знает очень много, но ему никогда не бывает достаточно, и он все время ждет, когда будет знать еще больше, чтобы действовать наверняка. А нам постоянно недоговаривает. И получается, что ты вечно бегаешь всех от всего спасать, потому что ничего не знаешь по-настоящему, и из-за этого все время принимаешь неправильные решения…

— Ой, знаешь, Гермиона. Я сам знаю, что все время принимаю неправильные решения. Я тебе еще не говорил, но это не само так вышло, что мы вместе на кладбище оказались и Седрик погиб. Это я ему сказал, что мы вместе за кубок возьмемся, чтобы вместе победить для Хогвартса. И ты, может быть, и права, что если бы я знал, что будет, то я бы никогда ему не позволил это делать… да я и сам бы за него не брался, но при чем тут Дамблдор! Он же тоже не знал, что кубок — порт-ключ!

Голос Гарри начал ломаться, и до Гермионы наконец дошло, что этот разговор для Гарри не просто неприятен, а почти что непереносим. Она подошла к кровати, быстро клюнула его в макушку и вышла из комнаты. Уже в двери она обернулась и сказала:

— К сожалению, ты ошибаешься почти в каждом слове, так или иначе. Я очень хочу тебе это объяснить, просто не получается. Мы завтра идем смотреть, как Синтия устроилась со своим братом, и заодно поговорим о всяком разном. А пока спи. Я опять веду себя как слепая, не заметила, насколько ты устал. Спи.

— Ребекка! Ребекка, стой!

— Анна!

— Попалась! Куда пропала? Я тебя уже месяца два не видела. Ночевать не заходишь, даже не звонишь. Папика себе нашла?

— Фу, Анна. Ты меня вообще за кого держишь? Подруга, называется!

— Я «называется»? Ты сама «называется»! Кто пропал наглухо? Кто минуту назад из шикарной тачки вылез?

— Ничего она не шикарная, обычный «Воксхолл». Я просто уроки вождения беру.

— У папика. На здоровой дорогой машине. Знаешь что, если ты мне сейчас все не расскажешь…

Ребекка уже приготовилась к тому, что мириться придется через полгода, и пакетом сушеных манго ей на этот раз не отделаться, но Анна просто схватила ее за руку и потащила к ближайшему кафе с мороженым, бурча себе под нос: «Ты мне сейчас все расскажешь, все-все-все расскажешь».

Впрочем, Анна всегда была на редкость рассудительна, вот и сейчас сначала позволила Ребекке съесть половину порции мороженого и только потом откашлялась с таким звуком, чтобы даже самой тупой стало понятно, что если она прямо сейчас не начнет признаваться во всем добровольно, то ее сначала распилят самой тупой пилой, а потом самым тщательным образом распишут всеми цветами дерьма всем, кто о ней хоть когда-нибудь слышал, да и тем, кто еще не слышал, — тоже.

— Ладно, короче — работа на меня напала. Знаешь же, что я рисовала понемногу? Ну и вот. Меня наняли костюмы рисовать для одного клуба.

— Ну так показывай давай.

— Это вообще-то закрытый клуб, и мне некисло платят, чтобы я не трепалась.

— Ааа, знаю я такие клубы. Там собираются у которых с проблемами с потенцией и возбуждаются, глазея на молоденьких телочек. Телки ходят в ошейниках и с хвостиками, воткнутыми в задницу, а папики их порют ремнем и розгами, иначе у них не стоит.

— С ума сошла? Где ты вообще такого набралась?!

— Не надо на меня стрелки переводить! Или показывай рисунки, или признавайся уже, что продалась извращенцам. Это все объясняет — и папика в новой большой машине, и что от меня скрываешься.

Выбор был непростым. Местом рисковать не хотелось; с другой стороны, легенду Джон одобрил, никаких отметок из офиса на рисунках не было… ладно, пусть посмотрит.

— Что-то у них тут как-то даже слишком до хрена одежды. Но прикольно. Стиль есть. Для богатеньких клуб, сразу видно. Нормальный человек столько даже на свадьбу на себя не напялит, разве что невеста. Ладно, будем считать, что я поверила, что ты там костюмчики рисуешь. Но с тебя еще про папика в машине.

— Да говорю я тебе — просто учусь водить.

— Ой, только не надо. Машина не от автошколы — те все рекламой расписаны. У тебя что, столько бабосов, чтобы личного учителя нанимать? Может, и на машину копишь?

— Анна, ты меня уже задолбала. Если я говорю, что платят хорошо, значит — хорошо. Я им уже две коллекции сдала, эта третья. Какую-нибудь кастрюлю по объявлению хоть сейчас могу купить, но я хочу нормальную машину, новую. И если хоть кому-то будешь трепаться и меня с этого места попрут, я тебе глаза выцарапаю. Для начала. А потом еще всем расскажу, что ты ходишь в этот твой клуб для извращенцев. Давно на порку подсела?

— Ах ты!

— Короче, ты молчишь как могила, или я тебе такое устрою, что до пенсии икать будешь! Все настроение, блин, испортила. А могли бы хорошо посидеть где-нибудь…

Ребекка кинула на стол пятерку и вышла не оглядываясь.

* * *

— Рон, ты как хочешь, а я все равно поеду в Сильверстоун!

— Как я хочу? Я хочу, чтобы команда проснулась и начала работать. Привыкли, что у них два года подряд была и лучшая машина, и Прост с Мэнселлом, а теперь все, кончилась музыка! Хилл, может, и ничего, но ты видел, сколько ему Шумахер на финише привез? Больше тридцати секунд! Култхард вообще зеленый. А эти ленивые задницы на пит-лейн еле шевелятся. Единственный шанс был — блокировать Шумахера всю гонку, от старта до финиша…

— Не, ну ты прав, конечно, но, по-моему, шансы все-таки есть. Хилл же квалификацию как-то выиграл!

— Может, и есть, но оно мне надо — вставать в воскресенье в такую рань? Ты попробуй еще найди место на парковке, чтобы до трибун меньше часа пешком идти. А потом сидеть там и думать, жрать эту дрянь по пять фунтов порция, или здоровье дороже? Как Шумахер опять победит, я могу и из дома по телеку посмотреть. А ты, Харви, съезди. Я тебя не держу.

— Не, ну интереснее же в компании! У меня, если хочешь знать, никогда и близко не было денег гонку с трибуны посмотреть. Меня отец всего один раз на автодром возил, да и то не на Гран-При. Короче, знаешь что? Я два билета беру по-любому, пока еще хоть что-то в кассах осталось, а ты как хочешь. Поедешь — хорошо. Нет — я кого-то из своих зацеплю. Хотя два билета мне и дорого…

— Лады. Кстати, как там ваша с Синтией новая конура?

— Да не знаю. Мне как-то непривычно. Здоровая, пустая. Синтия вся такая деловая бегает, ни черта не рассказывает.

— Ха, я думал, ты ее уже приголубил там…

— Иди к черту! Сам мало от нее получал? А мне такого вообще даром не надо. Я там буду у настоящей волшебницы за магию узнавать. Синтия должна ее завтра к нам привести.

— Волшебники — это прикольно, но с Синтией ты зря так. Она классная тётка. Ей самой нравится провоцировать. То есть я как бы знаю, что она просто со мной играет и ничего мне не светит, но обижаться не собираюсь. Когда в воздухе опасно так пахнет — жить интереснее…

— Рон, это ты у нас типа рок-звезда, а я к такому непривычный. Я в школе с парой телочек успел позажиматься, а работать пошел — как отрезало. Курьера вообще никто в упор не видит.

* * *

Подходя к арендованному дому, Синтия не увидела выделенную ей и Харви серую «Астру», зато напротив была припаркована знакомая черная машина в кузове лондонского такси. «Джон все же смог приехать лично, прекрасно!» — Синтия обсуждать дела по телефону не любила.

— Докладывай.

— Джон, это что-то невероятное. Во-первых, Гермиона Грейнджер не просто знакома с Мальчиком-Который, а его ближайшая подруга. Во-вторых, этот Мальчик, который Поттер, рыба еще крупнее, чем мы думали.

— По порядку.

— Контакт с Грейнджерами плотный, дружба развивается. Надежные люди, как минимум пока мы не подставляем их дочь. Достаточно открыты и честны. Что я на службе, Дэн догадался, скрывать не стал, но пока что его это устраивает. Жена в целом более приземленная, но и более деятельная. Дочь — интеллектуальная егоза. Индоктринирована, конечно, но первичный блок взломан, поэтому сейчас восприимчива к новым идеям. Я ей основы объяснила и посадила заниматься анализом. Греет мозг для будущей работы. Она потенциально ценный для нас кадр, даже если забыть, что она выход на Гарри Поттера.

Пока что многого не знает, зациклена на Поттере и склонна увлекаться, так что ее выкладки всерьез принимать не стоит. Но маглорожденные у магов идут за третий сорт, сделать карьеру ей будет сложно, поэтому может стать естественным союзником или даже сотрудником.

Самого Гарри Поттера только что перетащили от родственников к Грейнджерам. Спонтанное решение Грейнджеров — с родственниками Поттер на ножах, претензии взаимны. Со мной на контакт не идет. Замкнут, подозрителен, все видит через черно-белый фильтр. Ярко выраженный интроверт, склонен к депрессивным состояниям, некоммуникабелен, язвителен, не считает необходимым следить за тем, как его воспринимают другие, либо не отдает себе в этом отчет. Судя по рассказам Гермионы — человек действия, готов ввязаться в любую авантюру, не боится никого и ничего и уже очень силен магически.

Похоже, Поттер — одна из ключевых фигур Дамблдора. Поттера тащат вперед невозможными для подростка темпами, включая физическое противостояние значительно превосходящему по силам противнику. Судя по тому, что до сих пор жив, хотя и несколько раз серьезно ранен, его должны и плотно опекать, и страховать на миссиях. Нельзя исключать и неизвестные элементы магической защиты. Почти наверняка его программируют на определенную линию поведения. Нужна предельная аккуратность.

Появление агентов Дамблдора у Грейнджеров в поисках Поттера неизбежно, вопрос только в сроках и степени агрессивности. Мне Грейнджеры кажутся полезными союзниками, все трое. Моя рекомендация — не пытаться удерживать Поттера сейчас, вместо этого найти способ поддерживать с ним контакт после его изъятия.

Пока что единственное место, до которого мы можем легко добраться, — его приемные родители. Меня там без демонстрации силы всерьез не воспримут, к давлению они, видимо, привычны, будут саботировать. Я их видела очень недолго, на что зацепить, сказать не могу, займись сам.

Понятно только, что играется партия большой сложности, в которой Поттеру отведена значительная роль, причем задолго до его появления в школе, возможно даже с рождения. Работа с ним должна иметь высокий приоритет.

— Понял. Родственниками Поттера займусь завтра же. Пацану будем подсовывать сквибов по одному. Сколько лет ему?

— Скоро шестнадцать.

— Маловат. На предрассудки мне плевать, но ловить интроверта без тормозов на сладкое в таком возрасте может быть опасно. Или сам сорвется с катушек, или игрок вмешается. Кстати, Поттеру уже кого-то подсовывают?

— Пока не знаю. Он, похоже, несколько отстает в гормональном развитии. Грейнджер с ним мила, но активных действий не предпринимает. Не дозрела сама, успела отчаяться, или ее кто-то отвлек, с ходу сказать не могу, но признаки принятия Поттера в качестве потенциального партнера демонстрирует.

С ними обоими постоянно ходит некто Рональд Уизли. Его же младшую сестру Поттер спасал от чудовища, будучи на втором курсе. И не нужно на меня так смотреть. Да, именно как я сказала — Поттер спасал юную деву от комбинации злодея и его чудовища. Убил чудовище мечом, а злодея — клыком чудовища. Это тебе не Голливуд, это следующая степень безумия. Ну или детей там гипнотизируют, я не знаю уже.

Если бы Гермиона была наседкой от директора, думаю, уже прокололась бы. Так что, вероятнее всего, агенты Дамблдора — Уизли. Прикрывают его некто Хагрид — силач, специалист по магическим существам в Хогвартсе, плюс, скорее всего, профессор зельеварения Снейп — он несколько раз попадался Поттеру и компании в самых подозрительных обстоятельствах. Это пока все, что я натрясла, но мы отстаем на два года. Полный отчет к утру будет.

— Что у тебя завтра?

— Грейнджеры под впечатлением, что у меня завтра последний день больничного, и приглашены посмотреть как мы с Харви тут устроились. Гермиона хочет на меня вывалить очередную порцию «аналитики». Я собираюсь раскрутить ее и Поттера на продолжение истории, надеюсь догнать до настоящего момента, заодно мягко ввести Харви.

— Согласен. Тогда полный отчет послезавтра.

* * *

021837Ajul95 (2 июля 1995 года. 18:37 по Гринвичу)

К приходу Джона Эм уже перебрался из своего официального кабинета с приемной размером с баскетбольное поле за стол в маленькой комнатке на неизвестном этаже, куда посетители могли попасть только на лифте без единой кнопки. Впрочем, таких редко набиралось больше десятка в год.

Видимо, Эм был вымотан до предела. Джон ни разу не видел, чтобы он позволял себе протирать глаза в присутствии подчиненного.

— Джон, сегодня без официоза. Ирак вчера признал, что ведет разработку биологического оружия, а у нас уже неделю де-факто нет премьер-министра. Так что давай по-быстрому. Говори, что от меня нужно, и командуй там сам. Я тебе больше десяти минут в неделю еще долго не смогу уделять.

— Грейнджер — настоящая находка. Личный друг Мальчика-Который-Поттер. Поттер не только спортсмен и потенциальный центр кристаллизации сил в будущем, но приличный боец прямо сейчас, причем под личным контролем Дамблдора. Уязвимость — нелады с приемными родителями. Анализ еще идет. Краткая выжимка — там воняет, и действовать нужно предельно осторожно. В общем, мне нужна бригада наружки с машиной и очки.

— Бригаду без проблем. Распоряжусь. Но очки даю только на дело. Хранить тут, в этом сейфе. Никаких исключений. Отвечаешь головой. Еще что?

— Рональд провел анализ популярной магловской литературы. Нашел, что американец Карлос Кастанеда описывал эффект, подобный действию очков. Хранители традиции — в северной Мексике.

— Не до того.

— Понял. Больше вопросов по Харви. Он разбирается с рунами и полон идей, как их применять, считает возможным попробовать варить зелья, но баланс рисков… Для полевой работы он чересчур импульсивен. Его отчеты меня утомляют больше, чем вас натовские переговорщики. Честно говоря, я не понял, почему вы его оставили в программе, сэр.

Улыбаетесь? Я чего-то не знаю, но вы мне не скажете. Сам скоро узнаю. И поэтому вы его первым отправили знакомиться с Грейнджер? Понятно. Не буду задерживать.

— Да, Джон, иди.

Гарри, Гермиона и Эмма сидели за столом в гостиной и неспешно завтракали. Гарри чувствовал себя неловко. Когда он жил у Дурслей, тетя Петунья почти всегда будила его первым. Пока тетка истребляла малейшие признаки несовершенства обстановки и вытирала только ей видные пятнышки, Гарри был обязан приготовить завтрак на всю семью. Учитывая, что ему пришлось выучиться этому, когда он с трудом доставал до верха плиты, в свои почти пятнадцать Гарри мог готовить идеально хрустящий бекон вообще не глядя, ориентируясь по шкворчанию на сковороде. Правда, яичница всегда готовилась одинаково пережаренной, иначе «бедный Дадличек» мог устроить грандиозный скандал, поэтому высоким искусством приготовления яиц Гарри так и не овладел.

У Грейнджеров все было не так. Привычных — да что там, непременных — и у Дурслей, и в Хогвартсе яиц, бекона и колбасок на столе не было. Их место занимали нарезанные тонкими ломтиками несколько видов сыра, ветчины и колбасы и разнообразные овощи, некоторые из них Гарри видел впервые. Чуть дальше стояли масло, вазочка с ягодами и нарезанными фруктами, миска с густым йогуртом и яркие картонные коробки, видимо с сухими завтраками. Впрочем, доминировало на столе блюдо со свежайшими круассанами. Пока он лениво выскребал себя из кровати, кто-то из Грейнджеров успел и сгонять за свежей выпечкой, и сервировать стол. Грейнджеры были слишком добры к нему. «Нужно будет подумать что я могу сделать для них», — решил Гарри. Занятый наполовину своими мыслями, наполовину смесью из хрустящих комочков, ягод и йогурта, Гарри упустил момент, когда Гермиона начала что-то говорить с обычным для нее напором.

— …так что мы должны сегодня непременно закончить обсуждать и третий, и четвертый курс!

— Что, прости?

— Гарри! Я говорю, мы сейчас одеваемся и идем с мамой к Синтии, потому что нам нужно побыстрее закончить анализировать события нашего третьего и четвертого года в Хогвартсе, потому что Синтия досиживает последние дни дома, а потом ей же надо ходить на работу!

— Гермиона, я не понимаю. Зачем нам вообще что-то рассказывать Синтии?

— Гарри, во-первых, она фантастически помогает мне привести все в порядок и разложить по полочкам, а во-вторых — я ей обещала!

— То есть она тебя поддерживает в твоей дикой конспирологии, или как там называется, когда вокруг тебя сплошные заговоры?

— Гарри, это не конспирология, это дедукция! Ты о Шерлоке Холмсе слышал? Шерлок утверждал, что если отбросить все невозможные версии, то та, что останется, как бы невероятно она ни звучала, и будет истинной. И вот это я и делаю с ее помощью.

Я рассказываю, что я знаю, она задает уточняющие вопросы, которые мне почему-то никогда не приходили в голову… тебе с Роном, кстати, тоже, и потом у меня получается набор фактов, на основании которых я потом пытаюсь строить разные версии происходящего. Конечно, при анализе нельзя забывать о cui prodest. То есть можно, конечно, предположить, что люди делают не то, что им выгодно, а что попало, но тогда это значит, что вокруг нас какие-то дурачки, а это, по-моему, предполагать совершенно неправильно, и вообще неправильно считать, что мы самые умные, а взрослые — нет. Но это мне уже не Синтия объяснила, а родители.

Все, давай жуй быстрее и не спорь.

* * *

Дом Синтии оказался не только в том же районе, что и дом Грейнджеров, но и вообще очень похожим, за вычетом только панорамных окон. Но этот дом был темнее и менее ухожен, местами потертая мебель тоже не слишком подходила. Дом явно не первый год сдавали внаем. Не слишком приятное впечатление дополняли пробивавшиеся там и тут резкие запахи бытовой химии.

— Синтия, вы говорите, живете тут с братом.

— Действительно, дом для нас великоват, да и недешево. Но это временно. В смысле, мы не все время будем тут жить вдвоем. Есть еще один человек с моей работы, он живет с приемной дочерью. Они еще только продают свою квартиру, но скоро мы сможем делить расходы.

«Человек с работы, как же, брат и дочь — это две спальни, а в доме их всего три», — подумала Эмма, не сдержав улыбку.

— Конечно, конечно, вдвоем в таком большом доме очень одиноко. Вместе лучше.

Продолжением своего монолога Эмма делиться не собиралась.

«И не будь я уверена, что мужик у тебя есть, я бы давно насторожилась. Как бы ты ни была корректна, а Дэн доволен жизнью, от таких, как ты, всего можно ждать. Даже ничего плохого не будешь замышлять, но столько силы и ума, да в крепком молодом теле… ой-ой».

— Харви, мой брат, позже подойдет. Я его в свое время вовремя пихнула, и он устроился в наше министерство курьером. У Харви плавающий график, сегодня с раннего утра до двух часов. Он по пути захватит пиццу, так что можно не отвлекаться. Давайте начинать.

Гермиона немного поерзала, пытаясь поудобнее устроиться на шатком стуле, и начала:

— Летом перед нашим третьим курсом из Азкабана сбежал Сириус Блэк.

— Блэк? Помню, по телевизору показывали. Откуда, говоришь, он на самом деле сбежал?

— Из магической тюрьмы, охраняемой жуткими летающими существами, которые питаются хорошими эмоциями и воспоминаниями. Они называются дементоры. Из Азкабана раньше никому не удавалось сбежать. Сириус смог это сделать, потому что умел превращаться в большого пса. В таком виде он не так сильно страдал от дементоров и сохранил больше сил, чем обычно остается у заключенных. Как именно он сбежал, он нам не рассказывал, но мы знаем почему.

Сириуса в свое время обвинили в том, что он предал родителей Гарри и выдал их убежище Волдеморту, а потом убил Питера Питтегрю — еще одного их товарища, который якобы пытался поймать Блэка, и двенадцать прохожих. Когда прибыли авроры, это магическая полиция, от этого Питтегрю остался один только палец, ну и трупы прохожих вокруг, а Блэк стоял и только хохотал как безумный — и его упрятали в Азкабан. Как мы потом узнали, даже без суда, следствию хватило того, что Блэк все время повторял «Я их убил», хотя говорил он это о родителях Гарри. Блэк должен был стать хранителем секрета их убежища, но решил, что он слишком очевидный кандидат, и хранителем стал Питтегрю, который оказался предателем.

Блэк сбежал после того, как случайно узнал, что Питер, который умел превращаться в крысу, притворяется домашним животным студента Хогвартса. Блэк перед побегом несколько раз в бреду говорил «он в Хогвартсе», и в министерстве решили охранять Хогвартс с помощью тех же дементоров, которые упустили Блэка. Если бы Сириуса поймали, дементоры выпили бы его душу.

Директор на этот год нанял учителем защиты еще одного друга родителей Гарри, по имени Ремус Люпин. Люпин болен ликантропией, поэтому у него еще в детстве были проблемы. Директор разрешил ему учиться в Хогвартсе, запретив рассказывать о болезни, но отец Гарри и его друзья обо всем догадались и научились превращаться в зверей именно для того, чтобы их другу не было так плохо одному, потому что оборотень не может заражать животных и не проявляет к ним такой агрессии, как к людям.

Если не считать патрулей дементоров вокруг школы и их появления на школьном стадионе во время матча, год прошел довольно спокойно. Ну, то есть мы сейчас понимаем, что спокойно, а тогда Сириус Блэк несколько раз пытался проникнуть в замок, чтобы найти Питера, но все были в панике, думая, что он охотится на Гарри.

Неприятности были у Хагрида, которого взяли учителем по уходу за магическими существами. На первом же уроке Малфой специально раздразнил гиппогрифа, и гиппогриф на него напал и порвал когтями. Хагрид после этого учил нас только уходу за безопасными и скучными существами, а гиппогрифа суд приговорил к казни. Для этого в конце года в Хогвартс приехал министр магии в сопровождении палача. И в эту же ночь было полнолуние.

Так получилось, что мы с Гарри и нашим другом Роном Уизли, профессора Люпин и Снейп, Сириус Блэк и Питер Петтигрю собрались в одной заброшенной хижине недалеко от Хогвартся, в которую можно попасть через подземный ход. Там мы убедились, что Блэк ни в чем не виноват, а виноват Петтигрю. Но профессор Снейп, который подслушал часть нашего разговора, не любит ни Блэка, ни профессора Люпина… ни Гарри, и…

— Короче, он нас не послушал и хотел сдать Блэка дементорам, чтобы они высосали его душу! — сказал Гарри со смесью ярости и отвращения. — Этот Снейп совершенно ничего не видит и не хочет знать из-за своей ненависти к моему отцу и его друзьям. Нам пришлось его обезоружить, и мы стали возвращаться в замок. Но тут началось полнолуние, и профессор Люпин стал обращаться в волка, Сириус превратился в собаку и попытался его задержать, чтобы он нас не убил, Рон тогда был уже с поломанной ногой…

— И тогда Петтигрю превратился в крысу и сбежал, — продолжила Гермиона, — Блэка обездвижил профессор Снейп и, несмотря на наши протесты, сдал министру. Но в конце концов и гиппогрифа, и Сириуса Блэка удалось спасти, несмотря на то, что на него и Гарри напали дементоры. Профессор Люпин научил Гарри заклинанию Патронуса, которым можно отгонять дементоров, и Гарри разогнал чуть ли не сотню этих жутких существ.

Сириус улетел на гиппогрифе, в его побеге никого не удалось обвинить, и только профессор Люпин уволился. То есть его бы, наверное, и так заставили уволиться, когда родители учеников узнали, что он болен, но он сам решил, что это слишком опасно. Профессор Снейп варил для него специальное зелье, чтобы он не терял рассудок в полнолуние, но в этот вечер было слишком много событий, и профессор Люпин не успел его выпить. Кажется все, да Гарри?

— Вроде так.

— Хорошо, Гермиона, попробуй сама найти связи и задать вопросы.

— Синтия, этот год был какой-то очень логичный. Я не вижу никаких загадок. Хотя, зная, что происходит вокруг Гарри, их не могло не быть. Разве что… понятно, что директор нанял профессора Люпина, когда узнал, что Сириус Блэк сбежал. Но непонятно для чего. Может быть, он думал, что профессор поможет охранять Гарри, а может быть, он знал, что Сириус невиновен. Хотя тогда непонятно, почему он раньше не пытался помочь Сириусу.

— Хорошее соображение. Еще что-нибудь?

— Еще Снейп и Малфой весь год пакостили как могли, но в этом нет ничего необычного, и Хагрид опять чуть не попал в Азкабан из-за Малфоя, — сказал Гарри.

— Гермиона?

— Не знаю. Было еще много разных событий, но они не кажутся мне существенно меняющими картину.

— Не буду спрашивать, как столь разные люди «собрались» в одной хижине, отделенной от Хогвартса подземным ходом, и как удалось спасти Сириуса и гиппогрифа. Но два вопроса так и просятся.

Ты говоришь, что Блэк смог сбежать, потому что умел превращаться в собаку, и он много раз превращался в собаку в тюрьме. Как ему удалось сохранить свою способность в тайне?

— Надзиратели в тюрьме не патрулируют коридоры. Рядом с дементорами очень неприятно находиться, поэтому охрана старается заходить к узникам пореже.

— В школе тоже никто не знал, что Блэк умеет превращаться в собаку?

— Вполне может быть, что кроме профессора Люпина никто и не знал.

— И Люпин не сказал об этом директору?

— Я не знаю. Все же они с Блэком были друзьями и вместе проказничали. Директором тогда уже был Дамблдор.

— Насколько часто встречаются анимаги?

— Я знаю одного зарегистрированного анимага и трех живых незарегистрированных.

— Понятно. Второй вопрос кажется мне более важным, чем первый. Гарри, как получилось, что ты живешь с родственниками, которые тебя не выносят?

— Ну, они вообще магию не любят и очень боятся, что кто-то подумает, что они сами ненормальные.

— Это я поняла. Но почему ты не живешь с кем-нибудь другим?

— Ну, тётя Петунья — единственная сестра моей мамы.

— А родственников со стороны отца у тебя не осталось?

— Э-э-э… я не знаю. Дурсли говорили, что мои родители были наркоманы и погибли в аварии. Я мечтал, чтобы меня кто-нибудь нашел и спас, и ко мне пришел Хагрид, забрал от Дурслей, пусть всего только на один день. Но мне уже было легче, потому что я знал, что скоро уеду в Хогвартс. А потом мне как-то не приходило в голову дальше искать. Но это неважно. Я скоро закончу Хогвартс, и если меня не убьет Волдеморт, смогу сам выбирать, где жить. А пока что директор настаивает на том, чтобы я проводил лето у Дурслей. Говорит, когда я там, подзаряжается кровная защита моей матери.

Тут Синтия, раньше расслабленно опиравшаяся о спинку стула, наклонилась вперед и оперлась локтями о стол.

— Защита кого именно от чего именно? Мы спокойно приехали и забрали тебя прямо из дома.

— Синтия, может быть, защита нас пропустила, потому что мы не хотели навредить Гарри?

— Возможно, ты права, Гермиона. Но что будет, если Гарри сам выйдет из дома? Гарри, как часто и далеко ты отходишь от дома?

— Сейчас иногда гуляю по городу, хотя и нечасто, а раньше в школу ходил каждый день.

— И на тебя никто не мог напасть?

— Ну-у, Дадли со своей бандой делали это много раз. В смысле, пытались меня побить.

— И срабатывала защита?

— Нет, вообще-то я обычно сам старался убежать, а один раз даже аппарировал на крышу. Но если не успевал, то меня обычно били.

— Тогда получается, что если на доме и есть какая-то защита, то очень сомнительного качества. Скорее уж сторонники Волдеморта до сих пор не навредили Гарри только потому, что никто не знает, что он живет с Дурслями. Дурслей в обычной адресной книге нет. Скрывать свой адрес и телефон от навязчивых продавцов товаров и услуг — распространенная практика. Но по полицейской базе я нашла Дурслей за две минуты.

Синтия уставилась на Гарри и медленно раздельно спросила еще раз:

— Гарри, как получилось, что ты живешь с Дурслями? Твои родители не знали, что Дурсли не любят магов? Почему они решили отдать тебя именно Дурслям? Ты видел их завещания?

— Нет. Мне как-то… не знаю, я никогда не думал об этом.

— А кто вообще занимается твоими делами? Кто твой опекун?

— Э-э-э, Дурсли?

— Гарри, если Дурсли не хотят ничего знать о волшебном мире, как они могут тебя в нем опекать? Опекуны нужны не потому, что дети глупы, дети как раз часто умнее взрослых, а потому, что дети мало знают о мире, не знают, как вести дела, не знают законов. Есть ли у тебя опекун в мире магии?

— Я не уверен. Может быть, Дамблдор? Ключ от моего хранилища в банке был у него…

Синтия устало закрыла глаза.

— Эмма, скажи, ты что-нибудь понимаешь? Вот есть сирота, известный всему магическому миру, а у него не то вовсе нет опекуна, не то этот опекун совершенно не исполняет свои обязанности. Как такое вообще может быть и что мы можем сделать?

— Я с тобой согласна, дорогая. Это просто какая-то фантастическая ситуация. А делать нужно все, что ты обозначила. Нужно найти завещания родителей Гарри, разобраться, кто его опекун, и или повыдергать ему бороду, или найти нового опекуна. Потом, с помощью опекуна, разобраться с наследством и привести мальчика в человеческий вид. Впрочем, привести в человеческий вид мы можем и сами. Займусь этим прямо завтра c утра. Гермиона, Гарри, кто у магов хранит завещания и следит за их исполнением?

— Я не знаю, но я поищу. Надо только сходить в книжный.

— Нет, Гермиона. Это вопрос срочный, так что ты сейчас подумаешь и скажешь мне, с кем из взрослых магов можно поговорить, чтобы разобраться с этим вопросом побыстрее.

— Хорошо, мама. Я подумаю. Кстати, я правильно понимаю, что наши директор и декан не подходят совершенно?

— Эй, Гермиона, о чем ты?

— Гарри, твою жизнь до вчерашнего дня контролировали Дурсли и директор и еще немного профессор МакГонагалл. Я согласна с мамой и Синтией, что твои нынешние опекуны совершенно себя дискредитировали. Кроме того, когда помощь нам нужна была срочно, как когда мы пытались защитить философский камень, например, профессор МакГонагалл нам не помогла ни разу. Она хороший человек, но в срочном деле на нее рассчитывать нельзя.

Сириус Блэк, может быть, и смог бы нам посоветовать, но он вне закона и скрывается. Мы не можем его подставлять. Но можно попробовать спросить совета у профессора Люпина. Гарри, что ты думаешь?

— Я думаю, это отличный выбор!

В ту же секунду кто-то начал колотить ногами во входную дверь.

— Пиццу заказывали?

В открытую Синтией дверь боком вперед ввалился молодой парень в мягких серых брюках и футболке с ярким рисунком. Одной рукой он обнимал снизу стопку из трех довольно больших плоских коробок, которые ему приходилось придерживать подбородком, другую занимала охапка цветастых пластиковых пакетов.

— Давайте есть скорее, пока теплая.

Освободив молодого человека от коробок и пакетов, Синтия повернула его лицом к столу.

— Вот, это мой младшенький. Зовут Харви. Балбес, каких мало, но я его все равно люблю. А это наши гости, Харви, с ними нужно поздороваться!

Что сделала Синтия, никто не увидел, но Харви вдруг припал на одну ногу и согнулся пополам.

— Вставай, маленький. Смотри, это Дэн, Эмма, Гермиона и Гарри.

— Здравствуйте! — сказал молодой человек. — Очень приятно познакомиться… а волшебники из вас кто? Синтия сказала, будут волшебники. — И молодой человек расплылся в улыбке.

* * *

Гермиона усердно морщила лоб, стараясь не забыть ничего важного и не сказать ничего лишнего одновременно.

— Перед четвертым курсом впервые проявили себя Пожиратели смерти — это сторонники Волдеморта. После финала чемпионата мира по Квиддичу они подожгли много палаток, напугали магов и издевались над маглами. Авроры не успели их поймать, потому что пожиратели разбежались, когда кто-то запустил в небо знак Волдеморта в виде черепа со змеей. Что было особенно неприятно — метку запустили, используя палочку Гарри, которую у него кто-то украл.

— Крауч признался, это был он, — уточнил Гарри.

— Тогда понятно. Обычно чужой палочкой трудно колдовать, часто вообще ничего не получается, а Крауч только сбежал, своей палочки у него не было. В общем, это был первый раз, когда кто-то использовал этот страшный знак после падения Волдеморта. Раньше Пожиратели запускали его в небо после того, как убивали кого-нибудь.

В школе год был особенным, потому что в Хогвартсе проходил турнир волшебников, на который приехали представители двух других школ — Шармбатона из Франции и Дурмстранга… никто точно не знает, где Дурмстранг находится, где-то в холодном климате.

Чемпионов школ выбирал специальный артефакт — Кубок огня. Директор установил барьер, чтобы несовершеннолетние не могли бросить в него заявку со своим именем. Кубок выбрал чемпионов трех школ, а потом из него выпало имя Гарри. На пергаменте было только имя, без названия школы. Кто-то должен был обмануть кубок и чтобы бросить туда имя Гарри, и чтобы он выбрал четвертого чемпиона от безымянной школы. Был страшный скандал, но Гарри пришлось участвовать, потому что если кинуть имя в кубок — это равносильно заключению магического контракта, и если бы Гарри отказался участвовать, то он мог бы потерять свою магию или умереть.

Вообще-то, это же Гарри не сам бросал свое имя, поэтому контракт, наверное, был бы недействителен, но тогда никто не поверил, что это не Гарри, и его убедили, что он обязан участвовать. Вся школа его травила как обманщика, даже Рон.

Заданий было всего три, но все очень опасные. Третье задание было в лабиринте. Нужно было дойти до центра лабиринта и первым дотронуться до кубка. Участники заходили в лабиринт по времени, лидер по очкам первым, но шанс победить был у всех, потому что в лабиринте было много ходов и много сложных препятствий.

Во время этого испытания произошло что-то странное. Чемпион Дурмстранга вдруг напал на чемпионку Шармбатона. Вообще-то мешать соперникам не запрещено, но он использовал запрещенные заклинания черной магии. Гарри обезоружил его и вызвал помощь. А сам пошел дальше и в самом центре встретил чемпиона Хогвартса Седрика Диггори. Гарри помог Седрику справиться с нападавшим на него ядовитым пауком… да, из тех, Хагридовых, и хотя Седрик говорил Гарри, что он больше достоин победы, Гарри предложил взяться за кубок одновременно, чтобы ни у кого не было сомнений, что победил Хогвартс.

Кубок оказался портключом и перенес их на заброшенное кладбище, где проходил ритуал воскрешения Волдеморта. Седрик погиб, а Гарри, хотя и раненый, смог сбежать с помощью того же портключа и забрал с собой тело Седрика.

В Хогвартсе был сумасшедший дом. Сначала чемпионы пропали и их долго не было и никто не знал, что случилось, а потом появился Гарри с телом. Когда Гарри сказал, что Волдеморт возродился в новом теле, многие не хотели этому верить, потому что это слишком страшная новость. С тех пор о Гарри говорят, что он все придумал, а некоторые даже говорят, что он сам убил Седрика, чтобы победить.

Хуже всего, что сам министр магии не хочет признавать что Волдеморт получил тело, и теперь вместо того, чтобы готовиться к войне с Волдемортом, занят очернением Гарри и директора.

— Гермиона, это не все. Ты забыла о Крауче.

— Да, точно. Один из пожирателей смерти сидел в Азкабане, причем его поймал и посадил туда собственный отец. Он был еще молод, мать очень любила его, и когда она умирала — она пришла навестить сына и поменялась там с ним местами. Для этого они использовали оборотное зелье. Все думали, что он умер в тюрьме, но на самом деле отец держал его под домашним арестом.

Этот Крауч сбежал и помог похитить Гарри для Волдеморта. Он напал на нового учителя Защиты, под его видом приехал в Хогвартс и привез этого учителя с собой в сундуке, потому что для оборотного зелья нужна какая-то частица того, в кого хочешь превратиться. Он нас целый год учил и все время пил оборотное из своей фляги. Он и бросил имя Гарри в кубок, и заколдовал кубок, чтобы тот перенес победителя не к месту награждения, а на кладбище. А в самом конце пытался похитить раненого Гарри, но Гарри с ним справился, а потом и директор подоспел. Этот Крауч во всем признался директору. Но когда приехал министр, то с ним был дементор. Дементор выпил душу Крауча, и теперь никто не может подтвердить, что Гарри был прав.

Тишину в комнате первой нарушила Гермиона, которая, выдохшись, пила воду, время от времени задевая зубами стакан. Гарри и Харви сидели рядом, удивительно похожие друг на друга — одного роста и одинаково бледные. Сними Поттер очки — и сумерках, которые незаметно наполнили комнату, отличить его можно было бы только по беспорядку на голове. Дэн и Эмма если и обменялись взглядами, то только чтобы молча уставиться на Синтию.

Синтия обошла вокруг стола, включила свет и так же молча вернулась обратно. «Взялся за гуж — полезай в кузов», — решилась, наконец, Синтия.

— Я попробую итоги подвести, а ты, Гарри, меня поправь, если что не так, хорошо?

Какие-то мерзавцы оживили убийцу и главаря убийц, к тому же сильного волшебника, возможно даже сильнейшего в Британии. Предыдущие годы он пребывал в небытии и пользовался чужими или неполноценными телами, а теперь он всем покажет, что он не стал ни слабее, ни добрее. Против него выступает второй сильный волшебник — директор вашей школы, а официальная власть самоустранилась и вместо подготовки к защите власти от Волдеморта поливает грязью твоего директора и тебя. Верно?

— Да. Все так.

— Дальше. Ваш директор, Гарри, за последние четыре года ни разу не пытался силой остановить ни самого Волдеморта, ни его реальных или воображаемых помощников. Каждый раз вперед выпускали тебя и твоих друзей. Я сказала «четыре года», но это не обязательно верно. В книгах по истории нет ни слова о том, участвовал ли Дамблдор в бою в прошлую войну или тогда тоже воевали все больше школьники.

Я могу понять, почему он не воевал тогда. Если Волдеморт занимался террористической деятельностью, то именно он выбирал, где и когда будет нападение, и ваш директор мог просто не успевать на место событий. Но я не понимаю, как он мог, будучи директором, позволить двум сторонникам Волдеморта по много месяцев находиться в школе и в конце концов на тебя напасть. И точно так же позволить тебе самому разбираться с василиском и дементорами. Все варианты плохи, неважно, стал он совсем рассеян, или ослабел и боится проиграть, или он принципиально считает, что сражаться с Волдемортом — не его дело.

К сожалению, я не вижу причин предполагать, что в будущем что-то изменится. То есть то, что ты и твои друзья в смертельной опасности, — это очевидно. Единственный вопрос, который кажется мне важным, это почему Дамблдор выращивает убийцу Волдеморта именно из Гарри Поттера? Потому что ты наилучший для этого материал в вашей школе или ты единственный, кто согласился им быть?

— Я не убийца! Дамблдор, он…

— Гарри, Синтия не говорит, что ты убийца.

Гермиона обошла Гарри и крепко обняла его со спины.

— К сожалению, я вижу то же самое. Каждый раз на бой со злом выходишь то ты, то Гарри Поттер, то снова ты. Мне это совершенно не нравится. Я не знаю, что делать, но это ненормально. Даже самый сильный волшебник не должен спасать весь мир в одиночку.

— Но я не один, у меня есть друзья!

— Гарри, конечно, мы твои друзья, только даже мы за тобой не успеваем. И с Квиррелом, и с василиском, и с дементорами, и с Волдемортом — со всеми тебе пришлось сражаться без нас.

— Ладно, хватит на сегодня! — Эмма встала и уперла кулаки в столешницу.

— Все это возмутительно, и дальше так продолжаться не может. Поэтому мы начнем действовать по плану, а именно — сейчас пойдем спать, а завтра начнем искать, кто нам поможет разобраться, что за чертовщина тут происходит и как сделать так, чтобы с монстрами и убийцами разбирались профессионалы, а не дети.

И, Гарри, если ты собираешься сказать, что мир спасти можешь только ты и больше никто, то запомни, что я тебе говорю! Дочь у меня одна. Если ты до завтрашнего утра сам не сообразишь, почему я не могу позволить тебе брать ее с собой на охоту, чтобы вместе развлекаться убийствами темных волшебников, то мы продаем клинику, уезжаем в Австралию и не вернемся, пока не узнаем, что Волдеморта больше нет.

И не думай, что у тебя есть другие варианты. Или меня устроят твои объяснения, или наши пути расходятся навсегда. Ты идешь спасать задницу вашего директора, а я — свою семью.

На этих словах запал Эммы иссяк.

— Синтия, Харви, вас мы будем рады видеть в любом случае. Нам еще много с чем надо разобраться.

— Эмма, мне таки завтра на работу, а Харви будет рад, если вы ему позволите к вам зайти. У него очень много вопросов к Гермионе.

— Конечно-конечно. Я прекрасно помню, что помогаете пока только вы нам. Но, может быть, мы сможем хотя бы со временем рассчитаться. Я правильно понимаю, что с профессором Люпином вы тоже хотите встретиться?

— О да. Если он согласится встретиться — я возьму отгул и приеду куда и когда угодно.

* * *

Гарри сел на выделенную ему кровать и уперся руками в матрас.

— Ну что, доигрались?

— Гарри!

— Я тебе говорил, что кончатся эти рассказы плохо? Ну и вот.

— Знаешь, Гарри, они пока еще не «кончились плохо». Я бы на месте своей мамы уже точно паковала бы вещи, а она дает тебе шанс.

— Шанс? Да она просто заберет тебя — и все.

— «И все» — это значит, что ты собираешься упереться как баран и молча смотреть, как она меня увозит отсюда? Не-ет, только не говори мне, что ты собираешься помочь мне сбежать от моих родителей, потому что я не побегу. Потому что ты начал сходить с ума, точно тебе говорю. Я очень хочу тебе помочь, я всегда тебе помогала, но если ты собираешься опять спасать мир в одиночку, то я… то я…

Ты знаешь, каково мне было сидеть и ждать тебя у мадам Помфри после того, как я отлевитировала к ней оглушенного Рона? А сидеть на трибуне, когда тебя утянуло непонятно куда портключом из лабиринта?

Ты вообще способен думать о чем-нибудь кроме Волдеморта?

Гермиона сжала кулачки так, что они побелели.

— Знаешь, Гарри. Не буду желать тебе спокойной ночи, потому что тебе надо хоть раз подумать. Что ты собираешься делать, зачем и какой ценой. Тебе на меня совсем наплевать или я все же стою хотя бы немного твоего бесценного времени и одного разговора с моей мамой?

Встала Гермиона поздно. Перенервничав вечером, она смогла заснуть только после того, как прочитала первые шесть глав учебника физики для старшей школы и перерешала к ним все задачи, то есть в четвертом часу. Мама и Гарри нашлись в столовой. Гарри был привычно растрёпан, а мама… мама была, как ни странно, скорее довольна.

— Гермиона, мы с Гарри идем за покупками. Гарри, я бы хотела выйти не позже чем через пять минут, если тебя не затруднит. И пожалуйста, мы не будем сейчас продолжать тратить время на эти бессмысленные переговоры. Когда ты покинешь наш дом, тогда можешь хоть возращать нам деньги, хоть выкинуть все, что мы сейчас купим, а пока ты тут, изволь вести себя прилично.

— Мама, а меня вы не берете?

— Не бойся, мы справимся без тебя. И я верю, что Гарри способен выбрать себе бельё без твоей помощи. Или я что-то пропустила и это уже твоя обязанность?

— Мама!

— Да, и не забудь, с минуту на минуту должен быть Харви, так что завтракай побыстрее. Всё, мы ушли.

Харви, ну конечно. Харви Гермионе не понравился. Не то чтобы он был как-то неприятен, но… он был простоват и необычен разве что своей восторженностью, а более ничем. Вот сейчас он придет и наверняка попросит показать какое-нибудь колдовство, волшебную палочку и будет задавать какие-нибудь дурацкие вопросы, на которые и отвечать-то непонятно как. Ну как дети спрашивают: «а правда, что ветер дует потому, что деревья ветками машут?». Гермиона поймала себя на том, что она, волшебница, не ждет ничего хорошего от магла, и начала думать, стоит ли ей устыдиться прямо сейчас или все же попробовать сначала проанализировать ситуацию объективно.

Действительно, Рон тоже иногда вел себя по-простецки, но все же, несмотря на лень, он не только хорошо играл в шахматы, да и вообще во все игры чаще выигрывал, и не только у своего курса, но и у ребят постарше. Но главное все же в том, что Рон был из волшебного семейства. За шокирующим иногда незнанием мира обычного у него было впитанное в семье знание мира магического, поэтому по отношению к Рону в своем превосходстве Гермиона была уверена только в рамках того, что ей удалось прочитать. Но шаг в сторону — и Рон чувствовал себя как рыба в воде, а ей довольно часто приходилось краснеть, когда Джинни или соседки по комнате ловили ее на невежестве в самых простых вещах. Гарри тоже был не слишком начитан, тоже жил с маглами, но Гарри — это Гарри. Гарри все же обычно хватало и ума и души понимать и принимать ее, а недостаток формальных знаний он с лихвой восполнял невероятной храбростью и верностью, да и соображал неплохо… Выводы сделать не удалось, потому что в дверь робко постучали.

Впущенный в дом Харви сиял, как свежеотчеканенная монета.

— Я давил на ваш звонок, но ничего не слышал, но, может, он сломан был, так я решил постучать…

— Харви, проходи в гостиную. Чаю?

— Ой нет, спасибо, не хочу тебя отвлекать. Мне бы о магии поговорить. У меня столько вопросов…

«Ну вот, начинается» — подумала Гермиона.

— Кстати, а можешь мне показать, как ты колдуешь?

— К сожалению, нет. Несовершеннолетним волшебникам запрещено колдовать на каникулах, потому что без присмотра учителей это может быть опасно.

— Даже самые простые вещи опасны? Ты же уже четыре курса закончила. Неужели заклинания первого курса тебе все еще опасно применять?

Вопрос был каким-то странным и даже несколько нечестным. Конечно, в каком-нибудь заклинании левитации, наложенном на перышко, не было ничего опасного, и если наколдовать его внутри дома, то и Статут секретности не был бы нарушен. Конечно, у Гермионы был готов ответ, но он ей почему-то не слишком нравился.

— Харви, министерство не может постоянно следить, колдуют ли студенты безопасные заклинания или опасные и не увидит ли колдовство кто-то, кому о нем знать не надо. Да, мы не можем практиковаться, но это для общей безопасности.

Харви удовлетворенным ответом не выглядел. Он почесал затылок и продолжил:

— А как кто-то может узнать, что ты тут колдовала?

— Министерство не раскрывает эти сведения. К Гарри присылали замечания о незаконном колдовстве, даже когда у него в доме колдовал не он, а домашний эльф, поэтому, наверное, министерство как-то понимает, где именно колдуют, и если там живут несовершеннолетние волшебники, то им присылают предупреждение.

— А если в этом месте будет взрослый волшебник, тебе все равно придет уведомление?

— Тогда он, наверное, сможет сказать, что это он колдовал.

— А если ты будешь колдовать рядом со взрослым волшебником, то как различат?

— Тогда министерство проверит палочки и узнает, кто колдовал.

— А если в одном доме все время живет взрослый волшебник, то министерство каждый день будет проверять, кто что колдовал?

— Тогда получается, что колдовали под присмотром взрослого, а так можно…

Тут до Гермионы дошло, что ее уже поймали в ловушку. Молли Уизли точно не разрешала своим детям колдовать на каникулах. Значит… что это значит, было совершенно непонятно. То ли в министерстве никто не следил, кто именно колдовал в месте, где живут взрослые волшебники, и Рон просто не знал, что никто не может отследить его колдовство, и тогда все дети магов, кто об этом знали, могли спокойно колдовать на каникулах, что было самым возмутительным образом несправедливо, то ли министерство отслеживало не только место, но и палочку, которой колдовали… Выводы она озвучить не успела, потому что Харви так просто было не остановить.

— А если колдуют в доме, где живет взрослый, но без присмотра, когда взрослый выйдет? Как министерство узнает, что никто не присматривает?

На это ответить было просто нечего, и Гермиона начала покрываться румянцем.

— Я точно не знаю, это же секреты министерства, но возможно, они контролируют все детские палочки.

— То есть если ты отъедешь от дома подальше, то они все равно узнают, что ты колдовала, по палочке, а не по месту?

— Наверное.

— А ты пробовала колдовать палочкой взрослого, дома и не дома? А если взрослый будет колдовать твоей палочкой, как когда палочку украли у Гарри?

Тут Гермиона начала чувствовать себя Алисой, которую совершенно безобидно выглядевший кролик завел в бездонную нору.

К счастью, Харви, похоже, легко спускал ей не только неуверенность, но даже и отсутствие ответов.

— Гермиона, у меня так много вопросов по магии. Надеюсь, ты мне поможешь с ними разобраться.

— Харви, может быть, тебе книги какие-нибудь почитать?

— Да читал я, но там очень много непонятного…

— Тогда возьми книги попроще, учебники например.

— Ну, я читал, а какие лучше?

— Харви, бери по порядку! Для Хогвартса рекомендована «Стандартная книга заклинаний» Миранды Гуссокл, вот и начинай с учебника для первого курса!

— Ну, эту я читал.

Тут Гермиона окончательно убедилась, что Харви именно таков, каким она его представляла. Хотя, конечно, невежливо заранее считать человека тупицей, но сомнений почти не осталось.

— И все еще непонятно? Я даже не знаю, что еще проще можно найти!

— Гермиона, дело ж не в проще. Там нигде не написано, что и как работает. А ты колдовать умеешь, поэтому, наверное, сможешь объяснить. Вот какое вы простое заклинание на первом курсе учили?

— Мы начали с Вингардиум Левиоса.

— Это которое дает предметы поднимать?

— Да, левитировать предметы, не только поднимать. Вербальная составляющая сложная, но движение палочкой довольно простое, и само заклинание довольно безопасное и наглядное. Помогает первокурсникам учиться верить в свои силы и управлять своей магией. Что тебе в нем непонятно?

Харви протер глаза, посмотрел на свои туфли, потом на руки, на Гермиону и наконец решился:

— Всё. Мне там непонятно всё. Это заклинание, оно как работает — меняет вес предмета, так что он начинает летать как воздушный шар, или на антигравитации? Или это как сила у джедаев — прямо захотел — и поднял?

Гермионе, которой просто не приходило в голову поинтересоваться, как магия вообще работает, хотя и понятно было, что совершенно не так, как магловская физика, захотелось срочно куда-нибудь спрятаться, но немедленно краснеть и мямлить не пришлось, потому что Харви и не думал останавливаться:

— И сколько можно поднять? Можно, как Йода, поднять истребитель? А танк? Корабль здоровый с грузом? А если попробовать Землю «поднять», сам вместо этого полетишь? Вверх ногами? Или лучше поднимать свою одежду и прямо внутри неё летать? Или сделать себе какое-нибудь удобное кресло, самому в него залезть, и летать в нем? Или ховерборд вместо скейта! Будет круто! Вот ты, Гермиона, что самое тяжелое поднимала?

Что ответить, Гермиона не знала, и хотела только поскорее провалиться сквозь землю и немедленно обо всем забыть. Проваливаться не получалось, забыть тоже, потому что Харви продолжал:

— А еще мне интересно, тяжелее ли поднимать тяжелые предметы или все равно. Если это через антигравитацию, то, может, и неважно. Или масса все равно важна? Если тяжелее, то насколько? Если в десять раз тяжелее вещь, то и поднимать в десять раз тяжелее, или нет? А если тяжело, то как чувствуется, когда устаешь? А когда быстрее устаешь — когда поднимаешь и опускаешь или когда держишь? А когда совсем устанешь, то что? Не можешь больше поднимать или что-то болит?

Гермионе пришлось хвататься за последний вопрос, потому что только на него она и знала ответ.

— Харви, если перенапрягаешься, то наступает магическое истощение, и тогда не можешь колдовать, и вообще мутит, как при тяжелой болезни. Можно даже сознание потерять. Надо отдыхать, пить укрепляющие зелья и не колдовать хотя бы несколько дней. А вообще… ты знаешь, у тебя такие вопросы, что мне прямо самой захотелось проводить опыты. Скажи, у тебя и по другим заклинаниям столько же вопросов?

— Сколько «столько»? Я же еще не закончил. Вроде же еще можно по-разному летать? Ну, там, быстрее-медленнее, вверх-вниз, это же тоже как-то может быть по-разному трудно, или все равно? А несколько предметов сразу можно запускать? Если можно, то сколько? Можно сразу миллион, если это какие-нибудь маленькие вещи? Или большие тоже можно помногу? А вещество без формы и счета типа воды можно или для этого другое заклинание лучше использовать?

Сколько еще вопросов осталось у Харви, Гермиона не узнала — ее спас телефонный звонок.

— Резиденция Грейнджеров, Гермиона, слушаю вас, — оттарабанила Гермиона, как привыкла в детстве.

— Привет, это Синтия. Похоже, Гарри начали искать. Он еще у вас?

— Нет, то есть да. В смысле, его вещи у нас, а он с мамой поехал по магазинам.

— Слушай внимательно. Это важно. Первым делом надень кулон, который я тебе оставила. Постарайся не показывать Харви никому постороннему и постарайся записать, когда точно к вам придут.

— А Гарри, что с ним?

— С Гарри ничего страшного. Извини, я не сказала сразу. Его ищут «ваши», директор и компания. Скорее всего, отправят обратно к Дурслям. Так что сильно беспокоиться не надо. Подробности потом расскажу, но кулон, пожалуйста, прямо сейчас. Скажи Харви, чтобы позвонил мне на работу, когда что-нибудь прояснится, хорошо? Все, пока.

— Харви, Синтия звонила.

— Что, Поттера уже ищут?

— Да, а ты откуда знаешь?

— Ну, Синтия же умная, она много чего наперед знает. И она знает, что я с кем попало не болтаю.

— Так ты, Харви, значит, в секретах по уши?

— Ну не так прямо, как вы с Гарри. Кстати, тебе Синтия про кулон напомнила?

— Да, а ты откуда…

— Неважно. Просила надеть — вот и надень. И кто придет — в глаза не смотри.

— В глаза… зачем? Они что? Они мысли читают?

— Не все, но некоторые могут.

— А ты-то откуда знаешь?

— Дык откуда ж мне знать? Я же не волшебник. Повторяю только как попугай, что мне сказали, вот и все.

Этот Харви определенно действовал ей на нервы. Какая-то ходячая загадка. Все вот эти его вопросы, одновременно совершенно детские и в то же время бьющие наотмашь, потому что она не только не знала ответов, но и не могла понять, почему ей не пришло в голову их задать самой. Как вообще так получилось? Их в Хогвартсе заколдовали на нелюбопытность? Нет, вроде они компанией постоянно находили себе приключения, по малейшим оговоркам того же Хагрида… который нас специально толкал, куда ему было нужно, без удовольствия вспомнила Гермиона. «Черт-черт-черт! — сказала Гермиона про себя. — У нас точно что-то не так с мозгами… или этот Харви — чертов гений!» Обычно Гермиона не переносила не только ругани, но и грубостей и даже просто невежливого обращения, но сейчас приличных слов как-то не находилось.

— Слушай, Харви, ты говорил, что учебник по чарам за первый курс прочитал. А за второй?

— Да.

— Что «да»?

— Ну, прочитал и за второй.

— А за третий?

— Ну, и за третий.

— Нет-нет-нет, я не буду тебя спрашивать семь раз о чарах и потом еще втрое больше по остальным предметам. Скажи, ты вообще всю программу Хогвартса освоил?

— Ну как я мог ее освоить, там же ничего не понятно!

Гермионе только и оставалось, что заниматься дыхательной гимнастикой. После шести циклов вдох-выдох ей удалось восстановить спокойствие и спросить:

— Учебники по чарам ты прочитал за все семь курсов?

— Ну да.

— А по трансфигурации?

— Не, трансфигурация вообще какая-то мутная. Я на втором годе застрял.

— На втором курсе. А еще что-нибудь ты прочитал?

— Ну еще зелья эти ваши немножко почитал. Руны. Математики этой вашей, но она тоже мутная.

— То есть ты и там ничего не понял?

— Ну зачем ничего? Руны и зелья более-менее. Я хотел сам зелья попробовать варить, но Синтия не разрешает, говорит, взорву еще что-нибудь. И руны интересно бы попробовать, но у меня же палочки нет, я их включить не смогу.

Гермиона, которая все два года прозанималась изучением отдельных рун и расшифровкой текстов, о составлении собственных рунных цепочек еще даже не задумывалась.

— И давно ты начал учить руны?

— Не, руны совсем недавно. Я ж по рунам учебники только две недели назад купил.

Гений или дебил? От решения этого вопроса Гермиону оторвал громкий и настойчивый стук в дверь. За последние несколько дней в самые разные двери при ней стучали, кажется, больше, чем за все ее детство.

— Кулон!

«Чертов дебильный гений!»

— Одну минуту! — и Гермиона побежала к себе в комнату.

— Профессор МакГонагалл!

— Мисс Грейнджер, директор попросил меня посетить ваш дом. Гарри пропал. Вам известно, где он сейчас?

Гермиону всегда раздражали такие формулировки. Где Гарри вот прямо сейчас? Может быть, в магазине, а может быть — в машине с мамой или едят где-нибудь в кафе? Скажешь «в Лондоне» — получишь от МакГонагалл заслуженную взбучку. Нет чтобы спросить, не знаю ли я, где он поселился, сбежав от Дурслей. Или чем он сейчас занимается…

— Мисс Грейнджер?

— Гарри сейчас с моей мамой, они покупают ему одежду.

— Это крайне неразумно! Хорошо, что директор вовремя спохватился. Гарри нужно немедленно вернуться к себе домой.

— Профессор, но родственники Гарри опять плохо с ним обращаются!

— Это не так важно, главное, что он там под защитой. Я немедленно верну его туда.

— Гарри может с вами не согласиться.

— У меня есть распоряжение директора, и он должен ему подчиниться.

— Почему? Сейчас каникулы.

— Потому что в отсутствие опекунов-магов на время учебы в Хогвартсе директор становится временным опекуном, и его распоряжения должны выполняться.

Тут Гермионе стало по-настоящему интересно. Возможно, она сейчас добудет много ответов на вопросы первостепенной важности. Требовать ответы самой куда приятнее, чем когда тебя допрашивают.

— То есть, профессор, нужно понимать, у Гарри нет опекунов-магов. Как же так получилось?

— Мисс Грейнджер, вы должны прекрасно знать, почему у Гарри нет родителей.

— Профессор, я знаю, почему у Гарри нет родителей. А теперь я пытаюсь узнать, почему у Гарри нет опекунов.

— Опекуны Гарри — его тетя и ее муж.

— Но они не маги. Наличие опекунов маглов мешает Гарри иметь опекуна-мага?

— Теоретически — нет, мисс Грейнджер, но практически директор исполняет эту функцию, и я не могу себе представить, что кто-то лучше него знает, что нужно делать в нынешней непростой ситуации. Вы же прекрасно знаете, что Тот-Которого-Нельзя-Называть вернул себе тело. Может быть, вы знаете, кто лучше профессора Дамблдора может разобраться, что делать дальше?

— Профессор, вы говорите о событиях самого последнего времени, но ведь у Гарри не было опекуна-мага с раннего детства. И Дурсли его почти десять лет обижали. Вы видели, в какой одежде он ходит? Это же обноски, и совершенно не его размера. У Гарри есть деньги в его сейфе, но никто не позаботился о нем, даже о такой мелочи. Его единственные очки постоянно разбиты, это я их чиню для него. Я спрашивала, когда его глаза последний раз проверяли, и знаете что он мне ответил? Он не помнит. Его зрение не проверяли уже много лет! Почему никто не позаботится о его зрении? Зачем ему вообще такие опекуны?

МакГонагалл оказалась в затруднительном положении. Искать Поттера в огромном городе было занятием бесперспективным, уйти, не выполнив задание директора, она не могла, а наглая девчонка задавала ей бестактные вопросы, не предложив даже присесть, не говоря уже о чашке чая. Как будто она сама не была против того, чтобы оставить Поттера этим жутким маглам! Но не раскрывать же ей подробности взаимоотношений педсостава или членов Ордена. С другой стороны…

— Директор бывает очень занят важными делами. Борьба против Того-Которого-Нельзя-Называть отнимает много сил и времени, и директор сейчас созывает всех, кто сможет помочь Гарри в этой борьбе. Он рассчитывает и на вашу помощь тоже. Прямо сейчас я не готова ввести вас в курс дела, но скоро у нас будет общее собрание. Надеюсь, мы вас на нем увидим.

«Она сказала «помочь Гарри», она сказала «помочь Гарри»… Гермионе показалось, что у нее занемели не только руки и ноги, но и внутренности, она даже не могла вдохнуть как следует. Синтия, Синтия, откуда ты всё знаешь? Директор действительно выращивает из Гарри убийцу, и воевать пойдет не Дамблдор, а школьники. И она тоже, если не бросит Гарри. Гермиона прочла достаточно книг, чтобы догадаться, что их будут убивать, как это всегда бывает на войне, и они, просто чтобы не быть убитыми сами, тоже должны будут убивать. Какой ужас! А эта женщина, она стоит тут так спокойно и тоже собирается помогать Гарри и всем, кого она воспитывала на своем факультете, всем, кого она пошлет в окопы, пушечному мясу. Или у магов не бывает окопов?

— Конечно же, я буду помогать Гарри во всем, но мне как-то странно, неужели в Британии нет взрослых волшебников, которые могли бы сражаться с Волдемортом?

— Мисс Грейнджер, конечно же есть! Мы для этого и собираемся вместе, чтобы выработать общий план борьбы. К сожалению, директор сейчас очень занят с совершенно неотложными делами, да и будущих участников нужно собрать, но я надеюсь, что мы сможем собраться уже в июле. Я вам пришлю сову.

— Ой, в июле может не получиться. Родители берут меня с собой во Францию до конца июля.

— Мисс Грейнджер, вы действительно думаете, что если вы будете во Франции, то борьбу с Тем-Кого-Нельзя-Называть придется отложить на более поздний срок?

«Какая… какая…о ужас, я, кажется, готова обзывать нехорошими словами собственного декана, — подумала Гермиона, заливаясь краской. — Она еще и выглядит довольной. Уела, конечно, крепко, не поспоришь… Ладно, надо думать, что делать, нужна мама, нужна Синтия, нужно как-то вытаскивать Гарри изо всей этой истории. Всех нас».

Размышления Гермионы опять прервали стуком в дверь, опять ногами.

За дверью нашелся Гарри, с трудом удерживающий в руках кучу туго набитых пакетов. У двух уже были оторваны ручки, поэтому держать их приходилось, прижимая к груди обеими руками.

— Гермиона, твоя мама — какой-то монстр. Она хотела еще в три магазина заехать, но я уже совершенно выдохся.

— Сейчас взбодришься, — мрачно ответила Гермиона.

— Мистер Поттер! — произнес голос со знакомыми стальными нотками.

«Два дня. Два дня свободы. Большего не заслужил? Интересно, если бы для конвоирования в Дурскабан за мной прислали Снейпа, я бы больше расстроился? Или дальше уже некуда?»

МакГонагалл уменьшила Гарри все пакеты с покупками и половину содержимого сундука, затем сам сундук и наложила на него заклинание облегчения веса. В результате большую часть того, что занимало большую часть багажника, Гарри нес как шкатулку в одной руке, а вторая была занята метлой. Метлу тоже можно было уменьшить, но, как сказала декан, на мётлы накладывают столько чар, что лучше не рисковать. Оказывается, спортивные мётлы стоили сотни и даже тысячи галлеонов именно потому, что многие чары конфликтовали между собой. Мастерам приходилось тщательно планировать, на какие части метлы какие чары накладывать, чтобы в итоге получить надежный и сбалансированный продукт. «Просто заставить палку летать можете даже вы, мистер Поттер, но без твердых знаний не только чар, но и рун, и арифмантики, лучше даже не пробовать замахиваться на мётлы».

Потом МакГонагалл показала класс. Она ткнула палочкой в подобранный во дворе камешек, и он коротко засветился голубым. «Сожмите в руке, мистер Поттер», — и через три секунды Гарри подхватило невидимым крючком за низ живота и потащило через пространство. Выход оказался во дворе мисс Фигг, их соседки. Рядом с легким хлопком материализовалась МакГонагалл и повела его к Дурслям. «Интересно, Фигг — просто магла, которой можно стереть память, если она нас заметит, или Гермиона с Синтией правы, и она работает на директора? То есть директор знает, как мне живется у Дурслей, и как только эта кошатница заметила, что меня нет — сразу начали искать?»

Пока МакГонагалл вела его к Дурслям, на глаза Гарри попался фургончик электрической компании, припаркованный напротив дома мисс Фигг. Гарри много раз видел подобные в магловских боевиках, которые Дурсли любили смотреть по телевизору. «Если у меня начинается паранойя, это не значит, что из этого фургона за мной не следят. Надо будет самому за ним понаблюдать».

Петунья встретила декана неприветливо.

— Опять это наказание! Сколько еще нам терпеть?

МакГонагалл до ответа не снизошла, а молча зашагала обратно. Хорошо, что Вернон был на работе и никто не пытался отобрать у него ни сундук, ни метлу, ни палочку. Петунья молча ушла в комнату и опять уселась перед телевизором. Гарри занес вещи в свою комнату… и понял, что у него проблемы. Все его вещи, кроме метлы, были уменьшены во много раз, и он не только не знал, как их увеличить, но и не мог сделать это, не нарушая закон об ограничении колдовства несовершеннолетними.

Гарри удалось догнать МакГонагалл до того, как она аппарировала. Потом пришлось таскать сундук и вещи вниз и вверх по лестнице, и спасибо, что Петунья демонстративно его не замечала.

* * *

Вечер был странным. То, что пришедший с работы Вернон его проигнорировал, Гарри не удивило. В конце концов, он и сам на рожон не лез. Сидел в своей комнате, думая, о чем они говорили с Гермионой, ее мамой и этой Синтией. Хедвиг могла скоро появиться — Гарри утром отправил ее к Рону с рассказом о своем освобождении, но пока что вокруг было тихо. Поразила тётя Петуния, притащившая к нему в комнату полную тарелку бутербродов и пару пакетов сока. Она молча поставила тарелку на стол, приложила палец к губам и тихо вышла. В этом мире что-то неудержимо менялось, и теперь он был склонен вслед за Гермионой во всем сомневаться и тихо приговаривать: «Или их все же кто-то заколдовал?»

050857Ajul95 (5 июля 1995 года. 08:57)

— Раз все тут, тянуть не будем. У нас дела еще серьезнее, чем казалось. Глобальную картину противостояния от Синтии вы вчера слышали, так что сегодня быстро — и по постам.

Джон отхлебнул кофе из огромной кружки, отставил ее, сплел пальцы рук и поджал губы.

— Направление первое — Поттер. С мистером Дурслем я вчера побеседовал. Поттера им подбросили в младенчестве, они на него получали только стандартное пособие. Маги родственникам не дали ни пенни. У Поттера бывают вспышки агрессии, магия из него выплескивается, после этого обычно приходится ремонтировать дом.

Это не все. На Дурсле какое-то проклятье. Во время разговора о Поттере иногда активизируется. Дурсль при этом кратковременно впадает в ярость, но в целом адекватен. Помогать будет, проблем быть не должно. Связь через его офис, номера телефонов Дурслей и Грейнджеров раздам в конце. Выучить наизусть, с собой не таскать. Миа, твоя очередь.

— Я два дня просидела с бригадой наблюдения. Установили камеры, мониторим дом Дурслей и соседские, в обе стороны и напротив. Камеры ничего необычного не показывают. В очки видно, что на доме Дурслей лежит какое-то заклинание, а может и не одно, потому что есть еще одно куполом вокруг, захватывая немного улицу и соседские участки, оно мешает разглядывать, что под ним, а выходить из машины разрешения не было. Миссис Дурсль выходила за продуктами, на ней такое же бурое заклятие, как и на муже. Сама она светится сильнее, чем маглы, но слабее, чем маги. Ребенок их вроде бы обычный, но я не уверена.

Одна из соседок светится. Джон сказал, примерно как мы с Рональдом. У нее необычные коты, тоже с магическими ядрами, и когда открывается дверь, видны заклятия внутри дома, а перед домом есть место, которое группа наблюдения не замечает. Там тоже проклятье куполом, видимо для отвода глаз. В очках видится серо-желтым.

Вчера перед обедом на участке соседки прямо из воздуха появилась женщина-колдунья, наверное аппарировала. Ядро очень яркое, когда прибыла, меня вообще прямо ослепило. Я как раз котов разглядывала. На камерах толком ничего не видно. Мы запись пересматривали. Сначала сильная рябь в момент ее появления, потом слабее, но все равно ничего не разглядеть. Вот когда из-под заклинания вышла, тогда волшебницу уже четко видно, а в саду все равно «снежит».

Магичка заходила к Дурслям, а потом аппарировала из-под того же купола. Часа через полтора появилась там же, держа Поттера за руку. Поттер еще ярче ее, и вообще выглядит странно, как будто ядро у него двойное и на нем куча проклятий разных цветов. Слишком много, чтобы все разобрать.

Поттера завели к Дурслям, колдунья аппарировала, и буквально через пять минут у соседки появился еще кто-то. Точно маг — в очках видно, а без очков не видно совсем — ни мне, ни камерам, — но как выглядит, пол, возраст — ничего не понятно. Светящееся яйцо — оно яйцо и есть, без половых признаков. Большую часть времени провел во дворе у соседки. Вроде все.

— Хорошо. Второе направление — Грейнджеры. Харви, твоя очередь.

— Ну, я пробовал узнать всякое о магии у Грейнджер. Ничего не получилось. На мои вопросы толком не ответила. Похожа на отличницу, которой надо все выучить, только чтобы экзамены сдать и маме похвастаться, а дальше ей не интересно. Нос задирает до неба.

Колдовать она боится, потому что министерство контролирует не то места, где живут несовершеннолетние, не то их волшебные палочки. Миа рассказывает, рядом с домом Поттера колдуны так и прыгают. Получается, если наблюдение и есть, то совсем маленького радиуса или только на палочках. Что будет, если кто-то чужой палочкой наколдует, Грейнджер тоже не знает. Интересно, у них палочки без следилок в продаже есть или надо контрабанду искать?

Поттера забрала строгая тетка. Он даже не спорил, только вздыхал. Я на глаза не показывался. Они там все расстроились, ну я Синтию вызвонил и поехал Рону помогать. Больше не знаю ничего.

— Синтия?

— Судя про вчерашним оговоркам декана Поттера, ближний круг директора уверен, что из Поттера действительно готовят ликвидатора Того-Которого, еще его называют Волдеморт. Что директор думает по поводу Волдеморта, неизвестно, но, по воспоминаниям детей, на этот раз переполошился.

То есть в мире магов может опять начаться гражданская война. Жертвы могут быть значительными. Мне кажется, надо стремиться к ее скорейшему завершению, и по возможности — не выпихивая подростков на линию огня. Маги они или нет, но они — британцы.

Попутно выяснилось, что завещания родителей Поттера проигнорированы. С учетом того, что разглядела Миа, нужна помощь не только мага-юриста, но и мага-доктора, возможно и отдельно специалиста по проклятиям, если то, что на Дурслях, не медицинского плана. Так же я считаю необходимым проверить очками Грейнджеров. Они мне говорили, что отпустили дочь учиться в Хогвартсе после одного визита этой МакГонагалл, которая декан, ни секунды не сомневаясь, что так и надо.

Вчера отправили нашей совой письмо магу, которому Грейнджер и Поттер доверяют. У Грейнджер совы нет, у Поттера — единственная в Британии полярная сова. Ярко-белая. За полмили видно без бинокля. Поттеру ее подарили в год поступления в школу. То есть парня плотно пасут с первого дня.

Если маг ответит сегодня-завтра — я пойду на встречу вместе с родителями Гермионы, не ответит или откажется помогать — попробуем в пятницу в Косой найти юриста и врачей с помощью Грейнджер-младшей.

Еще нам нужны магические деньги. В сейфе практически пусто.

— Понял. Бумажные фунты гоблины берут, но курс обмена жуткий. Мы начинали с продажи им лома ювелирного золота, но слитки проще в обращении. Слитки я уже заказал, на днях должны быть.

— Джон, мне родители Грейнджер говорили, им меняли по курсу пять фунтов за галлеон…

— Синтия. Нет, Группа! Слушайте задачу:

Гоблины меняют галлеоны по пять фунтов на галлеон. Галлеоны вы все в руках держали. Монета очень похожа по размеру на однофунтовую, может быть чуть меньше. Сколько она весит?

— Ну-у, до половины унции, может чуть меньше.

— Верно. Около десяти граммов. А унция золота сколько стоит?

— Джон, я не следила последние годы.

— Ну а примерно?

— Фунтов… двести?

— Двести было три года назад. Сейчас примерно двести сорок. Выводы?

— Если эта монета золотая, то золота в монете может быть вплоть до восьмидесяти фунтов. Из чистого золота монеты, конечно, никто не чеканит, потому что чистое золото слишком мягкое, обычно это сплав с серебром и медью. При пяти граммах золота в монете галлеон должен стоить не меньше сорока фунтов. Иначе маги будут скупать галлеоны и переплавлять для продажи маглам.

— Верно, Рональд. Продолжай.

— Британское казначейство в свое время сталкивалось с проблемами сохранения золота в стране. При попытках поддерживать курс фунта из страны или вывозили золотые монеты и переплавляли за границей в слитки, что совершенно неприемлемо, или, наоборот, меняли валюту на фунты, скупали драгметаллы и вывозили за границу, где потом штамповали поддельные соверены.

Предотвратить скупку галлеонов магами нельзя. Предотвратить переплавку… гоблины защищают монеты от переплавки?

— Именно так. Золото, серебро и медь плавятся при температуре около тысячи градусов. У нас в лаборатории нагревали галлеон до четырех тысяч градусов. Это больше, чем требуется для вольфрама и титана — самых тугоплавких металлов. Монета не расплавилась. Экспериментировать, как магия гоблинов будет влиять на более дорогие установки вроде масс-спектрометров, пока нет нужды. Дальше.

— Если переплавить нельзя, значит, никто не может проверить, из чего галлеоны сделаны. А если так, значит, гоблины могут экономить золото, и тогда никто не мешает сделать из галлеонов аналог бумажных денег, и обменный курс в принципе может быть и пять к одному.

— Верно. Продолжай.

— Если гоблины будут продавать галлеоны слишком дешево… то маги смогут догадаться, что в галлеонах золота нет или почти совсем нет. Тогда галлеоны обесценятся к золоту, и вся афера, если она есть, может оказаться убыточной. Значит, пять фунтов за галлеон — это не вся картина. Должно быть что-то еще.

— Слушайте Рональда и учитесь! Ни единой ошибки. Гоблины всегда дают пять фунтов за галлеон. Это делает покупку магами даже дешевых магловских товаров невыгодной. Но продавать галлеон за пять фунтов гоблинам совершенно не интересно. Курс плавающий. У нашего человека однажды запросили восемьдесят семь фунтов за галлеон. «Спроса на фунты нет». Какое содержание золота в галлеоне и какой должен быть курс обмена через золото — неизвестно. Мы считаем вполне вероятным, что галлеоны — фиатные деньги.

Сравнивать по покупательной способности сложно — можно нарваться на дотируемые или акцизные товары. Газета у них стоит несколько кнатов. Это примерно одна сотая галлеона — слишком дешево. Если брать вечные ценности, в Дырявом Котле большая тарелка еды стоит около одного сикля. В МакДональдсе обед выйдет фунта два-три. Выходит от тридцати до пятидесяти фунтов за галлеон.

— Да, теперь я вспоминаю, Грейнджеры говорили, что у них в банке всегда спрашивали, кто они такие, прежде чем меняли деньги. Наверное, у них есть специальная программа для маглорожденных студентов.

— Синтия, это верно, но не забудьте главное. Гоблины сделают все, чтобы уничтожить любого, кто только рот раскроет, что галлеон сделан не из чистого золота. Я вам это говорю, чтобы понимали, с кем имеете дело. Гоблины людей с удовольствием вырежут под корень. Рональд историю читал — подтвердит.

Гоблины, вероятно, занимаются спекуляциями золотом в магловском мире, где объемы гораздо больше, чем в магическом. Через посредников, конечно. Так аналитики считают. У них свои сложные модели, я в этом не понимаю. Прямых доказательств нет. Впрочем, потенциальные агенты гоблинов себя ведут как обычные консервативные игроки, законов не нарушают, от налогов отбиваются в той же степени, что и все трейдеры.

Мы предполагаем, что на гоблинов завязана и значительная часть торговли магов с маглами. Это тоже гарантированно выгодная кормушка, лезть в которую опасно. Что маги могут покупать у маглов, что им продавать? Идеи есть, но вследствие малочисленности мира магов отследить товарные потоки трудно. Мы знаем очень мало. Наблюдайте, анализируйте.

Всё, за работу!

Рональд — вместе с Миа дежурите наблюдателями у Поттера посменно, на вас же текучка. Чуть что — звать меня. Харви — помогать Синтии и учить магию.

— Эй, пацан!

Дадли Дурсль остановился, не дойдя шага до собственного крыльца, в некотором изумлении. «Пацаном» его давно уже никто не решался называть. Игравший при мамочке роль домашнего мальчика, а в душе записной драчун и хулиган, Дадли был крепок в отца. Ноги у него были как у защитника в американском футболе. Загнать какого-нибудь вертлявого противника, наподобие очкастого придурка кузена, Дадли было не по зубам, но на первых тридцати ярдах он мог развить впечатлявшую противников скорость. Дальше сбить с ног, проще всего ударом плечом в корпус, или хотя бы зацепить рукой, пальцы у Дадли были такие же — короткие и сильные, повалить, и месить чем попало. Злости в Дадли было вдосталь.

С Дадли давно уже не рисковали связываться парни на два-три года старше. Сейчас, когда ему исполнилось шестнадцать и весил он за двести фунтов, желавших бросить ему вызов в тихом Литтл-Уингинге просто не было.

У калитки стояла какая-то девка. Невысокая — видна была одна чернявая голова с мелкими чертами. Не красавица. Такие чаще куражились под прикрытием своих дружков. Если им неосторожно ответить, у шайки появлялся «законный» повод «наехать» — почесать кулаки или вытрясти карманы. За изгородью больше никого не было видно.

— Чё надо?

— Эй, пятерку хочешь заработать?

— Ну.

— Сюда иди. Дело есть.

— Чего надо?

— Я одного очкарика ищу. Лохматый такой. Тут живет?

— Пятерку давай сначала.

— Умом двинулся? Если очкарик тут — тогда есть дело, а если нет — так я дальше пошла искать.

— Живет-живет. Пятерку даешь или как?

— Слышишь, пацан, ты прямо простой такой. Если он тут, так ты до него дойди да возьми мне автограф, тогда квиды твои. — Девка помахала купюрой вне пределов досягаемости Дадли.

На хрена девке мог понадобиться его малохольный кузен, а тем более его автограф, Дадли было совершенно непонятно, но на пятерку можно было взять три пинты пива, а выклянчить у родителей наличные было не так уж просто. Искать, кому сбыть подарки хотя бы за полцены. было задачей нелегкой, да еще приходилось дома подменять их каким-нибудь старым хламом, запас которого Дадли держал во второй спальне наверху, которую опять занял этот очкарик… Ловить по городу школоту, желающую расстаться с содержимым карманов, было интересно, но средний улов с малолетки был до обидного мал, можно за весь вечер так на пиво и не набрать.

— Короче, не мути. Куда автограф ставить? Если на сиськи, ты не стесняйся. Я провожу.

— Пацан, не борзей. На вот книжку, нарисует — пятерка твоя.

Книги Дадли не интересовали в принципе, поэтому он молча пошел к дому. К его удивлению, дверь тут же открылась и мать крикнула ему:

— Дадлик, а девушку чего не зовешь? Нечего ей на улице стоять.

— Да эта…

— Заходите, заходите, девушка.

Сопровождаемый чернявой, Дадли прошел мимо матери в дом.

— Мне наверх надо.

— Как вас зовут, мисс?

— Миа. А вы, наверное, миссис Дурсль. Убедившись, что Дадли уже затопал по лестнице на второй этаж, Миа добавила: — Вам привет от Джона.

Улыбка миссис Дурсль сбежала с лица, но Петуния быстро вернула ее подобие на место.

— Вы так молодо выглядите…

— Проще сопровождать объект. Большая разница в возрасте привлекает внимание.

Петуния сделала знак рукой и повела гостью в гостиную.

На верхней площадке лестницы появился Дадли, из-за спины которого выглядывала лохматая голова в круглых очках.

— Да вот она. Ты ее знаешь? — спросил Дадли.

— Первый раз вижу.

— А, неважно. Рисуй давай!

Миа легко взбежала вверх по лестнице, и мазнув Дадли по руке, взяла очкарика за плечо.

— Разговор есть. — И тут же обернулась и добавила: — Миссис Дурсль, я ненадолго. Сейчас к вам спущусь. — И, немедленно затолкав парня в комнату, закрыла дверь, оставив изрядно озадаченного Дадли стоять в коридоре. Впрочем, в руке приятно похрустывало, а что там эта девка мутит с Поттером и можно ли ей как-нибудь залезть под юбку, он еще узнает.

* * *

Гарри Поттер по инерции сделал два шага вперед и уперся в свое лежбище. Кроватью эту кривую конструкцию на подпорках назвать было трудно. «Что это еще за?..» — Додумать не получилось. Его столь же бесцеремонно развернули лицом в сторону двери. Хорошо, что Гарри привык к внезапным ускорениям во время полетов на метле. Он молча смотрел на беспардонную посетительницу.

— Слушай сюда. Я — твоя крестная фея. Блин, самой смешно. Волшебник тут вроде ты, а не я. Короче, я верный гном твоей крестной и сейчас буду причинять тебе добро.

— Тебя что, Синтия прислала?

— Нет, твою крестную зовут Джон. Дурслям он так представился, так что пусть и для тебя будет Джон.

— Что еще за Джон?

— Гарри, ты слушаешь ни хрена не внимательно. Я же тебе говорю, Джон — твоя крестная, типа фея. Я помогаю ему причинять тебе добро. Выполняю желания в пределах разумного, разрешаю конфликты, навожу гармонию. Хотя нет, если честно, я предпочитаю не делать все самой, а руководить процессами. Например, вот этот сральник я убирать не буду. Но в целом и общем готова устраивать тебе филиал рая на Земле. Без интима. Вопросы?

Ладно, раз у тебя вопросов нет, то я пойду попью с твоей тётей чаю, а ты тут как следует приберешься. Потом я приду и ты мне внятным английским языком скажешь, чего тебе желается, чтобы жизнь цвела и пахла, и мы подумаем, как это сделать. Понятно?

— Э-э-э…

— Ок, я поняла, что ты не врубаешься. Но я не знаю, что именно тебе непонятно, поэтому давай, собирай мозги в кучку и спроси у меня что-нибудь.

— Тебя вообще зовут как, фея-гном?

— Ой, правда, я ж только Петунии представилась. Я Миа.

— И как ты мне собираешься помогать?

— Хм, откуда ж я знаю. По-разному. Если тебе нужна еда, шмотки, телек или там в кино сходить — буду тебе все это добывать, водить на веревочке, чтобы не потерялся, типа такого. А если хочешь тут устроить блэк джек со шлюхами — дам по голове, больно. Избавление от ненужных иллюзий — тоже помощь. Еще вопросы?

Короче, я — пить чай, а ты записывай желания.

* * *

Через час было договорено оснастить Поттера новым раскладным диваном, постелью к нему, нормальным столом и крутящимся офисным креслом на колёсиках, телефоном, телевизором с кабелем, большим лотком под клетку совы, чтобы проще было поддерживать чистоту, и набором из ведра, тряпок, щеток и химии. Проблем не было. Миссис Дурсль согласилась принять мебельщиков, техников и службу по вывозу мусора, а если племянник еще и порядок в комнате будет поддерживать — так Миа и Джону она будет благодарна до скончания века. Петунию грязь в доме раздражала в любом виде.

Бутерброды с соком оказались частью уже оплаченной Джоном сделки по справедливой компенсации расходов на племянника.

Еще Поттер пожелал свободный выход в город и принимать гостей. Посмотрев на выражение лица Петунии, Миа сказала, что встречаться с гостями Поттер тоже будет в городе, она позже сообщит, где именно для него снимут помещение.

Переговоры с Петунией сопровождались сравнительной дегустацией запасов фруктового чая и домашнего печенья и могли бы затянуться до возвращения Вернона с работы, но беседу прервал телефонный звонок.

— Миа, это тебя.

— Слушаю… Да… Нет, сразу уходить будет палево. Минут через пятнадцать. До скорого.

Миа положила трубку и присела так, что было понятно, что исключительно чтобы не заставлять хозяйку вставать или смотреть снизу вверх: время дегустации закончилось.

— Миссис Дурсль…

— Миа, мы же договорились — Петуния.

— Петуния, за домом опять следят.

— Да как они смеют!

— И не говорите. Но мы не будем бороться с тем, что не в силах изменить. Сделаем, что можем, чтобы нам всем стало лучше, правильно?

— Конечно-конечно, Миа.

— Я не хочу, чтобы они начали докапываться, кто я такая. Могу я уйти через заднюю дверь?

— Во двор-то выйти можно, но за домом аллеи нет, только следующий ряд домов и глухие заборы, поэтому вам их не миновать.

— Тогда могу я попросить сопровождающего? Это не слишком скомпрометирует Дадли?

— Ох, Миа, я не знаю… может быть, я вас выведу и мы продолжим нашу беседу о особенностях заварки чая с мелиссой?

— Это будет очень любезно с вашей стороны.

* * *

— Поттер, мне пора. Тебе надо знать, что после твоего прошлого побега за домом следят. Не круглые сутки, но большую часть времени. Так что или тебе надо придумать, как выбираться из дома незамеченным, или иметь в виду, что во время твоих прогулок по городу и встреч с друзьями за тобой постоянно будет хвост. Ферштейн?

— Не ругайся.

— Привычка, от отца, он в Германии служил.

— Ладно. Лучше скажи, с какой стороны следят.

— Через забор, от соседки с котами.

— И всё, только с одной стороны?

— Пока только с одной.

— Тогда будь спокойна. Никто меня не увидит.

На лице Поттера расцвела широкая улыбка.

Миа, спускаясь по лестнице, улыбалась не хуже Поттера. «Легко и приятно быть доброй феей, когда начальство не проедает плешь за каждый пенни». Миа немного лукавила. Начальство разрешило потратить на благоустройство Поттера до десяти тысяч фунтов.

— Слышь, очкарик, чё эт за тёлка вчера была?

— Без понятия.

— Гонишь!

— Иди в жопу, Дадлик. Она с мамкой твоей весь вечер чаи гоняла, у мамки и спрашивай.

— А чё она у тебя автограф просила? Ты чё, спортсмен?

— У меня ничего не просила.

— Спортсмен или нет?

— Ну, спортсмен.

— По быстрому бегу?

— Так, всё, проваливай, Даддерс.

— Да чё ты, мля. Скажи нормально, чё ей надо. Она вон опять тебя высматривает!

— Где?

— Да вон, сам смотри!

Дадли потащил Поттера к себе в комнату. Дальше по улице, через два дома от номера четыре, опять стоял слегка потрепанный микроавтобус электрической компании с принайтованной к крыше раздвижной лестницей. На тротуаре в тени курила вчерашняя фея-гном. Лицо ее наполовину скрывали массивные очки, но и худощавая фигура, и черная одежда, и легкая косолапость, были Гарри знакомы.

* * *

Хейди и Расселл, люди-железные-задницы, сидели на своих креслах в микроавтобусе и лениво глядели в мониторы, не обращая никакого внимания на Миа. Их терпения у девушки не было и близко. Она уже дважды перечитала отчет для Джона, перебрала сумочку, сделала три наброска татуировки на щиколотку и минимум раз по пять заглянула в каждый монитор. На Тисовой не происходило ничего. Вообще ничего. Последний автомобиль проехал минут сорок назад. Наблюдателя во дворе не было. Даже котов не было видно. Миа опять напялила очки и, тихо сдвинув дверь, вышла в тень изгороди на противоположной от домов Поттера и кошатницы стороне.

На улице делать было абсолютно нечего, но лезть обратно к железным задницам не хотелось совершенно. Для подобных случаев у Миа была пачка сигарет. Курила Миа редко, обычно чтобы не быть белой вороной, когда самые хабалистые тетки шли после работы наращивать бока и обсуждать мужиков в паб и тащили всех молодых за собой, или если надо было успокоиться. Выкуривая в среднем одну сигарету в неделю, позволить себе что-то крепкое Миа не могла. Как-то она попробовала докурить на спор «Житан» и потом еще час чувствовала себя совершенно разбитой. Длинные тонкие дамские сигареты не только казались любительнице черного слишком пижонскими, но и легко мялись, и выпадали из пальцев, когда мымры из бухгалтерии доставали до трясучки, а «Силк Кат» был в самый раз.

Докурив, Миа оглянулась, чтобы убедиться, что никто на нее не смотрит, и тихо постучала в дверь. Щелкнул замок. Когда Миа уже была готова потянуть дверь в сторону, ей послышалось, что совсем рядом с ней кто-то негромко покашливает, как люди часто делают, чтобы обратить на себя внимание. Улица по-прежнему выглядела пустой, хоть через очки смотри, хоть без них.

— А мне дашь посмотреть? — раздался знакомый голос. Этот гаденыш Поттер явно был где-то совсем рядом. Зарядить подсечку вкруговую? Могу и достать… нет, нельзя. Очки были ей не по размеру, и при каждом движении головой их приходилось придерживать рукой. За очки Джон обещал задушить, откачать, задушить еще раз, а потом подкинуть её голый труп в мужскую раздевалку. Становиться голым трупом не хотелось, а шутить Джон, кажется, просто не умел. В машину, полную электроники, заводить Поттера было нельзя.

— Иди за мной.

* * *

— Ну что, вдул самке?

— Даддлипусечка, откуда ты такие слова знаешь?

— Слышь, очкарик, сейчас заряжу в торец — улетишь дальше, чем видишь. Ты пока своими палками махал, я чемпионат клуба по юниорам выиграл.

— Дадлипусик, кто смог научить тебя играть в шашки?

— Какие, на хер, шашки?

— Ну ты ж по шашкам чемпион?

— Мля. Вообще отец сказал тебя не бить, но я же могу случайно попасть? Раза три-четыре…

— Мне тоже колдовать нельзя, но случайно могу превратить в жабу. Один раз. Одного раза достаточно или три лучше?

— Сука! Давай завязывай со своими понтами. Лучше за девку расскажи. Сиськи хотя бы помацал?

— Она как-то не предлагала.

— Но ты разглядел?

— Чего бы это я их разглядывал?

— Поттер, да ты педик!

— Сам педик!

— Я не педик. Я разглядел. Ты, видно, ее напряг, она как вскинется там, возле машины, и видно было, как соски торчат через футболку.

— Даддерс, ты, мля, озабоченный, в натуре. Стой, как ты разглядел? У тебя что, бинокль есть?

— Может, и есть.

— Мля, не думал, что когда-нибудь это скажу. Я с тобой дружу Дадлипупсик.

Гарри ушел к себе, завалился на жалобно скрипнувшее лежбище и попытался выкинуть из головы мысли о белой обезьяне — с предсказуемым результатом. После провокаций Дадли его голова была занята исключительно сосками, оттопыривающими темную ткань, и всем остальным, что к ним прилагалось. Впрочем, о том, что прилагалось, Гарри имел довольно смутные представления.

Кажется, с Дадлипупсиком действительно пора было налаживать отношения. Дадли знал, где достать порнуху, еще когда они вместе учились в младшей школе. Дадли, конечно, был тот еще жмот, но… хо-хо-хо! У Гарри было то, за что Дадли не раздумывая отдал бы не только интересные журнальчики, но и бинокль. Или не было? Ладно, скоро будет понятно.

Вообще Дадлик прав. Гарри, конечно, не мог не заметить отсутствия взрослой детали туалета Миа, но засмущался и большую часть времени на всякий случай смотрел куда-нибудь в сторону, за что теперь грыз себя поедом. Теперь ему больше всего хотелось во всех деталях вспомнить очертания подвижных холмиков под футболкой. Гарри только успел пообещать себе назавтра же проверить, насколько легко можно проникнуть в забронированный для него номер в гостинице, как его мысли опять засосали изгибы черной ткани.

* * *

Когда Гермиона зашла в дом, родители уже закончили ужинать и пили чай. После того как МакГонагалл забрала Гарри, Эмма присоединилась к Дэну в клинике, и оба они выглядели утомленными. Впрочем, наблюдательности они не утратили.

— Устала, бедная наша девочка?

— Да, мама. Не то что много полезного сделала, но вот это постоянное напряжение… Взрослые все время так живут?

— Как, милая?

— Да так, постоянно обо всем думая, все время все взвешивая. Час назад прилетела сова от профессора Люпина. Ответил, что рад был бы помочь, но сейчас очень занят поручениями директора. Раньше я бы так и прочитала, а теперь какой-то кошмар. Сова прилетела чужая, не та, что мне Харви прислал. Значит, ответ он писал не сразу, а сначала взял время подумать. Сколько времени — непонятно, смотря насколько он далеко. Времени прошло сорок часов. За это время сова всю Британию дважды облетит. Кстати, никогда не думала, как совы летают, но точно не как обычные птицы, намного быстрее у них получается, но это неважно. Важно, что профессор Люпин, возможно, спросил у директора совета, но может быть, что не спросил, а просто сова его нашла где-нибудь в таком месте, что у него с собой пера не было ответ написать. И раньше я директору верила, и если кто-то советовался с директором, это было очень хорошо, спокойнее. А теперь я волнуюсь, что он опять стравит Гарри и Волдеморта. Нет, теперь я все время боюсь, что он так и сделает, а сам останется в стороне, и Гарри никто кроме нас с Роном не поможет, а мы опять где-нибудь застрянем, как и раньше. Жутко боюсь.

— Миона, может быть, ты тогда подумаешь все же, как отсюда уехать?

— Папа, ну ты же знаешь, что я просто так не уеду. Если и так все хорошо закончится, так и говорить не о чем, а если я брошу тут Гарри и Волдеморт его убьет, все остальные попрячутся и Волдеморт захватит Британию, он же на этом не остановится! Его же уже несколько раз развоплощали, и он каждый раз возвращался. Нет, надо придумывать, как помогать Гарри, как помогать Синтии, но как-то от него избавляться навсегда. Иначе он будет захватывать все новые страны, а мы будем от него все дальше убегать!

— Так ты поэтому такая усталая, думали с Синтией, как мир спасать?

— Ой, хуже. Синтия с самого утра убежала, а я опять осталась с Харви. А Харви я просто не знаю кто такой.

— И кто же он такой, Миона?

— Папа, он задает вопросы.

— Девочка моя, ты же сама первая задаешь вопросы. Всем. У него вопросы какие-то неправильные? Ты же сама говорила, что тебе очень нравилась учительница, которая говорила, что глупых вопросов не бывает…

— Папа, у него не глупые вопросы. В том-то и ужас. У него какие-то совершенно дикие представления о магии. Он, оказывается, играет в какие-то игры, и в этих играх есть персонажи, а у этих персонажей есть характеристики, и некоторые герои там якобы маги. В общем, у магов бывает разная сила колдовства и запас маны, то есть как бы магической энергии, с помощью которой можно колдовать, ну как заряд электрической энергии в аккумуляторе.

— А у вас нет силы колдовства и запаса маны?

— Папа, в том-то и ужас! Он поговорил о каких-то выдуманных играх, и я, конечно, сказала ему, что это все глупости. Но чем дальше, тем хуже я себя чувствую. То есть раньше я уже слышала, что Дамблдор считается сильным магом. Я всегда думала, что это потому, что он много знает. А теперь я вспоминаю как патронус Гарри разогнал чуть ли не сотню дементоров, и все гриффиндорцы, которые об этом слышали, говорят, что это невозможно, патронус обычного мага на такое не способен. Но Гарри учил патронусу профессор Люпин, и это совершенно точно обычный патронус, как у всех, просто сильнее. Получается, Гарри тоже сильный маг, хотя патронуса научился вызывать не так уж давно, и вообще знает намного меньше меня. И магическое истощение у магов бывает. Но ни в одном нашем учебнике нет вообще никакого упоминания ни о силе магов, ни о каких-то запасах магических сил. А этот Харви еще и спрашивает, как эти силы и запасы маны можно развивать.

Гермиона налила себе стакан воды, быстро его выпила и продолжила:

— То есть Харви вообще непонятно кто, ничего о магии не знает, ну то есть он сам так говорит, хотя просмотрел учебники за все семь курсов… а мне это тоже не приходило в голову: читать учебники аж настолько вперед, и теперь задает мне правильные вопросы, которые я сама никогда не задавала. И теперь я не понимаю почему. Мне всегда было интересно, что хорошо и что правильно, и как этого добиться, какой способ самый лучший. Мне казалось, что я очень много знаю. Даже не сравнивая себя с Гарри о Роном, но у меня ведь не просто так «превосходно» по всем предметам! А что ему отвечать, я не знаю, и в учебниках тоже ничего нет.

— То есть выходит, что он задает или слишком сложные вопросы, которые изучают уже после школы, или, наоборот, слишком простые, ответы на которые урожденные маги знают давно, а ты — нет.

— Да, и я совсем потерялась. Ты же видел этого Харви, он даже говорит неправильно. А я слушаю его — и прямо как какая-нибудь Лаванда Браун, только глазами хлопаю. И если пытаться разобраться в его вопросах, то это надо ставить опыты за опытами, очень много, или найти такие книги, в которых они есть, или хотя бы учителей расспросить.

— Миона, я думаю, правильнее будет начать с учителя. Вот прямо этого вашего профессора спроси, когда он появится. Может быть, это его немного успокоит насчет наших остальных дел.

В начале девятого утра в зале Гринготтса посетителей практически не было. Какая-то ведьма первой прошла к ближайшей стойке и принялась там о чем-то тихо беседовать с гоблином в черно-зеленом облачении с большй золотой цепью на груди, а пара мужчин в синих мантиях прошли в противоположный угол — к гоблину, который, в отличие от других, не утруждал себя взвешиванием слитков золота и рассматриванием драгоценных камней. Не прошло и минуты, как гоблин соизволил заметить посетителей.

Ближе к стойке стоял безупречно выглядящий молодой блондин в синем сюртуке и камзоле с серебряным шитьем поверх нежно-голубой рубашки тонкой ткани, а его мантия была нарочито небрежно сколота тускло блестящей застежкой в форме волка. «Платина», — определил гоблин. Одежду под мантией можно было рассмотреть благодаря тому, что блондин положил руку с так же тускло блестящими массивными магловскими наручными часами на стойку и постукивал по ней пальцами с аккуратными ногтями. Чуть позади неподвижно стоял плотно сбитый мужчина в такой же синей мантии, но со стальной застежкой. Гоблин был почти уверен, что этих двоих он никогда раньше не видел. Вообще для молодых гоблинов все колдуны были на одно лицо, различить их они могли только по бороде или каким-нибудь особым приметам. Но Барган был вынужден разглядывать эти мерзкие рожи уже скоро шестьдесят лет и помимо воли научился. По счастью, запоминать, кто есть кто, не было нужды — маги могли менять свой облик, но взломать защиту сейфов на гоблинской магии не научились. «И не научатся никогда», — подумал гоблин, лелея поднимавшуюся в нем священную ярость к человекам. Впрочем, если бы его эмоции отражались на лице, он никогда не стал бы старшим смены.

— Каково ваше дело к банку? — наконец произнес гоблин.

— Я хотел бы кое-что продать и кое что купить, гоблин, — сказал молодой.

— Гринготтс — это банк, а не лавка. Мы покупаем только настоящие ценности, а не всякую людскую ерунду.

Никакой реакции людей гоблин не заметил. Они все так же молча и спокойно стояли у стойки, молодой все так же неспешно постукивал ногтями по мрамору, не делая ни малейших попыток рассказать, какое важное дело их привело в банк, как это делали многие бестолковые маги и ведьмы. Гоблину пришлось продолжать самому:

— Что господам угодно будет продать?

— То, что вы захотите купить. И я бы предпочел беседовать о делах в более удобной обстановке.

— Молодой господин, конечно, знает, что обслуживание в личном кабинете начинается при сделках от тысячи галлеонов?

Молодой господин перестал постукивать и посмотрел на гоблина, как будто впервые его увидев, выкатив глаза в притворном изумлении.

«А ты меня принимаешь за нищего?» — прочитал гоблин в его глазах.

— Прошу за мной.

Середину кабинета занимал большой стол со стоящими на нем с одной стороны большими и маленькими, но одинаково вычурно украшенными весами и массивной шкатулкой, видимо с набором гирек, с другой стояли какая-то чаща и еще пара шкатулок. Пахло одновременно пергаментом, чернилами и еще чем-то кислым, знакомым, но чем именно, молодой человек не смог вспомнить. После того как гоблин и блондин уселись напротив друг друга, гоблин подал голос:

— Могу ли я увидеть ваш товар?

Молодой человек не глядя протянул руку назад, старшему, и перед гоблином на стол лег небольшой золотой слиток.

— Магловское золото?

Люди опять не сделали ни малейшего движения и не произнесли ни звука. Гоблину такие клиенты были по душе, насколько эти проклятые люди вообще могли быть гоблину по душе. Все же не эти болтуны, с их срочными и важными делами на три сикля, с которыми приходилось иметь дело младшим или провинившимся гоблинам, посаженным перехватывать людишек возле самой двери.

— Швейцарское, два фунта три унции. — Гоблин достал из шкатулки справа от себя увеличительное стекло и какое-то время рассматривал слиток.

— В хорошем состоянии. Чистое, насколько маглы умеют. Гринготтс может предложить восемьдесят галлеонов.

— Это было бы приемлемо, если бы я спешил продать один слиток. Я не спешу, слиток не один.

Блондин шевельнул рукой, и громила за его спиной вынимал из-под своей мантии и аккуратно ставил на стол стопки по три слитка в виде небольших кирпичиков, каждый из которых легко помещался поперек ладони. Слитки радовали сердце гоблина глухим тяжелым стуком. За тремя стопками на стол легли еще два кирпичика.

— Я ожидаю обмен по весу.

— Это невозможно! Наши монеты защищены от подделки, это дорого стоит!

— Мое золото не защищено от подделки. Это просто золото, каждый может убедиться сам. Если банк заинтересован, я готов отдать золото за галлеоны по весу. Кроме того, я готов кое-что у банка купить.

— Что молодой господин желает?

* * *

071900Ajul95 (7 июля 1995 года. 19:00 по Гринвичу)

Три сквиба, Джон и Синтия устроились за большим столом в компьютерной. Лица их имели разнообразные следы усталости, в воздухе висел густой запах кофе, который давно уже никого не радовал.

— Ваши отчеты просмотрю завтра. Сейчас коротко, только самое важное. Миа?

— Поттер доволен. Обещал в ответ на нормальное обращение перестать вести себя как дебил и родственников попусту не раздражать. Они пообещали оставить его в покое, если не будет магичить. Петуния — душка. Но у нее что-то периодически внутри включается. Я, как ты мне говорил, постоянно вставляла ключевую фразу в разговор, и она опять утихала. Это ненормально, я думаю, их надо все же расколдовывать, иначе где-нибудь прорвется. Номер в гостинице для него сняла, ключ отдала. У него есть какая-то хрень, которая делает его невидимым, очки не помогают. Вообще он немного дикий, но нормальный.

— Это как?

— Ну, он вообще способен нормально разговаривать и вроде не дурак, но иногда как с луны свалился, самых простых вещей не знает. Мы пока искали ему гостиницу, пить захотели, так он даже в Макдональдсе ни разу не был, и вообще не понимает, как там что устроено. Насчет кино не уверена, кажется — тоже. Я до сих пор в шоке. Пообещала познакомить его с цивилизацией. Эти маги, они правда телефоны не слушают или лучше ему условные сигналы на машине наблюдения выставлять?

— Правда. Нам очень повезло, что они настолько пренебрежительно относятся к технике.

Харви?

— Гермиона эта — сплошной геморрой. Общаться с ней невозможно. Постоянно задирает нос и пытается командовать, сама ни черта не знает. Может, она и много чего умеет, но показать не может, зелья учить варить отказывается. Может, Поттер что-то знает, хотя она, по-моему, считает, что он еще тупее. В общем, я не знаю, что делать. Можно мне Поттера, а ей пусть кто-нибудь другой занимается…

— Хорошо. Оставим Грейнджеров Синтии, а Миа выведет к тебе Поттера. Еще что-нибудь?

— Еще она говорит, что Поттер круто летает на метле и играет в эту их игру. Как бы мне на игру посмотреть? Так проще будет подкатить.

— Можно. Когда следующий матч?

— В воскресенье. Только я не знаю, как туда попасть. Играют Холихэдские Гарпии против Уинбурнских Ос, Холихэд — в Уэльсе, но где там квиддичный стадион? Маги, наверное, знают, а я на карте не нашел подходящего места. Наверное, туда надо ехать и искать магов… если это тот Холихэд.

— Нет у нас сейчас столько времени. Пусть тебе Поттер про свою любимую игру рассказывает. Так человек лучше всего раскрывается.

Джон закрыл глаза и помассировал глазные яблоки. Две ночи он потратил на составление отчетов по двум предыдущим миссиям и спал хорошо если по три часа. На следующей неделе станет полегче, но в эти дни он прилично выглядел разве что утром, сразу после короткого предрассветного сна.

— Рональд, что у тебя?

— В газетах все то же. Ничего определенного по Турниру, попытки замазать Поттера и Дамблдора плюс склоки, сплетни и квиддич.

— А по гоблинам удалось картину собрать?

— О да, с гоблинами все выглядит еще веселее, чем я думал.

— Рассказывай для всех. В банке пока только мы были.

Рональд пригладил волосы рукой, отхлебнул воды и начал:

— Банк в Косой вы видели — большое здание, мрамор, охрана. Внутри в операционном зале десятка три гоблинов заняты имитацией деятельности. Какие-то камешки и металлы взвешивают и рассматривают, что-то пишут в книги. Очень подозрительно. Во-первых, клиентов практически не было, то есть откуда столько работы — непонятно. Ревизия? Во-вторых, почему в операционном зале, а не в тишине и спокойствии? Единственное разумное объяснение — это демонстрация. Не для нас, конечно, а для магов вообще. То есть несколько десятков гоблинов тратят целые дни на поддержание имиджа.

— Зачем?

— Харви, я могу только догадываться. Скорее всего, дела у них идут из рук вон плохо. Это вообще практически закон природы — пока организация растет и деятельность кипит, ей не до украшательства штаб-квартиры. Когда дело доходит до строительства помпезного здания, можно быть уверенным, что штаты уже раздуты и собственно бизнес уходит на второй план. Когда значительная часть сотрудников занята работой над имиджем, значит, основная деятельность на пути в могилу. Конечно, если организация велика, а особенно если она монополист, то продержаться может еще долго, но то, что Гринготтс в упадке, — это совершенно точно. Даже в середине дня в зале было тридцать гоблинов на три волшебника. То есть им либо некуда применить труд двадцати с лишним гоблинов, либо поддержание имиджа стало критически важным.

— Мне ни Гермиона, ни ее родители, ни Гарри ничего такого о банке не говорили и вообще считают Гринготтс очень надежным местом.

— Синтия, поправь меня, но я так понял, что они с миром магов соприкасаются очень слабо и много чего не знают.

— В целом верно.

— Тем не менее, даже если у нас недостаточно данных, чтобы судить о его ненадежности, их достаточно, чтобы заключить, что гоблины не знают, чем себя занять. То есть я могу себе представить, по крайней мере по их любви напялить на себя золотые цепи потолще, что у них архаичное сознание и им просто нравится пересчитывать монеты и разглядывать камешки, но это не отменяет того, что их деятельность непродуктивна.

Рональд опять отхлебнул воды, а потом скривился, чего раньше за ним не замечалось, и, продолжая морщиться, заговорил:

— Мы смогли купить у гоблинов несколько защитных артефактов. Дорого. В Косой, сами знаете, ничего нет. Значит, гоблины либо не могут производить больше, либо нет спроса при настолько высокой цене, либо их жестко ограничивают маги. Мы только пару раз слышали, как продавцы говорят, расхваливая товар, что это гоблинское производство. Гоблинское — это дорого и качественно, но где бизнес? На штучном товаре много не заработаешь, а от массового производства нет и следа. Я так понимаю, изделия гоблинов прочны, практически не снашиваются, и у тех, кому они по карману, запас уже есть. Остальным не по карману. Средств для покупки артефактов достаточно у магловской элиты и тех же спецслужб, но Статут секретности мешает. Массовое производство утилитарных предметов наверняка нерентабельно. Уверен, магловские товары с легкостью бьют гоблинские по соотношению цена-производительность, как вообще любая развитая промышленность любую кустарщину. На чем же гоблины зарабатывают?

Может быть, на перепродаже магловских товаров волшебникам? Но если бы они сами показывались маглам на глаза, это было бы нарушением Статута, значит, они должны кормить посредников. Вряд ли волшебники потерпят появления замаскированных гоблинов среди маглов. А что делают сами гоблины? Я читал, под Гринготтсом глубокие пещеры. Но где то, что из них добывают?

Похоже, что расцвет гоблинов был очень давно, возможно больше тысячи лет назад, а сейчас недра в местах их первоначального расселения исчерпаны, земли наверху густо заселены, и они только и могут, что поддерживать имидж серьезных игроков. А зарабатывают в основном спекуляциями на бирже в магловском мире. Только ли на свои средства или обобрав магов, впарив им галлеоны с минимальным содержанием золота, не знаю. Но штучные продажи или обмен магловских денег — это просто смешно.

О, чуть не забыл. Еще они охраняют сейфы. Проблемы те же. Судя по тому, что я читал и видел в Косой, зажиточных магов не так чтобы много. Несколько сотен семей, может быть несколько тысяч человек, и самые богатые при существенном повышении ставок вполне смогут сами обеспечить безопасность. Проблемы почти те же, что и с производством — клиентов мало, значит, бизнес еле дышит, даже если они еще и посреднические услуги оказывают.

— Что тебе нужно для дальнейшей работы?

— Как и всем, сэр. Нужен контакт с магами. Нужны факты.

— Понятно. Синтия?

— Профессор-консультант ответил неопределенно. Завтра идем с Грейнджерами искать адвокатов. Спасибо за галлеоны. Хорошо бы найти еще и медиков для Гарри, а возможно, и еще каких-то специалистов по проклятиям для него и Дурслей. Сходим в Косую, тогда, надеюсь, будут понятнее следующие шаги. Я бы хотела взять Рональда с собой. Можно одну только голову, но если он не согласится — возьму целиком.

— Хорошо. Миа обеспечивает Поттера и выводит его к Харви, Синтия забирает Рональда, текучку разделите на всех троих, координирует Синтия. Сдаем отчеты — и отдыхать.

Грейнджеры пробирались сквозь субботнее столпотворение. Не то чтобы магов было какое-то огромное количество, но сама Косая аллея, и так неширокая, была загромождена то выставленным у входа в лавки товаром, то отдельными лотками, столиками кафе, которые прохожие то и дело задевали мантиями, запружена зеваками, разглядывающими витрины с выставленными в них гоночными метлами, редкими зверями и шуточными товарами от «Зонко».

Рон в своем синем костюме и мантии протискивался вперед, Гермиона в школьной мантии повисла у него на левой руке, за ними Эмма, тесно прижимавшаяся к Дэну, чтобы не быть унесенной толпой, а отстававшая на пару шагов Синтия делала вид, что частью группы не является, но привычно запоминала всех, кого к ним притирало.

План был поговорить хотя бы с двумя разными адвокатами. Для этого сначала пройти по аллее мимо Гринготтса, заодно исследовав ту часть волшебной улицы, в которую они раньше не заходили, до того места, где толпа начнет редеть, развернуться обратно и тогда уже начать заходить к адвокатам по очереди.

До Гринготтса нашлась только дверь с солидной черной вывеской с надписью золотом «Пакстон, Райкенфельд и Райкенфельд», но эти уважаемые господа, похоже, не утруждались работой в выходные. По соседству с пыльной витриной лавки Олливандера была почти столь же пыльная «Эллиотт, Мюллой и Марри», а потом толпа действительно начала редеть. Зашли в «Лич и сыновья». На звук колокольчика появился тучный мужчина с мягкой улыбкой на лице и провел посетителей в кабинет с большим столом, установленным поперек.

Разговор повели Дэн и Эмма, сидящие по обе стороны от Гермионы за столом, тогда как Синтия и Рональд сели на стулья в дальних от адвоката углах кабинета.

— Мистер Лич, нам нужна консультация по общим вопросам, но, может быть, и представительство интересов на постоянной основе.

Улыбка на лице мистера Лича несколько подувяла, еще когда наиболее презентабельый, на взгляд мага, Рональд демонстративно устранился от беседы, а уж после вступления Дэна его лицо и вовсе потеряло подвижность.

— Консультация будет стоить десять галлеонов за полчаса.

Рональд немедленно подошел к столу, выложил две стопочки по пять золотых и удалился в свой угол.

«Прелюбопытно», — подумал адвокат.

По виду — чистокровный… не слишком богат, иначе я бы его знал, но и не нищеброд, опекающий маглов и маглорожденную студентку, вперед не лезет, но платит… матримониальные планы? Чем она его зацепила?

— Прошу вас, спрашивайте, мистер?..

— Грейнджер, Дэн Грейнджер.

— Зовите меня Иэн, мистер Грейнджер, я вас внимательно слушаю.

— Иэн, прошу рассказать нам в общих чертах, как в магическом мире оформляются и регистрируются завещания, происходит процедура вступления в наследство, требования по возрасту к наследнику, как назначаются опекуны, ну и что я забыл спросить, но вы считаете нужным пояснить.

Иэн еще раз мягко улыбнулся, что Синтия однозначно перевела как «я с вас возьму по десять галлеонов за визит, а придете вы еще не раз, потому что отвечать на пропущенные вопросы не в моих интересах».

— Завещание любой маг может написать сам. Если купить специальный бланк — восемь галлеонов, если желаете, его можно самому заполнить, а печать запомнит первое прикосновение магии волшебной палочки и засвидетельствует подлинность. Лучше, конечно, поручить оформление нотариусу. Почти все адвокаты зарегистрированы в Министерстве во всех трех ролях⁽¹⁾, мои услуги стоят двадцать галлеонов в час, тогда я же удостоверю подлинность. Обычно делают несколько копий, одну из которых хранят дома, вторую у нотариуса, иногда третью копию в Министерстве, еще одна копия может быть в сейфе в Гринготтсе.

Для вступления в наследство нужно доказательство смерти, то есть тело покойного, либо отсутствие в течение не менее четырех лет. Через два года пропавшего без вести можно объявить таковым, и в случае, если он не разыщется в течение следующих двух лет, можно претендовать на наследство. Два года от момента объявления пропавшим выдерживаются в любом случае. Объявление должно быть сделано в «Пророке» одновременно с подачей заявления в Министерство. Нет смысла говорить о министерских сборах, потому что они повышаются чуть ли не каждый год. Если же тело есть, в права наследства можно вступить через месяц, который дается на то, чтобы оповестить всех наследников. В случае наследования состояний, хранящихся в Гринготтсе, процедура объявления завещания обычно проходит там.

Наследник может быть любого возраста, но до семнадцати лет расходы контролирует опекун. Опекун может быть назначен в завещании, но если дело идет о значительном состоянии, Министерство может назначить кого-то для контроля над основным капиталом.

— Иэн, у меня есть еще два вопроса. Первый — как определяются опекуны, если они не объявлены в завещании?

— Если завещания нет или невозможно определить опекуна по воле родителей, то назначением опекуна занимается малый состав Визенгамота.

— А что такое «малый состав»?

— Большое собрание Визенгамота обычно созывается три раза в год или по специальным поводам, но для решения небольших вопросов обычно достаточно малого состава, то есть не менее семи членов собрания.

— И кто их собирает?

Иэн не удержался и улыбнулся еще шире. Какая наивность.

— Малое собрание Визенгамота открывает заседания с понедельника по четверг, ровно в десять утра. Принято заинтересовывать членов малого собрания Визенгамота в своем деле. Иначе никто бы туда не приходил. Некоторые члены Визенгамота участвуют в собраниях чаще других…

«Самые нищие и самые жадные» и «не подмажешь — не решишь», — было понятно всем взрослым в комнате.

— А как можно узнать, кто назначен опекуном?

— Решения Визенгамота фиксируются в протоколе, хранятся в архиве министерства и публикуются в «Пророке».

— А если неизвестно, когда это заседание происходило и происходило ли рассмотрение завещания вообще?

Тут в Иэне проснулся охотничий азарт. Грязнокровка на самом деле не грязнокровка, а просто живет с маглами, ищет свое завещание и пытается захомутать этого красавчика? А он предполагает, что у нее кровь, возможно, не хуже, чем у него, дает им шанс это доказать? О-о-о, на этом деле можно будет очень неплохо заработать!

От продолжения разговора присутствующих отвлек звук колокольчика. В кабинет прошел очень худой молодой маг. Проем двери в кабинет был невысок, поэтому коническую шляпу ему пришлось держать в руках. На голове его была уже изрядная лысина, обрамленная мягкими прядями волос.

— Познакомьтесь, это мой сын Эндрю. Все мои сыновья — лицензированные адвокаты и нотариусы, но старший уехал в Эдинбург, а младшие мне помогают. А это мистер… Грейнджер.

— Дэн Грейнджер, а это моя жена Эмма и дочь Гермиона.

Улыбаться Эндрю умел не хуже отца. Улыбку его можно было описать одновременно как добрую, мягкую, скромную, приветливую и понимающую.

— Как же, как же, Гермиона Грейнджер, подруга Гарри Поттера!

— Да, действительно, Эндрю, как же я сам не вспомнил. У моего Эндрю великолепная память. Ничего и никого не забывает. Удивительно талантливый молодой человек!

Эндрю улыбнулся еще раз, не менее чарующе.

— К сожалению, я спешу, прошу меня извинить. — И Эндрю прошел вглубь дома.

— Дэн, на чем мы остановились?

— Как можно определить, было ли рассмотрение завещания, когда оно было и кого назначили опекуном? Да, и если никого не назначили, то кто в таком случае является опекуном ребенка?

— Можно просмотреть газеты. Это займет время, конечно. Можете сделать искать сами, в «Пророке» должна быть подшивка, или кого-нибудь для этого нанять. Архив министерства может быть удобнее, но в него не пускают посторонних. Я могу составить запрос, если мы заключим договор и вы назначите меня своим поверенным. Таксу для разовых ходатайств вы знаете, оплата почасовая, но можно заключить договор, скажем, на год или до разрешения тяжбы о наследстве, и тогда либо почасовая ставка будет вдвое меньше, либо мы вообще договоримся о доле от наследства, если, конечно, мы говорим о сколько-то значительном состоянии. Конечно, мы опишем минимальный порог. Кроме того, стоит исследовать мэнор или сейф в Гринготтсе, если у вас есть ключ. И там и там может быть завещание, и с завещанием опять можно обратиться в министерство, и тогда они сами проверят, было ли рассмотрение такого дела в предыдущие годы, и мы рады будем помочь с ходатайством. Если ребенок учится, то роль опекуна может временно исполнять мастер или директор школы. В случае же младенца, если он к вам относится…

Речь Иэна была прервана Рональдом. Он быстро подошел к столу и сказал:

— К сожалению, я ожидаю письмо из Бразилии, и мне необходимо быть сейчас дома. Он немедленно направился к выходу, а Грейнджеры столь же молча и быстро направились за ним.

Иэн тоже вскочил со своего места и закричал им вслед:

— Дэн, Гермиона, куда же вы?

Никто даже не обернулся. Иэн побежал вслед за ними, выхватывая на ходу волшебную палочку, но не успел больше сказать ни звука, потому что палочка вдруг вылетела из его руки, а сам он с размаху напоролся солнечным сплетением на локоть Синтии.

— Ой, как неудобно! Простите меня, пожалуйста. Всех нас. К сожалению, Грейнджерам нужно идти. Мы еще что-то должны вам за консультацию?

Иэн пытался что-то сказать, но у него выходило только сипение.

Синтия, убедившись, что палочка улетела, куда она и расчитывала — в угол позади стола, — голоса Иэн лишился надолго и вообще с трудом стоит на ногах, усадила его на стул для посетителей и, помахав на прощание рукой, вышла на улицу, где пошла в направлении Дырявого Котла так быстро, как только могла, чтобы ее не сочли удирающей с места преступления.

* * *

— Рональд, у Дэна и Эммы есть вопросы. Какова причина подачи тревожного сигнала?

— Причин несколько. Во-первых, мне показалось, что я услышал такой же хлопок, как при аппарации, которую мы наблюдали в Котле, но из глубины дома. Обычно люди заходят домой не для того, чтобы аппарировать. Значит, у этого Эндрю сменились планы. Во-вторых, как только Эндрю ушел, Иэн начал смотреть на часы чаще, чем в начале разговора. Это могло объясняться тем, что мы подходили к концу оплаченного получаса. Деньги они любят и хорошо считают. Я засекал полчаса, и когда они прошли, а Иэн продолжал смотреть на часы, но не потребовал дополнительной оплаты, стало понятно, что он не хочет спровоцировать наш уход. Значит, он понял, что Энди ушел кому-то сообщить о том, что Грейнджеры… Нет, не Грейнджеры, а подруга Гарри Поттера у них. Возможно, это были всего лишь газетчики, но лучше было подстраховаться.

— Вряд ли это были газетчики. Когда вы выходили, этот жирдяй вынул волшебную палочку. Уверена, не для того, чтобы почесать себе спину.

— То есть, Синтия, мы оставили вас в опасности?

— Дэн, поверьте, из всех нас я была в наименьшей опасности. Я Гарри Поттеру никто, и я умею решать небольшие проблемы. В худшем случае затерялась бы в толпе. Ну или встретила их и сломала несколько рук и ног, если бы услышала звук аппарации. Как и любое оружие, в тесных помещениях палочки не так опасны, как на открытом пространстве. Главный вопрос был — успеете ли вы выйти из Дырявого Котла и сесть в такси. Вы успели.

Дэн нахмурился.

— То есть вы именно те, о ком я думал, а мы теперь в опасности.

— Совершенно верно, хотя между этими двумя фактами нет прямой причинно-следственной связи. В опасности мы потому, что кто-то грязно играет против Гарри и всех, ради кого он может рискнуть собственной безопасностью.

Расслабленно выглядевшая Синтия вдруг подобралась.

— Дэн, Эмма, когда вы собирались ехать во Францию?

— Через неделю. Честно говоря, мы хотели в понедельник звонить и отменять аренду коттеджа.

— Я думаю, вам стоило бы и неделю до отъезда пожить у нас в гостях. Пожалуйста, не спорьте. Вы верно поняли, это служебное помещение. Соберите все, что вам нужно сегодня, и переезжайте. Через пару часов нас там уже не будет. Если до вашего возвращения из Франции к вам в гости никто не заглянет — прекрасно, это была ложная тревога, и это будет лучшим выходом. Если появится — мы вас предупредим. Не забудьте отменить прием в клинике и уберите оттуда вашего администратора. И заберите из дома не только необходимое вам для отдыха, но и все, что трудно или невозможно восполнить — документы, фотографии и т.п. Если не возражаете, я вас через пару дней навещу.

— Конечно, Синтия, конечно. Мы будем рады вас видеть.

1) В большинстве англоязычных стран адвокаты делятся на две категории — Barrister и Solicitor. В некоторых из них эти позиции можно совмещать, и они же могут быть зарегистрированы как нотариусы.

Вернуться к тексту

Взгляд красных глаз Волдеморта прожигал Гарри насквозь. Кровь струилась по предплечью из саднящего пореза. Темные фигуры в мантиях с капюшонами и в масках одна за другой появлялись у Волдеморта за спиной. Вдруг весь мир вокруг начал раскачиваться. Вскоре Гарри понял, что это не мир качается, а кто-то пытается вырвать из земли могильный камень, к которому он был привязан. Гарри вывернул шею, насколько смог, и увидел перепачканную землей косматую бороду Хагрида. Внезапно Хагрид наотмашь ударил его по лицу. Гарри обнаружил, что Хагрид схватил его своими огромными ручищами и трясет его прямо на собственном новом диване. Еще через несколько секунд Поттер понял, что «тише ты, очкарик чертов, разбудишь всех на хрен!» сказано другим, но не менее знакомым голосом.

— Все, Дадли, отвали!

— Стонать как девка больше не будешь?

— Иди в жопу, мудила!

— Сейчас по роже отхватишь.

— Да ладно, Дадлипупсик. Увянь. Или хочешь жабкой прыгать?

Дадли с сомнением посмотрел на лохматого кузена, показал ему здоровенный кулак и ушел к себе досыпать.

Вообще жизнь с Дадлипупсиком оказалась не так уж плоха. Дадлик выклянчил из родителей не только личную видеодвойку, но и такую прорву видеокассет, в которых принципиально не наводил порядок, что Петуния до сих пор не подозревала, что там можно найти не только безобидные «Звездные войны» и мультики, но и Тарантино, и немецкое порно. Гарри впечатлила и возможность отбивать выстрелы из бластера световым мечом (интересно, а заклинания можно отбивать? а чем? гоблинским мечом?), и возможность трансфигурировать себя, как это делала Маска, озадачили возможности пистолетов (так из них можно в кого-то попасть или нет?), а порнуха… Порнуха казалась ему какой-то искусственной. Он не представлял себе, чтобы Миа или Гермиона вот так запросто позволили себя раздеть, а то и выпрыгивали из одежды сами, с энтузиазмом лезли к нему в штаны руками… и не только руками, закидывали ему ноги на плечи. В то же время стоны этих длинноногих блондинок и брюнеток сводили его с ума. Он честно признался себе, что «отдал бы за это все на свете» было довольно слабым заявлением в его случае, потому что кроме Хедвиг, волшебной палочки и мантии у него ничего и не было. Палочка у Гермионы была своя, Миа была магла… то есть кроме отцовской мантии-невидимки у него, можно сказать, не было вообще ничего. То есть, конечно, был еще сейф с кучей золота… над этим стоило подумать. С другой стороны, не будет же он покупать себе девушек за золото. Это было… неправильно. Но что делать, чтобы их увлечь и заставить вот так умопомрачительно стонать, было совершенно непонятно, и ни порнуха, ни Дадлипупсик в этом помочь не могли.

Дадлик, конечно, не перестал со своей компанией расписывать улицы граффити, ломать скамейки, кидаться яйцами в ветровые стекла машин и с грохотом переворачивать мусорные баки, но безобразил он далеко от дома и Гарри не доставал. Поначалу казался жадноват, но учитывая, что Миа оставила Гарри полпачки пятифунтовых банкнот, это не слишком напрягало Гарри. Сочетание личного бесстрашия с ролью спонсора совместных походов вывело Гарри на позиции равноправного партнера. А Дадли, поначалу ничего не делая задаром, оказался не столько жаден, сколько угнетен безденежьем. Когда оказалось, что к билету в кино непременно прилагались самый большой стакан газировки и самое большое ведро попкорна, Дадли стал вполне вменяем и не считал сколько кассет и журналов Гарри отсматривал дома, а когда оказалось, что пара пятерок на пиво вечером в компании своих хулиганов ему обеспечена, то у Гарри образовался безлимитный доступ и к биноклю с велосипедом. С велосипедом, правда, первое время было не так просто, как с метлой, но через несколько дней Гарри вполне овладел им в достаточной степени, чтобы не задумываться о том, как он будет добираться до гостиницы в центре. Пять минут — и он там.

Проблема была в том, что встречаться было не с кем. Гермиона появилась всего один раз, рассказала, что разобраться с опекунством будет труднее, чем она думала, о двуличии адвокатов, и уехала с родителями во Францию. Рон, дружище Рон, с самого начала почему-то на письма отвечал односложно-уклончиво, и Гарри так и не нашел в себе желания рассказывать обо всех происходящих переменах. Рон и два его старших брата, близнецы Фред и Джордж, были одними из тех, кто прилетал за ним два года назад и знали, что жизнь его была не сахар, но и им не хотелось растолковывать, насколько дерьмово он жил раньше. Когда Рон еще и упомянул, что правильно МакГонагалл забрала его от Гермионы, потому что «летом надо отдыхать от зубрёжки», желание набиться в гости к Уизли пропало окончательно.

Миа… Миа пропала вместе с фургоном с наблюдателями. Поговорив с Гермионой, Гарри догадался, что теперь Миа занимается безопасностью Грейнджеров. Как она могла это делать со своей субтильной комплекцией, ростом пять футов в прыжке и не умея колдовать, Гарри не понимал. У него была надежда, что у Миа есть пистолет. По крайней мере, она говорила, что регулярно ходит стрелять в тир. Однако пистолет показать отказалась и вообще заявила с присущей ей развязностью, что он мал еще обшаривать девушек в поисках мест скрытого ношения оружия. Положительным моментом было то, что следующие три ночи Гарри снилось не кладбище, а как он шарит в поисках пистолета. Отрицательным — что в отсутствие опыта с девушками подсознание каждый раз давало сбой. На третью ночь Миа оказалась в компании Гермионы, и обе, будучи еще одеты, призывно выгибались, но как только он пытался их исследовать, начали возмущаться и пихаться, и дальше рук, плечей и талии он так ни разу и не продвинулся, и вообще, утром об этом вспоминать было как-то неловко.

Единственным постоянным посетителем гостиницы в Литтл Уингинге оказался Харви. Сначала он Гарри не понравился. Слишком уж ел глазами Гермиону в тот первый день. Потом оказалось, что Гермиона Харви не нравится, потому что «ничего она не знает, только задается». За Гермиону стало обидно вдвойне. Однако совсем игнорировать Харви оказалось невозможным, и вовсе не из-за приставучести. У Харви была машина и не было тормозов. Путающийся в педалях и передачах, Гарри через день уже гонял по извилистым дорожкам Суррея, стараясь избегать городов и шоссе, и когда ему удавалось достаточно разогнаться, Харви наполовину высовывался из люка и что-то орал, а вечером, когда в сумерках Гарри переставал что-либо видеть, они менялись, и орал уже Гарри.

Не обошлось и без сравнения скорости «Молнии» и «Астры». К сожалению, заочного. Лететь на метле над дорогой днем было бы безответственным нарушением всех правил. Выбрали относительно ровный и прямой участок дороги между фермами, замерили, сколько времени занимает рывок по дороге с места на машине. В сумерках Харви одновременно включил свой фонарь и секундомер и выключил, когда фонарь Гарри пролетел прямо над ним. Метла выиграла. Гарри торжествовал. Харви ссылался на плохое покрытие и начал рассказывать о гоночных трассах и гоночных машинах. Это было в пятницу, а в воскресенье оба стояли под трибуной Эбби автодрома в Сильверстоуне, пораженные до глубины души.

Рев моторов был не просто громкий — он пробирал до печенок, казалось, вибрировало не только все тело, но и ограждения, и земля, на которой они стояли. Даже когда машины уже скрывались за поворотом, разговаривать можно было только криком, потому что адаптировавшиеся к грохоту уши не могли разобрать обычную речь. Харви, конечно, настаивал, что болеть надо за Хилла и против этого немецкого выскочки Шумахера, который всегда готов подло таранить соперника, но Гарри долго вообще ничего не понимал, а когда более-менее разобрался, то и Шумахер на светло-голубой машине с желтым боком, и догонявший его Хилл на сине-белой вдруг куда-то пропали. Только на следующий день Гарри узнал, что Шумахер опять устроил аварию, перекрыв дорогу обгонявшему его Хиллу.

Харви уходил со стадиона в смешанных чувствах. У Хилла опять украли победу, но победил все же британец, пусть и на машине команды, возглавляемой подлым макаронником. Гарри все эти разборки британцев с иностранцами были чужды. Он болел за своих, в алых гриффиндорских цветах, с удовольствием посмотрел, как пилоту в красном комбинезоне вручили кубок, пусть и за второе место, и жалел, что не удалось подобраться ближе и брызги шампанского до них не доставали.

Пришлось согласиться, что гоночные машины все же быстрее метел, и вообще, у маглов есть много всякого крутого, не только кино и пистолеты.

Позже выяснилось, что своего пистолета у Харви не было, хотя он тоже регулярно ходил в тир. Зато Харви умел толкаться, и не по-дурацки наскакивая, как это делали школьники младших классов, а совершенно убийственным способом. Проверить это на себе пришлось одному из хулиганов Дадлика. Поттера Дадлик трогать запретил, и Малколм пристал к Харви. Такой же невысокий, как Гарри, может и не хлюпик, но не качок, ведет себя скромно… жертва? Жертва сначала вежливо попросила Малколма отправиться в путешествие по неприличным для пацанского уха местам, а когда крепыш Малколм прыгнул вперед, то неожиданно пролетел гораздо дальше, чем ему бы хотелось, и финишировал головой в ближайшее дерево.

— Внушает, — сказал Дадли, когда двое его товарищей повели прочь слегка пошатывающегося Малколма.

— Да дурачок какой-то. Кто ж так прыгает? Он бы еще ногами махать начал…

— Эй, а что не так с ногами?

— Гарри, я тебя поймаю за ногу, и ты больно упадешь. Чтобы на кого-то ногами прыгать, надо превосходить соперника в классе на порядок. Синтия может себе такое позволить, конечно, а если ты прыгнешь… да тебя даже Миа там же и закопает.

— Я бы просто в челюсть зарядил, — сказал Дадли, который все эти кунг-фу считал баловством. При его весе не то что прыгать, но даже просто ногами размахивать было смешно.

— Вот, человек понимает, — сказал Харви, — Дай пять!

Долго злиться или обижаться на Харви было невозможно, в том числе и потому, что сам он обиды не держал. А еще у него было воображение и вопросы. Миллионы вопросов. Если василиск встретит дементоров, то кто кого сборет? Двумя палочками нельзя два разных заклинания делать… а почему? А одинаковые можно? А световые мечи маги делать умеют? А если в ловца попадет квоффл, то что будет? А если он его в руки возьмет? А если гол забьет? Не засчитают? А если просто пасовать будет? А на гиппогрифах в квиддич играют? Магглы на лошадях в поло играют. А кто у магов чемпион в гонках на метлах? Нет таких? А почему? Боятся быстро летать? А если домовые эльфы могут по Хогвартсу аппарировать, то тогда чужой эльф может внутрь аппарировать и что хочет делать? А пуля щит «Протего» пробивает? А снаряд?

Гарри с каждым днем все больше привязывался к этому странному подростку (назвать Харви взрослым у Гарри никак не получалось). Харви никогда не завидовал и не ссорился с окружающими, как Рон, никогда не показывал, что он знает намного больше, и не нудел, что Гарри нужно что-то срочно делать, как Гермиона, еще легче срывался делать, что хотел, чем сам Гарри, и при этом умудрялся ни разу не попасться. Харви показал Гарри Очки, и Гарри совершенно выпал из жизни, разглядывая Харви, мисс Фигг, ее «котов», которые в Очках спутать с обычными было невозможно, наблюдателя за ее забором, разглядывал световые узоры, густо покрывавшие его метлу, палочку и мантию, ингредиенты для зельеварения и Хедвиг, даже сам дом на Тисовой приобретал в Очках оттенок тайны, которую хотелось разгадать. А еще Харви знал, как найти Миа, и пообещал в следующий раз ее привезти с собой.

Впрочем, сегодня Харви не приезжал, Гарри ходил в кино сам. Посмотрев длинный и неприятный, но пробирающий до печёнок фильм о побеге из американской тюрьмы, он вышел из духоты зала в теплые летние сумерки. По сравнению с заключенными в Шоушенке, он был практически счастливчиком.

Гарри бодро топал по вечернему городку. Издали услышав банду Дадлипупсика, он пропустил их вперёд. В отличие от Харви, память у Гарри была даже слишком хорошая, и если в общении с Дадликом он незаметно принял роль скорее старшего брата, что совершенно перечеркнуло все предыдущие расклады, то наглых и жестоких Пирса и Малколма Гарри прощать не собирался. Тихонько топая за ними по шоссе Магнолий, Гарри дождался, когда хулиганы разойдутся, и, пристроившись за Дадли, потопал в сторону дома, решая про себя, как бы ему получше поддеть Дадли, чтобы и развлечься, и не пролететь мимо вечернего киносеанса.

Выслушав жалобы Гарри на однообразие любимых кассет Дадлика, Харви заявил, что иногда стоит ознакомиться с классикой, поэтому Гарри тащил с собой полиэтиленовый пакет с видеокассетами. Его ждало знакомство с Эмманюэль.

Наконец Гарри решился. Стараясь говорить как можно более низким голосом, он прорычал:

— Стой, ты арестован!

Дадли застыл на месте и медленно обернулся. Лицо его было совершенно белым, губы подрагивали. Вокруг что-то происходило. Уютное городское темное небо стало пугающе черным, исчезли звёзды, луна и фонари. Душный вечер стал пронзительно холодным. Вокруг стояла мрачная тишина.

— Г-г-гарри, за что?

Гарри шел к дому из последних сил, шатаясь под тяжестью повисшего на нем тела весом в полтора раза больше. Дадличек был настолько подавлен ужасом после встречи с дементором, который чуть не выпил его душу, что не мог самостоятельно ни переставлять ноги, ни даже держаться за плечи Гарри. Дело осложняло еще и то, что семенившая рядом перепуганная мисс Фигг постоянно срывалась с причитаний на ругательства и обратно и требовала от Гарри не выпускать из рук палочку. Гарри шел как сквозь кисель. В таких условиях мыслить ясно не получалось, он пропускал целые фразы взбалмошной соседки, а в своды черепа колотилось только эхо собственных горьких и яростных мыслей.

За ним следили. С самого детства. Все те годы, что он жил в чулане под лестницей. Следили молча. Ни слова поддержки, ни завалящей ириски, «а то Дурсли не разрешили бы тебе ко мне приходить». А так я приходил без малейшей радости и маялся, разглядывая фотографии котиков. Охренительно ценно. А Дурсли могут быть почти нормальными. Почти нормальными. А если бы их не заколдовали? Могла у меня быть нормальная жизнь? Кстати, кто их заколдовал и на что? Блин, мне бы такие Очки в Хогвартс. Я бы разобрался, как выглядит разная магия, и смог бы понять, что с Дурслями. Гермиона, Гермиона нужна. Говорила мне, что дело нечисто. Была права. Дергали меня за ниточки как хотели. И не только меня. И хоть бы с толком. Охраняли они меня, дебилы косорукие. «Данг отошел». Если бы Люпин не научил меня Патронусу, «поцеловали» бы нас обоих с такой охраной. Что это за «Данг» вообще?

Данг оказался кривоногим коротышкой в обшарпанной одежде, от него несло дешевым табаком и перегаром. На бойца, способного защитить кого бы то ни было от Пожирателей, Данг был совершенно не похож. Дешевый шпик с мантией-невидимкой. Коротышка в ужасе аппарировал «доложить Дамблдору». Все понятно. Следил за мной, когда Фигг не могла угнаться, только чтобы я не успел сбежать. Чего они боятся? Куда бежать-то? Надо думать. Мерлин, тяжело-то как! Помочь тащить Дадли тоже не пришло этому уроду в голову. Хорошо, до дома оставалось всего ничего.

Отворившая дверь Петуния схватилась за голову.

— Что с Дадли?!

— Напали.

— Кто? Хулиганы?

За спиной Петунии появилось стремительно багровеющее лицо Вернона.

— Хуже. Дементоры.

Дадли стошнило прямо на порог, под ноги родителям. Вернон подхватил Дадли и поволок в дом, Петуния затолкала Гарри туда же.

— Что, к чертям, за дементоры?! — зарычал Вернон.

— Это стражи Азкабана — тюрьмы магов, — ответила Петуния.

Она зажала рот обеими руками, но было поздно.

— Откуда вы знаете? — спросил Гарри.

— Я слышала. Этот ужасный парень рассказывал ей много лет назад.

— Если вы о моих родителях, то почему бы вам не называть их по имени?

— Потому что твой отец, хоть и та еще дрянь, все же получше был, чем этот.

— Кто этот?

Петунья не пришлось придумывать, что отвечать. Почтовая сова влетела в окно гостиной, бросила к ногам Гарри письмо и вылетела в сад.

— Что там?

— Мне не хотелось, чтобы из нас с Дадли высосали души. Я наколдовал Патронуса, и за это меня отчисляют из школы, ломают мою палочку и еще вызывают в министерство на суд. Как-то так.

— А-а-а-а! Проклятые колдуны!

— Вернон, успокойся. Ты знал, что просто не будет.

— Я знал, я знал… Что и через пятнадцать лет не будет от них покоя? Что нападут на Дадли?

— Вернон, мне нужно заняться Дадликом. Сделай чаю, пожалуйста.

Гарри впервые в жизни видел, как Вернон Дурсль пошел на кухню не для того, чтобы что-нибудь съесть. Точнее, пошаркал в сторону кухни, еле переставляя ноги, сжимая и разжимая огромные волосатые кулаки.

— Тётя, мне нужно что-то делать. Если сломают палочку — это будет катастрофа.

— И какие у тебя есть варианты?

— Не знаю. Мне надо позвонить.

— Ну так чего стоишь? Это Дурсли чуть что в обморок падают. Шевелись давай! Эванс ты или кто?

Переставший вообще что либо понимать в семейных отношениях Дурслей, Гарри побежал в свою комнату. Там он сорвал прилепленный к столешнице розовый квадратик бумаги и начал быстро нажимать на кнопки телефона. После двух гудков в трубке раздался писк как от автоответчика.

— Зулу-Браво. Меня зовут Гарри Поттер. Срочно нужна помощь.

Ответом было молчание. Гарри положил трубку.

Дадли лежал на диване в гостиной, обложенный компрессами, Петуния пила чай, а Вернон глухо рычал на сову, которая, подлетев к спустившемуся вниз Гарри, ткнула ему лапу прямо в лицо.

«Гарри, Дамблдор в министерстве, пытается уладить твой вопрос. Не выходи из дома. Не колдуй никаких абсолютно заклинаний. Не отдавай палочку», — прочитал Гарри вслух в ответ на пристальный взгляд Петунии.

— Что за идиот!? — прорычал Вернон. Он ждет, что ты выкинешь из дома ваших полицейских без помощи магии или спрячешься от них в чулане?

— Артур Уизли. Вообще-то, он не совсем идиот. Спрятаться я смогу. Не знаю, надолго ли, но если вы скажете, что я сбежал, то все должно пройти гладко.

Резко и требовательно зазвонил телефон.

— Вернон Дурсль слушает!.. Нет!.. Да!.. Даю!

— Это Джон. Тебя.

Гарри взял трубку.

— Проблема, коротко, — сказала трубка мужским голосом.

— Мне пришлось колдовать для самозащиты. Министерство магии хочет лишить меня палочки. Сегодня же.

— Нужна эвакуация?

— Маги, не из министерства, советуют не отдавать палочку и при этом запрещают покидать дом. Я могу спрятаться. Если будут считать, что я сбежал, — скорее всего, не найдут. Не знаю, считается ли это.

— Харви и Синтия выехали, но будут только минут через тридцать-сорок. Я могу прислать местную полицию через десять — это задержит магов. Родственники скажут, что ты сбежал. Маги, скорее всего, поверят. Скажи родственникам, чтобы надели амулеты.

— Он говорит, чтобы вы надели амулеты, — сказал Гарри, совершенно уже ничего не понимая.

— И так носим не снимая, — отозвался Вернон.

— И он вызовет местную полицию, чтобы задержать магов. Если вы скажете, что я сбежал — маги…

— Поттер, ты тупой. Даже я уже всё понял, — подал голос Дадли, не вставая с дивана.

В гостиную ворвалась третья сова и опять бросила конверт Гарри под ноги.

— Что за вечер, сколько можно! Опять совы, черт бы их всех побрал!

— Гарри, что там?

— Если коротко, на сегодня меня отбили. Все решится на заседании двенадцатого августа.

Гарри посмотрел на трубку, которую все еще держал в руке, и на всякий случай поднес ее к уху.

— Кризис закончен, кавалерию можно отзывать? — послышалось из трубки.

— Да, на сегодня всё. Спасибо за поддержку.

— Роджер. Тебя навестят завтра.

— Тётя, не могли бы вы…

— Нет. Без тебя тошно. Возьми еды себе и постарайся не показываться мне на глаза хотя бы неделю. Нам не хватало только Дадлика из-за тебя потерять. Я не только этих всех, я и тебя убить готова. Все. Проваливай!

В ту же минуту в гостиную ворвалась четвертая сова. Гарри торопливо отвязал пергамент от ее ноги и побежал наверх. Мыслей о еде не было в помине. Делиться содержимым писем с теми, кто только что сказал, что готов его убить, не хотелось совершенно.

Письмо было коротким: «Артур рассказал нам, что случилось. Не уходи из дома ни в коем случае».

Сириус, блин. Нашелся крёстный. Не прошло и месяца. Явно в Англии сидит, но пока не запахло жареным — сам ни строчки не написал. Охрененно полезные советы зато дает. А выгнали бы меня сейчас, что бы я делал с такими ценными советами? Короче, идите вы все знаете куда? Вот туда и идите.

«Дементоры атаковали меня вчера в Литтл-Уингинге. Меня могут исключить из Хогвартса. Застрял у Дурслей. Я хочу знать, что происходит и когда меня вытащат отсюда».

Гарри написал три одинаковых письма — Сириусу, Рону и Гермионе — и отправил Хедвиг, приказав без ответов не возвращаться.

Выходить из дома запретили Сириус и Артур. Дамблдор не сказал ни слова, но приказ наверняка исходил от него… Я начинаю думать, как Гермиона. Скорее бы она ответила. Спускаться к тетке после того, как она вчера сказала, что готова его убить? Не вариант. Хотя сегодня с утра она принесла бутербродов и сока, но ни заходить, ни здороваться не стала. Молча просунула поднос через окошко в двери. Оставалось сидеть у себя и маяться в ожидании ответов.

Сделать домашнюю работу? От зельеварения хотелось блевать заранее. Воспоминания о МакГонагалл, волокущей его обратно в Дурскабан… когда он еще был настоящим Дурскабаном. Идиот! Есть же Зулу-Браво. Жаль, Миа пропала. Она уже почти перестала ему сниться, образ как-то расплывался. Но можно же было позвонить Харви! Даже нужно. Вчера, в панике, время сдернуть Харви и Синтию с места у него нашлось, а объяснить, что произошло, — даже не пришло в голову. Ты та еще свинья, Гарри.

От размышлений его отвлек телефонный звонок. Звонок, конечно, перехватили внизу, но вскоре в дверь бухнул кулак и Дадлик велел взять трубку. Синтия! Нет, ничего срочного. До слушания в министерстве почти две недели. Из дома не выхожу. Нет, ничего не надо. Не обязан ничего вам рассказывать? Только если хочу? Хочу, конечно. Да, напишу все, что вспомню. Да, максимально подробно. Все равно заняться больше нечем. Харви заберет завтра? Конечно. Да. До свидания.

Мерлин, завтра же тридцать первое июля. Этот проклятый день, когда особенно паршиво сидеть взаперти одному. Ладно, перебьюсь. Надо собраться и написать тем немногим, кто, ничего не обещая, просто взял и решил проблемы с Дурслями. Потратив кучу денег и развлекая… да как никто никогда не развлекал. Финал чемпионата мира по Квиддичу был, конечно, не хуже Гран При Британии, но, но… Что тогда было, не считая нападения пожирателей? Вейлы, лепреконы с мусорным золотом. Было прикольно смотреть на Фаджа с болгарским министром. Точно, министры. Министерская ложа. Уизли тогда вдруг потратили кучу денег на билеты — денег, которых у них никогда не было… Гарри понял, что краснеет. Ему и в голову не приходило отдать деньги. Почему? Уизли бы обиделись. Они к нему хорошо относились, но он, наверное, мог бы как-то придумать… хотя… он же купил Рону омникуляры?

Но билеты, наверное, стоили намного больше. Как вообще Уизли досталось столько билетов в министерскую ложу, что хватило и им, и ему, да еще и Гермионе? Харви жаловался, что с его зарплатой покупать билеты на трибуну было слишком дорого, поэтому брал только входные, без мест. Сколько, он говорил, с местами? Триста фунтов? Шестьдесят галлеонов? Уизли, выходит, потратили на билеты несколько сотен галлеонов? А вскоре после этого Рон вез в школу «парадную» прадедушкину мантию престрашного вида и позорился в ней на балу. Не-ет, нужно говорить с Гермионой. Или даже, Мерлин помоги, с Синтией. И отдать Харви галлеонами, он как-то упоминал, что им галлеоны нужны. Гарри, ну ты урод! Харви же тебя каждый день развлекал. Одного бензина выкатали четыре бака, не меньше, пиццей можно площадь выстелить, а ты? Отстойный жлоб, вот ты кто.

Следующие полчаса Гарри нырял в пучины отчаяния. Вспоминал каждый подарок, полученный в Хогвартсе на Рождество, и сравнивал с тем, что дарил он сам. Увы, в основном покупал какую-то ерунду вроде сладостей, да и то, только когда мимо проезжала тележка или они заходили к мадам Розмерте. В общем, до вечера Гарри успел исписать два листа, один — отчетом для Синтии, второй — кому он задолжал, и долго мучался, раздумывая, стоит ли начать его с Дурслей или их там вообще не должно быть, но так и не решил.

Утром Гарри обнаружил, что пятнадцатилетие, как и ожидалось, никак его не изменило. Разве что он понял, что не понимает вообще ничего, даже в том, что кроме него и знать-то некому. Доволен он тем, что никто не прислал ему подарков и список его долгов не увеличился, или это все же отстой — сидеть взаперти, ожидая, пока придет Харви, и мечтая о Миа и Гермионе? К ланчу был твердо уверен. Отстой.

Харви появился к ужину в форме разносчика пиццы. Не забыл и любимую Гарри вишневую колу. Задерживаться не стал — за домом наверняка наблюдали. Выпили по стакану ледяной газировки, и лучший друг убежал по делам. Лучший друг? Неужели? Да, Мерлин его раздери! Не зануда, не хам, с ним никогда не скучно, и он всегда готов прийти на помощь. Важно ли, что это его работа? Наверное, важно. Для кого-то. Самому Гарри было очевидно, что Харви не столько работал, сколько дружил. От души. Это Синтию или Миа было не прочитать, а Харви был весь тут, свой в доску.

На этом светлая полоса закончилась. Ни от Гермионы, ни от Рона, ни от Сириуса, не было ни ответов, ни подарков, хотя Гарри был уверен, что уж на день рождения-то какие-то ответы он точно получит. По телевизору и то ничего нормального не было, а о видео он в свое время не подумал, поэтому толку от запаса кассет Дадлика тоже не было никакого. Хотя в таком настроении только… ну вот только порнуху и смотреть, до полного изнурения организма. Пришлось изнурять себя, вспоминая всех знакомых девушек по очереди. Список, впрочем, оказался коротковат. Без мантий, кроме Гермионы и Джинни, он видел только Миа и охотниц квиддичной команды Гриффиндора. С последними тремя получалось не очень. Квиддич в прошлом году отменили из-за турнира Трех волшебников, а на третьем курсе Гарри еще слишком сильно смущался, чтобы внимательно разглядывать девушек. В результате, к немалому своему удивлению, заснул он, только вспомнив во всех подробностях первое появление Синтии, вид сзади.

Третий день перемен не принес, разве что пицца зачерствела и кола выдохлась. Отлежав себе все бока, Гарри дошел до того, что засел за летнее задание по чарам. Попытки отвлечься, вспоминая какие-нибудь истории из прошлого, неизбежно приводили его к Рону или Гермионе, и все внутри начинало сжиматься. Пара кругов по комнате — и домашнее задание уже казалось не худшим выходом. Помогало выкинуть из головы всех предателей и манипуляторов.

На четвертый день заточения к Гарри зашел Вернон.

— Мы уезжаем. На весь вечер. Никуда не выходи. Понял меня?

— Понял, понял.

Вернон еще немного постоял в дверях, но вышел, так ничего и не добавив.

А еще через полчаса, когда топот слона и слоника уже переместился в прихожую, в дверь позвонили. Гарри к тому времени было уже на все наплевать. Он лежал под одеялом в позе эмбриона и вяло желал всему миру тихо сдохнуть этой же ночью. Сам он тоже предпочел бы никогда больше не вставать. С него было довольно. Гарри не обернулся и когда скрипнула дверь его комнаты, но мир не успокоился и более себя игнорировать не позволил. Сзади к нему кто-то решительно прижался всем телом. То есть не «кто-то», конечно. Пахла Миа точно так же, как и в прошлый раз, какими-то цветами и еще немного чем-то терпким и горьким.

— Кто это у нас такой бедненький лежит? — сказала Миа, крепко обхватывая Поттера рукой и решительно просовывая вторую ему под голову. — Бедствуешь, малыш?

— Я не малыш!

— Не малыш, да, вон смотри, даже мышцы какие-то есть.

Правой рукой Миа ухватила Поттера за грудь слева и плотно к нему прижималась, а свободной левой водила по его левой руке, прихватывая мышцы. Гарри чувствовал тепло от лопаток до середины бедер, и Миа давила на его ноги своими коленками. Не прошло и минуты, как стало больно. Эмма накупила ему джинсов точно по размеру, лишнего места в них не было совершенно. Гарри пошевелился, и Миа немедленно от него оторвалась.

— Ты что, скотина, девушку на пол роняешь? А ну, двигайся давай!

Она сильно толкнула его в спину, заставляя выпрямить ноги и переворачивая на живот, и так же энергично перекатила на спину на самую середину разложенного дивана. Гарри был рад уже тому, что лежал в одеяле и нижняя часть его тела была все еще прикрыта. Миа перекинула через него одну ногу и уселась на живот.

— У кого это тут глазки красненькие? Сейчас мы их полечим, сейчас мы их поцелуем…

Лечебными процедурами Миа занялась немедленно. Гарри пытался рассмотреть ее приближающиеся губы, но глаза закрывались сами собой. Поцеловав его в каждый глаз раз по десять, Миа забормотала что-то про шейку и сдвинулась вниз от его живота.

— Ой, а кто это у нас тут большой мальчик вырос?

Как на это отвечать, Гарри не имел ни малейшего понятия. Хорошо, что Миа ответ и не требовался — она начала по очереди мокро целовать его шею, горячо выдыхать в то же место, а потом всасывать воздух обратно, отчего становилось холодно и по телу бегали мурашки. Через пару минут Миа начала на нем ерзать.

— Слышь, ты, я что ли все должна делать? Не лежи бревном, сделай девушке приятно.

— Как? — только и смог выдавить Гарри.

— Ну, не знаю. Руки у тебя есть? Используй.

Гарри положил руки ей на спину и начал потихоньку гладить вверх и вниз. Сидела Миа низко, поэтому он доставал только до поясницы. Ее футболка задралась, и Поттеру удалось погладить голую кожу указательными пальцами. Миа вздрогнула и подвинулась вверх, еще раз слегка проминая его оттопыренные джинсы своей, своей… Миа опять взялась целовать Гарри глаза, потом все лицо по кругу, а его вытянутые руки оказались у нее на заднице. Нет, задницы были у тех немок на кассетах, а это была попочка. Маленькая — каждая половинка легко умещалась в ладони, одновременно плотная и мягкая. Помяв ее с минуту, Гарри решился надавить снизу, двигая Миа еще выше и поглаживая уже заднюю сторону бедер. Горячее тело Миа прижималось к его животу и груди, а перед носом… Гарри путь довернул голову и начал носом тыкать в мягкую грудь, задел сосок, нашел его губами…

— Дурашка, футболка же невкусная. — Миа перестала целовать его волосы, села ровно и одним движением сдернула с себя футболку, но отбросить не успела. Снизу послышался какой-то шум и голоса.

— Твою мать! — Миа немедленно вскочила с Гарри, спешно напяливая футболку обратно. — Кого это принесло?

— Надевай мантию, быстро!

— Сам надевай, это тебя убивать пришли.

— Дура, разве ж так шумят, когда убивать идут? Быстро в невидимость и не стой на проходе.

Гарри выдернул футболку из джинсов, чтобы прикрыть влияние Миа на организм, и вышел на площадку второго этажа с волшебной палочкой в руке.

— Эй, вы кто такие и кто вас сюда звал?

— Пацан, палочку опусти, пока глаз кому-нибудь не выколол, — ответили снизу низким порыкивающим голосом.

— Профессор Грюм?

— Слезай сюда, надо тебя рассмотреть.

Гарри чуть опустил палочку, но спускаться вниз не собирался. Грюм, по слухам, был тот еще отморозок, поэтому он, наоборот, отошел поглубже в тень.

— Все в порядке, Гарри, мы пришли забрать тебя отсюда.

— Профессор Люпин, это вы?

— Чего это мы стоим в темноте, — раздался третий голос, на этот раз женский. — Люмос! — И холл между прихожей и гостиной осветил яркий шарик на конце волшебной палочки, поднятой над головой. У подножья лестницы стоял с десяток пялящихся на него людей в мантиях. Люпин выглядел усталым и больным, за ним освещавшая холл молодая ведьма с фиолетовыми волосами, собранными в колючие шипы.

— Выглядит точняк как я думала. Гарри, очнись!

— Точно как ты говорил, Ремус, он — вылитый Джеймс, — сказал похожий на пирата массивный смуглый человек с большим золотым кольцом в ухе, стоявший у дальней стены.

— Кроме глаз, глаза как у Лили, — просипел волшебник с серебристыми волосами.

К этому моменту остатки живого тепла Миа уже совсем улетучились с его живота, и Гарри давно был готов взорваться. Он смотрел на толпу, имевшую наглость вот так запросто вломиться не то что не предупредив, но даже не позвонив в дверь, и это после того, как его совершенно игнорировали в течение целого месяца. Месяца? Они знали его родителей! Они плевали на него все пятнадцать лет! Какого хрена они приперлись СЕЙЧАС, в момент, когда Миа… Внутренности Гарри затапливала кипящая ярость.

Косматый Шизоглаз Грюм, у которого не хватало здорового куска носа, а один глаз заменял ярко-синий протез, непрерывно вращавшийся, похоже, по собственной воле прорычал:

— Люпин, ты уы уверен, что это он? Не хватало нам еще притащить с собой Пожирателя под обороткой. Спросите его о чем-нибудь, что знает только Поттер. Или у кого Веритасерум с собой есть?

— Слышь, ты, ты сам кто такой, чтобы командовать?

— Я Аластор Грюм, и уже был старшим аврором, когда ты под стол пешком ходил, мальчишка!

— Слышь, Аластор Грюм, я тебя звал вообще? Хрена ты приперся и тут командуешь?

Грюм еще только набирал побольше воздуха, чтобы заорать, и Люпин его опередил:

— Гарри, мы пришли забрать тебя по поручению профессора Дамблдора.

— Я не просил меня отсюда забирать!

— Гарри, как же, ты же сам не хотел сюда ехать.

— Да, я не хотел сюда ехать, и я не хотел здесь жить, но всем было на это наплевать. И теперь вы меня «хотите забрать». Я вам что, сундук?!

— Да что ты с ним возишься? Пакуем и поехали!

— Слышь, ты, твою личность еще установить надо. Где ты провел прошлый год с сентября по середину июня?

Из толпы раздались смешки.

— Блядь, Люпин, отойди, я его приложу чем-нибудь!

— Гарри, ты же знаешь, что тебе сейчас понадобится помощь выпутаться из этой истории с колдовством. Пожалуйста, не надо усложнять. Мы приехали тебе помочь.

— Профессор, вы путаетесь. Только что говорили «забрать», а теперь «помочь». Знаете, в чем разница? Когда помогают, с человеком не ведут себя как с вещью.

Гарри очень хотелось и заорать на них всех, чтобы убирались вон, и уйти в комнату, захлопнув за собой дверь, но Миа легонько сжимала его плечо, и он как-то справлялся с продолжением разговора.

— Куда мы едем?

— Летим, Гарри, мы летим.

— Хорошо, куда мы летим?

— В Лондон.

— Спасибо, профессор, вы мне очень помогли. Я вам тоже буду так отвечать…

— Я помогу тебе собраться, — заявила молодая с фиолетовыми волосами.

— Спасибо. Проходи, у меня как раз много грязного белья раскидано.

Гарри сделал шаг в сторону, освобождая проход в комнату.

Молчание нарушил Грюм.

— Поттер, не выбешивай меня. Бегом собрался! Или так, или будет очень больно. Пошёл!

— Вот, совсем другой разговор, а то «мы пришли помочь»…

Гарри развернулся и пошел собирать вещи в сундук. Он с размаху захлопнул за собой дверь, притянул к себе Миа, нащупал голову, не дав ей снять капюшон мантии-невидимки, на ощупь коротко поцеловал в лоб и прошептал:

— Грюм параноик. Как мы улетим, не выходи хотя бы еще полчаса. Как получится — отправлю Хедвиг.

— Не надо. Слишком приметная. Другую сову, а лучше телефоном. Номер помнишь?

— Конечно. Всё, молчим. Могут подслушать.

Минут через пять Гарри начал вытаскивать на площадку лестницы свои вещи, а маги левитировали их вниз. В последнюю ходку был пойман Миа, которая на секунду тесно прижались к нему сзади, но тут же вытолкнула из комнаты.

Перед выходом на улицу Грюм ткнул палочкой Гарри в макушку. Ощущение было, как будто по нему растеклось огромное холодное разбитое яйцо. Тело стало практически невидимым. Не как в мантии, но Гарри мог видеть, что и его кожа, и одежда окрасились в цвета окружения, так что он с трудом мог отследить свои контуры, когда двигался, а невидим был, только когда замирал. «Мантия куда круче», — подумал Гарри. В мантии тебя как будто вообще нет, все смотрят прямо сквозь тебя. Не похоже, чтобы Грюм увидел Миа своим волшебным глазом.

* * *

Летели долго, на большой высоте, прямо сквозь облака, и изрядно закоченели. Грюм еще порывался петлять, и если бы Гарри был один, то так бы наверняка и произошло, но на Грюма заорали сразу шестеро — и молодая Тонкс, и смуглый Шеклболт, и сипящий Дингл, и высокий волшебник в черном по имени Эльфиас Дож, и Эммелина Вэнс с Гестией Джонс, Гарри не запомнил, кто из них кто.

Приземлились в магловском Лондоне на каких-то задворках, откуда вышли на небольшую площадь в поганом районе. Дома с вычурной лепниной были изрядно обшарпаны, на мостовой валялся мусор, из подворотен несло тухлятиной, половина уличных фонарей не работала, а вторую половину потушил, явно забавляясь, Грюм с помощью волшебного прибора, выглядящего как серебряная зажигалка.

— Читай, — Грюм сунул Гарри под нос пергамент, на которым вычурным аккуратным почерком было написано: «Штаб-квартира Ордена Феникса находится в доме номер двенадцать на площади Гриммо».

Как только Гарри закончил читать, соседние дома пришли в движение, и прямо из ниоткуда перед ним оказалась еще одна секция. Начавшая облезать дверь была выкрашена черной краской, а дверной молоток был сделан в виде серебряной змеи.

— Что за орден?

— Не здесь, Поттер.

Люпин коснулся палочкой двери, в ответ послышалось клацанье замков и цепочек.

Воздух был пыльный и затхлый, но солировал все же сладковатый запах гниющего тряпья. Так иногда пахло на Тисовой, когда Петунья увлекалась экономией и перестирывала старые хозяйственные тряпки вместо того, чтобы заменить на новые. Конвоиры Гарри тихо входили один за другим внутрь, в темноту, и только когда все наконец оказались внутри и дверь закрылась, Грюм взмахнул палочкой над головой Гарри, и его как будто окатило горячей водой. К Гарри вернулся привычный вид. Люпин, что-то прошептав, зажег старинные газовые светильники.

Дом был изрядно запущен. Там и тут были густые космы паутины, обои местами отставали от стен, доски пола скрипели, а если сильнее топнуть по ковровой дорожке, в воздух поднимались клубы пыли. Послышались торопливые шаги, и им навстречу вышла миссис Уизли. Она быстро и крепко обняла Гарри, потом отодвинула на длину вытянутых рук и внимательно осмотрела.

— Отощал. Надо бы тебя откормить, но с ужином, к сожалению, придется подождать. — Миссис Уизли повернулась к сопровождавшим Гарри магам и сказала: — Он только что прибыл. Собрание началось.

Маги заулыбались и потянулись в дверь, из которой вышла миссис Уизли. Гарри собрался было последовать за ними, но его остановили.

— Собрание только для членов Ордена, а ты пока можешь подняться наверх. Рон и Гермиона ждут тебя. Только не поднимай шум.

— Почему?

— Узнаешь. Все, иди.

Миссис Уизли подтолкнула его к лестнице, а сама последовала за остальными магами и плотно закрыла за собой дверь.

Гарри медленно шел вверх по лестнице, стараясь на каждый шаг вспоминать новое матерное слово или выражение. Все было как всегда. «Спасли» и бросили, дальше сплошная военная тайна и «не твоего ума дело». Маленький еще ты, Гарри, поэтому Волдеморта будешь бить без подготовки, когда он сам тебя найдет… Хотя нет, это я сам приходил туда, где он меня ждал. Всегда вслепую, никогда не готовый. Хуже, чем Люк Скайуокер. Того хотя бы Оби-Ван Кеноби чему-то учил, потом Йода. Беспалочковые заклинания плюс световой меч, а у меня? Патронус и Экспеллиармус хорошо выходят… еще я на метле хорошо летаю. А он на истребителе. Короче, я в полной заднице. Учиться тебе пора, Гарри, и не херне всякой, а хотя бы «Бомбардой» стены выносить. Что-то такое, короче.

Второй этаж был тих и тёмен. На площадку третьего выходило несколько дверей, по краям одной из них пробивался свет. Отворив дверь, он только успел разглядеть в тусклом свете газовых рожков пару кроватей, как рядом раздался вопль, и он чуть не упал под тяжестью впечатавшегося в него тела с чрезвычайно густой копной каштаных волос на голове.

— Ты такой хороший мальчик, Рон, тебе так сказал Дамблдор, и ты послушал. Это же не тебе сидеть месяц с Дурслями! Не тебе лазить по мусорным корзинам, выискивая газеты, вдруг в них что-то напишут о Волдеморте! — под конец Гарри уже орал на своего лучшего друга… бывшего лучшего друга?

— Ну, Дамблдор же сказал, что тебе писать опасно. Сову могут отследить.

— Не помню, чтобы тебя раньше это останавливало. Помню, кто-то прилетал за мной на автомобиле. Куда они подевались, мои друзья? — добавил он с горечью.

— Гарри, мы твои друзья, но сейчас правда очень опасно. Мама, и отец, и братья — все так говорят. Ну, кроме Перси, который совсем сошел с ума и ушел из семьи, стал шишкой в министерстве.

— Опасно что?

— Ну, опасно бродить вокруг.

— Рон, я все лето бродил вокруг! В доме невозможно было находиться, и я каждый день целыми днями шатался по городу! А если оставался дома, меня Дурсли сами отправляли в магазин. И что?

— Ну так Дамблдор же тебя охранял! Орден тебя охранял!

— Так охраняли, что когда на меня напали дементоры, рядом никого не было. Спасибо Люпину, что научил Патронусу, иначе мы бы сейчас не разговаривали.

— Да, Дамблдор тогда страшно разозлился.

— Точно. Это всё меняет.

— Ну Гарри, ну мы все хотели как лучше.

— Вы тут все сидели вместе, в безопасности, и всё знали.

— Не знали мы ничего. Нас тоже на собрания Ордена не пускают.

— Какая трагедия. Не пускают на собрания. А я застрял вообще сам по себе. На письма не отвечают, с днем рождения поздравили знатно…

— Ну, Гермиона сама только на твой день рождения приехала.

— День рождения мой, Гермиона приехала к тебе. Все, сука, логично.

— Гарри, не ругайся!

Гарри отвернулся от Рона и посмотрел на Гермиону. В правой руке, в странном положении, на уровне бедра Гермиона держала небольшой магловский блокнот с перекидными страницами. На открытой странице крупными буквами было написано два слова: «Туалет» и «Карманы».

— Гарри, меня тоже сюда привезли из-за опасности. Прямо в тот же день, как мы вернулись с родителями из Франции. Специально так билеты брали, чтобы успеть на твой день рождения, так что не тридцать первого, а тридцатого. Хедвиг уже сюда прилетела. Все руки нам исклевала.

Действительно, пальцы и кисти рук Гермионы и Рона были покрыты многочисленными ранками. На мгновение Гарри уколола жалость. Гермиона вообще делала что могла, чтобы вытащить его от Дурслей. Тем не менее он был все еще слишком зол, чтобы начать извиняться самому. И вообще, что это за «Туалет» и «Карманы»? Прямо сказать нельзя? Что, действительно нельзя? Тогда…

— Видеть вас не хочу. Где тут можно от всех закрыться?

В ответ Рон заулыбался и хохотнул.

— По коридору прямо. Быстрей беги, пока не обделался!

Листочки в мелкую синюю клетку нашлись в заднем кармане джинсов.

«Мне ничего не рассказывают. Только пересказывают слухи. Один раз близнецам удалось подслушать разговор на собрании Ордена с помощью нового изобретения — Удлинителей ушей. Значит, и нас могут подслушать в любой момент. Не говори ничего неосторожного, особенно о Рональде».

Ничего не поняв, Гарри перевернул листок и нашел на обороте цифру «2». Чертыхнувшись, развернул листок с единицей.

«Гарри, за мной следят. Пишу в туалете. Ни меня, ни сов из дома не выпускают. Даже до телефонной будки на углу позвонить родителям. Камин перекрыт. Со мной все время или Рон, или Джинни, или миссис Уизли. Если даже никого рядом нет, близнецы могут появиться в любой момент где угодно. Они сдали экзамен по аппарации».

Немного понятнее. Теперь еще раз перечитать вторую страницу. Не говорить неосторожного О Роне? Или ПРИ Роне? Нет, Рональде, а Уизли-младшего Гермиона всегда называет просто Роном. Значит, это не о Уизли, а о друге Миа и Харви, которого я ни разу не видел. «Миа» и «Харви» вызовут вопросы. Боится, что ее записки прочитают? Ну и дела. Настолько все плохо?!

Нет, надо пока об этом всем забыть. Просто меньше говорить и больше слушать. И надо найти себе блокнот и ручку…

* * *

Гарри лежал на кровати в темноте и смотрел в потолок. Ничего интересного на потолке разглядеть было невозможно, но он и не пытался. Голова была тяжелая, но сон не приходил. Сначала не отпускало возбуждение от предельно несвоевременного вторжения в его жизнь Грюма и компании, перелёта, встречи с Уизли, бегства Дамблдора сразу после собрания и присутствия в Ордене Снейпа. Сейчас не оставлял ни малейшей надежды богатырский храп Рона.

«Итоги подведём», — сказал Гарри вслух сам себе, подражая голосу одного малоизвестного актера, иногда исполнявшего язвительные произведения собственного сочинения на едва понятном англичанам густом и смачном скоттиш галике.

Дамблдор меня действительно сторонится. Причина неизвестна. Кроме него в Ордене минимум человек двадцать, включая таких милых людей, как Данг, Грюм и Снейп. Хотя больше всего там, конечно, Уизли.

Сидим мы в доме Блэков, Сириус тут вроде бы хозяин, но его даже домовой эльф Кричер не слушается толком, а всем заправляет миссис Уизли. Что-то сделать против ее воли можно, только если вместе выступят Сириус, профессор Люпин и еще кто-нибудь, как это случилось за ужином, а по одному-два она всех перекрикивает. Как с этим бороться, непонятно. Можно бы не бороться, если бы все было нормально. Ну хочет она, чтобы дети занимались своими делами, учились там, в квиддич играли — я не против. Но она же знает, что я только что ОПЯТЬ встречался с Волдемортом. Она в самом деле думает, что это последний раз? Или что мне исполнится семнадцать — и я тогда сразу стану круче Бэтмена, а сейчас можно сопли жевать? Нет, это вообще неважно. Она сама дура или просто как может делает, что ей Дамблдор напел? Сказал держать меня в стороне — она и старается. А это важно? Да тоже неважно. Ты, блядь, Гарри, такой дурак, что просто ужас. Пусть Гермиона эти схемы строит.

Что главное, было решительно непонятно. Может быть, прямо сейчас главное было выспаться, чтобы начать думать нормально, но Рон выдал такую трель, что надежда уснуть тут же умерла. Гарри встал, напялил на себя джинсы и по скрипучему полу пошел на кухню напиться воды. По той же скрипучей лестнице он поднялся обратно, постоял у двери, послушал храп Рона и пошел выше. Четвертый этаж — тихо. Вдруг где-то на этаже послышался хрип. Нет — храп. По сравнению с этой мощью Рон пищал как комар. Хагрида вечером не было видно. Какой-то зверь? Проверить, кто это? Зверь затих, за какой дверью сидел зверь, теперь было не угадать, и Гарри решил поискать позже, чтобы не вломиться к кому-нибудь спящему, особенно к миссис Уизли. Пятый? Мерлин, сколько же в этом доме этажей? С улицы казалось, что три и мансарда. На пятом этаже тоже кто-то жил, слышно было, как скрипнула кровать.

Чердак оказался закрыт, и Гарри отправился обратно в свою комнату. Пять этажей, в каждом по длинному коридору с несколькими дверями. Верхние три с жилыми комнатами. Дом просто огромный. А он должен целую ночь слушать чужой храп.

* * *

Быстро покончив с завтраком, Гарри оглядел кухонный стол. Близнецы были бодры и о чем-то шептались между собой. Билл обсуждал с отцом неопределенную позицию гоблинов, которые не подтверждали, но и не опровергали информацию о возвращении Волдеморта. Рон и Джинни сидели с опухшими от сна лицами и вяло ковыряли свою кашу. Рон всегда был готов навернуть пару полных тарелок, но сейчас еще не проснулся, да и овсянка не бекон. Сириус даже не делал вид, что завтракает, только подливал себе кофе. Гермиона, как обычно, в задумчивости отщипывала маленькие кусочки тостов руками. Миссис Уизли… миссис Уизли коршуном следила за всеми. Гарри вдруг понял, что она практически никогда не ела вместе со всеми вместе и в доме Уизли в Девоншире, который назывался Нора, а только следила, чтобы всем всего хватало, заставляла напихиваться едой других и пресекала всё, что казалось ей неуместным за столом. Странно даже, что из всех Уизли-младших начала округляться только Джинни, да и та была не толстой, скорее плотно сбитой, как и все игроки в квиддич, а парни были худые, как отец.

— Сириус, я случайно узнал — в доме аж пять этажей.

— Еще и мансарда, так что шесть.

— Это ж сколько тут комнат тогда?

— Не поверишь, Гарри, сам не знаю. Дом старый, строился, когда Блэков было куда больше, чем сейчас. Я тут вырос, и то не могу сказать, что во всех комнатах был.

— Короче, много, верно?

— Ну конечно, Сохатик.

— Тогда я хотел бы занять отдельную комнату.

— Гарри, все комнаты в жутком состоянии. Мне некогда наводить там порядок! Тебе придется пожить с Роном.

— Я понимаю, миссис Уизли, но я не привередливый. И когда жил у Дурслей, занимался уборкой без магии. Я смогу.

— Гарри, там много опасных вещей. Комнаты не достаточно просто почистить, надо еще убедиться в безопасности. Потом только чистить. Это уйма работы.

— Конечно, мистер Уизли, я понимаю. Надеюсь, Сириус поможет мне разобраться с опасными вещами. Сириус, поможешь?

— Гарри, в доме масса срочной работы, мы все будем заняты.

— И какая же работа у нас такая срочная?

— Гарри, тут полно работы, и вся срочная. Сегодня у нас по плану вытравить докси. Никогда не видела такой запущенности!

Гарри посмотрел на миссис Уизли, Сириуса, на мистера Уизли, но кроме явного раздражения миссис Уизли, никаких признаков человеческих эмоций не обнаружил. Всем было наплевать. Тогда он сел как мог ровно и медленно и отчетливо произнес:

— То есть докси важнее какого-то там Гарри, о них нужно позаботиться в первую очередь. Хорошо. Понятно. Сириус, сможешь помочь мне почистить комнату, после того как мы разберемся с докси? Вечером, когда все будут отдыхать?

— Гарри, все живут по двое: и близнецы, и Гермиона с Джинни…

— И вы с мистером Уизли, я понимаю. Но я полночи не мог уснуть. Я готов поработать вечером подольше.

— Гарри, что это вообще за капризы? Вы же живете в Хогвартсе в одной комнате!

Гарри, хотя в нем опять поднималась ярость не хуже вчерашней, широко улыбнулся:

— А мы там и не засыпаем вовремя. Бродим по ночам где попало и влипаем в неприятности. А этот дом какой-то стрёмный. Я вчера наверху зверя слышал, крупного…

— Так это Клювокрыл! Я его поселил в спальне моей любимой мамочки. Теперь ее не узнать. — Сириус улыбнулся еще шире, чем Гарри.

— Тогда поменяйся с кем-нибудь из близнецов.

— Спасибо, мама, сама спи с Рончиком.

— Давай мы лучше с…

Фред (или Джордж) дал брату подзатыльник, и тот умолк.

— Гарри, я все равно против, это будет несправедливо по отношению к остальным.

— Почему же несправедливо? Комнат много. Можно почистить комнату для Джинни или Гермионы, потом только для меня.

— Девочки отлично живут вместе, ты только выдумываешь. У меня столько работы: всех надо кормить, дом весь в завалах, а ты себя ведешь как непонятно кто!

— Миссис Уизли, я буду рад помочь готовить завтрак, я это постоянно делаю у Дурслей.

— Гарри, ты же не можешь колдовать на каникулах!

— Дурсли тоже. Я умею по-магловски.

— Миссис Уизли, я тоже могу помочь, — наконец встряла Гермиона.

— Дети должны на каникулах отдыхать! — нашлась миссис Уизли.

— Мама, наконец-то ты говоришь правильные слова, — сказали близнецы, скалясь во все тридцать два зуба.

Молли Уизли молча встала из-за стола и обвела всех тяжелым взглядом.

— Артур!

— Да, Молли. Наверное, можно несколько комнат освободить, раз дети так хотят.

— Сириус!

— Комнаты есть. Сейчас присмотрю, какие можно разгрести по-быстрому.

— Ой, делайте что хотите!

Миссис Уизли подхватила со стола какую-то посуду, отлевитировала ее к раковине и начала яростно размахивать палочкой, поднимая в раковине гору пены.

Гарри зашел в туалет и привычно обшарил карманы. Наконец-то!

«Молодец, что отстоял для нас отдельные комнаты. Джинни меня уже замучала своими вопросами о тебе, о том, что было летом, █ ███ ██ ████ ████ ███. Кстати, ты заметил, что миссис Уизли всегда старается посадить нас подальше друг от друга? Хотя, может быть, это не она? Когда ты первый приходишь, рядом с тобой всегда кто-то сразу садится — это я понимаю. Но когда я первая спускаюсь в кухню, то и вокруг меня сразу занимают все места, и для тебя не остается. Это странно».

На обороте нашлось продолжение:

«я же знаю, что мало кто любит со мной разговаривать. Я █████ заучка, вечно говорю об уроках, а тут каждый раз кто-то сразу же ко мне подсаживается. Подсаживается — и молчит. Не знаю, что и думать».

Гарри тоже не знал. Он как-то вообще не слишком обращал внимание на то, кто с кем сидит за столом, но пообещал себе разобраться.

Интересно, что Гермиона зачернила? Гарри пробовал вглядываться в эти участки под разными углами к свету, но то ли маленькое окошко не давало достаточно света, то ли Гермиона отнеслась к делу с повышенной серьезностью. Она всегда была аккуратна и рациональна, всегда думала, прежде чем сделать, поэтому зачеркивала что-либо исключительно редко и буквально парой линий. Что же там такого было, чтобы вымарывать с такой тщательностью?

Свободного места на листке практически не осталось. Гарри достал из кармана подобранный с пола странный карандаш, который обычно писал черным, но синим, если на него попадала вода, и написал:

«Не заучка. Буду наблюдать. Пришли чистой бумаги. Надо написать твоим. Идеи?»

Следующая записка нашлась в левом переднем кармане джинсов, довольно тесном. «Да ей впору карманницей работать», — подумал Гарри. Потом он зачем-то представил, как Гермиона засовывает свои тонкие пальчики в карман его джинсов…

В дверь громко стучали.

— Эй, дружище, ты тут не один!

— Так кому надо стараться не обделаться, Ронни?

— Не смешно, блин, вылезай давай!

Пришлось быстро прятать записку в карман и идти искать свободный туалет на этаж выше.

Может, надо было отправить Рона побегать по лестницам? Нет уж, проще самому прогуляться, чем потом полчаса слушать его нытье и упрёки.

«Я обещала родителям позвонить или прислать письмо, как только устроюсь, а прошла уже целая неделя. Дверь открывается палочкой, которой нам нельзя пользоваться. Взрослые как глухие. «Вам опасно сейчас выходить на улицу» — вот и весь ответ. Нужно найти среди них слабое звено. Мне кажется, ты его уже знаешь. Это Сириус. Надо только убедить его или выпустить нас, или хотя бы меня на улицу, или выйти самому и отправить письмо моим родителям. Только надо подстроить, чтобы нам никто не помешал».

«Хорошо. Ты отвлекаешь, я с ним поговорю».

«Не выйдет. Или Рон, или Джинни, или близнецы, но кто-то с тобой обязательно будет. Я целый день наблюдала. Ты их отвлеки, а я проберусь к Сириусу».

«Он не будет тебя слушать».

«А если от противного? Показать, какой он беспомощный. Он не выдержит и будет доказывать, что может сделать, что нам нужно. Нет, этого мало. Мне придется действовать как умная женщина. Мама много раз рассказывала, просто я раньше не понимала. Или это было не настолько важно. Я всегда надеялась, что если станет по-настоящему страшно, кто-то взрослый и мудрый придет и всех спасет. А теперь приходится думать всерьез. В общем, нужно сделать его виноватым, и я знаю как. И нужным, чтобы только он мог помочь. Но это и так уже правда».

«Может получиться. Завтра. После ужина. Надо только, чтобы он раньше ушел».

«Договорились. Я все сделаю, только задержи остальных».

* * *

К завтраку Гарри спустился самый первый. Миссис Уизли, как и всегда, отказалась от его помощи и навалила ему гору овсянки. Как только Гарри сел за стол, с обеих сторон от него приземлились близнецы. Следующей, с озабоченным видом, спустилась Гермиона.

— Гарри, такой ужас. Оказывается, я пропустила целый лист заданий по зельеварению. Ты сделал работу на лето?

— Нет.

— Но Гарри, это же важно. Ты же теперь не сможешь пропускать классы, как в прошлом году, и в этом надо сдавать СОВ. Как ты можешь так легкомысленно относиться к заданиям?

— Ой, как-нибудь.

— Ну что ты, мы должны обязательно пойти позаниматься вместе!

Миссис Уизли немедленно отреагировала:

— Гермиона, не нужно утаскивать Гарри просто потому, что ты не сделала задания. В доме масса работы. Я что, одна должна это все делать? Сириус обещал помочь нам разбирать темные артефакты на втором этаже, а мы будем приводить все остальное в порядок.

— Хорошо, миссис Уизли. Я думаю, мы с Гарри можем позаниматься и после ужина.

* * *

День прошел насыщенно. Сириус старался выкинуть всё связанное с историей семьи, что не имело утилитарных функций. Его домовик старался выкрасть и перепрятать всё, что Сириус пытался выкинуть. Миссис Уизли заставляла подростков бороться с грязью, и ей, как правило, удавалось заставить девушек более (Гермиона) или менее (Джинни) усердно тереть, скрести, подметать и мыть. Юноши отлынивали, пытались разбегаться и прятаться и в лучшем случае переносили вещи с места на место, а близнецы еще и крали все, что им казалось пригодным для опытов. Но все абсолютно перемазались, чихали и получили разные мелкие травмы, в том числе душевные. Рон, например, и без того страдавший арахнофобией, нашел полный шкаф пауков размером с блюдце. Гарри прищемила руку какая-то табакерка. Джинни обсыпало едким порошком, а миссис Уизли укусил кто-то невидимый.

На ужин Сириус притащился с бутылкой огневиски, а Гермиона — с парой книг, и вся молодежь ее старательно обходила и старалась усесться подальше. Когда подали чай, Сириус начал клевать носом, забрал бутылку с собой и нетвердым шагом ушел к себе.

Сразу после Гермиона подхватила книги и повернулась к обсуждавшим какой-то из квиддичных приемов Гарри, Рону, Джинни и близнецам. Никакой реакции не последовало.

— Гарри, Рон, нам пора делать задание по зельеварению.

— Ой, Гермиона, еще успеем. Гарри обещал нам какую-то крутую магловскую историю про летающих магов со световыми мечами. А потом, может, его вообще выгонят, и ему не надо будет тратить время на эту муть.

— Да, Гермиона. Давай подождем пока. И Джинни тоже хотела послушать, правда, Джинни?

— Ну конечно, Гарри.

Джинни сладенько улыбнулась. Она еще в детстве начиталась рассказов о Мальчике-Который-Выжил, а уж когда Гарри спас ее на первом курсе Хогвартса, окончательно убедилась, что он — ее судьба. Осталось убедить в этом Гарри, который вообще не был замечен в интересе к девушкам. Только лохматая заучка Грейнджер постоянно вертелась возле него, но никаких признаков того, что она преуспела, заметно не было, так что Джинни не отчаивалась. Мама говорила, мальчики вообще поздно созревают.

— Это совершенно безответственно. Не знаю, как вы вообще можете учиться с таким отношением!

Гермиона выбежала из кухни, где они опять ужинали, хотя столовую сегодня вычистили до вполне приличного состояния.

* * *

— Добрый вечер, Гермиона.

— Добрый вечер, Сириус.

— Что же у тебя за такое важное и тайное дело, что мне пришлось прятаться за бутылку?

— Я хотела проведать Клювика.

— Тайно?

— Не тайно, а в компании понимающего человека.

— И что же я должен понимать?

— Что я хочу проведать прекрасного друга, который, помнится, и вам помог.

Намек был более чем прозрачным. Чуть больше года назад Гермиона и Гарри вместе прилетели на гиппогрифе выручать Сириуса, и если бы не их помощь, Сириус сейчас не пил бы огневиски сорокалетней выдержки, а лежал овощем, лишившись души. Грубо говоря, ему предъявили долг к оплате, прозрачно, но достаточно деликатно.

— Прошу за мной. — И Сириус повел Гермиону на четвертый этаж.

— Удобно ли вам в вашей новой комнате, Гермиона?

— О да, прекрасная комната, Сириус. К сожалению, проблемы не у меня, а у одного моего друга.

— И вы считаете, что я мог бы ему помочь?

— Увы, Сириус, я так не думаю.

— И все же, не могли бы вы изложить мне суть затруднений?

— Видите ли, Сириус. Мой друг оказался практически совсем одинок в этом мире. Родители его умерли, наследство ему недоступно, крестный отец заперт в тюрьме, друзья слабы, враги могущественны, а союзники и покровители хотя и сильны, не торопятся прийти на помощь. Каждый раз, когда мой друг встречается с врагами, те, на кого он хотел бы рассчитывать, остаются в стороне. По моим подсчетам, он уже минимум восемь раз оказывался в смертельной опасности, а помощь получил всего только три раза, но ни разу от тех, кто мог бы без труда оградить его от попадания в эти ситуации. Враги становятся все сильнее, и я боюсь, что его сил и удачи может не хватить, а мне не хотелось бы знать, что он погиб, а я не испробовала абсолютно все возможности, чтобы ему помочь.

— Восемь?

— Как минимум. Я могу не знать всех его тайн. Он не любит жаловаться.

— И вы утверждаете, что его крестный в тюрьме?

— Увы, это так.

— До меня доходили слухи, что ему удалось бежать.

— К сожалению, он позволил себя заточить в другую тюрьму, откуда не в силах выйти.

— Что же ему мешает?

— О! У него много врагов, и он все еще вне закона, поэтому он скрывается от всех в мрачном старом доме, убежденный, что как только он выйдет, его сразу же арестуют или убьют.

Лицо Сириуса исказилось, и если бы черное пламя существовало, то можно было бы сказать, что таким было пламя в его глазах.

— Гермиона, я ничего не боюсь, мне вообще уже давно нечего терять. Почти все мои друзья погибли. Если я о ком-то хочу позаботиться, то только о Гарри!

— Что же тогда мешает вам этим заняться?

— Но я… я думал… я был уверен, что Гарри находится под присмотром людей, куда более сведущих в обстановке, чем я.

— То есть вы самоустранились и оставили Гарри без своей помощи. Это и есть история жизни Гарри — от года до пятнадцати. Где-то есть люди, которые рассказывают, как они хотели бы ему помочь, но совершенно ничего не делают, даже когда его жизнь висит на волоске.

— Что я должен сделать?

— Начать помогать Гарри! Не пересказывать, что другие говорят о том, что он должен делать, не слушаться других в том, что вы должны делать, а спросить у Гарри, как вы ему, лично ему, можете помочь. Иногда ему можно дать совет. Он очень мало знает. Но те, кто дает ему советы сегодня, действуют не в его интересах. Это совершенно точно.

— Вы говорите о?..

— Я все сказала, а вы все поняли. Вам придется сделать выбор, с Гарри вы или с кем-то другим. К сожалению, этот выбор стоит делать быстрее, потому что, оставленный без помощи, он уже попал в огромные неприятности и может не пережить следующий год.

Только не нужно делать громких заявлений. Вообще не нужно показывать, что что-то изменилось. Гарри не нужно ни излишнее внимание, ни драка желающих им помыкать. Нужны советы и вполне конкретная помощь. Не уверена, что вы на это способны.

— Почему?

— Потому, что для этого вам нужно выходить из дома, быстро перемещаться, влиять на людей, и все это делать по-возможности незаметно, аккуратно и ответственно, просто чтобы не сделать его положение еще хуже. А вы пока что делаете все наоборот — слушаете других, сидите сиднем, постоянно устраиваете демонстрации и хлопаете дверями. Если уж совсем откровенно, пока Гарри не так силен, как Волдеморт, ему нужны советы и помощь кого-то осмотрительного. Он сам слишком уж гриффиндорец, хотя шляпа и хотела отправить его в Слизерин. Ему очень нужен крёстный-слизеринец, даже если он тоже в свое время выбрал Гриффиндор. Не знаю, способны ли вы таким стать.

Ладно, что-то я заболталась. Могут проверить где я и что делаю. Если не хотите подставить Гарри, не показывайте, что мы с вами разговаривали. Мы с ним не можем вслух разговаривать ни о чем серьезном. Пишем записки, сидя в туалете, и подкладываем друг другу в карманы. Вот его записка вам:

«Сириус, если ты со мной — Гермиона знает, что нужно сделать срочно. Сделаешь — напиши. Гарри».

— Что нужно сделать?

081801Aaug95 (8 августа 1995 года. 18:01)

К сидящим за столом Джону, Рону и Харви присоединяются, с опозданием на целую минуту, возбужденные Синтия и Миа.

— Группа, хорошие новости. Эм нашел для нас немного времени, будет с минуты на минуту. Формат такой — я быстро рассказываю главное, потом у вас буквально по полминуты, если хотите что-то добавить. Только самое главное — главные достижения, неудачи, запросы.

В дверь вплывает темно-зеленый костюм. Рональд и Миа уже научились разбираться в костюмах. Такое качество стоит не меньше тысячи фунтов, не считая рубашки, галстука и запонок. На лице у Эм привычная улыбка доброго дядюшки, в руке чашка кофе.

— Рад видеть всех в добром здравии. Как дела, Джон?

— Продвигаемся, сэр.

— Новости?

— Новости большой политики — Дамблдор теряет позиции. Он лишился места председателя Визенгамота, и место представителя Британии в МКМ. В подконтрольной министерству прессе второй месяц идет кампания по дискредитации его и Поттера. Налицо жесткая реакция министерства на сообщение о возрождении Того-Которого, и поддержке его некоторыми сторонниками нынешнего министра. Кто инициировал кампанию и ею руководит, сам министр, сторонники Того-Которого, или третьи силы, пока сказать невозможно. Считаем неизбежной и атаку на пост директора. Ответная реакция пока неизвестна.

Наши успехи — установление отношений с Мальчиком-Который-Выжил, и его подругой Грейнджер. Потенциально возможно превращение в свободные от диктата Дамблдора фигуры, склонные прислушиваться к нашему мнению. На Мальчика-Который было нападение, он отбился, применив магию, нарушив закон о ограничении колдовства несовершеннолетних, и Статут секретности. Ждет слушания в министерстве в субботу. К сожалению, связь прервалась четыре дня назад, надеюсь временно.

Синтия подняла и опустила руку.

— Новости?

— Оба «взяты под защиту» организацией Дамблдора, а практически — изолированы. Я только что получила письмо от Грейнджер. Они в ответ завербовали потомственного мага, тоже из команды Дамблдора. Завтра он прибудет на переговоры.

— То есть, Дамблдор теряет по всем фронтам, и нам ничего не известно об его ответных ходах?

— По словам Грейнджер, «восстанавливает организацию». Скорее всего, вернее будет «восстанавливает боевое крыло». По слухам, тем же занимается и Тот-Которого.

— Что еще?

— Еще составлены списки активно действующих членов магического сообщества — коммерсантов, должностных лиц, парламентариев, судей и т. п. Пытаемся прояснить как фракционную принадлежность в мире магов, так и их связи с миром маглов — документов, собственности, деловой и политической активности. Хорошо бы привлечь профессионалов, как минимум для обработки официальных записей.

— Еще что-то?

Синтия опять подняла руку.

— Да?

— Если я правильно поняла, в субботу решается будущее Поттера. Он может быть значительно поражен в правах, вплоть до пожизненного запрета использования магии. Мне кажется, это будет одновременно большим ударом по Дамблдору, и потенциальной потерей нами сильного союзника. Рассчитывать на беспристрастность министерства нельзя. Я считаю, стоит рассмотреть возможность вмешаться.

— Джон, твое мнение?

— Я так не думаю, сэр. Если Поттер — ключевая фигура Дамблдора, он сделает все, чтобы Поттера вытащить. Если мы вмешаемся — это может еще сильнее повредить репутации Поттера среди магов. Хуже того, Дамблдор может отказаться защищать чужую фигуру. Мне кажется, пока стоит держаться в стороне. Хотя в целом вернуть наблюдателя в Визенгамот считаю полезным, нужно тщательно выбрать время и обстоятельства для этого шага.

* * *

— Прекрасная погода сегодня, — обратился высокий бледный мужчина к паре сидящих за столиком кафе женщин в нелепых синих панамках.

Первой реакцией было немедленно от чужака отделаться. Слишком уж дисгармоничным было сочетание спутанных волнистых соломенного цвета волос с горящими огнем угольно-черными глазами, и нелепого, в сравнении с остальными тонкими чертами лица, носа картошкой. Однако, раз уж Эмме самой не пришло в голову ничего умнее синих панамок, которые им с Гермионой пришлось купить после того как их шляпки унесло порывом ветра в море, то и к другим стоило быть снисходительнее.

— Ночь ожидается и вовсе прекрасная. Какое ваше любимое созвездие?

— Большой пес, конечно.

— Прекрасный выбор. Не желаете с нами прокатиться на машине? Тут недалеко. В доме проще избегать чужих ушей.

— Конечно, милые дамы, — сказал Сириус.

Ответить иначе не позволяло воспитание, но никакого воодушевления он не испытывал. Слишком уж неприязненно посмотрела на него эта дамочка постарше, и слишком оценивающе — вторая. Не так как он привык — без восхищения, без расчета что из него можно выдоить. Скорее, с немым вопросом, можно ли с ним вообще иметь дело.

Сириус женщин не жаловал. Его родственницы осыпали его увещеваниями, призывали поступать прилично, непрерывно взывали к долгу. Девицы помоложе смотрели с интересом, и первое время были готовы на многое. Он привлекателен, богат, раскован, умел. Однако дай им только заподозрить, что они значат для него чуть больше, чем ничего, и они немедленно начинали пользоваться приёмчиками первой группы. По большому счету, все женщины добивались от него одного и того же — пытались заставить его поступать как хочется им, совершенно игнорируя его собственные желания.

— Сириус, — начала дамочка помоложе, как только они договорились о неформальном общении, — мы очень обеспокоены тем, что творится вокруг Гарри и Гермионы. Настолько обеспокоены, что попытались сами решить некоторые вопросы, но потерпели поражение. Сейчас вы — наша единственная надежда.

(Вот так, сразу, начинают давить. Ну, давайте, рассказывайте что вам в действительности нужно…)

— Мы проанализировали события, происходившие вокруг Гарри в Хогвартсе, и выяснили, что им манипулируют, выращивая из него убийцу Волдеморта.

(Ого!)

— Впрочем, нас настораживает не только это. Хуже, что вопрос выживания Гарри не является граничным условием.

— Граничным условием?

— Сириус, скажите, вас учили чему-то в семье?

— Конечно. Всех магов учат, с раннего детства.

— Расскажете, чему именно?

— Честно говоря, не люблю вспоминать. Меня тошнило и от бандитской истории нашей семьи, и от этикета напыщенных жаб, от лицемерия в политике, финансы всегда были скучны. Боевая магия и фехтование — я только их любил. Танцы… смотря с кем.

— Но вам пытались дать знания и умения чтобы вы могли потом нормально ориентироваться во внешнем мире и вести дела семьи.

— Конечно.

— Прошу прощения, еще один нескромный вопрос. Я читала в газетах, родители часто устраивают помолвки своим детям в довольно раннем возрасте, часто даже еще до школы, это так?

— Дурацкий обычай. Я когда узнал, что мне кого-то подыскали, целую неделю бесился. Правильно как Джеймс — на ком захотел, на той и женился.

— Но вам подбирали невесту.

— Конечно. Потом все пришлось отменить, когда я из семьи ушел. Я только обрадовался.

— Гарри не получил, и не получает такого образования. Детство он, как вы знаете, провел у маглов. Как он будет заводить семью? Как он будет ее обеспечивать? Кстати, скажите, у Гарри ведь, наверное, есть наследство? Я слышала, его отец был из обеспеченной семьи. Да и что-то о «детском сейфе», с довольно приличной суммой золота…

— У Гарри есть вполне достойный капитал, и он из достойного рода, поэтому может рассчитывать на одобрение родителей почти любой невесты, и в то же время ему нет необходимости искать невесту с приданым, если вы об этом.

— А Гарри знает чем владеет?

— Эм-м, да, действительно. Я неплохо жил на деньги дядюшки, оставившего мне дом и сейф, не испытывал нужды в войне за наследство, и теперь понимаю, что ни разу не спросил Гарри о наследстве Поттеров.

— Сириус, я могу вам сказать, что Гарри понятия не имеет что ему принадлежит.

— Но вы хотели бы знать, конечно?

— Я хотела бы чтобы Гарри знал. У меня самой нет никаких планов на этого выдающегося, но слишком молодого для меня юношу.

— Но есть у вашей… племянницы?

— Я не родственница Гермионы.

— Прошу прощения, мои намеки были бестактны.

— Тогда позвольте мне продолжить. Гарри не знает о наследстве, он вообще не знает ничего о завещании своих родителей...

— Постойте! Этого не может быть! Как же тогда он получил доступ к сейфу?

— Ключ от сейфа ему удалось забрать, но впервые он увидел его в возрасте одиннадцати лет в руках Хагрида, который получил его у Альбуса Дамблдора. Гарри также считает, что именно Дамблдор передал ему мантию его отца, хотя письмо не было подписано.

Хочу также добавить, что его приемная семья не получала денег на его содержание. Мы проверили их счета на протяжении последних пятнадцати лет, и значительных отклонений расходов от доходов не найдено. Гарри был для них нищим подкидышем и обузой. Эмма в этом году покупала ему полный комплект одежды, потому что Гарри ходил в обносках.

Сириус сидел совершенно онемев. Впрочем, избиение продолжалось…

— Итак, Гарри фактически лишен наследства и воспитания. К взрослой жизни его не готовят, зато он по нескольку раз в год сталкивается со смертельной опасностью. Мы думаем, что его в большинстве случаев подстраховывают, но похоже, что эта подстраховка далеко не всегда эффективна. В некоторых случаях, страхующие совершенно точно провалили возложенные на них обязанности.

Вам так не кажется?

Сириус подумал, что сотня дементоров — перебор даже для пары подготовленных авроров, и что они с Гарри действительно могли лишиться души на месте. И что от Волдеморта тоже далеко не всем удавалось уйти, и не похоже, чтобы Гарри кто-то страховал.

— Да, Гарри достается иногда больше, чем даже взрослый может выдержать.

— Это приводит нас к неприятной мысли. Нам кажется, что для успешного исполнения плана, не знаю уж чьего, выживание Гарри не требуется.

— Постойте. Вы хотите сказать, что Гарри хотят убить?

— Пожалуй, это слишком сильное заявление. Пока что нам только кажется, что если Гарри умрет, это не сильно расстроит того, кто за всем этим стоит. Впрочем, вы и так наверняка знаете, что Волдеморт хочет его убить, хотя мы все еще не понимаем почему.

— У меня есть кое-какие идеи на этот счет, но я пока что не готов ими делиться.

— Как вам угодно, Сириус. Это не самое важное. Куда важнее, что Гарри — сирота. Его некому защитить. Всех друзей у него, на сегодня — Гермиона и дети одной семьи.

— Уизли.

— Совершенно верно. И прямо сейчас эта семья не оставляет Гарри одного ни на минуту.

— Мне об этом стало известно вчера.

— Прекрасно. Скажите, Сириус, когда Гарри умрет, кто может настаивать на расследовании обстоятельств его смерти? Я имею в виду не официальных лиц, а людей, которым он дорог. Кто его семья, кто его друзья? Ну же?

— М-маглы, маглорожденная школьница, беглый преступник, в смысле, я…

— Вот, вы все понимаете.

— Но есть еще Уизли.

— Которые состоят в организации того самого директора школы, который, судя по всему, не против того чтобы Гарри участвовал в этих смертельно опасных приключениях. Сириус, вам все понятно?

— Более-менее. Нужно как минимум найти завещание родителей Гарри. Мерлиновы штаны, я понятия не имел, что все настолько плохо!

— Почему же?

— Синтия, я был в тюрьме.

— Это я знаю. Почему вы были в тюрьме? Вы совершили преступление?

— Синтия, это тяжелая для меня история. Я совершенно неправильно себя вел в тот день, когда убили Джеймса и Лили, да и позднее, на допросе.

— Тогда позвольте мне вам рассказать. Вы были в тюрьме потому, что вы — крёстный отец Гарри Поттера, и единственный человек, который мог бы уберечь его от предназначенной ему судьбы. Кстати, скажите, у него ведь и крёстная мать должна была быть? Кто она?

— На нее и мужа напали Пожиратели. Они оба потеряли рассудок, и многие годы находятся в клинике святого Мунго. Скорее всего, они никогда не поправятся.

— Эмма, почему я не удивлена? — Синтия села еще ровнее, и сложила руки на коленях.

— Кстати, Сириус, вы знаете, что у Гарри необычное магическое ядро?

— Что вы имеете в виду?

— Ну как что, вы не поинтересовались почему у Гарри, в отличие от других волшебников, магическое ядро двойное?

— Как двойное? Откуда вы знаете?

— Это не так важно. Важно, что насколько нам известно, состояние магии Гарри совершенно уникально, и мы не знаем, это следствие его особенных возможностей, или наоборот, угрожающее жизни состояние. Вы лучше скажите, когда Гарри последний раз проходил толковое медицинское обследование, и почему у него такое плохое зрение?

— Но… я его не раз видел в больничном крыле Хогвартса…

— И это хорошая клиника, в которой практикуют специалисты?

— Мадам Помфри — хороший колдомедик.

— Это все? Один медик? Работающий на того же человека, который и без того держит судьбу Гарри в своих руках? Того самого, у которого по школе целый год ползал василиск, которого школьнику пришлось заколоть мечом? Вы, кстати, знаете, что Гарри был отравлен ядом василиска?

Сириус? Сириус!

Сириуса повело в сторону, и его лицо начало быстро меняться. Волосы темнели пока не стали цвета воронова крыла, нос утончился и приобрел горбинку. Если бы Синтия его не подхватила, Сириус свалился бы на пол. Хотя он не казался крупным, удерживать его, как и любого человека, потерявшего сознание, было нелегко. Синтии пришло плотно обхватить его своими руками и прижать к спинке стула.

— Эмма, кажется, все еще хуже, чем мы думали.

— И да и нет. Мы на этих мужчин надеемся, а они вон какие слабенькие. С другой стороны, этот оказался симпатичнее, чем я думала. Я-то замужем, я ты присмотрись.

— Ой, Эмма, зачем мне такие инфантильные великовозрастные балбесы?!

— Эй, я еще тут, не надо обо мне в третьем лице.

— О, очухался. Что это с вами?

— Не знаю. Наверное, трансформация много сил отняла. Я привык, что анимаформа так же стабильна, как и человеческая, а отдельные изменения внешности очень трудно удерживать без практики.

— Ну вот и слава богу. Давайте, наверное, все же перейдем к какому-то планированию. Мы все же надеемся, что интересы Гарри вам не чужды, и это вы будете нам подсказывать что нужно делать чтобы ему помочь.

— Хорошо. Обследование в Мунго я устрою. Есть у нас там пара молодых шутничков, я у них кое-что позаимствую. Завещание… даже не знаю с какой стороны подступиться. Это дело для хорошего адвоката…

— Мы заходили к одним, они на «Грейнджер, подружка Поттера» попытались нас задержать.

— Кто?

— Личи.

— Ну вы нашли с кем дело иметь! Самая пронырливая и продажная семейка из всех, кого я знаю. Я бы сходил к Райкенфелдам, но не могу, я же в розыске.

— Это мы и сами можем. Кроме того, мы прекратим поиски вас с магловской стороны.

— Вот даже так?

— Даже так.

— Тогда я буду думать шире.

— Думайте. Но главное все же не возбудить лишних подозрений, и не подставить Гарри.

— И Гермиону.

— И Гермиону, конечно. Кстати сказать, Сириус, мы читали, что маги могут читать мысли, это правда?

— Конечно.

— Гарри могут прочитать?

— Вне всяких сомнений. Дамблдор даже считает, что Вы-Знаете-Кто может читать Гарри на расстоянии.

Синтия потерла пальцами виски.

— Нет логики. Мы увозили Гарри от родственников несколько раз. Он не только гостил у Гермионы пока его не забрали обратно люди Дамблдора, но и постоянно удирал от родственников из Литтл-Уингинга, иногда на целый день, и на десятки километров, но напали на него по месту его проживания.

— Вы его забирали от родственников? Но это же опасно!

— Чем же? Дом его родственников защищен очень слабо, если вообще. Чем же для него опасно быть вне дома, когда никто не знает где его искать в следующий момент? Он, по большей части, учился ездить на машине с нашим агентом.

— На машине? И ничего мне не сказал. Эх, надо мне найти мой мотоцикл. Нет, наверное, проще будет купить новый. Если, конечно, вы не ошибаетесь насчет своих возможностей воздействия на магловскую полицию.

— Поверьте, не ошибаемся. Кстати сказать, у вас магловские документы есть? Иначе ваша поездка действительно закончится на первом же полицейском. И не думайте, что мы можем одобрить заколдовывание полицейских. Мы вам сделаем новые. Отдам при следующей встрече. Эмма, у вас есть фотоаппарат?

— Гарри, после ужина зайди ко мне.

— Конечно, Сириус.

— Сириус, Гарри нужно отдыхать. Это ты весь день проспал, а дети работали. Мы с ними вместе уже два этажа в твоем доме расчистили. Ты тоже мог бы приложить больше усилий.

— Молли, я не буду загружать Гарри работой.

— Но ему еще нужно делать летнее задание по зельеварению!

— Сделает завтра.

— Завтра он будет готовиться к слушанию в министерстве.

— Тогда после слушания сделает. А выгонят из Хогвартса — так и не надо будет делать.

— Сириус! Как ты можешь так легкомысленно к этому относиться?! Ему сломают палочку!

— Сломают эту — купим новую.

— Мерлин всемогущий! Ему же запрещено будет колдовать!

Гарри, Гермиона и все собравшиеся вокруг стола Уизл смотрели на Сириуса с выражением ужаса на лицах. Многие, кажется, не могли даже поверить услышанному.

— Ой, Молли, что за ерунда. Вовсе не «нельзя колдовать». В Британии нельзя колдовать — будет колдовать в другой стране. Запишем его в Шармбатон — и все дела. После победы в Турнире его в любую школу возьмут, даже без экзаменов.

— Сириус, я же французского не знаю!

— Ну тогда в Сэлем, Илверморни, или где там еще по-английски говорят. Или поживешь тут со мной годик, выучишь французский, я заодно вспомню. Давно не практиковался.

За столом стояла мертвая тишина.

— Эй, вы что, пугали его, что он вообще в магла превратится из-за какой-то дуры в министерстве? Парень, твоя магия — это твоя магия. Ее нельзя отнять решением Визенгамота. И твои деньги — это твои деньги. У тебя их вполне достаточно, чтобы учиться в любой школе, а даже если бы не было, у тебя есть крестный отец.

Сириус выпятил грудь и ткнул в нее собственным указательным пальцем.

— Короче, не дрейфь. Прорвёмся. Закончишь тут — приходи. Я альбом со школьными фотографиями нашел. Мы там молодые, да удалые. Не то что вы, скучные да правильные. Зелья летом учить. Совсем с ума посходили…

* * *

Гарри закрыл за собой дверь, и Сириус немедленно начал колдовать. Он взмахивал палочкой и шептал чуть ли не минуту подряд, после чего протянул Гарри два мягких ярко-оранжевых предмета, по форме похожих на пули-переростки, а еще два таких же засунул себе в уши. Как только Гарри сделал то же самое, Сириус взмахнул палочкой еще раз, и Гарри чуть не оглох. Звук был, как будто рядом с ним ударили в колокол. Сириус немедленно вытащил затычки из ушей и прислушался.

— Никто не ломится. Значит, я все сделал правильно. Теперь можно и поговорить.

— О чем?

— О том, как ты вляпался и как тебя выпутывать.

— Сириус, ты о чем?

— Не догадываешься?

— Слушай, я очень рад, что у меня есть крёстный, который, если что, научит меня французскому или отправит учиться в Америку, но если ты будешь вести себя как Дамблдор… Короче, не надо. Или говори, что хочешь, или не говори, а все эти намёки меня уже просто задолбали!

— Сохатик, я не Дамблдор. В вопросах есть смысл. Не надо головой мотать, лучше послушай. Я тебе могу сам все рассказать, но лучше говорить по очереди. Тогда я смогу дополнять тебя, а ты меня. Нет у нас времени тебе лекцию читать на два часа, потом еще на вопросы твои отвечать, а потом обсуждать, что делать. Понимаешь меня? Молодец.

— Я вляпался давно. Меня вляпали. Волдеморт зачем-то захотел меня убить, родителей убил, сам развоплотился, но не умер… он что, совсем бессмертный?

— Не знаю, Сохатик. Дамблдор не говорит. Давай дальше.

— Ладно. Значит, меня зачем-то отдали маглам. Потом устраивают мне всякие приключения. Ничего мне не рассказывают, только раз за разом не то не могут уберечь от Волдеморта, не то, если Гермиона не бредит, специально сводят. Если нет Волдеморта — я все равно вляпываюсь: то в дементоров, то в драконов. Получится победить — меня, как в насмешку, опять отправляют к маглам. В общем, вертят мной как хотят, непонятно ради чего. Я себе всю голову сломал, но ничего другого, кроме того, что Синтия говорит, не придумал. Тренируют меня убивать Волдеморта.

— Я тоже с ней поговорил сегодня. Возможно, все еще хуже.

— Есть куда хуже?

— Есть. Но мы сейчас об этом не будем. Сейчас это неважно. Ты еще раз вляпался. На этот раз уже сам.

— Куда?

— Голова есть? Включи и расскажи мне, во что ты летом вляпался и почему.

— Летом… летом меня Гермиона с Синтией спасали от Дурслей, МакГонагалл вернула обратно, а потом появились еще другие люди, что-то сделали с Дурслями, что они почти перестали меня доставать и вообще позволили пожить нормально. Ты знаешь, меня даже на Гран-при свозили. Уж там машины гоняли!

— Так, без шелухи. Тебя спасали от Дурслей. Кто?

— Ну…

— Кто?

— Э-э-э, маглы.

— Просто маглы?

— Ну, нет. Они, наверное, на магловское правительство работают. Но от меня ничего такого не хотели. Разве что немного о магии спрашивали, как что работает. Больше у Гермионы, не у меня.

— Ты знаешь, как волшебники относятся к маглам?

— Не любят. Презирают. Считают отсталыми и глупыми.

— Большинству волшебников достаточно чужого мнения. Им рассказали, что маглы слабые и тупые, но агрессивные, и их много. Такие над маглами смеются, но и боятся, как крыс или пауков. Думаешь, если им сказать, что ты знаешься с маглами, к тебе будут лучше относиться?

— Э-э-э, нет, наверное.

— Правильно. Маглолюб — это ругательство. Но это не все. Есть те, кто знают, что нам с маглами не справиться. В самом лучшем случае опять разойдемся худым миром, как когда магов загнали в тень за Статут секретности.

Одно дело, если ты на маглах зарабатываешь — это уважения не добавит, но приемлемо. А вот если узнают, что ты на маглов работаешь… Скажи, книжки из картинок маглы еще делают?

— Комиксы? Наверное. Я в школе видел несколько раз.

— И я видел. Один полукровка в Хогвартс притаскивал. Про нападение каких-то тварей из другого мира.

— Пришельцев? Инопланетян?

—Точно. Представь, что ты узнаешь, что кто-то работает на этих планетян против людей... Такое не прощают. Поэтому и грязнокровок презирают. Не из-за того, что те мало знают, а потому что они могут легко предать нас. Выучатся как маги, но так до конца магами и не станут, уйдут обратно к маглам, продадут наши знания и помогут разрушить наш мир.

— Но, Сириус, если их травить, то они же еще быстрее сбегут!

— Верно, поэтому Дамблдор и пытается это остановить, удержать от травли. И это правильно. Но маглорожденные с магией — одно, а маглы — совсем другое.

Если бы я сам не видел над нами сотню дементоров, не видел турнир этот проклятый, не знал, что Волдеморт Джеймса и Лили убил и опять возродился, я бы никогда даже с родителями этой твоей Гермионы не пошел встречаться. Даже записку бы не передал, как бы эта твоя ни финтила со мной.

— Вообще-то она не моя.

— Ну и дурак. Мать твоя такая же была. Умная и настырная. Хорошая Лили была ведьма, настоящая, хоть я и не сразу это понял. Но семья у нее… да что я тебе рассказываю. Вот и Гермиона твоя — одно, а все эти Синтии — совсем другое. Но раз уж я тебя от маглов не уберег, надо хотя бы от магов уберечь.

Повезло тебе, что мне давно уже наплевать, что с магами будет. Если бы не ты, вообще не знаю, зачем бы я жил. Мне все эти тысячелетние фамильные деревья противны. Роли играют как по-писаному, гонору выше крыши, а внутри одно дерьмо. Так, постой. Ты ж уже достаточно взрослый. Короче, осеменять маглянок можно.

— Что делать можно?

— Осеменять. Ну как вообще с девками делают. — Сириус постучал кулаком одной руки по ладони другой. — Это не все одобряют, но от маглов и магов иногда рождаются маги, поэтому некоторые идейные даже специально походы по маглянкам устраивают. Другие наоборот, умножения грязнокровок боятся. Но волшебников и волшебниц мало, а мать твоя получилась настоящая волшебница. Поэтому походы по маглам не только приятны, но и полезны, только трепаться о них не нужно.

Но жениться на магле не вздумай. Жизнь свою загубишь. И не корчи мне тут рожи! Маглянка никогда тебя до конца не поймет. Никогда. А магл ведьму — тем более. Последнее дело для ведьмы — за магла пойти. И ты запомни: лучше даже второй раз к той же самой не ходить, не привязываться. Ладно. Это всё потом. Сначала надо тебя прикрыть. Сейчас я тебе расскажу диспозицию, а ты мне скажешь, в чем проблема, и что делать. Готов?

— Готов.

— Помнишь, перед ужином ты начал вспоминать, как тебя от Дурслей забрали, жопу Синтии этой, потом фею-гнома, футболку черную, гонку тоже, с этими странными цветными машинами?

— А ты откуда знаешь?

— Ты мне скажи.

— Ты мои мысли читал?!

— Дальше.

— Проблема в том, что ты лезешь куда не просят!

— Ответ неверный.

Гарри вскочил со стула и начал ходить по комнате от двери к окну и обратно. Через пару минут, видимо успокоившись, он опять сел и посмотрел на крёстного.

— Проблема в том, что не только ты умеешь мысли читать.

— Дальше.

— И если другие маги узнают, особенно какой-нибудь Малфой или Снейп, то мне будет плохо.

Сириус улыбнулся какой-то особенно мерзкой улыбкой.

— Уже знают?!

— Еще нет, но со Снейпом ты угадал. И он, и Дамблдор — оба сильные легилименты. Сильнее меня. Ошибка только одна. Мысли читать нельзя — слишком они эфемерны. Мысли можно только внушать, и только самые простые. Как кувалдой заколачивать. Этим занимаются обливиаторы — для сохранения секретности забивают маглам в память простые объяснения того, что случилось и почему они ничего не помнят.

Читать можно память в виде последовательности образов, звуков, запахов. Некоторые умеют считывать эмоции, понимают, правду им говорят или врут. Волдеморт мастер во всем этом.

— Черт, черт, черт!

— Вот это трезвая оценка ситуации.

— И что делать?

— Ты мне скажи.

— А можно защититься?

Сириус наконец-то улыбнулся тепло и одобрительно.

— Сохатик, ты не безнадежен.

— Как?

— Можно тренироваться защищать разум. Ты не успеешь. Я год учился, если не больше. Можно артефактами. Рядом с тобой такая ходит.

— Кто?

— Ты скажи.

— Э-э-э, Гермиона?

— Смотри, правда не дурак. Она самая. Я проверил. Не читается она, совсем. Скорее всего, сережки у нее в ушах не простые.

— А мне такие можно?

— Сохатик, ну куда тебе сережки?

— Сириус, я же серьезно!

— Гарри, я бы тебе нашел что-то на шею, только скажи мне, что случится, если тебя Снейп прочитать не сможет, а потом и Дамблдор?

Гарри опять вскочил и начал ходить туда-сюда.

— Решат, что я что-то скрываю.

— Верно. Дальше?

— Будут искать, какой у меня артефакт, и попробуют его с меня снять или поломать?

— Скорее всего.

— И что будет?

— Ты мне скажи.

— Черт, черт! Придумают ведь что-нибудь.

— Конечно. Попадешь к Помфри, останешься там в одной пижаме, тут к тебе и придут. Узнать, как у тебя дела. Или зайдешь на чай с веритасерумом и сам все расскажешь. От веритасерума артефакты не помогают.

— И что мне делать?

— Ты скажи.

— Но я же не могу забыть то, что уже знаю? Или могу? Как?

— Забыть не сложно. Сложно потом вспомнить. Короче, я тебе кое-что принес. Сейчас научу тебя добывать из головы свои воспоминания. Они при этом становятся менее яркими, и их уже будет труднее найти. Обычно легилимент сначала просто провоцирует клиента, и что того сильнее всего беспокоит, то на поверхность и выскакивает. Есть что-то интересное — дергают за это воспоминание, и от него по ассоциациям идут. Нет — стараются навести на интересующую тему. Внушением давят. Искать нелегко — в голове воспоминания за много лет скапливаются, а иногда еще и сны отпечатываются. Всё подряд читать — времени не хватит. Но Снейп справится.

— И что делать?

— Если не боишься — я потом тебе сотру всё, что тебя может скомпрометировать. Стирать проще, особенно если тебе не сопротивляются, а помогают. От любого события идешь последовательно. Я не мастер, конечно, но меня же тоже на аврора учили. Мы с Джеймсом друг на друге практиковались. Понять, что что-то стерто, можно, но кто стер, когда — уже не выйдет. Если, конечно, не забыть и этот наш разговор стереть. Восстановить стертое даже Снейп не сможет. Только из сохраненного воспоминания.

На этот раз Гарри просто молча сидел на стуле. Наконец он встрепенулся и спросил:

— А Гермиона как? Ей тоже память сотрешь?

— Она не Мальчик-Который-Выжил. Её не будут ломать. Не потому, что пожалеют, а просто не станут напрягаться. Скорее всего. Если будет благоразумной и не станет привлекать к себе излишнего внимания.

— Ладно. Учи.

— Хорошо. Смотри, нужно взять палочку, поднести к виску и начать вспоминать то, что хочешь сохранить, и как бы стараться вытолкнуть это из головы. Заклинания никакого нет, но это не сложно, поверь. Воспоминание вытянется из головы и повиснет на палочке. Тут мы его и упакуем вот в такой флакончик.

— Сириус, мне же колдовать нельзя.

— Сохатик, прошу тебя, не слушай ты этих Уизли. Они, может, и не совсем дураки, но такие ограниченные! Это твоей палочкой колдовать нельзя. Олливандер поэтому их так дешево продает, что ему министерство компенсирует разницу. Там одних ингредиентов часто больше, чем на семь галлеонов. Нормальные маги себе из путешествий привозят. Ну, или в Лютом контрабанду покупают.

Сириус подошел к столу, открыл ящик и достал оттуда продолговатый кожаный футляр, в котором нашелся с десяток палочек. Гарри по очереди пытался наколдовать ими цветные искры. С первыми двумя не получилось вообще ничего, а третья выпустила пару искр, почему-то синих.

— Сойдет. Вы друг к другу привыкнете, дальше проще пойдет. Смотри на меня, я сейчас достану воспоминание, запакую, а потом верну обратно в голову. Времени уже мало. Сделаем сколько успеем, закончим завтра.

— А как я смоюсь?

— Ох, Сохатик. Это Молли думает, что вы уже два этажа вычистили. Только это дом Блэков, а не её. Ей половина комнат вообще не видна. Я тебя завтра прямо из коридора первого этажа украду. Только подмигни мне, когда решишь, что момент подходящий. А не получится — просто придешь ко мне поздно ночью.

Гарри уже дошел до двери, но остановился в задумчивости.

— Слушай, Сириус. А зачем ты мне столько рассказывал, если я этот разговор забуду?

— Поэтому я тебя и заставлял активно участвовать. Я где-то читал, что когда над чем-то думаешь, новые связи в мозгу образовываются. Я не до конца понимаю, но вроде как стирается только то, что ты слышал, а что ты успел за это время надумать — это все по-другому хранится, не так, как воспоминания, не картинками, и в этой мешанине чужой мозг разобраться не может. Ты просто не будешь помнить, откуда это знаешь. Но тебе все равно надо учиться держать рот на замке.

Гарри вышел из автобуса, скользнул взглядом по девушке в черном, курившей у припаркованного у тротуара грузового микроавтобуса какой-то электрической компании, и еще раз подивился и тому, как ряд домов раздвигается, и тому, что никто из пешеходов не обращает внимания на это чудо. Когда движение остановилось, он взбежал на крыльцо к черной обшарпанной двери и постучал в нее молотком в форме серебряной змеи. На стук открыла миссис Уизли.

— Гарри, почему ты один?

— Мистер Уизли был занят по работе.

— А Тонкс?

— Она тоже.

— Ну а Дамблдор?!

— Он вообще сразу убежал, как только меня оправдали.

— ЕГО ОПРАВДАЛИ! — раздался дружный рёв за спиной у миссис Уизли.

— Мерлин, что же я, заходи скорее!

По прихожей радостно прыгали Рон, Джинни и близнецы, громко при этом вопя. Гарри с испугом посмотрел на громогласный портрет желчной Вальбурги Блэк у лестницы, но тот был не только зашторен, но и закрыт ставнями с несколькими навесными замками, из-под которых виднелись тряпки трех разных цветов. Из-под слоев ткани и штор доносились какие-то приглушенные звуки, но ни слова разобрать было нельзя.

— Это Сириус постарался, пока тебя не было, — сказала подошедшая Гермиона, приобнимая Гарри за плечи.

— Ну что? — спросил Сириус с середины лестницы, ведущей в подвал.

— Оправдан.

— Хорошо, — сказал Сириус и пошел куда-то наверх.

Подскочил Рон.

— Гарри, дружище, пойдем скорее праздновать, мама приготовила пирог с черникой!

Рон схватил Гарри за руку и потащил на кухню. Сзади его подталкивали близнецы. Отставшая Гермиона поджала губы.

— Кажется, Сириус не очень рад, что Гарри не выгнали из Хогвартса и они не будут жить вместе.

Миссис Уизли было совершенно согласна:

— Сириус всегда был эгоистом. Ладно, пойдем, девочка, праздновать.

Гарри возбужденно рассказывал о том, что заседание перенесли на три часа раньше и на другой этаж, что это была не комиссия из нескольких человек, а полное собрание Визенгамота, что Фадж и его помощница, похожая на жабу с тоненьким голоском, пытались заткнуть ему рот, но Дамблдор им не позволил, что голосование завершилось в его пользу с не таким уж большим преимуществом, что после заседания Фадж любезничал с Малфоем и в его кармане звенело золото.

Все это время Гермиона, которую миссис Уизли посадила на углу стола, смотрела, как сидящий рядом с Гарри Рон запихивал в рот пирог кусок за куском, а с другой стороны к боку Гарри тесно прижималась Джинни. Прижималась куда теснее и дольше, чем Гермиона когда-либо позволяла себе прижиматься к кому бы то ни было, за исключением только родителей. Настроение было ни к черту. Хотелось уйти к себе в комнату, залезть под одеяло и читать что-нибудь знакомое, доброе, и с хорошим концом, но уйти от радостного Гарри, лишь счастливым стечением обстоятельств сохранившего место в Хогвартсе, было бы проявлением… малодушия? Эгоизма? Хотя Сириус ведь ушел? Может быть, и она могла бы как-нибудь коротко извиниться и сбежать?

В окно застучали клювами и когтями сразу несколько сов. Миссис Уизли впустила их внутрь, и Гарри, Рон и Гермиона получили по конверту. Конверт Гермионы был толще и тяжелее обычного, однако пергамент был всего один, и учебников в этом году нужно было докупить всего два — очередной том Миранды Гуссокл по чарам и «Защитную теорию магии».

— О! Дамблдор таки нашел преподавателя защиты, — сказали близнецы хором.

— Откуда вы знаете?

— Как откуда? В Хогвартсе преподаватели выбирают учебники для своих предметов. В этом году письмо сильно запоздало. Значит, только-только удалось найти хоть кого-то.

— Ладно, Фред, не дури публику. Мы же просто подслушали Снейпа с Макгонагалл о том, что никак не получается письма отправить.

— Ну подслушали, и что теперь? Все равно ведь правда. Поди найди кого-то на должность, на которой в конце года в лучшем случае оказываешься безработным, как Люпин.

Конверт Гермионы все еще оставался тяжелым. Она потрясла его, и на стол выпал бронзовый значок с золотой буквой «С» на красном фоне. Староста! Она будет старостой! К ее немалому удивлению, такой же значок выпал из конверта Рона. Гарри тоже потряс свой конверт, но он, предсказуемо, был пуст. На каждом факультете старост могло быть только двое.

Рон сначала покраснел от смущения, еще и потому, что близнецы немедленно начали его дразнить, а потом надулся от гордости, когда миссис Уизли начала его нахваливать и сравнивать со старшими братьями. И тут на кухню зашел Сириус с противной улыбочкой на лице. Сириус послушал галдящих Уизли, коротко обнял Гарри, подмигнул Гермионе и ушел наверх. «О боже, только не это, только не сейчас», — только и успела подумать Гермиона, как Гарри извинился, встал из-за стола и пошел по коридору в сторону туалета.

Через пару минут Гарри появился в дверях, бледный как смерть. Из его носа закапала кровь, он схватился руками за живот и застонал, потом упал на пол, его била крупная дрожь.

— Сириус, Сириус! Позовите его, быстрее! — закричала миссис Уизли.

Кто-то из близнецов побежал наверх, другой придерживал голову Гарри, чтобы тот не разбил ее обо что-нибудь, если дрожь перейдет в судороги. Миссис Уизли метнулась было по привычке в столовую к камину, но уже возвращалась обратно — вспомнила, что камин был заблокирован из соображений безопасности.

Сириус слетел по перилам лестницы, ловко перескакивая с одного на другое на площадках между этажами, и двумя большими прыжками оказался на кухне. Он коротко посмотрел на Гарри.

— Мунго! Быстрее!

— Мы сейчас аппарируем его, — сказали близнецы.

— С ума сошли, в таком состоянии нельзя аппарировать! Нужен камин, Сириус! — кричала миссис Уизли.

— Камин отключен от сети. Быстро не восстановить…

— Что же делать? Что делать? И нет никого!

— Мунго совсем недалеко. Тащите его на улицу, остановите магловское такси.

— Мерлин, я никогда этого не делала! А магловские деньги?

Гермиона подскочила, схватила миссис Уизли за плечо и тоже закричала:

— Деньги есть, но я не знаю, куда ехать!

Сириус был возбужден, но совсем не испуган, напротив, чуть ли не весел.

— Гермиона, ищи машину, быстро. Фред, Джордж — несите его на улицу. Молли, я знаю дорогу в Мунго, а ты идешь с ним внутрь. Быстрее!

Машина нашлась прямо Гриммо, на ближнем к дому углу. Подъехав к номеру двенадцать, Гермиона выпрыгнула из машины и сунула все деньги, что у нее были, Сириусу. Близнецы затащили дрожащего и ничего не соображающего Гарри на задний диван, миссис Уизли и Сириус уселись на откидных сиденьях, и такси рвануло с места. Гермиона осталась стоять на тротуаре у автобусной остановки, совершенно без сил и с пустой головой.

— Плющит? — спросила ее подошедшая со спины брюнетка примерно ее роста и размеров, разве что немного постарше.

— Да. Наверное.

— Курить будешь?

— Не знаю. Поможет?

— Мне помогает. Держи. — И она протянула Гермионе открытую белую пачку.

Гермиона вытащила одну сигарету и зажала между губами. Брюнетка ловко щелкнула серебряной зажигалкой и держала ее, пока кончик сигареты не охватило пламя.

— Вдыхай потихоньку, не части. А вообще не ссы, подруга. Все будет нормально. Постой немного тут, пока отпустит, а мне пора. Ладно, давай, до встречи в Хогсмиде.

Гермиона в этот момент как раз вдохнула дыма и закашлялась, поэтому ответить ничего не успела. Смогла только увидеть, как незнакомка в черном скрывается за спинами прохожих.

Надышавшись горьким дымом, не докурив даже до половины, Гермиона затушила сигарету и выкинула в урну у остановки. Повернувшись к дому, она увидела, что Рон и Джинни во все глаза смотрят на нее из окна кухни.

«Интересно, это она такая безбашенная или я настолько плохо выглядела?» Что это была за брюнетка, Гермиона уже догадалась. Про «фею-гнома» Гарри рассказал ей в тот же день, когда ему провели отдельную линию.

* * *

Сириус расплатился с таксистом и подтёр ему память. Не хватало ещё, чтобы он рассказывал, как какие-то сумасшедшие высадили не стоящего на ногах больного в пустынном переулке, не доезжая двух кварталов до госпиталя. Подождав, пока такси уедет, он аппарировал в тихий задний двор двухэтажного кирпичного дома. Дверь в гостиную была открыта, и Сириус ломанулся внутрь. Синтия сидела за столом, на котором стоял какой-то магловский черный прибор с открытой крышкой. Синтия коротко на него посмотрела и опять углубилась в прибор, производя длинные серии странных клацающих звуков.

— Эй, ты что мне подсунула?!

— Здравствуйте, Сириус.

— Не морочь мне голову. Что ты мне подсунула?! Он отрубился наглухо.

— То есть все по плану?

— Ну да, по плану, только я не видел, чтобы он очнулся.

— Очнется. Никуда не денется.

— А если не очнется?

— Слушай, не мешай работать. Ты мне заказ дал, я спросила специалистов. Они опытные люди. Сказали, того набора таблеток хватит на его вес на сорок минут плюс-минус пять, значит, так и будет.

— А если я для эффекта еще нашу одну добавил?

— Последствия действий идиота предсказать невозможно.

— Дементор тебя сожри! Будь ты мужиком, врезал бы тебе сейчас.

— Кто, ты? Да ты сам споткнешься и убьешься. Что, серьезно думаешь, что ты что-то можешь? Выходи во двор — объясню.

Минут через пять Сириус тяжело дышал и потирал отбитые голени, бедра и предплечья. В общем, ерунда, но Синтию не удалось зацепить вообще ни разу, а он пару раз только только чудом изворачивался, чтобы в падении не разбить головой каменный вазон.

— Сильна, магла. Правда сильна. Придется по-нечестному.

Сириус достал палочку и начал колдовать. За следующую минуту вокруг его тела несколько раз вспыхивало сияние разных цветов, потом нос его растекся щитком, кисти рук округлились и посерели.

— Будет больно или страшно — не геройствуй. Кричи, чтобы перестал, или убегай.

— Размечтался. Я сама еще только разминалась, сейчас вломлю тебе по-настоящему.

Вломить не получилось. Сириус двигался все так же неэффективно, зато стал реагировать куда быстрее, начал практически мгновенно ускоряться и останавливаться, как будто его тело потеряло инерцию. Сам он по ней все еще не попадал, но и удары Синтии уходили мимо корпуса, а когда удавалось попасть ему по предплечьям или голеням, казалось, что это не живой человек, а манекен из твердого дерева. Когда оба уже тяжело дышали, Синтии наконец удалось завалить его на землю, зажать шею между ногами и захватить его левую руку своими двумя, пытаясь взять на болевой. Рука не поддавалась. Вторую руку Сириус просунул между ее ногами, надавил, и, к немалому ее изумлению, провернулся в захвате. В такой позиции силы мышц уже было недостаточно, чтобы его душить, правая рука Сириуса обхватила тело Синтии сверху и принялась отдирать ее руку от своей левой. Что-то негромко хрустнуло, и правую руку Синтии пронзила боль. Оба немедленно ослабили захваты и помогли друг другу встать.

— Зараза, как я теперь работать буду?!

— Да ладно, всего-то запястье. Как поломали, так и починим. Перетерпишь, пока ровно поставлю?

Сириус подхватил палочку, аккуратно разложил руку Синтии на обеденном столе и пару раз взмахнул палочкой, что-то приговаривая, из чего Синтия разобрала только последнее «Эмендо».

— Чего вылупилась? Давай пробуй, все нормально?

Рука все еще болела, но двигалась как положено.

— Полный сервис. Сам поломал, сам починил. С тебя только доктора накормить. После таких упражнений флорентийский стейк будет в самый раз.

— Размечтался. Эй, Харви, где там твоя пицца? Неси сюда.

На лестнице затопали, зашуршали коробки, и, как сначала показалось Сириусу, в столовую зашел Поттер в магловской одежде. Он был невысок, как Гарри, глаза карие, как у Джеймса, но нижняя челюсть вообще незнакомая — слишком узкая, и волосы какие-то прилизанные и редкие, не поттеровские. Обознался.

— Синди, откуда ты знала, что он жрать захочет?

— Ой, что я, мужиков не знаю? Им только и надо, что подраться, пожрать и потрахаться.

— Я смотрю, мы идем верной дорогой, — заметил Сириус, сворачивая кусок пиццы в рулет, и принялся его обкусывать.

— Размечтался. Чтобы ты мне еще что-нибудь сломал?

— Не боись, там тоже все починим.

Синтия скривилась.

— Ладно, шутки в сторону. Позанимаешься со мной? Что-то у меня форма ни к чёрту. Какую-то девку еле заломал.

— Не заломал, а поломал, и только по-нечестному, сам сказал.

— Вот поэтому. Найдешь время?

— А ты взамен что?

— Десять галлеонов в час?

— Не-не-не. Меня и служба неплохо кормит. Нам артефакты нужны всякие защитные, или вот этого балбеса поучи. У Гермионы не получилось, может, хоть ты справишься.

— Артефакты обещать не могу. У меня полный дом такой чернухи, что самому страшно в руки брать, а кому-то не из семьи дать — вообще что угодно может быть, смертельно неприятное.

— Хорошо. Час со мной, час с ним. Подойдет?

— Договорились.

122000Aaug95 (12 августа 1995 года. 20:00)

В компьютерной было тихо, только сервер в углу иногда пощелкивал жестким диском. Три сквиба, Джон и Синтия спешно дописывали отчеты, не обращали внимание ни друг на друга, ни на стоящие в беспорядке кофейные чашки и бутылки с водой. У Джона на руке запищал будильник.

— Последнее усилие. Надо держать друг друга в курсе событий лично. Иначе чувство общности теряется. Давайте без официоза. Ощущения, догадки, пожелания — что угодно. Только не растекаемся. Всем пора отдыхать.

— Харви. Что у тебя?

— Сегодня следил за Поттером. Искал входы в Министерство магии. Поттер был с рыжим мужчиной в магловской одежде. Определен как Уизли-старший. Работает в министерстве. Приехали на подземке и дошли до уже известной нам телефонной будки. Будка — лифт вниз. Я попробовал заглянуть, но дверь не открылась пока площадка не поднялась обратно. Кнопки 2, 4 и 8 выглядят менее пыльными, чем остальные. Код могу у Поттера спросить, когда встречу.

Миа посмотрела на Харви тяжелым взглядом.

— Поттер не скажет.

— Почему?

— Потому что ему память стерли. Он мимо меня два раза сегодня прошел, как мимо пустого места.

— Мимо меня тоже, только я думал, он просто шифруется от этого рыжего.

— Нет, Харви, есть разница как смотрят, когда не хотят спалиться, и когда не узнают вообще. Поттер нас всех забыл.

— Миа, должно быть не совсем так. Я обсуждала с Сириусом, что стирать. Меня он должен помнить, потому что я приезжала его забирать в самый первый раз с Грейнджерами. Тебя — тоже, пусть и не всё. Сириус должен был найти все эпизоды, когда мы вмешивались в его судьбу, знаковые моменты, а ежедневную жизнь у Дурслей он должен помнить. Мы не хотели ни чтобы у него слишком много провалов было, ни чтобы он забыл вас совсем. Должен был только убрать эмоционально насыщенные моменты.

— Синтия, там сплошь эмоционально насыщенные моменты и были. Знаешь как он там жил до нас? Ужас просто. Если Сириус по эмоциям стирал — значит, там ни от меня, ни от Харви ничего не осталось. Потому что он как щенок потерянный был, когда мы появились.

Синтия посмотрела на Миа со смесью интереса и подозрения.

— И что же вы такое эмоционально насыщенное вместе делали?

— Харви его на машине катал и учил управлять. Ну, типа. Но, по-моему, они просто гоняли по всем окрестностям как сумасшедшие. У Поттера, когда он приезжал, глаза так и горели. И на Гран-При еще ездили в Сильверстоун.

— Ябеда! А сама вечно крутилась перед Поттером без лифчика. Он как мимо тебя пройдет — всю машину мне слюнями заливал.

— Ой, прямо тонули вы в слюнях! И вообще, жарко же.

— Может, и не тонули, но он у меня раз двадцать спрашивал, с кем ты гуляешь и где тебя найти, если что.

— Мог бы у меня спросить. Я бы сказала.

— Так, понятно с вами всё. Никаких тормозов вообще нет? Агенты на мою голову… Синтия, твое резюме по Поттеру?

— Джон, все правильно они говорят. Щеночек заброшенный. Лает, кусючий даже, а погладишь — тает. Херовая, видно, у парня жизнь была, пардон мой френч.

Скорее всего, Сириусу пришлось если не все наши появления стирать, то очень много.

— Два вопроса. Зачем стирали? Как теперь с ним контактировать?

— Сириус предложил, Поттер согласился. Нас не спрашивали. Сам знаешь, маги память умеют вскрывать. Сириус хочет Поттера хотя бы от этого обезопасить. Против него сейчас и Волдеморт, и Министерство. Без защиты Дамблдора его съедят. Альтернатива — найти, как отдаться министерству, или сильных покровителей со стороны. Министерство — вариант одновременно сложный и ненадежный — недавно кто-то из министерских пробовал его убить, прислав дементоров. Но даже если наладить контакт — власть может поменяться. Сириус обещал подумать о том, кто в Поттере может быть заинтересован. Пока что решения нет.

Связь через Гермиону. Она у магов практически никто. Подружка Поттера как максимум, и то её в нужный момент ототрут в сторону. До сих пор она на него положительно влияла, с точки зрения директора. Однозначно поддерживала директора и декана, давила на совесть, заставляла учиться и ассистировала в трудные моменты.

Замуж за Поттера ей не светит — или Поттера израсходуют раньше, или навяжут ему кого-то из своих, или и то и другое. Вроде как у Поттера капиталец есть, которым можно расплатиться со сторонниками. А Грейнджер используют по ситуации. Если удастся направить ее буйную энергию в полезное русло — будут совать где нужно продавливать сопротивление оппозиции. В качестве полезной дуры, которую все вокруг будут ненавидеть. Возможно, выдадут замуж за кого-то из надёжных и будут держать детей в заложниках. Неявно, конечно. А ухватит не по чину — могут и списать. Используют как спусковой крючок для Поттера. Любовь всей короткой жизни умерла, придется парню мстить.

Мне кажется, в наших интересах найти альтернативные варианты для них обоих. Начать, конечно, надо с того, что посоветовать Грейнджер лишний раз привязанность к Поттеру не демонстрировать. Завести себе какого-нибудь нейтрального кавалера, в идеале такого, чтобы мог объяснить появление гоблинских сережек, но не настолько значительного, чтобы погнать волну.

— Мы же эти сережки вроде замаскировали под какую-то магловскую бижутерию?

— Все верно, Рон. И, кстати сказать, рассчитывать на Грейнджер в деле поиска кавалера я бы не стала. Его придется сыграть или тебе, или Харви. Харви ей, насколько я поняла, не нравится, это верно?

— Да, Синтия. Мы как-то не сошлись.

— А ты, Рональд?

— Не то чтобы мне нравилась энергичные узколобые командирши, но могу сыграть, если надо.

— Учебный год начинается совсем скоро. Нам нужно иметь возможность связываться с Грейнджер в Хогвартсе. На территорию пройти нельзя, но школьников иногда выпускают по субботам в ближайшую деревню. Это чисто магическое поселение, называется Хогсмид. Хорошо бы обзавестись базой там. Не знаю, комнату снимать или арендовать что-то на год…

— Хорошо. Рональд, Миа, займитесь. Узнайте у Сириуса, как туда попасть, и оцените варианты. Как обычно, главное — не нарываться.

Джон устало потер глаза.

— Кстати, Рональд, что там адвокаты говорят?

— Ничего хорошего, если мы о делах Поттера. Нанять их может, конечно, кто угодно, но данные из архива предоставят только представителю непосредственно вовлеченной стороны. Самый простой способ для прояснения опекунства Поттера нам недоступен, потому что нужно поручение от самого Поттера, написанное в присутствии адвоката и свидетелей или его близких родственников, но только магов. Разве что мы Поттера выкрадем. Мистер Блэк как крестный отец подошел бы, но о его появлении они обязаны будут сообщить в министерство, и при попытке получении ответа его арестуют.

Альтернативные варианты — имущественные споры или помолвка до совершеннолетия, но при заключении помолвки нужен опекун.

С информацией о завещании проблемы те же. Заявителем должен быть родственник усопших, но только маг или сквиб. В отличие от опеки, в случае которой сквибы считаются ограниченно дееспособными, ограничений по владению имуществом для сквибов нет. Но магловские родственники никакими правами не обладают. Насколько я слышал, Петунья Дерсль тоже с магическим ядром, но она не подходит. С точки зрения закона магов сквиб — это только доказанный потомок мага, просто неудачный, а недоразвившийся волшебник из маглов — не более чем магл. То есть мы трое для них никто, просто маглы.

Любопытна процедура проверки родства. Она относится — предсказуемо — к магии крови. Практика магии крови в общем виде запрещена. Для проведения процедуры нужно получить разовое разрешение в Визенгамоте. К счастью, достаточно малого состава. Но если дело пойдет о Поттере — сохранить дело в тайне не удастся.

С живыми все довольно просто — есть артефакт, определяющий степень родства довольно точно. Поскольку кровь усопших взять неоткуда, можно воспользоваться разве что механизмом сейфа в Гринготтсе, у кого он есть, конечно, или если есть такая же защита в мэноре. Требуемая близость родства неизвестна. Если претендент получил доступ — значит, родственник. В отсутствие других претендентов можно вступить в наследство.

Чуть не забыл. Еще розыском завещания может заниматься опекун погибшего, опекун очевидных наследников и такая загадочная фигура, как побратим, то есть прошедший результат братания с покойным. Последний ресурс — завещанием может заинтересоваться сам Визенгамот, но я пока не представляю, как мы можем этот интерес инициировать.

— Рональд, иногда ты думаешь слишком много и отвергаешь возможности слишком поспешно.

— Так точно, сэр.

— Что такое «заинтересоваться сам Визенгамот»?

— Я не узнал, сэр. Видимо, нужно, чтобы за это проголосовал Визенгамот.

— И как же Визенгамот узнает, что он должен проголосовать? Это ко всем вопрос.

— Ну конечно! Достаточно, чтобы кто-то из состава Визенгамота подал такое предложение, то есть любой из пяти десятков магов!

— Возможно, дело сложнее, но это может быть хорошим вариантом. Рональд, что у нас с аналитикой по интегрированным в магловский мир магам?

— Аналитики еще работают. На сегодня у меня есть только несколько фамилий, хотя я уверен, что их намного больше.

— Назови.

— Малфой, Огден, Блоттс — точно.

— Есть чем их зацепить?

— Пока непонятно, сэр.

— Хорошо. Синтия, что у вас?

— Мы спланировали с Сириусом операцию, благодаря которой Поттер помещен в Мунго для обследования его аномального магического ядра.

— Результаты?

— Он еще в клинике.

— Прогресс по поиску колдомедика или еще кого-то, кто может снимать проклятия?

— Тоже пока нет.

Харви поднял руку.

— Спасибо вам за мобильные телефоны, сэр. Иначе я бы весь день так и простоял под министерством. Поттер оттуда ушел другой дорогой, я не знаю как. И спасибо Синтии — она договорилась с Сирусом об уроках для меня.

— Это всё? Тогда разбегаемся.

Примечания:

— — в н и м а н и е ! — —

Выделенная курсивом часть текста может вызвать отторжение.

При невысокой толерантности и/или неумении развидеть, ее лучше пропустить.

Особенного ущерба не будет.

Гермиона зашла в дом и была немедленно атакована младшими Уизли.

— Чего она тебе сигарету дала?

— Сказала, нервы успокаивает.

— А ты ее вообще знаешь?

— Первый раз вижу.

Гермиона не любила врать, хотя в последнее время ей приходилось это делать все чаще. Начиная с того памятного вечера на Хэллоуин 1991 года, когда Гарри и Рон спасли ее от горного тролля, и по нарастающей. С тех пор они не раз встревали в опасные приключения, и все трое давно не были похожи на тех растрёпанных первоклашек, и не только потерей наивности и непосредственности. Но если Гермиона, когда-то самая высокая из них троих, физически выросла ненамного, то вечно щуплый Гарри окреп и даже немного перегнал ее, а Рон и вовсе вымахал в здорового увальня выше ее на голову.

В прошлом году Рон так и не набрался смелости пригласить ее на бал… Нет, надо быть честной перед собой. В прошлом она не следила за своей внешностью, совершенно игнорируя советы соседок по комнате, и Рон даже не рассматривал ее кандидатуру, а храбрости не мог набраться, чтобы приглашать более ухоженных девушек, каждый раз опаздывал, и получалось, что все, кого он приглашал, уже заняты, и в конце концов он таки пригласил Гермиону, но тоже слишком поздно. Да и на балу он вполне мог бы не просто бросить свою пару, но и пригласить ее, Гермиону, на танец, но так и не решился, только бесился от ревности, оттого, что у нее был кавалер, к тому же знаменитый и внимательный. В общем, с Роном все было сложно. Или не сложно. Всех мальчиков, обращавших на нее внимание, было трое — Рон, болгарский чемпион и Малфой, который ее обзывал грязнокровкой и которому она разбила нос. Болгарский чемпион льстил самолюбию, на него многие засматривались, и он даже пригласил Гермиону к себе на лето, но… Болгария? А как же Хогвартс, родители, помощь Гарри?

В общем, Рон был практически единственным, кто ее замечал, и он ей нравился. Он был ленив, да, но потенциал был. У Гермионы была надежда, что Рон однажды возьмется за ум, а ум у него точно был — в шахматы Рон обыгрывал всех. Гермиона, не склонная преуменьшать свои способности, как-то пыталась с ним сыграть пару партий и потерпела совершенно разгромные поражения, кажется даже изысканно позорные. Рон был сильным и смелым. Малфою Рон всегда был готов набить морду, как и выручать Гермиону, и помогать Гарри бороться с Волдемортом. Правда, Рон завидовал известности Гарри, но ведь людей без недостатков не бывает. И вообще, это даже хорошо, значит, он тоже хочет чего-то добиться, пусть и не через учебу.

Конечно, был еще сам Гарри, но… Гарри всегда был с ней не более чем вежлив. Только один раз этим летом ей показалось, что Гарри разглядывает ее с интересом, но с Поттером никогда ни в чем нельзя быть уверенной. Его очень уж заносило, у него внутри пылал невидимый огонь, иногда прорывавшийся в виде иррациональной силы неприязни и ярости. Совершенно непонятно было, что он придумает в следующий раз, в какое безумие нырнет с головой. А даже если он этого не делал, опасности сами находили его с пугающей регулярностью. В общем, Гарри был добрым другом, не скучным, его тоже хотелось поддержать, обнять, утешить, но проблема была еще и в том, как несколько «женских романов», которые Гермиона еще в детстве прочитала «для общего развития» прямо в бибилиотеке, описывали взаимоотношения мужчины и женщины. «Отдаться» и «овладеть». Ей предстояло однажды сделать первое и позволить кому-то второе. В неуступчивом до фанатизма Гарри, при всей его застенчивости и предупредительности по отношению к ней лично, внутри было что-то пугающее. В храбром и сильном Роне — нет. Выбор был очевиден.

Занятая этими мыслями Гермиона как-то незаметно перемыла посуду, накормила Рона и Джинни омлетом, помыла посуду еще раз, вскипятила чайник и заварила чай, но ни миссис Уизли, ни Сириус не возвращалась. Удалось ли вылечить Гарри, было совершенно непонятно.

Первыми появились близнецы. Гарри положили на обследование, там что-то нашли, но им ничего не сказали, а главный целитель был занят. В общем, больше они не знают ничего, только что хотят есть. Нет, жрать. Как только они произнесли эти слова, по лестнице спустился Сириус. Он выдал близнецам каких-то галет и ветчины, подмигнул, и они толпой пошли к Сириусу наверх.

Джинни, которая большую часть времени провела глядя в окно, впервые за вечер подала голос:

— Сейчас помогут Сириусу прикончить пару бутылок.

— Они с ним пьют?

— А ты думала! Почему они по дому то веселые лазят, то спокойные, то мрачные. Это смотря по тому, они немножко выпили или уже изрядно или голова с похмелья болит.

— А миссис Уизли?

— Ну, она их подозревает немного, но Сириус знает всякие заклинания, чтобы запаха не было и чтобы быстро трезветь.

— Вот гады. Сами веселятся, а мне ни слова!

— Рон, ну зачем тебе это?

— Ой, Гермиона, только не надо. Джинни преувеличивает. Никто так прямо не напивается.

— Я преувеличиваю?

— Ты преувеличиваешь.

— То есть я вру, да?

— Ну, может, не врешь, просто преувеличиваешь.

— Ненавижу вот это все!

— Джинни, Рон не хотел тебя…

— А ты вообще заткнись! — Джинни вылетела из кухни и потопала куда-то наверх.

Гермиона устало села на стул. Рон сел напротив.

— Не обращай на нее внимания. Она беспокоится о Гарри.

— Я тоже беспокоюсь о Гарри!

— Ну, тогда беспокойся о Гарри и не обращай на нее внимания.

Следующие полчаса они просидели в молчании. На улице начали зажигаться фонари.

— Слушай, Гермиона, мы же старосты теперь с тобой.

— Старосты.

— Пойдем патрулировать коридоры! Ну, представим, что мы в Хогвартсе.

— Рон, я устала.

— Ну Гермиона, в Хогвартсе тоже будет трудно. Пойдем. Представим, что мы поймаем Малфоя и снимем с него пятьдесят баллов. Будет круто!

— Рон, старосты не могу снимать пятьдесят баллов. Наш лимит — десять, или мы можем нажаловаться декану. Декан может и пятьдесят.

— Тогда снимем каждый по десять, а потом нажалуемся!

— Рон, так не получится. За одно нарушение нельзя два раза снимать баллы.

— А мы за разные. Ты — за то, что он плохо причесан, а я — за то, что громко дышит.

Вполне в духе Слизерина и их декана, профессора Снейпа, ведущих вечную войну с Гриффиндором, то есть и со всеми, кто сейчас жил в этом доме.

Гермиона не смогла сдержать улыбку. Рон с его непосредственностью мог отвлечь от чего угодно.

— Идем искать Малфоя. Двадцать баллов с Малфоя и по двадцать со всех его прихлебателей.

Рон взял ее за руку, поднял со стула и повел наверх по лестнице.

— Я думаю, они на третьем этаже.

На третьем этаже было тихо и темно. Коридор закончился очень быстро. Рон стал к окну спиной, присел на подоконник, расставил ноги шире и притянул Гермиону поближе. Рон слегка сжал бедра Гермионы своими коленями и положил руки на талию.

— Давай как будто мы уже переловили всех слизеринцев и теперь можем немного отдохнуть.

Рон повел одной рукой вверх по спине Гермионы, по шее, и зарыл свои пальцы в ее волосы. Его вторая рука не спеша двигалась вверх и вниз по ее спине, с каждым разом продвигаясь немного ниже и придвигая ее ближе к нему, пока Гермиона не оказалась практически вплотную к…

«Как же называется место, где штанины соединяются? Я точно знаю, просто вспомнить не могу. Жарко как!»

Рука Рона опять двигалась вниз по ее спине, выгибая ее в пояснице, прижимая ее живот к своему, продолжила двигаться ниже пояса. Теперь уже пах Гермионы прижимался к выступу на его штанах, а его рука начала мять ее задницу. Гермионе стало еще жарче, особенно горячо было внизу живота. Рон на секунду напрягся, его рука перестала прижимать девушку к себе и заскользила вверх по спине. Теперь Гермиона расслышала скрип ступенек на лестнице. Кто-то грузными шагами спускался по лестнице.

Гермиона высвободилась, взяла Рона за руку и сделала шаг к своей двери.

— Спасибо, что проводил, Рон. Я так устала сегодня и так волнуюсь за Гарри. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — буркнул Рон, отпустил ее руку и пошел по коридору в сторону лестницы. Вход в его комнату был прямо с площадки.

* * *

Заснуть не удавалось. В первую очередь интриговали реакции собственного тела. Сначала этот жар. Гермиона чувствовала, что она действительно успела вспотеть за те несчастные несколько минут, что Рон гладил ее по спине. Ну ладно, не только по спине. Но было совсем не страшно. Скорее приятно. Очень приятно. Кстати, где он так научился? Или люди инстинктивно знают, что делать? Надо прояснить этот вопрос, потому что как именно ему отвечать, Гермионе понятно не было. Потом этот жидкий огонь внутри. Гермиона провела рукой по трусам. Жар больше не ощущался, но ткань явно прилипала к телу в самом низу. И в комнату она вошла на слегка ослабевших ногах. Интересно, женщины так реагируют на всех мужчин в подобных ситуациях или только на тех, в кого влюблены? Влюблена ли она в Рона? М-м-м, скорее нет, чем да. Хотя сегодня он был милым. Нет. По крайней мере, еще нет. Хорошо бы почитать каких-нибудь книжек на эту тему. Хотя где их тут взять? Конечно, можно и самой участвовать в опытах…

От этой мысли Гермионе опять стало жарко. Она встала с кровати и как была, в пижаме, пошла на кухню за водой.

Возвращаясь обратно, Гермиона увидела бледный огонек на кончике волшебной палочки, освещавший спутанные волосы.

— Тш-ш. Иди за мной.

Сириус повел Гермиону на четвертый этаж и направо по коридору, в самый конец. Сириус отворил дверь в комнату над той, где они сначала поселились вдвоем с Джинни, и достал волшебный удлинитель ушей от братьев Уизли. Он молча сунул один конец удлинителя куда-то в стену, второй дал ей и, неслышно ступая, вышел в коридор. Гермионе осталось только воткнуть удлинитель себе в ухо.

Сначала никак не получалось понять, что за шум она слышит. Все же удлинитель искажал звуки, пусть и не так сильно, как мамин стетоскоп, которым она в детстве играла. Потом стало понятно, что это кто-то так дышит, неровно и тяжело. И даже, кажется, стонет. Кто-то заболел? Джинни? Она в порядке? Следующий стон был намного громче, и тут же раздался усиленный удлинителем ушей шепот:

— Тише ты!

— Ой, да ладно, все спят уже.

— А если не спят?

— Ну и что? Ко мне в комнату ночью аппарируют или по коридору прокрадутся ночью в комнату маленькой сестрички? Не отлынивай, лижи давай.

Вздохи и стоны возобновились, потом стали громче, и опять шепот:

— Слышь, ну я не могу уже, давай по-нормальному.

— Ага. Двадцать раз тебе говорила. Первый раз — для Гарри.

— Опять всё Гарри.

— Не всё, но он должен знать, что первый раз был его.

— Ну, я слышал, можно восстановить.

— Иди в жопу.

— О, я согласен.

— Скотина, чтобы ты меня порвал? Сейчас вообще пойдешь на хер отсюда. Сделай сестричке приятно, а потом я тебе помогу. А то ты как кончишь, вообще толку нет.

Шум дыхания и стоны возобновились, но теперь к ним прибавилось еще какое-то похлюпывание.

Гермиону замутило. Она вырвала из уха и отбросила удлинитель и пошатываясь вышла в коридор.

Сириус стоял у окна в темном коридоре и курил сигарету длинными затяжками. Видно было, как огонёк полз по сигарете, сжирая по полдюйма за раз. Гермиона молча протянула руку с двумя вытянутыми пальцами. Сириус так же молча затушил свой окурок, подкурил новую сигарету для Гермионы и ещё одну для себя.

— Давно знаешь?

— Дня три.

— Специально нас спугнул? Ладно, понятно. Следишь, значит?

— Теперь слежу. Сама виновата.

— Знаешь, уж лучше так. Гарри предупредишь?

Сириус посмотрел на нее своими страшными черными глазами, хмыкнул и молча ушел к себе.

Гарри возвращался в сознание. Или сознание к нему возвращалось. Гарри был он, сознание было тоже его, и как он мог сам к себе возвращаться, плохо помещалось в его голове, однако что-то такое несомненно происходило. Но не точно. В голове все было как кисель. В нос бил запах, знакомый и незнакомый одновременно. Похоже пахло у мадам Помфри в больничном крыле Хогвартса, но не совсем так. И было темно. Нет, это глаза закрыты, вот почему. Открыть? Снаружи, по ту сторону закрытых глаз, были голоса. Первый был неприятно визглив, второй — устало спокоен и знаком, но чей он, вспомнить пока не получалось.

— Нет-нет-нет, и не думайте даже, пациентов без сознания отсюда еще никто не уносил!

— Мальчик скоро придет в себя, и ему лучше будет в привычной обстановке.

— Лучше? Лучше?! Вы видели, в каком он состоянии? Если это привычная обстановка, то ему лучше в ней не быть! Вы видели его паразита?!

— Мерлин, зачем же вы так кричите. С мальчиком все было нормально, он сюда попал из-за чьей-то глупой шутки. Вы же сами сказали, что его состояние стабильное и он должен скоро прийти в себя.

— Прийти в себя должен, но не надо заговаривать мне зубы! Вы паразита видели или нет? Вы же не просто маг с улицы. И очки у вас на носу. Вы же должны понимать степень опасности! Да у него половина магических сил уходит на борьбу с паразитом!

— Не нужно так кипятиться. Этот шрам у него с детства, скоро четырнадцать лет как. И состояние стабильное.

— Но это нельзя так бросать! Надо провести исследование, собрать специалистов и вывести эту дрянь! Я не знаю, какое тут может быть другое мнение!

— То есть вы не знаете, что это такое, и поэтому кричите?

— Да, я не знаю, что это такое, и это мне очень не нравится. Ни то, что я вижу, не нравится, ни то, что я не знаю, что это. Я тут уже скоро сорок лет работаю, и мне не каждый год попадается что-то, чего я не знаю. А это выглядит паскуднее, чем всё, что я видел... да с прошлой войны такого не было!

— Вот и я не знаю, и никто не знает, не только вы. И сделать ничего не получается.

— То есть вы пробовали?!

— Я консультировался.

— С кем? Диагноз?

— Этого я вам не могу сказать.

— Прекрасно! Значит, мы сами проведем обследование! Всего хорошего!

— Я его забираю, и мы уходим.

— Этого не будет!

— Я не спрашивал вашего разрешения.

— Вы мне угрожаете? Главному целителю Мунго? Вы с ума сошли? Проваливайте отсюда! Мальчик уйдет отсюда только с роди… мальчик отсюда уйдет только со своим опекуном.

— Вот я и говорю, мы уходим.

— Не знал, что вы его опекун.

— Директор Хогвартса имеет право и обязанность исполнять роль опекуна для своих студентов…

Точно, терпеливый усталый голос — Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, кавалер ордена Мерлина и всё такое, который всё лето его игнорировал, появившись только на суде и немедленно сбежав. А сейчас он меня пришел забрать от этого крикливого. Целителя чего-то там. Главного. Который нашел у него паразита. В шраме. Который много раз болел. Так, надо еще послушать, — сказал себе Гарри.

— В общем, вы не скажете ни кто у мальчика законный опекун, ни почему его нет?! А я вам его не отдам, пока не узнаю кто или почему! Все, разговор закончен.

— Отнюдь нет. Мальчику здесь находиться опасно. Его разыскивают Пожиратели Смерти…

— Хватит ваших сказок! Вся Британия над вами уже смеется. Впрочем, это — дело ваше. Мое — пациент. Он должен выздороветь, для чего я должен его обследовать. Завтра, когда он очнется, и ни вы, ни Пожиратели, ни сам министр не смеете мне ничего диктовать. Мунго — нейтральная территория. Здесь лечат всех, и здесь не будет никаких боев, или никакой целитель в Британии никогда не окажет вам помощи, и вам это прекрасно известно.

Голоса начали удаляться, а Гарри был рад, что так и не открыл глаза. Что за паразит, на защиту от которого он «тратит половину сил»? Если от него избавиться — он станет сильнее? Не помешает. Волдеморт сейчас намного сильнее его, но, может быть, всё изменится? Что, если теперь он станет сильнее Волдеморта? Пусть уже исследуют. И что там говорили про «нет опекуна», «исполнять роль»? В голове была какая-то странная пустота. Гарри казалось, что разговор о его опекунах он уже слышал, но не мог вспомнить ни где, ни когда, ни что именно говорили. Как дырка от молочного зуба. Ничего нет, ничего не болит, но ужасно мешает, и удержаться от того, чтобы еще раз повозить по ней языком, совершенно невозможно.

* * *

На следующий день с утра Гарри облепили пять магов в лимонно-желтых мантиях и чуть ли не час подряд махали над ним палочками, отчего по телу прокатывались то волны жара, то мурашки, а с головой вообще проще сказать чего не было. Говорили много длинных слов, но общий смысл был все тот же, совершенно неутешительный. Через шрам в него внедрилась какая-то неведомая темная дрянь, и так же как никто не знал, что это, никто не знал и как от нее избавиться. Посоветовали делать дыхательные упражнения. Гарри попробовал было вспылить, но его быстро застыдили и следующий час учили правильно дышать. Потом исправили один глаз. Тот, что ближе к шраму, на заклинания целителей не отзывался, черная дрянь мешала, а второй стал видеть почти нормально. В смысле, непривычно круто, даже лучше, чем раньше в очках, но колдомедики все равно остались недовольны. «Почти — не наш уровень». Заодно исправили ему очки. Оба стекла остались одинаковой толщины, но одно было почти идеально ровным на вид, только немного «цилиндр», что бы это ни значило.

Ближе к вечеру его забрала миссис Уизли. Вопросов о том, кто его опекун, никто не задавал. Они перешли по камину в министерство, где встретили мистера Уизли, откуда тот аппарировал Гарри на тротуар прямо перед крыльцом дома на Гриммо. Жуткие ощущения, к слову сказать. Как будто хватают за пятку и протаскивают через садовый шланг длиной в несколько километров.

Отдышавшись после аппарации, Гарри последовал за мистером и миссис Уизли в дом, где миссис Уизли немедленно убежала на кухню готовить ужин, а Гарри атаковали Рон, Джинни и близнецы, выспрашивая, что с ним было и как его спасали. Ушли разочарованные. Что с ним было, никто не понял, его только усыпили, проснулся уже почти здоровым. Обследовали — оказалось, не просто так шрам болел, когда Волдеморт рядом. Что-то в шраме нашли темное, но так не поняли ни что это, ни как с этим быть. В общем, ничего нового.

Зато у них были новости. Ставший старостой Рон раскрутил родителей на новую метлу. Не «Нимбус» и не «Молния», но все же новый «Чистомет» из магазина. Следующие сорок минут Гарри слушал справку о сравнительных летных характеристиках Чистомета-260, такая Рону досталась метла, и всех остальных метел на рынке. Гарри никогда не думал, что их может быть так много. Его отношение к метлам было простым — садись и лети. Впрочем, Рону его мнение не слишком понравилось.

— Тебе и не надо ничего знать, у тебя всегда самые лучшие метлы, а мне придется думать, за счет чего можно переиграть соперников, поэтому надо знать все метлы наизусть и против каждой подбирать свою тактику. Впрочем, что я тебе говорю! Ты в шахматы никак не научишься нормально играть, а с метлами все даже еще сложнее.

В общем, Рона не то чтобы вообще подменили, но сочетание значка старосты, который Рон, несмотря на подколки близнецов, носил на себе не снимая, с новой метлой явно добавили ему… ну, назовем это уверенностью в себе.

Гарри ушел к себе, думая о том, что он чувствует по поводу того, что значок старосты достался не ему, победителю Тремудрого Турнира, василиска, Волдеморта и далее по списку, а его лучшему другу. Ничего хорошего он не думал. Если говорить о том, кто чего заслужил, то Рон, конечно, был хорошим товарищем и не раз ввязывался с ним в приключения, иногда смертельно опасные, и спасал его от Дурслей, но все же… все же в решающий момент он как-то отставал. Да и с турниром, честно говоря, больше мешал, чем помогал. С другой стороны, Дамблдор или МакГонагалл, кто уж там выбирает старост, наверное, что-то знали, раз дали значок Рону. В общем, Гарри никак не мог решить, стоит ли ему капитально обидеться или он должен порадоваться за друга или важнее было понять замысел Дамблдора. Последняя мысль была странной. Не совсем его. Нужно было спросить кого-нибудь, откуда в его голове такое берется, кого-нибудь умного, то есть Гермиону или Сириуса. Кстати, где это они?

Гермиона нашлась у себя в комнате. В закрытой изнутри комнате. Появлению Гарри Гермиона обрадовалась и начала осаждать его теми же вопросами.

— А ты не против если я один раз расскажу всё тебе и Сириусу сразу?

— Нет, конечно, только я не знаю, где Сириус.

— Как это?

— Ну, он сейчас часто пропадает, и я даже не знаю куда. Я страшно волнуюсь. Что с тобой — непонятно, может быть, ты вообще умираешь. Где Сириус — непонятно. Может быть, его схватили.

— Гермиона, может быть, тебе просто не стоит сидеть одной? Уизли кого хочешь растормошат! Мне в Норе никогда не грустно.

— Ох, Гарри, мне как-то не хочется «тормошиться».

— Почему?

— Ну…

— ВСЕ СЮДА, УЖИН ГОТОВ, — прозвучал усиленный заклинанием голос миссис Уизли.

— Короче, сам всё увидишь.

За столом на кухне, где по-прежнему собирались, когда в доме не было гостей, оставались только три свободных места — во главе стола у двери, где обычно сидел Сириус, и два места по углам, одно рядом с Роном, другое — с Джинни, сидевшими бок о бок. Джинни немедленно схватила Гарри за руку и посадила рядом с собой, а Гермиона, едва переставляя ноги, пошла дальше. Гарри навалили полную миску ирландского рагу, горячего и вкусного, и все мысли о том, почему значок старосты достался не ему, куда-то отступили, тем более что его правый бок Джинни грела как печка. Тепло было приятно. Левая рука Джинни то и дело задевала его правую, Гарри даже показалось, что она специально возила своим локтем по его. На столе появилось сливочное пиво, и настроение стало еще лучше. Мистер Уизли рассказывал о каких-то забавных случаях с заколдованными вещами, попавшими к маглам, близнецы дразнили Рона и почему-то Гермиону, миссис Уизли суетилась, подкладывая всем добавки. В общем, чудесный семейный ужин, которые в жизни Гарри почему-то случались только в Норе. Или не только? Опять этот вынутый зуб? И куда подевался Сириус?

Внимание Гарри привлек звон на другом краю стола. Слишком розовая даже для тёплой кухни, Гермиона выбегала из-за стола, запачканная рагу. Видимо, она неосторожно перевернула свою миску, а ложка и вовсе улетела на пол. Гермиона убежала, зато появился Сириус. За шутками и разговорами прошло часа полтора. Сливочное пиво закончилось, чай заваривали уже в третий раз, но Гермиона всё не возвращалась. Гарри подошел к оживленно рассказывающему что-то Рону и потрогал его за рукав.

— Слышь, а куда Гермиона подевалась?

— Да не парься. Мы пошутили немного, она дернулась, обляпалась, но все в порядке.

— Может, посмотреть, как она?

— Да я сам посмотрю.

— Ты сам?

— Ну да, она же моя девушка теперь.

— Твоя девушка?

— Да тише ты! Ой, ты же в Мунго был и не знаешь. Короче, у меня с ней все на мази. Так что ты, друг, не того, не это, короче.

Пока Гарри разговаривал с Роном, Сириус куда-то исчез. Гарри поблагодарил миссис Уизли за ужин и опять ушел искать Сириуса и Гермиону. Комната Гермионы опять оказалась заперта. Гарри подергал дверь, из-за нее не доносилось ни звука. У Сириуса в комнате тоже никого не было, и Гарри ничего не осталось делать, как пойти спать.

Сириус вышел из душа уже полностью одетый, только с влажными волосами, но уже аккуратно причесанными. «Кто бы мне сказал еще только неделю назад», — сказал он сам себе, беззвучно шевеля губами. Что именно могло быть сказано, осталось тайной, потому что взгляд его уперся в неудачную копию Гарри.

— Ну что, как там тебя…

— Харви, Харви Шварц.

— Харви… Давай, валяй, что там тебе.

— Мистер Блэк, у меня очень много вопросов, но в последние дни я занимаюсь зельеварением…

— Зельями? Ну ты нашел зельевара! Я их с детства ненавижу. Мои дражайшие бабушки и тётушки специализировались на изящных способах отравления, тебе бы с ними поговорить, но увы. Умерли. Все. Наверное, сами друг друга перетравили. Та еще любовь у них была. А мы с кузинами предпочитали по-простому — заклинаниями и сталью. Заклинаниями тебе, конечно, не светит, а со сталью могу помочь.

— Спасибо, мистер Блэк, но с ножами меня Синтия учит.

— Действительно, чего это я. Кстати, надо выйти на нее с кинжалами как-нибудь. Так чем тебе помочь?

— С зельеварением, мистер Блэк.

Да, от этого так просто не избавишься.

— Ладно, спрашивай. Чего тебе?

— Ну вот я тут пробую заживляющее варить, и как-то у меня нестабильно получается, и не совсем так, как в учебнике.

— Да ты что? Ты же не маг, у тебя вообще ни хрена не должно получаться! Ладно, где лаборатория твоя? Показывай.

Сириус спустился за Харви в подвал. Картина показалась знакомой.

— Слушай, ты как это организовал? Кто тебя консультировал?

— Ну, я по учебнику. Как там написано.

— И все расставил, как там нарисовано?

— Точно, расставил, как нарисовано.

— Маньяк. Тебе с Гермионой надо — она такая же фанатка учебников.

— С Гермионой, мистер Блэк, у меня не получилось. Учебник я и сам могу прочитать, а кроме как по учебнику, она и не знает ничего.

— Можешь прочитать или прочитал?

— Прочитал, конечно.

— Точно маньяк, блядь, на мою голову. Ладно, буду тебя по-простому поправлять. Если найду что. Я свои выше ожидаемого получал, конечно, но только потому, что у меня память хорошая.

Харви выставил перед Сириусом четыре флакона с жидкостью четырех разных оттенков бурого. Сириус взял одну, с содержимым скорее красного, чем коричневого цвета, откупорил и аккуратно понюхал.

— Полынь, душица… заживляющее?

— Да. Заживляющее.

— И как, пробовал? Работает?

— На ком пробовал?

— На себе, конечно, на ком еще?

— Нет. Я ж не маг, мало ли как оно подействует. А еще если сварил неправильно?

— Тютя.

Сириус взял со стола блестящий нож и, удовлетворенный осмотром, не нажимая полоснул себе по предплечью. На розовой полосе начали набухать темно-красные капли.

Сириус проглотил содержимое и уставился на руку. После того как несколько капель сорвались с руки и, прокатившись ручейками, упали на пол, уже красная к тому времени полоса начала постепенно светлеть, а через пару минут и побелела. На коже остался светлый тонкий шрам.

— Ну что, дрянь твое зелье. Даже самое лучшее. Остальное еще хуже — по цвету видно, даже нечего и пробовать. Только это какая-то чудесная дрянь. Ты же не маг. У тебя вообще не должно было ничего получиться. А оно херово, но работает. Чушь какая-то. Кстати, скажи мне, юный друг, почему у тебя каждый раз разная бурда получается?

— Не знаю. Я стараюсь всегда точно по рецепту делать.

— И что, забываешь, ленишься?

— Нет, конечно. Я всегда меряю до грамма и слежу до секунды.

— Меряешь — это я понял. А стараешься одинаково?

— Ну-у, не знаю. Наверное, только делаю одинаково, а как одинаково стараться — я не знаю.

— Вот когда не стараешься, бурда и получается. Потому что когда стараешься, магия течет как надо, а не как попало. Ну, если хоть какая-то чувствительность есть. Ладно, показывай, как варишь.

— Зачем ты сейчас на часы смотришь? В котел смотри.

— Ну, в учебнике написано: ровно шесть минут…

— Чушь! Сам же говорил, Гермиона все учебники прочитает, а все одно ничего не знает. Слушай сюда. Лилька наша, она по-простому объясняла. В учебнике написан нормальный рецепт, и он нормально сработает, только если у тебя все нормально. Но в жизни так не бывает. Огонь сильный, слабый, горелка неровная, у котла стенки чуть по толщине отличаются или ингредиенты не совсем свежие. Вот у тебя драконьей печени сколько лет?

— Не знаю даже, как это узнать.

— А никак! Какой лавочник тебе честно скажет? Если этого дракона не при тебе завалили — все, считай, у тебя уже один неизвестный параметр. А дракон мог быть больной, таких первыми на ингредиенты пускают, пока не совсем протух внутри. И что делать?

— Не знаю.

— А варить надо как обычную еду. Не по времени, а чтобы вкусно было. И стараться! Только не спрашивай у меня как. Я этой херней не занимаюсь. Молли и кормит нас, и зелья у нее годные получаются. Зачем еду мешают?

— Чтобы не подгорала?

— И чтобы не получалось, что в разных частях котла разные пропорции ингредиентов. А еще когда мешаешь, магия твоя в котел течет по капельке. Это хоть ты знаешь?

— Какая магия, я же сквиб!

— Вот то-то и оно. Сквиб, не знаешь ни хрена, варишь из всякой дряни затхлой… Слизнорот бы удавился раньше, чем неизвестного состояния печень дракона в котел класть, а у тебя еще и что-то получается!

Короче, идешь в Косую и ищешь там, да не во Флорише этом, где все по министерским программам, а найди где старьё продают и купи там что найдешь по зельеварению. Справочник по ингредиентам обязательно, и что-нибудь для дебилов, можешь даже учебник, но только старый, без всех этих секунд, а чтобы объясняли, что дает нагрев, что мешание, что выдержка. Лучше довоенный. И к следующей неделе прочитай. Понял?

— Конечно, мистер Блэк.

— Вот и хорошо. А в четверг чем-нибудь поинтереснее займемся.

* * *

На завтрак Гермиона успела стянуть себе остатки от ужина и сбежала к себе в комнату еще до того, как миссис Уизли принялась за стряпню. К обеду она закончила последний учебник за пятый курс, и сидеть в комнате дольше не было уже никакой возможности. Читать абсолютно нечего, и в животе тянет. Пришлось идти на обед, и сейчас дело подходило к решающему моменту. Пора было смываться от Рона, последние два дня непрерывно намекавшего, что стесняется она зря, вовсе он не считает, что она слишком доступная девушка, она это уже успешно ему показала, и пора уже прекращать ломаться и продолжить прерванное Сириусом приятное общение.

Надо заметить, что позиция у Рона была сильная. Все вежливые намеки Гермионы насчет того, что она не заинтересована, отметались с ее помощью легко и непринужденно. Сдавать Сириуса, следившего за собственными гостями, было никак нельзя. Можно было опять спрятаться за миссис Уизли, как вчера, но Гермиона боялась, что просто не выдержит. Работа принеси-подай тоже не была у нее в любимых, но по сравнению с разговорами это была ерунда. Миссис Уизли непрерывно делилась, какой ее сынок молодец, что пробился в старосты, такой же чудесный мальчик, как старшие братья. Слушать о старших братьях было даже интересно, но разговор раз за разом упорно возвращался к Рону и к тому, какая они с Гермионой будут хорошая пара друг для друга. Нет уж.

Когда Гермиона была уже готова отчаяться от собственной негибкости мышления, ответ пришел сам собой. Она вдруг вспомнила, что когда ее родители собирались с гостями на свои взрослые разговоры, ужасно для нее интересные, от нее избавлялись легко и непринужденно.

— Гермиона, пойдем после обеда в шахматы поиграем.

— Рон, ну какие шахматы, у тебя ведь еще летнее задание по зельеварению не сделано. И ты, Гарри, зря улыбаешься. У тебя тоже задание не доделано. Я помню.

— Ой, Гермиона, ну какие занятия после обеда. После обеда надо отдыхать.

— Точно, Рон, лучше я у тебя возьму реванш во взрывного дурака.

«При необходимости повторить», — мрачно подумала про себя Гермиона.

От Рона она ничего другого и не ожидала, но Гарри… Гарри ведь этим летом взялся за ум и самостоятельно сделал задания по всем предметам, за исключением только зельеварения. Возможно, дело было в личной взаимной неприязни Гарри и профессора Снейпа, изводившего Гарри не только на своих уроках, но и вообще при каждой возможности, но ведь не сделав задание, он только еще глубже увязнет в слабых оценках и получит еще больше язвительной критики, и еще яростнее будет отгавкиваться сам, и опять попадет на отработки… Ни как Гарри мог этого не понимать, ни как он мог такую перспективу игнорировать, она понять не могла при всем желании. Там работы от силы часа на три, а Гарри уже неделю вертелся ужом, только чтобы не прикоснуться к учебнику. Слово «прокрастинация» Гермиона, конечно, знала, но исключительно в теории.

Обезопасив себя от Рона, можно было подумать и о следующих задачах. Во-первых, надо было найти возможность поговорить с Гарри. После госпиталя его взяли в оборот рыжие, и они с Гарри ни разу не остались наедине, а в блокнот Гарри пишет редко и помалу. Гермиона подозревала, что в половине случаев в дверь ее комнаты стучал Гарри, но поскольку Гарри был слишком скромным, он всегда делал это молча, а она не хотела рисковать нарваться на Рона. Это было совсем-совсем неправильно. За ними явно охотились за обоими, настойчиво пытались разделить, возможно еще и потому, что это она подговорила родителей забрать Гарри от Дурслей этим летом, а теперь он ничего не помнит, а она, получается, самоустранилась.

Во-вторых, надо было поговорить с Сириусом. Сириуса самого последние дни было не поймать. Он взрослый и, как оказалось, ответственный, а миссис Уизли явно эпатировал нарочно, чтобы та от него побыстрее отстала. Сириус мог дать совет. Если бы захотел. Может быть, даже должен был дать совет. Или Сириус и «должен» несовместимы, если только дело не касается Гарри? А если касается? Наверное, если Сириус решит, что касается, он ее сам найдет. Точно, сам найдет. Или все она все же должна сделать шаг первой? Нет, жить взрослой жизнью — ужасно. Почему нельзя опять стать обычной школьницей, за что ей это наказание?

Наконец, Гермионе ужасно хотелось к папе и маме. Просто ужасно. Она уже три недели сидела безвылазно в этом мрачном доме и перестала понимать зачем. Тут она занималась работой домового эльфа… потому что местный домовой эльф плевать хотел на работу. Нет, она совсем не упрекала Кричера за это, но все же ее существование стало примерно таким же малоосмысленным, как существование тех, кого она хотела от этой бессмыслицы спасти. Стоило спасти и себя саму. И Гермиона решительно направилась обратно на кухню, где гремела посудой миссис Уизли. Ну а кто ещё это мог быть?

* * *

Сириус в конце концов попался, но разговор вышел трудным.

Что делать с Роном? Да что хочешь. Хочешь — пошли нахрен. Хочешь — динамь, как последние три дня, хочешь — трахни. Как «трахнуть»? Сними трусы, Ронни из своих и сам выпрыгнет… дальше надо объяснять? Нет? Точно не надо? А с Гарри что делать? Его точно трахни. Он всяко лучше Рона, хотя и неопытный. Но это придёт. Попрактикуетесь — и все будет хорошо. Как я могу? Могу что? Советовать «какое»? Секс — лучшее, что есть в жизни. Лучше даже, чем дружба, потому что дружба — она навсегда, то есть практически «вообще», а секс — здесь и сейчас. Тебе понравится. Заметь, я лицо незаинтересованное, себя не предлагаю. В смысле «этого не хватало»? Я — мужчина в самом расцвете сил, несмотря даже на Азкабан, это ты пока еще только заготовка. Да-да. Лет через пять-десять я на тебя, может, и посмотрю, а пока что неинтересно, не строй себе иллюзий. Вот Си… впрочем, неважно.

Домой хочешь? Молли морозится, без Дамблдора ничего не решить? А ты, значит, удивлена? Родителей повидать? Ну, могу сводить. Да, серьезно. Проблема-то в чем? А хочешь, аппарировать научу? Тогда сама сгоняешь, и не только завтра, а вообще в любой день. Не положено? Кем? Да, вот так просто. Или ты уже забыла, что мы с Сохатым в школе все вместе анимагии научились? Не забыла? Ну и ты можешь научиться, если захочешь. Чай не дура. Не дура учиться, когда министерство говорит «до семнадцати лет опасно»? Ну и не учись. Мне же проще. Так и быть, к родителям все равно отведу. Один раз. Когда скажешь — тогда и отведу. Даже и обратно доставлю. Так, всё, запарила ты меня. Иди уже спать.

Сегодня Сириус чувствовал себя лучше. В обычном состоянии он по-прежнему не мог угнаться за Синтией, и она продолжала ронять его на землю каждый раз, когда он пытался атаковать. Но когда не лез вперед, вполне успевал разобрать, когда Синтия финтила, а когда вкладывалась в удар, и по большей части успевал блокировать или уворачиваться. Кроме того, хотя к концу часа он уже основательно выдохся, все равно, по сравнению с тем, как он буквально умирал всего пару недель назад, прогресс был очевиден. «Все же хорошо быть магом», — подумал Сириус удовлетворенно. Не всегда просто было придумать упражнения, заставлявшие магию помогать телу адаптироваться, но хорошая драка надежно помогала быстрому развитию и силы, и выносливости, и скорости реакции, да и боль в бою практически не чувствовалась.

Отдельно радовало, что у Синтии было чему поучиться, в том числе и в том, в чем он считал себя если не мастером, то как минимум не новичком. Мордобоем маги занимались, на взгляд Сириуса, совершенно недостаточно, но бою холодным оружием он учился с детства. Увы, и тут он сомневался, что сможет справиться с Синтией даже знакомым оружием, а уж на ножах против нее без колдовства шансов не было никаких.

Раньше, во времена основателей, маги использовали или посохи, или практически такие же мечи, как и маглы, и активно рубили ими врагов, помогая себе недавно изобретенной палочкой. Но вскоре именно палочка, с помощью которой можно было колдовать гораздо быстрее, стала основным атакующим оружием мага, хотя мастера по-прежнему могли зарубить соперника и одним только мечом, им же отбивая чужие заклинания.

Оружие должно было быть достаточно легким, чтобы успевать отбивать заклинания, не слишком коротким, чтобы им можно было прикрыть и голову, и ноги, но и не слишком длинным, чтобы им можно было пользоваться внутри помещений. Ближайшим родственником меча мага у маглов была абордажная сабля, но магам не было нужды делать оружие таким широким — поломать хоть гоблинские, хоть заговоренные людские клинки было невероятно трудно.

Приведя себя в порядок, Сириус нашел Харви в прихожей.

— Готов?

— Готов.

— Будет неприятно. Терпи.

Сириус крепко взял Харви за руку и аппарировал.

Позеленевший и покрытый липким потом Харви тяжело дышал. Давая ему время прийти в себя, Сириус занялся своей внешностью, привычно меняя цвет волос на соломенный и превращая нос в мятую картофелину.

— Где мы? — спросил Харви, оглядываясь.

— В лесу, — ответил Сириус, противно ухмыляясь. — Иди за мной и не болтай. Отвечай, только если я разрешу.

Харви был достаточно благоразумен, чтобы не задавать лишних вопросов.

Буквально минут через пять они вышли к заброшенной на вид лачуге. Подходя ближе, Харви ощутил, как по телу пробежала волна холода, но и только. Сириус молча отворил дверь и вошел, Харви последовал за ним. В скудно обставленной грубо сколоченной мебелью комнате на единственном стуле сидел мрачного вида пожилой мужик в потрепанной темно-серой одежде. Все лицо и руки его покрывали шрамы самого мерзкого вида.

— Этому? — спросил он Сириуса.

— Точно.

— И какой он?

— Любопытный. С воображением.

— Но совсем слабый.

— Какой есть.

— Могут быть проблемы.

— Могут.

— Гарантий не дам.

— Тогда обычную цену дам вперёд, а обещанное сверху только если подойдет. Устроит?

— Справедливо.

Мужик повернулся к Харви.

— Иди в лес, походи там. Не спеши. Понравится дерево — запомни. Походи еще. Найди дерева три-четыре и приходи сюда. Понял?

— Харви, отвечай.

— На вид понравится, или там постоять рядом, обнимать надо?

Мужик посмотрел на него как на идиота.

— Да хоть жопой в дупло залезь! Двигай давай, у меня времени нет целый день тут сидеть.

Потом они втроем несколько раз ходили от дерева к дереву. Харви по требованию мрачного делал все то же, о чем подозревал с самого начала, — обнимал стволы, гладил кору, доставал руками ветки, поднимал с земли опавшие листья и веточки, аж пока мрачный не сказал, что все понял, сделает, а им пора проваливать. Прямо оттуда Сириус аппарировать не стал, сначала отвел Харви туда же, куда они прибыли, а на его невысказанный вопрос ответил: «чтобы волну не гнать».

Уже дома, заметив, что Сириус собирается аппарировать прямо из прихожей, Харви осмелился спросить:

— Так у меня будет своя палочка, да?

— Палочка будет — это точно. А вот на что ты с ней будешь способен — другой вопрос. Силой магии ты никого не поразишь. Если Люмос научишься зажигать — уже молодец. Не научишься — не беда. Приспособишь зелья мешать, не слишком агрессивные. Может, качество наладится. Хотя… знаешь, если долго пропускать понемногу силу через палочку, так потом, может, и колдовать станет легче. Я как-то раньше об этом не думал, но у меня и сквибов знакомых не водилось. Ну, кроме Петунии, не к ночи будь помянута.

* * *

К ужину Сириус спустился в кухню и немедленно был пойман миссис Уизли.

— Сириус, закрой, пожалуйста, аппарацию.

— Зачем?

— Фред и Джордж совершенно отбились от рук. Аппарируют по всему дому. Жизни никакой от них нет.

— А что Дамблдор сказал?

— Дамблдор беспокоится, что ты все время пропадаешь. Я тебе говорила, что это очень опасно, и он тоже так считает.

— Понятно.

Действительно, что тут непонятного? Дамблдор боится, что Сириус, аппарируя из собственного дома, когда ему заблагорассудится, может вытащить из него кого захочет, в том числе и драгоценного Поттера. Близнецы аппарировать только научились и пока еще никого с собой забрать не могут, это следующая ступень, для которой надо немало потренироваться, но их тренировки никому не интересны. Что Ордену надобны не столько умелые и инициативные, сколько послушные и не задающие лишних вопросов, Сириус уже успел убедиться. Как он раньше этого не видел? Есть Дамблдор, есть несколько доверенных лиц вроде Снейпа и Грюма, которые знают если не всё, то больше других, а остальных просто ставят в известность, когда считают нужным. Даже Молли, которая тут крутится без продыху, даже Артура, который знает всех и вся в министерстве, даже МакКошку, хотя она и заместитель директора Хогвартса. Ну а ему, такому же ветерану первой войны, похоронившему половину товарищей и отсидевшему без вины в Азкабане, и вовсе не доверяют. Сиди на цепи, старый пёс, сторожи собственную будку.

Впрочем, Молли еще не закончила.

— И не забудь, что завтра собрание.

— Никогда такого не было, и вдруг опять в пятницу. Очень странно!

— Сириус, это не демонстрация остроумия, а плохой пример детям! Будь взрослее, пожалуйста!

Сириус скорчил настолько «невинную» рожу, насколько смог. Молли его уже вконец задолбала, распоряжаясь в его доме, как в своем собственном, «пожалуйста» пока еще говорила, но только если сама справиться не могла. Хорошо хоть он, в отличие от детей, мог хотя бы в любой момент набрать себе в кладовке еды, а главное — притащить вина из погреба, который гостям даже не был виден. Эту часть дома Сириус успел оценить. Конечно, в последние лет семь после смерти отца погреб не пополнялся, но если не придется давать званых обедов, то ему лично хватит до конца жизни — и вина, и виски. И каждая бутылка отличного качества и приятной выдержки.

Близнецы скалятся. Им на мамочкины запреты давно уже наплевать. Темперамента у Молли много, взрывается легко, но последовательно давить двух энергичных, но замкнутых исключительно друг на друга самоуверенных молодых людей у нее нет ни душевных сил, ни времени, а на вопли они уже давно не обращают внимания. Научившись аппарировать, они разворачивают бизнес на деньги Поттера, и если чье мнение их и интересует, то только отца, который знает, к кому надо подходить для «решения вопросов».

Без смазки дела не делаются. Разница только в том, кто к кому может зайти. Солидные заведения из Косой работали с министерскими, в Лютом на бумажки плевали, там традиционно кормились авроры. С отцом — начальником отдела — близнецы могли сэкономить вдвое, а от дел Блэков мелкая шелупонь в старые недобрые времена вообще держалась бы подальше. Блэки заносили прямо к секретарю министра, и мало кто не понимал, что лучше поумерить аппетит, а иначе можно и с работы вылететь, и сильно потратиться на целителей… если повезет успеть добраться до Мунго.

Близнецы ему всё рассказали и с удовольствием участвуют в совместных попойках после отбоя, а иногда и прямо днем. Под легким опьянением в компании таких же трикстеров придумываются неплохие шутки, не всегда безобидные. Уже договорились, что доля от продаж ему не нужна, но Сириусу все вместе придуманное будет поставлено по себестоимости в нужных для некоммерческого использования количествах, а заработок они поделят с Гарри.

Рон опять осаждает Гермиону. У него на лице предвкушение: видимо, она устала отбиваться. А может все мысли о том, что он обещал ее в субботу забросить поздно вечером к родителям на всю ночь. Если аппарацию никто не отключит. Интересно, может ли кто-нибудь сделать это в его доме? Вряд ли. Разве только весь квартал куполом накрывать. Так что придется потренироваться быстро блокировать и разрешать. Оно даже полезно будет.

Гарри опять подпёрт этой рыжей размазней. Физически она еще ничего, крепкая, явно много летала, но что ее разнесёт, как Молли, странно даже обсуждать. В его молодые годы приличные ведьмы умели и играть в недотрог, и призывно махать ресницами, а если нужно — то и вовремя попадать в беду, так что приличному молодому магу ничего не оставалось как их спасать. А эта об Гарри прямо трётся, ещё немного и сама задницу ему в руку сунет. Достанется же кому-нибудь такое сокровище. Мерлин, надо все же проследить, чтобы не крестнику. Хотя рожа, с которой он сидит, достаточно постная. Кажется, смотрит он все больше на Рона с Гермионой. Интересно, на кого именно. Понять не получается, потому что те его игнорируют.

Артур, серый после работы, ни на кого не обращает внимания, хотя Молли так и сверлит его взглядом. Наконец она громко хмыкает, и Артур поднимает на жену глаза.

— Артур, скажи Сириусу еще раз. Это не шутки. Дамблдор просил закрыть аппарацию.

— Да, Сириус, действительно, если Дамблдор…

— Да понял я, понял. Закрою, — сказал Сириус не обращая внимания ни на недоуменно-обиженные взгляды близнецов, ни на пронзительно-отчаянный — Гермионы.

* * *

В роскошно обставленной «Райкенфелд, Райкенфелд и Пакстон» пили чай и обсуждали последнего клиента. Неразглашение? Конечно. Чужим ни слова. Райкенфелды и Пакстон люди уважаемые, и ПРОТИВ клиента не работают никогда. Но иногда интересы удается совместить и одновременно и заработать втрое, и помочь клиенту. В общем, они недаром были самыми преуспевающими адвокатами в Лондоне.

Невысокий, худой, горбоносый Стивен Райкенфелд передавал свои ощущения:

— «Красавчик в синем» (все знали, что он предпочитал обходиться без имен) в этот раз задал аж десять вопросов. Я так понимаю, половина ответов его на самом деле не интересовала. Он считает сам факт появления таких вопросов слишком опасными и хотел их замаскировать. А учитывая, что красавчик, возможно, сквиб… бездна возможностей. Лесли?

Лесли, сидевшая в соседнем кабинете и подглядывавшая за клиентом со спины, согласилась.

— Мне так же показалось. Важными были только три вопроса. Главный для него, видимо, вопрос о реабилитации заключенного в Азкабане, который попал туда без суда. Это потенциально ОЧЕНЬ денежное дело. Если фигурант богат, семья многое отдаст за снятие обвинений.

— Я склонен согласиться, но не могу придумать, кто из заключенных последних лет не прошел через стандартные процедуры в суде.

— Значит, это кто-то из тех, кто сидит достаточно давно.

Тут уже влез настырный Пакстон, который при разговоре с клиентов не присутствовал — плотный, седеющий, с улыбчивым лицом и, как знали все сталкивающиеся с ним, с бульдожьей хваткой.

— Давно? Тогда почему семья не суетилась? Или дело чересчур громкое, или сама семья разорена, или даже никого не осталось. Вариантов многовато, но уже можно работать. Какие другие вопросы?

— Наверное, может ли осужденный и нереабилитированный исполнять функции опекуна.

— Моргана его полюби! Это получается — два вымороченных рода, в одном остался заключенный, во втором — ребенок. Кто это может быть?

— Не знаю. Может быть и того же рода ребенок, племянник какой-нибудь. А третий подозрительный вопрос хочешь?

— Конечно.

— Третий о правах и ответственности мага, который не знал, что он маг, но покупает себе первую палочку.

— Вот это да! То есть у нас есть без суда заключенный, опекун волчонка, который только-только узнал, что он маг, значит, жил с маглами?

— Похоже на то.

— И что, есть возможность предположить, кто это может быть?

— Я все перерыл, что смог. Ни малейшей идеи.

Тут уже в разговор влезла Лесли.

— Если нельзя понять кто сидел и кто ребенок, можно попробовать определить, кто наниматель. Конечно, выбор сквиба в представители — это ход отчаяния. Но кто его нанимал — осужденный, волчонок или кто-то собирается сыграть их всех? Вот это последнее мне больше всего не нравится. Кто будет нанимать сквиба, чтобы вести дела с магами? Что молчите? Ответ же очевиден!

— Мерлин, Лесли. Ты права. Это такое дело, к которому я сам бы на полет дракона не подошел бы. Маглы, лезущие опекать волшебников, — это проблема. А самое главное, кроме красавчика в синем, у нас ни единой зацепки.

— И что будем делать? Наймем кого-нибудь проследить за ним в следующий раз?

— Хорошо бы. Но я посмотрел, когда он появлялся у нас, — и это каждый раз разные дни и разные интервалы. Когда он в следующий раз будет — предсказать невозможно.

— А как его хотя бы зовут?

— В договоре написал «Рональд Уоллес».

— Уоллес? Или из маглов, или псевдоним. Тупик. Кто нибудь еще его знает?

— Проверим. Начать спрашивать?

— Конечно. Только аккуратно.

С трудом дождавшись роспуска собрания Ордена, Сириус молча и быстро вышел. Смотреть на присутствовавших не хотелось. Чем дальше, тем сильнее становилось ощущение, что собрания эти совершенно бессмысленны. Такая игра, театральное представление. Большинство, видимо, принимало ее правила. Есть мудрый Дамблдор, который обязательно разберется и все исправит, надо только дать ему время и во всем поддерживать. Что нужно делать? Вот тут начинался бред. Нужно бороться, быть терпеливыми, верить, не предаваться унынию, делать все, что в наших силах… что конкретно? Да всякая ерунда. Пойти туда, сделать то. Зачем?

Что вообще происходит? Где сейчас Тёмный лорд? Что делает и собирается делать? Никто не знает, даже желчный Снейп, который вроде как двойной агент. Нет, скорее повязан обетами. Должен же он докладывать Волдеморту о делах Дамблдора? Значит, и об этих собраниях тоже. Одного того, что Дамблдор явно слушает двойного предателя Снейпа и игнорирует мнение Сириуса, уже достаточно, чтобы задуматься, чем это собрание на самом деле занимается.

Сириус на днях обсуждал эти странности с Синтией, и их мнения оказались близки. Если Дамблдор хочет надежно спрятать важную информацию от Волдеморта, то собрания, на которые Снейп допущен, просто-таки обязаны быть обманкой. Где-то должны быть настоящие собрания, где обсуждаются настоящие дела, где говорят о реальном противодействии реальным планам Волдеморта. А этому собранию не рассказывают даже о каких планах Волдеморта известно, видимо, чтобы ни Снейп, ни все остальные, кто не умеет надежно закрывать разум, не мог об этом ни выболтать, ни даже рассказать под пытками. Настоящими планами делятся под обет или с теми, у кого к Волдеморту такой счёт, что кроме смерти их ничто не примирит.

Раз задумавшись, Сириус не мог не признать, что состав участников был странный. Ладно еще Дингл в своем лиловом цилиндре. Сириус никогда не слышал чтобы он участвовал хоть в одной боевой операции. Да, присматривал за Поттером и конвоировал его сюда, но никто не ожидал, что Поттера смогут найти, это Грюм в своей обычной манере каждый свой шаг представлял в виде битвы насмерть, себя — умудренным воином, а остальных — ничтожными червяками. Но что здесь делал Флетчер? Конечно, Данг знал всю изнанку этого мира и тем мог быть очень полезен Дамблдору… полезнее большинства, если подумать, но он ведь трус. Флетчер сдаст всех и вся, если еще не сдал. Дамблдор мог встречаться с ним отдельно, а он допускает его на собрания. Что это значит? Да всё то же. Это показуха для Снейпа и Данга… а возможно, и не только, чтобы успокаивать хозяев этих стукачей. Интересно, сколько их тут всего?

Тут Сириус подумал, что и самого его тоже стоит включить в этот список. Он, правда, не собирался информировать маглов о том, что тут происходит, скорее сам рассчитывал чем-то от них поживиться, но вполне мог расплатиться с ними услышанным в Ордене. Вполне. И то же могли делать... да кто угодно.

Может ли быть так, что здесь нет соглядатая от министерства? Нет, что за глупость. Министерство — это же прорва людей, групп и интересов. Не может быть, чтобы тут не было наблюдателя от Фаджа, от силовиков, от кого-то, кто работает на Волдеморта изнутри министерства? Не может же быть, чтобы Снейп был так наивен, что считает, что Волдеморт даже не попробует проверить, всё ли он докладывает?! А ведь в министерстве есть еще таинственный отдел тайн. Есть разные коалиции в Визенгамоте, и всем интересно, что замышляет Великий Дамблдор.

Наверняка на собраниях присутствуют не только чистые шпионы типа Снейпа или людей со своими интересами навроде самого Сириуса, но и те, кто выдает информацию невольно, в невинных разговорах, или те, за чьими поступками пристально следят, кого подслушивают, чью переписку читают. Действительно, нет никаких оснований считать, что на этих собраниях можно узнать хоть что-то, что Дамблдор хотел бы сохранить в тайне.

Зря детишки пытаются подслушивать, да и сам он зря тратит свое время. Возможно, пора активнее прикидываться алкоголиком и добывать информацию самостоятельно и придумать, как выставить этих всех из дома. С другой стороны, тогда могут начать активнее следить за ним самим. Наверное, действительно стоит чаще пить напоказ и меньше в тишине, но дом пока оставить Дамблдору. Все равно без него никого нового сюда привести невозможно. Тут его пронзила неприятная мысль. А сам-то он сможет управлять "Фиделиусом" в собственном доме, или он теперь такой же постоялец, как и Уизли?

Синтия же намекала, что дела могут обстоять ещё хуже. Борьба с Волдемортом могла быть вообще только поводом для собраний. Под эту борьбу маги добровольно и бесплатно начинают работать на Дамблдора, выполняя всякие его прихоти, да еще и жертвуют на общее дело значительные суммы, а бороться с Волдемортом опять будет молодняк, который на эти собрания даже и не пускают. Это объясняет и почему их не пускают куда лучше, чем курлыканье Молли о том, что «они еще маленькие». Секретная армия Дамблдора. Еще года два-три — и именно они, молодые и пылкие, будут нести основные потери. Гарри начнет хоронить товарищей, как это в свое время пришлось делать Мародерам, а потом и сам может погибнуть, пытаясь остановить это безумие, пока старшее поколение — двойные и тройные шпионы и агенты — будут придумывать для них опасные миссии и сливать эти планы своим хозяевам.

Сириус был уверен, что теперь, когда Гарри в любом случае жил на Гриммо, Дамблдор вполне искренне жалел, что нельзя восстановить доброе имя Сириуса. Остатки состояния дядюшки Альфарда, которые Сириус унаследовал еще во время первой войны, до того как попал в Азкабан, и которыми он только и мог распоряжаться, могли показаться деньгами только нищим Уизли. То есть кормить гостей Сириус еще был в состоянии, но и только. Метла, которую он купил для Гарри на третьем курсе, стоила ему, наверное, четверть остатков дядюшкиных денег. Тогда он не рассчитывал прожить сколько-то долго и хотел порадовать крестника чем-то действительно впечатляющим, да и сейчас о потраченном не жалел, но сегодня он уже просто не смог бы себе этого позволить.

Все знали, что в Гринготтс ему хода нет, и даже не намекали, что пора чем-нибудь поделиться. Но если бы он получил доступ к сейфам рода Блэк… На эти капиталы можно было бы набрать хороший отряд наемников и воевать лет десять, а может, и двадцать, ни в чем себе не отказывая. Пора признаться себе. Для Ордена он был не более чем нищий беглец, неудачник, пьяница без царя в голове, которому нельзя доверить никакого дела, и весь прок от него был только в доме на Гриммо, где Великий Дамблдор проводил сеансы успокоительной терапии и для наивных дурачков, и для многочисленных шпионов и их хозяев.

На лестничной площадке опять валялись остатки удлинителей ушей. Интересно чьих. Близнецы ведь не просто не дураки, их креативность порой заставляла Сириуса искренне завидовать. Скорее всего, они всё же придумали, как подслушивать, а ушами жертвовали, чтобы взрослые не начали проверять другие возможности. Хотя мало ли? Остатки ушей могли быть от младших Уизли и Гарри, а близнецы вообще могли вместо подслушивания этой жвачки заниматься чем-то более достойным, например изобретать очередные пакости.

Сами близнецы нашлись на площадке третьего этажа и, как обычно, продолжали фразы друг друга, так что кто из них кто, не было даже смысла разбирать.

— Сириус, как ты мог!

— Сказать, что закроешь аппарацию...

— Это нормально.

— Но закрывать-то зачем?

На вид оба казались серьезны. Неужели он их все это время переоценивал?

— Хотите сказать, что вас поразило слабоумие и теперь вы не в состоянии выбраться из этого дома, даже умея аппарировать, достаточно закрыть парадный вход?

— Мистер Блэк, но как тут может помочь аппарация?

— Если вы ее закрыли?

— Вот это он тебе и говорит, Дред!

— Что надо искать, откуда можно аппарировать, Фордж!

— Спасибо, мистер Блэк!

— Спокойной ночи, мистер Блэк.

Осталось только выследить, когда они начнут искать потенциальные дыры, и можно будет всласть наиграться, открывая и закрывая аппарацию в доме, пока они окончательно не запутаются и не придут к нему с закуской… ну или пока не найдут, что крыша дома общая с соседними домами и достаточно отойти от лаза на крышу буквально сотню футов — и делай что хочешь. Это не значило, конечно, что крыша была совершенно не защищена — не зная секрета, просто пройдешь с одной соседней крыши на другую, так и не ступив на кровлю дома Блэков.

Сириус продолжил восхождение и на четвертом этаже нашел молча смотревшую на него Гермиону. Сириус оглянулся, взмахнул палочкой раз и другой, сначала проверяя, нет ли рядом разумных существ, потом накладывая сферу тишины.

— Завтра. Сегодня все будут обсуждать собрание и долго не заснут. Придумай, как уйти спать пораньше. Заберу прямо из комнаты, так что не расхаживай там голой и не вопи.

* * *

Сириус аппарировал Гермиону в знакомый задний дворик, в очередной раз подивившись, что хрупкие девушки переносят аппарацию легче, чем такие жилистые ребята, как его крестник и Харви.

— Мистер Блэк, где мы?

— Не узнала? Дом Синтии.

— А почему сюда, а не прямо к родителям?

— Мерлин, девочка! Вас чему-нибудь учат в Хогвартсе? Как можно аппарировать туда, где никогда не был?

— Надо знать координаты?

— Что такое координаты?

— Ну, не знаю. Долгота и широта?

— И как это тебе поможет? У тебя в теле есть орган, позволяющий определять долготу и широту? Есть только два способа аппарировать в неизвестное место — перемещаться к маяку — магическом предмету — или следовать за чужой аппарацией, потому что аппарация оставляет след. И то и другое — очень непросто и требует изрядной подготовки. А иначе я уже давно жил бы на Луне.

— На Луне? Но там же нет воздуха!

— Как наколдовать пузырь воздуха, учат курсе на шестом… Ладно, хватит болтать. Тебя родители ждут. — Сириус открыл дверь в дом и приглашающе махнул рукой.

Действительно, Гермиону уже ждали. Она немедленно побежала обниматься с родителями, а Синтия указала Сириусу на уверенно выглядящего пропорционально сложенного блондина немного за двадцать, в идеально чистой одежде, как только из прачечной .

— Сириус, это Рональд. Он сейчас пытается разобраться с вашим делом и будет одним из тех, кто будет поддерживать ребят в Хогсмиде.

— Тоже сквиб?

— Да.

— Как будешь поддерживать?

— Как понадобится, сэр. В первую очередь добрым словом, конечно.

— Но с пистолетом в кармане?

Рональд кивнул.

— Кобуру под одежду магов уже приспособил.

— Не советую.

— Маги угрозу не воспримут всерьез и убивать их не стоит?

— Именно.

— Не собираюсь угрожать. Мне никогда не нравилось правило «не доставай, если не готов стрелять». Я достану пистолет, только чтобы застрелить, когда других вариантов не будет.

Сириус посмотрел на молодого человека с изрядным скептицизмом.

— И часто приходилось «застреливать»?

— Еще ни разу.

— Понятно. К сожалению, я должен временно покинуть ваше приятное общество — надо за собой калитку запереть. Вернусь через четверть часа.

Сириус вышел в темноту дворика и закрыл за собой дверь. Синтия позвала Гермиону и родителей к столу, где уже были расставлены чашки, вазочки с вареньем и все необходимые принадлежности.

— Не хочу отнимать у вас много времени. Гермиона, можешь в двух словах рассказать, что нового у тебя и Гарри?

— У нас все странно. Мы заперты, как в тюрьме. Нет, не так — как младенцы в яслях. Ничего нам не говорят и все время проверяют, где мы, особенно Гарри. Кажется, все боятся, что он опять куда-то пропадет, опять будут неприятности. Гарри бесится.

Еще меня от Гарри все время оттирают. Джинни меня иногда прямо отталкивает, а его хватает под руку и тащит. Гарри это не нравится, только я не знаю, это ему не нравится сама Джинни или как беспардонно она себя ведет.

Еще меня сделали старостой, а Гарри — нет. Вместо него значок дали Рону. Странный выбор. Мне кажется, Гарри обиделся, но старается не показывать виду. В общем, он последние дни ходит очень замкнутый. То есть он играет во все игры, слушает чужие шутки, но и выигрывать не пытается, и сам молчит. Кажется, он даже книжки начал читать.

— Понятно. А что этот ваш третий, Рон, как он себя ведет?

— Рон страшно доволен, что он теперь староста. Ему новую метлу купили…

— А с вами как он себя ведет?

Гермиона почувствовала, что лицо ее наливается жаром, но она подавила желание замкнуться и через несколько секунд нашла, наконец, правильную формулировку:

— Рон тоже пытается оттирать меня от Гарри.

— А поскольку кто-то уже хватает Гарри под руку, то этот Рон, надо полагать, хватает тебя. Я все верно понял? — спросил внезапно напрягшийся Дэн.

— В целом да, — смогла выдавить из себя Гермиона.

— И как он тебе?

На этот раз пауза продолжалась добрую минуту.

— Дело не в том, нравится он мне или нет. Но мне не хочется иметь с ним никаких личных дел. Это оказалось не сложно. Я просто тащу его и Гарри заниматься чем-нибудь для них скучным, и они оба от меня сбегают.

— Вот как. То есть он тебя не обидел.

— Нет. Честно говоря, он мне даже немного нравился.

— Но есть то, что тебя останавливает. Понятно. А Гарри?

— С Гарри мы хорошие друзья.

— То есть Гарри не обидится, если у тебя появится кавалер?

— Кто появится?

— Ухажер. Не жених, но кто-то, с кем вы сможете делать вид, что у вас взаимный интерес.

— Не знаю. Наверное, нет. Гарри вообще хороший друг. Рон очень ревнив.

— А ты ему что-то уже обещала?

— Нет, но…

— Но неосторожно дала подумать, что он тебе нравится. Да?

— Как-то так. К сожалению.

— И насколько он опасен?

— Рон? М-м-м, он вспыльчивый, но не настолько плохой. Драку может устроить, но он не будет подло мстить.

Дверь на задний двор открылась, и вошел Сириус. Синтия тут же поднялась налить ему чашку чая. Увидев это, Эмма торжествующе улыбнулась. Остальные никак не отреагировали.

— Я что-то пропустил?

— Только поговорили о том, что происходит в вашей таинственной штаб-квартире.

— Что дальше?

— Дальше о том, что нужно, можно и категорически нельзя делать в Хогвартсе.

— Хорошо. Чего нельзя? Гермиона?

— Нельзя сдаваться. Нельзя бросать друг друга.

— Моя девочка, — сказал Дэн удовлетворенно.

— Ещё?

— Ещё… нельзя продолжать делать как раньше. Нельзя надеяться на учителей и нельзя стараться решить все самим. Только тогда совсем непонятно, что можно. Больше там никого нет.

— Это не так, — чуть ли не хором сказали Синтия, Сириус и Эмма.

Гермиона выглядела основательно озадаченной.

— Что не так?

— Всё не так. Во-первых, хотя мы не там, не с вами, это не значит, что нельзя рассказать нам, что происходит, и получить совет. С тебя еженедельные отчеты, и ни в коем случае не молчать, если происходит что-то опасное или даже просто события начинают идти слишком быстро. Если только чувствуешь, что вас подхватило потоком и тащит, как щепки в весеннем ручье, — тормози изо всех сил. Когда «тащит» — это чья-то ловушка. Подозревай всех и немедленно сообщай нам. Во-вторых, там есть другие люди, кроме вас троих и учителей.

— Синтия, я не понимаю…

— Гермиона, в школе, по нашим подсчетам, постоянно живет человек четыреста. Учителей — меньше двадцати. Почему ты не считаешь остальных за людей?

— Синтия, ну там полно малышни. И слизеринцы.

— И сколько там не малышни и не слизеринцев?

— М-м-м, я не считала. Пятый, шестой, седьмой курсы. Три седьмых школы минус четверть змей — это девять двадцатьвосьмых… чуть меньше трети школы… больше ста человек?

— Именно. Довольно много людей. Даже если только один из десяти захочет вам помочь, вас там сразу станет не трое, а десяток. А если каждый второй — так и все пятьдесят. Как думаешь, пятьдесят человек что-то могут?

— Наверное. Даже десять человек могут больше, чем три, я согласна. То есть нам нужно искать себе помощников?

— Тебе, Гермиона, тебе.

Синтия сделала глоток, поставила чашку на стол и опять уперлась взглядом в Гермиону.

— Мы понимаем, что у тебя будет трудный год, но больше некому. Сама знаешь, что Гарри помнит не всё, и всегда найдутся желающие на него влиять. Рон, как мы поняли, влияет на Гарри скорее отрицательно — отвлекает от учебы и провоцирует конфликты. Вам не нужны конфликты. В то же время, если ты будешь слишком активно оттирать других от Гарри, это привлечет внимание, и что-нибудь произойдет, и ты потеряешь эту возможность.

— Боже мой, Синтия, что вы говорите?!

— Эмма, она правильно говорит. Слушай Синтию, дочь.

Синтия посмотрела на Сириуса, тот кивнул.

— Тебе нужно ненавязчиво следовать за Гарри, помогать ему, но не пытаться лезть вперед. Вместо этого ты должна искать ему союзников и помощников.

— И очень удачно, что ты маглокровка. Кто согласится иметь с тобой дело, поддерживать Волдеморта не будут. Это лучше, чем если бы Гарри сам искал себе новых друзей. К нему кто угодно может начать липнуть, включая детей Пожирателей. Верно?

— Конечно, Сириус. Гермиона, пиши отчеты. Твоим контактом будет Рональд. Он будет появляться в Хогсмиде, когда вас туда выпускают. Погуляете с ним пару раз под ручку. Родители согласны. Переписка с потенциальным женихом вызовет меньше подозрений, чем с Сириусом или мной. Кроме того, через него можно отправлять письма родителям. Если нужно — любой из нас прибудет в Хогсмид по вашему вызову.

— Синтия, самое важное!

— Конечно, Сириус. Гермиона, самое важное для тебя сейчас не эффективность действий, а не привлекать к себе внимание. Этот год в Хогвартсе может стать очень сложным. Скорее всего, министерство попробует выдавить Дамблдора с кресла директора, а ты помнишь, что в прошлый раз почти вынудило директора уйти. Будь осторожна! Веди себя «как обычно», только сдержаннее и осмотрительнее. В случае опасности вызывай нас немедленно. К юго-востоку от Хогвартса есть городок Перт. Харви и Миа будут там дежурить по очереди, по неделе. Отправишь им сову — и они будут знать, что происходит, меньше чем через час, а еще через пять минут найдут меня и Сириуса. Вопросы? Нет? Сириус заберет тебя отсюда в семь утра.

Проговорившая большую часть ночи с родителями Гермиона устало бродила по чердаку дома Блэков. Она несколько раз пыталась устроиться поспать днем в своей комнате, но ей пришлось сначала помогать ворчащей миссис Уизли готовить еду на всех, потом выпроваживать бесцеремонно допрашивающую ее об отношениях с мальчиками Джинни, а потом и сбегать от Рона «поговорить с Сириусом и навестить Клювокрыла». Хотелось присесть, а лучше прилечь, но она подозревала, что, стоит ей устроиться у себя в комнате, к ней опять кто-нибудь вломится с присущей Уизли беспардонностью, которую она раньше принимала за открытость и сердечность.

Чердак еще не приводили в порядок, поэтому приходилось держаться одной и той же протоптанной тропинки и стоять, глядя на улицы Лондона, у одного и того же окна. Не было ни сил ругаться с Уизли, ни готовности проверять, удастся ли незаметно устроиться в какой-нибудь из пустующих комнат, чьи постояльцы лишь изредка ночевали в доме на Гриммо, как профессор Люпин, неделями пропадавший где-то по поручениям Дамблдора. Можно было бы попросить помощи у Сириуса, но ей не хотелось выглядеть совсем слабой и глупой, не способной самостоятельно разрешить даже такую простую ситуацию. И тут ей пришла в голову отчаянная мысль. Она знала одного человека, который практически никогда не заходил днем в свою комнату, потому что его вообще, кажется, ни на минуту не оставляли одного. Его комната, как ни странно, могла быть самым спокойным местом в доме, и он, конечно, поймет ее желание посидеть в тишине.

Комната Гарри, как и ожидалось, оказалась пуста. В углу стоял неплотно прикрытый сундук, на дно которого Сириус должен был запихнуть мантию-невидимку Поттеров. С одной стороны из-под крышки торчал угол какого-то учебника, чуть поодаль висели концы сваленной кучей одежды. Стол и стул были девственно пусты и покрыты тонким слоем пыли. Гермиона посидела на стуле — неудбно и скучно. Прошла кругом — шкафы тяжелого дерева закрыты, кровать аккуратно застелена, на тумбочке — пустой стакан и одинокая книга, явно магловская. Видимо, Гарри прихватил ее от Дурслей. Вкусам Дурслей доверять было трудно, но лучшего варианта не просматривалось.

Книга оказалась о студенте, вгрызшемся в историю развязывания мировой войны, диссертацию которого зарубили влиятельные лица, не желавшие, чтобы правда об их сотрудничестве с нацистами выплыла наружу, и убедившие его написать художественное произведение в надежде, что оно потеряется среди прочей макулатуры. Автор оказался искренен и талантлив, его книги стали бестселлерами. В тексте была приведена и аннотация его третьей книги. Читая ее, Гермиона почувствовала, что покрывается мурашками: «Сюжет романа довольно замысловат. Некий человек получает от Центрального разведывательного управления задание, к выполнению которого он явно не готов. Начинается тщательная тренировка. Но почему-то не делается ни малейших попыток помочь этому человеку преодолеть его основной недостаток, из-за которого может провалиться вся операция. Вскоре он начинает понимать, что это не случайно, что кто-то заинтересован в его гибели, что вся задуманная с его участием операция — это двойная игра, заговор в заговоре. И снова, как и при чтении предыдущих книг Ченселора, мы невольно задаем себе вопрос: что, если все это было на самом деле? Неужели это могло случиться?»

Гермиона поняла, что она зря пренебрегала детективами и зря с высокомерием думала о Дурслях и их вкусах, и что гордыня не то чтобы грех, но источник множества проблем. Ну и, конечно, о том, что эту книгу надо прочитать побыстрее, а потом найти, что еще пишет этот американец Ладлэм, и что еще толкового и современного есть в этом жанре, потому что прочитанные ей в детстве «Записки о Шерлоке Холмсе» и какие-то книги о мисс Марпл были не более чем дразнилками, написанными так, чтобы читатель ни в коем случае не догадался, кто преступник, то есть в каком-то смысле были антиинтеллектуальны, имели очень ограниченную применимость и не могли научить распознавать похожие ситуации в реальном мире.

К началу третьей главы она уже скрипела зубами. Столетней давности стул был больше похож на пыточный инструмент, спину начало сводить. К началу пятой Гермиона как могла аккуратно устроилась на кровати, стараясь не смять покрывало, а к середине седьмой — крепко спала.

* * *

Гарри Поттер, поочередно проиграв Рону две партии в шахматы и две во взрывного дурака, сказал, что ему на сегодня достаточно, и пошел в комнату, которую для него расчистили на четвертом этаже. На этот раз его никто не провожал, потому что Джинни, отчаявшись добиться хоть каких-то проявлений внимания, ушла к себе еще с полчаса назад, а близнецы опять пропадали у Сириуса. Зажигать дурацкие газовые рожки без палочки было сущим мучением, поэтому Гарри дошел до кровати в отраженном от потолка свете редких уличных фонарей. Впрочем, его утомленный мозг все же смог удивиться тому, что книга, которую он читал, когда просыпался слишком рано, обычно когда шрам начинал припекать по утрам, лежала на ближнем к нему, освещенном крае кровати. Водворив книгу на место, Гарри повернулся к кровати, и застыл, пораженный. На дальней половине, в глубокой тени, кто-то слегка пошевелился.

Нагнувшись ближе и тараща глаза, Гарри убедился, что это не мог быть никто кроме Гермионы — больше никого столь субтильного и лохматого одновременно в доме не водилось. Все было одновременно совершенно ясно и абсолютно непонятно. Гермиона и с утра, и в обед выглядела усталой, пройти мимо непрочитанной книги она не могла, это объясняло все, кроме того, как она вообще оказалась на ЕГО постели. Раньше Гермиона никогда так не делала. В комнату вломиться могла, могла и обнять, но спать у него? Впрочем, Гарри и сам уже изрядно устал, и всегда уважал право других на отдых, поэтому просто молча и максимально аккуратно улегся на свободной половине кровати и, отвернувшись от окна, постарался заснуть. Гермиона не шевелилась, дышала практически бесшумно, а вскоре он и сам провалился в сон.

* * *

Гермиона проснулась рывком. Рядом с ней на кровати кто-то лежал. Быстрая проверка показала, что незнакомец кроме сопения ничем себя не проявляет, сама она одета и оба они лежат поверх покрывала. В общем, паниковать было незачем, и в следующую минуту она вспомнила, как оказалась на чужой кровати. Хотя лицо соседа было не столько освещено, сколько скрыто тенями разной степени черноты и лишено непременных очков, тело рядом явно было Поттером. По крайней мере, пахло оно знакомо — сливочным пивом, которое Гарри очень любил, совиным печеньем, которым его часто осыпала его сова Хедвиг, и травяным шампунем.

Что ж, как бы вежлив Гарри ни был, пора было выбираться с его кровати и отправляться к себе. Вариантов было два — обходить или перелезать. Ее обувь точно стояла с той стороны кровати, где лежал Поттер, а дальний край комнаты утопал в непроглядной тьме. Если бы это был кто-угодно другой, Гермиона не сомневалась бы ни секунды — обошла бы на ощупь. Если двигаться достаточно медленно, шансы не убиться достаточно высоки, но Гарри всегда был с ней вежлив, возможно даже слишком, и относился неизменно бережно.

Вставать в полный рост на кровати под балдахином было плохой идеей, да и наступить на Поттера не хотелось, поэтому Гермиона как могла аккуратно поставила правую руку за левое плечо Гарри, оперлась на нее и перекинула через него правую ногу. Ощущение было неправильным. Похоже, она случайно наступила коленом Гарри на ладонь и тут же почувствовала, что ее колено аккуратно, но уверенно обхватывают сильные пальцы. К ужасу Гермионы, правая рука Поттера тоже ожила и прижала второе ее колено к боку Поттера. Гермиона замерла. Гарри явно сделал это инстинктивно, во сне. Будить? Вырываться? Совершенно дурацкая ситуация…

Вдруг правая рука Поттера опять ожила, скользнула по ноге вверх, по левому боку, по спине…

— Ты мне так нужна, — вдруг выдохнул Гарри. — Почему я не могу тебя найти?

У Гермионы ослабели руки, и рука Гарри прижала шею Гермионы к своему плечу. Его левая рука последовала маршрутом правой — по бедру вверх на спину — и принялась медленно ее поглаживать, вверх до шеи и вниз, почти до поясницы. Дышал Гарри так же редко, как и раньше, видимо ласкал ее не просыпаясь. Руки его, впрочем, были достаточно тяжелыми, чтобы Гермиона могла от них легко избавиться, да и непонятно было, нужно ли это делать. Не так много раз она слышала, что кому-то нужна. Вернее сказать, не считая родителей, это первый раз и был. Поза только внушала некоторые сомнения в правильности происходящего. Все же голова ее сейчас была прижата щекой к щеке Гарри, колени расставлены вокруг Гарри, и выходило, что стоит она, плотно обнимая его бедрами, задницей кверху.

Во время очередной экскурсии к пояснице левая рука Гарри дошла до края футболки и попала на голую кожу поясницы. Живущая своей жизнью рука (или он притворяется, что спит? Вроде бы нет!) заскользила по гладкой коже влево-вправо, одновременно задирая футболку выше и скользя мизинцем по торчащим косточкам крестца. Гермиону затрясло. В ответ рука Гарри опустилась еще ниже. Теперь она елозила уже прилично ниже уровня пояса. В этой странной позе — джинсы на пояснице врезались в живот снизу и изрядно отошли от тела сверху и позволили настойчивым пальцам поддеть резинку трусиков и скользнуть еще ниже. Теперь Поттер крепко держал ее левой рукой за попу.

«Боже мой, совсем недавно я слушала этих французских девиц на пляже, обсуждавших, кому парни уже успели залезть в трусы спереди, а кому только сзади, и думала, что мы вообще с разных планет, а теперь мне самой туда залезли, а я до сих пор не начала ни орать, ни вырываться».

— Как мне было без тебя плохо, — вдруг сказал Поттер и за попу притянул ее к себе сильнее, так что теперь она лежала своим животом на его груди. Второй рукой Гарри гладил ее по голове и шее.

Гермиона решила, что хотя все это очень мило, все же стоит как-нибудь потихоньку выскользнуть и пойти к себе. Все же подростковая беременность вовсе не была пределом ее мечтаний, даже от Мальчика-Который-Выжил. С другой стороны, Гарри явно делал это во сне и вообще вел себя настолько прилично, насколько это вообще можно сказать о парне, который не собирается вынимать руку из твоих трусов. Гермиона попыталась отползти вниз на коленях и локтях, рука Поттера уже опять была у нее на пояснице, когда Гермиона уперлась во что-то одновременно податливое, но упругое. Когда до нее дошло, что это, дыхание спёрло в груди. Поттер в ответ на этот маневр ухватил ее руками за ребра и потянул вперед к себе. Футболка ожидаемо задралась еще выше, лифчик тоже упрыгнул вверх, не так уж там и было за что ему держаться, а Поттер начал тыкаться носом в грудь, нашел сосок и захватил его ртом. Его правая рука захватила вторую грудь, а левая ухватила задницу, на этот раз поверх джинсов, и принялась ее мять. Спящий (или притворяющийся?!) нахал мял ее попу то слева, то справа, и это было еще ничего, но когда он хватал ее где-то посередине, и тогда кончики пальцев попадали в какое-то чувствительное место, и Гермиону обжигало изнутри.

«Что же делать, что делать?» — лихорадочно думала Гермиона, и тут Гарри, на секунду оторвавшийся от ее груди, вдруг сказал:

— Хорошо, что ты наконец вернулась.

Гермиона совершенно окаменела и зло выдохнула:

— Кто? Кто вернулся?

— Миа, моя Миа…

Откуда только силы нашлись? Гермиона рывком вскочила, и руки Поттера бессильно опали. Он вдруг заморгал, пытаясь понять, что происходит, а Гермиона уже соскочила на пол, подхватила свои туфли и спотыкаясь бежала к двери, дальше по коридору, к себе в комнату, не раздеваясь заскочила в кровать под одеяло и, плотно закутавшись, долго лежала с невидящими открытыми глазами.

Кажется, поддерживать дистанцию с Гарри будет даже слишком легко.

151800Asep95 (15 сентября 1995 года. 18:00)

Все было почти как обычно. В торце стола сидел сам Эм, как обычно мягко улыбающийся, на этот раз без очков, в костюме практически один в один с парадной темно-синей униформой морских офицеров, но без знаков различия и с обычными пуговицами. Насупленный Джон по правую руку, спокойная и собранная Синтия по левую, за ними сквибы, в воздухе запах кофе и выпечки, только вместо Харви похрипывал селектор связи.

Эм, как он это часто делал, не спеша обвел всех глазами, негромко кашлянул и начал:

— Вижу, у нас все в порядке. У меня для вас есть целый час сегодня. Рассказывайте, чем занимались, пока меня три недели не было, какие есть достижения, сложности, с чем нужна помощь. Отдельно отметьте, если вам что-то кажется странным или особенно важным в обстановке вообще, даже если кажется, что это не ваше дело. Потом планирование. Как обычно, начинаем с младших. Харви?

Из селектора раздался слегка искаженный голос:

— Оказалось, что я не сквиб, а самый настоящий маг. Очень слабый, но маг. Сириус водил меня к мастеру, и у меня теперь есть своя палочка. Наколдовать я пока почти ничего не могу, пока только слабый свет получается, но Сириус считает, что со временем может получиться больше, если продолжить заниматься. Я учил магию, сам и с мистером Блэком, и помогаю Рональду работать над общей картиной мира колдунов, как там все устроено. Он лучше меня расскажет. Еще я много практиковался варить зелья, и теперь у нас есть запас лечебного, сонного, противоожогового и еще пара видов. Качество получается стабильное, но они у меня не очень сильные, потому что у меня магии мало. Еще нужно делать опыты, но уже заметили, что на маглов, сквибов и магов они действуют по-разному. Некоторые на магов сильнее, как лечебное например, а сонное наоборот — сильнее действует на маглов. Сейчас сижу вот в Перте, на случай если Грейнджер что-то понадобится, читаю книжки и помогаю Рональду. Вроде всё.

— Кстати, Джон, что с этим колледжем в Перте? Тем, который подает документы за магов, которых забрали из обычных школ.

— Списки сравнили, с дирекцией аккуратно поговорили. Никто ничего странного не замечал, бумаги выглядят как подлинные от и до — бумага, шрифты, подписи, чернила подписей, расположение элементов — все как на копии, которая остается в школе, разница только в количестве учащихся. Никто не знает, кто мог бы подделать на таком уровне. В министерство приходит курьером, курьеры каждый год разные. Скорее всего, вмешательство происходит в школе.

— То есть магия?

— Не люблю такие объяснения, но другого нет.

— И много там волшебных душ?

— От нуля до четырех человек в год.

— Негусто. Есть идеи, как их разрабатывать?

— Пока не хватает времени.

— Как давно начали подменять списки?

— Мы сделали копии за последние тридцать лет — изменения есть во всех.

Эм еще раз порадовал всех присутствующих улыбкой, но на этот раз Рональду показалось, что улыбки Эм куда шире по диапазону, чем ему сначала показалось. Последняя была скорее довольной и чем-то немного напоминала улыбки Джерри, задумавшего устроить коту очередную пакость.

— Миа?

— Я закончила курсы вождения. В основном следила за Поттером и компанией. Подружилась со всеми, только Поттеру стерли память и он меня не помнит. Есть идея попробовать выйти на магичек через одежду. У них мода отстает от магловской лет на сто примерно. Можно попробовать взять историю магловской моды за образец, предсказать, что будет модно в ближайшие годы у магов, и попробовать возглавить процесс. Тогда можно будет установить хорошие отношения с заказчицами и действовать через них.

Все молчали. Следующую улыбку Эм Рональд расшифровать не смог, но она ему не понравилась.

— Это всё?

— Да, сэр.

— Кроме идеи есть что показать? Кто дизайнер, кто шьет, материалы, бюджет? Впрочем, главное тут — как очаровать клиенток, я правильно понимаю?

— Ну, я думала, как лучше сделать, но еще не определилась.

— Джон, эту — в обеспечение. Не может работать сама — пусть помогает остальным. Гоняй в хвост и в гриву, всю текучку на неё.

— Она сейчас неделя через неделю посменно с Харви в Шотландии дежурит.

— И режим секретности там никак?

— В имеющемся помещении — нет.

— Ладно. Может, оно и к лучшему. Будет время подумать не только о личных отношениях с объектами, но и о работе.

Рональд давил торжествующую улыбку. «Платформу в Северном море еще не поминали, но все к тому идет. Вот оно как. Просто ходить на службу и всем улыбаться тут решительно недостаточно. Всегда САМ ищи себе дело сверх обязанностей… точно отсюда ни за какие деньги не уйду!»

— Рональд? Твоя очередь.

— Да, сэр. На основании того, что известно из книг и газет и того, что Харви узнал о магии, мы пытаемся понять, как магическая Британия живет, какие в ней могут быть проблемы, какие политические партии в ней должны существовать и тому подобные вещи. К сожалению, мы оба не специалисты, но мне кажется, что картина получается относительно стройная и вполне объясняет, почему Тот-Которого-Нельзя с его агрессивной антимагловской риторикой получил столь широкую поддержку.

— Это интересно. Добавлю тебе еще пять минут, но не больше.

— Спасибо, сэр. Позволю себе сначала высказать важный вывод, сделанный по мере наблюдений за Харви и всеми нами, в том числе с помощью очков. Мы изначально считали, что маги, сквибы и маглы — три принципиально отличные категории людей. Оказывается, граница между ними весьма размыта. То есть наличие волшебной крови не гарантирует способностей, но пока что есть основания предполагать, что магическая кровь передается по наследству. У Харви, Миа, Поттера и Грейнджер хоть у кого-то из родственников видна магическая кровь. Другое дело — сила ядра, вот она отличается сильно. Харви несколько сильнее меня и Миа, мы сильнее Петунии Дурсль, и намного — обоих Грейнджеров, поэтому к нам совы прилетают, а к Грейнджерам нет.

Только у меня отец — чистый магл, но, может, сквибство у меня от матери. Это означает, что хотя в Британии собственно магов немного, людей с такой кровью, у которых потенциально могут родиться маги, — намного больше. Было ли появление магов следствием мутации, или все маги и сквибы имеют общих предков и кто были эти существа, пока сказать невозможно.

Теперь об обществе и экономике волшебников. Возможности волшебника очень велики, за что бы они ни взялись. Особенно возможности образованного волшебника. Теоретически даже очень средний волшебник способен полностью себя обеспечивать всем необходимым: тесать камни или рубить бревна для них — дело минут, сложить стены, сделать крышу непроницаемой для воды, выращивать по шесть урожаев за лето, заставлять прялки работать без участия человека, подгонять одежду по размеру. В общем, волшебник может жить натуральным хозяйством, и другие волшебники ему не очень-то и нужны. Соответственно, продать свои услуги другим волшебникам может только квалифицированный специалист, другого нет смысла нанимать. Волшебникам гораздо выгоднее было сотрудничать с маглами. Подогнал дождевую тучу, вылечил заклинаниями — и в ответ будешь обеспечен всем необходимым за несколько минут работы в неделю.

С введением статута секретности большинство магов были обречены на ведение натурального хозяйства. Никакое натуральное хозяйство, даже полная семья с двумя волшебниками, не может быть столь же эффективно, как система с разделением труда, а тем более с индустриальным производством. В результате большая часть волшебников живет бедно, практически не зарабатывая денег, и без перспектив. Сословное общество с низкой мобильностью, малый платежеспособный спрос, малый торговый оборот, слабая стагнирующая экономика — перспектив нет.

Добавим к этому невозможность обложить население налогами — нищета большинства и принимающий законы высший класс, с которого только и можно было бы собрать разумные суммы. В итоге у министерства ничтожный бюджет. Я не знаю, как он наполняется в деталях, судя по всему — с платы за лицензии и акцизы. Министерству хватает бюджета для того, чтобы платить примерно одной-двум сотням сотрудников, это включая силовые структуры, точнее сказать пока не могу. Население магической Британии столь же грубо оцениваю в десять-сорок тысяч магов. Значит, денег достаточно для ничтожной части населения, от двух до четверти процента.

При таких раскладах рассчитывать на социальные программы просто смешно. Нет ни всеобщего бесплатного образования, ни медицины. Хогвартс, видимо, единственная школа, дающая систематическое образование, для большинства населения совершенно недоступное. В газетах упоминали еще пару школ магов, где учат чтению, письму, каким-то базовым заклинаниям, но их учителя не назывались профессорами. Похоже на то, что они дают только начальное образование. Дальше большинство магов учатся как придется, в основном дома или поступая в ученики и подмастерья. То же с магической больницей — основной массе магов она не по карману. То есть большинство волшебников живет сегодня намного беднее маглов, которых при этом не считают себе ровней.

Теоретически любой маг может заставить любого магла поделиться собственностью и забыть об этом, но если об этом становится известно, а у маглов часто ведутся записи о товарах и деньгах, то считается нарушением Статута, и министерство жестоко карает за такие нарушения. С точки зрения основной массы магов, министерство работает на маглов и против магов. Добавим память о магах, убитых во время войны магловскими авиабомбами. Маглы с точки зрения мага — слабые и глупые существа, при этом злобные и многочисленные. В таких условиях любой, кто пообещает подчинить и ограбить маглов, будет пользоваться поддержкой низов.

Кроме магов, существуют и другие магические существа, и все они так или иначе поражены в правах. Они проиграли войны человечеству в целом, еще до введения Статута, и равно ненавидят людей и министерство. Тот-Который активно привлекал в свои ряды вервольфов, при этом его сторонники из высшего общества вполне одобряли, что в войне за их интересы вместо магов умирают твари.

То есть Министерство Магии не обладает серьезными ресурсами и реальной властью. Его сила только в том, что большинство магов совершенно не организованы, опасаться нужно только кланов из нескольких союзных или родственных семей, способных нанимать частные армии и защищать свои владения даже от Министерства. В Визенгамоте поддерживается хрупкое равновесие между интересами кланов и партий. Никто не может взять верх, потому что усиление одной партии вызывает обвальную реакцию противодействия всех остальных. Захватить и надежно удержать власть в мире магов нелегко, но набрать сторонников для мятежа — элементарно.

Соответственно, всерьез угрожать основам нашего общества маги не в силах, но причинить болезненные потери могут, достаточно появиться на горизонте очередному авантюристу.

Работа над составлением карты кланов и группировок мира магов только начинается. В одиночку, без выхода на магов и без доступа к архивам, дело продвигается очень медленно.

— Хорошо. Дело важное. Может быть, Синтия сможет помочь, если вы будете обеспечивать ее обработанными материалами… Синтия, что у тебя?

— Я уже ребятам понемногу помогаю, подкидывая, что удалось систематизировать по результатам разговоров с Грейнджерами, Поттером и Блэком.

— Что Блэк?

— Блэк — находка. Сильный характер, вне закона, который не без нашей помощи избавляется от внушенных ему ограничений.

— Думаешь, он согласится на нас работать?

— Никогда. Но он согласится, если мы предложим работать на него.

— Но ты найдешь, как им управлять?

— Если не пытаться заставить его делать что-то идущее вразрез с его целями и убеждениями — несомненно. Мы же не будем вести себя столь неразумно?

— Конечно, нет. Твои рекомендации?

— Отправить его в учебку, курс для иностранцев.

— Для диверсантов?

— Для ведущих борьбу за свободу.

— Не засыплется? Эти революционеры без умения распознать чужака и вовремя продать или зарезать долго не живут.

— Предложу ему пожить пару месяцев без магии. Как научится все делать по-магловски — отправим. Ему и легенда не нужна. Эксцентричный аристократ инкогнито, с юных лет учившийся в Британии в частной школе, набрался прогрессивных идей, порвал с консервативной семьей… никто дальше копать не будет.

— Хорошо. Занимайся. Еще что-то?

— Еще есть первое письмо от Грейнджер. Под Дамблдора, как и ожидалось, подложили мину в виде инспектора из Министерства. Остальное — эмоциональный фон, но детей без поддержки оставлять нельзя. То, что на них выйдет крупная рыба, не подлежит сомнению.

— Да, конечно. Продолжайте мониторить. Рональд там точно нужен?

— Мне кажется, да. Ему будет полезно проветриться, заодно получит возможность пообщаться с молодыми магами.

Вдруг селектор на столе часто и противно запищал. Джон нажал кнопку, и оттуда донеслось:

— Эм, к вам посетитель. Я осмелился проводить в ваш кабинет.

— Хорошо. Сейчас буду.

Джон выключил связь. Эм, вставая:

— Познавательный вечер, неплохие перспективы, разумные предложения. Продолжайте работать. Джон, найдешь меня завтра.

Поздно вечером, когда сквибы уже разошлись по своим комнатам, Джон и Синтия засели с кофе в кабинете у Эм.

— Уверена, Блэк — тот, кто нам нужен?

— Ну а кто, не школьники же? С ними мы работаем на перспективу, но в ближайшие пару лет...

— Я не об этом. Хотя ты и говоришь, что он сейчас на своей стороне, а не Дамблдора, так просто всю жизнь не перевернешь. Особой гибкости я от него не жду. Если мы будем его поддерживать, не затащит ли он нас в жесткое противостояние? А если мы, как это любит Эм, будем для минимизации потерь больше наблюдать и меньше действовать, что твой Блэк начнет делать?

— Он не «мой».

— Твой, твой, что я, не вижу?

— Ревнуешь?

— Не надейся. Ну, может, немного. Неважно. Сама знаешь.

— Знаю. Неважно. Ты сам выбрал и будешь работать как всегда.

Джон аккуратно положил руку Синтии на запястье.

— Пробовал уже. Больше не хочу. Не с моей жизнью разрешать кому-то ко мне привязываться. Но давай о Блэке и о работе.

— Конечно. Мне, кстати, казалось, что Эм с врагами не церемонится, да и концы рубит решительно. А ты прямо какого-то Дамблдора описываешь.

— Синди, девочка, Эм так долго сидит так высоко именно потому, что семь раз отмеривает и только потом один раз режет. И пока не отрезал, всегда оставляет возможность договориться миром. Если это похоже на Дамблдора, то, скорее всего, дети твои Дамблдора тоже недооценивают. Если он давно в политике, значит, и он умеет и убирать с доски соперников, и рубить концы. В общем, у меня большие сомнения насчет вегетарианства Дамблдора. Детей мы точно не используем так грязно. Подставишься — пропадешь. Точнее, Блэк подставится, и пропадете оба.

Джон слегка сжал запястье и убрал руку.

— Я сказал, ты поняла. А теперь не менее серьезно. Поддержать одного — значит оттолкнуть других. Если Блэк в мнении большинства — отморозок и преступник, мы не можем себя с ним ассоциировать. Это раз. Но еще важнее, что нам надо убедиться, что лучших вариантов нет. Тот же Тот-Которого — мы о нем ничего не знаем. Может быть, он куда более вменяемый, чем говорят его враги. Министерство — вторая возможность. Да мы даже с основными партиями в Визенгамоте не разобрались. Мы не можем сейчас ничего Блэку обещать или должны быть готовы его сами убрать в любой момент. Просто потому, что если он нестабилен и много о нас знает, то как навредить, найдет запросто. Поэтому, если ты не готова зарезать его в собственной постели, пока придержи коней. Выспроси у него, с кем в принципе можно иметь дело, не из ближнего круга Дамблдора, само собой. А мне пора начать навещать засветившихся в нашем мире магов. Уже семей пятнадцать нашли.

* * *

Сириус и Синтия лежали рядом, каждый завернутый в собственную простыню. По-другому оказалось невозможно — Сириус, чем его ни укрывай, после многолетнего холода Азкабана даже в летнюю жару наворачивал на себя все, до чего мог дотянуться, и уже через час оказываясь завернутым в плотный кокон. Сражаться не имело смысла. Если не давать Сириусу одеяло, он всю ночь очень нежно прижимался всем телом, нужно было только контролировать углы своей простыни.

Синтия начала постукивать Сириуса по плечу.

— Да не сплю я, не сплю. Словами говори, мне ваши стукательные и пищальные коды лень было учить.

— Ты и такое знаешь?

— Если честно, только в Азкабане узнал. Были там контрабандисты, перестукивались, а мне потом объяснили, что к чему.

— Говорю словами. Помощь нужна.

— Наконец придумали, как поработить магов навеки?

— В точку. Но пока что мы хотим пробраться в Хогсмид, чтобы там встречаться с Гермионой и Гарри. Нужна дорога, по которой можно подъехать поближе к Хогсмиду на машине. Ты вроде там немало поколесил.

— Было дело. Дорогу-то найдем. Если хорошая машина, не забыть, чем растительность уничтожать и ямы закапывать, то почти к самой деревне можно подъехать. Скорее надо искать, где машину спрятать.

— Тогда как насчет сегодня?

— Есть проблема. В Ордене все еще думают, что я сижу дома безвылазно. Кричеру я запретил отвечать на вопросы, где я нахожусь, и ночью ко мне в спальню никто не полезет, но дорогу в Хогсмид надо искать днем.

— Но ты же можешь аппарировать?

— Могу, но мне нужно знать, что кто-то зашел в дом и хочет меня видеть.

— То есть нужна сигнализация.

— Я сделал ошибку. Доверил защиту дома Дамблдору. Чтобы ее изменить, мне теперь нужно переключать ее на себя, и он об этом сразу узнает.

— А если поставить отдельную сигнализацию?

— Любой приличный маг сразу увидит.

— А магловскую?

— Синди, не расстраивай меня. Магловская не будет работать.

— Вообще никогда и нигде?

— Внутри «Фиделиуса» не будет точно.

— А снаружи?

— Снаружи будет, наверное, но что ты узнаешь?

— А если рядом кто-то аппарирует или попробует пройти сквозь этот «Фиделиус»? Ты мне говорил, там прямо дом раздвигается…

— Хм. Когда рядом такая магия активируется, любую магловскую технику вырубит...

— Понял уже?

— Понял. Как что-там-у-вас-будет вырубит — значит, кто-то входит в дом, то есть сигнализация будет не на включение, а наоборот.

— Ну вот. Завтра меня сводишь в гости, я тебе заодно и пару датчиков поставлю.

— И куда придет сигнал?

— Настроим как надо — можно сюда, можно в машину. Главное тут — в доме не колдовать…

* * *

От Кинг-Кросс по утреннему холодку дошли минут за пятнадцать. Повернули на площадь Гриммо. Сириус сказал:

— Вот он мой дом, на Гр… гх-гх…

— Где дом?

— Тут, на площади. Но адрес я тебе не могу сказать. Просто не получается. Вот оно как, оказывается, когда не ты хранитель секрета. Адрес собственного дома произнести не могу.

— Да уж, такому балбесу, как хозяин, доверять нельзя никак.

— Смеяться будешь, когда я в дом попасть не смогу. Давай-ка руку, посмотрим, смогу ли я тебя туда провести.

Буквально через полминуты Синтия схватила его за руку.

— Не нравится мне здесь.

— Это ты маглоотталкивающие чары почувствовала.

— Мерзость какая! Так же работать невозможно. Я не могу собственные инстинкты игнорировать. Это у нас первым делом вбивают, что тело часто лучше знает, когда надо от пули пригнуться. Если у тебя дома везде такое паскудство, то я уже и в гости не хочу.

— Снимать их для тебя никто не будет. Но внутри Фиделиуса должно быть полегче.

— Надеюсь. Где датчики тогда ставить?

— Можно подумать, я знаю, как они работают. Ставь здесь, ставь снаружи, ставь внутри Фиделиуса — везде.

Когда Сириус подошел достаточно близко к крыльцу, дом появиться изволил, но Синтия никак не показывала, что что-то заметила. Сириус вернулся на два шага назад и взял ее за руку. Синтия явственно покачнулась.

— Мама дорогая. Вот в этом ужасе ты всю жизнь живешь?

— В этом.

— Да тут фильмы ужасов снимать можно. От одного фасада жуть берет.

— Мрачно немного, но тут маглоотталкивающее тоже может действовать, пусть и слабее. Взаимовлияние заклинаний изучают которую сотню лет, но общей теории нет и близко, только сборники предостережений печатают да иногда в учебниках самые простые случаи рассматривают.

В доме невидимое давление совершенно пропало, но мнения Синтия не поменяла. Отслаивающиеся дорогие обои, затхлые запахи, сквозь которые пробивалась свежая нотка чего-то горелого с кухни, вычурные серебряные детали декора в виде всяких опасных на вид тварей на строгих черных и темно-коричневых панелях стен, на которых тоже начали проявляться дефекты. Дом Чудовища до появления в нем Красавицы. Красавицей Синтия себя чувствовала только в смысле ощущения совершенно чужой и потерянной. Больше всего ей хотелось кого-нибудь пристрелить, а еще лучше — крепко набить морду и только потом стрелять.

— Ладно, буди уже своего Люмьера, или как там его…

— Кого?

— Будешь у меня в следующий раз вместо своего обычного безделья культурно просвещаться. Мультик смотреть.

— Что смотреть?

— Неважно. Увидишь.

— Моего мнения не спрашивают?

— Конечно, нет.

— С женщинами всегда так?

— Именно. Даже не надейся найти кого-то лучше меня. Я — само совершенство во всех смыслах, остальные намного хуже.

Сириус молча вспоминал мамочку, кузину Беллу, которая все детство играла им как куклой, насмешки Меды, которая всегда знала, как лучше, пока разом не порвала все связи с семьей, не сказав ни слова, правильную донельзя Лили, с которой он смирился, пожалуй, только после рождения Гарри, наконец, нашествие Молли Уизли, от которой вообще мало кто мог отбиться… То есть у Сириуса, конечно, было несколько подружек — нескучных и не лезущих на первом же свидании командовать бешеным Блэком, но Синтия действительно была сияющей вершиной.

Остаток дня прошел мирно. Портрет был надежно заперт, Кричер не показывался, гости не ломились, так что романтического побега через крышу не случилось. Но время погулять по крыше нашлось. На ней — почему-то — маглоотталкивающих чар не было. Навестили Клювика. Гиппогриф Синтии понравился, но она ему не показалась достойной кивка, поэтому общение пришлось минимизировать.

В стеклянную дверь из сада коротко постучали.

— Он?

— Да. Смотри и молчи.

Синтия ушла в направлении столовой и вскоре вернулась с высоким жилистым брюнетом. На взгляд Джона, копавшегося в куче проводов со штекерами у странной установки из нескольких металлических коробок с множеством гнезд, лампочек и стрелочных индикаторов, вошедшему куда больше пошла бы смуглая кожа. На человека был бы похож, а так прямо оживший вампир, только глаза настороженные, даже дикие. Но выбрит гладко, этого не отнять. Вот он какой, Сириус Блэк. Интересно, что Синтия в нем нашла?

— Ну что, работают твои датчики?

— Сейчас узнаем. Джон уже почти закончил коммутировать.

— Не ругайся.

— Я не ругаюсь. Если по-простому, мы сейчас собираем сигналы от приемников в группы по расположению у твоего дома и посмотрим, как они себя будут вести, когда кто-то будет к дому аппарировать.

— И откуда ты знаешь, когда кто-то будет туда аппарировать? Я думал, все наоборот, ты по этим твоим штучкам будешь определять…

— Сири, проснись. Чтобы узнать, работает ли схема, ее надо проверить. Аппарировать туда будут ровно через минуту. Только отойди в саду в дальний угол, чтобы тут помехи не наводить. Сначала аппарируешь куда угодно, только не к дому, ждешь там полминуты, а потом к своему крыльцу. Понял?

— Понял, понял. Даже кофе не нальют, сразу гонят под дождь.

— С чашкой удобнее аппарировать или ты тут собираешься весь день развлекаться? Нас в Шотландии ждут.

— В Шотландии? Когда?

— В полдень, так что давай не будем терять время.

— Тебе же не нравится со мной аппарировать.

— Ты же говорил, что чем дальше — тем противнее, так?

— Так.

— Значит, в Шотландию добираемся как нормальные люди. Давай так: я тебя в дороге напою кофе, а прямо сейчас ты ножками в сад — и аппарировать. Для надежности надо повторить хотя бы раза три.

Минут через пятнадцать, удивительно сухой для такой погоды, Сириус жадно пил кофе и слушал разговор Синтии с Джоном, которого Сириус сначала принял за подчиненного Синтии, но теперь стал сомневаться.

— Все три контура работают. В спокойном состоянии только наружный контур дает стабильный сигнал, при аппарации помехи есть, но так чтобы с уверенностью утверждать, что это аппарация, трудно. Второй в спокойном состоянии нестабилен, а во время аппарации идет перегрузка, предохранители вырубает. Я поставил временно более мощные, но так весь контур может выгореть, а датчики точно долго не проживут.

— А внутренний вообще мертвый?

— Внутренний большую часть времени сигнала не дает, чистая статика на входе, но иногда он начинает выдавать сигнал с помехами, такой же, как промежуточный, и в то же самое время, потом некоторое время работает так же нестабильно, а потом опять статика.

— Возможно, когда хозяин появляется, два пространства совмещаются, и оттуда начинает что-то проходить, из-под двух защитных контуров магии.

— Может быть. Мне-то откуда знать?

— Ладно, неважно. Я правильно поняла, что наружный контур работает нестабильно, а внутренние и вовсе скоро выгорят?

— Верно.

— И использовать это не получится?

— Долго не получится, но на сегодня должно хватить. Только надо все четыре контура одновременно анализировать.

— Как четыре?

— Синди, неужто ты думаешь, я не подстраховался?

— Злодей!

— Удивлена? Короче, вы летите, а я тут доразбираюсь. Если тревога будет прямо в воздухе, что делать будете?

Синтия пристально посмотрела на Сириуса.

— Сири, если ты вдруг будешь падать со скалы и аппарируешь прямо в полете, что с тобой будет?

— Если сразу аппарирую, то отделаюсь ушибами. А если уже на большой скорости, то и расщепить может, и на месте об землю приложить.

— Расщепить — это что?

— Когда аппарируешь, то ты себя как бы пересобираешь на новом месте. Если аппарировать в полете, то пока сам себя разбираешь, части успевают сместиться, и можно собрать себя не целиком в одном месте, а что-то окажется отдельно от остального тела. Без головы еще никто не оставался, но без руки или ноги — запросто. Новички могут и из спокойного состояния не целиком себя собрать, особенно если пьяный или если ногу отсидел и не чувствуешь. Поэтому аппарации учат с преподавателем и экзамены сдают.

— То есть когда ты со мной аппарировал, мог меня без ноги оставить?

— Ты как-то очень спокойно об этом говоришь.

— Я профессионал. Просто ответь на мой вопрос.

— Для того, кого берешь с собой, опасность небольшая. По крайней мере, я не слышал, чтобы у приличных магов кого-то из пассажиров расщепляло. Опасно тому, кто аппарирует другого — фокус внимания смещается наружу, и сам можешь расщепиться.

Синтия нахмурилась.

— Понятно. Просто выкинуть с парашютом не получится. Придется экстренно садиться.

— Так, может, все же вертолетом?

— Джон, ты же «Апач» нам не дашь, а «Газель» мало того что медленная, так еще и заправляться по дороге придется. Этак мы и за три часа не долетим.

— До бизнес-джета тоже по городу почти час ехать. То на то и выйдет.

— Меня сейчас Сириус аккуратненько аппарирует. Сири, помнишь, мы с тобой вчера пиво пили у Тауэра, я еще просила место запомнить?

— В «Слизне и салате»?

— Точно. Сейчас туда меня аппарируешь.

— А если кто увидит?

— Ой, махнешь палкой своей разок — и вперед. Нас уже ждут, между прочим.

Действительно, когда они поднялись по лестнице от «Слизня» к ближайшей улице, прямо на узком тротуаре стояла черная машина с непрозрачными стеклами. Внутри оказался улыбающийся Харви. Как только Сириус и Синтия устроились напротив него внутри, машина рванула с места со скоростью, которой Сириус от такой высокой и нескладной машины никак не ожидал. Окна оказались непрозрачными в обе стороны, в том числе и то, что отделяло салон от места водителя. Через четверть часа их высадили у снежно-белого аппарата с крыльями, в котором Сириус сразу узнал самолет, хотя никогда не видел их так близко. Все же догнать самолет в воздухе можно было только в россказнях старшекурсников за огневиски, а поискать самолеты на земле не приходило в голову. Самолет громко сипел, если только можно себе вообразить, что кто-то может сипеть на одной ноте так оглушительно. Сириус даже было потянулся к палочке, но его руку немедленно перехватила Синтия. Действительно, колдовать возле этой штуки было неразумно. Но как они терпят такой адский шум?

Внутри оказалось намного тише. Расселись по сиденьям, Синтия показала Сириусу, как пристегнуть себя ремнем к креслу, самолет куда-то поехал, маневрируя среди самолетов всех размеров, от совсем небольших до гигантов с десятками круглых окошек, у которых их самолет мог проехать под крылом. Вдруг сипение стало громче, и самолет понесся вперед со скоростью, которую Сириус даже не мог мечтать выжать из своего мотоцикла. Земля провалилась куда-то вниз, и только когда окно перед ним залепила серая муть, Сириус пришел в себя.

Да, аппарировать маглы не умели, но как-то находили в своей увечности стимул к развитию, и результат поражал. Их самолет был невелик, но и то внутри него могло свободно сесть человек десять — побольше, чем на коврах-самолетах, и летел он явно намного быстрее. А сколько помещалось в тех гигантах? Страшно было подумать. Туда, наверное, весь Визенгамот можно было бы поместить, все пятьдесят волшебников и колдуний. Интересно, зачем маглам такие здоровенные самолеты? Куда они вообще летают такими толпами?

Сириус какое-то время не мог представить, с чего бы такому количеству магов захотелось куда-то полететь вместе. Можно же аппарировать или воспользоваться камином. Хотя… а если они используют самолеты как Хогвартс-экспресс? В этом что-то было. Интересно, сколько нужно самолетов, чтобы посадить в него весь Хогвартс? По большому самолету на факультет или на курс? Нет, все же это не так удобно, как поездом, где можно было спокойно обойти вообще всех знакомых. Самолеты одновременно слишком маленькие и слишком быстро летают, чтобы заменить поезд, и слишком медленные, чтобы соперничать с каминной сетью, и слишком сильно отгорожены от ветра и солнца, чтобы доставить столько же удовольствия, сколько гоночная метла или его мотоцикл, или что уж там магу придет в голову заколдовать.

И тут Сириуса ослепило солнце. Они летели над бескрайним сияющим белым пушистым ковром, в котором Сириусу пришлось признать облака, и внутри него лопнуло что-то невидимое и тяжелое, что сам он даже не замечал, и ему захотелось громко заорать, но он просто застыл, уставившись прямо в ослепительный свет, и долго сидел, не замечая никого и ничего, и никто на борту не хотел его тревожить.

Наполовину оглохший, с забитыми невидимой силой ушами Сириус спустился по трапу на влажный бетон, где его подхватила под руку Синтия и подвела к передней двери подъехавшей темно-зеленой машины с тонированными стеклами. На соседнем кресле, положив руки на руль, сидела молодая девчонка, только что не школьница. Взгляд привлекли тонкие запястья, изящные кисти, пальцы с аккуратными ногтями с черным лаком с каким-то мелким рисунком. Увы, неправильные мелкие черты лица, совершенно не кукольные, короткие темные волосы и черная мешковатая одежда приятного впечатления не производили. Не красавица, да еще и насупленная, или, возможно, сосредоточена и волнуется.

Девчонка тронулась подчеркнуто плавно, медленно выехала за сами собой сдвинувшиеся ворота из металлических прутьев и выехала из деревушки на шоссе. На прямой, вывернув шею назад, попыталась разглядеть сидевшую за ней Синтию, но получила твердым пальцем в плечо.

— Тебя чему учили? Вперед смотри. Звуковые волны распространяются во все стороны, головой крутить не обязательно.

— Да тут ровная дорога. Я все вокруг уже по три раза осмотрела. Сейчас еще миля — и будем в Перте, а потом куда? В сторону леса Тэй?

— Сири?

— Понятия не имею, как маглы называют Запретный лес. Не знаю даже, могут ли они его найти. В Хогсмид вроде пока еще никто не забредал. По крайней мере последние лет триста. Нам к железной дороге. Холмов я еще не вижу, так что куда-то дальше на север. Магическая ветка отходит от магловской в сторону Хогсмида. Я твою карту смотрел, но так и не понял где. После Перта точно, а дальше… я ж на поезде после школы ни разу не ездил…

Миа, сидящая с деревянной шеей, захмыкала, привлекая к себе внимание.

— Тут всего одна линия идет через Перт, в общем на север, но вихляет во все стороны. Ехать по шоссе или по второстепенным, лишь бы ближе?

— И далеко шоссе отходит?

— Мили полторы, не больше.

— Все равно лучше давай ближе. Я тогда от моста через реку Форт почти все время вдоль железки бежал.

— Как прикажете.

Миль через десять, после того как они несколько раз то теряли из вида железную дорогу, то вдруг проезжали под ней на другую сторону, Миа выскочила на совсем узкую асфальтовую дорожку между полем и насыпью. Увидев прямо впереди пару холмов, Сириус начал крутить головой, а потом попросил остановиться и вышел из машины, забрался на насыпь и вернулся весьма довольный.

— Уже близко. Может, миль десять.

Сириус активно командовал, пытаясь держаться поближе к железной дороге, а потом приказал остановиться.

— Все, проехали. Тут я уже не был. Пропустили развилку. Поворачивай налево, не разгоняйся. Вы все смотрите в оба. Где-то должны быть пути на Хогсмид.

Пути первым заметил Харви, которому вперед ничего не было видно и приходилось смотреть строго влево от дороги. Железка была скрыта кустами и ныряла в тоннель под автомобильную дорогу. Сириус и Миа, смотревшие вперед, ее не заметили, а Синтия не могла при всем желании. Остановились, походили вокруг. Синтия ежилась и ворчала. Как только она отпускала чью-нибудь руку, у нее начинала кружиться голова и накатывали волны страха, а железная дорога пропадала из вида.

Следующие полтора часа прошли однообразно. Темно-зеленый Ленд Ровер пробирался по просекам, вырубкам и лужайкам, постепенно поднимаясь вверх по заросшим лесом холмам, останавливаясь каждые несколько минут, Сириус бегал вокруг, и они ехали дальше. Пару раз застревали. Тогда за руль садился Харви, который явно получал удовольствие, споро крутя руль, топча педали и двигая двумя рычагами, а все остальные выталкивали тяжелую и грязную машину. Застряли в четвертый раз, и Сириус не выдержал:

— Так, мне эти ваши маггловские извращения надоели. Я сам.

Сидящих внутри на мгновение вжало в кресло, кусты вокруг провалились вниз и назад, а потом машина тяжело рухнула обратно на дорогу, так что пассажирам пришлось напрячься, чтобы не остаться без зубов.

Недовольный Сириус залез и хлопнул дверью.

— Чего стоим? Поехали.

— Что случилось?

— Тяжелые вы какие-то. Я раньше на спор пятнадцать человек запросто поднимал. Я и двадцать могу, да ни разу столько храбрых или пьяных не находилось. А вас не удержал.

— Пятнадцать?

— Ну да. Кто-то мне не верит?

— Верим-верим. А машина, по твоему, сколько весит?

— Хм. Не знаю. Тяжелая. Человек на двенадцать будет.

— Две тонны без пассажиров.

— Две тонны? Ужас какой. Зачем вы их такие тяжелые делаете?

— Мы же их волшебством двигать не можем. Двигатель и трансмиссия тяжелые.

— Дикие-дикие маглы. Я думал, мой «Бонни» был тяжелый, четыреста фунтов с лишним на двоих, но две тонны на четверых — это вообще ни в какие ворота.

Тут не выдержал Харви.

— «Бонни»? Триумф? Какой модели?

Сириус посмотрел на парнишку с блестящими глазами, закатил глаза, пошевелил бровями и наконец выдал:

— Хоть убей, не помню. Кстати, надо его у Хагрида забрать. Однажды. Прокатить?

— Спрашиваете! Конечно.

— Визжать не будешь, как девчонка?

— С чего бы? Что я, на мотыках не гонял? Ну, когда получалось. Своего-то у меня нет…

— Потому что мой не только ездит, но и летает. Своими руками заговаривал. Если честно, ездить-то он теперь и не умеет. То есть кажется, что едет, а на самом деле летит, просто очень низко. Не получилось заставить вашу машинерию нормально работать. Колеса теперь только от асфальта крутятся, а мотор рычит на чистой магии. Мы с Джеймсом неделю возились, пока звук правильный сделали, а лишние части я просто выкинул к Моргане. Еще бак новый поставил, чистый. Три галлона пива влазит!

Тут Синтия громко вздохнула и совершенно театральным образом закатила глаза к потолку.

— Сири, надеюсь, у нас больше никаких дел на сегодня не осталось? Я устала и хочу домой…

Мечтательная улыбка с лица Сириуса немедленно исчезла, лицо начало стремительно темнеть и менять форму, затем «потекло» и все тело, и меньше чем через секунду на сиденье сидел огромный черный пес. Пес оглушительно гавкнул, посмотрел на зажавших уши Миа и Синтию, гавкнул еще раз, уже потише, и мотнул мордой. Харви вылез из машины, черный пес выпрыгнул за ним и помчался вперед по дороге, потом остановился, обернулся и гавкнул еще раз. Харви вернулся за руль и как мог быстро погнал машину за бегущим впереди псом.

Буквально минут через пять они заехали в тупик к насыпи. К этому времени небо прояснилось, и все с наслаждением вылезли из машины. Сверху махал руками Сириус. Поднявшись к нему, обнаружили станцию, буквально в четверти мили впереди, а за ней, дальше и ниже — деревню. Проблемы были только у Синтии, которой пришлось крепко обхватить себя руками, чтобы не дрожать. Водить ее приходилось за руку, потому что иначе она даже рельсы не видела, не говоря уже о деревне. Впрочем, Миа тоже иногда поёживалась.

— Хогсмид я вам нашел. Дальше что?

— Харви, сможешь запомнить сюда дорогу?

— Смогу. Хотя если Миа поможет с картой на обратном пути…

— Вот и хорошо. Б-р-р, пойдем отсюда. Съездите сюда еще пару раз. Привезёте гравия засыпать ямы, измерите, сколько времени надо, чтобы сюда доехать.

У машины Синтия отцепилась от Сириуса и полезла в багажник, откуда достала какой-то увесистый серый ящик. Ящик она отнесла еще на пару метров от машины, поставила прямо на землю, пощелкала тумблерами и уселась на землю рядом с ним. Через минуту она с самым довольным видом что-то написала себе в блокнот, опять щелкнула тумблером и вернулась в машину. Озадачены были все, но Миа и Харви продолжали чувствовать себя скованно, поэтому вопросы задавал Сириус:

— Что это было?

— Это ДжиПиЭс-приемник.

— А по английски?

— Эта коробка определяет наше точное положение по сигналу от спутников.

— Каких спутников?

— Военных орбитальных спутников. Она принимает сигналы от нескольких спутников одновременно и по задержке сигналов вычисляет, на каком расстоянии мы от каждого из них, после чего вычисляет, в каком месте на поверхности Земли мы находимся — широту и долготу.

— Извини, все равно не понял. Орбитальные спутники — это что и где?

— Сириус, спутники — это то, что летает вокруг планет, в данном случае — Земли.

— Синтия, мне на астрономии врали, что спутник у Земли один, называется Луна.

— Бедные отсталые маги. Маглы запустили первый спутник на орбиту вокруг Земли больше тридцати лет назад, и сейчас их там летает как минимум несколько десятков. Некоторые из них используются для навигации. Еще на орбите летает телескоп…

— Телескоп? Вы, маглы, совсем с ума сошли. Кому вообще нужен телескоп там, где нет людей? Или у вас уже и люди вокруг Земли летают?

Миа и Харви хором фыркнули.

— Летают? Вокруг Земли? И не падают?

— Если достаточно быстро лететь — не падаешь. Точнее, падаешь, но поскольку Земля круглая, то постоянно падая, остаешься на одной и той же высоте.

— И с какой скоростью надо лететь?

— Чуть больше четырех миль в секунду.

— В секунду?

— В секунду. Довольно быстро для маглов, правда?

— Мерлин! Если бы я тебя не знал лучше, подумал бы, что врешь.

— И если бы не летел сегодня в самолёте выше облаков.

Беседу прервал неприятный зудящий звук, на панели перед Сириусом замигала маленькая желтая лампочка.

— Сири, открой вот этот ящик и достань трубку, пожалуйста.

— Ты об этой кривой штуке на проводе?

— Точно. Давай мне.

Синтия выхватила трубку.

— Слушаю… Да. Успешно… Поняла. Да.

Вернув трубку Сириусу, она задержала на нем взгляд и сказала:

— Это Джон. У тебя гости.

— Хорошо, что сейчас, когда мы все нашли.

— Отправляешься?

— Да. Через пять минут буду у себя в комнате. А теперь слушайте внимательно. Без меня вперед не лезьте. В деревню еще можно, но лучше камином, так меньше внимания привлечёте, а к Хогвартсу или в Лес — даже не думайте. Ты когда вернешься?

— Часа через четыре.

— Тогда до вечера?

— До вечера.

В машине раздался громкий хлопок, и переднее сиденье опустело.

— Тупица! А если мы теперь не заведемся?

— Тони, Падма, я хотела бы с вами поговорить после урока.

— Что, не получается уравнение решить?

— Даже не надейся меня обойти, Падма. Я давно все решила.

— Тогда о чем?

— Не о нумерологии. О Защите.

— Ты хочешь сказать, об отсутствии защиты.

— Да, Тони. Именно об этом. Эта «профессор» Амбридж из министерства нас ничему не научит. Не удивлюсь, если она и сама предмета не знает...

— Ты поумничать или что-то предлагаешь?

— Я предлагаю заниматься защитой. Если не получается это делать на уроках у Амбридж, значит, нужно это делать в другое время, и я ищу тех, кому было бы интересно заниматься вместе. Иначе, я боюсь, мы СОВ не сдадим.

— Я думаю, мы трое сдадим в любом случае.

— Тони, в тебе я не сомневаюсь. И в тебе, Падма, тоже. Но одно дело просто сдать, а другое — знать и уметь как следует. Лично мне неприятно идти на экзамен, рассчитывая сдать как-нибудь, и надеяться на хорошее отношение экзаменатора.

— Ну конечно, меньше превосходно тебя не устроит.

— А тебя, Падма?

— И меня не устроит. Убедила. С кем мы будем тренироваться? Втроем или ты еще о ком-то думаешь?

— Я думаю о всех, кому не хочется остаться беспомощно отстающими. О всех, кто хочет научиться. То есть я не имею в виду младшие курсы, потому что нам нужно учить заклинания, а они проходят существ, но, в общем, я не хотела бы отказывать никому, кто стремится к знаниям.

— Это благородно.

— Спасибо, Тони.

— Если будет больше семи человек, нам понадобится учитель. Иначе толку не будет.

— Я думаю, что он согласится.

— Кто?

— Тот, кто в Защите не то что знает больше нас, но тот, кто умеет больше нас. Кто на моих глазах разогнал толпу дементоров. Кто освободил и вытащил из Черного озера не только своего заложника, а сразу двух. Кто прошел лабиринт, полный таких существ и ловушек, что я бы туда ни за что сама не полезла.

— Понятно. В этом что-то есть.

— Знаешь, Грейнджер, я тоже согласна. Думаю, и Воронам будет интересно, и Поттера ты уговоришь. Звать всех?

— Всех кто захочет, кроме самых младших, конечно.

— Когда собираемся?

— Не думаю, что это стоит делать в Хогвартсе.

— То есть Хогсмид?

— Да.

— Договорились.

— Договорились.

* * *

Гермиона появилась у теплиц раньше всех, но в класс не заходила. Предполагалось, что прежде чем допустить учеников до растений, в классе должны объяснять технику безопасности, освещать теоретические вопросы и писать проверочные работы, но Спраут всегда отличалась от остальных профессоров Хогвартса. В классе они сидели ровно один раз, в свой самый первый день в теплицах, и только пока Спраут не спросила, не думают ли они, что пока они тут прохлаждаются, растения сами о себе позаботятся. Спраут всегда рассказывала и показывала одновременно. Ее любимой поговоркой было «руки лучше помнят, чем голова», и хотя письменные задания по гербологии она иногда задавала, в теплицах времени не теряла ни минуты, и все ученики непрерывно рыхлили, пропалывали, удобряли, поливали, прививали, подрезали и пересаживали, и даже самые наглые слизеринцы вроде Малфоя не могли устоять перед ее напором.

Ждала Гермиона хаффлпаффских старост, Сюзан Боунс и Эрни Макмиллана. В отличие от райвенкловских старост, с которыми ей несколько раз приходилось делать большие групповые расчетные проекты на нумерологии, с хаффлпаффцами она, кажется, не разговаривала вообще никогда, даже несмотря на то, что у них на протяжении всех предыдущих четырех лет были общие уроки. Да и на собраниях старост она говорила только с гриффиндорцами. «Синтия была права, я чудовищно замкнута».

Первой появилась Боунс, но она, как обычно, шла под ручку с блондинкой Абботт (вспомнить бы, как ее зовут), и Гермиону, кажется, вообще не заметила. Подруги прошли в класс, и сложив вещи на одну парту, стали надевать защитные халаты, не переставая что-то тихо обсуждать. С Макмилланом получилось лучше. Гарри с Роном пришли вдвоем, как и соседки Гермионы по комнате, и когда Эрни занял половину парты, Гермиона медленно подошла ближе, картинно оглядела усевшихся парами Грифов, и как могла небрежно спросила:

— Не возражаешь?

Эрни было поднял брови вверх, но тут же сдержанно улыбнулся и коротко кивнул.

— Буду рад.

Гермионе повезло еще раз. Сегодня нужно было работать парами: пока один ученик аккуратно капал специальное зелье как можно ближе к корням кактуса, но ни в коем случае не на ствол, второму нужно было держать защитный барьер, чтобы уберечь руки от нервно подергивающихся при приближении людей побегов с ядовитыми шипами.

— Я слышала, ты говорил Гарри, что веришь ему и Дамблдору.

— Моя семья всегда поддерживала победителя Гриндевальда.

— Мне кажется, мы должны больше помогать друг другу.

— Конечно.

— Но прежде чем помогать, мы должны стать сильнее.

— Кто же против того, чтобы стать сильнее?

— Меня беспокоит, что мы совсем не занимаемся практикой на защите.

— Согласен, это довольно странный подход.

— Я думаю, нам нужно собираться и вместе тренировать заклинания.

— Хотелось бы узнать, о ком именно ты говоришь.

— Я говорю обо всех, кто может оказаться в опасности. Обо всех, с кем может произойти то же, что с Седриком.

— Это довольно много людей.

— Конечно. Но мы же старосты? Мы можем постараться организовать хотя бы учеников наших курсов и факультетов.

— Пожалуй. Но чем больше людей, тем сложнее решить, чем заниматься. Нужен координатор, кто-то должен составить программу. Кто-то, кто понимает в предмете. Но ты явно говоришь не о профессорах, иначе кто-то уже объявил бы о новом кружке или чем-то в этом роде.

— Верно. Я говорю о Гарри. Он не просто так выиграл Турнир и смог сбежать с телом Седрика. Я уверена, ему есть чему нас всех научить. Он не большой любитель сидеть в библиотеке, но зато на практике его заклинания намного лучше, чем даже у шестого курса.

— Пожалуй, я с тобой согласен. Попробовать стоит. Но если ты подошла ко мне как к старосте, то у нас на Хаффлпаффе не принято решать такие вопросы в одиночку. Нам нужно поговорить об этом с Боунс.

— Можешь это устроить?

— Конечно. Мы доверяем друг другу, но её непосредственное участие будет более уместным.

— Когда будет удобно?

— Можем после обеда прогуляться тут же, около теплиц. Солнце уже вышло, холодно быть не должно.

— Спасибо, Эрни.

— К вашим услугам.

* * *

За ланчем Гермиона нашла место рядом с Анжелиной Джонсон, которая в этом году была капитаном команды по квиддичу. Остальные загонщицы, Кэти Белл и Алисия Спиннет, привычно сели рядом, к ним поближе примостились и оказывавшие девушкам знаки внимания близнецы Уизли. Они как раз вернулись с урока Защиты, где Амбридж в очередной раз засадила их за переписывание учебника.

— Мне кажется, профессор Амбридж безнадежна, — начала Гермиона.

— Ха, послушайте, что отличница говорит о профессоре!

— Вы не слышали, что я говорила о Локонсе!

— Не только слышали, а и видели — сердечки в расписании рисовала.

Гермиона слегка порозовела.

— Это было до того первого урока, на котором он не смог поймать несчастных пикси. И вообще, я сейчас о том, что практики по Защите в этом году, похоже, не будет никакой, а нам всем надо готовиться к экзаменам.

— Гермиона, мы это все понимаем, и да, Амбридж нас так и будет мариновать. Остается надеяться, что Амбридж, как и все ее предшественники, на этой проклятой должности не задержится, и в следующем году мы все наверстаем. А книги ты лучше нас умеешь читать.

— Я уже прочитала что могла, но у нас в этом году СОВ. Я не хочу их провалить.

— Так что, дать тебе пару уроков? Мы берем четыре сикля в час.

— Каждому.

— Форджи, я знаю одного мальчика, он сам может дать вам пару уроков по пять сиклей в час, а мне — совершенно бесплатно.

— Это кто же?

— В газетах про него писали, что он выиграл какой-то международный турнир волшебников. Врут, наверное, как обычно.

— Хм, Гарри, конечно, сила.

— А он согласится заниматься с нами вместе?

Тут Анжелина в возбуждении встала и грозно сказала:

— Да кто его спросит! Пусть эта наша звезда не думает, что можно только раз в месяц на тренировку появляться, и все. Пусть поработает на благо команды.

— Анжелина, я думаю, в Хогвартсе много кому нужны занятия по Защите, не только нам.

— И что? Может, Поттеру еще слизеринцев учить? Нет уж, пусть сами ищут, а еще лучше пусть друг другу пакости строят. Я слышала, у них на шестом курсе друг на друга уже только шипят, как настоящие змеи.

— Я о слизеринцах и не говорю. Но у кого-то из нас есть друзья у Воронов, а у кого-то среди Барсуков. По-моему, оставлять их без помощи нечестно.

— Гермиона, ты понимаешь, что тогда вообще полшколы соберется?! Мало того что будет сплошной шум и никакой пользы, такая толпа ни в один класс не влезет.

— Действительно. Я против Барсуков и Воронов ничего не имею, но надо как-то поставить рамки.

— Спасибо, Кэти. И вы меня убедили, действительно надо подумать, кого приглашать.

— Ой, мы ее убедили! Алисия, ты когда-нибудь слышала, чтобы кто-то эту лохматую переубедил? Все запомните этот день!

— Ладно тебе, Анжи, тебе хорошее дело предлагают.

— Спасибо, Фордж. Я уже говорила с другими старостами. Первые три курса не потянут заклинания пятого-шестого курса, поэтому не младше четвертого. У седьмого программа слишком сложная, ну и не все же захотят, а мы не будем никого уговаривать. Должны в один класс поместиться…

Тут к столу подошли Рон и Джинни Уизли.

— Эй, вы о чём тут секретничаете?

— Мы секретничаем?

— Ты уверен, братец?

— Не уверен, но очень похоже.

— Мы говорим о том, что нам надо практиковаться к экзаменам по защите, и сейчас такие времена, что практиковаться в защите надо обязательно, и что Гарри мог бы нас подучить.

— Гарри будет учить? Конечно, я с вами!

— В тебе, Джинни, никто не сомневался. Только кричать не надо. Мы же не собираемся слизеринцев с собой звать. Да и Гарри раньше времени волноваться не следует…

— То есть ты все это придумала без него?

— Алисия, ты правда думаешь, Гарри сам предложит кого-то учить?

— М-м-м, нет. Он тихушник, все делишки свои в тайне держит. А девушек вообще боится.

— Вот поэтому. То есть однажды нам все равно придется ему сказать…

Вся команда и Джинни заулыбались, а Гермиона продолжила:

— …но чем позже, тем лучше. Он тогда сбежать не успеет. И хорошо бы, чтобы лишних ушей вокруг не было, поэтому я предлагаю это делать не в Хогвартсе. У нас через две недели первый выход в Хогсмид будет, за это время мы успеем всех организовать и договориться, где встречаемся. А мы с Роном доставим туда Гарри, и никуда он не денется, правда, Рон?

— Конечно не денется. Пусть всех учит драться, не все же ему одному. Ух, мы этим слизням потом зададим!

* * *

Макмиллан и Боунс уже стояли у входа в теплицы. Улыбаясь, Гермиона подошла поближе.

— Привет, Сюзан!

— Здравствуйте, мисс Грейнджер.

— Ой, простите, мисс Боунс.

Боунс с довольным видом улыбнулась.

— Мистер МакМиллан передал мне ваше предложение. В целом оно кажется мне приемлемым. Правильно ли я понимаю, что это организация для тех, кто умеет хранить секреты?

— Совершенно верно, мисс Боунс.

— Прекрасно. Надеюсь, то же относится и к ученикам других факультетов?

— Конечно.

— Сколько у нас есть времени на подготовку?

— Недели две.

— То есть мы встречаемся не в Хогвартсе.

— Совершенно верно.

— Прекрасно. Тогда мы сделаем свою часть организационной работы.

— Это будет мило с вашей стороны, мисс Боунс.

— Это будет разумно с нашей стороны, мисс Грейнджер. Благодарю вас.

Боунс начала было отворачиваться, но вдруг вцепилась глазами в Гермиону.

— Кстати, мисс Грейнджер. Вы, возможно, знаете о событиях конца июня больше, чем большинство людей, с которыми я могу это обсуждать. Не откажете мне в такой любезности?

— Конечно же, я буду рада. Я думаю, наши интересы совпадают.

— Очень надеюсь. Возможно, вы знаете, что моя тетя — начальник департамента магического правопорядка…

— Да, Гарри мне говорил.

— Прекрасно. Возможно, он говорил и что она присутствовала на заседании Визенгамота, на которое его вызывали.

— Да, он ее запомнил и хорошо о ней отзывался.

— Чудесно. Тогда, я надеюсь, вам не составит труда помочь мне составить для нее связный рассказ о событиях?

— Конечно, мисс Боунс.

— Зови меня Сюзан. Пойдем, Эрни.

Дородный седеющий мужчина в мятых штанах с накладными карманами, явно военного покроя, и почти такого же цвета светло-бежевом свитере стремительно взбежал по наружной железной лестнице, пробежал сквозь кабинет и открыл дверь в приемную.

— Джулия, мы закончили. Можешь уходить.

— Благодарю, сэр, но вас дожидаются.

— Кто?

— Джон Эдвард-Джонсон. В штатском, но больше похож на вас, сэр.

— Кофе еще остался?

— Да, кофейник на чугунной плите, как вы любите, сэр.

— Тогда зови этого — и свободна.

Мужчины сидели в креслах напротив друг друга, прихлебывая кофе и молча разглядывали друг друга. Молчание нарушил младший:

— Вы человек военный, я тоже, так что не буду терять ваше время и ходить вокруг да около. Я пришел познакомиться и узнать, чем мы можем быть друг другу полезны.

— А вы, м-м-м, майор, можете быть мне полезны?

— Я, лейтенант-коммандер Эдвардс-Джонсон? Скорее всего, ничем.

— Походка у вас не флотская.

— Так точно.

— Бонд, значит.

— Если вам угодно.

— Так чем вы можете быть мне полезны? Или это фигура речи, а вы воображаете, что я вас должен испугаться?

— С чего бы вам пугаться какого-то маггла?

— Ах вот оно как!

— Я признаю свою ограниченность, полковник Огден.

— И вы здесь не по личному делу, поэтому мне от вас все равно не избавиться? Не один, так другой?

— К вам лично у нас нет претензий, хотя недавний аудит и показал, что у вас на производстве непропорционально высокий расход сырья и энергии. Мы не заинтересованы высчитывать, сколько огневиски вы продаете, не заплатив налоги и акцизы. Но вы сами можете быть заинтересованы в сотрудничестве.

— С чего вы взяли?

— С того, что вы вряд ли будете приветствовать перемены, которые скоро прокатятся по магической Британии, как цунами.

Полковник забарабанил пальцами по столу.

— То есть этот старый мошенник Дамблдор не врет?

— Мы не можем проверить все, что он говорит.

— Хватит! Вы прекрасно поняли. Тот-Кому-Не-Надо-Бы-Возвращаться?

— Вернулся.

— Откуда? Вряд ли Дамблдор. Кто-то из его Ордена Жареного Петуха?

— Позвольте мне не отвечать.

— И так понятно. Но сведения надежные?

— Рассказ очевидца плюс легилименция, и мы имеем основания доверять обоим.

— Даже так? То есть у вас есть агент среди Пожирателей?

— Без комментариев.

— Ваш прогноз?

— Недовольных магов много. Министерство не выдержит ни гражданской войны, ни переворота изнутри. Вероятнее всего, в результате стычек будут ослаблены силовые структуры, будут убивать, экстремисты будут тащить вверх соратников, убивая лояльных министерству и умеренных, и в какой-то момент комбинация ментального и силового воздействий закончится переворотом.

— Допустим. А меня это как заденет?

— Первая фаза, скорее всего, никак.

— Какова же вторая?

— Вторая вас тоже не заденет, если не будете читать газеты.

— Но все же?

— Сначала чистки назначенных виновными, потом недовольных чистками умеренных, кто не в состоянии промолчать, когда детей их друзей забивают прикладами у них на глазах.

Полковник поморщился.

— То есть будет и третья?

— Конечно.

— И вы считаете, что Тот-Которого-Нельзя-Называть попытается решить вопрос Статута Секретности?

— Не обязательно. Но тут есть некоторая неопределенность. Мы видим три варианта.

Вся чистокровная и маглофобская риторика может быть только способом для сколачивания армии и захвата власти. Поскольку основные причины неудовлетворительного состояния экономики не будут решаться, с отстранением и убийствами толковых работников и появлением на их месте верных и кровожадных все станет только хуже. Будут вспышки недовольства и репрессии. Возможно, массовые. Легитимность власти будет под вопросом. Будут массовые нарушения законов, право приближенного к Тому-Которому будет выше обычного права силы, а от всех остальных прав и свобод и вовсе ничего не останется. Ваш огневиски одни будут пить бесплатно, а у других не найдется свободного кната.

Хотя он может решиться на экспансию. Попробует решать экономические проблемы грабежом соседних стран. Впрочем, вы маги, поэтому не обязательно соседних. Это вызовет неизбежную реакцию. Война Британии против МКМ, тысячи убитых магов, планы одержимого бессмертного рушатся, поражение неизбежно… Он продолжит убивать, теперь уже всех подряд.

Наконец, третий вариант — попытка захвата власти в магловской Британии.

— Вот он-то вам и не нравится!

— А первые два нравятся?

— Меньше магов — меньше проблем, не так ли?

— Полковник, войны, в которых я участвовал, были не так грандиозны, как та, где вы получили свои ордена, но и они мне не понравились. Эта закончится поражением Британии в любом случае. Еще до первого выстрела. Вы прекрасно знаете, что страна без магов — наполовину голая. Если бы Гриндевальд и его шайка не начали готовиться к войне задолго до Рейхсвера или если бы маги соседних стран отнеслись к опасности серьезно, Германии не удалось бы захватить всю Европу.

Урок усвоен. Не знаю, насколько вы следите за политикой, но сейчас Западная Европа находится в процессе мирного объединения. Если не вся МКМ, то маги Европы наверняка отреагируют жестко и быстро. Волдеморт может и выжить, но магическую Британию серьезно ослабят. Все будут знать, что в случае следующих конфликтов нашим вооруженным силам придется сражаться без поддержки магов. Мы потеряем остатки влияния в мире. Не исключена вероятность, что нам придется де-факто стать пятьдесят первым штатом…

— Убедительно. И все же…

Огден немного помолчал, потом резко поднял голову и посмотрел Джону в глаза.

— Что будет, когда Тот-Которого-Нельзя-Называть захватит всю полноту власти в Британии?

— Вы же понимаете, что у него это не получится. Его организация мала, финансовые ресурсы, в сравнении с Банком Англии, ничтожны. Гоблины завалят выход на поверхность, как это уже не раз бывало, и дальше на нашей стороне преимущества организации, массовости, современной техники и плюс выучка отрядов магов МКМ и наемников. Мы решим этот вопрос. Но жертв будут считать тысячами, а убытки миллиардами. Мы пока не видим ни одного устраивающего нас варианта развития событий. Ему просто нельзя отдавать власть.

— А вы хорошо подготовились.

— Полковник?

— Действительно. Иначе и быть не могло. Убедили. Чего вы хотите?

Джон пожевал губами.

— Я бы предпочел считать, что мы будем полезны взаимно. Буду признателен, если мы с вами сможем приватно обсуждать происходящие события, скажем, раз в пару недель. Но прежде, чем я уйду, не могли бы вы пояснить ваше определение бывшего Верховного Чародея?

— О-о-о, это сложная тема. Больная для меня. Я, знаете ли, начинал войну в Африке…

— Охраняли Пирамиды.

— Ну да, действительно. Вы подготовились. Да, тогда все висело на волоске. Там такое можно вернуть к не-жизни, что атомные бомбы покажутся игрушками. Я два года заговаривал танковую броню, прикрывал местных магов, вызывающих песчаные бури, наводил иллюзии, сбивая с толку самолеты-разведчики. Сначала нас направили в войска как корреспондентов, когда пообвыклись — сделали заместителями командиров. Я видел много крови. После Африки была Италия. А потом — вдруг — когда мы уже почти взяли этих негодяев за глотку, главный из них вдруг «проиграл дуэль». Нет, я согласен, дуэль — это святое. И я не сторонник проливать кровь попусту, будь то маги или маглы. Если это помогло закончить войну раньше… я понимаю. Но как получилось, что тот, кто заварил всю эту кашу, на чьей совести миллионы убитых и замученных, каждое утро пьет кофе с булочкой? Якобы в одиночке, но я сам слышал, как этот непойми-откуда-взялся-Дамблдор говорил, что навещает Гриндевальда в его тюрьме. Этого Дамблдора тогда вообще никто не знал. Какой-то профессор в Хогвартсе, алхимик и трансфигуратор. Велика птица! Гриндевальд ни от кого вызовы не принимал, хотя многие пытались, а этот один раз рискнул жизнью — и уже спаситель мира. Да у нас в Африке каждый месяц кто-то из магов погибал, жизнью рисковали все, и по многу раз.

Огден понял, что разгорячился, вытер платком лоб.

— Надеюсь вы поняли, что хотя с Тем-Которого-Нельзя-Называть мне не по пути, с Дамблдором я бы предпочел никаких дел не иметь?

— Определенно. В этом наши позиции совпадают. Именно поэтому мы сейчас с вами и разговариваем.

* * *

За дверью в сад послышался негромкий хлопок, и через несколько секунд Сириус вошел внутрь, моргая от яркого света.

— Чай будешь?

— С бергамотом, если не затруднит.

«Синтия — само совершенство», — напомнил он сам себе. После трехдневного отсутствия Сириус был готов к головомойке, а ему спокойно наливают чай. В чашечку.

— Рассказывай.

— «Пророк» ты видела…

— Сири, я слабая магла, ваши газеты не вижу.

— Но ты знаешь, что позавчера была заметка о том, что страшного убийцу тринадцати маглов и Правую Руку Того-Которого видели в Лондоне.

— Знаю.

— Ну тогда к чему это?

— Что — это?

— Ну вот эти игры — видела, не видела.

— Ты прав. Наверное. Но все же постарайся выражаться точнее. Мне кажется, ты вполне на это способен, твой разум достаточно развит и дисциплинирован. Мне будет приятно, если ты не будешь потакать своей лени. События, анализ.

— А еще мне пора отучиться от этого вашего «Того-Которого»? Вы, кстати, тоже однажды спалитесь. Маги так не сокращают…

— Ты прав. Надо будет проследить.

«Никогда не устану повторять: само совершенство, и это не считая»… — Сириус начал уплывать, занятый визуализацией совершенств Синтии, но тут его нос обожгло болью.

— Эй!

— Масляные глазки убрал, мозги включил. Сейчас же.

— Хорошо, хорошо. Газеты принесла Молли. Проела мне плешь. Потом пришел Артур. Потом Кингсли… короче, я решил лысым к тебе не ходить. А назавтра с утра пришел Дамблдор, ну и тоже отвлек. Но мы хотя бы поговорили нормально. Эй, ты чего такая напряженная?

— Извини, ты же знаешь, как я к нему отношусь.

— Ну и зря. Мировой старикан, хотя и слишком много забот на себя повесил. Но заботливый…

Синтия напряглась еще больше.

— И как он о тебе позаботился?

— Он не только обо мне заботится…

— К делу! Что было? Коротко, по сути, но в точности.

— В точности? Раз меня раскусили, то, как он верно заметил, вариантов у меня только два — или сидеть безвылазно в доме, или уехать… и тоже сидеть безвылазно. А у меня не получается. Ну и он сказал, что раз я так неразумно себя веду, то надо хотя бы о Гарри позаботиться…

— И?

— И мы занялись обеспечением его будущего.

— Как?

— Да нормально, как. Сделал его своим наследником.

— Идиот!

Сириус остановился в полной растерянности и только моргал глазами.

— Почему идиот? Гарри — это же…

— Не Гарри идиот, а ты, ты идиот.

— Я не понимаю…

Синтия обошла стол, встала сбоку от Сириуса и прижала его голову к своему животу.

— Прости, мой хороший, прости. — И вылила ему кувшин холодной воды за шиворот.

— Аааа!

— Сидеть!

Синтия села на соседний стул, глаза в глаза.

— Расколдовать я тебя не могу. Включай мозги самостоятельно. Кивни, если понял.

Немного погодя Сириус кивнул.

— Анализ. Что изменилось с завещанием?

— Гарри получит всё.

— А без завещания кто был бы наследником?

— Без завещания сложно. Потомков и близких родственников нет. Ближайшие — кузины, все замужем. Каждая в отсутствие завещания может на что-то претендовать…

— А майорат кому?

— Старшему из их наследников мужского пола, а их всего-то один и есть.

— И это?

— Это Драко Малфой. Он враг Гарри, его отец — Пожиратель. Так что все сделано правильно.

Синтия вздохнула.

— Сейчас в нос дам. Я сказала «анализ», а не субъективную оценку. Что происходило, пока завещание не было написано?

— Ты как не знаешь. Я сидел взаперти.

— И почему ты сидел взаперти?

Сириус обхватил кулак одной руки пальцами другой и потер.

— Потому что если бы я погиб, все досталось бы Малфоям.

— Дальше.

— Поэтому меня и не выпускали. Орден остался бы без штаб-квартиры.

— И всё?

— Да что это я? Это же я к сейфам не могу пройти, чтобы меня не схватили, а наследник сможет запросто. То есть Малфои прикарманили бы главный сейф Блэков. Конечно, надо было написать завещание!

Синтия схватила телефон и нажала на нем пару кнопок.

— Харви, очки у тебя? Неси в гостиную.

На лестнице затопали, и на свет вышел Харви, осторожно несущий футляр.

— Надевай и осмотри его. Сириус, встань, куртку сними, выложи все из карманов.

— Ты что, думаешь, Дамблдор меня заколдовал? В доме Блэков? Нас с детства окклюменции учат, и он это знает.

— Харви, что там?

— Не знаю. Ничего такого не вижу.

— На столе?

— Тоже ничего. Ну, галлеоны светятся немного. Вот эта штука еще переливается несколькими цветами.

— Синтия, это обычный вредноскоп. Рабочий. Я проверял.

Синтия наморщила лоб и что-то зашептала себе под нос.

— Синтия, ты что? Что это был за спектакль?

— Сири, Дамблдор твой — твердый орешек. Ты не заколдован, а способность критически мыслить он тебе отбил. НЛП? Хрен его знает, короче, но он тебе мозги задурил знатно.

— О чем ты?

— Да о том, дурачок ты мой, что если раньше тебя хотели убить Малфои, а Дамблдор держал тебя взаперти, чтобы ты не погиб, то теперь чем быстрее ты умрешь — тем быстрее Орден приберет денежки Блэков к рукам.

— Ты что, хочешь сказать, они от меня избавятся? Убьют?

— Да зачем убьют? Думаешь, Малфои не хотят тебя убить, чтобы наложить лапу на твой сейф?

— Хотят, конечно.

— Этого довольно. Тебя в очередной раз выманят из дома, убьют, майорат у Гарри… если его можно передать не родственнику…

— Конечно, нельзя. Но мать Джеймса, отца Гарри, — Дорея Блэк. Немногие это знают, но она и Карлус Поттер, ее муж, погибли когда он был еще младенцем. Ребенка усыновили бездетные Флимонт и Юфимия Поттер. Рассказывали, конечно, сказки, что он их поздний ребенок, но Блэки-то знали…

— Ну вот. Теперь можешь гулять сколько влезет, а как только нарвешься — директор ваш так же задушевно поговорит с Гарри, и он с радостью поделится с Орденом. Или женят мальчика на этой рыжей, и она уже все унаследует как законная жена. Ему-то с Тем-Который драться придется…

Блэк задумчиво посмотрел на Синтию.

— Я очень надеюсь, что ты это придумала, чтобы надо мной подшутить, напугать, или…

— Нет. Сириус. Я тебе это сказала, чтобы ты понял — теперь тебя не будут беречь. Израсходуют. И если ты не найдешь, как защитить себя, следующим будет Гарри. Его к тебе и подпустили только затем, чтобы ты захотел сделать его наследником. Осталось узнать, как вы это провернули. Где вы нашли нотариуса, который сможет заверить завещание и не будет обязан на тебя донести… Стой! Какие же мы дураки! Поэтому тебя два дня и не было, что нотариус был не в Британии, да?

Сириус только слабо улыбнулся.

В камине загудело, пыхнуло зеленью, и на белый ковёр ступили во всех отношениях безупречные черные мужские туфли, если, конечно, не считать оставляемых ими следов. Зола в каминах не переводилась даже в тех домах, где их не топили и регулярно отмывали — накопилась в самой системе подпространственных переходов.

Оптимисты утверждали, что за последнюю сотню лет золы стало намного меньше и окончательное решение вопроса не за горами, реалисты же считали, что хотя признаться, что топишь камин транспортной сети, стало уже почти так же неприлично, как в использовании раковины в качестве писсуара, оба этих неэстетичных и негигиеничных явления неизбывны. Ходили слухи, что золу распространяет не только плебс, не способный завести дом с выделенным камином для перемещений. Даже из Хогвартса дети приносили рассказы о несознательных профессорах, которым лень было дойти до выделенного камина, и перемещавшихся прямо из своих комнат. А ведь были еще и старые ворчуны, настаивающие на том, что предки на такую ерунду, как зола, вообще не обращали внимания, и ничего, по триста лет жили, если, конечно, не умирали от чего-нибудь в молодости.

Подскочивший к хозяину домовик в накрахмаленной до хруста наволочке немедленно дважды щелкнул пальцами, очищая одежду хозяина и ковёр, и отлевитировал небрежно сброшенную мантию в гардероб. Тяжело шагая, высокий блондин в идеально сшитом светлом магловском костюме направился на второй этаж. Подойдя к двери на половину жены, он постучал в нее тростью. Через несколько секунд дверь распахнулась. Жена, стройная блондинка редкого пепельного оттенка, прятала палочку в рукав. На столе перед ней были разложены стопочками цветные картонки, видимо — приглашения на очередное светское мероприятие. Нарцисса была несколько замкнута, что многими принималось за холодность и манерность, и никогда не искала внимания толпы. Тем не менее она находила определенное удовольствие в самых разных проявлениях общественной жизни и в каждой ситуации не только вела наблюдения, но и занималась ей одной понятными опытами, иногда выделяя соседние места за столом совершенно несочетаемым личностям. Не в собственном доме, конечно.

— Люциус, муж мой, рада видеть вас.

— Благодарю вас, Нарцисса. Позволите ли вы мне отнять немного вашего драгоценного времени?

— Буду рада вам услужить, сэр.

Люциус сел в кресло у кофейного столика, в нише, ярдах в десяти от письменного стола жены. Нарцисса встала и направилась к креслу напротив.

— Бенни!

Перед ней с негромким хлопком появился домовик.

— Чай, кальвадос, фрукты.

Домовик молча поклонился и практически беззвучно исчез.

— Я вижу, тебе таки удалось их вышколить, дорогая.

— О, Люциус, я ведь говорила вам, что они умнее, чем кажутся. Научились даже регулировать громкость своих перемещений на моей половине, и никогда не ошибаются.

Губы Люциуса тронула улыбка. Удачное начало для предстоящего трудного разговора.

Нарцисса изящно присела в кресло напротив.

— Что беспокоит вас, супруг мой?

— На прошлой неделе у меня был неприятный визитер.

Нарцисса молчала в ожидании подробностей. Люциус — чтобы жена отнеслась к его следующим словам серьезно.

— Магл.

— Люциус, ты принимаешь маглов лично?

— Нарцисса, я не смогу рассказать тебе об этом случае, не взвалив на тебя груз неаппетитных подробностей. Прости меня.

— Конечно, муж мой. Я вся внимание.

Люциус взял со столика появившийся перед ним пузатый бокал, покрутил соломенного цвета жидкость, вдохнул аромат, но пить не стал.

— Хотя это и не очень прилично, мне приходится не только иметь дело с маглами, но и встречаться с ними лично. Иногда, как это ни прискорбно, даже с маглами без титулов. Но эти встречи всегда происходили по моему выбору, а наглецы, считающие, что могут что-то у меня требовать, больше никогда нам не докучали…

— Кто же был этот наглец, если он смог доставить вам неудобство?

— Я могу только догадываться, дорогая.

— Действительно, дело серьезное. Мне кажется, я могу выдержать больше подробностей, сэр.

— Он был не только защищен от чтения. Охрана проверила его документы. Они подлинные, но и позже об этом человеке удалось узнать не больше, чем прочтешь на надгробии.

— Люциус, мне кажется, я поняла, что это очень непростой магл, но, наверное, вас встревожило еще что-то.

— Да, это непростой магл, и, совершенно не скрываясь по дороге, он проследовал в очень непростое здание, куда магам хода нет.

— Я что-то припоминаю, но все же прошу простить мое недоумение. В Британии есть здания, куда магам нет входа?

— Милая, в Британии правит Королева, наш общий, магов и маглов, сюзерен. Ее личные владения и владения ее слуг для нас так же неприкосновенны, как для маглов.

— То есть он представитель Короны и тем опасен? Но я считала, что Корона не вмешивается в дела магов…

— Совершенно верно, дорогая, обычно не вмешивается. Но имеет для этого силы и средства.

Нарцисса смотрела на мужа с изумлением, и Люциус вполне понимал его причину. Он достаточно часто разговаривал с женой о делах, не только спрашивая совета, но и для того, чтобы она хотя бы в общих чертах представляла положение семьи. Однако до сих пор он вообще ни разу не упоминал маглов и их институты.

Нарцисса, конечно, догадывалась, что муж ведет с маглами какие-то дела, потому что Люциус, бывало, пользовался весьма необычной для магов одеждой, причем радикально меняя стили. Однажды она даже мельком видела его в неприлично коротких белых штанах, заканчивающихся чуть ли не выше колен, из которых торчали довольно загорелые голые мускулистые ноги, и такие же руки торчали из рубашки без руковов, более напоминавшей наволочку домовика или детскую распашонку, чем человеческую одежду. Люциус тогда сбежал, сделав вид, что не заметил ее.

— К сожалению, Нарцисса, мне даже сложно перечислить и все подозрения, которые у меня возникли после беседы с этим маглом, и все возможные осложнения.

Нарцисса молчала, видимо, так же как и он, не представляя, с чего начать.

— С каждым прошедшим днем я все сильнее подозреваю, что истинной целью его визита было выведать планы Лорда и в какой степени мы его поддерживаем.

Никогда раньше он не видел у нее столь неуместно приоткрытого рта и распахнутых глаз на безжизненно-окаменевшем лице. Наверное, именно такое выражение называют «как громом пораженная». Хорошо, что ему не часто приходилось терпеть подобное глупое зрелище.

— Приношу свои извинения, дорогая. Я не должен был вываливать это на вас так сразу.

— Прошу прощения, сэр, вы действительно застали меня врасплох. Откуда же, по-вашему, маглы могут знать такие вещи? Помнится, недавно вы упоминали, что кто-то из ваших секретарей читает магловские газеты, и признаков беспокойства маглов не замечено, хотя я тогда и не поняла, зачем так утруждаться. Возможно, вы хотите рассказать мне больше?

— Нарцисса, маглы опасны.

— Муж мой, мы все это знаем. Лорд, Блэки, Лестранжи, и вы, сэр, не раз это говорили.

— Я уверен, вы понимаете разницу между общественно приемлемыми мнениями и личной убежденностью.

— Вы лично убедились? — Нарцисса даже не пробовала скрыть удивления.

— Мне придется еще раз просить прощения за то, что я сейчас обременю вас неприятными фактами.

— Прошу вас, говорите.

— Вы, конечно, помните, какие убытки мы понесли, когда Драко был еще совсем мал?

— Конечно. Ситуация была трудной. Вы были изрядно утомлены. Я тогда не решалась беспокоить вас своими проблемами.

— Прошу вашего прощения. Я тогда тоже не хотел обременять вас, но наши сейфы были практически пусты, а нужды велики.

— Но вы справились, верно?

— Верно. С помощью контактов из завещанной мне отцом записной книжки я нашел, где можно заработать достаточно много и достаточно быстро, и до сих пор этим занимаюсь.

— И вы хотите сказать, что зарабатываете на маглах?

— Именно так.

— Но мне казалось, что лишать маглов денег не так уж и плохо?

— К сожалению, милая Нарцисса, «лишать их денег» запрещено законом, и если ограбление одного или десяти маглов может сойти с рук, то наши расходы требовали куда большего. Поэтому мне пришлось научиться разбираться, как устроен мир маглов, лучше, чем большинство маглов. Учился я у самих маглов, у тех, кто знает, как делать большие деньги. И мне приходится вам признаться, что мне пришлось оказывать им услуги.

— Мерлин всемогущий!

Люциус посмотрел на жену. Кажется, шок ее был не слишком велик, отвращения на лице заметно не было.

— Маглов очень много, и при таком их количестве существует и огромное их разнообразие. Как вы считаете, Нарцисса, какая часть магов по-настоящему умна?

— Хорошо если один из десяти.

— Я согласен с вами, дорогая. А маглы еще тупее. У них умных хорошо если один на сотню.

— Что же в этом опасного?

Люциус отставил в сторону осторожность и сделал большой глоток. Теплая волна потекла по пищеводу, приятное покалывание во рту, легкий привкус груши… Нет, хватит уже. Так он до вечера будет сидеть и разочаровываться. С этим нужно покончить быстро. Его жена не дура и ему действительно нужна ее помощь, больше опереться просто не на кого.

— Нарси, сколько, по-твоему⁽¹⁾, в Британии маглов?

— Не знаю, Люци. Тысяч триста? Больше?

— Почти шестьдесят миллионов.

— Сколько?!

— Ты не ослышалась. Много миллионов.

Нарцисса опять глупо захлопала глазами. Люциус прекрасно жил, в первую очередь, потому, что большая часть магов практически ничего о маглах не знала, и сам оберегал жену от возможности выдать себя подозрительной осведомленностью, но все же глубина невежества и грубость реакций раздражали.

— Один из ста — это шестьсот тысяч умных существ. По двадцать умных маглов на каждого тупого мага. Или по двести умных маглов на одного умного мага. Или по двадцать очень-очень умных. Мне продолжать, или вы способны собраться и понять, о чем я говорю?

— Люци, это ошеломляет, но я справлюсь. Рассказывай все.

— Маглы очень далеко ушли от того, о чем нас учили на магловедении. Полмиллиона умников придумали и нашли, как применить так много всего, что один человек не в состоянии это охватить. Да мне, если честно, и некогда. Я поддерживаю дружеские отношения с умными маглами, которые зарабатывают много денег. Они позволяют мне зарабатывать вместе с ними. Взамен на определенные услуги. Да-да, я оказываю маглам услуги. Это понятно?

— Конечно, Люци. Ты не стал бы так шутить. Ты ничего не делаешь просто так. Значит, так надо.

— Я обеспечиваю этих маглов защитой — наемниками, артефактами, прорицаниями…

— То есть они знают о нас?

— Мерлин мой, Нарси, я же сказал, только в Британии живет полмиллиона умников, а в мире — много миллионов! Неужели ты думаешь, что можно всех их обманывать хоть сколько-то долго?! Статут держится на том, что маглы поумнее обманывают тупых маглов и неплохо на этом зарабатывают. И я с ними.

— Но я думала, что Малфои владеют чуть ли не половиной Косого переулка?

— Да, Нарси, да. Может, и не половиной, но много чем. Только откуда взялись деньги, чтобы это все купить? Вижу, до тебя доходит. Ты знаешь, что если придумать, как взять с каждого глупого магла по одному кнату, выходит больше ста тысяч галлеонов?

— И у тебя получилось взять с каждого магла по кнату?

Люциусу было сложно поморщиться от столь вульгарного прочтения и задрать нос от гордости одновременно, но он понадеялся, что жена сможет считать и то и другое.

— По два. Но до возможностей некоторых умных маглов мне еще далеко. Увы, я даже затрудняюсь тебе рассказать, какие фокусы выделывают маглы, когда дело доходит до денег. Но полмиллиона умников придумали и кое-что простое и практичное.

— Что же?

— Маглы придумали, как делать разные вещи очень быстро и дешево. Не всё, но и еду, и одежду, и посуду, и много такого, о существовании чего маги даже не подозревают.

— И ты покупаешь у маглов дешево и продаешь магам дорого?

— Именно так. Часть магловских денег я превращаю в магловские товары. Половина магического мира покупает у меня магловскую еду, магловские тарелки, магловские ботинки. Да что там, я сам хожу в магловской обуви.

Люциус выставил ногу в изящной туфле тонкой кожи.

— А мои туалеты?

— Твои все от магов. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение. Но те кнаты, которые я зарабатываю у маглов, после продажи их товаров магам превращаются в сикли, на которые я скупаю защитные артефакты прямо у мастеров. Они давно уже работают почти исключительно на меня... и немного на министерство. Маглы платят золотом, которое я через гоблинов превращаю в галлеоны, и этого достаточно, чтобы кормить Фаджа, «Пророк» да и половину министерства, если потребуется.

— Что же вас тревожит, Люциус?

— Кроме того, что магов мало и они просто не могут покупать у меня больше товаров, поэтому у нас уже больше магловских денег в магловских банках, чем галлеонов в Гринготтсе?

— Да, ведь я так поняла, нам всего хватает?

— Меня беспокоит, как много знает этот магл и как он искусен в своих вопросах.

— Но если он помешает тебе, то помешает и твоим партнерам. Тогда, может быть, они смогут помочь тебе разобраться с этим маглом?

— Нарцисса, вы упустили маленькую деталь.

— Какую же?

— Ко мне приходил не просто магл, не охранник, нет. Это был магловский аврор, точно не рядовой, и он послан теми, кто управляет всеми шестьюдесятью миллионами.

Видимо, я не дал ему удовлетворительных ответов на той неделе. Сегодня на все мои склады, на все без исключения, приехали магловские авроры со счетоводами. Знаешь сколько их было? Больше сотни одновременно.

— Кошмар какой. Я не помню, чтобы Лорд на одно дело собирал больше нескольких пятерок.

— Именно так. А они ведь приехали не убить меня, не разорить, только напомнить о том, что я и так уже знаю. Мы зарабатываем на магловских товарах только потому, что они нам это позволяют. И теперь у меня выбор: самому искать встречи с ним, остаться без верного дохода, или понадеяться, что этот магл пытается прыгнуть выше головы.

— Но ты думаешь, что он знает и может даже больше, чем показывает?

— К сожалению, ты права.

— А ты можешь обойтись без маглов?

— Могу. Тут маглы нас не достанут. Исключено. Но ведь деньги нужны не только на туфли и платья. Деньги нужны Фаджу, деньги нужны Лорду, да и вассалы нас поддерживают, только пока верят, что нам есть чем им заплатить.

— Мерлин и Моргана! Никогда не понимала этих корыстных людей.

— Так устроен этот мир. На бесплатных помощников полагаться нельзя.

Люциус допил кальвадос и аккуратно поставил бокал на стол.

— Хуже всего, что без магловских товаров лавки в Косом перестанут приносить прибыль, и денег не будет хватать даже Фаджу. Он в последнее время вошел во вкус…

— И сколько у нас времени, чтобы решить, что делать?

— Не знаю, Цисси, не знаю.

— А поскольку ты не хочешь оказаться в отчаянном положении и всегда предпочитаешь доходы сбережениям, тебе придется искать встречи с этим маглом.

— Видимо, да.

— Ну что ж, если он рассчитывает что-то узнать от тебя, значит, и ты сможешь что-то узнать от него.

— Вы как всегда правы, моя дорогая. Благодарю за беседу.

— Боюсь, мне придется потревожить тебя еще раз.

— Я о чем-то забыл?

— Тебе предстоит разговор с нашим сыном, знания которого об этом мире, позволю себе заметить, тоже основаны исключительно на чужих домыслах.

— Ты же знаешь, что я не могу рисковать наследником, а этот вариант выглядел самым безопасным для него.

— Я понимаю, Люци, но не знаю, как облегчить твою ношу.

1) Британцам, конечно, не приходится перепрыгивать с ты на вы по ходу разговора

Вернуться к тексту

030904Aoct95 (3 октября 1995 года. В Лондоне 09:04)

Кабинет Эм в коридоре особых проектов. В кресле шефа, откинувшись на спинку, сидит Джон.

— Может, хватит уже по потолку бегать?

— Не хватит. Блэк таки подставился.

— Сцапали?

— Нет. Завещание написал.

— И ты собираешься с этим дурачком продолжать нянчиться?

— Не продолжать, а начинать. И вообще, хватит меня этим тыкать. Ты с Эм поговорил? По Тому-Которому решение принято?

— Еще на прошлой неделе, сразу как я с Малфоем встретился, еще до Огдена.

— Джон, при всем уважении, есть вещи, которую я никому не прощу. Никогда. Особенно тебе, и ты сам знаешь почему.

— Знаю, знаю. Ответ «да». Зеленый свет.

Синтия смогла улыбнуться, но ее все еще распирало, и она продолжала метаться из угла в угол.

— Тогда сколько у нас времени?

— На сентябрьские лагеря он опоздал, так что до середины января.

— Шикарно.

— Ты его бесплатно-то не обслуживай. Пусть отрабатывает.

— Хам ты, Джон.

— Вот теперь уже ты зря испытываешь границы. Не только он, но ты сама должна понимать, что это мы его вытаскиваем из задницы, в которую он сам залез, и он ДОЛЖЕН отработать. И пусть не думает, что натаскиванием Харви он расплатится.

— Натаскать Харви — это сейчас главное?

— Кроме решения проблемы Того-Которого? Ты зря так пренебрежительно. Харви мы все недооценивали, а парень — настоящий клад. Зелья нам наварил? Кое-что уже выходит лучше любых таблеток. Какими таблетками можно добиться облегчения веса тела? Да, маглам только частично помогает, но представляешь, как это важно, когда агент при необходимости уйти может прыгнуть выше головы, и не один раз, а полчаса подряд? Кроветворное в одном флаконе, без того чтобы искать где и что переливать? А эти руны! Забыл сказать вчера на планёрке. Плащик его мы испытали. Агент ночь на леднике в Гренландии пролежал в относительном комфорте, и эта штука все еще работает. А ведь парень только первые шаги делает. В широкое употребление это пойти не может, но и к лучшему. Единственный способ притормозить гонку вооружений — не показывать, что у тебя есть. Уверен, американцев мы не обгоним, вопрос тут, не отстаем ли мы от Верхней Вольты…

Короче, предыдущая сделка с Блэком остается в силе: ты его учишь, он учит Харви, тоже в большем объеме. За следующий этап будет должен. Ты сама знаешь, что такое за деньги не купить, и он должен понять.

— Хорошо. Это смогу. Как его от своих прятать?

— Детка, ты ему не наседка. Маг он или кто? Пусть придумает. Мальчик заскучает и свалит куда-нибудь в тропики.

— А как прибьют еще до отъезда?

— У тебя, Синти, извини, последние мозги отшибло. Каков модус операнди этого его директора?

Синтия сделала еще пару пробежек по комнате и наконец села на стул.

— Ты прав, конечно. Этот очень тщательно отмеривает, и на следующий же день после завещания нападать не будет. Он вообще не спешит. Дождется, пока звезды раком встанут, чтобы его никто не смог заподозрить, тогда все и произойдет.

— Очнулась наконец. Все, работать иди. И не прикрывайся своими шашнями с Блэком. Так и быть, даю тебе на его подготовку два дня в будни и один выходной, но это верхний предел. От общих операций не освобождаю, компенсаций не будет. Прямо сейчас Рональду нужна помощь по раскладам у магов. Сама головой поработай, тебе полезно, у Блэка своего поспрашивай.

— Будет сделано.

— Тогда чего расселась?

* * *

Привычный уже звук аппарации, шорох отодвигаемой двери, тихие шаги в полутьме. Сириус, видимо, в таких условиях видел лучше обычного человека, потому что уверенно направился к креслу и сел напротив Синтии.

— От природы хорошо видишь или тюрьма?

— Всего понемногу. Слушай, я хотел сказать тебе спасибо. За все.

— Куда-то намылился?

— Да. Знаешь, я таки слишком много необдуманных поступков совершаю. Самому мне терять нечего, а вот привыкнуть к вам, а потом узнать, что вас из-за моей глупости убили… Нет уж, мне такого больше не нужно.

— Кто-то из ваших знает, что ты собираешься сбежать?

— Ты первая.

— Пусть узнают. Без конкретики, конечно.

— У тебя уже на меня планы?

— А ты еще не понял? У меня всегда есть план.

Сириус наклонился вперед и стал сверкать глазами, черными на черном. «Бесполезно спрашивать, как так получается. Магия — вот и весь ответ». Наконец он решился:

— Поедешь со мной?

— Лучше.

— Я останусь тут и буду сидеть на цепи?

— Не глупи. Я же сказала «лучше».

— Тогда что?

— Лучше — это значит, что ты принесешь пользу.

— Кому?

— Кому захочешь. Ты бы хотел принести пользу?

— Если ты ждешь, что я скажу: "тебе"... Этого я хочу, да. Но моя ответственность перед крестником сильнее.

— Это примерно то, что я ожидала услышать. И как ты собираешься принести ему пользу?

— М-м-м, это сложный вопрос. Если бы я знал как — я бы уже помогал не жалея сил.

— Тогда почему бы тебе этим не заняться?

Блэк на минуту замолчал. Синтия надеялась, что он все же догадается пошевелить извилинами, проанализирует ключевые проблемы Гарри и найдет точки приложения усилий. Не зря ведь она учила Харви при Сириусе? Или? «Ну же? Решайся!». Сириус судорожно вздохнул.

— Я не могу решить его проблемы. Могу только поддерживать там и тут, но не решить.

— А если мы тебе поможем?

— Поможете что?

— Поможем решить проблемы.

— Вы можете решать такие проблемы?

— Нет, действовать будешь ты. Мы научим тебя, поможем с планированием, поможем с обеспечением, но действовать будешь ты. Если, конечно, мы достигнем согласия о ее природе.

— И что вы считаете проблемой?

— Так не пойдет. Я здесь не для того, чтобы навязывать тебе свои цели. Ты называешь проблему. Мы помогаем. Или не помогаем.

— Хорошо. Его проблема — Тот-Которого-Нельзя-Называть.

— Согласна.

— И вы поможете мне избавить Гарри от этой проблемы?

— Если сойдемся в цене.

— Коварная магла! Я так и знал!..

— Что ты знал? Что мы готовы помочь тебе с устранением Того-Который?

— Мерлин, нет. Что вы ничего не делаете задаром.

— Мы ничего не делаем задаром. Никто ничего не делает задаром.

— Что я буду должен?

— Услугу.

— Какую?

— Не знаю. Пока ты еще ничего не должен. Сколько времени у тебя уйдет? Год, два, десять? Что нам понадобится через несколько лет, я не знаю и знать не могу. Но мы собираемся ввязаться в очень серьезное дело на твоей стороне. Мы тебя обучим тому, чего не знает Тот-Который, мы тебя снарядим, по крайней мере отчасти, ну и так далее. В общем, у нас будет много расходов и своя доля риска, ты получишь знания, которые согласишься никому больше не передавать, но которые останутся с тобой. Мы не попросим достать Луну с неба, но просьба будет весомой. Ты согласен выполнить нашу весьма серьезную просьбу в обмен на смысл жизни и решение главной проблемы крестника, да и многих других небезразличных тебе магов?

Сириус решился быстро.

— Да.

— Тогда план такой. Обучение ты будешь проходить с маглами. Опасными маглами. Прежде чем начать, ты должен научиться действовать как магл. Поэтому следующие три месяца будешь жить тут, без палочки, и в полной моей власти! — Синтия сделала страшное лицо, но не удержалась и захихикала как девчонка.

— Мы с Харви учим тебя магловедению, ты помогаешь учиться Харви, но сам магию не применяешь. Своим заверни все, что ты пытался рассказать мне, и пропадай так, чтобы тебя тут не смогли найти. Надеюсь, ты не настолько беспомощен.

— Хорошо, но Гарри должен был приехать на Рождество...

— На Рождество «вернешься». Учеба для опасных людей начнется в январе. Вопросы? Нет? Тогда готовься пропадать там и возникать тут. И не надо идти ко мне с видом почуявшего дичь. Не надо, я сказала. Да что ж ты делаешь, кобелина! Не надо мне ухо лизать! Фу! Пошел вон отсюда!

* * *

— Все, для Ордена я в Африке, и никто меня не найдет, только пару висюлек придется носить не снимая. Ночью будут мешать. Как думаешь, будут меня ночью искать?

— Скотчем к телу приклеем, но рисковать не будем.

— Вы используете магловский виски как клей?

— Магловиноведение устроим в субботу вечером, а сейчас работать пора.

— Суровая ты, прямо как моя мамаша.

— Сири, ты милый, но или ты станешь взрослым и сильным, или будешь чьей угодно заботой, но не моей.

— С тобой не забалуешь!

— Даже не пробуй, кобелина. Кидай свои вещи в пустую комнату на втором этаже, на кровати лежит одежда. Переодевайся и приходи сюда.

Сириус спускался по лестнице с гримасой на лице.

— Что это за штанишки?

— Это шорты. Маглы такое носят летом.

— Сейчас лето?

— Сири, ты каждый день будешь носить другую одежду, есть незнакомую еду, заниматься тем, что раньше никогда не делал, используя новые инструменты, изучать магловскую школьную программу, читать магловские книги и смотреть магловские фильмы. Я не знаю, как ты все успеешь за три месяца, но чего у нас точно нет, так это времени на твое нытьё. Я понятно выражаюсь?

— Понятно.

— Так вот, это шорты, их носят в жару. Мне показалось, что сегодня достаточно тепло. В декабре тебе было бы в них куда менее комфортно. Ты согласен?

— Да, да, все понятно.

— Прекрасно. И вообще, не понимаю, что тебе не нравится. У тебя красивые ноги…

Сириус смешался. Наконец, демонстративно покрутив головой, спросил:

— Ну и где этот твой сквиб?

— Ты о Харви?

— Ну да, о ком еще.

— Подожди, ты же сам купил ему палочку? Я думала, это значит, что он маг…

— Ну и вата у тебя в голове. Знаешь, кто такой сквиб? Тот, кто не может освоить окклюменцию до окончания школы.

— Поясни.

— Если не можешь защитить свой разум, значит, ты жертва. Тебе нельзя доверять родовые секреты. Меня можно только убить или уговорить, а пытать бесполезно. В крайнем случае я буду инстинктивно выключать сознание и блокировать память, замкнусь в себе как Лонгботтомы, а с найденного сквиба враги снимут защиту и выдоят досуха. Если неспособность выясняется поздно, уже в Хогвартсе — таким приходится подчищать память и не выпускать из надежного убежища. С детьми без выбросов магии проще. Оставаться в семье им вредно и опасно одновременно. Лучшее, что для них можно сделать — спрятать там, где труднее всего найти. Листья прячут в лесу, похожих на маглов — у маглов.

— Ужас какой!

— Добро пожаловать в мир магии, крошка.

Синтия захлопотала в кухне и вернулась с двумя чашками чая.

— Значит, таких сквибов вы прячете у маглов, а что потом?

— За своими сквибами присматривают. Если у них родится сильный маг — кто-нибудь его усыновит и вернет в род, но вообще сквибы обязаны молчать, кто они и откуда, и детям такое не рассказывают, чтобы не разболтали. Иначе безопаснее убить их самим. Такое тоже бывает…

— То есть наши сквибы тоже могут быть из каких-то ваших семей, просто слабые, поэтому на них и не обращают внимания?

— Бывает, что род вымороченный. Тогда получаются «маглорожденные». Мы когда-то пытались узнать, каких кровей Лили может быть, да так и не нашли. А может, и правда бывают маглорожденные, кто знает… Ладно, зови сюда свою неудачную копию Поттера…

— Сири, ты сам-то понял, что сейчас сказал?

Пара юношей — невысокий и скорее жилистый, чем худой, брюнет и рыжий, высокий и несколько нескладный детина, — прихлебывая сливочное пиво, шли по улице Хогсмида по обе стороны от невысокой лохматой девицы. Девица размахивала руками:

— Гарри, согласись, все прошло просто замечательно! Столько собралось, больше, чем я боялась, и все хотят у тебя учиться, и расписание согласовали, надо только надо придумать, где собираться, и план занятий. Ты уже начал или, как обычно, оставишь все на последний момент?

— Знаешь, мне показалось, что половина хотела узнать, как погиб Седрик. Не знаю, как ты их заставила подписаться.

Тут в разговор влез рыжий.

— Да ну, чувак, нормально все. Все знают, что ты крут. А видел, как эта китаяночка с Райвенкло на тебя пялилась? Хоть сейчас бери и тащи в к…

— Рон, прекрати! Мы собрались за серьезным делом, а ты уже сводничаешь, да еще и не самым вежливым образом…

— Ой, Герми, не надо. Это она на него смотрела, а не я, я — только на тебя.

— Не отрываясь на меня смотрел, а разглядел только, что Чоу все время смотрела на Гарри? Рон, не морочь мне голову.