Два Блэка (гет)

Если сказать, что всё обитатели Хогвартса были в шоке, это значит, не сказать ничего.

После того, как стало известно, что в Турнире Трех Волшебников участвуют два чемпиона Хогвартса, причем не достигших совершеннолетия, пресса магического мира взорвалась похлеще Везувия, и шквал критики и негатива вылился на Гарри, Гермиону и Дамблдора обильнее, чем магма с пеплом на несчастные порочные Помпеи.

Газеты и газетенки, журналы и журнальчики, писали и трезвонили, смаковали новости, устраивали пресс-конференции, перемывали кости всем, начиная от Гермионы и заканчивая Дамблдором. Фурор был столь огромного масштаба, что Сириус Блэк, который приехал в Хогвартс на следующий день, немного бы расстроился перетягиванием внимания от своей персоны, если бы не был столь сильно испуган за Гарри.

— Да все нормально, Сириус! — сказал Гарри, когда Сириус чуть не с кулаками набросился на Дамблдора и Каркарова.

— Я вас засужу! — заорал Блэк, указывая средним пальцем правой руки на Дамблдора. — Мальчика теперь подставить хотите, да, Дамблдор? А ты, крыса, ты вообще не жилец! — указал Сириус на Каркарова.

Безобразная сцена праведного гнева, перешедшего в оскорбления личности и переход на личности, происходила посреди завтрака в Большом зале.

Гарри теснил Сириуса, из палочки которого на пол сыпались искры, оставляющие темные пятна на полу, Дамблдор стоял и смотрел на Блэка, а Каркаров трусливо прятался за директором.

— Я вам покажу! — горячился Сириус. — Гарри, пусти! Я сейчас начну бороды рубить! А потом в министерство пойду! Устроили они тут Турнир, мать вашу! Дети еще не умеют ни хрена, а их уже в пасти к василискам суют! Произвол, Дамблдор! Я этого так не оставлю!

— Сириус, пройдемте в мой кабинет, — спокойным, но очень расстроенным голосом сказал Альбус. — Игорь, уйди!

Каркаров скрылся за дверью, которая вела из Большого зала в учительскую, и, как предполагал Гарри, остался подслушивать — дверь была неплотно прикрыта.

Гарри, конечно, был сильно напуган, но он переживал за Сириуса, который был настолько зол, что вокруг него начал потрескивать воздух.

— Я с вами никуда не пойду! — громко сказал Блэк. — Вы достали меня своей скрытностью! Это в прошлый раз привело к тому, что я тринадцать лет отсидел в Азкабане ни за что!

Все студенты в Большом зале ахнули.

— Все совершают ошибки, — сказал Альбус негромко.

— Да, только ваши ошибки ломают жизни и здоровье людям! — завопил Сириус. — Так, все. Я иду в министерство, в Международную Конфедерацию магов или куда там еще. Гарри не будет участвовать в этом Турнире, и все! Костьми лягу!

С этими словами Сириус круто повернулся на каблуках и пулей вылетел из Большого зала и далее из замка.

За ним ураганом помчался Дамблдор.

Гарри, постояв еще несколько секунд на всеобщем обозрении, быстро сел за стол Гриффиндора, поближе к Гермионе, на которой тоже не было лица.

— Твою мать, — ругнулся Рон. — Прости, Гарри, что вчера наговорил тебе гадостей. Я был не прав.

— Я рад, что до тебя это так быстро дошло, — сухо ответил Гарри другу, который сейчас сидел рядом и с которым они накануне грязно поругались из-за того, что Поттер стал участником Турнира. — Гермиона, как ты?

Та была бледной и ничего не ела.

— В шоке, — хрипло сказала Гермиона, которая пила всю ночь и теперь ее мутило и мучило жуткое похмелье.

— Ладно, — Гарри стал греметь ложкой по стакану с чаем трясущейся рукой. — Ты написала родителям?

— А смысл? — ответила Гермиона. — Они же маглы.

— Гадство, — ругнулся Гарри. — Я поговорю с Сириусом, может быть, он что-то сможет сделать.

Гарри вскочил и выбежал из Большого зала, чтобы отправить письмо крестному.

По пути Поттер столкнулся с Дамблдором, который был разгневан.

— Гарри, зайди ко мне через десять минут, — попросил Альбус.

Гарри кивнул, сбегал в совятню, быстро написал письмо Сириусу и побежал к Дамблдору, волнуясь, что он опоздает на урок Защиты от Темных сил.

— Профессор, вызывали? — быстро постучав и открыв дверь в кабинет Альбуса Дамблдора, спросил Гарри.

— Входи, Гарри, — сказал Альбус мягко.

Гарри уже не первый раз был в этом замечательном круглом кабинете, но каждый раз восторгался его убранством.

— Гарри, ты ведь не бросал в Кубок свое имя? — спросил Альбус, расхаживая вокруг своего рабочего стола.

— Конечно, нет, сэр, — сказал Гарри не в первый раз, так как вчера вечером при свидетелях и воплях недовольных Каркарова и мадам Максим Дамблдор уже спрашивал про это.

— Прости, но я должен был спросить, потому что не понимаю, — лицо Дамблдора исказила гримаса муки.

— Не понимаете, что, сэр?

— В этом кошмаре определенно замешаны темные силы, Гарри, но я не могу различить, кто за этим стоит, — печально ответил Дамблор и осел на стул, напомнив Гарри шарик, из которого выпустили весь воздух.

— Я буду максимально осторожен, — сказал Гарри. — А можно ли не участвовать в Турнире?

— Нет. Вы связаны магическим контрактом, он запечатывается в сердце. Этот контракт не разрушить, — ответил Дамблдор и уставился в окно.

Повисла пауза. Только на жердочке феникс Дамблдора Фоукс бормотал что-то свое и пощелкивал клювом.

— Сириус не поговорил с вами? — спросил Гарри, разорвав навязчивую тишину.

— Нет, он настроен добиваться моего смещения с поста директора школы и исключения тебя из Турнира. Он отправился в министерство.

— Я поговорю с ним, — сказал Гарри и увидел, как в глазах Дамблдора блеснули слезы.

— Спасибо тебе, Гарри.

* * *

Следующая учебная неделя прошла для Гарри как в тумане. Кроме прессы, всё студенты Хогвартса, особенно слизеринцы, устроили Гарри с Гермионой травлю, которую пресёк Люпин, отправив несколько особо рьяных деятелей к Дамблдору и сняв около сотни очков с провинившихся.

Гарри, прошедший подобного рода травлю на втором курсе, нормально переносил выпады и оскорбления студентов, а вот Гермионе было тяжело.

Однако из-за переживаний Гарри не слушал учителей, все больше думал о том, не проявить ли малодушие и не уехать в Лондон к Сириусу на площадь Гриммо.

Но вторая половина его существа говорила о том, что так поступать не стоит и что Гермиона окажется совсем одна, а за ней он был обязан присматривать, потому что она была его лучшей подругой.

Скоро Блэк прислал письмо, в котором говорил, что отправил несколько прошений в разные суды, чтобы Гарри не допустили к участию. Также Сириус писал, что подал прошение в Попечительский совет с целью смещения Дамблдора с поста директора, что ради этого он даже перекинулся парой слов с Люциусом Малфоем, которого не мог терпеть.

Гарри же написал крестному, чтобы тот не трогал Дамблдора, потому что без него Хогвартс превратится в "незнамо что". Гарри написал также про Гермиону и попросил, чтобы Блэк везде упоминал и Грейнджер, так как больше никто в целом мире не смог бы ей помочь, кроме них.

Гарри ждал ответов, а меж тем время продвигалось к первому состязанию, и только они с Гермионой были удручены своим участием в Турнире.

Когда объявили чемпионов Шармбатона, Гарри видел, как остальные француженки рыдали, что выбрали не их. А Виктор Крам, похожий на нахмуренного ворона, не подавал виду, словно участие в Турнире для него не труднее, чем сыграть в матч по квиддичу с дилетантами.

В конце недели, спросив разрешения у Дамблдора, Гарри с Роном и Гермионой отправились к Хагриду, чтобы хоть немного унять тревоги и просто поговорить с другом.

— Заходите, заходите, — приветственно пригласил Рубеус, открывая друзьям дверь. — Это кто же вам так удружил-то?

Гарри скинул мантию и плюхнулся на стул, который стоял ближе к камину.

— Никто не знает, — сказал Гарри удрученно. — Так ты веришь, Хагрид, что мы не бросали свои имена в Кубок?

— Естественно, — ответил добрый Хагрид и тепло улыбнулся Гарри и Гермионе. — Я же вас с пеленок знаю! Вы же не полезли бы ради славы и денег в такой переплет, никак нет!

— Спасибо, Хагрид, — слабо улыбнувшись, ответила Гермиона. — Только это не так.

— В смысле? — спросил Рон.

Хагрид, наливающий всем чай в огромные красные в белый горох кружки, чуть не обронил чайник.

— Я хотела принять участие в Турнире, — совсем тихо сказала Гермиона. — Потому что... потому что... влюбилась.

Гарри посмотрел на подругу, и его челюсть плавно и медленно отъехала вниз, а судя по выражению лица Рона, с ним произошло примерно то же самое.

— Это ж в кого надо влюбиться, чтобы жизнью рискнуть? — спросил Хагрид.

— В Крама? — сухим голосом спросил бледный Рон.

— В Снейпа, — сказала Гермиона и закрыла лицо руками.

Гарри, который знал об этом увлечении подруги, посмотрел на Хагрида, и у него в груди почему-то зашевелилось нехорошее предчувствие.

— Это началось на третьем курсе после бала! — плакала Гермиона. — И он так изменился. Он стал добрым! А я потеряла голову. И еще это Рождество! Я думала, приеду после летних каникул в школу и все будет хорошо, но нет! Он летом развлекался с какой-то там кралей, а меня в упор не видит!

Гермиона разрыдалась.

Хагрид поставил чайник на плиту и положил свою огромную сильную руку на её плечо.

— Ты не права, Гермиона, — сказал Рубеус. — Ты одна из самых красивых девушек в школе! И самая умная, это уж точно!

— Не расстраивайся, Гермиона, — сказал Гарри. — Я знаю, что такое безответная любовь.

* * *

После столь тяжелого вечера Гарри с удовольствием оказался в своей кровати и задернул полог.

Гарри лежал, но не мог уснуть. Спустя час Поттер услышал, как пришел Рон, лёг, как он сопит и проклинает Снейпа, а потом и мерное дыхание спящего друга.

Самого Гарри мучил вопрос, почему ему так больно от слов Гермионы. Да, она ему нравилась, но Гарри не думал о ней как о потенциальной спутнице жизни, да и вообще эти вещи мало его волновали в этом возрасте.

Так, незаметно для самого себя, Гарри уснул.

— Гарри, приходи ко мне в восемь, — после урока по уходу за магическими существами сказал Хагрид. — Я покажу тебе кое-что интересное. И возьми мантию отца.

— Хорошо.

Весь день прошел в ожидании.

Рон не разговаривал с Гермионой после её сообщения о любви к Снейпу, а сама она замкнулась в себе и была столь сильно расстроена, что стала поднимать руку на уроках для ответа второй, а то и третьей.

Когда наступил вечер, Гарри пришел под мантией к домику Хагрида и постучал в дверь, на ходу снимая мантию. Гарри чувствовал безмерную усталость, словно прошел месяц тяжкого труда, а не один учебный день.

— Гарри, только тихо! — сказал Хагрид и закрыл дверь. — Иди за мной и накинь мантию.

— Хагрид, ты причесался? И что это за цветок у тебя? — спросил Гарри, увидев в руках друга ужасные некрасивые цветы, смахивающие на ядовитых тентакул.

— Э-э, — замялся Хагрид. — Да так, ничего.

Хагрид быстро зашагал в сторону Запретного леса, Гарри еле успевал за ним. Полувеликан шел к карете Шармбатона и, быстро постучав, принялся ждать.

— У тебя свидание? — спросил Гарри, но Хагрид не ответил — из кареты вышла мадам Максим, одетая в очень короткую юбку и спортивный топик, который подчеркивал ее прелести.

— Олимпия, — томным голосом растекся Хагрид, смотря мадам Максим в глаза и только в глаза.

— Рубеус, — столь сладко сказала мадам Максим, что у Гарри случился бы приступ диабета, если бы тот у него был.

— Пойдем? — спросил Хагрид.

— Да, — сказала Максим, — но сперва...

Мадам Максим набросилась на Хагрида, жарко поцеловала его в губы и стала откровенно распускать руки.

— Нет, нет, сперва в лес, — хрипло дыша, сказал Хагрид. — После этого все будет...

Гарри, от осознания факта, чем собрались заняться Хагрид и директриса Шармбатона, чуть не вырвало, но он последовал за парочкой в лес и очень скоро увидел загон, в котором находилось... четыре дракона!

— Пер-рвое зад-дание, — стуча зубами, сказал Хагрид.

В этот момент один из огнедышащих змеев прыснул огнем в сторону Гарри, который вовремя отскочил в бок.

— Рубеус! Как же меня это заводит! — застонала мадам Максим и Гарри был вынужден уйти прочь, что бы сохранить остатки своей психики в целости и сохранности.

"Они там совсем! — подумал Гарри, убегая дальше и дальше, чтобы не слышать стонущих звуков, издаваемых Хагридом и мадам Максим. — Драконы!"