Довериться (To Trust) (джен)

Гарри во все глаза разглядывал Большой зал. Он был действительно огромным. Тысячи зажженных свечей парили над длинными столами, за которыми сидели студенты, одетые в мантии. Тут и там виднелись серебристые призраки: одни сидели на скамьях, другие витали над головами учащихся.

Избегая встретиться взглядом со старшими студентами, чье внимание было приковано к группе новеньких, Гарри поднял глаза к потолку, который казался темным и звездным, точь-в-точь как небо снаружи.

Ах да, в «Истории Хогвартса» что-то упоминалось о том, что он так заколдован. Где-то позади него Гермиона вполголоса рассуждала сама с собой о чарах, которые, по ее мнению, использовались для создания такого эффекта.

Профессор МакГонагалл, женщина с суровым лицом, которая встретила их в вестибюле и сейчас вела по Большому залу, остановилась перед возвышением, на котором находился учительский стол, а непосредственно перед ним стоял деревянный табурет со старой, выцветшей шляпой.

Наступила долгая пауза, затем прорезь у полей раскрылась наподобие рта, и шляпа запела.

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите,

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Что. За. Фигня.

Из всех странных и невероятных вещей, которые Гарри успел увидеть с тех пор, как стал жить со Снейпом, эта определенно взяла пальму первенства. Поющая шляпа? Серьезно? Гарри пришлось сильно прикусить губу, чтобы не рассмеяться от полнейшей абсурдности происходящего.

Быть может, вас ждет факультет Гриффиндор

Тем славный, что учатся там храбрецы...

Гриффиндор. Факультет его родителей. Если бы они вырастили Гарри, он бы тоже попал в Гриффиндор? Трудно сказать, потому что прямо сейчас он отнюдь не чувствовал прилива смелости.

А может быть, Хаффлпафф ваша судьба,

Там где никто не боится труда,

Где преданны все и верны...

Невилл сказал, что туда идут те, кто не особо талантлив и больше никуда не подошел. Но это казалось неправильным. Что значит «никуда не подошел»? В сборниках сказок всегда именно забытые, брошенные, пренебрегаемые в конце концов играли самую важную роль… В любом случае, те, кто распределится в Хаффлпафф, займут законное место на этом факультете. А вдруг он просидит без толку со Шляпой на голове, пока Дамблдор не решит, что ему вообще не место в Хогвартсе, и не вышвырнет его? Что скажет Снейп? Будет ли Гарри по-прежнему нужен ему, если так случится?

А если с мозгами в порядке у вас,

То путь ваш, конечно, за стол Рейвенкло.

Значит, Рейвенкло — факультет для умников? Если честно, об этом факультете Гарри мало слышал. Снейп вообще не счел нужным сообщить ему что-то, кроме того, что программа везде одинакова, а Гермиона упоминала, что тоже не прочь бы туда попасть. Но Гриффиндор привлекал ее больше.

Быть может, что именно Слизерин вам

Подарит и дом, и полезных друзей...

Снейп учился на Слизерине. Хотел бы он, чтобы Гарри тоже попал туда? Жаль, в голову не пришло поинтересоваться этим раньше. Снейп в любом случае не рассердится, Гарри это знал, но не будет ли он... разочарован?

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой!

Наконец песня закончилась, и зал взорвался рукоплесканиями. Ох, как же это было громко! Гарри мужественно удерживался от того, чтобы не зажать уши руками.

Когда аплодисменты стихли, вперед выступила МакГонагалл.

— Когда назовут ваше имя, — четко произнесла она, — вы наденете Шляпу и сядете на табурет. Шляпа определит, на какой факультет вы отправитесь.

Гарри воспользовался моментом, чтобы бросить взгляд на других первокурсников, которые, казалось, одновременно приросли к месту.

— Аббот, Ханна...

Пока шла церемония распределения, Гарри украдкой изучал учительский стол. Дамблдор, конечно же, сидел в самом центре. На него Гарри предпочитал не смотреть. Рядом с ним было свободное место, которое, очевидно, принадлежало МакГонагалл, а по другую сторону от директора сидел крошечный бородатый человечек. Хагрид, казавшийся еще крупнее, чем обычно, сидел между пожилым мужчиной, у которого, похоже, не хватало руки, и круглолицей немолодой женщиной, из седых волос которой торчало что-то вроде веточек. Снейп сидел с другой стороны стола рядом с нервным мужчиной в массивном фиолетовом тюрбане, и имел вид одновременно суровый и скучающий.

Когда прозвучало имя Гермионы, Гарри снова сосредоточился на распределении и внимательно наблюдал, как она поспешила к табурету. В отличие от предыдущих довольно быстрых распределений, прошло несколько минут, прежде чем Шляпа назвала Гриффиндор.

Вскоре после этого Невилла тоже распределили на Гриффиндор (хотя, как и в случае с Гермионой, вердикт не был моментальным), и Гарри, хотя и был рад за него, все же забеспокоился. Не было никакой гарантии, что его отправят к этим двоим, а вдруг кроме них никто и не захочет с ним общаться?

— Малфой, Драко.

Гарри быстро поднял взгляд. Малфой неторопливо направился к табурету и не успел сесть на него, как был тотчас отправлен на Слизерин. Малфой подошел к своему столу с самодовольной ухмылкой на лице, и Гарри еле подавил желание закатить глаза.

Было названо еще несколько имен, и наконец…

— Поттер, Гарри.

Когда Гарри шагнул вперед, в зале сразу же раздался шепот. А, точно, он же знаменит.

Блестяще.

Не поднимая глаз от пола, он подошел к табурету и с облегчением выдохнул, когда Шляпа сползла ему на глаза, перекрыв обзор. Любопытные взгляды — последнее, что ему сейчас требовалось.

«Интересно, — раздался в его голове странный голос. Гарри чуть не подпрыгнул и вцепился в края табурета. — Очень интересно».

Эта штуковина может читать его мысли?! Гарри еле сдерживался, чтобы не сорвать Шляпу с головы и не броситься к озеру. Он мог бы научиться дышать под водой и жить среди водного народа...

«Довольно умен, как я вижу, — сказала Шляпа таким самодовольным всезнающим тоном, что ее тут же захотелось покромсать на мелкие кусочки. — И темпераментен».

Гарри внутренне застонал.

«А еще ты довольно хитер, когда возникает необходимость. Твоего доверия мало кто заслуживает, зато тем, кто его удостоится, ты верен до конца, чего бы то ни стоило. Ты умеешь выживать в сложных ситуациях...»

Шляпа сделала паузу.

Заткнись.

«Много мужества... Ты не любишь сражаться, но без колебаний делаешь это, когда требуется».

Тупая шляпа.

«Значит, ты хочешь, чтобы тебя распределили на Слизерин, а?»

Чего? Я никогда такого не говорил!

«Ты хочешь проявить себя. Доказать своему опекуну, что ты достоин его уважения».

Гарри ничего не хотелось больше, чем спалить этот дурацкий кусок фетра.

«Несомненно, Слизерин помог бы тебе преуспеть».

Сердце Гарри заколотилось сильнее.

«Тем не менее, мне интересно…»

Что на этот раз? Могу я просто узнать свой факультет?

«За эти годы я распределила тысячи детей, и со многими пришлось помучиться. Ты не исключение».

Кто бы сомневался.

«Слизерин определенно пошел бы тебе на пользу, — продолжила Шляпа. — Ты мог бы стать великим… по-настоящему… Тем не менее, величие имеет много обличий. Власть, богатство... а ты не жаждешь ни того, ни другого».

Как это вообще работает? Как шляпа может быть разумной? У нее свой собственный разум, или она просто запрограммирована на использование всех возможных комбинаций слов...

«Ты жаждешь знания и свободы получать его. Силы бороться за него. Мира, в котором оно могло бы быть использовано».

Шляпа на мгновение замолчала, словно давая время осмыслить ее слова.

Что это значит? Может, за шляпой скрывается человек, который читает мои мысли?

«И именно в этом может заключаться твое величие».

— Рейвенкло!

На несколько мгновений воцарилась полная тишина. Затем, когда Гарри поднялся и направился к столу, кто-то хлопнул в ладоши, его примеру последовали другие, и приглушенные аплодисменты становились все громче и громче, пока не стали просто оглушительными.

Старательно избегая зрительного контакта, Гарри занял место за столом, где его встретили многочисленными рукопожатиями и похлопываниями по плечу. Он держался скованно, больше всего на свете желая выбежать из зала и где-нибудь зарыться. К счастью, как только распределение возобновилось, внимание большинства было отвлечено от него, хотя многие и продолжали бросать взгляды и переговариваться.

Наконец, Забини Блейз был отправлен в Слизерин, и после того, как стихли аплодисменты, со своего места поднялся Дамблдор. Независимо от того, что Гарри о нем думал, он не мог не признать, что директор умел владеть вниманием аудитории.

— Добро пожаловать, добро пожаловать всем нашим новым студентам! — весело сказал тот, широко раскинув руки. — И добро пожаловать всем, кто вернулся. Прежде чем мы начнем наш пир, я хотел бы сказать несколько слов. Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!

Дамблдор хлопнул в ладоши, и не успел Гарри задуматься над значением этой бессмыслицы, как десятки золотых тарелок на столе внезапно наполнились едой, и в зале раздалась болтовня.

Гарри сидел совершенно неподвижно, прижав руки к бокам. Его соседи по столу — темнокожая девочка с короткими волосами, которую, кажется, звали Лиза Турпин, и бледный шатен, с которым они делил лодку, почти такой же маленький, как сам Гарри, — сидели слишком близко, их локти то и дело касались его рук, когда они наполняли свои тарелки.

Гарри все еще чувствовал на себе взгляды сотен пар глаз, и этого было достаточно, чтобы отвлечь его от аппетитных блюд, стоявших перед ним. Он жалел, что не может постучать палочкой по макушке и исчезнуть, как тогда, когда Снейп наложил Дезиллюминационные чары. Может быть, он мог бы этому научиться. Было бы весьма полезно иметь возможность исчезать по собственному желанию...

Гарри случайно взглянул на учительский стол, на Снейпа, чье лицо было обращено к человеку в фиолетовом тюрбане. Внезапно его лоб пронзила острая боль, исчезнувшая столь же быстро, как и появилась. Снейп выбрал именно этот момент, чтобы поймать его взгляд, и на его лице отразилось беспокойство. Гарри поморщился, но ощутил толику спокойствия, когда губы профессора слегка дернулись в намеке на улыбку. Он медленно выдохнул и потянулся к ближайшему блюду.

Он сосредоточился на своей тарелке, наполненной едой, к которой никак не мог приступить. Но как ему есть, когда вокруг так много людей? В этот момент ему захотелось оказаться на кухне Снейпа и ужинать в уютной тишине, пока тот одной рукой чертит что-то на свитке пергамента, а другой рассеянно доносит пищу до рта.

Но это невозможно, так что срочно нужно взять себя в руки, пока сотни незнакомцев не уловили его слабости.

Гарри расправил плечи и заставил себя откусить от пастушьего пирога. Он смог бы отдать ему должное, если бы его желудок тотчас не скрутило. Он тяжело сглотнул и сделал глоток воды.

Кто-то прокашлялся. Гарри поднял глаза и встретился взглядом с длинноволосой темнокожей девочкой, сидящей напротив него. Она нерешительно улыбнулась.

— Я думаю, что ты единственный человек, которому я не представилась, — сказала она. — Падма Патил.

Гарри потянулся, чтобы пожать протянутую руку, молясь, чтобы его ладонь не оказалась слишком липкой.

— Гарри Поттер, — сказал он, неловко осознавая, что она, вероятно, в курсе.

— Ты не хотел попасть в Рейвенкло? — обеспокоенно спросила она. — Я спрашиваю, потому что ты не выглядишь довольным.

Гарри оторопел. Неужели его дискомфорт настолько очевиден?

— Я не против Рейвенкло, — слегка оправдываясь, помотал он головой.

Падма пожала плечами, ее лицо немного поникло.

— Моя сестра-близнец Парвати попала в Гриффиндор. Мы всегда все делали вместе, поэтому очень непривычно сейчас быть порознь.

Гарри не знал, что сказать.

— Мне очень жаль, — наконец выдал он, беря еще один кусок пирога, чтобы было на что переключиться.

— Полагаю, нам придется к этому привыкнуть, — с нарочитой бодростью произнесла Падма.

Гарри лихорадочно искал, что бы ответить. Никто из окружающих его студентов, похоже, не испытывал трудностей в общении; громкие разговоры, смех и дружеские толчки, раздававшиеся среди них, были тому подтверждением. Неужели и здесь он скоро станет изгоем?

Почему меня это должно волновать? Какая разница, если я не понравлюсь кучке незнакомцев?

Но все же его это волновало, если судить по тому, как неприятно сжалось горло.

Когда Падма отвернулась, чтобы поговорить со светловолосым мальчиком в очках рядом с ней, Гарри начал разминать остатки своего пастушьего пирога в кашицу и чуть не выронил вилку, когда мальчик, с которым разговаривала Падма, повернулся в его сторону.

— Привет, меня зовут Энтони Голдштейн, — представился мальчик, протягивая руку и слегка подпрыгивая на своем месте.

Гарри пожал его ладонь.

— Гарри Поттер.

— Я знаю, — с ухмылкой сказал Энтони.

Гарри покраснел, отпустил его руку и схватился за свой стакан с водой.

— Я очень рад, что я в Рейвенкло, — продолжил Энтони, ерзая на стуле. — Моя мама училась в Рейвенкло, и она говорит, что это лучший факультет. — Он широко ухмыльнулся, и Гарри не мог понять, чему он так радуется. — Ну, по крайней мере, так было раньше, но потом мою сестру распределили в Хаффлпафф, так что теперь она говорит, что все факультеты — лучшие. Эй, Далия! — вдруг закричал он, повернувшись и махнув рукой в ​​сторону Хаффлпаффцев. Темноволосая девушка, в которой Гарри сроду бы не признал родственницу Энтони, коротко помахала ему в ответ.

— Она похожа на маму, а я на папу. Люди всегда спрашивают, не усыновлен ли кто-то из нас, — он глотнул свой напиток, немного поперхнувшись, так как слишком поторопился.

— А где учился твой отец? — спросила Падма, потянувшись за стаканом ярко-оранжевой жидкости.

Энтони машинально постукивал вилкой по столь же оранжевому стакану быстрым повторяющимся движением.

— Он сквиб. Но он американец, так что в Хогвартс бы все равно не попал, — он повернулся к Падме. — Как насчет твоих родителей?

Падма оживилась.

— Мои родители из Индии, поэтому они ходили в школу там. Мы переехали в Англию, когда Парвати и я были маленькими.

Энтони наклонился вперед.

— А где школа в Индии? Она там одна? Вы часто ездите на родину?

Падма тихо рассмеялась.

— Школа находится в маленьком волшебном городке под названием Калале. На севере есть еще одна школа. И да, мы каждое лето ездим к бабушке и дедушке.

Гарри снова сосредоточился на своей еде, позволив разговору течь без его участия. Он чувствовал облегчение от того, что перестал быть в центре внимания, и в то же время странную тоску. Он никогда не сможет разговаривать так легко, так свободно…

— Это правда, что ты живешь с магглами?

Гарри вскинул голову на вопрос Энтони, почувствовав внезапный холод, однако заставил себя ответить.

— Я… раньше жил.

— Раньше? А сейчас? — голубые глаза Энтони были широкими, бесхитростными, и только явное отсутствие злого умысла позволило Гарри успокоиться настолько, чтобы заговорить.

— Они… гм… они… ненавидели меня, причиняли мне боль, сгорели в пламени… не могли больше присматривать за мной, так что теперь я живу с… с волшебником.

Энтони, казалось, был вполне удовлетворен ответом и резко сменил тему.

— Почему ты пьешь воду, когда тут есть столько всего? — он указал на кувшины.

Гарри моргнул.

— О. Я... э, не знаю...

— Попробуй вот это, — не дожидаясь ответа, Энтони схватил кувшин с оранжевым напитком и наполнил опустевший стакан Гарри. — Это тыквенный сок. Вкуснятина! Мама почти никогда не разрешает нам его пить, потому что говорит, что сахар делает нас гиперактивными. Особенно меня, — он снова подпрыгнул словно в доказательство правоты этих слов.

Гарри сделал осторожный глоток. Неплохо, хотя и слишком приторно.

— Лиза, ты это пробовала? — спросил Энтони у соседки Гарри, указывая на кувшин. Почему он так одержим тыквенным соком?

Девочка подняла настороженный взгляд, но через пару мгновений по ее лицу расползлась медленная улыбка.

— Не могу. У меня аллергия на тыкву.

Глаза Энтони чуть не вылезли из орбит.

— Аллергия на тыкву? Как ты вообще живешь? — на его лице отразился неподдельный ужас, сменившийся замешательством, когда Лиза захихикала.

— Я пошутила, — призналась она.

Энтони разразился хохотом, схватившись за живот. Зрелище было настолько комичным, что Гарри не мог сдержать фырканья. Затем начала смеяться Падма, и вскоре плечи Гарри затряслись в попытке подавить собственный смех, а Энтони, казалось, был в нескольких шагах от того, чтобы потерять сознание от нехватки воздуха. Его очки слетели и теперь держались на одном ухе.

— Что со всеми вами не так? — недоуменно спросил мальчик, сидевший по другую сторону от Гарри.

— Тыквенный сок, Терри, — проговорила Падма, вытирая глаза. — Тыквенный сок — вот что с нами не так.

Внезапно окружающий мир перестал казаться столь пугающим.