Довериться (To Trust) (джен)

— Не хочу.

— Похоже, что меня это волнует?

— Значит, мое мнение совсем не в счет? — нахмурился Гарри. — Я не буду пить Успокоительное — оно меня тут же усыпит, а вы так ничего и не объяснили. Я-то, между прочим, уже все вам рассказал!

— Ты дрожишь, как лист, — отрезал Северус. — Зрачки расширены, лицо бледное как мел, к тому же уже далеко за полночь.

Гарри упрямо скрестил руки на груди.

Северус несколько мгновений молча смотрел на него, после чего закатил глаза и поднял руки, словно сдаваясь.

— Если я пообещаю все объяснить сейчас же, ты примешь дракклово зелье? Даю слово, что не добавлял туда снотворного.

Гарри вздохнул.

— Ладно, — проворчал он, выхватил пузырек из протянутой руки и залпом его опустошил. Эффект был почти мгновенным; мышцы, напряжения которых Гарри даже не замечал, расслабились, давление в висках утихло, исчезло даже незначительное бурчание в животе. Он все же попытался смерить Северуса недовольным взглядом, но в нем не было и доли былого пыла, так что Северус в ответ лишь слегка приподнял бровь.

— Полагаю, не стоит тратить слов, дабы описать всю глубину недальновидности, стоявшей за твоим импульсивным поступком…

— Да я и сам все понимаю, — простонал Гарри, откинувшись на спинку дивана. — Это было глупо, я по-идиотски повел себя, вместо того чтобы позвать вас. Сколько отработок на этот раз?

— Ни одной, — покачал головой Северус, после чего призвал одеяло и обернул его вокруг плеч Гарри. — Осмелюсь предположить, что события этого вечера куда более эффективно продемонстрировали последствия твоих действий, чем любые наказания, которые я мог бы назначить.

Гарри прикусил губу, его взгляд метнулся в сторону. До него дошло, что, если бы он позвал Северуса и тот пошел в заброшенную хижину, Волдеморт скорее всего прикончил бы его на месте. Но, возможно, сейчас было не самое подходящее время упоминать об этом.

— Что ж, — начал Северус. — Люпин мог бы подробнее поведать тебе о данном инциденте и его предыстории, но я сделаю все возможное, чтобы предоставить тебе довольно полную информацию, большая часть которой стала известна мне только сейчас. — Он бросил взгляд на клочок пергамента на своем столе, который появился из ниоткуда вскоре после того, как они вошли в гостиную Северуса. — Люпин счел необходимым сообщить мне подробности, вероятно, опасаясь, что я мог… неправильно понять ситуацию и сообщить кому-то нечто лишнее.

Губы Северуса насмешливо скривились, возможно, в отвращении от мысли, что кто-то мог предположить за ним подобную неосмотрительность. Он прочистил горло.

— Твой отец, Сириус Блэк, Питер Петтигрю и Люпин были близкими друзьями в их — и мои — школьные годы, — его лицо при этом заявлении стало непривычно жестким, а в глазах появилось незнакомое выражение. — Трое первых на старших курсах стали анимагами, поведать причину чего я предоставляю Люпину, и формой Петтигрю, конечно же, была крыса.

— Петтигрю сказал, что я похож на Джеймса. На моего отца, — негромко проронил Гарри.

— Да, — невесело согласился Северус. — Ты очень похож на своего отца.

У него было странное выражение лица, и его плечи застыли в напряжении.

Гарри нахмурился. Что-то расстроило Северуса? Или рассердило? Он отогнал эту мысль, когда тот вновь заговорил.

— Как я уже сказал, они были близкими друзьями в школе и, насколько мне известно, остались таковыми и после выпуска, и все четверо принимали активное участие в сопротивлении режиму Темного Лорда.

Гарри вспомнил, как летом читал в книге, что его родители участвовали в борьбе с Волдемортом. Не поэтому ли они стали мишенью?

— Когда ты был младенцем, стало известно, что Темный Лорд нацелился на твою семью, — продолжил Северус в ответ на незаданный вопрос. Он снова откашлялся; было заметно, что рассказ дается ему нелегко. — Ты слышал о чарах Фиделиуса?

Гарри помотал головой.

— Это мощное заклинание, которое скрывает все знания об определенном месте внутри одного человека. После наложения чар все, кроме этого человека, лишаются возможности видеть это место или упоминать о нем, и только выбранный Хранитель тайны может добровольно раскрыть местоположение кому угодно.

— Это заклинание было наложено на дом моих родителей? — уточнил Гарри.

Северус серьезно кивнул.

— Да, — он замолчал, и на его лице проступило выражение боли. — Альбус сам предложил стать их Хранителем, но твои родители настояли на том, чтобы доверить эту обязанность Сириусу Блэку, ближайшему другу и доверенному лицу твоего отца.

Когда Люпин разговаривал с Петтигрю, его фразы были отрывистыми и непонятными, однако Гарри ясно помнил его слова на эту тему: «Все это время я верил — мы все верили — что предателем был Сириус. Но это был ты... ты позволил ему взять вину на себя и прикинулся мертвым, как трус, которым всегда и был».

— Но Хранителем стал не Сириус, верно? — медленно проговорил Гарри. — Они попросили Питера, а он… он предал их?

Северус коротко кивнул.

— Да. Твои родители решили доверить эту задачу Петтигрю, и он предал их Темному Лорду при первой же возможности.

— Но почему он… — Гарри прервался. Если Питер был предателем и трусом, то детали не имели никакого значения. — Тогда почему все думали, что их предал Сириус, если он не был Хранителем тайны? — спросил он вместо того.

— Полагаю, твои родители сочли за лучшее, чтобы никто не знал об истинном Хранителе. Разумная стратегия, надо сказать, если бы только Петтигрю был столь надежным, как они считали...

— Так вот почему Сириус Блэк в тюрьме? Потому что все думают, что он предал их Вол… Сами-Знаете-Кому? — Гарри перешел на это прозвище, когда Северус напрягся на первом же слоге.

— Не только, — ответил Северус. — Он был осужден за убийство тринадцати человек — двенадцати магглов и Петтигрю, чья смерть была подтверждена наличием единственного пальца, ДНК которого однозначно принадлежала ему.

Единственный палец… Отсутствующий палец. У Скабберса не хватало пальца на лапке!

— Я вижу, до остального ты дошел сам, — устало кивнул Северус. — При всех своих недостатках Петтигрю хитер и готов был пойти на все, чтобы спасти свою шкуру. Даже если это означало жить крысой более десяти лет.

— Волдеморт… — Северус вздрогнул, как будто это слово причиняло ему физическую боль, но Гарри продолжил. — Он сказал, что вы заплатите за то, что случилось с Квирреллом. — Он на мгновение прикусил губу. — Вы… вы убили его?

Северус напряженно застыл на мгновение, после чего склонил голову, готовый, что после его признания Гарри бросится наутек.

Но тот лишь поерзал на месте.

— Значит, Вол… он овладел и Квирреллом? Из-за этого у меня и болел шрам?

Северус снова кивнул, но уже гораздо более расслабленно.

— Но почему… как мои руки обожгли Петтигрю?

Северус покачал головой.

— Понятия не имею. Однако, полагаю, у Альбуса имеются соображения по этому вопросу…

Полученная информация оказалось столь объемной, что Гарри было трудно ее переварить. К тому же наконец-то начал сказываться его долгий, насыщенный событиями вечер, и его веки отяжелели.

— Есть кое-что еще… кое-что, о чем ты должен знать… — голос Северуса был убаюкивающим, и Гарри еще сильнее стало клонить в сон. — Я должен тебе рассказать… — его глаза закрылись, и больше он ничего не слышал.

* * *

Северус внимательно изучал Гарри, пока тот намазывал маслом свой тост, сидя напротив него за столом. Судя по всему, с ним все было в порядке, он не проявлял беспокойства по поводу того, что с ним произошло прошлой ночью. В его позе еще проскальзывало напряжение, но не было излишнего страха или волнения.

Я мог его потерять…

Северус закрыл глаза, чтобы не думать об этом. Как только Гарри закончит завтрак, они отправятся домой, подальше отсюда и от опасности, которая, казалось, таилась за каждым углом.

Он крепко взял Гарри за плечо, как только они вышли за ворота Хогвартса и приготовились к аппарации, и не отнял своей руки даже когда вел его по дорожке к дому, попутно расчищая палочкой дальнейший путь от снега. К чести Гарри, тот не пытался отстраниться, и Северус отпустил его только тогда, когда они оказались внутри.

Остаток каникул прошел мирно. Для Северуса эта короткая передышка от замка и его бесчисленных обязанностей была воистину живительной, а Гарри, похоже, чувствовал себя настолько хорошо, насколько можно было ожидать. У него было множество занятий и развлечений как в собственной комнате, так и на дворе, а однажды ночью он даже прокрался на цыпочках на кухню, чтобы перекусить. Северус, разбуженный чарами слежения, не обозначил своего присутствия, не желая напугать его, но сам факт, что Гарри чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы без спроса угоститься в неурочное время, был немаловажным.

Гарри проводил большую часть времени на свежем воздухе, играя со снитчем, а когда снегопад становился слишком сильным, он занимался в библиотеке или присоединялся к Северусу в лаборатории.

Но в то утро, когда незнакомая сова прямо поверх его тоста уронила конверт с надписью, выведенной до отвращения знакомым почерком, Северус понял, что отсрочка закончилась.

Бросив быстрый взгляд на Гарри, полностью поглощенного методичным нарезанием на крошечные кусочки клубники, чтобы подмешать ее в овсянку, Северус вскрыл конверт и развернул пергамент.

«Дорогой Северус.

Я очень надеюсь, что твои каникулы проходят хорошо, и что Гарри не слишком расстроен событиями, произошедшими на Рождество. Альбус посодействовал тому, чтобы Питера доставили в Хогвартс и держали там до прибытия авроров. На допросе он немедленно во всем признался и был быстро отправлен в камеру для досудебного разбирательства. Сириуса освободили без лишней шумихи, поскольку, полагаю, Министру крайне не хотелось бы, чтобы общественность узнала об этой грандиозной судебной ошибке. Сначала Сириуса поместили в больницу Святого Мунго, но он отказался остаться там. Он, как ни удивительно, сохранил рассудок, что по его утверждению является результатом его анимагических способностей. В настоящее время он живет в моем доме вместе со мной и часто выражает желание увидеть Гарри. Конечно, как за законным опекуном, решение остается за тобой, но я прилагаю письмо Сириуса, адресованное Гарри, и надеюсь, ты позволишь ему прочесть его.

Счастливого вам Рождества!

Ремус Дж. Люпин».

Северус едва не поджег пергамент вместе с дополнительным письмом, оставшимся в конверте. Он бы с удовольствием сжег писанину Блэка, но не имел права скрывать письмо от Гарри. Он потянулся к вложенному письму, чтобы прочесть его и убедиться, что это не какой-то бред, написанный полубезумным бывшим заключенным, но его рука замерла.

Не это являлось причиной, по которой он хотел его прочесть.

Блэк, вероятно, в ярости из-за того, что мне дали опекунство над Гарри. Он не остановится ни перед чем, чтобы очернить мое имя и настроить Гарри против меня, и все факты на его стороне.

Блэк прекрасно знал, какую роль Северус сыграл в гибели Лили и Джеймса Поттеров. В том, что их сын стал сиротой. И единственный способ, который Северус мог придумать, чтобы помешать Гарри узнать эту информацию, состоял в том, чтобы отказать ему во встрече с треклятым псом, как и в переписке с ним.

Но даже если он опустится до подобного, нет гарантии, что Гарри не узнает этих сведений из другого источника.

Я должен рассказать ему сам, причем поскорее.

Просто не сию минуту. Гарри выглядел таким умиротворенным, таким беззаботным, а сегодня еще и небо было ясным. Наверняка он захочет полетать, и Северус не мог испортить эту возможность, обременив его новой тяжестью.

Отсрочка продлялась, но совсем ненадолго.

Гарри действительно отправился полетать, и Северус часто поглядывал в окно, пока тот, раскрасневшийся, не приземлился с таким беззаботным видом, каким Северус никогда еще его не видел.

Северус не представлял, что может испытывать большее сожаление о своих поступках, чем то, которое испытал при известии о смерти Лили. Но видеть Гарри таким счастливым и знать, что вскоре ему лично придется возложить на него новое бремя, которое сотрет редкую искорку радости в его глазах, было выше его сил.

Гарри, казалось, уловил меланхоличное состояние Северуса и, когда они сели обедать, время от времени бросал на него вопросительные взгляды, а тот даже не мог заставить себя нацепить маску беспечности. Он не имел права поступать так, скрывать свое сожаление от Гарри, даже если мальчик еще не знал его причин.

Когда день склонился к вечеру, Северус не мог больше откладывать разговор.

— Нам нужно кое-что обсудить, — сказал он Гарри, сидевшему в библиотечном кресле. Он намеренно определил время беседы именно на тот час, когда Гарри приходил сюда, смутно надеясь, что обстановка принесет мальчику хоть какое-то подобие спокойствия.

Гарри поднял голову, его плечи распрямились, а челюсть сжалась, как будто он знал, что последующие слова Северуса навряд ли покажутся ему приятными.

— То, что я собираюсь открыть тебе… — Северус откашлялся и придвинул свой стул ближе к креслу Гарри. — Это связано с тем, что я рассказал о твоем отце и его друзьях, а также о предательстве, которое привело к их смерти.

Гарри кивнул, выжидательно глядя на него.

— Думаю, ты задавался вопросом, почему Темный Лорд выбрал своей мишенью именно вашу семью.

Северус не мог не отвести взгляд, хотя бы на мгновение, чтобы собраться и приготовиться к худшему. Самое меньшее, что он мог сделать, это смотреть Гарри в глаза в тот момент, когда произнесет последующие слова, и принять результат, каким бы он ни был, с полным осознанием того, что это исключительно его заслуга.

— Существует пророчество.

— Пророчество? Что…

Гарри замолчал, когда Северус поднял руку.

— Ты должен понимать, что пророчества ни в коем случае не являются бесспорным предсказанием будущего. В лучшем случае они представляют собой возможные события, большинство из которых никогда не сбудутся. Тем не менее, существовало одно пророчество, относящееся к твоей семье и Темному Лорду, о котором последний был проинформирован и решил принять его как неизбежную истину.

— Что было предсказано?

Северус резко выдохнул.

— Слова были… смутными, — слукавил он. — Трудно истолковать их точное значение. Но они касались твоей семьи, подразумевая, что она станет ключом к поражению Темного Лорда.

Гарри уставился на Северуса, нахмурив брови, и Северус еле заставил себя не отвести взгляд. Он не мог обременять Гарри полным знанием пророчества, по крайней мере не сейчас, но никогда прежде ему не было настолько трудно скрывать истину.

— Когда Темный Лорд послал в тебя Убивающее проклятие, — продолжил он, — оно поразило его самого. Альбус не без оснований считает, что это заслуга твоей матери. Ее непоколебимая, беззаветная жертва наделила тебя защитой, которой не мог обойти даже Темный Лорд.

Гарри наморщил лоб.

— Это… это та самая защита, о которой говорил Дамблдор, когда объяснял, почему оставил меня с Дурслями?

Северус кивнул.

— Ты можешь задаться вопросом, — собрав волю в кулак, произнес он, — как именно Темный Лорд узнал о пророчестве, которое привел в действие.

Гарри кивнул, и Северус лишь усилием воли сумел не отвести взгляд.

— Это было моих рук дело. Я подслушал пророчество, когда оно было произнесено, и, поскольку в то время я был верным служителем Темного Лорда, передал ему его содержание. Я не знал, что оно касается твоей семьи, но это меня не оправдывает. — Он закрыл глаза, всего на мгновение, и глубоко вздохнул. — Когда я обнаружил, что Темный Лорд считает, что речь идет о твоей семье, — о твоей матери — я умолял его пощадить Лили, о которой я все еще сильно переживал, несмотря на то что к тому моменту мы уже многие годы не поддерживали общения. Как ты понимаешь, Темный Лорд не придал значения моим пожеланиям.

Северус несколько минут держал глаза закрытыми, слыша только ровное дыхание Гарри, после чего заставил себя открыть глаза и встретиться с ним взглядом.

Гарри выглядел… трудно описать. В его взгляде не было ярости, ненависти или страха, которых можно было бы ожидать, но выражение его лица было каким-то потерянным.

— Я не знаю, что сказать, — произнес наконец он. — Вы… вы единственный человек, которому было не наплевать на то, что со мной происходит. — Он приостановился и подозрительно прищурился. — Если только причиной этого не стало то… то, что вы сделали прежде…

Северус резко выпрямился.

— Напротив. На самом деле, по этой причине я намеревался полностью презирать само твое существование.

— Почему?

Вопрос был прост, и у Гарри были все основания задать его. Изначально он мог не осознавать ужас плохого обращения Северуса с ним в первые дни, слишком привыкнув к куда более жестокому поведению со стороны опекунов, но теперь-то он понимает разницу. А если нет — значит, все усилия Северуса помочь ребенку на пути исцеления оказались напрасными. Гарри заслуживал правды. Она была для него необходима.

Северус выдохнул.

— В моем сознании ты был символом самых ужасных ошибок, которые я когда-либо совершал. Ребенок женщины, чью дружбу я потерял, и мужчины, которого я ненавидел всеми фибрами своей души, взаимная неприязнь с которым возникла у нас с самой первой встречи. Ребенок, которого я практически собственноручно обрек на сиротство. Я не мог вынести даже мысли о тебе, и когда ты впервые попал под мою опеку, я едва мог смотреть на тебя и видеть... видеть последствия своих деяний.

Северус тяжело сглотнул.

— Но ты сделал так, что я не смог тебя ненавидеть.

Гарри дернулся, его челюсти сжались.

— Что, трагическая история моей жизни заставила вас жалеть меня?

— Нет, — отрывисто произнес Северус. — Просто я полюбил тебя.

Глаза Гарри полезли на лоб.

— Вы… вы же не…

— Это так, — твердо повторил Северус, и еще никогда прежде он не был столь уверен в своих словах. — Я понял это, когда нашел тебя истекающим кровью в ванной. Я понял, что не могу потерять тебя, что ради тебя я сожгу весь мир, убью или умру сам, и в тот момент я понял, что ничто не имеет значения. — Северус сделал паузу. — Ни мое соперничество с твоим отцом, ни потеря дружбы с твоей матерью, ни жалкое детство, ни сожаления о прошлом, ни обреченность будущего — ничто не имело значения, кроме тебя.

Он прямо посмотрел в глаза Гарри.

— И будь твердо уверен, — голос Северуса чуть не подвел его, боль, почти физическая, пронзила его грудь, и он стиснул челюсти, пытаясь не выказать ее. — Если ты поймешь, что не можешь простить меня за то, что я сделал, за ту роль, которую сыграл в твоих страданиях, и больше не захочешь оставаться под моей опекой, я не перестану любить тебя.

Гарри задрожал, и Северус не смог сдержаться, чтобы не положить руку ему на плечо. Тот не отстранился, но и не прильнул к прикосновению, а просто смотрел, почти не моргая, и его глаза подозрительно блестели.

— Зачем вы сказали мне об этом именно сейчас? —дрожащим голосом спросил Гарри.

— О моих проступках или о том, что я полюбил тебя?

Гарри опустил глаза.

— Не знаю, — прошептал он.

Северус вздохнул, отпуская плечо мальчика.

— После оправдания Блэка это был лишь вопрос времени... Я считал, что ты должен услышать это от меня. На рассудительность Люпина я мог положиться, но не на благоразумие Блэка. Он хочет встретиться с тобой и, возможно, расскажет тебе обо всем, — Северус сглотнул. — Его оправдали. — Он встретился взглядом с Гарри. — Что же касается последнего… Я решил, что, если ты перестанешь общаться со мной после того, как обо всем узнаешь, я хочу, чтобы ты все же знал, что тебя любят.

* * *

Гарри плохо спал в ту ночь.

После откровения Северуса он ушел к своему любимому дереву и некоторое время сидел на самых высоких ветвях, не замечая холода. Северус не заставлял его вернуться в дом несмотря на поздний час, и он зашел внутрь только тогда, когда у него окоченели пальцы рук и ног.

Его сон был нарушен кошмарами, из-за которых он ворочался, словно пытаясь сбежать. Ему снились красные глаза, покрытое волдырями лицо Петтигрю и Северус, постепенно исчезающий из вида со словами: «…тебе будет лучше без меня…». Гарри проснулся, задыхаясь, дрожа и потея, крепко сжимая в руках подушку, как привык делать в ту пору, когда это было единственной заменой объятиям.

Но тут появился Северус, положил руку ему на спину и, когда Гарри не отстранился, принялся осторожно поглаживать его.

— Пожалуйста, не уходите, — прошептал Гарри.

Северус убрал волосы с его лба.

—Не уйду.

Гарри перевернулся на спину, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Нет, я имею в виду… даже если вы решите, что я злюсь, даже если я действительно злюсь, я… я не хочу… мне… — Гарри глубоко вздохнул и схватил Северуса за руку. — Мне не нужен никто, кроме вас.

Гарри сжал ладонь Северуса крепко, до боли, но тот ничем не показал своего дискомфорта, а через минуту высвободил пальцы, чтобы обеими руками притянуть Гарри ближе и обнять его изо всех сил. Он ничего не мог с собой поделать, даже при том, что отстраниться самому было бы куда менее болезненно, чем ждать, пока его оттолкнут.

Но это лишь заставило Гарри прижаться еще крепче.