Томми Аткинс (джен)

Вызов от Прюэтта был совершенно неожиданным — но ещё более неожиданным был заданный вопрос::

— Капитан, что вы думаете о русских?

— Прежде всего — что их не надо кидать, — ответил Том. — Тактически мы кое-что выиграли, но вот стратегически… Понимаете, у русских куча своих проблем — джерри у них покуражились неслабо, так что им было просто не до нас. Потом, они немаленький кусок Европы отхватили, да и в Азии себя не обидели… И сидели бы сейчас, переваривали и нам бы не мешали. Но тут Черчиллю с Трумэном приспичило их дразнить — и теперь русские уверены, что мы на них напасть собираемся. И я их, в общем, понимаю — после всей той хрени…

— А русские, вы полагаете, нас бы не кинули?

— Не в этот раз, — покачал головой Том. — Им было просто незачем — что хотели, они и так получили, больше им не удержать, так что лет на десять они бы на всё махнули рукой, и никого не трогали бы, разве что временами оборудование всякое покупали… И было бы у нас на них влияние. Но кое-кто захотел всего и сразу… И теперь русские упрутся намертво.

— Понятно… — протянул Прюэтт. — Что ж, вопросов у меня больше нет, так что можете возвращаться к отдыху.

— Так точно, сэр! — отозвался Том.

Вся эта история ему не нравилась. От истории смердело выходками Маккарти, и она просто обязана была кончиться плохо… Том не состоял ни в какой партии, но придерживался лейбористских взглядов — для магического сообщества это было довольно радикально… С другой стороны, он не один — найдётся, кому помочь и прикрыть спину, да и SAS своих не сдаёт.

Но далеко не у всех есть такая поддержка, и если в магической Британии действительно появился маккартизм, стоит как можно быстрее придавить эту дрянь — уже хотя бы потому, что он делает комми рекламу. Да и вообще, уж больно всё это пованивает идеями Гриндевальда…

Однако, как бы там ни было, продолжения этот разговор не имел. То ли ответы Тома удовлетворили тех, кто задавал вопросы, то ли ещё что — неважно. Главное — его не трогали, и никого из его друзей тоже не тронули, даже вопросов не задавали. Можно было расслабиться… Но не забывать — идиотов в мире хватало.

То же самое написал и Лавгуд, которому Том рассказал о разговоре — он советовал «поддерживать здоровую паранойю» и не забывать оглядываться.

Том не забывал… Но надвигающееся первое сентября занимало его мысли куда больше. Тем более, что разбираться с преподавателем иврита пришлось именно ему — а это оказалась весьма впечатляющая личность.

— Шалом! — ребе Ариэль Шнеерсон оказался человеком немалого роста и мощного телосложения. Бороться с ним, несмотря на возраст — Ариэлю было лет шестьдесят — Том бы, пожалуй, не стал. Слишком уж хорошо было заметно намётанному глазу, что ребе не только в молодости был не слишком благочестив, но и после того не оставался в стороне от разнообразных дел…

— И вам доброго дня, — кивнул Том. — Мистер Шнеерсон? Позвольте представиться — Томас Риддл, декан Слизерина.

— О, наслышан! — радостно объявил Ариэль. — Весьма наслышан… Впрочем, пойдёмте ко мне домой и спокойно поговорим за Хогвартс.

«За Хогвартс»? Том рассчитывал попрактиковаться в русском, но выходец из Одессы говорил на каком-то очень необычном диалекте — видимо, именно одесском — щедро сдобренным идиш. Эффект был совершенно невероятный, но понять Шнеерсона было непросто — тут бы Валентайну было проще… В итоге всё-таки вернулись к английскому, но и тут ребе периодически сбивался.

— Таки шо ви имеете мне предложить? — осведомился он.

— Должность преподавателя древнего иврита, — ответил Том, — профессорское звание и соответствующее жалование. Всё остальное подлежит обсуждению.

— Цукер зис, — хмыкнул Шнеерсон. — Дайте мне возможность учить Каббале желающих — и я целиком ваш.

— Не думаю, что таковых найдётся много, — заметил Том, — но факультатив по каббалистике лишним не будет. Это всё? Вы не стесняйтесь, высказывайте пожелания…

— Как только мине чего захочется, я вас не оставлю прозябать в неведении, — ребе ухмыльнулся, совершенно дамблдоровским жестом огладив бороду. — Но пока что это всё. Ви куда-нибудь торопитесь, друг мой, или мы таки можем ещё поболтать за жизнь?

Почему бы и нет? Том, во всяком случае, проблем не видел, и не только он один, судя по тому, что этого типа вообще пригласили — а ведь он был тем ещё типом, если верить только официальной биографии…

— Почему бы и нет? — повторил он вслух. — Уверен, вы можете поведать немало интересного, да и мне есть, что рассказать…

Общих тем для разговора нашлось немало, чему изрядно поспособствовал графин ледяной водки. Не чайник спирта, конечно, но хватило и этого, поскольку Том позволил себе расслабиться… А ребе и не собирался напрягаться, так что беседа потихоньку перешла в исполнение дуэтом русских каторжных песен. Вероятно, это было весьма сюрреалистическое зрелище — английский офицер и раввин, на пару распевающие «С одесского кичмана»… но оценить эту картину, к счастью, было некому…

Время от времени отпустить тормоза Том считал необходимым — иначе на службе можно было рехнуться. Или сорваться в настоящий запой, что ничуть не лучше. Сейчас был вполне подходящий момент — и Том им воспользовался. Тем не менее, разошлись преподаватели почти трезвыми и гораздо лучше знакомыми…

— Тебе письмо из МКМ, -сообщила Глинда, открыв дверь.

— Шутишь?

— Какие уж тут шутки, — Глинда протянула свиток, — интересно, что там?..

Том сломал печать, прочитал довольно короткое послание и хмыкнул.

— Насчёт Турнира трёх волшебников, — сообщил он. — На ближайшей сессии объявят о возрождении турнира, примут наши правила и назначат даты. А это уже серьёзно, тут придётся работать, несмотря на все ремонты… Не сказал бы я, что так уж сильно рад, но, по крайней мере, дело сдвинулось. Интересно, Дамблдор тоже такую фигню получил?

И Том почесал в затылке, пытаясь сообразить, как втиснуть все его должности и обязанности в реальность, и при этом не свалиться в бессмыслицу.

Получалось так себе, но SAS же спецы по невозможному…

— Надеюсь, твоё участие во всём этом будет чисто символическим, — вздохнула Глинда, — а то очень уж много дел получается.

— Я тоже на это надеюсь, хотя, скорее всего, зря, — вздохнул Том. — Найдут, чем загрузить, уж в этом можешь не сомневаться… Впрочем, я ведь могу совершенно официально послать их к Мордреду!

Допуск высшего уровня секретности, пусть и ограниченный, создавал некоторые неудобства, обычно незаметные — например, Том не мог участвовать во многих международных мероприятиях. Он, в общем-то, и не собирался — но у него был отличный предлог не влезать во всё это дело слишком глубоко. Даже если и было можно — выяснять это будут так долго, что дело потеряет всякий смысл…

Всё это он и изложил Глинде. Та выслушала и заметила:

— Вот поэтому и говорят, что от ответственности освобождает знание закона…

Дни до сессии Международной Конфедерации Магов пролетели незаметно. Дел хватало, и Том почти выкинул её из головы… Но только почти. И просмотреть документы и справочники не поленился, так что представлял, чего ожидать. В общих чертах, по крайней мере — какого-то стабильного регламента у выездных заседаний просто не было. Что ж, тем лучше…

Задержавшись на секунду и поправив берет, Том шагнул в камин и вышел в атриуме Министерства.

— О, вы уже здесь, Альбус?

— Точность — вежливость не только королей, — ухмыльнулся в бороду Дамблдор. — Да и вы, я вижу, не хотите опаздывать…

— Быстро, тихо, вовремя, — процитировал Том девиз одной американской компании. — Что ж, полагаю, уже пора…

Белый Зал, предназначавшийся изначально для выступлений короля перед Визенгамотом, использовался редко. Был он достаточно большим и достаточно торжественным, поэтому Конфедерация собралась именно там. Том неторопливо поднялся на трибуну, бегло оглядел зал и заговорил:

— Дамы и господа, от имени Соединённого Королевства имею честь представить вам окончательный проект возрождения Турнира трёх волшебников, доработанный с учётом всех возникших замечаний. Прошу всех ознакомиться, после чего задавать вопросы и высказывать мнение.

На некоторое время в зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаги. Затем представитель Японии поднял палочку, и Том кивнул:

— Прошу вас, господин Сугимото.

-Простите, но мне не ясен вот этот пункт: «В случае, если избранный чемпион будет признан неспособным участвовать в Турнире, он может выставить замену — волшебника, равного ему по способностям, который вызвался добровольно и который разделяет победу и поражение с чемпионом». Напоминает узаконенное уклонение…

— Представьте, господин Сугимото, что уже избранный участник получил травму или заболел, — ответил Дамблдор. — Что делать в таком случае? Вновь разжигать Кубок Огня и избирать нового чемпиона? Это почти невозможно. А поскольку магический контракт — это магический контракт, приходится идти на такую замену… К счастью, это не потребовало больших усилий — судя по всему, такая возможность была заложена изначально.

— Вполне вписывается в средневековые обычаи, — добавил Том. — Так что более, чем вероятно. Надеюсь, мы рассеяли ваши сомнения?

— Благодарю за пояснения, — японец сел.

— Дамы и господа, есть ли ещё вопросы или замечания?

— Предполагается, что зажигать Кубок Огня должен чемпион предыдущего турнира, — поднялся представитель СССР, — но кто зажжёт его в первый раз? Будет ли это представитель МКМ, директор одной из школ, или же это будет человек, непосредственно не связанный с Турниром?

— Ответа на этот вопрос у нас пока что нет, — признал Дамблдор. — Однако это, несомненно, должен быть хорошо известный и уважаемый волшебник, желательно, не связанный с политикой. Конечно, мы имеем представление, к кому можно будет обратиться — но до начала Турнира всё может неоднократно измениться, поэтому я пока воздержусь от комментариев.

Более вопросов ни у кого не нашлось, замечаний тоже не возникло, и выездная сессия Международной Конфедерации магов постановила принять предложения Великобритании и провести первый Турнир в пятьдесят третьем году — единогласно.

Неожиданно короткое заседание позволило Тому не торопясь прогуляться по Лондону, поискать книги, посмотреть, что творится в городе, возможно, зайти к кому-нибудь из знакомых…

Впрочем, как раз с последним вариантов не было — Элджернон Нотт-старший перехватил Тома у самого лифта и пригласил к себе, хотя предложение прогуляться принял.

— Итак, Элджернон, — Том щёлкнул зажигалкой, прикуривая, — полагаю, дело не в том, что вы соскучились по моему обществу…

— Не только в этом, — поправил Нотт. — Вашему обществу я рад всегда… Но сейчас, вы правы, у меня к вам дело. Довольно необычное дело, но проблема в том, что для меня это всё — буквально иной мир, а вот вы…

— И в чём же состоит ваша проблема?

— В жемчужине моей библиотеки — одной из двух книг Аполлония Тианского. К стыду своему, читал я её давно и не слишком внимательно… А теперь, перечитав, обнаружил там совершенно непонятные мне места, а вы всё же знаток доантичной истории…

— Любитель, нахватавшийся по верхам, — отмахнулся Том. — Но кое-что знаю и, возможно, смогу помочь.

Библиотека Ноттов была не столь обширна, как, скажем, у Блэков, но вот по части редкостей могла с ней поспорить — причём большая часть этих редкостей к Тёмным Искусствам не относилась и даже магическими эти книги иной раз были весьма условно. Том точно знал, что Элджернон ещё перед войной подарил Британскому Музею несколько египетских папирусов с заклинаниями — всё равно использовать их было невозможно, поскольку они были частью какого-то ритуала. Аполлоний Тианский, равно известный и магам, и маглам, на этом фоне чем-то уникальным не был, и потому Том особенно заинтересовался — насколько он знал, все труды Аполлония были вполне в русле его эпохи…

— Вот, — Элджернон раскатал свиток, придавил его пресс-папье и ткнул пальцем в нужную строку. — Не знаю, что это, но, клянусь, это точно не греческий!

— Хм… — Том склонился над папирусом. — И начертай знаки, взывая к богиням… Вот тут вы не вполне правы, Элджернон — часть записи всё-таки на греческом. Вот эти два слова — это позднее критское письмо, так называемое письмо Б. И читаются они… А-та-на и ке-ке-та.

— Звучит как-то бессмысленно, — вздохнул Нотт, — хотя…

— Слышится что-то знакомое? — Том хмыкнул. — Первое слово — Атана, Афина, а вот второе я не встречал, но почти уверен, что это Геката. Странноватое сочетание, но дальше идёт что-то уж совсем странное. Вот эти рисунки очень похожи на символы с Фестского диска — слышали о таком?

— Краем уха, — Нотт прикрыл глаза. — Кажется, его нашли на Крите лет сорок назад, но так и не смогли понять, что же на нём написано…

— В общем, да, — кивнул Том. — Непонятно даже, написано ли там вообще что-нибудь… С равным успехом это могут быть и имена богинь, и какое-то заклинание или молитва — словом, всё, что угодно. Всё, что могу я — дать вам адреса более компетентных людей в надежде, что кто-то из них сможет вам помочь.

Перелистав записную книжку, Том продиктовал несколько адресов, в том числе и Вентриса, который, не будучи лингвистом, подобрался ближе всех к расшифровке критского письма.

— Не знаю, помогут ли они вам, — сказал он, — но написать рекомендую. Особенно Вентрису — он совсем недавно пришёл к выводу, что позднее критское письмо читалось на архаичном греческом… А мы сами только что убедились, что это работает.

— Да уж… Кстати, Том, если не секрет — зачем оно вам?

— Не секрет — всё началось с одного расследования, которое всё ещё идёт… И кстати, вы, возможно, сможете в нём помочь. Так вот, сперва единственная зацепка, которая в этом деле нашлась, вела к минойцам, и я принялся копать… А потом заинтересовался и стал раскапывать просто из интереса. Всегда старался расширять кругозор, знаете ли…

— Отличный подход! — заявил Нотт. — Что ж, если вам понадобится помощь — я к вашим услугам… А пока не соблаговолите ли пропустить рюмочку отменного хереса?

Разве солдат откажется от дармовой выпивки?.. Том не отказался — и за рюмкой хереса изложил проблему.

— Загрей… — протянул Нотт. — Нет, это не Загрей. Это Пан, рогатый владыка лесов… Хотя, возможно, для тех, кто это создавал, они были одним.

— И тогда все остальные…

— Да, Том, — кивнул Нотт. — Они хотели призвать Дикую Охоту, не зная, что она уже здесь… И она их уничтожила. Да, Том — это вы и ваши люди были в тот раз Дикой Охотой, пусть и не подозревая об этом. И не имеет никакого значения, ради чего они хотели её призвать — результат не изменился бы в любом случае.

— И вы уверены в этом? — Том покачал головой — уж очень странно всё это звучало.

— Я знаю, — вздохнул Нотт. — Я многое знаю, и могу почти всё рассказать, если понадобится — но только если мне зададут вопрос, и я не могу рассказать, как и от кого я это всё узнал. Обязательства крепче Непреложного обета… И дурацкое желание оставить за собой последнее слово — действительно последнее, парфянская стрела из-за Черты. Так уж вышло… И теперь я знаю то, что знаю — и что предпочёл бы не знать. Встреча с другими мирами — незабываемый, знаете ли, опыт, тем более — такая…

Нотт замолчал, глядя в камин — вот только видел он явно не пламя.

— Знаете, Том, — сказал он, наконец, — мы никогда не узнаем, чего хотели оборотни. И это к лучшему — есть силы, что не стоит беспокоить, и лучше бы вообще забыть о них… Смириться, как мы смиряемся с бурей.

— Или противостоим, — хмыкнул Том. — Знаете, Элджернон, совсем не просто так говорят: знание — сила. Мы знаем природу урагана — и можем защититься от него. И если мы узнаем природу этой силы…

— Что ж, достойная цель, — Элджернон Нотт усмехнулся и поднял стакан. — За дерзость и достоинство, друг мой!