План Мародера (джен)

Маггловский дом выглядел крайне чопорно. Он совершенно не был похож на место, где, по представлению Амелии, мог проживать последний из рода Поттеров, не говоря уже о Мальчике-Который-Выжил. Она могла задаться вопросом, почему для этой цели не был использован один из многочисленных особняков или поместий Поттеров, если бы не окружавшие дом сильные охранные чары, основанные на крови, которые просто пели от влитой в них силы и несли магическую подпись Лили. Был также заметен след от дополнительных чар, наложенных Дамблдором. Наличие такой сильной охранной магии объясняло решение Дамблдора отправить Поттера к тете. Амелия также всегда с пониманием относилась к необходимости держать этот адрес в строжайшей тайне, но это не объясняло отсутствия каких-либо записей о визитах из соответствующих органов с целью проверки благосостояния магического ребенка.

Аластор сказал ей, что принял меры предосторожности. Когда позавчера он отправился обсудить с Дамблдором предложение о своей работе в школе, он, между прочим, «предложил» проверить охранные чары. Дамблдор, естественно, отказался, но, как заметил Аластор в разговоре с Амелией, его старый друг не удивится, если Аластор проигнорирует его отказ, отследит адрес и осуществит свое намерение. Это давало им отличное прикрытие на тот случай, если у Дамблдора имелись какие-то другие способы контроля территории жилья, которые Аластор упустил бы при осмотре.

Амелия окинула беглым взглядом свой аккуратный коричневый брючный костюм и кивнула Аластору, который тем временем трансфигурировал свою одежду в ужасно сидевший на нем маггловский костюм и длинное пальто. Его магический глаз был зачарован и для магглов выглядел как обычный.

Он позвонил в дверь, и они оба услышали, как звук пронесся эхом по всему дому. Через минуту Петунья Дурсль открыла им дверь.

Амелия моргнула. Все ее ожидания найти хоть какое-нибудь сходство с Лили в ее сестре немедленно бесследно испарилось. В стоявшей перед ней сухопарой блондинке при большом желании можно было бы найти что-то симпатичное, если бы не ее заносчивая манера держать себя и кислое выражение лица.

— Петунья Дурсль? Я — Амелия Боунс из ДМП. Я отправляла вам письмо...

— Да, я получила его, — хмуро прервала ее Петунья. Она пробежалась по ним взглядом и украдкой посмотрела по сторонам, как будто желая убедиться, что никто из соседей не заметил их. — Лучше будет, если вы зайдете в дом.

Амелия заметила, как Петунья мельком бросила осторожный взгляд на чулан под лестницей, когда показывала им, как пройти в просторную гостиную. Мебель в доме хорошо сохранилась, хотя то тут, то там на прогнувшемся диване и стульях уже были заметны признаки изношенности. Повсюду были развешаны фотографии пухлого блондина в разные годы жизни, другие фотографии Петуньи и тучного мужчины, который судя по всему, был ее мужем. Однако, в доме нигде не было видно фотографий их знаменитого племянника или его родителей, и подозрения Амелии, возникшие в ходе бесед с друзьями Гарри, усилились раз в десять.

— Гарри в саду, делает свою работу по дому. Я позову его, — и Петунья быстро вышла, до того, как они смогли что-то ответить ей.

Амелия обменялась с Аластором взглядом «плохо дело». Они сохраняли молчание, пока не раздался звук шагов, и Амелия сосредоточила все свое внимание на Мальчике-Который-Выжил.

Как и сообщалось, он был миниатюрной копией Джеймса Поттера, но его глаза сияли насыщенным зеленым цветом. На голове у него были торчащие в разные стороны смоляные волосы, челка прикрывала знаменитый шрам. Одежда была несколько неопрятной: чересчур большая майка и шорты свисали на его слишком худой фигуре — подержанные вещи, догадалась Амелия. Петунья, вероятно, надеялась, что они примут их за рабочую одежду, потому что Поттер был в саду, хотя ей и было заранее известно об их приходе. У него на ногах ничего не было, возможно, обувь, которая была на нем, осталась у задней двери. Его руки были влажными, красными, покрытыми царапинами, верхнюю губу покрывал трудовой пот. Ему даже не дали времени привести себя в порядок.

Петунья смерила их хмурым взглядом.

— У меня назначена встреча. Нашего сына сегодня не будет дома, но мой муж может вернуться через четыре часа. Постарайтесь закончить до этого.

Амелия напряглась, услышав грубый тон, и изумленно уставилась на выходившую из комнаты женщину. Вскоре они услышали звук захлопнувшейся передней двери. Какой опекун оставит тринадцатилетнего ребенка, чтобы его одного допрашивали силы правопорядка?

Обернувшись, она увидела нервничающего подростка и подбадривающе улыбнулась ему.

— Во-первых, хочу заверить, что у вас нет неприятностей. Я — сотрудник министерства Амелия Боунс, мистер Поттер, а это — мой бывший коллега, Аластор Хмури. Ваша тетя объяснила причину нашего сегодняшнего визита?

— Только, что вы из полиции и хотите поговорить со мной, — вежливо ответил Поттер. Его глаза заблестели от любопытства, как только его тревоги по поводу ожидающих его неприятностей были развеяны.

— Я возглавляю Департамент магического правопорядка в Министерстве, — объяснила Амелия, — который включает в себя Аврорат — магическую полицию, — она махнула в сторону Аластора, который все это время сохранял молчание, — мы оба были аврорами в свое время. Аластор, даже работал с вашим отцом, который служил в спецотряде, но сейчас Аластор вышел на пенсию, а я, в основном, занимаюсь судебными расследованиями и слежу за бюджетом.

Лицо Поттера осветила улыбка:

— Мой отец был в спецотряде?

— Да, он был отличным бойцом, но когда умер твой дед, ему пришлось выйти из спецотряда, чтобы принять дела семьи, — отрывисто сказал Аластор, пока Амелия переваривала факт, что Поттеру не было известно о работе его отца. — Может быть, я смогу рассказать тебе несколько историй, после того как закончим наши дела здесь.

Поттер радостно улыбнулся ему.

Аластор нетерпеливо махнул ему рукой:

— Где твоя палочка, парень?

— Наверху, в моей комнате, — показал он наверх.

— Тебе следует все время держать ее при себе, — пожурил его Аластор.

Поттер покраснел.

— Мой дядя... он... они не очень любят магические вещи.

Было очевидно, что он смущен всей этой ситуацией, и сердце Амелии болезненно сжалось за него. Она всегда очень остро воспринимала дела, связанные с жестоким обращением с детьми. Она пожалела, что не привела с собой молодого аврора.

— Гмм, — промычал Аластор, — Амелия, ты тут устанавливай чары конфиденциальности, а я пока проверю безопасность остального дома.

Другими словами, она должна провести сканирование первого этажа в поисках доказательств плохого обращения с ребенком, пока он проделает то же самое на втором этаже. Она коротко кивнула ему.

— Если вы используете здесь магию, у меня не будет неприятностей? — спросил Гарри. — Чей-то домовой эльф использовал магию, когда пытался добиться моего исключения, и тогда я получил предупреждение.

Амелия нахмурилась. Это объясняло запись о нарушении правил использования магии несовершеннолетним, которую она обнаружила в его личном деле. Она позаботится, чтобы эту запись удалили.

— Наша магия не будет фиксироваться также как магия несовершеннолетнего, Гарри, но если возникнут хоть какие-то проблемы, я разберусь с ними.

— Ну, что, парень, веди меня наверх, — сказал Аластор и проследовал за Гарри, а Амелия немедленно нырнула в свою сумку, достала перо и запустила заклинание сканирования, результаты которого начали автоматически записываться на пергаменте.

Она направилась в холл и заглянула в чулан, который вызвал такое явное беспокойство Петуньи. То, что она там увидела, вызвало у нее тошноту. Он был буквально завален старым маггловским спортивным инвентарем и чистящими средствами, но под всем этим можно было заметить грязный детский матрас и старую закрепленную клейкой лентой картонку с надписью «Комната Гарри» на ней. Она закрыла дверь и двинулась на кухню.

Кухня была безукоризненно чистой, с сияющими поверхностями и натертым полом. Амелия бросила беглый взгляд на аккуратный задний дворик — дешевые кроссовки, которые, как она предположила, принадлежали Гарри, лежали у заднего входа вместе с садовым инвентарем, но среди них не было перчаток, которые защитили бы руки Поттера.

Она вернулась в гостиную и прочитала пергамент, сильно нахмурившись на результаты сканирования со второго этажа, которые Аластор направил прямо на перо. Ее желудок сжался от отвращения. Она вызвала своего домового эльфа и заказала чай, бутерброды, лепешки и пирог, после чего убрала пергамент. Она еле успела закончить все до возращения в комнату Аластора и Гарри. Глаза Поттера расширились при виде еды.

— Надеюсь, вы не против, я подумала, что за чашечкой чая разговор пойдет легче, — Амелия провела его к дивану, на который он нерешительно сел.

Аластор устроился рядом с ним.

— Мистер Поттер, так как вы несовершеннолетний, необходимо, чтобы здесь присутствовал ваш опекун. Аластор был знаком с вашим отцом, поэтому, возможно, вы позволите ему временно заменить вашего опекуна в процессе нашей беседы?

Поттер вопросительно посмотрел на Аластора.

— Я буду рад помочь в этом, — прохрипел Хмури.

Поттер кивнул.

— Хорошо, я согласен, — потом он перевел взгляд на Амелию, — зовите меня Гарри.

Амелия улыбнулась ему.

— Давай, первым делом, перейдем к клятве, Гарри.

— Клятве?

— Все находящиеся в процессе расследования должны быть приведены к клятве для обеспечения секретности информации до ее официального обнародования.

— Она также препятствует сговору свидетелей, — объяснил ему Аластор. — У тебя есть письменная версия клятвы для парня? — спросил он у Амелии.

Амелия открыла свою сумку и нашла в ней напечатанный экземпляр клятвы.

— Вот, держи, Гарри.

Гарри прочитал пергамент и решил уточнить:

— Что это за расследование, и какое я имею к нему отношение?

— Расследование по делу Сириуса Блэка, — прямо сказала Амелия, — в частности, нас интересует, что произошло в ночь, когда он сбежал из Хогвартса.

Его взгляд столкнулся с ее, и за это короткое мгновение ей удалось понять, насколько тяжело на него давили тревога и страх за крестного, и надежда на благоприятный исход. Он быстро отвел взгляд, повернулся и вопросительно посмотрел на Аластора, желая убедиться, стоит ли ему подтверждать клятву. После кивка Аластора Гарри взял перо и быстро подписался под текстом клятвы.

— Отлично. Чаю? — Амелия налила ему чашку чая, наложила на тарелку сандвичи и легким движением палочки отправила все это в его сторону.

Он сразу начал быстро, но аккуратно поглощать эту простую еду. После беглого осмотра результатов сканирования ей уже было известно, что в прошлом его часто лишали пищи и запирали. Передав ему еще одну тарелку, наполненную едой, она попросила его рассказать о событиях той ночи своими собственными словами.

Его показания полностью подтверждали рассказы остальных опрошенных свидетелей, и в то же время были самыми болезненными для восприятия — никак невозможно было проигнорировать личный аспект: Петтигрю предал родителей Гарри и стал причиной их смерти, Блэк был его крестным отцом.... При рассказе о нападении целой группы Дементоров Амелия почувствовала дрожь от охватившего ее ужаса, и просто не могла остаться безучастной, когда он рассказывал об отказе министра поверить ему...

Под конец истории Гарри снова посмотрел ей прямо в глаза. На этот раз его взгляд был полон любопытства.

— Могу я узнать, почему министр передумал?

— Он обнаружил, что твоего крестного никогда не судили, — честно ответила Амелия. — Это буквально потрясло министра и поколебало его уверенность в виновности Блэка. По его просьбе я начала расследование, — с этими словами она вручила Гарри кусок пирога, вызвав плохо скрытую усмешку у Аластора.

Гарри откусил от пирога кусочек и вернулся к интересовавшей его теме:

— А как насчет показаний Снейпа?

— Из того, что я слышал, не имеет никакого смысла задавать ему вопросы, — вмешался Аластор, — все, что он видел, это трех школьников в компании Люпина и Блэка. Его вырубили, прежде чем произошло хоть что-то, заслуживающее внимания.

— А Директор? — спросил Гарри, — он тоже разговаривал с Сириусом. Мне так кажется.

— Но они были одни, — прокомментировал Аластор, — нет свидетелей, которые могли бы подтвердить это, кроме самого Блэка, в отличие от случая с вами четырьмя.

— Так с Сириуса снимут обвинения? — его молодое лицо было полно такой надежды, что Амелия пожалела, что не может дать ему официальный ответ.

— Я не могу сказать, Гарри, пока не закончу расследование и не передам результаты Министру, — с извинением в голосе сказала Амелия.

— Не забывай, что ты не можешь обсуждать эту беседу со своими друзьями или Директором, — напомнил ему Аластор, — или Блэком.

Гарри быстро кивнул, хотя сильный румянец, покрывший его щеки, свидетельствовал о том, что он, судя по всему, каким-то образом мог поддерживать связь со своим крестным. Амелия знала, что ей следует спросить о переписке, но не смогла заставить себя лишить ребенка хоть чего-то положительного в его такой непростой жизни.

— Ну, если Амелия закончила здесь, — Аластор бросил на нее вопросительный взгляд, на который она кивнула и остановила перо, — как насчет пары историй о твоем отце?

Лицо Гарри осветилось радостью и ожиданием. Амелия наблюдала, как Аластор рассказывает о первом занятии Джеймса Поттера в спецотряде, и с какой жадностью Гарри впитывает информацию о своих родителях и своем наследии. О чем только думал Альбус Дамблдор, изолируя мальчика от его прошлого, истории семьи, наследия?

Три истории спустя Амелия неохотно прервала день воспоминаний.

Когда они уже выходили, Аластор остановился у двери и принялся шарить в кармане своего пальто. Он знаками велел Гарри протянуть руку и закрепил на ней кобуру для палочки. Затем вложил в нее палочку Гарри.

— Попрактикуйся быстро выхватывать ее из кобуры, — ворчливо сказал он, — и помни, всегда носи свою палочку при себе. Теперь ты можешь прятать ее под рукавом своей рубашки.

Гарри широко улыбнулся ему:

— Спасибо, сэр!

— И помни... — Аластор указал на него пальцем.

— Постоянная бдительность! — быстро закончил за него Гарри с широкой ухмылкой на лице.

Амелия закатила глаза на то, как Аластор воспользовался возможностью подсадить еще одного человека на свою паранойю.

— Было очень приятно познакомиться с тобой, Гарри, — пожав ему руку, она попрощалась, и они вышли из дома. Амелия отчаянно не хотела оставлять Гарри Поттера там, где ему, и это — очевидно, было не место.

Они с Аластором снова обменялись понимающими взглядами. Им нужно было о многом поговорить, но не на улице. Они прошли вниз по улице в направлении аллеи в поисках места, где можно было бы аппарировать, не привлекая лишнего внимания.

Пожилая женщина с седыми волосами нерешительно переминалась с ноги на ногу на перекрестке Тисовой улицы и улицы Глициний. Заметив их, она быстрым шагом прошла в их сторону, и Амелия заметила следовавшую за ней по пятам кошку. Или скорее книзла.

— Аластор Хмури, Альбус предупредил меня, что ты можешь заглянуть сюда сегодня.

Амелия почувствовала сильное облегчение и благодарность Аластору за то, что он потрудился обеспечить их визит прикрытием. Очевидно, что женщина была шпионом Дамблдора.

— Арабелла Фигг, — вежливо поприветствовал ее Аластор. — Давненько не виделись, — сказал он. Он не представил Амелию, которая также промолчала.

— Ты ведь не думаешь, что Блэк все еще представляет угрозу? — торопливо спросила Фигг. — По словам Альбуса, его источники утверждают, что он сбежал из страны.

— Также как и мои, — ответил Аластор, — но ты же знаешь, как я всегда говорю...

— Постоянная бдительность, — послушно сказала Фигг, а затем предложила, — если хочешь, вы можете воспользоваться моим камином.

— Буду благодарен за спокойное место для аппарации, — ответил Аластор, бросив взгляд на Амелию.

Они вместе отправились к дому Фигг, который весь пропах книзлами и вареными овощами. Амелия поймала себя на том, что морщит нос, но постаралась скрыть свою реакцию. Как только дверь закрылась, Аластор приступил к вопросам.

— Как я понял, ты присматривала за Поттером некоторое время.

— С декабря восемьдесят первого, — ответила Фигг, — Альбус попросил меня приглядывать за ним и сообщать обо всем подозрительном вокруг него, о волшебниках и о том, что происходит с Гарри, и... ну вы поняли. Это было меньшее, что я могла сделать для Альбуса после, ну ты помнишь.

— Мы мельком видели Поттера в саду, — продолжил Аластор, — довольно мелкий, да? Я то думал, его родители оставили ему немного деньжат. По тому, как он одевается, и не скажешь.

— Дети могут быть капризными в еде, Аластор, — сказала Фигг, избегая его взгляда, — и кто знает, что подростки считают модным в наши дни?

— Вы действительно верите в то, что говорите? — выпалила Амелия, не в силах сдержаться.

Фигг вздохнула, уголки губ у нее опустились.

— Дурсли — самые ужасные магглы. Они никогда не обращались с Гарри также как со своим сыном, хотя некоторые могут посчитать это благословением небес. Когда Гарри впервые привели ко мне, чтобы я посидела с ним в их отсутствие, я сообщила Альбусу, что они нехорошо обращаются с мальчиком, но он мне ответил, что со временем все будет в порядке, и мне не стоит беспокоиться.

— Они приводили к вам Гарри? — спросил Аластор и бросил на Амелию требовательный взгляд не вмешиваться.

— В последнее время не так часто. Он стал достаточно взрослым, чтобы самостоятельно присматривать за собой, во всяком случае, так Дурсли представляют это. Естественно, я следовала инструкциям Альбуса и не говорила ему, что я сквиб, или что мне известно о Том-Кого-Нельзя-Называть, или о волшебном мире, но... это было трудно, и я... я думала, будет лучше, если он не будет слишком счастлив от своего пребывания у меня, иначе Дурсли посылали бы его к кому-то другому.

Амелия с трудом преодолевала желание наслать на эту женщину какое-нибудь проклятие. Ей не хватило сострадания сделать жизнь Гарри хоть немного лучше, когда его оставляли на ее попечении. Она следовала указаниям Дамблдора, как будто они были непреложным законом. И почему, Мерлина ради, Фигг не сообщила о плохом обращении с ребенком, как только заметила явные признаки этого?

— Ну, хоть кто-то представлял соответствующим органам регулярные отчеты о благополучии мальчика, — немедленно заметил Аластор, которого, по-видимому, посетили те же мысли, что и ее.

— О, официальные отчеты делал Альбус. Между нами все делалось неформально, Аластор. Я просто связывалась с Альбусом время от времени, обычно, после того как сидела с Гарри, — заверила она Аластора, затем с улыбкой добавила, — у меня всегда вызывало улыбку, когда я видела в Пророке случайные фотографии, которые мне удавалось украдкой сделать во время этих визитов и переправить Альбусу.

Так вот каким образом фотографии мальчика стали доступны широкой общественности. Это всегда вызывало удивление у Амелии. Она бросила на Аластора многозначительный взгляд. Она была не уверенна, как долго еще сможет сдерживаться, чтобы не накричать на старую женщину перед ней.

Аластор сразу понял ее намек.

— Было приятно поболтать с тобой, Арабелла, но нам уже пора. Ты можешь сообщить Альбусу, что охранные чары, похоже, в порядке.

Амелия сухо улыбнулась, скомкано попрощалась и немедленно аппарировала в Министерство. Через мгновение за ней последовал Аластор. Они добрались до ее кабинета с мощными стационарными чарами конфиденциальности, и только после этого она позволила своему гневу вырваться наружу.

— Я правильно ее услышала? Мне это не показалось? — требовательно спросила Амелия, — эта... эта женщина... — она была вне себя от ярости и с трудом могла подобрать подходящие слова.

Аластор показал на ее стол и приказным тоном сказал:

— Доставай свой огневиски.

Она налила им обоим по бокалу огневиски, и, только опустошив свой бокал, смогла в какой-то степени восстановить контроль над своими эмоциями.

— Пойми, Арабелла не совсем в себе, после того как ее мужа и сына убили прямо на ее глазах во время нападения Пожирателей на Косую Аллею, — сказал Аластор, перекатывая в руках свой бокал с огневиски, который он налил из собственной фляжки. — Ее муж был другом Альбуса, поэтому Альбус и присматривал за ней после его смерти и позаботился о том, чтобы она получила наследство, несмотря на то, что она сквиб. А потом он помог ей начать собственное дело с разведением книзлов.

— Отсюда и ее преданность ему, — тяжело вздохнула Амелия. Ее ярость немного утихла после объяснения Аластора.

— Да, к сожалению, если Альбус скажет ей, что трава — розовая в фиолетовую крапинку, она ему поверит, — согласился Аластор. — Поэтому, после того, как она в первый раз сообщила Альбусу о плохом обращении Дурслей с ребенком и получила от него такой ответ, ей и в голову не пришло снова поднимать этот вопрос, потому что думала, что ему все известно, — он тяжело вздохнул. — А что касается ее убеждения, что, обращайся она с парнем хоть немного нормально, Дурсли не приведут его к ней в следующий раз... — он скривился в гримасе, — по-видимому, здесь только можно строить догадки.

— Она могла быть права, — признала Амелия, — наверняка Дурсли так и поступили бы, — она налила себе еще огневиски, — результаты сканирования приводят в ужас. На протяжении многих лет он жил в этом чулане под лестницей, подвергался постоянным словесным оскорблениям и мелким физическим наказаниям. Они периодически не кормили его, неоднократно отправляя его спать голодным в качестве наказания за мелкие провинности.

Он кивнул и добавил свою часть в общую картину:

— У него самая маленькая спальня. На двери снаружи замки, следы решеток на окне. Наверняка его запирали не раз. Вся мебель в комнате поломанная, полуразвалившаяся. У него почти нет одежды в шкафу, а та, что есть, похоже, вся подержанная. Его школьная одежда — хорошего качества, но она вся заперта в его сундуке. Все свои ценности он хранит под разобранным паркетом под кроватью. У него там припасено немного еды.

— На случай, если они его снова запрут там? — предположила Амелия, потирая напряженную шею. — Если бы это был любой другой ребенок, Аластор, я бы уже забрала его из этого дома.

— Даже я знаю, что тебе потребуется большая изворотливость в этом деле, — «утешил» ее Аластор. — Понимаешь, Альбус и я дружим уже очень долгое время, и он... он — великий волшебник, но он не непогрешим, даже если ему иногда хочется так думать, — попытался донести до нее свою мысль Аластор. — Он наделал много ошибок. Очевидно, ему было известно, что магглы неохотно примут ребенка, он отмахнулся от первого сообщения своего агента о плохом обращении с ребенком, а потом агент уже не сообщал ему о других таких случаях, а сам он ни разу не проверил состояние парня. Потом, когда Гарри попал в Хогвартс, он не заметил признаков жестокого обращения. Парень слишком худой для своего возраста. Хоть кто-то должен был обратить на это внимание.

— Не заметил или проигнорировал эти признаки.

— Или проигнорировал, — сухо согласился с ней Аластор.

Амелия тяжело вздохнула.

— Знаешь, что еще меня беспокоит?

— Что ему было неизвестно, что его отец был в спецотряде Аврората? — предположил Аластор. — Меня это тоже встревожило.

— Ну, и это тоже, — сказала Амелия, — но я имела в виду то, что Брайан Каттер сказал мне по поводу нового лорда Блэка.

Брови Аластора скрылись в его седой шевелюре.

— Новый лорд Блэк? И он нанял Брайана Каттера?

Она рассказала об адресованном Каттеру письме лорда Блэка, о встрече в кабинете Корнелиуса и увидела, что он сразу понял политическую подоплеку произошедшего. Хмури никогда не был дураком.

— У Каттера есть копия завещания Поттеров, в котором Сириус Блэк указан вторым опекуном после Лонгботтомов, — она опустила свой стакан и пристально посмотрела на Аластора. — Альбус Дамблдор незаконно присвоил опекунство над Гарри Поттером, отправил его к этим магглам и не обеспечил справедливого или хоть какого-то суда над человеком, названным в этом завещании опекуном.

— Я понимаю, что все выглядит очень плохо, — признал Аластор, — особенно учитывая тот факт, что он также не взял Блэка под свою защиту в Хогвартсе, но я не думаю, чтобы Альбус намеренно держал человека в тюрьме в течение двенадцати лет, при этом зная, что он невиновен.

— Даже ради его пропагандируемого повсеместно Всеобщего Блага? — подчеркнуто спросила Амелия.

На это Аластор был вынужден признать с тяжелым вздохом:

— Альбус, действительно, может оправдать почти все соображениями всеобщего блага, но не что-то настолько неправильное. Держать мальчика под охранными чарами крови, где он не будет в безопасности от жестокости своих родственников — нет. Держать мальчика под охранными чарами крови, где его не будут любить — да. Приговорить невиновного человека на двенадцать лет в Азкабане — нет. Не вступиться для оправдания Блэка, потому что Альбус считает, что Поттер будет в безопасности там, где он сейчас находится — определенно да.

Амелия скривилась в гримасе. В изложении Аластора грань между приемлемым и неприемлемым для Дамблдора была очень тонка.

— Ты знаешь его лучше, чем я, — признала она.

— И зная его, несмотря на то, что я уверен — если ему представить все собранные нами доказательства пренебрежения магглами интересов парня, он не заставит его оставаться там — несмотря на мою уверенность в этом, советую тебе решить вопрос с опекунством Поттера до того, как Альбус пронюхает об этом, — откровенно сказал Аластор.

— Понятно, — Амелия знала, с кем она свяжется в первую очередь.

o-O-o

Сириус снова перечитал письмо Брайана. Потом снова.

Полностью оправдан, за подписью Министра.

Имеется ли у лорда Блэка способ связаться с Сириусом Блэком?

Министерство хочет знать, готов ли Сириус Блэк немедленно принять опекунство над Гарри Поттером.

Он снова перечитал письмо, не веря своим глазам.

Ремус нетерпеливо вырвал его из онемевших пальцев Сириуса и прочитал.

— Бродяга! Мы сделали это! — он хлопнул по спине Блэка. — Поздравляю! Разве я тебе не говорил, что отправив Боунс с визитом к этим магглам, мы намного увеличим шансы, что тебе передадут опекунство над Гарри? Ты мне должен пять галеонов! И не думай... — он вдруг заметил, что Сириус даже не пошевелился в течение всего этого времени. — Ты в порядке, Бродяга?

Нет. Да. Он понятия не имеет в порядке ли он. Его эмоции скакали от сумасшедшего счастья до полнейшего изумления и ужаса — что если он все испортит с Гарри? О Мерлин, о чем он только думал?

Сириус потер свой лоб и попытался собрать мысли в кучу. Нужно сосредоточиться. Гарри. Гарри. Гарри. Он сделал все это для Гарри, и это сработало.

— Прости, — сказал он, осознав, что Ремус уже некоторое время с беспокойством наблюдает за ним, — я... я просто очень удивился. Мне казалось, это потребует больше времени и усилий.

— Но ты ведь доволен? — осторожно спросил Ремус, как будто боялся, что Сириус вот-вот взорвется, или сломается от любого неосторожного слова.

— Просто вне себя от счастья, — серьезно сказал Сириус, потом забрал у него пергамент. — Я напишу ответ Брайану. Кажется, пора сообщить ему, кто я.

— Познакомь нас, — попросил Ремус. — В ближайшем будущем мне может понадобиться его помощь. Как твоему управляющему, мне совсем скоро нужно будет решить целую кучу юридических вопросов — в твоих делах настоящий хаос.

— Но я богат, да?

Ремус вздохнул.

— Скажем так, у тебя есть достаточно денег, чтобы покрыть пять галеонов, которые ты мне должен.

— Какие пять галеонов? — невинно спросил Сириус.

Глаза Ремуса опасно сузились.