Серый Страж из Долов (джен)

К вечеру группа так и не достигла Сулкерова перевала, и было решено разбить лагерь у реки. Путь был не самым близким — занял он два часа ходьбы. Два часа, по словам Зеврана, могли бы стать для Стэна фатальными. Разумеется, если бы не вручённое им противоядие от отравы, нанесённой на лезвия клинков Воронов. Рана Стэна поистине воспалялась довольно быстро. Но, по словам Морриган, эльф лишь набивал себе цену. Было ли это так, не знал никто. Кроме самого Зеврана.

Выбрав место, поставили палатки. Алистер набрал из реки воду и вскипятив, разлил её по бурдюкам. Лина долго принюхивалась к речной воде, в итоге решила, что будет пить её лишь в крайнем случае.

С ужином проблем не было. Еды из замка эрла было собрано на двое суток с лишним, и собиралась пища не только открыто, но и втихаря. Воровала Лина в основном печенье и карамель. Печенье Стэну тоже приглянулось, но подавать виду тот не стал. Однако, если Лина насытилась одними сладостями, то остальным членам отряда нужен был полноценный ужин. Зевран на ужин не надеялся, а Морриган с ними трапезу делить не собиралась — свой лагерь, свой ужин.

Готовить вызвалась Лина. По большей части её рвению способствовало появление убийцы и отравителя, а она полностью доверяла только своей внимательности и зорким глазам Морриган. Но предложить ведьме заняться готовкой она не решилась.

Лина подходила к готовке крайне ответственно: бледная поганка, лягушачья лапка, корень мандрагоры, пара глаз змеи… Если наблюдать за выражением лица долийки, то именно таковым мог показаться рецепт супа с ветчиной. Но Лина наоборот пыталась приготовить не отраву, как это получалось обычно. Во время процесса эльфийка даже подумала, что результат от её супа и от яда Ворона будет схож. Однако никто не умер.

После сытного и вполне себе неплохого ужина все члены отряда разошлись по углам, занявшись своими делами. Сама Лина устроилась у своей палатки и принялась соскребать позолоту с краги.

Битва с Воронами, вопреки её опасениям, прошла вполне удачно. Но в иной раз бунт Стэна мог бы приблизить не только его смерть. Лина помнила истории хагрена Пайвела: «Всё начинается с малого». И это «малое» сегодня успело проявить себя. Чтобы предотвратить восстания кунари в будущем, следовало наладить с ним контакт. Лина вспомнила их первую и самую длинную беседу из всех, он тогда сказал: «Я кунари. Я дал слово тебе помогать. Мы из тех, кто не даёт пустых обещаний». Лина недовольно фыркнула, сочтя слова Стэна ложью. Ей казалось, что к нему подход будет найти сложнее всего.

Лина посмотрела в сторону палатки Алистера и снова фыркнула. Страж уже отправился на боковую.

После Редклифа он начал раздражать её не только характером, но и запахом. В замке она узнала, что Алистер очень любит сыр. Лина тогда ещё нормально ходить не могла, и очень просила не приносить сыр в комнату. Алистер обещал этого не делать, но через пару дней обещание забывалось, и запах сыра пропитал даже накидку. Таким образом Алистер получил прозвище: Сырный шемлен, и слово «Сыр» заменяло имя. Алистер поначалу смеялся, воспринимая её слова как шутку, так бы и продолжалось, не реши она прибавлять «бастард». И они с Алистером ругались, их ненависть переходила на новый уровень. Хотя казалось — куда уж дальше? Но каждый вечер оказывалось, что у этого «дальше» нет предела. Не проживай в той же комнате Лелиана, Стражи давно поубивали бы друг друга.

За день до отъезда Алистер и Лина договорились пойти на мир, и хотя бы делать вид, что всё в порядке. «Не выносить сор из избы», — сказал Алистер. «Значит, тебя надо оставить дома», — ответила ему Лина.

Так или иначе, в общении с ним тоже следовало сгладить углы, какое бы раздражение он ни вызывал. Но… может быть, когда-нибудь в следующей жизни. Он сочетал в себе всё то, что она терпеть не могла, и она не знала, сколько ещё сможет пройти с ним. Эльфийка по-прежнему не исключала вероятность своего побега. Выругавшись, она принялась скоблить ножом с удвоенной силой.

В случае побега она потеряла бы её. Лина кинула взгляд в сторону маленького лагеря Морриган и залилась краской. В отличие от Алистера, ведьма сочетала в себе всё то, что ей нравилось. Ухмылка, взгляд, умение ответить и постоять за себя не нытьём, а дерзостью. Знание значения слова логика, умеренная жестокость, холодная красота. Лине нравилось говорить с ней, слушать язвительные шутки и просто смотреть на неё.

Морриган напоминала ей кошку, дикую, независимую, что гуляет сама по себе. Прежде Лина видела не так много кошек, но знакомство с одной из них ей запомнилось навсегда. Грациозный зверь забрёл в лагерь непонятно откуда. Кошка приходила и уходила когда ей вздумается, и Лина стала её подкармливать. Та долгое время не подпускала к себе, но спустя полгода начала даваться гладиться. В одно утро Лина проснулась, ощутив, как руки коснулось что-то влажное, холодное и одновременно мягкое. Лина не боялась мышей, но её отнюдь не порадовал подарок в виде мёртвого грызуна. «Теперь она тебя кормит» — сказала тогда Марен.

Эльфийка усмехнулась. Сейчас это была приятная ностальгия, но в то утро ей было не до смеха. Немного подумав, она попыталась представить, чем бы её подкармливала Морриган, и нафантазировала мёртвую лягушку в палатке. Несмотря на хорошие отношения, любовь взаимной не была.

Махариэль перевела своё внимание на Зеврана. Клинки эльфу она так и не вернула. Решила дождаться, пока сам не попросит. А до тех пор притвориться, что вовсе забыла о них. Ей по-садистски нравилось наблюдать за волнениями антиванца. Отчасти это была месть за раздражение от его вульгарности. Она спрятала их надёжно — в спальник. То была своеобразная ловушка: если меч и кинжал Воронов у него обнаружатся, значит, он зачем-то залезал к ней в палатку. А это может быть первым признаком предательства. Но пока антиванец продолжал плыть по течению, и был довольно дружелюбен.

Лина устало вздохнула, видя отсутствие результата своих стараний. Само снаряжение состояло из двух частей: перчатки из мягчайшей кожи и кожаные краги по локоть. Они стали поистине замечательной находкой: застегивались тремя ремнями и имели шнуровку, позволяющую подстроить их под себя. Но блестящие клёпки и позолота узора неимоверно раздражали. Были ещё кожаные наплечник и нагрудник, снятые с всё той же лучницы, но нагрудник для худощавой эльфийки был сильно велик, а с наплечником ещё предстояло повозиться.

Лина снова вспомнила, что на её лице изображены письмена Джун, покровителя ремёсел, и помолилась ему, прежде чем присмотреться получше. Результата никакого. Даже царапин нет.

— Да какого Фен`Харелова хрена! — не сдержавшись, выкрикнула Лина.

В ответ на завывания проснувшийся Алистер выглянул из палатки. Страж увидел, как долийка множество раз яростно втыкала нож в землю. По-прежнему находясь с ней в ссоре, он предпочёл не знать, чьё тело она представляла. Но Лина даже не задумывалась об этом, она просто пыталась хоть как-то избавиться от гнева, чтобы ни на ком не сорваться. Девушка и без того в последнее время чувствовала себя ёжиком, чуть что выпускающим иголки. Счёт до десяти больше не помогал. С Алистером она решила при всех не ругаться, да и в этот раз он тут был ни при чём. Душу изливать она была готова разве что Псу. Плакать — ну уж нет. Всё, что у неё осталось — ругань. Но и вечно выплескивать свой гнев бранью тоже нельзя. Надо было найти способ отвлечься. Чтобы успокоиться, Лина решила прогуляться до реки. К тому же следовало найти крагу.

Вытерев лезвие ножа о траву, эльфийка поднялась на ноги, и вновь Стэн застал её врасплох.

— Мор… Как ты с ним покончишь? — спросил он.

Лина затаила дыхание. Ей внезапно захотелось спрятаться в палатке. Девушка медленно поворачивалась к кунари лицом, попутно решая, как лучше ответить. Она ещё не определилась, как следует вести себя со Стэном, поэтому решила свести разговор к шутке.

— Я думала просто взять и попросить порождений тьмы уйти, — Лина нервно улыбнулась, видя, что шутка не была оценена по достоинству.

— Если ты надеешься поразить архидемона остроумием, то вынь его сперва из ножен. Ты говоришь, ты Серый Страж. Я слышал истории об этом ордене.

«Пользуясь мечом, я скорее с собой покончу, чем с архидемоном», — подумала Лина.

— А что ты слышал?

— Стражи — великие тактики и несравненные воины. Вот что мы слышали, — сощурившись, могучий кунари вновь окинул хрупкого Стража критичным взглядом. — Пока что я совсем не впечатлён.

Лина покосилась на палатку Алистера. Внешне шемлен выглядел более внушительно, но под первое определение, по её мнению, всё же подходил плохо. Она же сама себя членом ордена вовсе не считала. Однако признаваться в этом Стэну — гиблое дело.

— Моя задача не в том, чтобы впечатлять тебя, — угрюмо пробормотала Лина.

— Догадываюсь. Осталось выяснить, в чём твоя задача.

Лина задумчиво хмыкнула, когда Стэн, как ей показалось, удовлетворившись ответом, решил удалиться. Он вернулся к костру и сел рядом с Псом. Казалось, её питомец был единственным, с кем кунари мог сладить. После битвы за Редклиф Стэн начал нормально питаться и восстановил режим сна. Но в эту ночь снова вёл дежурство.

Беседы с кунари, по большей части, вызывали у девушки ступор из-за своей внезапности. Она не понимала, как столь высокое существо может ходить бесшумно. Представив Стэна подглядывающим, она поёжилась и направилась в сторону зарослей, в которые зашвырнула крагу. Чтобы её найти, ей пришлось изрядно попотеть, но за время поисков она вспомнила фразу: «Я умею очень много всего, от убийственных приёмов до завивки волос». Антиванец, носящий подобную броню, должен был знать, как избавиться от вычурных цветов. Решительно кивнув, Лина прямиком направилась к нему.

Зевран тем временем абсолютно не знал, чем себя занять. Палатку из палок и двух одеял он соорудил недалеко от места почивания командира. Спать в ней было невозможно, поэтому он просто скучающе смотрел в небо, заложив руки за голову.

Краем глаза заметив, как новоявленный командир приближается быстрым шагом, он оживился и, сев на месте, приветливо заулыбался. Эльфийка остановилась, внимательно осмотрела его и, удовлетворённо кивнув, села напротив.

— Эм-м-м, здравствуй, — неуверенно начала Лина. Ей было немного совестно за свою проказу с оружием, но она решила, что на попятную идти не будет. Да и вероятность того, что эльф что-то скрывает, имелась, но на вид, его руки были чисты. Да и что в таком доспехе можно спрятать? Лина мотнула головой, сделав вывод, что ничего Зевран при себе не держит, и закусила губу, вспомнив о своих мыслях касательно эльфа, а точнее, о его внешности. — Зевран, у меня есть вопрос, только ответь на него честно.

— О, — эльф заулыбался пуще прежнего, — валяй.

— Ты эльф? — Зевран изогнул левую бровь, явно не ожидая ничего подобного. Лина шлёпнула себя ладонью по лицу. — Я… не это имела в виду. Просто я никогда не видела столь странных эльфов. Эта кожа, губы, — девушка показала на свои губы, нос и челюсть, называя их в той же очередности. — Просто всё это выглядит как-то не по-эльфийски. Или же… это в твоей Антиве такие эльфы?

— С каждым эльфом Антивы я не знаком, но есть разные, — Зевран принялся разглядывать долийку, ища зацепку для остроумного ответа.

— Забудь, глупость сказала… — Лина махнула рукой и снова шлёпнула себя по лбу. Лишь произнеся вопрос вслух, она вспомнила, что за пределами своего клана эльфов не видела. — Но в тебе всё равно много от шемов, наверное, потому, что ты жил с ними.

В ответ Зевран беззаботно пожал плечами.

— Позволь тоже задать вопрос.

Лина кивнула в знак согласия.

— У всех долийцев такие острые зубы? Я мало имел дел с долийцами, но у тех, кого помню, не было таких.

Лина поникла. В клане ей лишь пару раз приходилось слышать о своём дефекте. Её острые, длинные клыки мало кого волновали, по крайней мере, вслух и так прямо о них никто не говорил. Лина быстро собралась, переходя в режим обороны: сложила руки под грудью, гордо вскинула подбородок.

— Меня устраивают мои зубы, понял?!

— Абсолютно согласен, — улыбнулся Зевран, — замечательные зубы.

Лина опешила. Безоговорочного согласия она точно не ожидала. Даже Тамлен предпочитал соскальзывать с темы её комплексов, а этот… «Пф! Подлиза» — фыркнула Лина. В искренность Зеврана она не верила, и, чтобы избежать возможного конфликта решила спросить о том, что из слов наёмника вызвало у неё любопытство.

— Когда именно ты имел дела с долийцами?

— Когда сбегал из борделя в один из кланов, прибывших в Антиву. — Видя замешательство эльфийки, Зевран продолжил: — Моя мать была из долийских эльфов. Всегда восхищался её долийским происхождением, думал, получится жить по вашим обычаям, но вскоре вернулся в бордель. Дом, милый дом.

— Почему она ушла из клана?

— Если верить тому, что мне говорили, она встретила эльфа-дровосека и ушла вместе с ним в город, навсегда покинув свой клан, — Зевран равнодушно пожал плечами. — Он, конечно же, вскоре помер от какой-то дряни, а мать пошла торговать собой, чтобы оплатить его долги.

Лина замерла. В голове вновь пронеслись слова Ашалле, сказанные слишком поздно, чтобы она могла их принять. А он… говорит об этом так просто.

— Но это же… ужасно! Почему она не вернулась в клан? Её бы приняли!

— Может, её клан к тому времени покинул Антиву, а может из-за гордости. — Зевран снова пожал плечами. — Обычная история, точно такая же, как и у других эльфиских детей, росших при борделе. К тому же, я вовсе и не знал матери, она умерла, рожая меня, — он криво усмехнулся. — Можно сказать, моя первая жертва.

Девушка молча слушала рассказ убийцы, поражаясь той легкости, с которой он всё это говорил. Как будто это было самой обычной вещью. Он рассказал, что отцом мог быть вовсе и не дровосек, и никто из детей эльфов, живущих при борделе, не знал своих отцов. Это было обычным делом. Он с полуулыбкой на губах вспоминал, что жизнь при борделе была весьма неплоха, разве что поколачивали иной раз, а потом его продали Воронам за три золотых. Слишком просто, будто не понимая общего ужаса ситуации.

— Ты это так говоришь, что… — Лина покачала головой. — Мне жаль, что у тебя всё так сложилось, и не знаю, нужно ли тебе это, но… Зевран, я… сочувствую. Искренне.

— В одной женщине — и сострадание, и красота! Восхитительно, правда, — с легкой насмешкой в голосе сказал он. — Я это ценю, но говорить об этом было не обязательно, правда. К тому же, всё могло сложиться куда хуже. Может, рассказать тебе, что сталось с теми мальчишками из борделя, за которых Вороны не захотели щедро платить? Как бы там ни было, можно сказать, мне повезло. Да и твоя жизнь, уверен, была не слишком идиллической.

Зевран не заметил, что долийка перестала его слушать с момента, когда он проронил слово о её внешности. Очевидным это стало только тогда, когда она начала подниматься на ноги. Лина решила, что будет лучше удалиться, пока она не надавала эльфу крагой по лицу.