План Мародера (джен)

Сириус нервно мерил шагами приемную комнату. От результатов встреч, которые он должен был скоро провести, зависело многое. Если все не получится так, как они с Ремусом планировали...

«Мы справимся с этим, — решил Сириус, — всегда есть вариант с заклятием забвения».

Он услышал веселый голос подошедшей к двери Пенелопы, поспешно пригладил мантию и с улыбкой встретил вошедших в комнату Ремуса и его помощницу.

Пенелопа весело улыбнулась ему:

— Шикарно выглядите, лорд Блэк.

— Сколько раз говорить, меня зовут Сириус, — добродушно проворчал он.

— Не в рабочее время, — возразила Пенелопа, стряхивая воображаемую соринку с его плеча. — Нужно поддерживать ваш имидж.

Ремус ухмыльнулся и вручил черную матерчатую сумку:

— Здесь Омут памяти и воспоминания, — затем, потрепав его по плечу, добавил, — ты справишься, Бродяга. Это всего лишь Фадж.

— Точно, — сказал Сириус, — а кто придумал, что это я должен ему все рассказать, а не Брайан, как мы вначале планировали?

— Брайан, — хором ответили Пенелопа и Ремус.

Сириус смерил их недовольным взглядом.

— Я думаю, Брайан прав — Фадж, возможно, лучше примет новость о том, что ты являешься лордом Блэком, если ты сам ему все расскажешь, — вмешался Ремус. — По словам Брайана, он сгорает от любопытства с момента получения просьбы о личной встрече с тобой относительно лорда Блэка, ведь она состоится до встречи сегодня днем с Амелией Боунс и Крокером здесь, в Мэноре.

— Если меня отправят в Азкабан, вы будете виноваты, — сухо прокомментировал Сириус.

Пенелопа попыталась скрыть смешок:

— Вам пора, лорд Блэк. Вы же не хотите опоздать. Министр ждет вас.

Сириус повернулся к Ремусу и открыл, было, рот...

— Да, я вернусь в Дом Грифона и проверю Гарри. Хотя я уверен, что они с Минервой хорошо поладят, — перебил его Ремус и подтолкнул к камину.

Сириус фыркнул, сделал глубокий вдох и бросил горсть летучего пороха в камин:

— Кабинет Министра!

Он вышел из камина в личном кабинете Фаджа и замер, не успев ступить и шага, когда натолкнулся взглядом на двух Авроров, которые заслонили собой министра и бросали на его подозрительные взгляды.

Фадж сразу понял затруднение Сириуса и махнул рукой Аврорам.

— О, они просто перестраховывались, на случай, если бы из камина вышел кто-то другой.

Сириус постарался вести себя как можно более дипломатично:

— Если Авроры хотят проверить меня на чары сокрытия внешности или оборотное зелье, они вольны сделать это, Министр.

Фадж снова махнул рукой Аврорам:

— Шеклболт! Долиш!

— Извините, мистер Блэк! — официально сказал Шеклболт, — это не займет много времени, — с этими словами он взмахнул палочкой, выводя хорошо известное Сириусу идентификационное заклинание. Оно входило в список обязательных навыков Авроров, так же как и позиция Долиша. Он остался на своем месте, прикрывая Шеклболта.

Сириус знал Долиша еще со времен своей службы в Аврорате — жалкий мерзавец, который, как подозревал Сириус, к тому же, был Пожирателем Смерти. Так, Шеклболт... Шеклболт...

— Кингсли Шеклболт? — уточнил Сириус. — Кажется, я припоминаю вас. Вы уже были в Академии, когда я окончил подготовку в Спецотряде.

— Все верно, мистер Блэк, — вежливо улыбнулся ему Кингсли. — Вы были автором большинства рекордов, которые мы пытались побить. — Повернувшись к министру, он заявил, — это Сириус Блэк, Министр.

— Можно узнать, что в этой сумке? — грубо вмешался Долиш, прежде чем его напарник, спросил, могут ли они выйти.

Сириус вздернул бровь.

— Подарок Министру за его усилия, направленные на то, чтобы восторжествовала справедливость.

Фадж расплылся в довольной улыбке и чуть не захлопал в ладоши от радости. В очередной раз, махнув рукой Аврорам, он потребовал:

— Пожалуйста, оставьте нас, джентльмены.

Авроры вышли из кабинета, при этом, Долиш — с явной неохотой.

— Сириус! Могу я называть вас Сириус? Можете звать меня Корнелиус, — как только дверь закрылась за Аврорами, суетливо подошел к нему Фадж, протягивая в приветствии свою пухлую руку. — Добро пожаловать в Министерство.

— Зовите меня Сириус, Корнелиус, — пожав протянутую руку, ответил Сириус и попросил разрешения наложить чары конфиденциальности, на что Корнелиус кривовато улыбнулся.

— Брайан тоже всегда так делает, — сказал он и кивнул в знак разрешения. — Но не забывайте, что это самый безопасный кабинет в Британии.

— Боюсь, я посещал школу «Постоянной бдительности» Аластора Хмури, Министр, — ответил Сириус. Взмахнув палочкой своего прадеда, он удовлетворенно кивнул, почувствовав, как чары охватили весь кабинет.

— Вы, наверное, уже догадались о цели этого визита, Корнелиус, поэтому, не буду испытывать ваше терпение, — начал Сириус, опустив матерчатую сумку на письменный стол Министра. — По словам Брайана, он подозревает, что вы обо всем догадались, когда он упомянул о том, насколько быстро я смог ответить на запрос о принятии опеки, адресованный лорду Блэку.

— Ну, я... — Корнелиус выглядел довольно огорошенным, садясь за свой стол.

— Очевидно, что вы уже тогда поняли, что я являюсь лордом Блэком, — прямо заявил Сириус, игнорируя разные оттенки красного, которые принимало лицо министра по мере его речи. Мысленно убрав чары сокрытия со своего кольца, он продемонстрировал его министру. — Не могу выразить, как сильно я ценю вашу сдержанность в сохранении моей тайны до сего дня и то, что вы поддержали меня в вопросе получения опеки над Гарри. Я чувствую себя обязанным вам, — с этими словами он вытащил из сумки совершенно новый Омут памяти и поставил его перед Корнелиусом. — Надеюсь, вы примете это в знак моей глубокой благодарности и признательности.

Корнелиус опустил взгляд на магический артефакт и вздохнул.

— Это — новейшая модель, лучшая в своем роде, — заявил Сириус, занимая свое кресло. — Как вам, наверняка, известно, многие страны предоставляют своим министрам Омуты памяти, и это просто преступное упущение, что Визенгамот не утвердил бюджет для предоставления вам одного из них.

— Да, это действительно прискорбно, — согласился Корнелиус, довольно касаясь края артефакта. — При следующей встрече Американский посол наверняка обзавидуется. Эта модель намного превосходит Омут памяти в его кабинете, — неожиданно, откинувшись в кресле, он вперил пристальный взгляд в Сириуса.

«Вот и настал решающий момент» — подумал Сириус. Корнелиус знал, что Сириусу было прекрасно известно о том, что министр вовсе не догадался обо всем, и теперь у него было два выхода: выкинуть свои игрушки в порыве детского приступа ярости или позволить им обоим притвориться, что он действительно обо всем догадался, сохранить лицо в этой непростой ситуации и продолжить развивать отношения с новым лордом Блэком. Сириус осознавал, что Корнелиус сейчас принимает во внимание не только то, что он является лордом Блэком, но и то, что он также является действующим регентом рода Поттер — Сириус отлично заметил, как взгляд министра скользнул по гербам на его мантии.

Корнелиус откашлялся.

— Должен признать, что, хотя у меня и были некоторые подозрения, как и предполагал Брайан, я, на самом деле, не знал наверняка, что вы являетесь лордом Блэком, гм, лорд Блэк.

— Я думал, мы договорились обращаться друг к другу по имени, — мягко поправил его Сириус. Признание Корнелиуса его удивило, но это был отличный ход. Полуправда — это не совсем ложь. Это позволит Корнелиусу сохранить лицо, и, в то же время, признать правду.

Корнелиус широко улыбнулся ему:

— Значит, Сириус.

— Моя новая помощница все время называет меня лорд Блэк, а я продолжаю оглядываться, в поисках своего деда, — шутливо пожаловался Сириус, судорожно пытаясь вспомнить уроки политического манипулирования, которые буквально вбивали в него отец и мать.

— Припоминаю, как мои родители наняли мне воспитателя до поступления в Хогвартс, и Профессор Лихен впервые обратился ко мне «мистер Фадж». Я подумал, что он обращается к отцу, и не ответил ему, — с юмором подхватил эстафету Корнелиус. — Я получил немало взбучек из-за этого.

— Гарри находит, что быть лордом Поттером — довольно странно, хотя до этого лета никто никогда не рассказывал ему о его обязанностях перед родом.

— Да? — нахмурился Корнелиус. — Я хотел сказать, я не удивлен, что об этом не позаботились магглы. В конце концов, что им может быть известно об этом? Но Альбус, конечно же, мог...

Сириус покачал головой.

— Боюсь, что нет, — ему не пришлось притворяться, недовольная гримаса сама появилась на его лице. — Гарри совершенно ничего не знал о своем месте в нашем мире, не только об этой чепухе, связанной с Мальчиком-Который-Выжил, но и о роде Поттер, его семье, наследии... — со вздохом он продолжил, — мне сказали, что с его учителей было взято обещание не рассказывать ему о родителях.

— Это же ужасно, — казалось, искренне посочувствовал Корнелиус. — Меня уже несколько лет беспокоит вопрос о том, насколько хорошо Альбус справляется с делами в Хогвартсе, но его власть в школе абсолютна.

— Кстати об этом, — переходя к теме разговора, из-за которой он на самом деле пришел сюда, — я решил подарить вам Омут памяти также исходя из личных мотивов, — дотянувшись до матерчатой сумки, он достал флаконы с серебристой жидкостью. — С вашего позволения, я хотел бы показать некоторые воспоминания Гарри, связанные с Хогвартсом. Не знаю, как много вам уже известно — с какой информацией Альбус поделился — но я уверен, что очень важно, чтобы вы увидели это. Тем не менее, мне нужна ваша клятва, что все, что вы увидите, останется в тайне.

Корнелиус медленно кивнул.

— Я заинтригован, поэтому соглашусь, — подняв палочку, он произнес: — Я, Корнелиус Амброуз Фадж, клянусь роду Блэк держать содержание этой встречи в тайне, — его палочка испустила волну света, что немного успокоило Сириуса.

Фадж подал Сириусу знак, чтобы тот заполнил Омут памяти, и они нырнули в чашу. Воспоминание охватывало момент, когда Гарри с друзьями приблизились к комнате с цербером до самого конца событий этого дня.

— Что это? — немного нетерпеливо спросил Корнелиус. — Это какая-то учебная полоса препятствий для экзамена первого курса ЗОТИ? Могу понять ваше возмущение. Цербер — это уже чересчур.

— Боюсь, это не имеет никакого отношения к полосе препятствий, — ответил Сириус. — Это была сеть ловушек, установленных профессорами Хогвартса для защиты Философского камня Фламеля — по крайней мере, предполагалось, что они были созданы для этого. Кто-то пробрался через них, и Гарри с друзьями пытались остановить потенциального вора, — сказал Сириус, привлекая внимание Корнелиуса к действу.

Дальше они, по большей части, молча, следили за происходящим, только Корнелиус пробормотал: «Замечательно!», когда Гарри удалось поймать ключ. Когда же они увидели столкновение Гарри с Квиреллом и Волдемортом, Корнелиус заметно побледнел (когда Сириус смотрел эту сцену в первый раз, его вырвало, так что Министр еще неплохо справлялся). Он весь трясся к тому моменту, когда Сириус вывел его из воспоминаний — сразу после беседы Гарри с Дамблдором в Больничном крыле (Эта сцена привела Сириуса в бешенство. Ремусу пришлось привязать его к стулу, пока он не успокоился настолько, чтобы признать — да, действительно, попытка отыскать Дамблдора в Таиланде, чтобы наложить на него какое-нибудь мерзкое проклятие не такая уж хорошая идея).

— Огневиски? — мягко предложил Сириус.

Корнелиус указал на шкаф, откуда Сириус достал бутылку и щедро налил в стакан. После этого он расположился в своем кресле и принялся ждать, когда министр достаточно придет в себя, чтобы заговорить.

— Полагаю, надежды на то, что эти воспоминания были изменены или, что это плод чересчур богатой фантазии мистера Поттера, нет? — наконец спросил Корнелиус, грея руками свой стакан виски.

— Я собираюсь показать эти воспоминания Амелии Боунс и Вилберту Крокеру. Уверен, они оба подтвердят их достоверность, — твердо заявил Сириус. — А также не сомневаюсь, что, в случае необходимости, легко можно будет провести независимую экспертизу.

— Нет, нет, просто... — сделав большой глоток, он откинулся назад, — не могу поверить, что Неназываемый не исчез! Предполагалось, что он мертв! Как Альбус мог никому не рассказать о таком?!

— Думаю, частично, чтобы защитить магический мир, — ответил Сириус. — Из того, что я слышал, в следующие дни после падения Волдеморта, тогда, в восемьдесят первом, повсюду царил настоящий хаос. На свободе все еще спокойно разгуливали многие пожиратели, из-за недостаточности доказательств их вины. Если бы они точно знали, что их лидер еще не умер, я думаю, они продолжили бы терроризировать население и помогли бы ему найти тело. Я понимаю, почему Альбус держал эту информацию в секрете тогда.

Вздохнув, Корнелиус неохотно принял правоту слов Сириуса.

— Возможно также, что Альбус не знал наверняка, — сказал Сириус. — Мы с моим управляющим думаем, что он устроил всю эту историю с камнем в качестве ловушки, чтобы доказать, что Волдеморт жив. При этом он использовал в качестве наживки сразу и камень, и Гарри.

— Тогда, он должен был рассказать об этом мне! — сердито сказал Корнелиус.

Сириус спокойно посмотрел на него.

— Возможно, он бы сделал это, Корнелиус, если бы вашим ближайшим советником с тех пор, как Гарри вернулся в волшебный мир, не являлся Люциус Малфой.

— Причем тут Люциус? — спросил запутавшийся Фадж.

— Люциус — один из пожирателей, которому удалось остаться на свободе, — ответил Сириус. Он поднял руку, когда Фадж пытался прервать его. — Я тщательно расследовал этот вопрос, Корнелиус. Он женат на моей кузине и завтра будет представлен суду нашей родовой магии. Как понимаете, я должен был быть уверен в фактах на все сто.

Глаза министра расширились.

— Да, понимаю. Но все еще не могу поверить, что Люциус... я хочу сказать, мне, конечно же, известно о проклятии Империус, но мне он объяснил, что поддерживал более широкий политический курс Неназываемого, просто, все вышло из под контроля...

— Я согласен с тем, что он был под Империусом, когда его поймали в Министерстве — проверку проводил Хмури, и в нем я могу быть уверен, — сказал Сириус. — Я даже готов принять, что, помимо темной метки, не было никаких доказательств его причастности к незаконным действиям. Его палочка также прошла проверку. Тем не менее, как человек, долгое время работавший под прикрытием среди пожирателей, я могу однозначно утверждать, что темную метку невозможно наложить на человека, находящегося под Империусом — он должен сознательно хотеть этого. Не следует также забывать инициацию — убийство невинного человека. Возможно, Люциус сделал это только на церемонии инициации — его политический вес и положение в Министерстве принесли бы Волдеморту намного больше пользы, чем, если бы он был рядовым магом. Однако, при всем при этом, главное заключается в том, что Люциус был Пожирателем Смерти.

Корнелиус допил стакан виски и налил себе еще.

— Сомневаюсь, что он знает о возвращении Волдеморта, но у него, наверняка, есть подозрения на этот счет. Его политический курс во многом соответствует идеям Волдеморта — он спонсировал и голосовал за принятие таких законов, которые будут на руку Волдеморту, если тот вернется. Бюджеты ДМП и Отдела Тайн существенно урезаны, многие слои нашего населения, такие как оборотни, лишены почти всех прав и, вероятно, теперь не придут нам на помощь в случае необходимости. Вернется ли Люциус к нему, если Волдеморт получит себе тело? Не знаю, — после небольшой паузы, он закончил, — ответ на этот вопрос определит его дальнейшую судьбу завтра.

— Его должны арестовать! — с жаром воскликнул Корнелиус. — Все это время он использовал меня!

— Люциус — непревзойденный политик, Корнелиус — пытается ли он получить власть, чтобы оказать помощь Волдеморту в узурпации правительства или же просто хочет заполучить власть для самого себя, став частью существующего правительства. Конечно же, он должен был подружиться с человеком, обладавшим наибольшей властью в Министерстве, и приложить все усилия, чтобы стать его доверенным лицом, советником, что помогло бы ему продвинуть свой политический курс и убедить вас в достоинствах этого курса, — прямо заявил Сириус. — Однако, с точки зрения закона, он не сделал ничего плохого. Мы ничего не сможем доказать относительно его действий в качестве Пожирателя. Я предлагаю вам позволить мне разобраться с ним, а вам просто отдалиться от него. Это никого не удивит, потому что среди членов Визенгамота хорошо известен тот факт, что род Малфой является вассалом рода Блэк.

Корнелиус глубоко вздохнул и кивнул.

— Ты, конечно, прав. Я оставлю это в твоих надежных руках и отдалю от себя этого человека.

— Осмелюсь также предложить, чтобы ты отдалил от себя тех, кто поддерживает его политический курс, — посоветовал Сириус. — Твой первый помощник, похоже, надежный человек, но, возможно, самое время вознаградить ее, отправив послом в одну из Южно-Американских стран?

На какое-то мгновение Сириусу показалось, что Корнелиус примется защищать ее, но тот только вздохнул с сожалением:

— Долорес — очень надежный человек, но ты прав, — благосклонно улыбнувшись, он продолжил, — возможно, ей пора двигаться вперед.

Взяв второй флакон с воспоминаниями, Сириус поменял тему разговора:

— Ты готов к следующему воспоминанию?

Его не удивило, когда Корнелиус снова опустошил свой стакан с виски, прежде чем последовать за ним к Омуту памяти. Столкновение Гарри с тенью Тома Реддла и Василиском вызывало ужас (Сириус с трудом боролся с желанием закрыть глаза все время, пока смотрел на это), но было очень информативным.

К счастью, когда они закончили смотреть это воспоминание, Корнелиус был не напуган, а скорее полон решимости. «Возможно, то, что Волдеморт все еще бродит где-то поблизости, не такая ужасная новость по сравнению с тем, что Люциус обдурил его и вертел им в своих интересах — со всем остальным можно справиться» — с сарказмом подумал Сириус.

— Скажи мне, что дневник был единственным предметом, который мог вернуть его подобным образом, — потребовал Корнелиус.

— Не могу, — сказал Сириус. Они с Ремусом решили, что не будут произносить слово «хоркрукс», хотя Крокер все равно поймет, что собой представлял дневник. — Мой брат Регулус тоже был Пожирателем, но со временем понял, что Волдеморт не имеет никакого уважения к чистокровным и их ценностям, поэтому решил противостоять ему. Он написал мне письмо с описанием всего, что ему было известно об этих предметах. К сожалению, я получил это письмо только после того, как стал лордом Блэком. Существуют и другие предметы, подобные дневнику. Нам нужно будет действовать сообща, чтобы найти и уничтожить их.

— Конечно, — согласился Корнелиус.

— Мы предполагаем, что эти объекты могли помочь Волдеморту избежать смерти в восемьдесят первом, и, если мы сможем избавиться от них... — Сириус вздохнул, — мы можем заманить его в ловушку и навсегда избавиться от него. Тем не менее, есть более срочная проблема, — с этими словами он подготовил Омут памяти к показу третьего воспоминания — предсказанию Трелони о том, что Петтигрю поможет Волдеморту вернуться.

— Это точно придает проблеме большую срочность, — взбудоражено сказал Корнелиус, как только они покинули Омут памяти, и дрожащими руками налил себе еще один стакан виски. — Мы совершенно не готовы ко всему этому! Я думал, он мертв! Откуда мне было знать, и я...

— Корнелиус! — прикрикнул Сириус, — соберитесь! Конечно, вы не могли знать об этом! Общественность не будет осуждать вас, за то, что вы действовали как министр мирного времени в последние годы, потому что они тоже думали, что живут в мирное время. Они будут судить вас по тому, как вы будешь действовать сейчас!

Корнелиус попытался успокоиться.

— Поверьте мне, для меня это тоже вопрос первостепенной важности, — твердо заявил Сириус. — У Волдеморта нездоровая тяга к Гарри. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы обезопасить Гарри от этого монстра. Сейчас, чтобы навсегда избавиться от Волдеморта, на стороне Министерства будет значительное влияние и богатство родов Блэк и Поттер.

Его не удивило, когда Корнелиус заметно приободрился.

— Очевидно, что необходимо будет ввести в курс дела Амелию Боунс и Вилберта Крокера, — сказал Сириус. — Но я хочу, чтобы мы представили им совместный план. Я набросал один вариант со своим управляющим и хотел бы ознакомить вас с ним.

Корнелиус отрешенно кивнул.

— Что насчет Альбуса? Какой вы видите его роль во всем этом?

Сириус слегка скривился и откинулся в кресле.

— Моим первым порывом было попытаться сделать все без него. Он возглавлял силы Света в прошлый раз, и мы почти проиграли. Мы смогли одержать победу только благодаря тому, что Волдеморт споткнулся о Поттеров, — Сириус не собирался ставить министра в известность о реальном положении дел — ни о могуществе магии Гарри, ни о заклинании, наложенном Лили на него. — Он также удерживал информацию в секрете, и, хотя я готов согласиться с некоторыми его аргументами, я все равно не могу принять многие его решения. По моим данным вы были довольно близкими друзьями, когда вы заняли пост министра. Он мог поделиться с вами своими подозрениями относительно Волдеморта, предупредить вас о Люциусе. Меня также возмущают его решения в отношении Гарри.

— Но? — спросил Корнелиус, — полагаю, здесь есть одно большое «но»?

— Но, как заметил мой управляющий, Альбус — могущественный и знающий маг. Если мы сможем использовать это, то должны это сделать, — ответил Сириус. — Так как Ремус всегда был самым благоразумным из нас двоих, я высоко ценю его мнение.

— Если на то пошло, я согласен с вашим управляющим, — сказал Корнелиус. — Также как и вы, я не в восторге оттого, что Альбус не поделился со мной настолько жизненно-важной информацией. Но он — единственный волшебник, который в состоянии встретиться с Волдемортом лицом к лицу и надеяться выжить в этом столкновении. Возможно, за исключением юного Гарри, которому уже несколько раз удалось выжить в столкновениях с ним, — после паузы он продолжил, — учитывая это, и все то, что ты рассказал, я согласен с тем, что на это раз флагом нашей борьбы не должен быть Альбус.

Сириус уловил блеск в глазах Корнелиуса.

— Я, конечно, ценю то, что люди наверняка сплотятся под флагом Мальчика-Который-Выжил, но не хочу, чтобы имя Гарри эксплуатировали в прессе. Это только еще больше сконцентрирует внимание Волдеморта на нем, и это неприемлемо для меня, — заявил Сириус. — Но я не возражаю, чтобы статус Мальчика-Который-Выжил использовался в кулуарах с целью убеждения несговорчивых сторонников, которые нам понадобятся для формирования новых политических союзов.

— Наверное, нам стоит позаботиться, чтобы отзывы в прессе оставались положительными, — предложил Корнелиус. — Журналисты все равно будут продолжать печатать истории о Гарри, особенно... ну, мне на самом деле не следует рассказывать это, но я уверен, вы не будете распространяться об этом... в общем, решено возродить Турнир Трех Волшебников, и в этом году он будет проведен в Хогвартсе. Гарри еще не достиг возраста для участия в нем, но для освещения этого события прессе будет дан допуск в Хогвартс, впервые с того времени, как Гарри поступил туда, и... вы, надеюсь, осознаете, насколько это привлекательно для прессы?

Сириус подумал, что проведение Турнира сейчас звучит как очень плохая идея, но сомневался, что сможет изменить хоть что-то. Корнелиус был прав — пресса будет преследовать Гарри, вне зависимости от попыток Сириуса держать их подальше от него. Лучше будет попытаться контролировать процесс.

— Хорошо, только все должно быть одобрено мной через Брайана, как мы это провернули на прошлой неделе.

— Согласен, — с улыбкой сказал Корнелиус. — Мы просто отлично сработались. Перейдем к оставшейся части плана?

Сириус в последний момент удержался от ядовитой реплики и вытащил кусок пергамента из сумки. «Я не обязан быть в восторге от Корнелиуса, чтобы работать с ним — напомнил себе Сириус — так что, пора приниматься за работу».

o-O-o

«Странно видеть одного из профессоров на каникулах» — подумал Гарри, провожая профессора МакГонагалл в подвал.

Он был магически огорожен, чтобы в маггловской части дома техника продолжала работать. Гарри на самом деле не понимал, как все это происходит, но электроника нормально не работала в магической среде, и в доме спокойно можно было колдовать только в подвале и на кухне: в подвале находился тренировочный зал, а кухня была вотчиной Добби. Судя по всему, Добби по очереди отключал электричество в тех комнатах, в которых делал уборку.

Когда Гарри поинтересовался, почему Ремус с Сириусом решили купить маггловский дом, оказалось, что на это были две причины: первой было желание сделать его более комфортным для Гарри, потому что ему была привычна жизнь в маггловском доме, а вторая заключалась в том, что, живя в маггловском районе, Гарри был в большей безопасности от волшебников, которые не так хорошо в нем ориентировались.

Было здорово, что в доме имелась маггловская техника. Однажды они провели вечер за просмотром эпической саги «Звездные Войны», и Гарри шокировал Ремуса и Сириуса, когда пригласил Добби посмотреть фильм вместе с ними. Домовик приклеился взглядом к экрану, на протяжении всего фильма не отрывая рук от миски с попкорном. Не говоря уже о том, что после нескольких дней жизни с Мародерами — он был очень рад тому, что они вынужденно свели к минимуму колдовство. У обоих было довольно больное чувство юмора, и Гарри был уверен, что в какой-то момент может стать мишенью для их шуточек.

Профессор МакГонагалл откашлялась, привлекая его внимание. Она опустила свою сумку на край стола и ждала его.

Он покраснел.

— Извините, профессор.

К его удивлению, она улыбнулась ему.

— За пределами школы ты можешь называть меня тетей Минервой, как это делал твой отец. Могу я звать тебя Гарри?

Гарри был ошарашен и некоторое время пытался собраться с мыслями.

— Мой папа называл вас тетей Минервой?

— Да, — коротко сказала профессор МакГонагалл, вытаскивая из сумки мелкие предметы, в которых Гарри узнал пособия со школьных занятий по трансфигурации, — хотя, когда Джеймс стал взрослее и нахальнее, то принялся звать меня тетей Мини. Мы были близкими друзьями с твоей бабушкой Поттер — мы вместе учились в школе.

— Ремус сказал, вы сможете рассказать мне о моих родителях, — с надеждой сказал Гарри.

Он помолчала, затем повернулась к нему с извиняющимся взглядом.

— Я должна извиниться перед тобой, Гарри. Мне следовало обратиться к тебе раньше и предложить рассказать о твоей семье. Мне нет оправданий.

— Все в порядке, — смущенно сказал Гарри. — Ремус объяснил мне, что вам, как профессору, нужно придерживаться определенной линии поведения в своих отношениях со студентами.

Коротко кивнув, она продолжила:

— Я также должна извиниться перед тобой за то, что позволила директору оставить тебя у Дурслей, несмотря на свое мнение об этих людях.

Гарри не ожидал, что она будет извиняться перед ним за это.

— Профессор,... то есть, тетя Минерва, все в порядке. Сириус объяснил мне, почему директор оставил меня там, и я понимаю. То есть, вначале я был очень зол, но... — он пожал плечами. Он просто хотел забыть, что когда-то жил с Дурслями.

Она пристально смотрела на него несколько долгих мгновений.

— Похоже, Сириус и Ремус очень хорошо заботятся о тебе.

Гарри расплылся в улыбке.

— Они замечательные.

Ее губы заметно дрогнули.

— Ну, давай, вначале займемся немного трансфигурацией. Потом можем перейти к обсуждению вопросов стипендии, и закончить историями о твоих родителях за чашечкой чая.

— Хорошо, — с радостью согласился Гарри.

— Так. Сириус объяснил мне, что на тебя было наложено ограничение, и что в последние три года ты работал с сильно урезанными силами. Он сказал, что ты много работал над собой во время ваших совместных каникул, после того, как ограничение было снято, чтобы восстановить контроль над магией, но тебе все еще требуется практика, — с этими словами она вручила ему спичку, — приступай, как только будешь готов, Гарри.

Он вытащил палочку из кобуры и положил спичку на стол. Один взмах палочки, и на столе лежит идеальная игла.

— Отлично, — довольно сказала профессор МакГонагалл. — Если бы мы были в школе, я бы начислила тебе баллы. Давай, продолжим.

Они работали на протяжении часа, переходя от заданий первого курса к заданиям второго, а затем и третьего. Обучение наедине с профессором позволило Гарри расслабиться, когда она помогала направлять движения палочки для облегчения трансфигурации и объясняла моменты в теории, которые были непонятны ему. Постепенно он привык называть ее тетей Минервой, но ему все еще приходилось напоминать себе об этом. Он подумал, что ему потребуется немного больше времени, чтобы называть ее в уме как-то по-другому, а не профессором МакГонагалл.

Она остановила его, когда Гарри успешно выполнил экзаменационные задания за третий курс.

— На сегодня достаточно, — строго сказала профессор МакГонагалл. — Как ты себя чувствуешь?

— Немного устал, — признал Гарри.

— Большинство волшебников твоего возраста уже были бы без сил, Гарри, — уверила его профессор, убирая принадлежности в сумку. — Очевидно, что твои магические возможности очень впечатляющие, как и говорил Сириус. Я уж подумала, он разыгрывает меня, — покачав головой, она продолжила, — хотя, если подумать, ты был очень сильным волшебником, еще, когда был совсем маленьким. — Улыбнувшись, она добавила, — подумай о том, чтобы стать анимагом. Как я помню, у тебя был природный дар в этой сфере.

— Да? — удивился Гарри.

— Да, — сухо подтвердила профессор МакГонагалл, — ты превратился в миниатюрную копию Сириуса, когда тебе было всего три или четыре месяца. Твой отец почти сразу связался со мной по камину. Я не знаю, что его обеспокоило больше: тот факт, что ты превратился в щенка, а не олененка, или сам факт, что ты вообще смог сменить форму. Думаю, именно по этой причине он наложил ограничение на тебя.

Гарри от удивления открыл рот.

— Вы знали? Вы знали, что Сириус был анимагом? И папа?

— И мистер Петтигрю, да, — кивнула профессор МакГонагалл. — Летом, после третьего курса Джеймса, я была в гостях у Дореи, твоей бабушки, когда твоему отцу удалось поменять руку на копыто. Он не смог отменить действие формулы. К счастью, я была рядом и смогла вернуть все в норму. Я также быстро поняла, что они с друзьями дали Непреложный Обет не рассказывать никому о том, что они делали — очень глупо с их стороны, скажу я тебе, — ощутив удивление Гарри, она прекратила собирать вещи и повернулась к нему, — тебе что, никто не говорил об обетах?

— А это не то же самое, что и клятвы? — спросил Гарри.

— Нет. Клятвы обязательны, только если даны магии рода, а обеты являются обещаниями, данными самой Магии. Если кто-то потребует у тебя дать Непреложный Обет, и ты согласишься на это, то в случае нарушения обета, ты потеряешь свою магию и, вполне вероятно, умрешь от шока, — объяснила профессор МакГонагалл.

Гарри нахмурился.

— Тогда, почему кто-то соглашается на это?

— Чтобы доказать что-то, или потому, что обязаны чем-то, или просто потому, что находятся в положении, когда не могут отказать, — ответила профессор. — В случае твоего отца и его друзей, это было больше связано с тем, чтобы помочь их другу сохранить его тайну. Подозреваю, они поняли, что Ремус оборотень и знали, что анимаги могли проводить с ним время во время полнолуния без угрозы заражения.

— И вы не остановили их? — удивленно спросил Гарри. Он передал ей чайную чашку, которой она вернула исходную форму камня.

— Я могла, сама того не желая, вынудить их нарушить обет, если бы прямо попыталась что-то сделать, поэтому, нет, — подтвердила профессор МакГонагалл, — хотя я и сказала твоему отцу, что он в любое время может обратиться ко мне с любым вопросом по проблемам трансфигурации, без каких-либо наказаний в дальнейшем, что он и делал в течение следующего года. А когда они закончили анимагическую трансформацию и начали сопровождать Ремуса во время полнолуний, я следила за ними в своей кошачьей форме, чтобы помочь, если они вдруг попадут в неприятности. — Остановившись, она обернулась и увидела, как он с открытым ртом смотрел на нее, — наверное, ты шокирован тем, что я не сняла с них целую кучу баллов и не назначила еще большее количество отработок?

— Ну, вы же сняли с нас баллы, когда поймали после комендантского часа на нашем первом курсе, — справедливо заметил Гарри.

— К тому времени я уже вычла баллы со слизеринца мистера Малфоя по той же причине, — ответила она. — С моей стороны было бы явным фаворитизмом не снять баллы с каждого из вас только потому, что вы были с моего факультета.

— Наверное, — вздохнул Гарри, хотя и был абсолютно уверен, что на ее месте Снейп, наверняка, позволил бы студентам своего факультета отделаться лишь отработками.

— И хотя позже, после разговора с Хагридом, я поняла, что нарушение вами правил было мотивировано тем же духом товарищества, что и прогулки твоего отца в полнолуние, в тот момент я думала, что вы просто разыгрывали Малфоя, — смущенно признала профессор. — Это — еще одна причина, почему я проигнорировала ваше предупреждение о камне. Боюсь, что тогда, я, также как и некоторые другие, позволила себе видеть в тебе больше твоего отца, чем тебя самого.

— Хотите сказать, как Снейп, то есть, профессор Снейп? — уточнил Гарри.

— Не только, — твердо сказала профессор МакГонагалл.

Они прервали беседу, пока поднимались наверх, а Гарри обдумывал признание профессора. Когда они, наконец, устроились за чайным столиком в лоджии, и Добби подал им освежающие напитки, Гарри, наконец, смог выпалить вопрос:

— А как получилось, что вы не узнали Питера в крысе братьев Уизли, если знали о его анимагической форме?

Вздернув бровь, она удивленно посмотрела на него:

— Такая мысль никогда не приходила мне в голову, — с сожалением признала она.

— Даже, учитывая тот факт, что эта крыса была необычным долгожителем? — спросил он, придвинувшись с краю стула, чтобы опереться о стол.

— Я предположила, что родители Уизли поступили так же, как и многие родители до них, когда домашним любимцем ребенка является животное с небольшим сроком жизни, — просто сказала МакГонагалл.

Этот ответ озадачил Гарри.

— Я подумала, что они покупали очень похожее животное, — объяснила она со скупой улыбкой. — Когда мне было пять лет, мне подарили рыбку, которую звали Пузырек. Мне очень нравилось наблюдать за ней в аквариуме. Когда я повзрослела, моя мама призналась, что, на самом деле, это были двадцать разных рыбок, пока, после смерти очередной рыбки, я сама не обнаружила ее лежащей на дне аквариума.

— О, — понимающе протянул Гарри. Он неожиданно вспомнил, как однажды на городской ярмарке Дадли выиграл золотую рыбку, которая довольно скоро умерла, и тетя Петунья заменила ее другой, очень похожей на нее. Конечно, Дадли быстро наскучило возиться с ней, и после смерти этой рыбки, ее больше не заменили.

— Не уверена, узнала бы я мистера Петтигрю даже с близкого расстояния, — продолжила профессор МакГонагалл. — Во время прогулок в полнолуние я следила за ними с большого расстояния, потому что, по-моему, опыту, собаки и кошки не очень хорошо ладят между собой.

Гарри с трудом сдержал смешок при мысли о том, что Сириус и Ремус могли преследовать своего бывшего учителя в ее кошачьей форме.

— И, откровенно говоря, я была уверена, что мистер Петтигрю мертв. Сама мысль, что он мог быть крысой, даже не приходила мне в голову, — сказала профессор. — Также как и то, что Сириус мог использовать свою анимагическую форму для побега из Азкабана. Я верила, что присутствие дементоров сделает трансформацию невозможной.

— Поэтому вы не рассказали директору, что Сириус мог пробраться в Хогвартс в виде Бродяги? — с любопытством спросил Гарри.

Ее глаза расширились.

— Я думала, директор знает. Он же поймал твоего отца и Сириуса у Дракучей Ивы на шестом курсе во время одного из полнолуний, когда произошел этот случай с Северусом.

Гарри покачал головой.

— Сириус сказал, что, когда Директор появился, они были уже в человеческом облике.

Похоже, это не переубедило профессора.

— Я все равно уверена, что ему было известно об этом, — сделав глоток тыквенного сока, она перевела тему, — давай обсудим стипендию.

Гарри кивнул, и она, потянувшись к сумке, вытащила из нее папку, забитую стопкой пергамента.

— Давай начнем с того, что тебе известно о том, каким образом Хогвартс предоставляет места магглорожденным? — спросила профессор МакГонагалл.

— Совсем немного, — правдиво ответил Гарри. Гермиона возможно знает, это наверняка было в Истории Хогвартса. — По правде говоря, я даже не совсем представляю, каким образом Хогвартс вообще предоставляет места.

— Ну, это довольно длинная история, — с энтузиазмом начала профессор, — первоначально Основатели сделали Хогвартс открытым для всех. Это была первая в своем роде школа. К сожалению, как тебе известно, возникли разногласия по поводу того, принимать ли магглорожденных или нет. Со временем было достигнуто соглашение о том, что все магические дети будут приниматься, а Основатели просто просили родителей делать денежные пожертвования, по мере возможностей.

— Потом, наше население возросло, а Хогвартс начал испытывать финансовые трудности, из-за немногочисленности таких пожертвований, — откашлявшись, она продолжила, — и вот однажды, для того, чтобы не допустить контроля со стороны Министерства и сохранить независимость, тогдашний Директор ввел стандартную обязательную плату за обучение, со стипендиями на небольшое количество мест. Министерству пришлось учредить альтернативную школу для тех, кто не мог позволить себе учиться в Хогвартсе. Все это произошло в прошлом веке.

— Так есть еще и государственная школа? Как маггловская общеобразовательная? — спросил Гарри, недоумевая, почему никто никогда не упоминал об этом раньше.

— Сейчас их уже семь, — сказала МакГонагалл со скупой улыбкой. — В Белфасте, Лондоне, Бирмингеме, Кардифе, Манчестере, Дареме и Эдинбурге, — быстро перечислила она. — В большинство ежегодно поступает, в среднем, от шестидесяти до восьмидесяти учеников, хотя в Ирландские и Уэльские школы немного меньше. Они не являются школами-интернатами, школьники добираются туда ежедневно каминами или порт-ключами. Обучение там неплохое, хотя им и приходится следовать утвержденной Министерством программе. Некоторые из наших преподавателей приходят к нам после того, как уже проработали там некоторое время. Профессор Бабблинг, к примеру, преподавала в Эдинбургской академии, прежде чем перейти к нам, профессора Флитвик и Вектор преподавали в Лондонском Королевском Колледже, — после небольшой паузы, она добавила, — еще не следует забывать, что многие семьи волшебников предпочитают обучать своих отпрысков на дому.

— Тогда, почему я не оказался в одной из государственных школ? — спросил Гарри.

Она снова улыбнулась ему.

— Мы снова отклонились от темы, да? К счастью твой вопрос снова подводит нас к нужной колее. Вообще, у нас нет лимита на то, сколько детей мы можем принять. Твой курс немного маленький, но в год твоего рождения была страшная война, и были потеряны целые семьи волшебников, — было заметно, что ей тяжело обсуждать это. Разговор вызывал много тяжелых воспоминаний. Собравшись, она продолжила, — в Хогвартсе есть специальный список, и, когда рождается магически одаренный ребенок, его родители обращаются с просьбой включить его туда. Твои родители сделали это для тебя. Родители твоего отца сделали это для него. Большинство членов Визенгамота, а также высокопоставленные чиновники Министерства посылают своих детей учиться в Хогвартс.

Гарри смутно помнил, что Вернон также поступил, когда Дадли поступил в Смелтинг. Он медленно кивнул, показывая, что понял объяснения.

— Основатели — точнее, Хельга Хаффлпафф — зачаровали книгу, в которой регистрируются все родившиеся магически одаренные дети в Объединенном Королевстве. Она находится где-то в Хогвартсе, никто не знает, где, даже Директор, — глотнув чая, профессор продолжила, — за месяц перед одиннадцатым днем рождения каждого из указанного в этой книге ребенка составляется уведомление от Хогвартса, которое оказывается на столе Директора, чтобы уже он разослал письма о приеме в школу. Хотя сейчас они автоматически отправляются мне.

— Но не все поступают в Хогвартс, — немного запутавшись, сказал Гарри.

— Точно, — сказала чем-то довольная профессор МакГонагалл. — У меня есть эльфийка, которая помогает мне и проверяет, есть ли фамилия этого студента в нашем списке приема. Если они есть в списке, им отправляется стандартное письмо, которое она подписывает моим именем. Если этого имени нет в списке, но у ребенка магические родители, уведомление пересылается родителям ребенка, чтобы они могли организовать образование своего ребенка. И к самой последней категории относятся случаи, которые нас в данный момент интересуют с точки зрения стипендии твоей мамы — дети, чьи родители не являются магами.

Профессор МакГонагалл долила в свою чашку чая, а Гарри взял с тарелки шоколадное печение и, хрустя им, принялся обдумывать то, что ему только что стало известно. «Если подумать, действительно довольно глупо считать, что студенты моего потока являются единственными магическими детьми моего возраста в стране» — немного смущенно подумал Гарри.

— Все уведомления магглорожденным откладываются отдельно, чтобы уже я занялась ими, — продолжила профессор. — Все магглорожденные условно принимаются в Хогвартс, в случае, если они смогут оплатить обучение там. Директор и Главы факультетов — обычно единственные люди, уполномоченные посещать их, хотя, на самом деле, когда нет свободных людей, отправляются также другие члены персонала. Мы лично доставляем письмо, убеждаем родителей в реальности магии, наглядно демонстрируя некоторые заклинания, и узнаем их решение. Если они не могут позволить себе обучение в Хогвартсе, мы предлагаем им вариант с государственными школами. Если они соглашаются, тогда мы отправляем данные ребенка в ближайшую к ним школу, чтобы они занялись дальнейшими формальностями. Обычно, они присылают родителям письмо с порт-ключом и инструкциями о том, что может понадобиться ребенку для обучения и где это можно приобрести.

— А что, если они отказываются от этого варианта? — спросил Гарри.

— Ну, гм, у магглорожденных нет возможности организовать обучение на дому, потому что они не могут найти учителей, — тяжело вздохнув, сказала профессор МакГонагалл. — Если родители не хотят, чтобы их ребенок вообще посещал магическую школу, мы ограничиваем магию ребенка и накладываем на семью заклинание забвения относительно предмета разговора. Они прощаются с нами, твердо веря, что мы приходили с целью обсудить возможность обучения их ребенка в нашей школе, но они отказались. Вот и все. Мы должны защищать Статут о Секретности.

Гарри кивнул с пониманием.

— Так, пойдем дальше. В Хогвартсе уже существует несколько видов стипендий, — продолжила она, — одно предусмотрено для сирот, а другое — для семей с несколькими детьми.

Гарри неожиданно подумал, что Уизли, наверняка, получали такую помощь, прежде чем он покраснел от смущения — его не должно никоим образом касаться, каким образом семья его лучшего друга смогла позволить себе обучать всех детей в Хогвартсе. «Хотя, первый тип стипендии может объяснить, каким образом Том Реддл смог посещать Хогвартс, будучи воспитанником одного из маггловских приютов» — подумал Гарри.

— Предлагаю следующее, если семья магглорожденного не может позволить себе платить за обучение и решает отправить своего ребенка в одну из школ Министерства, им будет предоставлена возможность получения стипендии имени Лили Поттер. Для тебя это приемлемо?

— Да, — быстро ответил Гарри. — Вы предоставляете им вариант не обращаться за стипендией?

Профессор МакГонагалл кивнула.

— Некоторые родители предпочтут не отправлять своих детей настолько далеко от дома — это одна из наиболее частых причин, по которым родители отказываются от обучения своего ребенка в Хогвартсе, несмотря на то, что вполне могут себе это позволить с финансовой точки зрения. Некоторые могут рассмотреть это в качестве благотворительности и отказаться уже по этой причине. Те, кто решат участвовать в конкурсе, будут проинформированы, что решение будет принято 1-ого августа. На самом деле мы не сможет тянуть дольше. Если в этот день они получат уведомление, значит они прошли. Если нет, значит у них все еще будет время, чтобы подать документы в одну из школ Министерства.

— Хорошо, так как насчет этого года? — спросил Гарри.

— Я уже отправила тем родителям, которые выбрали государственные школы исключительно по финансовым причинам, письмо с предложением принять участие в конкурсе. Если они решат участвовать, им нужно, лишь написать на том же пергаменте слово «Да», — довольно улыбнувшись, она продолжила, — четырнадцать из них согласились. Теперь нам нужно определить критерии, по которым мы будет выбирать стипендиата.

Дальнейшее обсуждение было довольно оживленным, и Гарри обрадовало, что его новая «тетя» поощряла его выражать свое мнение, выдавать новые идеи. Она спорила с ним по поводу некоторых предложений. Он утверждал, что они должны проверять умственные способности конкурсантов — его мама была очень умной, и он считал само собой разумеющимся, что и стипендиат также должен быть умным. Когда профессор МакГонагалл поинтересовалась, каким образом он собирается проверять уровень их интеллекта, Гарри просто упомянул тесты начальной школы.

Они оба согласились, что такие несущественные показатели, как цвет волос или цвет глаз не должен учитываться, но профессор настаивала, чтобы у девочек были преимущества перед мальчиками. Гарри считал, что при других равных показателях среди финальных кандидатов это вполне можно применить, но все, же не хотел, чтобы до этого этапа пол участников был определяющим. Да, его мама была ведьмой, но стипендия предусматривалась для любого магглорожденного студента. Его потрясло, когда, выслушав его аргументы, профессор МакГонагалл сдалась и согласилась с его мнением.

Они также определились с балловой системой. Больше баллов получали семьи, у которых финансовое положение хуже и участники с лучшими результатами школьных тестов. Также имел значение результат личного собеседования с профессором по таким критериям как общая вежливость и, как это назвала профессор, «умение хорошо подать себя». Пол будет определяющим фактором, если в конце останутся мальчик и девочка, разница оценки, которых составит всего один или два балла.

Гарри долго обдумывал, стоит ли озвучивать свое последнее предложение, но, затем, собрав в кулак всю свою Гриффиндорскую отвагу, решился:

— Что насчет их... домашней обстановки?

Профессор МакГонагалл задумалась, поднесла чашку к губам и пристально посмотрена на него.

— Что ты имеешь в виду, Гарри?

— Я хочу сказать... — сделав еще один глубоких вдох, он продолжил, — что, если их семья, как Дурсли? Я не хочу сказать, что они должны ненавидеть магию как они. Потому что, в этом случае, они, наверняка, сразу бы отказались от обучения в магической школе, но... что если во время собеседования вам станет ясно, что... ну, что они, возможно, не любят... но, наверно... — запинаясь, пытался высказаться он, — Я хочу сказать, что я не был их ребенком, поэтому они не были обязаны любить меня и... — осознав, что он только что сказал, он замолк, окаменев от ужаса.

Гарри напряженно сидел, уставившись на свой стакан с тыквенным соком.

Профессор МакГонагалл неуверенно протянула руку и накрыла его судорожно сжатые руки.

— Это не из-за тебя, Гарри. Дурсли обращались бы точно также с любым, кто не соответствовал бы их узкому мирку. Они были абсолютно неправы в этом. Хуже людей я еще не встречала.

Посмотрев на нее, он не удивился, увидев строго сжатые губы. Но направленный на него взгляд был очень теплым и нежным.

— Я могу также сказать, что такое может произойти и между родителями и детьми. Иногда родители не любят своих детей так, как надо, или любят их чересчур сильно. В худших случаях, вместе с этим имеется также плохое отношение к детям и пренебрежение родительскими обязанностями. Бывает также, что, притом, что нет явного насилия над детьми, все же имеется безразличие или, скорее, холодность. Эти случаи намного труднее заметить, но время от времени мы сталкиваемся с ними. — После небольшой паузы она продолжила, — как я поняла, ты хочешь, чтобы в таких случаях, детям из подобных неблагополучных семей отдавалось предпочтение? Чтобы дать им возможность быть далеко от этих обстоятельств хотя бы часть года?

— И чтобы дать им дом, — сказал Гарри, немного смущенно ощущая на себе ее добрый взгляд. — Хогвартс — это первый дом, который у меня был.

Она медленно кивнула, как будто впитывая его слова.

— У меня нет никаких возражений по поводу твоего предложения. Мы будем давать намного больше баллов тем детям, которым, по нашему мнению, будет полезно немного оторваться от обстановки в их семьях.

Гарри облегченно кивнул, обрадовавшись, что она поняла его.

— Я просмотрю свои заметки по собеседованиям за предыдущий год, Гарри. Некоторые семьи с детьми в подобных ситуациях, возможно, не ответили на мое письмо, поэтому я лично навещу их, — пообещала она.

Гарри почувствовал себя намного лучше после этих слов.

— Ну, мне кажется, у нас набрался довольно действенный набор критериев, — сказала профессор МакГонагалл. — Ты хочешь что-нибудь добавить?

Гарри покачал головой.

— Тогда нам следует прерваться, — безапелляционно заявила она, — Не откажусь немного размять ноги. Я уверена, тебе тоже не помешает немного размяться, — с этими словами она показала на освещенный яркими лучами солнца сад. — Как насчет небольшой прогулки по саду, а я расскажу тебе о том, как доставила письмо о поступлении в Хогвартс твоей маме?

Гарри улыбнулся ей и с энтузиазмом согласился.

— Звучит заманчиво, — после небольшого колебания, он закончил — тетя Минерва.

Она понимающе улыбнулась ему:

— И Гарри?

Поймав его вопросительный взгляд, она четко произнесла:

— Клянусь своей магией, что ты никогда не вернешься к Дурслям, — ее взгляд вспыхнул яростным желанием защитить его, что крайне удивило его. — Ты понимаешь?

Он мог только кивнуть ей в знак согласия, когда осознал, что она ждет его ответа.

— Хорошо, — с этими словами она встала со своего стула и рассеянно потянулась, чем очень напомнила Гарри свою анимагическую форму, а потом сделала знак Гарри следовать за ней.

Он сразу вскочил со своего стула.

— Так, дверь мне открыла твоя бабушка Мериголд, — начала она,... а Гарри внимательно слушал тетю Минерву, с радостью впитывая в себя любые крохи информации, которые мог получить о своей семье.