Тропой василиска (джен)

Личную лабораторию профессора освещал только огонь в камине и пара свечей на рабочем столе. Они отбрасывали жирные резкие тени на окружающие предметы, очерняя их словно сажей. Ни один звук не нарушал напряжённой тишины. На пыльных полках аккуратными рядами выстроились яды и противоядия, источавшие обманчиво сладкий, удушающе резкий, затхлый, горький, терпкий, острый, приторный, душистый... запахи смешивались, перебивая друг друга, витали в воздухе, заставляя старую облезлую крысу нервно передёргивать усами.

Клетка с прочными прутьями, подкреплённая заодно десятком разнообразных чар, стояла прямо на столе. У Петтигрю не было шансов «случайно» сбежать. Он знал это, поэтому старался ничем не привлекать внимание человека, сидящего напротив. Но это было почти невозможно. От недостатка кислорода, даже для таких маленьких лёгких, как у крысы, болела голова. Некстати лезли всякие мысли, воспоминания, дурманом плывущие перед глазами. Он мотнул ушастой головой...

― Не дёргайся, тварь, ― рыкнул голос откуда-то сверху.

Голос, который снился ему в кошмарах, от которого даже крысу пробивала крупная дрожь, почти судорога. Даже Круцио Тёмного Лорда приводили в меньший ужас, ибо телесные пытки ― ничто по сравнению с тем, что происходило сейчас. Этот голос вытаскивал из подсознания самый старый, самый древний инстинкт ― стремление к выживанию; он будил в жертве всепоглощающий ужас. Крысиная шерсть поднялась, как от удара током, и, боясь даже пискнуть, Питер забился в дальний угол. Он сжался, стараясь стать как можно меньше, стремясь вообще исчезнуть из-под прицела страшных чёрных глаз. Ярость Того-Кого-Нельзя-Называть пугала Питера. Да, несомненно, Тёмный Лорд был одним из опаснейших магов современности. Он метал громы и молнии, Круцио и Авады, а за малейшее неповиновение наказывал долгими и мучительными страданиями. Только вот не было в его глазах такой бездны ― чёрной, бесконечной, всепоглощающей ненависти. Но не весь мир охватывал взгляд, проникающий в самую глубину, до разделения души и магии. Вся невидимая мощь, плещущая в антрацитовых зрачках, обращающая в ничто самое сущее, была обращена на него.

Снейп поднялся со своего кресла и подошёл к столу. Увидев его, Петтигрю заметался в клетке, панически попискивая. Тонкую тишину разорвал противный крысиный визг.

― Silencio! ― от омерзения зельевару захотелось закрыть уши. Какое ничтожество! Любое зелье протухнет ещё в котле, если нашинковать эту мерзость на ингредиенты.

Со взмахом палочки один из стульев вылетел и опустился в центре комнаты. Снейп медленно перевёл взгляд на замершую крысу.

― Веритасерум, Петтигрю. Лучшего качества. Особый заказ Министерства. Если хоть капля прольётся на пол, ― я выверну наизнанку каждую клеточку твоего жалкого мозга, перетряхну каждое воспоминание, заставлю пережить все детские кошмары и не только, ― с каждым обещанием его голос становился всё тише, и звучал всё угрожающе. Крыса снова заметалась по клетке, не имея возможности даже пискнуть, находясь под чарами. В презрительном оскале отразился хищный огонь свечей.

Питер застыл, подобно жертве василиска, мельком подумав в скованном теле, что не смог бы выбрать из двух зол...

― Animagus Transfero! ― на стуле, куда перенёс крысу Снейп, вырос человек, которого никто не видел уже тринадцать лет. Всё ещё удерживаемый заклинанием, он не издавал ни звука, но гримаса ужаса на его лице открыто свидетельствовала о чувствах мага. ― Incarcero! ― зельевар не собирался повторять ошибку Блэка, и прочные путы обвили Петтигрю по рукам и ногам, надёжно привязав к стулу.

Снейп брезгливо отступил на шаг. Он хотел что-то произнести, но камин резко полыхнул огнём и оттуда вышел Дамблдор.

― Северус, к чему такая спеш... ― директор на мгновение застыл, и в следующую секунду его рука, дрогнув, легла на предплечье профессора, ища опору. Голубые глаза в страхе смотрели на мужчину, который спокойно, но твёрдо кивнул, подтверждая невысказанный вопрос.

― Я приготовил Веритасерум, Альбус, ― произнёс зельевар, пока директор рассматривал бывшего гриффиндорца, а позднее соратника, с которым сражался бок о бок.

― Хорошо, Северус, думаю, мы можем начать, ― Дамблдор отошёл к столу и приготовился слушать.

― Finite Incantatem, ― и анимаг обвис на верёвках, не смея шевельнуться под взором бывшего Пожирателя. К губам приставили склянку с зельем. Когда три капли попали внутрь, водянистые глаза подёрнулись дымкой чар, маг едва удерживался в сознании.

― Имя, ― начал Снейп.

― Питер Льюис Петтигрю.

― Год рождения?

― Тысяча девятьсот шестидесятый.

― Кто был назначен Хранителем семьи Поттеров вместо Сириуса Блэка?

― Я.

― Кто сделал тебя Хранителем?

― Блэк и Поттер сами настояли на этом.

― Кому ты был верен?

― Тёмному Лорду. Я буду верен ему до смерти!

― Почему, Питер? ― непонимание больше всего убивало старого мага. ― Что пообещал тебе Волдеморт, что ты безропотно склонился перед ним?

― В Гриффиндоре все любили Мародёров, ― выплюнул в ответ Петтигрю. ― Знаете, как поговаривали профессора? «Ах, этот проказник Блэк! Ой, это снова выдумщик Поттер! Боже, посмотрите, какой умный и сообразительный Люпин!» Но что же говорили про их верного друга Питера, который выдумывал половину фокусов и всегда был рядом? «Петтигрю? ― говорили они. ― А, этот...» Все мои старания оборачивались лишь «этим»! ― анимаг в истерике забился в кресле, но вскоре затих и взглянул на директора исподлобья, довольно прищуривая глаза. ― Я устал быть на побегушках. Мне надоело находиться с друзьями, которые при случае высмеивали меня так же, как минутой ранее высмеивали врагов. Меня презирали! Надо мной издевались, хотя я ничем не заслужил такого обращения. Мне не доверяли! ― он ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. ― Тёмный Лорд имел право помыкать мой, презирать меня, приказывать! Он делал это с каждым из своих слуг, даже, ― Петтигрю гадко ухмыльнулся, взглянув на Снейпа. ― Даже с ним...

Зельевар дёрнулся, но был остановлен рукой Дамблдора.

― Но Господин всегда выслушивал меня. Он доверял моим словам. Ведь именно из-за меня он позднее поверил Северусу, когда тот рассказал о Пророчестве.

― Я убью тебя! ― чёрная мантия взметнулась вслед за неуловимым движением мага.

― Северус! ― не по возрасту сильные старческие руки сжали худые плечи. Петтигрю задрожал, снова попав под прицел едва сдерживаемой ненависти, которая бушевала, угрожая разнести всё вокруг.

― Мой мальчик, соберись, ― прошептал директор. ― Подумай о Гарри, он ещё ничего не знает.

― Да, Тёмный Лорд слушал меня, а вы презирали!

― Тебе доверили жизни Питер, ― с холодом в голосе произнёс директор. ― Речь не идёт о Пророчестве. А если бы мы доверили тебе Лонгботтомов или семью Уизли? Тебе, тому самому незаметному мальчишке из Гриффиндора, тебе доверили три жизни! Доверили три жизни одному человеку ― воину, стоявшему на одной стороне с нами, отдали Поттеров в твои руки, чтобы ты сохранил, защитил! Они сделали бы то же для тебя. Каждый из них! Даже я отказался от бремени Фиделиуса, потому что такая ответственность, в первую очередь, честь и доверие... я считал себя недостойным такой клятвы!

Профессор Снейп вздрогнул. Он и представить не мог, что директор так серьёзно воспринимал Фиделиус.

― Такого доверия, Питер, не оказывали никому из членов Ордена. И ты всё разрушил. Ты предал. Ты виноват.

Дамблдор выпрямился и встал прямо перед связанным магом. Его обыкновенно лучащиеся умиротворением и добротой глаза сейчас были подобны двум стальным клинкам, и их холодное равнодушное сияние сказало осуждённому больше, чем все приговоры мира. Петтигрю был обречён.

Остались последние, уже ничего не значащие вопросы. Снейп продолжил:

― Кто выдал Поттеров Тёмному Лорду?

― Я. Я был единственным, кто мог это сделать.

― Что произошло на улице, когда за тобой гнался Блэк?

― Я отрезал себе мизинец, чтобы при помощи крови усилить заклинание. Взорвались тринадцать магглов! ― Петтигрю хрипло засмеялся. ― Я жалею лишь о том, что Блэк остался в живых. Я превратился в крысу и ушёл по канализационной трубе.

― Ты являешься незарегистрированным анимагом.

Это не было вопросом, но Петтигрю с наслаждением прокричал:

― Да! Как и Мародёры! Я оказался какой-то мелкой крысой! Но я сильнее! Быстрее! Хитрее! Когда Тёмный Лорд вернётся, ни Министерство, ни Блэк, ни Орден Феникса, ни блохастый крёстный не спасут Гарри Поттера от моего Хозяина!

Снейп и Дамблдор замерли на полуслове, не веря своим ушам. Наконец директор подошёл к пленнику и тихо переспросил:

― Что?

― Возможно, зелье перестало работать, Альбус, ― Снейп вышел вперёд, осматривая Питера. ― Этот раствор был не концентрированным. Петтигрю может заговариваться.

― Нельзя оставлять место сомнениям, Северус, ― Дамблдор был непреклонен. Тот молча кивнул, отходя к шкафам. Через несколько секунд в его руках была вторая порция Веритасерума.

― Кто приходится настоящим крёстным отцом Гарри Джеймсу Поттеру? ― предельно ясно задал вопрос профессор после того, как Петтигрю заставили проглотить её.

― Ремус Люпин.

* * *

Друзья сидели у камина на полу, опираясь спиной о диван. Они неторопливо переговаривались, осторожно заполняя годы вынужденной разлуки и молчания. В руках у них было по бокалу вина.

― Представляешь, Бродяга, наш малыш совершенно не похож на Джеймса, ― грустно улыбнулся Люпин, пропуская пятерню сквозь русые с проблесками седины волосы. ― Не играет в квиддич, не хулиганит по ночам, дни напролёт просиживает в библиотеке. Я не рассказал тебе, Гарри предложили Ученичество.

― ЗоТИ? ― удивился бывший узник.

― Зелья, ― покачал головой профессор. ― У мальчика прирождённый талант. Я думаю, эта черта передалась ему от Лили. Помнишь, как она заставляла нас таскать ей книжки из Запретной секции, а потом ругала за нарушения правил?

― Хочешь сказать, Гарри не вылезает из подземелий? ― недовольно спросил Блэк. Он знал, что Ученичество считается одним из видов студенческих привилегий, и порадовался за крестника, но зелья со Снейпом...

Вместо тюремных лохмотьев на нём теперь был один из костюмов Люпина. Конечно, размеры не подходили ― Сириус был выше и шире в плечах, но Ремус неплохо знал Трансфигурацию, и мистер Блэк больше не выглядел как бездомный.

― У него хорошие друзья, ― заметил Ремус, стряхивая невидимую пылинку с манжеты своей рубашки. ― Они не дадут ему покрыться слоем пыли или умереть с голоду.

― Я видел... в его комнате на столе стояла фотография. Рыжий похож на Молли Уизли, ― усмехнулся Сириус. Люпин кивнул, подтверждая сказанное. ― А блондин мне кого-то напоминает, только вот не могу понять...

― Драко Малфой, сын Люциуса, ― подсказал профессор, внимательно следя за реакцией друга. Тот не разочаровал:

― Что?! Мой крестник дружит с отродьем Малфоев?! ― от возмущения Сириус даже привстал. ― Но как? Гарри, наверное, ничего не знает о Люциусе, об этой скользкой змее! Мы должны ему рассказать! Он должен знать! Почему моего бедного мальчика никто не предупредил? Рем, ты куда смотрел?

― Сядь, Сириус! ― строго одёрнул его Люпин. ― Гарри известно достаточно, чтобы не судить о людях по их родителям.

Черноволосый мужчина вздрогнул и виновато затих.

― Прости меня, Ремус, ― простонал он, сжимая руками виски. ― Мерлин, это так сложно! Кажется, я совершенно не способен позаботиться о Гарри. Что я умею-то? Гоняться за Пожирателями да сидеть в Азкабане. Какой из меня крёстный, а?

― Какой есть, ― фыркнул Люпин, за что немедленно получил дружеский подзатыльник. ― Послушай, Гарри не нужна, как бы сказать... опека и надзор. Он уже достаточно самостоятельный. Ты можешь просто стать его семьёй. Он начнёт получать письма из дома, подарки на Рождество, ты будешь провожать его на вокзале, маша ручкой вслед уходящему поезду. Гарри нужен человек, который будет скучать по нему, ждать его из Хогвартса с пирожками и горячим шоколадом, человек, с которым он сможет обсудить любой вопрос...

― Когда ты так говоришь, мне становится страшно, ― буркнул Сириус.

― Держись, старина, ― грустно улыбнулся Ремус. А про себя подумал: «Пора бы тебе, Северус, вспомнить, кто ты есть...»