Томми Аткинс (джен)

Сбор артефактов обещал затянуться на всё лето, если не дольше — и большого смысла не имел. Все действительно тёмные вещи, разумеется, были тщательно спрятаны, отдавали либо совсем уж мелочь, либо то, что сами использовать не могли… А сокровищ национального уровня вообще немного. Нет, кое-что интересного нашлось, да и пафосное вручение Хепзибе Смит ордена и чека позабавило, но в целом первая неделя каникул выдалась не слишком интересной.

Следующая неделя началась столь же обыденно, зато окончилась совершенно феерически… А началось всё с патронуса.

Призрачный серебристый бабуин появился перед Томом в тот момент, когда он допивал кофе, и голосом Дореи Блэк сообщил:

— Времени мало, поэтому говорю сразу: нашла! Через три часа буду в Хитроу! — после чего продиктовал номер рейса и растаял.

— Даже не знаю, чему больше удивляться, — Глинда осторожно поставила чашку на стол, — тому, что у неё такой патронус, или тому, что она летит на самолёте?

— То есть, то, что она нашла алтарь, тебя не удивляет? — хмыкнул Том.

— Ничуть, — отмахнулась Глинда. — Эта девица чертовски настырна даже по меркам Блэков, так что рано или поздно она бы его раскопала, причём скорее — рано. Кстати, мы в Мунго-то успеем заглянуть, или придётся отложить до завтра?

— Боюсь, что завтра всем будет не до того, — Том представил, что начнётся, когда новость станет известна всем, и вздохнул. — Успеем, да и не думаю я, что с тобой там три часа провозятся…

Том оказался прав — на все обследования в Мунго ушло около часа. Всё было в норме, поэтому Том предложил прогуляться и где-нибудь перекусить. Глинда, разумеется, не возражала, только напомнила, что алкоголь для неё сейчас под запретом… Том в ответ только пожал плечами — если уж ему вздумается напиться, он найдёт компанию, а сейчас он собирался просто прогуляться по городу, устроить свидание — и неважно, что с женой — и подумать…

А подумать было о чём. То, что чистокровная волшебница из семьи Блэк, всегда сторонившейся всего магловского — по крайней мере, последние лет двести — летит на самолёте, уже было потрясением основ и осмыслению не поддавалось. Конечно, безудержным снобизмом старших Блэков Дорея не страдала, но даже для неё полёт на самолёте был делом почти немыслимым. Даже если бы картину почему-то нельзя было тащить через камин или портал, она скорее отправилась бы морем — благо, на это ушло бы не больше четырёх дней… А может, и меньше, если бы капитану пришла в голову мысль побороться за Голубую ленту. Но самолёт?.. Что может заставить Блэка отправиться на самолёте?

Объяснение этому Том смог придумать только одно: фамильная блэковская придурь. Нет такого идиотизма, на который не способен Блэк — и вряд ли есть такой, который кто-нибудь из этой семейки не выкинул. Трансатлантический полёт сюда вполне вписывался…

Прогулка, несмотря на размышления, Тому понравилась, и они с Глиндой решили при случае повторить — но сейчас всё-таки пора было в аэропорт, встречать Дорею с её добычей.

Рокоча двигателями, самолёт пробежал по полосе и замер. Подогнали трап. Открылась дверь… И первыми появились Дорея Блэк и Чарльз Поттер, несущие довольно крупный плоский свёрток, а за ними — незнакомый мужчина в круглых очках, невысокий, лысоватый и полноватый. Незнакомец держал в одной руке сложенный зонт, а другой придерживал выступающий край свёртка и всё время что-то говорил. Очень возбуждённо говорил…

— Триптих! — заявила Дорея, едва добравшись до Тома. — Профессор, мы нашли весь триптих!

— Прекрасно, но, может быть, вы всё же изложите историю по порядку? — хмыкнул Том.

— Прошу простить моё неподобающее поведение, профессор, — Дорея склонила голову. — Позвольте представить вам профессора Кристофа Робийяра, искусствоведа из Монреаля. Собственно, именно благодаря ему нам удалось добыть алтарь Блэков… И, профессор. Вы не могли бы сопроводить меня домой, а перед этим созвать внеочередную сессию Визенгамота? Я хотела бы представить свою находку всем, не то, боюсь, мои родственнички затолкают её в самый дальний угол и забудут…

— С удовольствием, — Том закурил. — но сначала, если никто не возражает, отправимся домой ко мне. Не хотелось бы колдовать на глазах у всего аэропорта…

Разумеется, рядом с аэропортом была одна из баз Корпуса Безопасности, и Том даже помнил, где именно. И допуск на эту базу у него имелся — благодаря скорее званию, чем рекомендации Слагхорна… Но это никакой роли не играло, поскольку ему нужен был только имевшийся на базе камин. Нет, картину в него тащить по-прежнему было нельзя — но можно было связаться с командиром, который организует и машину, и созыв заседания — это будет смотреться куда весомее, чем сам Том в гордом одиночестве. Нет, заседание соберут, тем более, по такому поводу, но тянуться всё это будет долго…

На базе обнаружились только трое дежурных и аврор — штатная смена, важность находки моментально оценили все четверо и к камину Тома допустили без возражений.

— Сэр! — начал Том, едва языки позеленевшего пламени сложились в изображение командира. — Дорея Блэк только что вернулась из США… И у неё алтарь Блэков. Весь триптих. Только его нельзя перемещать ни камином, ни порталом, ни аппарировать, так что вы не могли бы прислать за нами машину? Как раз к вечеру будем у вас. Отправим Секретарю требование, а завтра спокойно доставим на заседание и предъявим…

— И почему вы вечно попадаете в какие-то истории?.. — вздохнул Прюэтт. — Ладно, будет вам машина, ждите. Но за это покажете триптих, как доберётесь.

— Конечно, сэр, — отозвалась заглянувшая в камин Дорея.

— Конец связи, — буркнул Прюэтт, и камин погас.

Том выпрямился, отряхнул брюки, посмотрел на канадца и спросил:

— Это действительно Эль Греко?

— Скажем так: я почти на сто процентов в этом уверен, — ответил профессор. — Конечно, есть некоторый шанс, что это кто-то из его современников, возможно — соучеников или учителей, но даже и в таком случае триптих представляет огромную ценность как для магов, так и для маглов.

— Пока мы ждём машину, — присоединилась к беседе Глинда, — быть может, поведаете нам о поисках картины? Полагаю, это было весьма увлекательное путешествие…

— О да, — вздохнула Дорея. — Что ж, мы с Чарльзом отправились в Новую Зеландию, поскольку, как сообщил мистер Лавгуд, там должен был быть последний известный владелец картины. Однако его там не оказалось — он погиб в Северной Африке в сорок втором году. Его наследники поделили имущество и разъехались по всему миру, причём один из уехавших увёз с собой и картину. Этот человек, Уильям Грейнджер, перебрался в Ванкувер, где мы его и нашли — очень своевременно, поскольку он собирался продать картину музею. Мне удалось его переубедить… Потратив весьма впечатляющую сумму, отмечу, но оно того стоило. Он же посоветовал нам обратиться к профессору Робийару из Монреаля, чтобы удостовериться в подлинности картины. Для нас это было не слишком важно — уж печать Блэков на обороте не узнать трудно — но оказалось, что чары, которыми картину защищали от старения, могут не выдержать портала или, тем более, камина, поэтому её придётся везти магловским транспортом, а для этого нужны магловские документы. Пришлось оставить Чарльза в Монреале с картиной и профессором, а самой отправляться домой и искать нужные документы — и вы можете представить, как возмущалась матушка, тем более, что я не стала объяснять, что именно мы нашли и что мне надо. Ну а когда я вернулась… Впрочем, тут я лучше передам слово профессору — всё-таки, это целиком и полностью его заслуга.

— Ну, моя заслуга тут как раз минимальна, — профессор пожал плечами. — Но, так или иначе, я сообщил о находке некоторым своим коллегам, как магам, так и маглам, приложив к письмам фотографии. Вскоре мне позвонил один мой старый друг и коллега из Бостона, и сообщил, что видел в частной коллекции картину, явственно являющуюся частью триптиха, написанную в том же самом стиле. По его мнению, это был ранний вариант «Воскресения» Эль Греко. Я, разумеется, узнал у него адрес владельца, а когда мисс Блэк вернулась, сообщил ей о находке, и мы немедленно отправились за картиной. Владелец её, оказавшийся сквибом, принял мисс Блэк за представительницу канадской ветви…

— И это было обидно, знаете ли, — встряла Дорея.

— Мисс Блэк его быстро разубедила в этом, а также договорилась о покупке картины, — продолжил профессор, — и вот тут произошло нечто удивительное. Стоило нам сложить обе части вместе, как палочка Дореи выпала у неё из руки и развернулась, указывая на юго-запад. Без всяких заклинаний, прошу отметить… Так что прежний владелец картины счёл это чудом. Ну, чудо или нет, а в итоге мы выяснили, что третья часть триптиха в Сан-Франциско. Мы отправились туда, довольно быстро нашли владельца картины, старого мага, и выкупили её. Хотя правильнее будет сказать — обменяли…

— Он отдал нам картину, — сказала Дорея, — но взял с меня и Чарльза Непреложный обет, что мы выставим её на всеобщее обозрение хотя бы для магов.

— Думаю, это будет не слишком сложно устроить, — заметил Том. — И кстати, машина уже приехала…

Знакомый «Виллис» с незнакомым капралом за рулём нёсся по шоссе, заставляя Тома в очередной раз гадать, что же сделали с мотором и подвеской джипа. Дорея таращилась по сторонам и явно наслаждалась поездкой, Чарльз флегматично следил за дорогой, а профессор Робийар, пристроившийся в углу заднего сиденья, беззаботно спал, заставляя подозревать военное прошлое…

Сам же Том размышлял — благо, материала для этого сегодняшний день подкинул более чем достаточно. И дело даже не в Глинде, отправившейся домой камином — врачам Том доверял. Дело было в Дорее Блэк и её женихе.

Дорея вела себя то ли слишком по-блэковски, то ли не по-блэковски вообще — в зависимости от того, считать её выходки безумными или просто взбалмошными и дурацкими. Да, началось это отнюдь не вчера… А как раз тогда, когда она заинтересовалась алтарём. Слишком заинтересовалась, если подумать — Блэки, конечно, давно его искали, но без фанатизма и от случая к случаю, а тут… Самая настоящая одержимость. Или судьба — Том не верил в разумную магию, но всё же признавал, что магия существует по каким-то своим законам и иногда втягивает человека в какие-то события, не давая ему покоя, пока дело не будет сделано. Именно так появлялись всевозможные Избранные, дети Предназначения и прочие незваные герои — возможно, что и он сам оказался таким же… Дикая Охота магии, как сказал однажды Лавгуд, шаманская болезнь — и очень может быть, что Дорея попала именно в такой поток. А вслед за ней — и все, кто оказался рядом, и теперь оставалось только ждать, куда их вынесет, да оглядываться по сторонам, чтобы не налететь на какую-нибудь дрянь. Расслабься и получай удовольствие, как всегда говорил Оуэн, получив очередной разнос от командира…

Прюэтт, Глинда, Слагхорн и Дамблдор, а также весь свободный личный состав ждали в зале инструктажа. Коротко кивнув — неслыханное для Блэков пренебрежение этикетом — Дорея аккуратно развернула ткань, открыв триптих…

Том не был знатоком искусства, но картины Эль Греко видел — и в Лондоне, и в Мадриде — и на его взгляд, это была работа именно Эль Греко. По крайней мере, очень похоже…

Центральная часть изображала распятие — и да, у подножия креста действительно был Иосиф Аримафейский, коленопреклонённый и поднявший над головой чашу, куда стекала кровь Христа. И да, это действительно была чаша Хельги… На левой створке было изображено погребение Христа — и здесь тоже был Иосиф. Он стоял в головах гробницы, держа в руках чашу, смотрел на Марию и словно хотел ей что-то сказать — но не мог, связанный словом. Мария же, казалось, вот-вот закричит, что всё это — просто дурной сон, всё неправда, и её сын жив…

Правая створка действительно была очень похожа на то «Воскресение», что Том видел в Мадриде — вот только и там был Иосиф с чашей. Он стоял, подняв чашу над головой, а Христос простирал над ней руку в благословении…тем самым жестом, которым замыкается магический круг.

— Господи Иисусе… — выдохнул Прюэтт. — Да это же на грани ереси, если не за гранью!

— Действительно, очень… оригинальная трактовка, — заметил Дамблдор, а Слагхорн на всякий случай перекрестился. Оуэн пробормотал что-то по-валлийски, а затем сказал:

— Я, конечно, не самый великий знаток истории, но кое-что помню — и Эль Греко магом не был совершенно точно…

— Более того, даже не всем магам известен этот жест, — Слагхорн кивнул на картину. — Он используется довольно редко, и даже тогда был не в ходу и использовался не чаще, чем сейчас. Да, Статута ещё не было, но магл всё равно не имел возможности случайно увидеть этот жест… Если только его не показали специально.

— Может, копия с более древнего оригинала?.. — предположил Дамблдор, поглаживая бороду.

— Исключено, — покачал головой Робийар. — Стиль не просто похож, он одинаков, и это или сам Эль Греко, или кто-то очень хорошо знакомый с его манерой… Да и чаши на картинах и иконах, насколько я помню, нет. И тем более не должно быть вот этой конкретной чаши… Ведь, насколько мне известно, она никогда не покидала ваших островов.

— Вообще-то, чашу Хельги вернул Дрейк, а где он её нашёл — так и осталось неизвестным, — заметила Глинда. — Впрочем, артефакты он тащил все, какие находил… Так что не вижу ничего невероятного в том, чтобы он и чашу где-то раздобыл. И, оставляя в стороне высокие материи — министерская сова ломится в окно уже минут пять.

Письмо было коротким, но крайне представительным, поскольку подписали его одновременно Министр Магии и Председатель Визенгамота. В письме сообщалось, что картину не позднее, чем послезавтра, следует представить Визенгамоту и всем желающим в Атриуме, где она и будет выставлена для всеобщего обозрения с дозволения Его Величества. И организовать всё это предписывалось майору Прюэтту и профессору Слагхорну.

— Просто великолепно… — вздохнул Слагхорн. — Подозреваю, что Её Высочество приложила к этому руку и напомнила о моём существовании… Увы, близость к трону ещё никому не прибавила здоровья. Ну да ладно, думаю, завтра часам к трём всё будет готово… А вы, молодые люди, идите отдыхать… И вы, Альбус, тоже — в следующий раз мне может и не повезти оказаться рядом.

— Кто-то опять решил, что ему легендарная палочка подойдёт больше? — поморщился Прюэтт. — Знаете, профессор, вы очень зря не уничтожили эту дрянь сразу… Кто на сей раз?

— Мессир Канэ, если вам это что-то говорит, — мрачно ответил Дамблдор.

Прюэтт, Глинда и Том переглянулись и поражённо уставились на Дамблдора. Никому из них не требовалось объяснять, кто такой Эдмон Канэ… Но вот зачем самому известному — в соответствующих кругах — ведьмаку вообще связываться с Дамблдором — было абсолютно непонятно. Не палочка же ему нужна, в самом деле?..

— Так, Альбус, — Прюэтт тяжело вздохнул, — вы сейчас расскажете мне всё, что у вас было с Канэ, подробно и по возможности дословно. Потому что по первому впечатлению дело выглядит абсолютно непонятным, но… Впрочем, вы достаточно раздражающая фигура — это бесполезно отрицать, так что желающих нанять ведьмака определённо будет больше одного. Так что — прошу в мой кабинет, а вы, лейтенант, идите отдыхайте — всю необходимую информацию вы получите.

Явившись с утра в штаб, Том получил от командира несколько исписанных страниц и принялся читать.

Чтение было весьма занимательным и даже в некотором роде поучительным, но ничего не проясняло. Чем именно Альбус Дамблдор не угодил мессиру Канэ или его нанимателям, осталось неизвестным, и сам Дамблдор никаких идей на этот счёт не имел. Канэ, в отличие от некоторых, привычки болтать в бою не имел и потому ничего полезного из нескольких его реплик тоже узнать не удалось — он всего лишь бранился, когда Дамблдору удавалось его хоть как-то достать. Почему он отступил, Прюэтт так и не понял, Том — тоже, и уж тем более этого не понимал Дамблдор, хотя Том и подозревал, что это была всего лишь разведка боем… Или же ведьмак решил, что за великого мага ему заплатили недостаточно — насколько Том знал, у ведьмаков это было в обычае. В любом случае, следовало ожидать возвращения мессира Канэ, а Тому совершенно не хотелось, чтобы Дамблдора убили именно сейчас. Пусть сперва несколько лет директором поработает и назначит его деканом… А там уже и можно — да и не мальчик Альбус, прямо скажем, хотя лет сорок, а то и пятьдесят ещё вполне может протянуть. А это уже лишнее…

Перечитав протокол несколько раз, но так и не придя к однозначному выводу, Том вернул его Прюэтту и отправился домой — до церемонии в Министерстве оставалось не так уж много времени.

В Атриуме, разумеется, царили хаос и суета, оставляя свободными лишь пространство у стены с укрытым тканью триптихом и крохотный пятачок вокруг Слагхорна и его спутницы — молодой женщины в армейской форме с погонами лейтенанта. Том, пробираясь мимо этой пары, притормозил и отдал честь — слегка небрежно, словно сослуживцу. В конце концов, если человек не хочет, чтобы его узнали — его и не следует узнавать, разве нет?..

Пробравшись, наконец, в первые ряды и встав между Слагхорном и Диппетом, Том, не отпуская руку Глинды, бросил взгляд на часы — и в этот момент Дорея заговорила, сдёрнув с картины покрывало:

— Леди и джентльмены! Сегодня я имею честь представить всему народу магической Британии сокровище, многие столетия считавшееся погибшим. Перед вами — легендарный триптих «Алтарь Блэков», некогда подаренный нашими предками Марии Стюарт. Он был утерян с низложением королевы, но ныне, с божьей помощью, вернулся к нам! Пусть же этот алтарь, обретённый после ужаснейшей войны, станет алтарём мира и процветания для всех народов, и пусть он пребудет здесь, видимый любому волшебнику или сквибу, и доступный даже для маглов, чтобы вдохновлять нас и пробуждать добродетели!..

И Дорея Блэк, ко всеобщему удивлению, размашисто и немного неловко перекрестилась.