Серый Страж из Долов (джен)

Её разбудило… что-то. За окном виднелось серое унылое утро, вдалеке беспрерывно крутились лопасти мельницы, и этот звук, вопреки всем опасениям, уже успел стать для неё чем-то вроде колыбельной.

Лина повернула голову туда, где была импровизированная постель Зеврана, и невольно вздрогнула: положив руки под голову, он смотрел на неё в упор, и, похоже, именно это и стало причиной её пробуждения.

— Ты чего не спишь? — натянув одеяло до подбородка, спросила она.

— Да вот, любуюсь. — Зевран потянулся, не сводя с неё взгляда. — Во сне, когда не проклинаешь всех вокруг и не разбрасываешься долийскими ругательствами, ты выглядишь очень умиротворённой.

«И уязвимой, не так ли?» Этот вопрос так и остался не заданным, потому что Лина вдруг поняла, что этой ночью она спала. Не блуждала среди порождений тьмы, не слышала оглушающий, сводящий с ума рёв дракона, и не стремилась навстречу беспрерывному потоку серых теней, а именно спала — спокойно и без кошмаров. Это было приятное, давно забытое ощущение, и она впервые за долгое время чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. Лина надеялась, что отсутствие кошмаров никак не связано с присутствием Зеврана.

Вчера она долго не могла уснуть. Вероятнее всего, от непривычки, что соседом её был малознакомый мужчина. А ещё её снова посетило чувство вины. В комнате была только одна кровать, поэтому Зеврану пришлось довольствоваться полом: они настелили одеял, чтобы было мягче и теплее. Но всё равно Лина не могла отделаться от мысли, что из-за неё он не может воспользоваться возможностью провести несколько ночей с комфортом.

— Раз уж мы оба не спим, — Лина откинула одеяло и спустила ноги на пол, — хочу проверить одно из твоих умений.

— Вот видишь? Я знал, что пригожусь тебе! — обрадовался Зевран, но при виде того, как она принялась натягивать сапоги, его радость немного поутихла. — Я так понимаю, моё умение греть ложе тебя не интересует? — спросил он с наигранным разочарованием.

— Правильно понимаешь, — ровно отозвалась Лина. Этой ночью она спала в одежде — в присутствии Зеврана не рискнула раздеваться. — Ты говорил, что умеешь волосы завивать. Так вот, мои завиваются сами, зато в заплетании кос ты мне помочь можешь. Рискнёшь?

Она собиралась обсудить с ним недалёкое будущее, и не хотела, чтобы он сбежал, почувствовав, что дело пахнет палёной волчьей шерстью. Зевран, если и удивился, никак этого не показал.

— Я давно этим не занимался, но, думаю, справлюсь.

— Как долийка, допуская к своим волосам, я оказываю тебе доверие. Это ведь довольно личный процесс… — начала придумывать Лина. Пока Зевран обдумывал сказанное, она непринуждённо добавила: — Даже то, что мы спим вместе, не такое личное.

— Должен заметить, что с тобой спит Пёс, а я сплю на полу, — без обиды в голосе уточнил Зевран.

— Если хочешь, можем поменяться, — серьёзно произнесла Лина, доставая из вещевого мешка костяной гребень работы мастера Айлена. Каждый раз, когда она брала его в руки, сердце наполнялось тоской по дому, по женщине, что была ей матерью. Наверное, именно поэтому она редко расчёсывала и переплетала волосы.

— Нет-нет, я не жалуюсь, просто делаю поправку — похоже, мы придаём разное значение словам «спим вместе», — принимая из её рук гребень, ответил Зевран. Он, словно истинный ценитель прекрасного, покрутил его в руках, рассматривая со всех сторон.

— Я прошу, чтобы ты верил мне, что я не желаю тебе зла.

— Я верю тебе, — ответил Зевран, не отрываясь от изучения гребня, который ему явно понравился, и это вызвало у Лины странную приязнь.

— Тогда ответь мне честно — кто я для тебя? — спросила она, внимательно вглядываясь в его реакцию.

— Что я должен ответить, чтобы ты пустила меня к себе в постель? — не поведя и бровью, задал он ответный вопрос.

— Ты таких слов точно не знаешь, — съязвила Лина.

— Но я хорошо учусь.

Зевран поставил посреди комнаты табурет, и сделал приглашающий жест рукой. Когда она села, пропустил прядь её волос между пальцев, оценивая предстоящую работу, и даже поднёс к носу, вдыхая запах — Лина накрыла рукой запястье и постаралась расслабиться; затем провёл по волосам гребнем — после сна они были спутанные, но он действовал осторожно, придерживая их рукой. Его бережное к ней отношение почему-то начинало действовать на нервы.

— Давай серьёзней, — раздражённо произнесла Лина и повторила: — Кто я для тебя?

Зевран ответил не сразу, и она предположила, что искренности сейчас не дождётся — для честного ответа не нужно время, оно нужно для того, чтобы придумать его. Тем более, что он не ожидал подобного разговора, Лина застала его врасплох.

— Я считаю тебя своим другом, — наконец, нарушил тишину он.

— Правда, что ли? А я-то думала, что я — живой щит от Воронов. Может, я не особо умная, но я не наивная, Зевран.

— Одно другому не мешает.

— Я задаю этот вопрос не для того, чтобы подловить, а чтобы дать выбор. Когда я уйду, я не смогу тебя защитить. Поэтому, если тебе нужен защитник, оставайся с Алистером. Я не обижусь, и одна не пропаду. Я умею выживать. К тому же, смерти я не боюсь.

— А куда ты денешь Пса?

Мабари, поняв, что говорят о нём, вскинул уши, не поднимая головы. Лина и сама задавалась этим вопросом. Она не хотела подвергать его риску, сопряжённому с выбранным ею путём. Но она помнила то, что сказал Алистер, когда Пёс нагнал их по пути в Лотеринг. «Думаю, он искал тебя. Он… выбрал тебя». Мабари отличались своей верностью, и с её стороны было бы настоящим предательством оставить его. Конечно, она могла бы поручить заботиться о нём Алистеру или Лелиане. Но среди тех, кого она встретила после того, как ушла с Дунканом, Пёс оказался единственным, кому она безоговорочно доверяла свою жизнь.

— Возьму с собой, — наконец дала она ответ скорее себе самой, чем Зеврану. — На раздумья даю тебе два дня.

— Почему такой срок?

— Терпением я не отличаюсь, но считаю, что время тебе дать надо. Я уйду, когда Кайтлин дошьёт мне одежду. Сегодня узнаю, когда она закончит. А пока буду припасать остальное, и мне заранее нужно знать, на что рассчитывать.

— Мне не нужны два дня. Ты сохранила мне жизнь, а не Алистер, mia cara, — возвращая ей гребень, напомнил Зевран, как будто о таком можно было забыть. — К тому же, он мне доверяет так же сильно, как ты любишь его. Если не убьёт в отместку за покушение, то прогонит, что, по сути, одно и то же.

— Значит, ты со мной? — спросила Лина, надеясь, что он не распознает в её голосе надежду.

— Ну разумеется, моя дорогая. Раз мне всё равно суждено погибнуть, лучше делать это в приятной компании.

Лина сдержала вздох облегчения. Она была рада, что Зевран не видит её лицо. Ещё месяц назад она бы и помыслить не могла, что ей будет нравиться перспектива путешествия в компании шемлена. Но она привыкла к Зеврану. Привыкла к его шуткам и намёкам, которые смущали её и заставляли краснеть. И привыкла к мелодичным, незнакомым словам, которыми он её называл. Mia cara. Он так и не сказал, что это значит, но Лина догадывалась. И, как не стыдно было признавать, с ним было почти так же легко, как и с Тамленом. От этой мысли она ощутила болезненный укол вины.

— Значит, ты собралась рассказать всем тайны Стражей? — словно почувствовав перемену в её настроении, перевёл тему Зевран, и начал заплетать первую косу. — Звучит угрожающе.

— Да, и Алистер будет этому не рад. Поэтому мне нужна твоя помощь. Он может помешать мне.

— Ты хочешь, чтобы я его связал и запер в сундуке?

— А ты сможешь? — усмехнулась Лина.

— Для тебя — что угодно.

Она несколько мгновений обдумывала его предложение, затем покачала головой.

— Нет. Я хочу видеть его лицо и реакцию. А если полезет на меня с мечом, можешь пырнуть его.

— А он полезет?

Лине и самой хотелось это знать. Она считала Алистера бесхребетным, не способным на решительные действия. Мог ли он попытаться убить её, чтобы защитить тайны, которые века хранились Орденом способами, о которых Лина могла только догадываться? Пожалуй, да.

— Я не знаю, чего от него ожидать. Просто будь готов.

— Ты меня заинтриговала.

— Чем это? — удивилась Лина.

— Тайнами, из-за которых Алистер может поднять на тебя руку.

— Наверное, будет лучше, если я расскажу тебе заранее. А то от этого твоя превосходная реакция может пострадать.

— Как пожелаешь.

Благодаря тому, что она рассказала о Посвящении Винн и Дайлену, сейчас было намного проще. Она не могла видеть реакцию Зеврана, но его движения не изменились — он всё так же перебирал её волосы, заплетая их. Наверное, в своей жизни он повидал немало разного дерьма, и её история его не впечатлила.

— Что ж, — заговорил он, когда Лина закончила, — это многое объясняет. Я рад, что ты выжила.

— Если бы не выжила, ты бы, скорее всего, сейчас продолжал выполнять приказы Воронов, либо был бы мёртв сам.

На этих словах его руки слегка вздрогнули, но он продолжил плести косы. Пока Лина насчитала семь штук. Зевран заплёл ещё одну, идущую вдоль виска, и принялся группировать их между собой, завершив своё творение пучком, и стянув его шнурком, взятым из ворота долийской рубахи. Закончив, он обошёл её, приглядываясь с видом знатока и, хмыкнув, выправил прядь у лица.

— Готово, — заключил он, отступив на несколько шагов.

Лина потрогала волосы на затылке, стараясь на ощупь определить, что ей с такими стараниями накрутили, но разобрать так и не смогла. Это отличалось от того, что вытворяла с её волосами Марен. Она поднялась на ноги, ложно беззаботно улыбнулась и спросила:

— Не помнишь, где тут зеркало?

Зевран молча протянул ей небольшое круглое зеркальце, и Лина, выставив его под таким углом, чтобы можно было хоть что-то увидеть, стала рассматривать. Затейливая причёска из множества переплетённых между собой кос открывала уши, а нижняя часть волос была скручена в аккуратный, но вместе с тем слегка небрежный пучок. «Словно мне на голову надели сетку, — мелькнула мысль. — Но сетку красивую, надо признать».

— Я хотела просить тебя ещё об одной услуге, — решившись, произнесла Лина. — Ты проколешь мне уши?

— Это… может быть больно, — предупредил эльф.

— Да неужели? — притворно удивилась Лина. — Брось, Зев, это твой шанс — сможешь отомстить мне за собственное поражение.

— Пожалуй, ты права, — задумчиво кивнул Зевран, — мне не стоит упускать такую возможность.

— Вот именно.

* * *

Уходя к Кайтлин, Лина взяла с собой некоторые вещи, так как девушка сразу предупредила, что у неё есть только серая и коричневая ткани. Она выбрала два самых простых платья, без вышивки и прочих украшательств, которые наиболее подходили для того, чтобы пустить в расход: одно — льняное тёмно-зелёное, со шнуровкой спереди и широкими рукавами, а второе светло-бордовое — основа его была из той же ткани, что и у первого, а вот рукава — из шёлка. Лина хотела их сразу отодрать, но, немного поразмышляв, решила, что даже столь тонкая ткань может на что-то сгодиться.

— Они такие красивые. Вам их не жалко? — ахнула Кайтлин, услышав её предложение разрезать платья.

— Жалко, — соврала Лина. — Но в пути и в сражениях платья — не самый подходящий вариант одежды. Если хочешь, у меня есть ещё, можешь забрать их себе в дополнение к оплате.

Ей не составило труда представить себе Кайтлин в одном из них, с красивой причёской и украшениями.

Девушка разгладила складки на мягкой ткани, затем с грустной улыбкой убрала руку и покачала головой.

— Мне всё равно некуда будет их надеть.

Кайтлин сняла мерки при помощи длинной верёвочки с узелками, которые располагались на одинаковом расстоянии друг от друга, поставила угольным бруском какие-то чёрточки на старом, исписанном листе бумаги. После чего усадила Лину за стол и, не слушая её возражения, поставила перед ней миску тыквенной каши, а сама села напротив, сразу же взявшись за работу. Она несколько мгновений медлила, не решаясь портить такую красоту, но затем всё же надрезала ножницами ровный, почти незаметный шов, и стала распарывать.

— Вы с Бевином хорошо живёте? — поинтересовалась Лина, помня о том, что они остались без родителей.

— Я думала устроиться служанкой в замок. После произошедшего там не хватает рабочих, — поделилась с ней Кайтлин.

«Что-то я этого не заметила, — зло подумала Лина. До того, как ушла в деревню, она то и дело натыкалась на слуг, выполняющих чёрную работу. Их было много, на одной только кухне трудились пять женщин. — Сколько же этим шемленам нужно слуг?»

— А главный конюх согласился взять Бевина в обучение. Его помощника убили мертвецы, — продолжила Кайтлин печально, но затем её губы тронула нежная улыбка: — Братишка любит лошадей, так что он просто счастлив от такого предложения.

Лина была рада за мальчика — если тому нравилось работать с лошадьми, то это был не самый худший вариант. Но вот идея Кайтлин… Перед мысленным взором эльфийки встали сгорбленные спины служанок, что драили полы, и раскрасневшиеся уставшие лица работниц кухни; а им на смену пришли другие образы — полная кухарка, в глазах которой ничего человеческого не осталось, вытекающие из черепа мозги, перепуганная до смерти Валена.

— А ты? — тряхнула головой Лина, прогоняя эти воспоминания. — Ты счастлива?

— Мне не на что жаловаться, — смутилась девушка. — Мы живы и целы, и всё это благодаря вам.

Лина отвернулась. Она считала, что Кайтлин заслуживает большего, чем выносить за высокопоставленными шемленами ночные горшки и стирать чужие вещи за гроши. И злилась оттого, что никак не может ей помочь. Она достала из сумки два золотых и протянула их девушке.

— Вот, я решила половину заплатить тебе сейчас.

Глаза Кайтлин округлились, и она отмахнулась.

— Я не возьму, здесь слишком много. Мы договаривались на другую сумму, и я не могу принять от вас сверх указанной.

— Бери, — настойчиво произнесла Лина, затем сама вложила монеты в руку Кайтлин. — Ты второй день кормишь меня, а я даже не поблагодарила.

«И твоё гостеприимство разительно отличается от «гостеприимства» банна», — добавила она мысленно.

Во время трапезы она наблюдала за её работой, как она с явным сожалением распарывает платья по швам на большие лоскуты. Они договорились на штаны и две длинные рубахи — простую и тёплую. Кайтлин пообещала управиться за четыре дня, и Лина надеялась, что этого будет достаточно, чтобы успеть долечиться.

— Когда мне зайти в следующий раз? — встав из-за стола, спросила она.

— Я пришлю Бевина, или сама загляну к вам.

— Хорошо. Я постараюсь не уходить далеко от дома.

Лина оставила девушку, чтобы не отвлекать её.

* * *

Когда Лина вернулась домой, то не обнаружила там Зеврана.

«Нагуляется и вернётся, — рассудила она. — Имеет право на свободное время». А пока у неё и так хватало неотложных дел, которые нужно было выполнить перед отъездом. Она посетила кузнеца, который на радостях чуть заново не сломал ей рёбра, заключив в медвежьи объятия, и договорилась с ним, чтобы он подогнал её нагрудник, а также сразу купила набор тетив. После чего отправилась в таверну, где намеревалась взять еды для себя и Пса, и попросить Беллу собрать провизию в дорогу.

Как только Лина переступила порог таверны, сразу же столкнулась с грузным шемленом, от которого разило алкоголем и потом. Он несколько долгих мгновений изучал её, загораживая собой проход.

— О, — наконец, изрёк он многозначительно. — Это ведь ты помогала спасать Редклиф. Прми моё пчтение и благодарность, — добавил он заплетающимся языком и отвесил низкий поклон. Затем, согнувшись в три погибели, поплёлся на улицу.

Это было так странно — то, что её узнавали в каждом уголке Редклифа и благодарили за… что? Лина прекрасно осознавала, что лично она во время битвы хоть и рисковала собственной жизнью, но почти ничего не сделала. И всё же едва ли не каждый житель деревни стремился сказать ей спасибо. Их проявления признательности были разными: кто-то лез обниматься, кто-то благодарил на словах, кто-то поднимал кружку эля в её честь, как сейчас сделали это завсегдатаи таверны. Одним словом, шемленскими. И всё же их «спасибо» означало именно «спасибо», а не «ты бы всё равно помогла, потому что это твой долг».

За дальним столом у окна Лина заметила Лелиану и Зеврана, которые очень мило беседовали, не замечая ничего вокруг. Зевран рассказывал что-то на антиванском, держа Лелиану за руку, а она улыбалась, не сводя с его лица озорного взгляда. Она так легко и игриво реагировала на знаки внимания, оказываемые эльфом, так просто отвечала на его ухаживания. При виде такого близкого общения Лина почувствовала что-то вроде ревности, и собственная реакция её удивила. Зевран вёл себя так всегда, да и могла ли она сравниться в красоте и женственности с Лелианой?

Лина не хотела прерывать их и навязывать своё присутствие, но и скрываться не стала. Сняв с головы капюшон, она прошла к стойке и взобралась на высокий стул.

— Как поживаешь? — поинтересовалась она у Беллы, стараясь не думать о том, что увидела.

— Неплохо, — улыбнулась девушка. Она несколько раз посматривала Лине за спину, но потом полностью сосредоточилась на ней. — Я рада, что стала хозяйкой таверны, хотя в одиночку управлять ею сложно. После нападений желающих напиться вусмерть стало в два раза больше, но я не виню их за это. После того, что они пережили…

Белла замолчала, задумчиво глядя на группу селян, бывших изрядно навеселе, и вздохнула. А Лине сами собой вспомнились слова Кайтлин. Идея, пришедшая ей в голову, казалась ей немногим лучше идеи самой Кайтлин. Но всё же она думала, что работать здесь, в таверне, под защитой бойкой Беллы для девушки будет лучше, чем прислуживать банну и другим высокопоставленным ленивым шемленам, которые были не в состоянии даже одеться самостоятельно.

— А что, если ты возьмёшь себе помощника? Или помощницу, — осторожно произнесла Лина.

— У вас есть кто-то конкретный на примете? — сразу же догадалась Белла.

— Ты могла бы взять на работу Кайтлин.

— Кайтлин? — Белла казалась удивлённой. — Не поймите меня неправильно, она очень хорошая девушка, но… больно скромная. Вряд ли ей подойдёт такая работа.

— Да, но она очень трудолюбивая. А ты смогла бы присматривать за ней.

— Я так понимаю, это ваша личная просьба, — предположила Белла, и Лина кивнула. — Она сама-то не будет против?

— Я не могу говорить за неё, — признала Лина, но надеялась, что Кайтлин не станет отказываться от её предложения. — Но если согласится, возьмёшь к себе?

— Как я могу отказать вам? — девушка достала из-под столешницы глиняные кружки и стала наполнять их элем из бочки. — К тому же, нужно заботиться друг о друге в наше нелёгкое время.

— Спасибо, — поблагодарила Лина.

— Почему ты не подходишь к нам? — Лелиана подошла незаметно, неожиданно возникнув рядом и застав врасплох, и Лина мысленно ругнулась — острый слух на этот раз почему-то подвёл её. Она вдруг почувствовала себя загнанной в угол.

— О, Лелиана? — как можно спокойнее посмотрела она сначала на Лелиану, затем на Зеврана, сделав вид, что только сейчас их заметила.

— Ага, — протянула девушка, и Лина поняла, что она не поверила в эту маленькую ложь, хоть и не стала акцентировать на этом внимание. — Пойдём.

Лелиана взяла её под руку и повела к столу. Зевран, судя по ехидному выражению лица, видел её насквозь и прекрасно понимал, о чём она думает, и это злило её. Заметив три бутылки — две закупоренные и одну начатую — она поняла, что они не только разговаривали, но и выпивали.

— Кстати, у тебя очень красивая причёска, — Лелиана осмотрела её и добавила с нескрываемым восторгом: — И вообще, ты очень хорошо выглядишь.

— Спасибо. Творец сидит прямо перед тобой, — проронила Лина, чувствуя себя не на своём месте. Она была здесь лишней.

«Нужно было сразу уйти, — подумала Лина. — Как только увидела их».

— В Орлее дамы выстроились бы в очередь, чтобы такие умелые руки прикоснулись к их волосам, — похвалила Лелиана Зеврана, подарив ему очередную очаровательную улыбку. — Там в моде самые затейливые причёски, и с драгоценностями, и с цветами. Помню, когда в моду вошли перья, одна дама носила в волосах живых певчих птиц.

— Зачем? — услышала Лина собственный голос. Её неловкость как рукой сняло, когда прозвучали эти слова.

— Хотела затмить всех остальных дам, — пожала плечами Лелиана. — Но в итоге её затея сыграла с ней злую шутку. Потому что птицы стали испражняться прямо на её голове.

— И поделом ей, — процедила Лина. — На месте этих птиц я бы и вовсе выклевала ей глаза за такое издевательство. Почему шемлены считают, что имеют право измываться над животными в угоду собственным прихотям?

— Я… не знаю, — растерялась Лелиана. — Несомненно, ты права. Ей не стоило так поступать.

— Были бы мы сейчас в Орлее, мои руки принадлежали бы только вам двоим, — вмешался Зевран, молчавший с того момента, как Лина присоединилась к ним. — А остальным дамам пришлось бы довольствоваться другими, менее умелыми.

— Теперь я почти жалею, что мы не там, — ответила Лелиана с явным облегчением.

— Лелиана, ты покажешь мне, как обращаться с клинком? — резко сменила тему Лина.

— Эм… Да, конечно, — девушка переглянулась с Зевраном, словно прося у него поддержки. — Приходи завтра в замок…

— Нет, — перебила Лина. — Только не на территории замка. Лучше где-то здесь, или за деревней.

— Хорошо, как скажешь. — По Лелиане было видно, что ей очень неуютно, и вскоре она резко засобиралась. — Мне уже пора. Я обещала Винн помочь с одним делом. Зевран? Рада была с тобой познакомиться.

— Взаимно, дорогая Лелиана, — отозвался Зевран.

Лина чувствовала вину перед девушкой. Похоже, она обидела её словами, которые прозвучали как обвинение, и своим скверным настроением в целом. Лелиана явно хотела как лучше, и точно не заслужила такого обращения. Лина решила, что завтра извинится перед ней.

— Ты ведь понимаешь, что от одной тренировки толку не будет? — спросил Зевран, когда они остались вдвоём.

— Может, тогда ты научишь меня? — тут же нашлась Лина. Она уже затрагивала эту тему, но так и не добилась внятного ответа.

— Я убийца, а не учитель. Вряд ли из этого выйдет что-то хорошее.

— Ты же сказал, что быстро учишься, — напомнила Лина. — Понаблюдаешь за Лелианой, возьмёшь у неё пару уроков наставничества. Или же… ты просто не хочешь меня учить.

— Ты меня раскусила, — согласился Зевран. — А то ещё потом моим же приёмом отправишь меня на тот свет.

В этот момент одного из посетителей вырвало прямо на пол, и от вони, тут же донёсшейся до них, Лину чуть не вывернуло наизнанку. Она прикрыла нос рукой, тронула эльфа за руку, указывая на дверь, и поспешила к выходу. Он схватив две бутылки, последовал за ней. Очутившись на улице, Лина долго хватала ртом свежий воздух, чувствуя на себе пристальный, даже чуть обеспокоенный взгляд Зеврана.

— В следующий раз будь добр, соизволь не загаживать мою таверну, — вытолкав провинившегося шемлена наружу, строго ответствовала Белла, и он, приняв виноватый вид, поплёлся за угол здания. — Простите, что вам пришлось это видеть, — обратилась она уже к ним.

— Видали и не такое, — весело ответил Зевран за них двоих, но Лина не стала уточнять, что сама она едва ли не впервые столкнулась с таким явлением, как пьяные шемлены.

— Белла, мне нужно собрать припасы в дорогу, ты поможешь с этим? — спросила она у девушки. Теперь, когда Лелиана ушла, можно было не опасаться, что придётся объяснять, почему она запасается провизией в таверне, а не в замке.

— Конечно, — сказала Белла и уточнила: — Вы подождёте или зайдёте завтра?

— Подождём, — ответила Лина, протягивая холщовый мешок, который всё это время держала за поясом. — И ещё заверни, пожалуйста, какой-то еды — для нас и моего мабари.

Белла кивнула и надолго скрылась в таверне. Они ждали её молча, и это почти сразу начало тяготить Лину, так что она была рада, когда девушка вернулась с набитым доверху мешком и небольшим свёртком.

Лина ещё раз поблагодарила её, заплатив, и они направились обратно к дому.

* * *

Когда Алистер спросил, как успехи с Коннором, Дайлен ответил, что тот чист. У мальчика не было никаких признаков одержимости, так что Морриган, хоть и была крайне неприятной особой, наверняка справилась с демоном. От радости Страж забыл, что книги надо забрать, и Дайлен спрятал их, решив, что для изучения ещё будет достаточно времени. А пока в его распоряжении имелись стол и письменные принадлежности, было целесообразно заняться гримуаром.

С раннего утра до самого вечера он сидел за столом, раскрыв перед собой три книги. Если точнее: справочник, свою книжку с выписками и гримуар, прикрытый тканью, в который он заглядывал реже, чем в справочник. Сперва нужно было составить подробный словарь с заметками, чтобы перевод гримуара в дальнейшем был проще. Поскольку древне-тевен, который Дайлен знал хорошо, произошёл от эльфийского, с изучением языка проблем не было, но он пока успел заполнить всего четырнадцать страниц. Он переписывал в свою книжку слова по алфавиту: сначала общий, потом орлейский, затем тевен и древне-тевен, за ним дэлиш, или оставлял пустую строчку, в случае, когда не находил слово, и самым последним — слово из гримуара, старательно копируя каждую закорючку, также оставляя пустую строку в случае неудачи. С последним было сложнее всего: во-первых, найти слово, похожее на то, что написано в справочнике, затем выделить приставку, корень и окончание, зачастую удлиняющие слово из пяти букв до пятнадцати.

Это была очень трудоёмкая работа, и Дайлен, увлёкшись, даже не замечал хода времени, поэтому, когда в дверь постучали, вздрогнул от неожиданности. Это точно был не Алистер, тот входил без стука. И не Лина, которая, несмотря на обещание больше не врываться в комнату, наверняка, не сдержала бы его. Слуги тоже давали о себе знать несколько иначе. Теперешний же гость стучал деликатно, даже, как показалось Дайлену, несколько неуверенно.

Прикрыв гримуар справочником, Дайлен прошёл к двери и отпер её. На пороге стояла Лелиана — его мечта и кошмар в одном лице, и при виде её развивающаяся паранойя скрутила внутренности в тугой узел, заставив замереть.

— Ты весь день работаешь, не отвлекался ни на завтрак, ни на обед. Тебе нужно подкрепиться, — сказала она.

Дайлен проследил за её взглядом и увидел у неё в руках кувшин и небольшой тканевый свёрток.

— Тётушка Молли просила передать тебе еду. Стейна порывалась отнести, ты бы видел её лицо, когда я сказала, что сама сделаю это, — засмеялась Лелиана.

Дайлен не сразу смог вспомнить, кто такая Стейна, а когда вспомнил, подумал, что лучше бы это была она.

«Соберись!» — приказал он себе. Уходя из Круга, он надеялся, что среди Стражей сможет быть самим собой, что не нужно будет притворяться. Однако встреча с «Кэсли» снова вынудила его играть определённую роль. И вот сейчас, только на этот раз уже с Лелианой.

Он понимал, что с ней наверняка будет сложнее, чем с Элиссой. Лелиана выросла в Орлее и досконально знала правила Игры. Вряд ли её можно будет обмануть слезливой историей. Такие, как она, хорошо умели считывать чужие эмоции, при этом скрывая собственные, поэтому следовало быть очень осторожным.

А ещё он опасался, что Лина проговорилась, вопреки данному слову. Хоть она и утверждала, что умеет хранить информацию, лично ему выболтала уже достаточно, начиная от тайны происхождения Алистера, и заканчивая тем, как становятся Серыми Стражами.

— Можно мне войти? — нетерпеливо спросила Лелиана.

— Конечно, — он посторонился, пропуская её внутрь.

Она прошла к столу, и, поставив кувшин, по-хозяйски убрала книги на край, на короткий миг задержав на них взгляд. Развернула свёрток, и Дайлен увидел большой ломоть хлеба, два яблока, нарезанные сыр и колбасу. Он надеялся, что теперь Лелиана уйдёт, но в её планы явно входило больше, чем просто принести ему еду.

— Прости, возможно, это будет нетактично с моей стороны, но мне хотелось бы знать, почему ты меня избегаешь. Если я тебя чем-то обидела, то скажи, пожалуйста, чем?

— Нет, что ты, — поспешил он опровергнуть её предположение. — Просто… я так долго жил в Круге, что сейчас мне немного непривычно всё, что за его пределами.

Лелиана посмотрела на него, как ему показалось, понимающе.

— Еt aussi tu et là plus belle femme au monde ⁽¹⁾, — добавил Дайлен на орлейском, с лёгкостью вспоминая нужные слова. Несмотря на полушутливый тон, говорил он искренне. Она и правда была красивой, даже в этом простом платье и с причёской, которую и причёской назвать было трудно.

— О, merci. Et tu sembles savoir comment séduire les filles, — с явным удовольствием подхватила девушка эту игру. — Au reste, avec un tel sourire et des yeux, vous pouvez charmer sans mots ⁽²⁾.

Ей с лёгкостью удалось смутить его, и Дайлен порадовался, что не краснеет.

— Разделишь со мной трапезу? — предложил он, чтобы сменить неловкую тему, которую сам же и затронул.

— С удовольствием.

Он, как мог, стёр с пальцев чернила, разломил хлеб на две неровные части, протянул одну ей и сделал приглашающий жест, указывая на остальное. Лелиана не принесла приборы, поэтому еду пришлось брать руками. Некоторое время они ели молча, по очереди запивая из кувшина. Дайлену невольно подумалось, что в этом есть что-то интимное. Потом Лелиана продолжила задавать вопросы.

— А откуда ты? Из какого города, и как попал в Ферелден?

Дайлен тяжело вздохнул, поняв, что ему не отделаться. Он решил скормить девушке ровно ту же историю, которую рассказал Алистеру.

— Я жил с отцом и сестрой в пригороде. Не могу сказать, как он назывался, за долгие годы успел забыть. Но помню название таверны, в которую мечтал устроиться работать до того, как вынужден был бежать из Орлея вместе с семьёй. «Крыжовник и сирень». Она находилась недалеко от торговой площади Вал Руайо. Оттуда часто лилась музыка и пение. Голос у меня хороший, если хочешь, могу спеть тебе.

— Буду рада послушать. Может, даже присоединюсь. Я хорошо знала это место, и была знакома с некоторыми людьми, работавшими там.

— А та дурацкая синяя вывеска всё ещё на месте? — сделав вид, что вспомнил о чём-то, спросил он.

— Нет, её сняли лет семь назад. Хотя как там сейчас, не знаю. С тех пор, как я покинула Орлей, достаточно времени прошло, — в голосе Лелианы ему послышалась тоска.

— Понятно… а вино там всё такое же кислое? — Дайлен старательно изобразил улыбку.

— Никогда его не пробовала, — призналась девушка.

— О… — Он скривил лицо, махнул рукой. — Я тоже…

Она хихикнула в кулак, и Дайлен ей подмигнул.

— Так что насчёт песни? — предложил он, надеясь, что это отвлечёт её. — Окунёмся в ностальгию по прекрасному Орлею.

— Можно, — согласилась Лелиана. — Только прежде утоли моё любопытство, скажи, в чём была причина, почему вы покинули Орлей.

Дайлен ругнулся про себя. Он решил размыть реальную причину, надеясь, что это будет выглядеть совпадением, а также изменить имя сестры.

— Да тут говорить особо не о чем, — придав себе скорбный вид, начал Дайлен. — Я знаю, что на торговой площади Вал Руайо двенадцать лет назад произошёл то ли взрыв, то ли пожар. Сестра была неподалёку от того места, вероятно, поэтому сделали донос, из-за которого, собственно, отец взял нас в охапку и потащил прочь из страны.

— А… Да, — быстро подхватила Лелиана, — я знаю об этом только по слухам. Прямо посреди дня началась драка. Причина мне не известна, но один из участников оказался магом, и из-за него начался пожар, в котором заживо сгорело много людей. Но маг был из знатной семьи, а погибшие — из низших сословий, поэтому дело удалось замять, и его отправили в Круг без лишнего шума.

— Кто-то из высшего сословия рискнул своей репутацией и спрятал мага? — скептически осведомился Дайлен.

— Да, — спокойно сказала Лелиана. — Я его знала лично. Красивый юноша, но очень неприятный, как человек.

«Я бы выразился иначе, — подумал Дайлен. — Менее тактично».

— Серебристые вьющиеся волосы, васильковые глаза, — продолжила вспоминать Лелиана. Неожиданно умолкнув, она уставилась на него, и Дайлен с трудом сдержался, чтобы не отвести взгляд. Как и Микаэль, чертами лица и цветом глаз он пошёл в отца. Если бы на него нынешнего надели кучерявый серый парик, его наверняка можно было бы спутать с тем Микаэлем, которого он помнил. Вскинув левую бровь, Дайлен изобразил замешательство от столь пристального внимания, и, спохватившись, Лелиана возобновила свой рассказ: — Звали его Микаэль де Розен. На это меньше обратили бы внимания, если бы за год до этого происшествия их семья не участвовала в большом скандале, полностью уничтожившему репутацию одной знатной особы. Ты о нём не слышал?

Дайлен отрицательно качнул головой, и Лелиана задумчиво закусила губу, а немного подумав, воодушевилась.

— Это очень неприятная история, но довольно занимательная. Этот маг из-за какого-то конфликта внутри семьи продал своего младшего брата, выдав его за слугу. Его я тоже знаю. — Дайлен выдержал очередной пристальный взгляд Лелианы, безмятежно глядя на неё. — Спустя довольно долгое время ему удалось сбежать, и он рассказал, кому принадлежит это… — девушка снова сделала паузу, и Дайлен сделал вид, что заинтригован. — Маркиза Луиза Беннар забирала некоторых сирот и содержала их под видом приюта, беря с них своеобразную плату.

— Бордель, что ли? — предложил слово Дайлен, и Лелиана кивнула. — Наверное, она затаила злобу на того, кто порушил её заведение, — притворно предположил Дайлен. Он не мог не заметить, что она назвала не то имя — Беннар звали иначе, и Лелиана не могла этого не знать.

Он вообще не понимал, зачем она об этом заговорила. Проверяла его реакцию? Пыталась спровоцировать? Он старался никак не выдать себя, хотя перед глазами проносились картины прошлого. И картины не самые приятные.

Повисшую тишину она прервала громким «ах», заставив Дайлена крупно вздрогнуть.

— Совсем забыла! Софи де Розен — сестра того мальчика, по слухам, отрубила Микаэлю два пальца на правой руке, когда узнала, что произошло. Так это или нет, не знаю, но не удивлюсь, если это правда. Насколько её помню, а такие не забываются, шипов у этой розы было гораздо больше, чем лепестков.

Возможно, маленький Дайре, души не чаявший в сестре, от которой видел лишь добро, с Лелианой поспорил бы. Но Дайлен не мог не согласиться с её словами. Солона проявляла заботу о тех, кого любила, однако в остальном она была жёсткой, временами даже жестокой. И хоть слухи были преувеличены, в тот день она и правда покалечила Микаэля, сломав ему несколько пальцев на руке, когда он прикрывался от её гнева. Те, кто переходил ей дорогу, обычно плохо заканчивали, и этому она пыталась научить Дайре — не проявлять слабость, не позволять другим пользоваться собою.

А ещё его так и подмывало спросить, что случилось с герцогиней Леонтайн, но он слишком боялся выдать себя своим любопытством. Он и без того ощущал на себе слишком пристальное внимание Лелианы.

— А что было потом? — спросила она внезапно.

— Что потом? — не понял Дайлен.

— После того, как вы с семьёй покинули Орлей?

— Некоторое время мы скрывались в Ферелдене. Когда нас обнаружили, отец и Мира, которые тоже были магами, оказали сопротивление, и их… — Дайлен выдержал театральную паузу, затем вздохнул, покачал головой. Чтобы ещё больше запутать мозаику, он решил уменьшить собственный возраст, радуясь, что выглядит моложе своих лет: — Поскольку мне было девять, и колдовать толком я не умел, меня упекли в Круг.

Во время всего рассказа Лелиана не сводила с него глаз. Старалась ли она его читать, или просто внимательно слушала, Дайлен не знал, но он задействовал весь свой доступный самоконтроль и актёрские навыки. Судя по реакции Лелианы, она была немного разочарована.

— Извини, — тихо проговорила она. — Сожалею, что из-за любопытства затронула больную тему.

— Ничего, время лечит, — Дайлен печально улыбнулся уголками губ, затем поднял голову, посмотрел в потолок. — Я бы не рассказал об этом незнакомке, если бы меня и впрямь это волновало спустя столько лет.

Лелиана заметно погрустнела. Видя это, Дайлен ощутил укол вины и смутился, а подобравшись, решил задать ответный вопрос:

— А по какой причине ты покинула Орлей? Хотелось бы знать, что столь прекрасная девушка делает в Ферелдене. Это собачье логово совсем не для тебя.

— Ты мне не поверишь, — покачала головой Лелиана.

— Позволь мне самому решать.

— Ладно… — она всё же умолкла, сомневаясь, стоит ли рассказывать ему, но затем снова заговорила: — Однажды я поняла, что устала от всего, и единственным решением стало служение Создателю. Я покинула Орлей и стала послушницей Церкви в Лотеринге.

— Но почему именно Ферелден? В Орлее ведь тоже есть храмы.

— Я хотела отдохнуть от мирской суеты, а в Орлее это не представлялось возможным даже в святой обители. И потом, я нисколько не жалею о своём выборе. Иначе сейчас меня бы здесь не было, — объяснила Лелиана и задумчиво потрогала косичку, которую Дайлен замечал и в предыдущие встречи. Этот непроизвольный жест натолкнул его на мысль, что она заплетала её не просто так. Такие мелочи люди обычно носили в память о ком-то, или же как напоминание о незаконченном деле.

Дайлену удалось изобразить непонимание на лице, и Лелиана продолжила:

— За несколько дней до того, как в Лотеринг пришли Серые Стражи, Создатель явил мне видение, в котором говорилось, что я должна помогать им в борьбе с Мором. Я не смогла это проигнорировать, зная, что будет, если порождениям тьмы удастся победить.

Дайлен уже знал эту историю со слов Лины, но всё равно был немного удивлён. Если она, конечно, говорила правду.

— Я же говорила, что не поверишь… — обиженно проговорила Лелиана, истолковав его реакцию по-своему.

— Я не верю в подобные вещи, но видение твоё. И тебе решать, что оно значило.

Услышав ответ, Лелиана просияла.

— А как Лина относится к твоей вере? — поинтересовался он. Ему и правда было любопытно.

— О, она… не верит. Но я её не виню. Для неё это чуждо, и я с уважением отношусь к тому, во что верит она. Но я, похоже, отвлекаю тебя от дел. Не буду тебе мешать, — Лелиана внезапно засобиралась.

Дайлен почувствовал облегчение, но, пересилив себя, произнёс:

— Я бы с удовольствием ещё поболтал с тобой.

Лелиана склонила голову набок, и от её взгляда ему вдруг стало не по себе.

— Я же вижу, что тебе не терпится, когда я уйду. К чему это притворство? Я… прошу прощения за то, что так вторгаюсь в твоё личное пространство, я пошла на поводу у собственного любопытства. Но больше не стану навязываться тебе, если ты, конечно, сам не захочешь со мной поговорить.

Не говоря больше ни слова, Лелиана оставила Дайлена. Она исчезла так быстро, словно её здесь и не было, и только остатки еды и пустой кувшин выдавали её недавнее присутствие. После её ухода он ощутил опустошение и вину, будто как-то оскорбил её. Он сомневался, что она поверила ему. Внешнее сходство с братом, который был не прочь похвастать удавшейся наружностью, играло против Дайлена.

Он решил до самого отбытия избегать Лелиану, вопреки желанию увидеться с ней снова. Если она говорила правду, то точно пойдёт за Алистером, а не за Линой. Сам он уже принял решение присоединиться к Лине, если она, конечно, не будет против. Она не сказала, куда намерена идти дальше, и нужны ли ей будут шемлены.

* * *

Алкогольный напиток, который им вручила Белла, ужасно бил в нос, и Лина невольно скривила лицо, когда Зевран протирал пропитанной им тканью мочки её ушей.

— Зачем это?

— Чтобы никакая зараза не попала, моя дорогая.

— Зараза?

— Именно.

Обожжённую в пламени свечи иглу Зевран тоже протёр. Подложив под ухо пробку от бутылки вина, он недолго присматривал место прокола, а потом Лина почувствовала, словно в мочку уха её ужалила оса, но она не издала ни звука. По сравнению с процессом нанесения валласлина это было почти неощутимо.

Теперь, по словам Зеврана, нужно было некоторое время подождать, прежде чем надевать серёжку. За окном стремительно сгущались сумерки, редкие дождевые капли лениво сползали по стеклу.

— Может, выпьем? — предложил Зевран.

— Можно, — согласилась Лина. От травяного настоя, которым её потчевала Винн, уже тошнило. — Но только не эту гадость. Что-то сладкое — мёд или вино.

— Так и знал, — с торжествующей улыбкой произнёс эльф, беря в руки пузатую бутылку из тёмного стекла. — Все встреченные мною дамы с перчинкой очень любили сладкое. В том числе, и выпивку.

— Так значит, я «дама с перчинкой»? — переспросила Лина, не зная, как ей реагировать на такую сомнительную характеристику.

— С очень острой перчинкой, — уточнил Зевран и, протянув ей небольшой гравированный кубок, провозгласил: — За тебя, моя дорогая.

Лина сделала глоток, пряча смущённую улыбку. Лина распознала в составе дикую малину и смородину, но вкус был очень насыщенным, так что там наверняка было что-то ещё. Она сделала ещё один глоток и зажмурилась от удовольствия.

— А ты сам себе ухо прокалывал? — спросила она, чтобы не сидеть в тишине. Говорить с иглой в ухе было несколько дискомфортно, но она готова была потерпеть.

— Нет, — прозвучал короткий ответ.

— Неужели те же «нежные руки», что и татуировки наносили?

— О-о-о, те руки были чуть менее нежные, но достаточно умелые. А почему ты решила проколоть уши?

— Я думала, ты догадаешься. Каждая серёжка — это как трофей за новых нормальных спутников — тебя и Дайлена.

Зевран издал смешок, и Лина поднесла кубок к губам, скрывая ответную улыбку.

— А если серьёзно… — продолжила она, глядя в окно, — просто они красивые, и таскать их в сумке… так себе идея. Если понравится, может, ещё проколю. Зря, что ли, у меня такие длинные уши? Кстати, я удивлена, что ты ограничился только одной серёжкой. Твои уши тоже ничего.

— Неужели ты делаешь мне комплимент?

— Какой ещё комплимент? — фыркнула Лина. — Ни комплимента, ни лести от меня не дождёшься, за этой бурдой иди к Дале. А я говорю только факты.

— Но всё равно, слышать от тебя такие слова… непривычно.

— Тогда могу добавить, что глаза у тебя тоже красивые. Правда… у Морриган покрасивше будут. А вот губы твои мне не нравятся. Больно уж пухлые, да и рот слишком широк.

— Ого, куда тебя понесло, — хмыкнул Зевран. — А что насчёт всего остального? Никогда не забуду, как ты глазела на мои татуировки.

— Ммм, считаю татуировки ниже пояса бессмысленным излишеством.

— Мне нравится, — пожал плечами Зевран. — И не только мне, кстати.

— А кому ещё? Обладательнице нежных рук? — не сдержалась Лина.

— А кто сказал, что они принадлежали женщине? — усмехнулся эльф.

Лина не сразу нашла, что ответить. Воображение любезно подсовывало ей картины пикантных событий, участниками которых были Зевран и его друг.

— Разве у мужчин бывают нежные руки? — она изобразила недоверие, пытаясь скрыть смущение.

— Хочешь проверить? — забавляясь её реакцией, предложил Зевран.

— Воздержусь.

— Боишься, что понравится?

Сощурившись, Лина отошла на несколько шагов, и пламя свечи нервно, под стать ей, колыхнулось из стороны в сторону, смазывая и без того неровные тени.

— Зев, я, конечно, всё понимаю, но я не хочу заиметь себе лишние дыры в теле.

— Мне казалось, что как раз наоборот, — эльф указал пальцем на её уши.

— Я не об этом. Твоего друга та эльфийка пнула за один только намёк, что же она сделает со мной? Похоже, она довольно ревнива.

— О, ты об этом? Она не узнает. — Зевран старался казаться таким же невозмутимым, но Лина заметила, как изменился его голос, а во взгляде появилась печаль. Она не хотела задеть его за живое, но игнорировать существование Ринны не могла. — Но мои руки тебе всё равно пригодятся. Пора вытаскивать иглу.

Зевран нашёл ещё одну свечу в простом медном подсвечнике и зажёг её, чтобы было больше света. Лина старалась не морщиться, пока он заменял иглу серёжкой и когда проколол второе ухо. «Руки у него и правда нежные», — мелькнула предательская мысль, и она с шумом втянула воздух — не столько от боли, сколько от того, что подобное вообще могло прийти ей в голову.

Погода за окном совсем испортилась — отдельные капли превратились в целые потоки воды, которые ветер яростно швырял в окно. Приглушённый звук барабанящего по крыше дождя создавал особую уютную обстановку, и Лина мысленно поблагодарила Кайтлин за то, что та убедила её поселиться здесь.

— Могу я тоже задать тебе вопрос? — на этот раз тишину нарушил Зевран. — Ты многое знаешь обо мне, в то время как о себе почти ничего не рассказываешь.

— А что бы ты хотел узнать? — насторожилась Лина.

— Какой была твоя жизнь до того, как ты стала Стражем?

— У каждого в клане есть своя роль. Я была охотницей, — призналась Лина. — С другими охотниками добывала мясо и шкуры.

— Немногословный ответ, — заметил Зевран.

— Задавай вопросы более конкретно, я не знаю, что именно тебя интересует.

— Я так понимаю, о том, кто такой Тамлен, не имеет смысла спрашивать? Ты очень тепло о нём говоришь.

— Я отвечу тебе после того, как расскажешь мне, кто такая Ринна.

— Понял, — помрачнел Зевран, — больше эту тему не поднимаю. Похоже, ты была счастлива в клане. Как так получилось, что ты оказалась здесь?

— Где «здесь»? В этом доме? В этом мире? — пошутила Лина, пытаясь разрядить обстановку.

— Конечно, я имею в виду, почему ты покинула клан и стала Стражем.

— Уфф, история долгая. Насколько подробно ты хочешь её услышать?

— Как можно более подробно, mia cara.

Лина вздохнула. Ей не очень хотелось вспоминать о том дне, который изменил всю её жизнь. Она тщательно хранила в памяти образы шемленов, виновных в произошедшем, чтобы огонь её ненависти не угас раньше времени. Но об остальном вспоминать было слишком больно. Как если бы она вновь и вновь расковыривала рану и вдобавок посыпала её солью. Однако Зевран был с ней честен, и она хотела отплатить ему тем же.

— Хм. Начну, пожалуй, с того, что шла на тренировку с Тамленом, и в лесу мы повстречали трёх шемленов-воров, — заговорила она. — Шемы указали на пещеру, и Тамлен упёрся, что хочет туда, бросить я его не могла. В пещере были руины, пауки, паутина, ядовитый туман и медведь-монстр с зеркалом. Тамлен тронул зеркало, а потом хрен его знает, что произошло. Очнулась я уже в клане. Заражённая. Потом Дункан объявил Право и выцепил меня из клана. Мне пришлось подчиниться, так как Хранительница приказала идти с ним. Как-то так.

— Эта история достойна того, чтобы её приукрасить и рассказывать в тавернах за деньги. Но я, конечно же, никому ничего не скажу, — поспешил добавить Зевран, заметив её негодование. — Не могу сказать, что мне жаль, ведь иначе мы бы не встретились. Как знать, может, на твоём месте был бы другой, менее сговорчивый Страж.

— Ты бы кому угодно зубы заговорил, — ворчливо заметила Лина. — Так откуда у тебя серёжка?

— Расскажу, когда расскажешь про Тамлена, — парировал Зевран.

— Расскажу, когда ты мне расскажешь про Тал… Таль… Талсена?

— Про Ринну уже не хочешь знать?

— Хочу, — не стала скрывать Лина. — Но ты ведь всё равно мне про неё не расскажешь.

— Ты права, — Зевран сделал паузу — слишком длинную, так что она уже подумала, что он больше ничего ей не скажет. Но затем он снова вернул себе непринуждённый вид и продолжил: — Что ж… С Тальесеном я знаком очень давно. Вряд ли его можно назвать моим другом, потому что у Воронов не бывает друзей. Но мы были в хороших отношениях до того, как я отправился убивать тебя. Из восемнадцати невольников, купленных Воронами, выжили только мы с ним, потому и сблизились. Вместе обучались, терпели боль. Но если мы столкнёмся с ним сейчас, он, скорее всего, попытается убить меня.

— Значит, у тебя совсем не было друзей?

— А мне они и не нужны были, — отмахнулся рукой Зевран, но за этим жестом Лина увидела скрытую боль. — Быть Вороном — очень почётно. Если ты Ворон, тебя уважают, боятся. И любят, как мужчины, так и женщины.

— Я не представляю себе, как это, — честно произнесла Лина. Ей было жаль Зеврана, но вряд ли ему нужна была её жалость.

— Мы жили в разных мирах, дорогая. Но теперь твоя очередь. Расскажи о Тамлене.

— Что тут говорить, — вздохнула Лина. — Он был моим другом и самым упёртым долийцем из всех. Относился к шемленам очень предвзято и всегда предупреждал меня, чтобы я не доверяла им. Он был прав, жаль, что я поняла это так поздно.

— Сделанного не воротишь, к добру это или нет, — философски произнёс Зевран и приподнял свой кубок: — За Тамлена.

— За Тамлена, — тихо повторила Лина, но пить не стала.

— Ты готова? — взяв вторую серёжку, спросил эльф.

Она молча кивнула, позволяя ему завершить начатое. Уши болели, казалось, почти горели, будто за них, не прекращая, щипали тонкие детские пальчики, но это не мешало Лине любоваться тем, как сверкали в её ушах золотые серёжки с полупрозрачными с голубым отливом камешками. Они очень красиво гармонировали с многоцветными глазами и замысловатой причёской.

— Что ж, а теперь будешь каждый день обрабатывать мазью, которую я приготовлю, — весело проинформировал Зевран, наблюдая за ней.

— Что?! До самого конца?!

— О! Нет, нет, недель шесть, — поспешил он её успокоить.

— Так долго?!

— Зависит от того, насколько быстро будет заживать. И спать некоторое время придётся на спине.

— Что ж, оно того стоит, — задумчиво пробормотала Лина, продолжая разглядывать своё отражение.

Что бы сказал Тамлен, увидев её сейчас? Наверняка не оценил бы. И пожурил за то, что она слишком много времени проводит с шемленами. А вот Марен произошедшие с ней перемены понравились бы.

— Спасибо, Зев, — она отвела взгляд от зеркала. — Это то, что мне нужно было.

1) А ещё ты самая красивая девушка в мире (фр.)

Вернуться к тексту

2) О, спасибо. А ты, похоже, умеешь ухаживать за девушками. Впрочем, с такой улыбкой и глазами можно очаровывать без слов (фр.)

Вернуться к тексту