Довериться (To Trust) (джен)

— Ты мне доверяешь?

Гарри кивнул.

— Тогда пойдем со мной.

* * *

Первый экзамен прошел не так уж плохо. Это были Чары, и подготовка Гарри, похоже, принесла свои плоды. На теоретической части испытаний он писал ответы почти непрерывно, лишь изредка задумываясь на пару секунд над каким-то особо сложным вопросом, и закончил задание намного раньше, чем вышло время. Затем последовала практическая демонстрация их навыков, и, хотя Энтони и Гермиона предсказуемо затмили всех, Гарри тоже ни разу не допустил ошибки.

Когда первокурсников отпустили, в воздухе воцарилась атмосфера облегчения; большинство студентов казались уверенными в том, что хорошо справились, — даже Невилл! — и Гарри надеялся, что и оставшиеся экзамены окажутся не столь ужасными, как он опасался.

Следующий день был звездным часом Невилла — профессор Спраут была в восторге от его выступления, и Гарри не мог за него не порадоваться. Он тоже был вполне доволен своими результатами, а тут еще и представился повод слегка позлорадствовать над Малфоем: тот слишком крепко сжал корешок своего растения, из-за чего потерял несколько баллов.

Когда экзамен закончился, все были уставшими, потными и грязными, не говоря уже о том, что готовы были проглотить слона.

— Когда астрономия? — спросил Энтони, утолив первый голод.

— В полночь, — устало ответила Лиза, отхлебнув из стакана; она тут же поперхнулась, разбрызгав тыквенный сок по всей тарелке. — Я думала, это вода!

— Это, вообще-то, был мой стакан, — сухо заметила Падма.

Лиза покраснела и взяла свою воду.

Гарри не сдержался и фыркнул, рядом хихикнула Су, Стивен стукнулся лбом о стол, и вскоре все истерически хохотали без всякой причины.

Ребята вернулись в общую комнату, чтобы позаниматься и, возможно, немного отдохнуть перед тем, как им придется подниматься на Астрономическую башню в час, когда все они предпочли бы спать. Гарри, однако, обнаружил, что не может ни на чем сосредоточиться, и решил незаметно ускользнуть в покои Северуса, чтобы там спокойно позаниматься. Завтра их ждала Трансфигурация, а если и существовал какой-то экзамен, из-за которого Гарри мог остаться на второй год, то именно это он и был.

Северус одарил его короткой улыбкой из-за высокой стопки пергаментов на столе, где он лихорадочно что-то строчил, и Гарри устроился на диване с конспектами по трансфигурации. Как только он сдаст этот экзамен, худшее будет позади…

Не то чтобы эта перспектива его сильно утешала, учитывая, что для того, чтобы все закончилось, ему необходимо сдать экзамен. Читая конспекты и отрабатывая движения палочкой, Гарри принялся непрерывно ворчать себе под нос, находя в этом некое удовлетворение.

— Может быть, ты прекратишь это непрестанное бормотание? — недовольно заметил Северус некоторое время спустя.

Гарри поднял голову и нахмурился.

— Если оно такое уж непрестанное, то наложите Заглушающие чары.

Северус прищурился.

— Если бы я мог по своему желанию накладывать на непокорных учеников Заглушающие чары, я бы прожил остаток своих дней в благословенной тишине.

Гарри сжал кулаки.

— Тогда используйте свои волшебные беруши.

— Мне не нравится твой тон.

— Ну, а мне не нравятся профессора и их идиотские экзамены, — выпалил Гарри. — Может быть, если бы вы не стремились всех завалить, нам бы не на что было жаловаться!

— Гарри, довольно, — решительный тон Северуса заставил Гарри замолчать. — Закрой свои книги.

— Вы меня выгоните? — нарочито небрежно спросил Гарри, не обращая внимания на укол страха в груди от этой перспективы.

Северус закатил глаза.

— Нет, конечно, просто накормлю ужином, поскольку опыт подсказывает мне, что поведение капризных детей улучшается соразмерно наполнению их желудка.

— Я не капризный ребенок, — краснея, пробормотал Гарри себе под нос, но согласился сесть за стол с Северусом и съесть все, что перед ним поставят.

После трапезы Гарри достаточно пришел в себя, чтобы осознать, что отделался невероятно легко. Должно быть, эти экзамены и впрямь действовали ему на нервы, раз он так набросился на Северуса. Северус мог бы выгнать его, и был бы прав, но вместо этого он дал ему поесть... Гарри пока не был готов извиниться, однако после второго куска пастушьего пирога смотреть Северусу в глаза было трудно.

— Почему ты так переживаешь из-за экзаменов? — спросил Северус, прерывая неловкое молчание.

— А как иначе? — удивился Гарри. — Если я провалюсь…

— Ты не провалишься, — уверенно произнес Северус.

— Вы этого не знаете, — покачал головой Гарри.

Северус поймал его взгляд.

— Я могу по пальцам одной руки пересчитать студентов, которые за последнее десятилетие сдали экзамены так плохо, что их не смогли перевести на следующий учебный год. — Он сделал глоток воды. — Все, кроме одного из этих учеников, проявляли явные признаки академической неуспеваемости с самого первого дня пребывания в Хогвартсе, а тот пропустил несколько месяцев занятий по болезни, но за лето полностью догнал программу. Однако твоя успеваемость на всех уроках была выше средней и даже отличной, и ты не провалили ни одного задания, — он строго посмотрел на Гарри, когда тот открыл рот, чтобы перебить его, и продолжил. — Даже если тебе каким-то образом удастся с треском провалить все до единого экзамены, то останется множество способов уладить эту ситуацию, прежде чем будет решено оставить тебя на второй год.

Гарри шумно выдохнул. Если так рассуждать, то, возможно, он и впрямь слишком остро отреагировал на перспективу неудовлетворительного результата на экзамене по трансфигурации. Но все равно, было бы стыдно перед Северусом, да и перед самим собой, если бы он получил плохую оценку после столь усердной подготовки...

— Ты не обязан быть во всем совершенным, — сказал Северус, устремив на Гарри твердый взгляд, не терпящий возражений. — Этого не требую ни я, ни кто-либо иной.

Гарри закусил губу, затем коротко кивнул и потянулся за стаканом с водой, чтобы оправдать свое молчание.

После ужина он вернулся в гостиную и направился в тихий уголок, где Су, скрестив ноги, сидела на полу среди груды подушек. Она подняла голову и слабо улыбнулась.

— Ты в порядке? — тихо спросил Гарри, садясь рядом с ней.

Она пожала плечами.

— Завтра же Трансфигурация. У меня голова кругом идет.

Гарри согласно кивнул, но это не вполне объясняло ее бледность.

— Насчет того вечера, — начал он, — с Филчем… — он умолк, когда Су отвернулась, и на ее щеках запылал румянец.

— Ничего особенного, — сказала она, прикусив губу. — Просто… когда я была младше, я… я думала, что у меня будут неприятности, если я не справлюсь… — она поджала губы, позволив учебнику соскользнуть с колен на пол.

Гарри сглотнул ком в горле.

— Из-за… твоих родителей?

Су быстро помотала головой, ее длинные волосы разметались по лицу.

— Нет, не из-за них. Из-за кое-кого другого, — она резко замолчала и схватила учебник, открывая его наугад.

Гарри не стал требовать разъяснений — он и без этого прекрасно ее понимал.

* * *

Как оказалось, трансфигурация не оправдала страшнейших кошмаров Гарри, хотя это и был, безусловно, самый сложный экзамен. Письменные вопросы были очень подробными, требовалось несколько абзацев, чтобы дать полный ответ на каждый из них, и запястье Гарри ужасно болело задолго до окончания первой части экзамена. Он знал большинство ответов, но определенно упустил несколько жизненно важных деталей, и, зная МакГонагалл это наверняка будет стоить ему баллов.

Между письменной и практической частями экзамена был небольшой перерыв, и первокурсники снова собрались на улице, чтобы подышать свежим воздухом.

— Это было ужасно, — услышал Гарри стон Рона. Он повернулся и увидел Невилла, который опустился на землю рядом с Роном и жалобно заныл.

— Да, ужасно — не то слово, — сказал Энтони, временно лишившийся своей безграничной энергии.

Гермиона выбрала именно этот момент, чтобы начать волноваться из-за того, что перепутала контрзаклятия для двух разных заклинаний, но тут же замолчала, так как трое студентов одновременно рявкнули, чтобы она заткнулась.

Практическая часть экзамена была одновременно и легче, и труднее письменной. Легче потому, что в ней не было двусмысленности: либо ты правильно выполнил заклинание, либо нет, а труднее потому, что (по крайней мере, в случае Гарри) высокое напряжение и множество отвлекающих факторов в помещении негативно сказались на его работе.

Однако он, вероятно, не провалился, и ему однозначно повезло больше, чем Невиллу, который умудрился разбить чашку, которую должен был трансфигурировать, и, пытаясь все исправить, превратил ее в странного вида летучую мышь, запутавшуюся в волосах профессора МакГонагалл.

После этой специфической пытки экзамен по Защите от темных искусств показался глотком воздуха. В отличие от многих профессоров, Люпин на письменном экзамене выбрал простой стиль вопросов, а практическая часть была чуть ли не развлечением. Если не считать небольшого казуса, когда Гарри промахнулся с отбрасывающим заклинанием, он сдал экзамен без проблем и был уверен, что получит высший балл.

— Остались всего лишь Зелья и История магии, — радостно сообщила Падма за ужином.

— Ну да, всего лишь, — язвительно пробормотал Энтони, уперев локти в стол. — Биннс хочет, чтобы мы помнили каждую дату каждого события, которое когда-либо происходило в истории… истории… — он внезапно крутанулся на стуле. — Гарри!

Гарри подскочил, чуть не подавившись водой.

— Что? — кашлянул он. Су ударила его по спине, от чего стало только хуже.

Энтони любезно подождал, пока Гарри закончит отплевываться, прежде чем продолжить.

— Ты просто обязан что-то знать об экзамене по зельям! — он смотрел на Гарри широко распахнутыми умоляющими глазами. — Здесь даже намек будет огромной помощью.

Гарри фыркнул, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Он ничего мне не сказал.

Энтони надулся, скрестив руки на груди.

— Ну и ладно, не хочешь — не говори.

Гарри пожал плечами.

— Он взял с тебя клятву хранить тайну или что-то в этом роде? — спросила Су, когда всеобщее внимание переключилось на что-то иное.

— И ты туда же? — застонал Гарри. — Он правда ничего мне не говорил. Да я и не спрашивал.

Су недоверчиво посмотрела на него.

— Ты даже не пытался? Блин, ну почему именно такому олуху достался опекун из числа педсостава, — она на мгновение огляделась. — Передай макароны, пожалуйста.

Медленная улыбка растянулась на лице Гарри.

— Не-а, — самодовольно сказал он, опрокидывая последнюю порцию макарон на свою тарелку.

— Я бы за это отреклась от тебя как от друга, но нам еще вместе работать, — сказала Су, смерив его возмущенным взглядом. — Однако как только все закончится, я больше никогда не буду с тобой разговаривать.

— Как же я это переживу, — делано вздохнул Гарри.

И вот, последний день экзаменов настал.

Когда Северус вошел, в помещении было так тихо, что его шаги отдавались громким эхом. Экзамен проходил не в их обычном классе, а в другой аудитории, достаточно большой, чтобы все первокурсники могли сидеть за отдельными столами.

— Ваше задание на этом экзамене, — сказал Северус почти шепотом, — начнется с Зелья забвения. Горе тому из вас, кто не сможет вспомнить невероятно простой процесс, необходимый для приготовления приемлемого варева. Ингредиенты в шкафу. Можете приступать.

Он замолчал так резко, что ученикам потребовалось мгновение, чтобы отреагировать на инструкцию, но вскоре они уже торопливо направлялись к шкафу, чтобы достать все необходимое. Никто не смел толкаться или говорить слишком громко, боясь быть выгнанным и провалить экзамен, но Гарри все же едва не получил случайный удар локтем в челюсть, когда попытался обойти широкоплечего студента, с которым никогда прежде не общался.

Как только Гарри разложил ингредиенты на столе, он вздохнул с облегчением. Он справится. Он варил и куда более сложные зелья, чем это, и если он будет внимателен, то все удастся.

С этим зельем надо держать ухо востро, размышлял Гарри, перебирая веточки валерианы. Оно не взорвется, даже если ошибиться, но пропуск любой стадии сведет его эффект на нет.

Неудивительно, что Северус выбрал именно это зелье для экзамена. Очень привередливое, с множеством ингредиентов и шагов, но не взрывоопасное, если дрожащая рука нервного студента насыплет слишком много порошка из ягод омелы.

Затем последовал письменный экзамен, и, хотя вопросы были еще более подробными и требовательными, чем у МакГонагалл, Гарри чувствовал себя вполне уверенно в своих ответах. Его запястье, конечно, будет болеть в течение еще нескольких дней, потому что, желая охватить все детали, он исписал столько пергамента, сколько хватило бы на добрые полдюжины эссе, но это было приемлемой ценой.

Их последним экзаменом была история магии, и, возможно, ее оставили на закуску к лучшему, потому что в тот момент, когда были розданы контрольные листы, Гарри больше всего на свете захотелось схватить метлу, побежать на квиддичное поле и больше никогда не возвращаться.

Это было ужасно.

Воздух был душным по неизвестной Гарри причине, а царапанье, скрежет и сопение, эхом разносившиеся по помещению с высокими потолками, почти сводили его с ума. Вопросы были расплывчатыми и многословными, и сколько бы Гарри ни писал, ему казалось, что он упустил ключевую информацию, которая определяла разницу между зачетом и незачетом. Он был совершенно уверен, что перепутал Одиннадцатое восстание гоблинов 1512 года, возглавляемое Воргоном Гневным, с Одиннадцатой гражданской войной гоблинов 1712 года, которую возглавлял Рафен Крепкий. Неужели гоблины не могли подождать еще год со своей войной, чтобы даты не были так похожи?!

Гарри одним из первых вышел за дверь, когда их отпустили, и бросился в вестибюль, чтобы глотнуть свежего воздуха. Многие однокурсники последовали его примеру, и уже на дворе довольно долго стонали друг другу о том, насколько мучительным был экзамен. Однако жалобы были в основном для показухи, потому что все они каким-то образом пережили экзаменационную неделю целыми и невредимыми. По крайней мере, по большей части.

* * *

В тот вечер в гостиной Рейвенкло царило приподнятое настроение. Экзамены, наконец, закончились, и через несколько дней все отправятся домой на два месяца свободы.

Гарри сидел, зажатый между Падмой и Энтони на единственном свободном диване, который удалось занять первокурсникам, и не мог подавить ухмылку. От того, что он с нетерпением ждал возвращения домой, от осознания того, что у него вообще есть дом, у него чуть ли не кружилась голова.

— Ты приедешь в гости этим летом, да? — спросил Энтони, отвлекая Гарри от его мыслей. — И Су, ты тоже приедешь, верно? Мои родители будут только за. Мы с Падмой уже решили, что последняя неделя июля…

Гарри позволил разговору захлестнуть его, откинув голову назад и закрыв глаза. Несмотря на шум, ему казалось, что он заснет прямо здесь и сейчас, на переполненном диване, даже несмотря на то, что ему в руку упирается костлявый локоть Энтони.

В комнате внезапно стало тихо, и Гарри поднял голову, напрягшись от удивления и тревоги, когда увидел Северуса, идущего прямо к нему. Он остановился прямо перед Гарри, мгновение помедлил, а затем наклонился и взял его за руку.

— Пойдем со мной.

Гарри и в голову не пришло ослушаться. Игнорируя взгляды соседей по дому, он позволил Северусу повести себя к выходу, его сердце быстро колотилось.

— Что он натворил, чтобы разозлить Снейпа? — услышал Гарри чей-то голос. Но Северус не злился, уж Гарри-то точно мог это сказать. Лицо опекуна было мрачным, однако он не был зол. Он выглядел… встревоженным, возможно, даже напуганным, тем не менее на его лице читалась также некая отчаянная решимость.

Вопросы, так много вопросов, всяческие возможные и невозможные сценарии пронеслись в голове Гарри: от воскрешения Дурслей до побега Петтигрю из тюрьмы или возвращения Волдеморта. А может, что-то случилось с Сириусом? Может быть, Министерство передумало и отправило его обратно в тюрьму? Он держал свои вопросы при себе, но только до тех пор, пока за ними не закрылась дверь покоев Северуса.

— Что происходит? — Гарри выдернул руку из хватки Северуса. — Вы должны сказать мне. Пожалуйста! — Он тяжело сглотнул. — Я знаю, что что-то не так, пожалуйста, не говорите мне, что это не так.

— Пожалуйста сядь.

— Но…

Северус указал на диван.

— Садись, и я объясню.

Гарри сел, однако сам Северус остался на ногах и начал расхаживать взад и вперед. Он зарылся пальцами в волосы, и это движение было столь нехарактерным для него, что Гарри терялся в догадках, что происходит.

Северус резко остановился, повернувшись лицом к Гарри.

— Есть нечто жизненно важное, что должно быть сделано, и, как бы я ни хотел обратного, это касается тебя.

Гарри наморщил лоб.

— Касается меня? Каким образом?

Что мне нужно сделать такого важного? Не похоже, что случилось что-то ужасное, но почему он выглядит таким… напуганным?

Северус испустил долгий вздох, затем переместился на диван и сел рядом с Гарри, постукивая пальцами по его руке быстрыми, нервными движениями.

— Я знаю, ты в курсе, что, когда Темный Лорд попытался убить тебя в младенчестве, проклятие отрикошетило в него самого, оставив тебя хоть со шрамом, но вполне живым.

— Да, в курсе, — кивнул Гарри, прищурившись. — Но что…

Он замолчал, когда Северус встретился с ним взглядом.

— Это событие, хотя и крайне необычное, не является чем-то неслыханным. Пусть ни один известный случай, кроме твоего, и не был связан со Смертельным проклятием, однако имелись случаи, когда смертоносные заклинания отскакивали от намеченных целей в сторону заклинателей, потому что другой человек попытался стать на пути заклинания вместо потенциальной жертвы.

Это было новостью для Гарри, хотя, наверное, того и следовало ожидать. Его мать встала на пути проклятия, призванного убить его, потому что любила его. Она заботилась о его жизни больше, чем о своей собственной, и этого было достаточно, чтобы эта странная, непостижимая магия подействовала. Так почему же еще чья-то мать или отец, брат или сестра, супруга или друг не могли поступить так же?

— Тем не менее, есть один абсолютно беспрецедентный аспект твоего случая, — глаза Гарри метнулись к Северусу. Тот тяжело вздохнул. — Когда… Темный Лорд пытался покончить с тобой, и его проклятие вернулось к нему, он оставил… часть своей души.

Гарри отпрянул, немного сбитый с толку.

— Где оставил? Намеренно? Но с чего…

— Нет, я не верю, что Темный Лорд сделал это преднамеренно в данном конкретном случае, хотя, насколько я понимаю, причина, по которой это произошло, связана именно с тем, что ранее он неоднократно делал это преднамеренно.

— Как? — спросил Гарри.

Разве души могут разрываться на части? Как это возможно? Это же не физические объекты, которые можно разбить…

— Ранее Темный Лорд убивал с очень конкретным намерением, — резко сказал Северус. — Намерением увековечить себя, разбив свою душу на осколки, которые останутся на земле, если его тело погибнет.

Северус сделал паузу.

Почему он говорит мне это? Какое это имеет отношение ко мне...

Постепенно ужасающее подозрение начало овладевать Гарри. Боль в его шраме в присутствии Волдеморта...

Душа Волдеморта. Осколки. Раскалывается при убийстве.

Он уставился на Северуса широко открытыми глазами, и что-то в лице опекуна подтвердило все, что ему нужно было знать.

Дыхание Гарри стало коротким и частым, а потом и вовсе прекратилось, и он хватался за горло, пытаясь то ли втянуть воздух, то ли вытащить что-то наружу. Что-то было внутри него, что-то темное и невыразимое. Его разум не принадлежал ему, его тело не принадлежало ему, его душа не принадлежала ему.

— Гарри!

Гарри отчаянно встретил взгляд Снейпа.

Помогите мне, помогите мне, помогите мне!

— Гарри, дыши.

Но он не мог. Он не мог дышать, потому что его вдохи были даже не настоящими вдохами, они выдыхали ужасную, невообразимую вещь. Каждый раз, когда он вдыхал, он давал жизнь чему-то, что не могло, не должно было быть реальным...

— Гарри, мы все исправим. Но мы не сможем этого сделать, если ты погибнешь от недостатка воздуха, так что дыши! — вскрикнул Северус, и, испугавшись, Гарри наконец-то вышел из ступора. Он глубоко вдохнул, затем еще раз, а Северус больно стиснул его плечи — и это ощущение помогло ему вновь не потерять реальность.

— Гарри. Ты мне доверяешь?

Гарри кивнул, хотя и не знал, как ему вообще удалось по пошевелить шеей, ведь он чувствовал себя совершенно замерзшим, словно превратился в ледяную глыбу, которая никогда не была ничем иным, кроме льда. Как вечная мерзлота в самых холодных и суровых местах на земле, не способная поддерживать жизнь. Как он мог поддерживать собственную жизнь, если самим фактом своей жизни он поддерживал противоположность жизни? Но голос Северуса, просящий Гарри о доверии, приливом тепла пробивался сквозь мороз.

Он снова кивнул, просто чтобы убедиться, что все еще способен на это.

— Тогда пойдем со мной.

Гарри не мог бы сказать, как они прибыли на место или сколько времени это заняло, так как все это время его разум был пуст от шока, но когда он смог осознавать окружающее, то понял, что находится посреди поляны, а перед ним стоит Дамблдор, и его палочка направлена прямо в лицо Гарри.

Гарри попятился назад и попытался вырваться из хватки Северуса, обхватившего его сзади за плечи, но тот крепко держал его.

— Доверься мне, Гарри.

Тепло, которое Гарри ощущал от своего опекуна, стоявшего позади него, и яростная, до синяков, хватка на его плечах, — этого почему-то хватило. Его трясло так сильно, что стучали зубы, но он заставил себя не сопротивляться, оставаться на месте, потому что доверял Северусу. Он доверял ему больше, чем боялся того, что должно было произойти. Даже больше, чем боялся того, что было внутри него, того, что существовало внутри него всю его жизнь.

Гарри встретился взглядом с Дамблдором, и тот улыбнулся зыбкой, грустной улыбкой, пронизанной решимостью.

— Прости меня, Гарри.

Ослепительный белый свет вырвался из палочки Дамблдора и коснулся лба Гарри, прямо над его шрамом.

И его накрыла всепоглощающая боль.

Агония, превосходящая все, что Гарри когда-либо испытывал, захлестнула его голову, и он задохнулся, когда странная энергия запульсировала прямо в том месте, где был его шрам, а затем вырвалась из него с силой, которая заставила бы его упасть лицом вперед на землю, если бы не хватка Северуса.

Гарри закричал так громко, что ему показалось, будто горло разрывается на части, и сквозь слезящиеся глаза он различил Дамблдора, стоящего напротив него, с обломками сломанной палочки, валявшимися у его ног, и то, что вытекало из головы Гарри, устремилось прямо на него, окутывая его тошнотворным зеленым сиянием.

И вдруг все прекратилось. То, что вырывалось из его головы, исчезло — он знал, что оно исчезло, как знал собственное лицо, собственный голос, собственный разум. Оно исчезло, как будто его никогда и не было, и все, что осталось, — это ровная, тошнотворная пульсация во лбу.

Он уставился на Дамблдора, не в силах оторвать взгляд, когда глаза старика начали окрашиваться в красный цвет, а зелёное свечение становилось всё ярче и контрастнее. Рот Дамблдора открылся в крике, который не был его собственным...

Одна рука закрыла глаза Гарри, а другая схватила его за плечо, чтобы развернуть и притянуть к себе. Он мгновение сопротивлялся, но потом затих, когда Северус крепко сжал его и сказал:

— Тебе не нужно этого видеть.

Гарри закрыл глаза и позволил Северусу прижать его к себе, дыша в такт биению его сердца, в то время как вокруг них раздавались леденящие душу нечеловеческие крики.

Затем крики прекратились, оставив после себя звенящую тишину, и раздался громкий удар тела о землю. Затянувшаяся боль в шраме Гарри резко исчезла. Гарри все еще не пытался сдвинуться с места, даже когда услышал позади себя характерный хлопок аппарации.

— Все кончено, — раздался голос Северуса.

— Остальным займусь я, — твердо сказала профессор МакГонагалл. — Теперь отведи его домой.