Довериться (To Trust) (джен)

— Он врет!

Северус с удовольствием отвесил бы глупому мальчишке хороший подзатыльник, но ограничился тем, что сжал кулаки под столом.

— Неужели?

Бледное лицо Драко раскраснелось; он стремительно терял самообладание, которое столь старательно воспитывали в нем родители.

— Почему вы верите ему, а не мне? Вы видели, что он сделал, он мог выбить мне глаз!

Северус приподнял бровь.

— И ты считаешь себя полностью невиновным? Просто жертвой обстоятельств?

— Да я только защищался от бешеного… — воинственно начал Драко, но захлопнул рот, заметив несомненно опасное выражение лица декана.

— Я предлагаю тебе очень тщательно обдумать свои последующие слова, — Северус понизил голос до опасного шепота. — И если ты продолжишь лгать мне, твое наказание усугубится.

Покраснев еще сильнее, Драко откинулся на стуле и скрестил руки на груди.

— Это потому, что он знаменитый Мальчик-Который-Выжил? Он даже не слизеринец, так какое вам до него дело?

— Это, — процедил Северус сквозь стиснутые зубы, — тебя не касается. — Он сделал долгий вдох, пытаясь восстановить спокойствие. — Я услышал все, что было нужно. И мистер Поттер, и ты в равной степени участвовали в вашей… потасовке, так что будете отбывать наказание оба. Мистер Филч будет ждать тебя завтра в семь часов вечера в Трофейном зале.

— Это не честно! — воскликнул Драко. — Поттер все начал!

— Неужели? — с притворным изумлением уточнил Северус. — И его очки просто… раздавились сами собой?

Драко открыл рот, а затем закрыл его, явно осознав тщетность попыток отговориться от вины за тот конкретный проступок. Невербальное признание мальчиком своей причастности только распалило гнев Северуса.

— Что произошло с твоим ограниченным мозгом, что ты целенаправленно повредил чужое имущество? Вещь, с медицинской точки зрения необходимую для повседневной жизни?

— Это всего лишь очки, — пробормотал Драко, отводя взгляд. — Их можно было починить простым Репаро…

— Неужели ты действительно настолько глуп, чтобы верить, будто любые предметы можно так легко восстановить?

Драко тяжело сглотнул, прикусив губу.

— Я… я заплачу за них, ладно? Мой отец…

— Оставь свои деньги при себе, — прошипел Северус. Драко вздрогнул, и Северус вновь приказал себе остыть, откинувшись назад на несколько дюймов. — Ты больше не подойдешь к мистеру Поттеру. Ты не будешь смотреть на него, даже не станешь дышать в его сторону, иначе окажется, что к неделе, назначенной для отработок с мистером Филчем, прибавится еще одна.

Драко выглядел совершенно ошарашенным.

— Целая неделя? Нет, вы не можете так со мной поступить!

— Тебе придется убедиться, что могу, — шелковым голосом уверил его Северус. Ярость медленно уступала место навалившейся усталости. — Кроме того, если ты еще раз попадешься на использовании площадной брани…

— Что за площадная брань? — недоуменно возмутился Драко.

— Тебе наверняка известен термин, обычно используемый для насмешек над магглорожденными.

Драко широко распахнул глаза.

— Но… но вас же это раньше никогда не волновало!

— И зря, — Северус поймал взгляд Драко. — Ты воздержишься от дальнейшего употребления этого слова, или же продолжишь чистить котлы, пока оно не исчезнет из твоего лексикона.

На этот раз Драко окончательно потерял дар речи.

— Свободен.

* * *

В ноябре зима полностью вступила в свои права. По дороге к квиддичному полю Гарри слегка продрог несмотря на теплое пальто. Трибуны Рейвенкло были полупустыми, так как большинство учеников факультета сочли излишним посещать матч Гриффиндор-Слизерин. Гарри, Су и Стивен были здесь единственными первокурсниками — Энтони на предложение присоединиться к ним лишь сморщил нос, утверждая, что сидеть на трибунах невероятно скучно.

— Эй, идите к нам!

Гарри повернулся и увидел, что им машет кто-то из гриффиндорских болельщиков; судя по рыжим волосам, это был Рон.

Они подошли к переполненным трибунам Гриффиндора и устроились рядом с другими первокурсниками. Гарри вздрогнул от неожиданности, когда Гермиона бросилась к нему с объятиями, но все же сумел в ответ пару раз похлопать ее по спине, старательно делая вид, что не замечает ухмылку Су.

Трибуны Слизерина тоже были полны, а слева от них на учительских местах Гарри заметил Северуса, сидящего рядом с МакГонагалл. Та, по слухам, была заядлой поклонницей квиддича, и сейчас на ней красовался красно-золотой шарф, Северус же не изменил привычной черной гамме даже ради поддержки собственного факультета.

Мадам Хуч дала свисток, и игра началась.

Игроки были очень, очень хороши. Гриффиндорские охотники действовали так слаженно, словно читали мысли друг друга, а про загонщиков, Фреда и Джорджа, нечего было и говорить: каждый из них не глядя знал, где находится другой, и оба яростно размахивали битами, никогда не промазывая мимо цели. Гриффиндорский ловец, незнакомая Гарри девушка, летала выше остальных и выжидала своего часа.

Команду Слизерина представляли исключительно парни; все игроки как на подбор были высокими и мускулистыми, за исключением ловца, но и тот был значительно крупнее своей соперницы. Это было странно, учитывая, что в квиддиче габариты игроков не имели особого значения, разве что широкие плечи слизеринского вратаря могли помочь ему блокировать голы… Их охотники тоже казались искусными, хотя до гриффиндорских не дотягивали — ну, насколько мог судить Гарри.

— И-и-и еще один гол благодаря Белл! — провозгласил комментатор. — Кэти в команде первый год — но ничуть не отстает от бывалых охотников.

Вскоре команда Гриффиндора набрала сорок очков, а слизеринцы становились все агрессивнее. Девушку-ловца чуть не сбил с метлы налетевший на нее Маркус Флинт, что принесло Гриффиндору пенальти благодаря возмущенным крикам зрителей и Ли Джордана, чьи комментарии были откровенно предвзятыми в пользу своего факультета, несмотря на неоднократные призывы МакГонагалл к беспристрастной оценке матча.

— Эй, детвора, подвиньтесь-ка чуток.

Гарри повернул голову, и увидел Хагрида.

— Рад тебя видеть, Гарри, — прогудел тот, пытаясь примоститься на узковатой для него скамье. — Я и не ждал сегодня увидать здесь кого-то из воронят.

— Я просто никогда раньше не видел матча по квиддичу, — пожал плечами Гарри.

Рон повернулся и недоверчиво посмотрел на него.

— Ты никогда … — повторил он одними губами, не в силах вместить эту мысль.

Гарри закатил глаза, хотя удивление Рона его скорее позабавило.

— Я же вырос с маглами, помнишь?

— Ах, точно…

Хагрид протянул руку и погладил Гарри по голове.

— Твой папка в свое время играл очень даже неплохо! Немного подрастешь — и тоже сможешь попасть в команду.

Гарри с интересом посмотрел на Хагрида.

— Правда? А кем он был?

— Да вроде бы охотником, хотя точно и не припомню.

— Слизерин забивает гол!

Что ж, это было приятной переменой, хотя гриффиндорцы бы с этим вряд ли согласились: с их стороны послышался разочарованный стон множества голосов, среди которых особенно выделялся голос Ли Джордана.

Слизерин набирал обороты, забив еще несколько голов подряд. Вратарь Оливер Вуд покраснел почище помидора, но следующий гол ему удалось-таки отбить. Вскоре факультеты почти сравнялись в счете: у Гриффиндора было восемьдесят очков, у Слизерина — семьдесят, и, наконец, в игру вступили ловцы.

Слизеринский ловец спикировал к земле так быстро, что казалось, вот-вот разобьется, но в последний момент он выровнял метлу. Видел ли он снитч? Должно быть, к тому времени, как он достиг земли, тот ускользнул из поля зрения, так как парень сразу же взмыл в воздух, едва избежав удара бладжера, посланного одним из близнецов Уизли.

Слизерин забил еще один гол, встреченный недовольными стонами гриффиндорцев, как вдруг Гарри заметил золотой блеск прямо над головой Оливера Вуда. Ни один из ловцов не смотрел в ту сторону, и снитч вскоре покинул это место, но Гарри уже не выпускал его из виду. У крошечного мячика был очень странный рисунок полета; иногда он двигался как птица или насекомое, а иногда казался механической игрушкой. Гарри не был уверен, как долго он следил за снитчем, вовсе не замечая остальной игры, пока наконец ловец Гриффиндора не схватила его, проскочив прямо между двумя слизеринскими загонщиками и разминувшись с бладжером буквально на волосок.

Трибуны Гриффиндора взорвались аплодисментами, а Гарри покачал головой. Да, зрелище, конечно, впечатляло, но он предпочел бы не рисковать своими конечностями.

С трудом пробравшись сквозь толпу ликующих гриффиндорцев, Гарри, Стивен и Су направились к замку. Двое последних сразу же углубились в обсуждение тонкостей матча, в которое Гарри не мог внести особого вклада, особенно с учетом его повышенного внимания к снитчу в ущерб основной игре. Роль ловца казалась ему идеальной. Это была довольно независимая позиция, позволяющая игроку сосредоточиться на единственной цели и не зависящая от сильных и слабых сторон прочих членов команды. Его отец был охотником, но это вовсе не значило, что Гарри должен желать того же.

За ужином Гарри продолжал вспоминать маневры ловцов, и тут ему пришло в голову, что он ни разу не просил у Северуса разрешения воспользоваться своей метлой. Он мог бы сделать это прямо сейчас, верно? Самое худшее, что сделает опекун, это откажет, но в любом случае он не будет сердиться на Гарри за то, что тот спросил, иначе просто велел бы оставить метлу дома…

Боясь струсить и передумать, Гарри тотчас отложил вилку и направился в подземелья. Северуса за ужином он не видел, так что либо тот поел раньше, либо заказал еду прямо в свои покои. Или же вовсе пропустил ужин, что, по мнению Гарри, было бы неприкрытым лицемерием с его стороны.

Гарри застыл перед дверью кабинета Северуса с поднятой в воздух рукой.

Перестань сходить с ума. Это нормально — стучать в дверь кабинета, даже если учитель — не твой опекун. И он не… он не рассердится. Он не разозлился, даже когда я толкнул его.

Дверь распахнулась от прикосновения костяшек пальцев Гарри, и он переступил порог. Северус сидел за своим столом. При виде вошедшего Гарри его взгляд потеплел. Поняв, что его приход не помешал ничему важному, Гарри приободрился и подошел ближе.

— Можно… э… м-можно мне взять свою метлу? — ну вот, он сумел-таки произнести фразу вслух, даже если звучал при этом как идиот.

Северус улыбнулся.

— Вдохновился сегодняшним матчем? — он слегка сдвинул брови, вспомнив, видимо, о поражении Слизерина.

Гарри застенчиво усмехнулся.

— Хочу попробовать повторить маневры ловцов.

Северус на мгновение прикрыл глаза.

— И тебя, конечно же, привлекла самая опасная позиция в игре… Одну минуту, сейчас я принесу ее.

Мгновение спустя он вернулся с метлой, за которую Гарри жадно ухватился.

— Спасибо, сэ… Северус.

Опекун задержал на нем взгляд.

— Будь так добр, воздержись от причинения себе серьезных увечий.

Гарри кивнул и повернулся, чтобы уйти, но Северус поймал его за плечо.

— Я серьезно, Гарри. Если я узнаю, что ты получил сотрясение мозга или что похуже, я, возможно, пересмотрю свое решение относительно твоего пользования скоростной метлой без присмотра.

Гарри слегка сдулся.

— Я буду осторожен, обещаю.

Возможно, стоит воздержаться от попытки повторить трюк слизеринского ловца, когда тот рванулся к земле и остановился в последний момент. По крайней мере, сегодня.

Опустевшее квиддичное поле освещалось последними лучами заходящего солнца. Ободренный относительным уединением, Гарри, не теряя времени, оторвался от земли. Ого, он и забыл, как плавно и быстро летала его метла по сравнению со школьными, как она реагировала на малейшее прикосновение или движение. Он перевернулся вверх ногами и попытался лететь задом наперед, решительно игнорируя голос в голове, очень похожий на голос Снейпа, убеждающий его летать, как подобает приличному человеку. Приличия — скука смертная, особенно когда он, закрыв глаза, почти мог поверить, что летит без всякой поддержки, словно птица, которой он когда-то хотел стать.

* * *

С мисс Ли точно было что-то не в порядке. Она привычно стала в пару к Гарри и, как на всех предыдущих уроках зельеварения, почти не двигалась с места, часто поглядывая на Северуса широко открытыми испуганными глазами, а затем сразу же отводя взгляд.

Северусу был хорошо знаком взгляд боящегося его ребенка. Но это не был ожидаемый испуг нового ученика на первом занятии с грозным мастером зелий, хотя, если честно, он и впрямь перестарался в случае с Лонгботтомом. Гарри был прав, когда критиковал его за это, хотя Северус ни за что не признал бы этого вслух. Что же касается Гольдштейна, придется обуздать свой нрав и сосредоточиться на исправлении, а не на наказаниях. К счастью, Филиус был более чем способен справиться с ситуацией, пусть для этого и потребовался толчок в виде небрежного замечания Северуса. Учитывая повадки Флитвика, неудивительно, что он не обратил внимания на проблему сам. Скорее всего, в детстве Филиус не так уж сильно отличался от Гольдштейна; он часто заявлял, что дети лучше всего учатся, когда активны, и что требовать от них примерного спокойного поведения значит умерить их рвение к учебе. Однако с такими дисциплинами, как зельеварение, это было бы верным путем к катастрофе. Не принесет ли мальчишке пользу модифицированная версия Адреналинового глотка? Это довольно мягкий стимулятор центральной нервной системы. Надо будет поговорить с Поппи...

Но с Ли все было иначе. Страх казался более глубоким, чем даже у Гарри, когда тот впервые попал под его опеку. Северус постарался свести к минимуму время, проведенное у их стола, но все же не мог полностью предоставить этих двоих самим себе. Какими бы талантливыми они ни были для своего возраста, они оставались детьми, склонными к ошибочным суждениям.

Решившись, он подошел к их парте.

— Мисс Ли, задержитесь после урока, — попросил он, взглянув на их почти готовое зелье. Несмотря на ее дрожь, они с Гарри хорошо постарались (хотя Гарри, конечно, мог бы достичь и большего, если бы его не отвлекала испуганная одноклассница).

Как и предполагалось, она замерла на месте, уставившись в стол, и ответила очень слабым кивком. Гарри нахмурил брови, переводя взгляд с одного на другую.

Северус вскоре распустил класс, хотя Гарри так и продолжал стоять рядом с Ли.

— Мистер Поттер, вы можете идти, — сказал Северус, и девочка невольно придвинулась ближе к Гарри. Тот беспомощно посмотрел на Северуса, а затем снова на подругу.

— С Мисс Ли все будет в полном порядке.

Гарри прикусил губу, переступил с ноги на ногу, после чего кивнул и направился к двери. Она захлопнулась за ним, хотя Северус не сомневался, что тот будет ждать подругу снаружи.

Было удивительно, что Гарри обладал такой сильной эмпатией, несмотря на ужасающие обстоятельства его детства. Сам Северус реагировал совсем иначе. Он никогда не стеснялся ворчать и набрасываться на окружающих, отказываясь думать о том, как его поведение может повлиять на других. Он не был способен понять боль, кроме своей собственной. Он ненавидел весь мир, ненавидел себя... А Гарри не позволил страданиям разрушить свою человечность, способность заботиться и желание это делать.

Северус обратил свое внимание на девочку, неподвижно сидевшую напротив его стола, чей взгляд был устремлен на сложенные на коленях руки. На первый взгляд она казалась совершенно неподвижной, но Северус уловил ее очень слабую, но несомненную дрожь.

— Мисс Ли, — начал Северус, хотя понятия не имел, что сказать дальше.

Та съежилась еще сильнее, сжав кулаки так сильно, что ногти наверняка повредили кожу. Затем она прошептала что-то столь тихо, что Северус изо всех сил напрягся, пытаясь разобрать ее слова:

— Пожалуйста, позвольте мне уйти.

Желудок Северуса сжался.

— У меня нет намерения причинить вам вред.

Девочка издала звук, похожий на фырканье. Она слегка подняла голову, хотя и не смотрела ему в глаза.

— Я знаю, кто вы.

Северус не шелохнулся и не позволил ни на йоту измениться выражению своего лица.

Откуда ей известно о моем прошлом? Может быть, ей сказала мать? Хотя у старшей Ли не было причин знать… она училась гораздо раньше меня и никак не связана с Орденом…

— Вы легилимент. Я точно знаю. Я не... я не позволю вам...

Северус от изумления поднял брови. Так вот о чем она говорила. Как ребенок ее возраста мог обнаружить его способности? На это не было способно даже большинство взрослых… Очевидно, однако, что в данный момент это не тот вопрос, на котором стоило заострять внимание.

— Мисс Ли, — твердо произнес Северус. — У вас нет причин для беспокойства.

Она не подняла головы.

— Вы боитесь, что я могу использовать это умение против вас?

Тогда она подняла голову, коротко взглянув на него, но тут же отвела глаза.

— Вы все одинаковые, — сказала она почти шепотом. — Вы думаете… вы думаете, что имеете право знать чужие мысли, что, если… если люди не могут защититься, это их собственная вина… — ее голос затих, дыхание стало частым и прерывистым, а дрожь усилилась.

— Кто поступил с вами подобным образом? — спросил Северус, убедившись, что его голос звучит достаточно твердо, чтобы она почувствовала себя обязанной ответить. Удивительно, но она не замедлила с ответом.

— Мой наставник, — прошептала она, по-прежнему отказываясь встречаться с ним взглядом. — Он учил меня чтению и математике. Он… он месяцами снова и снова читал мои мысли просто потому, что мог. Даже не притворялся, будто у него была на это причина, — она вздрогнула. — Он… он искал личные вещи, очень личные… — она замолчала.

Великий Мерлин…

За десятилетие своей преподавательской деятельности Северус ни разу не сталкивался со студентом, которому причинили подобный вред. Он слышал о таких случаях, но увидеть перед собой трясущегося ребенка, подвергшегося столь коварному насилию, было достаточно, чтобы спровоцировать едва ли не убийственную ярость, питавшую его в дни службы у Темного Лорда. Северус постарался сохранить ровное дыхание и спокойное выражение лица, так как его ярость не принесла бы ей ничего хорошего.

— Ваши родители в курсе?

Она закусила губу.

— Сначала он сказал, что если я кому-то пожалуюсь, он сделает то же с моим младшим братом. Я не могла позволить ему… — девочка передернула плечами и подняла глаза, ее взгляд остановился на переносице Северуса. — Но однажды моя мать пришла домой раньше времени и… и увидела, как он п-п-пялится на меня, и уволила его.

М-да, это и впрямь большее, что та могла сделать. Ведь воспоминания из Омута памяти не принимаются в суде, по крайней мере, без других источников доказательств… Это было бы слово мужчины против слова ребенка, который не мог полностью осознать произошедшее. Система правосудия была крайне плохо приспособлена для рассмотрения преступлений в области легилименции, учитывая их почти не обнаружимую природу.

— Я п-п-пыталась изучать окклюменцию, но я… я не смогла найти книг, а обучить меня было некому…

— Это можно исправить.

Девочка выглядела в этот момент столь потрясенной, что было ясно: эта идея никогда не приходила ей в голову.

— Среди профессоров есть несколько человек, способных преподать вам основы окклюменции, хотя вы, конечно, не сможете приступить к полноценному обучению, пока не подрастете.

Было очень рискованно учить подростка чему-то большему, чем предварительные методы медитации, которые Северус преподал Гарри, поскольку мозг все еще был слишком хрупким, чтобы выдержать давление борьбы с легилиментом. Ему стоит убедиться, что родители девочки водили ее на обследование к целителю…

— Кто? — спросила Ли, встретившись наконец с ним взглядом.

— Я сам, — начал он. — А также двое женщин-преподавателей, которые смогут вам помочь, — как и предполагалось, после этого заявления девочка немного успокоилась.

Когда он отпустил ее, она чуть ли не бегом пустилась к выходу, и как только захлопнулась дверь, Северус испустил долгий, усталый вздох. По крайней мере, ситуация прояснилась; ему просто нужно поговорить с Минервой или Септимой. И провести расследование в отношении легилимента, издевавшегося над ребенком. Нельзя было позволить ему свободно разгуливать среди волшебников; что, если Гарри нарвется на него? Министерство мало что могло сделать для исправления ситуации. Нет, он должен был взять дело в свои руки.

И говоря о том, чтобы взять все в свои руки: о чем думал Альбус, позволяя Квирреллу преподавать, не говоря уже о камне, притащенном в школу, полную детей? Поведение Квиррелла резко изменилось с тех пор, как он вернулся из злополучной поездки в Албанию; до этого момента тот был вполне приличным преподавателем маггловедения. Возможно, тот предмет подходил ему куда больше защитной магии... При всем своем заикании Квиррелл, похоже, был полон решимости украсть камень, и ему удалось незаметно заманить в замок тролля. Неужели он вообразил, что кража этого адского камня вернет ему способность соображать? Хотя Северус не мог сбрасывать со счетов слухи о том, что Темный Лорд после поражения бежал в Албанию...

Каким-то образом Квиринусу удалось за одну ночь овладеть навыками окклюменции. Смотреть в его глаза было все равно, что глядеть на каменную стену. Нужно было найти другой способ застать его врасплох хотя бы для того, чтобы понять, во что он играет. Пока это не стало ясным, приходилось постоянно следить за ситуацией, в процессе чего он получил травму от проклятого хагридова монстра и выпал из жизни настолько, что не заметил издевок над Гарри со стороны младшего Малфоя. Несколько лет назад Северуса уговорили преподать Драко основы зельеварения, но с тех пор мальчишка лишь стал еще более невыносимым, поскольку Люциус и Нарцисса спешили удовлетворять каждую его прихоть. У Драко все еще оставалась надежда стать полезным членом общества, но брать эту ответственность на себя Северус не собирался. Ему достаточно Гарри, за которым он и так перестал должным образом присматривать и вынудил того практически взорвать свой кабинет, чтобы привлечь его внимание.

Северус ущипнул себя за переносицу, борясь с нарастающей головной болью. Перед ним все еще лежала стопка каракулей, считавшихся студенческими эссе, и ему нужно было доработать свою последнюю статью для «Ежемесячника зельеваров». Не говоря уже о том, чтобы написать Туссену, подающему надежды зельевару, который разрабатывал собственную концепцию автоматического дозирования лечебных зелий. Несмотря на талант, молодой человек был неопытен, а в подобных исследованиях любая ошибка могла обернуться катастрофой, особенно на последних стадиях. Возможно, ему придется проконтролировать это лично...

* * *

Су молчала, но у Гарри возникло ощущение, что ее разговор со Снейпом прошел не так уж плохо. Он ничего не спрашивал, несмотря на свое любопытство. Если бы она хотела, рассказала бы сама.

— Думаю, я вздремну перед ужином, — промолвила Су, когда они вышли из подземелий. — Прости. Я знаю, что мы договорились вместе поработать над Трансфигурацией …

— Все в порядке, — быстро уверил Гарри. — Ты хочешь, чтобы я проводил тебя до башни?

Су покачала головой.

— Спасибо, не стоит.

Они разошлись у лестниц: Су пошла в сторону башни Рейвенкло, а Гарри направился в библиотеку. На уроках Трансфигурации они вновь работали с металлами, но на этот раз все было куда сложнее, чем превратить спичку в иголку; им предстояло трансфигурировать полный набор столовых приборов из свитка пергамента. В ​​классе Гарри справился с ложкой, но его вилки больше походили на крошечные шпатели, а ножи — на металлические палочки. В одиночку у него всегда получалось лучше, поэтому он нашел тихий уголок в библиотеке и разложил стопку пергамента для работы.

Час спустя Гарри в изнеможении опустился лбом на стол. Он немного продвинулся в работе с вилкой, хотя она все еще не была пригодна для еды, но вот с ножами было совсем туго. Ему удалось создать нечто вроде палочки на рукоятке, но на этом все и закончилось.

Гарри лениво покрутил непослушное изделие в ладонях и зевнул. Среда всегда была утомительной: двойная трансфигурация утром и двойные зелья после обеда. По крайней мере, зелья обычно проходили хорошо, но они требовали почти такой же сосредоточенности, как и трансфигурация, а также повышенного внимания к своему окружению, чтобы избежать попадания брызг чьего-то неудачного варева.

Гарри со звоном уронил псевдо-нож на стол, наблюдая, как тот мерцает в свете газовой лампы. Интересно, их кто-то зажигает, или они зачарованы так, что включаются и выключаются сами?

Гарри снова вытащил палочку и направил ее на свой бесполезный нож. Ключевым моментом является визуализация, так? Возможно, она дастся ему легче с ножом, который уже наполовину трансфигурирован. Гарри закрыл глаза, представляя, как свет лампы отражается от металла. Блестящий, гладкий металл, без царапин и ржавчины на поверхности. Длинный, тонкий, с острыми краями... Произнеся заклинание, он ощутил прилив тепла и сразу понял, что заклинание сработало. Открыв глаза, он увидел перед собой острое блестящее лезвие. Но оно принадлежало вовсе не столовому прибору.

На потертой деревянной поверхности стола лежала почти точная копия его перочинного ножика.