Тропой василиска (джен)

Гарри встал рано утром и решил, что очень хорошо выспался, в отличие от предыдущего месяца. Он предпочел не думать о вчерашнем вечере и отправился умываться в наилучшем расположении духа. Мальчик решил, что завоюет сердце своего профессора блестящими знаниями по предмету. Согласитесь, сложно самому создавать новые зелья, если не знаешь основ, которые проходят в школе. Как однажды пошутил Риш: «Путь к сердцу зельевара лежит через котел». Гарри захотел проверить это на практике. И в этот день у него была такая возможность, ведь первой парой стояли зелья. Было только шесть часов, поэтому, тихонько одевшись, Гарри взял сумку и вышел из комнаты. Его провожали раскатистый храп Рона и сопение Невилла.

Идя по пустынным коридорам еще не проснувшегося замка, Гарри размышлял, не опрометчиво ли он поступил, рассказав Драко и Рону всё о себе. Он практически не знал этих ребят, ведь они только накануне познакомились. А их реакция на историю Гарри была по-своему интересной: не было истеричных охов и ахов, они не стали тыкать пальцами и не просили показать шрам. Кажется, мальчишки приняли его таким, какой он есть. Не было ли ошибкой доверять им? Гарри пока не знал, как сложатся их отношения, но ему были необходимы друзья, которым он смог бы доверять, и которые бы доверяли ему. Почему-то эти двое вызывали у него это чувство безопасности и поддержки. Взъерошив непослушные волосы, гриффиндорец осмотрелся. Он мог пойти на улицу, а мог пойти на завтрак.

Мальчик направился в Большой зал и решил по пути заглянуть в совятню, чтобы проверить свою питомицу. Вчерашний день был несколько насыщенным, и менее значимые дела просто вылетели из головы. Он поднялся по ступенькам. Сов было много, и они выжидающе смотрели на Гарри.

— Мираж, где ты? — мальчик вытянул руку. Сверху шумно, но мягко опустилась крупная птица. — Мираж, лети ко мне.

Гарри вышел на ступеньки. Утренний ветер растрепал волосы. Всходило солнце, и его первые лучики неуверенно скользили по шероховатым стенам и перилам. Замок медленно просыпался. Мираж нежно терлась клювом о щеку мальчика. Когда солнце попало на лицо Гарри, тот даже зажмурился от удовольствия и почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Мираж была белой скопой с темно-бурыми крыльями. Риш подарил её Гарри, когда они ходили в лес, расположенный на территории Ричард Холла. На вопрос мальчика, почему он не взял сову, Риш ответил, что скопы более выносливы, и их невозможно отследить, в отличие от других пернатых. Такие птицы, как Мираж, были очень редки даже в волшебном мире.

Гарри погладил мягкие перья, за что удостоился ласкового курлыканья и пощипывания за ухо. Хихикнув, он внимательно посмотрел в блестящие карие глаза.

— Лети домой, Мираж, и передай Ришу, что я устроился хорошо, у меня все в порядке, и что я подружился с Драко Малфоем и Роном Уизли. Лети.

Гарри еще несколько минут провожал взглядом черную точку, а потом спустился в Большой Зал.

* * *

На завтрак он пришел одним из первых. Из преподавателей за столом были только Хагрид и мадам, которая смеялась над шутками лесника –интересно, что она преподавала? Гарри сел за стол и достал учебник по зельям. «Надо точно знать, о чем будет говорить папа на уроке, хотя сегодня может быть и вводная лекция», — с легкой улыбкой подумал мальчик.

Он доел последний тост с апельсиновым джемом, когда увидел, что в зал вошел Драко. Гарри приветливо кивнул слизеринцу, а тот, слегка склонив голову, одарил друга монаршей улыбкой и бесцеремонно подвинул его на скамейке.

— Привет, о Гарри Поттер! Я буду рассказывать своим детям о том, что сидел с тобой за одним столом и ел одну пищу.

Мальчишки весело рассмеялись.

— Мерлин с тобой, мой скользкий друг, — улыбнулся Гарри, — я выбираю тосты с джемом, а у вас на завтрак овсянка, сэр!

Драко удивленно поднял брови и подвинул себе один из кубков. Потом, брезгливо поморщившись при виде тыквенного сока, отодвинул. Дома, в Малфой-мэноре, он всегда пил молоко или чай.

— Почему? Откуда ты достал тосты?

Гарри прикрыл учебник и, пододвинув блюдце, налил на него воды. Потом шепнул: «Касти», и Драко увидел в воде лицо ушастого эльфа. Гарри спросил:

— Ты что хочешь, Драко?

— М-мм, сливочный пудинг и молоко! — юный слизеринец с возрастающим интересом наблюдал, как Гарри передавал все эльфу, и тот усиленно закивал. Мордочка в воде исчезла. Гриффиндорец радостно посмотрел на друга:

— Ну как?

Малфой уже взял себя в руки и благосклонно ответил, как и подобало наследнику чистокровного рода:

— Это, несомненно, приятная возможность контролировать свой ежедневный рацион.

Гарри несколько секунд смотрел на раздувшегося от собственной значимости блондина, но потом не выдержал и пихнул его в бок:

— Мерлин мой, Драко, — рассмеялся он, — тебе одиннадцать лет! Ты не мог бы говорить проще?

— Малфой — всегда Малфой! — тот сложил руки на груди и поднял голову. — Так, ладно, и где мой пудинг?

На плечо блондина легла тяжелая рука, и кто-то знакомым голосом произнес:

— Привет, ребята! Кто сказал «пудинг»? — Рон сел напротив и с удовольствием принялся за овсянку, появившуюся на тарелке. Зал заполнялся полусонными студентами.

Гарри кивнул рыжеволосому гриффиндорцу и повернулся ко второму мальчику:

— Когда ты дотронешься до своих приборов, появится еда. Ты будешь с нами или пойдешь к слизеринцам?

Малфой с сомнением посмотрел, как рядом на скамью падают растрепанные с утра грифы. «Еще проглотят и не заметят», — подумал он, и, покачав головой, встал с места.

— Все-таки к своим? — решил уточнить Гарри. На мгновенье ему показалось, что на лицо слизеринца легла каменная маска: лицо потеряло всякую эмоциональность и не выражало больше ничего, кроме холодного равнодушия.

— Увидимся на зельях, Поттер, — обронил последнее слово Серебряный Принц и, высокомерно подняв голову, удалился.

Рон, доедая последнюю ложку каши, тщательно облизнул ложку и посмотрел на Драко: тот шел ровно, с достоинством, и все же друзья-гриффиндорцы видели, что Малфой немного переигрывает.

* * *

Когда ничего не началось, бояться еще нечего; когда всё кончилось, бояться уже нечего; а когда всё началось, бояться некогда.

Мальчик сел в первом ряду и раскрыл учебник по зельям. В классе было слабое освещение: факелы на стенах и лампы на столах. Буквы почти сливались в нечитаемую серую линию. Гриффиндорец недоуменно огляделся: как собирались читать остальные? Резко распахнулась тяжелая дверь. В класс широкими шагами стремительно вошел его па... профессор Снейп. Он прошел к своему столу и, развернувшись, оглядел притихших студентов. На его губах играла улыбка хищника, играющего с глупой маленькой мышкой. Профессор изящно запахнул мантию и начал говорить.

— На моем уроке не будет глупых взмахов волшебной палочкой, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является одной из важнейших составляющих магической наукой, — Гарри невольно содрогнулся. Если его отец таким тоном вел уроки, то что же происходило, когда он был недоволен... Негромкий бархатистый голос завораживал, превращая весь класс в застывшие безмолвные статуи. Ученики боялись вдохнуть. — Я не думаю, что вы способны оценить все великолепие медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или чувственную силу жидкостей, которые, растекаясь по венам человека, околдовывают разум, порабощают чувства… Я могу научить вас, как разлить по флаконам славу, как сварить победу, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада баранов, которое обычно приходит на мои уроки.

Гарри был очень впечатлен столь глубокой и прочувствованной вступительной речью, но на последней фразе не выдержал и прыснул. Некоторые студенты гриффиндорцы вздрогнули, выходя из оцепенения. Теперь все пораженно смотрели на того несчастного, кто посмел дышать и двигаться без прямого приказа Зельевара. Опасно тихим голосом профессор протянул:

— Мистер Поттер, вы находите мой урок забавным?

— Нет, простите, сэр.

— Тогда, может быть, вы хотели бы вести занятия вместо меня? — скользящим шагом профессор двинулся вдоль парт. Ученики старались незаметно отодвинуться подальше.

Гарри вспыхнул до корней волос, он уже сожалел о том, что позволил себе так расслабиться. Его зеленые глаза странно блестели за круглыми стеклами очков, когда слегка дрожащим голосом он ответил:

— Нет, профессор, я...

— Да, мистер Поттер, слава — это еще не всё, — Снейп не мог отказать себе в удовольствии поставить высокомерного гриффиндорца на место. Но, видимо, мальчишка хотел сказать что-то еще. Зельевар со скукой следил, как сменяются эмоции на лице Поттера.

— Я недостоин, сэр, — всё, он это сказал. Не струсил, договорил. «Что ответит па... профессор? И даст ли шанс исправить ошибку?» Гарри неотрывно следил за отцом.

Снейп с непередаваемым выражением поднял бровь. А вот это было неожиданно. Эти же самые слова Северус говорил своему наставнику, когда защищал звание Мастера. Знал ли этот ребенок, что говорил? Несомненно, совершенно точно знал. Иначе не выискивал бы своими широкими глазищами малейший признак понимания на лице зельевара. «Что ж, недостойный ты наш, раз всё так складывается, даю тебе последний шанс», — подумал Снейп, а вслух сказал:

— Если вы так не хотите вести мои уроки, может быть, вы оставите мне и право оценивать ваши способности, мистер Поттер? Скажите, что получится, если смешать корень асфоделя с настойкой полыни?

— Да, профессор. Всё зависит от того, как смешать ингредиенты, — Гарри смущенно запнулся, не зная, стоит ли продолжать.

— Поясните, мистер Поттер, — положил конец сомнениям профессор.

— Если добавить целую порцию корня асфоделя сразу, горстью, и помешать стандартным вращением по часовой стрелке, то получится основное зелье, которое можно приготовить из этих ингредиентов — снотворное настолько сильное, что его называют Напитком Живой смерти. Если же добавлять асфодель по два-три кусочка в минуту, размешивая восьмеркой, то мы получим быстродействующий яд Tacitum, противоядием к которому может быть только безоар. Причем необходимо принять его не позднее тридцати секунд с момента отравления.

Снейп заинтересованно слушал: мало кто из первокурсников на первом занятии мог ответить хоть на один вопрос. И уж точно никто из них не имел понятия о том, что из корня асфоделя и настойки полыни изготовляют не только Напиток Живой смерти.

— Где вы возьмете безоар за тридцать секунд, мистер Поттер?

Гарри развел руками. Скованность ушла на задний план, уступив место воодушевлению и искреннему удовольствию от общения.

— Сэр, если он мне понадобится в вашем кабинете, то призову камень из кладовки с ингредиентами. Если где-либо еще, то достану из внутреннего кармана мантии, потому что каждый уважающий себя зельевар должен иметь безоар с собой. Так как он служит противоядием для большинства ядов, некоторые аптекари делают маленькие капсулы или таблетки для удобства, — мальчик сунул руку в складки мантии и вытащил небольшую бумажную упаковку. На ней крупными буквами было написано: «Безоар в капсулах. 17 шт.».

— Что ж, мистер Поттер, полагаю, вы осведомите нас, откуда берется безоар у аптекарей? — профессор стоял перед партой, почти напротив Гарри.

— Конечно, профессор, — не обращая внимания на изучающий взгляд прищуренных черных глаз, мальчик продолжил. — Безоар — это камень, образующийся в желудке жвачных животных, преимущественно коз. Он состоит из волос животного и уникальных кислот, входящих в состав желудочного сока животного, которые, реагируя с мельчайшими элементами внешней среды на волосках, запускают процесс окаменения. Безоар изымают из животных в третью пятницу каждого нечетного месяца, — Гарри перевел дух.

Это был самый тихий урок на памяти зельевара. Ни слизеринцы, ни гриффиндорцы не могли произнести ни слова. Профессор хмыкнул и строго оглядел класс:

— Вы уже записали то, что до сего дня не присутствовало в ваших головах?

Так как подвиг гриффиндорца никто повторять не собирался, все очень прилежно заскрипели перьями по пергаменту. Профессор повернулся к Гарри, тот выжидающе смотрел на него. Тогда зельевар вытащил что-то из внутреннего кармана и положил на стол перед мальчиком. Гарри удивленно распахнул глаза: это была упаковка, идентичная той, что он показывал классу! Он поднял голову и неуверенно улыбнулся профессору.

— Десять баллов Гриффиндору, мистер Поттер, за трезвую оценку своих способностей.

Улыбка поникла: значит, он упустил свой шанс...

Между тем Снейп, наклонившись к самому лицу Гарри, тихо продолжил:

— То, что вы не достойны вести урок сейчас, не значит, что вы недостойны вообще, мистер Поттер, — может, ему показалось, но профессор, казалось, не был недоволен. Наоборот, в его выражении было что-то напоминающее интерес...

* * *

Поздно вечером, засыпая, с чувством щемящей любви зеленоглазый гриффиндорец прошептал:

— Ты будешь мной гордиться, папа. Я буду достоин.